Когда японский солдат призывался в действующую армию, обязанностью женщины в семье или общине было сделать для него две вещи, чтобы он мог взять их с собой в качестве амулета удачи. Первое - это флаг с автографами, а другая вещь называлась сэннинбари (Senninbari), что дословно означает пояс с тысячью стежков. Этот пояс представляет собой полосу ткани, примерно одного метра в длину, украшенную 1000 стежками. Такие пояса с любовью готовили матери своим сыновьям-новобранцам, они выходили на улицы и просили молодых девушек - тысячу человек, чистота которых должна была составить ритуальную ценность пояса - сделать один стежок. Это был амулет от матери солдата как часть синтоистской культуры императорской Японии. Cэннинбари обычно делали из белой ткани, но иногда использовали желтый, красный, зеленый и синий цвета. Швы, как правило, были красные, но опять же иногда использовался ряд других цветов. Швы обычно располагались в несколько рядов, а также на поясе могли быть помещены изображения флагов, патриотические лозунги и тигры. Наиболее распространенный лозунг ООН бу-чо-кю для "вечной удачи в войне". Тигры были популярны, поскольку они могли перемещаться далеко от дома, а затем благополучно вернуться.
Cэннинбари не обязательно пояс, они могли быть различные по форме, включая повязки хатимаки (hachimaki), жилеты, флаги и шапки. Пояса носили вокруг талии, большинство из них были именно сэннинбари-харамаки, харамаки - это пояса, которые традиционно носили в Японии для поддержания хорошего здоровья. Традиция производства сэннинбари возникла во время Первой китайско-японской войны 1894-1895 годов. Считалось, что красный цвет стежка придает мужества, удачи и иммунитет от повреждений, особенно от пули, на их владельцев. Некоторые японские солдаты отвергали мнение, что сэннинбари может защитить их от зла. Вместо этого, они считали, что это хороший элемент удачи, они помогали нанести наибольший ущерб врагу. Cэннинбари делали матери солдат, сестры и/или жены. Стежки собирали возле местного храма, железнодорожного вокзала или универмага, прося проходящих женщин сделать стежок. В самые горячие дни войны для того, чтобы удовлетворить спрос, женские патриотические организации делали сэннинбари в массовом порядке. По обычаю, любая женщина, родившаяся в год тигра, могла шить 12 швов или количество стежков, которые соответствовали ее возрасту. В некоторые пояса вшивали женские волосы, это была дополнительная форма защиты. Кроме того, в пояс вшивали монеты в качестве амулета. После того, как пояс был готов, его отсылали солдату в мешочке имон-фукуро.
Многие из летчиков камикадзе носили такие сэннинбари - пояса с тысячью стежков. Для пилота в его последние часы сэннинбари служили успокоительным талисманом. Так, лейтенант Мацуо Томио, взорвавший свою бомбу вишневый цветок в двадцать один год, написал в прощальном стихотворении:

***

Теперь, — отправляясь в последнюю атаку,
Я никогда не почувствую себя одиноким,
Так как, пояс моей матери
Надежно повязан на мне.

***

Лейтенант Нагацука - один из немногих оставшихся в живых, описывает сцены в казарме, когда он и его товарищи получили приказ о вылете следующим утром. После спора в приподнятом настроении о том, что с ними станет после смерти, Нагацука вернулся к себе на койку и попытался составить свое последнее письмо. Жить оставалось девять часов — так, по крайней мере, он думал. Некоторое время он был охвачен воспоминаниями прошлого и не мог собраться с мыслями. Затем он взял кисть:

"Мои дорогие родители, [завтра утром] 29 июня 1945 года в семь часов я оставлю эту землю навсегда. Ваша огромная любовь ко мне заполняет меня всего, вплоть до последнего волоска. Именно поэтому так трудно мириться с мыслью, что с исчезновением моего тела исчезнет и эта нежность. Но мною движет долг. Ото всей души прошу вас простить меня за то, что я не смог исполнить все свои сыновние обязанности. Пожалуйста, передайте мою благодарность всем, кто выказывал ко мне дружеские чувства и был ко мне добр. Дорогие сестры, прощайте. Теперь, когда у наших родителей, больше не будет сына, вы должны оказывать им все возможное внимание, покуда они живы. Оставайтесь всегда добрыми и достойными имени японских женщин.“

Перед сном пилоты обычно собирали свои деньги, книги и другие личные принадлежности, которые им были не нужны в полете и дарили их остающимся друзьям. Свою последнюю ночь большинство из них спало мирно. Просыпались они вскоре после рассвета, тщательно умывались и в последний раз надевали лётные костюмы, вокруг шлемов они повязывали кусок белого полотна, украшенный рисунком хризантемы кикусуй, восходящим солнцем или иным воодушевляющим лозунгом. Иногда пилот снимал свой белый шарф непосредственно перед посадкой и дарил его на память товарищу. Краткая церемония проводов обычно проходила вне казарм, или на самом летном поле, где на длинных столах, накрытых белыми полотнищами, устанавливались фляжки с холодным сакэ и тарелки со скромной едой типа сушеной каракатицы. Офицер — командир подразделения наливал каждому из отправлявшихся пилотов по очереди церемониальную чашечку. Принимая ее, пилот делал поклон, Почтительно подносил ее обеими руками ко рту и выпивал, - то, что он получал, не было глотком для храбрости в западном стиле, но, скорее, чем-то ближе к Последнему Причащению. В дополнение пилотам часто выдавали с собой в самолет маленькие коробочки с обедом бэнто, это делалось, скорее, для психологического успокоения, а не ради того, чтобы пилоты могли напоследок перекусить. До того, как пилоты садились в самолет перед своим последним вылетом, командующий офицер говорил короткую прощальную речь, заканчивавшуюся обычно наказом сделать все, что в их силах. Их товарищи, пришедшие на проводы, запевали какой-либо старинный военный гимн.

Остров Этадзима (Etajima) расположен в заливе Хиросима Внутреннего моря в юго-западной префектуре Хиросима на расстоянии шести километров от города Куру, с которым он связан двумя мостами. В 1930-1940 годы на этом острове находился Морской кадетский корпус, кузница офицерских кадров японского Императорского флота. Сейчас у кромки морского берега, одетого в гранит, оборудована экспозиция корабельного оружия времен второй мировой войны. Туристов из Европы и Штатов сюда не пускают. У здания музея морского корпуса стоят подводные лодки-малютки для камикадзе. Одна - с командным отсеком для двух смертников, другая - для одиночки.
Рядом с музеем находятся человеко-торпеды "Кайтэн", управляемые тэйсинтай, таким же смертником, как и камикадзе. В музее есть зал, посвященный погибшим в боях камикадзе и кайтен. Их портреты занимают снизу доверху всю стену, а рядом на мраморной доске выбиты имена. В огромном списке значатся и смертники-кайтены с подводной лодки "I-58", которые геройски погибли в ночь с 29 на 30 июля 1945 года при атаке американского тяжелого крейсера "Индианаполис". Из шести кайтенов не вернулся ни один на базу Куре.
Военно-морское училище на острове Этадзима по курсу подводного плавания окончил и капитан 3 ранга Мотицура Хасимото (Hashimoto Mochitsura). Этот офицер участвовал в атаке на Перл-Харбор. В феврале 1943 года Мотицура Хасимото приступил к обязанностям командира субмарины «I–158», которая в это время оснащалась радиолокационной аппаратурой. На этой подлодке проводился эксперимент — изучение работы радиолокатора в различных условиях плавания, до той поры японские субмарины воевали вслепую. В сентябре 1943-го Мотицура Хасимото командовал субмариной «РО–44». На ней он действовал в районе Соломоновых островов как охотник за американскими транспортами. В мае 1944 года капитан-лейтенант Хасимото был командирован в Йокосуку, где строилась по новому проекту лодка «I–58», оборудованная под носитель человеко-торпед «Кайтэн».
Кайтэн (回天) на русский язык переводят как «Изменяющие судьбу» или «Переворачивающий небо», это человеко-торпеды, управляемые пилотами-смертниками тэйсинтай. Эти торпеды не имели механизмов катапультирования, пилот просто помещался в рубку, люк в неё задраивался. Поиск цели пилотом осуществлялся с помощью перископа на небольшой глубине. После выхода на цель и прицеливания пилот переключал торпеду в режим атаки - перископ убирался, глубина увеличивалась и включался полный ход. Покинуть торпеду в случае промаха пилот не мог и погибал от недостатка кислорода, впоследствии в конструкцию был добавлен механизм самоликвидации.

Длина человеко-торпед составляля 15 метров, диаметр — 1,5 метра, вес - 8 тонн, она несла на себе до 1,5 тонны взрывчатки. Моряки-смертники направляли это грозное оружие против вражеских кораблей. Производить «Кайтэны» в Японии стали с лета 1944 года, когда стало очевидно, что только самоотверженность летчиков-камикадзэ и моряков-смертников тэйсинтай может изменить ход Второй мировой войны. Всего было произведено около 440 «Кайтэнов».
Субмарина «I–58»

Субмарину «I–58» под командованием капитана 3 ранга Мотицура Хасимото включили в отряд «Конго». Сокурсников Мотицура Хасимото по военно-морскому училищу на острове Этадзима было 15 человек. К этому времени большинство офицеров, составлявших некогда его класс, погибло в боях. Из 15 человек осталось в живых всего пять. Все они были командирами лодок, входящих в отряд «Конго». Лодки из отряда «Конго» выпустили в общей сложности 14 «Кайтэнов» по кораблям противника.

Японская субмарина «I–58» вышла из базы в Куре в свой четвертый боевой поход 16 июля 1945 года. После бесплодных поисков противника в Филлипинском море, лодка вышла на судоходную линию между Гуамом и Лейте. «I–58» имела на борту шесть человеко-торпед «Кайтэн». Две пришлось послать на американский танкер-нефтевоз. Судно потонуло сразу же. 29 июля в 23 часа акустики обнаружили одиночную цель. Хасимото приказал всплыть в надводное положение.
На расстоянии тысячу пятьсот метров находился "Индианаполис" (Indianapolis), крейсер ВМС США. За несколько дней до этого события этот крейсер доставил на филиппинский остров Тиниан компоненты трех атомных бомб, две из которых впоследствии были сброшены на японские города Хиросима и Нагасаки. Когда корабль-цель был еще на большом расстоянии, командир распорядился приготовить не только обычные торпедные аппараты, но и приказал пилотами-смертниками тэйсинтай, у которых не было имен, а только порядковые номера, тоже проверить свои торпеды. Установив курс и скорость вражеского корабля, командир начал сближение. У него было два варианта действий: послать три - пять торпед из носовых аппаратов или послать моряков-камикадзе, тем более что они, будучи готовыми к самопожертвованию, сами просили об этом командира лодки. Как действовал командир субмарины «I–58»? Над этим вопросом ломают головы иностранные военные историки. Большинство склоняется к тому, что в борт американского крейсера врезался «Кайтэн». За две недели до окончания войны на Тихом океане бездарно погиб мощный американский крейсер. Из 1199 моряков команды "Индианаполиса" в живых осталось только 316. Словно в наказание за привоз атомных бомб и участие в этой варварской акции крейсер был потоплен в Филиппинском море японской субмариной под командованием капитана 3-го ранга Мотиюки Хасимото.

Говорят, что когда бомбардировщик типа В-29 поднялся с аэродрома Тиниан (Маршалловы о-ва), неся атомную бомбу для города Хиросима, то экипаж самолета знал уже о потоплении Индианаполиса, который доставил из США в Тиниан часть этой бомбы. Экипаж самолета сделал следующую надпись на этой атомной бомбе - "Подарок за души погибших членов экипажа Индианаполис".

Командир подводной лодки Императорского флота господин Мотицура Хасимото некоторое время находился в лагере военнопленных. Освободившись, стал капитаном торгового флота, ходил на судне тем же маршрутом, что и на субмарине "I-58" - Южно-Китайское море, Филиппины, Марианские и Каролинские острова, случалось швартоваться и на Гавайях, и в Сан-Франциско. Уйдя в отставку, Мотицура Хасимото стал священником в одном из синтоитских храмов в Киото. Написал книгу "Потопление". Командир крейсера «Индианаполис» Чарльз Маквей был судим американцами, затем оправдан. Занимался фермерством, покончил жизнь самоубийством - наказание за Хиросиму?

Японский город-призрак Хасима (Hashima) в переводе с японского означает "пограничный остров", находится он в Восточно-Китайском море, примерно в 15 километрах от города Нагасаки. Хасима имеет прозвище Гункандзима (Gunkajima), что означает "крейсер", из-за построек остров с моря действительно напоминает военный корабль. Длина острова составляет с запада на восток 160 метров и 480 метров с севера на юг. Береговая линия острова имеет протяжённость примерно в один километр. До того как остров был заселён в начале XIX века, в связи с обнаружением на нем угля, он представлял собой просто обломок скалы, слегка поросший зеленью, на котором гнездились морские птицы и который иногда использовали в качестве временного прибежища лишь рыбаки из Нагасаки и с соседнего острова Такасима.
Изначально это были просто скала в море. В 1810 году случайное открытие угля решительно изменило судьбу этого рифа. Компания Mitsubishi выкупила Хасиму и начала добывать уголь со дна моря. Работы потребовали значительных трудовых затрат и рабочей силы. Началось строительство, люди прибывали, чтобы жить и работать здесь. Благодаря угольной промышленности жилые массивы начали непрерывно расширяться. Были построены жилые комплексы, причем гораздо более прочные, чем на материке, - в целях защиты от цунами. Возвышаясь над океаном, появился лабиринт из жилых домов и промышленных объектов, построенных вместе. С океана силуэт острова напоминал линейный корабль. К 30-м годам XX века Хасима стал серьёзным промышленным центром, кроме шахт, здесь появились военные заводы. В течение 50 лет остров являлся одним из самых густонаселенных мест на Земле, плотность населения на острове составляла 835 человек на гектар. Риф превратился в искусственный остров диаметром около одного километра (три четверти мили) в периметре, с населением 5300 человек. К 1974 году все жители покинули остров ввиду иссякших ископаемых, и город превратился в город-призрак. Компания Mitsubishi официально объявила о закрытии месторождения. Город выглядел так, как будто бы все его жители вдруг исчезли за одну ночь. Остров был опустошен, но остался дух покинувших его людей. В зданиях, осталось множество свидетельств жизнедеятельности человека. Странная атмосфера вызывает ощущения, что остров уснул, когда его покинули жители.
Остров Хасима - один из наиболее уникальных пустынных островов Японии. Практически всю площадь острова занимает брошенный город-призрак Хасима. Здесь не было каких-либо техногенных катастроф или эпидемий, просто процветающий город с постоянно растущими домами и постройками оставили после того, как запасы угольных шахт иссякли. Угольные шахты, словно вода для живого организма, питали жизнь в городе, давали доход и рабочие места, но после разработки угольных шахт жизнь в городе остановилась и его стали покидать местные жители. Долгое время посещение острова было запрещено, так японское правительство попыталось обезопасить остров от чёрных копателей, предметы быта из мёртвого города становятся объектом охоты богатых коллекционеров. Сейчас посещение острова разрешено, но доступ туристам открыт только к специально оборудованной для безопасного пребывания части острова.

Как это ни странно для современников, но в средние века роль женщины была доминирующей в управлении делами клана. Да что там средние века, достаточно вспомнить матриархальный миф о Солнечной Богине – Аматэрасу, в котором явно подчёркивается её главенство над всеми богами японского пантеона, а также равенство в бою богини Идзанаги со своим братом-мужем Идзанами. Влияние этого древнего матриархата прослеживается во всём культе солнца, который был женским по своей природе в первоначальной японской концепции.

Даже первые хроники японской истории наполнены описаниями подвигов воинственных цариц, лично водивших свои войска на штурм вражеских укреплений в Ямато или через пролив в Корею. Со временем растущее влияние конфуцианства заметно ослабило доминирующее положение женщины, оградив ее ограничениями различного рода. Но эти ограничения далеко не всегда принимались кротко и смиренно, в чем пытаются нас уверить историки более позднего времени. В период Хэйан женщин, возможно, и нельзя было встретить на поля боя, но они внесли немалый вклад в культурные достижения своей эпохи. Некоторые придворные дамы из кугё (старинной японской аристократии) проявили себя как творческие личности и их литературные произведения пользовались заслуженным вниманием у просвещённых людей того времени. И это несмотря на «несоответствие» жестким формам классических китайских произведений, считавшихся «классическими» для образованного человека. Такую популярность моногатари (сказания), имели потому, что в них нашло своё отражение истинно японское мировосприятие, благодаря этим произведениям мы сейчас можем понять, почему древние императрицы обладали такой колоссальной энергией для управления государством как напрямую, так и удалившись от мира.

Другими «новыми» женщинами стали женщины из провинций, члены буке (новой, военной аристократии). Эти женщины не командовали войсками, как в архаичные времена, но, выращенные на тех же самых боевых традициях и приверженные тем же самым военным обычаям, которые позволили выделиться их мужчинам в отдельный общественный класс, они являлись точным отражением своих вторых половин. Будучи продуктом конкретной системы, самурайские женщины стали ее прочнейшим основанием и выразителями идей своего класса.
Одной из таких женщин была госпожа Масако, жена первого камакурского сегуна Минамото Ёритомо. По свидетельствам историков, Масако была проницательной, ловкой и отважной женщиной, обладавшей огромным влиянием как при жизни своего мужа, так и после его смерти. Кстати, после смерти Ёритомо Масако, по сути, управляла страной – это был единственный случай, когда верховная власть в стране находилась в руках женщины, не являющейся императрицей. Разумеется, Масако ни в коем случае не правила официально, но её власти и влияния это нисколько не умаляло.

