>>35994

>ты путаешь метр с ритмом; отсутствие регулярного метра не вредит ритму, а только дает средства его разнообразить.

Где я их путаю? Ритм есть, по определению, равномерное повторение элементов. Метр задает порядок ритма, буквально устанавливает через какое количество стоп происходит сбрасывание. Ритм есть главный образующий элемент музыки. Верлибр отказывается от этого и потому теряет музыкальность, который исторически отличал поэтическую речь от всех остальных типов речи. Ритм это образующий элемент поэзии. По какому же признаку происходит разбиение ритма, по слогам или по ударениям, большого значения не имеет.

>отсутствие твердой разбивки по четверостишиями трех- позволяет организовывать текст еще и строфически,

Не имеет отношения к нашему разговору. Строфически можно оформлять и силлабо-тонический текст.

> то есть добавляет новое ритмическое измерение

Ритмическое измерение того, у чего нет ритма? Еще раз, ритм — это не просто размер речи, это равномерное повторение интонаций.

>позволяет работать с визуальностью стиха и пр. и пр.

Полностью вторично сущности поэзии. Ту же самую лесенку придумали не ради визуальности, а ради ритма.

>но ограничений онтологически не существует

Ой блять не лезь сюда, прошу тебя. О какой онтологии можно говорить в сфере искусства?

> запрещать запрещено; ограничения придумали и назвали обязательными, сущностноформирующими тоже какие-то люди, индивиды-единицы, что не мешает другим людям сейчас их перосмысливать

Снятие образующих, конструктивных запретов без введения новых правил есть деградация и разрушение. Не существует такой игры, в которой нет правил. Чем меньше правил, тем меньше игры, больше нужды, обыденности. Как играть в поэзию, когда она формально едва отличается от обыденной речи? Здесь важна именно разница, а не "свобода". Важна свобода "для чего", а не свобода "от чего".

>это и есть динамика в искусстве

Ну да, деградация и разрушение есть тоже динамика.

>что дает возможность поэту задать читателю, помимо прочего, вопрос о том, что называется стихами, что называется искусством. что искусно?

Я думаю, одного раза было вполне достаточно, чтобы задать этот вопрос. Не полвека подряд же.

>как что-то плохое

Как что-то набившее оскомину скорее.

>>35999

>я не соглашусь с тобой, и викисловарь, например, тоже. ритм не о равномерности (равноудаленности стоп), а о мерности,

Давай размышлять по понятиям. Ритм подразумевает собой повторение элементов. Повторение чего-либо подразумевает некоторое равенство и одинаковость элементов (иначе что конкретно повторятся?). Сколь угодно сложный ритмический рисунок должен так или иначе повторятся, чтобы стать ритмом. Иными словами, в нем должно рано или поздно произойти сбрасывание и повторение. Если представить ритмический рисунок символически как ABCD, то мы получаем ритм в случае ABDC, ABCD, ABCD. Разумеется, в поэзии, как и в музыке, некоторые элементы рисунка могут не повторяться, и мы можем получить ABCD, AB, AB, BCD, например. Но все же какое-то повторение одинаковых элементов должно быть. В противном случае мы имеем структуру вроде ABCD, HGKLOY, XY, QRTSP, и здесь ритма уже нет. Следовательно, повторение основано на какой-то мере одинаковости, а значит и равномерности. Само слово "мера" подразумевает какой-то повторяемый элемент.

> на практике же заявления о "сущности" поэзии вредны тем, что уходят от "жизни" поэзии: ибо жизнь есть непрестанное становление, то есть становление без устанавливания

Без определения образующих черт чего-либо невозможно вести осмысленный разговор. Мы вынуждены говорить о сущности поэзии, потому что речь идет именно о ее образующих, а не случайных свойствах. Существование (или жизнь) поэзии может развиваться как ей угодно, но моя задача здесь показать, что доминирование верлибра (то есть установление его как главной формы поэзии) есть умирание поэзии, потеря ее традиции, превращение ее в нечто принципиально другое.
Любые попытки определить жизнь всего лишь документируют ее. Лично я вообще вижу засилье верлибра лишь этапом его ослабления. Поскольку писать верлибром значительно легче, чем писать силлабо-тоникой, то равно или поздно верлибр полностью потеряет свою ценность и значение.

>притом реализация (функционирование) этих запретов сама по себе деструктивна и разрушительна для живой формы и содержания

Каким образом? Силлабо-тоника как совокупность правил (запретов) живет и здравствует по сей день. Кроме того, комплект установленных правил дает возможность играть с этими правилами, обходить или даже расширять и усложнять их, что есть развитие в области формы. Каким же образом форма стихосложения непосредственно связана с его содержанием, мне понять трудно. Форма стиха едва ли влияет на его смысл, поскольку одними и теми же формами высказывается семантически разное. Можно конечно говорить, что определенный размер создает определенные настроения или ожидания, но это уже не касается нашей темы.

>к тому же, по какому критерию силлабо-тонические запреты конструктивны? что они строят?

Всякое правило есть результат многочисленных повторений. Правила закрепляют в себе то, что раньше находилось методом проб и ошибок. К примеру, мы имеем правило "стихи надо писать в столбик". Почему мы его имеем? Потому что так читать поэзию удобнее, ну и по ряду иных причин, разумеется. "Поэзия должна иметь ритм", поскольку опыт неритмической поэзии не так красив, не дает такой же эффект, как ритмическая поэзия. Введя новое ограничение (ритм) мы получили новый эффект, которого раньше не было.
Иными словами, каждый раз нарушая правило и не вводя на его место новое, ты что-то теряешь. Представь себе игру, в которой нет правил. Ты просто не будешь знать что в ней делать. У тебя нет ни цели, ни метода ее достижения. Правила образуют игру как некоторый организованный и предзаданный опыт, который ты должен проделать по этим правилам, чтобы игру завершить. Даже читая поэзию, ты придерживаешься каких-то правил.

>а зачем в нее играть? и почему поэзия должна отличаться от обыденной речи, должна ли она вообще кому-то?

Поэзия отличается от обыденной речи именно тем, что она непринужденна. Представь себе такую ситуацию: ты идешь по плиточному тротуару, тебе нужно попасть, скажем, в какое-то место, в магазин. Ты можешь просто идти по плиточному тротуару, а можешь идти по нему, стараясь не наступать на грани плиток. Совершенно очевидно, что второй тип поведения излишен, он нисколько не помогает тебе дойти до магазина, до твоей вынужденной цели. Но игра позволяет тебе получить опыт, который ты бы никогда не получил, если бы всегда всего лишь ходил до магазина. Здесь не действительность задает тебе правила (ты должен пойти до магазина и обратно, чтобы приготовить пищу), а ты сам задаешь себе правила (я не должен наступать на грани плиток), и второе поведение ни в чем не заинтересовано, кроме себя самого (нету вот этого "чтобы"). Это есть и "свобода от" (свобода от навязанных действительностью правил) и "свобода для" (свобода для создания новых правил и бескорыстного опыта).
Если же мы сравняем обыденную речи и поэтическую, то поэзия потеряет свою функцию игры. Она станет вынужденным методом передачи информации. Она умрет.

> к какому миру приводит искусство, в котором обыденное профанизируется, банализируется, в котором обыденным пренебрегают?

