— Магистр войны.

Слова повисли в тишине. За высокими кристальными окнами свет далёких звёзд мерцал в газопылевых облаках. Облачённый в доспехи примарх 16-го легиона сидел на троне и вглядывался в полумрак, словно ожидая ответа.

— Этот титул стал тяжёлой ношей. Гор Луперкаль. Отец, сын, друг, враг… Всё смешало бремя двух слов.

Он склонил голову, глядя на чёрные железные подлокотники трона. Взгляд скользнул по бронзовой булаве размером со смертного человека. То был Сокрушитель Миров, принятый им из рук отца вместе с титулом магистра войны и руководством великим крестовых походом. Глаза остановились на рукоять в виде головы орла. На лице промелькнула тень улыбки.

— Отец никогда не говорил, что это значит, лишь о пределах власти. Нельзя оставлять такие слова без ясного смысла. Возможно, он верил, что однажды я пойму сам. Или же просто это было не важно, пока это освобождало его от нас, сыновей. Возможно, он не знал, что эти слова будут значить для Империума.

Гор поднял руку, и пред троном вздыбилась колонна призрачного света.

Зернистую проекцию наполнили образы мужчин и женщин — кричащий, сражающихся, умирающих. Мольбы и проклятья слились в протяжный вой, грохот болтерных выстрелов разорвал тишину.

— Теперь он знает.

Гор кивнул своим мыслям. Отблески голограммы мерцали в глубине его непроницаемо-чёрных глаз.

— Пламя охватило всё, и ветер его раздул. Оно охватило всех нас — меня, его, моих братьев и наши легионы. Будущее человечества решиться в кровавом вихре — вихре, охватившем всех нас. Империум падёт и возвыситься во главе со мной или будет падать, падать, падать…

Он медленно встал, доспехи лязгали, шуршали. Гор вновь взмахнул рукой, и вокруг закружились конусы холодного света, сгустившиеся в образы незрячих лиц. Одни кричали, выплёвывая кровь и пар, другие бормотали — монотонно, безжизненно.

— Нам их уже не достать… У нас не осталось другой техники… Истребление — единственный выбор… Гидра не смогла…

Гор склонил голову. Прислушался.

— Кровь, призывы к изменениям… Анархия — владычица этой эры. Война рассеяла нас, вырвала из моих пальцев и понесла навстречу забвению.

Гор обернулся, наблюдая, как вокруг вспыхивают голограммы. В тронном зале мерцали призрачные отблески тысячи сообщений.

— Пятьсот кораблей унесла ярость бури… и враг нас ждал?

— Исстван должен был сгореть безмолвно, чтобы мы победили раньше, чем война действительна началась. Крылья ангела должны были быть сломлены у моих ног, но меня преследуют неудачи. Вновь и вновь, вновь и вновь…

— Жиллиман собирает все силы в Ультрамаре… Они совершенны… Они возвысятся…

Он замер, глядя на сморщенного астропата.

— … уже сокрушены…

— Наш брат чуть не сгорел, но жив. Робаут, мудрый Робаут… Все его перья, планы, надежды. Такой понимающий… Такой сильный… Такой чертовски совершенный… — Гор вздохнул, — Хотел бы я, чтобы он был с нами.

Взмах когтей — и образы исчезают, тишина вновь воцаряется в тенях. Гор покачала головой, продолжая смотреть на трон.

— Ты бы сказал, что я зря прислушался к Альфарию и Лоргару, что тайная война обречена на поражение. Возможно, ты был бы прав. Гидра не видит всё и слепо приставляет нож к собственной спине, — Гор невесело усмехнулся, затем вздохнул. И почему со мной нет столь многих, с кем бы я хотел сражаться вместе — лишь сломленные братья? Я — господин свирепых чудовищ.

Он медленно пошёл вдоль широкого гололитического стола. Эхо шагов исчезало в тишине.

