>>857657
Бля, нашел, 23 глава. Проиграл, конечно, от отзывов восторженных малолеток к этой писанине.
«Минато провёл пальцами вдоль вставшего члена Узумаки, прежде чем губы коснулись его самого, слегка обводя языком. Наруто судорожно вздохнул, позволяя себе застонать, покрывая Минато последними словами за его медлительность и благодаря за то, что именно он доставляет ему такое удовольствие. Намикадзе же продолжал, обводя языком головку, слизывая капельку солоноватой смазки, прочерчивал линию вен, снова возвращался, но не заглатывал член целиком, как бы дразня Наруто и так уже доведённого до исступления. Узумаки дрожал от желания, до боли закусывая губы, пальцами проводя по камню, на котором лежал, не замечая, что ему вроде бы и не удобно, если даже не больно, просил Минато продолжить, в то же время желая, чтобы пытка длилась как можно дольше. Минато не заставлял себя долго ждать, последний раз проведя языком по всей длине, наконец заглатывая член, пальцами придерживая у основания, делая пару движений головой, надавливая языком, отчего Наруто, не сдерживая себя, протяжно застонал, изливаясь в горло Минато, не ожидая, что тот всё примет и, полностью ослабевая, пытаясь выровнять утяжелённое дыхание. Намикадзе легкими, почти невесомыми поцелуями, поднялся наверх, запечатлев поцелуй на губах Наруто, отстраняясь.»
«Минато отпустил руку Наруто, отчего тот издал вздох сожаления, провёл руками по груди Узумаки, по прессу, дойдя наконец до ног, разведя их в стороны, так что вновь пришёл черёд Узумаки для того, чтобы отчаянно смущаться и покрываться румянцем.

Минато, попросив Наруто расслабиться так, как он только может и, несмотря на то, что это было весьма сложно, Узумаки попытался это сделать. Когда Намикадзе толкнулся вперёд, Узумаки крепко сжал зубы, не сдержав болезненного стона, но это грозило тем, что он и так повредит растерзанные губы, поэтому он предпочёл прикусить согнутый указательный палец. Намикадзе подождал, пока тот хоть немного привыкнет, невзирая на то, что его самого ощущения уносили куда-то далеко, так как теснота внутри Узумаки была просто потрясающей, но доставлять тому ещё больше боли он никак не хотел.

Он сделал ещё один толчок, от которого Наруто вновь не смог сдержать стон. Минато остановился, погладив его по спутавшимся волосам. Узумаки резко перехватил его руку, прижав к своим губам, чтобы заглушить себя и, взглядом попросив, чтобы Минато продолжал. Эта боль была куда сильнее, чем от пальцев, но опять же не такая ужасная, поэтому Наруто позволил себе отпустить крепко им сжатые пальцы Минато, чтобы тот отнял руку, когда ему удалось войти полностью. Наруто даже успел подумать о том, что в романах Извращённого Отшельника нигде не было описано, что главным героиням было настолько больно, поэтому он решил, что обязательно ему об этом скажет, чтобы тот не путал читателей, но его мысли были прерваны новым толчком боли, но к которой он довольно быстро привык, так что теперь с его губ лишь иногда срывались тихие стоны и то, тщательно заглушаемые.

Наруто не чувствовал, как болела расцарапанная от камней спина, не чувствовал, как из глаз уже текли слёзы, зато почувствовал, как Минато стирает их, отчего в голове забилась мысль, что Намикадзе всё-таки очень крутой и ему с ним повезло, так как он ни на секунду не забывал о состоянии Узумаки. Минато сделал ещё пару неглубоких толчков, но его рваное дыхание ясно говорило о том, каких усилий ему стоит, чтобы сдерживаться. Наруто хотел сказать, чтобы тот и не сдерживал себя, но сказать ничего не мог, но Минато этого было и не нужно, ведь он всё понимал по его лицу, так что следующий толчок был довольно глубоким, но на этот раз блондину удалось сдержать себя, и если он не мог получить физического удовольствия, то он явно получал удовольствие духовное, от того, что такую боль ему доставлял не кто-то иной, а именно Минато, человек, являющийся для Узумаки теперь самым важным в его жизни.

Неожиданно он резко выдохнул, удивлённо расширив глаза, и выгнувшись в спине, почувствовав внизу живота, слабое, но всё же удовольствие. Минато, умеющий читать его эмоции, как раскрытую книгу, сразу же увидел это, попробовав повторить, так что лицо Наруто снова посетила сладкая истома, тут же вновь перебитая болью. Больше этого не повторилось, но Узумаки вполне хватило и этого, ведь Минато смог подарить ему те ощущения, которых доселе он не испытывал никогда прежде. Намикадзе, не забывая про осторожность, начал входить в тело Наруто резче и сильнее, прекрасно зная, что тот совсем не против этого. Узумаки уже перестал обращать внимание на боль, лишь изредка граничащую со всполохами удовольствия, накатываемых неожиданно и так же неожиданно исчезающих. Это было ему не важно. Важно было только то, что рядом был Минато. Его близость, казавшаяся такой правильной, но в тоже время и нет, его тело, сильное, всегда готовое прийти на помощь, лицо, которое, как всегда было потрясающе красивым, его глаза, такие знакомые, которые он видел много раз, при этом прекрасно зная, что не видел их никогда. Только это было важно в данный момент. Внезапно он почувствовал изливающуюся теплоту внутри себя, и услышал протяжный стон Минато, который, с тяжёлым дыханием, вышел из него, упав рядом. Наруто зажмурился, улыбнувшись, не смотря на боль во всём теле.

— Я тут кое-что подумал, — спустя некоторое время сказал он, когда Минато более менее пришёл в себя.

— М?

— У нас глаза одинаковые, ты в курсе? — улыбнулся Наруто, предпочитая не думать о том, как он пойдёт назад в гостиницу.

— Да, — тихо отозвался Минато, довольно давно это заметив.

— Ага, — продолжил Узумаки, — синие такие. Я вообще ни у кого подобных не видел, — задумчиво сказал он, пытаясь подняться, но наплевав на это, снова упал на камни.»