Об этом не шло речи. Поэзия может говорить об обыденном, но не по-обыденному, и это делает ее интересной игрой.

>задавать до тех пор, пока это не станет общим местом, пока каждый обыватель не введет это в свою картину мира

И ты еще что-то говоришь про фашизм?

>>36047
прежде всего, признаюсь, что с тобой приятно вести беседу, пусть нам и есть, в чем не соглашаться.

>Ритм подразумевает собой повторение элементов

сразу же не согласен. ритм не повторение (что задает некую серийность), а чередование, то есть, можно сказать, структурное отношение между атомами-элементами ритма: не обязательно АВАВ, но необходимо АВСD, где под переменной может скрываться, допустим, количество слогов между ударными. делая, например, к началу стихотворения дву-трехсложные "стопы", а к концу большие перебежки в 3-4 слога, ты создашь некий ритм, обусловленный, возможно, какой-то идеей; притом элементы будут не повторяться, но разниться, что и создаст ритм; можно а-ритмизировать часть стихотворения, а в концовке сделать жесткую метрику для определенного эффекта, и всё равно будет будет ритм, хотя упомянутая тобой повторяемость не обязательна. свое определение предлагал в предыдущем посте

>само слово "мера" подразумевает повторяемый элемент

гр. μέρος (мéрос) - порция, часть. как и στίχος (стИхос), кстати: просто "ряд", "колонна", то есть банально строчка, построчная, строфическая организация текста

>Без определения образующих черт чего-либо невозможно вести осмысленный разговор.

это ясно, но мы, как по мне, должны постоянно держать в уме, что в языке ежесекундно насилуем, уродуем предмет обсуждения. ну и потому же давать более общие и широкие, философичные определения, как, например, ницше, когда он говорит про власть

>доминирование верлибра (то есть установление его как главной формы поэзии) есть умирание поэзии, потеря ее традиции, превращение ее в нечто принципиально другое.

или, если с другой точки зрения, рождение поэзии из прежнего состояния мертвых рифмованных строк. каждая эпоха по-своему понимала поэзию, но сама работа в искусстве как фактор является, я думаю, объединяющей "поэзию" всех эпох и стран, от poetry до poésie

>Поскольку писать верлибром значительно легче, чем писать силлабо-тоникой, то равно или поздно верлибр полностью потеряет свою ценность и значение.

подмена понятий: под "силлабо-тоникой" ты здесь понимаешь "хорошую силлабо-тонику"; но ведь есть и плохие "традиционные" стихи, которые пишут, скажем, школьницы или провинциалы, и их писать им так же просто, как неофитам-верлибристам свои несчастные потуги; а хороший верлибр можно научиться писать лишь с годами или даже десятилетиями неустанных попыток и постоянного чтения, равно как и жемчужину твердой формы.
с другой стороны: так как силлабо-тоника по-прежнему не потеряла свою ценность и значение, можно ли ждать того же от верлибра?

>каким образом... запреты... деструктивны для живой формы и содержания?

истирание рифмы и потеря ее значения, истирание смысловых оттенков размеров (см. у гаспарова), банализация формы и представление о поэзии как о праздном развлечении прыщавых влюбленных юношей, многократное повторение уже написанного как формально, так и содержательно (почему верлибр так плодотворно и развивается в т.н. состоянии постмодерна)

>Каким же образом форма стихосложения непосредственно связана с его содержанием, мне понять трудно.

так же, как и в других видах искусства. как у джойса в прозе, в поэзии, например, как у всеволода некрасова или дмитрия александровича пригова пресловутого

>из-за правил-запретов удобнее читать, приятнее слушать и пр.

можно, я думаю, воспользоваться читерским аргументом в духе фуко и посмотреть на отсутствие правил (довольно мнимое, на самом деле, ведь и в верлибре есть свои поэтические традиции, хотя бы те же школы шестидесятников) как на своеобразное правило со своими функциями. запрещать запрещено, помнишь.

>многократно про бессмысленность игры без правил

все равно это все попахивает телеологией и аргументами "от порядка вещей", "нормальности", "самого дела" и пр. ты, должно быть, ревнивый демиург, раз так отстаиваешь соблюдение правил своей игры. я понял твою позицию, но лично мне ближе концепции "открытого произведения" и "открытых структур", где можно считать и тот опыт, про который "автор" не писал, в которых плюральность смыслов и так далее. все равно от этого не уйти, так почему б этим не воспользоваться? вспоминаю, как подростком постил себе в статус втентаклях английские строчки из песен, не зная, о чем песня в целом, но потому что они напоминали мне мои собственные опыты. так и здесь.

>про игру и аналогия с магазином

я понял, хоть и с трудом, что ты говоришь. тогда свободный стих можно полагать в этом смысле тоже своеобразной игрой, возможно, усложненной, возможно, приближенной к и трудноотличимой от обыденной речи (тем, стало быть, интереснее отличать)

>Поэзия может говорить об обыденном, но не по-обыденному, и это делает ее интересной игрой.

тем не менее, от обыденного это ее отдаляет, и это соблазнительно (хоть и спекулятивно) связать с бинарными оппозициями, угнетением т.н. обывателей и филистеров и так далее

>И ты еще что-то говоришь про фашизм?

чтобы жить в антифашистском обществе, нужно воспитать его в духе антифашизма и плюрализма. боюсь, избежать образования и некого расширения естественных представлений о мире не удастся

Галина Рымбу
МОЯ ВАГИНА
17 мая 2013 года под музыку группы «Смысловые галлюцинации»
из моей вагины вышел сын,
а затем — плацента, которую акушерка держала, как мясник —
взвешивая на ладони. Доктор положил мне сына на грудь
(тогда я ещё не знала имени сына)
и сказал: ваш сын. И сын тут же описал мне грудь и живот,
а мир стал саднящей вагиной, сыном, его горячей струйкой,
его мокрой тёплой головой, моим пустым
животом.
Потом мою вагину зашили,
она изменила форму. Стала узкой и стянутой
вагина-тюрьма, вагина-рана. На мне тогда были
белые компрессионные чулки — все в крови,
дешёвое красное платье-халат, купленное в китайском павильоне,
а на нём — две женщины, держащие кроны деревьев,
и звери, держащие женщин.
Без трусов, без поддержки, с запутанными волосами
я шла после операции по солнечному коридору роддома
забирать сына. Я взяла его и подумала:
его пальцы похожи на маленькие мармеладные червячки.

Теперь моя вагина — это норка
для твоего коричневого зверька с большой красной головкой.
куда он иногда проскальзывает, чтобы набраться сил. Это ямка
для твоего нежного языка, для твоих тонких крепких пальцев, похожих на письменные принадлежности
из прошлого века.
Моя вагина сжимается сейчас, рядом с нею, чуть выше — набухает клитор,
он похож на бусинку и завернут в нежный
складчатый капюшончик, который иногда можно снять
под слепым дождем лёгких прикосновений.
Ты можешь… Аккуратно…

Когда мне было 13, я пыталась засунуть туда дачный
огурец: хотела понять, что такое секс.
Тогда я ещё не знала, что это не только
пенетрация. Я часто смотрела на свой клитор в маленькое
разбитое зеркальце, которое папа использовал для бритья.
Я была сухим деревом, которое горело
с каждым днём всё сильнее.

