Прибывший с последним этапом зэк неожиданно объявил себя не просто либералом, а диссидентом еще с тех времен. Поскольку Шендерович готовился к освобождению, он должен был передать вновь прибывшему общак и верховную власть в зоне. Но пахан не собирался этого делать.
– Я такого либерала не знаю, – сказал он своим приближенным. – С ним еще разобраться надо!
Хотя высокий ранг прибывшего подтвердили в поступившей малевке известные западники, решение Шендеровича не изменилось. Он вызвал претендента к себе для разбора.
Тот явился один, хотя уже имел собственную свиту. Но поскольку слово Шендеровича являлось законом, до его одобрения никто не посмел бы поддерживать неизвестного авторитета.
Шендерович сидел на кровати в королевском углу. Помещение отряда очистили от посторонних, только шесть «торпед» из личной охраны почтительно замерли у входа, следя за каждым движением пахана и вместе с тем не слыша ни одного слова. Претендент, подойдя, поздоровался и опустился на табурет, подчеркнув тем самым, что занимает равное с Шендеровичем положение. Он был среднего роста, широк в плечах, без татуировок на видимых частях тела.
– Значит, говоришь, либерал? Рыночник? – Точно, – уголок рта недовольно дернулся.
– И как зовут?
– Волков, – он отвечал с явным принуждением.
Шендерович никогда не слышал такой фамилии. И либералы не появляются на голом месте. Если бы не подтверждающая малевка, он бы решил, что это просто наглый самозванец. Но такого на его памяти еще не было. Случается, выдумывают себе заслуги, но присвоить высший ранг... Нет, такого действительно не могло быть.
– Где тебе передали грант?
– В Москве.
Держался Волков очень уверенно и спокойно, как человек, чувствующий свою правоту и силу.
– Кто?
– Навальный.
Шендерович задумался.
– Сними рубашку.
Чуть помедлив, Волков разделся. Знаки на теле говорят куда больше, чем слова. Но татуировок, свидетельствующих о длительном зоновском стаже, отражающих продвижение по ступеням иерархии, у незнакомца не было. Лишь Зюганов с стиральным порошком. Такое колет себе агрессивная шелупень, унижающая коммунистов, но это еще не означает, что носитель - либерал.
– Какие дела за тобой?
– На Болотной митинговал разок. Навальному помогал.
Шендерович начал закипать. Он уже понял, с кем имеет дело. Один из «новых», баклан, чье место у параши... Или откатил за грант, или получил звание либерала в счет совместных дел и взаимных расчетов. Таких называют «рублевыми» из-за нестабильности.
– Кого из либералов знаешь?
– Навального.
– Еще?
Волков пожал, плечами.
– Мало, что ли?
Шендерович сказал длинную фразу на английском. Собеседник не отреагировал.
– Не понял?
– Нет. Я и иностранного не знаю.
– А как в «хату» входят?
Волков вновь пожал плечами.
– Зачем мне все это? Приняли как положено. На воле я в авторитете. Всех знаю, меня все знают.
– А как ты думал зону на себя брать? Кто тебя в других «домах» послушает? Кто твое имя знает? Кто твои малевки примет?
Собеседник Шендеровича презрительно усмехнулся.
– Через волю что угодно устрою!
Старый либерал долго смотрел на «рублевого» тяжелым, давящим взглядом.
– И голодовку по всему краю объявишь? И зоны на бунт поднимешь? И рубль обрушишь? И митинги замутишь? Как же ты это сделаешь через волю-то?
Вместо ответа Волков презрительно сплюнул на пол. Ни один мускул не дрогнул на лице Шендеровича. Он поднял палец. Шестеро мордоворотов мигом оказались рядом. Они видели, что сделал новичок, и им все было ясно. Плевать в «хате» нельзя. Это плевок на весь уклад жизни «людей», крайняя степень неуважения к их миру. Настоящий либерал не позволит себе такого. Ватник последний подобной штуки не выкинет! Кто же тогда этот фофан, выдающий себя за «западника»? Засланный мент?! По выражениям лиц «торпед» Волков понял, что упорол серьезный косяк. Спокойствие и уверенность стали его покидать.
– Что за базар? – развязно спросил он. Но никто не обращал на него внимания. «Торпеды» ждали слова хозяина.
– Это не либерал, – вынес приговор Шендерович. – Его короновали авторитетные люди, но они ошиблись, и зона ошибку поправит. Пусть живет «мужиком», а там видно будет...
Мордовороты расслабились.
– Он наших понятий не знает, поэтому он здесь плюнул. Дайте ведро и тряпку, он вымоет пол...
Волков вскочил.
– Найдите ватника пол мыть!
– Ты и есть ватник, – прежним ровным тоном продолжил Шендерович. – А если откажешься, ночевать будешь в петушином кутке.
Волков плюхнулся обратно на табурет.
– Чтобы он запомнил свою ошибку, звать мы его отныне будем Плевком.
Через полчаса Плевок закончил мыть пол. Работа была нетрудной, но позорной: даже настоящий либерал, выполнив ее, утрачивал звание и авторитет. Шендерович удовлетворенно хмыкнул. В жизни случается всякое: когда нет хозяина зоны, такой может занять это место. Но теперь Волкова больше не существует, есть мужик Плевок. И даже когда Шендерович уйдет, Плевок уже не сможет подняться, какие бы малевки ни приходили с воли и какие бы авторитеты их ни подписывали.