У макдональдса обычным порядком толпился разносортный народец, было изрядно наплёвано и грязновато. С уличной стороны било солнце. С внутренней стороны бил беспроводной интернет, привлекая интернетозависимых личностей, как ночных мотыльков. Уставший от тяжёлого рюкзака за спиной Диментий слез с велосипеда и сосредоточенно выбирал место для посадки. По левую сторону витрины клубились лысые синие кибер-готы, пили дешёвое пиво, отчаянно жестикулировали, споря на свои кибер-темы. По правую сидели просто бомжи, довольствующиеся обычным тёплым солнышком и остатками американских бутербродов, которые нет-нет, да и оказывались в урне чуть надкусанными, когда пухлый мажор спешно бросал недоеденный трофей и с выпученными глазами бежал к своей жалобно пищащей иномарке, с железным скрежетом засасываемой эвакуатором. Стайки молодёжи в обтягивающих джинсах бегали в туалет, гламурные девочки чирикали по телефону, гламурные мальчики сосредоточенно пялились в не менее гламурные компьютерики, часами занимая дефицитные сидячие места. Семейные пары с вредными детьми, громко чертыхаясь, продирались всем табором с полными подносами вредной пищи через этот вокзал. Всюду била жизнь, щедро подпитанная дешёвым фаст-фудом. Американская бутербродница воплотила в себе священное место единения народа: простого ряботяги и топ-менеджера, проститутки и домохозяйки, студента и редкого пенсионера. Именно в это месте, а, точнее, снаружи него, и решил обосноваться на ближайшее время фрилансер Диментий, пока заработки на удалённой работе не позволят ему опять снимать квартиру, из которой он сегодня утром с треском вылетел за неуплату, успев прихватить лишь скромный рюкзак со своими вещами и верного друга – велосипед.

Место программисту досталось, как всегда, не очень: слева галдели неформалы, справа подпирала заплеванная урна и беспрерывно хлопала входная дверь, заглатывая во чрево пирожковой янки очередную жертву с трясущимися руками и текущей слюной и выпуская светящегося от сытой радости свободного человека. С трудом разместив под ногами рюкзак, Диментий шустро разобрал велосипед на части, благо сказалась привычка компактно размещаться в тамбуре электрички: в вагоне велосипедистов не очень жаловали. Камень под задом неожиданно оказался холодным и пыльным. Фрилансер мужественно отнёс это к новым испытаниям, ведь ради серьёзных проектов и больших денег не грех и на паперти макдональдса посидеть, на холодном пыльном камушке.

Как только Диментий устроился поудобнее, руки сами потянулись к горловине рюкзака и выудили оттуда ноутбук. «Стоп!» — скомандовал себе свежеиспечённый бездомный — «Экономим батарейки, начнём с мобильного». Ноутбук был почти разряжен после утреннего внезапного бегства. Мобильник программиста, напичканный поболее, чем иной сервер, бодро вцепился в беспроводную сеть пирожковой. «Ну-с, начнём! Посмотрим, каков на этой поляне канал, как пингуется, как грузится», – программист бодро потёр ладошки. Сначала он проверил почту, зашёл в социальную сеть, посмотрел один сайт, другой, и не заметил, как быстро прошёл час. Программистский чудо-телефон указал, что половина батареи съедена на «бугагашеньки» да прочие безделушки в сети. Наскоро проверив наличие, а, вернее, отсутствие заказов на удалённую работу, фрилансер сжал волю в кулак и дрожащими пальцами отключил вай-фай.

Первые пять минут прошли тяжело, как тянучий прабабкин кисель, как изощрённая пытка. Бесконечное море свободы, ветер перемен, непривычное солнце в бледное лицо – и больше ничего: ни интернета, ни привычных сайтов; ничего такого, чем можно занять томительное ожидание нового, всенепременно прибыльного проекта. Диментий от нечего делать посмотрел на бомжиков. Те с невозмутимым видом Будды подставляли свои сморщенные пропитые лица солнцу и, казалось, познали суть вещей. От такой сути вещей Диментия перекоробило, он вздрогнул и стал смотреть на готов. Они битый час пытались натянуть на лысую девушку невесть откуда взявшийся старый советский противогаз. Получалось неубедительно. Через полчаса фрилансеру надоел и этот ходячий цирк. Тогда он начал смотреть вперёд. Впереди, как ножницы, быстро мелькали ноги текущей мимо толпы. Все куда-то спешили, все чем-то были озабочены, и только фрилансер, бомжи и кибер-готы сидели на остановке времени, у витрины макдональдса.