Самурайских женщин, как и их отцов, братьев и мужей, учили абсолютной преданности своему непосредственному начальнику в клановой иерархии, и точно так же как и мужчины, они были обязаны беспрекословно исполнять все данные им поручения, включая и те, которые подразумевали использование оружия. Которым, разумеется, женщины-буке владели мастерски. Традиционным для этих женщин оружием было копье, как прямое (яри), так и изогнутое (нагината). Обычным для копья местом хранения было место над дверью в жилище, т.к. таким образом женщина получала возможность использовать его против атакующих врагов или любого незваного гостя, проникшего в дом.

Также женщины с не меньшим мастерством умели обращаться с коротким кинжалом (кайкэн), который подобно вакидзаси воинов-мужчин, всегда находился при ней – в рукаве или за поясом. Кайкэном можно наносить как молниеносные удары в ближнем бою, так и метать его со смертоносной скоростью, также кайкэн «принимал участие» в совершении ритуального самоубийства («женский» вариант этого действа носит название дзигай и был распространён так же широко, как и сэппуку у мужчин). Причем, женщины не вспарывали свой живот подобно мужчинам, а перерезали себе горло. Ещё одним строгим правилом ритуала было обязательное связывание собственных лодыжек, дабы и после смерти выглядеть «пристойно» (мало ли сколько будет длиться агония, в самом деле…).

Когда возникала реальная угроза попасть в плен к врагу, они не только решительно принимали смерть от рук родственников мужского пола или их командиров, но и сами убивали мужчин, если по какой-то причине они не могли или не желали совершить ритуальный акт и не щадили в такой ситуации ни себя, ни своих детей. Один из самых древних эпизодов, связанный с принятием и исполнением такого решения, можно найти в старинном сказании о доме Тайра. В части, описывающей морское сражение у Данноура Нииодоно, бабушка малолетнего императора Антоку, столкнувшись с угрозой попасть в плен к воинам Минамото, прижала ребенка к себе и сбросилась с обрыва. За ней последовали её придворные дамы, включая мать императора, которую единственную насильно удалось спасти.
Женщины-самураи также использовали самоубийство как протест против несправедливого обращения с ними. В качестве примера можно привести историю правителя провинции Хиго, вознамерившегося завладеть женой своего верного вассала, для чего он решился на убийство. Женщина попросила немного времени для того, чтобы похоронить и оплакать своего мужа, а также собрать придворных для того, чтобы отметить конец траура. Придворных она предложила собрать на высокой башне, с которой в итоге и бросилась на глазах у правителя Хиго и всех приглашённых гостей. Такое самоубийство не следовало букве и духу ритуала, но было признано одной из самых действенных форм протеста (канси) против произвола господина. Но также канси порождал дилемму в умах военных, т.к. налицо было явное нарушение кодекса преданности господину, гласившему о том, что женщина не имеет права распоряжаться собственной жизнью, особенно таким образом.

При необходимости самурайские женщины брали на себя обязанности по осуществлению мести, которая считалась единственно возможной реакцией (согласно японскому толкованию конфуцианства) на оскорбление или убийство господина. Даже в течение застойного периода сёгуната Токугавы женщины строго соблюдали принцип безусловной преданности своему клану – порой даже строже, чем мужчины. На протяжении веков самурайская женщина оставалась грозной фигурой, консервативной во взглядах и действиях, преданной этическим нормам своего клана – как их сути, так и внешним проявлениям.

Даже сегодня многие из этих женщин продолжают сопротивляться переменам, выращивая своих детей в тени семейного коми - комплекта древних боевых доспехов, перед которыми постоянно воскуриваются благовония. Их сыновья поступают в военные академии, а дочери встречаются друг с другом в додзё, где их (а также девушек менее знатного происхождения, но также сохраняющих верность традициям) обучают древнему искусству нагинатадзюцу.

>>4857
Финал противостояния

В Кагосиме Сайго не терял время даром. Он помогал крестьянам (ему сохранили пенсию по выходе в отставку), организовал несколько школ для сельских детей, а также для самураев, которые тоже были недовольны новым порядком. Там изучались Кодекс Бусидо, философия, каллиграфия, стихосложение и фехтование — в общем, всё, что составляло сокровищницу японской культуры. Словом, хозяйство Такамори вполне можно было назвать патриархальной идиллией.

Но правительство с подозрением смотрело на затеи Такамори (число его учеников перевалило за десять тысяч!) и решило тайно вывезти из Кагосимы военный арсенал. Однако ученики Сайго, прознав о плане властей, оружие отбили. Сам сэнсэй об этом ничего не знал и не имел намерения конфликтовать с правительством, однако обратной дороги уже не было, в Токио нападение на эмиссаров не прощали.
Узнав, что в Токио формируется армия для похода на Кагосиму, Сайго собрал и свое войско. 17 февраля 1877 года четырнадцатитысячный отряд Такамори вышел из Кагосимы на север. На знаменах восставших был начертан девиз: «Почитать добродетель! Сменить правительство!». Ни о каком противостоянии с императором не было и речи: для самураев его фигура всегда оставалась священной.

По пути Такамори решил захватить замок Кумамото — ключевой пункт на острове Кюсю. Но это был стратегический просчет. Гарнизон замка умело оборонялся, так что штурмующие несли большие потери. А в это время из Токио уже приближался карательный отряд, вчетверо превосходящий силы повстанцев. В нескольких многодневных битвах войска Сайго были разбиты, и правительственные силы подошли к Кагосиме. Такамори было заперся в городе и приготовился к обороне, но пожалел мирных жителей, которых ждала страшная судьба, если паче чаяния город падет. Поэтому Сайго с небольшим отрядом своих последних сподвижников обосновался в пещере на склоне горы недалеко от Кагосимы. Перед решающей битвой, 23 сентября, ему доставили послание от генерала Ямагата — одного из командующих правительственными войсками:

Прошло уже несколько месяцев, — писал генерал, — с тех пор, как началось враждебное противостояние. Ежедневно мы несли большие потери. Подчиненные убивают друг друга. Сражаются друг против друга товарищи. Никогда ранее не было столь кровопролитных столкновений, противных устремлениям человечества. И ни один из солдат по обе стороны не имеет ничего против другого. Солдаты Его Величества говорят, что сражаются, выполняя свой воинский долг, тогда как ваши люди из Сацума, по их собственным словам, бьются за Сайго… Однако, очевидно, что людям из Сацума не на что надеяться ради исполнения своих замыслов, поскольку почти что все из ваших наихрабрейших офицеров убиты или ранены… Я серьезно прошу вас найти лучший выход из этой прискорбной ситуации как можно скорее, чтобы, с одной стороны, доказать, что настоящая смута не есть ваша истинная цель, а с другой — немедленно прекратить убийства с обеих сторон. Если вы примете удачные меры, враждебность очень скоро прекратится… Я буду чрезвычайно счастлив, если вы поймете мои чувства. Я писал это, борясь с нахлынувшими слезами, и все же не смог полностью выразить в письме все, что у меня на душе.

Ночь выдалась лунной, и Сайго с товарищами при бледном свете играли на лютне и писали прощальные стихи... Бой начался в четыре часа утра 24 сентября. Воины Сайго начали наступление, но попали под сильный ружейный огонь. Сам Сайго был в первые же минуты ранен в живот. Дальше его нес на спине товарищ Бэппу Синскэ, пока Такамори не попросил его остановиться у хижины местного отшельника. «Мой дорогой Синскэ, думаю, это место вполне подойдет», — с трудом проговорил он. Сев лицом к северу, в сторону императорского дворца, он сделал себе харакири.

О пользе бунтарей

Несмотря на то что Сайго был обвинен властями в предательстве, в народе его очень любили, и даже ходили легенды, будто он улетел на Оранжевую звезду (Марс) или где-то скрывается (выдвигались версии, что, может быть, даже в России!) и обязательно рано или поздно вернется, чтобы защитить всех несчастных и обиженных.

Власти вспомнили о Сайго в последнее десятилетие XIX века, когда в Японии началась эпоха возрождения традиционных ценностей. Тогда он стал настоящим героем. Но его значимость для японской истории не исчерпывается лишь приверженностью патриархальным ценностям. Восстание Сайго аккумулировало в себе все радикальные оппозиционные силы Японии. Но большинство из его участников погибли. Так что в стране не осталось активной оппозиции, что позволило императору Мэйдзи довести свои начатые либеральные реформы (передача земли крестьянам, введение обязательного образования, создание регулярной армии и т. п.) до логического конца — принятия конституции (1899). Даже наследник русского престола Николай (будущий Николай II, 1868–1918), созерцая памятник Сайго в Токио, заметил:

Знать, за ним есть польза, и эта польза несомненно есть, это — кровопускание, через которое избыток беспокойных сил Японии испарился.

Банзай (Banzei) - это слово стало одним из символов Японии, мы его знаем по книгам, фильмам и песням. Его использовали в качестве боевого клича японские солдаты, идя в атаку на врага, с этим словом японские пилоты-смертники камикадзе направляли свои самолеты Mitsubishi Zero А6М на американские корабли. Банзай - это аналог русского "Ура!", этот термин был введен в Японии в VIII веке, чтобы выразить уважение монарху, это сокращенное от Тэнно Хэйка Бандзай, традиционно японское пожелание десяти тысяч лет жизни императору Японии. Во время Великой восточно-азиатской войны американские солдаты узнали, что такое атака в стиле банзай, когда стрельба из пушек и винтовок, взрывы гранат сопровождается криком бандзай. Японский солдат превращается во время такой атаки в никудан - человека-пулю. Но чаще всего банзай кричали чтобы психологически обезоружить врага и умереть достойной имени воина смертью. Иногда командир принимал решение начать подобную атаку не просто ради того, чтобы запугать врага или погибнуть достойно, но для осуществления четко поставленной цели - пользуясь внезапностью, занять позиции врага.

Японцы, всегда предпочитали ближний бой, и при первой же возможности пускали в дело штык. Оборона была столь непопулярна, что солдаты предпочитали покидать свои позиции и встречать наступавшего противника со штыками. Так уж сложилось исторически - сражение врукопашную из всех способов ведения современных боевых действий являлось максимально приближенным по своему характеру к традиционному поединку на мечах. Тактику действий японских вооруженных сил всегда определял наступательный дух. Многие японские офицеры, участвовавшие в военных действиях на Тихом океане, считали саму мысль об обороне настолько отвратительной, что никогда не планировали никаких оборонительных действий. Японские военные учебники были наполнены призывами типа "дух атаки", "непоколебимая уверенность в победе", "преданность императору", "самопожертвование во имя родины" и прочее. Японские солдаты шли вперед при любой возможности, потому что их учили, что лучшая тактика - это наступление, и они верили, что наступление - это акт отваги и мужества. Японские солдаты негодовали, если им приходилось защищать какие-нибудь позиции долгое время.

Даже на последнем этапе войны, в битве за Сайпан и Иводзима, когда японцы перешли к обороне, атаки типа бандзай не утратили своей привлекательности и героического пафоса, устоять против которого было практически невозможно. Сражение за Иводзима стало одним из самых ожесточенных за всю войну. Японцы сопротивлялись гораздо дольше, чем полагали возможным американцы. Последние несли огромные потери, что вынудило их принять решение пустить в бункеры отравляющий газ и завалить их. Бункеры стали могилами защитников. Лишь генерал Сэнда Са-дасуэ, находившийся в другой части острова, отказался придерживаться сугубо оборонительной тактики, он пошел со своими солдатами в атаку с криком банзай и погиб. Самый лучший японский стратег обороны в конце концов предпочел сдаче атаку банзай. Тело генерала Тадамити Курибаяси (1891 - 1945), руководившего обороной острова, так и не нашли, поэтому ни точное место, ни обстоятельства его смерти не известны. Однако в его штабе обнаружили следующее прощальное послание:

"Я обращаюсь к всем еще живым офицерам и солдатам. Настал решающий час битвы. Я приказываю всем уцелевшим офицерам и солдатам сегодня ночью пойти в последнюю атаку на врага. Всем до единого! В полночь выступайте одновременно, и сражайтесь с врагом до конца. Ваши жизни отданы императору. Не думайте о себе. Я буду впереди вас".

Один из ярчайших примеров самурайского духа явил в двадцатом столетии адмирал Ито Сэиити (Ito Seiichi, 1890 - 1945), командовавший линкором "Ямато", самым мощным боевым кораблем японского флота, представлявшим собой настоящую морскую крепость. Цель операции была уничтожение совместно с боевыми вылетами камикадзе американских сил, производящих высадку на Окинаве. Предполагалось отвлечение палубной авиации американцев на соединение "Ямато", в то время как камикадзе беспрепятственно проводили бы атаки. Эскадра была послана для того, чтобы прорваться через корабли союзников, находящиеся у острова, остановиться у берега и поддерживать своим артиллерийским огнём защитников Окинавы. Морские орудия должны были сыграть роль обычной артиллерии, а экипажи кораблей - роль морской пехоты. В случае успешного прорыва эскадры к плацдарму предполагалось затопить "Ямато" на отмели и использовать в дальнейшем как плавучую батарею, поскольку топлива, выделенного на проведение операции, хватало только на путь в один конец.

В ходе сражения у побережья Филиппин в апреле 1945 года линкор получил боевое задание, обрекавшее весь экипаж на гибель. Все офицеры протестовали, ибо считали, что жертвы будут напрасными. Но адмирал Ито Сэиити произнес слова, возразить на которые было нечего: "Я полагаю, что нам предоставлена подходящая возможность умереть. Самурай живет, ни на мгновение не забывая о смерти". Так звучала древняя пословица, выражавшая суть бусидо. Обреченные на смерть офицеры в последнюю ночь перед началом похода пили сакэ и пели патриотические песни, прославляющие славную гибель во имя Родины. Все атаки банзай давали возможность достойно погибнуть. Шедший в атаку японский солдат думал о том же самом, что и самурай, за много столетий до него мчавшийся в самую гущу врагов - успеть перед смертью уничтожить их как можно больше.

Вторыми по значимости после клана Токугава были кланы, возглавляемые даймё. Титул даймё переводят как «большое имя» («дай» - большой; «мё» или «мёдэн» - лен, где выращивали рис). Даймё были печально известны своей воинственностью и склонностью к экспансии за счёт более слабых соседей и без конца грызлись между собой. Только таким безусловным лидерам как Нобунага, Хидэёси и Иэясу удалось их объединить в более-менее плодотворный союз. Основная заслуга плодотворности такого союза состояла в жёстком контроле, постоянных проверках и нейтрализации неблагонадёжных – Иэясу и его потомки крепко помнили, что император и знать лишились политической власти как раз потому, что потеряли контроль над провинциальными воителями.

Вследствие такого недостатка централизованного контроля, феодальные «бароны» смогли накинуть и затянуть свою петлю на императорской семье и всех остальных общественных классах феодальной Японии, которые стояли на их пути, таким образом быстро и эффективно избавившись от всех возможных конкурентов. В конечном итоге единственным препятствием для даймё стали они сами и их личные амбиции. Для Токугава же феодальные правители – из чьих рядов вышли они сами – были главным источником проблем, поскольку они управляли независимыми ленами, содержали собственные отряды воинов и имели достаточные средства для финансирования военных операций. В силу политической нестабильности и вооружённых восстаний даймё вполне могли нарастить мощь, превышающую пределы, заданные Эдо. Что затем могло быть использовано против существующего режима Токугава (по древнему принципу гэкокудзё - «низы побеждают верхи») – разумеется, при отсутствии должного контроля.

Режимом Токугава использовался древний принцип «разделяй и властвуй», согласно которому даймё чётко дифференцировались по размеру лена, доходу, рангу при дворе. Вполне естественно, что это создавало атмосферу недоверия и нездорового соперничества и зависти. Не добавляла теплоты в отношениях между даймё и сёгуном необходимость оставлять своих жён и детей, когда сам даймё отправлялся в своё «имение» или необходимость раз в два года присутствовать при дворе.

Историки сходятся во мнении, что общее количество даймё в период Токугава составляло около 260 человек. Статус каждого определялся в зависимости от множеств критериев, первым из которых были феодальные взаимоотношения между сёгуном и даймё. Некоторые даймё, например, принадлежали к побочной ветви дома Токугава, это были «родственные вассалы» (симпан) или «семейные даймё (камон). К ним относились три «высокопоставленные семьи» (Кии, Мито и Овари), управлявшие ближайшими к Эдо провинциями, члены которых занимали самые важные должности в центральном правительстве.

Далее следовали наследственные даймё (фудаи), которые были вассалами Токугава еще до великой и решающей битвы при Сэкигахара. Они также занимали важные позиции в бакуфу, и их лены окружали защитным кольцом центральные территории, находившиеся под прямым контролем Токугава.

