Великая Аспектная Истина! Глобальный Враг! Тайный Враг Бога Отца! ИСТИНА была проглочена Изначальным Дном! Было забыто отшлифованное многовековое оружие древних двемеров. Не было больше Вершителя Душ – Солнечного Бога.
После этого каждый вновь рождённый становился вновь Светом! Но великая мечта Жреца Бина зародилась в каждом сердце народа Сета и не оставила свой след в здешнем мире, ибо двемериты были бессмертны!
Имя это было дано неопределимой части космоса.
Звёзды Хаоса, небеса и материки растворились с Носителями… Вместе с ними и Двемерами исчез младший из них – но теперь всё вокруг в этом мире – это просто осколок повторяющегося зеркала: лишь однажды такое зеркало было в молодости Змея, а затем от него откололся тот осколок, что мы могли назвать такой мир обществом. А сам он оставался безымянным и всеобъемлющим. Его природа, очевидно, состояла в том, что он был творением сердца, а сердце было во всём.
Вернувшись, двемериды стали понемногу укреплять под землёй Зеленый Алтарь Великого Змея. Драконы же всё своё время проводили среди людей, подавляя их дух своим священным мастерством.
Произошел инфернальный взрыв. Проверено на практике навсегда. Возрождение Вивека постигла та же участь, что и восстановление Кругозора. Ревущие Воды схлынули, что было пережито ими в память и нанесли вред всем мирам, породившим их.
АЛЬМСИВИ теперь не различает свет и тьму и повелевает светлой и тёмной энергией. Молаг Бал и Вивек больше не существуют – их след давно выветрился в Небесном Океане Жизни. АЛЬМСИВИ просто его образ.
Тут надлежит замолчать от ужаса, ибо я больше не понимаю ни смысла этого слова, ни его значения, – потому что всё слишком похоже на правду.
Почему… Кто бы мог подумать… Нервный Сфинкс одной из многочисленных монохромных скульптур, созданных Вивеком, возлежал в кресле у постели потенциального любовника. По волосам, прячущимся под диагональным воротником, стекала вода из графина на блюдце.
Твое терпение велико, я лишь надеюсь, что ты не покажешь себя здесь со своими силами без предупреждения, ибо те из нас, кто сумел стать Амарантом, не принадлежат вечности.
Ты для этого берёшься за работу? Знаешь ли ты, чего тебе стоит сесть в кресло, пододвинуть к себе стол и открыть книгу? Вспомни, почему ты тянешь эту лямку и что ждёт тебя впереди?
Ведь только в Священном Доме ты можешь. Но вот как поступить с тобой?… Ведь ты никому не можешь рассказать… Ты даже не можешь представить… Только то, что ты видишь, как тебе видится… Тебе никто не мог рассказать… Но твои тени… Ты видишь?
Он так и остался скрытым за именами. Альтмерский эквивалент его личного оружия — ХОС КУРМЖАХВАРАХВАРАХ. Мы даём эту букву как безымянную часть имени на том основании, что такие версии были бы слишком уж популярны у скайримских вампиров.

И КОНЕЦ ЭТИХ СЛОВ – АЛЬМСИВИ

Заходит утром кимер к двемерам и говорит:
— С добрым утром вам, меры! Представляете, какой-то пидор ночью нашу корову спер!!!
Кагренак говорит:
— Если пидор – значит мелкий.
Думак:
— Если мелкий – значит из Нарсиса.
Нчильбар:
— Если из Нарсиса – значит Хлаалу Савос!
Пришли к Савосу и говорят:
— Хлаалу, пидор, отдавай нам нашу корову!
— Да не видал я вашей коровы!
Стали Савоса бить. Морду били – не отдает. Жопу били – все равно не отдает! Решили овести Савоса к Азуре.
Привели и говорят:
— Вот, Хлаалу Савос нашу корову спер! Морду били – не отдает. Жопу били – все равно не отдает! Скажи ты ему, чтоб отдал. Азура и говорит:
— А что же натолкнуло вас на мысль, что именно Савос украл вашу корову?
Кимер отвечает:
— Ну, значит, захожу я утром в хлев и вижу – какой-то пидор нашу корову спер!
Кагренак:
— Пидор – значит, мелкий!
Думак:
— Мелкий – значит из Нарсиса, там все такие.
Нчильбар:
— Из Нарсиса – значит, Хлаалу Савос, больше некому!
— Понятно... – говорит Азура. Внезапно перед гостями материализуется пьедистал с небольшой коробкой.
Азура:
— Скажите же мне, меры, что лежит в этой коробке?
Кимер почесал в затылке:
— Коробка квадратная...
Думак:
— Значит, внутри продолговатое.
Кагренак:
— Продолговатое – значит красное.
Нчильбар:
— Красное – ясен пень, цветок!
Открывает Азура коробку и достает оттуда... цветок с красными лепестками. И говорит:
— Хлаалу, пидор, отдавай кимеру корову!

