Этого треда уже нет.
Это копия, сохраненная 17 мая 2019 года.
Скачать тред: только с превью, с превью и прикрепленными файлами.
Второй вариант может долго скачиваться. Файлы будут только в живых или недавно утонувших тредах. Подробнее
Если вам полезен архив М.Двача, пожертвуйте на оплату сервера.
Это копия, сохраненная 17 мая 2019 года.
Скачать тред: только с превью, с превью и прикрепленными файлами.
Второй вариант может долго скачиваться. Файлы будут только в живых или недавно утонувших тредах. Подробнее
Если вам полезен архив М.Двача, пожертвуйте на оплату сервера.
163 Кб, 1200x900Книга по НИИ-тредам
Судя по интересу анонов в /б (а они не давали тонуть треду 2 суток), пилю сюда книгу, написать которую меня вдохновили НИИ-треды и треды САМОСБОРА.
Пытаюсь выдержать канон, если где ошибаюсь - поправляйте, критика приветствуется.
Судя по интересу анонов в /б (а они не давали тонуть треду 2 суток), пилю сюда книгу, написать которую меня вдохновили НИИ-треды и треды САМОСБОРА.
Пытаюсь выдержать канон, если где ошибаюсь - поправляйте, критика приветствуется.
Глава 1.
- Так-так-так… - глубокий старик воззрился на бумаги поверх очков в роговой оправе - какой курс?
- Третий – с некоторым раздражением ответил я.
На подобных стариков я уже насмотрелся в институте. У них настолько завышенное чувство собственного величия, что на студентов смотрят исключительно с таким же интересом, как и на подопытных мышей.
А вот декан нормальный у нас. Сорока нет, а уже карьеру сделал, профессор, и с деньгами у него неплохо. С ним, а не с принципиальными динозаврами, можно двигаться.
Только зачем он меня в этот клоповник направил?
Древнее многоэтажное здание практически в центре города. Классика постнулевых – первые этажи зашиты изнутри фанерой и зарешечены. Ворота, конечно, массивные, под грузовики рассчитаны, таким и через 100 лет ничего не сделается, и открылись на удивление легко и без скрипа. Хороший, видимо, у них слесарь – обычно в такой громадине на смазку дверей не остаётся времени. Хотя, зная постсоветское пространство, он не просыхает в подсобке. В небольшом дворике даже доска почёта с гербом той ещё страны осталась, пустая правда, что символично. Под плоским козырьком дверь, как минимум на прямое попадание ядерной бомбы рассчитанная. Что дальше – да кому какое дело до реликтовых останков Союза, который вот уже как почти тридцать лет канул в небытие. И мне, до сегодняшнего дня, не было дела.
Входная дверь отрезала все звуки – неудивительно – и внутренне убранство меня не удивило. В принципе, я ожидал коричневой плитки, зелёных стен, старых люминесцентных ламп, это классика. Странно, что полупустое здание не отдали на магазины, хотя бы первые этажи. Судя по пустому креслу, здесь даже на вахтёра финансирования не хватает, выгнать сотрудников этого НИИ на верхние этажи не составило бы проблем. Надо будет намекнуть знакомому, у которого отец торговый центр держит. За процент, конечно, намекнуть.
В гулкой тишине я обследовал первый этаж. На каждой двери – номер, и каждая – закрыта. Никаких вывесок, пара плакатов, старинная доска информации (пустая), да кричащий лозунг: «Будьте реалистами – требуйте невозможного!» под потолком, намалёванная красной, облупившейся уже краской.
Реальность у вас тут такая, граждане учёные, что впору требовать капитального ремонта, хех. Вон от окна по потолку расползается плесень, а плитка местами (и весьма обширными) отсутствует.
Мерзость, разруха, запустение.
А вот на втором этаже было вполне себе светло, не настолько отвратительная отделка, и напоминало скорее провинциальную больницу. Тут-то меня и встретила удивлённым взглядом бабушка, возраст которой был, наверное, около девяноста. Вполне себе бодрая бабушка, не очень люблю таких. В своё время, она, наверное, была каким-нибудь физоргом. Энтузиастка, одним словом.
- Вы к кому, молодой человек? – приподнятый подбородок и брови делали выражение её лица требующим ответа сию же секунду.
- На практику. От Василь Игоревича. К Семёну Семёновичу – бодро отрапортовал я, невольно вытянувшись чуть ли не по стойке смирно. Уж больно она напомнила мне мою собственную прабабушку, которую я боялся до жути. Благо, было это много лет назад, и теперь наградой за страх служит верой и правдой квартира, оставшаяся от неё. Тоже, кстати, говорят, была научным сотрудником.
- Зовут как?
- Максим. Максим Беловецкий.
- Пошли, провожу.
И проводила.
Странно, что на первом этаже был один коридор, а тут несколько. Ладно, может, всё-таки отняли часть здания, чтобы хоть как-то оправдать эту громадину.
И вот теперь я сижу у этого надменного, хоть и, кажется, доброжелательного старика, и он задаёт мне албанские вопросы. Сколько мне лет, где учусь, почему пошёл на специальность – и ни одного вопроса о моей квалификационной подготовке. Впрочем, реально работать здесь я и не стремился, так что в какой-то мере, мне было плевать. Главное – поставить пройденную практику.
Так, а это ещё что?
Семён Семёныч уложил мои документы – и паспорт, в том числе – в папку из вторсырья с надписью «Личное дело №246» и уже завязывал шнурочек.
- Что вы делаете? – набрав в грудь воздуха, спросил я. Может, старик в силу возраста и маразма ошибся, и перепутал паспорт с трудовой? Или это для оформления практики?
- Это для оформления вам практики, молодой человек – с лёгкой улыбкой посмотрел мне в глаза профессор, и его седая, похожая пух голова вдруг заискрилась в солнечных лучах – вы же не рассчитывали, что я её вам прямо здесь оформлю?
Понятно. Бюрократия. Как и везде. Эти пенсионеры будут держаться за своё место до последнего, а значит, будут делать всё по правилам.
- И сколько это займёт? – с надеждой спросил я, ожидая, что он ещё раз улыбнётся, предложит чаю, и сходит подпишет нужные бумаги, пока я наслаждаюсь вкусом желто-коричневого напитка времён Второй Мировой.
- Пару недель. Возможно – три. Наш директор, понимаете ли… в командировке, если можно так сказать. А до тех пор предлагаю вам у нас поработать. Заработная плата вам будет начислена достойная, и, поверьте, это пойдёт вам на пользу.
Не на такой ответ я рассчитывал. Совсем не на такой. Но, в принципе, я сейчас свободен, и, погонять чаи пару раз в неделю за деньги – почему нет?
- И сколько? – с серьёзным видом поджал губы я.
- Четыре минимальных оплаты труда в месяц – старик достал из стола ещё одну папку, бегло пролистал страницы, и вытащил из файла лист с фотографией какой-то неведомой мне установки, постучал пальцами по столу, как будто принимая решение, и закусив губу, быстро вписал что-то под фотографией – и премия, от пятидесяти процентов от оклада – произнёс он, не отрывая взгляда от фотографии.
А вот это уже совсем другой разговор, Семён Семёныч.
Всё НИИ предстало в совершенно другом свете. Хитрые стариканы! Вот это схема! Здесь, видимо, крутятся очень хорошие деньги, если они предлагают мне, практиканту, такие бабки. Им нахрен не нужно делать ремонт – их и так устраивает получать хорошие суммы, просиживая в уютных кабинетиках халаты. Первый этаж, кстати, вообще к ним не относится, наверное. И, возможно, им не хватает молодых, перспективных ребят, которые и цветы какой-нибудь Алле Егоровне польют, и шкаф Арсению Павловичу передвинут. А что? Я совсем не против!
Так можно и всю практику пройти, мелькнуло у меня в голове.
- Когда я могу приступать? – с воодушевлением показал рвение я.
- Не торопитесь так, Максим Олегович. Я ещё не объяснил условий и правил – теперь дед был как будто озадачен, если не загнан в тупик, однако, через несколько секунд, видимо, принял решение, и перевёл взгляд на меня – слушайте внимательно, Максим Олегович, и запоминайте.
- Так-так-так… - глубокий старик воззрился на бумаги поверх очков в роговой оправе - какой курс?
- Третий – с некоторым раздражением ответил я.
На подобных стариков я уже насмотрелся в институте. У них настолько завышенное чувство собственного величия, что на студентов смотрят исключительно с таким же интересом, как и на подопытных мышей.
А вот декан нормальный у нас. Сорока нет, а уже карьеру сделал, профессор, и с деньгами у него неплохо. С ним, а не с принципиальными динозаврами, можно двигаться.
Только зачем он меня в этот клоповник направил?
Древнее многоэтажное здание практически в центре города. Классика постнулевых – первые этажи зашиты изнутри фанерой и зарешечены. Ворота, конечно, массивные, под грузовики рассчитаны, таким и через 100 лет ничего не сделается, и открылись на удивление легко и без скрипа. Хороший, видимо, у них слесарь – обычно в такой громадине на смазку дверей не остаётся времени. Хотя, зная постсоветское пространство, он не просыхает в подсобке. В небольшом дворике даже доска почёта с гербом той ещё страны осталась, пустая правда, что символично. Под плоским козырьком дверь, как минимум на прямое попадание ядерной бомбы рассчитанная. Что дальше – да кому какое дело до реликтовых останков Союза, который вот уже как почти тридцать лет канул в небытие. И мне, до сегодняшнего дня, не было дела.
Входная дверь отрезала все звуки – неудивительно – и внутренне убранство меня не удивило. В принципе, я ожидал коричневой плитки, зелёных стен, старых люминесцентных ламп, это классика. Странно, что полупустое здание не отдали на магазины, хотя бы первые этажи. Судя по пустому креслу, здесь даже на вахтёра финансирования не хватает, выгнать сотрудников этого НИИ на верхние этажи не составило бы проблем. Надо будет намекнуть знакомому, у которого отец торговый центр держит. За процент, конечно, намекнуть.
В гулкой тишине я обследовал первый этаж. На каждой двери – номер, и каждая – закрыта. Никаких вывесок, пара плакатов, старинная доска информации (пустая), да кричащий лозунг: «Будьте реалистами – требуйте невозможного!» под потолком, намалёванная красной, облупившейся уже краской.
Реальность у вас тут такая, граждане учёные, что впору требовать капитального ремонта, хех. Вон от окна по потолку расползается плесень, а плитка местами (и весьма обширными) отсутствует.
Мерзость, разруха, запустение.
А вот на втором этаже было вполне себе светло, не настолько отвратительная отделка, и напоминало скорее провинциальную больницу. Тут-то меня и встретила удивлённым взглядом бабушка, возраст которой был, наверное, около девяноста. Вполне себе бодрая бабушка, не очень люблю таких. В своё время, она, наверное, была каким-нибудь физоргом. Энтузиастка, одним словом.
- Вы к кому, молодой человек? – приподнятый подбородок и брови делали выражение её лица требующим ответа сию же секунду.
- На практику. От Василь Игоревича. К Семёну Семёновичу – бодро отрапортовал я, невольно вытянувшись чуть ли не по стойке смирно. Уж больно она напомнила мне мою собственную прабабушку, которую я боялся до жути. Благо, было это много лет назад, и теперь наградой за страх служит верой и правдой квартира, оставшаяся от неё. Тоже, кстати, говорят, была научным сотрудником.
- Зовут как?
- Максим. Максим Беловецкий.
- Пошли, провожу.
И проводила.
Странно, что на первом этаже был один коридор, а тут несколько. Ладно, может, всё-таки отняли часть здания, чтобы хоть как-то оправдать эту громадину.
И вот теперь я сижу у этого надменного, хоть и, кажется, доброжелательного старика, и он задаёт мне албанские вопросы. Сколько мне лет, где учусь, почему пошёл на специальность – и ни одного вопроса о моей квалификационной подготовке. Впрочем, реально работать здесь я и не стремился, так что в какой-то мере, мне было плевать. Главное – поставить пройденную практику.
Так, а это ещё что?
Семён Семёныч уложил мои документы – и паспорт, в том числе – в папку из вторсырья с надписью «Личное дело №246» и уже завязывал шнурочек.
- Что вы делаете? – набрав в грудь воздуха, спросил я. Может, старик в силу возраста и маразма ошибся, и перепутал паспорт с трудовой? Или это для оформления практики?
- Это для оформления вам практики, молодой человек – с лёгкой улыбкой посмотрел мне в глаза профессор, и его седая, похожая пух голова вдруг заискрилась в солнечных лучах – вы же не рассчитывали, что я её вам прямо здесь оформлю?
Понятно. Бюрократия. Как и везде. Эти пенсионеры будут держаться за своё место до последнего, а значит, будут делать всё по правилам.
- И сколько это займёт? – с надеждой спросил я, ожидая, что он ещё раз улыбнётся, предложит чаю, и сходит подпишет нужные бумаги, пока я наслаждаюсь вкусом желто-коричневого напитка времён Второй Мировой.
- Пару недель. Возможно – три. Наш директор, понимаете ли… в командировке, если можно так сказать. А до тех пор предлагаю вам у нас поработать. Заработная плата вам будет начислена достойная, и, поверьте, это пойдёт вам на пользу.
Не на такой ответ я рассчитывал. Совсем не на такой. Но, в принципе, я сейчас свободен, и, погонять чаи пару раз в неделю за деньги – почему нет?
- И сколько? – с серьёзным видом поджал губы я.
- Четыре минимальных оплаты труда в месяц – старик достал из стола ещё одну папку, бегло пролистал страницы, и вытащил из файла лист с фотографией какой-то неведомой мне установки, постучал пальцами по столу, как будто принимая решение, и закусив губу, быстро вписал что-то под фотографией – и премия, от пятидесяти процентов от оклада – произнёс он, не отрывая взгляда от фотографии.
А вот это уже совсем другой разговор, Семён Семёныч.
Всё НИИ предстало в совершенно другом свете. Хитрые стариканы! Вот это схема! Здесь, видимо, крутятся очень хорошие деньги, если они предлагают мне, практиканту, такие бабки. Им нахрен не нужно делать ремонт – их и так устраивает получать хорошие суммы, просиживая в уютных кабинетиках халаты. Первый этаж, кстати, вообще к ним не относится, наверное. И, возможно, им не хватает молодых, перспективных ребят, которые и цветы какой-нибудь Алле Егоровне польют, и шкаф Арсению Павловичу передвинут. А что? Я совсем не против!
Так можно и всю практику пройти, мелькнуло у меня в голове.
- Когда я могу приступать? – с воодушевлением показал рвение я.
- Не торопитесь так, Максим Олегович. Я ещё не объяснил условий и правил – теперь дед был как будто озадачен, если не загнан в тупик, однако, через несколько секунд, видимо, принял решение, и перевёл взгляд на меня – слушайте внимательно, Максим Олегович, и запоминайте.
Глава 1.
- Так-так-так… - глубокий старик воззрился на бумаги поверх очков в роговой оправе - какой курс?
- Третий – с некоторым раздражением ответил я.
На подобных стариков я уже насмотрелся в институте. У них настолько завышенное чувство собственного величия, что на студентов смотрят исключительно с таким же интересом, как и на подопытных мышей.
А вот декан нормальный у нас. Сорока нет, а уже карьеру сделал, профессор, и с деньгами у него неплохо. С ним, а не с принципиальными динозаврами, можно двигаться.
Только зачем он меня в этот клоповник направил?
Древнее многоэтажное здание практически в центре города. Классика постнулевых – первые этажи зашиты изнутри фанерой и зарешечены. Ворота, конечно, массивные, под грузовики рассчитаны, таким и через 100 лет ничего не сделается, и открылись на удивление легко и без скрипа. Хороший, видимо, у них слесарь – обычно в такой громадине на смазку дверей не остаётся времени. Хотя, зная постсоветское пространство, он не просыхает в подсобке. В небольшом дворике даже доска почёта с гербом той ещё страны осталась, пустая правда, что символично. Под плоским козырьком дверь, как минимум на прямое попадание ядерной бомбы рассчитанная. Что дальше – да кому какое дело до реликтовых останков Союза, который вот уже как почти тридцать лет канул в небытие. И мне, до сегодняшнего дня, не было дела.
Входная дверь отрезала все звуки – неудивительно – и внутренне убранство меня не удивило. В принципе, я ожидал коричневой плитки, зелёных стен, старых люминесцентных ламп, это классика. Странно, что полупустое здание не отдали на магазины, хотя бы первые этажи. Судя по пустому креслу, здесь даже на вахтёра финансирования не хватает, выгнать сотрудников этого НИИ на верхние этажи не составило бы проблем. Надо будет намекнуть знакомому, у которого отец торговый центр держит. За процент, конечно, намекнуть.
В гулкой тишине я обследовал первый этаж. На каждой двери – номер, и каждая – закрыта. Никаких вывесок, пара плакатов, старинная доска информации (пустая), да кричащий лозунг: «Будьте реалистами – требуйте невозможного!» под потолком, намалёванная красной, облупившейся уже краской.
Реальность у вас тут такая, граждане учёные, что впору требовать капитального ремонта, хех. Вон от окна по потолку расползается плесень, а плитка местами (и весьма обширными) отсутствует.
Мерзость, разруха, запустение.
А вот на втором этаже было вполне себе светло, не настолько отвратительная отделка, и напоминало скорее провинциальную больницу. Тут-то меня и встретила удивлённым взглядом бабушка, возраст которой был, наверное, около девяноста. Вполне себе бодрая бабушка, не очень люблю таких. В своё время, она, наверное, была каким-нибудь физоргом. Энтузиастка, одним словом.
- Вы к кому, молодой человек? – приподнятый подбородок и брови делали выражение её лица требующим ответа сию же секунду.
- На практику. От Василь Игоревича. К Семёну Семёновичу – бодро отрапортовал я, невольно вытянувшись чуть ли не по стойке смирно. Уж больно она напомнила мне мою собственную прабабушку, которую я боялся до жути. Благо, было это много лет назад, и теперь наградой за страх служит верой и правдой квартира, оставшаяся от неё. Тоже, кстати, говорят, была научным сотрудником.
- Зовут как?
- Максим. Максим Беловецкий.
- Пошли, провожу.
И проводила.
Странно, что на первом этаже был один коридор, а тут несколько. Ладно, может, всё-таки отняли часть здания, чтобы хоть как-то оправдать эту громадину.
И вот теперь я сижу у этого надменного, хоть и, кажется, доброжелательного старика, и он задаёт мне албанские вопросы. Сколько мне лет, где учусь, почему пошёл на специальность – и ни одного вопроса о моей квалификационной подготовке. Впрочем, реально работать здесь я и не стремился, так что в какой-то мере, мне было плевать. Главное – поставить пройденную практику.
Так, а это ещё что?
Семён Семёныч уложил мои документы – и паспорт, в том числе – в папку из вторсырья с надписью «Личное дело №246» и уже завязывал шнурочек.
- Что вы делаете? – набрав в грудь воздуха, спросил я. Может, старик в силу возраста и маразма ошибся, и перепутал паспорт с трудовой? Или это для оформления практики?
- Это для оформления вам практики, молодой человек – с лёгкой улыбкой посмотрел мне в глаза профессор, и его седая, похожая пух голова вдруг заискрилась в солнечных лучах – вы же не рассчитывали, что я её вам прямо здесь оформлю?
Понятно. Бюрократия. Как и везде. Эти пенсионеры будут держаться за своё место до последнего, а значит, будут делать всё по правилам.
- И сколько это займёт? – с надеждой спросил я, ожидая, что он ещё раз улыбнётся, предложит чаю, и сходит подпишет нужные бумаги, пока я наслаждаюсь вкусом желто-коричневого напитка времён Второй Мировой.
- Пару недель. Возможно – три. Наш директор, понимаете ли… в командировке, если можно так сказать. А до тех пор предлагаю вам у нас поработать. Заработная плата вам будет начислена достойная, и, поверьте, это пойдёт вам на пользу.
Не на такой ответ я рассчитывал. Совсем не на такой. Но, в принципе, я сейчас свободен, и, погонять чаи пару раз в неделю за деньги – почему нет?
- И сколько? – с серьёзным видом поджал губы я.
- Четыре минимальных оплаты труда в месяц – старик достал из стола ещё одну папку, бегло пролистал страницы, и вытащил из файла лист с фотографией какой-то неведомой мне установки, постучал пальцами по столу, как будто принимая решение, и закусив губу, быстро вписал что-то под фотографией – и премия, от пятидесяти процентов от оклада – произнёс он, не отрывая взгляда от фотографии.
А вот это уже совсем другой разговор, Семён Семёныч.
Всё НИИ предстало в совершенно другом свете. Хитрые стариканы! Вот это схема! Здесь, видимо, крутятся очень хорошие деньги, если они предлагают мне, практиканту, такие бабки. Им нахрен не нужно делать ремонт – их и так устраивает получать хорошие суммы, просиживая в уютных кабинетиках халаты. Первый этаж, кстати, вообще к ним не относится, наверное. И, возможно, им не хватает молодых, перспективных ребят, которые и цветы какой-нибудь Алле Егоровне польют, и шкаф Арсению Павловичу передвинут. А что? Я совсем не против!
Так можно и всю практику пройти, мелькнуло у меня в голове.
- Когда я могу приступать? – с воодушевлением показал рвение я.
- Не торопитесь так, Максим Олегович. Я ещё не объяснил условий и правил – теперь дед был как будто озадачен, если не загнан в тупик, однако, через несколько секунд, видимо, принял решение, и перевёл взгляд на меня – слушайте внимательно, Максим Олегович, и запоминайте.
- Так-так-так… - глубокий старик воззрился на бумаги поверх очков в роговой оправе - какой курс?
- Третий – с некоторым раздражением ответил я.
На подобных стариков я уже насмотрелся в институте. У них настолько завышенное чувство собственного величия, что на студентов смотрят исключительно с таким же интересом, как и на подопытных мышей.
А вот декан нормальный у нас. Сорока нет, а уже карьеру сделал, профессор, и с деньгами у него неплохо. С ним, а не с принципиальными динозаврами, можно двигаться.
Только зачем он меня в этот клоповник направил?
Древнее многоэтажное здание практически в центре города. Классика постнулевых – первые этажи зашиты изнутри фанерой и зарешечены. Ворота, конечно, массивные, под грузовики рассчитаны, таким и через 100 лет ничего не сделается, и открылись на удивление легко и без скрипа. Хороший, видимо, у них слесарь – обычно в такой громадине на смазку дверей не остаётся времени. Хотя, зная постсоветское пространство, он не просыхает в подсобке. В небольшом дворике даже доска почёта с гербом той ещё страны осталась, пустая правда, что символично. Под плоским козырьком дверь, как минимум на прямое попадание ядерной бомбы рассчитанная. Что дальше – да кому какое дело до реликтовых останков Союза, который вот уже как почти тридцать лет канул в небытие. И мне, до сегодняшнего дня, не было дела.
Входная дверь отрезала все звуки – неудивительно – и внутренне убранство меня не удивило. В принципе, я ожидал коричневой плитки, зелёных стен, старых люминесцентных ламп, это классика. Странно, что полупустое здание не отдали на магазины, хотя бы первые этажи. Судя по пустому креслу, здесь даже на вахтёра финансирования не хватает, выгнать сотрудников этого НИИ на верхние этажи не составило бы проблем. Надо будет намекнуть знакомому, у которого отец торговый центр держит. За процент, конечно, намекнуть.
В гулкой тишине я обследовал первый этаж. На каждой двери – номер, и каждая – закрыта. Никаких вывесок, пара плакатов, старинная доска информации (пустая), да кричащий лозунг: «Будьте реалистами – требуйте невозможного!» под потолком, намалёванная красной, облупившейся уже краской.
Реальность у вас тут такая, граждане учёные, что впору требовать капитального ремонта, хех. Вон от окна по потолку расползается плесень, а плитка местами (и весьма обширными) отсутствует.
Мерзость, разруха, запустение.
А вот на втором этаже было вполне себе светло, не настолько отвратительная отделка, и напоминало скорее провинциальную больницу. Тут-то меня и встретила удивлённым взглядом бабушка, возраст которой был, наверное, около девяноста. Вполне себе бодрая бабушка, не очень люблю таких. В своё время, она, наверное, была каким-нибудь физоргом. Энтузиастка, одним словом.
- Вы к кому, молодой человек? – приподнятый подбородок и брови делали выражение её лица требующим ответа сию же секунду.
- На практику. От Василь Игоревича. К Семёну Семёновичу – бодро отрапортовал я, невольно вытянувшись чуть ли не по стойке смирно. Уж больно она напомнила мне мою собственную прабабушку, которую я боялся до жути. Благо, было это много лет назад, и теперь наградой за страх служит верой и правдой квартира, оставшаяся от неё. Тоже, кстати, говорят, была научным сотрудником.
- Зовут как?
- Максим. Максим Беловецкий.
- Пошли, провожу.
И проводила.
Странно, что на первом этаже был один коридор, а тут несколько. Ладно, может, всё-таки отняли часть здания, чтобы хоть как-то оправдать эту громадину.
И вот теперь я сижу у этого надменного, хоть и, кажется, доброжелательного старика, и он задаёт мне албанские вопросы. Сколько мне лет, где учусь, почему пошёл на специальность – и ни одного вопроса о моей квалификационной подготовке. Впрочем, реально работать здесь я и не стремился, так что в какой-то мере, мне было плевать. Главное – поставить пройденную практику.
Так, а это ещё что?
Семён Семёныч уложил мои документы – и паспорт, в том числе – в папку из вторсырья с надписью «Личное дело №246» и уже завязывал шнурочек.
- Что вы делаете? – набрав в грудь воздуха, спросил я. Может, старик в силу возраста и маразма ошибся, и перепутал паспорт с трудовой? Или это для оформления практики?
- Это для оформления вам практики, молодой человек – с лёгкой улыбкой посмотрел мне в глаза профессор, и его седая, похожая пух голова вдруг заискрилась в солнечных лучах – вы же не рассчитывали, что я её вам прямо здесь оформлю?
Понятно. Бюрократия. Как и везде. Эти пенсионеры будут держаться за своё место до последнего, а значит, будут делать всё по правилам.
- И сколько это займёт? – с надеждой спросил я, ожидая, что он ещё раз улыбнётся, предложит чаю, и сходит подпишет нужные бумаги, пока я наслаждаюсь вкусом желто-коричневого напитка времён Второй Мировой.
- Пару недель. Возможно – три. Наш директор, понимаете ли… в командировке, если можно так сказать. А до тех пор предлагаю вам у нас поработать. Заработная плата вам будет начислена достойная, и, поверьте, это пойдёт вам на пользу.
Не на такой ответ я рассчитывал. Совсем не на такой. Но, в принципе, я сейчас свободен, и, погонять чаи пару раз в неделю за деньги – почему нет?
- И сколько? – с серьёзным видом поджал губы я.
- Четыре минимальных оплаты труда в месяц – старик достал из стола ещё одну папку, бегло пролистал страницы, и вытащил из файла лист с фотографией какой-то неведомой мне установки, постучал пальцами по столу, как будто принимая решение, и закусив губу, быстро вписал что-то под фотографией – и премия, от пятидесяти процентов от оклада – произнёс он, не отрывая взгляда от фотографии.
А вот это уже совсем другой разговор, Семён Семёныч.
Всё НИИ предстало в совершенно другом свете. Хитрые стариканы! Вот это схема! Здесь, видимо, крутятся очень хорошие деньги, если они предлагают мне, практиканту, такие бабки. Им нахрен не нужно делать ремонт – их и так устраивает получать хорошие суммы, просиживая в уютных кабинетиках халаты. Первый этаж, кстати, вообще к ним не относится, наверное. И, возможно, им не хватает молодых, перспективных ребят, которые и цветы какой-нибудь Алле Егоровне польют, и шкаф Арсению Павловичу передвинут. А что? Я совсем не против!
Так можно и всю практику пройти, мелькнуло у меня в голове.
- Когда я могу приступать? – с воодушевлением показал рвение я.
- Не торопитесь так, Максим Олегович. Я ещё не объяснил условий и правил – теперь дед был как будто озадачен, если не загнан в тупик, однако, через несколько секунд, видимо, принял решение, и перевёл взгляд на меня – слушайте внимательно, Максим Олегович, и запоминайте.
- Не торопитесь так, Максим Олегович. Я ещё не объяснил условий и правил – теперь дед был как будто озадачен, если не загнан в тупик, однако, через несколько секунд, видимо, принял решение, и перевёл взгляд на меня – слушайте внимательно, Максим Олегович, и запоминайте.
А я смотрел на его искрящиеся волосы как зачарованный, и каждое слово эхом отпечатывалось у меня в голове.
- Правило первое – добросовестно выполнять свою работу. Мы трудимся на благо Родины.
Правило второе – никаких… устройств, влияющих на ход работы техники. Особенно это касается… личных предметов.
Правило третье – никаких контактов с подопытными. Они разные, но все могут представлять опасность. Даже старики. Даже дети.
Правило четвёртое – не стоит проникать в запертые помещения. У вас доступ 11 Е. Вы назначаетесь ассистентом лаборанта. Он выполняет задание. Вы выполняете его приказы.
Правило пятое – никаких отношений с сотрудниками. Только рабочие контакты.
И шестое, последнее – не испытывайте на себе установки. Никогда. Ни при каких условиях. Это опасно не только для вас, но и для… всего.
Я понятно объяснил?
И тут в голове что-то лопнуло. Как будто стеклянный шар с ёлочной игрушки. Голова заболела, а из лёгких с шумом вышел воздух. Я что, не дышал всё это время?
А старик хорош. Такой пафос напустил, я даже проникся.
- Да, вполне – в голове всё ещё гулял ветер, и голос прозвучал хрипло.
- Отлично – Семён Семёныч встал и протянул мне руку - жду вас завтра в восемь ноль-ноль на проходной. И помните о правилах.
Я неловко попрощался и вышел.
На улице стало прохладно. Казалось бы, ещё полчаса назад светило солнце и не было ни облачка, да что там, вон как солнце играло в волосах старика пять минут назад, а теперь поди ж ты, пасмурно. Не сильно конечно, не до дождя, но солнца как не бывало.
Впрочем, что взять с нашего климата. Ладно хоть не снег.
Подняв воротник куртки, я закурил. Нужно было обдумать его слова, и было принято решение прогуляться пешком – благо недалеко.
Ну, насчёт ответственности – да, тут всё понятно. Видимо, оборудование тут всё-таки есть, и недешёвое. Что ж, справедливо.
Никаких личных предметов. Он кинул взгляд на мой мобильник, лежащий на столе, это точно. Окей. Ещё балл в копилку дорогостоящего оборудования.
Контакты с подопытными? Чем же они там занимаются? Пытаются вылечить рак, или СПИД? Теперь понятно – аппараты МРТ могут сбоить из-за телефонов.
А вот с закрытыми помещениями интереснее. Не то что бы я собирался, не до них, но интересно. Доступ 11 Е? А высший что, 1А? То, что используется кириллица, я не сомневался, буква «е» была с таким ударением, что звучала как «ийэ». Ну ладно, спишем на высокоточное оборудование, архивы, и прочую не то чтобы сильно секретную хрень, доступ к которой ограничен просто по инерции.
А вот с лаборантом мне не очень понравилось. Ассистент лаборанта – глупо же, ну! Тут два варианта – либо там такой же, как и я, молодой парень на практике, либо сразу после учёбы, и он так же просиживает штаны, либо немолодой дядька, который дотягивает до пенсии неплохую зарплату. И в том, и в том случае можно договориться – в первом случае сыграем на возрасте, во втором – на том, что он прекрасно обходился без меня все эти годы.
Ну, насчёт отношений я не парюсь. Сомневаюсь, что тут работают симпатичные молодые девочки, теми же лаборантками. А на друзей эти динозавры мне не тянут, определённо.
А испытывать на себе даже откалиброванный аппарат я и не собирался. Не серийный образец? До свидания.
А вообще, есть что-то в этом здании. Музейная атмосфера. И дед не от мира сего, ладно хоть адекватный. Ладно, будет что детям потом рассказать.
С этими мыслями я дошёл до дома, где, параллельно с обедом, начал искать информацию об этой хитрой конторе.
Спустя полчаса у меня появились вопросы.
Во-первых, в интернете не было даже упоминания о НИИ у нас в городе. Ну ладно, небольшой город – много чести, хотя обычно это знатный ориентир. Но на картах там вообще торговый центр стоит!
Так, стоп, а как название у этого НИИ?
Всё смешалось в голове.
Так, Макс, давай думать. На картах здания нет. Никто о нём ничего не знает. Странные правила, странные люди. Что это может значить?
Правильно.
Тебя пригласили работать в секретную организацию. Недаром тебя Василь как-то выделял. Может, он и сам работает под прикрытием? Если так, то ему напрягаться не надо – он сам учит будущих сотрудников!
Сигареты летели одна за другой. Не собирался я работать на государство. Но предложение очень заманчивое…
Я, конечно, не был лучшим специалистом в своей области, но зато упорно и много учился, несмотря на образ разгильдяя. Может, из-за упорства? Или из-за коммуникативных качеств?
Ладно, практику отработаем, а там посмотрим.
С этими мыслями включил телевизор, поставил сериал и до ночи ни о чём не думал.
А я смотрел на его искрящиеся волосы как зачарованный, и каждое слово эхом отпечатывалось у меня в голове.
- Правило первое – добросовестно выполнять свою работу. Мы трудимся на благо Родины.
Правило второе – никаких… устройств, влияющих на ход работы техники. Особенно это касается… личных предметов.
Правило третье – никаких контактов с подопытными. Они разные, но все могут представлять опасность. Даже старики. Даже дети.
Правило четвёртое – не стоит проникать в запертые помещения. У вас доступ 11 Е. Вы назначаетесь ассистентом лаборанта. Он выполняет задание. Вы выполняете его приказы.
Правило пятое – никаких отношений с сотрудниками. Только рабочие контакты.
И шестое, последнее – не испытывайте на себе установки. Никогда. Ни при каких условиях. Это опасно не только для вас, но и для… всего.
Я понятно объяснил?
И тут в голове что-то лопнуло. Как будто стеклянный шар с ёлочной игрушки. Голова заболела, а из лёгких с шумом вышел воздух. Я что, не дышал всё это время?
А старик хорош. Такой пафос напустил, я даже проникся.
- Да, вполне – в голове всё ещё гулял ветер, и голос прозвучал хрипло.
- Отлично – Семён Семёныч встал и протянул мне руку - жду вас завтра в восемь ноль-ноль на проходной. И помните о правилах.
Я неловко попрощался и вышел.
На улице стало прохладно. Казалось бы, ещё полчаса назад светило солнце и не было ни облачка, да что там, вон как солнце играло в волосах старика пять минут назад, а теперь поди ж ты, пасмурно. Не сильно конечно, не до дождя, но солнца как не бывало.
Впрочем, что взять с нашего климата. Ладно хоть не снег.
Подняв воротник куртки, я закурил. Нужно было обдумать его слова, и было принято решение прогуляться пешком – благо недалеко.
Ну, насчёт ответственности – да, тут всё понятно. Видимо, оборудование тут всё-таки есть, и недешёвое. Что ж, справедливо.
Никаких личных предметов. Он кинул взгляд на мой мобильник, лежащий на столе, это точно. Окей. Ещё балл в копилку дорогостоящего оборудования.
Контакты с подопытными? Чем же они там занимаются? Пытаются вылечить рак, или СПИД? Теперь понятно – аппараты МРТ могут сбоить из-за телефонов.
А вот с закрытыми помещениями интереснее. Не то что бы я собирался, не до них, но интересно. Доступ 11 Е? А высший что, 1А? То, что используется кириллица, я не сомневался, буква «е» была с таким ударением, что звучала как «ийэ». Ну ладно, спишем на высокоточное оборудование, архивы, и прочую не то чтобы сильно секретную хрень, доступ к которой ограничен просто по инерции.
А вот с лаборантом мне не очень понравилось. Ассистент лаборанта – глупо же, ну! Тут два варианта – либо там такой же, как и я, молодой парень на практике, либо сразу после учёбы, и он так же просиживает штаны, либо немолодой дядька, который дотягивает до пенсии неплохую зарплату. И в том, и в том случае можно договориться – в первом случае сыграем на возрасте, во втором – на том, что он прекрасно обходился без меня все эти годы.
Ну, насчёт отношений я не парюсь. Сомневаюсь, что тут работают симпатичные молодые девочки, теми же лаборантками. А на друзей эти динозавры мне не тянут, определённо.
А испытывать на себе даже откалиброванный аппарат я и не собирался. Не серийный образец? До свидания.
А вообще, есть что-то в этом здании. Музейная атмосфера. И дед не от мира сего, ладно хоть адекватный. Ладно, будет что детям потом рассказать.
С этими мыслями я дошёл до дома, где, параллельно с обедом, начал искать информацию об этой хитрой конторе.
Спустя полчаса у меня появились вопросы.
Во-первых, в интернете не было даже упоминания о НИИ у нас в городе. Ну ладно, небольшой город – много чести, хотя обычно это знатный ориентир. Но на картах там вообще торговый центр стоит!
Так, стоп, а как название у этого НИИ?
Всё смешалось в голове.
Так, Макс, давай думать. На картах здания нет. Никто о нём ничего не знает. Странные правила, странные люди. Что это может значить?
Правильно.
Тебя пригласили работать в секретную организацию. Недаром тебя Василь как-то выделял. Может, он и сам работает под прикрытием? Если так, то ему напрягаться не надо – он сам учит будущих сотрудников!
Сигареты летели одна за другой. Не собирался я работать на государство. Но предложение очень заманчивое…
Я, конечно, не был лучшим специалистом в своей области, но зато упорно и много учился, несмотря на образ разгильдяя. Может, из-за упорства? Или из-за коммуникативных качеств?
Ладно, практику отработаем, а там посмотрим.
С этими мыслями включил телевизор, поставил сериал и до ночи ни о чём не думал.
- Не торопитесь так, Максим Олегович. Я ещё не объяснил условий и правил – теперь дед был как будто озадачен, если не загнан в тупик, однако, через несколько секунд, видимо, принял решение, и перевёл взгляд на меня – слушайте внимательно, Максим Олегович, и запоминайте.
А я смотрел на его искрящиеся волосы как зачарованный, и каждое слово эхом отпечатывалось у меня в голове.
- Правило первое – добросовестно выполнять свою работу. Мы трудимся на благо Родины.
Правило второе – никаких… устройств, влияющих на ход работы техники. Особенно это касается… личных предметов.
Правило третье – никаких контактов с подопытными. Они разные, но все могут представлять опасность. Даже старики. Даже дети.
Правило четвёртое – не стоит проникать в запертые помещения. У вас доступ 11 Е. Вы назначаетесь ассистентом лаборанта. Он выполняет задание. Вы выполняете его приказы.
Правило пятое – никаких отношений с сотрудниками. Только рабочие контакты.
И шестое, последнее – не испытывайте на себе установки. Никогда. Ни при каких условиях. Это опасно не только для вас, но и для… всего.
Я понятно объяснил?
И тут в голове что-то лопнуло. Как будто стеклянный шар с ёлочной игрушки. Голова заболела, а из лёгких с шумом вышел воздух. Я что, не дышал всё это время?
А старик хорош. Такой пафос напустил, я даже проникся.
- Да, вполне – в голове всё ещё гулял ветер, и голос прозвучал хрипло.
- Отлично – Семён Семёныч встал и протянул мне руку - жду вас завтра в восемь ноль-ноль на проходной. И помните о правилах.
Я неловко попрощался и вышел.
На улице стало прохладно. Казалось бы, ещё полчаса назад светило солнце и не было ни облачка, да что там, вон как солнце играло в волосах старика пять минут назад, а теперь поди ж ты, пасмурно. Не сильно конечно, не до дождя, но солнца как не бывало.
Впрочем, что взять с нашего климата. Ладно хоть не снег.
Подняв воротник куртки, я закурил. Нужно было обдумать его слова, и было принято решение прогуляться пешком – благо недалеко.
Ну, насчёт ответственности – да, тут всё понятно. Видимо, оборудование тут всё-таки есть, и недешёвое. Что ж, справедливо.
Никаких личных предметов. Он кинул взгляд на мой мобильник, лежащий на столе, это точно. Окей. Ещё балл в копилку дорогостоящего оборудования.
Контакты с подопытными? Чем же они там занимаются? Пытаются вылечить рак, или СПИД? Теперь понятно – аппараты МРТ могут сбоить из-за телефонов.
А вот с закрытыми помещениями интереснее. Не то что бы я собирался, не до них, но интересно. Доступ 11 Е? А высший что, 1А? То, что используется кириллица, я не сомневался, буква «е» была с таким ударением, что звучала как «ийэ». Ну ладно, спишем на высокоточное оборудование, архивы, и прочую не то чтобы сильно секретную хрень, доступ к которой ограничен просто по инерции.
А вот с лаборантом мне не очень понравилось. Ассистент лаборанта – глупо же, ну! Тут два варианта – либо там такой же, как и я, молодой парень на практике, либо сразу после учёбы, и он так же просиживает штаны, либо немолодой дядька, который дотягивает до пенсии неплохую зарплату. И в том, и в том случае можно договориться – в первом случае сыграем на возрасте, во втором – на том, что он прекрасно обходился без меня все эти годы.
Ну, насчёт отношений я не парюсь. Сомневаюсь, что тут работают симпатичные молодые девочки, теми же лаборантками. А на друзей эти динозавры мне не тянут, определённо.
А испытывать на себе даже откалиброванный аппарат я и не собирался. Не серийный образец? До свидания.
А вообще, есть что-то в этом здании. Музейная атмосфера. И дед не от мира сего, ладно хоть адекватный. Ладно, будет что детям потом рассказать.
С этими мыслями я дошёл до дома, где, параллельно с обедом, начал искать информацию об этой хитрой конторе.
Спустя полчаса у меня появились вопросы.
Во-первых, в интернете не было даже упоминания о НИИ у нас в городе. Ну ладно, небольшой город – много чести, хотя обычно это знатный ориентир. Но на картах там вообще торговый центр стоит!
Так, стоп, а как название у этого НИИ?
Всё смешалось в голове.
Так, Макс, давай думать. На картах здания нет. Никто о нём ничего не знает. Странные правила, странные люди. Что это может значить?
Правильно.
Тебя пригласили работать в секретную организацию. Недаром тебя Василь как-то выделял. Может, он и сам работает под прикрытием? Если так, то ему напрягаться не надо – он сам учит будущих сотрудников!
Сигареты летели одна за другой. Не собирался я работать на государство. Но предложение очень заманчивое…
Я, конечно, не был лучшим специалистом в своей области, но зато упорно и много учился, несмотря на образ разгильдяя. Может, из-за упорства? Или из-за коммуникативных качеств?
Ладно, практику отработаем, а там посмотрим.
С этими мыслями включил телевизор, поставил сериал и до ночи ни о чём не думал.
А я смотрел на его искрящиеся волосы как зачарованный, и каждое слово эхом отпечатывалось у меня в голове.
- Правило первое – добросовестно выполнять свою работу. Мы трудимся на благо Родины.
Правило второе – никаких… устройств, влияющих на ход работы техники. Особенно это касается… личных предметов.
Правило третье – никаких контактов с подопытными. Они разные, но все могут представлять опасность. Даже старики. Даже дети.
Правило четвёртое – не стоит проникать в запертые помещения. У вас доступ 11 Е. Вы назначаетесь ассистентом лаборанта. Он выполняет задание. Вы выполняете его приказы.
Правило пятое – никаких отношений с сотрудниками. Только рабочие контакты.
И шестое, последнее – не испытывайте на себе установки. Никогда. Ни при каких условиях. Это опасно не только для вас, но и для… всего.
Я понятно объяснил?
И тут в голове что-то лопнуло. Как будто стеклянный шар с ёлочной игрушки. Голова заболела, а из лёгких с шумом вышел воздух. Я что, не дышал всё это время?
А старик хорош. Такой пафос напустил, я даже проникся.
- Да, вполне – в голове всё ещё гулял ветер, и голос прозвучал хрипло.
- Отлично – Семён Семёныч встал и протянул мне руку - жду вас завтра в восемь ноль-ноль на проходной. И помните о правилах.
Я неловко попрощался и вышел.
На улице стало прохладно. Казалось бы, ещё полчаса назад светило солнце и не было ни облачка, да что там, вон как солнце играло в волосах старика пять минут назад, а теперь поди ж ты, пасмурно. Не сильно конечно, не до дождя, но солнца как не бывало.
Впрочем, что взять с нашего климата. Ладно хоть не снег.
Подняв воротник куртки, я закурил. Нужно было обдумать его слова, и было принято решение прогуляться пешком – благо недалеко.
Ну, насчёт ответственности – да, тут всё понятно. Видимо, оборудование тут всё-таки есть, и недешёвое. Что ж, справедливо.
Никаких личных предметов. Он кинул взгляд на мой мобильник, лежащий на столе, это точно. Окей. Ещё балл в копилку дорогостоящего оборудования.
Контакты с подопытными? Чем же они там занимаются? Пытаются вылечить рак, или СПИД? Теперь понятно – аппараты МРТ могут сбоить из-за телефонов.
А вот с закрытыми помещениями интереснее. Не то что бы я собирался, не до них, но интересно. Доступ 11 Е? А высший что, 1А? То, что используется кириллица, я не сомневался, буква «е» была с таким ударением, что звучала как «ийэ». Ну ладно, спишем на высокоточное оборудование, архивы, и прочую не то чтобы сильно секретную хрень, доступ к которой ограничен просто по инерции.
А вот с лаборантом мне не очень понравилось. Ассистент лаборанта – глупо же, ну! Тут два варианта – либо там такой же, как и я, молодой парень на практике, либо сразу после учёбы, и он так же просиживает штаны, либо немолодой дядька, который дотягивает до пенсии неплохую зарплату. И в том, и в том случае можно договориться – в первом случае сыграем на возрасте, во втором – на том, что он прекрасно обходился без меня все эти годы.
