Поздний октябрьский вечер, с серого неба уже третий день льёт дождь, по лужам едут машины, а по тротуарам ползут люди. Рита вышел из круглосуточного магазина, и, повыше подняв воротник и поправив бутылку "Столичной" за пазухой, пошел домой. Дома его ждало оно - одиночество. Рита любил его, любил холодными вечерами укутаться в клетчатый плед и, попивая живую сорокаградусную воду смотреть в окно и думать о былом - о пионерах, ботах, вскрытиях, картоне и ножах. Мечтать о том, что однажды он сможет описать внятную концепцию мультивёрса и выполнить обещанное в срок. Так тянулись дни, недели... Может даже годы? Никто, даже сам Рита не может уже ответить на этот вопрос. Но в этот день всё было иначе - привычную картину затяжного застоя и депрессии нарушало смутное предчувствие чего-то плохого. Откуда оно взялось? Может, из-за того, что в магазине появилась новая продавщица и впервые за долгое время у Риты спросили паспорт? Или из-за того, что дверь в парадную не была закрыта, как обычно? Все эти мысли роились в лысеющей голове лишь до первого стакана - после него пришло облегчение и алкогольное опьянение начало уносить Риту вдаль, к фантастическим, выдуманным им мирам, которые он никогда не сможет описать на бумаге. Второй стакан - и Рита уже знает, как написать такой сюжет, который приведёт всех в восторг. Третий - и вот осознание того, как раскрыть персонажей и сделать их не шаблонными, а оригинальными. К сожалению, тело уже не принадлежало мозгу гения, оно стало ватным и размякшим. Внезапно Рита услышал как в замке повернулся ключ. Топот многих ног в прихожей, улюлюканье. "Что блядь за хуйня, сука? Ебать его в рот, нахуй я так перепил бляя, уже сука белочка походу пришла... ебать меня ножом... сука охуеть саспенс бля, прям нахуй автострада мыслей ебанарот..." - промелькнула гневная тирада. Тут в комнату какие-то люди - прыщавые жиробасы, дрищи с девственными усиками, и даже раскабаневшие от сытой жизни мужики лет за сорок. Их было множество. Десятки, может даже сотни людей обступили Риту. "Дрочить моего легионера, какого хуя! Я ж бля в мелкой квартире живу бляяя как они сюда... этого бля, вскрыли замок суки!!!" - удивился писатель.
Рита пытался встать, пытался что-то сказать незваным гостям - но им было плевать. Они были везде - сидели на столе, выглядывали из шкафа, свисали с потолка, несколько глаз внимательно наблюдали в окно.
-Ну че Ритан, когда релиз? - спросил басом самый крупный из них. - Мне уже поскорее хочется релиз новеллы, и потом на ЛДРР-фест съездить с женой, податфилить! Будет же в новелле датфил, а? - с этими словами он пнул Риту кирзовым сапогом по почкам.
-Да, Рита, нам нужен датфил! - пискляво поддакнул школьник с задних рядов - хочу новую вайфу!! И чтобы можно было её отняшить в новелле, десу!
Творец сделал единственное, что он мог - сделал лицо шизика и уткнулся в пол. Он хоть и был мертвецки пьян, но понимал что эти люди просто так не уйдут.
-Рита, Рита, а ты опишешь в новелле сладкую медовую писечку Химицу-няшечки? :333 Её можно будет полизать и вдохнуть пуки её сладкой попочки? :33 Ух, а футфетиш будет, ну, чтобы она своей ножкой ласкала анус ГГ? :333 Уууух, как же хочется вылизывать Химицаньку три часа!! Целыми днями работал бы её унитазом и глотал её переваренный борщ :3333 - вопил во всё горло школьник.
-Заткнись блядь, Вова. Мы сюда по серьезному делу пришли - успокоил его оплеухой старшой - ну-ка ребята, стяните с этого алкаша портки, мы ему щас покажем, какого оно, донатеров кидать.
Два парня с обезумевшими от ожидания лицами подошли к корчащемуся на полу Рите, и, поприветствовав его парой пинков, стащили с него растянутые, в разноцветных пятнах, спортивки. Комнату тут же наполнил запах засохшего кала, мочи, и потных, немытых годами, яиц.
-Ха-ха, блядь, смотрите, этот пидорас обосрался! - заорал школьник, висящий на люстре - Лоооол, с подливой проиграл!!!
