—Черт,— бормочет Джон себе под нос, глядя вниз между руками по всей длине тела. Из его члена, покрасневшего и твердого, все еще течет жидкость, и между раздвинутых бедер он видит, что не только он. Даже нетронутый, толстый член Тормунда стоит у его живота, крайняя плоть блестит от бусинок. —Боги,— снова хрипит Джон. . —Самый красивый чертов парень, которого я когда-либо видел,— шепчет он, как бы странно гордясь этим фактом. —И вообще красивее любой девушки.
—Н-м… —Джон определенно согласится, когда он сможет думать о чем угодно, кроме того, как его живот начинает дрожать в такт быстрым, влажным толчкам длинных пальцев Тормунда. Его нервы наполняются сладким и возбужденным хором, каждое пространство в нем ощущается занятым и обновленным. Он никогда не чувствовал себя таким, полностью заключенным в себе, осознающим каждый дюйм. Тормунд разжигает в нем расплавленное удовольствие плавными движениями, позволяя головке члена Джона теперь просто касаться его ладони.
Джон издает звуки. Другие, отличные от обычных, более нуждающиеся и слабые, искренне благодарные. Он разрывается между желанием завершения и желанием большего. —Тормунд, я… подожди,— несколько задыхающихся вдохов. —Я хочу…
Тормунд не вынимает пальцы, даже когда Джон ерзает, а просто помогает ему бесцельно извиваться, пока он не оказывается на боку, с распростертыми бедрами, а одна нога висит в воздухе. Он выгибается, и Тормунд не заставляет его просить, чтобы он наклонился над ним, сжимая его своим телом, когда он целует его глубоко. Его свободная рука сгибается под шеей Джона, не позволяя ему касаться воды и крепко удерживая.
Джон не может выразить благодарность. Он хватается за Тормунда, хныкая, когда пальцы внутри него снова начинают двигаться с новым намерением. Вода плещется вокруг бедра Джона, его колени натираются из-за камней, и он изо всех сил пытается сохранять спокойствие.
Поцелуи становятся более пылкими, они сообща прижимаются, нерешительность и всякое подобие притворства исчезают. Тормунд поворачивает запястье, чтобы наклонить пальцы вперед, и Джон чувствует первый прилив оргазма, тяжелеющий в его яйцах, стремительное давление, которое кажется совершенно отдельным от того, что он когда-либо испытывал раньше.

Джон начал понимать, что это совсем не похоже на дружбу, когда у него перехватило дыхание от того, как бесцеремонно чужие руки прижали его к стене собственных покоев, а чужие губы оказались непозволительно близко от его собственных.

— Мы долж.. — аах — нам нужно в постель. — И почему же, мой король? — Тогда ты сможешь трахнуть меня, — Джон издал странный горловой звук, вновь накрывая губы мужчины своими. — О да, это достойный повод.

Тормунд отпустил его на время, необходимое им, чтобы раздеться, и Джон заполз на кровать, достав из шкафчика флакон с маслом, но тут же оказался прижатым к одеялам большой ладонью, надавившей на основание его спины. Другой рукой Тормунд подхватил его левую ногу и потянул, раздвигая его бёдра. Он издал долгий низкий стон, осознавая, как хорошо он открыт в этой позе для большого и злого одичалого, способного взять всё, что он пожелает. И Джон хотел дать ему это, хотел дать ему всё, что он пожелает.

— Я возьму тебя, — Тормунд наклонился над его выгнутой спиной и мягко забрал из его пальцев флакон с маслом. — Просто лежи и продолжай быть хорошеньким. Джон порывисто выдохнул, сжимая в кулаках одеяло, и простонал, когда Тормунд раздвинул его ноги чуть шире, раскрывая сильнее. Он попытался опереться на локти и приподняться, почувствовав скользкий палец, но мужчина накрыл его своим телом и потянул за волосы свободной рукой, оттягивая его голову назад. — Нет, нет, оставайся на месте как хороший мальчик, я же знаю, что ты такой. Джон снова застонал, когда палец оказался глубже. — Это правильно, сейчас тебе нужен кто-то, кто позаботится о тебе. Заставит тебя слушаться, как твои люди — тебя. После двух пальцев Джон ощутил приятное чувство заполненности, он ёрзал, пытаясь занять другую позицию, чтобы не кончить так быстро. Но Тормунд вытащил пальцы и шлёпнул его по ягодицам, заставив вздрогнуть, а затем вернул пальцы обратно, растягивая его достаточно грубо, чтобы держать дальше от сладкого края. Когда Тормунд проталкивал третий палец, Джону пришлось закусить край одеяла, чтобы не закричать. Хотя он не чувствовал болезненных ощущений, наоборот — ошеломляющее наслаждение и потрясающее чувство заполненности.

