После выхода из самолёта я сразу почувствовал сладковатый и влажный запах Азии. Мы довольно долго бродили по аэропорту, собирая багаж, меняя деньги, а я всё принюхивался и гадал, каково оно там на улице. Аэропорт Байюн - это главный транспортный хаб всея Азии. Огромный, размером с целый город. Сюда стекаются на пересадку множество туристов со всего света, летящих в другие страны Азии. Гуанчжоу - центр бизнеса Китая, да и доброй половины континента.

По итогу мы не стали выходить на улицу, а поехали почти час на метро. Тут я уже стал понимать, что Кантон - это не такая уж и Азия по своему духу. Китайцы одеты абсолютно по европейски, ни намёка на традиционные мотивы я не увидел. Отдельная тема - китаяночки. Они там просто обалденные. Белая кожа, с точёными фигурками и красивыми лицами, сверкающие стройными ножками. Гораздо лучше тех же японок и кореянок, без инфантильных заёбов во внешнем виде. Я глазел во всю, стараясь не спалиться перед женой. Хотя потом жена сама призналась, что они ей нравятся и мы пялились уже вдвоём на всех.

Все китайцы на сложных лицах, прямо как в России. Никакого намёка на азиатское распиздяйство в их глазах не читалось. Уставились в свои мобилы, на белых туристов пофигу абсолютно, белой вороной, в отличии от Индии, например, себя абсолютно не ощущаешь. Выйдя из метро мы посмотрели на кантонскую телебашню, на суперсовременные небоскрёбы. Небо было затянуто смогом и всё это дело в нём растворялось. Запах Азии к этому моменту уже совсем не ощущался, в центре города на улице не пахло вообще ничем.

Я протупил перед поездкой, да и было не до того, и совсем не приготовил никаких карт - гуглмапс в Китае не работает, и не поставил vpn. Как выяснилось, не смотря на современный деловой город, китайцы в нём совершенно не говорят на английском. Не понимают простейших слов типа "metro". При попытке спросить дорогу начинается либо жёсткий тупняк, либо реакция уровня "ахахах, смотри, нипонашему говорит))))". А первый же попавшийся таксист попытался нас наебать, задрав цену. В последствии в Гуанчжоу мы всегда тыкали таксистам пальцем в счётчик, заставляя включать его перед отправлением, в других городах Китая такой хуйни не было.

Город сам по себе довольно дорогой и отели дорогие, но хотелось вписаться в центре города. Забронированный за приемлимую цену отель был весьма огромный, этажей в 19, тесный, персонал так же ничего не понимал по-английски, тут выручил листок с бронированием с букинга, распечатанный на китайском. Это была самая простецкая, тесная и в то же время самая дорогая комната во всей нашей поездке, почти 3000 руб за ночь.

В поисках где бы похавать мы столкнулись опять же с тем, что официанты совсем не бум-бум на английском, не понимают даже слово "beer". Английское меню тоже редкость. Повсюду стрёмная китайская хавка типа варёных голубей, куриных лапок и каких-то мутных соплей. Долго бродили, пока не нашли в торговом центре напитки на витрине и большие картинки с едой, в которые можно было тыкать пальцем. Поели лапши, в тот раз она попалась самая вкусная, большая порция, лапша до состояния альденте, вкусный бульон, дальше всё попадалось как-то не очень.
Вечер закончился так же в кафехе, где посреди стола была типа печка с углями, на нее ставилась большая кастрюля, ты по меню выбирал различные ингредиенты, которые сваливались в эту кастрюлю в кучу и заливались водой - типичный китайский способ замонстрячивания хавки. Кантонская кухня вообще славится морепродуктами, но рисковать я там не стал с непонятными картинками, а креветок в наличии не оказалось, поэтому основа была из курицы. Не ясно только куда уходило всё белое мясо - нарублена была в основном всякая шняга: лапы, крылья, кости и даже голова.

P.S. Сам я фоткал не особо много, поэтому фотки частично буду разбавлять найденными в интернете.

