Еще один год — еще один роман Виктора Пелевина. Правила игры известны: от Пелевина все ожидают не слишком изобретательной консервативной эзотерики, от критиков — ее разоблачения. Виктор Олегович не обманул ожиданий, не обманем их и мы.

Умеренно далекое будущее. На Земле победила зеленая революция и установился новый этический рейх: женщины обзавелись двухрежимными нейродиками для сексуального угнетения несчастных цисгендерных мужчин. Главный девайс в жизни каждого человека — «кукуха», невнятно описанный нейроинтерфейс. Мозги тайных и явных правителей человечества — а также мечтающих к ним приблизиться — отделены от тел и хранятся в банках где‑то под песками Невады. Главный из них — Атон Гольденштерн, полуолигарх-полубог, который владеет и заглавной Transhumanism Inc., и всем остальным. Про него считается хорошим тоном не знать ничего, но читателям придется познакомиться с ним поближе.

Роман состоит из отдельных глав — одни связаны общим сюжетом, другие — лишь сеттингом. Девушка Маня вступает с Гольденштерном в крайне необычные отношения. Кэндоист Сасаки-сан перепрограммирует секс-ботов, подселяя в них духи легендарного ронина Миямото Мусаси и других мастеров прошлого (получаются эдакие призраки в извращенных доспехах). Студент Иван Чибисов с дизайнером Няшей катаются на колесе обозрения «Сансара» и попадают в худшее описание секса в истории русскоязычной литературы. Люди ради новых любовных ощущений деактивируют часть мозга и превращаются в котов и кошек. Помещик-цисгендер Дима реконструирует сюжет бунинской «Митиной любви», вступая в связь с киборгшей-холопкой… Ну и так далее.

Давайте уже к главному: плоха ли девятая за девять лет книга Виктора Пелевина?

Да не то слово.
Взаимоотношения Пелевина с критиками хорошо понятны обеим сторонам. Сам писатель описывает их в первых же страницах книги: скоморохи (читай: Пелевин) распевают лениво-оскорбительные и конспирологические частушки лишь для того, чтобы хозяева (читай: воображаемое либеральное литературное сообщество) могли их обругать, продемонстрировав собственную благонамеренность. В этом, конечно, есть доля правды. Вот только Виктор Олегович называет эту ситуацию симбиозом — а на деле больше похоже на паразитирование. Или на нездоровые отношения с бывшим. Мы уже давно поняли, что он не тот, каким был в золотые годы наших отношений, но иногда вспоминаем, как здорово был написан «Чапаев», или ловим отсвет былой искренности между строк новых фолиантов — и думаем: а может, черт возьми, нам снова?

В этом смысле «Transhumanism Inc.» может быть терапевтически полезен нам, людям, привыкшим к фразе «Новый Пелевин, конечно, плохой, но…» Никаких но тут нет. В «Тайных видах на гору Фудзи» можно было уловить отголоски былой сентиментальности, «Искусство легких касаний» казался сборником би-сайдов времен «Чапаева и пустоты», а среди 700 в целом невыносимых страниц «Непобедимого Солнца» скрывался очень хороший роман в романе про римских императоров.

Найти в новом увесистом томе поводы для оправдания довольно сложно. Возможно, потому что их нет.

ЧТО ЖЕ ЕСТЬ?

Как обычно, россыпь претензий к феминизму, «новой этике» и вообще всему, что так триггерит консервативно настроенных телевещателей. Вытаскиваются на свет божий и убийство Джорджа Флойда, и Берни Сандерс, и рэперы (вместо них тут «крэперы» — ну вы понимаете, потому что это crap, ха-ха), и вейперы, и пометки недостоверной информации в твиттере, и бумеры-зумеры — как будто Пелевин перепутал план романа с темником из студии Дмитрия Киселева. Не досталось от Пелевина разве что электросамокатчикам (вместо них есть шпилька в адрес, кажется, Уэльбека). Впрочем, все эти претензии даже оскорбить кого‑то вряд ли всерьез смогут: некогда бывший трикстером и возмутителем спокойствия Пелевин в 2021 году находит до умопомрачения забавным, скажем, концепт «женщина с бородой».

