Суетня, беготня, стрельба автоматов, ружей! Земля лагеря усеивалась трупами. В один из шатров залетела граната, прогремел взрыв. Солдаты вермахта организовано продвигались вперед, занимая ключевые позиции. Кто-то кричал, кто-то кого-то волок. Остатки русских солдат отступали в лес. Две пони в клетке, в самом центре происходящего, вжавшись в землю и в страхе закрывали лицо копытами.

Когда все стихло, лагерь был заполнен немцами. Кто-то отволакивал трупы, кто-то обшаривал ящики. Мотор мотоцикла, остановившегося недалеко от клетки затих. Водитель перекинув ногу спрыгнул и достал портсигар.

Пони белого цвета спустилась из люльки и синей магией сняла с себя шлем, ее волосы были коротко острижены и завязаны сзади черным бантом.
Пони грациозно потянулась и даже слегка зевнула.
Вскоре несколько солдат обступили ее по сторонам. На них были серые формы, фуражки, на плечах висели автоматы, а на рукавах красовались повязки со свастикой. Пони что-то говорила им, жестикулируя и указывая копытом и они по одному отделялись и спешным шагом удалялись. Когда они почти закончились, пони развернулась и важной походкой направилась к центру лагеря, оставшиеся солдаты, чуть поодаль проследовали за ней.
Ее изящная, неспешная походка выглядела почти вызывающей, единорожка с любопытством осматривала разоренный лагерь. Ее белая шерстка смотрелась ухоженной, короткая прическа аккуратно уложена и несколько укороченный хвост был завит в необычайно-изысканной манере. Одежды на ней почти не было, лишь сильно укороченная бежевая рубашка с красным воротником. Она была прекрасно подогнана под тело пони. Кожаный ремень был наискось повязан вокруг груди. К нему пристегнутая кобура с вальтером. Заприметив клетку с пленниками побежденных красноармейцев, белая единорожка ничего заметного не выразила, лишь легкая, деликатная улыбка украсила ее лицо. Она направилась прямиком к клетке.
Желтая пегаска отстранилась от решетки и полная неуверенности, приопустила голову, подобно провинившемуся жеребенку, когда белая приблизилась влотную, уперев копыто на решетку. На нем тоже была повязка со свастикой.
Единорожка в форме, радушно улыбнулась встревоженной пегаске, а та с недоумением взирала на нее из глубин клетки. Взор белой сместился на фиолетовую пони напротив. Последняя, обхватив копытами решетку смотрела на нее в упор своими точками-зрачками. Когда их взгляды встретились, улыбка белой стала почти ироничной.
- Какой приятный трофей! Давно тут сидите?
Белая пони звучала безмятежно, ее взгляд уже любовался своим отражением в свободном, наполированном копыте.
Твайлайт сидела без эмоций и молча, только ее ноздри заметно сокращались. В ответ на тишину белая снова посмотрела на пони перед собой, приподняв бровь. Наконец Твайлайт отстраненно спросила.
- Как тебе это удалось?
Рарити тихонько усмехнулась, будто бы готовая к подобному вопросу.
- Природное обаяние, полагаю. Высокие моральные устои.
Она смотрела на Твайлайт и самодовольная ухмылка, выражалась на ее лице, а Твайлайт рассматривала офицерские погоны на ее ремне. Рарити повернулась назад, с гордостью осматривая вторгнувшихся солдат, стягивающих ящики с провиантом.
- Почти без потерь!
Она обнажила белые зубы в улыбке и снова повернувшись к Твайлайт, пристально посмотрела ей в глаза. Твайлайт смотрела на нее с холодным недоверием, пронзая точечными зрачками.
- Ты утратила чистоту?
В ответ Рарити лишь закатила глаза.
- Милая. Прошу тебя! Избавь меня от этого!
Она вдруг посмотрела на Твайлайт как-то иначе и легкая кокетливая улыбка отразилась на ее лице, пока Твайлайт что-то прикидывала в уме.
- А ведь ты тоже могла быть хорошей девочкой, с самого начала...
Немного выждав, она тихо добавила.
- Тогда и этого бы вероятно не случилось..
Рарити мельком глянула на остаток рога Твайлайт и обратно. Твайлайт лишь молча, без тени радости смотрела в ответ, разъедая ее взглядом. Рарити лишь улыбнулась ей еще раз и подмигнула. Выражение мордочки Твайлайт как будто бы изменилось и она вдруг крепко обхватив копытами решетку, будто бы готовящаяся ее свернуть голыми копытами и активно сокращая ноздрями, будто она дикий зверь идущий прямиком к добыче, потянула мордочку через решетку к Рарити, но голова не проходила между прутьями, ее зрачки слегка расширились, а белая единорожка растеклась в еще большей улыбке и плавно подалась ей навстречу, их носы едва не коснулись, а затем она подалась чуть дальше и губы единорожек вдруг слились в глубоком поцелуе. Просунутым копытом Твайлайт обхватила Рарити за голову, чтобы прижать ее к себе и они страстно целовались какое-то время.

Флаттершай смотрела на них, на солдат растаскивающих лагерь, на мотоциклы, на осеннюю слякоть, на группу солдат неподалеку, которые в свою очередь уставились с улыбками на единорожек. Она смотрела и ее лицо уже не выражало ничего, кроме легкой грусти подобной осеннему пейзажу вокруг и отрешенности подобной той, в которой Твайлайт пребывала половину ночи. Она не знала, что она может спросить у своих теперешних подруг. Она никогда не думала, что кто-то из них может примкнуть к обезьянам, которые хоть и не ели понячьего мяса, как те, что схватили их днем ранее, но могли быть жестоки по отношению к поням. Она знала, что многие земнопони работали на них против воли. И даже там впереди несколько загружающихся тележек, было запряжено такими земнопони. В голове желтой пегаски просто не укладывалось, что могло стать с ее подругами, с ней, со всем этим миром. Она лишь еще раз вспомнила Рейнбоу Дешь днем ранее, ей было так жаль что она не смогла тогда ее отговорить, а потом не смогла ей помочь. А потом еще Эплджек, левитирующую в шляпе с розовыми, то есть багровыми волосами, она здесь оказалась по той же причине, что и они. И ей тоже Флаттершай не смогла помочь. И даже сейчас она сидела в клетке, глядя на двух своих лучших подруг, у которых она даже не знала что можно спросить. И как им вообще теперь дальше жить? По-крайней мере, тепло их поцелуя немного согревало ее изнутри. Но в остальном она ощущала совершенную пустоту и беспомощность, особенно находясь в этой клетке, неспособность помочь хоть кому-то в эти темные времена и самой себе в том числе.