Проснулся принц, почувствовав ноющие запястья. Разлепив глаза он зевнул, осмысливая ситуацию: напротив него сидел все тот же незнакомец и спокойно отхлебывал что-то из чаши, разглядывая сонного мужчину.

– Ну кто же так гостей принимает, – Дэймон рассматривал морские узлы, которыми были перевязаны его руки. – Я тоже хочу, – проговорил, поднимаясь из лежащего положения.

– Спящим ты мне нравился больше, – Коль приблизился к Таргариену и поднес чашу к его губам, тот сделал несколько глотков.

– Что ж, я тебе нравлюсь… Тогда давай не тратить время на разговоры, – подбивал клинья принц, на его устах играла сладострастная улыбка.

Колдун отставил чашу и наклонившись к Деймону, взял его за подбородок. С любопытством ребенка, исследующего жука, посмотрел на гостя снизу вверх и остановился на губах. Брюнет наклонился, намереваясь поцеловать, а Таргариен потянулся навстречу, хотя и было некомфортно.

С остальным, Коль уселся ему на колени, и только после этого их губы слились в страстном поцелуе. Таргариену хотелось запустить руку в темные кудри для полного удовольствия, прикоснуться к смуглому телу. Он прервал поцелуй.

– Реши. Пожалуйста, – последними словами он чуть не подавился, Дэймон почти никогда такое не говорит.

Но мужчина, на удивление, все-таки решил, едва заметно улыбаясь. И до него дошли слухи о высокомерии Дэймона Таргариена.

Тот довольно потер немного красные запястья. Наконец он смог прижать к себе тело незнакомца и перебирать его кудряшки, когда они снова начали целоваться. Щетина Кристона немного кололась, но Таргариену нравилось. Принц стащил с колдуна рубашку, смыкая мягкие губы у своих, покусывая, а затем нежно облизывая. Коль тихо простонал, обняв Дэймона и позволяя тому спускаться с поцелуями пониже, снимать остальную ненужную сейчас одежду. В какой-то момент колдун уже был на кровати в лежащей позе.

Ноги Кристона расположились на плечах Таргариена, пока тот целовал уже где-то у пупка и жадно сжимал пальцами чужие ягодицы. Раскрасневшийся Коль держал не очень длинные волосы в кулаке, с нетерпением ожидая когда же Деймон наградит прикосновением наиболее возбужденную часть его тела. Тот вдруг чуть-чуть приподнял голову и облизываясь посмотрел на возбужденного до беса брюнета.

– Я подумал о том, что так и не знаю твоего имени, – немного дразнил принц, но ему действительно было интересно кому он собирается делать приятно. Зеленые глаза незнакомца на миг очаровали.

– Кристон Коль. А теперь продолжай, – просыпал он, в голосе были нотки просьбы.

– М-м, Кристон , – самодовольно повторил Таргариен и вернулся к горячему телу Кристона.

Это имя он запомнит надолго, а может, и навсегда.

На протяжении всего своего путешествия на север у Джона сохранялось одно и то же выражение лица — избитого щенка. Но сейчас, среди снегов и льдов Севера, он улыбался. Он был дома.

Он разглядел хижину чуть ниже склона и клубы дыма, поднимающегося из трубы в холодное голубое небо, и упивался пейзажем.

Следующее, что он ощутил, — это язык лютоволка на своем лице.

"Призрак!" Вскрик Джона превратился в сердечный смех, когда Призрак начал биться об его ноги. Он въерошил густую шерсть волка и крепко прижал его к себе. — Да, я тоже рад тебя видеть.

Внезапно его снова швырнуло на землю, и он поднял голову и увидел копну рыжих волос, обрамляющих широкую улыбку. Он захрипел, когда Тормунд начал смеяться, звук грохотал в его ушах. — Я что, всю ночь буду лежать на спине?

— Нет, иногда ты будешь лежать лицом вниз или на коленях, — сказал Тормунд, искоса глядя на Джона.

Ошеломленный, Джон открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба, пытаясь осмыслить образы, промелькнувшие в его сознании. Он почувствовал прилив крови к своему члену, когда Тормунд прижал его к себе.

