Они пиздят постоянно, ржут везде и повсюду, гогочут на каждом вонючем прокуренном углу. Чтобы избавиться от бесконечного блеяния, визга и хрипа, мне приходится молча кричать внутрь себя, в пустую и гулкую коробку черепа, кричать до звона в ушах, до глухоты. Я не могу позволить себе тишину, я уже очень давно не могу позволить себе тишину - как только я останавливаю занудное скрежетание рефлексии, в мои виски немедленно вгрызаются винты чужого маразма. я устал рационализировать чужой маразм, я всю жизнь только и делаю, что пытаюсь отыскать рациональное зерно в мутном потоке чужого бла-бла-бла.
Иногда мне кажется, что так было всегда. Что внутри, что снаружи – однообразное мычание, вместо жизни – душные ночи и злые дни, внутри которых я профессионально делаю своё ничего. Сверху давит серое небо и чугунная жопа необходимости, внизу, раздавленные невыносимой тяжестью, медленно движутся люди, люди, люди… Обычные люди, с рождения наглухо забитые в пазы траекторий, люди, для которых "возлюби ближнего своего" и "не ходи в тапках по ковру" как-то незаметно стали заповедями одного порядка. Я раздавлен вместе со всеми, но это не скука, это что-то другое. День - и в автобусе снова стоит запах немытого тела, и я опять еду мимо остановки, на которой никогда не сойду. Я ведь знаю, что не сойду. Ночь - и нет сна, и душно, и тоска, та же самая тоска, что и десять лет назад. И через десять лет будет то же самое.Я ведь знаю, что будет. Если это болезнь, то вот один из ее симптомов: хочется кому-то что-то объяснить, выйти на улицу, заплакать и закричать "остановитесь, заткнитесь хоть на минуту –слушайте, как проходит время!" Вывих повседневности, бегство от заурядности и одиночества, романтика для захлебнувшихся в пиздеже.
За окном тает снег и сами собой вскрываются черные вены дорог, так что все вышесказанное можно списать на весеннее обострение. Скука и пафос, пафос и скука. Каждое утро я встаю и пытаюсь протиснуться в узкие коридоры быта. Одно и то же. Каждое утро.Много-много лет подряд. И они опять будут ржать. Устал.

живешь ты живешь, фапаешь, маешься дурью, иногда делаешь что-нибудь полезное, но без особого энтузиазма, увлечений как таковых не имеешь, возможно помимо чтения/игры на муз инструменте/фильмов, но это такие банальности что и увлечением считать нельзя. и вот наступает однажды день когда ты волею случая выходишь в люди и, в отличии от всех предыдущих дней, ты не отыгрываешь свою роль я проявляешь себя настоящего - умного, эрудированного, с прекрасным чувством юмора приятного парня умеющего поддержать беседу. и попробовав ты понимаешь что ты ничем не хуже тех альфа-самцов с которых смеялся глядя их во вконтактиках, или сидящими на лавочках с твоими богинями, потом день заканчивается и наступает новый, возможно в этот раз ты не отличился так как вчера, но ты изменился, стал увереннее в себе и окружающие это почувствовали, через некоторое время ты перестаешь играть роль - ты становишься самим собой, девушки идущие по улице на встречу пройдя мимо тебя оборачиваются что бы посмотреть еще раз на обладателя такой гордой и самоуверенной осанки, ты знаешь это но не подаешь виду, ведь в самом деле то, ты же все еще не освободился от мучивших тебя много лет комплексов. но идет время, поняв свое место в этом мире ты уже не сторонишься девушек, ты ходишь время от времени на свидания, тебя приглашают на дни рождения и рано или поздно ты встречаешь ее - родственную душу готовую всегда выслушать тебя и понять, ты счастливый заваливаешься с ней в кровать на выходные, вы видитесь каждый вечер, тебя она просит познакомиться с ее родителями и ты счастливый соглашаешься, встреча проходит на ура, родители в восторге, она переезжает к тебе(или ты к ней, или вы оба на съемную квартиру) и живете душа в душу год-два-три пока однажды проснувшись ты не понимаешь что полностью нашел свое место в этом мире, ты просишь ее руку и сердце и она соглашается, шампанское льется рекой, ее родители называют тебя сынком, медовый двухнедельный месяц вы проводите в турции/египте потому как не сильно расточительно, вы возвращаетесь и живете душа в душу еще несколько месяцев. оглядываясь назад ты видишь только счастье и радость, однажды утром она тебя легонько будит и показывает тест на беременность - две розовые палочки. ты растеряно но скорее счастлив чем расстроен - все уже есть, чего еще нету то скоро будет, ребенок был он хоть запланировано хоть нет все равно предзнаменует собой только счастье. проходит восемь месяцев и у тебя рождается родной сынок или дочурка, милая, с твоими грустными и умными глазами и очаровательной улыбкой матери, ты витаешь в облаках и радостно бегаешь в магазин за новой простынкой или присыпкой, побрякушкой или коляской, сидя вечером на диване ты обнимаешь жену держа на руках заснувшего отпрыска грезя как будешь с ним ходить на рыбалки и выжигать по дереву или как будешь хвалить простенькие печенюшки, которые испекла дочурка.