Старшой взял со стола бутылку столичной, и, крутя её в руках, ехидно смотрел на голую жопу Ритана. Окружающие уловили его замысел, и тишину октябрьской ночи разорвал на клочья громогласный крик сотен людей - НА БУ-ТЫЛ-КУ! НА БУ-ТЫЛ-КУ! НА БУ-ТЫЛ-КУ! - как зачарованные кричали люди. Под окном залаяли собаки, в окнах загорался свет. Рита от ужаса попятился было назад, но поехавшие крепко держали его, и раздвинув его мохнатые ноги, в экстазе наблюдали ха тем, что же будет дальше.
-Ну че Ритан, щас тебя бутылкой ебать будем, гондон ты этакий. Куда деньги сука проебал? Пропил всё, мразь? - с этими словами старшой приставил горлышко бутылки к сжавшемуся до размеров атома, анусу. Охуев от ужаса, Ритан начал извергать из недр своего волосатого гудка огромные струи поноса. Понос брызгал во все стороны - на старшого, на шизика, на школьника-лизателя медовых писек. Всё было в жидком дерьме. И вот скандирование толпы сменилось смехом - диким, неистовым, безумным - кто-то не выдержал и начал блевать, некоторые, войдя в боевое безумие, доставали свои члены, и, обмазываясь говном творца, яростно надрачивали свои вялые члены.
-Уух, сладкая кашка Элиняшечки!!! Мммм как вкусно Эличька пожалуйста дай мне еще..... - оргазмируя, шептал школьник из шкафа, напихивая себе в рот дерьмо.
-Ммммм Кагоманечька у тебя такой оригинальный характер, оооо да... - оргазмировал другой, слизывая сперму с пола - дааа, ты такая няша... хочу тебя любить@защищать.. да побудь еще немного такой холодной тихоней... а потом раскрой мне свою ламповую сторону и мы будем няшиться как Сид и Нэнси.... - школьник засунул себе в задницу бутылку "Хайнекена", найденную на полу и яростно дёргал свой кровоточащий анус.
-Вы все тут дебилы, блядь!!! Лучшая Катечька, вот бы она отстрапонила меня! И еще чтоб она еблась с кем-то, а я ей сладкую писю лизал, а потом спермочку вытекающую глотал!! - кричал третий, ударяясь головой о стену. Его лицо искривила гримаса безумия, а кровь из разбитого лба залила глаза. - Катя няша писечка, люблю Катю аАХАХАХАХаххаХАХ.
Во всей этой вакханалии крупицы спокойствия сохранял лишь старшой и пара его приспешников, которые помнили свою цель. Творческая магистраль Риты, обычно наполненная мыслями и идеями, пульсарами и бутонами, сейчас была перекрыта вошедшим наполовину горлышком бутылки.
-ААААА что ж вы делаете люди, я всё напишу, напишу!!!! Релиз в конце 17го!!!
-Не пизди, мразота, там еще только треть текста. - хладнокровно сплюнул старшой и одним резким движением вогнал бутылку в анус Ритана, от чего тот порвался и к палитре из дерьма, спермы и блевотины, добавился темно-красный вид свежей крови.
-БОЛЬШЕ КРОВИ ДЛЯ БОГА КРОВИ! - старшой всё-таки потерял самообладание и начал неистово раздрачивать анус Риты бутылкой, чтобы увеличить поток крови. - ЧЕРЕПА ДЛЯ ТРОНА ИЗ ЧЕРЕПОВ!!! - он обмазывался кровью с ног до головы, пил её и слизывал с пола. В порыве экстаза он даже оторвал себе соски, из которых тут же начал струиться жир и ручей крови.
-Обезглавим суку! - кричал кто-то - Насрём ему в горло и выебем в череп! - поддерживал другой.
Люди начали разбирать Риту на сувениры - каждый хотел что-то на память об этом датфиле. Кто-то нашел на кухне тупой нож и отпиливал Рите ногу, кто-то вгрызался в его плоть и отрывал куски - уши, нос, губы, соски, член - всё это было отгрызено в первые мгновения финала вакханалии. Рита кричал, неистово дергался, умолял, обещал всё выпустить вот-вот, обещал всем отсосать за донаты и топовую озвучку. Но никто не слушал и не слышал его, все погрязли в безумии.