Затем Тормунд поднял его и перекинул через плечо, направляясь обратно к хижине. — Так вот как ты встречаешь старого друга?

— Или забытого любовника, — ответил Тормунд, укладывая Джона на то, что считалось кроватью, и начал его раздевать.

— Ты пытаешься отморозить мне яйца, Тормунд? — запротестовал Джон, натягивая на себя одеяло.

Тормунд подбросил в огонь еще дров и подмигнул Джону. — Не волнуйся, я их снова согрею.

Когда он забрался на кровать, Тормунд притянул Джона ближе, грубо целуя его, его другая рука с удивительной нежностью блуждала по коже Джона. Открыв глаза, Джон вскрикнул, когда Тормунд нашел член Джона.

Тормунд радостно ухмыльнулся, лаская Джона. «Мне нравится маленький член. Лучше большой женщины может быть только маленький мужчина!»

Когда Тормунд достал свой член, Джон моргнул, не в силах оторвать от него глаз. «Он чертовски огромен!»

Глаза Джона расширились, когда член встал, но он храбро держал его во рту, скользя по нему языком, постепенно погружая его все глубже и глубже.

— Не обязательно заглатывать все сразу, расслабься, как тебе нужно, — мягко успокаивал Тормунд, его голос начинал напрягаться, а глаза блестели в свете костра.

Немного запыхавшись, Джон отстранился, чтобы сделать паузу, позволив члену упереться в его щеку. Тормунд лежал на боку, подперев голову рукой, с глупейшей ухмылкой на лице, наблюдая за Джоном.

Тормунд заговорщически наклонился вперед. — Ты очень хорош в этом. Все эти воронята наверняка трахают друг друга вслепую всю ночь в твоем маленьком гнездышке, не так ли?

Джон проглотил хохот, когда член Тормунда дернулся за его щекой. "Нет. По крайней мере, я предполагаю, что меня не приглашали на оргии.

— Значит, ты еще никогда не затыкал эту маленькую воронью дырочку, а? Тормунд чуть не сел от неожиданности.

"Что?" Вылетело у Джона. Джон уставился на все еще стоячий член Тормунда и задумался.

Член Тормунда трясся, когда он смеялся. "Немного масла обычно помогает. Некоторым даже нравится сухость и грубость».

Джон уставился на сковороду у огня. "Масло? Ты собираешься приготовить мне задницу или трахнуть ее?

— Я думал, ты никогда не спросишь! Тормунд рассмеялся, перекатывая Джона. «Жопой вверх, лицом вниз? Лицом к лицу? Или я могу перевернуть тебя вверх ногами, если хочешь.

Джон лежал молча, с ошеломленным выражением лица, пытаясь во всем разобраться. Наконец он улыбнулся. "Я хочу смотреть на тебя."

— И все считают меня уродом, — с гордостью сказал Тормунд, быстро скатившись с кровати и схватив маленькую фляжку с маслом.

Джон лежал, прислонившись к локтям, и смотрел, как Тормунд налил немного масла на пальцы и, подняв одну ногу, засунул ее в задницу Джона. Масло было теплым, и Джон тихо застонал, когда Тормунд массировал его внутри него. Все еще держа Джона за ногу, он опустился на него сверху и медленно ввел свой огромный член внутрь. Джон резко вдохнул, прежде чем расслабиться, когда Тормунд задал медленный, мягкий темп, не проникая слишком глубоко. Остальная часть члена Тормунда терлась о внутреннюю поверхность бедра Джона. Он перекинул другую ногу через плечо Тормунда, пытаясь погрузить его глубже внутрь, желая ощутить в себе всю его длину.

— Сильнее, — выдохнул Джон, почти задыхаясь.

"Еще нет." Голос Тормунда был низким у его щеки, кожа почти обожгла его.

Джон почти прикусил губу, чтобы не просить. "Быстрее. Пожалуйста."

— Совсем немного, вороненок, — сказал Тормунд, почти вытащив его, а затем втолкнув обратно, чуть быстрее, чем раньше.

Разочарованный, Джон зарычал и схватил Тормунда за задницу, пытаясь втянуть его внутрь. «Похоже на то, чтобы схватиться за ствол дерева», — сказал он, шлепнув его.

— О, он любит лазить по деревьям, не так ли? Тормунд рассмеялся, лаская член Джона. «Я собираюсь трахнуть тебя, пока буду ходить. Вам придется крепко держаться. Я буду держать тебя за эту прекрасную веточку и желуди.

