Вечному каторжнику Шкандыбе - 64 года. Это рослый, крепкий, здоровый старик.

Шкандыба - сахалинская знаменитость. Его все знают.

Шкандыба отбыл 24 года "чистой каторги" и ни разу не притронулся ни к какой работе.

- Вот те и приговор к каторжным работам! - похохатывает он.

Его драли месяцами каждый день, чтобы заставить работать. Ни за что!

Сколько плетей, сколько розог получил этот человек!

Когда он, по моей просьбе, разделся, - нельзя было без содроганья смотреть на этот сплошной шрам. Все тело его словно выжжено каленым железом.

- Я весь человек поротый! - говорит сам про себя Шкандыба. - Булавки в непоротое место не запустишь: везде порото. Вы извольте посмотреть, я суконочкой потру. Где потереть прикажете?

Потрет суконкой там, где укажут, - и на теле выступают крест-накрест полосы - следы розог.

- Человек клетчатый! Кожа с рисунком. Я кругом драный. С обеих сторон. Чисто вот пятачок фальшивый, что у нас для орлянки делают. С обеих сторон орел. Как ни брось, все орел будет! И с одной стороны орел, и с другой орел. Так вот и я.

- Как же так с обеих сторон драный?

- А так-с. Господин смотритель на меня уж очень осерчал: зачем работать не хочу. "Так я ж тебя!" - говорит. Драл, драл, не по чем драть стало. "Перевернуть, - говорит, - его, подлеца, на лицевую сторону". Чудно! По животу секли, по грудям секли, по ногам. Такого даже и дранья-то никто не выдумывал. Уморушка! Шпанка, так та со смеху дохла, когда я этак-то на кобыле лежал. Необыкновенно!

- А работать все-таки не пошел?

- Нашли дурака!

Шкандыба по профессии мясник. В первый раз был приговорен на 12 лет за ограбление церкви и убийство. Затем бежал, попался и, в конце концов, "достукался до вечной каторги".

Сначала его отправили на Кару, на золотые прииски. Это были страшные времена. В разрезе, где работали каторжане, всегда наготове стояла кобыла. При каждом разрезе был свой палач, дежуривший весь день.

Шкандыбу привели на работу. Он решительно отказался.

- Что это? Землю копать? Не стану.

- Как не станешь?

- А так. Земля меня не трогала, и я ее трогать не буду. Шкандыбе в первый день дали 25 плетей.

Во второй - 50.

В третий - 100 и чуть живого отнесли в лазарет. Выздоровел, привели - опять то же:

- Земля меня не трогала, и я ее трогать не буду. Опять принялись драть, - опять отправили в лазарет. Наконец, устали, - прямо-таки устали, - биться со

Шкандыбой и отправили его на Сахалин. На Сахалине Шкандыба прямо заявил:

- Работать не буду. И не заставляйте лучше.

- Ну, так драть будем!

- С полным моим удовольствием. Ваше полное право. А работать вы меня заставить не можете.

Шкандыбу переводили из тюрьмы в тюрьму, от смотрителя к смотрителю, всякий раньше хвалился:

- Ну, у меня не то запоет!

И всякий потом опускал руки.

Один из самых ретивых смотрителей К. рассказывал мне:

- Да вы понятия иметь не можете, что это за человек. Взялся я за него. Каждый день 30 розог, - да ведь каких! Порция. Прихожу утром на раскомандировку. Кобыла стоит, палач, розги. Вместо "здравствуйте!" - первый вопрос: "Шкандыба, на работу идешь?" - "Никак нет!" - "Драть!" Идет и ложится. До чего ведь, подлец, дошел. Только прихожу, еще спросить не успею, а он уж к кобыле идет и ложится. Плюнул!

Другой смотритель, тоже ретивый, которому давали Шкандыбу на укрощенье, говорил мне:

- Одно время думали, - может, он какой особенный, к боли нечувствительный. Доктору давали исследовать. "Нет, - говорит, - ничего, чувствительный". Драть, значит, можно.

Спектакли, которые ежедневно по утрам Шкандыба давал каторге, составляли развлечение для тюрьмы. Глядя на него, и другие храбрились, молодечествовали и смелей ложились на кобылу.

Кроме того, каторга дерзила:

- Что вы, на самом деле, ко мне пристаете с работой? Вы, вон, подите Шкандыбу заставьте работать! Небось, не заставите!

Шкандыба давал заразительный пример. Его просили уж работать хоть для приличия:

- Шкандыба, черт, хоть метлу возьми, двор подмети! Вот и вся тебе работа!

- Не желаю. Чего я буду мести? Не я насорил, - не я и мести буду. Я что насорю, - сам за собой приберу.

- Ну, не мети, черт с тобой! Хотя метлу-то в руки возьми!

- Зачем мне ее в руки брать? Она не маленькая. И одна в углу постоит. Ей не скучно: там другие метлы есть.

- Раз, впрочем, топор в руки взял! - смеется Шкандыба.

- Работать хотел?

- Нет, надзирателю голову отрубить надо было. Надзиратель такой был, Чижиков. Выслужиться хотел. "Я, - говорит, - его заставлю работать. Не беспокойтесь. Что его драть? - процедура длинная! Я его и так, кулаком по морде". Раз меня в рыло, два меня в рыло. Походя бьет. "Дух, - говорит, - я из тебя вышибу!" - "Смотри, - говорю, - чтоб тебе кто в рыло не заехал!" - "Я, - говорит, - не опасаюсь!" - "Ну, а я, - говорю с" - "Ну, а я, - говорю, - опасаюсь!" Пошел, взял топор, хлясть его по шее. Напрочь хотел башку отрубить, - вчистую. Тогда уж никто в рыло его не смажет.

- И что же, насмерть?

- Жалко, жив остался. Наискось махнул. А еще мясником был, туши рубил. Раз, и готово. А тут не сумел этакого пустого дела сделать. Топор сорвался, стало быть!

За это Шкандыбу приковали к стене и приговорили к вечной каторге.

- Сижу у стены прикованный: "Что, мол, взяли? Работаю?"