Наконец, кто-то принес топор и отрубил голову творца, который уже никогда не порадует людей датфилом. В мгновение, которое топору было нужно на преодоление плоти, Рита пожалел обо всем - пожалел о проёбанной концепции "Совёнка", о картонности пионерок, о неиспробованном в полной мере борще Химицу - ведь так было бы замечательно, думал Рита, если бы написать о потных ножках Катеньки, которые она заставляет вылизывать после трудного дня, о милых пяточках Химицу, и о том, как бы она стеснялась если, когда язычок скользил бы по ним, и как было бы здорово взять в рот каждый пальчик Эличьки и смачно его облизать. В этот момент Рита чувствовал себя всемогущим и немощным одновременно - он мог бросить пить, мог написать лучшую новеллу, которую только может написать человек, мог описать идеальные, раскрытые характеры и ламповые сцены любви. И во всем мире была лишь одна вещь, сделать которую Рита не мог - остановить кусок стали, хищно вонзающийся в его плоть.
TEH END

Мы с Эли шли по вечерней, безлюдной улице. Лишь фонари, горящие через один, давали нам ориентир в сторону её дома. Наш путь продолжался уже добрый десяток минут, но ни одно слово не нарушило взаимно-молчаливого пиетета.
Почему же я шел с этой капризной девушкой ночью, да и еще в сторону её дома? Сложно сказать, просто так уж получилось - когда я выходил из клуба, Эли остановила меня и сказала что-то вроде "Проводишь меня до дома, понял? И не думай что я попросила именно тебя потому что ты мне нравишься, это просто совпадение, понял, дурак?! Ты мне совсем-совсем не нравишься, и я не дам тебе облизать мои пяточки в качестве награды, как ты вообще мог о таком подумать, идиот? Всё, пошли! Живо!"
И вот мы шли. Прохладный ночной ветерок теребил её длинные светлые волосы, и аромат от них легкими сладковатыми нотками проникал в мои ноздри. Я чувствовал так же легкий запах её разгоряченного после концерта тела - она еще не успела остыть и дышала прерывисто, иногда делая глубокие вдохи и выдохи, чтобы привести дыхание в норму. Всё это возбуждало меня и я слегка поигрывал в карманный бильярд.
-Ну вот, мой дом. Всё, можешь идти, дурак! И зачем ты вообще за мной увязался, одни проблемы от тебя! - насупившись, проскандировала, как приговор, Эли. - Всё, пошел-пошел, что непонятно?
И я пошел. Молча развернулся, и зашагал в сторону своей обители, как вдруг в спину прилетело - "А вообще знаешь, у меня тут родителей дома нет, так что может зайдешь, чайку выпьешь?"
Ну, чаёк - это дело всегда хорошее - мелькнуло в моей голове, и я зашел в дом Эли. Дом у неё, стоит отметить, был крайне неплох - богатство её семьи с первых мгновений бросалось в глаза и заливало их своим блеском, ровно как пьяница заливается дешевым алкоголем. Оставив в прихожей обувь, я прошел за Эли на второй этаж, в её комнату.
И вот, мы в её комнате - с полки на меня смотрел плюшевый мишутка. И со стола тоже, а еще со шкафа - эти чертовы медведи, казалось, хотели прожечь меня своими надзирательными взглядами. Тишина. Эли молчит. Молчу и я - ведь негоже первому нарушать тишину в гостях, так ведь? Если я сейчас заговорю первым - меня сочтут невежей и дуроёбом, чего мне, конечно, хотелось бы избежать.
-Ну, чего встал? Совсем дебил, чтоли? - нетерпеливо сказала девушка. - я вообще-то сейчас переодеваться буду! Или ты думал, что я прохожу весь день в этом пропотевшем белье?
-Ну, это, я тогда за дверью подожду, да? - неуверенно пизданул я и направил лапти к выходу.
-Нет, ну ты точно дурак! А кто поможет мне раздеться, а ножки кто вылижет? Давай, разминай язык. И будь уверен, что у тебя хватит слюны, чтобы увлажнить мои пяточки. Они, знаешь ли, очень поистоптались от прыжков по сцене и им нужен хороший массаж :3
Сил спорить с ней у меня не было - драка, поедание борщей, какие-то походы по магазинам - всё это выпило до капли мою энергию, и сил сопротивляться напору юной ОДЖЁ-САМЫ у меня просто не было, поэтому я лёг на пол и стал ждать, что же юная рокерша для меня приготовила.