Перед посадкой у нас еще раз внимательно проверили все документы. Как я уже писал выше – плацкартный вагон представляет собой нечто вроде купе без дверки, внутри комнаты 6 полок, по 3 с каждой стороны. Боковых нет, там находится маленький столик и откидывающиеся сиденья. По первоначальному плану мы должны были занять всю комнату целиком, но трое наших уже сдали билеты, нас осталось четверо и к нам подселили двух китаянок, которые заняли нижние полки, а мы полезли наверх. В принципе удобно, я со своим ростом 186 опасался верхней полки, так как думал, что всё рассчитано на низкорослых китайцев, но уместился вполне комфортно. Проводница раздала нам карты, в которых мы заполнили личные данные и подписали предупреждение об опасности нахождения в высокогорном регионе. Мы сразу отправились в вагон-ресторан, который находился возле вагона первого класса. Для того, чтоб попасть туда нужно было пройти через 4 сидячих вагона. В этих вагонах ехали типичные китайские пролетарии. Всё было опять же не так кошмарно, как в дженерал-классе индийских поездов, но в эти вагоны продавались и стоячие билеты, поэтому народ там валялся где попало, табачный дым стоял столбом, из сортиров вытекало непонятно что. Наши вагоны-полукупе отделялись от этих вагонов дверью, запираемой на ключ. Для того, чтоб ходить туда-сюда приходилось долго долбиться в дверь, выходил проводник и смотрел на тебя. Белых туристов, коих в поезде было очень мало, естественно пропускали куда угодно без вопросов.

К утру мы уже солидно взобрались на тибетское нагорье и в 10 утра промахнули самую высокогорную станцию в мире – Танг-Ла 5068м, я даже не успел понять, где она была, так как поезд шел без остановок. Высота в поезде ощущалась, но не сильно. Немного закладывало уши, вздулись все герметично запакованные печенюшки и пакеты. Возле каждой полки были индивидуальные клапаны для подачи кислорода, но маски, подключаемые к ним, нам не раздавали, а дополнительный кислород, кажется, подавался через систему кондиционирования в потолке. Солнце жгло уже во всю, поэтому мы напялили очки и принялись изучать марсианские и лунные пейзажи тибетского нагорья за окном. Тибетская железная дорога, как я уже писал, весьма интересное с технологической точки зрения сооружение. Вся она находится на особой насыпи, которая поддерживает свою собственную температуру и не уплывает по весне, когда почва вокруг превращается в болото. По всей длине дорога ожидаемо огорожена забором, в котором есть специальные переходы, ведущие в туннели под дорогой – это лазы для животных. Так же постоянно встречались комплексы непонятных сооружений, о назначении которых мы долго гадали – в дальнем ряду было некое подобие забора из бетонных небольших листов, не плотно приставленных друг к другу, затем шло несколько рядов квадратов, выложенных на земле из камней, по бокам стояли бетонные плиты, расставленные под углом. О назначении первого и последнего я потом прочитал – это ветроломы, их назначение защищать дорогу от пылевых и снежных бурь. Зачем было на протяжении тысяч километров выкладывать ровные квадраты из камней мы так и не догадались, одно из предположений было, что это разметка для последующей высадки деревьев. Позже вдоль дороги в Тибете я видел подобные каменные рисунки, однако не столь аккуратные, и в них действительно были рассажены деревья, что подтверждает отчасти эту версию. Вдоль дороги периодически встречались будки, в которых сидели то ли полицейские, то ли еще какие-то сотрудники ЖД, все они стояли рядом со своей будкой и отдавали честь проходящему поезду. Делают ли они так со всеми поездами или в нашем поезде ехали какие-то важные шишки я так и не понял. Так же на проходящей параллельно ЖД автомобильной дороге уже начали встречаться паломники, которые шли в Тибет. Вернее они даже не шли, а простирались, как это принято, т.е. практически ползли. Что движет этими людьми, покрывающими таким образом сотни или даже тысячи километров, для нашего ума вообще нерешаемая загадка.

