Всеволод Овчинников. Ветка сакуры. О содержании книги Всеволода Овчинникова "Ветка сакуры" позволяет судить ее подзаголовок "Рассказ о том, что за люди японцы", а также названия разделов книги: "Их вкусы", "Их мораль", "Их быт, их труд", "Их помыслы". Показать и объяснить страну через ее народ - вот суть авторского замысла.

Всеволод Овчинников. "Ветка сакуры" тридцать лет спустя (новые главы) - продолжение книги Всеволода Овчинникова "Ветка сакуры". Написана в 2001 году.

Сахоко Кадзи, Норико Хама, Джонатан Райс "Эти странные японцы" - интересная книга, в которой можно унать много нового о японцах.

В.А. Пронников, И.Д.Ладанов "Японцы" (этнографические очерки) - Книга знакомит читателей с особенностями японского национального характера. Используя обширный фактический материал и личные наблюдения, авторы выявляют национально-психологическую специфику речевой коммуникации японцев, установления межличностных отношений и другие особенности их социального поведения. Это первая в нашей стране работа по социальной психологии японцев.

Япония: идеология, культура, литература - В сборнике представлены материалы первой международной конференции японоведов социалистических стран, посвященные проблемам идеологии, культуры и литературы Японии. Доклады, положенные в основу статей, охватывают чрезвычайно широкий круг самых разнообразных явлений культурной жизни японского народа, относящихся к различным историческим эпохам. В них рассматриваются различные аспекты материального быта, национальной психологии, философии, искусства и литературы Японии.

Мещеряков А.Н. "Герои, творцы и хранители японской старины" Книга состоит из девяти очерков и представляет собой исследование развития древней японской культуры через образы мифологических героев, исторических деятелей, поэтов, писателей IV-XI вв. Развернутые литературные биографии несут в себе разнообразные сведения в области истории, литературы, религии, быта древней Японии. Написана в жанре научно-популярного эссе.

Алпатов В.М. "Япония: язык и общество" Предлагаемая работа не является систематическим описанием современного японского языка. Сведения по фонетике, грамматике и письменности приводятся лишь настолько, насколько это необходимо для понимания социолингвистических проблем. Материал книги в значительной степени был собран автором во время командировки в Японию по линии Японского фонда в 1984-1985 гг.; наряду с примерами, взятыми из литературы, использованы результаты собственных наблюдений.

Самарин И.А. "Путь богов" по островам - Книга посвящена одному из наименее изученных вопросов истории и культуры Сахалинской области — традиционной японской религии синто на Сахалине и Курильских островах. При этом объектом изучения является не собственно синтоизм, а только его материальная сторона — храмы и другие культовые сооружения, их архитектурные особенности, вытекающие из климатических, социально-экономических и исторических особенностей развития островов.

Эти книги и много ещё другого - вот тут - http://ichiban.narod.ru/books/books.html

Человеческая жизнь похожа на коробку спичек. Обращаться с ней серьёзно — смешно. Обращаться несерьёзно — опасно.

Сильный попирает мораль. Слабого мораль ласкает. Тот, кого мораль преследует, всегда стоит между сильным и слабым.

Среди увлекающихся азартной игрой нет пессимистов.

Совесть — строгое искусство.

Странно, но лицо женщины, охваченной страстью, становится как у молоденькой девушки. Правда, эта страсть может быть обращена и к зонтику.

Ложь — это вчерашняя правда.

Наследственность, окружение, случайность — вот три вещи, управляющие нашей судьбой.

Совесть не появляется с возрастом, как борода. Чтобы приобрести совесть, требуется некоторый опыт.

Может быть, совесть — источник морали, но мораль никогда ещё не была источником того, что по совести считают добром.

Однажды влюбившись, мы приобретаем непревзойдённую способность заниматься самообманом.

Свободы хотят все. Но так кажется только со стороны. На самом же деле в глубине души свободы не хочет никто. Свобода подобна горному воздуху. Для слабых она непереносима.

Чтобы считаться человеком, у которого слово не расходится с делом, нужно достичь совершенства в умении оправдываться.

Человеческая жизнь – больше ад, чем сам ад.

Поистине, человеческая жизнь исчезает вмиг, что росинка, что молния.

Обитатели рая прежде всего должны быть лишены желудка и детородного органа.

Слабость свободомыслящих состоит в том, что они – свободомыслящие. Они не готовы, как фанатики, к жестоким сражениям.

Все мы тоже несемся на деревянных лошадках жизни, временами сталкиваемся со счастьем, но, не успев схватить его, проносимся мимо. А если хотим ухватить счастье, должны не раздумывая соскочить с лошадки.

Жизнь подобна книге, в которой недостает многих страниц. Трудно назвать ее цельной. И все же она цельная.

Счастье классиков в том, что они мертвы. Наше и ваше счастье в том, что они мертвы.

Из всего присущего богам наибольшее моё сочувствие вызывает то, что они не могут покончить жизнь самоубийством.

Находясь на волосок от гибели, мы, люди, думаем подчас об удивительно нелепых вещах.

Оценка литературного произведения есть сотрудничество между художником и критиком. Другими словами, разбирая чужое произведение, критик всего лишь пытается создать свое собственное.