Тут бы, подыгрывая автору, сказать «Ок, бумер», но, кажется, бумер давно уже не ок.
Как обычно, игра слов. С этим еще печальнее: создается впечатление, что Пелевин нашел где‑то мусорную корзину с каламбурами, забракованными еще в прошлом веке. «Игуменитарий», «Ой-вей — Obey», «Эльсинор — Ельцинор». Все это мало того что не смешно, но и в большинстве случаев даже не имеет особого отношения к сюжету. Виктор Олегович, если вас заставляют вписывать в сюжет не меньше одного несмешного каламбура на страницу, моргните.

Как обычно, обращение к Востоку — на этот раз главным образом сконцентрированное в квазикиберпанк-главе «Поединок». Похоже, что Пелевину хочется быть русским Уилльямом Гибсоном, но из ранних романов Гибсона он заимствует только самое поверхностное и второстепенное: флер небывалых технологий да использование Японии как экзотической ширмы, где любая глупость замазывается возвышенными банальностями вроде «щемящая красота поражения и гибели, понятная только японцу высокого духа». В общем, бумеры изобрели (еще раз) техноориентализм.

По определению профессорки Лизы Накамуры, «анахроничные признаки японскости используются в условностях киберпанка для обозначения будущего, а не прошлого». Она имела в виду ранние киберпанк-произведения — главным образом «Нейромант» Уилльяма Гибсона и «Бегущий по лезвию» Ридли Скотта, где бумажные зонтики и самураи несли декоративную функцию, приятно контрастируя с бездушными западными высокими технологиями. Уже второе поколение киберпанк-произведений — «Матрица» сиблингов Вачовски, «Лавина» Нила Стивенсона — боролось с этими стереотипами и выворачивало их наизнанку. Пелевин ничего не выворачивает: слишком уж ему любы эти клише.

Жаль, конечно, что Пелевин не берет у Гибсона пример в другом — скажем, в том, что отец киберпанка с самого начала решил, что не хочет «создавать будущее, пронизанное сексизмом или усугубляющее существующий в мире сексизм».

Даже стараясь довести до абсурда фемактивизм, Пелевин все равно создает тошнотный маскулинный мир, в котором женщины нужны лишь для того, чтобы служить инструментами просветления и/или уничтожения мужчин.

Наконец, есть и перемигивания с самим собой — вроде камео шекспироведа Шитмана, выпрыгнувшего из «Священной книги оборотня». Или писателя Шарабан-Мухлюева, который «подвергался постоянным поношениям со стороны либеральной критики» и был заменен нейросетью «с фальшивой орально-анальной фиксацией»: увы, даже автопародия у Пелевина теперь получается унылой — у Чарли Кауфмана вышло куда смешнее.

Все более ироничным кажется то, что романы Виктора Олеговича издаются в серии под названием «Единственный и неповторимый». Пелевин мало того, что с некоторых пор не единственный, но и вполне повторимый. Только вот повторяет он сам себя — и, за редчайшими исключениями, все хуже и хуже, выдавая бледные копии бледных копий. Возможно, так выглядит персональное пелевинское колесо сансары: он обречен каждый год писать все более плохие романы (перефразируя того же Шитмана, «Same shit different year»), каждый год получая вал критики и каждый год ощущая приятное чувство морального и интеллектуального превосходства над критикующими — чувство не менее фальшивое, чем симулякры, населяющие эти книги. Надо ли нам быть чертями в этом аду? Не вполне очевидно — но вот он я, зачем‑то тоже подкручиваю это колесо, не даю ему остановиться.

Как часто бывает, кроме десятков натянутых параллелей с реальностью, которые автор прочертил в меру своего вкуса и таланта, есть и одно совпадение — куда более точное и наверняка непреднамеренное. Изображенная на одном из вариантов обложек Виллендорфская Венера не может не напоминать о скульптуре Урса Фишера, установленной в Москве всего за пару недель до релиза книги. Одни люди увидели в ней задуманный автором комок глины, другие, упражняясь в остроумии, предположили, что это совсем другая субстанция. И если у «Глины № 4» нашлось достаточно и защитников, и противников, то с романом «Transhumanism Inc.» все кажется куда более однозначным: похоже, это все-таки не глина