— Мистер Кошкомальчик?

Сидящий за барной стойкой нэкокун сперва повёл ухом в мою сторону, а затем искоса, через плечо глянул на меня быстрым взглядом, и вновь отвернулся. Но этого хватило, чтоб я во всëм убедился воочию.

От Кошкомальчика в нëм остались только ушки да стрижка. В остальном же... Огрубевшие черты лица, проступающие морщины, погасший взгляд, недельная небритость, — налицо все признаки нарастающей нуаризации. А ведь ему всего 27.

Он ничего не ответил на мой оклик.

— Я нашёл вас. Признáюсь, это было непросто. Если бы не архив департамента...

— Я не работаю в фембой-департаменте, — глухим голосом ответил Кошкомальчик.

— Но когда-то работали. И у меня даже есть доказательство. Хотите взглянуть?

Я собрался было протянуть ему фотокарточку, но он предупредил меня жестом отстранения.

— Чего вам надо? Я никакой не Кошкомальчик, вы меня с кем-то перепутали.

Если бы я не знал своего клиента, должно быть, действительно решил бы, что перепутал его с кем-то. Но я никогда не ошибаюсь. Потому что слишком хорошо знаю всех своих клиентов.

— Я могу вернуть вам няшность.

По-видимому, эти слова надавили на некую болевую точку, потому как он тут же взорвался гневом:

— Будь всë проклято, да оставь меня в покое!

Несколько секунд тишины. Опрокинутая стопка виски. Краткий взгляд бармена и молниеносное движение его рук. Снова налитая стопка виски.

— Ты ещё здесь? Я же сказал...

— Вы не ослышались. Я сказал, что могу вернуть вам няшность.

В своём деле я профессионал. А моё профессиональное кредо гласит, что никогда нельзя отступать так просто. Конечно, фембои имеют срок годности, но их желание вернуть былую форму неугасимо. Я знаю это как никто другой.

— Какой-то сраный ублюдок хочет сказать, что может вернуть мне няшность? Подойди-ка ближе — я харкну тебе в ебало!

Недоверие. Я знаю, сколь мало нужно сделать, чтоб убрать приставку «не-» в этом слове.

Хлопок по барной стойке. Такой может издать лишь стекло, ударившее в лакированное дерево. Когда я убрал руку, на стойке осталась баночка таблеток. Маленькая, неприметного дизайна баночка. Если б только нэкокун знал заранее, какая мощь в ней сокрыта...

— Если ты собираешься всучить мне свои сраные...

— Две таблетки в день. Утром и вечером. Перед едой. Действующее вещество обращает вспять нуаризацию и усиливает потенцию. Первые результаты будут видны через неделю. А через три недели вы будете восстановлены в должности. И всё это — бесплатно.

Заученный текст, воспроизведенëнный с непоколебимой уверенностью. В конце речи располагающая голливудская улыбка в 32 отбеленных зуба. Далее рука кладëтся на барную стойку и двигает баночку в сторону клиента. Ровно настолько, чтоб он мог дотянуться с места. Если придвинуть ближе, он решит, что я слишком настойчив, и тогда ничего не выйдет. Проверено опытом.

— Что за херня? — стандартно отреагировал он. — Хочешь сказать, что бесплатно даëшь мне какие-то чудо-таблетки?

— Они стоят слишком дорого, чтоб вы могли их себе позволить. Но знаете ли вы, сколько денег приносит каждый кунчик за месяц работы в департаменте, учитывая, как дорого оплачивается эта работа? Говорю с уверенностью: таких денег вы в жизни не видели. Работа — вот что действительно ценно. И они — я постучал пальцем по баночке — вернут вам работу.

— И я буду восстановлен в звании? — недоверчиво, но уже куда более заинтересованно спросил он.

— Вы не ослышались. Только благодаря департаменту эти таблетки можно получить бесплатно.

— Ну а... может есть что-то, о чëм мне ещё следует знать?

— Побочные эффекты. Они возможны, но незначительны. Скажем так... приступы диареи — это единственное, что может побеспокоить.

— Ха-ха-ха-ха-ха! И это всë?

— Это всë.

— Ну тогда это малая плата за возвращение в строй! Хах, а я-то думал, миру уже нечем меня удивить — но ты смог! Неужели эти чудо-таблетки и вправду работают?..

— Всего доброго. И до встречи в департаменте.

*

Разумеется, я его наебал. Прогрел как гоя, а он повёлся. Ни в каком департаменте я никогда не работал, а единственное, что необычного в тех таблетках — это удивительно высокая концентрация сверхсильнодействующего слабительного. Как минимум целую неделю грëбаный нэкокун проживёт на унитазе — а то и больше.

Собственно, почему я так поступил? Ну всё очень просто: потому что я — крысокун. А крысокуны ненавидят нэкокунов. Мы ненавидим их, когда они няшные, и ненавидим их, когда они лишаются няшности. Вы спросите, отчего такое отношение? Ну а чего ж тут странного... Кто-то имеет всë благодаря лишь тому, что он пока ещë юный нэкокунчик с милыми кошачьими ушками. Эти ублюдки ничего не сделали, чтоб добиться всего, — просто выиграли в генетическую лотерею и почивают на лаврах за просто так. И несомненно, они знают о том, как к ним относятся простые смертные, которым не так повезло. Они знают, и потому презирают нас — обычных. Можно даже сказать, они ненавидят нас так же, как мы — их. Но тут есть лишь одно «но»: прожив нежнейшие свои годы в блаженной отстранëнности от мира, они не приобрели так необходимую здесь хитрость и подозрительность. И когда фембой-департамент выкидывает очередного повзрослевшего нэкокунчика на помойку, — то есть, сюда, в наш мир, — за дело берутся крысокуны. А наше дело простое: ловить лулзы. И мы их успешно ловим. Вот видите: очередной нэкокун затроллен как лалка. Не благодарите. Ради этого стоило влезть в кредиты, чтоб сделать ослепительную голливудскую улыбку, так располагающую к доверию.