В третью группу так называемых посторонних даймё (тодзама) входили лидеры некогда враждебных Иэясу кланов, которые признали его титул сёгуна после сражения при Сэкигахара. Их лены обычно находились за территориями, принадлежащими фудаи.

Эти основные категории подлежали дальнейшему разделению в соответствии с другими критериями, основанными на типе территории, выделенной каждому даймё, его имуществе и средствах производства, находящихся в его распоряжении. Например, правители провинций (кунимоти или кокусу) обладали более высоким статусом, чем правители менее значимых территорий (дзун-кокусу или кунимоти-нами), за которыми следовали владельцы замков (дзосу) и владельцы собственных резиденций (дзинъя-моти, рёсу). Также даймё классифицировались в соответствии с теми местами, которые им дозволялось занимать на аудиенции у сёгуна.
При получении титула даймё высшего ранга в классе букё после сёгуна, удостоившийся такой чести феодал должен был принести письменную присягу и лично поклясться сёгуну в своей верности. Этот ритуал и регистрация присяги даймё повторялись всякий раз, когда новый лидер из клана Токугава присваивал себе титул сёгуна. Главными среди даваемых даймё обязательств были обязательства военного характера, такие, как содержание определенного количества регулярных войск, готовых вступить в бой по первой команде сёгуна; им также вменялось в обязанность предоставлять войска для несения караульной службы на любом из постов, определенных в Эдо.

В пределах своего лена даймё был полновластным и единоличным монархом, управляя своим наделом с помощью чиновников и офицеров, формировавших двор в главном замке даймё, а также с помощью отрядов воинов, принадлежащих к тому или иному военному клану. Эти воины были организованы в соответствии с вертикальной системой категорий и рангов, которые варьировались от клана к клану и от региона к региону. Некоторые из вассалов даймё, называвшиеся татикаэри, следовали за ним повсюду, куда бы он ни направлялся, будь то Эдо или его собственное поместье; другие (дзофу) постоянно проживали в Эдо со своими семьями, исполняя роль стражников столичной резиденции даймё; третьи (киммубан) периодически сменяли друг друга на различных должностях в провинции и в Эдо.

Одним из примеров большого клана со сложной внутренней структурой может служить клан Яманоути Казутоё, управляющий провинцией Тоса, расположенной на острове Сикоку. Эта провинция ранее принадлежала клану Тосокабэ, члены которого (к несчастью для себя) противостояли Токугава и впоследствии были лишены своих поместий, отбитых ими у клана Итидзо.

Клан Яманоути имел классическую структуру пирамиды. На вершине располагался даймё со своим кабинетом советников и управляющих, ему принадлежала самая лучшая и плодородная земля (кура) в провинции. Кура делилась на две категории: хондэн (земля, которая обрабатывалась с незапамятных времен) и синдэн (земля, которая начала обрабатываться после назначения даймё в эту провинцию). Даймё располагал этой землёй по собственному усмотрению – мог, например, передать их во владение. Также дайме распоряжался менее плодородными землями: ягути (были расчищены самураями) и рёти (расчищены вассалами ранга госи). Все эти земли являлись «домашними владениями» даймё.

Ниже правителя провинции Тоса располагались два класса вассалов. Первым из них был класс каро, или старших советников. Эти вассалы обладали почти полной независимостью: владели собственными землями, управляли собственными деревнями, жители которых напрямую платили им налоги, и командовали собственными воинами. Каро были весьма могущественными феодалами, и обычно они не платили налогов даймё. Хотя на них было возложено обязательство обеспечивать войсками управляющего провинцией, они делали это лишь после того, как получали подтверждение просьбы даймё от бакуфу в Эдо. Вполне естественно, эти независимые феодалы являлись предметом постоянного внимания со стороны даймё и нередко оказывали правящему режиму услуги, сдерживая амбиции своих правителей.

Второй класс вассалов состоял из воинов, принесших клятву верности непосредственно даймё. Они назывались сихаку, или самураи, и их когорты также подразделялись на несколько рангов, каждый из которых обладал собственными привилегиями, обязанностями и доходом. Первую категорию прямых вассалов составляли гюро, обладавшие правом носить два меча (дайсё) и ездить верхом «во времена войны и мира». Они не получали жалованье рисом, а распоряжались наделами земли категории хондэн или синдэн из резерва даймё, способными приносить подобающий их рангу доход. Эти земли (тигё) позволяли их владельцам называть себя титулом дзиката-тори.

Ко второй категории прямых вассалов принадлежали воины умамавари, которым платили как землями, так и рисом. Третью, самую низшую категорию, составляли косогуми, получавших жалованье рисом, выращенным на землях даймё, в соответствии с системой распределения риса (кокусё). Все эти воины имели право носить два меча, но только некоторым из них дозволялось ездить верхом. К третьей категории также относились воины, с которыми также расплачивались рисом, но не в соответствии с системой кокусё; их жалованье обычно называлось фути-киппу.

Управляющий провинции Тоса имел в своем подчинении ещё два класса воинов, известных как госи и кэйкаку. Госи («сельские воины») являлись бывшими вассалами побежденного клана Тосокабэ, за которыми было оставлено право владения землей, полученной ими от прежних хозяев, поскольку они добровольно подчинились власти новых правителей, назначенных Токугава. Госи были весьма ограничены в численности, владели землями и лошадьми (на которых имели право ездить верхом), носить дайсё, сражаться в войнах, могли продать свои земли или же передать их старшему наследнику.

Интересно, что после Реставрации Мэйдзи, когда большинству даймё, назначенных Токугава, пришлось вернуть свои поместья новому центральному правительству императора, госи было позволено сохранить свою собственность, поскольку они получили свои титулы не от Токугава.

На ступеньку ниже этих сельских воинов в иерархической структуре клана Яманоути располагался класс вассалов, известных как кэйкаку. Эти мелкопоместные дворяне получали жалованье рисом, носили два меча, но не имели собственных лошадей, и обычно они жили вдали от провинциального центра, в пределах «дня пути» от главной резиденции даймё.

В клане Окудайра насчитывалось около 1500 человек, имевших право носить дайсё. Они разделялись на две категории, верхнюю и нижнюю, — первая составляла около трети от размеров последней. Верхняя категория (кюнин) включала первого министра, казначея, управляющего, конфуцианских ученых, врачей и вассалов первого ранга (косогуми), а также штата личных слуг даймё, состоящих в основном из мальчиков, еще не достигших совершеннолетия. Нижняя категория (кати) состояла из каллиграфов и счетоводов, которые исполняли обязанности администраторов и архивариусов клана; оруженосцев даймё, которые всюду сопровождали его (томокосо), а также оружейников, конюхов (накакосо), больших отрядов дворцовой стражи (коякунин) и пеших солдат (асигару). Еще ниже располагались легко вооруженные воины (тюген), которыми командовал когасира.

Даймё был обязан регулярно являться ко двору сёгуна. Эта обязанность носила официальное название «посещение сегуна по очереди», или «посещение с возвращением» (санкин кодай). Иначе говоря, каждый даймё был вынужден раз в два года покидать свою провинцию и проводить несколько месяцев при дворе сёгуна в Эдо. Когда же даймё возвращался в свои владения,, он должен был оставить в Эдо жену и детей в качестве «государственных гостей», т.е. фактически заложниками. Эта практика неукоснительно соблюдалась и строго регулировалась. Также было введено ограничение на количество воинов, которых даймё могли захватить с собой из своей провинции, поскольку у них появилась естественная тенденция (скорее ради повышения собственного престижа, чем для того, чтобы посеять смуту) путешествовать в сопровождении процессий, чьи размеры и пышность ограничивались только богатством даймё. Столпотворения в Эдо и на главных дорогах страны являлись обычным делом, как и инциденты, вспыхивавшие на дорожных заставах из-за очередности их прохождения.

В 1721 году новым указом бакуфу было определено, что владельцы ленов с доходом, превышающим 200 000 коку риса в год, не могут путешествовать или оставаться в Эдо в сопровождении более чем 20 всадников (бадзо), 130 пеших солдат (асигару) и 300 мелких слуг (тюген, нинсоку). Однако могущественные даймё достаточно часто пренебрегали этими инструкциями. Эти периодические путешествия стали одной из самых примечательных особенностей периода Токугава и самой помпезной формой военного парада. Лишь время и все усиливающееся обнищание буке постепенно уменьшили размер и пышность этих процессий. После 1747 года средний размер свиты даймё варьировался в пределах от 150 до 300 человек.

Даймё, как высший представитель воинского сословия после сёгуна, должен был строго придерживаться «Тринадцати законов о военных домах» (Буке сёхатто), изданных Иэясу. Эти законы, среди прочего, обязывали каждого даймё осуществлять поимку и выдачу представителям сёгуна всех бунтовщиков, обнаруженных на территории их владений, поскольку бунт против государства является бунтом против закона и социального порядка (статьи 3 и 4). Власти проводили различие между моральными нормами, основанными на здравом смысле, и теми, которые были заложены априори в основу социального закона. Так, например, в этих статьях напрямую говорилось о том, что поскольку закон является сутью социального порядка, то в некоторых ситуациях можно пойти наперекор здравому смыслу ради соблюдения закона, но закон никогда не может быть нарушен в угоду здравому смыслу. Каждый даймё должен был препятствовать проникновению посторонних на территорию своего лена (статья 5). Он также не мог проводить капитальный ремонт своего замка или замка своего вассала без разрешения сегуна, и тем более ему воспрещалось возводить новые замки и укрепления любого рода (статья 6). Кроме того, ему вменялось в обязанность направлять в Эдо доносы о любых признаках заговора, замеченных во владениях соседей (статья 7), и он не имел права устанавливать родственные связи с другими кланами посредством женитьбы без разрешения сёгуна (статья 8) — такой поступок расценивался как «корень измены». Он не мог окружать себя большим количеством вассалов, когда совершал путешествие в Эдо, если только его эскорт не состоял из собственных войск сёгуна. Если это был даймё высокого ранга, то ему дозволялось иметь свиту из двадцати всадников (статья 9). Все даймё имели право в качестве знака отличия носить официальное платье особого цвета и покроя (которое позволяло их легко идентифицировать) и путешествовать в особых паланкинах (статья 11).

>>5150
***

…Я обыкновенный человек и надеюсь, что не буду ни святым, ни негодяем, ни героем, ни дураком, просто человеком. Мы с радостью послужим нации в развернувшейся жестокой борьбе. Мы будем таранить вражеские корабли, лелея надежду, что Япония была и будет местом, где будет позволено жить только любящим семьям, храбрым женщинам и прекрасной дружбе… В чем наш долг сегодня? Сражаться. В чем наш долг завтра? Победить. В чем наш долг ежедневно? Умирать. /Хэйити Окабэ/

Подобно цветам сакуры
По весне
Пусть мы опадем,
Чистые и сияющие.

***

…По весне
Пусть мы опадем,
Чистые и сияющие.

*** ***

…Пусть мы опадем,
Чистые и сияющие.

*** *** ***

…Чистые и сияющие.

*** *** *** ***

Тысячи жизней молодых пилотов, сгоревших в пламени яростной войны, победы не принесли.

10. ВМЕСТО ЭПИЛОГА

После окончания той войны прошло много времени, и Япония залечила полученные раны. Так же как и раньше, тысячи люди приходят помолиться в самый почитаемый в стране храм Ясукуни. Так же как и раньше они видят живущих там сотни белоснежных голубей. Эти голуби олицетворяют миллионы воинственных душ ками, погибших в нескончаемых войнах, хотя Ясукуни называют храмом мира в стране, а не войны. Парадокс…

Так же как и раньше доносятся звонкие хлопки в ладоши и гулкие удары друг о друга деревянных палок: это синтоистские монахи пытаются разбудить ками и привлечь их внимание к своим молитвам. Религия синто полна богами войны, а вот бога или богини любви в ней нет. Очередной японский парадокс…

Впрочем, Япония соткана из множества парадоксов. И так же как голуби олицетворяют души ками, так и страна Восходящего Солнца олицетворяет собой торжество духа над материей. В этом ее главное достояние, а не в деньгах, как у прагматичного Запада.

Католический храм Уракамитэнсюдо в Нагасаки давно восстановлен и там давно возносят свои молитвы за мир и благополучие людей. А вот когда будет восстановлено доверие к Соединенным Штатам Америки, не знает никто. Молчат и христианские боги, и синтоистские… Также как нет ответа и другой вопрос: за что разгневались боги-хранители Японии и почему допустили победу иноземных врагов над гордыми потомками непобедимых самураев?

И на солнце бывают пятна. Одно из таких пятен в истории Японии - Нанкин. Танец победы состоялся в столице Китая, чтобы отпраздновать завоевание Нанкина в 1937 году. Триумфальное победное шествие Императорской армии по разрушенной улице Нанкина смотрели немногие оставшиеся в живых горожане, большинство жителей бежали из города или были убиты японскими солдатами. Видео сильное, но, конечно, это не документальная съемка, а художественная из фильма «Нанкин! ​​Нанкин!", снята китайцами. До сегодняшнего дня не все японские историки признают масштабы трагедии, да и официально японскими властями массовое убийство в Нанкине скромно упоминается как Нанкинский инцидент.
Американскими оккупационными властями ответственность за массовые убийства 1937 года в Нанкине было возложено на генерала Мацуи Иванэ, который был главнокомандующим армии в центральной части Китая. Генерал был обвинен в военных преступлениях, в 1948 году Международный военный трибунал для Дальнего Востока признал его виновным, Мацуи Иванэ казнили. Представителей императорского дома американцы по политическим причинам решили не трогать.
13 декабря 1937 года японская армия взяла столицу Китая город Нанкин, премьер Чан Кайши предусмотрительно сбежал из столицы. Город взяли после упорных боев. То, что произошло в городе после этого, окутано густой пеленой мрака. Часто пишут о "нанкинской резне", когда японцами было убито по разным данным от 100 тысяч до 300 тысяч китайцев, тысячи женщин были изнасилованы. Даже эсэсовцы, находящиеся в посольстве Германии, были возмущены резней японцев. Во время этой бойни Мацуи Иванэ был сильно болен. Командиром корпуса, который непосредственно брал Нанкин, был генерал-лейтенант принц Асака, на нем и лежит ответственность за зверства в Нанкине. А генерал Мацуи, человек достаточно набожный, был глубоко потрясен случившимся. В своем дневнике он очень жалел о резне, считал, что поведение японцев в Нанкине разрушили репутацию Императорской армии. Мацуи Иванэ вскоре вышел в отставку и на свои деньги построил в местечке Атами под Токио буддийский храм, где была поставлена статуя богини милосердия Каннон. Храм был посвящен всем погибшим в Нанкине - и японцам, и китайцам.

>>5883
Принятая в 1947 г. конституция провозглашает демократические права и свободы, содержит отказ от войны “как суверенного права нации”, запрещает Японии иметь вооруженные силы. В результате проведения аграрной реформы большая часть помещичьих земель была за выкуп передана крестьянам.
Подверглись разделу крупнейшие монополии. Тем не менее власть осталась в руках представителей буржуазии и чиновничьей верхушки, которые взяли курс на укрепление позиций монополистического капитала. В нарушение конституции в стране были созданы оснащенные современным оружием так называемая “силы самообороны”, превратившиеся ныне в регулярную армию численностью 272 тыс. чел. (по официальным данным на 1987).
60 – 70-е годы характеризовались быстрыми темпами экономического развития Японии, что позволило ей стать второй экономической державой капиталистического мира по объему валового национального продукта и промышленного производства.
Располагая 2,5% населения земли и 0,3% площади, она к настоящему времени по своему экономическому потенциалу прочно закрепилась на 2-м после США месте в капиталистическом мире. ВНП страны (ок. 2,4 трлн. $ в 1987) превышает 11% мирового ВНП, по объему ВНП на душу населения Япония опередила США. На долю Японии приходится около 12% мирового промышленного производства. Страна занимает первое место по производству судов, автомобилей, тракторов, металлообрабатывающего оборудования, бытовой электронной техники, роботов. В 1987 г. произведено: стали – 98,5 млн т, автомобилей – 12,4 млн шт., электроэнергии – 580,2 млрд кВтч, промышленных роботов – 12,6 тыс шт., электронного и электронно-вычислительного оборудования – на 124,6 млрд $. Объем производства увеличился на 4% по сравнению с 1986 г.

Практически завершилась адаптация японской экономики к “дорогой иене”. В основном осуществлен переход к новой модели экономического развития страны, снимающей акцент на экспортную ориентацию и ставящей во главу угла задачу прежде всего внутреннего потребления.
Правительство Японии ожидало замедления экономического роста в 2011 финансовом году более чем вдвое в связи с завершением программ по стимулированию экономики и высоким курсом иены, что отрицательно сказывается на доходах от экспорта.
«Нам необходимо внимательно следить за возможным замедлением экономического роста за рубежом и колебаниями валютных курсов. Мы продолжим предпринимать решительные действия, включая валютные интервенции в случае необходимости, учитывая, что продолжение чрезмерного укрепления иены грозит экономической и финансовой устойчивости», — отмечено в заявлении японского правительства.

