В Московское губернское казначейство явился какой-то человек, предъявивший ассигновку, подписанную одним из московских мировых судей, и получил 300 тысяч рублей, состоявших в депозите этого судьи.

Недели через две потребовалась справка о состоянии депозита, причем выяснилось, что указанные 300 тысяч рублей уже более не числятся в нем и выданы по выписной ассигновке. Кинулись справляться, и оказалось, что распорядитель депозита никогда и не думал подписывать такой ассигновки. В результате губернское казначейство известило нас о происшедшем подлоге, и я принялся t за дело.

Тщательный осмотр ассигновки привел к выводу, что три последних цифры шестизначного номера, на ней обозначенного, аккуратно и весьма искусно подчищены.

Следует заметить, что бланки ассигновки на текущие служебные надобности раздавались всегда по сериям штук по 100 и более на каждое учреждение. Таким образом, по пропечатанному номеру можно было всегда установить точно и то должностное лицо, из канцелярии коего была выпущена та или иная ассигновка. Номер, значащийся на подложной ассигновке, привел нас к одному из мировых судей Москвы; но у последнего, как и следовало ожидать, все оказалось в порядке, и ассигновка под вышеназванным номером еще даже не была использована.

Являлась поэтому необходимость во что бы то ни стало установить, какие же именно цифры были подчищены и заменены новыми на подложном документе? Эта задача представлялась нелегкой; однако талантливый фотограф сыскной полиции фон Менгден рьяно принялся за работу и, пробившись с неделю, достиг таки цели. Способом наложения одного снимка на другой и фотографирования затем такой сложной комбинации ранее полученных изображений он добивался того, что неуловимые простым глазом оставшиеся очертания подчищенных цифр выступали все ярче и определеннее и после бесконечного числа таких манипуляций и увеличений стали, наконец, доступными и невооруженному зрению. Таким образом, нам удалось восстановить первоначальный и истинный N ассигновки. Этот номер относился к серии бланков одного из замоскворецких мировых судей, - некоего Р., брата не безызвестного члена Государственной Думы, а затем чуть ли не министра по делам Финляндии времен Керенского. Я отправился к нему.

Он принял меня согласно велениям кодекса либеральной морали.
На своем, вообще маловыразительном, лице он попытался выразить и обиду, и презрение, и отвращение. Мои доводы о необходимости осмотра его делопроизводства, ввиду обнаружившегося подлога, невольным участником которого он мог явиться, не убедили этого умного человека, и он с пафосом заявил, что не позволит полиции (понимай: "этому презренному институту") рыться в его делах и бумагах. Мне стало противно не только настаивать, но и разговаривать с этой самовлюбленной либеральной тупицей, и я обратился к прокурору судебной палаты Хрулеву. Последний, приложив к судье весьма нелестный эпитет, не говорящий об его уме, принес мне от имени судебного ведомства извинения и, прикомандировав ко мне судебного следователя, уполномочил нас обследовать делопроизводство господина Р.

>>13528837

>Действительно, изменения принятые в 9 декабря 2015 года в Устав МВФ позволяют теперь продолжать программы кредитования государств, допустивших дефолт по суверенным обязательствам. Однако, ключевым элементом данной процедуры является проведение отдельного совета директоров, который должен вынести суждение о том, насколько добросовестно вели себя должник и кредитор при урегулировании спора.

>Теоретически, кредитор имеет право заявить, что не требует остановки программы. В этом случае проходит обычное заседание совета директоров, где обсуждается доклад, представленный мониторинговой миссией. Однако, если кредитор заявляет, что не согласен с продолжением программы, вступает в силу новый механизм: до заседания по поводу выделения очередного транша собирается другое заседание Совета директоров МВФ, где обсуждается добросовестность кредитора и заемщика.

>При этом, кредитор (читай – Россия) свое согласие или несогласие с продолжением кредитования должника, допустившего дефолт по обязательствам (читай – Украины) должен будет заявлять перед каждым следующим траншем МВФ.

>Ну, как говорится, до «каждого следующего» транша Фонда нужно еще дожить, самым важным для Украины на сегодня является, конечно же, ближайший. Именно здесь и встанет вопрос о добросовестности должника и кредитора.

>«Добросовестный должник» должен, как минимум, сделать кредитору некое предложение по изменению условий выплаты и/или обслуживания долга. «Добросовестный кредитор» – в ответ – должен либо согласиться на условия, предложенные должником, либо выдвинуть собственные условия реструктуризации долга.

>«Добросовестность» Украины относительно долга перед РФ – с точки зрения новых правил Фонда – предполагает направление отдельного предложения украинского Минфина российским коллегам по его реструктуризации.

>На сегодня такого документа нет по весьма простой причине: сам факт предложения уже сам по себе является признанием суверенного характера долга. И, в этом случае – со всеми вытекающими последствиями с точки зрения международного права: иск России в Лондонский суд будет просто нечем «крыть».

>Однако, с другой стороны, без такого предложения невозможно доказать Фонду свою «добросовестность» в качестве должника по суверенному долгу.

Попался швайнокарась на приманку.