За разглядыванием пейзажей день пролетел быстро и в 5 вечера мы уже прибыли в Лхасу. Еще одна проверка документов, регистрация по прибытию и нас выпустили с вокзала, где нас уже ждал гид и трансфер до отеля. Отель оказался вполне себе приличным, в номерах традиционная тибетская мебель с узорами, душевая кабина. Никакого центрального отопления, конечно, нет и довольно прохладно, но есть сплит, который удалось настроить на обогрев. Вайфай вроде как есть, но интернет грузит только внизу, в лобби. В отеле мы познакомились с остальными участниками нашей тибетской группы: коренная москвичка Аня, русская девочка Катя, в 5 лет переехавшая в Канаду, закончившая Гарвард и сейчас обучающаяся в университете Пекина, две её подруги: кореянка Мишель, не говорящая по-корейски, и американка Вероника, а так же канадец фотограф-путешественник Мэтт, работающий на канадское министерство обороны инженером-инструктором в Омане. Вечером от парней приходит информация, что паспорт нашли в аэропорту Сианя и они спешат к нам, прибудут с опозданием в день.

Утром прогулочка до дворца Потала. Первое впечатление от Лхасы – слишком китайская. На каждом столбе висят китайские фонарики. Вывески почти все на китайском, где-то продублированы на тибетском мелким шрифтом. Китайский флаг на каждом здании, впоследствии, когда мы ездили по деревням, китайский флаг был на каждом сарае, даже на разваленных домах без крыши. В городе обилие дорогих европейских автомобилей. Традиционные тибетские домики – двух-трёхэтажные, прямоугольные, белёные, окна украшены контуром национальных узоров. Над этими домиками возвышаются современные китайские Bank of China, China Post и прочие административные постройки. Как и везде в Китае идеальные дороги, развязки, надземные переходы. Подходим к площади возле Поталы, проходим через металлодетекторы и x-ray. На площади очень много людей, очередь на вход растянулась на пару сотен метров. Обычно для посещения Поталы даётся всего час на группу, но сегодня какой-то праздник и гулять по ней можно сколько угодно, все ринулись сюда. Гид нам говорит, что воду и зажигалки проносить с собой нельзя, был случай, когда какие-то туристы пытались пронести зажигательную смесь, с тех пор контроль усилили. Полицейские довольно грубо сгоняют всех в одну линию друг за другом. Спрашиваю у гида:
- Копы все китайцы?
- Да.
- А откуда столько дорогих машин, это тоже всё китайцы?
- Нет, тибетцы здесь теперь тоже имеют возможность неплохо зарабатывать.

Стоим в очереди около часа и попадаем, наконец, во внутренний двор. Гид начинает рассказывать историю Поталы, о материале из которого она сделана, рассказывает, что белый цвет означает чистоту мыслей, синий – небо, желтый – силу разных религий в их единении, а эта красная тряпка, указывает на китайский флаг по центру, не значит ничего важного. Расскажу немного о нашем гиде. На вид ему около 50, родился и прожил всю жизнь в небольшой деревне у подножия Джомолунгмы (Эвереста). Работал пастухом. В этом районе всегда было много иностранных туристов, в сопровождении шерпов – народности, исторически занимающейся организацией восхождений на Эверест. Генетика шерпов давно приспособилась к высокогорью и практически за каждым героическим восхождением на пик стоит безымянный шерпа, который десять раз сбегает туда-сюда, закрепит верёвки и затащит снарягу, пока герой-покоритель еле ползёт наверх. На всё это дело наш гид, пася овец, посматривал с тоской и в 2010 году познакомился с шерпой, который дал ему учебник английского языка и присылал учебные материалы. Видимо, стремление его было воистину неудержимо, так как он смог в таком возрасте с нуля по учебникам поднять разговорный английский и устроиться гидом в турагентство в Лхасе. За 7 лет сопровождения иностранных групп и общения с носителями языка он прокачал свой скилл до продвинутого уровня и теперь обучает языку свою дочь.

