>>807993

>Лилит конечно.

>С ней в рукопашной только примарх совладать может.

Лилит Гесперакс… Эта древняя тварь -самый лучший рукопашник в Галактике. Ну, почти. Может, Кхарн- предатель может с ней поспорить. Или кое-кто из Серых. Не говоря уже о самом Кхорне, боге Войны. Невероятно быстрая - даже глаз эльдара с трудом способен уследить за её движениями. В бой на арену она выходит почти нагая, дразня своей красотой как зрителей, которым она не будет принадлежать, так и противника. Вооружённая только лишь парой лезвий она способна победить любого противника. Она это знает. И ей.. скучно. Как было скучно много месяцев назад, когда она бросила клич по всему бесконечному Городу-в-Паутине. Эти дураки- пожри их души Голодная Сука! — за всё время не привезли ни одного, достойного её мастерства, противника!
Врата Арены открываются…
Она и так знает, что её ждёт за ними.
Всего лишь одно движение лезвий — и её скука перейдёт в отчаянье.
До следующего боя.
Тогда чёрный яд меланхолии, отравляющей душу бессмертной будет разбавлен надеждой на долгое наслаждение хорошей битвой!
Цепи опадают со зверя, захваченного впервые, со зверя, найденного замороженным во льдах Калта. Арена Камморага огромна, размером с небольшой городок, она вмещает миллионы желающих питать чужими страданиями, но даже в самых дальних уголках чувствительные уши закладывает от громового… визга? этого Зверя.
- СКРИИИИ! — разносится чудовищный звук. Он идёт из пасти с множеством острейших зубов и Лилит кажется будто в горле Твари ворочает жерновами чудовищная мельница, что мелет адскую муку для хлебов Дворца Слаанеш из вечно страдающих душ.
Тварь неразумна. Она боле не слышит велений, произнесённых таким чарующим мысленным голосом… И это повергает её в бешенство. Твари не надо объяснять, она видит перед собой виноватого в исчезновении Хозяина, которого он (Или она? Всё равно. Это не имеет значения -для Твари) снова хотел бы услышать — словно собака голос своего господина.
Лилит не спешит приближаться, давая время Твари придти в себя после многовекового сна. Так битва будет много интересней и победа, которая непременно ждёт её в конце, достанется ей труднее, сделает представление много более изящным. Может, даже вон те Арлекины, признанные мастера лицедейства оценят её искусство. Она помнит как сражалась с созданиями, подобными Твари, воспоминания об их мощных ментальных призывах о помощи, будят в ней нечто близкое к плотскому желанию. Но смутное беспокойство на мгновение ока поселяется в её душе -Тварь во много раз больше, чем все, кого она встречала здесь до неё, Тварь невероятно зла и Тварь не собирается никого звать. Тварь… Не существует? За броней, вросшей в её тело не чувствуется никакого разума, разве что несколько узлов нервных клеток, которые ворочают парой мутных жёлтых глаз с бездонными зрачками. В них сейчас отражается только один образ — сама Лилит. Тварь издаёт свой громовой крик и Гесперакс забывает ответить ей победным кличем -потому что поняла сообщение, скрытое в бездонных безднах этого вопля. Тварь не бросала ей вызов, что было бы событием уже самим по себе редким — даже когда её противниками становились воины-звери вымирающей расы редко кто из них осмеливался позволить себе подобное. Тварь не молила её о пощаде — она даже не поняла бы что это такое. ТВАРЬ ХОТЕЛА ЖРАТЬ. И в ней, прекрасной, умудрённой бесчисленными годами сражений на арене, в её точёном теле, крутых бёдрах и мускулистых руках — о наслаждении, которое могли даровать они грезил и самый презренный клон, и древний гомункул… Во всём этом, Тварь видела только одно- МЯСО ДЛЯ ЕЁ БЕЗДОННОЙ УТРОБЫ. Плоть, которой можно воспользоваться. Для утоления вечного голода. И была рада этому.
-СКРИИ!