>>6315
Два училища одинакового профиля понадобились потому, что японское образование традиционно для мальчиков и девочек было раздельное, и реформаторы Мэйдзи традицию решили сохранить. Образовывали они тоже традиционно мальчиков (поэтому первым мужское училище и открыли) — по Мещерякову в конце периода Эдо умели читать 40% мужчин и только около 15% женщин. Женское образование (если и было) ограничивалось семьей и храмовой школой (тэракоя). Если мужчина еще мог продолжить учиться в какой-нибудь частной или клановой школе, то женщинам, причем всех сословий, полагалось сидеть дома, и ждать пока их женихи/мужья образумятся. И в эпоху Мэйдзи с женским образованием тоже был швах, надо сказать. Проблема эта постепенно привела к движению феминисток, но это чуть другая тема.

В обоих училищах с тех пор творились дела чудесные, и непосредственно связанные с семьей Фуджита Горо и кланом Айдзу. С 1881 по 1886гг. директором Токийского педагогического училища (еще не высшего) был Такаминэ Хидэо — двоюродный брат жены Сайто — Токио, участник обороны Айдзу в 1868, а потом чиновник от образования и просветитель. Мало того, в 1886г. директором становится Ямакава Хироши (с 6 марта 1886 по 13 августа 1891), соратник Сайто Хаджиме по войне в Айдзу, и потом в 1877 в Сацуме, он же его младший сват на второй свадьбе и настоящий полковник. Если Фуджита Горо устроился туда в 1890, то брал его на работу как раз Ямакава! При нем в апреле 1886 училище переименуют в "высшее". Потом директором снова стал Такаминэ Хидэо (16 августа 1891 - 11 сентября 1893).

А после всех господ из Айдзу главой училища был Кано Дзигоро (20 октября 1893 - 20 июня 1898). Тот самый основатель и популяризатор дзюдо, а ещё очень широко образованный человек, полиглот и вестернизатор образования. А с 1910г. еще и член Международного олимпийского комитета от Японии, первый представитель Азии в этой организации. Штаб-квартиру дзюдо, Кодокан, ему перенести в училище не удалось, но с этого времени там открылся его клуб, первый в системе высшего образования. До этого Кано активно, и успешно, продвигал свое дзюдо в системе полиции.
А лучшим учеником (и во многом учителем) Кано в дзюдо был молодой человек по имени Сайго Сиро (1866 - 1922). Он был сыном (приемным) не кого-нибудь, а Сайго Таномо, командира войск Айдзу во время осады 1868г. (т.е. начальника Сайто и Ямакавы) В Айдзу у него погибла вся семья (см. фильм "Бьяккотай"), и он усыновил талантливого, но своенравного Сиро. Юноша учился у отца тайным техникам (осики-ути) клана Айдзу, в частности Дайто-рю дзю-дзюцу. Но надежд отца не оправдал, сбежал из дома и примкнул к компании Кано Дзигоро. И был назначен старшим инструктором дзюдо, потому как в додзё одолеть его никто не мог, включая и самого Кано. Парень был задирист, и в 1891 Кано его отчислил из Кодокана за пьяную драку с сумоистами (и полицией, с последствиями для них всех). Через годы Сиро взялся за ум, и стал мастером кюдо, японской стрельбы из лука.

И всё время директорства Кано Фуджита Горо охранял музей и учил кендзюцу, скорее всего в том же зале, где занимались дзюдо. Фуджита-кун сам владел дзю-дзюцу Сэкигути-рю, и очень может быть, что они с Кано на эту тему тоже общались.

Кано Дзигоро в 1893г. как раз вернулся из длительной загранкомандировки от министерства образования, и с энтузиазмом принялся внедрять полученный опыт в училище. При нем были разработаны научные методы преподавания многих предметов, но главное его достижение — это реформа физического воспитания в школах и университетах, куда он, кроме своего дзюдо, внедрил кендо и много чего еще, что вышло непосредственно из клана Айдзу. Не забыв про футбол, баскетбол, бейсбол, и даже крокет, в которые гоняли его студенты на стадионе училища, а потом и стадионах всей Японии.

А господин Фуджита Горо не просто наблюдал все это безобразие из окна, а был к нему очень даже причастен.

>>6628
Ожесточеннейшее сражение, длившееся несколько дней. Огнем китайской метательной артиллерии многие береговые укрепления японцев были сожжены. Монголы, подобно волнам прибоя, обрушивал свои атаки на защитников побережья. Они осыпали японцев стрелами и копьями, в ближнем бою использовали боевые палицы, бич и арканы. Японцы также были вооружены луками и стрелами, копьями и мечами, укрывались за деревянными щитами почти во весь рост человека. Сражение проходило в тесноте, и ни одна из сторон не могла извлечь для себя выгоды. Монголы бросали в бой все новые силы, которые уплотняли и без того тесные ряды войск и мешали тем самым отступлению или отводу потрепанных соединений, выносу раненных. Однако никакой напор, казалось, не смог сломить стойкость обороняющихся.

Встретив такое упорное сопротивление со стороны японцев и понеся существенные потери, командование первой группы решило отойти от залива Хаката, продвинуться на запад для встречи со вторым соединением, перегруппировки сил для нового вторжения на Кюсю. В конце июля первая группа имперского флота вышла в море. Часть кораблей снова направилась к острову Ики. Остальная масса кораблей подошла к острову Хирадодзима, где, наконец, произошла встреча со второй флотилией, задержавшейся с отплытием с континента почти на два месяца. После кратковременного отдыха объединившиеся огромные силы империи Юань атаковали остров Такасима, подготовив тем самым новое вторжение на Кюсю, которое на этот раз предполагалось произвести в заливе Имари.

16 июня передовые суда Янцзы (второго эшелона) добрались до Итоки, а 12 августа великая армада объединилась для последней решающей атаки на японские позиции. Когда два флота встретились, грохот барабанов и приветственные возгласы были слышны на берегу, но это лишь еще больше укрепило решимость самураев. По мере того как приближался переломный момент кампании, для японцев становилось все более очевидным, что одного личного мужества для победы над врагом недостаточно, и вся нация преклонила колени, моля богов о поражении монголов и спасении японского народа.

16 августа 1281 года на ясном и безоблачном небе появилась темная полоса, которая, быстро увеличиваясь, охватила небосвод и затмила солнце. В течение считанных минут разразился смертоносный тайфун. Смерч пронесся над островом Такасима и прилегающим к нему районам, то есть в месте сосредоточения имперских кораблей, с юго-запада на северо- восток с опустошающим эффектом. Когда через три дня ветер стих, и небо вновь прояснилось, от имперской армады осталась едва ли четверть первоначального состава. Потери флота завоевателей были поистине катастрофическими - 4 тысячи военных судов и, вероятно, около 100 тысяч человек погибло в пучине. Когда ками-кадзэ (божественный ветер) стих, японские самураи радостно бросились добивать уцелевших интервентов. Потрепанные остатки имперского флота на поврежденных и изуродованных стихией кораблях покинули омывающие Кюсю воды и вернулись в Корею, а те войска, которые успели высадиться на землю, были полностью деморализованы. Так бесславно окончился для воинов Хубулая второй грандозный поход с целью покорения Японского государства.

После этой трагедии монголы уже никогда серьезно не помышляли о захвате и подчинении Японии. Японцы ликовали. День поражения монголов превратился в праздник, который стали отмечать раз в 50 лет. На юго-западе Кюсю и острове Такасима он празднуется до настоящего времени. Роковой для монгольских завоевателей ветер был истолкован японцами как помощь их национальных богов и духов предков и назван камикадзе - божественный ветер. Сейчас трудно сказать, одержала бы победу империя Юань при других обстоятельствах. Но именно с этого времени в сознании японцев укрепилась мысль о том, что их страна находится под особой защитой национальных богов и духов предков и победить ее не дано никому. Таким образом, дважды бушевавший у западных берегов Японского архипелага тайфун, погубивший монгольскую имперскую армаду кораблей, убедил японцев о не случайности этого события и навсегда утвердил веру японского народа в национальных богов и духов предков, которая в дальнейшем повлияла на формирование националистической идеологии.

10 марта 1945 года американские ВВС произвели бомбардировку японской столицы. В авианалёте участвовало 334 стратегических бомбардировщика B-29, каждый из которых нес несколько тонн зажигательных бомб и напалма. Операция под кодовым названием "Молитвенный дом" началась сразу же после полуночи. Токийский залив и устье реки Сумида серебрились под луной, и светомаскировка города была бесполезной. Три эскадрильи по двенадцать бомбардировщиков сбросили первые канистры с зажигательной смесью в заданных точках. Вспыхнувшие от них пожары соединились в огненные кресты - ориентиры для трехсот "сверхкрепостей", летевших следом. Тесно прижатые друг к другу деревянные домики вспыхивали, как солома. Переулки разом превращались в огненные реки. Обезумевшие толпы людей бежали к берегам Сумиды и ее протоков. Но даже речная вода, даже чугунные пролеты мостов стали обжигающи горячими от чудовищного жара. Над городом бушевали огненные смерчи ураганной силы. Вызванные им турбулентные воздушные потоки швыряли американские "сверхкрепости" так, что летчики едва сохраняли управление.
За одну ночь в Токио погибло от пожаров свыше ста тысяч человек - больше, чем пять месяцев спустя в Нагасаки от атомной бомбы. Миллион с лишним горожан остались без крова. Была разом уничтожена четверть жилого фонда японской столицы. В результате образовавшегося огненного смерча пожары быстро распространились в жилых кварталах, застроенных деревянными зданиями. Погибло свыше 100 тысяч человек.
Необходимость бомбардировки Токио оценивается неоднозначно. Американский генерал Кёртис Лемэй, командовавщий налетом, позже заявил - «Думаю, если бы мы проиграли войну, то меня судили бы как военного преступника». В Токио имеется мемориальный комплекс, посвящённый бомбардировке, музей, а также несколько памятников. Ежегодно в выставочных залах проводятся фотовыставки. В 2005 году прошла церемония в память о погибших, где присутствовали две тысячи человек, бывших свидетелями бомбардировки, и принц Акиcино — внук императора Хирохито.

>>6984
Но наибольшим шоком для буси, привыкших к определённому военному церемониалу, было полное отсутствие уважения к противнику. Обычно в междоусобных баталиях воину надлежало выбрать себе достойного противника и после обмена приветствиями и соответствующими изысканными оскорблениями по всем правилам сразиться. Поле боя подчас превращалось в сплошные “парные турниры” с выбыванием участников. Не принято было нападать сзади, не окликнув предварительно жертву, прибегать к помощи слуг и оруженосцев, если к тому не понуждали чрезвычайные обстоятельства. Отрезанная голова противника, которая потом демонстрировалась сюзерену и выставлялась на всеобщее обозрение, была не просто варварским трофеем, а самым достоверным сертификатом личного участия в схватке с равным. Монголы же применяли исключительно тактику массовой атаки и набрасывались на горделивых буси, как стаи голодных собак. Известно, что и “трофеи” они брали анонимные, указывающие лишь на количество жертв, а именно уши врага.
При вторжении Хубилая самурайские дружины впервые столкнулись с новой для них тактикой ведения войны, заключавшейся во взаимодействии всех подразделений войска, общем командовании, в действиях флангов (обходы и окружения) и т.д., а также с незнакомым доселе огнемётным оружием (ими применялась метательная артиллерия китайского типа – балисты), которое уничтожило и сожгло большую часть береговых укреплений японцев.
Тем не менее интересно, что японские воины, одержав победу и захватив множество пленных в полном вооружении, даже не подумали воспользоваться опытом пришельцев. Разве что приёмы владения копьём были несколько усовершенствованы. Все прочие виды воинских искусств без изменения благополучно дожили до XVI в., когда с появлением португальцев в армию стало широко внедряться огнестрельное оружие – мушкеты, пушки, пистолеты. Появились даже специальные части пехотинцев-мушкетёров, которые сильно поколебали престиж непобедимых конных рыцарей. Но верность традиции возобладала. Буси вплоть до середины XIX в. пренебрегали “огненным боем”, который шёл в разрез с высокими идеалами будзюцу. Тем не менее это заложило основу новой военной организации, которая, при использовании военного опыта португальцев, помогла впоследствии полководцу Хидэёси во многих его победах. Претерпело изменение также и военное снаряжение, которое стало изготавливаться в соответствии с требованиями маневренного боя в более облегчённом варианте.
Монгольское нашествие потребовало мобилизации всех внутренних сил страны и создало предпосылки для кризиса мелкопоместного хозяйства и ослабления самурайства: буси, в частности, перестали получать средства от даймё и должны были нести службу за свой счёт. В это время появилась тенденция к распаду системы сёэн (средних и мелких хозяйств) и образованию новых крупных земельных поместий, в которых искали покровительства многочисленные самураи окончательно оторванные от сельского хозяйства. Окончательное размежевание сословий крестьян и самураев произошло в начале периода Асикага, между 1321 и 1334 гг.
Развитие товарно-денежных отношений, экономические затруднения в среде самураев, частые междоусобицы вели к упадку власти сёгуна и усилению владетельных феодалов – даймё, ставших полноправными хозяевами в управляемых ими провинциях.
В начале XIV в. разгорелась борьба между даймё юго-западных и восточных областей, вызванная неравномерным экономическим развитием отдельных провинций. Даймё более развитого юго-запада объединились под руководством Нитта Ёсисада и Масасигэ Кусуноки и разгромили сиккэнов. Имена этих двух великих воинов, сражавшихся против дома Ходзё, гремели по всей стране, они не знали поражений в боях. Кусуноки выступал в защиту императора Годайго, оскорблённого заносчивыми временщиками. С горсткой бойцов ему удалось отстоять небольшую крепость Тихая и обратить в бегство нападавших. Последним примером вассальной верности Кусуноки стала битва при Минатогава, где мужественный полководец совершил сэппуку, прикрыв отход своего сюзерена.
Однако власть захватил, опираясь на военную силу и не считаясь с интересами представителей рода Ходзё, управлявших Японией с 1219 г. в качестве так называемых своих союзников, Асикага Такаудзи (1305 – 1358), который ниспроверг власть Ходзё в 1333 г. и на два века установил правление новой династии сёгунов Асикага (Муромати-бакуфу). Война возобновилась и продолжалась до 1392 г. под названием Намбокутё-дзидай (период двух правительств, 1331 – 1392 гг., когда Южное правительство (или династия) поддерживало императора Годайго и носило название Нантё, Северное правительство (Хокутё) – императора Комё), закончившись победой рода Асикага.
Образование нового сёгуната не изменило сложившегося в Японии положения – страна по-прежнему оставалась в руках крупных даймё, опиравшихся на собственные военные силы, укрупнявших свои владения и усиливших своё экономическое положение. Они считались с сёгунами лишь в той степени, в какой им было выгодно или необходимо.
Подобная обстановка не могла принести политической стабилизации, междоусобные войны продолжались и после видимого объединения страны под властью новых сёгунов. С начала XV в. Япония надолго погружается в состояние всеобщего хаоса, а её территория почти повсеместно становится ареной военных действий. Вершиной этих столкновений была война между домами Сиба Хатакэяма, Хосокава и Ямана, получившая название “смута годов Онин” (1467 – 1477). Эта война способствовала ещё большему усилению раздробленности и концентрированию земельных владений в руках нескольких сотен крупных даймё.
Междоусобицы, длившиеся десятилетиями, подорвали экономику всех провинций Японии, вызвали упадок земледелия; из-за войн крестьянство на долгое время отрывалось от земли, подвергалось нещадной эксплуатации и поборам, облагалось налогами. Ухудшение положения крестьянских масс приводило к частым крестьянским восстаниям, к которым нередко примыкали ронины и разорившиеся самураи. Наиболее значительным из них было восстание крестьян провинции Ямасиро, установившее крестьянское самоуправление, которое просуществовало восемь лет (1485 – 1493).
К началу XVI в. сёгуны Асикага теряют всякий контроль над крупными землевладельцами, Япония распадается на ряд независимых княжеств с влиятельными даймё во главе. Наступает наиболее смутное и тяжёлое время в истории японского средневековья – период военной анархии, или, как его назвали, “Сэнгокудзидай” – “период сражающихся областей”. Непрерывные гражданские войны “всех против всех” длились с 1507 по 1573 г.
Одним из самых популярных людей того времени был Такэда Сингэн, чьё имя очень часто связывают с кодификацией (систематизацией) Бусидо. Такэда (1521-1573) победоносно сражался против коалиции родов Ходзё, Ода, Имагава и Уэсуги. Из тридцати восьми баталий, в которых ему пришлось участвовать, он не проиграл ни одной. Постоянным, хотя и не слишком удачливым, противником Такэда был Уэсуги Кэнсин, даймё провинции Этиго. Оба полководца использовали в качестве вспомогательных сил непрофессиональных завербованных солдат из крестьянских семей (но-буси). Ещё более подорвали систему традиционного самурайского ополчения законы о рекрутских повинностях, введённые Ода Нобунага (1534 – 1582) при объединении страны после долгих лет смуты.
С этого имени (с 1573 г.) в Японии наступает период личных диктатур, который начался со свержения князем Ода Нобунага, выступившим на борьбу за политическое объединение страны, последнего (шестнадцатого) сёгуна династии Асикага Ёсиаки (1568 – 1573) и закончился разгромом в 1600 г. в битве при Сэкигахара противников Токугава Иэясу (1542-1616; правление – 1600 – 1605), продолжателя политики Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси, основателя третьего сёгуната.
При Тоётоми Хидэёси (1536 – 1598), приемнике Нобунага на посту канцлера, размывание самурайского сословия было временно приостановлено. Хидэёси особыми эдиктами подтвердил привилегии самураев и наложил запрет на отходничество крестьян. Он был также первым из правителей Японии, пытавшихся направить воинственные устремления самураев на стезю внешней экспансии. Дважды в девяностые годы XVI в. он инспирировал “кокисту” Корейского полуострова, и хотя оба завоевательных похода закончились неудачно, они явно способствовали консолидации клановых дружин под стягом центрального правительства. В среде буси всё глубже укоренялись идеи национального единства на прочной сословно-иерархической основе.