Свершилось.
Иванов проснулся в очереди у кассы. Перед ним тяжело топтался самодовольный широкозадый примат пятьдесят шестого размера. На лицевых буграх примата явственно читалось желудочно-кишечное удовлетворение, регулярная половая жизнь и другие вещи, достойные существования. Пока Иванов читал это с его лица, примат шумно сопел, морщил бугры и о чем-то напряженно думал.
- "Парламент" синий, - наконец изрек примат.
Включился звук. Из репродуктора полилась музыка эпохи переходного периода и посоветовала ничего не говорить, площадка наполнилась статистами, кто-то сказал "извините" и влажно задышал в шею, протискиваясь мимо. Из водоворота теней и голосов выскочила никелированная тележка и ударила Иванова по ногам.
Иванов осторожно скосил глаза. Тележка подалась назад и засверкала под острым лезвием солнца, рядом с ней кривлялась и пританцовывала маленькая взрослая…
- …Блядь, – громко сказал Свен. – Двенадцатилетняя блядь на вырост.
Боль ударила в правый висок, Иванов дернул головой и тихо замычал. Блядь на вырост подняла подведенные глаза и посмотрела на него с наглостью, невозможной в таком нежном возрасте. Иванов поймал ее взгляд, вздрогнул и отвернулся.
- Трус, – фыркнул Свен. – Да, она действительно блядь, и это твоя мысль, не моя. Кстати, напомни мне, на чем мы вчера расстались? Кажется, ты сказал, что бытие есть непременное условие постижения значения, аподиктическая очевидность, лежащая в основе любой формы познания…
- "Господи", - тихо зашептал Иванов, - "Помоги мне. Пусть он заткнется. Пусть он замолчит хоть на минуту. Господи, ты тридцать три года шел к своему кресту, чтобы воскреснуть на третий день. Но ты висел на нем всего пару часов, а я - всю свою жизнь, и до сих пор не воскрес. Я прибит к нему своей тупой головой, ты видишь этот нимб из гвоздей? Чтобы я видел свои мучения, менялы строят храмы с зеркальными стенами. Я подыхаю от боли и тоски, а мой страх смеется и аплодирует в зеркалах. Пожалуйста, пусть он заткнется. Господи, блядь, помоги мне, я не могу так больше, господи, блядь, помоги помоги господи блядь господи блядь господи блядь…"
- Пошло, – сказал Свен. – Пошло и глупо. Он не оценит. Неужели ты забыл, что сами страдания не имеют значения, что спасется только претерпевший до конца? Он смог дойти до конца, а вот ты…
- Вам пакет нужен? – перебил Свена женский голос снаружи.
- Да.
Свен замолчал. Иванов взял сдачу, опустил голову и побрел к выходу. Он двигался по дуге, идущей мимо других идущих, а вдоль дуги жрали и ржали, брызгали слюной и толкались сытые, довольные и чисто вымытые широкозадые.
Двери распахнулись. Послышался стук отбойного молотка. Среди белого городского шума, тополиного пуха и летней пыли ослепительно сияло прекрасное далеко.

Итак, сейчас я расскажу тебе, как всё это работает. Ты охуенен. У тебя безукоризненный вкус, тонкое чувство юмора, ты оригинален, приятный собеседник и даже красив, особой, внутренней красотой. Не все это замечают, ну и похуй.
Смотри, всё очень просто. Бык бежит на красный цвет, рыба ищет поглубже, ты идёшь бухать. Первая порция идёт ничего, вторая ещё легче, после десятой тебе плохо. Ты либо идёшь блевать, либо нет. В любом случае, ты отключаешься. Ты просыпаешься, у тебя похмелье. Тебе плохо. Просто ужасно. Ты стонешь: "Никогда, никогда больше". Мир выцвел, втоя крутизна испарилась, осталась лишь головная боль и жажда. Всё повторится через два-три дня.
И знаешь, что это значит? Ты проебал кусок себя. Дело не в том, что ты бухаешь, а в том, что ты бухаешь зря. Есенин тоже очень любил выпить, но ты ведь не написал ни одного стихотворения, и когда заучиваешь матерные стихи Пушкина, помни, что не они сделали его знаменитым.