Ну, насчёт отношений я не парюсь. Сомневаюсь, что тут работают симпатичные молодые девочки, теми же лаборантками. А на друзей эти динозавры мне не тянут, определённо.
А испытывать на себе даже откалиброванный аппарат я и не собирался. Не серийный образец? До свидания.
А вообще, есть что-то в этом здании. Музейная атмосфера. И дед не от мира сего, ладно хоть адекватный. Ладно, будет что детям потом рассказать.
С этими мыслями я дошёл до дома, где, параллельно с обедом, начал искать информацию об этой хитрой конторе.
Спустя полчаса у меня появились вопросы.
Во-первых, в интернете не было даже упоминания о НИИ у нас в городе. Ну ладно, небольшой город – много чести, хотя обычно это знатный ориентир. Но на картах там вообще торговый центр стоит!
Так, стоп, а как название у этого НИИ?
Всё смешалось в голове.
Так, Макс, давай думать. На картах здания нет. Никто о нём ничего не знает. Странные правила, странные люди. Что это может значить?
Правильно.
Тебя пригласили работать в секретную организацию. Недаром тебя Василь как-то выделял. Может, он и сам работает под прикрытием? Если так, то ему напрягаться не надо – он сам учит будущих сотрудников!
Сигареты летели одна за другой. Не собирался я работать на государство. Но предложение очень заманчивое…
Я, конечно, не был лучшим специалистом в своей области, но зато упорно и много учился, несмотря на образ разгильдяя. Может, из-за упорства? Или из-за коммуникативных качеств?
Ладно, практику отработаем, а там посмотрим.
С этими мыслями включил телевизор, поставил сериал и до ночи ни о чём не думал.
Глава 2.
Мы с утром выдались хмурыми. Я – потому что всю ночь в голову лезла всякая чушь – то Семён Семёныч без глаз, с молниями вместо волос, разговаривающий на странном, свистяще-шипящем языке, то здание это, окутанное туманом, словно смотрело на меня, со странным интересом, то Василь, хитро улыбающийся мне из-за спины той бабки… Хреновый сон. И голова ныла. Из-за атмосферного давления, наверное.
Утро было хмурым благодаря тяжёлому, свинцовому небу, низко висящим над городом. Облака были больше похожи на старое, рваное ватное одеяло. Холодно. Сыро. И мерзкий дождь накрапывал.
Хуже начала первого рабочего дня не придумаешь.
Ладно. Душ, кофе, сигарета. Стандартные мероприятия одинокого молодого человека двадцати с небольшим лет. Пощупав реденькую бородку, решил не бриться – солиднее выглядеть буду. Телефон оставил дома. Захватив сумку для учёбы, я выпал из подъезда в туман. Не то чтобы сильный и густой, скорее просто испарения.
На проходной Семён Семёныча не было – как, впрочем, и других сотрудников. Плавали, знаем. У опытных сотрудников (на любой работе) есть привычка приходить за час до работы. А то и за два. И Семён Семёныча я даже начал немного уважать – не ждёт, как собачка, не цепляется за свежую кровь, знает себе и организации цену.
И пока я лениво созерцал причудливый узор трещин на потолке и пытался хоть примерно представить, чем тут буду заниматься (и, если честно, активизировать хоть какие-то знания, полученные в универе), из-за угла выплыло новое действующее лицо.
Тамара Ивановна. Нет, бейджика на ней не было. Были на ней старомодные брюки, кофта и шаль. Но это был такой тип женщин от сорока и выше – огромные, доброжелательные и не очень тётки, работающие в основном бухгалтерами, ну или на худой конец в паспортном столе. Увидев меня, женщина расплылась в довольно глупой улыбке и поправила тёмные, вьющиеся волосы до плеч, явно крашеные.
- Здравствуйте! – молодцевато сказал я. Как правило, такие тётки – источник всей информации о сотрудниках, а значит, нужно показать «хорошего мальчика».
- Привет – тётка явно была рада увидеть новое лицо в этой конторе. Усевшись за стол, она достала из ящика древний журнал, и раскрыв, облокотилась на него – ты к кому?
- К Семён Семёновичу – с готовностью ответил послушный мальчик Максимка.
- А зачем?
- А он меня на работу принимает. Практику проходить. От института.
Взгляд вахтёрши вдруг посерьёзнел. Нет, улыбка не пропала, но что-то в нём изменилось. То ли морщинка какая разгладилась, то ли наклон головы, но теперь она смотрела на меня скорее оценивающе. Вздохнув, она взяла ручку и абсолютно скучным голосом спросила мои данные. Услышав дату рождения, она хмыкнула и попросила расписаться. Хмыкает она. Я молодой, но сильно борзый. Ещё командовать тобой буду.
Когда я уже был готов выйти покурить, тётка вдруг представилась:
- Тётя Вера.
- Максим – улыбнулся я.
- Зачем тебе это?
И, я не понял, что это было. То ли следствие отвратительной ночи, то ли тон тёти Веры, то ли некоторое напряжение, не отпускавшее меня со вчерашнего дня – но меня передёрнуло и бросило в холодный пот.
Спокойно, Макс, ты слишком нервничаешь.
- Ну, как, практика же… - начал я, сбившись с того настроя, который был при встрече с вахтёршей.
- Нет, ты не понял. Зачем тебе всё это? – она сделала широкий полукруг руками, как при утренней зарядке.
Что она имеет в виду? Работу здесь? Или работу на них? Это проверка?
- Я собираюсь быть учёным, тёть Вера. В науке большое будущее.
Спасибо, стандартные ответы на рандомные вопросы! Ты не первая «тётя», которая меня расспрашивает без какого-либо намёка на здравый смысл.
Неловкую, и, на мой взгляд, ситуацию, прервал Семён Семёныч, опоздавший на встречу ровно на пятнадцать минут. С широкой улыбкой он поприветствовал меня, неожиданно крепко пожав руку, и вторично познакомил нас с тётей Верой. Его было не узнать. Словно двадцатилетний пацан он кипел движением и жаждой деятельности.
- Пройдёмте, Максим Олегович, я вас со всеми познакомлю, всё вам тут покажу, рабочее место, столовую, комнату отдыха...
Я словно выдохнул и отметил про себя, что комната отдыха – это замечательно. Да что со мной вообще такое, второй день уже? После сессии не отдохнул?
Мы понялись на третий этаж и шли по бесконечным коридорам.
- А давайте-ка я вас немного проверю – хитро улыбнулся Семёныч. От древнего старика, который принимал меня вчера, не осталось и следа. Я едва за ним поспевал. Впрочем, всю жизнь на стуле сидеть – это не ящики тягать, можно сохранить здоровье – что такое время?
- Форма протекания физических и психических процессов… – начал я, с трудом припоминая лекции.
- Очень хорошо – хлопнул в ладоши профессор – именно так! Физических и психических! Но я бы ещё добавил от себя – физиологических. Эксперимент с котом Шредингера, вы, конечно, знаете. Так вот с котом происходят ли физиологические процессы, как вы думаете?
- Конечно.
- Уверены? А я бы поставил сто к одному, что нет! Кот – или кошка, как вам угодно – как бы законсервирован во времени, и физиологических процессов в нём не проистекает. О нём осталась только информация. Смотрите – представим время как шланг. Мы внутри него. Соответственно, двигаться можем только вперёд или назад, верно?
- А ещё стоять на месте.
- Абсолютно верно. В таком случае что с нами будет происходить?
- Хм… Будем двигаться назад?
- Почему?
- Время же идёт внутри шланга.
- Молодой человек! Время – и есть шланг. Ничего в нём не течёт. И если мы остановимся, то сможем осмотреться, где мы на данном этапе, только и всего. А если сможем разрезать шланг?
- Будем вне времени?
- Уже лучше. А если нарежем шланг на много маленьких кусочков?
- Сможем путешествовать в определённые участки времени, просто приставляя нужные куски шланга к тому краю, где мы.
Никаких выводов особо я не делал, просто провёл параллель с реальным шлангом.
Но Семёныча ответ удовлетворил.
- А если закольцуем время?
- Будет повторяться. Но мы этого не заметим, потому что для нас оно всегда будет идти прямо.
- Что ж, видно, не зря вас к нам направили. Идёмте же.
Во-первых, я шёл. А во-вторых, это каждый школьник знает. А коридоры тем временем не кончались. Большинство дверей было опечатанными, часть закрыта на тяжёлые, навесные замки амбарного типа. Какое же огромное здание! Или он меня кругами водит? И никого вокруг. Здание как вымерло.
- Тогда скажите, Максим Олегович – что такое материя?
- В смысле пространства-времени или как философское понятие?
- Как вы на это смотрите.
- Я считаю, что материя – это информация, которая предоставлена в виде квантов.
- То есть, система саморегулируемая, или мы внутри квантового компьютера?
- И то, и другое. Мы внутри саморегулируемого квантового компьютера. Кто его запустил? Откуда появилась Вселенная? Ответов на эти вопросы я жду. И именно за ними пошёл в науку.
- Интересная теория. Что ж, у нас ещё будет время поговорить – с этими словами он толкнул дверь с табличкой «УЗТИИТБ-86Д. Опасно! Без защиты не входить!».
Мы с утром выдались хмурыми. Я – потому что всю ночь в голову лезла всякая чушь – то Семён Семёныч без глаз, с молниями вместо волос, разговаривающий на странном, свистяще-шипящем языке, то здание это, окутанное туманом, словно смотрело на меня, со странным интересом, то Василь, хитро улыбающийся мне из-за спины той бабки… Хреновый сон. И голова ныла. Из-за атмосферного давления, наверное.
Утро было хмурым благодаря тяжёлому, свинцовому небу, низко висящим над городом. Облака были больше похожи на старое, рваное ватное одеяло. Холодно. Сыро. И мерзкий дождь накрапывал.
Хуже начала первого рабочего дня не придумаешь.
Ладно. Душ, кофе, сигарета. Стандартные мероприятия одинокого молодого человека двадцати с небольшим лет. Пощупав реденькую бородку, решил не бриться – солиднее выглядеть буду. Телефон оставил дома. Захватив сумку для учёбы, я выпал из подъезда в туман. Не то чтобы сильный и густой, скорее просто испарения.
На проходной Семён Семёныча не было – как, впрочем, и других сотрудников. Плавали, знаем. У опытных сотрудников (на любой работе) есть привычка приходить за час до работы. А то и за два. И Семён Семёныча я даже начал немного уважать – не ждёт, как собачка, не цепляется за свежую кровь, знает себе и организации цену.
И пока я лениво созерцал причудливый узор трещин на потолке и пытался хоть примерно представить, чем тут буду заниматься (и, если честно, активизировать хоть какие-то знания, полученные в универе), из-за угла выплыло новое действующее лицо.
Тамара Ивановна. Нет, бейджика на ней не было. Были на ней старомодные брюки, кофта и шаль. Но это был такой тип женщин от сорока и выше – огромные, доброжелательные и не очень тётки, работающие в основном бухгалтерами, ну или на худой конец в паспортном столе. Увидев меня, женщина расплылась в довольно глупой улыбке и поправила тёмные, вьющиеся волосы до плеч, явно крашеные.
- Здравствуйте! – молодцевато сказал я. Как правило, такие тётки – источник всей информации о сотрудниках, а значит, нужно показать «хорошего мальчика».
- Привет – тётка явно была рада увидеть новое лицо в этой конторе. Усевшись за стол, она достала из ящика древний журнал, и раскрыв, облокотилась на него – ты к кому?
- К Семён Семёновичу – с готовностью ответил послушный мальчик Максимка.
- А зачем?
- А он меня на работу принимает. Практику проходить. От института.
Взгляд вахтёрши вдруг посерьёзнел. Нет, улыбка не пропала, но что-то в нём изменилось. То ли морщинка какая разгладилась, то ли наклон головы, но теперь она смотрела на меня скорее оценивающе. Вздохнув, она взяла ручку и абсолютно скучным голосом спросила мои данные. Услышав дату рождения, она хмыкнула и попросила расписаться. Хмыкает она. Я молодой, но сильно борзый. Ещё командовать тобой буду.
Когда я уже был готов выйти покурить, тётка вдруг представилась:
- Тётя Вера.
- Максим – улыбнулся я.
- Зачем тебе это?
И, я не понял, что это было. То ли следствие отвратительной ночи, то ли тон тёти Веры, то ли некоторое напряжение, не отпускавшее меня со вчерашнего дня – но меня передёрнуло и бросило в холодный пот.
Спокойно, Макс, ты слишком нервничаешь.
- Ну, как, практика же… - начал я, сбившись с того настроя, который был при встрече с вахтёршей.
- Нет, ты не понял. Зачем тебе всё это? – она сделала широкий полукруг руками, как при утренней зарядке.
Что она имеет в виду? Работу здесь? Или работу на них? Это проверка?
- Я собираюсь быть учёным, тёть Вера. В науке большое будущее.
Спасибо, стандартные ответы на рандомные вопросы! Ты не первая «тётя», которая меня расспрашивает без какого-либо намёка на здравый смысл.
Неловкую, и, на мой взгляд, ситуацию, прервал Семён Семёныч, опоздавший на встречу ровно на пятнадцать минут. С широкой улыбкой он поприветствовал меня, неожиданно крепко пожав руку, и вторично познакомил нас с тётей Верой. Его было не узнать. Словно двадцатилетний пацан он кипел движением и жаждой деятельности.
- Пройдёмте, Максим Олегович, я вас со всеми познакомлю, всё вам тут покажу, рабочее место, столовую, комнату отдыха...
Я словно выдохнул и отметил про себя, что комната отдыха – это замечательно. Да что со мной вообще такое, второй день уже? После сессии не отдохнул?
Мы понялись на третий этаж и шли по бесконечным коридорам.
- А давайте-ка я вас немного проверю – хитро улыбнулся Семёныч. От древнего старика, который принимал меня вчера, не осталось и следа. Я едва за ним поспевал. Впрочем, всю жизнь на стуле сидеть – это не ящики тягать, можно сохранить здоровье – что такое время?
- Форма протекания физических и психических процессов… – начал я, с трудом припоминая лекции.
- Очень хорошо – хлопнул в ладоши профессор – именно так! Физических и психических! Но я бы ещё добавил от себя – физиологических. Эксперимент с котом Шредингера, вы, конечно, знаете. Так вот с котом происходят ли физиологические процессы, как вы думаете?
- Конечно.
- Уверены? А я бы поставил сто к одному, что нет! Кот – или кошка, как вам угодно – как бы законсервирован во времени, и физиологических процессов в нём не проистекает. О нём осталась только информация. Смотрите – представим время как шланг. Мы внутри него. Соответственно, двигаться можем только вперёд или назад, верно?
- А ещё стоять на месте.
- Абсолютно верно. В таком случае что с нами будет происходить?
- Хм… Будем двигаться назад?
- Почему?
- Время же идёт внутри шланга.
- Молодой человек! Время – и есть шланг. Ничего в нём не течёт. И если мы остановимся, то сможем осмотреться, где мы на данном этапе, только и всего. А если сможем разрезать шланг?
- Будем вне времени?
- Уже лучше. А если нарежем шланг на много маленьких кусочков?
- Сможем путешествовать в определённые участки времени, просто приставляя нужные куски шланга к тому краю, где мы.
Никаких выводов особо я не делал, просто провёл параллель с реальным шлангом.
Но Семёныча ответ удовлетворил.
- А если закольцуем время?
- Будет повторяться. Но мы этого не заметим, потому что для нас оно всегда будет идти прямо.
- Что ж, видно, не зря вас к нам направили. Идёмте же.
Во-первых, я шёл. А во-вторых, это каждый школьник знает. А коридоры тем временем не кончались. Большинство дверей было опечатанными, часть закрыта на тяжёлые, навесные замки амбарного типа. Какое же огромное здание! Или он меня кругами водит? И никого вокруг. Здание как вымерло.
- Тогда скажите, Максим Олегович – что такое материя?
- В смысле пространства-времени или как философское понятие?
- Как вы на это смотрите.
- Я считаю, что материя – это информация, которая предоставлена в виде квантов.
- То есть, система саморегулируемая, или мы внутри квантового компьютера?
- И то, и другое. Мы внутри саморегулируемого квантового компьютера. Кто его запустил? Откуда появилась Вселенная? Ответов на эти вопросы я жду. И именно за ними пошёл в науку.
- Интересная теория. Что ж, у нас ещё будет время поговорить – с этими словами он толкнул дверь с табличкой «УЗТИИТБ-86Д. Опасно! Без защиты не входить!».
Глава 2.
Мы с утром выдались хмурыми. Я – потому что всю ночь в голову лезла всякая чушь – то Семён Семёныч без глаз, с молниями вместо волос, разговаривающий на странном, свистяще-шипящем языке, то здание это, окутанное туманом, словно смотрело на меня, со странным интересом, то Василь, хитро улыбающийся мне из-за спины той бабки… Хреновый сон. И голова ныла. Из-за атмосферного давления, наверное.
Утро было хмурым благодаря тяжёлому, свинцовому небу, низко висящим над городом. Облака были больше похожи на старое, рваное ватное одеяло. Холодно. Сыро. И мерзкий дождь накрапывал.
Хуже начала первого рабочего дня не придумаешь.
Ладно. Душ, кофе, сигарета. Стандартные мероприятия одинокого молодого человека двадцати с небольшим лет. Пощупав реденькую бородку, решил не бриться – солиднее выглядеть буду. Телефон оставил дома. Захватив сумку для учёбы, я выпал из подъезда в туман. Не то чтобы сильный и густой, скорее просто испарения.
На проходной Семён Семёныча не было – как, впрочем, и других сотрудников. Плавали, знаем. У опытных сотрудников (на любой работе) есть привычка приходить за час до работы. А то и за два. И Семён Семёныча я даже начал немного уважать – не ждёт, как собачка, не цепляется за свежую кровь, знает себе и организации цену.
И пока я лениво созерцал причудливый узор трещин на потолке и пытался хоть примерно представить, чем тут буду заниматься (и, если честно, активизировать хоть какие-то знания, полученные в универе), из-за угла выплыло новое действующее лицо.
Тамара Ивановна. Нет, бейджика на ней не было. Были на ней старомодные брюки, кофта и шаль. Но это был такой тип женщин от сорока и выше – огромные, доброжелательные и не очень тётки, работающие в основном бухгалтерами, ну или на худой конец в паспортном столе. Увидев меня, женщина расплылась в довольно глупой улыбке и поправила тёмные, вьющиеся волосы до плеч, явно крашеные.
- Здравствуйте! – молодцевато сказал я. Как правило, такие тётки – источник всей информации о сотрудниках, а значит, нужно показать «хорошего мальчика».
- Привет – тётка явно была рада увидеть новое лицо в этой конторе. Усевшись за стол, она достала из ящика древний журнал, и раскрыв, облокотилась на него – ты к кому?
- К Семён Семёновичу – с готовностью ответил послушный мальчик Максимка.
- А зачем?
- А он меня на работу принимает. Практику проходить. От института.
Взгляд вахтёрши вдруг посерьёзнел. Нет, улыбка не пропала, но что-то в нём изменилось. То ли морщинка какая разгладилась, то ли наклон головы, но теперь она смотрела на меня скорее оценивающе. Вздохнув, она взяла ручку и абсолютно скучным голосом спросила мои данные. Услышав дату рождения, она хмыкнула и попросила расписаться. Хмыкает она. Я молодой, но сильно борзый. Ещё командовать тобой буду.
Когда я уже был готов выйти покурить, тётка вдруг представилась:
- Тётя Вера.
- Максим – улыбнулся я.
- Зачем тебе это?
И, я не понял, что это было. То ли следствие отвратительной ночи, то ли тон тёти Веры, то ли некоторое напряжение, не отпускавшее меня со вчерашнего дня – но меня передёрнуло и бросило в холодный пот.
Спокойно, Макс, ты слишком нервничаешь.
- Ну, как, практика же… - начал я, сбившись с того настроя, который был при встрече с вахтёршей.
- Нет, ты не понял. Зачем тебе всё это? – она сделала широкий полукруг руками, как при утренней зарядке.
Что она имеет в виду? Работу здесь? Или работу на них? Это проверка?
- Я собираюсь быть учёным, тёть Вера. В науке большое будущее.
Спасибо, стандартные ответы на рандомные вопросы! Ты не первая «тётя», которая меня расспрашивает без какого-либо намёка на здравый смысл.
Неловкую, и, на мой взгляд, ситуацию, прервал Семён Семёныч, опоздавший на встречу ровно на пятнадцать минут. С широкой улыбкой он поприветствовал меня, неожиданно крепко пожав руку, и вторично познакомил нас с тётей Верой. Его было не узнать. Словно двадцатилетний пацан он кипел движением и жаждой деятельности.
- Пройдёмте, Максим Олегович, я вас со всеми познакомлю, всё вам тут покажу, рабочее место, столовую, комнату отдыха...
Я словно выдохнул и отметил про себя, что комната отдыха – это замечательно. Да что со мной вообще такое, второй день уже? После сессии не отдохнул?
Мы понялись на третий этаж и шли по бесконечным коридорам.
- А давайте-ка я вас немного проверю – хитро улыбнулся Семёныч. От древнего старика, который принимал меня вчера, не осталось и следа. Я едва за ним поспевал. Впрочем, всю жизнь на стуле сидеть – это не ящики тягать, можно сохранить здоровье – что такое время?
- Форма протекания физических и психических процессов… – начал я, с трудом припоминая лекции.
- Очень хорошо – хлопнул в ладоши профессор – именно так! Физических и психических! Но я бы ещё добавил от себя – физиологических. Эксперимент с котом Шредингера, вы, конечно, знаете. Так вот с котом происходят ли физиологические процессы, как вы думаете?
- Конечно.
- Уверены? А я бы поставил сто к одному, что нет! Кот – или кошка, как вам угодно – как бы законсервирован во времени, и физиологических процессов в нём не проистекает. О нём осталась только информация. Смотрите – представим время как шланг. Мы внутри него. Соответственно, двигаться можем только вперёд или назад, верно?
- А ещё стоять на месте.
- Абсолютно верно. В таком случае что с нами будет происходить?
- Хм… Будем двигаться назад?
- Почему?
- Время же идёт внутри шланга.
- Молодой человек! Время – и есть шланг. Ничего в нём не течёт. И если мы остановимся, то сможем осмотреться, где мы на данном этапе, только и всего. А если сможем разрезать шланг?
- Будем вне времени?
- Уже лучше. А если нарежем шланг на много маленьких кусочков?
- Сможем путешествовать в определённые участки времени, просто приставляя нужные куски шланга к тому краю, где мы.
Никаких выводов особо я не делал, просто провёл параллель с реальным шлангом.
Но Семёныча ответ удовлетворил.
- А если закольцуем время?
- Будет повторяться. Но мы этого не заметим, потому что для нас оно всегда будет идти прямо.
- Что ж, видно, не зря вас к нам направили. Идёмте же.
Во-первых, я шёл. А во-вторых, это каждый школьник знает. А коридоры тем временем не кончались. Большинство дверей было опечатанными, часть закрыта на тяжёлые, навесные замки амбарного типа. Какое же огромное здание! Или он меня кругами водит? И никого вокруг. Здание как вымерло.
- Тогда скажите, Максим Олегович – что такое материя?
- В смысле пространства-времени или как философское понятие?
- Как вы на это смотрите.
- Я считаю, что материя – это информация, которая предоставлена в виде квантов.
- То есть, система саморегулируемая, или мы внутри квантового компьютера?
- И то, и другое. Мы внутри саморегулируемого квантового компьютера. Кто его запустил? Откуда появилась Вселенная? Ответов на эти вопросы я жду. И именно за ними пошёл в науку.
- Интересная теория. Что ж, у нас ещё будет время поговорить – с этими словами он толкнул дверь с табличкой «УЗТИИТБ-86Д. Опасно! Без защиты не входить!».
Мы с утром выдались хмурыми. Я – потому что всю ночь в голову лезла всякая чушь – то Семён Семёныч без глаз, с молниями вместо волос, разговаривающий на странном, свистяще-шипящем языке, то здание это, окутанное туманом, словно смотрело на меня, со странным интересом, то Василь, хитро улыбающийся мне из-за спины той бабки… Хреновый сон. И голова ныла. Из-за атмосферного давления, наверное.
Утро было хмурым благодаря тяжёлому, свинцовому небу, низко висящим над городом. Облака были больше похожи на старое, рваное ватное одеяло. Холодно. Сыро. И мерзкий дождь накрапывал.
Хуже начала первого рабочего дня не придумаешь.
Ладно. Душ, кофе, сигарета. Стандартные мероприятия одинокого молодого человека двадцати с небольшим лет. Пощупав реденькую бородку, решил не бриться – солиднее выглядеть буду. Телефон оставил дома. Захватив сумку для учёбы, я выпал из подъезда в туман. Не то чтобы сильный и густой, скорее просто испарения.
На проходной Семён Семёныча не было – как, впрочем, и других сотрудников. Плавали, знаем. У опытных сотрудников (на любой работе) есть привычка приходить за час до работы. А то и за два. И Семён Семёныча я даже начал немного уважать – не ждёт, как собачка, не цепляется за свежую кровь, знает себе и организации цену.
И пока я лениво созерцал причудливый узор трещин на потолке и пытался хоть примерно представить, чем тут буду заниматься (и, если честно, активизировать хоть какие-то знания, полученные в универе), из-за угла выплыло новое действующее лицо.
Тамара Ивановна. Нет, бейджика на ней не было. Были на ней старомодные брюки, кофта и шаль. Но это был такой тип женщин от сорока и выше – огромные, доброжелательные и не очень тётки, работающие в основном бухгалтерами, ну или на худой конец в паспортном столе. Увидев меня, женщина расплылась в довольно глупой улыбке и поправила тёмные, вьющиеся волосы до плеч, явно крашеные.
- Здравствуйте! – молодцевато сказал я. Как правило, такие тётки – источник всей информации о сотрудниках, а значит, нужно показать «хорошего мальчика».
- Привет – тётка явно была рада увидеть новое лицо в этой конторе. Усевшись за стол, она достала из ящика древний журнал, и раскрыв, облокотилась на него – ты к кому?
- К Семён Семёновичу – с готовностью ответил послушный мальчик Максимка.
- А зачем?
- А он меня на работу принимает. Практику проходить. От института.
Взгляд вахтёрши вдруг посерьёзнел. Нет, улыбка не пропала, но что-то в нём изменилось. То ли морщинка какая разгладилась, то ли наклон головы, но теперь она смотрела на меня скорее оценивающе. Вздохнув, она взяла ручку и абсолютно скучным голосом спросила мои данные. Услышав дату рождения, она хмыкнула и попросила расписаться. Хмыкает она. Я молодой, но сильно борзый. Ещё командовать тобой буду.
Когда я уже был готов выйти покурить, тётка вдруг представилась:
- Тётя Вера.
- Максим – улыбнулся я.
- Зачем тебе это?
И, я не понял, что это было. То ли следствие отвратительной ночи, то ли тон тёти Веры, то ли некоторое напряжение, не отпускавшее меня со вчерашнего дня – но меня передёрнуло и бросило в холодный пот.
Спокойно, Макс, ты слишком нервничаешь.
- Ну, как, практика же… - начал я, сбившись с того настроя, который был при встрече с вахтёршей.
- Нет, ты не понял. Зачем тебе всё это? – она сделала широкий полукруг руками, как при утренней зарядке.
Что она имеет в виду? Работу здесь? Или работу на них? Это проверка?
- Я собираюсь быть учёным, тёть Вера. В науке большое будущее.
Спасибо, стандартные ответы на рандомные вопросы! Ты не первая «тётя», которая меня расспрашивает без какого-либо намёка на здравый смысл.
Неловкую, и, на мой взгляд, ситуацию, прервал Семён Семёныч, опоздавший на встречу ровно на пятнадцать минут. С широкой улыбкой он поприветствовал меня, неожиданно крепко пожав руку, и вторично познакомил нас с тётей Верой. Его было не узнать. Словно двадцатилетний пацан он кипел движением и жаждой деятельности.
- Пройдёмте, Максим Олегович, я вас со всеми познакомлю, всё вам тут покажу, рабочее место, столовую, комнату отдыха...
Я словно выдохнул и отметил про себя, что комната отдыха – это замечательно. Да что со мной вообще такое, второй день уже? После сессии не отдохнул?
Мы понялись на третий этаж и шли по бесконечным коридорам.
- А давайте-ка я вас немного проверю – хитро улыбнулся Семёныч. От древнего старика, который принимал меня вчера, не осталось и следа. Я едва за ним поспевал. Впрочем, всю жизнь на стуле сидеть – это не ящики тягать, можно сохранить здоровье – что такое время?
- Форма протекания физических и психических процессов… – начал я, с трудом припоминая лекции.
- Очень хорошо – хлопнул в ладоши профессор – именно так! Физических и психических! Но я бы ещё добавил от себя – физиологических. Эксперимент с котом Шредингера, вы, конечно, знаете. Так вот с котом происходят ли физиологические процессы, как вы думаете?
- Конечно.
- Уверены? А я бы поставил сто к одному, что нет! Кот – или кошка, как вам угодно – как бы законсервирован во времени, и физиологических процессов в нём не проистекает. О нём осталась только информация. Смотрите – представим время как шланг. Мы внутри него. Соответственно, двигаться можем только вперёд или назад, верно?
- А ещё стоять на месте.
- Абсолютно верно. В таком случае что с нами будет происходить?
- Хм… Будем двигаться назад?
- Почему?
- Время же идёт внутри шланга.
- Молодой человек! Время – и есть шланг. Ничего в нём не течёт. И если мы остановимся, то сможем осмотреться, где мы на данном этапе, только и всего. А если сможем разрезать шланг?
- Будем вне времени?
- Уже лучше. А если нарежем шланг на много маленьких кусочков?
- Сможем путешествовать в определённые участки времени, просто приставляя нужные куски шланга к тому краю, где мы.
Никаких выводов особо я не делал, просто провёл параллель с реальным шлангом.
Но Семёныча ответ удовлетворил.
- А если закольцуем время?
- Будет повторяться. Но мы этого не заметим, потому что для нас оно всегда будет идти прямо.
- Что ж, видно, не зря вас к нам направили. Идёмте же.
Во-первых, я шёл. А во-вторых, это каждый школьник знает. А коридоры тем временем не кончались. Большинство дверей было опечатанными, часть закрыта на тяжёлые, навесные замки амбарного типа. Какое же огромное здание! Или он меня кругами водит? И никого вокруг. Здание как вымерло.
- Тогда скажите, Максим Олегович – что такое материя?
- В смысле пространства-времени или как философское понятие?
- Как вы на это смотрите.
- Я считаю, что материя – это информация, которая предоставлена в виде квантов.
- То есть, система саморегулируемая, или мы внутри квантового компьютера?
- И то, и другое. Мы внутри саморегулируемого квантового компьютера. Кто его запустил? Откуда появилась Вселенная? Ответов на эти вопросы я жду. И именно за ними пошёл в науку.
- Интересная теория. Что ж, у нас ещё будет время поговорить – с этими словами он толкнул дверь с табличкой «УЗТИИТБ-86Д. Опасно! Без защиты не входить!».
- Интересная теория. Что ж, у нас ещё будет время поговорить – с этими словами он толкнул дверь с табличкой «УЗТИИТБ-86Д. Опасно! Без защиты не входить!».
- Вы будете работать с Романом Павловичем на установке замеров темпорального излучения и изменений темпорального барьера. Пройдёмте, я вас познакомлю.
И безо всякой защиты, о которой предупреждала табличка, решительно ворвался в кабинет.
Содержимое меня не удивило. Очень старомодно обставленный кабинет, куча полок с книгами. Стол с творческим беспорядком из бумаг и папок. И – никакой техники, кроме красного стационарного телефона. Без кнопок.
Весело, мысленно присвистнул я. Может, нерабочий, так, для антуража оставили?
И он тут же меня разочаровал. Издав пронзительную трель, телефон тут же удостоился внимания Семён Семёныча.
- Да. Да, с ассистентом. Хорошо. Владик, отчёт мне приготовь. Через минуту буду. Продолжайте наблюдение – и, кинув трубку, посмотрел на меня добрыми лучистыми глазами, как будто у него желание заветное исполнилось.
- Что ж, Роман Павлович в соседней комнате. Удачи вам с ним познакомиться, а мне пора – и выпорхнул из комнаты, оставив меня в полном недоумении.
Работает, однако, контора. Знают, где он, не имея камер. Вот так тётя Вера, уже растрезвонила, где он и с кем!
Соседняя комната оказалась небольшим залом без окон, разделённым полупрозрачными стеклянными перегородками на несколько небольших кабинетиков. В каждом стоял стол, лампа, и… токарный станок? Во всяком случае, напоминало именно его. Кроме ламп, освещения не было.
Романом Павловичем оказался невысокий, плотный мужичок с усами. Лабораторный халат был ему слегка великоват, что создавало комичный образ. Но рукава были закатаны, и крепкие волосатые руки боксёра вкупе с серьёзным выражением лица отбивали всякое желание шутить. И защиты на нём никакой не было.
Роман Павлович мне не удивился. В его глазах отразилась только бесконечная усталость, и тяжёлый вздох шумно покинул его крепкую грудь.
- Защита где? – однотонно с вентиляцией прогудел он вместо приветствия. И пока я замялся, не зная, как ответить, он со вздохом направился к небольшому шкафчику на несколько секций, расположенному у двери и благополучно мной незамеченным. Оттуда он достал такой же халат, как и у него, маску, смахивающую на респиратор, перчатки, очки и шапочку как у пловцов.
- Это теперь твой шкафчик – протянул он мне снаряжение - переодевайся, обживайся, но только быстро. Итак опоздал.
Тёплое отношение, однако. Что ж, к новичку другого и не ожидал.
При ближайшем рассмотрении снаряжение оказалось другим. Халат был из очень плотной ткани, на спине и плечах была вшита тканевая панель, а воротник закрывал шею едва ли не до ушей. Полы халата были складчатыми, наподобие женской юбки. Перчатки имели тонкие металлические пластинки снаружи каждой костяшки пальца, а шапка оказалась очень тяжёлой. Маска была, по-видимому, не только с функцией респиратора, но и противоударной. Зато очки ничем от других очков для стройки не отличались, и очень удобно сели.
В ящике оказались чьи-то вещи. Старомодная обувь, брюки с ремнём, стакан в подстаканнике с ложечкой, тетрадь и механические наручные часы. Всё как вчера снятое.
- Давай быстрее – поторопил лаборант – часы возьми.
Взять-то я взял, вот только меня не покидало ощущение, что сейчас войдёт хозяин часов и мне очень пригодится защита.
- А ваша защита где?
- А мне она ни к чему. Просто ты… не сотрудник.
Весело. Это вредно? Даже на рентгене такого снаряжения нет. Замерять изменения темпорального барьера… бред же. А ему что, сыворотку какую вкалывают, раз на него излучение не действует? Или иммунитет за годы работы?
- Пошли.
Работать мне было поручено на участке №2. Роман Павлович гудел:
- Это ЭМКСТИ-2м. Вот тут – кнопка включения. Это – отключать. Это – аварийно отрубать всю установку, даже не думай без моего ведома. Эти два верньера – диапазон принимаемого излучения, нижняя и верхняя граница. Эти три – сила, интенсивность, частота принимаемого излучения, но это для тонкой настройки, как и остальные, их не трогай, тебе рано. А теперь твои обязанности: включаешь установку, нажимаешь вот эту кнопку, на клавиатуре вбиваешь зону внимания, вставляешь перфокарту, выставляешь диапазон – начни с двух миллионов четырёхстах тысяч до трёх, я за сегодня добью до них – и опускаешь рычаг. Пискнула – готово. Пишешь результаты в тетрадь, подклеиваешь перфокарту, повторяешь операцию. Наша зона внимания – 3567ДЖ5 Всё ясно?
Ясно, что нихрена не ясно. Весь монолог показался откровенной чушью, половину я вообще не понял. И ещё перфокарты эти – у них что, денег нет на автоматизацию процесса?
Но для первого раза я решил, что спрашивать так много бесполезно (а может быть и опасно для карьеры), так что кивнул с умным видом, уселся, включил установку, и раскрыл уже лежащую тетрадь.
Приятный мягкий почерк исписывал сотни листов до вчерашнего дня.
Так, стоп.
А куда делся человек, работающий по воскресеньям? У него сегодня выходной? Или уволился? Или…
Взгляд упал на широкую спину коллеги. Его повысили?
Открыв первую запись, я обнаружил, что датируется она прошлым годом. Не так плохо и старо, как я думал.
Но было всё равно неловко сидеть на чужом месте. Экипировка давила, и я вновь почувствовал ощущение, что сейчас кто-то зайдёт. Вздохнув, я принялся за работу.
Это оказалось не так уж и сложно. Щёлкай себе верньерами да пиши. Ещё бы наушники с музыкой, кофе под рукой, и я бы не отказался так работать если не всю жизнь, то всю практику точно. Кстати…
- Роман Павлович, а перерыв у нас когда?
И, как будто поставил его в тупик.
- Перерыв… - лаборант явно был озадачен – зачем тебе перерыв?
- Каюсь – курю. Да и кофе бодрит и поднимает настроение.
- Кури прямо здесь, а кофе можешь взять в моём ящике. Чайник там же, внизу.
Вот это поворот!
А тут весьма неплохо! Быстро сбегав до его ящика, я нашёл банку с кофе незнакомой марки. Открыв и понюхав, моё прокуренное обоняние не обнаружило ничего, кроме немного залежавшегося, но в целом неплохого продукта. Поставив чайник, я принялся осматривать банку. Интересная марка, название на непонятном языке вроде турецкого, ни разу не видел такого на полках магазинов. Может, коллега из отпуска привёз? Надо поблагодарить, недешёвый, скорее всего, напиток.
Годен до 1975 года.
- Вы будете работать с Романом Павловичем на установке замеров темпорального излучения и изменений темпорального барьера. Пройдёмте, я вас познакомлю.
И безо всякой защиты, о которой предупреждала табличка, решительно ворвался в кабинет.
Содержимое меня не удивило. Очень старомодно обставленный кабинет, куча полок с книгами. Стол с творческим беспорядком из бумаг и папок. И – никакой техники, кроме красного стационарного телефона. Без кнопок.
Весело, мысленно присвистнул я. Может, нерабочий, так, для антуража оставили?
И он тут же меня разочаровал. Издав пронзительную трель, телефон тут же удостоился внимания Семён Семёныча.
- Да. Да, с ассистентом. Хорошо. Владик, отчёт мне приготовь. Через минуту буду. Продолжайте наблюдение – и, кинув трубку, посмотрел на меня добрыми лучистыми глазами, как будто у него желание заветное исполнилось.
- Что ж, Роман Павлович в соседней комнате. Удачи вам с ним познакомиться, а мне пора – и выпорхнул из комнаты, оставив меня в полном недоумении.
Работает, однако, контора. Знают, где он, не имея камер. Вот так тётя Вера, уже растрезвонила, где он и с кем!
Соседняя комната оказалась небольшим залом без окон, разделённым полупрозрачными стеклянными перегородками на несколько небольших кабинетиков. В каждом стоял стол, лампа, и… токарный станок? Во всяком случае, напоминало именно его. Кроме ламп, освещения не было.
Романом Павловичем оказался невысокий, плотный мужичок с усами. Лабораторный халат был ему слегка великоват, что создавало комичный образ. Но рукава были закатаны, и крепкие волосатые руки боксёра вкупе с серьёзным выражением лица отбивали всякое желание шутить. И защиты на нём никакой не было.
Роман Павлович мне не удивился. В его глазах отразилась только бесконечная усталость, и тяжёлый вздох шумно покинул его крепкую грудь.
- Защита где? – однотонно с вентиляцией прогудел он вместо приветствия. И пока я замялся, не зная, как ответить, он со вздохом направился к небольшому шкафчику на несколько секций, расположенному у двери и благополучно мной незамеченным. Оттуда он достал такой же халат, как и у него, маску, смахивающую на респиратор, перчатки, очки и шапочку как у пловцов.
- Это теперь твой шкафчик – протянул он мне снаряжение - переодевайся, обживайся, но только быстро. Итак опоздал.
Тёплое отношение, однако. Что ж, к новичку другого и не ожидал.
При ближайшем рассмотрении снаряжение оказалось другим. Халат был из очень плотной ткани, на спине и плечах была вшита тканевая панель, а воротник закрывал шею едва ли не до ушей. Полы халата были складчатыми, наподобие женской юбки. Перчатки имели тонкие металлические пластинки снаружи каждой костяшки пальца, а шапка оказалась очень тяжёлой. Маска была, по-видимому, не только с функцией респиратора, но и противоударной. Зато очки ничем от других очков для стройки не отличались, и очень удобно сели.
В ящике оказались чьи-то вещи. Старомодная обувь, брюки с ремнём, стакан в подстаканнике с ложечкой, тетрадь и механические наручные часы. Всё как вчера снятое.
- Давай быстрее – поторопил лаборант – часы возьми.
Взять-то я взял, вот только меня не покидало ощущение, что сейчас войдёт хозяин часов и мне очень пригодится защита.
- А ваша защита где?
- А мне она ни к чему. Просто ты… не сотрудник.
Весело. Это вредно? Даже на рентгене такого снаряжения нет. Замерять изменения темпорального барьера… бред же. А ему что, сыворотку какую вкалывают, раз на него излучение не действует? Или иммунитет за годы работы?
- Пошли.
Работать мне было поручено на участке №2. Роман Павлович гудел:
- Это ЭМКСТИ-2м. Вот тут – кнопка включения. Это – отключать. Это – аварийно отрубать всю установку, даже не думай без моего ведома. Эти два верньера – диапазон принимаемого излучения, нижняя и верхняя граница. Эти три – сила, интенсивность, частота принимаемого излучения, но это для тонкой настройки, как и остальные, их не трогай, тебе рано. А теперь твои обязанности: включаешь установку, нажимаешь вот эту кнопку, на клавиатуре вбиваешь зону внимания, вставляешь перфокарту, выставляешь диапазон – начни с двух миллионов четырёхстах тысяч до трёх, я за сегодня добью до них – и опускаешь рычаг. Пискнула – готово. Пишешь результаты в тетрадь, подклеиваешь перфокарту, повторяешь операцию. Наша зона внимания – 3567ДЖ5 Всё ясно?
Ясно, что нихрена не ясно. Весь монолог показался откровенной чушью, половину я вообще не понял. И ещё перфокарты эти – у них что, денег нет на автоматизацию процесса?
Но для первого раза я решил, что спрашивать так много бесполезно (а может быть и опасно для карьеры), так что кивнул с умным видом, уселся, включил установку, и раскрыл уже лежащую тетрадь.
Приятный мягкий почерк исписывал сотни листов до вчерашнего дня.
Так, стоп.
А куда делся человек, работающий по воскресеньям? У него сегодня выходной? Или уволился? Или…
Взгляд упал на широкую спину коллеги. Его повысили?
Открыв первую запись, я обнаружил, что датируется она прошлым годом. Не так плохо и старо, как я думал.
Но было всё равно неловко сидеть на чужом месте. Экипировка давила, и я вновь почувствовал ощущение, что сейчас кто-то зайдёт. Вздохнув, я принялся за работу.
Это оказалось не так уж и сложно. Щёлкай себе верньерами да пиши. Ещё бы наушники с музыкой, кофе под рукой, и я бы не отказался так работать если не всю жизнь, то всю практику точно. Кстати…
- Роман Павлович, а перерыв у нас когда?
И, как будто поставил его в тупик.
- Перерыв… - лаборант явно был озадачен – зачем тебе перерыв?
- Каюсь – курю. Да и кофе бодрит и поднимает настроение.
- Кури прямо здесь, а кофе можешь взять в моём ящике. Чайник там же, внизу.
Вот это поворот!
А тут весьма неплохо! Быстро сбегав до его ящика, я нашёл банку с кофе незнакомой марки. Открыв и понюхав, моё прокуренное обоняние не обнаружило ничего, кроме немного залежавшегося, но в целом неплохого продукта. Поставив чайник, я принялся осматривать банку. Интересная марка, название на непонятном языке вроде турецкого, ни разу не видел такого на полках магазинов. Может, коллега из отпуска привёз? Надо поблагодарить, недешёвый, скорее всего, напиток.
Годен до 1975 года.
- Интересная теория. Что ж, у нас ещё будет время поговорить – с этими словами он толкнул дверь с табличкой «УЗТИИТБ-86Д. Опасно! Без защиты не входить!».
- Вы будете работать с Романом Павловичем на установке замеров темпорального излучения и изменений темпорального барьера. Пройдёмте, я вас познакомлю.
И безо всякой защиты, о которой предупреждала табличка, решительно ворвался в кабинет.
Содержимое меня не удивило. Очень старомодно обставленный кабинет, куча полок с книгами. Стол с творческим беспорядком из бумаг и папок. И – никакой техники, кроме красного стационарного телефона. Без кнопок.
Весело, мысленно присвистнул я. Может, нерабочий, так, для антуража оставили?
И он тут же меня разочаровал. Издав пронзительную трель, телефон тут же удостоился внимания Семён Семёныча.
- Да. Да, с ассистентом. Хорошо. Владик, отчёт мне приготовь. Через минуту буду. Продолжайте наблюдение – и, кинув трубку, посмотрел на меня добрыми лучистыми глазами, как будто у него желание заветное исполнилось.
- Что ж, Роман Павлович в соседней комнате. Удачи вам с ним познакомиться, а мне пора – и выпорхнул из комнаты, оставив меня в полном недоумении.
Работает, однако, контора. Знают, где он, не имея камер. Вот так тётя Вера, уже растрезвонила, где он и с кем!
Соседняя комната оказалась небольшим залом без окон, разделённым полупрозрачными стеклянными перегородками на несколько небольших кабинетиков. В каждом стоял стол, лампа, и… токарный станок? Во всяком случае, напоминало именно его. Кроме ламп, освещения не было.
Романом Павловичем оказался невысокий, плотный мужичок с усами. Лабораторный халат был ему слегка великоват, что создавало комичный образ. Но рукава были закатаны, и крепкие волосатые руки боксёра вкупе с серьёзным выражением лица отбивали всякое желание шутить. И защиты на нём никакой не было.
