>>441189
И да, картоноёбы заранее могут оценить одну из Славяконцовок:
Самое жуткое - это увидеть в дорогих, знакомых глазах жалость и только. Как будто из них вытекло голубыми слезами, горькими, хинными нечто очень нужное, нечто, тянущее сердца одно другому навстречу. А я курю в форточку, бьюсь лбом о холодное стекло и пытаюсь понять, где налажал, как проморгал. Не знаю. Всё, что я знаю, это то, что в лёгкие вместе с никотинами просачивается возмездие на нечаянные, непрошенные грехи. Молчи, не молчи, что это изменит?
Я реагирую на критику привычно - замыкаюсь в себе, замолкаю.
Слайд - неделя, слайд - другая. Я не пью, не хожу по бабам и не проматываю зарплату в игровых автоматах. Я ухожу в темпоральный кокон, и отстранённо наблюдаю за тем, как по ту сторону серой пустоты проносятся дни. Наполненные пустотой, отчаянием и нежеланием возвращаться с работы домой. Почему все в пять вечера так спешат прочь с рабочих мест? Я не понимаю. Что меня там ждёт? Тишина? Холод? Одиночество? Вторая высшая форма одиночества после смерти - это приходить в дом, где живёт кто-то ещё, кроме тебя, но вы не знаете, не помните друг друга.

Молчание.

Звонок телефона. Домашнего. Странный звук, я почти отвык от его звучания.
Не подхожу, как всегда. В этом доме у меня есть сотовый и интернет, и скайп. А к домашнему телефону шлёпают маленькие ножки.
- Алло!
- Да. Он с работы пришёл.
- С ним всё хорошо.
- Да, я передам.
Стук трубки о станцию.
Шорох уличной одежды, звук нажимаемых клавиш телефона.
- Да, Новосёлов, 17, пожалуйста, крайний подъезд от Дальневосточного. Одевайся.
Я выхожу из храма.
Молча смотрю на длинные золотые косы, румяные щёки, голубые глаза. Слишком хорошо, чтобы быть правдой, слишком высоко, чтобы я мог достать.
- Вы куда?
Молчание.

Молча боль чувствуется острее - особенно, если эхо внутри пустой черепной коробки. Привет, я почти одинок и у меня совсем нет близких.
Открыть бы крышку памяти и кинуть туда ядерную бомбу.
Сейчас, только разогнусь после удара в грудь.
Удара в сердце.

Куда?
Ку... Да...
Многократно повторённое слово теряет свой смысл. Многократно пережитые ссоры теряют своё значение.
Я снова замыкаюсь и замолкаю.
А она снова пьёт успокоительное.
Любовь? Любовь. До сих пор никто ещё так не мог выморозить меня двумя хорошо подобранными словами.

Кто ещё с такой лёгкостью обижает?
Кто ещё так безмятежно ступает по кровоточащему сердцу, а организму снова не хватает ресурсов, чтобы стянуть края рваных ран?

Куда брать такси на ночь глядя? Мне просто интересно.
Но я не стану спрашивать. Ещё не вышло время, когда я перестаю молчать.
Ещё то время, когда мне наплевать, что диван неудобный и холодный, а меня никогда не обнимают.
Никогда.

Я заставляю сердце катать свои пятьдесят четыре удара в минуту. Даже когда бегаю, оно не колотится быстрее ста. Тренированное.
Мускул.
Умеет держать на плаву даже в самый жуткий стресс, и я никогда не умру от инфаркта, спасибо мечте детства.
Я смотрю на невыносимо белую спираль энергосберегающей лампочки и щурюсь от дыма.
Ты уходишь, значит, можно курить дома.
Значит, можно толкать плечом прохожих на улицах и заходить в заплёванный подъезд, безбоязненно хлопая дверью и идти сквозь курящих на ступеньках неформалов.
Может быть, из них кто-нибудь убьёт меня? Или хотя бы изобьёт?

Я перестаю вообще что-либо чувствовать.
Неделями пересматриваю слезливые аниме, переслушиваю симфоническую скорбь и тоску и считаю трещины на потолке.
Потом сажусь за компьютер и в перерывах между попытками дозвониться, сижу и пишу на анонимном сервисе рассказы, заживо вынимающие душу.
А сам не чувствую ничего.

Чтобы закрыть глаза без тебя, мне нужно измотать себя до неузнаваемости.
Просто для того, чтобы закрыть глаза.
А ещё можно залить глаза абсентом и два дня болеть, когда вообще ничто не волнует.
Когда родители считают, что я уехал в командировку, а остальной мир уверен, что меня снова замучила ностальгия, и я колочу каблуками булыжниковые мостовые Петропавловской крепости.