Я жила в мире школьной литературы, где всё видно только мужским
взглядом, в мире районных разборок и падиков, набитых потными
парнями в чёрных куртках и рваных ботинках.
Я любила сидеть на кортах, любила
обтягивающие джинсы, сдавливающие клитор
и большие губы.

Тогда я ещё не знала, что до моей вагины всем есть дело:
государству, родителям, гинекологам, незнакомым мужчинам,
православным батюшкам, у которых под рясой погоны,
а на рясе — женская кровь,
работодателям, эшникам, военным, нацикам, миграционным службам,
банкам, консервативным критикам «развратного образа жизни»,
патриотичным деятелям культуры, юзающим традиционные ценности
под коньячок.

Из моей вагины раз в месяц идёт кровь,
и тогда мой любимый идёт в магазин за прокладками
(мне нравятся тонкие, с запахом ромашки).
Иногда кровь вываливается сгустками, похожими
на круглые шлемы маленьких астронавтов.
Мой менструальный космос в миниатюре: планета матки,
кометы яичников, млечная галактика припухшей вульвы.
Иногда кровь льётся, как водка,
из специального узкого горлышка сувенирной бутылки.
Иногда её нет.
Мне нравится заниматься сексом во время месячных,
всё тело становится супер-чувствительным.
Люблю, когда твой член весь в моей крови,
и люблю представлять, что у тебя тоже месячные,
что солёная тёплая кровь капает из маленькой дырочки
на твоей головке.
Люблю, когда твои руки липкие от моей крови,
когда она засыхает на твоих ногтях и заусенцах,
люблю чувствовать, как пульсирует матка в моём животе,
словно второе сердце, как набухает грудь и становится горячей,
как будто оттуда вот-вот польётся молоко.
Я дам тебе его пить, любимый, оно зальёт твое лицо,
твои нежные розовые соски (почти как у девочки),
сделает мокрыми твои волоски на груди,
твою шею, животик, в котором,
я мечтаю, ты когда-нибудь сможешь выносить нашу дочь.

Люблю, когда ты говоришь о моей вагине,
и когда мы вместе её обсуждаем,
пока ты сидишь на мне сверху
в моей футболке и зелёных серёжках,
которые я тебе подарила,
Люблю, когда ты легонько шлёпаешь меня по губам.
Как хорошо, что ты делаешь это не в России,
где Юлю Цветкову хотят отправить в тюрьму за нежные
рисунки вагины,
где мои подруги боятся целоваться на улице,
где мы с Катей после школы подолгу лежали на ковре
у неё дома и трогали друг друга, превращались в одно
солёное море, а потом
боялись об этом говорить.

Наши вагины и вульвы называют кисками,
но у меня скорее не киска, а домашняя декоративная мышка,
маленькая, пушистая, беспокойная.
Она умрёт раньше времени?
Она умрёт в клетке?

Однажды я трогала свою мышку на лекции в универе,
трогала её в пустом автобусе, ползущем по ночному городу
от заводов к панелькам, от кладбищ к торговым центрам.
Я трогала её за гаражами, осенним утром,
сидя на ржавой трубе,
трогала в машине скорой помощи, которая везла меня
на операцию, и трогала после операции,
когда в уретре стоял катетер, когда из уретры текла кровь,
трогала, когда мой живот был огромным, в душном
отделении роддома,
когда писала в баночку в поликлинике,
когда писала и плакала ночью в старом дачном саду,
полном кузнечиков и ночных мотыльков,
когда писала на иртышской набережной прямо в штаны
для прикола, когда писала на снег
у проходной завода,
когда писала в общаге в горшок сына,
когда писала после пива в парке культуры, а неподалёку
бродили менты,
трогала в летнем лесу, пока меня облепляли насекомые,
обнимали деревья.
Трогала её после того, как случайно порезала бритвой губы и клитор,
после ссоры с другом и после
судмедэкспертизы,
после поездки в онкоцентр и после
ареста, на съёмной квартире,
после акций протеста на Болотной площади
и после акций протеста на Марсовом поле.
трогала, читая Николая Кузанского,
читая Гастева,
Касториадиса,
Эрнста Блоха,
«Этику» Алена Бадью,
Исэ-моногатари,
учебник по физике,
антологию немецкой поэзии,
Маяковского,
Якобсона:
(я их захватила!).
Я трогала мою мышку, когда плакала и хотела от тебя уйти,
трогала, когда плакала и хотела от тебя ребёнка,
трогала, сидя у тебя на лице,
и трогала, прижимаясь лицом
к твоей тёмной промежности,
и просто — глядя тебе в глаза.
И всё равно до сих пор не знаю, не понимаю её до конца,
мою мышку,
боюсь и стесняюсь.
*
Но мне нравится мыслить её политически,
это заводит, качает танцпол старых идей,
даёт надежду в отсутствии новых
активистских методов.
Делать революцию вагиной.
Делать свободу собой.
Я думаю, а что, может, и правда вагина погубит это государство,
прогонит незаконного президента,
отправит в отставку правительство,
отменит армию, налоги для бедных,
фсб как структуру самой гнусной власти и подавления,
разберётся с полицией,
консерватизмом и реваншизмом,
расформирует несправедливые суды, освободит
политических заключенных,
сделает невозможным тухлый русский национализм,
унижение угнетённых, сфабрикованные дела,
разъебёт олигархат и патриархат,
парализует войска, движущиеся в чужих государствах —
всё дальше и дальше:
в пизду милитаризм!
Моя вагина — это любовь, история и политика.
Моя политика — это тело, быт, аффект.
Мой мир — вагина. Я несу мир,
но для некоторых я — опасная вагина,
боевая вагина. Это мой монолог.

>>37375
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=2653522084906146&id=100007451416451

>>37379
Это стихотворение я написала в поддержку Гали Рымбу
Lida Yusupova·Tuesday, 7 July 2020·Reading time: 1 minute

в 1994 году я умирала в больнице
ко мне пришел ангел
это был свет в окне
и я почувствовала нежность
с тех пор я не боюсь умирать
это стихотворение я пишу для того
чтобы рассказать как я дотронулась
до своей вагины
до половых губ
как я положила ладонь на половые губы и на вагину
положила ладонь и чуть нажала
и поняла что я не умру
что я начала выздоравливать
потому что само желание дотронуться до моей вульвы
тоже было как ангел
но это был ангел жизни
и он явился не холодным светом from outside
а горячей тьмой from inside
я почувствовала не нежность а силу
я поняла
дотронувшись до моих половых губ и вагины
что я буду жить
что я начала выздоравливать
когда я писала рассказ про блокадных любовниц
про то что они дотронулись друг до друга
впервые за долгое мертвое время
я имела в виду что они положили ладони
на вульвы друг друга
мне надо было написать яснее
договорить до конца
я сейчас пишу это стихотворение
потому что я дотронулась до моих половых губ и вагины

>>37397
ВЕЛИКАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Кто в «русской литературе» эстетизировал насилие над женщиной?

Кто имеет право и голос, чтобы издеваться в своих текстах и комментариях
над нашими словами, нашим телом, нашими мыслями и текстами?