>>7263
Свои путешествия Тэндзику Токубэй совершал на кораблях "красной печати", которые предназначались для плавания в открытом море, поэтому и строились более прочными, нежели другие суда, которые не удалялись далеко от берега. Такие корабли могли перевозить куда больше груза и путешествовать на большие расстояния, а значит, имели больше возможностей вести прибыльную торговлю. Это делало их лакомым кусочком для пиратов вако. Корпус корабля "Красной печати" был укреплен, что обеспечивало больше возможностей выдержать атаку, но все же судно не было неуязвимым. Корабль, имевший разрешение с красной печатью, получал лично от сёгуна право вести свободную торговлю. Система красных печатей берет начало с конца 16-го века, когда страной правил Хидэёси Тоётоми. Это была попытка борьбы с японским пиратством, а также попытка контроля над иноземной торговлей, так как купцы и пункты их назначения были известны. Избранные Хидэёси Тоётоми могли ходить за море, и отношение к ним было такое же, как к официальным судам властей, находившимся под личным покровительством сёгуна. Это не только отпугивало пиратов, но и показывало иноземцам, что с этими купцами нужно вести себя очень вежливо. Между 1600 и 1635 годами более 350 японских кораблей отправились по этой разрешительной системе, они направлялись в страны Юго-Восточной Азии (Вьетнам, Таиланд, Малайзия, Индонезия, Филиппины), достигая Индии. Когда первые европейцы начали ориентироваться в Тихом океане, они регулярно встречали здесь японские корабли. Такие корабли были построены в разных местах. Некоторые из них, например, построенные в Нагасаки, сочетали западную, японскую и китайскую конструкцию корабля. Многочисленные суда были заказаны и куплены в Сиаме (современный Таиланд), благодаря совершенству конструкции и качеству тайского дерева.
Плавал Тэндзику Токубэй и на корабле голландского мореплавателя Ян ван Йостена Лоденстейна (Jan Joosten van Lodensteijn,1560 - 1623), который был родом из Делфта и одним из первых голландских мореплавателей достиг Японии. На японских островах этот голландец известен под именем Яйосу (耶杨子) - сокращенно от Ян Йостен. На корабле "De Liefde" он покинул Роттердам в 1598 году с целью совершить кругосветное плавание. Но в 1600 году корабль потерпел крушение у берегов Японии, 24 человека, среди которых были Ян ван Йостен Лоденстейн и англичанин Уильям Адамс, выжили и были доставлены к сегуну Токугава Иэясу. Йостен лоббировал интересы голландской торговой фактории, способствуя вытеснению с японского рынка католических конкурентов - купцов Испании и Португалии. Он исполнял обязанности советника сегуна Токугавы Иэясу по внешнеполитическим и торговым вопросам. По приказам сегуната Токугавы Йостен неоднократно организовывал торговые экспедиции, сделав состояние на торговле между Японией и Юго-Восточной Азией, зафрахтовав несколько красных судов печать по лицензии Токугава Иэясу. После создания голландской фабрики в Hirado, Йостен стал посредником между голландскими купцами и сегунатом.
В Индии Тэндзику Токубэй побывал в стране Магадха, это древняя страна и историческая область в Индии на территории современной Бенгалии, упоминаемая ещё в Рамаяне и Махабхарате, управлялась царями-буддистами. Магадха входила в список шестнадцати махаджанапад - больших государств в буддийских и джайнских источниках. Бимбисара из династии Шишунага, живший во времена Будды, способствовал развитию буддизма и хорошо относился к джайнизму.
Тэндзику Токубэй был у истоков Ганга, река начинается в месте слиянии рек Бхагиратхи и Алакнанда, это место называется Девпраяг. Бхагиратхи считается истинным источником в индуистской культуре и мифологии, хотя Алакнанда больше. В Индии Тэндзику Токубэй общался с европейскими купцами и авантюристами.
На японских гравюрах Тэндзику Токубэй обычно изображается вместе с огромной жабой, так как этому самураю приписывается знание некой жабьей магии. Жаба издревле считалась животным чудесным, дарующим магическую энергию, мудрость и долголетие. Иногда жаба непосредственно ассоциировалась с небожителями, обладая как бы двойственной природой – человека и животного. В человеческом образе она представляла собой бессмертного, с длинной бородой и жабьей кожей в пупырышках. Это существо называлось Гама Сэнин (Gama Sennin), то есть "Жабий Бессмертный". Жабы в японских преданиях и пьесах родом из Китая, где есть любимый даосский святой по имени Лю Хай-чжань, ученик одного из Восьми бессмертных, средневековый чиновник, ставший весёлым юродивым плясуном, а потом состряпавший зелье бессмертия и улетевший в небеса журавлём. Он постоянно связывается с жабами. Привязав к верёвке золотую монету, он выудил на эту приманку из колодца жабу — в неё переродился его заклятый враг в прошлой жизни, и тогда бывший жадным до денег, и в жабьем облике оставшийся таким же. Поэт Исса, посвятивший жабам немало стихов, писал: «Эти существа в Китае обучали бессмертных искусству полета и беспредельной свободе духа. В нашей же стране они были увенчаны воинской славой в битве при монастыре Тэннодзи». Тэндзику Токубэй стал популярным персонажом театра Кабуки и кукольный драмы Joruri , где он получил роль волшебника. Актеры в роли Тэндзику Токубэя были популярной темой гравюр в 18-м и 19-м веках. На сцене Токубэй всегда в заморском наряде, иногда в китайском одеянии, а чаще всего внизу европейский камзол на пуговицах, а поверх широкий халат с айнскими узорами. В пьесах Тэндзику Токубэй охотно рассказывает о своих приключениях - об острове, где родился Будда, о горе, где Кобо-дайси и мудрец Бундзи состязались в премудрости, об огромных храмах индийских богов и будд, о богатых землях, где в год три урожая снимают, о хитроумных христианских волшебниках в Гоа.

>>7326
Лагерь с "водочными воротами"

Российских пленных в Японии разместили по 29 лагерям, а представителей командования поселили с относительным комфортом в буддистских храмах. Офицеры имели практически неограниченное право выходить за пределы мест заключения: они даже путешествовали, осматривали достопримечательности, посещали горячие источники. Одни выписывали себе семьи из России, другие крутили романы с местными красавицами.

Японские власти строго соблюдали сословные правила, и нижние чины русской армии содержались отдельно от офицеров. Самый большой лагерь для "простых" (35 тысяч человек) находился под городом Осака, а второй по размерам (примерно 15 тысяч) — в черте города Нарасино, предместье Токио. Именно туда прибыл 10 декабря 1905 года некий капитан японской военно-медицинской службы, увлекавшийся фотографией. Он осматривал пленных на предмет состояния их здоровья и попутно в течение дня делал по всему лагерю снимки, попавшие в тот самый альбом.

Лагерь Нарасино состоял из трех зон по 25 бараков. Две из них были отданы русским, а одна — национальным меньшинствам, среди которых было более тысячи поляков и прибалтов, по 200 с лишним мусульман и евреев. Японские власти осуществляли охрану, а внутри лагеря действовало самоуправление — главную роль при этом играли фельдфебели как старшие по чину. Они, например, предложили японцам самостоятельно наладить выпечку русского хлеба. Его с чаем давали на завтрак и ужин, а на обед полагался овощной суп и рис, к которому регулярно добавляли мясо или рыбу. Все сохранившиеся отчеты и воспоминания отмечают высокий уровень гигиены в лагере — в действовавшей там больнице было немного пациентов, и за год существования этого "городка" от болезней и ранений умерли 34 человека. Эксперты уверяют, что это — ниже всех международных норм.

Помимо японского рациона все пленные получали деньги от российского правительства через посольство Франции в Токио. Унтерам в зависимости от количества лычек полагалось в месяц от одной иены до полутора, рядовым — по пол-иены. Участникам обороны Порт-Артура периодически пересылали и дополнительные пожертвования — иногда по 15 иен каждому. Для сравнения — в то время в Японии полтора килограмма риса стоили десятую часть иены. На иену можно было купить 4 литра саке. В каждой зоне имелись лавки, а одни из ворот лагеря в обиходе назывались "водочными" — через них местные торговцы потихоньку проносили выпивку.

Экскурсия для русских фельдфебелей

Наиболее предприимчивые пленные наладили швейные и сапожные мастерские или с разрешения охраны выходили в город за товарами, которые потом с выгодой перепродавали. А томившиеся от безделья обитатели лагеря Нарасино страстно предавались всевозможным играм — в каждом бараке, например, были устроены самодельные бильярды. Охрана закрывала глаза на то, что пленные резались в карты на деньги, а проигравшие для возвращения долгов продавали свои пожитки на импровизированных блошиных рынках. Впрочем, этим занимались не все — в лагере были самодеятельные оркестры, работала школа, где преподавал доброволец-офицер. Русские пленные построили себе церковь, куда регулярно приезжал священник-японец из столицы. Мусульмане молились в мечети, католики — в костеле, евреи — в синагоге, свой молельный дом был даже у 94 протестантов-прибалтов.

Пленные свободно отправляли письма в Россию, которые, правда, читала цензура. Долетали сюда и известия о бушевавшей на родине революции — один из работавших в лагере русских врачей, по свидетельствам охранников, пытался выступать с пропагандистскими речами и распространять листовки социалистического содержания. Однако агитацию пресекли по указанию японских властей.

После прекращения войны в Токио 7 ноября 1905 года был подписан протокол об обмене пленными, и русских партиями стали отправлять домой. На оставшиеся деньги они покупали сувениры — в основном японские игрушки, посуду и открытки с видами. Фельдфебелям из руководства лагерного самоуправления перед отправкой на родину организовали экскурсию в Токио, а полицейские из Нарасино даже устроили концерт для пленных, продемонстрировав им, в частности, искусство самурайской рубки на мечах. "Мы часто потом говорили об этих русских, — писал в своих воспоминаниях один из жителей Нарасино. — Они были веселые, рослые и громко пели во время работы".

Конечно, в лагере Нарасино не все было безоблачно — там произошли по меньшей мере два бунта (один — из-за того, что пленных пытались заставить работать во время православного праздника). При их усмирении были пострадавшие. Однако в целом война 1904—1905 годов отличалась немыслимой в последующие времена гуманностью по отношению к пленным. За исключением редких эксцессов войска на поле боя не допускали расправ над захваченными противниками, а боевые действия тех лет называют "последней в истории схваткой джентльменов". Добрые слова можно сказать и об отношении российских властей к японским пленным — после окончания войны Токио официально поблагодарил за это бывшего противника. В последующие годы, увы, традиции человечности были забыты: в японских лагерях во время Второй мировой войны от болезней и издевательств умер каждый десятый пленный. Не лучше было и в СССР — в 1945 году в советский плен угодили примерно 600 тысяч японцев. По данным Токио, 53 тысячи из них погибли.

>>7397
20 февраля 1861 года по приказанию Ивана Лихачева на острова Цусима из Хакодате вышел корвет "Посадник" под командованием капитан- лейтенанта Николая Бирилева. 13 марта русский военный корабль зашел в фьорд Асо и бросил якорь вблизи деревни Осака в западной части бухты Татамура. Это событие вызвало страх у японцев, в то время лишь немногие японские порты были открыты для русских судов (Хакодате, Нагасаки, Иокогама), а воды Цусимы сюда не входили, что свидетельствует о недружественных намерениях со стороны русских. Главой княжества Цусима в то время был Мунэ Ёсиёри. О приходе русских он немедленно сообщил правительству бакуфу, но указаний от него долго не приходило, в то время сегунат Токугава переживал непростое время, назревала революция Мэйдзи. Николай Бирилев добился разрешения Мунэ Ёсиёри на обследование бухты Имоскака, куда корвет перешел 2 апреля. На следующий день команда сошла на берег, где была поставлена палатка и на флагштоке поднят русский флаг. Без разрешения японского правительства экипаж корвета начал строительство военно-морской базы. Русские офицеры во главе с Николаем Бирилевым осмотрели берег и выбрали место, удобное для постройки городка. При входе с запада в бухту Татамура, на скалистом островке Уси русские моряки установили сигнальный пост. Русские матросы под руководством офицеров стали строить военный городок, заложив пристань, лазарет, баню, казарму, склад и другие здания. Офицеры корабля в это время занимались гидрографическими работами.

Напряженность возросла, когда второй русский корабль прибыл в фьорд Асо. Иван Лихачев дважды, 27 марта на клипере "Опричник" и 16 апреля на фрегате "Светлана", посетил строящийся военный городок и остался доволен действиями Николая Бирилева. 12 апреля, когда русские матросы начали высадку на берег, жители деревни по инициативе крестьянина Ясугоро попытались воспрепятствовать этому. Ясугоро был убит, двоих японцев русские взяли в плен, а остальные жители деревни разбежались. Волнение охватило весь остров, сложилась напряженная ситуация.
В мае в Цусиму приехал уполномоченный правительства бакуфу Огури Тадамаса (Oguri Tadamasa). Между ним и Николаем Бирилевым состоялась встреча, Огури Тадамаса вежливо потребовал ухода русских, но Николай Бирилев отклонил требование и заявил, что без приказа начальства из Цусимы ни за что не уйдет. Огури Тадамаса, напрасно прождав 13 дней, покинул Цусиму. Во время беседы Огури вручил Бирилеву документ, разрешающий встречу с главой княжества.

13 мая 1861 года русские корабли исследовали восточное побережье острова Цусима, несмотря на наличие двух японских военных кораблей - "Kanko Maru" и "Denryū Maru", а также одного британского военного корабля. 21 мая 1861 года произошло столкновение между русскими моряками и группой самураев и крестьян, в которых один фермер был убит, а один самурай был захвачен русскими и вскоре совершил самоубийство.

Центральное правительство Японии решительно выступило против присутствия русских. Оно дало указание губернатору Хакодатэ Мурагаки Авадзи вступить в переговоры с русским консулом Иосифом Гошкевичем о принятии надлежащих мер с тем, чтобы немедленно удалить русский военный корабль из Цусимы. В середине июля японцы заявили официальный протест русскому консулу Иосифу Гошкевичу в консульстве в Хакодате, требуя ухода кораблей из Цусимы. Это не помогло, тогда японцы попросили вмешаться англичан. Параллельно правительство букуфу обратилось за посредничеством к английскому посланнику сэру Резерфорду Олкоку (Rutherford Alcock, 1809 - 1897), который в середине августа 1861 года отправил на Цусиму своего секретаря с отрядом из двух кораблей под командованием вице-адмирала сэр Джеймса Хоупа (James Hope. 1808 - 1881). Последний незамедлительно послал письма на имя Ивана Лихачева, где требовал удаления русского корабля. Джеймс Хоуп прибыл на Цусиму с двумя кораблями 28 августа 1861 года. Английская помощь Японии отразить попытку русского флота заполучить якорную стоянку на Цусимских островах сыграла свою роль. 7 сентября 1861 года Николай Бирилев на корвете "Посадник" покинул Цусиму. Однако там остался "Опричник", а через некоторое время пришел и клипер "Абрек". Но 19 сентябрь два русских корабля и 1861 русских военных, наконец, были вынуждены покинуть Цусиму. Министерство иностранных дел России предписало консулу Иосифу Гошкевичу разъяснить правительству бакуфу, что военно-морская стоянка на Цусиме была основана Иваном Лихачевым и Николаем Бирилевым без санкции русского правительства, то есть умыло руки. Японское правительство выразило удовлетворение этим объяснением, и на этом инцидент был исчерпан.

В 1861 году попытки русских установить контроль над Японским морем были силой остановлены, но Россия не оставила своих амбиций, хотя, поняв, что ее военно-политические возможности на Тихом океане не беспредельны, она сокращает разросшуюся эскадру Ивана Лихачева и откладывает решение вопроса о незамерзающем порте до лучших времен. Революция Мейдзи и начавшееся вслед за ней бурное экономическое развитие Страны восходящего солнца устраняют возможность приобретения военно-морской базы на территории стремительно наращивавшей военную мошь Японии. Отныне объектом домогательств в этой области становятся Китай и Корея, русское правительство рассматривает возможность создания военно-морских баз в городах Киао-Чао (Циндао), Фузан, Мозампо, Каргодо, все они находятся на территории Кореи, кроме китайского Циндао. России удалось арендовать на неопределенный срок остров Роз на рейде порта Чемульпо. Направление в Корею русских военных инструкторов и финансовых советников, постоянное присутствие там военных кораблей России, передача обороны корейского побережья в руки русских специалистов, предваряли очередной закономерный этап российской экспансии.