>>496723
Колсельмо выкинул электрод и включил аккумуляторы. Они сразу зарядились и заработали с такой скоростью, что всю свою команду Колсельмо сожрал. На следующий день в Подземном Городе вспыхнул пожар, а вместе с ним полыхнуло и Убежище.
Но Колсельмо бить не стал. Услышал в лагере крики Айкантара о помощи, кинулся к Двемеру, испугался и про него забыл. Опомнился только на поляне, когда падал со двемерского мотоцикла.
Тогда Колсельмо нажал кнопку — двемерская машина встала, сделала круг и с ревом улетела в небо. Айкантар полетел вслед за двемерским агрегатом, крича ему, что хочет, чтобы он вернулся и сбил этого косоглазого. Колсельмо долетел до города.
Видит, деревня сгорела. Переезжает реку, идет вниз по течению — вот оно, озеро… Смотрит — все уже обуглено, а он до сих пор жив… Откуда-то взявшаяся шляпа слетает с головы и бьет, ударила Колсельмо по голове, и он падает в воду.
Только колдует Колсельмо, а Айкантар идет себе по своим делам и не заметил, как и Колсельмо затонул.

Набрал на ту же машину энергии и дал такой заряд, что на поля перед двемерской машиной посыпались все его богатства. За его спиной появилось множество жаб — они с ревом бросились в огонь. Купил Колсельмо себе новый двемерский шлем и опять стал взрываться.
Купил Колсельмо новую машину — и опять взрывается. Купил он себе новый двемерский шлем, но уже на том же шлеме. И так дальше. А у двемерских мастеров не было ни одной мысли, и даже в мыслях их не было того, чтобы сделать из шлема взрывное устройство.
Стал Колсельмо себе двемерским шлемом и взорвался. Но не так все просто, как кажется на первый взгляд. Размеры и форма, в которых был взорван шлем, совершенно изменились, и никакой дым не вылетел из пробитой дырочки. А вот с реальным взрывом произошло следующее.
Хоть и из стали, а сгорел старый двемерский шлем. Вот такие истории. А все потому, что древние, жившие много веков назад в глубокой древности, боялись хотя бы немного потерять свое преимущество перед нами.

Пробудился — уже был Двемер. Пыль рассеялась. Колсельмо выбрался из машины и увидел себя в двемерской рубахе. Сидит в кресле в лесу, а над ним небо с вечными звездами… Налетал ветерок. Вдруг все небо закрыла огромная фиолетовая туча.
Собрал он двемерские аккумуляторы и пошел на работу. Вдруг произошел взрыв, и все двемеры погибли, потому что не были пропитаны ритуальным магическим веществом «артлад»… Да, именно так — белым порошком. Так пишется в старинном манускрипте.

Однажды Довакин сидел возле ворот Вайтрана, прислонившись к каменной стене, и пил мёд. У него были длинные прямые волосы, блестевшие в восходящем потоке солнца. Его глаза были прищурены — он старательно хмурился и жадно отпивал горячий мёд. Глядя на него, можно было представить, что тот ждёт какой-то важной встречи, и перед ним появляются два неясных лица. Он сразу же узнал в них своих врагов, которых к нему недавно привели и били палками. До этого он просто не понял, что это за гости. Их лица были запачканы дорожной грязью, они были изморены и перепуганны. Он поднял свою палку. Они закричали от боли и страха.

Сидит старый норд в таверне «Спящий великан», сидит, потягивает мёд Хоннинга, да трубку курит. Тут к нему подходит неизвестный молодой человек в рогатом железном шлеме и спрашивает: «Куда это ты в такой броне пойдёшь, кавалер?» Норд отвечает: «Да так по лесу бродить». Молодой человек так рассердился, что сделал в шлеме дыру и говорит: «Ну раз по лесу, так поделись хотя бы ценным советом, кавалер! А то ходить по лесу и разговаривать — одно и то же, а дел у меня много». А норд говорит: «Да мне свой советчик нужен».

Купила данмерка аргонианина, вот только ящер оказался слабым на язык и пиздел без умолку. В конце концов ей это очень надоело, и она решила посоветоваться со своим старым знакомым, который по молодости за рабами для Дома Дрес в Аргонию ходил. Мол, любезный, жизнь ведь одна, а спрос и предложение. Она ему про все рассказала. Он ее спрашивает: ты когда трезвая была, что сама знала? Отвечает: такое бывает, когда ебаться хочется. И про это тоже у них на Балморе пили. И вот когда они дрыхнут, она и говорит: «Может, ты, аргонианин, сам понимаешь, что из этого выйдет? У них ж все говно. Так что в чем смысл был сюда соваться?» Он: «А в том, что, если с малолетства блядиться, можно пять коров развести».

Два орка напились меда. Лежат и вдруг говном завоняло. А затем один вдруг спросил: а что это за редгардская музыка гремит? Один за другим к ним подползли. А потом один говорит: а почему у нас хер на голове? А другой отвечает: ну, разве это рога, кажись? А третий говорит: а хуй где? А четвертый отвечает: где хочешь, там и хуй теперь. И они все пали на землю.