Джон издал глубокий стон, его спина выгнулась, когда он корчился под Тормундом. Джон вздрогнул, когда Тормунд скользнул рукой под него, обхватив его задницу, осторожно скользнул глубже внутрь и остался там, наблюдая за лицом Джона, когда тот сжался вокруг члена большого мужчины.

Тормунд играл с членом Джона, радуясь тому, как он немного вырос и раскачивался в сторону под нежной мукой его огромных рук. Он приподнял задницу Джона чуть выше, все еще глубоко внутри него, не двигаясь, яростно улыбаясь разочарованной мольбе в глазах Джона.

Тормунд мягко надавил где-то под членом Джона, и он кончил, брызнув на руку Тормунда. Он попробовал его, протер лицо и грудь, затем возобновил свой медленный, глубокий трах.

>>1742
Той ночью король хотел, чтобы вся его семья пообедала вместе.

Это было катастрофой с самого начала. Было несколько мгновений, когда казалось, что все было в порядке: Джейк танцует с Хелейной; его мать и Деймон хихикают и обмениваются взглядами; даже королева Алисента улыбалась.

Джейк чувствовал, как Эймонд смотрит на него, пока он танцевал с Хелейной. Джейк изо всех сил старался не оглядываться на него, но не мог удержаться — его взгляд почти невольно блуждал по изгибу челюсти Эймонда. Он был поражен тем, каким взрослым выглядит его дядя. Он высок — он возвышался бы над Джейсом, если бы они стояли лицом к лицу — и силен, разрез его мускулов виден даже сквозь камзол и толстый кожаный нагрудник, который он носит. Его серебристые волосы каскадом спадают на спину, летая почти свободно.

Конечно, после того, как его деда уносят в покои, все рушится.

Эймонд произносит ужасный тост за своих трех племянников-костоломов, и вся ярость Джейка, весь гнев, который накапливался в течение дня, выплескивается наружу. Он изо всех сил бьет Эймонда по лицу, рыча при этом, заставляя его мать кричать «Джейк!» в шоке и смятении, заставляя Деймона поднять руки, его лицо четко говорило: «Достаточно» …

и Эймонд… Эймонд даже не шелохнулся..

Жестокая улыбка медленно расползлась по его лицу, его единственный здоровый глаз пристально смотрел на Джейка. В его взгляде было обещание. Джейк ощутил рябь в животе - и что-то еще.

Мы еще не закончили, говорит улыбка Эймонда.

#####

Уже за полночь, когда Эймонд без стука входит в комнату Джейка.

Джейк падает со стула и тянется к мечу. — Как вы прошли мимо стражи? — спрашивает он, срываясь на крик.

Эймонд не отвечает. Он только скривил губы, глядя на Джейка тем же небрежным взглядом, которым он одарил его ранее на тренировочном дворе. — Ты пьян, племянник, — наконец говорит он.

«То не твое дело, чем я занимаюсь», — огрызается Джейк. — Оставь меня немедленно, дядя.

— Я бы задумался, учитывая то, как ты смотрел на меня во время ужина… ну, ладно.

Джейк таращится на него. — Прекрати нести такую… такую чепуху, — наконец выдавливает он. — Я не смотрел на тебя.

Это неправда, и они оба это знают. Эймонд ухмыляется.

— Иди сюда, — говорит он.

Джейк невольно смеется. "Что? Нет. Зачем мне делать то, что ты говоришь?

Глаза Эймонда сузились и потемнели. Он вдруг выглядит сердитым. "Иди. Сюда." — повторяет он.

И, черт бы его побрал, Джейк понятия не имеет, что заставляет его двигаться, но… вдруг, по какой-то причине, он идет к своему дяде, как в оцепенении, его ноги работают сами по себе. Да, он выпил, но не настолько много. Он все еще сохранял ясность рассудка.

Они какое-то время стоят, просто глядя друг на друга. Джейк был прав: высокий рост Эймонда вынуждает его поднять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Эймонд кладет руку Джейку на плечо, слегка надавливая, и говорит: — Встань на колени.

Джейк слишком недоверчив, чтобы снова засмеяться. Его рот открывается, и он смотрит на Эймонда — на его лице явно написано замешательство. Когда он никак иначе не реагирует, лицо Эймонда искажается от ярости.

— Я сказал встать на колени, — процедил он, и внезапно смомкнул пальцы на его шее.

