Только лучшая девочка треда заслуживает стихов:

Встречал я её то с монтёром-индусом -
ни кожи ни рожи, рябой, как луна,
то с рыхлым евреем, страдавшим запором,
с ушами, огромными, как у слона.

Когда же, подкравшись к заветной калитке,
увидел я в свете мерцающих звёзд,
как жмёт её чурка, безногий и прыткий,
я понял, что вкус у девчонки не прост.

Однажды мы с Эллечкой в клуб заглянули,
театр лилипутов "Престолы" давал.
Казалось бы - чушь. Но назавтра я Элю
вместе с Тирионом в постели застал.

Урод-недомерок и пидор к тому же!
Вскипела во мне шовинистская кровь,
и так я страшилищу шланг приутюжил,
что он навсегда позабыл про любовь.

Под Эллькины вопли: "Подонок! Убийца!" -
я карликом в комнате вытер полы.
А чуть поостынув, решил утопиться,
и прыгнул в пучину с отвесной скалы.

Не помню, что было со мной под водою.
Очнулся - в больнице, чуть брезжит рассвет,
и тело упругое и молодое
ласкает подбрюшьем мой твердый предмет.

О, Элля! Ужели? Не сон наяву ли?
Она ли так страстно мычит надо мной?
О Боже, Эль Фаннигн! Конечно, Элля!
Пленительный абрис и взгляд чуть косой.

Но что за слова слышу я сквозь мычанье?
"Зелёный, зелёненький, плюнь мне на грудь...
Должно быть, рехнулась. Печально и грустно.
А впрочем, любви не мешает ничуть.

И вспыхнуло солнце. О Господи Боже!
Я правда зелёный. Неужто я труп?
Зелёные ногти, зелёная кожа,
зелёный язык выпирает из губ.

Откуда ж та сила, что двигает тело?
Что ж, Анаксимандр был, наверное, прав -
и в смерти любовь раздвигает пределы,
как вихрь сотрясая телесный состав.

...Живую Элль Фаннинг трепал до рассвета
откинувший кони поэт-аноним.
Кого только не было в жизни актрисы
Но труп был впервые ей страстно любим.