Сплетаемся в объятьях братских. Крепкие лапы друидские крепкие тела обхватывают. Целуем друг друга в уста. Молча целуем, по-мужски, без паладинских нежностей. Целованием друг друга благославляем и очищаем. Фулборги между нами суетятся с горшками глиняными, мазью скорополоховой полными. Зачерпываем мази густой, цветочной, мажем себе корни. Снуют бессловесные фулборги аки тени, ибо не светится у них ничего.

— Ишну-ала! — восклицает Шан'до.

— Аш Карат! — восклицаем мы.

Встает Шан'до первым. Приближает к себе Бролла. Вставляет Бролл в учителя дупло корень свой. Рычит Шан'до от удовольствия, скалит в темноте клыки белые. Обнимает Бролла Ремул, вставляет ему смазанный рог свой. Ухает Бролл утробно. Ремулу Наралекс заправляет, Наралексу — Фарден, Фардену — Омнурон, Омнурону — Таон, Таону — Гайван, а уж Гайвану липкий стебель забить и мой черед настал.
Обхватываю брата кенарийского левою лапой, а правой направляю корень свой ему в дупло. Широко дупло у Гайвана. Вгоняю шишку ему по самые орехи дубовые. Гайван даже не мяукнет: привык, друид дарнасский. Обхватываю его покрепче, прижимаю к себе, щекочу рогами. А уж ко мне Вулрик пристраивается. Чую дуплом дрожащий сук его. Увесист он — без толчка не влезет. Торкается Вулрик, вгоняет в меня толстоголовый сук свой. До самой утробы достает махина его, рык нутряной из меня выжимая. Рычу в ухо Гайвану. Вулрик скулит в мое, лапами когтистыми меня обхватывает. Не вижу того, кто вставляет ему, но по скулению разумею — корень достойный. Ну, да и нет среди нас недостойных — всем Кенарий корни благославил, укрепил, удобрил. Есть чем и друг друга оросить, и врагов Альянса напугать. Собирается, сопрягается круг кенарийский. Рычат и скулят позади меня. По закону братства кенарийцы с дарнасцами чередуются, а уж потом совухи пристраиваются. Так у Шан'до заведено. И слава Элуне…

По скрежету и шелесту чую — совухов черед пришел. Подбадривает Шан'до их:

— Не робей, птенцы!

Стараются совухи, рвутся друг другу в клоаки тугие. Помогают им фулборги мохнатые, направляют, поддерживают. Вот предпоследний молодой вскукарекнул, последний крякнул — и готов круг. Сложился. Замираем.

— Шалла'тор! — рычит Шан'до.

— Аш Карат! — гремим в ответ.

Шагнул Шан'до. И за ним, за головою круга двигаемся все мы. Ведет Шан'до нас в лунный колодец. Просторен он, вместителен. Чистою водою наполняется, заместо скверной.

— Шалла'тор! Шалла'тор! — кричим, обнявшись, лапами перебирая.

Идем за Шан'до. Идем. Идем. Идем медвежьим шагом. Светятся орехи наши блуждающиии огнями, вздрагивают стебли в дуплах.

— Шалла'тор! Шалла'тор!

Входим в колодец. Расцветает вода цветами луговыми вокруг нас. По орехи погружается Шан'до, по пояс, по грудь. Входит весь круг кенарийский в купель. И встает.

Теперь — помолчать время. Напряглись лапы мускулистые, засопели ноздри звериные, зарычали друиды. Сладкой работы время пришло. Окучиваем друг друга. Колышется вода вокруг нас, волнами ходит, из колодца выплескивается. И вот уж подступило долгожданное, дрожь по всему кругу прокатывается. И:

— Элуна-а-а-а-а-а-а-а!!!

Дрожат кроны древесные. А в купели — шторм девятибалльный.

— Элуна-а-а-а-а!!!

Реву в ухо Гайвана, а Вулрик в мое вопит:

— Элуна-а-а-а-а!!!

Элуна, помоги нам не умереть…

Запредельно. Потому как титанически. Изумрудному сну подобно возлежание под мировым древом после друидского орошения. Сумерки, яблочный сидр в ведерках на полу, еловый воздух, Плач Высокорожденной в музыкальной шкатулке Сильваны. Шан'до наш после орошения любит эльфийскую классику послушать. Возлежим расслабленные. Гаснут блуждающие огни. Пьем молча, дух переводим.