Деймон скучая зевает, перекатывая пальцами металлического шарика. Ему обычно не было нужды присутствовать на Совете, но времена изменились. Визерис хотел видеть брата рядом, а Деймон понимал, что тот доживает последние дни. Поэтому он сидел на совещаниях, мозоля всем глаза.

Принцу было сложно сосредоточиться в такой напряженной среде. Его сводили с ума эти участливые взгляды. Сводило с ума, когда Рейнира рядом с ним осторожно сплетала их пальцы, пока отец был слишком занят. У Деймона сводило зубы от ее сочувственной улыбки, от того, как брат слишком часто стал беспокоиться о его жизни. От взгляда Корлиса, в котором ураганом бушевали сочувствие и ненависть одновременно. Деймон знал, что он винит его во всем. Но лучше было так. Пусть лучше пенятся от ненависти, чем делают скверные выражения лица.

— Бракены и Блэквуды продолжают свой произвол. Так и до войны недолго осталось, — долетают до Деймона вырванные из контекста фразы, — Должны ли мы вмешаться?

— А не пошла ли речь о Ступенях? — Визерис привычно закатывает глаза, пока Отто не отвлекает его внимание привычными вопросами казны.

— Принц, как продвигается восстановление земель? - Алисент складывает локти на стол, сцепляя руки вместе. Под ее взглядом неудобно. Она не рада, что Деймон здесь. Что ж, она не одна, — Надеюсь средств из казны вам хватило. И что они были вложены туда, куда должны быть вложены.

”Nykeā peldio ”, — раздается отголоском в голове Деймона. Но сам он вместо этого улыбается.

Неожиданно дверь зала хлопнула, а за ней появилось взволнованное лицо Гарольда. Он поклонился, а затем хлопнул что-то о "непредвиденных обстоятельствах" и "деле, которое не терпит промедления", полностью очаровывая внимание Отто и Визериса. За ним замаячило знакомое лицо, мгновенно отреагировавшее на ручную команду королевы.

– Даже драконы не так услужливы, – улыбнулся Деймон, встречая взгляд напротив. Кристон угрожающе свел брови. Его глаза вскипали от гнева, и это заставляло Деймона расцветать на глазах.

- Простите?

- Следите за вашим языком, принц, - ответил уже сам Коль.

— Или вы его отрежете?

- Деймон, прекрати. ты провоцируешь, но дьявольскую машину было уже не остановить. с момента возвращения принца домой, тот каждый раз удивлялся как просто выводить Кристона на эмоции. Будто прошло не столько много лет с момента победы в турнире. Кристон хвастался этой победой, как маленький ребенок. Тестировать эмоциональный диапазон гвардейца было гораздо интереснее, чем развлекаться со шлюхами. Или той же Рейнирой.

- Вы разговариваете с королевой, принц.

— Снизите градус недовольства и уберите руку с меча, сир Кристон. Ибо, упасите семеро, подпадете под сокращение, и станете обычной дворняжкой вместо элитной.

Температура в комнате повышалась каждую секунду, а атмосфера сгущалась до размера слоя.

— Деймон, при всем уважении, — начал было десница.

- Уважении? — удовлетворенно осведомился принц, — Ziry jurnegon raqagon nykeā līve.

- Деймон! — громкий голос короля грянул на весь зал, заставив всех замолчать. Под легким прикосновением Алисент, меч Кристона снова оказался в ножнах, — …на сегодняшний день пусть будет все. Алисент, помоги мне подняться.

Насладившись тем, как вздувалась вена на шее у гвардейца, Деймон улыбнулся и покинул зал первым.

*

— Что вы устроили за спектакль посреди малого совета?

Кристон готов был семьем поклясться, что еще немного и в него начнут сыпаться искры из глаз. Деймона похоже совсем ничего не волновало. С момента его возвращения в замок, Кристон потерял всякое спокойствие. Их странная игра затягивала удавку на шее гвардейца все сильнее и сильнее. и Кристон знал, что круг она треснет, это выльется в преступление вроде государственной измены.

— Хватит, принц, — Кристон чуть не впился в спину принца, который предупреждающе поднял ладонь вверх. Мимо них с гвардейцем прошли несколько слуг. Девушки вежливо поклонились Деймону и быстро ушли.

- Зачем? Говорят, королевские гвардейцы ничего не боятся, — усмехнулся блондин. Он сложил руки на груди, - Так ты хотел поговорить о утреннем малом совете или тот факт, что ты занимаешься доно-

— Достаточно играть в невинного ангела, Деймон, ваши игры мне уже стали поперек горла, — руки крепко держали пряди накрахмаленного воротничка, а сам он тяжело дышал. Таргариен бы соврал если бы сказал, что это изысканное произведение искусства не удовлетворяет его, — Вы не понимаете, чем это может закончиться для меня. Я потеряю все и сразу, если мы оба не остановимся.