Не чувак, ты не в теме. Скажу прямо и откровенно: нет ничего плохого в том, чтобы пить водку, вино, пиво, абсент, даже в один день (сам пожалеешь, но это-то пройдёт). Мир не рухнет от того, что ты закуришь, даже и не табак. По взаимному согласию можно ебать девушек, парней, малолеток, собак, тыквы, хоть себя самого. Смело употребляй галлюциногены, диссоциативы, опиаты, ноотропы, мухоморы, психоделики, триптамины и фенэтамины, колёса, спиды, порошки. Можешь одеваться как тебе вздумается, выкрасить волосы в синий металик(не на голове), вставить серьгу в глаз.
Это ничего не изменит, не убавит, не прибавит.
Твоя жизнь и смерть ничего не изменит. Ровным счётом ничего не изменит. А знаешь почему? Нет, не потому что ты бездарь, или что-то в том же духе, нет. Потому что проще и интереснее допройти evil Genius, чем дописать столь перспективный рассказ. Потому что гитара покрылась пылью, но ты непременно поиграешь на ней. завтра. нет, завтра вписка, а послезавтра будет новое похмелье. этот ритм плотно входит в жизнь, и ты не понимаешь уже, как быстро летят дни, и кто ты, и что ты, и рука потеряла твёрдость.
Не волнуйся, это кончится около тридцати. К тому времени у тебя будет три-четыре мёртвых приятелей, что останавливает. Ты купишт себе рубашку, брюки, пострижёшься. Пить будешь меньше, но зато каждый день. И добровольно станешь единицей офисного планктона, смеясь над своими юношескими убеждениями и надежно (не дай бог вывалится) уберёшь гитару в шкаф.
Лучше бы ты ширялся винтом, сбадяженным в тазу от варенья и ловил трипак шесть раз в неделю. Но сделав хоть что-то. Сечешь, чувак?
Твоя вина не в том, что ты много бухаешь. Но ты придумал себе похмелье на каждое утро.
Каждый день в серых тонах. Привыкай, дружок.
Серый, как фон твоего любимого сайта, серый, как твоя речь, серый, как ты сам.
Ещё одна напрасная жизнь. Ещё один потенциал, потраченный ни на что. Тебе кажется, что ты охуенно талантлив? Ты гений, тебя ждёт мировое признание и толпа фанатов? Увы, нет. Талант ты унесешь в могилу, не использовав ни разу. Кого сейчас удивишь стихами? А вот пиво глазами открывать не каждый может. Но гогот друзей не спасёт тебя, и лучше ты чувствовать себя не будешь. Но ты продолжаешь с самоубийственным упором, убивать себя бесконечным похмельем, будто топиться в холодце.

Ты хочешь умную, симпатичную, кавайную тян, чтобы она была доброй, нежной, понимающей, любила тебя таким, какой ты есть? Чтобы ты чесал ее за ушком, лежа с ней в кровати поздним зимним вечером, а она мило наклоняла голову вбок, мурлыкая как котенок, и на лице ее сияла милая, восхитительная, неповторимая улыбка, при виде которой хочется обнять этого ангелочка и никогда не отпускать. Ты бы любил ее просто за то, что она есть, не требуя ничего от нее взамен, но, просыпаясь с утра, она все равно приносила бы тебе в постель твой любимый кофе, говоря своим прелестным, немного детским голоском "доброе утро, любимый мой". А потом она залезала бы обратно в кровать, и ты, забыв про кофе и про то, что уже опаздываешь на работу, целовался с ней, обнимая ее за талию и гладя ее пушистые, приятно пахнущие после душа, волосы.
Чтобы вы сидели вместе на крыше высотного дома, ночью, только ты она, и молча, держась за руки, просто любовались красотой звезд, наслаждаясь каждой минутой, проведенной вместе. Чтобы ты увидел эту искреннюю радость в ее глазах, когда она увидит, что ты приготовил праздничный ужин и создал уютную романтическую атмосферу, в честь годовщины с вашего знакомства. Чтобы просыпаться утром и не верить, что это не сон, видя ее, спящую, рядом с собой.
Так вот скажи мне теперь, какого хуя? Какого, собственно, хуя, ты считаешь себя достойным такой девушки? Что ты сделал для того, чтобы ОНА была рядом с тобой? Что заставит ее предпочесть тебя, жалкого и убогого неудачника, сказочному принцу, о котором она мечтала всю жизнь? Может быть ты охуенно богат или красив? Или у тебя накаченное загорелое тело, или мордашка как у Брэда Питта?
