Я регулярно встречаюсь с командующим ЗСУ Залупным, и каждый раз спрашиваю, будет ли контрнаступ? Каждый раз мне отвечают, нi. Я спрашивал уже раз 150 и 150 раз мне ответили нi. Смысл в том, что отвечает мне один и тот же командующий ЗСУ Залупный, отвечает с неизменной интонацией. А я каждый раз с неизменной интонацией спрашиваю:
— Будет ли контрнаступ?
— Нi.
— Будете контрнаступать?
— Контрнаступать не будемо.
— Может начнете контрнаступать 15 апреля?
— Нi, 15 го контрнаступать не будемо.
— Ну а если начать контрнаступать, получить пиздов и объявить контрнаступ разведкой боем?
— Вибачте, контрнаступати не будемо і не плануємо.
— Возможно, где-то в другом месте фронта планируется контрнаступ?
— Контрнаступ, розвідка боєм, деблокада, екстракш на даний момент не планується!.
И ведь этот командующий ЗСУ Залупный, зараза, знает меня идеально в лицо, знает, что я спрошу и знает, что он мне ответит. Но ещё ни разу ни один из нас ни жестом, ни словом не показал, что каждый из нас знает сценарий. Бывает, командующий ЗСУ Залупный ест сало у входа, когда я захожу в секретный бункер, тогда я подсматриваю за ним сквозь стеклянные двери, он равнодушно доедает, накатывает горилки и возвращается:
— Що ви хотіли?
— Мне нужно контрнаступать!
— Мы не планируемо.
— Жаль.
Иногда он общается с другим активистом-патриотом, тогда, стоя рядом, я терпеливо жду, когда они закончат:
— А 9 мая контрнаступать будете, ну или когда будете контрнаступать?
— Нет, мы не конртнаступаем.
Иногда он просто скучает за работой, когда в секретном бункере никого нет, и только я расхаживаю по коридорам. Конечно, он знает, что будет дальше, но не подаёт виду и равнодушно берёт планы контрнаступа, аккуратно рисует стрелки на картах измазанных жирными пятнами.
— Вы кажется ещё не контрнаступали в этом году, нельзя ли узнать планируется ли?
— Ні, ми контрнаступати не плануємо.
Это очень суровое, по–настоящему мужское противостояние, исход которого неясен. Очевидно, что каждая сторона рассчитывает на победу. Впрочем, я уже согласен на ничью.