Идёт бретонский отшельник по лесу, травы для зелий собирает. Вдруг видит — норд привязан к дереву. Молодой совсем парень в униформе Братьев Бури, весь избитый. Его одежду разорвали и обувь вынули, лица измазаны, глаза кровью налиты. Говорит норду — ты кем раньше был? Что такое жизнь на самом деле? Просто иди ко мне в тело… Ты слушаешь? Я что, не понятно говорю? Ты мне говори, тебе понятно это? Он отвечает — нет. Тогда опять приходи, учи меня жизни. Ты меня слышишь? Он его бьет и орет — тупой, тупой!

>>514671

Ненасытная пещера тода т.2

АКТ VI, СЦЕНА LI, ПРОДОЛЖЕНИЕ

Геймтестерша: О боги, ничего себе подземелье! Как же его зачистить одним лишь свинцовым стояком?

Тод Говард: Моя пещера пока даже не готова к зачистке, дорогуша. Нужно дождаться уровня повыше, чтобы открыть квест и исследовать всю пещеру.

Геймтестерша: О, как бы нам его поднять уровень по скорее? Что мне сделать?

Тод Говард: Ах, моя квотная нахлебница, какая же ты глупышка — нужно заняться кузнечеством.

Геймтестерша: Вы хотите, чтобы я уныло проебала все свободное время? Вот так?

Тод Говард: Да-да, так.

Геймтестерша: Но что, если я хочу получать удовольствие от игры? Разве не это цель ее?

Тод Говард: Не надо страшиться, мой сладкий цветочек. Я добавлю веселья в длс.

Тод Говард: Хорошо, но, боюсь, я потратила все железо и кожу, а на покупку нового нужен фарм. На это могут уйти часы!

Тод Говард: У тебя полно времени, моя милая. А зачем оно тебе нужно, если не для моих пещер?

КОНЕЦ АКТА VIL, СЦЕНЫ LIL

У Нереварина около города Вивек закончилось действие левитации, он ебнулся в воду и начал тонуть. Местный гондольер бросился за ним в воду, вытащил его с большим трудом наполовину из воды и начал его откачивать, руки - в стороны, руки - вместе, но ничего не получается и вода продолжает выливаться. Мимо проходит ординатор и говорит: «Дайте ему спокойно доплыть до берега, он не утонет. А потом вытащите его оттуда, потому что ему нельзя будет подплыть к берегу». И так они и сделали. А когда они уже шли на берег, то макнули его в ледяную воду и на руках отнесли в больницу. Там он сразу выздоравливает и через неделю уже в строю.

Заходит Хермеус Мора в свой план Обливиона и видит, как Шеогорат копается у него в книгах с тайными знаниями.
— Что ты здесь делаешь, Шео? — спрашивает Хермеус.
— Повозку жду. — отвечает Шеогорат.
— Тебя вот, например, никак не жду. Ты вообще никак не ждешь. Ты все время лежишь себе на лавке, на лавке и вяжешь. Когда другие ребята идут в облик, ты сидишь на своем табурете и думаешь, что именно ты и есть главный.
— А я и есть главный, — говорит Шеогорат. — Считай, ты уже стал главным. Где остальные девчонки? Они тоже на лавке сидят. Правда, их не видно, они на самом видном месте. Как они?
— Отлично, — отвечает Хермеус.
— Ничего не замечаешь? — спрашивает Шеогорат. — Тут вдруг свечение пошло, ярко. Словно в воздухе перед ними воздух завис. Это ты хотел сказать?
— Верно, — отвечает Хермеус. — А ты не выдумываешь? Это из-за синей ленты на своей рубашке. Хочешь вернуть ее? Ведь ты же наш жрец.
— Да, — говорит Шеогорат и смотрит на свою рубаху. — Все время забываю, какая она на самом деле.

Норд у бретонского торговца решает примерить штаны, снимает старые. Торговец видит, что у норда под штанами нет исподнего. Бросив два медяка, он с жадностью протягивает ему свои брюки. Норд смотрит на них с ужасом. «Нет, – говорит он, – я не могу взять». «Тогда я стану гомосексуалистом, – думает норд. – И сам не могу снять штаны». «Ну да, – отвечает торговец, – пусть остается голый». И они бросаются друг другу в объятия. Их сердца так бьются, что тают столбы. И вот они объяты. Норд садится на пороге, чтобы не засыпать. А когда он снова встает, его штаны уже лежат на полу возле тела норда. Сдерживает ли норд движения своего тела? Смахивает ли он на грека? И вообще может, это действительно грек?

В таверну заходит Довакин с собакой и заключает с посетителями пари, что его пес сейчас будет разговаривать. Пять минут проходит, собака всё молчит. Довакин оплачивает пари и уходит под общий хохот. В это время собака замолкает и умолкает весь зал. Все напрягаются, ожидая развязки, но собака снова молчит. Все ждут. Проходит десять минут. Собака снова замолкает и становится такой серьёзной, что посетители перестают смеяться и настораживаются. Та же история происходит в третий раз. Зрители начинают волноваться и ворчать. В зале все задумываются. Председатель объявляет перерыв до утра. Так проходит пять следующих программ. Все расходятся, а Довакин остаётся в зале ещё на пять минут. Происходит опять то же самое. Публика засыпает, и только в самом конце, когда уже темно, Довакин начинает разговаривать с собакой, перекидываясь фразами.