Смех Деймона эхом отскочил от коридорных стен.

- Что смешного?

- То, что ты решил, будто меня не плевать, - Деймон с легкостью отталкивает растерянного гвардейца на середину коридора, приближаясь по мере его отступления, - Меня никакой стороной не касается того, что произойдет с тобой. Я делаю то, что я хочу. Я беру то, что хочу.

Этого должно хватить, поэтому Деймон собирается оставить бедного мальчика вытирать за собой слезки, но последующие его слова выбивают почву из-под ног Деймона.

— Если бы вас так же волновали ваши дети. И внимательно смотрите, чтобы эта шлюха не повторила судьбу вашей жены.

Кристон едва успевает закончить, когда чувствует ладонь, перекрывающую ему доступ к кислороду. Его тело вдавливается в стену, а сам он неприятно встречается затылком со стеной. Взгляд Деймона холодный, полный ненависти и злобы, а рука на шее гвардейца сжимается все сильнее.

— Ты так и не понял, Кристон, — ладонь предупреждая сжималась на чужом горле, — Мне нет никакого дела до этого королевства. До Рейнирв или её бастардов. Что касается вашей присяги...

— Моя присяга вас никак не касается. Это дело меня и королевы.

– На нее мне чихать еще больше, – вовремя прервал Деймон, – ты клялся служить королевству. Я его часть. Поэтому оставайся там, где тебя кормят и не порти себе жизнь раньше времени, – бледные пальцы сдвинули чужой подбородок с места, заставляя гвардейца посмотреть в глаза своему ночному кошмару, – Тц делаешь это, потому что я так хочу. Ты приходишь когда я хочу.

Ты жив, потому что я так хочу.

Кристон молчит, смотрит не говоря ни слова. пальцы Деймона до сих пор муштруют его шею. пустой коридор прекрасно передает опустошенную атмосферу между этими двумя.

- Деймон.

- Что?

— Деймон, — снова зовет Кристон. А когда Кристон покорно опускает голову, прижимаясь лбом к его груди, Деймон теряет любые слова, – Пожалуйста.

— Qrugh, — рычит в ответ Таргариен, сжимая ногтями нежную кожу до крови и находит с большим трудом чужие губы своими. Это невозможно назвать поцелуем. Это скорее попытка высосать из друг друга душу.

Деймон жаждет удовольствия. Кристон желает, чтобы Деймон умер, скончался в нескончаемых мучениях. Но в противоречие тянется к губам напротив, стоит Деймону отстраниться лишь на мгновение.

По коридору начинают носиться озабоченные по делам слуги. Деймон до сих пор стоит посреди прохода, наслаждаясь как медленно когда приходит в себя.

— Вечером, покои над залом, три стука, — шаги Деймона растворяются в толпе, а Кристон раздраженно тер губы тыльной стороной ладони, словно это могло что-то изменить.

Харренхол был темным замком. Стены почернели и потрескались там, где принц Эймонд устроил себе покои. Башня Королевского огня - они назвали ее потому, что там, как сказал ему принц, Эйгон Завоеватель бросил пламя Балериона на короля Харрена и всех его потомков, прежде чем захватить Семь Королевств.

Эймонд счел нужным занять самую большую комнату, в то время как остальным солдатам отвели комнаты поменьше в соседней башне: Башне Вдовы. Только Кристону и горстке доверенных солдат было разрешено жить в одной башне с лордом-регентом. Кристон поселился в комнате на один этаж ниже комнаты принца Эймонда и его партнерши.

С тех пор как они прибыли в Харренхол, их принц не расставался со своей наложницей. Сам принц заявил Деснице, что дама является ценным источником информации, что она может видеть вещи в огне и что ее присутствие на его стороне имело решающее значение для обеспечения победы в бою. Кристон считал это совершенно глупым, пока не подтвердилось последнее предчувствие ведьмы: он предсказал, что львы упадут на берега ручья, а стрелы будут парить в воздухе. Через несколько дней один из разведчиков принес им известие о том, что армия Ланнистеров пала в Красной Вилке перед нападением нескольких врагов, среди которых был некий Робб Риверс.

С тех пор Кристон решил не игнорировать ведьму. То, что он оставил принца в её руках, не могло не волновать его, но было бесспорно, что Эймонд Таргариен доверял своим предчувствиям больше, чем рассуждениям Десницы Короля.

Кристон думал об этом, когда охранник постучал в дверь и сообщил ему, что лорд-регент послал за ним. Кристон поднялся по винтовой лестнице, и охранник, стоявший в комнате, пропустил его. Войдя, он расстроился из-за этой сцены.

Принц был обнажен по пояс и держал в руке бокал вина. Ведьма, сопровождавшая его, была одета только в прозрачную мантию, не оставлявшую простора воображению.

— Мой принц, — сказал Кристон. Время позднее. Как я могу служить вам?

«Подойди сюда, Коль», — был ответ.