Поднимаемся по ступенькам несколько этажей к дворцу. Высота Лхасы – 3500 над уровнем моря. Ощущается немного, если поднимаешься быстро, то после десятка ступенек минуту не можешь отдышаться. Проходим еще несколько дворов и входим внутрь. Фотографировать и снимать внутри запрещено, это правило распространяется на все тибетские монастыри и святыни. Тибет пронзают тонкие энергетические поля, где могут обитать различные сущности, внутри монахи отрабатывают пространство мантрами и благовониями, но камера делает отпечаток пространства и духи могут привязаться к этому отпечатку. Впрочем, в некоторых монастырях вы можете презентовать монаху денежку и он вас отработает, тогда можно пофоткать что-то. Но не в Потале, сейчас никаких действующих практик там нет, это больше музей. Монахи сидят кое-где по углам, но всё больше то ли для красоты, то ли занимаются какой-то хозяйственной деятельностью. За порядком следят китайцы в униформе. Нам показывают внутренние комнаты дворца, Потала – место, где жили Далай-ламы, с пятого по четырнадцатого. Здесь они проходили обучение, нам показывают комнаты для занятий, здесь же они все, кроме последнего, и похоронены, в поминальных ступах – огромные саркофаги из драгоценных металлов и камней. Проходим еще несколько комнат ритуального назначения со статуями будды, различных лам и другими историческими реликвиями, библиотеку, где в индивидуальных отсеках хранятся древние книги-таблички, спускаемся вниз и выходим к главному большому залу, где собирались монахи, выходим на улицу, через вход, предназначенный для подъезда и спешивания с лошади. Садимся на общественный автобус, гид смеётся вместе с нами над местной манерой вождения, проезжаем пару остановок, далее гид ведёт нас узкими закоулками и показывает место, где проводят свой досуг местные. Тибетцы под навесом сидят на полу, разбившись на несколько кучек, и шумно играют в кости. Пробираемся через них с фотоаппаратами и камерами, на нас не обращают никакого внимания. Затем нас уводят в ресторан для туристов с английским меню. Слава будде, нахожу в меню индийскую, непальскую и континентальную кухню. Больше никакой китайской хавки, заказываю жареные пельмени момо из яка и пиво from the roof of the world. Вечером приезжают трое отставших с паспортом, сидим все вместе в этом же ресторане, парни приводят с собой бельгийку, которую подцепили в поезде. Выпиваем порядочно пива, тибетское пиво лёгкое – 3 градуса, но на высоте накидываешься прилично. Я замечаю, что в ресторане есть лавка с сувенирами. Объясняю тибетчанке, что хотел бы приобрести флаг независимого Тибета. Она не понимает, говорит, что есть только китайский флаг. Показываю ей фото флага с телефона, она делает круглые глаза и говорит, что нас обоих посадят за такие картинки. После едем смотреть ночную Поталу, устраиваем гонки на вело-рикшах по центральной улице, небольшой русский дебош. На улице холодно, я легко одет, простыл и заболел.

Утром заезжаем еще в один монастырь, где совершаем небольшую кору (ритуальный обход) ползком под стеллажами со священными писаниями. Гид говорит, что это неплохой способ приобщиться к священным книгам тем, кто не умеет читать. Дальше самый большой прогон до Эвереста. Проезжаем через два перевала на высоте более 5000м. Смотрим с высоты окружающие пейзажи – пустынные горы-холмы, кое-где небольшие озёра. Крестьяне вспахивают почву на яках, но не понятно, что в такой местности может расти. Китайцы засаживают территорию вдоль дороги деревьями, но много где деревья не приживаются и из земли торчат засохшие палки. На перевале жуткий ветер сбивает и без того нестабильное дыхание, я упаковываюсь в горнолыжную куртку и заматываю лицо арафаткой. Всё вокруг, что можно и что нельзя, завешено разноцветными молитвенными флажками, на флажках написаны мантры и когда ветер развевает их, мантры обретают силу, гармонизируя окружающее пространство. Наш товарищ без задней мысли встаёт ногами на бордюр, на котором лежат эти флажки, для того, чтоб сфотографироваться, чем вызывает на себя гнев смотрящего за перевалом. За руку тот стаскивает его на землю и начинает громко возмущаться. «Не очень-то и хотелось, - бурчит наш друг, - на больного каждый может накричать», и скрывается обратно в машину.

Мы подъезжаем к последнему чекпоинту, где нам впервые пришлось всем выйти из машины и лично показаться на контроле документов. «Сначала русские» - говорит китайский военный. «Почему?» - удивляется канадец Мэтт, стоящий первым в очереди. «Потому что мы самые опасные» - отшучивается наш друг. На самом деле просто наш групповой пермит лежал верхним в стопке. После контроля китайский военный еще раз заглянул к нам в автомобиль и пересчитал всех по головам, затем заправка, последняя в этом районе. «Покупайте воду и еду здесь, на Эвересте всё очень дорого» - посоветовал гид. Далее наш Форд петлял по серпантину, в какой-то момент запахло то ли сцеплением, то ли тормозами. Вдалеке появилась шапка Эвереста и все впились глазами в неё, Мэтт непрерывно щелкает затвором своего Никона. Кислорода не хватало, и кое-где груженый Форд захлёбывался и надрывно рычал, заползая вверх. Уже по темноте мы, наконец, приползли в пункт назначения. Это был туристический лагерь, ежегодно разбиваемый местными. Здесь они ставят тенты из ячьей шерсти и сюда едут те, кто не является профессиональными альпинистами. До северного базового лагеря Эвереста отсюда еще 4 километра. Нам предоставили два шестиместных тента, 6 парней в одном и меня определили с 5 девушками в другой.

