За магическим по своей природе барьером обыденной реальности лежит не только царство безумия и бреда, не только фантазии и сновидения, и даже не только магический мультиверс. Еще там можно встретить опасных паразитов, до сих пор неизведанные человеком возвышенные духовные состояния, невоплощенные учения и безъязыкую магию. Обо всем этом – следующий материал нашего переводческого проекта Between Spaces, книги методических материалов Храма Черного Солнца.

Хотя медитации сегодня можно встретить в рекомендациях психотерапевтов и даже в реальной практике корпоративного директората, это не уменьшает опасности далеких медитативных заплывов. Практик, возвратившийся из путешествия с паразитом в голове – обычное дело; храмовники черного солнца об этом были прекрасно осведомлены – и понимали, в чем разница между магом, горящим своим гнозисом, и сумашедшим, объятым манией. Поэтому в их документах есть все необходимые сведения для различения этих состояний.

Будучи также магами Хаоса, они понимали и то, что приходящие извне учения могут быть не только паразитическими. Примером таких учений они считали енохиану (которую активно практиковали и даже предписывали енохианские ритуалы своим членам) и Некрономикон. Хотя мы сами относимся к подобного рода взглядам с осторожностью, все-таки считаем, что они могут быть отличным фундаментом для практики; не говоря уже о том, что обоснование достоинства систем пусть даже полностью вымышленных храмовники выстраивают на отлично.

Любопытным также стал документ о безъязыкой магии – мы ведь привыкли связывать магию с языком. Но оказалось, что прям-таки вообще без языка обходится не придется: просто предлагаются ритуалы, основанные на глоссолалии и вытеснении современных языков обыденного общения.

Наконец, один из самых интересных документов храма, жаль, что такой скупой – посвящен метонейросу. Это термин храма, обозначающий особое, ранее не описывающееся нигде состояние, некое высшее сновидение с полными ясностью сознания и восприятия, причем испытывающий его человек считает себя бодрствующим и может впадать в него вместе с другими. Увы, в тексте отсутствуют примеры содержания метонейроса, а сам он описывается как «возможное направление будущих исследований».

https://katab.asia/2020/08/12/bs-tp076-020-121-049-app/

Западная магическая традиция развивалась на фундаменте более древних учений, подпитываясь из греко-египетских и древнееврейских источников. Однако, несмотря на эти вольные заимствования, ее развитие текло органично, и со временем она образовала стройную систему. Особняком в западной магии стоят Енохиана и Некрономикон. Долгое время они оставались недоступными, но современные маги пользуются ими всё чаще. Енохиана нетипична как полностью “полученная извне” система (хотя есть мнение, что она основывается на существующих традициях). Ну а что касается Некрономикона, так само его существование под вопросом. Существует не менее 20 книг, претендующих на то, что они и есть тот самый единственный и неповторимый запретный том. Несмотря на все это, оба направления работают. Маг, вооружившись этими текстами, добросовестно трудясь с ними с верой в результат, обязательно его достигает. Мы получаем прекрасные результаты с помощью синтетических пантеонов. Единственное, что имеет значение – намерение. Магия становится всё популярней. Астральную силу набирают новые системы, эгрегоры их крепнут. Однако их сила растет на фундаменте проверенных временем триггеров и приемов. Эти формы и силы уже давно закрепились в нашем мире, они только и ждут человеческого внимания.

Мы открыли существование ряда непроизвольных ИСС, в которых природа встречаемой энергии/информации настолько глубока и так сильно воздействует на все чувства, что превосходит так называемые «высокие сны». Мы назвали такие случаи метонейрос – чтобы подчеркнуть, что они далеко превосходят сновидения. Благодаря невероятной ясности и богатству чувственных впечатлений, в эти моменты субъект обычно убеждён, что бодрствует. Метонейрос достижим и из сна, и из бодрствования, что роднит его с гипнагогией — коротким периодом на грани засыпания, который может быть продлён с помощью гипноза. В гипнагогическом состоянии субъект крайне внушаем, его/её эмоциональные и аналитические защиты ослаблены, в это время происходит общение между сознанием и подсознательным. В метонейросе плотность информации превосходит всё, что можно пережить в галлюцинаторных состояниях. Он ощущается как альтернативная реальность и может ошеломить любого, кто не знаком с такими явлениями. Судя по всему, метонейрос проявляется спонтанно и может длиться до двух часов. Он может воздействовать как на практикующих магов, так и на их непрактикующих партнёров, которые обычно не знакомы с методами переживания других реальностей. В таких случаях можно предположить биологическую передачу через близость к магам. Пока что всё указывает на то, что метонейрос содержит в себе трансперсональный компонент. На данный момент никакие исследования не выявили способ намеренного вызова метонейроса. Возможно, высокоуровневая астральная работа повышает вероятность испытать метонейрос, но никакой астральный опыт не сравнится с ним по интенсивности. Информация в этой главе приведена как интересное наблюдение и возможное направление будущих исследований.