Кристон почувствовал, как горит его шея. Он много раз был свидетелем безнравственности и приключений принцев, которым он служил на протяжении многих лет. Не ему было судить о наклонностях своих лордов, однако эта ситуация напомнила ему подробности прошлого и заставила чувствовать себя неловко.

Принц Эймонд крутил полный кубок.

- Мой принц…

— Сегодня ты можешь обойтись без доспехов и облачения, Коль.

У него перехватило дыхание. Хотя дипломатично ответить на такое оскорбление было невозможно, он попытался.

— Я думаю, произошла ошибка, мой принц. Я рыцарь Королевской гвардии. Я...

— Лорд-регент разрешает на несколько часов забыть о ваших клятвах, Коль. Я сказал, иди сюда.

Это была последняя капля. Он определенно не хотел становиться королевской шлюхой. Он уже однажды оступился и больше этого не повторится. Однако с Эймондом он должен был ошибиться из-за осторожности; Убийца Родичей, как его называли, не был похож на свою сестру Рейниру. Эймонд Таргариен был человеком, которого нужно бояться.

«Я Десница Короля, мой принц, и я ношу белый плащ», — напомнил он ей. То, что вы просите у меня, бесчестно.

«Нет худшего оскорбления, чем неповиновение и бунт, Коль. Ты мой друг или ты мой враг? Мой меч не дрогнет при проверке.

— Я твой слуга… как воин и защитник, — продолжил он. Единственная честь, которую я имею, это нести свой меч за его дом. Больше не надо.

Эймонд одним глотком осушил стакан и погладил полуобнаженное бедро ведьмы. Кристон встретился с ним взглядом.

«Вы слышали его, миледи» Эймонд повернулся к ведьме. Он говорит, что предпочитает честь.

Ведьма рассмеялась. Это был сладкий, мелодичный смех, способный очаровать любого, кто его услышит.

— Ваша честь — это маска, мой принц, — вдруг сказала женщина. Тень того, что когда-то было. Клубы дыма гаснут в потухшем костре. .

Он чувствовал, что начинает гневаться. Это всегда приводило его к пролитию невинной крови. Эймонд Таргариен не был простым рыцарем, как остальные, он не мог применять к нему насилие. Он должен был уйти, пока не потерял рассудок.

— Прошу разрешения удалиться, мой принц.

Эймонд спокойно поднялся на ноги, оценивая его. Несмотря на вызов и унижение, Кристон сохранял самообладание.

«Десница короля — трус?» Позади него ведьма снова засмеялась.

Это была соломинка, переполнившая стакан. Прежде чем Кристон успел ответить, ведьма уже вскочила перед ним на ноги. Когда он встретился с ней взглядом, он сломался. Женщина взяла его за руку и заставила ласкать свою грудь. Кристон потерял контроль над собой. Гнев испарился за секунду, и когда он это понял, она уже сняла с него горжетку, наплечники и плащ и провела до постели.

Принц обхватил женщину за талию и поцеловал её в спину. Он ритмично двигался, крепко сжимая бедра женщины, её каштановые волосы рассыпались на постели. Наблюдая за ними, Кристон потерял счет времени, распластавшись на кровати, его сознание помутнело.

Ведьма оседлала лицо Кристона. Он позволил своему языку работать с новообретенным умением. В это время рот ведьмы был занят членом принца. Его разум затуманился. Время шло необъяснимо, чуждо, и он чувствовал себя чужим в собственном теле.

Он был запятнан, это он знал. Они снова осквернили его. Но что он мог поделать? Ведьма разоблачила его, явила его истинную суть; он был человеком без чести, его белый плащ был не более чем фасадом.

Они также заставили его напиться вина, хотя он был уверен, что принц не был пьян. Эймонд сохранял некоторую ясность сознания, по крайней мере, когда дело касалось вина. Кристон думал, был уверен, что это все было идеей женщины. Никогда еще за столько лет жизни в замке у принца не было таких гротескных вкусов. Но теперь, видя огонь в глазах принца, устремленный на него, он в этом сомневался.

Он не понимал, как это произошло, но в какой-то момент он обнаружил себя на коленях, ублажающим принца своим ртом, сменив собою ведьму. Руки принца лежали на его затылке. Посреди оцепенения он вспомнил, что в замке есть септа. Он не был особенно набожен, но чувствовал себя грязным и возмущенным. Все Таргариены склонны к извращениям? — спросил он себя. Кристон хотел одернуть себя, хотел прекратить это, но его предала воля.

Что было дальше, он пытался забыть. Пытался, но не мог. Принц овладел им, как до этого он владел ведьмой, и Кристон позволил ему. Эймонд двигался в нем, заставляя его гореть. Кристон закрыл глаза. Ведьма ласкала себя, наблюдая за ними. Стоны ведьмы окутали их обоих песней, заглушая звуки, издаваемые Кристоном.