Между населенными пунктами Верба и Птичье растянувшаяся танковая колонна была внезапно атакована с наступавшими по флангу немецкими подразделениями. Действия советских танков, попавших под фланговый обстрел, носили спонтанный характер что повлекло за собой потерю почти всех машин. Вот что вспоминает об этом непосредственный участник тех боёв, башнер передней артиллерийской башни В.В.Сазонов:

“…Наш последний бой был глупым. Сначала стреляли из главных башен через речку по какому-то хутору за Ситно, а потом с остатками пехоты атаковали его. Участвовали в этой атаке полсотни Вань пехоцких три «тридцать пятых» и четыре не то БТ, не «двадцать шестых», уже не помню. Пехота, конечно, отстала сразу, как немецкие пули запели. Про свою артиллерию я совсем помолчу. Та без снарядов и тракторов застряла ещё третьего дня как. Правда, немецких танков мы вообще там не видали, только слухи о них ходили – про «рейнметаллы» (трехбашенные Nb.Fz.VI) и «круппы» (средние Pz.Kpfw.IV) разные, один другого страшнее. Но в бою я немецких танков не видел, да и пехоты ихней вроде не много там было.

Пошли мы в атаку на хутор, а по нас слева немецкая пушка огонь открыла. Я башню туда повернул – глядел, глядел, ничего не вижу. По башне – бумм! А из башни не высунешься. Пули как горох обсыпают, да и нельзя в бою-то. У тебя главной башней шкуру в шугу сорвет, а может и башку оторвет. Вот и гляжу себе в перископ – ничего не вижу, только окопы немецкие. А по нас опять: «Бум!», «Бум!». Немецкие снарядики долбят через 5 секунд каждый, и уже не только в левый борт, но и в мою башню прилетают. Вот увидел вспышку. Ну и навел туда, открыл огонь – снарядов десять отправил. Кажется попал, а может и нет. По нас опять долбят. Не дошли мы до хуторка метров с полсотни – гусеницу нам оборвало. Что делать? Покидать танк? Вроде не к чему. Стреляем во все стороны, из всего что есть! А опять ничего не вижу. Стреляю с белый свет, пока снаряды есть. Наши уж уползли дальше. А нам стало ещё хуже – долбят со всех сторон. Мотор заглох, пушку заклинило, главная башня не вертится. Тут показались немецкие солдаты. Бегут к танку с какими-то ящиками, а я по ним стрелять могу только из «нагана».

Понял, что драпать пора. Вылез из башни, спрыгнул с высоты на дорогу. Хорошо, что пулемет ихний замолчал. Мой заряжающий за мной сгинул, ногу подвернул. Я его в яму придорожную оттащил за собой. За нами моторист увязался. Стали отползать, тут наш танк и ахнул. Это немцы его толом рванули. А мы канавой отползли к реке. Потом к нам приблудились ещё трое – экипаж Т-26. С ними мы отошли обратно к Ситно, но своих там нашли только с десяток человек – остатки разных экипажей. Из «тридцать пятых» четверо, и все из разных машин. Одного рванули, как и нас, один подорвался на мине, один сгорел сам…”

Более подробного описания боя с участием Т-35 сейчас найти вряд ли удастся. Так какие выводы можно сделать из этой трагической истории? Прежде всего – развенчан миф о “стальных гробах”, которыми Т-35 считают до сих пор. Расстояние между селами Птичье и Верба около 2 км. Немецкие 37-мм противотанковые орудия открыли огонь с дистанции менее 1 км без всякого видимого эффекта. Их бронебойные снаряды не пробивали 25-мм броню передней артиллерийской башни даже когда стрельба велась практически в упор (менее 500 м)! Так что табличные значения бронепробиваемости пушки PaK 35/36 тут имели второстепенное значение. Советский тяжелый танк был выведен из строя только после того, как у него вышел из строя двигатель, заклинило главную башню и переднее 45-мм орудие. При этом танк открыто двигался по шоссейной дороге, постоянно простреливаемой с двух сторон. С другой стороны, экипажу Т-35 не удалось точно определить расположение вражеских ПТО и огонь велся в буквальном смысле наугад. Непонятно правда, как Сазонов мог пропустить участие в этой атаке тяжелого танка КВ-1 (с пушкой Ф-32), который был подбит на выезде из Вербы получив несколько десятков попаданий в борт и корму. Хотя КВ, возможно принадлежавший 12-му тп, мог присоединиться к атакующим несколько позже. Трем другим пятибашенным танкам повезло намного меньше. Также не совсем понятен и такой момент - Сазонов рассказал, что у его танка перебило гусеницу, но на немецких фотографиях они целые. Возможно, Т-35 остановился из-за поломки главного фрикциона, что не было большой редкостью.