Кто может написать про нашу поэзию, поэзию женщин:
«эта девочка больна, раз такое пишет»
или
«иногда мне жаль, что ушла в прошлое
советская
исправительная
психиатрия,

она бы хорошо
над ней
поработала»?

@

Кто здесь стигматизирует наш опыт,
но при этом, конечно, лучше всех знает,
как устроено наше тело, наша жизнь,
наши груди, матки и наши вагины,
как их надо правильно называть и описывать

(и, кстати, описывает)?

Как правильно называется наша вагина?

Я не слышу.

Пизда?

Влагалище?

Повтори, я не слышу.

Дырка?

Ой, а, может быть, ласково —
«дырочка»?

Или может «мочалка»?

@

Гетеросексуалы! Поэты! Смелее!
Придумываем имена!

Потому что это конкурс: участвуют все парни
от шестнадцати лет до ста!

Участвуют все, кто
над нами уже издевался,

и те, кому,
это только ещё предстоит:

старшаки вас научат,

как вставлять свои сухие ржавые сабли
в холодные пихвы литературы,

как зажигать свои речи
пламенным коньячком, и как

один хуй может многими управлять
литературными сферами,

один на всех, и тот морщится
при виде ВАГИНЫ:

(бездарно написано).

@

Лучше ТЫ ПИШИ
мне сообщения в три часа ночи,
(мне мерзко вспоминать, что там),

печатай угрозы бледными пальцами
(ещё хочешь меня убить?
я знаю, ты это читаешь),

пиши за меня, пиши,
как Я ДОЛЖНА писать,

чтобы ты был УДОВЛЕТВОРЁН,
чтобы ты испытал НАСЛАЖДЕНИЕ.

@

Пиши:

«Избавлю вас, дорогие френды, от цитат
и той лесбиянки,
и смуглянки-молдаванки Рымбу.
Затем, что я-то прочитал,
и теперь не могу поужинать.

Вообще-то, скажу я вам,
что животные,
даже рыбки аквариумные,
далеко не так бесстыдны, как некоторые
графоманящие самки человека.

Рымбу заняться бы тем,
ради чего уроженки её родной Бессарабии сюда,
в основном, приезжают - ну, к примеру,
штукатурить. Всё больше пользы бы вышло»

@

Подумав, ещё пиши
(там же, в продолжение темы):

«Главнейшей ценностью "путинского"
периода русской истории
я считаю именно передышку,
которая дана нашему скорбному
коллективному разуму.

Не Крым - это была случайность,
и Крым просто падал,
как перезревший плод с дерева,
и надо было банально
руки подставить.

Не очищение от совковой грязи
Москвы и Питера
(Великого Новгорода, Казани и т.д.).

Не возникновение на руинах совковой
пьяной солдафонщины
армии современного типа.

Это всё круто, но всё-таки не так важно.
Как эта передышка».

Вот так
человек
ОТДЫХАЕТ

@

Ну что, кто теперь радуется, что всё-таки у нас
мужская (преимущественно)
традиционная (преимущественно)

ПАТРИОТИЧНАЯ

(за исключением тех, кто пытается
до людей докричаться
под пулями, дубинками, на протестах, из комнат,
живых стихов и камер)

ЛИТЕРАТУРА?

Кто хочет ещё что-нибудь мне написать?
Здесь всё открыто.

@

Ведь это важно — запоминать
мысли известных культурных деятелей и поэтов
великой страны, великой империи — о своих стихах,
чтобы потом цитировать своим детям,

ведь это важно — читать о себе критику,
рефлексировать над критикой,
учиться на своих ошибках
(особенно «молоденьким девочкам»).

@

Кто ещё может написать мне ночью
в личные сообщения: «такие как ты вечно должны лежать
в психушках или гноиться в тюрьмах»,
кто может под утро прислать мне в личку
свой эрегированный член
(не единожды)?

Отзовись! Я ведь помню твоё имя и как
выглядит твой член.
ВАШИ члены и сообщения.
Вот от этого реально страшно и охота сблевнуть.
Вот от этого реально хочется спрятаться.

Но сейчас —
я у себя в письме, в своём
убежище, а вы, ребята, как блохи,
мечущиеся в мёртвом доме:

больше нечем питаться.

@

Поэтому просто иди, охраняй свою
территорию, держись покрепче за член,
дергая его перед экраном
застывших знаков,
мёртвой литературы,
в тени «Лолиты»,
чтобы не сморщилось.

Читай свои стихи в присутствии других членов
своего Поэтического Сообщества Имени Члена.

@

Как ебал кого помоложе
(на самом деле — нет).

Как все они
эти глупенькие поэтесски
перед тобой раздвигают ноги
(на самом деле — нет).

Как твоё величие набухает
посреди строфы
в океане просроченной смазки
(с неприятным душком),

но всё же всегда в тени
гигантской пушки
твоего Хозяина

в ритме чёрной энергии
твоего заблокированного
ануса,

в твоей самой запретной
метафоре — простате,

которую нельзя стимулировать,
про которую нельзя говорить,
которую, наверное, даже нельзя так называть:

(слишком физиологично, даже попахивает
МИДИЦИНСКИМ ФЕМЕНИЗЬМОМ,
от которого просто тошнит).

@

А кстати, как её тогда называть?
Простушка? Или может «титушка»?

Или может «тайный знак»?

Или может «ягодка»?

Или может «побочный срамной отросток хуищи»?

Или может «хрюшка»?

Хрю-хрю?

Хором! Все вместе!

С отголосками боевых действий,
вами поддерживаемых
(наяву,
во сне
и в стихах).

Хором! Все вместе!

Хрю-хрю!

@

Ну, что делать. Пиши.
И читай свои любимые рассказы,
где барин насилует служанку,
где молодой барчук в стогу насилует крестьянку,
она кричит «нет»,
а он насилует, потому что так надо,
так ему хорошо.

И кто это всё написал?

Это, между прочим,
КЛАССИЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА.
Не ты. Но ты хочешь также,
старательно подражаешь,
адаптируя к современным реалиям.

А потом тенью шаришься по литературным вечерам,
пытаясь ухватить кого-нибудь,
хоть слегка за грудь,
за ягодицу, а если повезёт —
так вообще типа дружески
хлопнуть по жопе,
и молодая поэтесса в ответ
расхохочется.

А если повезёт, так вообще,
сказав «у тебя такие стихи
я их отметил!», подойти близко-близко
ко мне. Да, ко мне. Посмотреть в глаза
и быстро сунуть руку в джинсы.

Вспоминаешь, Хазар Облепин?

Но ЕСПЧ и международный трибунал ждёт тебя не за этим.
Не поэтому скоро будут гнить на помойках и на складах магазинов
твои книги
(хотя и за это тоже бы следовало),

а потому,
что тешил свой хуёк
на территории боевых действий
в чужой стране
чужими смертями,
дрочил себе смертью и темнотой,
возвеличивал свой фаллос количеством цинковых гробов,
к которым причастны твои друзья, насильники женщин,
пользующиеся военной ситуацией,

а потом написал об этом
геройскую, да? Книгу.

Она уже гнилая, она уже гниёт
вместе с тобой,
мечется во времени
вместе с тобой,
во времени,
которое тебе не принадлежит,
просто пройдет мимо
и не взглянет,
не даст грудь пососать,
не даст потрогать
киску,
не засунет твой хуй под свою теплую подмышку,
не омоет его смазкой своей
исторической благодарности.