Пока девки раскладывали свои манатки, я заказал жене тарелку риса с овощами за 30 юаней (в 3 раза дороже, чем внизу в Лхасе) и пошёл на разведку. Атмосфера этого лагеря очень возбуждала и будоражила. Ветер дул как безумный, вокруг стояли джипы, моунтин-байки, из труб тентов валил дым, сверкали фонарики, случайные прохожие здоровались друг с другом, как это принято в горах, на разных языках. Полазав по лагерю, я забурился в тент к парням, те тоже были на эмоциональном подъёме. На стене у них висели две больших фотографии Джомолунгмы, и они обсуждали Хиллари Степ – последний отвесный склон в 13м перед вершиной. Мэтт, который уже бывал на Эвересте со стороны южного непальского лагеря, травил различные байки про альпинистскую житуху. Он поднимался до высоты 6000м, после чего ему резко поплохело и он поспешил вниз. Так же в тенте тусил шерпа, сверкая моднейшей белой горной курткой. Видимо, Эверест ему был настолько ни о чём, раз он в снежных горах в белой куртке гоняет.

Обсудив завтрашний трекинг до базового лагеря, я отправился спать в женский тент. Мишель стало совсем плохо, её замотали в спальник и она не поднималась с момента приезда. Остальные были бодрячком. Мы расстелили спальники, разобрали толстые одеяла и улеглись спать. Наш кочегар потушил печку, выключил лампочку и убежал тусить к друганам. Тут началось самое весёлое – я впервые за всё время ощутил себя реально на высокогорье. Всё, что я читал о ночёвках на высоте, начало сбываться. Поймать дыхание было невозможно, дышать на автомате не получалось. Вдох не приносил никакого облегчения, кислорода не хватало, нужно было сразу же делать еще один вдох. Из-за необходимости постоянного контроля над дыханием мозг не мог погрузиться в сон. Помимо этого постепенно все больше подбирался холод, так как печка была выключена, а без неё от этого тента не было никакого толку, ощущение словно лежишь в сугробе. Оставлять включенной печку тоже был не вариант, так как она сжирала кислород и задымляла помещение. Перед сном я снял куртку и остался в одной термухе, нечем было накрыть голову, уши отмёрзли напрочь. Промучившись таким образом с час, я понял, что надо лезть за вторым одеялом. Пытаясь нащупать на столе фонарик, я схватил за ногу Мишель и та застонала. Когда же фонарик был найден, одеяло взято и накинуто сверху, я понял, что совершил слишком много резких движений и дыханию моему совсем настал конец. Я задыхался, накатила паника. Не соображая, что делать, я хотел было выскочить на улицу, но понял, что просто хлопнусь в обморок. Я сел, застыл и задержал дыхание. Просидев так около минуты начал осторожно дышать, это помогло. Жена стала что-то говорить мне, но я попросил её замолчать. Через несколько минут дыхание снова стабилизировалось, и я смог лечь. Тут я понял, что в тенте заснуть не удалось никому. Катя попросила у меня фонарик, двигаясь очень медленно и плавно, я передал его, и она ушла на улицу. После того как она вернулась на улице залаяла собака, лаяла непрерывно минут 20. Какого хрена она лает? – думал я. Собака наверняка живёт при лагере, значит лает, когда рядом чужие. Что там, волки, медведь, снежный человек? В тенте нет никакого оружия, мой нож отняли еще в Шереметьево, когда я забыл его переложить из рюкзака, в тенте даже двери нет, зверь просто зайдёт и разметает всех на ошмётки. Так я мучился ещё пару часов и, в конце концов, просто от бессилия провалился в сон.