Наиболее часто встречается фотография, где один Т-35, сброшенный в придорожный овраг на выезде из с.Верба, "позирует" вместе с подбитым Т-26 образца 1939 г. Сразу создаётся впечатление, что танк просто бросили при отступлении, однако не все замечают, что эта машина получила не менее четырех попаданий: два в левый борт, и по одному в главную башню и ствол 45-мм пушки задней башни. Видимо этот танк, подорвавшийся в итоге на мине, имел в виду В.В.Сазонов.

Второй Т-35, вслед за которых шли два БТ-7, запечатлен уже взорванным. Судя по всему, командир танка попытался уйти из-под обстрела укрывшись за насыпью, но спасти свою машину ему так и не удалось. Уцелевшие члены экипажа покинули подбитый танк, после чего к нему подобрались немцы со взрывчаткой, которой тогда не пожалели – о силе внутреннего взрыва можно судить по сорванным башням, которые отнесло от танка метров на 10, и полностью разрушенной подбашеной коробке. Опять-таки, на фотографиях хорошо видно, что левый бортовой экран пробит по меньшей мере двумя снарядами и ещё один попал в заднюю артиллерийскую башню.

Лишь одному Т-35А "посчастливилось" добраться до с.Птичье, где его также накрыла немецкая артиллерия. На фотографиях сделанных немцами несколькими днями позже хорошо видно, что на левую часть танка пришлись почти все попадания: не менее семи снарядов поразили главную башню, два попали в переднюю пулеметную башню, и ещё по меньшей мере по одному снаряду пробили бортовой экран и борт задней пушечной башни. Не имея возможности продолжать бой оставшиеся в живых танкисты покинули израненный Т-35, сняв с него пулеметы. Не исключено, что бой у Вербы был уже вторым. Есть и другие свидетельства боевого применения Т-35, но все они не имеют документального подтверждения. Например, интересные записи в личной тетради сделал в июне 1941 года сапер А.П.Грязнов, находившийся со своей частью на территории Западной Украины:
“День на третий от начала войны я увидел, как на германца пошли наши танки – две штуки, большие такие, как на «Отваге». Все в пушках и пулеметах, пять башен больших и маленьких! Они обогнали нас где-то возле Дубно. Только они вперед ушли, как на нас сбоку с десяток немецких танков навалились. На пятибашенных внимания они не обратили – сразу на нас, да на пехоту. А наши «крейсеры» уползли себе своей дорогой. Немецких танков они так и не увидели. Не успели мы оглянуться, как из нашего тыла в немецкий тыл перешли. Потом помню, один такой «крейсер» пытался к своим пробиться. Он и смог бы наверное, немцев не было, да застрял на выезде из речки. Мы побежали танкистам помочь. Подошли ещё два наших легких танка. Пытались большой вытянуть на берег двумя тросами – троса оборвали. Потом с тяжелого поснимали всё, что можно было, слили бензин, поломали оставшееся, сели на легкие и уехали братки-танкисты. А про нас и забыли.”

То есть, впервые Т-35 могли быть использованы в боевых условиях уже 25-26 июня. Сказать что-либо о номере этого танка достаточно трудно. Одно можно утверждать точно – это был Т-35А с цилиндрическими башнями выпуска 1934-1937 гг. С немецкой стороны встречи с “тридцать пятыми” освещаются весьма скупо, если не сказать больше. Вот одно из типичных упоминаний (других комментариев пока не нашлось):

“Русские неоправданно бравировали своими 52-тонными танками «Клим Ворошилов», однако зенитная и полевая артиллерия уверенно справлялась с этими неповоротливыми увальнями с пятью вращающимися башнями”