Через полчаса Диментий заметил, что рука предательски сама собой нашла в кармане куртки телефон, а пальцы уже пробрались к кнопке включения беспроводной сети, на чём их и застукал хозяин. Пальцы, как малые дети, застигнутые в момент воровства банки варенья с верхней полки, замерли в ожидании. «Да это, чёрт возьми, что такое?!» — возмутился про себя программист. Он возбуждённо вскочил и с силой запихнул мобильник в задний карман джинсов, заложил руку за руку и крепко схватил одну другой, в замок. В таком виде и застал его бывший товарищ по общаге, спешивший за вожделенным бутербродом из соседнего офиса.

>>438832
— А, Димон, сколько лет! Как бизнес? Ты, вроде, к успеху шёл?
Диментий понял, что сейчас будет «что» да «как», расспросы эти дурацкие. Ещё один негативный аспект бомжевания, пока твоя физиономия узнаётся и не превратилась в заросшее трухлявое полено, как у других обитателей улицы.
— Да ничего, вот, сижу, спасибо, — ответил он с натянутой благостной физиономией, однако так неуверенно, что собеседник отошёл на полшага назад, дабы осмотреть и безразмерный мешок с пожитками, и разобранный велосипед, и окружающий антураж.
— Дауншифтинг?
— Фриланс.
Лицо товарища стало скорбным и участливым, будто собеседник сообщил ему о том, что у него рак в последней стадии. Он понимающе кивнул, мысленно перекрестился, порадовался своей работе в офисе и предложил:
— Гамбургер будешь, я тут иду?..
Диментий сглотнул слюну. Это было заметно. Предательский желудок сработал быстрее мысли, слюна выделилась быстрее, чем, фриласнер нацепил на себя маску довольства.
— Нет, спасибо, не надо. У меня тут есть, — Диментий ответил уже с серым, землистым лицом.
— Хм, не хочешь – как хочешь. Не пропадай! — товарищ пожал руку и так же бодро, как бежал сюда за обедом, исчез в душной круговерти американского образа жизни.
«Куда я отсюда пропаду», — подумал программист, постоял ещё с минуту и сел. Делать было нечего. Есть хотелось совершенно жестоко.

Тем временем рука привычным движением змеи забралась в вещмешок и выудила оттуда банку с лапшой быстрого приготовления. «Встречай весну с Доширак!» – призывно было написано на банке. «Спасибо, блин. Вот, встречаю», – язвительно заметил про себя Диментий, чуть не подавился новой порцией нахлынувшей слюны и закашлялся. На шуршание лапши внутри упаковки обернулись бомжи. Все как один, в строю, одновременно отвернувши свои лица от солнца в сторону волшебной коробочки с вкусняшкой. Мысленно поглотив содержимое банки, бомжи раздобрели и опять отвернулись к солнцу.

Диментий открыл заветную банку и осознал, что ему нужен кипяток или, хотя бы, горячая вода. Беспомощно озираясь, он захотел заплакать и уехать домой, к маме.

— Сходите, коллега, я посторожу, — рядом незаметно вспух бомж из местных.
— Куда сходить? — не понял голодающий программист.
— Туда, в макдональдс, в туалет, налить горяченькой в банку, — глаза бомжика были лучезарные, морщинки играли на солнце добротой, кривой палец с грязным обгрызенным ногтем показывал на вход в макдональдс. — Давай, родной, за вещи не беспокойся, я посторожу.

Диментий поднялся, не спуская удивлённых глаз с бомжа, попятился к двери. Бомж проводил его тем же ласковым, понимающим взглядом.

Внутри макдональдса царила традиционная давка у касс. Фрилансер старался не смотреть на ценник, где разместились сочные фотографии еды. «Когда я был нищим студентом, я мог себе позволить хотя бы самый дешёвый гамбургер, а теперь, когда я свободный профессионал, я иду в туалет размачивать доширак, не имея ни копейки на еду», — заметил он сам себе. Как в тумане, он проплывал между разных людей: жующих, болтающих, смеющихся, грустящих, озабоченных, веселящихся. Их разделяла невидимая стена – ведь даже у полотёра в фирменном кокошнике была работа, а у него её не было.