Меня тянет в бездну, как и всегда с края крыши над шестнадцатым этажом привлекательна идея взлететь в серое небо с ускорением ровно в одно g.
Залечить твой уход, перестать сдирать ногтями корочки с ссадин.
Примерить на лицо эмотикон sorrow.
Разобрать телефон, выкинуть батарею на север, симку на восток. На запад отправить кредитку, пенсионное и медицинский полис - новый, модный, сам больше похожий на кредитную карту.
Ну а в сторону, где остался "Совёнок", улетает паспорт.

Теперь останется только самое важное, то, в чём я пришёл сюда - грязные, стоптанные ботинки, куртка, с трудом сходящаяся на плечах и джинсы, в которые я с трудом влажу.
Поживи одна пока, подумай, попытайся представить, как ещё на меня повлиять, как ещё можно обругать меня.
Но тебя нет в тех словах, что срываются с полных, алых губ, созданных только для поцелуев.

Теперь надо сделать громче во внутриканальных наушниках и набраться терпения.
Зато я могу курить дома.
И спать на кровати по диагонали.
Вставать во сколько хочу.
Надо пользоваться этим, пока есть время.

Потому что скоро всё вернётся на круги своя.
Разве что я не знаю, как скоро.
Ты же однолюб, а? Десять колен без разводов, безупречная родословная, странная и неуместная во время одноразовых отношений и отмеренного аптекарскими весами счастья.
Значит, просто провернём наше бесшовное бытиё ещё на один градус и станет ещё чуточку ближе к небытию.

Я почуял нечто неладное и вытащил наушник из уха, чтобы понять - кто-то пытается дозвониться до меня.
Городской.
- Подойди. - Автоматически позвал я.

Потом вспомнил.
- Алло.
- Привет.
- Да.
- Да.
- ... Как?!
- Но я же...
- Да у меня просто денег нет!
- Ты хорошо подумала?

Хорошо.
Действительно, слёзы - это наркотик, они раздражают ребёнка в тебе, на секунду сквозь мир проглядывает тёплое оранжевое солнце, где мир был дискретным, понятным и тёплым.
И с этой иглы ты не слезешь, как ни старайся.
Я стараюсь не срываться, это всё-таки слишком личное переживание.
Да и что за паскудство - плачущий мужик.

Кулеры так и не поменял - они воют и орут, пока заводится система.
Не то, что у тебя - быстрый, лёгкий ноутбук, на котором систему не переустанавливали с момента покупки, шесть лет уже.
Но я лучше сдохну, чем коснусь его.
Это твоё.
Не моё.

Полчаса спустя я откинулся на спинку кресла и нажал на кнопку "опубликовать".
Пелена воспоминаний россыпью символов, пепла и басовых перекатов из-за окон.
Как я докатился до такого?
Никак.
Я всегда был таким. С момента, далеко предшествующего моему попаданию в лагерь, знакомству с тобой.
Ты была первой, кто заговорил со мной.
Ты была первой, кто показал, что ему не всё равно.
Я же не делал ничего особенно, просто однажды проснулся твоим парнем.
Потом - твоим мужем.

Потом - отцом твоей дочери, помнишь фото, на которых у неё бездонные глаза, и там меня куда больше, чем тебя.
Утопающий в зелени роддом, ты бледная, прекрасная, а мне плевать на холод и чешущееся горло.

- Я бы простила всё. Ты меня не замечаешь - ладно. Не улыбаешься - ладно. За восемь лет брака ни разу не подарил цветы - ладно. Я понимаю, ты такой, ты этого не умеешь.
Всхлип.
- Я железная, стосильная, я могу вытянуть себя, тебя. Я и тянула, варила тебе супы, стирала вещи и убиралась в доме - хотя я тоже работаю, помнишь?
Она прижала ладони ко рту, давя рыдание.
- Но ты даже не вспомнил, что сегодня день рождения твоей дочери.
Ладонь не держится на плече, это не тот вопрос, что решится объятьями.
- Я ухожу. Оставляю тебе всё, что у тебя здесь есть. Мне ничего от тебя не надо. Но дочь я забираю. Ты не изменился нисколько, тебе всё ещё плевать, ты живёшь дома как один.
Как бы научиться изменяться, а?
- Алло, здравствуйте, такси к Новосёлов, 17, пожалуйста.

Здравствуй.
Скользящий узел, неровный пол, скрипящий стул, крючок для люстры, которую я так и не повесил - как не поставил плинтуса и что-то там ещё.