Но в конечном итоге России достался китайский Порт-Артур, отобранный у японцев. Туда спешно построили Китайскую восточную железную дорогу (КВЖД) через территорию Маньчжурии. В 1875 году Россия получила контроль над островом Сахалин, который стал плацдармом русских в этом районе и усилил их позиции. Это произошло за счет Японии и вызвало болезненную реакцию. В течение нескольких следующих лет, пока Япония модернизировала свое управление и стиль жизни по западному образцу, в умах японцев поддерживался страх, что Россия попытается доминировать в Азии. Правители Японии, руководствуясь этой боязнью, начали предпринимать шаги по усилению японских позиций. В 1902 году русские двинулись в Корею, они стали валить строевой лес вдоль берега реки Ялу на корейской стороне, и вскоре российские войска использовали этот предлог для оккупации всей области. Министерство иностранных дел Японии во главе с министром Курино предупредило русских о том, что Япония считает, что Россия ведет экспансию в Азии и угрожает Японии. Приближалась Русско-японская война, истоки которой начались в далеком 1861 году с попытки захвата острова Цусима. Во время этой войны в районе архипелага Цусима русский Балтийский флот адмирала Зиновия Рожественского, сделав почти годичный переход от берегов Балтики, был разгромлен японским флотом под командованием адмирала Того в Цусимском сражении. Справедливость была восстановлена.

100 лет трамваям Хиросимы ("Asahi Shimbun", Япония)

Полшестого утра, я захожу в трамвайное депо сразу за Управлением трамваев в центре Хиросимы. Один за другим трамваи начинают свой путь. Мне попадается на глаза состав с номером 651 на боку. 67 лет назад 6 августа на расстоянии 700 метров к югу от депо оказался эпицентр атомного взрыва. «Атомный трамвай» снесло с рельс ударной волной и испепелило в головешку. Два состава из выживших после атомного взрыва трамваев дожили до наших дней. Номер 651 был снова поставлен на рельсы в марте 1946 года, по нескольку часов в день он принимает на свой борт пассажиров, спешащих на работу или в школу, главным образом на пути между городским портом западной Хиросимой.

«Сердце радуется, когда трамвай весело бежит по рельсам. Но когда я задумываюсь о том, что нет уже людей, которые когда-то ехали в этом трамвае, мне становится грустно», - говорит наш сегодняшний машинист Итохара (51 год). Двери, окна, пол трамвая – все сделано из дерева. Немного поскрипев всем своим корпусом, он трогается с места. Спидометра в управлении не предусмотрено. Полностью положившись на свое чувство скорости, он передвигается по улицам города со скоростью не более 40 км/ч.

6:45 утра, городской порт. К нам садится Хироко-сан из Этадзимы (59 лет). Она едет на работу в строительную компанию. Она рассказывает, что ее отец (84 года) ехал в трамвае, когда произошел взрыв: «Когда я встречаю этот трамвай, старающийся изо всех сил и по сей день, я понимаю, что я тоже не должна опускать руки».

7 утра. Трамвай заполняется школьниками в форме. Один из школьников (13 лет) в компании двух друзей, радующихся встрече с репортерами, говорит о том, что «недавно в школе нам рассказывали о трамваях, оставшихся со времен атомного взрыва. Я подумал, что нужно относиться к ним бережно».

9:10 утра. Мы снова вернулись в депо. Тут же пристроился «номер 652» - еще один ветеран атомного взрыва.

В углу депо расположилась мастерская, в которой ремонтировалось не одно поколение деревянных трамваев. Осталось примерно 10 составов с деревянными полами, но трамваев, выполненных полностью из дерева, на сегодняшний день только два, и это атомные ветераны. Мастер по дереву объясняет нам, что деревянные рамы окон и дверей быстро портятся из-за дождей, и показывает на поврежденные места. Он рассказывает, что рамы приходится вырезать вручную, руководствуясь размерами окон, которые каждый раз немного разные в зависимости от времени года и месяца. «Моя работа напрямую связана с деревянными трамваями. Если их оставят, то я смогу со всей душой заботится о них до самой пенсии», - говорит 49-летний мастер.

Три дня после атомного взрыва.

Переносимся на место водителя первого вышедшего на рельсы трамвая. 9 августа 1945 г., спустя всего каких-то три дня после взрыва атомной бомбы трамваи заново начинают свой путь по изменившемуся до неузнаваемости городу. «Со словами - Ничего себе! Трамваи поехали! – к нам сбегались люди», - бывший машинист 83-летний Ямадзаки-сан вспоминает, как это происходило. В этот день трамваи навсегда заняли свое место в памяти горожан. Не скрывая своей гордости тем, что он управлял первым трамваем на третий день после атомного взрыва, Ямадзаки-сан встречает 100-летний юбилей хиросимских трамваев.

67 лет назад утром 6 августа Ямадзаки-сан находился за 2,5 км к западу от эпицентра взрыва на втором этаже офиса на станции Кои в западной части города. Внезапная яркая вспышка заставила его спрятаться под стол. Серьезных травм он не получил, но когда сбежал вниз по лестнице вся платформа станции была разрушена, а находившиеся на ней пассажиры лежали без сознания. С докладом он пешком отправился в головной офис, но пройти в превратившийся в огненное море центр города было невозможно.

Из 1241 работника трамвайной службы Хиросимы во время взрыва погибли 185 человек, 266 сотрудников были ранены. Ямадзаки-сан продолжал патрулировать станцию и искать семьи коллег по работе. Именно тогда он впервые услышал разговор о том, чтобы возобновить движение трамваев 9 числа, а его приглашали сесть на место машиниста и проехать маршрут в полтора километра от станции Кои в западную часть города.

Трамвай с начальниками и сотрудниками службы тронулся в путь. Он со скоростью пешехода осторожно переехал через мост, который был затронут атомной волной. Немного продвинувшись, они подтвердили, что все в порядке. В стороне от путей все еще тлело огромное камфорное дерево. Люди, убиравшие развалины своих разрушенных домов, один за другим оборачивались и смотрели на проезжающий мимо трамвай.

«Он поехал! Я и сам не думал, что трамвай сможет тронуться, но проехав немного, я понял, что все в порядке», - он проехал примерно 30 минут туда и обратно и вспоминает, как «работал местным хиросимским супергероем».

Оставшийся в руинах город постепенно возвращался к жизни. В 49 году был учрежден бейсбольный кубок Хиросимы, который в последующие годы стал популярным. Машин становилось все больше и больше, они стали мешать. В 1971 году автомобилям было запрещено заезжать на пути, и движение трамваев стало свободным.

«Я думал, что после разорения атомным взрывом Хиросиме не подняться, но город ожил вновь после того, как заработали трамваи», - говорит наш машинист, который заботился о трамваях и о городе до тех пор, пока не ушел на заслуженный отдых в возрасте 60 лет в 89 году.

А трамваи, которые помнят времена атомной бомбардировки, до сих пор ездят по улицам. «Мир вокруг меняется, но я хочу, чтобы атомные трамваи оставались всегда», - всей душой надеется наш герой.

Трамвайная служба Хиросимы.

Первый трамвай был пущен на рельсы 23 ноября 1912 г. В послевоенное время количество пассажиров в год достигло пика в 53,72 миллиона человек в 1966 году, в 2010 г. количество перевезенных пассажиров составило 36,85 миллиона человек. По этому показателю трамваям Хиросимы нет равных в стране, с большим отставанием за ними следуют трамваи Токио с пассажиропотоком в 20,15 миллиона человек в год.

На момент атомного взрыва в городе было 123 состава, два из них, работающие по сей день, были выпущены в 1942 г. и на то время являлись новейшими моделями. Вместимость 80 человек позволяла перевозить большое количество пассажиров, что было оценено по достоинству, и трамваи продолжают свою работу и сейчас. На сегодняшний день город обслуживает 124 трамвая (по 1-5 вагонов в каждом), трамвайная служба Хиросимы, пользуясь случаем 100-летнего юбилея, будет проводить плановую замену устаревшего состава со сроком службы более 50 лет. Однако начальник управления трамвайной службы собирается на этот раз оставить атомные трамваи, так как «пусть хоть немного в день, но очевидцы взрыва атомной бомбы должны показываться людям, и это очень важно для всех нас».

Источник: http://www.inosmi.ru/fareast/20121125/202587396.html

>>8142

В рамках научно-технического сотрудничества в Японию в 1941 году было экспортировано два Bf-109E и два Bf-109G. Рассматривались возможности закупки этих самолётов у Германии или производства их у себя по лицензии. Самолёты были доставлены в Страну восходящего солнца для проведения лётных испытаний. На истребители были нанесены японские опознавательные знаки "хиномар"» и бортовые номера, с которыми машины прошли полный цикл лётных испытаний на заводском аэродроме фирмы Кавасаки. Были также проведены сравнительные испытания Bf.109E с японскими армейскими истребителями Накадзима Ki-43 тип 1 Хаябуса, Накадзима Ки-44 тип 2 Сёки и опытным Kавасаки Ki-61 тип 3 Хиен. Мессершмитт пилотировали как японские пилоты, так и немецкий лётчик-испытатель Вилли Штор. Японцев прежде всего интересовал установленный на Мессершмитте двигатель DB.601, лицензионное производство которого в этот период осваивала японская промышленность, и который должен был быть установлен на новейший разрабатываемый в Японии истребитель Ki-61 Хиен. Немецкий истребитель Messerschmitt Bf.109 являлся основным истребителем люфтваффе на протяжении всей Второй мировой войны. По количеству произведённых машин - 33 984 истребителей - он является одним из самых массовых самолётов в истории, уступая лишь советскому штурмовику Ил-2.
Японский посол в Германии барон Хироси Осима несколько раз выезжал на Восточный фронт. Тогда Германия наиболее активно просила японцев вступить в войну с СССР. Видимо, возили японских представителей по прифронтовым районам и показывали вещественные доказательства успехов вермахта.

Барон Хироси Осима был послом Японии в нацистской Германии во время Второй мировой войны. По своим взглядам германофил, однако занимал осторожную позицию в вопросе о вступлении Японии в войну с СССР, считал, что боевые действия на нескольких фронтах неприемлемы. В период 1918-1919 годов он служил в Сибирском экспедиционном корпусе, позже был назначен помощником военного атташе в посольстве Японии в Веймарской республике. Затем работал военным атташе в Будапеште и Вене, а с 1934 года - в Германии. Хироси Осима говорил почти на идеальном немецком, дружил с Иоахимом фон Риббентропом, неоднократно встречался с Адольфом Гитлером. Он сыграл важную роль в ковке и подписании Антикоминтерновского пакта от 25 ноября 1936 года и Тройственного пакта от 27 сентября 1940 года, барон сделал больше даже без участия японского министерства иностранных дел. Хироси Осима до конца войны в Европе посвятил свои усилия более тесным отношениям между Германией и Японией, в том числе военного сотрудничества в Индийском океане. Тесная связь Хироси Осимы с Гитлером и Риббентропом дала ему беспрецедентный доступ для иностранцев к немецким военным планам, его роль сравнима с ролью Уинстона Черчилля во взаимодействии с американским руководством во время войны.

匿名 ID: 16xhlAkX Вск 13 Янв 2013 18:09:20 №8121
Пролистал раздел, подобных тем не нашёл. Мне кажется эта сторона японской истории вполне заслуживает обсуждения. Лично у меня накопились некоторые вопросы. Для начала, мне интересно, зачем Япония вступила во Вторую Мировую и почему именно на стороне стран Оси? Какую выгоду они рассчитывали из этого извлечь? Ведь японцы не очень подходят под типаж "арийца" по меркам нацистов, что бы там ни говорил Гитлер.

Какой была государственная идеология Японии того периода и есть ли какие-нибудь книги, в которых она расписана? Вот в Германии есть "Майн Кампф", а в Японии что? Что современные японцы думают о Второй Мировой? Не похоже, чтобы они стали оголтелыми толерастами, как немцы. Ведь они не заселяют свою страну всякими гастарбайтерами и не просят прощения у всего мира, если я не ошибаюсь.

匿名 ID: cFZmp9up Вск 13 Янв 2013 21:23:59 №8128

>>8121
Насчет вступления Японии в ВОВ на стороне Германии сотоварищи. Пользы от поражения стран Оси Япония бы почти не получила. Ну, положим, какие-нибудь торговые привилегии и прочее, но никаких территорий - ведь она слишком далеко от основного театра военных действий и всех воюющих стран. В то же время, если вступить в войну как союзник Германии, можно а) откусить кучу территорий у разных Филиппин и военных баз США в Тихом Океане; б) откусить кучу территорий у материка - китайцев, корейцев, СССР. В 1927-м к власти пришла компания во главе с генералом Танака, который был ярым сторонником внешней агрессии. Не стоит забывать, что Япония в тот момент была на роли чуть ли не стран третьего мира: японцы только лет 70 как вылезли из изоляции и стремительно европеизировались, и все равно оставались далеко в тени. Примерно в таком же положении была Германия перед первой мировой - она объединилась меньше ста лет назад, была достаточно унылой страной и стремилась стать сильнее. Есть немало литературы о причинах вступления Японии в ВОВ в качестве союзника гитлеровской Германии, о ходе войны и ее финале. Некоторое копание в гугле выдало неплохой исторический диплом http://www.bestreferat.ru/referat-166431.html Пробежал его по диагонали, в целом очень хорошо написано, и источники есть приличные.

По поводу государственной идеологии: как раз у японцев расцвет милитаризма был вполне логичен - после упразднения самураев в 1869-м правительство проталкивало идею о том, что торговля и политика это круто. Старым воякам это не нравилось, естественно, но поначалу это было необходимо. И вот, когда через несколько десятилетий более-менее наладилась жизнь, вылезли старые мечты о возрождении самурайского духа и отвержении страны торгашей и политиков. Конкретной книги а-ля "Моя борьба" у них не было, но и классической литературы им хватало - в частности, история типа сорока семи верных вассалов. Что касается современного отношения к былым "заслугам" - японцам как-то все равно. Было и было. Особой гордости не испытывают, но извиняться тоже особо не любят (у китайцев до сих пор от этого баттхерт).

匿名 ID: bhgMRD+d Пнд 14 Янв 2013 02:29:12 №8133

>>8128
>она объединилась меньше ста лет назад
43 года тащемта. в 71 произошел разгром Франции во франко-прусской войне и преобразование северогерманского союза в ГИ. слава Бисмарку.
мимовармашинист

Секретная шифровка из Стокгольма или Япония могла избежать атомных бомбардировок

о сообщению японской газеты «Санкэй симбун», недавно в английских архивах удалось разыскать сведения, подтверждающие получение весной 1945 года военной разведкой Страны восходящего солнца информации о данном на Ялтинской конференции Сталиным обещании союзникам вступить в войну против Японии через два-три месяца после разгрома гитлеровской Германии. Официальная же позиция японского правительства долгое время состояла в том, что «Советский Союз напал на Японию внезапно, а о ялтинских договоренностях в Токио узнали лишь в 1946 году».

С этим не соглашалась Юрико Онодэра – супруга известного японского разведчика, в годы войны военного атташе при дипломатическом представительстве Японии в Стокгольме подполковника (по другим данным, генерал-майора) Макото Онодэра. В опубликованных в 1985 году женой разведчика мемуарах утверждалось, что, выполняя в представительстве обязанности шифровальщицы, она сама кодировала разведдонесение о содержании достигнутых в Ялте секретных соглашений о Японии, в том числе о вступлении Советского Союза в войну. Юрико Онодэра подтвердила и то, что шифровка такого содержания в середине февраля 1945 года была отправлена в центр на имя заместителя начальника Генерального штаба армии генерал-лейтенанта Хикосабуро Хата. Информатором японского военного атташе был завербованный поляк, имевший оперативный псевдоним Иванов. Для получения необходимых сведений Иванов был направлен японским военным атташе в Лондон.

В публикации «Санкэй симбун» указывается, что, согласно обнаруженным документам, японская разведка получила сведения о ялтинских договоренностях от лиц, входивших в «польское правительство в изгнании». При этом есть указания на то, что при добывании сведений о конференции «большой тройки» в Ялте японская разведка сотрудничала с германской. То, что «шифровка Онодэра» действительно поступила в Токио, подтвердили офицер разведуправления Генштаба Эйдзо Хори и начальник отдела Советского Союза разведуправления Хаяси Сабуро. По их мнению, эта имевшая жизненно важное значение информация сознательно была задержана оперативным отделом Генштаба. При этом выдвигается версия о том, что командование японской армии, настаивавшее на сражении за метрополию «до последнего японца», не желало доводить информацию о вступлении СССР в войну до высшего круга политиков, опасаясь, что это усилит позиции тех из них, кто выступал за поиск мира с США и Великобританией.

Однако существуют факты, дающие основание считать, что высшее руководство Японии все же знало об обещании Сталина по поводу Японии. Едва ли случайным совпадением является то, что 14 февраля 1945 года, через два дня после завершения Ялтинской конференции, трижды возглавлявший японское правительство влиятельный политический деятель Японии князь Фумимаро Коноэ спешно представил императору Хирохито секретный доклад, в котором призывал японского монарха «как можно скорее закончить войну». При этом в качестве основного довода в пользу такого решения приводилась опасность «вмешательства Советского Союза». Коноэ писал: «Мне кажется, наше поражение в войне, к сожалению, уже является неизбежным… Хотя поражение, безусловно, нанесет ущерб нашему национальному государственному строю… одно только военное поражение не вызывает особой тревоги за существование нашего национального государственного строя. С точки зрения сохранения национального строя наибольшую тревогу должно вызывать не столько само поражение в войне, сколько коммунистическая революция, которая может возникнуть за поражением.