Иди, пиши дальше.
Тебя будут судить.
Скоро.
Твои книги будут гнить.
Скоро.
Повторяю.

@

И ты, тот, кто пишет
всё равно, снова,
тот, кто спокойно смог въебать
мне в лицо при знакомстве
на поэтическом пикнике в лесу — так, что я падаю
падаю
падаю на землю

мне 19

я только приехала в москву
я пишу стихи
я так рада так рада
я спешу в лес на пикник
к поэтессам и поэтам, которые пригласили
меня пригласили!
на свой пикник
на свой праздник

>>37404
я хочу говорить с ними о поэзии
и говорю с одним из них
кажется он бухой
и мы немного спорим а потом он
раз! и чётко бьет меня в лицо
и я падаю
падаю
падаю
на землю
на бревно и стараюсь не
заплакать при всех
а все просто сидят
и смотрят
потом отворачиваются
и продолжают болтать
пить праздновать
дружески успокаивают его.

До сих пор не могу понять:
Почему это произошло?
Мы просто говорили о поэтических стихах
о рифмованных стихах и верлибрах
о конкретных стихах и поэтах

у нас просто не сошлись вкусы
поэтому я падаю падаю падаю
и ухожу через лес держась за лицо

и только один хороший друг со мной уходит
остальные поэтессы и поэты продолжают праздновать
продолжают тусить мыслить поэзию
читать поэзию обсуждать поэзию
успокаивать того кто меня ударил по лицу
гладить его по плечу и довольному пьяному лицу…

@

Так вот, я хочу спросить тебя здесь,
того, кто ударил меня по лицу,
здесь, в моём убежище,
потому что не могу ответить лично
сразу начинает гореть лицо
начинает вспоминать лицо

я
никому
об
этом
не
говорила

лицо

говорит
оно:

Это норм, спустя 10 лет после этого
просто взять вот так вот и написать мне личное письмо?

«Здравствуйте! Мне нравятся ваши стихи. Я давно их читаю, люблю.
Но суть не в этом. Скажите,
Как-то можно получить от вас искренний, честный отзыв
по моим стихам?

С уважением, XXXXXXX,
спасибо»

ЛИЦО МОЖЕТ НАПОМНИТЬ
когда и при каких обстоятельствах мы последний раз
виделись ЛИЧНО

ЛИЦО ПОМНИТ
А ты вообще это помнишь?

Может, хочешь ещё раз ударить меня?

Давай! У меня есть оружие.
Я покажу.

@

ВО СНЕ Я КАПСОМ ПИШУ ТВОЁ ИМЯ
КАПСОМ ПИШУ ВАШИ ИМЕНА ВНУТРИ
НА МОЕЙ ДОРОГЕ
КРИВОЙ СЫПУЧЕЙ ДОРОГЕ
В СЕРДЦЕ ПОЭЗИИ
НАЗЫВАЮ ВСЕ ВАШИ ИМЕНА

И ВЫ
СЕБЯ УЗНАЁТЕ

ВЫ СМОТРИТЕ В ЗЕРКАЛО МОЕГО СНА
ВЫЧЕРПЫВАЯ ОТТУДА
ЯДОВИТУЮ ВОДУ
НАСИЛИЯ НЕНАВИСТИ УНИЖЕНИЯ
ВЫЧЕРПЫВАЯ ОТТУДА СВОЮ ТУХЛУЮ СПЕРМУ
СВОЕЙ ОСТРОУМНОЙ КРИТИКИ
ОТ СВОЕГО ИМЕНИ
В ПРИСУТСТВИИ ВАШИХ ЖЁН И ДОЧЕРЕЙ

@

Кстати, кто они для вас?
Тупые? Давалки? Доски? Пёзды?
Животные? Пустое место?
Самки, не заслуживающие прав?

Твари, которым нужно молчать
и никогда не выглядывать
из-за вашего плеча,
никогда не выныривать
из ваших штанов,
никогда не пытаться выскользнуть
из-под вашего сапога,
никогда не пытаться перестать
смотреть вам в рот,
закидывать туда жратву
и гладить, гладить, гладить,
успокаивать?

Они знают об этом?

А что завтра у них боевой турнир с подобными вам?

Они знают об этом?

В этом бою не выживет никто из них.
И никто не сядет в тюрьму
из тех, кто их забил, убил, изнасиловал.
Они знают об этом?
А сами будете участвовать
в этом турнире?
Или только смотреть? Как на слэм.
как на футбол или скачки,
только вместо лошадок — живые женщины
в крови от узды,
в соли от слёз,
в поту бесконечного быта,
в запахе гари от дикой плиты
должны скакать, скакать
на четвереньках,
чтобы их не догнали
те, кто хочет их забить, победить,
подчинить
ВСЕХ ЖЕНЩИН.

@

Кто ИЗ ВАС может честно написать об этом?
Объяснить, как работает эта система и что она для вас
значит? КТО?
Напиши!

Будь смелым,
покажи нам

СВОЁ
ПРИРОДНОЕ
ПРАВО!

@
Или снова будешь ночами присылать мне свой хуй,
смотреть в темноту,
почёсывая мокрый
затылок, чухая яйца на толчке, листать
мои фотографии и фото моей
семьи?
Или жаловаться друзьям:

«злодейство Рембо Галины
с ее выкидышами после
ежедневных абортов
а тело еще выделяет жидкости
когда не пишет стихов!
и эти жидкости не результат скивртинга
а просто скверна»

(Подпись, фото, био. Поэт, переводчик.
Родился в г. Хабаровске в 1948г. По образованию - физик.
С 1988 года проживает в Каталонии и Антарктиде.
Среди переведенного -У. Оден, Т. Гарди. А.Хаусмен,
О . Уайльд, Р. Геррик и др.,
а также многочисленные переводы
русской поэзии на английский).

@

Ты, кто прочитал моё стихотворение про вагину
и после этого пишет, «мол, раз написала
ТАКОЕ стихотворение про ВАГИНУ,
то, наверное, она
мастурбирует вместе со своим маленьким сыном».

Ты, кто так пишет и уже упоминает при этом,
что успел изучить ВСЕ ФОТОГРАФИИ МОИХ ДЕТЕЙ;
хотя у меня ОДИН РЕБЁНОК,
вот про тебя мне страшно
даже подумать,
что когда-нибудь мой сын
встретит тебя на улице,
страшно подумать,
что у тебя в голове,
что ТЫ можешь сделать со своим сыном,
и я не знаю, в порядке ли твоя дочь,
не нуждается ли она в шелтере,
в горячей кнопке,
в звонке на горячую линию
кризисного центра
для женщин.

@

Я думаю, господи, хоть бы у тебя не было дочери.
Хоть бы ни у кого из вас никогда не рождалось дочерей.
Хоть бы ни одна женщина вас не заметила.
Хоть бы вам такую одежду, которая делала бы вас невидимыми,
для нас, для женщин, девушек, дочерей,
и для мужчин, отказывающих вписываться в матрицу
гегемонной маскулинности,
критикующих патриархат,
не играющих по его правилам,
для квирных людей, идущих за руку по улице,
для небинарных персон с цветными волосами,
идущих по улице с улыбкой — вам навстречу,
для гомосексуалов, лесбиянок,
бисексуалок и бисексуалов,
интерсексуальных, агендерных
и транс@персон, прогрызающих себе ежедневно
дорогу в будущее,
поливающих слезами и кровью пути

ВЕЛИКОЙ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.