Шаги Твари по Арене постепенно становились всё легче, легче… И вот скоростью бега она не так уж и проигрывала Лилит. Та сумела избежать встречи с её массивными ногами, одно прикосновение которых могло бы вбить в песок арены даже само воспоминание о ней. Гигантские руки-сабли вспороли воздух, возмущённый движением двух стремительных вещей — живого, но безумно острого лезвия и тела самой Лилит. Так жаль, что нельзя терзать такую гору плоти крючьями, что вплетены в её чудесные, тёмные словно все ночи варпа, волосы- они лишь бессильно скользят по хитиновой броне химеры. Сильные ноги ведьмы, распрямившись с силой торсионов имперского танка, бросили её ввысь и она, перевернувшись, в воздухе босыми ногами коснулась плоскости пытавшейся поймать её в полёте руки-клинка и теперь бежит по ней вверх. Тварь попыталась сбросить — и ведьма снова предпочла ненадёжный воздух твёрдой поверхности.
Она промахнулась. Совсем чуть-чуть — и это чуть было не решило бой в пользу Твари, если бы не волосы, зацепившиеся за что-то на кажущихся зеркально гладкими закрывающих горло массивных бронепластинах. Единым нервным импульсом она напрягла мышцы шеи, плеч, торса. Боль отдалась в самых корнях её волос, а ненадёжно зацепившиеся крючья, вплетённые в её косы, сорвались. Произойди это всего мгновением ока ранее — и пасть бы ей под массивные лапы Твари. Но всё она лишь бросила себя, как из катапульты в воздух. Невысоко, но ей хватило, чтобы зацепится за хребет и подтянутся. пусть даже и пришлось потерять один нож, чтобы освободить руку. Ещё пара ударов сердца-и ей удастся то, что она задумала. Глаз Твари, похожий на чашу с жёлтой слизью, лопается фонтаном густой как сливки жидкости, когда ведьма вгоняет своё оружие в него по самую гарду. Тварь ревёт, спотыкается, падет… Лилит уже торжествует победу, готовясь триумфально приземлится рядом с головой поверженного с одного-единственного — как и положено! — удара чудовища. Обнажённой кожей она чует льющиеся на неё волны восхищения и феромонов.
За её спиной раздаётся хруст песка и в её мозг врывается, минуя сразу отказавший слух, чудовищный визг Твари:
-СКРИИ!
Лили оборачивается. Её противник не убит! Почему же все падают с одного удара, а Тварь-нет? Глаз, который она повредила твари лишил его бинокулярного зрения и потому он не смог точно прицелится. Вместо раздавленной, раскромсанной остриями зубов Лилит из его безгубого зева сыплется лишь немного песка и валявшихся на нём костей.
-СКРИИ!
Четыре сабли из чудовищной плоти, раз за разом, пронзают песок рядом с культисткой, летают вокруг тела Твари подобно молниям, повинуясь его боязни боли и мощному гласу инстинкта, велящему оберегать последний глаз. Теперь ослепить Тварь окончательно становится почти невозможно. Варп! Тогда надо просто, чтобы он истёк кровью! В каждом живом своя порция воды и других живительных жидкостей. И Тварь их все прольёт на жадные до крови дюны Арены!
Сабля мелькает в руках Лилит как молния, стараясь находить стыки между пластинами. Иногда ей это удаётся. Но чаще её клинок выбивает искры из прочного как пласталь хитина. Ведьме начинает казаться, что её план вот-вот удастся, но пламенники пасти этого левиафана по-прежнему полны жизни. Для десятитонного тела Твари словно бы не существовало десятка нанесённых её клинками ран. Она была по-прежнему быстра и опасна.
Поединок их мог бы длится долго, но Лилит не получала психической подпитки -Тварь не желала страдать. Из пробитого глаза сочился тоненький ручеёк психической энергии -слишком малый, чтобы возместить щедро растрачиваемые в бою силы. Всего день понадобился ей, чтобы её внимание рассеялось от усталости и она споткнулась о чей-то разбитый шлем. Тут же чудовищное лезвие гигантской руки-когтя пробило её ногу, пригвоздив к арене. Гигантские челюсти ударили, на этот раз без промаха, унося обмякшую добычу в небеса.
Когда ещё непонятным образом жившее раздробленное тело лучшей из ведьм было поглощено одним мощным глотком, карнифекс вскинул свою, покрытую слизью и ихором из пробитого глаза, морду к небесам Камморага, где сияют пленённые древним искусством звёзды и запел. Над молчащим Чёрным городом неслась скрежещущая песнь голода и победы. Жернова чёртовой мельницы смололи ещё одну душонку и ждали новой работы.