- Ключи я отдала маме, она передаст их твоим родителям.
- Пап, пока. - Улыбается дочка.
- С днём рождения, милая. - Киваю я.
- Изменяйся, Семён. Изменяйся, иначе, я не вернусь.

Спинка стула под ногами уходит в сторону.
Миг невесомости.
Недостижимая мечта детства.
Сегодня нам могло бы исполниться восемь лет.
Здравствуй.

>>441209

>Я то думал, что это всё-таки не холодец

Ахаха.

$ meet('mt','Девушка')
"Я стоял на пороге магазина и растерянно смотрел перед собой."
"Это был один из тех магазинчиков, что, казалось, безвозвратно канули в Лету с удешевлением интернета."
"Все эти три пятёрочки, CD-DVD-MP3, «аренда дисков» и прочие."
"Кому придёт в голову тратить деньги на заведомо пиратскую продукцию, если за те же деньги можно дома накачать раз этак в тысячу больше."
"Но, блин! Если тут будут такие продавцы - я с удовольствием сюда зайду и не раз, и даже не десять раз!"
"Меня толкнул в плечо кто-то хмурый и прошёл мимо меня в магазин."
me "Извиняюсь."
"Я перестал маячить на пороге и убрался с пути движения."
"До меня вдруг дошло, что именно, кроме архаичности такого рода магазина, привлекло моё внимание."
"Оформление."
"Вместо привычных уже ярких картинок на обложках дисков, в большинстве своём это были просто серые коробки с какими-то аббревиатурами."
"Наконец, продавщица освободилась и подошла ко мне."
show mt normal dress with dissolve
mt "Здравствуйте."
"Профессионально улыбнулась она."
mt "Чем я могу вам помочь?"
me "Да я, понимаете… {w}Скажите, а что со всеми этими дисками?"
"Невольно понизив голос, спросил я."
mt "А, это… Это пользовательские сценарии."
me "Простите, что?"
show mt smile dress with dspr
mt "Говоря на молодёжном сленге - это модификации для игр."
me "И вы ими торгуете?"
mt "Мы торгуем только ими!"
mt "Особенно удачно расходятся модификации для визуальных новелл."
"Она с трудом развернула поворотный стенд, и я зажмурился от пестрящей цифробуквенной каши."
me "«9НЗ»? «БГ»? «ХВП»?"
"Растерянно прочитал я."
me "И что это за непонятица?"
show mt normal dress with dspr
mt "Всё в порядке, люди, приходящие сюда, как правило, уже точно знают куда идти и какой код спрашивать."
me "И они идут и покупают модификацию на диске?"
mt "Да."
me "Но зачем им это нужно?"
"Продавщица выглядит так, будто что-то знает, поэтому я почему-то совершенно не стесняюсь задать ей этот вопрос."
"Почему бы и нет? Узнать у продавца, чем это у него товар такой притягательный."
mt "Понимаете…"
mt "Часто происходит так, что многообещающая игра получается не такой замечательной, какой хотели поклонники."
mt "В случае с «новеллами» чащего всего проблемы именно с сюжетом."
mt "И тогда люди начинают делать собственные сюжеты."
me "Сюжеты? В модификациях?"
me "Серьёзно? Работа, написанная любителем?"
"Сказать по правде, я всегда считал моды своего рода нечестной игрой, когда пользователь просто меняет правила игры под себя."
mt "Да. И очень часто они не уступают, а даже превосходят оригинал."
"Я нашёл, что в это трудно поверить."
"С трудом верилось, что человек, до сих пор занимавшийся своими делами, вдруг сядет и сделает лучше профессиональных разработчиков."
mt "Или ещё чаще происходит так, что игра удаётся, и поклонникам тяжело с ней проститься, а разработчик отказывается писать продолжение, либо его создание занимает очень много времени."
me "Это уже называется английским словом «фанфикшн», и в это мне верится больше."
me "Некоторых ещё при жизни могут канонизировать и причислить к лику DLC."
me "Но в любом случае, вряд ли там может быть что-то действительно заслуживающее внимания."
me "Сюжет, да ещё и неплохой. В модификациях."
me "Может быть, я однажды сойду с ума окончательно и решусь прочесть что-нибудь такое."
"Но пока что я не какой-нибудь долбанутый на всю голову отаку, чтобы пропадать в этом всём."
show mt smile dress with dspr
mt "Между прочим, наш магазин разыгрывает приз - на одном из дисков есть указание адреса, где можно будет его забрать."
"Улыбается продавщица."
me "И что за приз?"
show mt normal dress close with dspr
mt "А ты не догадываешься?"