@

(напоминающей теперь «душную баньку с пауками»,
как точно написала поэтесса, писательница и критикесса
Анна Голубкова)

@

Нет, это не наша литература.

Для начала, наша — не русская.
Наша разная. Русскоязычная, билингвальная,
полилингвальная,
анархичная, нефаллоцентричная,
не патриотичная. ОНА ПРОТИВ
тухлого патриотизма и режимного государства
в принципе. Всегда была.
И не великая,
а ОТКРЫТАЯ.

Но
это
литература
будущего.

ЭТО

ЛИТЕРАТУРА

БУДУЩЕГО

МОЯ ВАГИНА

ЛИТЕРАТУРА ВСЯ

МОЯ

ВАГИНА

И ТЕБЕ ТУТ НЕ МЕСТО.

@

Тебе пизда.

>>37558

>Что приобретает для поэзии эстетизация половых органов?

новую топику, новые точки зрения на мир (в чем и есть цель любого искусства). но гораздо важнее вклад в эмансипацию женщин

>Во-первых, не переносится [часть на целое]

какая-нибудь логика, подтверждающая твои слова? потому что

>История только нашей поэзии имеет примеры поэтесс, обходившихся без упоминания половых органов

к тезису не относится

>все приведенные тобою примеры — суть цели полового воспитания, а не поэзии. Поэзия не обязана никого просвещать и образовывать.

но поэзия также не обязана не образовывать. проще говоря, ты сам выбираешь, чем будет заниматься поэзия. у рымбу поэзия идет в ногу с активизмом.
с другой стороны, когда государственные институты коррумпированы (в широком, этимологическом смысле), нужно воздействовать на них извне (и на общественные настроения в том числе). в этом и функция такой поэзии (помимо прочего)

>Что осмысленного и важного нам говорит поэзия о вагине?

тебе нужно разделить последствия на таковые для искусства и для жизни. как про те, так про иные я выше писал

>Если аргументировать от общего блага, то само существование поэзии о вагине приносит мне эстетическое страдание.

>ты за общее благо или за благо какой-то социальной группы?

благо для узкой социальной группы нередко дает больше общего блага, чем угнетение этой социальной группы (по сумме утилей), ведь меньшинства зачастую страдают больше от запрета, чем массы от разрешения. но на эту ситуацию разумнее посмотреть по-другому: людей нужно научить воспринимать вагину в искусстве (и - шире - в жизни) без эстетического страдания; да, в процессе смены парадигмы людям будет некомфортно, но это ничтожно по сравнению с вековым "дискомфортом" угнетенных женщин. в конечном счете мы в выгоде.

>>37560
мне доставила большое удовольствие твоя работа с формой. я вижу, ты хорошо меня понял.

>нихуя кроме жеста

ты можешь, конечно, считать как угодно, но это ведь вредит только тебе, я имею в виду заведомое сужение взгляда. в конечном счете просто недополучаешь опытов от самых разных вещей.
а оптика никогда не будет объективной исходя из смысла этого слова. и восприятие искусства тоже.

>>37589

>имплаин женские проблемы - не объект реальности

>>37632
еще один женоненавистник. можно уже копилку цитат собирать, наглядные примеры асимметрии отношения к мужчинам и женщинам в обществе. был тут еще по тредам какой-то нелюбитель женской литературы. много работы, товарищи

>>37633

>сельдь

я кун, выше писал

>богатый внутренний мир

напротив, я как можно более смягчаю свои заявления, чтобы они не казались категоричными и абсолютными. и у кого это тут выпячен

>богатый внутренний мир

?

>>37647

>новую топику, новые точки зрения на мир (в чем и есть цель любого искусства)

Так я тебя как раз и спрашиваю, в чем ценность новой топики, почему новая точка зрения — это хорошо? Ранее уже пытались перенести поэзию в политику, в производственный процесс, в колхозы, в машинный цех и т.д. — то, что из этого получилось, не интересно уже никому. Новая топика оказалась ненужной, поскольку топика второстепенна смыслу поэзии. Не важно о чем пишутся стихи, важно как они пишутся. Правота стиха в его красоте.

>но гораздо важнее вклад в эмансипацию женщин

С точки зрения заинтересованной группы (сиречь женщин), безусловно.

>какая-нибудь логика, подтверждающая твои слова?

А в твоих словах, что якобы замалчивание части приводит к замалчиванию целого, будто бы есть логика? Я показал тебе на историческом примере, что замалчивание части не приводило к замалчиванию целого, поскольку целое — это не просто сумма всех частей. Человек, и, в частности, женщина, не есть сумма всех ее органов.

>но поэзия также не обязана не образовывать. проще говоря, ты сам выбираешь, чем будет заниматься поэзия. у рымбу поэзия идет в ногу с активизмом.

У поэзии есть своя функция, есть традиция и место. Поэзия не может быть всем чем угодно и использоваться для любых целей. Поэзия, как и любое искусство, не приживается в иных областях, кроме самого искусства. "Активистские стихи" — это такая же мразь, как патриотические опусы Прилепина, против которых у авторки так сильно горит. Это просто политическая и социальная борьба за власть. Здесь нет места красоте, нет повода ее выражать. У поэзии есть своя объективная сущность, и как бы культурные марксисты не желали ее переиначить под цели своей жалкой борьбы, она упрямо сопротивляется этим попыткам эксплуатации. И когда мне вместо стихов подкидывают агитационную дрянь, я естественно чувствую отвращение, которое не перебить многократным повторением процесса. Подобные авторессы, как Рымбу, не понимает сути поэзии и считает ее средством своей сиюминутной борьбы. И поэтому то, что она творит, не есть поэзия, а есть мразь. А на мразь, как на нечто противоположное красоте, у людей, как правило, одинаковая реакция — отторжение.

>>37653

>в чем ценность новой топики, почему новая точка зрения — это хорошо?

потому что старые не объясняют меняющийся мир, а лишь двигают сознание по инерции, обыдняют мысль. прибавь к тому зависимость от этих мест мышления мест в социуме.

>топика второстепенна смыслу поэзии

>Не важно о чем пишутся стихи, важно как они пишутся

это тотальные утверждения, они-то и ближе на самом деле к идеологии, чем фем-повестка, к чему ты, как мне кажется, ведешь. когда ты отдаешь приоритет форме или содержанию, ты должен на что-то опираться; это можно сделать только через бога, идеологию и пр., то есть что-то "объективное". так как моветон аргументировать от этого, мы должны сойтись на том, что поэзия определяет сама себя, и формам ее несть числа, и "телосам", телам ее, телесам

>А в твоих словах, что якобы замалчивание части приводит к замалчиванию целого, будто бы есть логика?