Сущность магии – акт лингвистического определения, его сущность хорошо отражает слово «spell» [заклинание, но также, например, и “произносить по буквам”, ср. русское «заговор» – прим. пер.]. Маг «проговаривает», «диктует» свои желания в уже записанный мир, которым не получится манипулировать, если не осмыслить составляющие его концепции. Но это осмысление вытесняет обработку информации, не вписывающейся в их рамки. В продолжение аналогии: хотя знание нескольких языков даёт большую многосторонность и гибкость мышления, оно не снимает зависимость от языка вообще, как и не даёт – само по себе – способности совершать «металингвистические» манипуляции, то есть сознательные и намеренные манипуляции с языком извне. То есть маги, концептуально скованные убеждениями, отсылающими к чему-то вне непосредственного опыта, отрезают себя от источника собственных сил.

«А – это А» – тавтология. «А – это Б» – описание отношений, не претендующее на определение сущностной «природы» А или Б. Не стоит увязать в концептуальном мышлении – оно подобно зыбучим пескам, втягивает в себя с каждым следующим движением. Вместо этого можно научиться использовать концепции и убеждения так же, как более грубые энергии реальности.

Как этого достичь? Магия – акт буквального «переопределения» мира, процесс «надиктовывания/заклинания» нового описания для потока субъективно воспринимаемого опыта. Тогда самый искусный маг – тот, кто способен к «метамантии», кто спобен менять магические определения так легко, что его воля и сознание освобождаются от оков концепций и определений. Но для большинства магов материал «метамантии» – неприкосновенные ключевые убеждения, хотя именно возможность их преобразований в корне отличает магию от религии (что не отменяет, что религии могут произвести очевидные чудеса). Истинно «религиозный» индивид либо не сможет допустить, либо не позволит волевых манипуляций своими фундаментальными догмами. Но пытный маг пользуется гибкостью и языка, и способности к абстрактному мышлению, и веры, – особенно своих собственных.

Первым эффект метамантии – маг избавляется от обычного недоумения относительно «природы магии»; обычный разрыв между применением «мирских» и «магических» методов к решению задачи просто исчезает. Это не значит, что метамант больше не способен отличить обычные состояния восприятия от необычных, словно под постоянным воздействием галлюциногенов. Скорее он смешивает и переплетает любые встреченные символические системы, освобождаясь от конфликта «настоящей магии» и «простой психологии» или от классических споров на тему «магия против науки». По сути, метамантия становится полным отделением воли мага от любых концептуальных ограничений. Даже от ограничений, скрывающихся под словами «воля мага», как бы ее ни определяли. Любая попытка определить «магию» в рамках конкретного языкового контекста реальности и безоговорочно поверить в это определение, либо ослабляет практика, либо толкает его к жреческим суевериям. Против этой ловушки есть только одно средство: признать магию объяснением механизма всех воздействий на воспринимаемую реальность с помощью воли.

То есть, например, Телема, в конечном счёте, – это попытка создания научно ориентированного мистицизма, а не магическая система. Не имеет смысла задерживаться именно на Телеме – читатель может быть с ней не знаком, а это лишь один из примеров. Но именно она – наиболее запущанный случай маскировки мистицизма под магию. Впрочем, большинство форм современной церемониальной магии немногим лучше. Мистик превосходит двойственность тем или иным способом, а маг учится в ней свободно перемещаться.

Чистый маг будет считать обыденную реальность развлечением, будет противопоставлять гностический транс дуалистическим различиям, чтобы ещё больше увеличить зрелищность. Мистик же станет ассоциировать любую свою магию с «истинным гнозисом» и из-за этого всё больше презирать собственную жизнь. В итоге мистик испытает некоторое «финальное просветление», благодаря которому «превзойдёт необходимость в магии». На самом же деле это значит, что маг выгорел(а) дотла, как музыкант, который стал зависим от наркотиков для вдохновения и постепенно всё больше переходил от музыки к наркотикам и, наконец, помер от передозировки.