Сердцебиение Джейка резко участилось. Впервые с тех пор, как Эймонд вошел в его комнату, он действительно напуган. Этот мужчина перед ним — не совсем тот мальчик, которого Джейк и Эйгон дразнили. Он что-то совсем другое, что-то одержимое. Что-то леденящее.

Джейк падает на колени. Он падает на каменный пол с глухим стуком , боль пронзает его бедра. — Что ты делаешь , Эймонд? ему удалось выдавить. — Что я тебе сделал?

— Пока ничего, — прошептал Эймонд. Одной рукой он держит нож на одном уровне, а другой тянется расстегнуть шнурки на штанах.

Джейк чувствует, как по его спине пробежали мурашки — отголосок того чувства, которое поразило его на пиру. За ним быстро следует прилив стыда. Как он может этого хотеть? Как может быть что-то привлекательное в этом унижении, в явном унижении того, что его заставили встать на колени у ног Эймонда? Но… его член пульсирует под его собственными штанами, и ему едва удается сдержать сдавленный стон.

Эймонд явно этого не упускает. Эта богом забытая улыбка снова скользит по его губам, перерастая в ухмылку. «Посмотри на себя, — говорит он, удивляясь. — Тебе это действительно нравится.

По щеке Джейка растекается жар. Он не может не высунуть язык, чтобы облизать губы, его глаза трепещут, полузакрытые.

— Хорошо, — говорит Эймонд. На этот раз его голос почти мурлычет. В этот момент он полудикий, больше животное, чем человек. С тихим ворчанием он высвобождает свой член из расстегнутых штанов и качает его кулаком. Длинный и толстый, он торчит из гнезда тонких серебристых кудрей, таких же ярких, как волосы, ниспадающие на его плечи. Капелька влаги блестит на кончике, и Джейка внезапно охватывает желание наклониться и слизать ее.

— Продолжай, — говорит Эймонд. «Соси».

Какая-то часть Джейка — вероятно, разумная часть — говорит ему, что он должен сопротивляться. Он должен подняться на ноги, остановить это — это полное безумие. Но вино, его собственная похоть и напор Эймонда заставили его лишиться контроля над собой. Поэтому вместо этого он со стоном наклоняется, позволяя себе лизать головку члена Эймонда. Горький вкус предэякулята обрушивается на его язык.

Прежде чем он успевает насладиться этим, рука Эймонда схватила горсть его собственных темных кудрей и дернула его за затылок. — Я сказал, соси, — властно говорит он. Он использует пригоршню волос Джейка, чтобы наклонить голову вперед, засовывая свой член глубоко в рот Джейка. Джейк давится, его глаза слезятся.

— Да, — шипит Эймонд. Его бедра двигаются вперед раз, затем дважды, член ударяется о заднюю часть горла Джейса. — Посмотри на себя, — снова говорит он.

Джейк давится. Он пытается отстраниться, чтобы подышать воздухом, но Эймонд крепко держит его, таща вперед, пока его нос не касается локонов в паху Эймонда.

— Ты мечтал об этом, племянник? — со стоном спрашивает Эймонд. — Ты думал обо мне, когда лежал в постели у себя на Драконьем Камне? Представь, что я трахаю тебя, как шлюху?

Нет, Джейк почти не думал об Эймонде с тех пор, как покинул Королевскую Гавань. Он был слишком молод, много лет назад, чтобы думать о ком-то в таком ключе, а теперь… ну, вид мускулистой фигуры Эймонда на тренировочном дворе был шоком для Джейка.

Ничего из этого он не пытается озвучить. Он просто стонет вокруг члена Эймонда, лаская его языком.

Эймонд стонет в ответ, его рука смягчается в волосах Джейса. На мгновение он нежно, почти благоговейно поглаживает локоны. Конечно, момент длится недолго.

«Мне кончить тебе на лицо, племянник? Или...

Джейк снова задыхается, и рука Эймонда тут же сжимается, сильно дергая его за волосы. — Следи за зубами, — шипит он.

Джейк не дурак. Он знает, как занимаются сексом мужчины. Но мысль о том, что Эймонд притязает на него таким образом, толкает его сзади… будет ли это больно? Или это будет хорошо? Эймонд сделает ему больно, думает он, но потом, краснея, думает, что это будет приятно по-своему.

Тело Джейка горело. Он сгорает от унижения — черт, что-то в этом так его возбуждает. Дрожащими пальцами он тянется к пуговицам дублета.

Эймонд долго смотрит на него, лениво вертя рукоять ножа между пальцами. «Ты похож на свою мать», — наконец размышляет он.