По зрелом размышлении я пришел к выводу, что внутреннее и внешнее положение нашей страны в настоящий момент быстро изменяется в направлении коммунистической революции… Размышления по поводу подобных обстоятельств приводят к выводу, что существует серьезная опасность вмешательства в недалеком будущем Советского Союза во внутренние дела Японии».

15 февраля руководители японской разведки проинформировали участников заседания Высшего совета по руководству войной о том, что «Советский Союз намерен обеспечить себе право голоса в решении вопросов будущего Восточной Азии». Прозвучало предупреждение, что к весне СССР может расторгнуть пакт о нейтралитете и присоединиться к союзникам в войне против Японии. На следующий день об этом говорил императору Хирохито министр иностранных дел Мамору Сигэмицу: «Дни нацистской Германии сочтены. Ялтинская конференция подтвердила единство Великобритании, США и Советского Союза». Министр рекомендовал Хирохито не полагаться на пакт о нейтралитете. Бывший премьер-министр Японии Хидэки Тодзио, кабинет которого развязал войну на Тихом океане, также предупреждал японского монарха о возможности выступления СССР против Японии, оценив такую вероятность как 50 на 50».

Вполне можно допустить и то, что японской разведке удалось узнать об условиях вступления СССР в войну с Японией, в том числе о желании Москвы вернуть ранее принадлежавшие России дальневосточные территории. В пользу такого допущения свидетельствует разработанный японским правительством перечень уступок, которые Токио собирался предложить советскому правительству в обмен на соблюдение последним нейтралитета. В этом перечне главными были передача Советскому Союзу Южного Сахалина и Курильских островов.

Не будет преувеличением считать, что сокрытие и скорее всего уничтожение «шифровки Онодэра» в известном смысле определили судьбу Японии и ее народа. Газета «Санкэй симбун» приводит мнение по этому поводу профессора японского университета «Кэйо» Рюдзо Тэдзима, который считает, что информация о готовящемся вступлении в войну Советского Союза ускорила бы окончание войны. Он заявил: «Запоздалое решение завершить войну привело к атомной бомбардировке, участию в войне СССР, занятию «северных территорий». Это вновь ставит вопрос об ответственности тогдашнего высшего руководства Японии».

>>8380
Тема стабильности общества, основанного на этой сословной системе, активно использовалась в искусстве. Данные по численности конкретных сословий несколько различаются в зависимости от источника и, вероятно, от метода оценки.Вот примерная схема, накопанная где-то в интернетах. Проценты в других источниках отличаются в пределах одного-двух, что мало меняет общую картину.
Стало быть, на верхушке общества - самураи, численность которых колеблется от 7 до 10%. Основной массив - крестьяне всех сортов, от 75 до 85%. Купцов и ремесленников (обозвав их "горожанами") тут не стали выделять в отдельную группу, их численность колебалась в районе 10%. Отдельную группу, не указанную тут, составляли служители храмов и монахи. Их количество оценивается где-то в пределах 2%. И в самом низу - эта и хинины, численность которых составляла примерно 1-3% населения.

Согласно закону, межсословные браки были запрещены. Это касалось не только изгоев, но и всех остальных, включая самураев. Дети наследовали сословие по отцу. У каждого сословия были свои обязанности перед обществом и свои права. Меньше всего прав было у внесословных изгоев, которым запрещалось селиться вне отведенных для них территорий (сами эти территории обычно выбирались из самых неудобных и едва пригодных для жилья), запрещалось владеть землей, запрещалось менять род деятельности, носить шелк и хлопок и вообще ткани определенных цветов...

Первые примерно лет сто все эти сословные ограничения соблюдались довольно строго и нарушались только в исключительных случаях, каждый из который рассматривался чуть ли не шёгунатом. Потом нравы помягчели и начались разброд и шатания из одного сословия в другое. Все как у людей: сословные привилегии пропивались, продавались и проигрывались, они же покупались или давались за заслуги, за них же выходили замуж или на них женились. Но строже всего сословные ограничения блюлись в отношении "нечистых". Выходцам из эта или хининов пробиться в люди было сложнее всего. Среди них было больше всего неграмотных, про повышение образовательного уровня, если и удавалось как-то научиться читать и писать, речи вообще не шло. Хотя была и своя элита даже у эта и хининов. Относительно состоятельные и образованные старосты общин и главы поселений, которым приходилось быть посредниками между общиной и официальными лицами. Кое-кому из этой элиты таки удавалось вырваться из "тернового венца".

Впрочем, тут надобно отметить, что эта в каком-то плане были монополистами. Изготавливать всякое нужное из кожи кроме них было просто некому. А кожа - это одежда, обувь, доспехи и прочие самурайские причиндалы, музыкальные инструменты типа барабанов и шямисэнов... Потому совсем уж впроголодь во время Эдо они не жили и даже не зависели от капризов погоды, как крестьяне. Небольшой, но вполне стабильный доход. К тому же, эта и хинины, в отличие от остального японского населения, не платили налогов. Потому что налоги рассчитывались с рисовых полей, коими эта и хинины владеть права не имели.

В октябре 1871 года был принят закон, упраздняющий сословные привилегии и уравнивающий права эта и хининов с остальным населением Японии. Как ни странно, но это привело к ухудшению экономического состояния общин эта и хининов. Они больше не были монополистами в кожевенном деле и к тому же должны были платить налоги на общих основаниях. При этом дискриминация, отмененная де-юре, осталась де-факто. Отменить одним только законом складывавшиеся веками отношения между людьми оказалось невозможно (удивительно, а?). Принимать в семьи выходцев из поселков эта крестьяне и горожане не спешили. Образование было по-прежнему малодоступным, а стало быть, и хорошо оплачиваемая работа в городах. Общины начали нищать и скатываться в криминал. Попытки каким-то образом взять в собственность землю для сельского хозяйства зачастую кончались бунтами крестьян, не желающих эту землю отдавать "нечистым". После отмены запрета на употребление в пищу мяса для всех групп населения многие эта переквалифицировались в мясников. Еще лет 80 назад эта профессия состояла практически полностью из бывших эта. В целом, для бывших изгоев в конце 19-го века все стало намного хуже.

>>8736

Символ реванша

Во избежание столкновений с оборонительными силами США на Тихом океане, операция была запланирована со стороны Атлантики. Японцы нацеливались на гигантские шлюзы, которые предполагалось разрушить в августе 1945 года – в конце 45-дневной наступательной операции. Таким образом было бы не только на месяцы, а то и годы, нарушено стратегически важное соединение между Тихим и Атлантическим океанами. Для Японии эта операция стала бы реваншем после сокрушительных поражений на Филиппинах и при Иводзиме.

Однако с падением Окинавы в конце июня стало очевидно, что этим планам не суждено сбыться. Супер-подлодкам пришлось отказаться от ведущей роли и присоединиться к силам вторжения. Однако прежде чем они достигли базы американских ВМС у атолла Улити в Тихом океане, Японская империя капитулировала. Несуразные подлодки-гиганты, плавучесть которых поражала воображение, поднялись на поверхность, экипажи уничтожили свое вооружение и сдались американским силам.

Американцы отбуксировали японские подлодки на Гавайи, где они были тщательнейшим образом исследованы, а позднее использованы в качестве мишеней для новых моделей торпед. Только в 2005 году аквалангисты обнаружили недалеко от архипелага останки подлодки типа I-400.

Для коллекционеров военно-морской техники это был, несомненно, бесценный экспонат! Потому что японские подлодки класса I-400 уже имели некоторые характеристики атомных субмарин времен «холодной войны». Они больше не использовались против торговых судов, а превратились в оружие, которое можно было использовать как для первого удара, так и для возмездия. Для сравнения: в США только в 1959 году был построен подводный ракетоносец «Джордж Вашингтон», превосходивший по своим возможностям японские модели. Это была первая в мире атомная подводная лодка, вооруженная баллистическими ракетами. Советский Союз позднее также экспериментировал с атомными подлодками с двойным корпусом.

Мини-подлодки для атак камикадзе

В отличие от этих кораблей, применение которым нашлось в соответствии с новой стратегией, командование японских ВМС более склонялось к самурайским традициям. Составлялись даже четкие инструкции по поводу того, сколько торпед было положено выпускать по тем или иным кораблям. Так, на уничтожение торпедоносца дозволялось использовать весь запас, на крейсер три торпеды, на линкор одну и т.д.

Но даже такой гениальный стратег как Ямамото, который спланировал нападение на Перл Харбор, очевидно, не смог избавиться от чар старого военного эпоса. Он искал все новые и новые возможности для решающей схватки с американским флотом вместо того, чтобы просто подрывать вражеские ресурсы. «Строительство подводных лодок и подготовка экипажей осуществлялись в этом направлении, и изменений в эту концепцию внесено не было», резюмировал немецкий военный историк Йоахим Вэтциг. А капитан одной из подлодок жаловался, что его матросы превратились в пушечное мясо.

Дословно: Потому что кроме гигантских подлодок были построены тысячи маленьких субмарин и «пилотируемых» торпед, экипажи которых имели одну-единственную цель: стать камикадзе и принести собственную жизнь в жертву родине. Однако использованы были всего около 50 таких механизмов.
© Бертольд Зеевальд (Berthold Seewald), "Die Welt", Германия.

Источник: http://inosmi.ru/fareast/20130310/206778952.html

Образование и развитие банковской системы Японии

Первые банки в Японии появились в 17 в., что было обусловлено потребностью развития торговли, промышленности и сельского хозяйства. Бумажные деньги, обеспеченные серебром, начали обращаться с 1617 г., когда в стране была образована ассоциация банкиров, гарантировавшая их конвертируемость.

С середины 20в. развитие банковской системы Японии происходило интенсивно в связи с возросшей открытостью страны, структурной перестройкой экономики, а также благодаря активному содействию государства. В это время появляются крупные специализированные банки. В 1880г. был учрежден Иокогамский банк золота и серебра, а два года спустя начал функционировать Банк Японии. Банки современного типа появились в Японии в последней трети 20 в. «Национальные банки», как их называли, являлись частными коммерческими банками. Они имели филиалы по всей стране и были наделены правом выпуска банкнот.

Современная банковская система Японии возникла после Второй мировой войны и построена по американскому образцу. Она является одной из самых мощных и развитых в мире в настоящее время. Среди ведущих мировых банков доля Японии в последнее годы неуклонно повышается. Мощные финансово-промышленные группы во главе с японскими банками осуществляют крупномасштабные промышленные инвестиции в США, в странах Западной Европы, Азии и Австралии. Кредитная деятельность японских банков за рубежом имеет тенденцию к усилению интернационализации: некоторые из них стали центрами международного кредитования. Особенностью структуры банковской системы послевоенной Японии можно считать сохранение доминирования частных банков, в отличие от некоторых стран Западной Европы. Тем не менее, их деятельность осуществлялась под строгим государственным контролем. Восстановление государственных банков шло параллельно с развитием частных.

В 1950г. для кредитования внешней торговли был основан национальный Экспортный банк. Контроль над его деятельностью осуществляет Министерство финансов страны.

В настоящее время в Японии существует ряд финансово-промышленных групп, центром которых являются такие крупнейшие городские банки, как «Мицубиси», «Санва», «Сумитомо», «Фудзи». Именно благодаря этому восстановление и развитие экономики страны происходило интенсивно. Банковская система Японии состоит из общенациональных частных банков, кредитных ассоциаций, правительственных финансовых учреждений. А также филиалов иностранных банков.

Банковскую систему страны возглавляет Банк Японии, созданный в 1882г. Уставный капитал банка составляет 100млн иен, более половины его принадлежит государству. Основными его функциями являются; монопольная банкнотная эмиссия, денежно-кредитное регулирование экономики, кассовое обслуживание казначейства. В соответствии с законом, принятым в 1942 г., Банк Японии находится под жестким правительственным контролем. Центральный банк возглавляют его президент и директорат, состоящий из ряда вице-президентов, советников президента, инспекторов по надзору за ведением дел и директора.

Японские банки за короткий срок, начиная с 1960-х гг., существенно потеснили конкурентов из Англии, Франции и США. В Японии действует Корпорация по гарантированию банковских вкладов. Она учреждена в 1971г. для усиления стабильности банковской системы страны. Две трети ее уставного капитала, составляющего более 450 млн. иен, принадлежит правительству и Банку Японии, а оставшаяся доля – частным банкам. Каждый японский банк ежемесячно вносит в фонд этой организации взносы в размере немногим превышающем 1% суммы своих депозитных ресурсов. Совокупные активы банковской системы Японии по сравнению с 1990 г. снизились в настоящее время почти на 60%. В связи с этим у многих банков назрела проблема достаточности капитала, минимальный уровень которого законодательно закреплен на уровне 8% размера активов. В этих условиях в 1998г. правительство страны приняло программу оздоровления банковской системы, одним из главных направлений которой стала национализация обанкротившихся крупных банков. Банковская реформа в Японии упразднила многие оставшиеся ограничения по валютным операциям и сделкам банков, связанным с вывозом капитала, в частности произошла отмена фиксированных размеров вознаграждения за посредничество. Устранены законодательные разграничения деятельности банков и брокерско-дилерских компаний, сняты ограничения на использование новых банковских продуктов.

>>11372

>которого оскорбили горожане, и он кинулся на них с мечом

Это относительно нормальная реакция (хоть и незаконная), я же писал про упоротых юных дарований. Про ножны пишут везде, где ни попадя, про двойное сеппуку реже, но например в "Японский меч. Десять веков совершенства" Хорева про это есть. Что касается законодательной системы, тут все очень сложно. Если уж смотреть в Прасола, то там за убийство конюшего-несамурая самураем (в общем-то, по тогдашним понятиям, он переборщил, но все равно убил за дело) самурая казнили. То же касается и следующего:

>есть сцена убийства самураем крестьянина из-за оскорбления

Строго говоря, самурай ИМЕЛ право это сделать. Но если он убивал крестьянина/ремесленника в местах, где он (или хотя бы его сюзерен) не имел реальной власти, за это тоже отвешивали люлей. За убийство своего крестьянина тоже накладывали наказания. "Сегун" описывает конец доэдосской эпохи, когда это еще могло сойти с рук, в Эдо за это наказывали, и правило, которое так любят поминать в интернетах "самурай имеет право на пробу меча на простолюдине" тоже уже давно ушло в небытие. Аналогично нашему крепостному праву, когда еще в XVII веке помещики могли запарывать своих крестьян до смерти, а в XIX за это уже раздавали люлей (собственно, если копнуть русскую классику, посвященную этому периоду, типа "Пошехонской старины", это очень хорошо заметно). За пруфами по поводу законодательной системы я могу, к сожалению, отослать либо к Прасолу, либо к "Букэ сёхатто/武家諸法度" на японском. Не тот вопрос, который часто поднимается. Еще на ходу вспомнил, что в Японии тех времен, как и всегда и всюду, были вещи, за которые карали (типа как сейчас за наркоторговлю), а были такие, на которые смотрели мягче. Например, если мелкопоместный даймё выжимал из крестьян дополнительные налоги в свой карман, на это смотрели сквозь пальцы, если не было скандалов, а за некоторые отвешивали люлей. См. историю про жалобу крестьянина Кигучи Согоро, например, она легко гуглится. Даймё было приказано сделать сеппуку, в общем-то, за то, что часто прощалось - притеснение крестьян и выжимание налогов, - хотя и со своими юридическими тонкостями.

>ну кроме очевидных случаев, когда разрешение получить невозможно

Тут тоже можно покопать "Букэ сёхатто" или обратиться к японской литературе на стыке XIX-XX вв., которая описывает жизнь XVII-XIX вв. С приходом Эдо очень заметная тенденция к уменьшению влияния сюзерена на своих вассалов. Еще в конце Муромати был термин "собачья смерть" за сеппуку без разрешения, и вассалы женились по "просьбе" господина. В середине Эдо сеппучились уже проще (формальности можно было соблюсти, просто отослав начальству письмо с сообщением о сеппуку, а приступить к выполнению сего еще до того, как послание дойдет), а случавшиеся свадьбы по воле сюзерена вызывали порядочный шок.

Попытка мягкого государственного переворота. 769 год.