— Я не могу контролировать их сынов, и они знаю это. Мортарион, Пертурабо, остальные… они чувствуют это. Они знают, что мы больше не можем управлять ходом войны — лишь следовать за ним. Но они никогда не смогут понять меня до конца. И понимание ускользает с каждым мгновением. Они сомневаются. Думаю, что я сбился с пути. Я вижу это в их глазах. Мелочность, гордыня — семена погибели влекут их, раздувая бурю. Вот с кем я творю будущее.

Он остановился у подножия трона и протянул руку. Пальцы сомкнулись на рукояти Сокрушителя Миров. Гор легко поднял булаву, чтобы в тусклом свете зала отразились все вмятины на отполированном металле.

— Тысячи битв. Десятки тысяч. Десятки десятков десятков тысяч… Ради новой эры мы отринули всё, в чём были уверены, все убеждения обратились в прах. Война будет бушевать повсюду, но никто не знает, когда будет нанесён последний удар. Но это не катастрофа, ведь все они служат моим целям. Буря начинается ради того, чтобы ударил гром.

Он вновь посмотрел на трон и печально покачал головой. Пальцы разжались, опустив Сокрушителя Миров. Он смотрел не прямо перед собой, а куда-то вдаль.

— Никто другой бы не осмелился. Даже ты. Возможно, поэтому отец выбрал меня. Возможно, лишь тогда он был честен.

Взгляд чёрных, непроницаемых глаз безжалостного короля посуровел. С рукояти трона на Гора пустыми глазницами смотрел череп Ферруса Мануса, тонкая паутина трещин опутывала идеальный лоб поверженного примарха, расходясь от проломленного виска. Даже отполированный череп всё ещё излучал силу и решимость.

— Важно, что галактика горит, а не почему. Вот что значит титул магистра войны, брат. Силу сделать то, что должно.

Джон Френч "Воитель".

>>27843
Импи на троне. В паутине вулкан сторожит. Борьба у них кстати вся метафоричная, варп же. В сатурнине тоже есть пару отрывков, ты должен был заметить.

Вот из солярки отрывок.

– Отец…

Он ждал. Он всегда ждал. В этом месте не было ни времени, ни истины, если только силы в его течениях не вызвали их в бытие своим снами. Здесь истиной была вечность.

– Отец…

Медленно, устало и неохотно, Он сформировал образы глаз, рта, рук и ног, и трона под Собой. Вдали виднелся ещё один трон, и нить мысли и воли связывала Его с местом металла, камня и времени.

– Отец…

Он открыл глаза.

Перед Ним, простираясь во всех направлениях, раскинулась тьма. Тьма и только Он один. В этот момент он почувствовал родство с каждым человеком, который когда-либо просыпался возле тлеющего костра, чтобы увидеть, как подкрадывается ночь и гаснут языки пламени.

Тьма стала чёрным зеркалом. Он посмотрел на Своё отражение: мужчина на каменном троне, старый, с запавшими щеками и смуглой кожей. Железо и снег прочертили полосы в Его бороде. Тонкие плечи, руки и ноги под простыми чёрными одеждами. Голые подошвы Его ног покрывала пыль. Его глаза были ясны, и в них не было ни доброты, ни жалости.

Трон и человек располагались на узкой каменной платформе. Позади Него пылала стена огня, изгибавшаяся вверх и вдаль, сияя и вспыхивая, словно поверхность звезды.

Отражение изменилось. На мгновение с хромового трона на Него смотрела железная фигура с подобными печным горнилам глазами. Затем она исчезла, и отражение превратилось в размытое пятно сменявших друг друга изображений: золотой воин с обнажённым мечом перед вратами исполинской крепости; фигура пред зевом горной пещеры; мальчик с палкой и страхом в глазах; королева с копьём на вершине утёса; орёл с десятью крыльями, вздымавшимися в расколотых громом небесах – дальше и дальше, изображения падали друг на друга, как падают рубашкой вверх подброшенные в воздух карты.

– В тебе есть что-нибудь истинное? – спросил голос из темноты.