Роман Павлович мне не удивился. В его глазах отразилась только бесконечная усталость, и тяжёлый вздох шумно покинул его крепкую грудь.
- Защита где? – однотонно с вентиляцией прогудел он вместо приветствия. И пока я замялся, не зная, как ответить, он со вздохом направился к небольшому шкафчику на несколько секций, расположенному у двери и благополучно мной незамеченным. Оттуда он достал такой же халат, как и у него, маску, смахивающую на респиратор, перчатки, очки и шапочку как у пловцов.
- Это теперь твой шкафчик – протянул он мне снаряжение - переодевайся, обживайся, но только быстро. Итак опоздал.
Тёплое отношение, однако. Что ж, к новичку другого и не ожидал.
При ближайшем рассмотрении снаряжение оказалось другим. Халат был из очень плотной ткани, на спине и плечах была вшита тканевая панель, а воротник закрывал шею едва ли не до ушей. Полы халата были складчатыми, наподобие женской юбки. Перчатки имели тонкие металлические пластинки снаружи каждой костяшки пальца, а шапка оказалась очень тяжёлой. Маска была, по-видимому, не только с функцией респиратора, но и противоударной. Зато очки ничем от других очков для стройки не отличались, и очень удобно сели.
В ящике оказались чьи-то вещи. Старомодная обувь, брюки с ремнём, стакан в подстаканнике с ложечкой, тетрадь и механические наручные часы. Всё как вчера снятое.
- Давай быстрее – поторопил лаборант – часы возьми.
Взять-то я взял, вот только меня не покидало ощущение, что сейчас войдёт хозяин часов и мне очень пригодится защита.
- А ваша защита где?
- А мне она ни к чему. Просто ты… не сотрудник.
Весело. Это вредно? Даже на рентгене такого снаряжения нет. Замерять изменения темпорального барьера… бред же. А ему что, сыворотку какую вкалывают, раз на него излучение не действует? Или иммунитет за годы работы?
- Пошли.
Работать мне было поручено на участке №2. Роман Павлович гудел:
- Это ЭМКСТИ-2м. Вот тут – кнопка включения. Это – отключать. Это – аварийно отрубать всю установку, даже не думай без моего ведома. Эти два верньера – диапазон принимаемого излучения, нижняя и верхняя граница. Эти три – сила, интенсивность, частота принимаемого излучения, но это для тонкой настройки, как и остальные, их не трогай, тебе рано. А теперь твои обязанности: включаешь установку, нажимаешь вот эту кнопку, на клавиатуре вбиваешь зону внимания, вставляешь перфокарту, выставляешь диапазон – начни с двух миллионов четырёхстах тысяч до трёх, я за сегодня добью до них – и опускаешь рычаг. Пискнула – готово. Пишешь результаты в тетрадь, подклеиваешь перфокарту, повторяешь операцию. Наша зона внимания – 3567ДЖ5 Всё ясно?
Ясно, что нихрена не ясно. Весь монолог показался откровенной чушью, половину я вообще не понял. И ещё перфокарты эти – у них что, денег нет на автоматизацию процесса?
Но для первого раза я решил, что спрашивать так много бесполезно (а может быть и опасно для карьеры), так что кивнул с умным видом, уселся, включил установку, и раскрыл уже лежащую тетрадь.
Приятный мягкий почерк исписывал сотни листов до вчерашнего дня.
Так, стоп.
А куда делся человек, работающий по воскресеньям? У него сегодня выходной? Или уволился? Или…
Взгляд упал на широкую спину коллеги. Его повысили?
Открыв первую запись, я обнаружил, что датируется она прошлым годом. Не так плохо и старо, как я думал.
Но было всё равно неловко сидеть на чужом месте. Экипировка давила, и я вновь почувствовал ощущение, что сейчас кто-то зайдёт. Вздохнув, я принялся за работу.
Это оказалось не так уж и сложно. Щёлкай себе верньерами да пиши. Ещё бы наушники с музыкой, кофе под рукой, и я бы не отказался так работать если не всю жизнь, то всю практику точно. Кстати…
- Роман Павлович, а перерыв у нас когда?
И, как будто поставил его в тупик.
- Перерыв… - лаборант явно был озадачен – зачем тебе перерыв?
- Каюсь – курю. Да и кофе бодрит и поднимает настроение.
- Кури прямо здесь, а кофе можешь взять в моём ящике. Чайник там же, внизу.
Вот это поворот!
А тут весьма неплохо! Быстро сбегав до его ящика, я нашёл банку с кофе незнакомой марки. Открыв и понюхав, моё прокуренное обоняние не обнаружило ничего, кроме немного залежавшегося, но в целом неплохого продукта. Поставив чайник, я принялся осматривать банку. Интересная марка, название на непонятном языке вроде турецкого, ни разу не видел такого на полках магазинов. Может, коллега из отпуска привёз? Надо поблагодарить, недешёвый, скорее всего, напиток.
Годен до 1975 года.
- Вы будете работать с Романом Павловичем на установке замеров темпорального излучения и изменений темпорального барьера. Пройдёмте, я вас познакомлю.
И безо всякой защиты, о которой предупреждала табличка, решительно ворвался в кабинет.
Содержимое меня не удивило. Очень старомодно обставленный кабинет, куча полок с книгами. Стол с творческим беспорядком из бумаг и папок. И – никакой техники, кроме красного стационарного телефона. Без кнопок.
Весело, мысленно присвистнул я. Может, нерабочий, так, для антуража оставили?
И он тут же меня разочаровал. Издав пронзительную трель, телефон тут же удостоился внимания Семён Семёныча.
- Да. Да, с ассистентом. Хорошо. Владик, отчёт мне приготовь. Через минуту буду. Продолжайте наблюдение – и, кинув трубку, посмотрел на меня добрыми лучистыми глазами, как будто у него желание заветное исполнилось.
- Что ж, Роман Павлович в соседней комнате. Удачи вам с ним познакомиться, а мне пора – и выпорхнул из комнаты, оставив меня в полном недоумении.
Работает, однако, контора. Знают, где он, не имея камер. Вот так тётя Вера, уже растрезвонила, где он и с кем!
Соседняя комната оказалась небольшим залом без окон, разделённым полупрозрачными стеклянными перегородками на несколько небольших кабинетиков. В каждом стоял стол, лампа, и… токарный станок? Во всяком случае, напоминало именно его. Кроме ламп, освещения не было.
Романом Павловичем оказался невысокий, плотный мужичок с усами. Лабораторный халат был ему слегка великоват, что создавало комичный образ. Но рукава были закатаны, и крепкие волосатые руки боксёра вкупе с серьёзным выражением лица отбивали всякое желание шутить. И защиты на нём никакой не было.
Роман Павлович мне не удивился. В его глазах отразилась только бесконечная усталость, и тяжёлый вздох шумно покинул его крепкую грудь.
- Защита где? – однотонно с вентиляцией прогудел он вместо приветствия. И пока я замялся, не зная, как ответить, он со вздохом направился к небольшому шкафчику на несколько секций, расположенному у двери и благополучно мной незамеченным. Оттуда он достал такой же халат, как и у него, маску, смахивающую на респиратор, перчатки, очки и шапочку как у пловцов.
- Это теперь твой шкафчик – протянул он мне снаряжение - переодевайся, обживайся, но только быстро. Итак опоздал.
Тёплое отношение, однако. Что ж, к новичку другого и не ожидал.
При ближайшем рассмотрении снаряжение оказалось другим. Халат был из очень плотной ткани, на спине и плечах была вшита тканевая панель, а воротник закрывал шею едва ли не до ушей. Полы халата были складчатыми, наподобие женской юбки. Перчатки имели тонкие металлические пластинки снаружи каждой костяшки пальца, а шапка оказалась очень тяжёлой. Маска была, по-видимому, не только с функцией респиратора, но и противоударной. Зато очки ничем от других очков для стройки не отличались, и очень удобно сели.
В ящике оказались чьи-то вещи. Старомодная обувь, брюки с ремнём, стакан в подстаканнике с ложечкой, тетрадь и механические наручные часы. Всё как вчера снятое.
- Давай быстрее – поторопил лаборант – часы возьми.
Взять-то я взял, вот только меня не покидало ощущение, что сейчас войдёт хозяин часов и мне очень пригодится защита.
- А ваша защита где?
- А мне она ни к чему. Просто ты… не сотрудник.
Весело. Это вредно? Даже на рентгене такого снаряжения нет. Замерять изменения темпорального барьера… бред же. А ему что, сыворотку какую вкалывают, раз на него излучение не действует? Или иммунитет за годы работы?
- Пошли.
Работать мне было поручено на участке №2. Роман Павлович гудел:
- Это ЭМКСТИ-2м. Вот тут – кнопка включения. Это – отключать. Это – аварийно отрубать всю установку, даже не думай без моего ведома. Эти два верньера – диапазон принимаемого излучения, нижняя и верхняя граница. Эти три – сила, интенсивность, частота принимаемого излучения, но это для тонкой настройки, как и остальные, их не трогай, тебе рано. А теперь твои обязанности: включаешь установку, нажимаешь вот эту кнопку, на клавиатуре вбиваешь зону внимания, вставляешь перфокарту, выставляешь диапазон – начни с двух миллионов четырёхстах тысяч до трёх, я за сегодня добью до них – и опускаешь рычаг. Пискнула – готово. Пишешь результаты в тетрадь, подклеиваешь перфокарту, повторяешь операцию. Наша зона внимания – 3567ДЖ5 Всё ясно?
Ясно, что нихрена не ясно. Весь монолог показался откровенной чушью, половину я вообще не понял. И ещё перфокарты эти – у них что, денег нет на автоматизацию процесса?
Но для первого раза я решил, что спрашивать так много бесполезно (а может быть и опасно для карьеры), так что кивнул с умным видом, уселся, включил установку, и раскрыл уже лежащую тетрадь.
Приятный мягкий почерк исписывал сотни листов до вчерашнего дня.
Так, стоп.
А куда делся человек, работающий по воскресеньям? У него сегодня выходной? Или уволился? Или…
Взгляд упал на широкую спину коллеги. Его повысили?
Открыв первую запись, я обнаружил, что датируется она прошлым годом. Не так плохо и старо, как я думал.
Но было всё равно неловко сидеть на чужом месте. Экипировка давила, и я вновь почувствовал ощущение, что сейчас кто-то зайдёт. Вздохнув, я принялся за работу.
Это оказалось не так уж и сложно. Щёлкай себе верньерами да пиши. Ещё бы наушники с музыкой, кофе под рукой, и я бы не отказался так работать если не всю жизнь, то всю практику точно. Кстати…
- Роман Павлович, а перерыв у нас когда?
И, как будто поставил его в тупик.
- Перерыв… - лаборант явно был озадачен – зачем тебе перерыв?
- Каюсь – курю. Да и кофе бодрит и поднимает настроение.
- Кури прямо здесь, а кофе можешь взять в моём ящике. Чайник там же, внизу.
Вот это поворот!
А тут весьма неплохо! Быстро сбегав до его ящика, я нашёл банку с кофе незнакомой марки. Открыв и понюхав, моё прокуренное обоняние не обнаружило ничего, кроме немного залежавшегося, но в целом неплохого продукта. Поставив чайник, я принялся осматривать банку. Интересная марка, название на непонятном языке вроде турецкого, ни разу не видел такого на полках магазинов. Может, коллега из отпуска привёз? Надо поблагодарить, недешёвый, скорее всего, напиток.
Годен до 1975 года.
Годен до 1975 года.
Банка едва не выпала из рук. Пару секунд я тупо стоял, созерцая надпись на чистом русском языке. Щёлкнул чайник.
Вот это реликвия для местных бедолаг, раз они каждый раз в одну и ту же банку кофе пересыпают! Н-да, разочаровали. Может, и к лучшему.
Не найдя пепельницу, я сообразил её из полупустой сигаретной пачки, что была с собой, и с удвоенным рвением принялся за работу, не забыв поблагодарить коллегу за напиток. Всё-таки неплохой мужик, замкнутый немного, но это при нашей работе даже неплохо. Не знаю, выдержал ли бы я болтуна, который травит истории про рыбалку и жену.
Сигарета кончилась, не успев начаться. Не глядя достал новую. Работа затягивала. Понемногу я начал разбираться, интуитивно настраивая установку. Поля в тетради засаживались моей ручкой, одно за другим, я вошёл в ритм, пальцы порхали по клавиатуре, это была неслышимая музыка, которую я исполнял на этом странном приборе. Кофе кончился, но мне было не до него – я вошёл в то странное состояние, которое обычно появляется перед сессией, и я могу запоминать тонны информации. Мерное гудение вентиляторов вгоняло в медитативное состояние, писк прибора отмерял промежутки времени… а сколько уже времени?
ДЕВЯТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА?!
А, это часы, наверное, остановились. Но, как бы то ни было, времени здесь я провёл изрядно. Руки уже ныли от веса перчаток, а плечи натёрло халатом через футболку.
- Роман Павлович – начал я, и голос мой был охрипшим, как будто я не говорил много дней. Вот что значит сухой воздух – я, наверное, пойду, мне надо…
- Конечно иди. Для первого раза неплохо – коллега даже не повернулся. Ему, кажется, и вовсе было безразлично.
Отлично.
Переодевшись, я вышел, и едва не потерял сознание. В глазах потемнело, а в голове словно лопнул резиновый канат. Сидячая работа, мать её. Отдышавшись, я прошёл мимо окна и моргнул. Мы же вроде на втором этаже были?
Да, на втором и есть, тогда почему передо мной были десятки этажей вниз?
Нельзя столько работать, сказал я себе. Завтра уйду пораньше. Лаборант вроде не против.
Выйдя в коридор, я задумался.
Как теперь дорогу назад найти? Заговорился я с Семён Семёнычем с утра, повороты не запомнил, раздолбай.
Ладно, прогуляемся, это ещё никому не вредило. Хотя желудок начал утверждать обратное. И мочевой пузырь. И сонливость.
Да что ж такое-то! Ладно, сначала найдём туалет, потом уже домой.
Направо или налево? Одинаковые тёмные коридоры с гудящими лампами через одну уходили в обе стороны. Мда. Хоть свет бы сделали, скупердяи. Что ж, пойдём налево. Не в туалет, так хоть к вахте выйду. Наверное.
Абсолютная тишина выдавала каждый мой шорох. Китайские кроссовки предательски скрипели. Здание по-прежнему казалось вымершим.
А, стоп. Вот же чьи-то шаги наверху. Значит, я не один здесь, и, судя по их направлению, иду в нужную сторону. Странные шаги. Как будто одноногий за двуногим поспевает. Тросточка, видимо, что вполне приемлемо для стариканов возраста Семёныча.
Голова снова начала болеть. Да уж, свежий воздух мне не помешает.
Сзади вдруг подул прохладный ветер. Я поёжился, и, обернувшись, понял, что ничего не понял.
За мной была темнота.
Полная. Абсолютная.
Шаги удалялись, но я не спешил за ними, неторопливо пятясь вдоль стены, и используя все сто восемьдесят градусов зрения, чтобы видеть обе стороны коридора. В горле пересохло, ноги стали ватными. Это был ещё не ужас, но все чувства обострились. Я понимал – это нездоровая херня. Так не бывает.
Темнота ждала. Я чувствовал это кожей, шестым чувством, внутренним ухом, всем своим существом. Она смотрела на меня! На меня и сквозь меня, она видела моё живое, человеческое сердце, и ждала, когда я ошибусь – дёрнусь, моргну, или побегу от неё. Хрен тебе, сука. Я после этой страны ничего не боюсь.
- Максим Олегович!
Нельзя так с человеком. Есть у всего свой предел. И у психики моей тоже. У неё – в особенности.
Я вздрогнул и прижался к стене, встав в боксёрскую стойку в направлении голоса. Плевать, что это было глупо! Я видел темноту, а в ней медленно проступали контуры приземистой фигуры.
- Максим Олегович! Вы меня слышите?
В поле зрения появился Семёныч и тут же замер, наблюдая мою нелепую позу.
Честно – увидь я такое, заржал бы в голос. Но Семёныч сделал грустные глаза, как у собачки, и осторожно подошёл в аккурат на расстояние, с которого я смог бы попасть ногой ему в голову.
- Всё нормально? – голос его звучал серьёзно, и несколько озабоченно.
- Ага – просипел я – у вас тут проблемы со светом.
- Я вижу – стальным голосом произнёс он и, плавно выровнявшись со мной, громко сказал в темноту – датчики света у нас стоят. Чтоб не бегать тёть Вере по этажам, свет не выключать. Реагируют на движение и громкие звуки.
И хлопнул в ладоши.
И включился свет на всём этаже.
И даже те лампы, которые не работали.
Я шумно выдохнул и отвёл взгляд от коридора. Посмотрел на профессора. Оценивающе просмотрел. В глаза.
В глазах старика читались разные чувства. И переживание, и напряжение, и ожидание. Чего – не знаю, но вот ждал он от меня чего-то. Что ж, не разочаруем старика, станцуем телодвижение.
- Меня Роман Павлович домой отпустил. До вахты не проводите?
В лицо Семён Семёныча выразило уважение. Ох и хитрый старик, да только есть хитрее тебя.
- Конечно, засиделись вы. Вам же отдых нужен, молодой организм. А то совсем счёт времени потеряли.
- А Роман Павлович…
- А Роман Павлович зачастую здесь остаётся ночевать. Я же говорил вам - у нас прекрасная комната отдыха…
И тут мой взгляд упал на дверь за его стеной. Она, как и многие, была опечатана. Обычная, старая, советская деревянная дверь, на которой приклеена бумажка, на которой стоит печать, на которой дата…
1975 год. Шестнадцатое сентября.
Надо идти. Быстро.
До вахты мы дошли даже слишком резво. Возможно, я из-за перенапряжения не заметил, а может, профессор провёл коротким путём. Главное – что я, расписавшись у тёть Веры, вышел на улицу, подставил лицо холодному дождю и похлопал по карманам.
Сигарета осталась одна. Пачек у меня было полторы. Здоров я покурить… А скоро не буду, если с сидячим образом жизни совмещать. Семён Семёныч вон, наверное, не курит.
С некоторым трудом прикурив (порывистый ветер задувал огонёк как раз в момент затяга), я двинулся домой. Медленно, уверенно, не оглядываясь, но чувствуя всей спиной, как тысячи глаз смотрят на меня. Воображение, конечно. Но две пары смотрело точно – тёть Вера и Семёныч стояли у окна. Зуб даю.
Надо подумать. Что-то тут не так. Облучился я чтоль, такие пируэты психикой выдавать? Дата эта ещё. Что у них, свет клином сошёлся на 1975 году? И темнота эта. Нихрена это не датчики, нет, это что-то другое. И Семёныч знал про это «что-то». Определённо знаком с той фигурой. Он тоже её видел, это точно! Но почему тогда сразу не рассказал? Боялся напугать? Осторожничал? А может, ему нельзя?
Так, стоп. Нет никакой паранормальщины. Жрать надо чаще и водку пить. И девушку найди себе уже, третий год однорукий бандит…
Холодно, однако. И поздно уже – фонари не горят (ой, они и в мирное время не горели), и ларёк закрыт. А ведь он до комендантского работает. И вот ларёк меня подвёл. Прям расстроил. Все самые светлые надежды на пачку сигарет в грязь втоптал тяжёлым сапогом с подковами из жестянной таблички «закрыто». Но почему так поздно? Судя по густонаселённости улиц, сейчас часов так пять утра, даже бомжей на остановках нет. Не мог же я почти сутки там просидеть, а?
Мочевой пузырь распрощался с беспокоящим содержимым в пользу угла ларька. Ибо нефиг. Бычок благополучно улетел в лужицу, и я, выдохнув, повернул в сторону дома.
Ладно, в квартире пачка есть. Запасная. Поем, посплю, отработаю норму. Норму, на не судорожное надрывание!
Дом встретил меня полной чернотой. Ни одно окно не горело. Оно и к лучшему, а то сейчас бы шансон под пивас от соседей снизу послушать.
- Привет, Максим.
Банка едва не выпала из рук. Пару секунд я тупо стоял, созерцая надпись на чистом русском языке. Щёлкнул чайник.
Вот это реликвия для местных бедолаг, раз они каждый раз в одну и ту же банку кофе пересыпают! Н-да, разочаровали. Может, и к лучшему.
Не найдя пепельницу, я сообразил её из полупустой сигаретной пачки, что была с собой, и с удвоенным рвением принялся за работу, не забыв поблагодарить коллегу за напиток. Всё-таки неплохой мужик, замкнутый немного, но это при нашей работе даже неплохо. Не знаю, выдержал ли бы я болтуна, который травит истории про рыбалку и жену.
Сигарета кончилась, не успев начаться. Не глядя достал новую. Работа затягивала. Понемногу я начал разбираться, интуитивно настраивая установку. Поля в тетради засаживались моей ручкой, одно за другим, я вошёл в ритм, пальцы порхали по клавиатуре, это была неслышимая музыка, которую я исполнял на этом странном приборе. Кофе кончился, но мне было не до него – я вошёл в то странное состояние, которое обычно появляется перед сессией, и я могу запоминать тонны информации. Мерное гудение вентиляторов вгоняло в медитативное состояние, писк прибора отмерял промежутки времени… а сколько уже времени?
ДЕВЯТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА?!
А, это часы, наверное, остановились. Но, как бы то ни было, времени здесь я провёл изрядно. Руки уже ныли от веса перчаток, а плечи натёрло халатом через футболку.
- Роман Павлович – начал я, и голос мой был охрипшим, как будто я не говорил много дней. Вот что значит сухой воздух – я, наверное, пойду, мне надо…
- Конечно иди. Для первого раза неплохо – коллега даже не повернулся. Ему, кажется, и вовсе было безразлично.
Отлично.
Переодевшись, я вышел, и едва не потерял сознание. В глазах потемнело, а в голове словно лопнул резиновый канат. Сидячая работа, мать её. Отдышавшись, я прошёл мимо окна и моргнул. Мы же вроде на втором этаже были?
Да, на втором и есть, тогда почему передо мной были десятки этажей вниз?
Нельзя столько работать, сказал я себе. Завтра уйду пораньше. Лаборант вроде не против.
Выйдя в коридор, я задумался.
Как теперь дорогу назад найти? Заговорился я с Семён Семёнычем с утра, повороты не запомнил, раздолбай.
Ладно, прогуляемся, это ещё никому не вредило. Хотя желудок начал утверждать обратное. И мочевой пузырь. И сонливость.
Да что ж такое-то! Ладно, сначала найдём туалет, потом уже домой.
Направо или налево? Одинаковые тёмные коридоры с гудящими лампами через одну уходили в обе стороны. Мда. Хоть свет бы сделали, скупердяи. Что ж, пойдём налево. Не в туалет, так хоть к вахте выйду. Наверное.
Абсолютная тишина выдавала каждый мой шорох. Китайские кроссовки предательски скрипели. Здание по-прежнему казалось вымершим.
А, стоп. Вот же чьи-то шаги наверху. Значит, я не один здесь, и, судя по их направлению, иду в нужную сторону. Странные шаги. Как будто одноногий за двуногим поспевает. Тросточка, видимо, что вполне приемлемо для стариканов возраста Семёныча.
Голова снова начала болеть. Да уж, свежий воздух мне не помешает.
Сзади вдруг подул прохладный ветер. Я поёжился, и, обернувшись, понял, что ничего не понял.
За мной была темнота.
Полная. Абсолютная.
Шаги удалялись, но я не спешил за ними, неторопливо пятясь вдоль стены, и используя все сто восемьдесят градусов зрения, чтобы видеть обе стороны коридора. В горле пересохло, ноги стали ватными. Это был ещё не ужас, но все чувства обострились. Я понимал – это нездоровая херня. Так не бывает.
Темнота ждала. Я чувствовал это кожей, шестым чувством, внутренним ухом, всем своим существом. Она смотрела на меня! На меня и сквозь меня, она видела моё живое, человеческое сердце, и ждала, когда я ошибусь – дёрнусь, моргну, или побегу от неё. Хрен тебе, сука. Я после этой страны ничего не боюсь.
- Максим Олегович!
Нельзя так с человеком. Есть у всего свой предел. И у психики моей тоже. У неё – в особенности.
Я вздрогнул и прижался к стене, встав в боксёрскую стойку в направлении голоса. Плевать, что это было глупо! Я видел темноту, а в ней медленно проступали контуры приземистой фигуры.
- Максим Олегович! Вы меня слышите?
В поле зрения появился Семёныч и тут же замер, наблюдая мою нелепую позу.
Честно – увидь я такое, заржал бы в голос. Но Семёныч сделал грустные глаза, как у собачки, и осторожно подошёл в аккурат на расстояние, с которого я смог бы попасть ногой ему в голову.
- Всё нормально? – голос его звучал серьёзно, и несколько озабоченно.
- Ага – просипел я – у вас тут проблемы со светом.
- Я вижу – стальным голосом произнёс он и, плавно выровнявшись со мной, громко сказал в темноту – датчики света у нас стоят. Чтоб не бегать тёть Вере по этажам, свет не выключать. Реагируют на движение и громкие звуки.
И хлопнул в ладоши.
И включился свет на всём этаже.
И даже те лампы, которые не работали.
Я шумно выдохнул и отвёл взгляд от коридора. Посмотрел на профессора. Оценивающе просмотрел. В глаза.
В глазах старика читались разные чувства. И переживание, и напряжение, и ожидание. Чего – не знаю, но вот ждал он от меня чего-то. Что ж, не разочаруем старика, станцуем телодвижение.
- Меня Роман Павлович домой отпустил. До вахты не проводите?
В лицо Семён Семёныча выразило уважение. Ох и хитрый старик, да только есть хитрее тебя.
- Конечно, засиделись вы. Вам же отдых нужен, молодой организм. А то совсем счёт времени потеряли.
- А Роман Павлович…
- А Роман Павлович зачастую здесь остаётся ночевать. Я же говорил вам - у нас прекрасная комната отдыха…
И тут мой взгляд упал на дверь за его стеной. Она, как и многие, была опечатана. Обычная, старая, советская деревянная дверь, на которой приклеена бумажка, на которой стоит печать, на которой дата…
1975 год. Шестнадцатое сентября.
Надо идти. Быстро.
До вахты мы дошли даже слишком резво. Возможно, я из-за перенапряжения не заметил, а может, профессор провёл коротким путём. Главное – что я, расписавшись у тёть Веры, вышел на улицу, подставил лицо холодному дождю и похлопал по карманам.
Сигарета осталась одна. Пачек у меня было полторы. Здоров я покурить… А скоро не буду, если с сидячим образом жизни совмещать. Семён Семёныч вон, наверное, не курит.
С некоторым трудом прикурив (порывистый ветер задувал огонёк как раз в момент затяга), я двинулся домой. Медленно, уверенно, не оглядываясь, но чувствуя всей спиной, как тысячи глаз смотрят на меня. Воображение, конечно. Но две пары смотрело точно – тёть Вера и Семёныч стояли у окна. Зуб даю.
Надо подумать. Что-то тут не так. Облучился я чтоль, такие пируэты психикой выдавать? Дата эта ещё. Что у них, свет клином сошёлся на 1975 году? И темнота эта. Нихрена это не датчики, нет, это что-то другое. И Семёныч знал про это «что-то». Определённо знаком с той фигурой. Он тоже её видел, это точно! Но почему тогда сразу не рассказал? Боялся напугать? Осторожничал? А может, ему нельзя?
Так, стоп. Нет никакой паранормальщины. Жрать надо чаще и водку пить. И девушку найди себе уже, третий год однорукий бандит…
Холодно, однако. И поздно уже – фонари не горят (ой, они и в мирное время не горели), и ларёк закрыт. А ведь он до комендантского работает. И вот ларёк меня подвёл. Прям расстроил. Все самые светлые надежды на пачку сигарет в грязь втоптал тяжёлым сапогом с подковами из жестянной таблички «закрыто». Но почему так поздно? Судя по густонаселённости улиц, сейчас часов так пять утра, даже бомжей на остановках нет. Не мог же я почти сутки там просидеть, а?
Мочевой пузырь распрощался с беспокоящим содержимым в пользу угла ларька. Ибо нефиг. Бычок благополучно улетел в лужицу, и я, выдохнув, повернул в сторону дома.
Ладно, в квартире пачка есть. Запасная. Поем, посплю, отработаю норму. Норму, на не судорожное надрывание!
Дом встретил меня полной чернотой. Ни одно окно не горело. Оно и к лучшему, а то сейчас бы шансон под пивас от соседей снизу послушать.
- Привет, Максим.
Годен до 1975 года.
Банка едва не выпала из рук. Пару секунд я тупо стоял, созерцая надпись на чистом русском языке. Щёлкнул чайник.
Вот это реликвия для местных бедолаг, раз они каждый раз в одну и ту же банку кофе пересыпают! Н-да, разочаровали. Может, и к лучшему.
Не найдя пепельницу, я сообразил её из полупустой сигаретной пачки, что была с собой, и с удвоенным рвением принялся за работу, не забыв поблагодарить коллегу за напиток. Всё-таки неплохой мужик, замкнутый немного, но это при нашей работе даже неплохо. Не знаю, выдержал ли бы я болтуна, который травит истории про рыбалку и жену.
Сигарета кончилась, не успев начаться. Не глядя достал новую. Работа затягивала. Понемногу я начал разбираться, интуитивно настраивая установку. Поля в тетради засаживались моей ручкой, одно за другим, я вошёл в ритм, пальцы порхали по клавиатуре, это была неслышимая музыка, которую я исполнял на этом странном приборе. Кофе кончился, но мне было не до него – я вошёл в то странное состояние, которое обычно появляется перед сессией, и я могу запоминать тонны информации. Мерное гудение вентиляторов вгоняло в медитативное состояние, писк прибора отмерял промежутки времени… а сколько уже времени?
ДЕВЯТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА?!
А, это часы, наверное, остановились. Но, как бы то ни было, времени здесь я провёл изрядно. Руки уже ныли от веса перчаток, а плечи натёрло халатом через футболку.
- Роман Павлович – начал я, и голос мой был охрипшим, как будто я не говорил много дней. Вот что значит сухой воздух – я, наверное, пойду, мне надо…
- Конечно иди. Для первого раза неплохо – коллега даже не повернулся. Ему, кажется, и вовсе было безразлично.
Отлично.
Переодевшись, я вышел, и едва не потерял сознание. В глазах потемнело, а в голове словно лопнул резиновый канат. Сидячая работа, мать её. Отдышавшись, я прошёл мимо окна и моргнул. Мы же вроде на втором этаже были?
Да, на втором и есть, тогда почему передо мной были десятки этажей вниз?
Нельзя столько работать, сказал я себе. Завтра уйду пораньше. Лаборант вроде не против.
Выйдя в коридор, я задумался.
Как теперь дорогу назад найти? Заговорился я с Семён Семёнычем с утра, повороты не запомнил, раздолбай.
Ладно, прогуляемся, это ещё никому не вредило. Хотя желудок начал утверждать обратное. И мочевой пузырь. И сонливость.
Да что ж такое-то! Ладно, сначала найдём туалет, потом уже домой.
Направо или налево? Одинаковые тёмные коридоры с гудящими лампами через одну уходили в обе стороны. Мда. Хоть свет бы сделали, скупердяи. Что ж, пойдём налево. Не в туалет, так хоть к вахте выйду. Наверное.
Абсолютная тишина выдавала каждый мой шорох. Китайские кроссовки предательски скрипели. Здание по-прежнему казалось вымершим.
А, стоп. Вот же чьи-то шаги наверху. Значит, я не один здесь, и, судя по их направлению, иду в нужную сторону. Странные шаги. Как будто одноногий за двуногим поспевает. Тросточка, видимо, что вполне приемлемо для стариканов возраста Семёныча.
Голова снова начала болеть. Да уж, свежий воздух мне не помешает.
Сзади вдруг подул прохладный ветер. Я поёжился, и, обернувшись, понял, что ничего не понял.
За мной была темнота.
Полная. Абсолютная.
Шаги удалялись, но я не спешил за ними, неторопливо пятясь вдоль стены, и используя все сто восемьдесят градусов зрения, чтобы видеть обе стороны коридора. В горле пересохло, ноги стали ватными. Это был ещё не ужас, но все чувства обострились. Я понимал – это нездоровая херня. Так не бывает.
Темнота ждала. Я чувствовал это кожей, шестым чувством, внутренним ухом, всем своим существом. Она смотрела на меня! На меня и сквозь меня, она видела моё живое, человеческое сердце, и ждала, когда я ошибусь – дёрнусь, моргну, или побегу от неё. Хрен тебе, сука. Я после этой страны ничего не боюсь.
- Максим Олегович!
Нельзя так с человеком. Есть у всего свой предел. И у психики моей тоже. У неё – в особенности.
Я вздрогнул и прижался к стене, встав в боксёрскую стойку в направлении голоса. Плевать, что это было глупо! Я видел темноту, а в ней медленно проступали контуры приземистой фигуры.
- Максим Олегович! Вы меня слышите?
В поле зрения появился Семёныч и тут же замер, наблюдая мою нелепую позу.
Честно – увидь я такое, заржал бы в голос. Но Семёныч сделал грустные глаза, как у собачки, и осторожно подошёл в аккурат на расстояние, с которого я смог бы попасть ногой ему в голову.
- Всё нормально? – голос его звучал серьёзно, и несколько озабоченно.
- Ага – просипел я – у вас тут проблемы со светом.
- Я вижу – стальным голосом произнёс он и, плавно выровнявшись со мной, громко сказал в темноту – датчики света у нас стоят. Чтоб не бегать тёть Вере по этажам, свет не выключать. Реагируют на движение и громкие звуки.
И хлопнул в ладоши.
И включился свет на всём этаже.
И даже те лампы, которые не работали.
Я шумно выдохнул и отвёл взгляд от коридора. Посмотрел на профессора. Оценивающе просмотрел. В глаза.
В глазах старика читались разные чувства. И переживание, и напряжение, и ожидание. Чего – не знаю, но вот ждал он от меня чего-то. Что ж, не разочаруем старика, станцуем телодвижение.
- Меня Роман Павлович домой отпустил. До вахты не проводите?
В лицо Семён Семёныча выразило уважение. Ох и хитрый старик, да только есть хитрее тебя.
- Конечно, засиделись вы. Вам же отдых нужен, молодой организм. А то совсем счёт времени потеряли.
- А Роман Павлович…
- А Роман Павлович зачастую здесь остаётся ночевать. Я же говорил вам - у нас прекрасная комната отдыха…
И тут мой взгляд упал на дверь за его стеной. Она, как и многие, была опечатана. Обычная, старая, советская деревянная дверь, на которой приклеена бумажка, на которой стоит печать, на которой дата…
1975 год. Шестнадцатое сентября.
Надо идти. Быстро.
До вахты мы дошли даже слишком резво. Возможно, я из-за перенапряжения не заметил, а может, профессор провёл коротким путём. Главное – что я, расписавшись у тёть Веры, вышел на улицу, подставил лицо холодному дождю и похлопал по карманам.
Сигарета осталась одна. Пачек у меня было полторы. Здоров я покурить… А скоро не буду, если с сидячим образом жизни совмещать. Семён Семёныч вон, наверное, не курит.
С некоторым трудом прикурив (порывистый ветер задувал огонёк как раз в момент затяга), я двинулся домой. Медленно, уверенно, не оглядываясь, но чувствуя всей спиной, как тысячи глаз смотрят на меня. Воображение, конечно. Но две пары смотрело точно – тёть Вера и Семёныч стояли у окна. Зуб даю.
Надо подумать. Что-то тут не так. Облучился я чтоль, такие пируэты психикой выдавать? Дата эта ещё. Что у них, свет клином сошёлся на 1975 году? И темнота эта. Нихрена это не датчики, нет, это что-то другое. И Семёныч знал про это «что-то». Определённо знаком с той фигурой. Он тоже её видел, это точно! Но почему тогда сразу не рассказал? Боялся напугать? Осторожничал? А может, ему нельзя?
Так, стоп. Нет никакой паранормальщины. Жрать надо чаще и водку пить. И девушку найди себе уже, третий год однорукий бандит…
Холодно, однако. И поздно уже – фонари не горят (ой, они и в мирное время не горели), и ларёк закрыт. А ведь он до комендантского работает. И вот ларёк меня подвёл. Прям расстроил. Все самые светлые надежды на пачку сигарет в грязь втоптал тяжёлым сапогом с подковами из жестянной таблички «закрыто». Но почему так поздно? Судя по густонаселённости улиц, сейчас часов так пять утра, даже бомжей на остановках нет. Не мог же я почти сутки там просидеть, а?
Мочевой пузырь распрощался с беспокоящим содержимым в пользу угла ларька. Ибо нефиг. Бычок благополучно улетел в лужицу, и я, выдохнув, повернул в сторону дома.
Ладно, в квартире пачка есть. Запасная. Поем, посплю, отработаю норму. Норму, на не судорожное надрывание!
Дом встретил меня полной чернотой. Ни одно окно не горело. Оно и к лучшему, а то сейчас бы шансон под пивас от соседей снизу послушать.
- Привет, Максим.
Банка едва не выпала из рук. Пару секунд я тупо стоял, созерцая надпись на чистом русском языке. Щёлкнул чайник.
Вот это реликвия для местных бедолаг, раз они каждый раз в одну и ту же банку кофе пересыпают! Н-да, разочаровали. Может, и к лучшему.
Не найдя пепельницу, я сообразил её из полупустой сигаретной пачки, что была с собой, и с удвоенным рвением принялся за работу, не забыв поблагодарить коллегу за напиток. Всё-таки неплохой мужик, замкнутый немного, но это при нашей работе даже неплохо. Не знаю, выдержал ли бы я болтуна, который травит истории про рыбалку и жену.
Сигарета кончилась, не успев начаться. Не глядя достал новую. Работа затягивала. Понемногу я начал разбираться, интуитивно настраивая установку. Поля в тетради засаживались моей ручкой, одно за другим, я вошёл в ритм, пальцы порхали по клавиатуре, это была неслышимая музыка, которую я исполнял на этом странном приборе. Кофе кончился, но мне было не до него – я вошёл в то странное состояние, которое обычно появляется перед сессией, и я могу запоминать тонны информации. Мерное гудение вентиляторов вгоняло в медитативное состояние, писк прибора отмерял промежутки времени… а сколько уже времени?
ДЕВЯТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА?!
А, это часы, наверное, остановились. Но, как бы то ни было, времени здесь я провёл изрядно. Руки уже ныли от веса перчаток, а плечи натёрло халатом через футболку.
- Роман Павлович – начал я, и голос мой был охрипшим, как будто я не говорил много дней. Вот что значит сухой воздух – я, наверное, пойду, мне надо…
- Конечно иди. Для первого раза неплохо – коллега даже не повернулся. Ему, кажется, и вовсе было безразлично.
Отлично.
Переодевшись, я вышел, и едва не потерял сознание. В глазах потемнело, а в голове словно лопнул резиновый канат. Сидячая работа, мать её. Отдышавшись, я прошёл мимо окна и моргнул. Мы же вроде на втором этаже были?
Да, на втором и есть, тогда почему передо мной были десятки этажей вниз?
Нельзя столько работать, сказал я себе. Завтра уйду пораньше. Лаборант вроде не против.
Выйдя в коридор, я задумался.
Как теперь дорогу назад найти? Заговорился я с Семён Семёнычем с утра, повороты не запомнил, раздолбай.
Ладно, прогуляемся, это ещё никому не вредило. Хотя желудок начал утверждать обратное. И мочевой пузырь. И сонливость.
Да что ж такое-то! Ладно, сначала найдём туалет, потом уже домой.
Направо или налево? Одинаковые тёмные коридоры с гудящими лампами через одну уходили в обе стороны. Мда. Хоть свет бы сделали, скупердяи. Что ж, пойдём налево. Не в туалет, так хоть к вахте выйду. Наверное.
Абсолютная тишина выдавала каждый мой шорох. Китайские кроссовки предательски скрипели. Здание по-прежнему казалось вымершим.
А, стоп. Вот же чьи-то шаги наверху. Значит, я не один здесь, и, судя по их направлению, иду в нужную сторону. Странные шаги. Как будто одноногий за двуногим поспевает. Тросточка, видимо, что вполне приемлемо для стариканов возраста Семёныча.
Голова снова начала болеть. Да уж, свежий воздух мне не помешает.
Сзади вдруг подул прохладный ветер. Я поёжился, и, обернувшись, понял, что ничего не понял.
За мной была темнота.
Полная. Абсолютная.
Шаги удалялись, но я не спешил за ними, неторопливо пятясь вдоль стены, и используя все сто восемьдесят градусов зрения, чтобы видеть обе стороны коридора. В горле пересохло, ноги стали ватными. Это был ещё не ужас, но все чувства обострились. Я понимал – это нездоровая херня. Так не бывает.
Темнота ждала. Я чувствовал это кожей, шестым чувством, внутренним ухом, всем своим существом. Она смотрела на меня! На меня и сквозь меня, она видела моё живое, человеческое сердце, и ждала, когда я ошибусь – дёрнусь, моргну, или побегу от неё. Хрен тебе, сука. Я после этой страны ничего не боюсь.
- Максим Олегович!
Нельзя так с человеком. Есть у всего свой предел. И у психики моей тоже. У неё – в особенности.
Я вздрогнул и прижался к стене, встав в боксёрскую стойку в направлении голоса. Плевать, что это было глупо! Я видел темноту, а в ней медленно проступали контуры приземистой фигуры.
- Максим Олегович! Вы меня слышите?
В поле зрения появился Семёныч и тут же замер, наблюдая мою нелепую позу.
Честно – увидь я такое, заржал бы в голос. Но Семёныч сделал грустные глаза, как у собачки, и осторожно подошёл в аккурат на расстояние, с которого я смог бы попасть ногой ему в голову.
- Всё нормально? – голос его звучал серьёзно, и несколько озабоченно.
- Ага – просипел я – у вас тут проблемы со светом.
- Я вижу – стальным голосом произнёс он и, плавно выровнявшись со мной, громко сказал в темноту – датчики света у нас стоят. Чтоб не бегать тёть Вере по этажам, свет не выключать. Реагируют на движение и громкие звуки.
И хлопнул в ладоши.
И включился свет на всём этаже.
И даже те лампы, которые не работали.
Я шумно выдохнул и отвёл взгляд от коридора. Посмотрел на профессора. Оценивающе просмотрел. В глаза.
В глазах старика читались разные чувства. И переживание, и напряжение, и ожидание. Чего – не знаю, но вот ждал он от меня чего-то. Что ж, не разочаруем старика, станцуем телодвижение.
- Меня Роман Павлович домой отпустил. До вахты не проводите?
В лицо Семён Семёныча выразило уважение. Ох и хитрый старик, да только есть хитрее тебя.
- Конечно, засиделись вы. Вам же отдых нужен, молодой организм. А то совсем счёт времени потеряли.
- А Роман Павлович…
- А Роман Павлович зачастую здесь остаётся ночевать. Я же говорил вам - у нас прекрасная комната отдыха…
И тут мой взгляд упал на дверь за его стеной. Она, как и многие, была опечатана. Обычная, старая, советская деревянная дверь, на которой приклеена бумажка, на которой стоит печать, на которой дата…
1975 год. Шестнадцатое сентября.
Надо идти. Быстро.
До вахты мы дошли даже слишком резво. Возможно, я из-за перенапряжения не заметил, а может, профессор провёл коротким путём. Главное – что я, расписавшись у тёть Веры, вышел на улицу, подставил лицо холодному дождю и похлопал по карманам.
Сигарета осталась одна. Пачек у меня было полторы. Здоров я покурить… А скоро не буду, если с сидячим образом жизни совмещать. Семён Семёныч вон, наверное, не курит.
С некоторым трудом прикурив (порывистый ветер задувал огонёк как раз в момент затяга), я двинулся домой. Медленно, уверенно, не оглядываясь, но чувствуя всей спиной, как тысячи глаз смотрят на меня. Воображение, конечно. Но две пары смотрело точно – тёть Вера и Семёныч стояли у окна. Зуб даю.
Надо подумать. Что-то тут не так. Облучился я чтоль, такие пируэты психикой выдавать? Дата эта ещё. Что у них, свет клином сошёлся на 1975 году? И темнота эта. Нихрена это не датчики, нет, это что-то другое. И Семёныч знал про это «что-то». Определённо знаком с той фигурой. Он тоже её видел, это точно! Но почему тогда сразу не рассказал? Боялся напугать? Осторожничал? А может, ему нельзя?
Так, стоп. Нет никакой паранормальщины. Жрать надо чаще и водку пить. И девушку найди себе уже, третий год однорукий бандит…
Холодно, однако. И поздно уже – фонари не горят (ой, они и в мирное время не горели), и ларёк закрыт. А ведь он до комендантского работает. И вот ларёк меня подвёл. Прям расстроил. Все самые светлые надежды на пачку сигарет в грязь втоптал тяжёлым сапогом с подковами из жестянной таблички «закрыто». Но почему так поздно? Судя по густонаселённости улиц, сейчас часов так пять утра, даже бомжей на остановках нет. Не мог же я почти сутки там просидеть, а?
Мочевой пузырь распрощался с беспокоящим содержимым в пользу угла ларька. Ибо нефиг. Бычок благополучно улетел в лужицу, и я, выдохнув, повернул в сторону дома.
Ладно, в квартире пачка есть. Запасная. Поем, посплю, отработаю норму. Норму, на не судорожное надрывание!
Дом встретил меня полной чернотой. Ни одно окно не горело. Оно и к лучшему, а то сейчас бы шансон под пивас от соседей снизу послушать.
- Привет, Максим.
- Привет, Максим.
Вот как об бетонный забор с размаху.
Василь Игоревич собственной персоной. В пиджаке.
Не грязный, пьяный или битый, не плачущий – эту возможность я хоть как-то мог допустить. Одна миллиардная процента, что ему в беде некуда было идти. Но вот так, свеженький Василь посреди ночи – этого просто не бывает.
