>>17046744

>менталитета

Я слово «менталитет» ненавижу – тихо, но люто. И когда его слышу, с удовольствием схватился бы не то что за пистолет, а за ядрёну бонбу, шоб повыжгло. Вы спросите – с чего это вдруг я так взъелся? А вот чего.
Наша замечательная интеллигенция, как известно, живёт с интеллектуальной фарцовки – то есть читает английские книжки, их переписывает и продаёт глупому населению и не менее глупому начальству с трёхсотпроцентной наценкой. «Менталитет» в русском значении этого слова – это типичный пример недобросовестной идейной контрабанды. О чём ниже. На просвещённом западе «менталитет» появился в трудах Эмерсона, в значении modus cogitationis communis: способ мышления, свойственный не отдельному человеку, а группе людей, в их повседневном существовании. То есть ментальность – совокупность привычных идей, реакций, верований, предрассудков, и всего такого прочего, свойственных какой-то общине, социальной страте, классу, национальному меньшинству и так далее. Дальше понятие стало потихоньку использоваться в разных целях, и после школы «Анналов», с одной стороны, и всяких неоантропологов, типа Леви-Брюля, с другой, окончательно прописалось в гуманитарке. Впрочем, насколько я понимаю, на Западе более популярно слово-синоним «ментальность». В дальнейшем, говорят о «правильном западном» подходе, я буду использовать именно это слово, а «металитет» оставлю за отечественной интерпретацией. Итак. Понятие «ментальности» - в значении modus cogitationis communis – имеет встроенные ограничения. Без учёта которых его использовать нельзя. Категорически.
Прежде всего, «ментальность» всегда относится к какому-то времени. Можно говорить о «ментальности французского крестьянина XVI века», но нельзя говорить о «ментальности французского крестьянина» вообще. Потому что ментальность сегодня одна, а завтра другая. Далее, ментальность бывает групповой (communis), но не всеобщей (universus). Последней не существует в природе. Ментальность крестьянина и феодала – разные ментальности. Исключения бывают для очень особых случаев – например, сильно запрессованные нацменьшинства обладают некоторой общей ментальностью, которую можно считать «ментальностью народа вобоще». Но это связано с тем, что они, как правило, запрессованы не куда-нибудь, а в определённую страту или класс. И то.
Наконец, самое тонкое, хотя и очень важное. Ментальность – категория скорее описательная, чем объяснительная. То есть: сказать, что такие-то и такие-то исторические обстоятельства определили ментальность итальянского горожанина XV века можно. А вот говорить, что менталитет итальянского горожанина XV века предопределили такие-то и такие-то исторические события, можно только с бааальщими оговорками. Лучше говорить – «ментальность сыграла роль», и надо ещё специально доказать, что она действительно эту роль сыграла. Потому как есть опасность объяснять «ментальностью» всё вообще, а этого тщательно избегают.
В России же «ментальность» не в чести, зато все болтают про «менталитет». Как правило - про «менталитет русского народа». Свойства этого самого «менталитета» такие. Во-первых, он един и тотален – то есть позволительны и даже желательны рассуждения о русском менталитете in toto. Даже тот факт, что «менталитет» начальства и подвластных сильно отличается, игнорируется. Нет, он демонстративно отрицается – поскольку постулируется это самое единство менталитета. «Всякий русский раб, став начальником, будет вести себя как хам и падла, потому что это у него в культурной памяти, в генах». Далее, менталитет не знает никаких границ во времени. Считается, что он един на протяжении всей русской истории. Те, кто это отрицает, начинают ломать саму русскую историю, выделяя какую-то её часть в «нерусскую». Типа – «до 988 года русских не было, но Святое Крещение раз и навсегда сформировало уникальную русскую православную ментальность». Или наоборот – «после разрушения Новгорода дух гордых русичей был уничтожен, и восторжествовала ордынско-холопско-имперская ментальность». Тут уж кому чего. Но суть одна – «ментальность» неизменна, как раз схватилось – так и покатилось. Из колеи не выпрягнешь, разве что перестав быть русским вообще. И, наконец, «ментальность» - слово всеобъясняющее. Сама она взялась непонятно откуда («Крещение» или «ордынское иго» - это так, этикетки), но вот предопределяет она решительно всё. Особенно сейчас и особенно плохое. Кто насрал в подъезде? – русская ментальность насрала. Кто «Булаву» в сотый раз на старте накернил? – русская ментальность криворукожопая постаралась. Кто в футбол играть никак не научится? – русская, опять же, ментальность, будь она неладна. «Такая у нас душа». Так вот, братцы. Вас обманули. Под видом почтенного западного бренда вам продают кислую овчину. Правда, тоже ненашенской выделки – но очень уж старую и полинялую. А именно: английским словом прикрыто не особо принятое в наше просвещённое время понятие «народный дух». Которое в Россию пришло в восемнадцатом веке от немцев – конкретно от Гёрдера – через злонамеренно прочитанного Гегеля.
Понятие это не столько философское, сколько пропагандистское. Смысл его в том, чтобы обосновать всякие глобальные суждения о судьбах того или иного народа. Причём именно в те моменты, когда народ проходит глобальное переформатирование.
Появился «народный дух» и стал востребован в период, когда немцы сильно менялись (точнее, когда их сильно меняли). А именно – когда из бестолкового, неаккуратного и недружного промеж собой народа стали делать слаженную боевую машину. Поскольку изменения ментальности планировались глобальные и быстрые, это надо было как-то обосновать. Тут пригодилась та идея, что эти крутые изменения «на самом-то деле» были всего лишь «раскрытием глубины народного духа», который внутри себя всегда был таков, но лишь теперь, достигнув определённой ступени развития, самораскрылся. Типа – не волнуйтесь, ребята, вы не меняетесь, вы взрослеете, всё идёт по предначертанному в веках плану Абсолютного Духа.
В России «народный дух» тоже использовался в пропагандистских целях, но других. С русским национализмом боролись абсолютно все, а поэтому ничего хорошего русским не приписывали и в глубинах не усматривали. В лучшем случае в русском духе находили что-нибудь вроде бы лестное, но по сути для русских вредное. В результате получалось что-нибудь типа - «ты, Ванюшка, молодец, хорошо работАешь, царя любишь, в церкву православную ходишь исправненько, а в остальном как дитя малое» (консервативная публицистика). Или наоборот - «ты ведь, Петюня, царя убить хочешь, церкву да попов пожечь, а сам ты есть природный социалист» (публицистика революционная). В каждом случае, разумеется, ссылки шли на «глубины духа», потому что такие заходы можно обосновать только чем-то принципиально непроверяемым.

Нынешний же «менталитет» - это и вовсе мерзотина. Им обосновывают и оправдывают любую гадость, и ему же самому любую гадость приписывают. Универсальная отмазка и универсальная замазка. И чрезвычайно удобный повод для хамства «под маской аналитической».