Изображения исчезли, и тьма снова нависла перед Ним. Она падала в бездну подобно водопаду обсидианового песка.

– В основе твоей лжи есть что-нибудь истинное, отец?

Темнота стала лесом, тёмные стволы тянулись к недостижимым небесам, корни выползали и падали в разверзшуюся внизу бездну. Человек на троне сидел на заснеженной земле, перед Ним горел огонь. Тень вышла из мрака между деревьями.

Огромная, с соболиным мехом и серебряными глазами. Приближаясь, она тянула за собой свою собственную тень. Она остановилась на краю света.

– Ты утверждаешь, что являешься человеком, – произнёс волк, – но это ложь, ясная любому, кто видит тебя здесь. Ты отрицаешь, что желаешь божественности, но создаёшь империю, превозносящую Тебя. Ты называешь себя Повелителем Человечества, и, возможно, это единственная правда, которую ты когда-либо говорил – что хочешь сделать своих детей рабами.

Волк наклонил голову и на секунду стал не волком, а раздувшейся тенью, пронизанной прожилками-молниями и с глазными отверстиями в виде красных печей.

– Но этот сын, – прорычал волк, его мышцы напряглись под чёрным мехом, а губы изогнулись над зубами, – этот сын вернулся к твоей колыбели лжи.

Волк прыгнул. Лес мгновенно поменял цвет на густой болезненно-чёрный. Человеческая тень протянула сквозь тьму похожие на когти руки. Огненной стеной взревело пламя и когти разорвали его. От тени остались только пепел и зола.

Волк с воем отскочил. Молния пронзила тёмный лес. Волк начал бегать вдоль границы отбрасываемого огнём света. Позади него новые глаза засверкали в глубоких тенях между деревьями, яркие и холодные, как свет жестоких звёзд.

Человек повернул голову. Он смотрел не на волка, а на мрак за ним.

– Я отвергаю вас, – произнёс Он, и в этом месте более реальном, чем жизнь, но столь же нереальном, как сон, Его слова сотрясли тьму подобно грому.

– Ты даже не будешь разговаривать со мной, отец? Теперь, когда твоей империи лжи приходит конец, ты так и не расскажешь мне правду?

– Вы – тени, – произнёс человек, – и ничего больше. Ваши предложения – ничто. Вы – ничто. Вы пришли с ребёнком-марионеткой, но не сказали ему, зачем он вам нужен. Он вам нужен, потому что у вас нет ничего истинного: нет меча, который не был бы обманом, нет силы, которая не была бы ложью. Он нужен вам, потому что вы слабы. Он нужен вам. Вы боитесь его. И он проиграет.

Смех наполнил ночь подобно бьющимся крыльям, звеня предсмертными хрипами, снова и снова закручиваясь в хихикающие петли. Тьма хлынула вперёд, растягиваясь, окутывая и сжимая. Мужчина на каменном кресле вздрогнул. Пламя подалось назад и уменьшилось. Изображение мужчины также замерцало, и секунду Он выглядел, как труп на троне, от боли кости Его рук впились в подлокотники.

Он закрыл глаза.

Изображение стало расплываться, словно подул пыльный ветер. Смех становился всё громче и громче.

Так происходило всегда: снова и снова, в бесконечных формах и метафорах, смерть и тьма носили бесчисленные лица. Не останавливаясь, повторяясь и набираясь сил по мере наступления прожорливой Ночи. И так же, как и тогда, так и сейчас, был только один ответ на это.

Убийство.

Кровь и конец.

Самопожертвование и смерть.

– Я вернусь, – донёсся голос волка из темноты.

– Я отвергаю вас, – произнёс мужчина, и изображение потускнело, сменившись обрывками сна и не прекращавшимся смехом.

