Вчерашняя паста от Коляна.
Новый лор епты бля

Из мемуаров генерала А. Блока.

Тогда, в самом начале войны, мы и представить не могли, какой она будет. Напряжение между странами нарастало постепенно, мало кто верил, что правительства не смогут договориться. Наши народы всегда были братскими, у нас была общая история, общие корни. Даже мы, офицеры, проводя учения на границах и получая назначения на передислокацию, считали, что это простая осторожность. Немногочисленных пессимистов не слушали.

Когда все началось, мы думали, что война будет быстрой. Столкновения были короткими, потери незначительными. Не было взаимного ожесточения. Тогда это была еще война по правилам. Многие их генералы учились в тех же академиях, что и мы, или, по крайней мере, на трудах тех же учителей. Шеин, Понятовский, Гарин, Ленц – они научили нас рассматривать войну как последнее средство, короткую прелюдию к дипломатии. В начале все так и было.

Когда 12-я армия оккупировала спорные территории, мы действовали быстро, по науке. На нашей стороне было техническое превосходство, на их – большее количество живой силы, достигнутое за счет ранней мобилизации. Столкнувшись на поле боя со вчерашними однокашниками, мы угадывали в маневрах друг друга тактические схемы Шеина и стремительные решения Ленца, а потому успевали отвести войска, просто трезво оценив положение. Не будет преуменьшением сказать, что тогда основная часть боестолкновений происходила в умах полководцев. Но положение изменилось скоро. Уже к сентябрю, когда я в первый раз взял Раген, начало проявляться ожесточение. Солдаты, которые еще вчера чувствовали неуверенность, стреляя в противника, желали новых боев. Стало за кого мстить. В тактическом плане операции также стали кровопролитнее. Обе стороны стали предпринимать рискованные ходы, чреватые большими потерями. Понятовский за такие действия на занятиях по тактике честил мясниками. К счастью, он не дожил до начала этой войны.

Свою роль сыграло и новейшее вооружение, разработанное Александровским конструкторским бюро еще до его трагического закрытия. Разумеется, мы неоднократно опробовали их технику на учениях. Мы знали, какие разрушения может вызывать огонь новой артиллерии. Мы видели, на что способны огнеметчики, прозванные за новую амуницию «жуками». Мы просто еще не умели (и не хотели) всем этим пользоваться.

Я получил генерала только к началу войны и, буду честен, не подходил для этого чина. Учиться приходилось быстро, а работать много.

К моменту взятия Рагена я уже ожидал худшего, но мы все еще воевали по старым канонам. Решение не начинать вторжение на территорию противника (что, несомненно, позволило бы завершить войну еще к концу года) выглядело странным, но все еще вписывалось в доктрину. Мы заняли позиции на границе и ждали, что теперь дипломаты сделают свою работу, и вскоре будет подписан мир.

Сбыться этим надеждам было не суждено.

>>494562
Подробная телега от Коляна про новую Степь, если кто не читал:

Степь
Июль 2, 2015Update

От Степи никуда не деться. Говорят, за её пределами есть что-то ещё — Столица и Шхеры, к примеру, — но говорят так те, кто ни в чём не разбирается. До Города неслучайно можно добраться по одной только железной дороге. У Степи — свои правила, и раскрывается она неохотно.

От Степи никуда не деться, а вот нырнуть в неё глубже — можно, особенно теперь, когда она расширяется. Мы достигли второй сверхцели и — можем теперь показать вам нечто очень важное.

Степь — это не биом.
Степь — это не набор локаций и мифов.
Степь — это не степь.

Это машина времени — машина времени, которой идеологическому балансу игры прежде очень недоставало.

strech_n_s2_03 (2)

С головы до крупа

Степь — это стихия, как огонь, воздух, вода и так далее. Некогда эту стихию покорил народ скотоводов, впоследствии выстроивший в ней общество — одновременно первобытное и богатое идеями.

Но они ли были покорителями? Рисуя черновую карту новых степных локаций, мы пришли к удивительному открытию. Возле Горхона раньше располагался другой город; если Город, в котором разворачиваются события игры, символически изобразить в виде быка, чьи рога — Многогранник, а круп — Бойни, то тот, старый город был быком, сдвинутым в сторону. Просто ему Бойни служили головой — а огромное тело простиралось в Степь.