Что бы мы делали, о добрые граждане Рима, без мятежных умбров, постоянно радующих нас уморительными историями? Вот вам ещё одна.

Не столь давно умбры, поклоняющиеся парфянской золотой жабе, решили на всякий случай поклониться ещё и великому красному дракону, правящему далёкой и таинственной Империей Хань в восточных землях. Зная, что мудрый красный дракон покровительствует торговцам, умбры решили принести ему много жертв, дабы задобрить и переманить на свою сторону.

Для этого варвары снарядили десять повозок, запряжённых ослами, нагрузив их козьими шкурами, голубиными желудками и свиным жиром. Они решили отправить их в Империю Хань - но не просто так, а в обход Рима, куда им с недавних пор запрещено ввозить товар. План умбров был колоссален: перевезти эти повозки через два моря, а затем посуху, через земли скифов - и довезти до ханьской империи.

Отправляя повозку в путь, умбры долго скакали, били в бубны и исполняли весёлые песнопения, а беглый царь Колхиды Сакашид назвал эту повозку "кошмаром Цезаря Августа". Казалось умбрам, воскуривших чудодейственных благовоний, будто сам дух Перемогикса, одолев своего извечного врага Зрадикса, уселся верхом на этих повозках, дабы принести варварам удачу.

Но, как обычно, бородавчая лесная ведьма Ганьба вызвала злого духа Зрадикса, который всё же сумел помешать отважным умбрам. Начнём с того, что либурна, перевозившая повозку по Эвксинскому Понту, называлась "Герои Римской Таврики", чего умбры, по всей видимости, даже не заметили.

Удивление вызвал и сам маршрут либурны, груженной повозками. Из города Истриона корабль направился отчего-то в противоположную изначальному маршруту сторону - в греческую колонию Одессос, после чего, совершив несколько кругов по морю, причалил к берегам Колхиды и добрался до Апшеронского полуострова. Затем караван ослов пройдёт через земли пустынных кочевников и, как планируют умбры, должен дойти до империи Хань.

Даже легендарные аргонавты позавидовали бы такому путешествию! Меж тем, квириты на Форуме сильно сомневаются, что товар для красного дракона дойдёт до ханьских земель в назначенные 11 дней - учитывая, что пять из них уже прошло в беспомощных блужданиях по Эвксинскому понту.

Не иначе, как сам коварный Зрадикс стоит за рулём либурны "Герои Римской Таврики"!

(http://rian.com.ua/world_news/20160124/1004071136.html)
(http://periskop.livejournal.com/1511423.html)

Когда, дня через три, я освобождал опять Леонтьева, то Бойцов пристал к нему:
- Сходи да сходи на Чернышевский переулок. Там в доме N 10 живет швейцаром мой дядя. Скажи ему, что, мол, Андрей арестован и просит хорошенько припрятать оставленное мной пальто.
А то сидеть - неизвестно еще сколько, кабы моль не съела.
Леонтьев на это сердито послал его к черту.
- Тебе что еще, мало моих мук? Нет, брат, ты сиди, а с меня будет! Довольно находился я по твоим сродничкам, не желаю больше!
Я с агентами лично направился на Чернышевский переулок в указанный дом и спросил молодцеватого швейцара:
- Где Андрей Бойцов?
- Не могу знать, ваше высокородие, - отвечал швейцар, приподнимая фуражку.
- Где пальто, что он тебе оставил?
- Пальто он, действительно, оставил, оно туто, я еще сегодня на ночь подкладывал его под голову.
- Подавай его скорее!
- Извольте. Вот оно-с.
Подпоров подкладку, мы обнаружили слой пятисотрублевых бумажек.
По подсчету их оказалось на 250 000 рублей. Швейцар как увидел, даже побледнел от неожиданности.
- Эвона, какая музыка! - сказал он протяжно, почесывая затылок.
Едва успели мы вернуться в полицию, как неожиданно докладывают о приходе кухарки-старухи.
- Ваше высокородие, господин начальник, уж вы простите меня, дуру. Мой барин так разжалобил своими речами, что я пришла покаяться. Не желаю перед смертью брать греха на душу! Я принесла вам Андрюшкин узелок, извольте получить!...
В узле, к великому удивлению, оказалось не 50, а 58 тысяч.
Впоследствии выяснилось, что в казначействе просчитались и выдали 308 тысяч, вместо 300.

Пригласив к себе в кабинет мирового судью Р., прокурора окружного суда Брюна де Сент-Ипполит, я разложил 58 тысяч на письменном столе, прикрыв их развернутой газетой, и, усевшись за стол, положил в ноги пальто с "начинкой". После сего я вызвал Бойцова.
Он появился, как всегда, с крайне развязным видом и тотчас же осведомился о звании присутствующего, ему незнакомого, Брюна.
- Это прокурор суда, - ответил я ему.
- Господин прокурор, я прошу вашего вмешательства! Вот уже неделя, как я ни за что арестован и содержусь под замком. Это непорядок, таких законов нет! уголовное уложение говорит...
- А это видел? - и я снял газету с денег.
Он не смутился:
- Тоже, подумаешь! Разложили казенные деньги и думаете поймать!
- А это видел? - и я поднял высоко пальто.
Бойцов побагровел и произнес:
- Ну, это другое дело! Это настоящее, юридическое, вещественное доказательство! - и, опустив голову, он угрюмо замолчал.