В туалете Диментий переждал очередь из таджиков, которые гуськом устремились помыть руки. Затем он включил горячую воду, дождался максимально возможного кипятка и залил в баночку. Баночка радостно заурчала, макарошки забулькали, выдавливая пузырьки воздуха из хитросплетения форм, и в воздухе, на фоне густого аромата уборной, разлился тонкий, чарующий аромат лапши быстрого приготовления. У Диментия задрожали руки. Стоя тут же, у раковины, он начал жадно начал поглощать ещё не разварившиеся макароны. На всё про всё ушло секунд десять. Поражённые действом добропорядочные посетители сортира молчали, из крана текла вода, кто-то громко тужился в кабинке, всё зрелище вызывало неприятие до рвоты. Не помыв руки, доширачник прижал к себе коробочку и рванул на выход.

На улице его действительно ждал бомжик, всё в той же позе поклонения солнцу. Диментий машинально выкинул пустую коробочку из-под лапши в урну, стоявшую рядом и стал инстинктивно глотать воздух обожжённым горлом.
— Ая-яй, молодой человек! — услышал он снизу знакомый голос.
Бездомный с трудом наклонился, пошебуршил в урне и ловко выудил оттуда банку из-под лапши. Повертев её, он удовлетворённо заметил, даже крякнул:
— Доширак! Линейка продукции по девяносто граммов, «вкус острой курицы». Хороший выбор, коллега!
С этими словами бомжик залез грязным пальцем в баночку, умело подцепил ногтём три прилипших к стенкам макаронины и отправил их в рот.
— Мммм, гурмэ! Верх блаженства!
Затем он выудил из банки прилипший пакетик со специями и пакетик с маслом. Чертыхаясь, зубами открыл сначала масло, оставил его в сторонке, потом специи. Специи высыпал на тыльную сторону правой руки, заботливо загораживая порошок от ветра, затем добавил масла, перемешал всё это ногтём и размашисто слизнул, обнажив редкие гнилые зубы.
— Уууух! Пробрало! — бомжик радостно заёрзал, чихнул от пыли перца, но тут же протянул Диментию замасленную руку для знакомства. — Фрэнк! Коллега, будем знакомы!

>>438834
В боковом переулочке в глаза светило низкое заходящее солнце, ветер поднимал клубы городской пыли, и в облаке этой пыли, как в последних кадрах эпического фильма, шли двое, держась за один велосипед.

— Дэнис. Разреши я буду звать тебя Дэнис, с ударением на первый слог, так привычнее? Бездомный был излишне болтлив и возбуждён, однако уставшему Диментию было всё равно. Столь стремительно начавшийся день уже заканчивался, надо было искать место для ночлега. Вновь образовавшийся «коллега», как он сам себя называл, был омерзителен, однако очень к месту. К новому месту свободного программиста в жизни.

— Дэнис, информационные технологии – это не только технологическая, но и, не побоюсь этого слова, этическая база, на которой будет строиться вся жизнь будущего счастливого общества, — бездомный быстрым отточенным движением поймал блоху и раздавил её. — На чём я остановился? Да. Компьютеры и интернет дают новую философию понимания бытия, наполняют её чудным смыслом, и мы – программисты, на острие атаки, как капитан Кирк, несём свет этой неразумной цивилизации.

Диментий устало поправил тяжёлый рюкзак за спиной. «Какой свет, свои бы вещи дотащить», – думал он.
— Долго ещё?
— Вон за той арочкой, справа, за зданием ЖЭКа, на заднем дворе, где люк теплоцентрали и склад ненужных вещей.
— Помойка, что ли?
— Зачем же так? — обиделся бомж. — Это наше осознанное решение. Мы отрицаем звериный оскал капиталистической машины, мы выбираем ветер свободы! Холодный ветер, зато – свободный.

За помойными бачками действительно существовала жизнь. Мрачные люди ковырялись в грязи с одной, ведомой только им, целью. В одном из углов находились картонные коробки нового друга Диментия.

— Заходите, коллега, вот моя серверная!
Внутри нагромождений из картона находился старый компьютерный хлам: открытые корпуса от компьютеров, обугленные блоки питания, старые большие мониторы, заляпанные клавиатуры, стопка допотопных ноутбуков, модемы для телефонных сетей. Кроме того, на импровизированных картонных стенах от руки было изображено оборудование с корявыми надписями «Cisco». Лампочки и надписи к ним были тщательно нарисованы разноцветными карандашами. Позади картонной стойки с оборудованием торчал спутанный клубок проводов витой пары.