Я улыбнулся. Победно так. Я же ждал его увидеть! Он меня ждал, да не ждал, что я его ждал!
После практики – отпуск, срочно!
- Василь Игоревич! Категорически приветствую! – я энергично потряс ему руку – как Вы?
- Вполне – он достал сигареты – будешь?
Как знал, чертяка. Знал…
- Буду, очень даже – я с готовностью прикурил от его автогенки.
Пару минут мы сосредоточенно отгоняли комаров от моей панельки. Он сделал ход первым:
- У Семён Семёныча?
- У Романа Павловича. Мужик – во! Замеряем с ним разного типа излучение – я показал большой палец и подумал, что так и перегнуть можно.
- У Романа Павловича? На темпоральных барьерах? Неплохо. А меня вот туда сразу и не взяли. Семён Семёнычу бумажки таскал. Зато с кучей народу познакомился.
Теперь понятно, откуда у него связи.
- А Роман Павлович да, только вот работой сильно занят… Ты уж помогай ему, как можешь, а то совсем загонит себя мужик – глаза Василя стали просящими.
- Само собой – мне даже стало неуютно.
- И с темпоральным излучением осторожнее. Про защиту не забывай. Меняет оно людей, и не только их самих, но и вокруг них меняет. Как магнит потом будешь, слышишь?
Внутри что-то упало. Он знает? Знает, почему там всё так?
- За Семёныча держись. Он, конечно, не А-специалист, но с этим зданием у него полная дружба. По крайней мере, на этом уровне в этой зоне. Дальше тебе не надо. Будет звать – отказывайся, а то будешь как он! Ты на повышение пойдёшь, а он-то останется, ему хорошо здесь!
Голос Василя становился всё выше. Я плохо понимал, о чём он, но понимал, что декан далеко не про должность старшего специалиста. Василь знает про темноту, знает про шаги, он там был и хочет мне помочь.
- Тогда зачем? – тихо спросил я.
- Не я – Василь взял меня за плечи – они тебя выбрали.
Вдруг он судорожно принялся рыться в карманах, и выудил оттуда небольшую монету. Монета оказалось чистым диском из непонятного металла тускло-жёлтого цвета – невероятно лёгкого, даже в руке не ощущалась, и очень прочного.
- Это от излучения. Вшей в одежду. Лучше на спину, когда будешь работать. Спи тоже с ней. Ты привыкнешь. Мне пора.
Мы молча выкурили ещё по сигарете. Я чувствовал, что декана нельзя сейчас ни о чём спрашивать. Я снова чувствовал на себе и на нём этот взгляд.
Когда мы прощались, зрачки Василя были вертикальные.
Вот как об бетонный забор с размаху.
Василь Игоревич собственной персоной. В пиджаке.
Не грязный, пьяный или битый, не плачущий – эту возможность я хоть как-то мог допустить. Одна миллиардная процента, что ему в беде некуда было идти. Но вот так, свеженький Василь посреди ночи – этого просто не бывает.
Я улыбнулся. Победно так. Я же ждал его увидеть! Он меня ждал, да не ждал, что я его ждал!
После практики – отпуск, срочно!
- Василь Игоревич! Категорически приветствую! – я энергично потряс ему руку – как Вы?
- Вполне – он достал сигареты – будешь?
Как знал, чертяка. Знал…
- Буду, очень даже – я с готовностью прикурил от его автогенки.
Пару минут мы сосредоточенно отгоняли комаров от моей панельки. Он сделал ход первым:
- У Семён Семёныча?
- У Романа Павловича. Мужик – во! Замеряем с ним разного типа излучение – я показал большой палец и подумал, что так и перегнуть можно.
- У Романа Павловича? На темпоральных барьерах? Неплохо. А меня вот туда сразу и не взяли. Семён Семёнычу бумажки таскал. Зато с кучей народу познакомился.
Теперь понятно, откуда у него связи.
- А Роман Павлович да, только вот работой сильно занят… Ты уж помогай ему, как можешь, а то совсем загонит себя мужик – глаза Василя стали просящими.
- Само собой – мне даже стало неуютно.
- И с темпоральным излучением осторожнее. Про защиту не забывай. Меняет оно людей, и не только их самих, но и вокруг них меняет. Как магнит потом будешь, слышишь?
Внутри что-то упало. Он знает? Знает, почему там всё так?
- За Семёныча держись. Он, конечно, не А-специалист, но с этим зданием у него полная дружба. По крайней мере, на этом уровне в этой зоне. Дальше тебе не надо. Будет звать – отказывайся, а то будешь как он! Ты на повышение пойдёшь, а он-то останется, ему хорошо здесь!
Голос Василя становился всё выше. Я плохо понимал, о чём он, но понимал, что декан далеко не про должность старшего специалиста. Василь знает про темноту, знает про шаги, он там был и хочет мне помочь.
- Тогда зачем? – тихо спросил я.
- Не я – Василь взял меня за плечи – они тебя выбрали.
Вдруг он судорожно принялся рыться в карманах, и выудил оттуда небольшую монету. Монета оказалось чистым диском из непонятного металла тускло-жёлтого цвета – невероятно лёгкого, даже в руке не ощущалась, и очень прочного.
- Это от излучения. Вшей в одежду. Лучше на спину, когда будешь работать. Спи тоже с ней. Ты привыкнешь. Мне пора.
Мы молча выкурили ещё по сигарете. Я чувствовал, что декана нельзя сейчас ни о чём спрашивать. Я снова чувствовал на себе и на нём этот взгляд.
Когда мы прощались, зрачки Василя были вертикальные.
- Привет, Максим.
Вот как об бетонный забор с размаху.
Василь Игоревич собственной персоной. В пиджаке.
Не грязный, пьяный или битый, не плачущий – эту возможность я хоть как-то мог допустить. Одна миллиардная процента, что ему в беде некуда было идти. Но вот так, свеженький Василь посреди ночи – этого просто не бывает.
Я улыбнулся. Победно так. Я же ждал его увидеть! Он меня ждал, да не ждал, что я его ждал!
После практики – отпуск, срочно!
- Василь Игоревич! Категорически приветствую! – я энергично потряс ему руку – как Вы?
- Вполне – он достал сигареты – будешь?
Как знал, чертяка. Знал…
- Буду, очень даже – я с готовностью прикурил от его автогенки.
Пару минут мы сосредоточенно отгоняли комаров от моей панельки. Он сделал ход первым:
- У Семён Семёныча?
- У Романа Павловича. Мужик – во! Замеряем с ним разного типа излучение – я показал большой палец и подумал, что так и перегнуть можно.
- У Романа Павловича? На темпоральных барьерах? Неплохо. А меня вот туда сразу и не взяли. Семён Семёнычу бумажки таскал. Зато с кучей народу познакомился.
Теперь понятно, откуда у него связи.
- А Роман Павлович да, только вот работой сильно занят… Ты уж помогай ему, как можешь, а то совсем загонит себя мужик – глаза Василя стали просящими.
- Само собой – мне даже стало неуютно.
- И с темпоральным излучением осторожнее. Про защиту не забывай. Меняет оно людей, и не только их самих, но и вокруг них меняет. Как магнит потом будешь, слышишь?
Внутри что-то упало. Он знает? Знает, почему там всё так?
- За Семёныча держись. Он, конечно, не А-специалист, но с этим зданием у него полная дружба. По крайней мере, на этом уровне в этой зоне. Дальше тебе не надо. Будет звать – отказывайся, а то будешь как он! Ты на повышение пойдёшь, а он-то останется, ему хорошо здесь!
Голос Василя становился всё выше. Я плохо понимал, о чём он, но понимал, что декан далеко не про должность старшего специалиста. Василь знает про темноту, знает про шаги, он там был и хочет мне помочь.
- Тогда зачем? – тихо спросил я.
- Не я – Василь взял меня за плечи – они тебя выбрали.
Вдруг он судорожно принялся рыться в карманах, и выудил оттуда небольшую монету. Монета оказалось чистым диском из непонятного металла тускло-жёлтого цвета – невероятно лёгкого, даже в руке не ощущалась, и очень прочного.
- Это от излучения. Вшей в одежду. Лучше на спину, когда будешь работать. Спи тоже с ней. Ты привыкнешь. Мне пора.
Мы молча выкурили ещё по сигарете. Я чувствовал, что декана нельзя сейчас ни о чём спрашивать. Я снова чувствовал на себе и на нём этот взгляд.
Когда мы прощались, зрачки Василя были вертикальные.
Вот как об бетонный забор с размаху.
Василь Игоревич собственной персоной. В пиджаке.
Не грязный, пьяный или битый, не плачущий – эту возможность я хоть как-то мог допустить. Одна миллиардная процента, что ему в беде некуда было идти. Но вот так, свеженький Василь посреди ночи – этого просто не бывает.
Я улыбнулся. Победно так. Я же ждал его увидеть! Он меня ждал, да не ждал, что я его ждал!
После практики – отпуск, срочно!
- Василь Игоревич! Категорически приветствую! – я энергично потряс ему руку – как Вы?
- Вполне – он достал сигареты – будешь?
Как знал, чертяка. Знал…
- Буду, очень даже – я с готовностью прикурил от его автогенки.
Пару минут мы сосредоточенно отгоняли комаров от моей панельки. Он сделал ход первым:
- У Семён Семёныча?
- У Романа Павловича. Мужик – во! Замеряем с ним разного типа излучение – я показал большой палец и подумал, что так и перегнуть можно.
- У Романа Павловича? На темпоральных барьерах? Неплохо. А меня вот туда сразу и не взяли. Семён Семёнычу бумажки таскал. Зато с кучей народу познакомился.
Теперь понятно, откуда у него связи.
- А Роман Павлович да, только вот работой сильно занят… Ты уж помогай ему, как можешь, а то совсем загонит себя мужик – глаза Василя стали просящими.
- Само собой – мне даже стало неуютно.
- И с темпоральным излучением осторожнее. Про защиту не забывай. Меняет оно людей, и не только их самих, но и вокруг них меняет. Как магнит потом будешь, слышишь?
Внутри что-то упало. Он знает? Знает, почему там всё так?
- За Семёныча держись. Он, конечно, не А-специалист, но с этим зданием у него полная дружба. По крайней мере, на этом уровне в этой зоне. Дальше тебе не надо. Будет звать – отказывайся, а то будешь как он! Ты на повышение пойдёшь, а он-то останется, ему хорошо здесь!
Голос Василя становился всё выше. Я плохо понимал, о чём он, но понимал, что декан далеко не про должность старшего специалиста. Василь знает про темноту, знает про шаги, он там был и хочет мне помочь.
- Тогда зачем? – тихо спросил я.
- Не я – Василь взял меня за плечи – они тебя выбрали.
Вдруг он судорожно принялся рыться в карманах, и выудил оттуда небольшую монету. Монета оказалось чистым диском из непонятного металла тускло-жёлтого цвета – невероятно лёгкого, даже в руке не ощущалась, и очень прочного.
- Это от излучения. Вшей в одежду. Лучше на спину, когда будешь работать. Спи тоже с ней. Ты привыкнешь. Мне пора.
Мы молча выкурили ещё по сигарете. Я чувствовал, что декана нельзя сейчас ни о чём спрашивать. Я снова чувствовал на себе и на нём этот взгляд.
Когда мы прощались, зрачки Василя были вертикальные.
Глава 3.
В глаза светило яркое солнце.
Я стоял на балконе и сладостно потягивал третью за утро сигарету.
Ночь дала мне обдумать всё и принять решение.
Не на того напала, коробка ты бетонная. Дома с привидениями не для этой страны. Ты вообще мой хрущ видела? Да тут впору социальные хорроры снимать, дядя Вася, например, по белочке каждую неделю героически прикрывает дом и рвёт боезапас. Причём, судя по запаху потерявшего сознание героя, боезапас со следами химического оружия на все штаны. А вокруг соседки с первого этажа, кажись, хрущ и обстраивали. Столько не живут.
Я, мать твою, российский студент, будущий российский учёный с зарплатой в математический минимум, я ещё на твоих темпоральных барьерах дошик себе разогревать буду.
Яростно затушив бычок в пепельницу (злость злостью, а вот дворника надо уважать), я продемонстрировал виднеющейся крыше злополучного памятника архитектуре СССР, быстро самособрался и покинул свой человейник.
Блок сигарет, банка кофе, фотоаппарат, а также нож болтались в рюкзаке. Рюкзак позволял рукам оставаться свободными и не стеснял движений. Спортивный костюм свободного кроя резко менял мой обычный образ молодого учёного на типичного кикбоксёра с наклонностями докопаться до ближнего своего.
Да и вообще настроение было боевое. Как у викингов перед большой битвой, наверное. Лично с моими ощущениями перекликалось в соревнованиях, коих было у меня немало, хоть и давно. Сомневаюсь, что придётся прикладывать физическую силу, а вот бегать, возможно, нужно будет.
Никому ничего рассказывать не стал. С трёхкомнатной квартирой в центре велик шанс уехать в шестое отделение с плачевными последствиями. Да и друзья могли мало того, что неправильно понять, но ещё и начать относиться ко мне как к больному.
Но я чувствовал, как монета, которую мне дал Василь, потихоньку вытягивала из меня какую-то гадость, коей я нахватался у Роман Палыча. Я чувствовал, что теперь буду настороже. Не тот беспечный практикант, нет, но осторожный и хитрый наблюдатель.
Надо, кстати, попробовать Палычу монетку дать потаскать. А то он там очень давно, видимо. Может, отпустит мужика.
Ой, тётя Вера. Как я рад вас видеть. Конечно, с большим удовольствием распишусь. Обязательно сам дойду. Нет, ждать Семёныча не буду.
Фух. Теперь настало время немного пофоткать.
Поднявшись на второй этаж, я достал фотоаппарат и тщательно общёлкал несколько печатей, датированных 1975 годом. Это, конечно, не доказательство, но всё же. Доступ на них был разный, но не ниже 10А. Хотел бы я посмотреть на этого сотрудника. Или не очень.
И тут одна дверь обратила на себя внимание тем, что была открыта. Чуть чуть, на полсантиметра, мимо пройдёшь – не заметишь.
Интересно. Что там по правилам? Запертые помещения. Это запертое? Не очень. Даже следов взлома нет.
Заглянув, я задумался. Стоило ли соваться? В кабинете царил порядок, похожий на порядок у Роман Палыча, и, даже личные вещи оставались на местах – вон сумка на стуле, вон уличные туфли…
А заглянуть всё же следовало.
Быстро прошмыгнув, я открыл первую попавшуюся тетрадь, и замер. Что это за язык? Древнешумерский какой-нибудь? Вся тетрадь пестрила значками и символами, причём, кажется, в разном порядке. Или это шифр?
Фото. Потом разберусь.
Перед тем, как выйти из кабинета, я прислонил ухо к двери. Вроде никого. А вот по направлению взгляда была стопка старинных тетрадей на полке. И, не зная, что на меня нашло, быстро спрятал верхнюю под футболку.
В глаза светило яркое солнце.
Я стоял на балконе и сладостно потягивал третью за утро сигарету.
Ночь дала мне обдумать всё и принять решение.
Не на того напала, коробка ты бетонная. Дома с привидениями не для этой страны. Ты вообще мой хрущ видела? Да тут впору социальные хорроры снимать, дядя Вася, например, по белочке каждую неделю героически прикрывает дом и рвёт боезапас. Причём, судя по запаху потерявшего сознание героя, боезапас со следами химического оружия на все штаны. А вокруг соседки с первого этажа, кажись, хрущ и обстраивали. Столько не живут.
Я, мать твою, российский студент, будущий российский учёный с зарплатой в математический минимум, я ещё на твоих темпоральных барьерах дошик себе разогревать буду.
Яростно затушив бычок в пепельницу (злость злостью, а вот дворника надо уважать), я продемонстрировал виднеющейся крыше злополучного памятника архитектуре СССР, быстро самособрался и покинул свой человейник.
Блок сигарет, банка кофе, фотоаппарат, а также нож болтались в рюкзаке. Рюкзак позволял рукам оставаться свободными и не стеснял движений. Спортивный костюм свободного кроя резко менял мой обычный образ молодого учёного на типичного кикбоксёра с наклонностями докопаться до ближнего своего.
Да и вообще настроение было боевое. Как у викингов перед большой битвой, наверное. Лично с моими ощущениями перекликалось в соревнованиях, коих было у меня немало, хоть и давно. Сомневаюсь, что придётся прикладывать физическую силу, а вот бегать, возможно, нужно будет.
Никому ничего рассказывать не стал. С трёхкомнатной квартирой в центре велик шанс уехать в шестое отделение с плачевными последствиями. Да и друзья могли мало того, что неправильно понять, но ещё и начать относиться ко мне как к больному.
Но я чувствовал, как монета, которую мне дал Василь, потихоньку вытягивала из меня какую-то гадость, коей я нахватался у Роман Палыча. Я чувствовал, что теперь буду настороже. Не тот беспечный практикант, нет, но осторожный и хитрый наблюдатель.
Надо, кстати, попробовать Палычу монетку дать потаскать. А то он там очень давно, видимо. Может, отпустит мужика.
Ой, тётя Вера. Как я рад вас видеть. Конечно, с большим удовольствием распишусь. Обязательно сам дойду. Нет, ждать Семёныча не буду.
Фух. Теперь настало время немного пофоткать.
Поднявшись на второй этаж, я достал фотоаппарат и тщательно общёлкал несколько печатей, датированных 1975 годом. Это, конечно, не доказательство, но всё же. Доступ на них был разный, но не ниже 10А. Хотел бы я посмотреть на этого сотрудника. Или не очень.
И тут одна дверь обратила на себя внимание тем, что была открыта. Чуть чуть, на полсантиметра, мимо пройдёшь – не заметишь.
Интересно. Что там по правилам? Запертые помещения. Это запертое? Не очень. Даже следов взлома нет.
Заглянув, я задумался. Стоило ли соваться? В кабинете царил порядок, похожий на порядок у Роман Палыча, и, даже личные вещи оставались на местах – вон сумка на стуле, вон уличные туфли…
А заглянуть всё же следовало.
Быстро прошмыгнув, я открыл первую попавшуюся тетрадь, и замер. Что это за язык? Древнешумерский какой-нибудь? Вся тетрадь пестрила значками и символами, причём, кажется, в разном порядке. Или это шифр?
Фото. Потом разберусь.
Перед тем, как выйти из кабинета, я прислонил ухо к двери. Вроде никого. А вот по направлению взгляда была стопка старинных тетрадей на полке. И, не зная, что на меня нашло, быстро спрятал верхнюю под футболку.
Глава 3.
В глаза светило яркое солнце.
Я стоял на балконе и сладостно потягивал третью за утро сигарету.
Ночь дала мне обдумать всё и принять решение.
Не на того напала, коробка ты бетонная. Дома с привидениями не для этой страны. Ты вообще мой хрущ видела? Да тут впору социальные хорроры снимать, дядя Вася, например, по белочке каждую неделю героически прикрывает дом и рвёт боезапас. Причём, судя по запаху потерявшего сознание героя, боезапас со следами химического оружия на все штаны. А вокруг соседки с первого этажа, кажись, хрущ и обстраивали. Столько не живут.
Я, мать твою, российский студент, будущий российский учёный с зарплатой в математический минимум, я ещё на твоих темпоральных барьерах дошик себе разогревать буду.
Яростно затушив бычок в пепельницу (злость злостью, а вот дворника надо уважать), я продемонстрировал виднеющейся крыше злополучного памятника архитектуре СССР, быстро самособрался и покинул свой человейник.
Блок сигарет, банка кофе, фотоаппарат, а также нож болтались в рюкзаке. Рюкзак позволял рукам оставаться свободными и не стеснял движений. Спортивный костюм свободного кроя резко менял мой обычный образ молодого учёного на типичного кикбоксёра с наклонностями докопаться до ближнего своего.
Да и вообще настроение было боевое. Как у викингов перед большой битвой, наверное. Лично с моими ощущениями перекликалось в соревнованиях, коих было у меня немало, хоть и давно. Сомневаюсь, что придётся прикладывать физическую силу, а вот бегать, возможно, нужно будет.
Никому ничего рассказывать не стал. С трёхкомнатной квартирой в центре велик шанс уехать в шестое отделение с плачевными последствиями. Да и друзья могли мало того, что неправильно понять, но ещё и начать относиться ко мне как к больному.
Но я чувствовал, как монета, которую мне дал Василь, потихоньку вытягивала из меня какую-то гадость, коей я нахватался у Роман Палыча. Я чувствовал, что теперь буду настороже. Не тот беспечный практикант, нет, но осторожный и хитрый наблюдатель.
Надо, кстати, попробовать Палычу монетку дать потаскать. А то он там очень давно, видимо. Может, отпустит мужика.
Ой, тётя Вера. Как я рад вас видеть. Конечно, с большим удовольствием распишусь. Обязательно сам дойду. Нет, ждать Семёныча не буду.
Фух. Теперь настало время немного пофоткать.
Поднявшись на второй этаж, я достал фотоаппарат и тщательно общёлкал несколько печатей, датированных 1975 годом. Это, конечно, не доказательство, но всё же. Доступ на них был разный, но не ниже 10А. Хотел бы я посмотреть на этого сотрудника. Или не очень.
И тут одна дверь обратила на себя внимание тем, что была открыта. Чуть чуть, на полсантиметра, мимо пройдёшь – не заметишь.
Интересно. Что там по правилам? Запертые помещения. Это запертое? Не очень. Даже следов взлома нет.
Заглянув, я задумался. Стоило ли соваться? В кабинете царил порядок, похожий на порядок у Роман Палыча, и, даже личные вещи оставались на местах – вон сумка на стуле, вон уличные туфли…
А заглянуть всё же следовало.
Быстро прошмыгнув, я открыл первую попавшуюся тетрадь, и замер. Что это за язык? Древнешумерский какой-нибудь? Вся тетрадь пестрила значками и символами, причём, кажется, в разном порядке. Или это шифр?
Фото. Потом разберусь.
Перед тем, как выйти из кабинета, я прислонил ухо к двери. Вроде никого. А вот по направлению взгляда была стопка старинных тетрадей на полке. И, не зная, что на меня нашло, быстро спрятал верхнюю под футболку.
В глаза светило яркое солнце.
Я стоял на балконе и сладостно потягивал третью за утро сигарету.
Ночь дала мне обдумать всё и принять решение.
Не на того напала, коробка ты бетонная. Дома с привидениями не для этой страны. Ты вообще мой хрущ видела? Да тут впору социальные хорроры снимать, дядя Вася, например, по белочке каждую неделю героически прикрывает дом и рвёт боезапас. Причём, судя по запаху потерявшего сознание героя, боезапас со следами химического оружия на все штаны. А вокруг соседки с первого этажа, кажись, хрущ и обстраивали. Столько не живут.
Я, мать твою, российский студент, будущий российский учёный с зарплатой в математический минимум, я ещё на твоих темпоральных барьерах дошик себе разогревать буду.
Яростно затушив бычок в пепельницу (злость злостью, а вот дворника надо уважать), я продемонстрировал виднеющейся крыше злополучного памятника архитектуре СССР, быстро самособрался и покинул свой человейник.
Блок сигарет, банка кофе, фотоаппарат, а также нож болтались в рюкзаке. Рюкзак позволял рукам оставаться свободными и не стеснял движений. Спортивный костюм свободного кроя резко менял мой обычный образ молодого учёного на типичного кикбоксёра с наклонностями докопаться до ближнего своего.
Да и вообще настроение было боевое. Как у викингов перед большой битвой, наверное. Лично с моими ощущениями перекликалось в соревнованиях, коих было у меня немало, хоть и давно. Сомневаюсь, что придётся прикладывать физическую силу, а вот бегать, возможно, нужно будет.
Никому ничего рассказывать не стал. С трёхкомнатной квартирой в центре велик шанс уехать в шестое отделение с плачевными последствиями. Да и друзья могли мало того, что неправильно понять, но ещё и начать относиться ко мне как к больному.
Но я чувствовал, как монета, которую мне дал Василь, потихоньку вытягивала из меня какую-то гадость, коей я нахватался у Роман Палыча. Я чувствовал, что теперь буду настороже. Не тот беспечный практикант, нет, но осторожный и хитрый наблюдатель.
Надо, кстати, попробовать Палычу монетку дать потаскать. А то он там очень давно, видимо. Может, отпустит мужика.
Ой, тётя Вера. Как я рад вас видеть. Конечно, с большим удовольствием распишусь. Обязательно сам дойду. Нет, ждать Семёныча не буду.
Фух. Теперь настало время немного пофоткать.
Поднявшись на второй этаж, я достал фотоаппарат и тщательно общёлкал несколько печатей, датированных 1975 годом. Это, конечно, не доказательство, но всё же. Доступ на них был разный, но не ниже 10А. Хотел бы я посмотреть на этого сотрудника. Или не очень.
И тут одна дверь обратила на себя внимание тем, что была открыта. Чуть чуть, на полсантиметра, мимо пройдёшь – не заметишь.
Интересно. Что там по правилам? Запертые помещения. Это запертое? Не очень. Даже следов взлома нет.
Заглянув, я задумался. Стоило ли соваться? В кабинете царил порядок, похожий на порядок у Роман Палыча, и, даже личные вещи оставались на местах – вон сумка на стуле, вон уличные туфли…
А заглянуть всё же следовало.
Быстро прошмыгнув, я открыл первую попавшуюся тетрадь, и замер. Что это за язык? Древнешумерский какой-нибудь? Вся тетрадь пестрила значками и символами, причём, кажется, в разном порядке. Или это шифр?
Фото. Потом разберусь.
Перед тем, как выйти из кабинета, я прислонил ухо к двери. Вроде никого. А вот по направлению взгляда была стопка старинных тетрадей на полке. И, не зная, что на меня нашло, быстро спрятал верхнюю под футболку.
Годно
Говно
ебанутые уже второй тред создали на сначе. Бля, что за уебища, какой нахуй самосбор? В куколок не наигрались, малыши?
98 Кб, 1920x1072Работаю в НИИ с 2009.
@
Прочитал тред.
@
Сука, натёр ногу, надо найти пластырь, где-то тут был.
@
Нашёл пластырь (лежал на столе), заклеил ногу.
@
pic
@
Прочитал тред.
@
Сука, натёр ногу, надо найти пластырь, где-то тут был.
@
Нашёл пластырь (лежал на столе), заклеил ногу.
@
pic
>>02688
Нет, испытываю.
Нет, испытываю.
>>02687
Пластырь просроченый, пиздец твой ноге теперь.
Пластырь просроченый, пиздец твой ноге теперь.
Какое же говно
И графомания говно
И автор говно, самое мерзкое и поганое говно какое только может быть, просто человек - говно (человек ли?)
Надеюсь он подохнет жуткой и мучительной смертью
Очень хотелось бы этому поспособствовать
И графомания говно
И автор говно, самое мерзкое и поганое говно какое только может быть, просто человек - говно (человек ли?)
Надеюсь он подохнет жуткой и мучительной смертью
Очень хотелось бы этому поспособствовать
>>02799
Но всё, что ты можешь, это писать токсичные комментарии в бессильной злобе, лол.
> Очень хотелось бы этому поспособствовать
Но всё, что ты можешь, это писать токсичные комментарии в бессильной злобе, лол.
>>02424 (OP)
Годно, очень годно. Продолжай.
Годно, очень годно. Продолжай.
Ништяк, автор-кун, интересно и читается легко. Не слушай быдлокритиков, пили продолжение.
10/10, чтение на кончиках пальцев, ведьмак от мира НИИ тредов. Пили еще в общем.
>>02907
Господи, ну так не читай, никто ж насильно не заставляет это делать. Живи и дай жить другим, ёба.
Господи, ну так не читай, никто ж насильно не заставляет это делать. Живи и дай жить другим, ёба.
Годно, подписался.
Годнота. Пиши ещё
Где продолжение?
Жду продолжения, очень интересно пишешь
Жажду продолжения, давай еще. В кои-то веки годнота на сначе!
Аффтар, выкладывай продолжение.
А, вопреки проблемам и вообще всему, пишу на коленке по просьбам анонов. Очень надеюсь, что это разные люди просят.
______________________________________________
Вопреки ожиданиям, за дверью не было шагов, в кабинет никто не вошёл, и я благополучно добрался до Палыча. Причём весьма быстро, и даже заплутать не заплутал. Окей.
Роман Палыч, как и ожидалось, был на рабочем месте, и как будто даже не сходил с него. Нарочито бодро поздоровавшись, я переоделся, и, даже без рекомендаций коллеги приступил. Как выяснилось - зря.
- Ты это - просипел Роман - сегодня 3567ДЖ12. Там аномалия. Бей с нуля, о странностях - сразу мне - и, развернувшись, отошёл.
Он вообще сегодня странно сипел. Недосып? Или таки аномалия?
Как будто привычным движением я включил установку, но ко мне сразу за шиворот закралось сомнение. Не так легко я её включил - несколько секунд сомневался над каждым верньером, рычажком и кнопкой.
Экипировка сидела на мне неплотно. То ли я отвык за ночь, то ли я был в напряжении, но ворот натирал шею (арамид там, что ли), пальцы в перчатках не слушались, а тканевая вставка на спине давила на спину. Защита работала? Или наоборот?..
Вдруг я вспомнил о монете. Она лежала у меня под правой пяткой - вроде так носили на удачу. Не помню. Но это неважно - мне нужен был телесный контакт.
Что ж, попробуем поиграть в их игры...
Носком левого кроссовка я стянул правый, и монета выпала, едва я качнул ногой. Незаметно подтянув её к себе, я наблюдал одним глазом за лаборантом, вторым - на установку.
Палыч вёл себя адекватно для него - "играл" на своей установке, хотя и несколько напряжённо. А вот установка начала сбоить. Не сильно, но мой глаз вдруг начал замечать отклонения. Как будто...
Как будто рядом находился источник помех, а точнее - прибор, поглощающий темпоральное излучение.
Что ж, дебилу понятно, какой прибор. Который этим всю ночь занимался.
А отнесу-ка я его в шкафчик...
______________________________________________
Вопреки ожиданиям, за дверью не было шагов, в кабинет никто не вошёл, и я благополучно добрался до Палыча. Причём весьма быстро, и даже заплутать не заплутал. Окей.
Роман Палыч, как и ожидалось, был на рабочем месте, и как будто даже не сходил с него. Нарочито бодро поздоровавшись, я переоделся, и, даже без рекомендаций коллеги приступил. Как выяснилось - зря.
- Ты это - просипел Роман - сегодня 3567ДЖ12. Там аномалия. Бей с нуля, о странностях - сразу мне - и, развернувшись, отошёл.
Он вообще сегодня странно сипел. Недосып? Или таки аномалия?
Как будто привычным движением я включил установку, но ко мне сразу за шиворот закралось сомнение. Не так легко я её включил - несколько секунд сомневался над каждым верньером, рычажком и кнопкой.
Экипировка сидела на мне неплотно. То ли я отвык за ночь, то ли я был в напряжении, но ворот натирал шею (арамид там, что ли), пальцы в перчатках не слушались, а тканевая вставка на спине давила на спину. Защита работала? Или наоборот?..
Вдруг я вспомнил о монете. Она лежала у меня под правой пяткой - вроде так носили на удачу. Не помню. Но это неважно - мне нужен был телесный контакт.
Что ж, попробуем поиграть в их игры...
Носком левого кроссовка я стянул правый, и монета выпала, едва я качнул ногой. Незаметно подтянув её к себе, я наблюдал одним глазом за лаборантом, вторым - на установку.
Палыч вёл себя адекватно для него - "играл" на своей установке, хотя и несколько напряжённо. А вот установка начала сбоить. Не сильно, но мой глаз вдруг начал замечать отклонения. Как будто...
Как будто рядом находился источник помех, а точнее - прибор, поглощающий темпоральное излучение.
Что ж, дебилу понятно, какой прибор. Который этим всю ночь занимался.
А отнесу-ка я его в шкафчик...
Положил. О, часы, а я про них и забыл.
Надев их, я подвигал плечами и шеей - как будто разминаясь. Экипировка села лучше. А вот шапка явно мешала - натирала виски, давила на темечко и ту кость на затылке, из-за которой неудобно лежать на полу.
А может, я - конченый параноик, придумываю себе всякое, а сам поехал электроном в сторону психушки на нервной почве? И сейчас, на самом деле, хожу по пустому зданию, перекладываю мусор, щёлкаю на точильном станке кнопками?
В таком случае, хуже уже не будет, и я, закурив, вернулся к работе.
Шапочка осталась в шкафчике.
И тут работа пошла. Это было похоже на очень быстрое погружение. Или то чувство, когда ты просыпаешься от ощущения падения - только постоянного, непрерывного.
Замеры удивительно быстро пошли. Экран сегодня выдавал изображение чётче, перфокарты отпечатывались как на станке. Да, Палыч прав, аномалия в этой зоне, как будто провал. Как будто что-то темпорально тяжёлое уронили на поле.
На шестисотом замере у меня кончилась тетрадь. Лаборант, покряхтев на мою просьбу, дал мне новую из своего шкафчика, сказав, что своей он пользуется второй год, мол, писать убористее надо и вообще понаберут. Из этого я успел сделать два вывода, пока наливал кофе:
Предыдущий владелец моей тетради - не он. Кто-то был здесь до меня. И куда-то исчез. Закончил практику? Или закончил - плохо закончил в этих стенах?
А вот с тетрадью пришлось покумекать, пока не дошло, что он подшивает одну к другой. Его-то вон какая толстая. А писать убористее не помогает - перфокарта вклеивается с каждой стороны листа. Может, по две подклеивать?
Так я и сделал. Лаборант был прав - хитрыми канцелярскими способами я начал помещать на лист по восемь перфокарт,приклеивая кармашки только одной стороной к каждому краю.
Работа закипела.
Это унесло меня сильнее, чем в первый раз. Время как будто остановилось. Мои руки мелькали так, что едва успел замечать глаз. Перчатки стали мешаться, и я скинул их, мельком поймав косой взгляд лаборанта. Ничего не сказал.
Тетрадь пыжилась - и я не чувствовал усталости, долбя сигареты одну за одной - сколько там? пачка? неважно - и глотая кофе литрами в прямом смысле. Это было восхитительно - только я и Работа.
Вдруг всё приобрело синюшный оттенок, а звуки исчезли. Палыч закричал - но как-то отдалённо, приглушённо. А я не мог остановиться. Руки слились в смазанный туман. Синий цвет вокруг нарастал, и с аквамаринового цвета начал перетекать в синий - синий, как Тихий океан.
Вдруг чья-то огромная, многомерная рука схватила меня за плечо, грубо развернула, и всё поле зрения заслонил волосатый кулак с кольцом.
Меня уронило. Как из-под воды я смотрел то на себя, продолжавшего колдовать над клавиатурой, словно в десятках видео, наложенных на себя, и многократно ускоренных, то на Палыча, прорывавшегося через множество слоёв меня. Тянущегося изо всех сил всеми измерениями к кнопке "Авария! Стоп!". Все его изображения сливались в указательном пальце, и он как остриём стрелы ткнул в кнопку.
И нажал.
И кончилось.
Не сразу - синеватые отблески ещё гуляли по углам и полу, но лаборант остановил это безумие.
На меня накатило.
Перевернувшись, я начал судорожно блевать литрами кофе. Из штанов потекло - сразу и много, лёгкие судорожно выкашливали капли никотина, голова была готова лопнуть, а сердце - проломить грудную клетку. Мышц я не чувствовал - настолько они устали.
Через полчаса, когда всё закончилось, лаборант отполз от меня, и, едва поднявшись, достал из нижнего ящика какой-то спрей.
Я то время рыдал и кричал от боли, абсолютно не видя происходящего. Пока Палыч не полил меня из баллончика.
Так не бывает, ребята. Не бывает, что тебя сначала пытают металлом из домны, а потом перестают, и ты бежишь играть на травке, как тот зайчик. А вот мне помогло.
Я лежал, мокрый, грязный, не чувствуя абсолютно ничего, и это была словно истома после бани. Единственное, на что меня хватило перекошенным горлом, так это прошептать:
- Что...
- Увеличение мощности создало в пространстве воронку, которое в сочетании с аномалией просто начало засасывать в неё Время. Это как в в батут после дождя бросить шар для боулинга - он будет затоплен.
Надо мной стоял Семён Семёныч с руками за спиной и созерцал нелицеприятную картину.
Надев их, я подвигал плечами и шеей - как будто разминаясь. Экипировка села лучше. А вот шапка явно мешала - натирала виски, давила на темечко и ту кость на затылке, из-за которой неудобно лежать на полу.
А может, я - конченый параноик, придумываю себе всякое, а сам поехал электроном в сторону психушки на нервной почве? И сейчас, на самом деле, хожу по пустому зданию, перекладываю мусор, щёлкаю на точильном станке кнопками?
В таком случае, хуже уже не будет, и я, закурив, вернулся к работе.
Шапочка осталась в шкафчике.
И тут работа пошла. Это было похоже на очень быстрое погружение. Или то чувство, когда ты просыпаешься от ощущения падения - только постоянного, непрерывного.
Замеры удивительно быстро пошли. Экран сегодня выдавал изображение чётче, перфокарты отпечатывались как на станке. Да, Палыч прав, аномалия в этой зоне, как будто провал. Как будто что-то темпорально тяжёлое уронили на поле.
На шестисотом замере у меня кончилась тетрадь. Лаборант, покряхтев на мою просьбу, дал мне новую из своего шкафчика, сказав, что своей он пользуется второй год, мол, писать убористее надо и вообще понаберут. Из этого я успел сделать два вывода, пока наливал кофе:
Предыдущий владелец моей тетради - не он. Кто-то был здесь до меня. И куда-то исчез. Закончил практику? Или закончил - плохо закончил в этих стенах?
А вот с тетрадью пришлось покумекать, пока не дошло, что он подшивает одну к другой. Его-то вон какая толстая. А писать убористее не помогает - перфокарта вклеивается с каждой стороны листа. Может, по две подклеивать?
Так я и сделал. Лаборант был прав - хитрыми канцелярскими способами я начал помещать на лист по восемь перфокарт,приклеивая кармашки только одной стороной к каждому краю.
Работа закипела.
Это унесло меня сильнее, чем в первый раз. Время как будто остановилось. Мои руки мелькали так, что едва успел замечать глаз. Перчатки стали мешаться, и я скинул их, мельком поймав косой взгляд лаборанта. Ничего не сказал.
Тетрадь пыжилась - и я не чувствовал усталости, долбя сигареты одну за одной - сколько там? пачка? неважно - и глотая кофе литрами в прямом смысле. Это было восхитительно - только я и Работа.
Вдруг всё приобрело синюшный оттенок, а звуки исчезли. Палыч закричал - но как-то отдалённо, приглушённо. А я не мог остановиться. Руки слились в смазанный туман. Синий цвет вокруг нарастал, и с аквамаринового цвета начал перетекать в синий - синий, как Тихий океан.
Вдруг чья-то огромная, многомерная рука схватила меня за плечо, грубо развернула, и всё поле зрения заслонил волосатый кулак с кольцом.
Меня уронило. Как из-под воды я смотрел то на себя, продолжавшего колдовать над клавиатурой, словно в десятках видео, наложенных на себя, и многократно ускоренных, то на Палыча, прорывавшегося через множество слоёв меня. Тянущегося изо всех сил всеми измерениями к кнопке "Авария! Стоп!". Все его изображения сливались в указательном пальце, и он как остриём стрелы ткнул в кнопку.
И нажал.
И кончилось.
Не сразу - синеватые отблески ещё гуляли по углам и полу, но лаборант остановил это безумие.
На меня накатило.
Перевернувшись, я начал судорожно блевать литрами кофе. Из штанов потекло - сразу и много, лёгкие судорожно выкашливали капли никотина, голова была готова лопнуть, а сердце - проломить грудную клетку. Мышц я не чувствовал - настолько они устали.
Через полчаса, когда всё закончилось, лаборант отполз от меня, и, едва поднявшись, достал из нижнего ящика какой-то спрей.
Я то время рыдал и кричал от боли, абсолютно не видя происходящего. Пока Палыч не полил меня из баллончика.
Так не бывает, ребята. Не бывает, что тебя сначала пытают металлом из домны, а потом перестают, и ты бежишь играть на травке, как тот зайчик. А вот мне помогло.
Я лежал, мокрый, грязный, не чувствуя абсолютно ничего, и это была словно истома после бани. Единственное, на что меня хватило перекошенным горлом, так это прошептать:
- Что...
- Увеличение мощности создало в пространстве воронку, которое в сочетании с аномалией просто начало засасывать в неё Время. Это как в в батут после дождя бросить шар для боулинга - он будет затоплен.
Надо мной стоял Семён Семёныч с руками за спиной и созерцал нелицеприятную картину.
Положил. О, часы, а я про них и забыл.
Надев их, я подвигал плечами и шеей - как будто разминаясь. Экипировка села лучше. А вот шапка явно мешала - натирала виски, давила на темечко и ту кость на затылке, из-за которой неудобно лежать на полу.
А может, я - конченый параноик, придумываю себе всякое, а сам поехал электроном в сторону психушки на нервной почве? И сейчас, на самом деле, хожу по пустому зданию, перекладываю мусор, щёлкаю на точильном станке кнопками?
В таком случае, хуже уже не будет, и я, закурив, вернулся к работе.
Шапочка осталась в шкафчике.
И тут работа пошла. Это было похоже на очень быстрое погружение. Или то чувство, когда ты просыпаешься от ощущения падения - только постоянного, непрерывного.
Замеры удивительно быстро пошли. Экран сегодня выдавал изображение чётче, перфокарты отпечатывались как на станке. Да, Палыч прав, аномалия в этой зоне, как будто провал. Как будто что-то темпорально тяжёлое уронили на поле.
На шестисотом замере у меня кончилась тетрадь. Лаборант, покряхтев на мою просьбу, дал мне новую из своего шкафчика, сказав, что своей он пользуется второй год, мол, писать убористее надо и вообще понаберут. Из этого я успел сделать два вывода, пока наливал кофе:
Предыдущий владелец моей тетради - не он. Кто-то был здесь до меня. И куда-то исчез. Закончил практику? Или закончил - плохо закончил в этих стенах?
А вот с тетрадью пришлось покумекать, пока не дошло, что он подшивает одну к другой. Его-то вон какая толстая. А писать убористее не помогает - перфокарта вклеивается с каждой стороны листа. Может, по две подклеивать?
Так я и сделал. Лаборант был прав - хитрыми канцелярскими способами я начал помещать на лист по восемь перфокарт,приклеивая кармашки только одной стороной к каждому краю.
Работа закипела.
Это унесло меня сильнее, чем в первый раз. Время как будто остановилось. Мои руки мелькали так, что едва успел замечать глаз. Перчатки стали мешаться, и я скинул их, мельком поймав косой взгляд лаборанта. Ничего не сказал.
Тетрадь пыжилась - и я не чувствовал усталости, долбя сигареты одну за одной - сколько там? пачка? неважно - и глотая кофе литрами в прямом смысле. Это было восхитительно - только я и Работа.
Вдруг всё приобрело синюшный оттенок, а звуки исчезли. Палыч закричал - но как-то отдалённо, приглушённо. А я не мог остановиться. Руки слились в смазанный туман. Синий цвет вокруг нарастал, и с аквамаринового цвета начал перетекать в синий - синий, как Тихий океан.
Вдруг чья-то огромная, многомерная рука схватила меня за плечо, грубо развернула, и всё поле зрения заслонил волосатый кулак с кольцом.
Меня уронило. Как из-под воды я смотрел то на себя, продолжавшего колдовать над клавиатурой, словно в десятках видео, наложенных на себя, и многократно ускоренных, то на Палыча, прорывавшегося через множество слоёв меня. Тянущегося изо всех сил всеми измерениями к кнопке "Авария! Стоп!". Все его изображения сливались в указательном пальце, и он как остриём стрелы ткнул в кнопку.
И нажал.
И кончилось.
Не сразу - синеватые отблески ещё гуляли по углам и полу, но лаборант остановил это безумие.
На меня накатило.
Перевернувшись, я начал судорожно блевать литрами кофе. Из штанов потекло - сразу и много, лёгкие судорожно выкашливали капли никотина, голова была готова лопнуть, а сердце - проломить грудную клетку. Мышц я не чувствовал - настолько они устали.
Через полчаса, когда всё закончилось, лаборант отполз от меня, и, едва поднявшись, достал из нижнего ящика какой-то спрей.
Я то время рыдал и кричал от боли, абсолютно не видя происходящего. Пока Палыч не полил меня из баллончика.
Так не бывает, ребята. Не бывает, что тебя сначала пытают металлом из домны, а потом перестают, и ты бежишь играть на травке, как тот зайчик. А вот мне помогло.
Я лежал, мокрый, грязный, не чувствуя абсолютно ничего, и это была словно истома после бани. Единственное, на что меня хватило перекошенным горлом, так это прошептать:
- Что...
- Увеличение мощности создало в пространстве воронку, которое в сочетании с аномалией просто начало засасывать в неё Время. Это как в в батут после дождя бросить шар для боулинга - он будет затоплен.
Надо мной стоял Семён Семёныч с руками за спиной и созерцал нелицеприятную картину.
Надев их, я подвигал плечами и шеей - как будто разминаясь. Экипировка села лучше. А вот шапка явно мешала - натирала виски, давила на темечко и ту кость на затылке, из-за которой неудобно лежать на полу.
А может, я - конченый параноик, придумываю себе всякое, а сам поехал электроном в сторону психушки на нервной почве? И сейчас, на самом деле, хожу по пустому зданию, перекладываю мусор, щёлкаю на точильном станке кнопками?
В таком случае, хуже уже не будет, и я, закурив, вернулся к работе.
Шапочка осталась в шкафчике.
И тут работа пошла. Это было похоже на очень быстрое погружение. Или то чувство, когда ты просыпаешься от ощущения падения - только постоянного, непрерывного.