По Высочайшему повелению было отпущено 10 тысяч рублей в награду чинам сыскной полиции, поработавшим над этим довольно незаурядным делом.

Выехать в этот же день мне не удалось, так как харьковский курьерский поезд уже ушел, и я отложил отъезд до завтра, т. е. до 29 декабря.

Эта дерзкая кража тревожила меня во всех отношениях: не говоря уже об исключительно крупной сумме похищенного, обратившей на себя внимание императора, но и обстоятельства дела не давали уверенности в успехе моих розысков. Дело в том, что воры воспользовались рождественскими праздниками, т. е. двумя днями, в течение коих банк был закрыт, а следовательно, с момента свершения и до момента обнаружения преступления протекло 48 часов.
За этот промежуток времени воры могли основательно замести следы, а то и скрыться за границу.

Общая картина преступления заставляла думать, что в данном случае орудовали так называемые "варшавские" воры.
Эта порода воров была не совсем обычна и резко отличалась от наших, великороссийских. Типы "варшавских" воров большей частью таковы: это люди, всегда прекрасно одетые, ведущие широкий образ жизни, признающие лишь первоклассные гостиницы и рестораны. Идя на кражу, они не размениваются на мелочи, т. е. объектом своим выбирают всегда лишь значительные ценности.

Подготовка намеченного предприятия им стоит больших денег: широко практикуется подкуп, в работу пускаются самые усовершенствованные и весьма дорогостоящие инструменты, которые и бросаются тут же, на месте совершения преступления.
Они упорны, настойчивы и терпеливы. Всегда хорошо вооружены.
Будучи пойманы, - не отрицают своей вины и спокойно рассказывают все до конца, но не выдают, по возможности, сообщников.

В числе 2-х миллионов фотографий с дактилоскопическими оттисками и отметками, собранных в департаменте с преступников и подозрительных лиц, имелась особая серия фотографий "варшавских" воров. Из этой группы карточек я захватил с собой в Харьков, на всякий случай, штук 20 снимков с особенно ловких и дерзких воров.

Вместе со мной, по моему предложению, выехал весьма способный агент Линдер, молодой человек, польский уроженец, обладавший, между прочим, истинным даром подражания манере говорить по-русски всяких инородцев. Этому второму Мальскому особенно удавались евреи и чухонцы.

Итак, 29 декабря мы выехали с Линдером в Харьков и, благодаря некоторому опозданию поезда, прибыли туда 31 вечером.

О своем визите он мне так рассказывал:
- Я пришел к вам, пани, от Стасика Квятковского, моего сердечного друга. Пан Станислав просит передать свой привет и сердечную тоску по пани.
- Я не разумем, цо пан муви! - смущенно сказала она. - Какой пан Станислав, какой пан Квятковский?
Я снисходительно улыбнулся.
- Пани очень боится! Но, чтобы вы не тревожились, Стасик просил меня показать пани вот этот портрет. Не угодно ли? - и протянул ей карточку с надписью.
Взглянув на нее, моя барынька просияла, видимо, успокоилась и стала вдруг любезнее.
- Ах, прошен, прошен, пане ласкавы, сядать!
После этого все пошло как по маслу. Она призналась мне, что сильно соскучилась по Квятковскому, и поставила меня в довольно затруднительное положение, пристав с вопросом, где теперь пан Станислав. Я вышел из затруднения, сославшись на легкомыслие женщин.
- Пан Станислав, любя и доверяя вам всецело, тем не менее просил не называть его адреса, так как боится, что вы случайно можете проговориться. А ведь тогда все дело, так благополучно проведенное им и вашим супругом, может рухнуть.
- Напрасно пан Станислав во мне сомневается! Ради него, ради мужа, наконец, ради самой себя я обязана быть осторожной.
Впрочем, пусть будет, как он хочет!
В результате Линдер был всячески обласкан, накормлен вкусным обедом, а вечером, покидая гостеприимную хозяйку, он бросил небрежно:
- Быть может, пани желает написать что-либо Стасю, так я охотно готов передать ему вашу цедулку.
Пани обрадовалась случаю и тут же написала Квятковскому нежное послание, заключив его фразой:
"...Как жаль, коханы Стасю, что тебя нет со мной сейчас, когда муж мой в тюрьме!"
Поблагодарив Линдера за хорошо исполненное поручение, я на следующий день вызвал арестованного чиновника.
- Ну что же, вы все продолжаете отрицать ваше участие в деле?
- Разумеется!
- Вы отрицаете и знакомство ваше с Квятковским?
- Никакого Квятковского я не знаю!
- И жена ваша не знает пана Квятковского?
- Разумеется, нет! Кто такой этот Квятковский?
- Любовник вашей жены!
- Ну, знаете ли, этот номер не пройдет! Жена моя святая женщина, и в супружескую верность ее я верю как в то, что я дышу!