— Каково, а? — с воодушевлением, прямо победоносно спросил бомжик. — Сейчас сервера взлетят, даёшь матрицу!
С этими словами он через весь склеп потянулся к тумблеру от троллейбуса, вкрученному прямо в картон рядом с рисунком какого-то прибора. Закисший тумблер не переключился и провалился назад, сквозь рыхлую бумагу, за стенку. Бомжик упал, и, падая, случайно опёрся на восьмиюймовые дискеты, вмяв их в грязь.
— А ты чёрт! TR-DOS, загрузочная. Ая-яй, как же дальше жить?! Ведь классика, основы. Он повертел мятую дискету перед лицом и бросил её обратно.
— А, ну и чёрт с ней! Есть «виндовз»! — старикашка улыбнулся, хитро подмигнул и начал перебирать ноутбуки в стопке, больше похожей на стопку толстых тротуарных плиток. Наконец был извлечён старинный чёрный ноутбук. Бомжик засаленным рукавом протёр пыль с древней крышки и открыл гробик.
— «АйБиЭм», серия «Т», сила! Гвозди можно забивать. Ещё до продажи азиатским обезьянам «Леново». Не то, что нынешнее гей-отродье, худые, как модели на подиуме. Ну, зачем, скажи мне, зачем все эти «коре-дуо», когда я на этой машинке прекрасно могу запустить нужные мне расчёты, скомпилировать ядро и даже выйти в интернет! Без «флэша» конечно, но зачем, зачем этот «флэш», рекламу смотреть? Куда катится мир?
Повисла неловкая пауза. Димитрий ещё раз осмотрелся и изрёк:
— Ну, ничего конура. Примерно как моя квартирка, которую я снимал.
— Именно, молодой человек, именно! — опять возбудился старикан и схватил юношу за плечо. — А если всё так же, то зачем же платить деньги? Зачем ходить в офис? Зачем всё это? Сейчас чайку в электрочайнике заварим, лампочку включим. Живём!

С этими словами бомжик проворно выбежал на улицу, исчез в соседних коробках, чтобы появиться вновь, но уже с товарищем по общежитию. Это был худощавый старик с каменным лицом, в потёртом грязно-зелёном мундире с самодельными орденами. Нагрудный карман оттопыривал тяжёлый штангенциркуль, связка грязных карандашей и обгрызенная логарифмическая линейка, то и дело задевавшая за дужку очков, подвязных на резинку с изолентой. Старик в мундире подошёл вплотную к фрилансеру. Его старческое лицо выражало одновременно муку бытия и непоколебимую твёрдость во взглядах, приведшую, собственно, к муке бытия.
— Инженеррр – это звучит гордо! — раскатисто продекламировал дед со штангенциркулем, обдав фрилансера эклектичной смесью запахов дешёвого многосолодового перегара местных спиртов и гнилых зубов. — Чьих будешь?
— Наш он, инженерный, — снизу заискивающе ответил за программиста бомжик. — Компьютерщик.
— А, это счёты-калькулятор, циферки? Офис, кофа, заседания? Кручу-верчу, циферки туда, циферки сюда, а в результате – шиш? — закипел дед. — А ну-ка, построй мне эпюры балки на кручение одной логарифмической линейкой, как при товарище Сталине!
— Я не в офисе работаю, я теперь свободный, — спокойно и гордо ответил Диментий.
— Как это у вас называется, идиотским словом... Дауншифт?
— Фриланс.
— Сочувствую. Держись, сынок, — дед-штангенциркуль по-отечески положил руку на плечо Диментия и смахнул скупую слезу. — Хорошо, дам вам электричества на двоих. Разойдись!