Замеры удивительно быстро пошли. Экран сегодня выдавал изображение чётче, перфокарты отпечатывались как на станке. Да, Палыч прав, аномалия в этой зоне, как будто провал. Как будто что-то темпорально тяжёлое уронили на поле.
На шестисотом замере у меня кончилась тетрадь. Лаборант, покряхтев на мою просьбу, дал мне новую из своего шкафчика, сказав, что своей он пользуется второй год, мол, писать убористее надо и вообще понаберут. Из этого я успел сделать два вывода, пока наливал кофе:
Предыдущий владелец моей тетради - не он. Кто-то был здесь до меня. И куда-то исчез. Закончил практику? Или закончил - плохо закончил в этих стенах?
А вот с тетрадью пришлось покумекать, пока не дошло, что он подшивает одну к другой. Его-то вон какая толстая. А писать убористее не помогает - перфокарта вклеивается с каждой стороны листа. Может, по две подклеивать?
Так я и сделал. Лаборант был прав - хитрыми канцелярскими способами я начал помещать на лист по восемь перфокарт,приклеивая кармашки только одной стороной к каждому краю.
Работа закипела.
Это унесло меня сильнее, чем в первый раз. Время как будто остановилось. Мои руки мелькали так, что едва успел замечать глаз. Перчатки стали мешаться, и я скинул их, мельком поймав косой взгляд лаборанта. Ничего не сказал.
Тетрадь пыжилась - и я не чувствовал усталости, долбя сигареты одну за одной - сколько там? пачка? неважно - и глотая кофе литрами в прямом смысле. Это было восхитительно - только я и Работа.
Вдруг всё приобрело синюшный оттенок, а звуки исчезли. Палыч закричал - но как-то отдалённо, приглушённо. А я не мог остановиться. Руки слились в смазанный туман. Синий цвет вокруг нарастал, и с аквамаринового цвета начал перетекать в синий - синий, как Тихий океан.
Вдруг чья-то огромная, многомерная рука схватила меня за плечо, грубо развернула, и всё поле зрения заслонил волосатый кулак с кольцом.
Меня уронило. Как из-под воды я смотрел то на себя, продолжавшего колдовать над клавиатурой, словно в десятках видео, наложенных на себя, и многократно ускоренных, то на Палыча, прорывавшегося через множество слоёв меня. Тянущегося изо всех сил всеми измерениями к кнопке "Авария! Стоп!". Все его изображения сливались в указательном пальце, и он как остриём стрелы ткнул в кнопку.
И нажал.
И кончилось.
Не сразу - синеватые отблески ещё гуляли по углам и полу, но лаборант остановил это безумие.
На меня накатило.
Перевернувшись, я начал судорожно блевать литрами кофе. Из штанов потекло - сразу и много, лёгкие судорожно выкашливали капли никотина, голова была готова лопнуть, а сердце - проломить грудную клетку. Мышц я не чувствовал - настолько они устали.
Через полчаса, когда всё закончилось, лаборант отполз от меня, и, едва поднявшись, достал из нижнего ящика какой-то спрей.
Я то время рыдал и кричал от боли, абсолютно не видя происходящего. Пока Палыч не полил меня из баллончика.
Так не бывает, ребята. Не бывает, что тебя сначала пытают металлом из домны, а потом перестают, и ты бежишь играть на травке, как тот зайчик. А вот мне помогло.
Я лежал, мокрый, грязный, не чувствуя абсолютно ничего, и это была словно истома после бани. Единственное, на что меня хватило перекошенным горлом, так это прошептать:
- Что...
- Увеличение мощности создало в пространстве воронку, которое в сочетании с аномалией просто начало засасывать в неё Время. Это как в в батут после дождя бросить шар для боулинга - он будет затоплен.
Надо мной стоял Семён Семёныч с руками за спиной и созерцал нелицеприятную картину.
929 Кб, 1620x2160ОПчик, не смывай эту годноту в унитаз двачей. Посмотри, какая хуйня выходит и продается. Попробуй захуярить книгу, хотя бы попробуй. Чего это займет? 21 век, сука, потратишь 1 час, напишешь пару имейлов. Я прошу тебя, попробуй.
МНОГА БУКАВ
@
КАРТИНКИ ХОЧЕЦО СМОТРЕТЬ
Трустори
@
КАРТИНКИ ХОЧЕЦО СМОТРЕТЬ
Трустори
Двигай дальше, оп. Хер уснёшь теперь из-за тебя. Подписался.
О чем там вкратце?
Анон, не прекращай писать. На одном дыхании прочел все
ОП, мне очень нравится то, что пишешь. Прочёл на одном дыхании, и, если бы это была книга, продолжил читать всю оставшуюся ночь
Прошу, продолжай. Даже если ты выложишь всю книгу тут, я её куплю - это действительно ведьмак от литературы
Только постарайся не прошляпить техническую составляющую - если нарушаешь законы физики, делай это более менее правдоподобно. Сейчас у тебя все хорошо с этим
Надеюсь, у тебя там несерьёзные проблемы. Если не секрет?
Прошу, продолжай. Даже если ты выложишь всю книгу тут, я её куплю - это действительно ведьмак от литературы
Только постарайся не прошляпить техническую составляющую - если нарушаешь законы физики, делай это более менее правдоподобно. Сейчас у тебя все хорошо с этим
Надеюсь, у тебя там несерьёзные проблемы. Если не секрет?
>>03334
Двачую. Пиши еще.
Двачую. Пиши еще.
Последний отрывок огонь. Ждём продолжение.
187 Кб, 720x693Анон, есть эта книжица где нибудь в удобном формате для чтения? Дай плиз ссыль.
Пиши обязательно. Да, шероховато и потом надо править и вылизывать, но интересно и затягивает. Хочу еще.
>>03334
Проблемы несерьёзные, просто на тот момент нужно было уехать в другой город, а машина, с которой договорился, подвела.
По поводу законов физики - я гуглю каждый научный термин, который использую, и стараюсь хотя бы примерно вписать в общее представление о науке.
Продолжаем ребята. Мы только начали.
________________________________________________
- Где Ваша защита? - холодным тоном поинтересовался профессор - Вы знаете, какие последствия вас ожидают?
Я не знал. И, по большому счёту, мне было наплевать. Я не мог пошевелить ни единым мускулом, и сейчас тупо пялился в потолок.
Семёныч присел рядом со мной, подогнув полы халата под колени, и положил руку на моё грязное, мокрое плечо.
- У Вас два пути, молодой человек. Конечно, мы можем забыть о случившемся. Наши технологии это позволяют. У Вас будет проставлена практика, вы будете твёрдо уверены, что получили её, как и большинство ваших ровесников, нахаляву, то есть даром.
Я тяжело дышал, краем глаза отмечая серебристое сияние волос профессора.
Роман Палыч тяжко, кряхтя, встал. Теперь он выглядел ещё более уставшим. Огромные, синие мешки под глазами, резко обозначившиеся морщины у глаз делали его стариком. Он смотрел на меня с затаённой болью, настолько глубокой, что мне стало жутко его жаль. А ещё стыдно перед ним.
- Второй выход для нас с Вами, это сотрудничество. Точнее, его продолжение, ибо оно началось задолго до того как Вы узнали об этом здании, я уверяю вас. Перед Вами откроются возможности Вселенского масштаба, без преувеличения, и эксперименты,и на которые не решаться ни до, ни после нас. Поверьте, это не пустые слова - я был на Вашем месте, только очень, очень давно. Сейчас Вы сможете сказать только "да", или нет, и времени у Вас совсем немного.
Если дальнейшие эксперименты будут подобного рода, то до вашего возраста, Семён Семёныч, я не доживу. Мне было безумно страшно. Какая-то часть меня умерла, это не пустые слова, это моя личность, моя память, мои года жизни.
Но передо мной на миг, на самое мгновение открылась Наука. Настоящая. Та, во имя которой работает каждый настоящий учёный.
И всё же я рисковал всем.
Всем.
Да или нет?
Проблемы несерьёзные, просто на тот момент нужно было уехать в другой город, а машина, с которой договорился, подвела.
По поводу законов физики - я гуглю каждый научный термин, который использую, и стараюсь хотя бы примерно вписать в общее представление о науке.
Продолжаем ребята. Мы только начали.
________________________________________________
- Где Ваша защита? - холодным тоном поинтересовался профессор - Вы знаете, какие последствия вас ожидают?
Я не знал. И, по большому счёту, мне было наплевать. Я не мог пошевелить ни единым мускулом, и сейчас тупо пялился в потолок.
Семёныч присел рядом со мной, подогнув полы халата под колени, и положил руку на моё грязное, мокрое плечо.
- У Вас два пути, молодой человек. Конечно, мы можем забыть о случившемся. Наши технологии это позволяют. У Вас будет проставлена практика, вы будете твёрдо уверены, что получили её, как и большинство ваших ровесников, нахаляву, то есть даром.
Я тяжело дышал, краем глаза отмечая серебристое сияние волос профессора.
Роман Палыч тяжко, кряхтя, встал. Теперь он выглядел ещё более уставшим. Огромные, синие мешки под глазами, резко обозначившиеся морщины у глаз делали его стариком. Он смотрел на меня с затаённой болью, настолько глубокой, что мне стало жутко его жаль. А ещё стыдно перед ним.
- Второй выход для нас с Вами, это сотрудничество. Точнее, его продолжение, ибо оно началось задолго до того как Вы узнали об этом здании, я уверяю вас. Перед Вами откроются возможности Вселенского масштаба, без преувеличения, и эксперименты,и на которые не решаться ни до, ни после нас. Поверьте, это не пустые слова - я был на Вашем месте, только очень, очень давно. Сейчас Вы сможете сказать только "да", или нет, и времени у Вас совсем немного.
Если дальнейшие эксперименты будут подобного рода, то до вашего возраста, Семён Семёныч, я не доживу. Мне было безумно страшно. Какая-то часть меня умерла, это не пустые слова, это моя личность, моя память, мои года жизни.
Но передо мной на миг, на самое мгновение открылась Наука. Настоящая. Та, во имя которой работает каждый настоящий учёный.
И всё же я рисковал всем.
Всем.
Да или нет?
>>03334
Проблемы несерьёзные, просто на тот момент нужно было уехать в другой город, а машина, с которой договорился, подвела.
По поводу законов физики - я гуглю каждый научный термин, который использую, и стараюсь хотя бы примерно вписать в общее представление о науке.
Продолжаем ребята. Мы только начали.
________________________________________________
- Где Ваша защита? - холодным тоном поинтересовался профессор - Вы знаете, какие последствия вас ожидают?
Я не знал. И, по большому счёту, мне было наплевать. Я не мог пошевелить ни единым мускулом, и сейчас тупо пялился в потолок.
Семёныч присел рядом со мной, подогнув полы халата под колени, и положил руку на моё грязное, мокрое плечо.
- У Вас два пути, молодой человек. Конечно, мы можем забыть о случившемся. Наши технологии это позволяют. У Вас будет проставлена практика, вы будете твёрдо уверены, что получили её, как и большинство ваших ровесников, нахаляву, то есть даром.
Я тяжело дышал, краем глаза отмечая серебристое сияние волос профессора.
Роман Палыч тяжко, кряхтя, встал. Теперь он выглядел ещё более уставшим. Огромные, синие мешки под глазами, резко обозначившиеся морщины у глаз делали его стариком. Он смотрел на меня с затаённой болью, настолько глубокой, что мне стало жутко его жаль. А ещё стыдно перед ним.
- Второй выход для нас с Вами, это сотрудничество. Точнее, его продолжение, ибо оно началось задолго до того как Вы узнали об этом здании, я уверяю вас. Перед Вами откроются возможности Вселенского масштаба, без преувеличения, и эксперименты,и на которые не решаться ни до, ни после нас. Поверьте, это не пустые слова - я был на Вашем месте, только очень, очень давно. Сейчас Вы сможете сказать только "да", или нет, и времени у Вас совсем немного.
Если дальнейшие эксперименты будут подобного рода, то до вашего возраста, Семён Семёныч, я не доживу. Мне было безумно страшно. Какая-то часть меня умерла, это не пустые слова, это моя личность, моя память, мои года жизни.
Но передо мной на миг, на самое мгновение открылась Наука. Настоящая. Та, во имя которой работает каждый настоящий учёный.
И всё же я рисковал всем.
Всем.
Да или нет?
Проблемы несерьёзные, просто на тот момент нужно было уехать в другой город, а машина, с которой договорился, подвела.
По поводу законов физики - я гуглю каждый научный термин, который использую, и стараюсь хотя бы примерно вписать в общее представление о науке.
Продолжаем ребята. Мы только начали.
________________________________________________
- Где Ваша защита? - холодным тоном поинтересовался профессор - Вы знаете, какие последствия вас ожидают?
Я не знал. И, по большому счёту, мне было наплевать. Я не мог пошевелить ни единым мускулом, и сейчас тупо пялился в потолок.
Семёныч присел рядом со мной, подогнув полы халата под колени, и положил руку на моё грязное, мокрое плечо.
- У Вас два пути, молодой человек. Конечно, мы можем забыть о случившемся. Наши технологии это позволяют. У Вас будет проставлена практика, вы будете твёрдо уверены, что получили её, как и большинство ваших ровесников, нахаляву, то есть даром.
Я тяжело дышал, краем глаза отмечая серебристое сияние волос профессора.
Роман Палыч тяжко, кряхтя, встал. Теперь он выглядел ещё более уставшим. Огромные, синие мешки под глазами, резко обозначившиеся морщины у глаз делали его стариком. Он смотрел на меня с затаённой болью, настолько глубокой, что мне стало жутко его жаль. А ещё стыдно перед ним.
- Второй выход для нас с Вами, это сотрудничество. Точнее, его продолжение, ибо оно началось задолго до того как Вы узнали об этом здании, я уверяю вас. Перед Вами откроются возможности Вселенского масштаба, без преувеличения, и эксперименты,и на которые не решаться ни до, ни после нас. Поверьте, это не пустые слова - я был на Вашем месте, только очень, очень давно. Сейчас Вы сможете сказать только "да", или нет, и времени у Вас совсем немного.
Если дальнейшие эксперименты будут подобного рода, то до вашего возраста, Семён Семёныч, я не доживу. Мне было безумно страшно. Какая-то часть меня умерла, это не пустые слова, это моя личность, моя память, мои года жизни.
Но передо мной на миг, на самое мгновение открылась Наука. Настоящая. Та, во имя которой работает каждый настоящий учёный.
И всё же я рисковал всем.
Всем.
Да или нет?
>>03459
Донцова пригорела
Донцова пригорела
Соберись с силамимыслями, ОП. Пиши дальше, не бросай!
Годнота, продолжаю с интересом читать. ОП, только не скатись в пафос слишком сильно, а то последний отрывок почти перебор. Добра!
>>03544
Не думаю. Лично я писал сообщение, где просил согласовать события с законами физики
ОП интересно начал, и неизвестно, что придумает дальше. В конце концов это набросок книги и питурды могут выступить хорошей обратной связью и в конце концов получится годный результат
MAKE DVACH GREAT AGAIN
Как раньше, когд /b был кузницей контента. Последнее, что помню - тред поехавшего грузовика
Например, меня смутил последний пост ОПа. Слишком странное и скучное клише эпичного выбора
Можно было бы отправить студента в лазарет, вколоть ему какую-нибудь дрянь, чтобы тот восстановился. Студент бы подслушал пару важных разговоров. Просто доебывать полутруп вопросами, которые влияют на всю дальнейшую жизнь, как-то нелогично
Потом бы студент вернулся к себе в каморку и увидел более менее восстановившегося Романа Палыча и Семён Семеныча, и вот тут уже разговор, без особого пафоса
Я надеюсь, ты не стал старить героев на несколько лет за этот эксперимент - это слишком жёстко для начала. Нечем будет потом шокировать.
Интереснее было бы просто ограничиться чрезмерной усталостью организма. Мол, за пару секунд прошла неделя для студента и пару дней для Палыча. Студент все свои митохондрии в мышцах опустошил, попивая кофе с сигаретами, а Роман просто охуел пару дней тянуться и хорошенько обезвожил организм - отсюда морщины вылезли
ОП, ты не обижайся на критику - ничего другого тут делать нечего
Интересно, что там за интрига с последствиями облучения Вы знаете, что вас ждёт?
Не думаю. Лично я писал сообщение, где просил согласовать события с законами физики
ОП интересно начал, и неизвестно, что придумает дальше. В конце концов это набросок книги и питурды могут выступить хорошей обратной связью и в конце концов получится годный результат
MAKE DVACH GREAT AGAIN
Как раньше, когд /b был кузницей контента. Последнее, что помню - тред поехавшего грузовика
Например, меня смутил последний пост ОПа. Слишком странное и скучное клише эпичного выбора
Можно было бы отправить студента в лазарет, вколоть ему какую-нибудь дрянь, чтобы тот восстановился. Студент бы подслушал пару важных разговоров. Просто доебывать полутруп вопросами, которые влияют на всю дальнейшую жизнь, как-то нелогично
Потом бы студент вернулся к себе в каморку и увидел более менее восстановившегося Романа Палыча и Семён Семеныча, и вот тут уже разговор, без особого пафоса
Я надеюсь, ты не стал старить героев на несколько лет за этот эксперимент - это слишком жёстко для начала. Нечем будет потом шокировать.
Интереснее было бы просто ограничиться чрезмерной усталостью организма. Мол, за пару секунд прошла неделя для студента и пару дней для Палыча. Студент все свои митохондрии в мышцах опустошил, попивая кофе с сигаретами, а Роман просто охуел пару дней тянуться и хорошенько обезвожил организм - отсюда морщины вылезли
ОП, ты не обижайся на критику - ничего другого тут делать нечего
Интересно, что там за интрига с последствиями облучения Вы знаете, что вас ждёт?
Ожидаем фанфиковс с гомоеблей
>>03549
Так надо. Это начало.
Я стараюсь избегать клише в поступках героя, но никто не сказал, что остальные будут поступать нетипично. Да и Семён Семёныч мужик пафосный. Любит он это дело. Дальше поймёшь.
Последствия необратимы.
Без защиты не входить.
___________________________________________
Глава 4.
Телефон ещё только начал издавать лютое соло электрогитаре, как открылись глаза. Сами собой, и я удивился своему бодренькому состоянию после вчерашнего. Отлично.
Душ, кофе, сигарета. Стандартные мероприятия молодого человека двадцати с лишним лет.
- С добрым утром, алкоголик - лениво бросила Оля.
- Нет, ты - отозвался я, доблестно борясь утюгом с джинсами. Сегодня нужно быть на высоте.
Она села на диване, и нащупав свои круглые очки, стала похожа на сову. Или хиппи. Или всё вместе.
Продефилировав мимо меня по паркету голыми ножками, она включила ноутбук, и музыкальный центр начал вливать в меня позитивные волны Шевчука.
Рождённый в СССР!
Она определённо знает, чем меня зацепить. Третий год знает, сучка крашенная.
До чего ж она милая.
Джинсы пали в бою с паровым утюгом, и, заборов рубашку тем же способом, я проследовал на кухню, где она без всякого стеснения в неглиже попивала свой кофе. Натуральный.
Вот натуральный, только что сваренный, ароматный кофе я не люблю. В отличии от настоящих сигарет типа санкционного "Мальборо" для дьюти фри, магазинчик с которым я обнаружил в уголке соседнего ТЦ. И стоит дешевле обычных.
А кофе - это горлодёрка без сахара, чтобы глаза наружу лезли.
- Я почапал - чмокнул в лоб эту зеленоглазую кошку - не скучай.
Она отсалютовала поллитрухой, из которой я обычно хлещу пиво. Сучка.
На лютых басах BabyMetal'а я выкатился во двор. Сегодня у меня начнётся практика. Сердце колотило в ритм голосам японок, и пружинистая походка заставляла мою руку размахивать портфелем.
Идти предстояло далековато, но я хотел прогуляться. Во-первых - погода была замечательная. Во-вторых - надо было сбросить напряжение.
Судя по рассказам декана, это было здоровое такое строение почти в центре города. Чем там занимались - он не сказал, только улыбнулся хитро, по-Ленински.
Лишь бы научили чему-нибудь.
В этом моё отличие от одногруппников - я не люблю халяву. Я считаю, что если ты хочешь стать тем, кем хочешь (в моём случае - учёным, конечно же), то нужно много знать. Очень много. Невообразимо много!
А для этого нужно учиться.
Кто любит учиться? Немногие. Я имею в виду получение знаний. Многие уверены в своём мире и не хотят его рушить. Оказывается, между Землёй и Солнцем не фиксированное расстояние, выбранное богом, а вполне себе играющая величина. Причём на существенное расстояние.
Люди этого не любят. Они твёрдо уверены во всём что знают, и большего им не надо.
Я не такой. Я НЕ-уверен во всём. Даже в том, реально ли это всё. Я допускаю любой исход. Вселенная - это чистая математика.
Сука, какое-же оно здоровое.
Здание тянулось надо мной на десятки окон. Твою мать, как я его раньше не замечал? Самый центр вроде...
Вот именно. Самый центр, и его тупо не видно из-за остальных многоэтажек.
Ого, даже дворик есть небольшой. Прикольно.
У ворот меня встретили двое солдат. Как серьёзно-то, меня даже поколачивать немного начало.
Солдаты как солдаты. Форма старая на них, правда. Как там её... флора? Фауна? Неважно. Ладно хоть не в гимнастёрке с кирзачами. Автоматы старенькие, да. Сомневаюсь, что ими здесь вообще пользовались. Центр города всё-таки.
Военные. Хорошо охраняется, однако. Что-то серьёзное здесь, всё-таки.
Показал документы. Рослые дяди.
Пройдя мимо стенда с доской почёта, взгляд зацепился за фото. Черно-белую. С неё на меня смотрел скуластый молодой парень, примерно моего возраста, с короткими светлыми волосами. Больше на гопника похож, чем на учёного.
Максим Олегович. 1975 год.
Так надо. Это начало.
Я стараюсь избегать клише в поступках героя, но никто не сказал, что остальные будут поступать нетипично. Да и Семён Семёныч мужик пафосный. Любит он это дело. Дальше поймёшь.
Последствия необратимы.
Без защиты не входить.
___________________________________________
Глава 4.
Телефон ещё только начал издавать лютое соло электрогитаре, как открылись глаза. Сами собой, и я удивился своему бодренькому состоянию после вчерашнего. Отлично.
Душ, кофе, сигарета. Стандартные мероприятия молодого человека двадцати с лишним лет.
- С добрым утром, алкоголик - лениво бросила Оля.
- Нет, ты - отозвался я, доблестно борясь утюгом с джинсами. Сегодня нужно быть на высоте.
Она села на диване, и нащупав свои круглые очки, стала похожа на сову. Или хиппи. Или всё вместе.
Продефилировав мимо меня по паркету голыми ножками, она включила ноутбук, и музыкальный центр начал вливать в меня позитивные волны Шевчука.
Рождённый в СССР!
Она определённо знает, чем меня зацепить. Третий год знает, сучка крашенная.
До чего ж она милая.
Джинсы пали в бою с паровым утюгом, и, заборов рубашку тем же способом, я проследовал на кухню, где она без всякого стеснения в неглиже попивала свой кофе. Натуральный.
Вот натуральный, только что сваренный, ароматный кофе я не люблю. В отличии от настоящих сигарет типа санкционного "Мальборо" для дьюти фри, магазинчик с которым я обнаружил в уголке соседнего ТЦ. И стоит дешевле обычных.
А кофе - это горлодёрка без сахара, чтобы глаза наружу лезли.
- Я почапал - чмокнул в лоб эту зеленоглазую кошку - не скучай.
Она отсалютовала поллитрухой, из которой я обычно хлещу пиво. Сучка.
На лютых басах BabyMetal'а я выкатился во двор. Сегодня у меня начнётся практика. Сердце колотило в ритм голосам японок, и пружинистая походка заставляла мою руку размахивать портфелем.
Идти предстояло далековато, но я хотел прогуляться. Во-первых - погода была замечательная. Во-вторых - надо было сбросить напряжение.
Судя по рассказам декана, это было здоровое такое строение почти в центре города. Чем там занимались - он не сказал, только улыбнулся хитро, по-Ленински.
Лишь бы научили чему-нибудь.
В этом моё отличие от одногруппников - я не люблю халяву. Я считаю, что если ты хочешь стать тем, кем хочешь (в моём случае - учёным, конечно же), то нужно много знать. Очень много. Невообразимо много!
А для этого нужно учиться.
Кто любит учиться? Немногие. Я имею в виду получение знаний. Многие уверены в своём мире и не хотят его рушить. Оказывается, между Землёй и Солнцем не фиксированное расстояние, выбранное богом, а вполне себе играющая величина. Причём на существенное расстояние.
Люди этого не любят. Они твёрдо уверены во всём что знают, и большего им не надо.
Я не такой. Я НЕ-уверен во всём. Даже в том, реально ли это всё. Я допускаю любой исход. Вселенная - это чистая математика.
Сука, какое-же оно здоровое.
Здание тянулось надо мной на десятки окон. Твою мать, как я его раньше не замечал? Самый центр вроде...
Вот именно. Самый центр, и его тупо не видно из-за остальных многоэтажек.
Ого, даже дворик есть небольшой. Прикольно.
У ворот меня встретили двое солдат. Как серьёзно-то, меня даже поколачивать немного начало.
Солдаты как солдаты. Форма старая на них, правда. Как там её... флора? Фауна? Неважно. Ладно хоть не в гимнастёрке с кирзачами. Автоматы старенькие, да. Сомневаюсь, что ими здесь вообще пользовались. Центр города всё-таки.
Военные. Хорошо охраняется, однако. Что-то серьёзное здесь, всё-таки.
Показал документы. Рослые дяди.
Пройдя мимо стенда с доской почёта, взгляд зацепился за фото. Черно-белую. С неё на меня смотрел скуластый молодой парень, примерно моего возраста, с короткими светлыми волосами. Больше на гопника похож, чем на учёного.
Максим Олегович. 1975 год.
>>03549
Так надо. Это начало.
Я стараюсь избегать клише в поступках героя, но никто не сказал, что остальные будут поступать нетипично. Да и Семён Семёныч мужик пафосный. Любит он это дело. Дальше поймёшь.
Последствия необратимы.
Без защиты не входить.
___________________________________________
Глава 4.
Телефон ещё только начал издавать лютое соло электрогитаре, как открылись глаза. Сами собой, и я удивился своему бодренькому состоянию после вчерашнего. Отлично.
Душ, кофе, сигарета. Стандартные мероприятия молодого человека двадцати с лишним лет.
- С добрым утром, алкоголик - лениво бросила Оля.
- Нет, ты - отозвался я, доблестно борясь утюгом с джинсами. Сегодня нужно быть на высоте.
Она села на диване, и нащупав свои круглые очки, стала похожа на сову. Или хиппи. Или всё вместе.
Продефилировав мимо меня по паркету голыми ножками, она включила ноутбук, и музыкальный центр начал вливать в меня позитивные волны Шевчука.
Рождённый в СССР!
Она определённо знает, чем меня зацепить. Третий год знает, сучка крашенная.
До чего ж она милая.
Джинсы пали в бою с паровым утюгом, и, заборов рубашку тем же способом, я проследовал на кухню, где она без всякого стеснения в неглиже попивала свой кофе. Натуральный.
Вот натуральный, только что сваренный, ароматный кофе я не люблю. В отличии от настоящих сигарет типа санкционного "Мальборо" для дьюти фри, магазинчик с которым я обнаружил в уголке соседнего ТЦ. И стоит дешевле обычных.
А кофе - это горлодёрка без сахара, чтобы глаза наружу лезли.
- Я почапал - чмокнул в лоб эту зеленоглазую кошку - не скучай.
Она отсалютовала поллитрухой, из которой я обычно хлещу пиво. Сучка.
На лютых басах BabyMetal'а я выкатился во двор. Сегодня у меня начнётся практика. Сердце колотило в ритм голосам японок, и пружинистая походка заставляла мою руку размахивать портфелем.
Идти предстояло далековато, но я хотел прогуляться. Во-первых - погода была замечательная. Во-вторых - надо было сбросить напряжение.
Судя по рассказам декана, это было здоровое такое строение почти в центре города. Чем там занимались - он не сказал, только улыбнулся хитро, по-Ленински.
Лишь бы научили чему-нибудь.
В этом моё отличие от одногруппников - я не люблю халяву. Я считаю, что если ты хочешь стать тем, кем хочешь (в моём случае - учёным, конечно же), то нужно много знать. Очень много. Невообразимо много!
А для этого нужно учиться.
Кто любит учиться? Немногие. Я имею в виду получение знаний. Многие уверены в своём мире и не хотят его рушить. Оказывается, между Землёй и Солнцем не фиксированное расстояние, выбранное богом, а вполне себе играющая величина. Причём на существенное расстояние.
Люди этого не любят. Они твёрдо уверены во всём что знают, и большего им не надо.
Я не такой. Я НЕ-уверен во всём. Даже в том, реально ли это всё. Я допускаю любой исход. Вселенная - это чистая математика.
Сука, какое-же оно здоровое.
Здание тянулось надо мной на десятки окон. Твою мать, как я его раньше не замечал? Самый центр вроде...
Вот именно. Самый центр, и его тупо не видно из-за остальных многоэтажек.
Ого, даже дворик есть небольшой. Прикольно.
У ворот меня встретили двое солдат. Как серьёзно-то, меня даже поколачивать немного начало.
Солдаты как солдаты. Форма старая на них, правда. Как там её... флора? Фауна? Неважно. Ладно хоть не в гимнастёрке с кирзачами. Автоматы старенькие, да. Сомневаюсь, что ими здесь вообще пользовались. Центр города всё-таки.
Военные. Хорошо охраняется, однако. Что-то серьёзное здесь, всё-таки.
Показал документы. Рослые дяди.
Пройдя мимо стенда с доской почёта, взгляд зацепился за фото. Черно-белую. С неё на меня смотрел скуластый молодой парень, примерно моего возраста, с короткими светлыми волосами. Больше на гопника похож, чем на учёного.
Максим Олегович. 1975 год.
Так надо. Это начало.
Я стараюсь избегать клише в поступках героя, но никто не сказал, что остальные будут поступать нетипично. Да и Семён Семёныч мужик пафосный. Любит он это дело. Дальше поймёшь.
Последствия необратимы.
Без защиты не входить.
___________________________________________
Глава 4.
Телефон ещё только начал издавать лютое соло электрогитаре, как открылись глаза. Сами собой, и я удивился своему бодренькому состоянию после вчерашнего. Отлично.
Душ, кофе, сигарета. Стандартные мероприятия молодого человека двадцати с лишним лет.
- С добрым утром, алкоголик - лениво бросила Оля.
- Нет, ты - отозвался я, доблестно борясь утюгом с джинсами. Сегодня нужно быть на высоте.
Она села на диване, и нащупав свои круглые очки, стала похожа на сову. Или хиппи. Или всё вместе.
Продефилировав мимо меня по паркету голыми ножками, она включила ноутбук, и музыкальный центр начал вливать в меня позитивные волны Шевчука.
Рождённый в СССР!
Она определённо знает, чем меня зацепить. Третий год знает, сучка крашенная.
До чего ж она милая.
Джинсы пали в бою с паровым утюгом, и, заборов рубашку тем же способом, я проследовал на кухню, где она без всякого стеснения в неглиже попивала свой кофе. Натуральный.
Вот натуральный, только что сваренный, ароматный кофе я не люблю. В отличии от настоящих сигарет типа санкционного "Мальборо" для дьюти фри, магазинчик с которым я обнаружил в уголке соседнего ТЦ. И стоит дешевле обычных.
А кофе - это горлодёрка без сахара, чтобы глаза наружу лезли.
- Я почапал - чмокнул в лоб эту зеленоглазую кошку - не скучай.
Она отсалютовала поллитрухой, из которой я обычно хлещу пиво. Сучка.
На лютых басах BabyMetal'а я выкатился во двор. Сегодня у меня начнётся практика. Сердце колотило в ритм голосам японок, и пружинистая походка заставляла мою руку размахивать портфелем.
Идти предстояло далековато, но я хотел прогуляться. Во-первых - погода была замечательная. Во-вторых - надо было сбросить напряжение.
Судя по рассказам декана, это было здоровое такое строение почти в центре города. Чем там занимались - он не сказал, только улыбнулся хитро, по-Ленински.
Лишь бы научили чему-нибудь.
В этом моё отличие от одногруппников - я не люблю халяву. Я считаю, что если ты хочешь стать тем, кем хочешь (в моём случае - учёным, конечно же), то нужно много знать. Очень много. Невообразимо много!
А для этого нужно учиться.
Кто любит учиться? Немногие. Я имею в виду получение знаний. Многие уверены в своём мире и не хотят его рушить. Оказывается, между Землёй и Солнцем не фиксированное расстояние, выбранное богом, а вполне себе играющая величина. Причём на существенное расстояние.
Люди этого не любят. Они твёрдо уверены во всём что знают, и большего им не надо.
Я не такой. Я НЕ-уверен во всём. Даже в том, реально ли это всё. Я допускаю любой исход. Вселенная - это чистая математика.
Сука, какое-же оно здоровое.
Здание тянулось надо мной на десятки окон. Твою мать, как я его раньше не замечал? Самый центр вроде...
Вот именно. Самый центр, и его тупо не видно из-за остальных многоэтажек.
Ого, даже дворик есть небольшой. Прикольно.
У ворот меня встретили двое солдат. Как серьёзно-то, меня даже поколачивать немного начало.
Солдаты как солдаты. Форма старая на них, правда. Как там её... флора? Фауна? Неважно. Ладно хоть не в гимнастёрке с кирзачами. Автоматы старенькие, да. Сомневаюсь, что ими здесь вообще пользовались. Центр города всё-таки.
Военные. Хорошо охраняется, однако. Что-то серьёзное здесь, всё-таки.
Показал документы. Рослые дяди.
Пройдя мимо стенда с доской почёта, взгляд зацепился за фото. Черно-белую. С неё на меня смотрел скуластый молодой парень, примерно моего возраста, с короткими светлыми волосами. Больше на гопника похож, чем на учёного.
Максим Олегович. 1975 год.
>>03579
Даже больше скажу - я не знаю, что это такое.
________________________________
Беловецкий Максим Олегович. 1975 год.
Ого, такой молодой, а уже на доске почёта. Был. Сейчас, наверное, один из ведущих специалистов.
Какая же тяжёлая дверь.
Она отгородила меня от летней жары, и в тёмном, прохладном помещении я покрылся крупными мурашками.
- Вы к кому? – надменно спросила вахтёрша, дебелая тётка лет сорока. Хотя, возможно, её чуть старила шерстяная шаль.
- К Семён Семёнычу. На практику.
- А, тогда вот тут распишись, он на втором этаже, не заблудишься.
Расписавшись в древнем журнале, я выдвинулся в указанном направлении, отметив про себя заброшенную атмосферу. Классно здесь. Мы в детстве с пацанами по заброшкам обожали ползать, так вот тут почти такая же атмосфера… смерти, что ли?
А вот Семён Семёныч оказался вполне себе живым, к тому же приятным стариканом. Задав дежурные вопросы, он без разговоров принял меня на практику. Обожаю таких дедков, в них чувствуется энтузиазм, вера в светлое будущее, пятилетка за три года и вообще дух той страны.
Хотя правила у них тут странные. Но это ничего, в чужой монастырь со своим уставом…
Здорово у них тут, всё-таки. Солнечно. На профессора вообще смотреть невозможно было – блики отражались то ли от очков, то ли от седых, как пух, волос.
Выходя из кабинета, я столкнулся с двумя сотрудниками. Причём сотрудниками их можно было назвать с большой натяжкой – один типичный сантехник, второй в спортивном костюме, причём он, что меня поразило, курил прямо в коридоре. Хотя молодой совсем. Где-то я его видел.
- На моей зоне установка сбоит, видимо, мощности не хватает. Говорю, реле нужно менять… - они прошли мимо меня, словно не видя.
- Это сотрудники с нашего крыла, потом познакомитесь – раздалось позади меня.
Жду Вас завтра в восемь часов, Константин Александрович.
Даже больше скажу - я не знаю, что это такое.
________________________________
Беловецкий Максим Олегович. 1975 год.
Ого, такой молодой, а уже на доске почёта. Был. Сейчас, наверное, один из ведущих специалистов.
Какая же тяжёлая дверь.
Она отгородила меня от летней жары, и в тёмном, прохладном помещении я покрылся крупными мурашками.
- Вы к кому? – надменно спросила вахтёрша, дебелая тётка лет сорока. Хотя, возможно, её чуть старила шерстяная шаль.
- К Семён Семёнычу. На практику.
- А, тогда вот тут распишись, он на втором этаже, не заблудишься.
Расписавшись в древнем журнале, я выдвинулся в указанном направлении, отметив про себя заброшенную атмосферу. Классно здесь. Мы в детстве с пацанами по заброшкам обожали ползать, так вот тут почти такая же атмосфера… смерти, что ли?
А вот Семён Семёныч оказался вполне себе живым, к тому же приятным стариканом. Задав дежурные вопросы, он без разговоров принял меня на практику. Обожаю таких дедков, в них чувствуется энтузиазм, вера в светлое будущее, пятилетка за три года и вообще дух той страны.
Хотя правила у них тут странные. Но это ничего, в чужой монастырь со своим уставом…
Здорово у них тут, всё-таки. Солнечно. На профессора вообще смотреть невозможно было – блики отражались то ли от очков, то ли от седых, как пух, волос.
Выходя из кабинета, я столкнулся с двумя сотрудниками. Причём сотрудниками их можно было назвать с большой натяжкой – один типичный сантехник, второй в спортивном костюме, причём он, что меня поразило, курил прямо в коридоре. Хотя молодой совсем. Где-то я его видел.
- На моей зоне установка сбоит, видимо, мощности не хватает. Говорю, реле нужно менять… - они прошли мимо меня, словно не видя.
- Это сотрудники с нашего крыла, потом познакомитесь – раздалось позади меня.
Жду Вас завтра в восемь часов, Константин Александрович.
>>03589
А в четвёртой? А в первых трёх? Кто знает.
А в четвёртой? А в первых трёх? Кто знает.
>>03594
Признайся уже, что ты слабоумный графоман, который сёменит в треде.
>тунелить траффик
>беспокоиться о трафике
Признайся уже, что ты слабоумный графоман, который сёменит в треде.
>>03579
хули ты сразу с наезда начинаешь, хамло невоспитанное. Попроси по-человечески, мавпа голозада.
только позоришь чеченцев хохлов
Мимодругойхохол
хули ты сразу с наезда начинаешь, хамло невоспитанное. Попроси по-человечески, мавпа голозада.
только позоришь чеченцев хохлов
Мимодругойхохол
>>03598
На любом VPS-e за пять долларов будет минимум терабайт трафика. Или ты в другом смысле?
На любом VPS-e за пять долларов будет минимум терабайт трафика. Или ты в другом смысле?
>>03599
Я оп, и трафик у меня неограничен.
Мне жалко того хохла, который наезжать начал, трафика ежу жалко стало.
Я для таких дегенератов даже на файлообменник в .doc залил.
Я оп, и трафик у меня неограничен.
Мне жалко того хохла, который наезжать начал, трафика ежу жалко стало.
Я для таких дегенератов даже на файлообменник в .doc залил.
>>03600
От какой метальной болезни ты страдаешь? При чем здесь вообще трафик, если я не хочу для того бездарного долбоеба запускать тоннель.
>Мне жалко того хохла, который наезжать начал, трафика ежу жалко стало.
От какой метальной болезни ты страдаешь? При чем здесь вообще трафик, если я не хочу для того бездарного долбоеба запускать тоннель.
>>03602
У тебя с отображением реальности проблемы?
Для которого - того, я один здесь.
Не хочешь - не качай, не смотри, не читай, никто тебя не держит.
Я бы даже сказал иди нахуй отсюда, но не скажу.
У тебя с отображением реальности проблемы?
Для которого - того, я один здесь.
Не хочешь - не качай, не смотри, не читай, никто тебя не держит.
Я бы даже сказал иди нахуй отсюда, но не скажу.
В следующей части институт захватят братки, попилят темпоральные установки, а сияющие седые волосы выкинут на мороз. Практиканты останутся в темпоральной петле от внезапного отключения липестричества и будут бесконечно самособираться
>>03612
Перемещается на заниженном горизонте событий.
Зёрна Вселенных есть? А если найду?
Слыш, ты чего, квантовое состояние попутал? Мурку мне на одномерных протяжённых объектах сыграй.
Перемещается на заниженном горизонте событий.
Зёрна Вселенных есть? А если найду?
Слыш, ты чего, квантовое состояние попутал? Мурку мне на одномерных протяжённых объектах сыграй.
Оля, конечно, скептически отнеслась к моей работе там. Ведь это был полный рабочий день, и моё отсутствие дома она не компенсирует деньгами. Неплохими деньгами, заметил я.
Да ладно. Она просто выкобенивается. Знаем мы эту стерву.
Но не только её беспокоила моя практика. Тот парень с сигаретой, где я мог его видеть?
Возможно, в универе. Я, должно быть, не первый, кто туда попадает. И если он остался работать в этом НИИ, то почему я не смогу?
Да где ж я его видел?
Это не давало мне спокойно проводить вечер. Сегодня мы смотрели «Твоё имя», но рисованные школьники не могли меня отвлечь. Я вновь и вновь вспоминал, где я видел это скуластое лицо гопника…
Гопника, который смотрел на меня с доски почёта.
Беловецкий Максим Олегович. 1975 год.
Я в полный голос крепко выругался. Оля, лежащая у меня на груди, подняла голову и посмотрела на меня так, как будто у меня начал расти третий глаз.
Глупая шутка. Интересно, директор видел? Или этот самый Максим сам 1975 года рождения? Я же мельком его видел, ему вполне могло быть 38. Тьфу ты, а я голову ломаю.
Балкона не было, поэтому я пошёл курить в подьезд. Пивас ударил нам с Ольгой в голову, поэтому вынужденная «рекламная пауза» пошла на пользу.
Обычно я выхожу курить на верхнюю площадку. Вид симпатишнее. И соседи не выглядывают с недовольными рожами (тянет же сигаретами, у меня дети!). И в этот раз я поднялся насладиться никотином, выглядывая с окна подъезда между восьмым и девятым этажом.
Костя, куда тебя несёт?
Нет, это не мысли по поводу практики. Просто есть в каждом то, о чём он курит ночью в окно. Я задаю себе этот вопрос, каждый раз. Правильно ли я поступаю?
Да, Костя. Ты всё делаешь правильно.
Тёмное небо обнажило звёзды и тут же их спрятало, смазав горизонт. Теперь за окном была полная темнота.
Бычок с оглушительным шипением потух в банке, едва ли не эхом отдавшись в подъезде. Так тихо. Не орёт соседский телевизор, не шумит лифт, не гудят лампы. Прекрасная летняя ночь.
Закрыв окно, я спустился на свой этаж, однако вместо привычной, неудобной круглой ручки я нащупал рычажную. Не понял.
Этажом ниже горела лампа. А, вот это я олень. Надо спускаться на три пролёта, а не на один. А Оля включила свет, видимо, чтобы её мотылёк вылетел на свет.
Пивас, что ты творишь.
Спустившись, я сосредоточенно посмотрел на лампочку, висящую на одиноком проводе, как висельник. Глаза, конечно, мгновенно ослепли, в углах площадки резко обозначились густые тени. Я поморгал, и они пропали. Обман зрения.
Однако, моей, родной двери я не обнаружил. Вместо этого я обнаружил чужие, деревянные. А ещё обнаружил чьи-то шаги на лестничной площадке снизу.
Оля!
А я, всё-таки, немножко дурачок.
Спускаясь вниз, я отметил, что лампочка наверху перестала гореть. Они поставили датчик движения?
Так. Моя голова нихт.
Я был на той же самой площадке. С одинокой лампочкой, висящей на чёрном проводе. И с теми же деревянными дверями.
Сверху, из полной темноты, послышались шаги.
Первобытный ужас окатил мою спину ледяной водой, и острыми когтями вцепился в мозг.
Я судорожно вздохнул и начал медленно, бесшумно спускаться вниз.
Внизу меня ждала та же площадка.
Да ладно. Она просто выкобенивается. Знаем мы эту стерву.
Но не только её беспокоила моя практика. Тот парень с сигаретой, где я мог его видеть?
Возможно, в универе. Я, должно быть, не первый, кто туда попадает. И если он остался работать в этом НИИ, то почему я не смогу?
Да где ж я его видел?
Это не давало мне спокойно проводить вечер. Сегодня мы смотрели «Твоё имя», но рисованные школьники не могли меня отвлечь. Я вновь и вновь вспоминал, где я видел это скуластое лицо гопника…
Гопника, который смотрел на меня с доски почёта.
Беловецкий Максим Олегович. 1975 год.
Я в полный голос крепко выругался. Оля, лежащая у меня на груди, подняла голову и посмотрела на меня так, как будто у меня начал расти третий глаз.
Глупая шутка. Интересно, директор видел? Или этот самый Максим сам 1975 года рождения? Я же мельком его видел, ему вполне могло быть 38. Тьфу ты, а я голову ломаю.
Балкона не было, поэтому я пошёл курить в подьезд. Пивас ударил нам с Ольгой в голову, поэтому вынужденная «рекламная пауза» пошла на пользу.
Обычно я выхожу курить на верхнюю площадку. Вид симпатишнее. И соседи не выглядывают с недовольными рожами (тянет же сигаретами, у меня дети!). И в этот раз я поднялся насладиться никотином, выглядывая с окна подъезда между восьмым и девятым этажом.
Костя, куда тебя несёт?
Нет, это не мысли по поводу практики. Просто есть в каждом то, о чём он курит ночью в окно. Я задаю себе этот вопрос, каждый раз. Правильно ли я поступаю?
Да, Костя. Ты всё делаешь правильно.
Тёмное небо обнажило звёзды и тут же их спрятало, смазав горизонт. Теперь за окном была полная темнота.