Надеемся, вполне ясно, как это рифмуется с желанием привнести в игру «больше Степи».
map_old (1)
Карта руки настоящего одонга

Всё ещё хитрее. Вы знали, что Бойни — гигантское строение в восточной части Города — раньше были святилищем? В старой игре есть на это указания, но без подробностей. Поверженный индустриальной эпохой бык переполз поближе к Горхону, и дом молитвы и ритуала превратился в сугубо функциональный конструкт. Голова стала выменем, а вымя стали доить.

Это, конечно, естественный процесс. Настоящее ежечасно повергает прошлое, обращая ценности пережитками и реликтами. Печально? Вряд ли — ведь настоящее тоже пришло лишь затем, чтобы пасть под пятой будущего.
Будущее прошлое

Когда мы рисовали черновик степной карты, нам открылось ещё кое-что: оказывается, смысловыми центрами этой карты являются вовсе не конкретные точки, а дороги. Будто Степь — не растровое, а векторное изображение. И это неслучайно.

Если вы играли в старый «Мор», то, возможно, помните, что такое «линии». В сюжете Гаруспика не раз указывают на то, что именно линии управляют законами природы и общества, но подробности этого не раскрываются. Но теперь, когда из песков времён проступил скелет старого степного города, мы понимаем идею линий чуть лучше.

Наши глаза по природе своей воспринимают объекты как целостные образы и формы. Да, у любой фигуры есть контур — но обычно мы о них не думаем. Было бы странно сказать, что стол — это-де контур стола, наполненный «столовой материей». Черт возьми, это просто стол.

Со временем всё иначе. Скучный учебник истории нередко превращается в череду дат: тогда-то приняли такой-то закон, тогда-то случилась сякая-то война… Взгляд не самый увлекательный, но он отражает то, как мы видим время. Историю нередко воспринимают как череду переломных моментов. Как контуры эпох, заполненные внутри материей «ну вот так людям тогда жилось».

Судя по всему, степная традиция подразумевает восприятие пространства именно так, как мы обычно воспринимаем время. Степняк видит не круг, а окружность, заполненную «круглой материей». Важна не вещь, а её очертания, её начало и конец — и то, что отделяет её от других вещей. Вся суть — не в точках, а в дорогах, что дробят их и соединяют.

Этот способ мышления виден и на карте более современного Города из самой игры. Кажется, для его обитателей районы не менее важны, чем отдельные дома. Законам линий подчиняется даже сама чума.
bullgirl
И прекрасные девы тоже
Наследия

Раньше они значили и того больше — именно поэтому черновая карта новой Степи во многом состоит из дорог. Это бычье восприятие мира. Раньше Степь была миром быков — векторным миром дорог, а не форм. Позже на место огромных богоподобных быков пришли люди — как в ходе самой игры на место взрослых приходят дети.

Но родители никогда не бросают детей — эту важную мысль мы тоже не проработали в старом «Море» до конца. Нам свойственно оставлять за собой наследие, концентрат самих себя. Мы надеемся, что, выразив себя в легко усваиваемой форме, сумеем помочь потомкам в их начинаниях.

Так взрослые Города подарили детям Многогранник, а ещё — так древние быки подарили людям Бойни. Эти гигантские близнецы воплощают в себе жажду сотворить чудо.

Родители никогда не бросают детей — но и дети не бросают родительское наследие. Они выворачивают его наизнанку. Бойни достались людям храмом, а стали фабрикой смерти. Многогранник — ныне детская крепость — тоже создавался с совсем иным замыслом.

И кто вам сказал, что прошлое обязано бессловесно терпеть, когда его переделывают?

Именно поэтому нам так важно показать в игре больше Степи. Да, это дополнительные квесты и локации. Да, это способ исправить сюжетный баланс и позволить вам своими глазами взглянуть на то, что волнует Гаруспика, а не пересказывать события его мира из вторых рук (старый «Мор» всё-таки был малость предвзят в пользу утопистов). Но главное — это возможность продемонстрировать преемственность. Показать, что любая эпоха оставляет своим детям наследие в надежде на чудо, что каждое поколение детей непременно искажает его замысел и что это непременно ведёт к спору.

Спасибо вам за то, что дали нам такую возможность. Спасибо, что вы добрались до второй сверхцели.

Большая Степь — это не место. Это время.

(Кажется, мы заговорили как настоящие степняки.)

Впрочем, это и неудивительно. От Степи ведь никуда не деться.