"Что?" Вылетело у Джейка. Он не хуже других знал, что совсем не похож на свою мать, принцессу Рейниру. Если бы она не родила его, он бы усомнился в том, действительно ли они вообще связаны родством.

Жестокая ухмылка приподнимает уголок рта Эймонда. «Пара маленьких шлюх, вы оба промокли до нитки для своих любимых дядюшек…»

Правда, внутри Джейка нарастает ярость. Унизительные слова Эймонда — это одно, когда они обращены к нему, но к его матери? — Закрой свой рот, — рычит он. — И не упоминай имя моей матери.

"Или что?" спросил он, улыбаясь. - Что ты собираешься делать, дорогой племянник? Ударишь меня снова? Попробуй.

Джейк так и делает. Он бросается на Эймонда, все еще полностью обнаженный, его кулак отведен назад, чтобы еще раз ударить его по лицу. Но Эймонд легко обходит его стороной, смеясь при этом. Он хватает Джейка за запястья и сильно толкает на стол в центре комнаты, лицом вниз.

>>1742
«Маленький Стронг… ты выглядишь мокрым, как собака… Ты мокрый от дождя или ты обмочился от страха?» Люцерис не ответил на его насмешку и обратился к Баратеону. Баратеон предложил ему одну из своих дочерей… Люцерис отмахнулся, сказав ему, что он уже помолвлен с Рейной.

— Постой, Стронг, ты мне что-то должен, — сказал он, вставая и хищно приближаясь к младшему, насмешливо улыбаясь.

Люцерис вздрогнул, но не сдвинулся с места.

- Я пришел не драться с дядей Эймондом. Я пришел как посол, а не как воин, — сказал он, подняв свои блестящие карие глаза на него.

— Твой глаз или твоя жизнь, — Эймонд отказался слушать. Но Баратеон остановил его, он не мог допустить, чтобы мальчика убили в его зале. Люцерис взглянул на него усталыми глазами, покачал головой и ушел.

— Лорд Баратеон, если нам больше не о чем говорить, то я тоже удаляюсь, — сказал Эймонд, выпрямляясь.

Эймонд поспешил во двор. Вхагар все еще была там, под дождем, но дракона его племянника уже не было.

«Совес». Он приказал Вхагар лететь.Он знал, что догонит своего племянника, это было лишь вопросом времени… тогда он заберет глаз, который паршивец ему должен.

Но он ошибся, он не видел своего племянника в небе.

«Вхагар… где Арракс?» — прошептал он. Дракониха склонила голову набок, как будто услышав Эймонда, а затем, к его удивлению, снова повернулась к Штормовому Пределу… или, скорее, к утесам.

- О, решил спрятаться, - усмехнулся он. - Как будто бы ему это чем-то поможет.
Вхагар приземлилась на скалы. Бурное море билось о скалы, вода заслоняла взор, но в темноте он смог разглядеть это... пещеру и сидевшего рядом дракона, укрывающегося от дождя. Вхагар не могла войти в пещеру, в ней едва хватало места для Арракс. Эймонд ухмыльнулся - его это не остановит.

- Люк, Люк, маленький Стронг показывает свое лицо. Смотри, твой дядя будет так добр, что даст тебе второй шанс... только отдай мне свой глаз, и я пощажу твою жизнь, - насмешливо пообещал он. Но ответа не последовало. Арракс подняла голову, посмотрела на Вхагар и застонала. Вхагар двинулась вперед, но дракониха зарычала, и Вхагар остановилась. Вхагар была сильнее Арракс, и Эймонд был удивлен, что его дракон отшатнулся от рыка мелкого дракона. Арракс посмотрела на Эймонда маленькими злобными глазками, обнажила клыки, затем подняла одно из крыльев. Маленький Люцерис без сознания, дрожит, его щеки краснеют.

Драконы не понимали их конфликта, в конце концов, они были драконами. Дракон знал только, что её всадник попал в беду и что Эймонд пах знакомо, ведь он был дядей Люцериса.

Эймонд подавил озорную улыбку, подходя к мальчику. Дракониха проследила за ним взглядом, но подпустила ближе, немного отодвинувшись, чтобы позволить ему войти в щель между ее крыльями, где она защищала своего всадника от непогоды.

Карие глаза Люцериса расширились, в них появился стеклянный блеск. Он принюхался и повернулся к Эймонду, и захныкал от нужды. Если это не был стон страха, то Люцерис, казалось, даже не узнавал его. Это был стон чистой потребности, от которого его член встал как камень. Омега звал его в постель.

