ушли фаги ушли олды
даже конфы уже нет
здесь лишь конченные люди
был когда-то дотатред

дно и деградация
наша конверсация

дима лост покончил с калом
по несчастью по любви
мемов нету мемов мало
жопичи сосут хуи

для отребья здесь притон
вива ла револисьон

конверсация распалась
больше нет второй семьи
папич в доту не играет
жопичи сосут хуи

дно и деградация
наша конверсация

чмодье стримы не подрубает
плачет в фаге весь народ
в рай попали жопич души
и ведь там хуи сосут

ах ты боже
укради кал тоже

дно и деградация
наша конверсация
для шизойдов здесь притон
от модера несёт дерьмом

ах дно и деградация
наша конверсация

Вот хороший стих ещё, зацените, олды:

Сегодня я ничему не верю:
Глазам — не верю.
Ушам — не верю.
Пощупаю — тогда, пожалуй, поверю,
Если на ощупь — все без обмана.

Мне вспоминаются хмурые немцы,
Печальные пленные 45-го года,
Стоявшие — руки по швам — на допросе.
Я спрашиваю — они отвечают.

— Вы верите Гитлеру? — Нет, не верю.
— Вы верите Герингу? — Нет, не верю.
— Вы верите Геббельсу? — О, пропаганда!
— А мне вы верите? — Минута молчанья.
— Господин комиссар, я вам не верю.
Всё пропаганда. Весь мир — пропаганда.

Если бы я превратился в ребенка,
Снова учился в начальной школе,
И мне бы сказали такое:
Волга впадает в Каспийское море!
Я бы, конечно, поверил. Но прежде
Нашел бы эту самую Волгу,
Спустился бы вниз по течению к морю,
Умылся его водой мутноватой
И только тогда бы, пожалуй, поверил.

Лошади едят овес и сено!
Ложь! Зимой 33-го года
Я жил на тощей, как жердь, Украине.
Лошади ели сначала солому,
Потом — худые соломенные крыши,
Потом их гнали в Харьков на свалку.
Я лично видел своими глазами
Суровых, серьезных, почти что важных
Гнедых, караковых и буланых,
Молча, неспешно бродивших по свалке.
Они ходили, потом стояли,
А после падали и долго лежали,
Умирали лошади не сразу...
Лошади едят овес и сено!
Нет! Неверно! Ложь, пропаганда.
Всё — пропаганда. Весь мир — пропаганда.