Бычок с оглушительным шипением потух в банке, едва ли не эхом отдавшись в подъезде. Так тихо. Не орёт соседский телевизор, не шумит лифт, не гудят лампы. Прекрасная летняя ночь.
Закрыв окно, я спустился на свой этаж, однако вместо привычной, неудобной круглой ручки я нащупал рычажную. Не понял.
Этажом ниже горела лампа. А, вот это я олень. Надо спускаться на три пролёта, а не на один. А Оля включила свет, видимо, чтобы её мотылёк вылетел на свет.
Пивас, что ты творишь.
Спустившись, я сосредоточенно посмотрел на лампочку, висящую на одиноком проводе, как висельник. Глаза, конечно, мгновенно ослепли, в углах площадки резко обозначились густые тени. Я поморгал, и они пропали. Обман зрения.
Однако, моей, родной двери я не обнаружил. Вместо этого я обнаружил чужие, деревянные. А ещё обнаружил чьи-то шаги на лестничной площадке снизу.
Оля!
А я, всё-таки, немножко дурачок.
Спускаясь вниз, я отметил, что лампочка наверху перестала гореть. Они поставили датчик движения?
Так. Моя голова нихт.
Я был на той же самой площадке. С одинокой лампочкой, висящей на чёрном проводе. И с теми же деревянными дверями.
Сверху, из полной темноты, послышались шаги.
Первобытный ужас окатил мою спину ледяной водой, и острыми когтями вцепился в мозг.
Я судорожно вздохнул и начал медленно, бесшумно спускаться вниз.
Внизу меня ждала та же площадка.
Оля, конечно, скептически отнеслась к моей работе там. Ведь это был полный рабочий день, и моё отсутствие дома она не компенсирует деньгами. Неплохими деньгами, заметил я.
Да ладно. Она просто выкобенивается. Знаем мы эту стерву.
Но не только её беспокоила моя практика. Тот парень с сигаретой, где я мог его видеть?
Возможно, в универе. Я, должно быть, не первый, кто туда попадает. И если он остался работать в этом НИИ, то почему я не смогу?
Да где ж я его видел?
Это не давало мне спокойно проводить вечер. Сегодня мы смотрели «Твоё имя», но рисованные школьники не могли меня отвлечь. Я вновь и вновь вспоминал, где я видел это скуластое лицо гопника…
Гопника, который смотрел на меня с доски почёта.
Беловецкий Максим Олегович. 1975 год.
Я в полный голос крепко выругался. Оля, лежащая у меня на груди, подняла голову и посмотрела на меня так, как будто у меня начал расти третий глаз.
Глупая шутка. Интересно, директор видел? Или этот самый Максим сам 1975 года рождения? Я же мельком его видел, ему вполне могло быть 38. Тьфу ты, а я голову ломаю.
Балкона не было, поэтому я пошёл курить в подьезд. Пивас ударил нам с Ольгой в голову, поэтому вынужденная «рекламная пауза» пошла на пользу.
Обычно я выхожу курить на верхнюю площадку. Вид симпатишнее. И соседи не выглядывают с недовольными рожами (тянет же сигаретами, у меня дети!). И в этот раз я поднялся насладиться никотином, выглядывая с окна подъезда между восьмым и девятым этажом.
Костя, куда тебя несёт?
Нет, это не мысли по поводу практики. Просто есть в каждом то, о чём он курит ночью в окно. Я задаю себе этот вопрос, каждый раз. Правильно ли я поступаю?
Да, Костя. Ты всё делаешь правильно.
Тёмное небо обнажило звёзды и тут же их спрятало, смазав горизонт. Теперь за окном была полная темнота.
Бычок с оглушительным шипением потух в банке, едва ли не эхом отдавшись в подъезде. Так тихо. Не орёт соседский телевизор, не шумит лифт, не гудят лампы. Прекрасная летняя ночь.
Закрыв окно, я спустился на свой этаж, однако вместо привычной, неудобной круглой ручки я нащупал рычажную. Не понял.
Этажом ниже горела лампа. А, вот это я олень. Надо спускаться на три пролёта, а не на один. А Оля включила свет, видимо, чтобы её мотылёк вылетел на свет.
Пивас, что ты творишь.
Спустившись, я сосредоточенно посмотрел на лампочку, висящую на одиноком проводе, как висельник. Глаза, конечно, мгновенно ослепли, в углах площадки резко обозначились густые тени. Я поморгал, и они пропали. Обман зрения.
Однако, моей, родной двери я не обнаружил. Вместо этого я обнаружил чужие, деревянные. А ещё обнаружил чьи-то шаги на лестничной площадке снизу.
Оля!
А я, всё-таки, немножко дурачок.
Спускаясь вниз, я отметил, что лампочка наверху перестала гореть. Они поставили датчик движения?
Так. Моя голова нихт.
Я был на той же самой площадке. С одинокой лампочкой, висящей на чёрном проводе. И с теми же деревянными дверями.
Сверху, из полной темноты, послышались шаги.
Первобытный ужас окатил мою спину ледяной водой, и острыми когтями вцепился в мозг.
Я судорожно вздохнул и начал медленно, бесшумно спускаться вниз.
Внизу меня ждала та же площадка.
Да ладно. Она просто выкобенивается. Знаем мы эту стерву.
Но не только её беспокоила моя практика. Тот парень с сигаретой, где я мог его видеть?
Возможно, в универе. Я, должно быть, не первый, кто туда попадает. И если он остался работать в этом НИИ, то почему я не смогу?
Да где ж я его видел?
Это не давало мне спокойно проводить вечер. Сегодня мы смотрели «Твоё имя», но рисованные школьники не могли меня отвлечь. Я вновь и вновь вспоминал, где я видел это скуластое лицо гопника…
Гопника, который смотрел на меня с доски почёта.
Беловецкий Максим Олегович. 1975 год.
Я в полный голос крепко выругался. Оля, лежащая у меня на груди, подняла голову и посмотрела на меня так, как будто у меня начал расти третий глаз.
Глупая шутка. Интересно, директор видел? Или этот самый Максим сам 1975 года рождения? Я же мельком его видел, ему вполне могло быть 38. Тьфу ты, а я голову ломаю.
Балкона не было, поэтому я пошёл курить в подьезд. Пивас ударил нам с Ольгой в голову, поэтому вынужденная «рекламная пауза» пошла на пользу.
Обычно я выхожу курить на верхнюю площадку. Вид симпатишнее. И соседи не выглядывают с недовольными рожами (тянет же сигаретами, у меня дети!). И в этот раз я поднялся насладиться никотином, выглядывая с окна подъезда между восьмым и девятым этажом.
Костя, куда тебя несёт?
Нет, это не мысли по поводу практики. Просто есть в каждом то, о чём он курит ночью в окно. Я задаю себе этот вопрос, каждый раз. Правильно ли я поступаю?
Да, Костя. Ты всё делаешь правильно.
Тёмное небо обнажило звёзды и тут же их спрятало, смазав горизонт. Теперь за окном была полная темнота.
Бычок с оглушительным шипением потух в банке, едва ли не эхом отдавшись в подъезде. Так тихо. Не орёт соседский телевизор, не шумит лифт, не гудят лампы. Прекрасная летняя ночь.
Закрыв окно, я спустился на свой этаж, однако вместо привычной, неудобной круглой ручки я нащупал рычажную. Не понял.
Этажом ниже горела лампа. А, вот это я олень. Надо спускаться на три пролёта, а не на один. А Оля включила свет, видимо, чтобы её мотылёк вылетел на свет.
Пивас, что ты творишь.
Спустившись, я сосредоточенно посмотрел на лампочку, висящую на одиноком проводе, как висельник. Глаза, конечно, мгновенно ослепли, в углах площадки резко обозначились густые тени. Я поморгал, и они пропали. Обман зрения.
Однако, моей, родной двери я не обнаружил. Вместо этого я обнаружил чужие, деревянные. А ещё обнаружил чьи-то шаги на лестничной площадке снизу.
Оля!
А я, всё-таки, немножко дурачок.
Спускаясь вниз, я отметил, что лампочка наверху перестала гореть. Они поставили датчик движения?
Так. Моя голова нихт.
Я был на той же самой площадке. С одинокой лампочкой, висящей на чёрном проводе. И с теми же деревянными дверями.
Сверху, из полной темноты, послышались шаги.
Первобытный ужас окатил мою спину ледяной водой, и острыми когтями вцепился в мозг.
Я судорожно вздохнул и начал медленно, бесшумно спускаться вниз.
Внизу меня ждала та же площадка.
- Работать будете у Романа Павловича на темпоральных установках. Пойдемте, я провожу.
Мы шли по коридору, который казался бесконечным. И эти двери с печатями и все под замком. Сколько ж места простаивает, в аренду бы хоть сдавали под кружки детские. Я ухмыльнулся, представив, как дети идут на занятия в это жуткое здание.
Мы подошли к приоткрытому кабинету, Семен Семеныч молча кивнул головой в сторону двери и оставил меня одного. Я постучался. Нет ответа. Постучал еще. Опять нет ответа. Крикнул:
- Разрешите войти!
Как в фильмах про военных.
- Да заходи, не ори, - раздался издалека усталый голос.
Я вошел в кабинет и увидел перед собой крепкого мужика в халате. Сложно сказать, что такого в нем было, но явно жизнь он повидал, причем не самую ее лучшую сторону.
- Меня зовут Роман Павлович.
- Костя, - сказал я и протянул руку.
Роман Павлович моего жеста не заметил, только буркнул:
- Пошли работать.
Мы подошли к дверям с огромной табличкой "Без защиты не входить". Роман Павлович открыл дверь и кивнул, чтобы я шел за ним. Я вошел в кабинет и спросил:
- А как же защита?
- А это не для тебя защита нужна, а для меня, - сказал Роман Павлович и достал из кармана халата огромных размеров презерватив.
За моей спиной захлопнулась дверь, я оглянулся и увидел Семена Семеныча, который стоял и надрачивал свой хуй, глядя мне прямо в глаза.
- У Вас два пути, молодой человек. Конечно, мы можем забыть о случившемся. Наши технологии это позволяют. У Вас не будет проставлена практика, вы будете твёрдо уверены, провалили ее и отправитесь служить в армию.
Я сглотнул. Во рту скопилась слюна от смеси страха и желания.
- Второй выход для нас с Вами, это сотрудничество. Точнее, его продолжение, ибо оно началось задолго до того как Вы узнали об этом здании, я уверяю вас. Перед Вами откроются возможности Вселенского масштаба, без преувеличения, и эксперименты,и на которые не решаться ни до, ни после нас. Поверьте, это не пустые слова - я был на Вашем месте, только очень, очень давно. Сейчас Вы сможете сказать только "да", или нет, и времени у Вас совсем немного.
Мы шли по коридору, который казался бесконечным. И эти двери с печатями и все под замком. Сколько ж места простаивает, в аренду бы хоть сдавали под кружки детские. Я ухмыльнулся, представив, как дети идут на занятия в это жуткое здание.
Мы подошли к приоткрытому кабинету, Семен Семеныч молча кивнул головой в сторону двери и оставил меня одного. Я постучался. Нет ответа. Постучал еще. Опять нет ответа. Крикнул:
- Разрешите войти!
Как в фильмах про военных.
- Да заходи, не ори, - раздался издалека усталый голос.
Я вошел в кабинет и увидел перед собой крепкого мужика в халате. Сложно сказать, что такого в нем было, но явно жизнь он повидал, причем не самую ее лучшую сторону.
- Меня зовут Роман Павлович.
- Костя, - сказал я и протянул руку.
Роман Павлович моего жеста не заметил, только буркнул:
- Пошли работать.
Мы подошли к дверям с огромной табличкой "Без защиты не входить". Роман Павлович открыл дверь и кивнул, чтобы я шел за ним. Я вошел в кабинет и спросил:
- А как же защита?
- А это не для тебя защита нужна, а для меня, - сказал Роман Павлович и достал из кармана халата огромных размеров презерватив.
За моей спиной захлопнулась дверь, я оглянулся и увидел Семена Семеныча, который стоял и надрачивал свой хуй, глядя мне прямо в глаза.
- У Вас два пути, молодой человек. Конечно, мы можем забыть о случившемся. Наши технологии это позволяют. У Вас не будет проставлена практика, вы будете твёрдо уверены, провалили ее и отправитесь служить в армию.
Я сглотнул. Во рту скопилась слюна от смеси страха и желания.
- Второй выход для нас с Вами, это сотрудничество. Точнее, его продолжение, ибо оно началось задолго до того как Вы узнали об этом здании, я уверяю вас. Перед Вами откроются возможности Вселенского масштаба, без преувеличения, и эксперименты,и на которые не решаться ни до, ни после нас. Поверьте, это не пустые слова - я был на Вашем месте, только очень, очень давно. Сейчас Вы сможете сказать только "да", или нет, и времени у Вас совсем немного.
- Работать будете у Романа Павловича на темпоральных установках. Пойдемте, я провожу.
Мы шли по коридору, который казался бесконечным. И эти двери с печатями и все под замком. Сколько ж места простаивает, в аренду бы хоть сдавали под кружки детские. Я ухмыльнулся, представив, как дети идут на занятия в это жуткое здание.
Мы подошли к приоткрытому кабинету, Семен Семеныч молча кивнул головой в сторону двери и оставил меня одного. Я постучался. Нет ответа. Постучал еще. Опять нет ответа. Крикнул:
- Разрешите войти!
Как в фильмах про военных.
- Да заходи, не ори, - раздался издалека усталый голос.
Я вошел в кабинет и увидел перед собой крепкого мужика в халате. Сложно сказать, что такого в нем было, но явно жизнь он повидал, причем не самую ее лучшую сторону.
- Меня зовут Роман Павлович.
- Костя, - сказал я и протянул руку.
Роман Павлович моего жеста не заметил, только буркнул:
- Пошли работать.
Мы подошли к дверям с огромной табличкой "Без защиты не входить". Роман Павлович открыл дверь и кивнул, чтобы я шел за ним. Я вошел в кабинет и спросил:
- А как же защита?
- А это не для тебя защита нужна, а для меня, - сказал Роман Павлович и достал из кармана халата огромных размеров презерватив.
За моей спиной захлопнулась дверь, я оглянулся и увидел Семена Семеныча, который стоял и надрачивал свой хуй, глядя мне прямо в глаза.
- У Вас два пути, молодой человек. Конечно, мы можем забыть о случившемся. Наши технологии это позволяют. У Вас не будет проставлена практика, вы будете твёрдо уверены, провалили ее и отправитесь служить в армию.
Я сглотнул. Во рту скопилась слюна от смеси страха и желания.
- Второй выход для нас с Вами, это сотрудничество. Точнее, его продолжение, ибо оно началось задолго до того как Вы узнали об этом здании, я уверяю вас. Перед Вами откроются возможности Вселенского масштаба, без преувеличения, и эксперименты,и на которые не решаться ни до, ни после нас. Поверьте, это не пустые слова - я был на Вашем месте, только очень, очень давно. Сейчас Вы сможете сказать только "да", или нет, и времени у Вас совсем немного.
Мы шли по коридору, который казался бесконечным. И эти двери с печатями и все под замком. Сколько ж места простаивает, в аренду бы хоть сдавали под кружки детские. Я ухмыльнулся, представив, как дети идут на занятия в это жуткое здание.
Мы подошли к приоткрытому кабинету, Семен Семеныч молча кивнул головой в сторону двери и оставил меня одного. Я постучался. Нет ответа. Постучал еще. Опять нет ответа. Крикнул:
- Разрешите войти!
Как в фильмах про военных.
- Да заходи, не ори, - раздался издалека усталый голос.
Я вошел в кабинет и увидел перед собой крепкого мужика в халате. Сложно сказать, что такого в нем было, но явно жизнь он повидал, причем не самую ее лучшую сторону.
- Меня зовут Роман Павлович.
- Костя, - сказал я и протянул руку.
Роман Павлович моего жеста не заметил, только буркнул:
- Пошли работать.
Мы подошли к дверям с огромной табличкой "Без защиты не входить". Роман Павлович открыл дверь и кивнул, чтобы я шел за ним. Я вошел в кабинет и спросил:
- А как же защита?
- А это не для тебя защита нужна, а для меня, - сказал Роман Павлович и достал из кармана халата огромных размеров презерватив.
За моей спиной захлопнулась дверь, я оглянулся и увидел Семена Семеныча, который стоял и надрачивал свой хуй, глядя мне прямо в глаза.
- У Вас два пути, молодой человек. Конечно, мы можем забыть о случившемся. Наши технологии это позволяют. У Вас не будет проставлена практика, вы будете твёрдо уверены, провалили ее и отправитесь служить в армию.
Я сглотнул. Во рту скопилась слюна от смеси страха и желания.
- Второй выход для нас с Вами, это сотрудничество. Точнее, его продолжение, ибо оно началось задолго до того как Вы узнали об этом здании, я уверяю вас. Перед Вами откроются возможности Вселенского масштаба, без преувеличения, и эксперименты,и на которые не решаться ни до, ни после нас. Поверьте, это не пустые слова - я был на Вашем месте, только очень, очень давно. Сейчас Вы сможете сказать только "да", или нет, и времени у Вас совсем немного.
>>03616
Содомит, я чуть банку сгущенки на ноутбук не уронил
Содомит, я чуть банку сгущенки на ноутбук не уронил
>>03614
ОП, ну ты где потерялся ?
ОП, ну ты где потерялся ?
>>04540
Не стоит вскрывать эту тему.
Не стоит вскрывать эту тему.
Внизу меня ждала та же площадка.
Я закусил губу и закрыл глаза. Шаги тем временем послышались сверху снова, и я побежал. К выходу.
Спустя десять этажей (и десять одинаковых площадок) я понял, что оторвался. И хотя сверху по прежде не было света, я, как только успокоил сердце и дыхание, отважился посмотреть в окно, контуры которого виднелись с моей площадки.
Две красных Луны безразлично отразились в моих огромных от шока глазах.
Голова отказывалась верить в происходящее. Тело вторило ей – беги, дурак, беги, или тебе конец!
Достав сигаретную пачку, я обнаружил там три сигареты. Так. Пожертвуем одной. Надо успокоиться.
Зажав в зубах сигарету, я сунул начавшие трястись руки в карманы. Лифт. Хороший, надёжный лифт, ни разу не подводил.
И куда я приеду? А если застрянет? Нет. Оборвётся, и всё.
Хотя посмотреть надо всё-таки.
Гудение, кажется, было бесконечным. Сигарета доблестно кончилась, и я закашлялся, затянув фильтр в погоне за экономией табака.
Двери открылись.
Это был не мой лифт. То есть, мой конечно, всё то же самое, но меня не покидало чувство, что он ненастоящий. Картонка. Как декорации в театре.
Я едва не расхохотался. Не обманете! Это не лифт. Мой бы уже двери закрыл, а этот услужливо ждёт меня, как бы приглашая залезть к нему в пасть.
Подойдя поближе, я опасливо заглянул внутрь, готовый мгновенно отскочить в случае любого подозрительного несоответствия в окружающей обстановке. Так. Вот лампа, в ней муха. Дохлая. Видели-созерцали. Что ещё? Потёртый поручень. Объявления.
Кнопки. Без цифр. А ещё их было неприлично много. Больше сотни.
Вместо нумерации этажей были странные знаки. Некоторые – например пентаграмму и коловрат – я узнал. Некоторые были для меня полной загадкой.
Вот пусть загадкой и остаются.
Двери закрылись, и я клянусь, что слышал в этом мерном гудении разочарованный вздох.
Так, а что теперь?
Задумавшись, я начал спускаться ниже и ниже. Каждый этаж встречал меня копией предыдущего. Я пытался уловить тот момент, когда я попадаю на него же, но безрезультатно. Стоило мне ступить на площадку – и свет наверху гас. Окно тоже не принесло пользы – даже открыв, я увидел только пустоту и оба спутника. Одна была, кстати, поменьше. А ещё из окна потянуло жутким холодом… и запахом сырого мяса? Неважно.
Следующие полчаса я провёл, экспериментируя. Я оставлял окно открытым. Я пытался его разбить – безуспешно. Я стучал в двери – и они даже не издавали звука, как будто сразу за ними была глухая бетонная стена. Я бежал вниз, и слышал шаги наверху и внизу. Единственное, на что я не решался – это подняться наверх. Я был просто морально не готов оказаться в полной темноте. Оттуда тянуло ужасом. Точно тем же, что и из лифта.
В конце концов я сдался и сел на ступеньке, достав пачку сигарет.
Три сигареты в пачке соорудили конструкцию наподобие монгольского стула.
Так. А вот это уже интересно.
Закурив, я закрыл и открыл пачку.
Две сигареты.
Спустился на следующую площадку.
Три сигареты.
Так! А вот это уже интересно!
Табак я уже не экономил. Похоже, я оказался в закольцованной временной и пространственной аномалии. Возможно ли это? Нет конечно!
Но факт был, если можно так сказать, налицо.
Если я внутри колеса, то его можно нарушить, выбив спицу.
Что связывает этажи?
Взгляд медленно переполз на лампочку. А что, если?..
Сняв футболку, я докурил и яростно втоптал бычок в площадку. Закусив губу, я приготовился к худшему исходу. И медленно выкрутил лампочку, держа через футболку. Она мигнула раз-другой, и потухла.
Я оказался в полной темноте, и, чтобы не заорать от страха, прокусил губу до крови. Неясный шёпот начал приближаться со всех сторон, и ужас ледяными руками провёл по спине. А ещё ко мне приближались шаги. Откуда-то издалека, но очень, очень быстро.
Резким движением я вкрутил лампочку, и едва не ослеп от голубоватой вспышки.
Выпучив глаза, я пытался рассмотреть того, кто ко мне приближался.
Никого не было.
Мерно гудел лифт, соседский телевизор неразборчиво бухтел через стену, а напротив стояла моя, родная дверь.
Я обессилено сполз по стене. И улыбнулся.
Я закусил губу и закрыл глаза. Шаги тем временем послышались сверху снова, и я побежал. К выходу.
Спустя десять этажей (и десять одинаковых площадок) я понял, что оторвался. И хотя сверху по прежде не было света, я, как только успокоил сердце и дыхание, отважился посмотреть в окно, контуры которого виднелись с моей площадки.
Две красных Луны безразлично отразились в моих огромных от шока глазах.
Голова отказывалась верить в происходящее. Тело вторило ей – беги, дурак, беги, или тебе конец!
Достав сигаретную пачку, я обнаружил там три сигареты. Так. Пожертвуем одной. Надо успокоиться.
Зажав в зубах сигарету, я сунул начавшие трястись руки в карманы. Лифт. Хороший, надёжный лифт, ни разу не подводил.
И куда я приеду? А если застрянет? Нет. Оборвётся, и всё.
Хотя посмотреть надо всё-таки.
Гудение, кажется, было бесконечным. Сигарета доблестно кончилась, и я закашлялся, затянув фильтр в погоне за экономией табака.
Двери открылись.
Это был не мой лифт. То есть, мой конечно, всё то же самое, но меня не покидало чувство, что он ненастоящий. Картонка. Как декорации в театре.
Я едва не расхохотался. Не обманете! Это не лифт. Мой бы уже двери закрыл, а этот услужливо ждёт меня, как бы приглашая залезть к нему в пасть.
Подойдя поближе, я опасливо заглянул внутрь, готовый мгновенно отскочить в случае любого подозрительного несоответствия в окружающей обстановке. Так. Вот лампа, в ней муха. Дохлая. Видели-созерцали. Что ещё? Потёртый поручень. Объявления.
Кнопки. Без цифр. А ещё их было неприлично много. Больше сотни.
Вместо нумерации этажей были странные знаки. Некоторые – например пентаграмму и коловрат – я узнал. Некоторые были для меня полной загадкой.
Вот пусть загадкой и остаются.
Двери закрылись, и я клянусь, что слышал в этом мерном гудении разочарованный вздох.
Так, а что теперь?
Задумавшись, я начал спускаться ниже и ниже. Каждый этаж встречал меня копией предыдущего. Я пытался уловить тот момент, когда я попадаю на него же, но безрезультатно. Стоило мне ступить на площадку – и свет наверху гас. Окно тоже не принесло пользы – даже открыв, я увидел только пустоту и оба спутника. Одна была, кстати, поменьше. А ещё из окна потянуло жутким холодом… и запахом сырого мяса? Неважно.
Следующие полчаса я провёл, экспериментируя. Я оставлял окно открытым. Я пытался его разбить – безуспешно. Я стучал в двери – и они даже не издавали звука, как будто сразу за ними была глухая бетонная стена. Я бежал вниз, и слышал шаги наверху и внизу. Единственное, на что я не решался – это подняться наверх. Я был просто морально не готов оказаться в полной темноте. Оттуда тянуло ужасом. Точно тем же, что и из лифта.
В конце концов я сдался и сел на ступеньке, достав пачку сигарет.
Три сигареты в пачке соорудили конструкцию наподобие монгольского стула.
Так. А вот это уже интересно.
Закурив, я закрыл и открыл пачку.
Две сигареты.
Спустился на следующую площадку.
Три сигареты.
Так! А вот это уже интересно!
Табак я уже не экономил. Похоже, я оказался в закольцованной временной и пространственной аномалии. Возможно ли это? Нет конечно!
Но факт был, если можно так сказать, налицо.
Если я внутри колеса, то его можно нарушить, выбив спицу.
Что связывает этажи?
Взгляд медленно переполз на лампочку. А что, если?..
Сняв футболку, я докурил и яростно втоптал бычок в площадку. Закусив губу, я приготовился к худшему исходу. И медленно выкрутил лампочку, держа через футболку. Она мигнула раз-другой, и потухла.
Я оказался в полной темноте, и, чтобы не заорать от страха, прокусил губу до крови. Неясный шёпот начал приближаться со всех сторон, и ужас ледяными руками провёл по спине. А ещё ко мне приближались шаги. Откуда-то издалека, но очень, очень быстро.
Резким движением я вкрутил лампочку, и едва не ослеп от голубоватой вспышки.
Выпучив глаза, я пытался рассмотреть того, кто ко мне приближался.
Никого не было.
Мерно гудел лифт, соседский телевизор неразборчиво бухтел через стену, а напротив стояла моя, родная дверь.
Я обессилено сполз по стене. И улыбнулся.
Внизу меня ждала та же площадка.
Я закусил губу и закрыл глаза. Шаги тем временем послышались сверху снова, и я побежал. К выходу.
Спустя десять этажей (и десять одинаковых площадок) я понял, что оторвался. И хотя сверху по прежде не было света, я, как только успокоил сердце и дыхание, отважился посмотреть в окно, контуры которого виднелись с моей площадки.
Две красных Луны безразлично отразились в моих огромных от шока глазах.
Голова отказывалась верить в происходящее. Тело вторило ей – беги, дурак, беги, или тебе конец!
Достав сигаретную пачку, я обнаружил там три сигареты. Так. Пожертвуем одной. Надо успокоиться.
Зажав в зубах сигарету, я сунул начавшие трястись руки в карманы. Лифт. Хороший, надёжный лифт, ни разу не подводил.
И куда я приеду? А если застрянет? Нет. Оборвётся, и всё.
Хотя посмотреть надо всё-таки.
Гудение, кажется, было бесконечным. Сигарета доблестно кончилась, и я закашлялся, затянув фильтр в погоне за экономией табака.
Двери открылись.
Это был не мой лифт. То есть, мой конечно, всё то же самое, но меня не покидало чувство, что он ненастоящий. Картонка. Как декорации в театре.
Я едва не расхохотался. Не обманете! Это не лифт. Мой бы уже двери закрыл, а этот услужливо ждёт меня, как бы приглашая залезть к нему в пасть.
Подойдя поближе, я опасливо заглянул внутрь, готовый мгновенно отскочить в случае любого подозрительного несоответствия в окружающей обстановке. Так. Вот лампа, в ней муха. Дохлая. Видели-созерцали. Что ещё? Потёртый поручень. Объявления.
Кнопки. Без цифр. А ещё их было неприлично много. Больше сотни.
Вместо нумерации этажей были странные знаки. Некоторые – например пентаграмму и коловрат – я узнал. Некоторые были для меня полной загадкой.
Вот пусть загадкой и остаются.
Двери закрылись, и я клянусь, что слышал в этом мерном гудении разочарованный вздох.
Так, а что теперь?
Задумавшись, я начал спускаться ниже и ниже. Каждый этаж встречал меня копией предыдущего. Я пытался уловить тот момент, когда я попадаю на него же, но безрезультатно. Стоило мне ступить на площадку – и свет наверху гас. Окно тоже не принесло пользы – даже открыв, я увидел только пустоту и оба спутника. Одна была, кстати, поменьше. А ещё из окна потянуло жутким холодом… и запахом сырого мяса? Неважно.
Следующие полчаса я провёл, экспериментируя. Я оставлял окно открытым. Я пытался его разбить – безуспешно. Я стучал в двери – и они даже не издавали звука, как будто сразу за ними была глухая бетонная стена. Я бежал вниз, и слышал шаги наверху и внизу. Единственное, на что я не решался – это подняться наверх. Я был просто морально не готов оказаться в полной темноте. Оттуда тянуло ужасом. Точно тем же, что и из лифта.
В конце концов я сдался и сел на ступеньке, достав пачку сигарет.
Три сигареты в пачке соорудили конструкцию наподобие монгольского стула.
Так. А вот это уже интересно.
Закурив, я закрыл и открыл пачку.
Две сигареты.
Спустился на следующую площадку.
Три сигареты.
Так! А вот это уже интересно!
Табак я уже не экономил. Похоже, я оказался в закольцованной временной и пространственной аномалии. Возможно ли это? Нет конечно!
Но факт был, если можно так сказать, налицо.
Если я внутри колеса, то его можно нарушить, выбив спицу.
Что связывает этажи?
Взгляд медленно переполз на лампочку. А что, если?..
Сняв футболку, я докурил и яростно втоптал бычок в площадку. Закусив губу, я приготовился к худшему исходу. И медленно выкрутил лампочку, держа через футболку. Она мигнула раз-другой, и потухла.
Я оказался в полной темноте, и, чтобы не заорать от страха, прокусил губу до крови. Неясный шёпот начал приближаться со всех сторон, и ужас ледяными руками провёл по спине. А ещё ко мне приближались шаги. Откуда-то издалека, но очень, очень быстро.
Резким движением я вкрутил лампочку, и едва не ослеп от голубоватой вспышки.
Выпучив глаза, я пытался рассмотреть того, кто ко мне приближался.
Никого не было.
Мерно гудел лифт, соседский телевизор неразборчиво бухтел через стену, а напротив стояла моя, родная дверь.
Я обессилено сполз по стене. И улыбнулся.
Я закусил губу и закрыл глаза. Шаги тем временем послышались сверху снова, и я побежал. К выходу.
Спустя десять этажей (и десять одинаковых площадок) я понял, что оторвался. И хотя сверху по прежде не было света, я, как только успокоил сердце и дыхание, отважился посмотреть в окно, контуры которого виднелись с моей площадки.
Две красных Луны безразлично отразились в моих огромных от шока глазах.
Голова отказывалась верить в происходящее. Тело вторило ей – беги, дурак, беги, или тебе конец!
Достав сигаретную пачку, я обнаружил там три сигареты. Так. Пожертвуем одной. Надо успокоиться.
Зажав в зубах сигарету, я сунул начавшие трястись руки в карманы. Лифт. Хороший, надёжный лифт, ни разу не подводил.
И куда я приеду? А если застрянет? Нет. Оборвётся, и всё.
Хотя посмотреть надо всё-таки.
Гудение, кажется, было бесконечным. Сигарета доблестно кончилась, и я закашлялся, затянув фильтр в погоне за экономией табака.
Двери открылись.
Это был не мой лифт. То есть, мой конечно, всё то же самое, но меня не покидало чувство, что он ненастоящий. Картонка. Как декорации в театре.
Я едва не расхохотался. Не обманете! Это не лифт. Мой бы уже двери закрыл, а этот услужливо ждёт меня, как бы приглашая залезть к нему в пасть.
Подойдя поближе, я опасливо заглянул внутрь, готовый мгновенно отскочить в случае любого подозрительного несоответствия в окружающей обстановке. Так. Вот лампа, в ней муха. Дохлая. Видели-созерцали. Что ещё? Потёртый поручень. Объявления.
Кнопки. Без цифр. А ещё их было неприлично много. Больше сотни.
Вместо нумерации этажей были странные знаки. Некоторые – например пентаграмму и коловрат – я узнал. Некоторые были для меня полной загадкой.
Вот пусть загадкой и остаются.
Двери закрылись, и я клянусь, что слышал в этом мерном гудении разочарованный вздох.
Так, а что теперь?
Задумавшись, я начал спускаться ниже и ниже. Каждый этаж встречал меня копией предыдущего. Я пытался уловить тот момент, когда я попадаю на него же, но безрезультатно. Стоило мне ступить на площадку – и свет наверху гас. Окно тоже не принесло пользы – даже открыв, я увидел только пустоту и оба спутника. Одна была, кстати, поменьше. А ещё из окна потянуло жутким холодом… и запахом сырого мяса? Неважно.
Следующие полчаса я провёл, экспериментируя. Я оставлял окно открытым. Я пытался его разбить – безуспешно. Я стучал в двери – и они даже не издавали звука, как будто сразу за ними была глухая бетонная стена. Я бежал вниз, и слышал шаги наверху и внизу. Единственное, на что я не решался – это подняться наверх. Я был просто морально не готов оказаться в полной темноте. Оттуда тянуло ужасом. Точно тем же, что и из лифта.
В конце концов я сдался и сел на ступеньке, достав пачку сигарет.
Три сигареты в пачке соорудили конструкцию наподобие монгольского стула.
Так. А вот это уже интересно.
Закурив, я закрыл и открыл пачку.
Две сигареты.
Спустился на следующую площадку.
Три сигареты.
Так! А вот это уже интересно!
Табак я уже не экономил. Похоже, я оказался в закольцованной временной и пространственной аномалии. Возможно ли это? Нет конечно!
Но факт был, если можно так сказать, налицо.
Если я внутри колеса, то его можно нарушить, выбив спицу.
Что связывает этажи?
Взгляд медленно переполз на лампочку. А что, если?..
Сняв футболку, я докурил и яростно втоптал бычок в площадку. Закусив губу, я приготовился к худшему исходу. И медленно выкрутил лампочку, держа через футболку. Она мигнула раз-другой, и потухла.
Я оказался в полной темноте, и, чтобы не заорать от страха, прокусил губу до крови. Неясный шёпот начал приближаться со всех сторон, и ужас ледяными руками провёл по спине. А ещё ко мне приближались шаги. Откуда-то издалека, но очень, очень быстро.
Резким движением я вкрутил лампочку, и едва не ослеп от голубоватой вспышки.
Выпучив глаза, я пытался рассмотреть того, кто ко мне приближался.
Никого не было.
Мерно гудел лифт, соседский телевизор неразборчиво бухтел через стену, а напротив стояла моя, родная дверь.
Я обессилено сполз по стене. И улыбнулся.
Тем временем сообщаю, что это только наброски и я готовлю полноценную версию. Её скину по завершению книги.
>>04832
Очень непонятно и затягивающе
Интересно читать книгу вот так - по обрывкам с большим интервалом времени. ОП, не забрасывай
Очень непонятно и затягивающе
Интересно читать книгу вот так - по обрывкам с большим интервалом времени. ОП, не забрасывай
>>04841
То есть написано больше, чем выложено?
Каков примерно объем книги, когда планируешь завершить?
То есть написано больше, чем выложено?
Каков примерно объем книги, когда планируешь завершить?
>>04843
Йеп, написано больше. Это, что в отрывках - "архив", а в текстовом файле каждый абзац развёрнут. Сюда я публикую наброски, новое.
По объёму - хз, ибо там уже около 50 страниц, а сюжет ещё даже толком не начался.
Конкретно дату завершения не планирую, но на несколько месяцев это растянется, это точно.
Йеп, написано больше. Это, что в отрывках - "архив", а в текстовом файле каждый абзац развёрнут. Сюда я публикую наброски, новое.
По объёму - хз, ибо там уже около 50 страниц, а сюжет ещё даже толком не начался.
Конкретно дату завершения не планирую, но на несколько месяцев это растянется, это точно.
Глава 5.
Оле я ничего говорить не стал – она даже не заметила моего отсутствия. И, судя по всему, длилось оно весьма недолго – она даже из туалета выйти не успела. Что ж, оно и к лучшему. Не знаю, как бы объяснил это. Да и вообще старался не думать об этом инциденте, ибо это неизбежно повлекло бы за собой бессонные ночи, и, как следствие, головную боль, перерастающую в мигрень. У меня каждую сессию так.
Наверное, это досталось от мамы. Наследственность. Забавно, что будущий учёный-генетик имеет далеко не лучший набор генов. Высокий рост не придавал солидности, я, будучи на третьем курсе, больше походил на старшеклассника. Вещи любого размера сидели на мне мешком, и стоило большого труда подобрать мне одежду, которая не болталась бы, как на пугале. Кстати, о пугале – большой, крючкообразный нос, тонкая ниточка губ и огромные, ярко-синие глаза делали меня больше похожим на птицу, и сходство усугублялось чёрными, как крылья у молодого ворона, ровными волосами до плеч. Огромные ладони на тонких, как черенок, руках завершали картину, окончательно добивали всякое желание знакомиться со мной.
Вот Оля – да. Небольшого роста, с копной волнистых, светлых волос, она больше походила на школьницу. Особенно голосом – ломающийся, высокий, часто хриплый. Она не могла долго говорить и тем более петь, а выступления на конференциях и с докладами были для неё настоящей болью. Это послужило основой для её скверного характера, молчаливым очень сложно завести друзей. Однако я знал, что она только прикрывается едкими замечаниями, и это стало нашим связующим узлом – мы видели истинное лицо друг друга, и нам было хорошо вместе.
Первокурсникам сложно. Нет родителей рядом, нет друзей. Новая жизнь, без ограничений. И Оля не была исключением. Родителей у неё не было в принципе, воспитывала бабушка. Насколько я знаю, после их смерти у Оли в деревне не сложилось – сельские гопницы не принимали городскую тихоню, и больше половины школы она провела в социальном вакууме. Тем более, что в переходный возраст, когда подростки становятся агрессивными и сексуально озабоченными, особенно те, что не обременены интеллектом, Оля не вымахала на голову и не обзавелась отросшими за лето сиськами, вследствие чего не пользовалась популярностью у местных. Выходом стало чтение, и к выпускному Оля знала уже очень и очень прилично. Как она говорила, в науку она пошла из-за детской мечты изобрести смертельный вирус, который убивает тупых людей. Я тогда расхохотался и пообещал ей, что она может рассчитывать на любую помощь от молодого, перспективного учёного-генетика Бакова Константина Александровича. Но это было недавно. А тогда…
Тогда она стояла вместе с нами, первокурсниками, у кабинета, где нас ждало знакомство с деканом. Стадо вчерашних школьников прорезали старшекурсники, выглядящие на порядок старше – некоторые прям совсем солидные дядьки. А она стояла в стороне, обнимая рюкзак, и безучастно глядела в пол, опираясь пятой точкой на подоконник.
Мы с парнями уже, в основе своей, перезнакомились – кого-то я знал заочно, с кем-то участвовали в школьных олимпиадах по химии, и, в принципе, я даже запомнил пару человек, что с моей памятью на имена большая редкость. Мы только что вернулись из курилки, обсуждая по пути предстоящий конец света и делая ставки, кто из нас станет его виновником. Кроме бывших школьников и школьниц в нашу группу затесался один сорокалетний дядька, пошедший учиться ради процесса учёбы, здоровый молчаливый парень, бывший контрактник, и парочка громких девочек, не обременённых интеллектом. За пять минут мы узнали, что их зовут Маша и Ксюша, что они уже учились в ПТУ, что Машу оттуда выгнали (на закономерный вопрос за что они заткнулись на пару секунд, и Маша сильно покраснела), и что Ксюша с ней ушла, потому что они лучшие подруги, а все преподаватели – дураки и вообще.
Этих я сразу забраковал, и, судя по смешкам пацанов, мысли сходились у всей группы.
Тут и говорить нечего. Биохлам на человеческой основе. Да они на вопрос, почему они пошли именно на эту специальность, ответить не смогли. «Нам нравится» не считается.
Ещё одна девушка (из трёх оставшихся по списку) была, в принципе, адекватной. Но вот её огромное, раздутое чувство собственной важности и надменность (вы что, она же победитель областного конкурса, да она бесплатно учится и вообще) отбивали всякое желание с ней шутить. Да и вообще общаться. Выражаю своё фи на таких.
Парни, конечно, фишку просекли и пару раз её тонко подкололи. Настолько тонко, что даже не докопаешься. Начавший формироваться социум, кажется, определил старосту.
Ещё одна девушка отсутствовала, забегавший паренёк несколько раз выкрикивал её имя и фамилию, безуспешно пытаясь выдать студенческий билет. Не помогло.
А вот Оля была, и, получив студенческий, долго его рассматривала.
Я не мог отделаться от мысли, что сейчас зайдёт её мама, возьмёт за руку и уведёт обратно в восьмой класс, по пути отчитывая за прогул.
Но, начиная новую жизнь, я принял решение знакомиться со всеми.
Как бы прогуливаясь, я приблизился к ней, и отметил, что она далеко не из богатой семьи. От слова совсем. Джинсы, показавшиеся винтажными, были просто старыми, а клетчатая рубашка явно была мужской и с чужого плеча. В принципе, это даже модно, и выглядело неплохо, но мой намётанный глаз определил, из чего сделана эта конфетка.
Знакомство не задалось. Разговор не клеился.
До тех пор, пока меня не толкнули в проходящей толпе. Возможно, случайно, да кто ж знает.
Но мне хватило, что бы неловко взмахнуть руками, и попасть своим левым ковшом Оле по носу, откуда незамедлительно хлынула кровь.
Оле я ничего говорить не стал – она даже не заметила моего отсутствия. И, судя по всему, длилось оно весьма недолго – она даже из туалета выйти не успела. Что ж, оно и к лучшему. Не знаю, как бы объяснил это. Да и вообще старался не думать об этом инциденте, ибо это неизбежно повлекло бы за собой бессонные ночи, и, как следствие, головную боль, перерастающую в мигрень. У меня каждую сессию так.
Наверное, это досталось от мамы. Наследственность. Забавно, что будущий учёный-генетик имеет далеко не лучший набор генов. Высокий рост не придавал солидности, я, будучи на третьем курсе, больше походил на старшеклассника. Вещи любого размера сидели на мне мешком, и стоило большого труда подобрать мне одежду, которая не болталась бы, как на пугале. Кстати, о пугале – большой, крючкообразный нос, тонкая ниточка губ и огромные, ярко-синие глаза делали меня больше похожим на птицу, и сходство усугублялось чёрными, как крылья у молодого ворона, ровными волосами до плеч. Огромные ладони на тонких, как черенок, руках завершали картину, окончательно добивали всякое желание знакомиться со мной.
Вот Оля – да. Небольшого роста, с копной волнистых, светлых волос, она больше походила на школьницу. Особенно голосом – ломающийся, высокий, часто хриплый. Она не могла долго говорить и тем более петь, а выступления на конференциях и с докладами были для неё настоящей болью. Это послужило основой для её скверного характера, молчаливым очень сложно завести друзей. Однако я знал, что она только прикрывается едкими замечаниями, и это стало нашим связующим узлом – мы видели истинное лицо друг друга, и нам было хорошо вместе.
Первокурсникам сложно. Нет родителей рядом, нет друзей. Новая жизнь, без ограничений. И Оля не была исключением. Родителей у неё не было в принципе, воспитывала бабушка. Насколько я знаю, после их смерти у Оли в деревне не сложилось – сельские гопницы не принимали городскую тихоню, и больше половины школы она провела в социальном вакууме. Тем более, что в переходный возраст, когда подростки становятся агрессивными и сексуально озабоченными, особенно те, что не обременены интеллектом, Оля не вымахала на голову и не обзавелась отросшими за лето сиськами, вследствие чего не пользовалась популярностью у местных. Выходом стало чтение, и к выпускному Оля знала уже очень и очень прилично. Как она говорила, в науку она пошла из-за детской мечты изобрести смертельный вирус, который убивает тупых людей. Я тогда расхохотался и пообещал ей, что она может рассчитывать на любую помощь от молодого, перспективного учёного-генетика Бакова Константина Александровича. Но это было недавно. А тогда…
Тогда она стояла вместе с нами, первокурсниками, у кабинета, где нас ждало знакомство с деканом. Стадо вчерашних школьников прорезали старшекурсники, выглядящие на порядок старше – некоторые прям совсем солидные дядьки. А она стояла в стороне, обнимая рюкзак, и безучастно глядела в пол, опираясь пятой точкой на подоконник.
Мы с парнями уже, в основе своей, перезнакомились – кого-то я знал заочно, с кем-то участвовали в школьных олимпиадах по химии, и, в принципе, я даже запомнил пару человек, что с моей памятью на имена большая редкость. Мы только что вернулись из курилки, обсуждая по пути предстоящий конец света и делая ставки, кто из нас станет его виновником. Кроме бывших школьников и школьниц в нашу группу затесался один сорокалетний дядька, пошедший учиться ради процесса учёбы, здоровый молчаливый парень, бывший контрактник, и парочка громких девочек, не обременённых интеллектом. За пять минут мы узнали, что их зовут Маша и Ксюша, что они уже учились в ПТУ, что Машу оттуда выгнали (на закономерный вопрос за что они заткнулись на пару секунд, и Маша сильно покраснела), и что Ксюша с ней ушла, потому что они лучшие подруги, а все преподаватели – дураки и вообще.
Этих я сразу забраковал, и, судя по смешкам пацанов, мысли сходились у всей группы.
Тут и говорить нечего. Биохлам на человеческой основе. Да они на вопрос, почему они пошли именно на эту специальность, ответить не смогли. «Нам нравится» не считается.