-Так, а сейчас закрой глаза и выставь руки вперёд, Коля. - повелительно сказала Эли - не хочу чтобы ты видел как я оголяю свои сисечки. И не подумай что я переодеваюсь в одной комнате с тобой потому что ты мне нравишься, дурак! Это просто совпадение!!
Я послушно закрыл глаза и вытянул руки, как вдруг почувствовал холодную сталь, сковывающую мои запястья неразрываемым замком. Наручники. Да, на моих руках только что замкнулись те самые браслеты, звука которых избегает всё сознательное население нашей великой Японии.
-Тааак, а теперь открой глаза, Коля! - как-то ласковою, снисходительно шепнула Эли.
Картина, которую я увидел перед собой, меня поистине шокировала и заставила задуматься о правильности мною выбранного пути - я был прикован к кровати за руки, а Эли стояла передо мной в одних латексных сапожках. Мой взгляд зацепился сначала за её аккуратные, мягенькие сисечки, а потом за гладко выбритую, аккуратненькую писю с пухлыми губками :333 Я невольно сглотнул.
-Ну что, твой язычок готов? Надеюсь что да, а то мои запожки изрядно запачкались! - сказала юная госпожа и начала елозить подошвой по моему лицу. Я послушно высунул язык и начал слизывать грязь с её сапожек, проходясь языком от каблука до самого носа. - Ммм, а ты молодец, если будешь стараться, то твой язычок сегодня может оказаться повыше сапожек, но не потому что ты мне нравишься, а просто потому что там я тоже вспотела, дурачок! - хихикала надо мной Эли. Мне же не оставалось ничего, кроме как быть для неё послушным рабом - раз за разом я проходился языком по подошве её сапог, и с каждым разом это казалось мне всё более приятным.
-Ну-с, продолжим, а? - сказала Эли и оголила свои ножки - Давай, хорошенько вылижи их и я награжу тебя.
Меня не нужно было долго упрашивать, я накинулся на её стопу как голодный волк на овечку. Сначала я прошелся языком по её потной ножке, от грубой пяточки к аккуратным пальчикам, потом я взял в рот её большой палец и смачно облизал его, сладко причмокивая и поистине наслаждаясь её солёноватым вкусом в моём рту. остальные пальчики недолго были одиноки - один за одним я обхватывал их губами и целовал, слегка покусывал и облизывал. На лице Эли выступил румянец, и я заметил что она слегка поглаживает свою влажную писечку.
-А ты у нас глазастый, да? - поймала девушка мой взгляд - ну ничего, сейчас мы это исправим. - с этими словами она достала маску, по типу такой, которая выдаётся в самолётах на длительные рейсы - которая полностью закрывает глаза. И натянула мне на лицо.
Я больше ничего не видел, и всё, что я мог - это высовывать язык в ожидании очередного грязного пальчика, который мне нужно очистить. И так прошло время - полчаса, может, час - Эли засовывала мне в рот свои пальчики, один за другим, и я облизывал их жадно, желая чтобы они не кончались, и вдруг пауза. Легкое замешательство, и вдруг я почувствовал нежную кожу на кончике языка. Нежную, влажную, приятно-солёную.
-Ну вот, Коля, и твоя награда. Можешь наслаждаться! - хихикнула Эли
Эту плоть, давящую на моё лицо, я опознал как медовую писечку Эли, и когда я понял это - моему возбуждению не было предела - я утыкался носом в её влажные створки, я жадно всасывал её влагу и облизывал её мягкие губки. Она начала двигаться, подставляя мне то одну дырочку, то другую. И при каждой фрикции Эли я старался проникнуть своим языком как можно глубже в её мокрую писю или в тугой, девственный анус. Каждый раз, когда её кожа обжимала мой язык со всех сторон, я ощущал сильнейшую волну наслаждения, мой член был готов вырваться из порток и расстрелять всё вокруг, но руки мои были скованы - и я не мог ничего с этим поделать. Запах Эли, её вкус - это заполнило моё сознание. Я не знаю, сколько времени я провел в этом развратном экстазе, но вот я почувствовал как губки Эли напрягаются и брызгают в меня тугими струями любовного сока. Внезапно, брызги сока превратились в поток, заливающий моё лицо
- я не мог дышать под напирающей в моё лицо рекой.