Проклятый Люцерис оказался омегой, и у него была первая течка.

Эймонд почти замурлыкал, но, несмотря на свое желание наброситься на Люка, он двигался осторожно. Дракониха представляла реальную угрозу. О, его Вхагар был сильнее Арракс в любой день, но сейчас последнее, о чем думал Эймонд, были битвы. Он больше не хотел ни глаза, ни жизни своего дорогого племянника.

Эймонд не смог сдержать ухмылку, опустился на колени и протянул руку. Ничто не могло подготовить его к прикосновению к коже омеги. Люцерис закрыл глаза и прижался щекой к его раскрытой ладони. Омеге, похоже, понравился запах, потому что он простонал сладким голосом, от которого у Эймонда побежали мурашки. До этого момента он не думал, что сможет стать еще тверже в своих штанах, но этот стон показал ему, насколько он ошибался.

Омега снова открыл свои большие карие глаза, глядя на него с такой печалью, что Эймонд сглотнул.

«Альфа!» Это было первое слово, произнесенное мальчиком, помимо стонов и мурлыканья, и боже... этот голос был даже не человеческим, этот мягкий голос был всем, что было в мире, и даже больше.

«Альфа!» — повторил Люцерис, зовя его. О боже, Люцерис был таким милым, таким кротким в тот момент, что Эймонд не смог удержаться. Он склонился над телом и, держась за маленький подбородок, прикоснулся к соблазнявшим его полным губам. И то, как Люцерис ответил, так нетерпеливо и неловко, открывая рот для него и высовывая свой розовый язычок, было просто идеально. Эймонд вознаградил своего милого маленького омегу, углубив поцелуй.

Считая, что ее молодой всадник в безопасности с альфой, от которой пахло семьей, Арракс поднялась и вылетела из пещеры. Дракониха подошла к тому месту, где Вхагар лежала под дождем на песке, и лег рядом с другой драконихой, довольная, когда одно из крыльев Вхагар накрыло ее под назойливым дождем.

Эймонд краем глаза заметил уход дракона, какая-то часть его на мгновение подумала, что хорошо, что она ушла, что то, что он собирается делать со своим племянником, было чем-то совершенно личным. Плевать, честно говоря, он будет трахать его даже на драконах - и в небе, и на земле омега принадлежал ему.

Маленькие ручки Люцериса были неуклюжими, но настойчивыми, они дергали высокого блондина за одежду, желая сорвать ее. Эймонд тут же забыл об обоих драконах и снял сначала свой плащ, который он расстелил на земле, а затем и рубашку, руки Люцериса не стеснялись, коснувшись его груди и живота, чувствуя мускулы альфы, прежде чем удовлетворенно замурлыкать.

- Дядя, пожалуйста! - чуть не захныкал от нужды омега. Какая-то часть Люцериса знала, что этот альфа был ее дядей.

"Ш-ш-ш, тихо, я дам тебе то, что ты хочешь. Подними бедра", - шептал он на ухо. Маленький мальчик был таким послушным и покорным, когда он подчинялся ему, облегчая снятие с него нижней одежды. Руки Люцериса протянулись к нему в немом приглашении, от которого блондин определенно не собирался отказываться. Он неуклюже, но быстро скинул штаны в сторону и вскоре присоединился к нему.

«Дядя, больно!» — захныкал омега с сияющими глазами.

«Где, мой милый Люк, где болит?» — спросил он его, лаская его по щеке.

«Мой живот», — всхлипывал Люк, цепляясь за руки Эймонда.

Эймонд поцеловал его в губы, прежде чем перейти к его нежной шее, которая соблазняла его так, как ничто никогда не соблазняло его раньше в его жизни. Соски Люка напряглись, может быть, от холода, а может, от возбуждения. Эймонд не мог не думать о том, какими будут груди его непослушного племянника, наполненные молоком, чтобы накормить его детей. К тому времени, когда он начал целовать живот Люка, мальчик превратился в хнычущее нечто.

Он поднял одну ногу Люцериса, перекинув ее через плечи, и поцеловал внутреннюю поверхность бедер Люцериса, таких же нежных, как все дитя.

«Дядя Эймонд, дядя Эймонд», — умолял он, словно мантру.

«Скажи мне, мой милый Люк, скажи мне, чего ты хочешь», сказал он, уходя, облизывая губы и поднимаясь обратно вверх по телу Люцериса, чтобы завладеть его губами.