Ещё одна девушка (из трёх оставшихся по списку) была, в принципе, адекватной. Но вот её огромное, раздутое чувство собственной важности и надменность (вы что, она же победитель областного конкурса, да она бесплатно учится и вообще) отбивали всякое желание с ней шутить. Да и вообще общаться. Выражаю своё фи на таких.
Парни, конечно, фишку просекли и пару раз её тонко подкололи. Настолько тонко, что даже не докопаешься. Начавший формироваться социум, кажется, определил старосту.
Ещё одна девушка отсутствовала, забегавший паренёк несколько раз выкрикивал её имя и фамилию, безуспешно пытаясь выдать студенческий билет. Не помогло.
А вот Оля была, и, получив студенческий, долго его рассматривала.
Я не мог отделаться от мысли, что сейчас зайдёт её мама, возьмёт за руку и уведёт обратно в восьмой класс, по пути отчитывая за прогул.
Но, начиная новую жизнь, я принял решение знакомиться со всеми.
Как бы прогуливаясь, я приблизился к ней, и отметил, что она далеко не из богатой семьи. От слова совсем. Джинсы, показавшиеся винтажными, были просто старыми, а клетчатая рубашка явно была мужской и с чужого плеча. В принципе, это даже модно, и выглядело неплохо, но мой намётанный глаз определил, из чего сделана эта конфетка.
Знакомство не задалось. Разговор не клеился.
До тех пор, пока меня не толкнули в проходящей толпе. Возможно, случайно, да кто ж знает.
Но мне хватило, что бы неловко взмахнуть руками, и попасть своим левым ковшом Оле по носу, откуда незамедлительно хлынула кровь.
Глава 5.
Оле я ничего говорить не стал – она даже не заметила моего отсутствия. И, судя по всему, длилось оно весьма недолго – она даже из туалета выйти не успела. Что ж, оно и к лучшему. Не знаю, как бы объяснил это. Да и вообще старался не думать об этом инциденте, ибо это неизбежно повлекло бы за собой бессонные ночи, и, как следствие, головную боль, перерастающую в мигрень. У меня каждую сессию так.
Наверное, это досталось от мамы. Наследственность. Забавно, что будущий учёный-генетик имеет далеко не лучший набор генов. Высокий рост не придавал солидности, я, будучи на третьем курсе, больше походил на старшеклассника. Вещи любого размера сидели на мне мешком, и стоило большого труда подобрать мне одежду, которая не болталась бы, как на пугале. Кстати, о пугале – большой, крючкообразный нос, тонкая ниточка губ и огромные, ярко-синие глаза делали меня больше похожим на птицу, и сходство усугублялось чёрными, как крылья у молодого ворона, ровными волосами до плеч. Огромные ладони на тонких, как черенок, руках завершали картину, окончательно добивали всякое желание знакомиться со мной.
Вот Оля – да. Небольшого роста, с копной волнистых, светлых волос, она больше походила на школьницу. Особенно голосом – ломающийся, высокий, часто хриплый. Она не могла долго говорить и тем более петь, а выступления на конференциях и с докладами были для неё настоящей болью. Это послужило основой для её скверного характера, молчаливым очень сложно завести друзей. Однако я знал, что она только прикрывается едкими замечаниями, и это стало нашим связующим узлом – мы видели истинное лицо друг друга, и нам было хорошо вместе.
Первокурсникам сложно. Нет родителей рядом, нет друзей. Новая жизнь, без ограничений. И Оля не была исключением. Родителей у неё не было в принципе, воспитывала бабушка. Насколько я знаю, после их смерти у Оли в деревне не сложилось – сельские гопницы не принимали городскую тихоню, и больше половины школы она провела в социальном вакууме. Тем более, что в переходный возраст, когда подростки становятся агрессивными и сексуально озабоченными, особенно те, что не обременены интеллектом, Оля не вымахала на голову и не обзавелась отросшими за лето сиськами, вследствие чего не пользовалась популярностью у местных. Выходом стало чтение, и к выпускному Оля знала уже очень и очень прилично. Как она говорила, в науку она пошла из-за детской мечты изобрести смертельный вирус, который убивает тупых людей. Я тогда расхохотался и пообещал ей, что она может рассчитывать на любую помощь от молодого, перспективного учёного-генетика Бакова Константина Александровича. Но это было недавно. А тогда…
Тогда она стояла вместе с нами, первокурсниками, у кабинета, где нас ждало знакомство с деканом. Стадо вчерашних школьников прорезали старшекурсники, выглядящие на порядок старше – некоторые прям совсем солидные дядьки. А она стояла в стороне, обнимая рюкзак, и безучастно глядела в пол, опираясь пятой точкой на подоконник.
Мы с парнями уже, в основе своей, перезнакомились – кого-то я знал заочно, с кем-то участвовали в школьных олимпиадах по химии, и, в принципе, я даже запомнил пару человек, что с моей памятью на имена большая редкость. Мы только что вернулись из курилки, обсуждая по пути предстоящий конец света и делая ставки, кто из нас станет его виновником. Кроме бывших школьников и школьниц в нашу группу затесался один сорокалетний дядька, пошедший учиться ради процесса учёбы, здоровый молчаливый парень, бывший контрактник, и парочка громких девочек, не обременённых интеллектом. За пять минут мы узнали, что их зовут Маша и Ксюша, что они уже учились в ПТУ, что Машу оттуда выгнали (на закономерный вопрос за что они заткнулись на пару секунд, и Маша сильно покраснела), и что Ксюша с ней ушла, потому что они лучшие подруги, а все преподаватели – дураки и вообще.
Этих я сразу забраковал, и, судя по смешкам пацанов, мысли сходились у всей группы.
Тут и говорить нечего. Биохлам на человеческой основе. Да они на вопрос, почему они пошли именно на эту специальность, ответить не смогли. «Нам нравится» не считается.
Ещё одна девушка (из трёх оставшихся по списку) была, в принципе, адекватной. Но вот её огромное, раздутое чувство собственной важности и надменность (вы что, она же победитель областного конкурса, да она бесплатно учится и вообще) отбивали всякое желание с ней шутить. Да и вообще общаться. Выражаю своё фи на таких.
Парни, конечно, фишку просекли и пару раз её тонко подкололи. Настолько тонко, что даже не докопаешься. Начавший формироваться социум, кажется, определил старосту.
Ещё одна девушка отсутствовала, забегавший паренёк несколько раз выкрикивал её имя и фамилию, безуспешно пытаясь выдать студенческий билет. Не помогло.
А вот Оля была, и, получив студенческий, долго его рассматривала.
Я не мог отделаться от мысли, что сейчас зайдёт её мама, возьмёт за руку и уведёт обратно в восьмой класс, по пути отчитывая за прогул.
Но, начиная новую жизнь, я принял решение знакомиться со всеми.
Как бы прогуливаясь, я приблизился к ней, и отметил, что она далеко не из богатой семьи. От слова совсем. Джинсы, показавшиеся винтажными, были просто старыми, а клетчатая рубашка явно была мужской и с чужого плеча. В принципе, это даже модно, и выглядело неплохо, но мой намётанный глаз определил, из чего сделана эта конфетка.
Знакомство не задалось. Разговор не клеился.
До тех пор, пока меня не толкнули в проходящей толпе. Возможно, случайно, да кто ж знает.
Но мне хватило, что бы неловко взмахнуть руками, и попасть своим левым ковшом Оле по носу, откуда незамедлительно хлынула кровь.
Оле я ничего говорить не стал – она даже не заметила моего отсутствия. И, судя по всему, длилось оно весьма недолго – она даже из туалета выйти не успела. Что ж, оно и к лучшему. Не знаю, как бы объяснил это. Да и вообще старался не думать об этом инциденте, ибо это неизбежно повлекло бы за собой бессонные ночи, и, как следствие, головную боль, перерастающую в мигрень. У меня каждую сессию так.
Наверное, это досталось от мамы. Наследственность. Забавно, что будущий учёный-генетик имеет далеко не лучший набор генов. Высокий рост не придавал солидности, я, будучи на третьем курсе, больше походил на старшеклассника. Вещи любого размера сидели на мне мешком, и стоило большого труда подобрать мне одежду, которая не болталась бы, как на пугале. Кстати, о пугале – большой, крючкообразный нос, тонкая ниточка губ и огромные, ярко-синие глаза делали меня больше похожим на птицу, и сходство усугублялось чёрными, как крылья у молодого ворона, ровными волосами до плеч. Огромные ладони на тонких, как черенок, руках завершали картину, окончательно добивали всякое желание знакомиться со мной.
Вот Оля – да. Небольшого роста, с копной волнистых, светлых волос, она больше походила на школьницу. Особенно голосом – ломающийся, высокий, часто хриплый. Она не могла долго говорить и тем более петь, а выступления на конференциях и с докладами были для неё настоящей болью. Это послужило основой для её скверного характера, молчаливым очень сложно завести друзей. Однако я знал, что она только прикрывается едкими замечаниями, и это стало нашим связующим узлом – мы видели истинное лицо друг друга, и нам было хорошо вместе.
Первокурсникам сложно. Нет родителей рядом, нет друзей. Новая жизнь, без ограничений. И Оля не была исключением. Родителей у неё не было в принципе, воспитывала бабушка. Насколько я знаю, после их смерти у Оли в деревне не сложилось – сельские гопницы не принимали городскую тихоню, и больше половины школы она провела в социальном вакууме. Тем более, что в переходный возраст, когда подростки становятся агрессивными и сексуально озабоченными, особенно те, что не обременены интеллектом, Оля не вымахала на голову и не обзавелась отросшими за лето сиськами, вследствие чего не пользовалась популярностью у местных. Выходом стало чтение, и к выпускному Оля знала уже очень и очень прилично. Как она говорила, в науку она пошла из-за детской мечты изобрести смертельный вирус, который убивает тупых людей. Я тогда расхохотался и пообещал ей, что она может рассчитывать на любую помощь от молодого, перспективного учёного-генетика Бакова Константина Александровича. Но это было недавно. А тогда…
Тогда она стояла вместе с нами, первокурсниками, у кабинета, где нас ждало знакомство с деканом. Стадо вчерашних школьников прорезали старшекурсники, выглядящие на порядок старше – некоторые прям совсем солидные дядьки. А она стояла в стороне, обнимая рюкзак, и безучастно глядела в пол, опираясь пятой точкой на подоконник.
Мы с парнями уже, в основе своей, перезнакомились – кого-то я знал заочно, с кем-то участвовали в школьных олимпиадах по химии, и, в принципе, я даже запомнил пару человек, что с моей памятью на имена большая редкость. Мы только что вернулись из курилки, обсуждая по пути предстоящий конец света и делая ставки, кто из нас станет его виновником. Кроме бывших школьников и школьниц в нашу группу затесался один сорокалетний дядька, пошедший учиться ради процесса учёбы, здоровый молчаливый парень, бывший контрактник, и парочка громких девочек, не обременённых интеллектом. За пять минут мы узнали, что их зовут Маша и Ксюша, что они уже учились в ПТУ, что Машу оттуда выгнали (на закономерный вопрос за что они заткнулись на пару секунд, и Маша сильно покраснела), и что Ксюша с ней ушла, потому что они лучшие подруги, а все преподаватели – дураки и вообще.
Этих я сразу забраковал, и, судя по смешкам пацанов, мысли сходились у всей группы.
Тут и говорить нечего. Биохлам на человеческой основе. Да они на вопрос, почему они пошли именно на эту специальность, ответить не смогли. «Нам нравится» не считается.
Ещё одна девушка (из трёх оставшихся по списку) была, в принципе, адекватной. Но вот её огромное, раздутое чувство собственной важности и надменность (вы что, она же победитель областного конкурса, да она бесплатно учится и вообще) отбивали всякое желание с ней шутить. Да и вообще общаться. Выражаю своё фи на таких.
Парни, конечно, фишку просекли и пару раз её тонко подкололи. Настолько тонко, что даже не докопаешься. Начавший формироваться социум, кажется, определил старосту.
Ещё одна девушка отсутствовала, забегавший паренёк несколько раз выкрикивал её имя и фамилию, безуспешно пытаясь выдать студенческий билет. Не помогло.
А вот Оля была, и, получив студенческий, долго его рассматривала.
Я не мог отделаться от мысли, что сейчас зайдёт её мама, возьмёт за руку и уведёт обратно в восьмой класс, по пути отчитывая за прогул.
Но, начиная новую жизнь, я принял решение знакомиться со всеми.
Как бы прогуливаясь, я приблизился к ней, и отметил, что она далеко не из богатой семьи. От слова совсем. Джинсы, показавшиеся винтажными, были просто старыми, а клетчатая рубашка явно была мужской и с чужого плеча. В принципе, это даже модно, и выглядело неплохо, но мой намётанный глаз определил, из чего сделана эта конфетка.
Знакомство не задалось. Разговор не клеился.
До тех пор, пока меня не толкнули в проходящей толпе. Возможно, случайно, да кто ж знает.
Но мне хватило, что бы неловко взмахнуть руками, и попасть своим левым ковшом Оле по носу, откуда незамедлительно хлынула кровь.
>>02424 (OP)
Нет, иди нахуй, мошонка.
>а теперь я зайду в ваш раздел и начну графоманить по "нашему общему" творчеству.
Нет, иди нахуй, мошонка.
>>04972
Нет, ты иди нахуй.
Веселят поехавшие как будто на паранормаче есть другие кричащие МОЙ СНАЧ ЫЫЫ НИПИШЫ СУДА Я ТАК СКОЗАЛ
Нет, ты иди нахуй.
Веселят поехавшие как будто на паранормаче есть другие кричащие МОЙ СНАЧ ЫЫЫ НИПИШЫ СУДА Я ТАК СКОЗАЛ
А мне понравилось. Моар можно?
>>05023
У тебя детектор семёнов протёк, чувак.
Подстрелили в CS - читеры, пишут тред, а мне не нравится - семёны.
Скрой уже тред, педрила.
У тебя детектор семёнов протёк, чувак.
Подстрелили в CS - читеры, пишут тред, а мне не нравится - семёны.
Скрой уже тред, педрила.
>>05071
Да, чувак да, это все вокруг хуевые и не ценят твой огромный талант, ты прав всегда абсолютно на 100%. И кстати классный пример с читерами, еще скажем так, вот сборная России проиграет в одной восьмой, а кого винить будут? Да кого угодно, но Антона Логвинова, так же и тут!
Да, чувак да, это все вокруг хуевые и не ценят твой огромный талант, ты прав всегда абсолютно на 100%. И кстати классный пример с читерами, еще скажем так, вот сборная России проиграет в одной восьмой, а кого винить будут? Да кого угодно, но Антона Логвинова, так же и тут!
>>05075
Ты всё равно не поверишь, но это не моё творчество, нас тут как минимум двое, ты третий. Я не пойму почему бы тебе просто не скрыть тред, или не пойти в /b и там разборки устраивать, а то там пиздец что творится, столько семёнов, аж в глазах рябит.
Ты всё равно не поверишь, но это не моё творчество, нас тут как минимум двое, ты третий. Я не пойму почему бы тебе просто не скрыть тред, или не пойти в /b и там разборки устраивать, а то там пиздец что творится, столько семёнов, аж в глазах рябит.
>>03614
Возможно, к этому отрывку из всей писанины это самая стоящая фраза. Жизнью хотя бы стало попахивать. Но так как опу лет 20 - многое говно сука, тебя уже за одну "тёть Веру" или за упоминание онеме надо отхлестать по щекам смоченными в скипидаре ластами, но пока рано: я уже теперь хочу дочитать до конца.
В целом так, на 4 с минусом по пятибальной, но в тебе есть талант. Работай дальше, подписался на твой тред.
Мимописатель
>есть в каждом то, о чём он курит ночью в окно
Возможно, к этому отрывку из всей писанины это самая стоящая фраза. Жизнью хотя бы стало попахивать. Но так как опу лет 20 - многое говно сука, тебя уже за одну "тёть Веру" или за упоминание онеме надо отхлестать по щекам смоченными в скипидаре ластами, но пока рано: я уже теперь хочу дочитать до конца.
В целом так, на 4 с минусом по пятибальной, но в тебе есть талант. Работай дальше, подписался на твой тред.
Мимописатель
>>05385
Тоже эта фраза зацепила. Прям воспоминания нахлынули. Эх, с вейпом такого нет, но здоровье дороже
Закажу, пожалуй, блок из Японии, чтобы тянуть пару лет
Тоже эта фраза зацепила. Прям воспоминания нахлынули. Эх, с вейпом такого нет, но здоровье дороже
Закажу, пожалуй, блок из Японии, чтобы тянуть пару лет
Семеееееееееееныч!
Итак, я приехал и продолжаю.
>>05385
За маняме - не имеете права, это полноценное культурное явление и отсылки к реальным людям.
А вот за тёть Веру - интересно, хотя и сам думаю, что дохуя немного лажаю.
И да, напоминаю, что есть доработанная версия, которая "потолстела" на десяток тысяч знаков относительно.
>>05401
Цитата у меня давно крутилась в голове, лет ещё 5 назад, решил запилить сюда. И буквально позавчера увидел почти такую же у Шнура. Теперь грущу - вроде моя цитата, а скажут - спиздил.
>>05385
За маняме - не имеете права, это полноценное культурное явление и отсылки к реальным людям.
А вот за тёть Веру - интересно, хотя и сам думаю, что дохуя немного лажаю.
И да, напоминаю, что есть доработанная версия, которая "потолстела" на десяток тысяч знаков относительно.
>>05401
Цитата у меня давно крутилась в голове, лет ещё 5 назад, решил запилить сюда. И буквально позавчера увидел почти такую же у Шнура. Теперь грущу - вроде моя цитата, а скажут - спиздил.
Совсем какой-то поток сознания. Ночь и кофе действуют. Ладно, набросок, потом доработаю.
Кстати, как начнутся непосредственно события - скину более полную версию.
__________________________________________
Но мне хватило, что бы неловко взмахнуть руками, и попасть своим левым ковшом Оле по носу, откуда незамедлительно хлынула кровь.
Представляете эту ситуацию? Да нихрена вы не представляете. Это был конец.
В этой ситуации было прекрасно всё: взгляды одногрупников, кровища на Олиной рубашке, мой шок, собирающаяся толпа рядом.
За доли секунды – первая капля ещё не попала на линолеум – в моей голове пронеслась вся дальнейшая ситуация. Я начинаю судорожно извиняться и успокаивать, параллельно ища в сумке платок (да откуда там платок, это я так, для имитации деятельности). Из толпы раздастся знакомое «Э! Ты чо девочку обижаешь?» голосом, которым в туалете кричат занято. Выйдет Он – защитник всея униженных, по совместительству спортсмен, красавчик и любимец девчонок. И хихикнут те две дурёхи с нашей группы, когда он прижмёт меня к стене, и будет задавать тупорылые вопросы, кося взглядом на реакцию толпы. И я буду просить прощения, не потому что это ей нужно, и столько, сколько ему хватит для повышения либидо. А мне ещё учиться пять лет с ними, какой там авторитет, тут простое уважение кануло в небытие. Наверное, это будет старшекурсник. Может, он меня и толкнул…
И тут Ольга расхохоталась. Странным, лающим смехом, напоминающим кашель. Она стояла, пытаясь задержать кровотечение, но на деле только размазывала по щекам, и смотрела на меня наискось, как попугай, сквозь соломенные волосы.
А я стоял, как дурак, и не мог сообразить, как реагировать.
Зато она знала – одной рукой нащупав в рюкзаке влажные салфетки, она заткнула ими обе ноздри и прогундосила:
- Ты же рукожоп!
Да. Эта кличка прикипела ко мне на весь первый курс. А я прикипел к Оле. Слишком мне запомнился этот образ – она стоит, вся в крови, и смеется. До мурашек. Такие люди не сдаются после того, как жизнь им зубы покажет.
Когда-то давно, я вычитал, что люди ищут в паре то, что им не хватает в себе. Поэтому говорят – единое целое. Компенсируют так люди, в общем. Сам я никогда не был сильным человеком, скорее наоборот. И знал это. И ничего с этим не делал, слишком любил себя, и ненавидел одновременно. Где-то глубоко в душе я, конечно, обожал себя. Я же лапочка, как они могут так про меня? Но действия подтверждали оборотную истину. Я не лапочка, а нытик и вообще ничтожный человек, и цена мне…
Может, подростковый максимализм. Может, особенности воспитания – спасибо, гиперопека. А может, я действительно вёл себя как мудак, а где-то внутри был совсем лапочка.
Сейчас это абсолютно неважно. Сейчас мы многое пережили, и абсолютно другие люди. Я разобрался со своими загонами (точнее, просто забил на них), Оля тоже, вроде. Нам хорошо вдвоём. И мы не пустим в наш мир никого.
Кстати, как начнутся непосредственно события - скину более полную версию.
__________________________________________
Но мне хватило, что бы неловко взмахнуть руками, и попасть своим левым ковшом Оле по носу, откуда незамедлительно хлынула кровь.
Представляете эту ситуацию? Да нихрена вы не представляете. Это был конец.
В этой ситуации было прекрасно всё: взгляды одногрупников, кровища на Олиной рубашке, мой шок, собирающаяся толпа рядом.
За доли секунды – первая капля ещё не попала на линолеум – в моей голове пронеслась вся дальнейшая ситуация. Я начинаю судорожно извиняться и успокаивать, параллельно ища в сумке платок (да откуда там платок, это я так, для имитации деятельности). Из толпы раздастся знакомое «Э! Ты чо девочку обижаешь?» голосом, которым в туалете кричат занято. Выйдет Он – защитник всея униженных, по совместительству спортсмен, красавчик и любимец девчонок. И хихикнут те две дурёхи с нашей группы, когда он прижмёт меня к стене, и будет задавать тупорылые вопросы, кося взглядом на реакцию толпы. И я буду просить прощения, не потому что это ей нужно, и столько, сколько ему хватит для повышения либидо. А мне ещё учиться пять лет с ними, какой там авторитет, тут простое уважение кануло в небытие. Наверное, это будет старшекурсник. Может, он меня и толкнул…
И тут Ольга расхохоталась. Странным, лающим смехом, напоминающим кашель. Она стояла, пытаясь задержать кровотечение, но на деле только размазывала по щекам, и смотрела на меня наискось, как попугай, сквозь соломенные волосы.
А я стоял, как дурак, и не мог сообразить, как реагировать.
Зато она знала – одной рукой нащупав в рюкзаке влажные салфетки, она заткнула ими обе ноздри и прогундосила:
- Ты же рукожоп!
Да. Эта кличка прикипела ко мне на весь первый курс. А я прикипел к Оле. Слишком мне запомнился этот образ – она стоит, вся в крови, и смеется. До мурашек. Такие люди не сдаются после того, как жизнь им зубы покажет.
Когда-то давно, я вычитал, что люди ищут в паре то, что им не хватает в себе. Поэтому говорят – единое целое. Компенсируют так люди, в общем. Сам я никогда не был сильным человеком, скорее наоборот. И знал это. И ничего с этим не делал, слишком любил себя, и ненавидел одновременно. Где-то глубоко в душе я, конечно, обожал себя. Я же лапочка, как они могут так про меня? Но действия подтверждали оборотную истину. Я не лапочка, а нытик и вообще ничтожный человек, и цена мне…
Может, подростковый максимализм. Может, особенности воспитания – спасибо, гиперопека. А может, я действительно вёл себя как мудак, а где-то внутри был совсем лапочка.
Сейчас это абсолютно неважно. Сейчас мы многое пережили, и абсолютно другие люди. Я разобрался со своими загонами (точнее, просто забил на них), Оля тоже, вроде. Нам хорошо вдвоём. И мы не пустим в наш мир никого.
Совсем какой-то поток сознания. Ночь и кофе действуют. Ладно, набросок, потом доработаю.
Кстати, как начнутся непосредственно события - скину более полную версию.
__________________________________________
Но мне хватило, что бы неловко взмахнуть руками, и попасть своим левым ковшом Оле по носу, откуда незамедлительно хлынула кровь.
Представляете эту ситуацию? Да нихрена вы не представляете. Это был конец.
В этой ситуации было прекрасно всё: взгляды одногрупников, кровища на Олиной рубашке, мой шок, собирающаяся толпа рядом.
За доли секунды – первая капля ещё не попала на линолеум – в моей голове пронеслась вся дальнейшая ситуация. Я начинаю судорожно извиняться и успокаивать, параллельно ища в сумке платок (да откуда там платок, это я так, для имитации деятельности). Из толпы раздастся знакомое «Э! Ты чо девочку обижаешь?» голосом, которым в туалете кричат занято. Выйдет Он – защитник всея униженных, по совместительству спортсмен, красавчик и любимец девчонок. И хихикнут те две дурёхи с нашей группы, когда он прижмёт меня к стене, и будет задавать тупорылые вопросы, кося взглядом на реакцию толпы. И я буду просить прощения, не потому что это ей нужно, и столько, сколько ему хватит для повышения либидо. А мне ещё учиться пять лет с ними, какой там авторитет, тут простое уважение кануло в небытие. Наверное, это будет старшекурсник. Может, он меня и толкнул…
И тут Ольга расхохоталась. Странным, лающим смехом, напоминающим кашель. Она стояла, пытаясь задержать кровотечение, но на деле только размазывала по щекам, и смотрела на меня наискось, как попугай, сквозь соломенные волосы.
А я стоял, как дурак, и не мог сообразить, как реагировать.
Зато она знала – одной рукой нащупав в рюкзаке влажные салфетки, она заткнула ими обе ноздри и прогундосила:
- Ты же рукожоп!
Да. Эта кличка прикипела ко мне на весь первый курс. А я прикипел к Оле. Слишком мне запомнился этот образ – она стоит, вся в крови, и смеется. До мурашек. Такие люди не сдаются после того, как жизнь им зубы покажет.
Когда-то давно, я вычитал, что люди ищут в паре то, что им не хватает в себе. Поэтому говорят – единое целое. Компенсируют так люди, в общем. Сам я никогда не был сильным человеком, скорее наоборот. И знал это. И ничего с этим не делал, слишком любил себя, и ненавидел одновременно. Где-то глубоко в душе я, конечно, обожал себя. Я же лапочка, как они могут так про меня? Но действия подтверждали оборотную истину. Я не лапочка, а нытик и вообще ничтожный человек, и цена мне…
Может, подростковый максимализм. Может, особенности воспитания – спасибо, гиперопека. А может, я действительно вёл себя как мудак, а где-то внутри был совсем лапочка.
Сейчас это абсолютно неважно. Сейчас мы многое пережили, и абсолютно другие люди. Я разобрался со своими загонами (точнее, просто забил на них), Оля тоже, вроде. Нам хорошо вдвоём. И мы не пустим в наш мир никого.
Кстати, как начнутся непосредственно события - скину более полную версию.
__________________________________________
Но мне хватило, что бы неловко взмахнуть руками, и попасть своим левым ковшом Оле по носу, откуда незамедлительно хлынула кровь.
Представляете эту ситуацию? Да нихрена вы не представляете. Это был конец.
В этой ситуации было прекрасно всё: взгляды одногрупников, кровища на Олиной рубашке, мой шок, собирающаяся толпа рядом.
За доли секунды – первая капля ещё не попала на линолеум – в моей голове пронеслась вся дальнейшая ситуация. Я начинаю судорожно извиняться и успокаивать, параллельно ища в сумке платок (да откуда там платок, это я так, для имитации деятельности). Из толпы раздастся знакомое «Э! Ты чо девочку обижаешь?» голосом, которым в туалете кричат занято. Выйдет Он – защитник всея униженных, по совместительству спортсмен, красавчик и любимец девчонок. И хихикнут те две дурёхи с нашей группы, когда он прижмёт меня к стене, и будет задавать тупорылые вопросы, кося взглядом на реакцию толпы. И я буду просить прощения, не потому что это ей нужно, и столько, сколько ему хватит для повышения либидо. А мне ещё учиться пять лет с ними, какой там авторитет, тут простое уважение кануло в небытие. Наверное, это будет старшекурсник. Может, он меня и толкнул…
И тут Ольга расхохоталась. Странным, лающим смехом, напоминающим кашель. Она стояла, пытаясь задержать кровотечение, но на деле только размазывала по щекам, и смотрела на меня наискось, как попугай, сквозь соломенные волосы.
А я стоял, как дурак, и не мог сообразить, как реагировать.
Зато она знала – одной рукой нащупав в рюкзаке влажные салфетки, она заткнула ими обе ноздри и прогундосила:
- Ты же рукожоп!
Да. Эта кличка прикипела ко мне на весь первый курс. А я прикипел к Оле. Слишком мне запомнился этот образ – она стоит, вся в крови, и смеется. До мурашек. Такие люди не сдаются после того, как жизнь им зубы покажет.
Когда-то давно, я вычитал, что люди ищут в паре то, что им не хватает в себе. Поэтому говорят – единое целое. Компенсируют так люди, в общем. Сам я никогда не был сильным человеком, скорее наоборот. И знал это. И ничего с этим не делал, слишком любил себя, и ненавидел одновременно. Где-то глубоко в душе я, конечно, обожал себя. Я же лапочка, как они могут так про меня? Но действия подтверждали оборотную истину. Я не лапочка, а нытик и вообще ничтожный человек, и цена мне…
Может, подростковый максимализм. Может, особенности воспитания – спасибо, гиперопека. А может, я действительно вёл себя как мудак, а где-то внутри был совсем лапочка.
Сейчас это абсолютно неважно. Сейчас мы многое пережили, и абсолютно другие люди. Я разобрался со своими загонами (точнее, просто забил на них), Оля тоже, вроде. Нам хорошо вдвоём. И мы не пустим в наш мир никого.
Всё плохо. Вот читаю, и блевать тянет.
___________________________________________
И мы не пустим в наш мир никого.
Пусть тяжело. Пусть съёмные хаты. Сейчас мы начинаем потихоньку вставать на ноги, и практика здорово поможет. За такие деньги можно и остаться там, если дадут.
Опять всё вокруг практики строится.
Солдатики во дворе строятся, ха.
Что-то их много. И тех, что в прошлый раз проверяли, нет.
С противогазами все. Случилось что-то?
Абсолютно ничего не понимая, я решил понаблюдать за разворачивающимся во дворе действием, и достал сигареты. К сожалению, трюк с ними не сработал в этот раз – на дне пачки сиротела мятая «Мальборо».
Не то что бы я был мажором, но в качественных сигаретах есть что-то такое, что отличает их от Казахстанских подделок. Это абсолютно другие ощущения. Это как иномарка премиум класса и «шестёрка». Курить – это не для никотина, как курильщик с десятилетним стажем говорю. Это психологическое - без никотина можно, без сигарет нельзя. Каждое утро мы совершаем ритуал, выпуская дым, и повторение день за днём даёт ощущение, что жизнь находится под контролем. Я осознаю, что курю, и имею на это право. У меня есть время, деньги и здоровье для этого. Пусть я проживу меньше – как будто от длинной жизни стану счастливее, чем, когда курю! Каждый день, каждый час я достаю сигарету из пачки, и в этом есть определённый кайф. Даже то, как ты подкуриваешь, чем – спичками или зажигалкой, дешёвой или дорогой, первый затяг – всё по-разному. Когда я зажимаю фильтр в уголке губ, то целый мир должен отступить. Потому что я сейчас затянусь, и всё будет по-моему.
Так какого чёрта бросать?
Солдатики тем временем разошлись по постам и открыли ворота.
___________________________________________
И мы не пустим в наш мир никого.
Пусть тяжело. Пусть съёмные хаты. Сейчас мы начинаем потихоньку вставать на ноги, и практика здорово поможет. За такие деньги можно и остаться там, если дадут.
Опять всё вокруг практики строится.
Солдатики во дворе строятся, ха.
Что-то их много. И тех, что в прошлый раз проверяли, нет.
С противогазами все. Случилось что-то?
Абсолютно ничего не понимая, я решил понаблюдать за разворачивающимся во дворе действием, и достал сигареты. К сожалению, трюк с ними не сработал в этот раз – на дне пачки сиротела мятая «Мальборо».
Не то что бы я был мажором, но в качественных сигаретах есть что-то такое, что отличает их от Казахстанских подделок. Это абсолютно другие ощущения. Это как иномарка премиум класса и «шестёрка». Курить – это не для никотина, как курильщик с десятилетним стажем говорю. Это психологическое - без никотина можно, без сигарет нельзя. Каждое утро мы совершаем ритуал, выпуская дым, и повторение день за днём даёт ощущение, что жизнь находится под контролем. Я осознаю, что курю, и имею на это право. У меня есть время, деньги и здоровье для этого. Пусть я проживу меньше – как будто от длинной жизни стану счастливее, чем, когда курю! Каждый день, каждый час я достаю сигарету из пачки, и в этом есть определённый кайф. Даже то, как ты подкуриваешь, чем – спичками или зажигалкой, дешёвой или дорогой, первый затяг – всё по-разному. Когда я зажимаю фильтр в уголке губ, то целый мир должен отступить. Потому что я сейчас затянусь, и всё будет по-моему.
Так какого чёрта бросать?
Солдатики тем временем разошлись по постам и открыли ворота.
тест
>>05475
Без жирухи никак Вангую, что в конце ей пиздец или возможный пиздец, который можно исключить самопожертвованием главгероя. Ну и там потом курить они будут вместе, как победители, герой там видишь курит как дохуя ну а потом и поебалися
Без жирухи никак Вангую, что в конце ей пиздец или возможный пиздец, который можно исключить самопожертвованием главгероя. Ну и там потом курить они будут вместе, как победители, герой там видишь курит как дохуя ну а потом и поебалися
Анон пидец сколько воды. Я читаю и прям вижу как ты хочешь показать насколько ты орудуешь оборотами. Про сиги просто пиздец. Просто хочется скипать такие моменты, где блять шестера с ИНОМАРКОЙ сравнивается.
>>05975
Ты пришел сюда художку читать или сео-тексты?
У лукьяненко хуиты во всех "дозорах" в той же концентрации нахуярено (я просто оповский высер больше как-то с Пейсателем ассойиирую).
>вода
Ты пришел сюда художку читать или сео-тексты?
У лукьяненко хуиты во всех "дозорах" в той же концентрации нахуярено (я просто оповский высер больше как-то с Пейсателем ассойиирую).
Спасибо модератору, что потёр того поломанного Семенодетектора.
Видимо, не настолько раковый тред.
Ребят, сорян, что долго. Много времени уходит на редактирование уже готового материала, там целые абзацы запиливаются. В основном описания и размышления главных героев, что, надеюсь, поможет их раскрытию. Спасибо, что читаете, это здорово мотивирут, когда народ начинает пилить гомошиппинговые фанфики строить теории. Некоторые прям попадают, некоторые жестоко разочаруются.
>>05975
Там пометка "блевать хочется".
А вообще, если без этих описаний, то книга страниц на 80 выйдет. И сами описания/размышления/воспоминания редактируются постоянно.
>>05977
Да, самому стало "Черновик" напоминать.
____________________________________________
Солдатики тем временем разошлись по постам и открыли ворота.
Показав документы, я собирался уже пройти, как краем уха зацепил разговор:
- А стрелять поможет? Они же, вроде как, давно…
Косой взгляд явно дал понять, что мне пора. Не хватало ещё конфликтов в первый день, тем более с охраной.
Проходя мимо, я хмыкнул – доска почёта была чистая. Шутники херовы.
На проходной было относительно людно. Не считая тёти Веры, там были стариканы разного возраста, пара бабушек, и даже вполне молодые сотрудники, один даже примерно моего возраста. Он-то ко мне и подошёл, едва я расписался в журнале. Это был парень среднего роста, чуть полноватый, но без откровенного жира, с причёской а ля «советский модник» из волос цвета мёртвой травы.
- Костя?
Видимо, моё лёгкое недопонимание на лице явно давало понять, что он, вроде, не ошибся, но… Он хмыкнул, но как-то по-доброму, вроде посмеялся в одну ноту.
- Я Вадим. Тебя Семён Семёныч со мной поставил работать, чтоб ты знал.
Мы пожали руки, я повторно представился, он снова издал смешок, словно я очень удачно пошутил, и мы направились на третий этаж.
Вадим существовал уже четверть века, и оказался вполне себе здоровским парнем. Я успел услышать в его исполнении хрипловатым барионом анекдот про медведя, узнать, что он остался здесь после практики, и какой всё-таки замечательный руководитель Семён Семёныч.
На вопрос, чем сегодня займёмся, он посмотрел мне в глаза и честным голосом сообщил, что, как и всегда, пытаться захватить мир.
- А вообще, прям счас всё расскажу, чтоб ты знал, не пережёвывай.
С этими словами он так резко повернул к двери, что я едва не врезался в его прикрытое халатом плечо.
Дверь вела в уютную комнату, которую я охарактеризовал как секретарскую. За столом сидела немолодая, хмурая женщина и лениво мешала чай. Однако, как зашёл Вадим, она расцвела – и разом помолодела на кучу лет.
- Вадик! Ты с кем это? – неподдельный, живой интерес читался в её глазах, и она опёрлась щеками на ладони, внимая всем своим существом.
- А вот, Елена Вячеславовна, практикант, молодой, горячий, у нас будет работать – Вадим похлопал меня по плечу, как лучшего выставочного хряка.
Я представился и про себя отметил, что у Вадика, кажется, везде друзья. Что ж, если весь коллектив такой, то это будет просто прекрасно.
- Айда, проходи, сейчас я тебе экскурсию оформлю. Вот тут у нас каптёрка. Ну, это я её так называю, тут вещи личные хранятся. Скидывай свой модный портфель, он тебе только мешаться будет. Тут вот, напротив, у нас химза хранится. Знаешь, что такое? Нет? В армии не служил чтоль? У, дорогой, сколько нам открытий чудных…
Я едва успел рассмотреть костюмы. Они были в самых различных вариациях – от простых «болотников» и резиновой куртки, до целого скафандра с замкнутой системой дыхания. Пощупав один из них, я обнаружил, что толщиной такой выходил около сантиметра. Они что тут, в кислоту ныряют?
На мой резонный вопрос, а не обзавестись ли нам защитой, Вадик ответил, что сейчас никто не работает, и нам предстоит честь начать исследования самим.
А вот двери в основное помещение в каком-то смысле поразили. Это были настоящие гермоворота. Причём, с возможностью как ручного привода, там и автоматического закрывания. Они открылись кнопкой, и, лязгнув, нехотя открылись, на секунда задержавшись, словно раздумывая, стоит ли им нас пускать.
За гермоворотами оказался настоящий цех местного масштаба. Вдоль стен стояла огромная куча оборудования – староватого, правда, но, судя по всему исправного. Лампы под потолком, висящие на металлических тросах, освещали четыре стола в центре зала, составленные вместе. На них была разбросана документация, какие-то записи и опасно нависшая над пропастью на краю стола одинокая кружка. Стены в зелёной краске украшали то портреты каких-то учёных, то памятки, то просто советские плакаты. В дальней части зала находились крупные агрегаты – холодильники, барокамеры, инкубаторы, а всю дальнюю стену вообще заменял вольер за толстым стеклом.
Я прошёлся и заметил, что вытяжка работает прекрасно – ни пыли, ни грязи. Ультра-фиолетовые лампы тоже исправны, Вадик проверил их в первую очередь, пощёлкав выключателями у входа.
Чего тут только не было!
И центрифуги, и прободелители, и микроскопы, и ламинарные боксы, и дилютеры… По сути, это была полноценная лаборатория, в которой при желании можно вывести что угодно.
Вадим разобрался с древними включателями и предохранителями, и агрегаты разом ожили, замигав лампочками. Некоторые из них зашумели, и под их гул мой напарник, встав в центре свободного пространства, громко произнёс, широко раскинув руки:
- Тут мы с тобой развернёмся, чтоб ты знал!
И небольшое эхо усилило его голос, от чего я даже впечатлился. Ему в театральное надо было идти, с такими навыками эффект производить.
Дверь открылась, и с руками за спиной, едва горбясь, зашёл Семён Семёныч, хитрым взглядом окинув зал и остановил его только на замершем в нелепой позе Вадике.
Видимо, не настолько раковый тред.
Ребят, сорян, что долго. Много времени уходит на редактирование уже готового материала, там целые абзацы запиливаются. В основном описания и размышления главных героев, что, надеюсь, поможет их раскрытию. Спасибо, что читаете, это здорово мотивирут, когда народ начинает пилить гомошиппинговые фанфики строить теории. Некоторые прям попадают, некоторые жестоко разочаруются.
>>05975
Там пометка "блевать хочется".
А вообще, если без этих описаний, то книга страниц на 80 выйдет. И сами описания/размышления/воспоминания редактируются постоянно.
>>05977
Да, самому стало "Черновик" напоминать.
____________________________________________
Солдатики тем временем разошлись по постам и открыли ворота.
Показав документы, я собирался уже пройти, как краем уха зацепил разговор:
- А стрелять поможет? Они же, вроде как, давно…
Косой взгляд явно дал понять, что мне пора. Не хватало ещё конфликтов в первый день, тем более с охраной.
Проходя мимо, я хмыкнул – доска почёта была чистая. Шутники херовы.
На проходной было относительно людно. Не считая тёти Веры, там были стариканы разного возраста, пара бабушек, и даже вполне молодые сотрудники, один даже примерно моего возраста. Он-то ко мне и подошёл, едва я расписался в журнале. Это был парень среднего роста, чуть полноватый, но без откровенного жира, с причёской а ля «советский модник» из волос цвета мёртвой травы.
- Костя?
Видимо, моё лёгкое недопонимание на лице явно давало понять, что он, вроде, не ошибся, но… Он хмыкнул, но как-то по-доброму, вроде посмеялся в одну ноту.
- Я Вадим. Тебя Семён Семёныч со мной поставил работать, чтоб ты знал.
Мы пожали руки, я повторно представился, он снова издал смешок, словно я очень удачно пошутил, и мы направились на третий этаж.
Вадим существовал уже четверть века, и оказался вполне себе здоровским парнем. Я успел услышать в его исполнении хрипловатым барионом анекдот про медведя, узнать, что он остался здесь после практики, и какой всё-таки замечательный руководитель Семён Семёныч.
На вопрос, чем сегодня займёмся, он посмотрел мне в глаза и честным голосом сообщил, что, как и всегда, пытаться захватить мир.
- А вообще, прям счас всё расскажу, чтоб ты знал, не пережёвывай.
С этими словами он так резко повернул к двери, что я едва не врезался в его прикрытое халатом плечо.
Дверь вела в уютную комнату, которую я охарактеризовал как секретарскую. За столом сидела немолодая, хмурая женщина и лениво мешала чай. Однако, как зашёл Вадим, она расцвела – и разом помолодела на кучу лет.
- Вадик! Ты с кем это? – неподдельный, живой интерес читался в её глазах, и она опёрлась щеками на ладони, внимая всем своим существом.
- А вот, Елена Вячеславовна, практикант, молодой, горячий, у нас будет работать – Вадим похлопал меня по плечу, как лучшего выставочного хряка.
Я представился и про себя отметил, что у Вадика, кажется, везде друзья. Что ж, если весь коллектив такой, то это будет просто прекрасно.
- Айда, проходи, сейчас я тебе экскурсию оформлю. Вот тут у нас каптёрка. Ну, это я её так называю, тут вещи личные хранятся. Скидывай свой модный портфель, он тебе только мешаться будет. Тут вот, напротив, у нас химза хранится. Знаешь, что такое? Нет? В армии не служил чтоль? У, дорогой, сколько нам открытий чудных…
Я едва успел рассмотреть костюмы. Они были в самых различных вариациях – от простых «болотников» и резиновой куртки, до целого скафандра с замкнутой системой дыхания. Пощупав один из них, я обнаружил, что толщиной такой выходил около сантиметра. Они что тут, в кислоту ныряют?
На мой резонный вопрос, а не обзавестись ли нам защитой, Вадик ответил, что сейчас никто не работает, и нам предстоит честь начать исследования самим.
А вот двери в основное помещение в каком-то смысле поразили. Это были настоящие гермоворота. Причём, с возможностью как ручного привода, там и автоматического закрывания. Они открылись кнопкой, и, лязгнув, нехотя открылись, на секунда задержавшись, словно раздумывая, стоит ли им нас пускать.
За гермоворотами оказался настоящий цех местного масштаба. Вдоль стен стояла огромная куча оборудования – староватого, правда, но, судя по всему исправного. Лампы под потолком, висящие на металлических тросах, освещали четыре стола в центре зала, составленные вместе. На них была разбросана документация, какие-то записи и опасно нависшая над пропастью на краю стола одинокая кружка. Стены в зелёной краске украшали то портреты каких-то учёных, то памятки, то просто советские плакаты. В дальней части зала находились крупные агрегаты – холодильники, барокамеры, инкубаторы, а всю дальнюю стену вообще заменял вольер за толстым стеклом.
Я прошёлся и заметил, что вытяжка работает прекрасно – ни пыли, ни грязи. Ультра-фиолетовые лампы тоже исправны, Вадик проверил их в первую очередь, пощёлкав выключателями у входа.
Чего тут только не было!
И центрифуги, и прободелители, и микроскопы, и ламинарные боксы, и дилютеры… По сути, это была полноценная лаборатория, в которой при желании можно вывести что угодно.
Вадим разобрался с древними включателями и предохранителями, и агрегаты разом ожили, замигав лампочками. Некоторые из них зашумели, и под их гул мой напарник, встав в центре свободного пространства, громко произнёс, широко раскинув руки:
- Тут мы с тобой развернёмся, чтоб ты знал!
И небольшое эхо усилило его голос, от чего я даже впечатлился. Ему в театральное надо было идти, с такими навыками эффект производить.
Дверь открылась, и с руками за спиной, едва горбясь, зашёл Семён Семёныч, хитрым взглядом окинув зал и остановил его только на замершем в нелепой позе Вадике.
Спасибо модератору, что потёр того поломанного Семенодетектора.
Видимо, не настолько раковый тред.
Ребят, сорян, что долго. Много времени уходит на редактирование уже готового материала, там целые абзацы запиливаются. В основном описания и размышления главных героев, что, надеюсь, поможет их раскрытию. Спасибо, что читаете, это здорово мотивирут, когда народ начинает пилить гомошиппинговые фанфики строить теории. Некоторые прям попадают, некоторые жестоко разочаруются.
