>Маражай следит за вашим лицом, ловя каждое движение. Его голос обретает знакомые вам бархатистые нотки. "Я чувствую оттенки разочарования в твоей душе... но разве я дал для него повод? Нам хорошо вдвоем. И дальше... дальше будет лишь больше страстей и безумия. Ведь ты же сам{а} принял{а} правила. Сам{а} следовал{а} тому, что я предлагал тебе. Тебя вела собственная воля, зовущая к удовольствиям... в противном случае твое положение действительно незавидно — ведь ты превратил{ся|ась} в чудовище для своего вида, стремясь угодить моим вкусам и удержать меня подле себя. Это же... не так?" Взгляд темно-бирюзовых глаз становится опаляющим — и вы не понимаете, издевается ли Маражая или спрашивает всерьез.

>Маражай медлит, не решаясь продолжить. Затем приближается и, чуть склонясь, заглядывает вам в глаза. Его голос чуть подрагивает. "Когда мы только... начинали, я считал все это небольшой игрой — возможностью прогнать скуку в окружении мон-кай тем, чтобы разделить с од{ним|ной} из них подлинные страсти эльдаров. Я ожидал, что очень быстро твое слабое мон-кайское сердце не вынесет моих истин и ты сбежишь, а я получу новый повод изводить тебя... и тем не менее — ты здесь. И я вижу в твоих глазах ту же одержимость, что движет мной. Невероятно". Голос друкари падает до шепота.

>"Я впервые слышу, чтобы ты говорил столь... откровенно?"

>Лицо Маражая на мгновение становится растерянным, словно он осознал, что показал противнику слабую сторону. В следующую секунду он презрительно фыркает. "Не лезь мне под кожу, {name}. И не принимай прямоту за слабость."

>"Я хотел{а} быть ближе к тебе".

>"И что дальше?"

>"Дальше? Вечность". Маражай чуть касается вашего лица. "Много вечностей, что складываются из тех мгновений, которые мы переживаем, забывшись вместе в кровавом мареве. Каждое из них стоит столетий, когда твою одержимость делит равный тебе."

>"Теперь я буду диктовать правила. Поцелуй меня. По настоящему."

>Маражай дергается, на мгновение его лицо сводит в гримасе отвращения... и все же он усилием воли остается на месте, когда вы приближаетесь и прижимаете губы к его губам. Еще несколько мгновений он не поддается вам... пока внутри друкари не рвется какая-то струна, и он покорно сдается на вашу милость.

>Когдавы отстраняетесь, в глазах Маражая вспыхивает огонек. Он молчит, однако в его взгляде написано нечто, похожее на надежду.

>"Хорошо. Я останусь."

>Маражай прикрывает глаза. Когда он поднимает веки, пелена кровавого безумия вновь застилает его взор, рот растягивается в привычный оскал, а рука в когтистой перчатке соскальзывает вам на грудь. "Тогда... продолжим. Не здесь."

>Несмотря на свой уход, Маражай так никогда и не расстался до конца с Вольным Торговцем, ибо их скрепили неуничтожимые узы, стоящие превыше обычных страстей. Нелюдя не раз и не два видели в реальном мире, бок о бок с Лорд-капитаном, что заставил неукротимого ксеноса признать мон-кай равным себе. О кровавых вакханалиях на борту флагмана династии слагали чудовищные легенды — как и о том, что враги фон Валанциус не раз и не два становились жертвами необъяснимых нападений тех, кто был в подчинении Эзирраеш.

>"Великолепно..." В голосе Маражая, обычно в такой ситуации звенящем от возбуждения, сквозит нечто новое — преисполненность, абсолютное довольство. Друкари разглядывает вас с едва читающимся спокойным восхищением в глазах. "Ни одно пиршество, устроенное нами на этом корабле, не было таким... совершенным. Я вспоминаю свои лучшие рейды... и память о них, кажется, меркнет в сравнении с тем, что происходит, когда мы делим это упоение друг с другом."

>Маражай следит за вашим лицом, ловя каждое движение. Его голос обретает знакомые вам бархатистые нотки. "Я чувствую оттенки разочарования в твоей душе... но разве я дал для него повод? Нам хорошо вдвоем. И дальше... дальше будет лишь больше страстей и безумия. Ведь ты же сам{а} принял{а} правила. Сам{а} следовал{а} тому, что я предлагал тебе. Тебя вела собственная воля, зовущая к удовольствиям... в противном случае твое положение действительно незавидно — ведь ты превратил{ся|ась} в чудовище для своего вида, стремясь угодить моим вкусам и удержать меня подле себя. Это же... не так?" Взгляд темно-бирюзовых глаз становится опаляющим — и вы не понимаете, издевается ли Маражая или спрашивает всерьез.

>Маражай медлит, не решаясь продолжить. Затем приближается и, чуть склонясь, заглядывает вам в глаза. Его голос чуть подрагивает. "Когда мы только... начинали, я считал все это небольшой игрой — возможностью прогнать скуку в окружении мон-кай тем, чтобы разделить с од{ним|ной} из них подлинные страсти эльдаров. Я ожидал, что очень быстро твое слабое мон-кайское сердце не вынесет моих истин и ты сбежишь, а я получу новый повод изводить тебя... и тем не менее — ты здесь. И я вижу в твоих глазах ту же одержимость, что движет мной. Невероятно". Голос друкари падает до шепота.

>"Я впервые слышу, чтобы ты говорил столь... откровенно?"

>Лицо Маражая на мгновение становится растерянным, словно он осознал, что показал противнику слабую сторону. В следующую секунду он презрительно фыркает. "Не лезь мне под кожу, {name}. И не принимай прямоту за слабость."

>"Я хотел{а} быть ближе к тебе".

>"И ты стал{а}". Маражай прикрывает глаза. "Ты разделил{а} со мной мою страсть. Мою причину жить. Мое естество. Это — то, насколько мы можем быть близки, оставаясь теми кто мы есть."

>"И что дальше?"

>"Дальше? Вечность". Маражай чуть касается вашего лица. "Много вечностей, что складываются из тех мгновений, которые мы переживаем, забывшись вместе в кровавом мареве. Каждое из них стоит столетий, когда твою одержимость делит равный тебе."

>"Теперь я буду диктовать правила. Поцелуй меня. По настоящему."

>Маражай дергается, на мгновение его лицо сводит в гримасе отвращения... и все же он усилием воли остается на месте, когда вы приближаетесь и прижимаете губы к его губам. Еще несколько мгновений он не поддается вам... пока внутри друкари не рвется какая-то струна, и он покорно сдается на вашу милость.

>Когда вы отстраняетесь, в глазах Маражая вспыхивает огонек. Он молчит, однако в его взгляде написано нечто, похожее на надежду.

>"Хорошо. Я останусь."

>Маражай прикрывает глаза. Когда он поднимает веки, пелена кровавого безумия вновь застилает его взор, рот растягивается в привычный оскал, а рука в когтистой перчатке соскальзывает вам на грудь. "Тогда... продолжим. Не здесь."

>Несмотря на свой уход, Маражай так никогда и не расстался до конца с Вольным Торговцем, ибо их скрепили неуничтожимые узы, стоящие превыше обычных страстей. Нелюдя не раз и не два видели в реальном мире, бок о бок с Лорд-капитаном, что заставил неукротимого ксеноса признать мон-кай равным себе. О кровавых вакханалиях на борту флагмана династии слагали чудовищные легенды — как и о том, что враги фон Валанциус не раз и не два становились жертвами необъяснимых нападений тех, кто был в подчинении Эзирраеш.