-Ой, прости, Коля, я не удержалась, хи-хи. Но тебе ведь понравилось, да? Хочешь добавки? Аааа, я знаю что хочешь, вот, получай.
Я почувствовал анус Эли, нависающий над моим лицом и явно желающий что-то сказать - ну, или просто извергнуть. И вот, расслабленные мышцы этой сладкой попы, в которой я существовал последний час, направили мне в лицо мощный залп Эличькиных пуков, который завершился картечью, орошающей моё лицо сладким медком. Жадно проглотив всё, что я смог поймать, я облизывал губы в попытке ухватить еще частичку Элиняшечьки.
-Хех, да ты что, поехавший чтоли, братишка? Я же тебе покушать принесла, зачем тебе сладкий хлебушек, если есть борщ животворящий? - удивилась Химицу, входящая в меня с кастрюлей борща. - Ты что, совсем пьяница дуроёб, раз цундерочке писю лижешь, а? Ну я-то тебя понимаю, гормоны все дела, вот, держи добавки! - Химицу села мне на лицо, приставив писю к моему широко открытому рту и начали лить кипящий борщ по своему животу так, чтобы он тёк между её половых губ и попадал прямиком мне в рот. Её кожа покраснела и начала облезать - так что к моему пиру прибавился гарнир в виду кусочком её кожного покрова, но это лишь разжигало меня, и я хлебал её борщ, закусывая медовой писечкой.
-Ну что, нравится борщ-то, а?! - ехидничала Химицу в промежутках между страстными поцелуями с Эли - будешь теперь нам обоим служить, или мы твои фотки сольём.
И тут я услышал щелчок фотокамеры.
TEH END

И нет впереди осязаемой цели, нет сценариев поражения или победы – есть только серые дни, следующие друг за другом, как серые облака по небу в дождливый день. Я не верю, что всё будет, как прежде. Не верю, что будет значительно хуже, потому что хуже уже и быть не может. Мне просто хочется, чтобы меня поняли! Может быть, тогда что-то изменится! Я чувствовал себя смертельно больным человеком, которому осталось жить каких-то 50-60 лет. Может быть, в такой ситуации надо стараться ухватить максимум от жизни, стараться проводить каждый день как последний. Да только всё равно почти любой на моём месте опустит руки – зачем пыжиться, если конец неизбежен?

И лишь одно может изменить что-то в моей жизни – вера в то, что всё, что я делал, не напрасно! Что всё это было нужно не только мне, но и кому-то ещё! Возможно, даже извинения – наверняка где-то глубоко в душе я ждал их, хотя уже давно перестал надеяться. Смотрите, все, смотрите! Я не просто сдался, бросил оружие и прекратил борьбу! Да, я проиграл, но сражался до конца, сделал всё, что мог! Мне вновь и вновь казалось, что все окружающие молчаливо смеются надо мной – даже ..., даже ..! Ведь они знают, какой я неудачник! Если бы они только поняли…

Не смеётся только ... – ведь она всегда была рядом, она видела всё от начала и до конца. Она понимает, ей не наплевать! Она как медсестра на поле боя, заботящаяся о поверженных, но ещё живых бойцах. Но почему же тогда я не могу любить её так, как до сих пор люблю ...?.. Словно какие-то цепи сковывали мою душу – цепи долга, что заставляют из последних сил рваться в бой, забыв об истинных причинах сражения. Отчизна, религия, любовь – легко придумать повод героически умереть, оставив свой след в истории или хотя бы в памяти близких. Куда сложнее придумать причину жить – когда абстрактные понятия, словно стяг, развивающийся над вражеской крепостью, исчезают в мутной дымке серых будней.

В моей жизни не было смысла, я лишь хотел, чтобы признали мои заслуги в минувших битвах. Оставленный всеми, ослеплённый отгоревшими всполохами некогда великого чувства, я бесцельно бродил по опустевшему полю боя. И уже не верил в то, что меня сможет спасти ... – зачем ей нужен смертельно больной калека? Не верил я и в то, что смогу вновь найти своё оружие и на ощупь броситься вперёд, к далёкой-далёкой цели, в надежде не выиграть – но умереть, обретя в последние секунды смысл.