>>05975
Там пометка "блевать хочется".
А вообще, если без этих описаний, то книга страниц на 80 выйдет. И сами описания/размышления/воспоминания редактируются постоянно.
>>05977
Да, самому стало "Черновик" напоминать.
____________________________________________
Солдатики тем временем разошлись по постам и открыли ворота.
Показав документы, я собирался уже пройти, как краем уха зацепил разговор:
- А стрелять поможет? Они же, вроде как, давно…
Косой взгляд явно дал понять, что мне пора. Не хватало ещё конфликтов в первый день, тем более с охраной.
Проходя мимо, я хмыкнул – доска почёта была чистая. Шутники херовы.
На проходной было относительно людно. Не считая тёти Веры, там были стариканы разного возраста, пара бабушек, и даже вполне молодые сотрудники, один даже примерно моего возраста. Он-то ко мне и подошёл, едва я расписался в журнале. Это был парень среднего роста, чуть полноватый, но без откровенного жира, с причёской а ля «советский модник» из волос цвета мёртвой травы.
- Костя?
Видимо, моё лёгкое недопонимание на лице явно давало понять, что он, вроде, не ошибся, но… Он хмыкнул, но как-то по-доброму, вроде посмеялся в одну ноту.
- Я Вадим. Тебя Семён Семёныч со мной поставил работать, чтоб ты знал.
Мы пожали руки, я повторно представился, он снова издал смешок, словно я очень удачно пошутил, и мы направились на третий этаж.
Вадим существовал уже четверть века, и оказался вполне себе здоровским парнем. Я успел услышать в его исполнении хрипловатым барионом анекдот про медведя, узнать, что он остался здесь после практики, и какой всё-таки замечательный руководитель Семён Семёныч.
На вопрос, чем сегодня займёмся, он посмотрел мне в глаза и честным голосом сообщил, что, как и всегда, пытаться захватить мир.
- А вообще, прям счас всё расскажу, чтоб ты знал, не пережёвывай.
С этими словами он так резко повернул к двери, что я едва не врезался в его прикрытое халатом плечо.
Дверь вела в уютную комнату, которую я охарактеризовал как секретарскую. За столом сидела немолодая, хмурая женщина и лениво мешала чай. Однако, как зашёл Вадим, она расцвела – и разом помолодела на кучу лет.
- Вадик! Ты с кем это? – неподдельный, живой интерес читался в её глазах, и она опёрлась щеками на ладони, внимая всем своим существом.
- А вот, Елена Вячеславовна, практикант, молодой, горячий, у нас будет работать – Вадим похлопал меня по плечу, как лучшего выставочного хряка.
Я представился и про себя отметил, что у Вадика, кажется, везде друзья. Что ж, если весь коллектив такой, то это будет просто прекрасно.
- Айда, проходи, сейчас я тебе экскурсию оформлю. Вот тут у нас каптёрка. Ну, это я её так называю, тут вещи личные хранятся. Скидывай свой модный портфель, он тебе только мешаться будет. Тут вот, напротив, у нас химза хранится. Знаешь, что такое? Нет? В армии не служил чтоль? У, дорогой, сколько нам открытий чудных…
Я едва успел рассмотреть костюмы. Они были в самых различных вариациях – от простых «болотников» и резиновой куртки, до целого скафандра с замкнутой системой дыхания. Пощупав один из них, я обнаружил, что толщиной такой выходил около сантиметра. Они что тут, в кислоту ныряют?
На мой резонный вопрос, а не обзавестись ли нам защитой, Вадик ответил, что сейчас никто не работает, и нам предстоит честь начать исследования самим.
А вот двери в основное помещение в каком-то смысле поразили. Это были настоящие гермоворота. Причём, с возможностью как ручного привода, там и автоматического закрывания. Они открылись кнопкой, и, лязгнув, нехотя открылись, на секунда задержавшись, словно раздумывая, стоит ли им нас пускать.
За гермоворотами оказался настоящий цех местного масштаба. Вдоль стен стояла огромная куча оборудования – староватого, правда, но, судя по всему исправного. Лампы под потолком, висящие на металлических тросах, освещали четыре стола в центре зала, составленные вместе. На них была разбросана документация, какие-то записи и опасно нависшая над пропастью на краю стола одинокая кружка. Стены в зелёной краске украшали то портреты каких-то учёных, то памятки, то просто советские плакаты. В дальней части зала находились крупные агрегаты – холодильники, барокамеры, инкубаторы, а всю дальнюю стену вообще заменял вольер за толстым стеклом.
Я прошёлся и заметил, что вытяжка работает прекрасно – ни пыли, ни грязи. Ультра-фиолетовые лампы тоже исправны, Вадик проверил их в первую очередь, пощёлкав выключателями у входа.
Чего тут только не было!
И центрифуги, и прободелители, и микроскопы, и ламинарные боксы, и дилютеры… По сути, это была полноценная лаборатория, в которой при желании можно вывести что угодно.
Вадим разобрался с древними включателями и предохранителями, и агрегаты разом ожили, замигав лампочками. Некоторые из них зашумели, и под их гул мой напарник, встав в центре свободного пространства, громко произнёс, широко раскинув руки:
- Тут мы с тобой развернёмся, чтоб ты знал!
И небольшое эхо усилило его голос, от чего я даже впечатлился. Ему в театральное надо было идти, с такими навыками эффект производить.
Дверь открылась, и с руками за спиной, едва горбясь, зашёл Семён Семёныч, хитрым взглядом окинув зал и остановил его только на замершем в нелепой позе Вадике.
Видимо, не настолько раковый тред.
Ребят, сорян, что долго. Много времени уходит на редактирование уже готового материала, там целые абзацы запиливаются. В основном описания и размышления главных героев, что, надеюсь, поможет их раскрытию. Спасибо, что читаете, это здорово мотивирут, когда народ начинает пилить гомошиппинговые фанфики строить теории. Некоторые прям попадают, некоторые жестоко разочаруются.
>>05975
Там пометка "блевать хочется".
А вообще, если без этих описаний, то книга страниц на 80 выйдет. И сами описания/размышления/воспоминания редактируются постоянно.
>>05977
Да, самому стало "Черновик" напоминать.
____________________________________________
Солдатики тем временем разошлись по постам и открыли ворота.
Показав документы, я собирался уже пройти, как краем уха зацепил разговор:
- А стрелять поможет? Они же, вроде как, давно…
Косой взгляд явно дал понять, что мне пора. Не хватало ещё конфликтов в первый день, тем более с охраной.
Проходя мимо, я хмыкнул – доска почёта была чистая. Шутники херовы.
На проходной было относительно людно. Не считая тёти Веры, там были стариканы разного возраста, пара бабушек, и даже вполне молодые сотрудники, один даже примерно моего возраста. Он-то ко мне и подошёл, едва я расписался в журнале. Это был парень среднего роста, чуть полноватый, но без откровенного жира, с причёской а ля «советский модник» из волос цвета мёртвой травы.
- Костя?
Видимо, моё лёгкое недопонимание на лице явно давало понять, что он, вроде, не ошибся, но… Он хмыкнул, но как-то по-доброму, вроде посмеялся в одну ноту.
- Я Вадим. Тебя Семён Семёныч со мной поставил работать, чтоб ты знал.
Мы пожали руки, я повторно представился, он снова издал смешок, словно я очень удачно пошутил, и мы направились на третий этаж.
Вадим существовал уже четверть века, и оказался вполне себе здоровским парнем. Я успел услышать в его исполнении хрипловатым барионом анекдот про медведя, узнать, что он остался здесь после практики, и какой всё-таки замечательный руководитель Семён Семёныч.
На вопрос, чем сегодня займёмся, он посмотрел мне в глаза и честным голосом сообщил, что, как и всегда, пытаться захватить мир.
- А вообще, прям счас всё расскажу, чтоб ты знал, не пережёвывай.
С этими словами он так резко повернул к двери, что я едва не врезался в его прикрытое халатом плечо.
Дверь вела в уютную комнату, которую я охарактеризовал как секретарскую. За столом сидела немолодая, хмурая женщина и лениво мешала чай. Однако, как зашёл Вадим, она расцвела – и разом помолодела на кучу лет.
- Вадик! Ты с кем это? – неподдельный, живой интерес читался в её глазах, и она опёрлась щеками на ладони, внимая всем своим существом.
- А вот, Елена Вячеславовна, практикант, молодой, горячий, у нас будет работать – Вадим похлопал меня по плечу, как лучшего выставочного хряка.
Я представился и про себя отметил, что у Вадика, кажется, везде друзья. Что ж, если весь коллектив такой, то это будет просто прекрасно.
- Айда, проходи, сейчас я тебе экскурсию оформлю. Вот тут у нас каптёрка. Ну, это я её так называю, тут вещи личные хранятся. Скидывай свой модный портфель, он тебе только мешаться будет. Тут вот, напротив, у нас химза хранится. Знаешь, что такое? Нет? В армии не служил чтоль? У, дорогой, сколько нам открытий чудных…
Я едва успел рассмотреть костюмы. Они были в самых различных вариациях – от простых «болотников» и резиновой куртки, до целого скафандра с замкнутой системой дыхания. Пощупав один из них, я обнаружил, что толщиной такой выходил около сантиметра. Они что тут, в кислоту ныряют?
На мой резонный вопрос, а не обзавестись ли нам защитой, Вадик ответил, что сейчас никто не работает, и нам предстоит честь начать исследования самим.
А вот двери в основное помещение в каком-то смысле поразили. Это были настоящие гермоворота. Причём, с возможностью как ручного привода, там и автоматического закрывания. Они открылись кнопкой, и, лязгнув, нехотя открылись, на секунда задержавшись, словно раздумывая, стоит ли им нас пускать.
За гермоворотами оказался настоящий цех местного масштаба. Вдоль стен стояла огромная куча оборудования – староватого, правда, но, судя по всему исправного. Лампы под потолком, висящие на металлических тросах, освещали четыре стола в центре зала, составленные вместе. На них была разбросана документация, какие-то записи и опасно нависшая над пропастью на краю стола одинокая кружка. Стены в зелёной краске украшали то портреты каких-то учёных, то памятки, то просто советские плакаты. В дальней части зала находились крупные агрегаты – холодильники, барокамеры, инкубаторы, а всю дальнюю стену вообще заменял вольер за толстым стеклом.
Я прошёлся и заметил, что вытяжка работает прекрасно – ни пыли, ни грязи. Ультра-фиолетовые лампы тоже исправны, Вадик проверил их в первую очередь, пощёлкав выключателями у входа.
Чего тут только не было!
И центрифуги, и прободелители, и микроскопы, и ламинарные боксы, и дилютеры… По сути, это была полноценная лаборатория, в которой при желании можно вывести что угодно.
Вадим разобрался с древними включателями и предохранителями, и агрегаты разом ожили, замигав лампочками. Некоторые из них зашумели, и под их гул мой напарник, встав в центре свободного пространства, громко произнёс, широко раскинув руки:
- Тут мы с тобой развернёмся, чтоб ты знал!
И небольшое эхо усилило его голос, от чего я даже впечатлился. Ему в театральное надо было идти, с такими навыками эффект производить.
Дверь открылась, и с руками за спиной, едва горбясь, зашёл Семён Семёныч, хитрым взглядом окинув зал и остановил его только на замершем в нелепой позе Вадике.
Подписаться
- Всё юродствуешь? Проект читал?
Вадик чуть ли не вытянулся по стойке смирно, и, подойдя к столу с записями, быстро выудил из горы бумаг толстую папку.
- Так точно, товарищ профессор! У меня вопросы появились, необходимо уточнить перед началом. По поводу серпина-один, в ДНК43, добавлять?
- Добавляй. Кстати, сжимаем на 2,464, а не на 2,585, у Владика накладочка получилась. Трансфер стандартный, в питательную среду кремния полпроцента, нам нужен летучий тетрафторид.
- Газообразный фтор подвезут?
- Да, через пару часов. Пробы там же.
Вадик открыл папку, и карандашом сделал необходимые записи на крайней страничке.
Семён Семёныч, навернув круг по залу, подошёл к нам, и приняв позу офицера вермахта, официальным тоном сообщил, что проб немного, достали их большой ценой, что с ними нужно быть аккуратными, но ещё аккуратнее с результатами. И достал небольшую книжечку А5, в которой мы расписались за технику безопасности, а также неразглашение государственной тайны. Закончив с бюрократией, профессор улыбнулся, пожелал нам удачи, и, пожав руки, ускакал прочь.
Мы остались вдвоём, и Вадим сел на рядом имеющийся стул, оценивающе взглянул на меня, и, похлопав по папке у него на коленях, изрёк:
- Подробностей не расскажу. Только основное, но тебе хватить должно. Знаешь, чем будем заниматься?
Я отрицательно помотал головой.
- Тут пробы подвезут, они странноватые чуток, не удивляйся. Да и не только они… Нам из них нужно вырастить нечто живое. Зачем, почему так – это тебе только Семёныч объяснит, не я. Не имею права. Тут вообще много вопросов у тебя появится, но ты без паники, со всем можно разобраться. В случае чего – обращайся, помогу чем смогу. Не во всех случаях, правда…Заметил, как здесь людей мало? Вот. Давай так – мы просто работаем, делаем своё дело, и всё будет чик-бык-мык. Ага?
Что я ещё мог сказать?
Вадик чуть ли не вытянулся по стойке смирно, и, подойдя к столу с записями, быстро выудил из горы бумаг толстую папку.
- Так точно, товарищ профессор! У меня вопросы появились, необходимо уточнить перед началом. По поводу серпина-один, в ДНК43, добавлять?
- Добавляй. Кстати, сжимаем на 2,464, а не на 2,585, у Владика накладочка получилась. Трансфер стандартный, в питательную среду кремния полпроцента, нам нужен летучий тетрафторид.
- Газообразный фтор подвезут?
- Да, через пару часов. Пробы там же.
Вадик открыл папку, и карандашом сделал необходимые записи на крайней страничке.
Семён Семёныч, навернув круг по залу, подошёл к нам, и приняв позу офицера вермахта, официальным тоном сообщил, что проб немного, достали их большой ценой, что с ними нужно быть аккуратными, но ещё аккуратнее с результатами. И достал небольшую книжечку А5, в которой мы расписались за технику безопасности, а также неразглашение государственной тайны. Закончив с бюрократией, профессор улыбнулся, пожелал нам удачи, и, пожав руки, ускакал прочь.
Мы остались вдвоём, и Вадим сел на рядом имеющийся стул, оценивающе взглянул на меня, и, похлопав по папке у него на коленях, изрёк:
- Подробностей не расскажу. Только основное, но тебе хватить должно. Знаешь, чем будем заниматься?
Я отрицательно помотал головой.
- Тут пробы подвезут, они странноватые чуток, не удивляйся. Да и не только они… Нам из них нужно вырастить нечто живое. Зачем, почему так – это тебе только Семёныч объяснит, не я. Не имею права. Тут вообще много вопросов у тебя появится, но ты без паники, со всем можно разобраться. В случае чего – обращайся, помогу чем смогу. Не во всех случаях, правда…Заметил, как здесь людей мало? Вот. Давай так – мы просто работаем, делаем своё дело, и всё будет чик-бык-мык. Ага?
Что я ещё мог сказать?
Что я ещё мог сказать?
Разумеется, я согласился.
Вадик хлопнул в ладоши, и, вскочив, позвал переодеваться. Надели мы, к моему большому облегчению, не те скафандры, а вполне себе оранжевые костюмчики, и респираторы. Нормально. Мы почти так же на учёбе гоняли.
Вадик исхитрился народить чаю у Елены Вячеславовны, и теперь мы ждали пробы, а он водил меня от станка к станку. Многое я знал. Многое – и это том, что я один из лучших студентов потока! Впервые я видел установку, похожую на барокамеру, но с многослойными дверками из металлокерамики. Это, как пояснил напарник, для субатомного сжатия. А вот УТУ66-2М – установка темпорального ускорения, новая почти. С клавиатурой даже. Дальше у нас шли абсолютно неизвестные станки, на первый взгляд не приспособленные для людского пользования. Кто, например, пользуется сферой коричневого стекла, опирающейся на плавный треугольник? Или кожанный стол с таким количеством кнопок, рычажков, верньеров и шестерёнок, что рябило в глазах. Но, как сказал Вадик, они нам не пригодятся.
Я был в восторге. Столько оборудования, и всё наше! И проект – серьёзный, не какашки на наличие спидорака проверять. И напарник – весёлый парень, которому всё нипочём, не злобный старикашка.
Тем временем мы расчертили тетради под записи, разгребли стол, я утаранил ненужное разгребать Елене Вячеславовне, и были вполне готовы к работе. Пробы привезли ровно в назначенное время.
Так, а это ещё что-такое?
Пробы привезли на тележке с гидроподъёмником. И сопровождали разнорабочего в тёмно-синей робе два солдата.
В гимнастёрке и галифе.
Разумеется, я согласился.
Вадик хлопнул в ладоши, и, вскочив, позвал переодеваться. Надели мы, к моему большому облегчению, не те скафандры, а вполне себе оранжевые костюмчики, и респираторы. Нормально. Мы почти так же на учёбе гоняли.
Вадик исхитрился народить чаю у Елены Вячеславовны, и теперь мы ждали пробы, а он водил меня от станка к станку. Многое я знал. Многое – и это том, что я один из лучших студентов потока! Впервые я видел установку, похожую на барокамеру, но с многослойными дверками из металлокерамики. Это, как пояснил напарник, для субатомного сжатия. А вот УТУ66-2М – установка темпорального ускорения, новая почти. С клавиатурой даже. Дальше у нас шли абсолютно неизвестные станки, на первый взгляд не приспособленные для людского пользования. Кто, например, пользуется сферой коричневого стекла, опирающейся на плавный треугольник? Или кожанный стол с таким количеством кнопок, рычажков, верньеров и шестерёнок, что рябило в глазах. Но, как сказал Вадик, они нам не пригодятся.
Я был в восторге. Столько оборудования, и всё наше! И проект – серьёзный, не какашки на наличие спидорака проверять. И напарник – весёлый парень, которому всё нипочём, не злобный старикашка.
Тем временем мы расчертили тетради под записи, разгребли стол, я утаранил ненужное разгребать Елене Вячеславовне, и были вполне готовы к работе. Пробы привезли ровно в назначенное время.
Так, а это ещё что-такое?
Пробы привезли на тележке с гидроподъёмником. И сопровождали разнорабочего в тёмно-синей робе два солдата.
В гимнастёрке и галифе.
>>06036
С гостайной совсем не так работают.
>расписались за технику безопасности, а также неразглашение государственной тайны
С гостайной совсем не так работают.
>>06199
Джва разных журнала, тащемта. В армии так.
А вообще, подскажи - исправлю, для достоверности. Да ладно блять, я сижу на ссайтах для генетиков, и пытаюсь дсотоверные химические реакции вычленить для реалистичности
>>06221
Тебя даже модер потёр, скройся.
Для совсем долбоёбов вроде тебя, сажа не опускает тред, а не поднимает
Джва разных журнала, тащемта. В армии так.
А вообще, подскажи - исправлю, для достоверности. Да ладно блять, я сижу на ссайтах для генетиков, и пытаюсь дсотоверные химические реакции вычленить для реалистичности
>>06221
Тебя даже модер потёр, скройся.
Для совсем долбоёбов вроде тебя, сажа не опускает тред, а не поднимает
>>06230
Оп, раскрой одну из линий сюжета - все стажеры/младоспецы не понимают, что они делают и из-за этого косячат. Думают, что руководство скрывает, но потом окажется, что руководство не знает, их также поставили и не объяснили суть экспериментов. А потом они кажутся автоматами 63-го года постройки с перегоревшей от ядерного взрыва логикой на лампах
Оп, раскрой одну из линий сюжета - все стажеры/младоспецы не понимают, что они делают и из-за этого косячат. Думают, что руководство скрывает, но потом окажется, что руководство не знает, их также поставили и не объяснили суть экспериментов. А потом они кажутся автоматами 63-го года постройки с перегоревшей от ядерного взрыва логикой на лампах
>>06230
Сначала долго и нудно (месяца два-три) ждут допуска из ФСБ/КГБ, инструктаж по работе с гостайной раз в полгода под роспись, перед работой берёшь документы/аппараты в секретке и расписываешься за конкретные документы, а не за абстрактную гостайну.
Сначала долго и нудно (месяца два-три) ждут допуска из ФСБ/КГБ, инструктаж по работе с гостайной раз в полгода под роспись, перед работой берёшь документы/аппараты в секретке и расписываешься за конкретные документы, а не за абстрактную гостайну.
>>06290
Всё так, но если, например, гостайной являются не книги-тетради, а оборудование и задачи-процессы - то получения под роспись может и не быть (ибо смысл его - учёт чтобы не спёрли, большую установку ты не вынесешь). Получение допуска и инструктаж - это обязательно.
Всё так, но если, например, гостайной являются не книги-тетради, а оборудование и задачи-процессы - то получения под роспись может и не быть (ибо смысл его - учёт чтобы не спёрли, большую установку ты не вынесешь). Получение допуска и инструктаж - это обязательно.
>>06361
Тогда получаешь допуск в помещение, когда приходишь на работу - берёшь ключ и расписываешься за него, когда уходишь - опечатываешь помещение и пенал с ключом, опечатанный пенал сдаётся обратно в охрану под роспись, ежедневных инструктажей никаких нет и допусков дополнительных тоже. По крайней мере у нас так, может где-то и по другому, но я и по другим предприятиям ездил, везде примерно также.
Тогда получаешь допуск в помещение, когда приходишь на работу - берёшь ключ и расписываешься за него, когда уходишь - опечатываешь помещение и пенал с ключом, опечатанный пенал сдаётся обратно в охрану под роспись, ежедневных инструктажей никаких нет и допусков дополнительных тоже. По крайней мере у нас так, может где-то и по другому, но я и по другим предприятиям ездил, везде примерно также.
>>06405
Ну это если ты ответственный за помещение. Студент-практикант будет просто приходить вместе с ответственным руководителем под его ответственность (но оформления допуска через ФСБ это не отменяет).
Ну это если ты ответственный за помещение. Студент-практикант будет просто приходить вместе с ответственным руководителем под его ответственность (но оформления допуска через ФСБ это не отменяет).
>>06501
Сказка о тройке еще
Сказка о тройке еще
Подпис
>>07048
Успокойся, b/-ребенок. Это не такой быстрый раздел, для творчества нужно время и у ОПа наверняка жизнь двощем не ограничивается.
Успокойся, b/-ребенок. Это не такой быстрый раздел, для творчества нужно время и у ОПа наверняка жизнь двощем не ограничивается.
подписался
ОП, живи!
Тредик, не тони.
Ребят, есть несколько проблем.
Во-первых, я охуел на двух работах, и времени нет.
Во-вторых, отредаченная версия не сохранилась.
От слова совсем.
Я не знаю что делать с этим куском, ибо там было примерно столько же понахуярено.
Ребят, есть несколько проблем.
Во-первых, я охуел на двух работах, и времени нет.
Во-вторых, отредаченная версия не сохранилась.
От слова совсем.
Я не знаю что делать с этим куском, ибо там было примерно столько же понахуярено.
>>03602
Ебанат. Какой нахуй тоннель? Криптоанархист штоле?
Ебанат. Какой нахуй тоннель? Криптоанархист штоле?
>>07421
В этом-то и проблема, что я прошерстил абсолютно всё.
Никаких файлов нет. И вообще документ редактировали последний раз в 20х числах прошлого месяца, якобы, а я после этого сколько в тред залил...
Если честно, сильно отбивает желание писать. Там просто 70К знаков без пробелов сьебались в никуда.
В этом-то и проблема, что я прошерстил абсолютно всё.
Никаких файлов нет. И вообще документ редактировали последний раз в 20х числах прошлого месяца, якобы, а я после этого сколько в тред залил...
Если честно, сильно отбивает желание писать. Там просто 70К знаков без пробелов сьебались в никуда.
>>06290
Смотря какой гриф, если ДСП, сходишь в первый отдел раз в полгода, распишешься. Ну и за получение на руки/сдачу будешь расписываться в журналах.
Смотря какой гриф, если ДСП, сходишь в первый отдел раз в полгода, распишешься. Ну и за получение на руки/сдачу будешь расписываться в журналах.
>>07447
Сочувствую. Я так лет пять назад ебнул случайно папку со всеми своими стихами, написанными за 15 лет. Восстановить хуй получилось: я многие из -ни уже не помнил на память. От силы процентов 5 осталось от всего объема. Жалко: часть была еще в школьные годы написана.
Сочувствую. Я так лет пять назад ебнул случайно папку со всеми своими стихами, написанными за 15 лет. Восстановить хуй получилось: я многие из -ни уже не помнил на память. От силы процентов 5 осталось от всего объема. Жалко: часть была еще в школьные годы написана.
>>07447
Купи дешёвое сетевое хранилище, включил на нём режим RAID 1, и храни важные файлы на нём.
Купи дешёвое сетевое хранилище, включил на нём режим RAID 1, и храни важные файлы на нём.
>>07473
Охуел бля, минимум 10к.
Лучше блядь старый пека на авито купить за 2к и накатить сраный freenas, но лектрисеста жрать будет дохуя и тепла выделять.
Охуел бля, минимум 10к.
Лучше блядь старый пека на авито купить за 2к и накатить сраный freenas, но лектрисеста жрать будет дохуя и тепла выделять.
>>07447
Там жестяк сдох, или просто ФС слетела?
Во втором случае не перезаписывай и не форматируй. скачай R-studio и на отдельном компе попробуй восстановить. Мне помогало даже в самых безнадёжных случаях.
Там жестяк сдох, или просто ФС слетела?
Во втором случае не перезаписывай и не форматируй. скачай R-studio и на отдельном компе попробуй восстановить. Мне помогало даже в самых безнадёжных случаях.
>>07458
ДСП вообще не секретно, на него допуска не нужно.
ДСП вообще не секретно, на него допуска не нужно.
>>07493
Облака для кого придумали, гитхабы/гитбуки всякие? Каждый день планировщик сливает архивом с паролем всё ценное в папку "backup", которая автоматом синхрится с облаком. Когда активно работаю, то вручную батник запускаю частенько в течении дня, ибо даже за час можно столько нахуевертить, что жалко терять.
Облака для кого придумали, гитхабы/гитбуки всякие? Каждый день планировщик сливает архивом с паролем всё ценное в папку "backup", которая автоматом синхрится с облаком. Когда активно работаю, то вручную батник запускаю частенько в течении дня, ибо даже за час можно столько нахуевертить, что жалко терять.
>>07712
Можно ещё и швабру добровольно себе в жопу запихивать
Выкуплены мелкомягкими, без регистрации теперь - хуй Сочи.
Ровные посаны поднимают FTP-сервера у малайзийских или гонк-конгских хостеров.
>облака
Можно ещё и швабру добровольно себе в жопу запихивать
>гитхабы
Выкуплены мелкомягкими, без регистрации теперь - хуй Сочи.
Ровные посаны поднимают FTP-сервера у малайзийских или гонк-конгских хостеров.
>>07755
1. Сказал же - рарится с паролем.
2. Тысячи их, не гитхабом единым.
2.0 Что скрывать опу, если он и так всё в открытый доступ выложил?
3. Это может быть слишком сложно для гуманитария и требует дополнительных затрат.
>швабру в жопу
1. Сказал же - рарится с паролем.
>Выкуплены мелкомягкими
2. Тысячи их, не гитхабом единым.
2.0 Что скрывать опу, если он и так всё в открытый доступ выложил?
>FTP-сервера
3. Это может быть слишком сложно для гуманитария и требует дополнительных затрат.
4,5 Мб, 3872x2592Нихуя вы тут развели срач по облачному хранилищу, можно курсовую защитить.
Окей, ребят, пишем дальше.
Вечером ждите.
Окей, ребят, пишем дальше.
Вечером ждите.
Начало с битардом-третьекурсником было годно, а потом ты всё проебал, добавив gen-z дебила.
>>07962
Очевидно, что это один и тот же человек, но во второй версии "поправленный" первой версией себя, лол.
Очевидно, что это один и тот же человек, но во второй версии "поправленный" первой версией себя, лол.
>>07784
Ой, да ладно, сложно. Заключаешь договор аренды виртуального сервера на столько-то терабайт, хостер даёт тебе доступ к консоли управления. Ставишь какой-нибудь пинукс, поднимаешь на нём L2TP-IPSec, потом через него хуяришь FTP. Всио, твоё личное хранилище всякой хуиты.
Ой, да ладно, сложно. Заключаешь договор аренды виртуального сервера на столько-то терабайт, хостер даёт тебе доступ к консоли управления. Ставишь какой-нибудь пинукс, поднимаешь на нём L2TP-IPSec, потом через него хуяришь FTP. Всио, твоё личное хранилище всякой хуиты.
бамп
Ждём продолжения!
>>08976
Да и хуй с ним. Хоть я его и читал и поддерживал его, такой вариант тоже ниочинь - по рюмке раз месяц блять. Лолкекчебурек будет если он скажет "а теперь за каждую следующую главу по 49 рублей на кивикошелек". Сука, я так метру 2035 читал, только в конце 15 главы мелкими буквами было указано "это демо-версия, хочешь дальше - плоти".
Да и хуй с ним. Хоть я его и читал и поддерживал его, такой вариант тоже ниочинь - по рюмке раз месяц блять. Лолкекчебурек будет если он скажет "а теперь за каждую следующую главу по 49 рублей на кивикошелек". Сука, я так метру 2035 читал, только в конце 15 главы мелкими буквами было указано "это демо-версия, хочешь дальше - плоти".
ОП, ну где же ты? Эх, ОП-ОП....
67 Кб, 480x600В Особое Конструкторское Бюро <сам понимаешь какого завода> срочно требуется опытный подопытный.
Профессиональные обязанности:
- Будете собирать тряпочкой в ведёрко разлившуюся крипоту Первый эпизод Вольфенштейна 2009 играл? Вот у нас та же хуйня. Прораб уже вторую смену по цеху летает, мы ему в невесомость продукты кидаем
- Участие в экспериментах со стимулирующим газом у нас на проходной охрана ебанутая, может из перцового баллончика струю пустить - знаешь как бодрит?
- Опыты в телепортации мы тут с мужиками прокопали тайный ход из бокса за забор, ой умора! Ты бы видел рожу этого прохфессора когда он пытался понять куда у него подопытные "телепортируются". Сидит теперь, вручную куски их (ну это ему так кажется) ДНК по варпу собирает. Скоро соберёт, лол.
- Ну и прочие весёлости.
От нас: обучение, высокая з/п, удобный график
От вас: коммуникабельность, навыки с ПК, безответственность
Как нас найти: а нафига? Мы сами тебя найдём
Профессиональные обязанности:
- Будете собирать тряпочкой в ведёрко разлившуюся крипоту Первый эпизод Вольфенштейна 2009 играл? Вот у нас та же хуйня. Прораб уже вторую смену по цеху летает, мы ему в невесомость продукты кидаем
- Участие в экспериментах со стимулирующим газом у нас на проходной охрана ебанутая, может из перцового баллончика струю пустить - знаешь как бодрит?
- Опыты в телепортации мы тут с мужиками прокопали тайный ход из бокса за забор, ой умора! Ты бы видел рожу этого прохфессора когда он пытался понять куда у него подопытные "телепортируются". Сидит теперь, вручную куски их (ну это ему так кажется) ДНК по варпу собирает. Скоро соберёт, лол.
- Ну и прочие весёлости.
От нас: обучение, высокая з/п, удобный график
От вас: коммуникабельность, навыки с ПК, безответственность
Как нас найти: а нафига? Мы сами тебя найдём
38 Кб, 396x442>>09261
Подобсрался с подливой на всю хату, мамка окна мыла - аж чуть из окна не ебнулась. Аддушы, брат.
Подобсрался с подливой на всю хату, мамка окна мыла - аж чуть из окна не ебнулась. Аддушы, брат.
Сажа вниманиебляди, которая здесь общается сама с собой, пытаясь протолкнуть свое недотворчество. На завод, ничтожество, сменка начинается.
30 Кб, 640x426>>09537
Но я же только что оттуда!
Вот надыбал на днях в цеху такие штуки. Принёс домой мелкому, сказал вроде как лампа специальная для того чтобы призрак Виннипуха вызывать.
И что ты думаешь? Пока я спал, этот мелкий Эйнштейн присоединил лампу к умножителю от телевизора. КАААК ОНО ШАНДАРАХНУЛО!
И что ты думаешь, эта хуйня действительно вызывает призраков. Виннипуха? Да хуй с ним, академика Сахарова! Сука, до чего занудный старпёр. Гундит целыми днями. У меня анон-младший к олимпиаде по истории готовится, так я, дурак, решил спросить у призрака про Брежнева. Как он, сука, распизделся на два часа, ёбаный насос, а? Прямо пожалел что сросил. Зато, блядь, я теперь про Брежнева всю подноготную знаю вплоть до того кого он там в бане из своих медсестёр ёб. Ну охуеть теперь. Сходил блядь за интересностями.
Но я же только что оттуда!
Вот надыбал на днях в цеху такие штуки. Принёс домой мелкому, сказал вроде как лампа специальная для того чтобы призрак Виннипуха вызывать.
И что ты думаешь? Пока я спал, этот мелкий Эйнштейн присоединил лампу к умножителю от телевизора. КАААК ОНО ШАНДАРАХНУЛО!
И что ты думаешь, эта хуйня действительно вызывает призраков. Виннипуха? Да хуй с ним, академика Сахарова! Сука, до чего занудный старпёр. Гундит целыми днями. У меня анон-младший к олимпиаде по истории готовится, так я, дурак, решил спросить у призрака про Брежнева. Как он, сука, распизделся на два часа, ёбаный насос, а? Прямо пожалел что сросил. Зато, блядь, я теперь про Брежнева всю подноготную знаю вплоть до того кого он там в бане из своих медсестёр ёб. Ну охуеть теперь. Сходил блядь за интересностями.
>>09411
В оригинале "Мы с подругою в НИИ проектируем хуи". Но ты а) туповатый шольник, б) подруг у тебя нет.
В оригинале "Мы с подругою в НИИ проектируем хуи". Но ты а) туповатый шольник, б) подруг у тебя нет.
Никогда не понимал нии-тредов. Два года проработал в НИИ одном, ничего там крипового нет, просто куча пенсионеров и студентов и не особо большая зарплата. Зато можно было хуй пинать круглыми сутками, сериалы смотреть и капчу двачевать.
>>09604
Ну откуда ты фоточку взял, это ясно, а вот что на ней, кто-нибудь из анонов подскажет, любопытно?
Ну откуда ты фоточку взял, это ясно, а вот что на ней, кто-нибудь из анонов подскажет, любопытно?
И здесь ОП забил хуй на тред?
Джва месяца спустя ОП-хуй выходит на связь.
Почему ничего не писал?
Да потому что я в армии, блять. Служу по коньтракту.
Пока свободное время по воскресеньям.
А ещё я охуел с того факта, что тред не утонул.
Хуйня, ребята. На новом месте освоился, стиснув зубы и стенки анала буду пилить тогда уж.
По вечерам писать, по воскресеньям перебивать в печатный вид. Придёт ноутбук - там попроще будет.
Почему ничего не писал?
Да потому что я в армии, блять. Служу по коньтракту.
Пока свободное время по воскресеньям.
А ещё я охуел с того факта, что тред не утонул.
Хуйня, ребята. На новом месте освоился, стиснув зубы и стенки анала буду пилить тогда уж.
По вечерам писать, по воскресеньям перебивать в печатный вид. Придёт ноутбук - там попроще будет.
>>16196
Полной книги нет, ОП-не хуй сюда только куски вбрасывал. Ну а то, что было написано, кануло в Лету из-за проблем с его пекарней.
Полной книги нет, ОП-не хуй сюда только куски вбрасывал. Ну а то, что было написано, кануло в Лету из-за проблем с его пекарней.
В это воскресенье ждать?
ОП пиши исчо пожалуйста
Хорошо, что перестал писать.
Первые 2 главы норм были, потом всё в пизду пошло.
Какие-то мелкие описания хуиты, как он блядь руками махал, руки-ковшы блядь, сигареты-машины.
Какая-то шлюха оля и другие, отсутствие атмосферы НИИ.
Филлеры ебаные.
Первые 2 главы норм были, потом всё в пизду пошло.
Какие-то мелкие описания хуиты, как он блядь руками махал, руки-ковшы блядь, сигареты-машины.
Какая-то шлюха оля и другие, отсутствие атмосферы НИИ.
Филлеры ебаные.
- Ой, мальчики - голос Вадика вдруг приобрел стальной стержень, а от его позы начало разить напряжением.
Солдаты повернулись на его голос, и в мутных стеклах противогазов я увидел лишь густой дым. Да и вообще все их движения казались омерзительно карикатурными. Даже не кукольными - как будто их снимали задом наперед, а затем воспроизвели. И одежда - не одежда совсем, а декорация, мебель, часть солдат. Вдоль моего позвоночника пробежал холод, а ноги налились свинцом.
- Ха! - почти истерично крикнул Вадик - смешно! Ну ладно, посмеялись, и хватит, вам домой пора... - в этот момент голос его оборвался, и сменился на низкий, хриплый пооушепот - давно пора...
Из его правой руки, нервно сжатой в кулак, раздался треск, и солдаты дернулись, словно древняя машина, которую вдруг завели, и она, хрустя ржавыми шестерёнками, уродливо продолжила работать, истошно стирая запчасти своего нутра друг об друга.
И снова эти движения, только уже на выход, линзы почернели, а лаборант, привезший пробы, безвольно уронил руки и пошел за солдатами, как кукла, потерявшая цель существования.
- Воооот.... - Вадим вытер рукавом пот со лба - видал шутников? Где только нашли форму такую? Как новенькая!
- Влад, у них фильтры на противогазах запечатаны - ноги подкосились, и я оперся поясницей о стойку, подставив локти.
- Ага - усмехнулся коллега, и спрятал в карман правую руку, после чего посмотрел мне прямо в глаза - мембрану убираешь, и дышишь свободно АБ-СО-ЛЮТ-НО!
- А линзы? Там дым!
- Ты тоже заметил... Гребные вейперы, ага? - и сам усмехнулся.
- Пошли давай, паникер.
И мы двинулись к контейнерам.
Солдаты повернулись на его голос, и в мутных стеклах противогазов я увидел лишь густой дым. Да и вообще все их движения казались омерзительно карикатурными. Даже не кукольными - как будто их снимали задом наперед, а затем воспроизвели. И одежда - не одежда совсем, а декорация, мебель, часть солдат. Вдоль моего позвоночника пробежал холод, а ноги налились свинцом.
- Ха! - почти истерично крикнул Вадик - смешно! Ну ладно, посмеялись, и хватит, вам домой пора... - в этот момент голос его оборвался, и сменился на низкий, хриплый пооушепот - давно пора...
Из его правой руки, нервно сжатой в кулак, раздался треск, и солдаты дернулись, словно древняя машина, которую вдруг завели, и она, хрустя ржавыми шестерёнками, уродливо продолжила работать, истошно стирая запчасти своего нутра друг об друга.
И снова эти движения, только уже на выход, линзы почернели, а лаборант, привезший пробы, безвольно уронил руки и пошел за солдатами, как кукла, потерявшая цель существования.
- Воооот.... - Вадим вытер рукавом пот со лба - видал шутников? Где только нашли форму такую? Как новенькая!
- Влад, у них фильтры на противогазах запечатаны - ноги подкосились, и я оперся поясницей о стойку, подставив локти.
- Ага - усмехнулся коллега, и спрятал в карман правую руку, после чего посмотрел мне прямо в глаза - мембрану убираешь, и дышишь свободно АБ-СО-ЛЮТ-НО!
- А линзы? Там дым!
- Ты тоже заметил... Гребные вейперы, ага? - и сам усмехнулся.
- Пошли давай, паникер.
И мы двинулись к контейнерам.
Контейнеры оказались шикарны. Даже учитывая мое напряжённое состояние, они смогли воспроизвести впечатление. Черно-желтые, со знаками рхбз и другими, не совсем мне знакомыми (профессиональная либо местная аббревиатура или что-то вроде того, подумалось мне мельком), они производили впечатление по-настоящему качественной вещи.
Разгрузив их с телеги - какие лёгкие! - мы почесали лица, и доэкипировались, надев маски, и длинные резиновые перчатки.
Пробы странными, несмотря на слова Семён Семеныча, не показались. Одна - типичная сопля, другая больше была похожа на тертый графит. Ещё пара выглядели и как водичка, а была и пустая на первый взгляд колба. Далее шли колбы с разноцветной жидкостью, типа сиропов, всего шесть штук - почти радуга. Под каждую пробу - свой небольшой контейнер внутри, удерживающий их мягкой резиной.
Остальные контейнеры были укомплектованы, как и обещал профессор, фтором, кремнием и прочими элементами таблицы Менделеева. Так же на телеге обитал расходник - лакмусовые бумажки, пипетки, колбы и прочая мелочь, без которой не обойтись.
Мы тут же принялись за работу.
Начать полагалось именно с той, первой "сопли" остальные до лучших времён отправились в холодильник. Подготовив питательную среду, я, следуя приказам напарника, поместил пробу в ту странную барокамеру, а он закрыл ручку, после чего набрал код на кнопках справа, вспоминая его минут пятнадцать, перерыв блокнот и выдав дежурную шутку про ракеты. Колба просела в углублении, почти полностью уйдя во внутренности странного механизма, и была открыта зажимами. Я затаил дыхание.
Ничего не произошло. Пробка была вновь закрыта.
Впрочем, ничего нового. Наверняка эти бактерии распространяются воздушно-капкльным путем. Простерелизовав при помощи специального рычажка камеру несколько раз как кипятком, так и растворами, Вадик включил ультрафиолетовое излучение, сначала в камере, затем в лаборатории, а сам, хлопцев меня по плечу, позвал курить.
Разгрузив их с телеги - какие лёгкие! - мы почесали лица, и доэкипировались, надев маски, и длинные резиновые перчатки.
Пробы странными, несмотря на слова Семён Семеныча, не показались. Одна - типичная сопля, другая больше была похожа на тертый графит. Ещё пара выглядели и как водичка, а была и пустая на первый взгляд колба. Далее шли колбы с разноцветной жидкостью, типа сиропов, всего шесть штук - почти радуга. Под каждую пробу - свой небольшой контейнер внутри, удерживающий их мягкой резиной.
Остальные контейнеры были укомплектованы, как и обещал профессор, фтором, кремнием и прочими элементами таблицы Менделеева. Так же на телеге обитал расходник - лакмусовые бумажки, пипетки, колбы и прочая мелочь, без которой не обойтись.
Мы тут же принялись за работу.
Начать полагалось именно с той, первой "сопли" остальные до лучших времён отправились в холодильник. Подготовив питательную среду, я, следуя приказам напарника, поместил пробу в ту странную барокамеру, а он закрыл ручку, после чего набрал код на кнопках справа, вспоминая его минут пятнадцать, перерыв блокнот и выдав дежурную шутку про ракеты. Колба просела в углублении, почти полностью уйдя во внутренности странного механизма, и была открыта зажимами. Я затаил дыхание.
Ничего не произошло. Пробка была вновь закрыта.
Впрочем, ничего нового. Наверняка эти бактерии распространяются воздушно-капкльным путем. Простерелизовав при помощи специального рычажка камеру несколько раз как кипятком, так и растворами, Вадик включил ультрафиолетовое излучение, сначала в камере, затем в лаборатории, а сам, хлопцев меня по плечу, позвал курить.
>>26392
Тащи свой высер в /izd, клован
Тащи свой высер в /izd, клован
> завышенное чувство собственного величия
И вообще он чуть менее, чем полностью, быдло, я гарантирую это!
>динозавры пенсионеры динозавры
Внатуре, клёво ты их, чувак, тип-топ по децлу телегу прогнал, йоу, хочешь баночку "пепси"?
> С ним... можно двигаться
> торговый центр держит
Леее ваще внатуре жиесь братуха от души в душу ежжи бляяяяя
> У вас доступ 11 Е
Привет, СЦП, где же твои ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ?
>То, что используется кириллица, я не сомневался, буква «е» была с таким ударением, что звучала как «ийэ
Если ты про английский, то там она вообще "и". Ни разу не видел, чтобы ее называли "э" или что ты тут подразумевал.
Дальше твой высер не осилил, извини.
>>27125
Получка.
Получка.
Бамп
>>40544
Крипоту тряпочкой в ведёрко собирает.
Крипоту тряпочкой в ведёрко собирает.
21 Кб, 200x229>>26454
Крепата!11 Надо это скинуть шерлокам в /zog/, в трежд, где они расследуют смерть Кропаля, убийца среди нас11!
>Внатуре, клёво ты их, чувак, тип-топ по децлу телегу прогнал, йоу, хочешь баночку "пепси"?
Крепата!11 Надо это скинуть шерлокам в /zog/, в трежд, где они расследуют смерть Кропаля, убийца среди нас11!
>>26393
Хорошь, я ничего рускоязычного приятнее не читал. Достойно вполне, тем более для фанфика на дваче блять. хотя и не для фанфика вполне годно
Хорошь, я ничего рускоязычного приятнее не читал. Достойно вполне, тем более для фанфика на дваче блять. хотя и не для фанфика вполне годно
Тред утонул или удален.
Это копия, сохраненная 17 мая 2019 года.
Скачать тред: только с превью, с превью и прикрепленными файлами.
Второй вариант может долго скачиваться. Файлы будут только в живых или недавно утонувших тредах. Подробнее
Если вам полезен архив М.Двача, пожертвуйте на оплату сервера.
Это копия, сохраненная 17 мая 2019 года.
Скачать тред: только с превью, с превью и прикрепленными файлами.
Второй вариант может долго скачиваться. Файлы будут только в живых или недавно утонувших тредах. Подробнее
Если вам полезен архив М.Двача, пожертвуйте на оплату сервера.