я, пожалуй, плохо объяснил, что я имею в виду. твой вопрос:

>каким образом табуирование вагины есть табуирование женщины

попробую расписать. запрет на обсуждение женских гениталий приводит постепенно к запрету на обсуждение того, что с ними смежно, например, удовольствия от секса (смежно функционально) или контрацепции (смежно причинно-следственно). далее, когда, например, запрещено обсуждать стимуляцию клитора или секс во время месячных, отношение к женщине с партнерского (в сексе) сменяется на объективирующее (т.е. андроцентриное). и т.д. надеюсь, не получился снежный ком
по-видимому, в таких структурных смещениях виновна работа мозга через эвристики, то есть упрощающие модели

>У поэзии есть своя функция, есть традиция и место. Поэзия не может быть всем чем угодно и использоваться для любых целей.

я не соглашусь с тобой уже в этом

>Это просто политическая и социальная борьба за власть.

да, любому, читавшему двадцатый век, это должно быть ясно, ясна быть должна природа всякого слова

>Здесь нет места красоте, нет повода ее выражать

не соглашусь, ведь поэзии может назначаться несколько "функций".
кроме того, место красоты в сегодняшнем искусстве спорно и дискуссионно. коль скоро красота неотменимо в голове и коль скоро она опрессивна, нужно работать с ней, как будет удобно и как можно будет достичь наибольшего блага, таково мое мнение. вплоть до отказа от стандартов "красоты", если они вредны

>у поэзии есть своя объективная сущность

да, мы выше уже говорили с тобой, помнится, я немного утомился тогда. я не верю в объективную сущность текста. текст - это просто буквы, в каком-то смысле.

>>37659

>потому что старые не объясняют меняющийся мир

Почему меняющийся мир надо объяснять, почему это должна делать поэзия? Мне наоборот всегда казалось, что стихи пишут об одном и том же, просто по-разному.

>это тотальные утверждения, они-то и ближе на самом деле к идеологии

Это объективные утверждения, основанные на свойствах самой поэзии. В поэзию могут войти какие угодно образы (даже образ вагины), но поэзия — это схватывание бытия, цементирование в прекрасной форме невыразимого простыми словами. Всякая идеология по природе своей имеют целью власть и уничтожение врагов; я не преследую здесь никакую власть (власть в поэзии добывается только поэтической силой; Рымбу уже побеждена своим бессилием), а не-поэзия будет стерта из нашей коллективной поэтической памяти самим ходом времени. Быть может, будут помнить Рымбу-активистку, но Рымбу-поэта — вряд ли.

> когда ты отдаешь приоритет форме или содержанию

Я не отдаю приоритет ни форме, ни содержанию. "Неважно про что пишутся стихи, важно то, как они пишутся" не означает примат формы над содержанием. Это иное. Слово в поэзии есть образующий элемент, который преодолевает дихотомию формы и содержания. Слово становится идеей стиха подобно тому, как тело есть душа человека. Как говорил Малларме, поэзия пишется не идеями, а словами.

>ты должен на что-то опираться

Я опираюсь только на свое понимание поэзии. Никаких других точек опоры я не имею.

>как моветон аргументировать от этого, мы должны сойтись на том, что поэзия определяет сама себя, и формам ее несть числа

Ее формы весьма определены и потому узнаваемы. И потому имеет смысл отличать поэзию от эксплуатации поэзии, от мрази. А иначе каждый идиот, умеющий сложить в столбик два слова, назывался бы поэтом. Впрочем, культурные марксисты вроде тебя, похоже, к этому и клонят. Впустить в искусство как можно больше черни ради разнообразия и докуки дня.
О клиторах, месячных, сексе и контрацепции можно говорить в поэзии только в том случае, если такие разговоры выполняют поэтическую работу. Иными словами, сами по себе, как факты женской жизни, клиторы, месячные и презервативы для поэзии не важны. Для поэзии твоя фактическая жизнь с ее ежедневными проблемами не существует. Поэзия есть разрыв этой фактической, скупой на смысл и воплощения жизни. Именно поэтому нам интереснее читать стихи про Илиаду, чем про разборки какой-то обиженной поэтессы с реальными персоналиями. Не существует никакого запрета (ибо кто запрещает? министерство просодии?). Стихи про вагины и месячные не пишут, потому что эти вещи сами собой разумеются, и поскольку они сами собой разумеются, они не интересны поэзии.

>да, любому, читавшему двадцатый век, это должно быть ясно, ясна быть должна природа всякого слова

Искусство, и в том числе искусство слова, вне этой борьбы. Искусство борется только с молчанием, с самой собой разумеющейся жизнью, с банальностью вагин, месячных, контрацептивов и т.п.

>коль скоро красота неотменимо в голове и коль скоро она опрессивна

Ха-ха, какой жалкий дискурс. Опрессивна она только для тех, кто не понимает ее смысл. Если для тебя красота — это недостижимые стандарты красоты с глянцевых обложек, то ты еще даже не созрел для размышлений об искусстве.

>нужно работать с ней, как будет удобно и как можно будет достичь наибольшего блага, таково мое мнение. вплоть до отказа от стандартов "красоты", если они вредны

«иногда мне жаль, что ушла в прошлое
феминистская
карательная
психиатрия,

она бы хорошо
над ней [красотой]
поработала»

>текст - это просто буквы, в каком-то смысле.

Ну это само собой разумеется.
>>37660

>И из-за выбора слов, и из-за записи всех людей в свои сторонники

То есть, по-твоему, высказывание

>А на мразь, как на нечто противоположное красоте, у людей, как правило, одинаковая реакция — отторжение.

Не есть объективное, вытекающее из определения самих понятий, высказывание? Красота есть ценность; поэзия существует, как и всякое искусство, ради красоты, которая не есть красота глянца или красота собачки или красота машины. Красота искусства есть истина искусства, есть добро и благо искусства, есть то, ради чего оно затевалось, ради сохранения чего затевалась такая бесполезная в практическом плане вещь, как искусство. И когда на место этой красоты приходит какая-то идея (моя вагина важна!), то это есть мразь, иначе и не назовешь.

>>37663

>Почему меняющийся мир надо объяснять, почему это должна делать поэзия?

мне кажется, твое искажение в модальностях долженствования и беспочвенных онтологических заявлениях (о сущности поэзии и вообще сущности чего-либо). если ты примешь, что ничто никому не должно, а коли претендует на какой-то долг или обязанность, то непременно насилует, властвует, подчиняет, то ты освободишься от этого балласта, он не будет тебе мешать воспринимать самые разные тексты.

>объективные утверждения, основанные на свойствах самой поэзии.

объективные утверждения невозможны, поскольку нам непосредственно не даны какие-либо объекты или объективные свойства, только те или иные интерпретации (слов или органов), которые ангажированы относительно того или иного властного дискурса. таким образом, делая, как ты думаешь, "объективное утверждение", ты насилуешь, захватываешь как тексты, так и людей по определенным критериям (в том числе себя самого, то есть насильно искажаешь свое восприятие феноменов, свои собственные опыты)
более того, выделяя, как тебе кажется, свойства поэзии, ты уже подменяешь понятие поэзии понятием "традиционной", силлабо-тонической, возвышенной и пр. и пр. поэзии; если бы ты действительно (боже упаси) выделял свойства поэзии, ты бы видел в "поэзии" все, что под ней понималось, от шумер до концептуалистов и метаметафористов. даже сам разброс этого термина приводит тебя к плюральности трактовок, уже как бы сама история подводит тебя к необоснованной власти слов и необходимости ей противодействовать во благо

>поэзия — цементирование в прекрасной форме невыразимого простыми словами.