Пойми, у тебя никогда не будет такой тян, о которой ты мечтаешь. Её будет трахать кто угодно, даже тот быдлан из твоего подъезда, но только не ты, потому что ты не осмелишься даже заговорить с ней. И правильно, потому что ты ничтожетсво. Ты не только ничего не добился в своей жизни, но еще и опустился ниже человеческого уровня, ниже той гопоты, которая отработала у тебя мобилу в десятом классе, ниже даже бомжа, который просит милостыню в метро. Ты презираешь людей и считаешь их быдлом, но, к сожалению им глубоко похуй на твое мнение. Они даже не замечают твоего присутствия, когда ты изредка выходишь на улицу. Ты думаешь, что люди - это серая, никчемная биомасса, что мир, на самом то деле, крутится вокруг тебя и ты плюешь на него со своей недосягаемой высоты? Но в реальности, мир крутится МИМО тебя. Ты никогда не узнаешь, что такое быть счастливым, что такое путешествовать по свету, радоваться жизни, отдыхать с друзьями на море, быть вместе с ЛЮБИМОЙ девушкой, а не первой и единственной которая тебе даст только из жалости и собственной ущербности и неуверенности в себе. Ты проживешь скучную, несчастную и неинтересную жизнь, гораздо более уебищную, чем даже у того "серого быдла", которое ты так презираешь. Ты будешь медленно идти к старости, ненавидя мир вокруг, людей, свою страну, и даже самого себя. Ты будешь ждать смертью, думая "вот умру, посмотрим как вы тогда запоете". Но ты умрешь в одиночестве, не нужный никому. И даже на твои похороны никто ни сочтет нужным прийти, и ты будешь лежать один, в тесном гробу, а над телом твоим будет стоять самая дешевая надгробная плита, даже без имени, только с датами. А мир продолжить жить собственной жизнью, как делал это все время, даже не почувствовав, что кого-то потерял.
Вот такая захватывающая жизненная история тебя ждет впереди. Тоска, уныние, ненависть и одиночество. Это твой единственный путь. Но сейчас у тебя еще есть шанс. Твоя жизнь еще не закончена. Процесс гниения еще на самой ранней стадии, и эту опухоль еще можно вырезать. Но только начать нужно прямо сейчас. Не "после сессии", и даже не с завтрашнего утра. А ПРЯМО сейчас. Я не буду говорить тебе что делать, ты знаешь сам, хоть и притворяешься, что не в курсе. Запомни, от молодости до старости совсем немного времени. Не проеби его.
Доброжелатель.

Сейчас впервые подумал о суициде и не нашёл никаких противоречий внутри.
Раньше всегда что-то внутри сопротивлялось. Не из рода "ты что, ещё не всё потеряно", а сама суть моей жизненной силы, если можно так выразиться. Когда-то я был энергичным и старался найти выход в любой ситуации.
В последнее время, примерно год-два, мои мысли постепенно всё больше занимала вертящаяся где-то на грани сознания мысль о приближающейся искусственной смерти. Я как бы готовился к ней всё это время, свыкался с мыслью. Не было никакой безысходности, просто решение пришло в какой-то момент, и всё обдумав, мозг частично принял его.
Сегодня принял полностью. Уже примерно полгода как сформировалась даже примерная дата моей смерти. Как бы заметка в календаре, красный кружок. Я не торопился и успел подготовиться, подумать; осталось предупредить знакомых, чтобы знали, что отвечать на вопросы, если таковые будут, и завершить пару мелких дел. Даже данные с дисков почти подготовленны к консервации - я решил не убивать их (диски), а зашифровать и кому-нибудь отдать. Отсортировал данные даже. Для кого - непонятно. Воспоминания.
Вот и таблетки как раз удалось достать. Даже лучше, чем нужно. Не знаю, как насчет "безболезненно", но быстро.
Как называется это чувство, когда в пустоте находишь правильность и истину? Как если бы наполненность была единицей, равнодушие - нулём, а это чувство - минус единицей. Что-то такое инвертированное и незнакомое, некоторая странная радость. Но не сумасшедшее, а "вновь обретённое".
Для кого пишу - непонятно. Личности, которым это интересно из чистых побуждений - миф. Скорее всего, потребность в финальном изложении мыслей, и где, если не здесь.
Вот так вот. Никто не знает, где и как закончится путь, это вдалбливали с детства. Президент может умереть, подавившись во время важных, по его мнению, дел, ребенок может упасть с обрыва, даже не успев подумать о том, что он мог бы сделать в будущем, кого-то настигнет смертельный случай в неожиданный момент. Лучше уж самому, наверное. По крайней мере, со спокойствием.