Валери пришла в себя в полной темноте. В нос ударил запах гнилого сена, на которое её, по всей видимости, бросили после оргии. Она попыталась приподняться, и тело тут же отозвалось сильной болью, по затекшим плохо слушающимся конечностям прокатилась болезненная волна иголок от разгоняющейся по сосудам крови. Валери упала лицом обратно в сено, угодив в жидкую гниль. Хотелось плеваться, но в пересохшем рту не было слюны. От движений губ растрескалась засохшая корка спермы на лице. Валери передернуло от воспоминаний. Руки по-прежнему были грубо связаны за спиной. Она попыталась освободиться, но мышцы отказывались применять малейшее усилие, а боль от ссадин на запястьях окончательно подавляла волю. От отчаяния хотелось заплакать. Своих пальцев она вовсе не чувствовала, попытки ими двигать отзывались полной тишиной в нервной системе, не было даже боли.
Какое-то время Валери лежала без движения, ожидая любых перемен. Может быть она отдохнет и вернет себе силы, чтобы освободиться. Может быть кто-то её найдет. Но чем больше проходило времени, тем хуже становилось. Ожившие чувства не сообщали ничего хорошего. Страшно хотелось пить, лежать со связанными руками было неудобно и с каждой секундой становилось все неудобнее. Болели бока, болели ягодицы. От холода и сырости кожа её обнаженного тела покрылась мурашками.
Прошло немало времени прежде чем Валери стала что-то различать в кромешной тьме. Единственным источником света было тусклое сияние таинственной плесени на стенах. Во всяком случае, Валери думала, что это плесень. Все что она могла разобрать вокруг себя — это очертания небольшой грубо вырубленной камеры. Очевидно, она находилась где-то глубоко в пещерах кобольдов. Валери собралась с силами и встала на ноги. Идти было тяжело, но она прошла вдоль стены камеры, опираясь плечом в холодный камень, пока не наткнулась на деревянную дверь. Конечно же, дверь была прочно заперта и не поддавалась на беспомощные попытки её толкнуть. Валери сползла вниз на сырой пол и беззвучно заплакала. Если бы она не была так обессилена, то может у неё был бы шанс. Сейчас же оставалось лишь смиренно ждать свою судьбу в руках кобольдов. Захотят ли они снова её насиловать, может убьют или съедят. Или вовсе забудут навсегда, и она умрет прямо тут у двери камеры от жажды и голода. Валери не знала. Надеяться на чудесное спасение даже не хотелось, столь наивный оптимизм казался издевкой. Мысль об изнасиловании уже не казалась чем-то ужасным, это было предпочтительнее медленной смерти в темноте. Может кобольды дадут ей воды. Может наконец развяжут руки. Безумно хотелось освободить руки. Все тело саднило и чесалось от колючего сена, хотелось стереть с лица корку спермы и куски гнили. Боль и раздражение сводили с ума.
Прошло несколько минут, а может быть несколько дней, когда Валери вдруг услышала за дверью камеры уверенную поступь. Она подскочила, с надеждой уставившись в сторону двери, и скоро та со скрежетом распахнулась. В камеру хлынул ослепляющий свет факела. Валери, зажмурилась, пытаясь что-то разглядеть. Перед ней стоял высокий сгорбленный кобольд с длинным посохом. Вероятно, шаман. Позади него стояли кобольды помельче с факелами в руках.
- Кобольд-дурак не врать, девка-человек правда тут сидеть, - произнес шаман. - Чудо, что не подыхать. Кобольд-дурак забывать пленник кормить-поить, кобольд-дурак совсем тупой...
Валери попыталась что-то ответить, умолять о помощи, но горло отказалось создавать какие-либо звуки.
- Кобольд-дурак не знать, что девка-человек хороший подарок для вождь, - продолжал говорить шаман, приближаясь к Валери. - Большой вождь любить девок-человек, нас сильно хвалить...
Шаман как следует рассмотрел Валери и махнул рукой, призывая остальных кобольдов.
- Девка совсем грязный, вождь такое не любить. Вы её мыть, кормить, красиво наряжать. Чтоб вождь довольный быть.
Дюжина маленьких рук тут же вцепилась в Валери, хватая за любые удобные места и не заботясь о её комфорте. Сильные пальцы маленьких монстров глубоко впивались в кожу, кто-то даже больно схватил её за волосы и сильно тянул вверх, пытаясь внести свой вклад в переноску тела. От резкой боли на глазах выступили слезы. Но даже это было лучше медленного схождения с ума в камере. Валери была рада стать подарком для вождя...