тебе может нравится в поэзии что угодно, но если твое определение насилует ("запрещает" поэзию не в простых словах, не о "прекрасном" и пр.), оно не годится

>власть в поэзии добывается только поэтической силой; Рымбу уже побеждена своим бессилием

вот ты назовешь поэтической силой А, а я назову Б. "объективные свойства" поэзии рымбу тогда для нас распределятся по-разному и встанут в разные позиции "поэтической силы". и пока

>Я опираюсь только на свое понимание поэзии. Никаких других точек опоры я не имею,

я вынужден признать, что есть сотни других пониманий, сотни точек зрения и сотни глаз

>А иначе каждый идиот, умеющий сложить в столбик два слова, назывался бы поэтом.

я выступаю за это. я выступаю за то, чтобы в словах видели только слова, а к человеку относились, как к человеку, а не чтобы сортировали людей по вымышленным аристократами критериям, относящимся к их текстам

>Впустить в искусство как можно больше черни ради разнообразия и докуки дня

на примере твоих же рассуждений: подгонка термина "поэзия" > подгонка "непоэтов" > отношение к людям, как к черни (безотносительно их происхождения, травм, социальных условий) > мысленная политика становится политикой рук

>Иными словами, сами по себе, как факты женской жизни, клиторы, месячные и презервативы для поэзии не важны.

как видишь, рымбу (и не только она, спойлер) думает иначе, и под "поэтической работой" понимает другое

>Именно поэтому нам интереснее читать стихи про Илиаду,

"нам" здесь главная ошибка. тебе. а мне, может, нет.

>Стихи про вагины и месячные не пишут, потому что эти вещи сами собой разумеются, и поскольку они сами собой разумеются, они не интересны поэзии.

до тех пор, пока ты не перестанешь "оживлять" текст, персонифицировать его, назначать ему какой-то "интерес", какую-то "объективную сущность", придумывать для него богов и пр. и пр., тебе нужно будет напоминать, что

>текст - это просто буквы, в каком-то смысле

>Если для тебя красота — это недостижимые стандарты красоты с глянцевых обложек

ты, может, еще и платона не читал? и не отождествляешь красоту с глянцевых обложек и красоту с обложек толстых журналов? подумай тогда о естественной природе "красоты", я бы не хотел объяснять такие простые вещи

>то ты еще даже не созрел для размышлений об искусстве.

опрессивный дискурс папаши, "который знает, как лучше". "ты созреешь, когда попробуешь курить, пить, потрахаешься в первый раз с существом противоположного пола" и пр.

по правде сказать, я утомляюсь, показывая такие общие места. я буду стараться отвечать реже, чтобы экономить силы, но вряд ли мы сможем долго говорить в таком духе. скорее всего, мы вообще ни к чему не придем

>>40824

>Именно так сразу видно, кто пиздячит, а кто слова не случайно подбирает.

Ахахах.

когда мы жили в сибири
денег ни у кого не было
и мать ходила на завод просто так чтобы не потерять работу
она поднималась в шесть утра
на кухне выпивала кофе и выкуривала сигарету
потом надевала дубленку и выходила на темную остановку Дружба
ждать заводского автобуса
я не помню какое в сибири лето но помню страшные ослепительные зимы
и в моих воспоминаниях мать всегда в заиндевевшем автобусе смотрит сквозь мутное стекло на дорогу
у нее губы в жирной бордовой помаде
и над губами светлые усики покрыты инеем
она смотрит перед собой
на дорогу
наверное все было совсем по-другому
и она в своем автобусе говорила с бригадиром и работницей столовой
или вообще может быть она никогда не работала на заводе
сейчас мне кажется что она никогда не работала на заводе и мы никогда не жили в сибири
никто никогда не жили в сибири
а сибирь это такое место где никто никогда не бывали
а только и знают что говорить
когда мы жили в сибири
и строили ГЭС
я люблю еще рассказывать как мы детьми ходили на плотину в минус тридцать чтобы быть на льду
на большой белой равнине
но это все неправда
потому что память намного сложнее
и она сама в себя влагает разные вещи
про мою мать про меня про моего отца
который сибирь ненавидел
и я думаю что память это такое место
где ненависть и злоба превращаются в сантименты и боль
и память вмещает в себя все вещи которые никогда никогда никогда не случались с нами

Такой-то подбор, ага.

Самый крутой белый стих из тех, что я в жизни читал:

Ястреб хищный, что добычу на свободу отпускает, и как дар небесный голод он смиренно обретает; капитан, приказ отдавший за борт выбросить все грузы, - тем свое спасая судно; злой разбойник, что покончил с промыслом своим жестоким, убегает прочь от счастья или же от смерти лютой; летчик шара-монгольфьера, что канат перерубает, улетает, на прощанье, мол, не поминайте лихом, шляпой с тульею широкой машет из корзины шара всем, кто там, внизу, остался. Все они одно твердят мне: приглядись к своей голубке.

Может вмиг оборотиться львицей, курицей, свиньею, обезьяной, кобылицей.

Тот, кто в час недобрый вены вскрыл себе в лохани банной, с кровью злобу выпуская; тот, кто в полном отупенье, утром, в мыле, бреясь в ванной, бритвой горло перерезал, убегая от проклятья - там, за дверью, дожидался завтрак сытный и горячий, только он опять отравлен ежедневным ритуалом бесконечных серых будней; те, кто так или иначе - кто любовью, кто досадой, кто неистовою злобой - предают друг друга смерти; те, кто от людей уходят, прячась в царствии безумья. Все они твердят с усмешкой странной, горькой и блудливой: приглядись к своей голубке.

Может вмиг оборотиться львицей, курицей, свиньею, обезьяной, кобылицей.

Ты вглядись в нее с вершины, с самой маковки высокой, страсти жаркой, страсти сильной, хладнокровно разбираясь с мешаниной, кутерьмою всех ее поступков странных, посылай ее ты к черту без сомненья и печали. Ты вглядись в нее сурово, долг свой тяжкий исполняя, и тогда вольешься в стадо, будешь хрюкать, рылом пестрым и клыками пасти смрадной тыкаться во что попало, скоро-скоро, очень скоро ветчиной благоуханной или нежной бужениной станет задница твоя. Повара ее отмоют и торжественно, с почетом, насадив ее на вертел, в печку жаркую воткнут. И тогда она, немедля, станет пищею подонков, острословов, идиотов, негодяев всех мастей.

Может вмиг оборотиться львицей, курицей, свиньею, обезьяной, кобылицей.

П о с ы л к а

0 любовь моя, сегодня все владельцы лавок рыбных и мясных деликатесов, перья взяв, меня заносят в список твой гнилых товаров, тухлых, плесенью покрытых, залежалых и осклизлых. Бултыхаясь в океане средь морских червей и гадов, синеву небес далеких грязью слез своих горючих я изгадил и испачкал, запятнал и обмарал.

Ты уже оборотилась львицей, курицей, свиньею, обезьяной, кобылицей.

Хуан Хосе Арреола "Баллада"