«Вас, пожалуйста, мне нужны вы», — умолял он, его глаза сияли красным, омега знал, чего он хотел, и он хотел этого отчаянно. Глаз Эймонда тоже был красным, в этот момент его альфа отвечал отчаянному омеге.

Тело Люка медленно расслаблялось после проникновения, пальцы Люка царапали его спину. Когда Эймонд почувствовал, что может двигаться, он сомкнул свои пальцы на бедрах омеги. И, о боже, он был рожден, чтобы быть здесь, быть внутри.

- Эймонд, Эймонд, - пропел Люцерис его имя.

Может быть, это была вечность, а может быть, это было несколько мгновений, когда его узел начал набухать. Люцерис изогнул шею, открываясь ему, и Эймонд погрузил в нее клыки, кусая, отставляя отметины.

Джон научился относиться ко всему, что говорил Тормунд Краснобай, с долей скептицизма. Одичалые были хорошо известны тем, что рассказывали диковинные истории. Однако оказалось, что Тормунд не преувеличивал насчет размера своего члена. Джон пытался отвести свой взгляд, но это было невозможно. Он был огромен. На глаз, он был почти фут в длину и толщиной с его запястье.

"Я же говорил тебе, что мой член достаточно большой, чтобы удовлетворить великаншу, не так ли, ворона?" Тормунд покачал бедрами, соблазнительно потряхивая этим монстром перед Джоном.

Джон отвернулся, чтобы Тормунд не увидел неприкрытое желание на его лице. Он никогда раньше не видел такого большого члена. Боги, от одной только мысли о чудовищном члене Тормунда, вонзающемся в его задницу, его член напрягся в штанах.

Однако он был лордом-командующим Ночного Дозора, и у него уже были проблемы с тем, чтобы заставить своих людей подчиняться ему. Он полностью потеряет уважение среди подчиненных, если позволит мужчине трахнуть себя, и они узнают. Ему придется довольствоваться фантазиями. Это была цена его .

Той ночью Джон проснулся, почувствовав нож у горла. Его первой мыслью было волноваться, что Призрак убит или тяжело ранен. Иначе почему бы еще лютоволк не предупредил его? Но он оглянулся по сторонам и заметил Призрака, свернувшегося калачиком на полу рядом с ним. Что же, в таком случае, ему не угрожала реальная опасность. Джон посмотрел на мужчину, державшего нож.

Тормунд ухмыльнулся. «Я здесь, чтобы украсть красивую ворону».

"Ты с ума сошел?" — прошипел Джон.

«Я видел, как ты смотрел на мой член, Джон Сноу, но можешь и дальше играть в краснеющую девицу, если тебя это заводит», — сказал Тормунд. Он начал ласкать Джона сквозь одежду. «Ах, ничего не чувствую сквозь все эти слои шерсти».

Джон был разорван. Джон должен вонзить взять меч и дать понять одичалому, что он не должен даже и пытаться сделать что-то подобное. Так поступил бы командир. Но когда еще у него будет шанс снова насладиться таким большим членом?

Собравшись с мыслями и приняв решение, Джон быстро сбросил с себя одежду. Тормунд снял с себя меха, обнажив тело, волосатое, как у медведя. Джон не возражал. Он потянулся к члену, висевшему между этими волосатыми бедрами, и благоговейно погладил его. Он облизывал член, как голодающий на пиру.

Тормунд застонал, когда Джон взял головку члена в рот, но затем оттолкнул Джона. «Я пришел, чтобы трахнуть тебя как следует».

Джон встал на колени и опустил голову на подушку, высоко подняв задницу. Он не мог думать о таких вещах, как смазка, но, к счастью, Тормунд не был таковым. Одичалый смазал жопу Джона и обильно смазал свой член. У Джона чуть не потекла слюна.

Он застонал так же от облегчения, как и от удовольствия, когда почувствовал, как этот толстый член входит в него. Боль сама по себе была своего рода наслаждением. Тормунд мягко и неглубоко толкался, довольствуясь тем, что медленно проникал внутрь Джона. К тому времени, когда он вошел на всю длину, Джон уже кончил. Но это было только начало.

Ему пришлось засунуть уголок подушки в рот, чтобы не издавать громких звуков, пока Тормунд трахал его долго и жестко. Он знал, что завтра ему будет неловко и что его отношения с Тормундом изменятся, но сейчас Джона не волновали все эти вещи. Он был в раю.