— Он нормальный дед, бывший инженер-ракетчик, при совке шишкой был, в «ящике» работал, — начал рассказ бомжик Фрэнк, методично разрывая картонную коробку и подбрасывая куски в пламя костра. На последнем кусочке он задержался. — Сорок семь дюймов! Это ж рехнуться можно! Надо было на крышу использовать.
— Да уж сто дюймов есть, — меланхолично ответил Димитрий, пододвигаясь ближе к костру.
— Так вот, дед тот, со штангенциркулем, называет себя последним инженером, бьёт себя в грудь на эту тему постоянно. Как перестройка тогда случилась, сначала походил-походил на всякие митинги, потом попытался продать свои ядерные секреты за рубеж – шиш! Не берёт никто! Начал пить, скатился, вот живёт у нас, заведует люком. Люк – наш главный ресурс: там и вода, и электричество, и даже интернет!
— Типа, ваш местный президент, что ли? — спросил Димитрий. — От чего бежали, к тому же и пришли?
— Не умничай, — огрызнулся Фрэнк. — У нас свободное комьюнити вольных людей, профессионалов своего дела. Мы сами по себе – государство само по себе. И без него проживём.
— Странно, — пожал плечами фрилансер. — Вроде как воруете, получается, коли в люке подцепились к трубе.

Но Фрэнк уже не слушал крамольные речи оппонента. Он развернулся, забрался в ворох бумаг и выудил на свет два пузырька с жидкостью. Глаза его блестели.
— Ну? За знакомство? По «боярышнику»? — И, видя замешательство, продолжил: — Товар «люкс», из аптеки! Не «тормозуха» какая.

>>438836
Когда тепло «боярышника» разлилось по телу, а костёр стал обжигать волосы и коптить одежду, Димитрий удивлённо заметил, что вкус настойки боярышника не сильно отличается от пойла в красивых бутылках, которое он покупал в местной палатке. Ему даже вспомнились посиделки в деревне у костра, и во всей ситуации он начал находить позитивные моменты. Романтической ностальгии мешал только дикий Фрэнк, который без удержу молотил языком, как будто его полвека назад отправили сажать яблони на Марс, да там и забыли, и вот он встречает первого живого слушателя своей болтовни.

— Вот как вы, коллега, решили бы задачу портирования святого кода с КОБОЛа на богомерзкую джаву? Через алгоритмы Плисса-Волошина или Филда-Рамалинга? Али что своё придумали бы?
— Какой КОБОЛ, отец? — устало отпирался захмелевший фрилансер. — Этих кодеров давно уже похоронили, и они уже сгнили давно. Рефакторинг в моде, а не портирование. Кто не работает – тот ест, закон зоны!
— Спасибо, родной, за похороны! — недовольно ответил дед. — Вот и слили все полимеры, программистишки. Кстати, добро пожаловать к нам, на помоечку.

— Ладно, из жизни вот тебе. Было дело, звонит, понимаешь, из самого «Бел Лабз», слышал такую компанию? Звонит сам Эдвард Вуд, или как там его, не помню. Звонит сюда, на телефон. Ты понимаешь пикантность момента?! СССР того гляди, вот-вот развалится, и в нашем НИИ такой звонок. — Фрэнк прыгал у костра как шаман, заговаривающий жертву.
— И говорит он в телефон: «Могу ли я поговорить с мистером Фрэнком?» Каково? А?! Здесь ещё на счётной машинке «Феликс» считают надои, а мне, на советский телефонный аппарат, звонок из самой Америки! — Фрэнк картинно причесал немытые остатки волос, поправил воображаемый галстук, сделал серьёзное лицо и продолжил театр.
— Я чинно прохожу через весь машинный зал, мимо всех этих, с «жигулями». Позвали меня тогда ещё по обычному имени Федя, но это для них я Федя, глупцы. И вот иду я через весь зал, машины жужжат, все стоят, перфоленты из рук валятся. Прихожу я в кабинет к начальнику сектора, и на чисто выученном по учебнику говорю: «Йес, сэр, ай эм Фрэнк форм раша!». Видел бы ты их лица! Они были такие, как будто бы объявили поражение Советского Союза в холодной войне!

Фрэнк завернул в перфокарту табак, вытрясенный из собранных накануне бычков, закурил получившуюся картонную сигару и продолжил:
— Королём ходил, королём! Свой отдел, люди, бюджет, компьютеры. Заказы, да, и все в валюте. Все вокруг стреляют, а я – нет. Я деньги делаю, некогда мне стрелять, наука, понимаешь, информационные технологии. Секретарша, факс, счёт в банке, всё как у людей, и принтер, цветной! И все расшаркиваются, любят, уважают: «Мистер Фрэнк нате, мистер Фрэнк пожалте».