Идиот убежден, что все, кроме него, идиоты.

Наша любовь к природе объясняется, между прочим, и тем, что природа не испытывает к нам ни ненависти, ни зависти.

Политика, промышленность, искусство, наука – все для меня в эти минуты было не чем иным, как цветной эмалью, прикрывавшей ужас человеческой жизни.

Каждый из нас должен твердо знать, что он немногого стоит. В самом деле, только те, кто это знает, хоть чего-нибудь да стоят.

Жажда творчества – это тоже жажда жизни.

Трагизм нашего положения в том, что, пока мы то ли по молодости, то ли по недостатку воспитания ещё не смогли обрести совесть, нас уже обвиняют в бессовестности. Комизм нашего положения в том, что после того, как то ли по молодости, то ли по недостатку воспитания, нас обвинили в бессовестности, мы наконец обретаем совесть.

>>4330
Никому из нас не нужно то, что мы уже имеем.

Обнаружить глупость народа — этим не стоит гордиться. Но обнаружить, что мы сами тоже народ, — этим гордиться стоит. (несколько иной перевод: Понять, что народ глуп, – этим гордиться не стоит. Но понять, что мы сами и есть народ, — вот этим стоит гордиться.)

Делать — не всегда трудно. Трудно желать. По крайней мере желать то, что стоит делать.

Японские пираты [имеются в виду японские пираты XIII—XVI веков, действовавшие по всему Тихоокеанскому побережью Азии, от берегов Кореи до берегов Индокитая] показали, что мы, японцы, имеем достаточно сил, чтобы стоять в ряду с великими державами. В грабежах, резне, разврате мы отнюдь не уступаем испанцам, португальцам, голландцам и англичанам, пришедшим искать «Остров золота» (так назвал Японию Марко Поло).

Возвышенность духа писателя помещается у него в затылке. Сам он видеть её не может. Если же попытается увидеть во что бы то ни стало, то лишь сломает шею.

Нашими поступками руководят не добро и не зло.Только лишь наши пристрастия. Либо наши удовольствие и неудовольствие. Определяют наши поступки, как говорили древние греки, пристрастия, и ничто иное.

Творчество всегда риск. Старания лишь полдела, одними стараниями не достигнешь совершенства. Искусство – мрачная бездна. Если бы не жажда денег, если бы не влечение славы, если бы, наконец, не страдания от творческого жара, то, возможно, у нас не хватило бы мужества вступатьт в схватку с этим зловещим искусством.

Словам в литературном произведении должна быть придана красота большая, чем та, которой они обладают в словаре.

Враждебность сравнима с холодом. Будучи умеренной, она бодрит и к тому же многим необходима для сохранения здоровья.

Полагаться на один лишь опыт равносильно тому, чтобы полагаться на одну лишь пищу, не думая о пищеварении. В то же время полагаться на одни лишь свои способности, пренебрегая опытом, равносильно тому, чтобы полагаться на одно лишь пищеварение, не думая о пище.

Общественное мнение всегда самосуд, а самосуд всегда развлечение. Даже если вместо пистолета прибегают к газетной статье.

Покорность – это романтическое раболепие.

Защищать себя труднее, нежели защищать постороннего. Сомневающийся да обратит взгляд на адвоката.

Никто не способен исповедаться во всем до конца. В то же время без исповеди самовыражение невозможно.

Один из симптомов любви - это мысль, что “она” в прошлом кого-то любила, желание узнать, кто он, тот, кого “она” любила, или что он был за человек, и чувство смутной ревности к этому воображаемому человеку.

Безнравственность — другое название чрезмерности.

Я был равнодушен к деньгам. Конечно, потому, что на еду их хватало.

Брак полезен для успокоения чувственности. Для успокоения любви он бесполезен.

Сильный человек не боится врагов, зато боится друзей.

Сильный боится не врага, а друга. Он бестрепетно повергает врага, но, как слабый ребенок, испытывает страх непреднамеренно ранить друга. Слабый боится не друга, а врага. Поэтому ему повсюду чудятся враги.

Называть деспота деспотом всегда было опасно. А в наши дни настолько же опасно называть рабов рабами.

Тот, кто от тоски предается разгулу, не может разгулом прогнать тоску.

Насмехающиеся над другими боятся насмешек над собой.

Больше всего мы гордимся тем, чего у нас нет.

Нет более мучительного наказания, чем не быть наказанным.

Опасные мысли — те, которые заставляют шевелить мозгами…

Проза занимает место в литературе только благодаря содержащейся в ней поэзии.

Судьба неизбежнее, чем случайность. «Судьба заключена в характере», — эти слова родились отнюдь не зря.

Человеческое, слишком человеческое — большей частью нечто животное.

В нашем мире, где сильный всегда побеждает слабого, волю своему гневу дает либо глупец, либо безумец.

Рай — что-то вроде роскошного универмага, одновременно смахивающего на замок феодальных времён.

А уж раз он стал писателем, то, естественно, ничем иным, кроме женщин не увлекается.

А теперь слово за вами, читатели страны Поднебесной! Ведь и вы в большинстве своём крабы!