>>27989
Priests of Mars. Lords of Mars. Gods of Mars. Zero Day Exploit.
Knights of the Imperium.
Titanicus.
Mechanicum.
Cybernetica. Myriad.
Vorax.
Skitarius. Tech-Priest.
Vanguard. The Zheng Cypher. Clade. Infinity Circuit. The Enigma of Flesh.
The Lathe Worlds.
Belisarius Cawl: The Great Work.
World Engine.
Mephiston Revenant Crusade.
Deathwatch: The Outer Reach.
Codex Necrons 8, 7, 5, 3 редакции.
Codex Skitarii.
Codex Cult Mechanicus.
Codex Adeptus Mechanicus.
Fabius Bile: Clonelord.
Forgebane.
Ой, забыл часть про Рук Железа.
Riven. The Keys of Hel.
Eye of Medusa. The Voice of Mars.
Iron Hands.
Iron Soul.
Medusan Wings.
Навскидку.

-Ваши запросы стать Генерал-фабрикатором Марса раздражают Лорда регента,-сказал Феликс.-И открывают весь масштаб ваших амбиций.
После этих слов странные движения Коула прекратились, и он резко развернулся к Феликсу. Налаженная работа дрона дала сбой, и Коулу пришлось вернуть его под контроль. После этого в его голосе зазвучало беспокойство.
-Я никогда не просил об этом,-ответил Коул.
-Ваша машина, Коул Младший, она продолжает просить об этом. В каждом сообщении,-произнёс Феликс.
-Правда? Это интересно. Мне придётся что-нибудь сделать с этим.
-Не притворяйтесь, что ничего не знали. Этот повторяющийся запрос больше всего раздражал Лорда Жиллимана. Он говорит, что вы знаете о том, что вас нельзя сделать лидером культа Механикус. Без риска развязать гражданскую войну.
-Ну конечно же я не могу стать генерал-фабрикатором!-воскликнул Коул. Он снова пришёл в движение, его ноги застучали по стекловидному полу.
-Половина Механикус считает меня разрушителем, облачённым в металл и плоть,-он наклонился к Феликсу, чтобы театрально прошептать ему.-Ты знал, что я провожу исследования? Некоторые даже называют меня учёным!-он засмеялся.-Да все кузницы немедленно передерутся, если я хотя бы многозначительно поведу бровью в сторону кузницы генерал-фабрикатора. Перед нами снова разыграются события самой Ереси. Хотя стоит признаться, это звучит довольно самовлюблённо.
-Тогда зачем вы продолжаете просить об этом?
Коул улыбнулся.
-Самое забавное - я не просил. Я не хочу быть генерал-фабрикатором. Никогда и ни за что. Это политическая роль. Я не политик, я гений. Мне не нужна власть. Я не хочу править. Правление налагает огромное множество обязанностей. Обязанности - это оковы, а гениальность никогда не должна сковываться. Неужели ты действительно веришь, что я этого хочу?-он усмехнулся и покачал головой.-Нет, нет, нет.
Феликс посмотрел на своего создателя.
-Тогда чего вы хотите?
-Я хочу того же, чего и ты, Децим. Я говорил тебе это много раз! Сколько ещё раз я должен повторить? Я хочу спасти человечество от Хаоса и всех остальных великих зол вселенной. Я мечтаю о том дне, когда убью великого демона невежества и освобожу человечество от тьмы. Я хочу того же, чего хочет твой генетический отец, хоть мы иногда и не сходимся во мнении, как это должно быть достигнуто. Чужие страдания причиняют мне боль,-он стал серьёзным.-Ты поверишь мне, если я скажу, что мне причиняет боль то, что я сделал с тобой? Если бы я мог, я бы никогда не превратил вас, мальчики, в космодесантников. Вы бы остались дома и прожили свои жизни, но Machina Opus Бога-машины осквернён. Великий труд вселенной работает не должным образом. Он должен быть восстановлен, чтобы люди жили в мире. И я могу сделать это, Феликс. Я знаю как. Я знаю, как изгнать Хаос, как побороть угрозу некронов, как убедить эльдар прекратить их махинации. Но мне нужна помощь, Децим. Мне нужна помощь. Я не могу сделать это в одиночку.