Политическая борьба в Японии приобретала различные формы в отдельные исторические периоды, но общим местом являлось отсутствие попыток занять престол со стороны тех, кто не принадлежал к император­скому роду. Единственным исключе­нием стал монах Докё. Будучи выход­цем из захудалого провинциального рода Югэ, он прошел путь от простого монаха до всемогущего властителя страны. Выдвижение Докё было тем более удивительным, что социальная структура японского общества жестко детерминировала судьбу человека. При присвоении придворных рангов и распределении государственных должностей принадлежность к тому или иному роду играла определяющую роль. Докё появился в штате придворных монахов в начале 50-х годов. Монахи того времени не только обучались китайской грамоте, что было необходимо для чтения священных буддийских текстов, переведенных в Китае с санскрита, но и владели многими другими полезными навыками, в частности враче­ванием. За Докё утвердилась слава умелого целителя. Видимо, поэтому его направили в 761 году к захворавшей экс-императрице Кокэн. Монаху не только удалось исцелить бывшую императрицу, но и стать ее ближайшим советником. По утверждению сборника буддийских преданий «Нихон рёики», Докё из рода Югэ делил с императрицей одну подушку и управлял Поднебесной. Кокэн вторично восходит на престол под именем Сётоку и специально для Докё вводит новые должности, не предусмотренные законодательством и наделяв­шие монаха широчайшими полномочиями. Доверие императрицы по отноше­нию к Докё было безграничным до 769 года, когда тот, пользуясь верой в предсказания, заявил, что божество Хатиман из храма Уса пожелало, чтобы Докё стал новым императором. Императрица потребовала подтверждения слов оракула, и в этот раз Хатиман изрек следующее: «Со времени начала нашего государства и до дней наших определено, кому быть государем, а кому — подданным. И не случалось еще, чтобы подданный стал государем. Трон солнца небесного должен наследоваться императорским домом. Неправед­ный же да будет изгнан». После смерти императрицы в 770 году Докё был лишен всех рангов и должностей и выдворен из столицы, а настороженное отношение к буддийской церкви продлилось еще несколько десятилетий. Считается, что перенос столицы из Нары в Хэйан, окончательно осуществлен­ный в 794 году, был в том числе вызван стремлением государства избавиться от влияния буддийских школ — ни один из буддийских храмов не был перенесен в новую столицу из Нары.

>>22588
1. Оказанные клану/члену клана услуги. Они могли быть даже оплаченными, кстати, то есть вроде бы можно было просто взять и разойтись в разные стороны, но исполнительность/верность своему слову/благодарность конкретного человека могли сподвигнуть этого самого конкретного человека пригласить ронина на службу по доброте душевной. По этому пункту ронины брались на службу нечасто.
2. Хорошие боевые навыки. Ронин, как принадлежащий к касте самураев, фактически не мог как-либо работать, если работа не подразумевала размахивание мечом. Вышибалы в забегаловках, телохранители торговцев и якудз, наемные убийцы, наезды на додзё с получением отступных - список можно продолжить, но ты уже должен уловить принцип ронинского существования. Кроме того, так как и вся вышеперечисленная работа не сваливалась каждому ронину в руки сама по себе, то все они были в некотором смысле нищие, в некотором смысле разбойники, и это тоже сподвигало их на насилие - надо же как-то добывать средства к существованию. Вот по этому пункту ронинов звали на службу очень часто. Все клановые самураи обычно проводили жизнь, шинкуя макивары и участвуя в спаррингах на дереве и бамбуке, что совсем не то же самое, что работать стальным мечом против реальных противников. Разумеется, человек с богатым практическим опытом по убиванию себе подобных был ценным приобретением, тем более должность и зарплату он обычно получал достаточно низкого уровня, то есть клан ничего особо не терял. Можно спросить, а чего тогда не выгнали всех бездельников и не набрали ронинов - ну типа традиции, все дела. Клану важнее преемственность поколений, когда самураи сидят у него на службе с прадедовских времен (это гарантирует повышенную лояльность), чем боевые навыки. Поэтому, хотя ронины попадали на службу часто, но если посмотреть на то, сколько оставалось за бортом - получается, что и не очень часто, лал.

Дополнительно по поводу добывания средств к существованию: самураи, конечно, могли зарабатывать на жизнь не только мечом. После Сэкигахары, когда куча народу из разбитых кланов потеряла сюзеренов и службу, многие смогли устроиться. Тех, что были поценнее, пригласили на службу вчерашние враги. Кто пообразованней, мог открыть небольшую школу, например. Кто не чурался несамурайской работы, мог начать изготовление простых предметов быта, которые были в спросе и несложны в производстве - плести варадзи, делать зонтики и прочее. Многие, ставшие ронинами после Сэкигахары, к слову, неплохо поднялись на всем этом мелком предпринимательстве. Но значительное количество "свежих" ронинов не обладали настолько высокими навыками, чтобы их немедленно пригласили в клан, не были образованны, чтобы извлечь из своих знаний практическую пользу, и не обладали мозгами и коммерческой жилкой, чтобы развить мелкий бизнес. Это в основном низкоранговые самураи. Таким пришлось долго слоняться по дорогам, прежде чем они получили работу, а безработных самураев в тот момент в стране было полным-полно, так что ситуация была невеселая.

мимозашел

Дай Ниппон Бутокукай, также Дай-Ниппон Бутоку-кай, Дай Ниппон Бутоку кай, ДНБК (大日本武徳会) - Общество Воинской Добродетели Великой Японии.
Японская общественная организация, созданная выдающимися мастерами боевых искусств (будо) в 1895 г. в Киото, при синтоистском святилище Хэйан-дзингу для сохранения традиций обучения и преподавания будо, а также для пропаганды истинного духа японских воинских искусств. Стала своеобразным элитарным орденом мастеров будо, членство в котором могло передаваться по наследству, и главой которого традиционно является один из членов императорской фамилии.
Среди основателей Дай Ниппон Бутокукай были практически все самые лучшие мастера боевых искусств Японии, самым известным из которых сегодня остается создатель Кодокан дзюдо доктор Кано Дзигоро. Под его руководством, а также под руководством его коллег - мастеров других видов единоборств, были созданы формальные комплексы - ката по дзюдо и кэндо, учреждена Специальная школа будо - Будо сэммон гакко, указанные виды единоборств были включены в программу общеобразовательных школ Японии, и даже утверждена специальная форма для занятий дзюдо - дзюдоги.
К началу Второй мировой войны Дай Ниппон Бутокукай имело огромный авторитет и определяющее значение для развития будо, утверждая или не утверждая новые стили (так, например, каратэ и айкидо «увидели свет» только после принятия соответствующего решения этой организации), проводя аттестации и организуя подготовку тренеров (к 1941 г. в Японии насчитывалось свыше 3-х млн «чёрных поясов», прошедших аттестацию в Бутокудэн - главном тренировочном центре Дай Ниппон Бутокукай в Киото).
В 1945 г. Дай Ниппон Бутокукай был распущен, как организация, тесно связанная с воспитанием и пропагандой милитаристского духа. Однако уже в 1952 г. Дай Ниппон Бутокукай возродился в новом качестве и с тех пор проводит активную деятельность по исследованию, преподаванию и сохранению традиций будо в Японии. Штаб-квартира организации была перенеса в буддийский монастырь Сёрэн-ин, настоятель которого - дядя правящего императора Акихито принц Хигасифусими Дзиго стал президентом БК. С 1992 г. функционирует Международный департамент ДНБК, главой которого сразу же был назначен известный мастер боевых искусств, профессор университета Доминион (США) Хамада Тэссин. С 1998 г. ДНБК проводит не только всеяпонские, но и международные Фестивали воинской добродетели - Бутокусай, на которых сотни членов организации из десятков стран демонстрируют свое владение разными видами японских будо, проходят семинары и специальные тренинги под руководством легендарных японских мастеров. С 2002 г. в этих мероприятиях принимает участие российская делегация, которую возглавляет официальный представитель организации в России кёси (наставник воинов - один из высших титулов Дай Ниппон Бутокукай) Арабаджиев А. Д. Его стилевая школа - Кёдзицу Дзиссэн будо — внесена в реестр школ и стилей Дай Ниппон Бутокукай.

Такэда Сингэн (1521-1573).

Сингэн – монашеское имя Такэда Харунобу, старшего сына Такэда Нобутора из горной провинции Каи. При рождении он получил имя Кацутиё ("победа навсегда"), но потом сменил его на Харунобу. Имя этого талантливого полководца в различных историях Японии неразрывно связано с именем его соперника - Уэсуги Кэнсин с которым он пять раз встречался в сражениях при Каванакадзима..
Сингэн рос нелюбимым ребёнком в семье, отец больше благоволил его младшему брату - Нобусигэ. Поэтому будущий Сингэн с детства шёл на хитрости и был очень расчётлив. Уже в юности он проявил воинский талант и недюжинную храбрость, но не был оценен по достоинству. Какое-то время Харунобу поддерживал отца, но со временем приближённые устали от тирании и причуд Нобутора и задумали свергнуть своего сюзерена. В 17 лет при поддержке большинства самураев Каи Такэда Харунобу совершил бескровный переворот и изгнал своего отца. Нобутора умер в изгнании в возрасте 81г.
Этим не замедлили воспользоваться соседи. Даймё из провинции Синано, напав на владения Такэда. Харунобу разбил их войска в битве при Сэдзава (1542) и к 1550 году захватил всю провинцию. Но на защиту изгнанных даймё встал правитель края Этиго Нагао Кагэтора, более известный как Уэсуги Кэнсин.
Пять раз войска обоих полководцев встречались в одном и том же месте, на равнине Каванакадзима в северной части Синано. Если сражения 1553, 1555 и 1557 гг. имели, в основном, маневренный характер и состояли из небольших стычек, то четвёртая битва при Каванакадзима в 1561г. была по-настоящему кровавой. По легенде, в ходе сражения Кэнсин с обнаженным мечом кинулся на Такэда Сингэн,сидевшего на походном стуле. На вопрос, о чем он думает перед смертью, Сингэн сложил изящное стихотворение и отразил удар меча боевым веером.
В 1564г. состоялось последнее, пятое сражение при Каванакадзима между теми же противниками, но армии в течении 60 дней преимущественно маневрировали, не предпринимая развёрнутых действий.
Уважение, которое Кэнсин и Сингэн испытывали друг к другу, лучше всего иллюстрируется знаменитой "историей с солью". Поскольку владения Сингэн находились в горах, он мог получать соль, только поддерживая постоянные хорошие отношения с семейством Ходзё. Во время одной из кампаний в Каванакадзима Ходзё, бывший тогда у власти, прекратил снабжать Сингэн солью. Кэнсин, узнав о трудностях Сингэн, заметил, что Ходзё совершил очень подлый поступок и послал Сингэн некоторое количество соли из собственной провинции, которая имела выход к побережью Японского моря. И добавил при этом: "Я воюю не солью, а мечом".
Бесстрашие Сингэн перед лицом смерти восхищало современников, но еще большего уважения заслуживают его административные и политические таланты. Сингэн активно строил дороги, дамбы и плотины, добывал золото, организовал эффективную курьерскую службу и систему налогообложения, причем налоги платили все – крестьяне, самураи и духовенство. Он отменил телесные наказания для крестьян и разрешил им вносить подати не рисом, а деньгами, способствуя развитию торговли.
В эпоху, когда осада замка была главным видом сражения, Такэда Сингэн больше полагался на профессиональную армию, чем на крепостные стены и даже не имел укрепленной резиденции. Тем не менее, он всегда выходил победителем благодаря профессионализму своих солдат и железной дисциплине. Его продуманная система мобилизации и снабжения позволяла в короткие сроки собирать до 45 000 человек без ущерба для экономики небогатой провинции Каи.
В зрелом возрасте Сингэн редко руководил сражениями лично, полагаясь на своих прославленных полководцев – Ямамото Кансукэ, Ямагата Масакагэ, Баба Нобухару и Найто Масатоё.
«Тигр Каи» (одно из прозвищ Сингэна), по-видимому, хорошо представлял себе перспективы применения огнестрельного оружия, и одним из первых создал в своей армии подразделения стрелков с тэппо и специалистов-минёров, использовавшихся при осадах замков.
Сингэн был популярен среди самураев, с которыми переносил все опасности и лишения службы, и среди крестьян, которые звали его Сингэн-ко — Князь Сингэн. Он покровительствовал боевым искусствам и проповедовал благородство в бою, невозмутимость и дзэнское хладнокровие в самых тяжелых ситуациях.
В 1572 году Сингэн начал войну с молодым Токугава Иэясу. Его конечной целью был Киото, столица Японии, которую незадолго до этого захватил Ода Нобунага, но в следующем году Сингэн умер. Точная причина его смерти неизвестна. По одним данным, он скончался от туберкулеза, по другим – от пулевого ранения, полученного при осаде неприятельского замка.

Мия-сан, Мия-сан (яп. 宮さん宮さん, みやさんみやさん, «Господин Принц, господин Принц») — японская популярная военная песня 1868 года, созданная в начале периода Мэйдзи. Старейший японский военный марш европейского типа.

В 1867 году последний сёгунТокугава Ёсинобу вернул все рычаги власти Императорскому двору и тем самым ликвидировал сёгунат. Состоялась реставрация прямого монаршего правления и создания нового всеяпонского правительства, куда вошли представители западнояпонских земель. Сторонники старого сёгунского режима выступили против таких изменений и развязали гражданскуювойну Босин.

Против мятежников выступилаправительственная армия. Она состояла из войск Сацумы, Тёсю, Тосы, Хидзэна и др. Ее возглавлял принц Арисугава Тарухито. В январе1868 года императорская армия разбила неприятеля в битве при Тоба — Фусими, а в марте-апреле того же года заняла его главный оплот — город Эдо.

Песня «Мия-сан, Мия-сан» была походным маршем этой правительственной армии. В те времена ее знали под именем «Тон-ярэ» или «Токотон-ярэ», по словам припева. По тогдашним свидетельствам, солдаты пели эту песню в сопровождении оркестра из флейт и барабанов в марте 1868 года, когда подходили к Эдо.

Слова «Мия-сан, Мия-сан» написалСинагава Ядзиро (1843—1900), выходец из княжества Тёсю и участник гражданской войны. После ее завершения он занимал должность Министра внутренних дел Японии и был членом Тайного совета при Императоре.

Музыку к песне сочинил Омура Масудзиро (1825—1869), также выходец из княжества Тёсю и один из командиров его воинских частей. Он был известным медиком и стратегом. Омура занимал должность председателя Военного министерства страны в первые годыреставрации Мэйдзи. Его считают основателем имперской армии Японии.

В песне «Мия-сан, Мия-сан» упоминается принц Арисугава Тарухито, битва при Тоба — Фусими и поход правительственных войск на восток Японии.

В 1885 году песня вошла в японскую оперу «Микадо», которая была поставлена в Лондоне. По оценке японского композитора и музыкального критика Кэйдзо Хориути (1897—1983) «Мия-сан, Мия-сан» была самым популярным музыкальным произведением в Японии второй половины 19 века и стала первой японской песней, которая была широко известна за границей.

На протяжении 20 века «Мия-сан, Мия-сан» оставалась любимым произведением нескольких поколений японцев

1

宮さん宮さんお馬の前に
ひらひらするのは何じゃいな
トコトンヤレ　トンヤレナ
あれは朝敵征伐せよとの
錦の御旗じゃ知らないか
トコトンヤレ　トンヤレナ

Мия-сан, Мия-сан о-ума но маэ ни
Хира-хира суру но ва нан дзяй на?
Токотон-ярэ тон-ярэ на!
Арэ ва тё:теки сэйбацу сэё то но
Нисики но ми-хата дзя сиранай ка?
Токотон-ярэ тон-ярэ на!

- Господин Принц, господин Принц,
Что же это развевается перед вашим конем?
Токотон-ярэ тон-ярэ на!
— Разве не знаешь, что это знамя парчовое,
чтобы наказывать врагов Трона?
Токотон-ярэ тон-ярэ на!

2

一天万乗の　一天万乗の　
帝王に手向かいする奴を
トコトンヤレ　トンヤレナ
ねらい外さず　ねらい外さず
どんどん打ち出す薩長土
トコトンヤレ　トンヤレナ

Иттэн бандзё: но, иттэн бандзё: но
Микадо ни тэмукай-суру яцу о
Токотон-ярэ тон-ярэ на!
Нэрай хадзусадзу, нэрай хадзусадзу,
Дон-дон утидасу Са-Ттё:-До
Токотон-ярэ тон-ярэ на!

Мерзавцев, непокорных Императору
Всемогущему, всемогущему
Токотон-ярэ тон-ярэ на!
Постреляют Сацума, Тёсю и Тоса,
Не промахнувшись, не промахнувшись!
Токотон-ярэ тон-ярэ на!

3

伏見　鳥羽　淀
橋本　葛葉の戦は
トコトンヤレ　トンヤレナ
薩長土肥の　薩長土肥の
合うたる手際じゃないかいな
トコトンヤレ　トンヤレナ

Фусими, Тоба, Ёдо,
Хасимото, Кудзуха но татакай ва
Токотон-ярэ тон-ярэ на!
Са-Ттё:-До-Хи но, Са-Ттё:-До-Хи но
Аитару тэгива дзя най кай на?
Токотон-ярэ тон-ярэ на!

Ведь сражения при Фусими, Тоба, Ёдо,
Хасимото и Кудзухе
Токотон-ярэ тон-ярэ на!
Доказали немалую сноровку
Сацумы, Тёсю, Тосы и Хидзэна!
Токотон-ярэ тон-ярэ на!

4

音に聞こえし　関東武士
どっちへ逃げたと問うたれば
トコトンヤレ　トンヤレナ
城も気概も　城も気概も
捨てて東へ逃げたげな
トコトンヤレ　トンヤレナ

Ото ни кикоэси Канто: самурай
Дотти э нигэта то то:тарэба
Токотон-ярэ тон-ярэ на!
Сиро мо кигай мо, сиро мо кигай мо,
Сутэтэ Адзума э нигэта гэ на!
Токотон-ярэ тон-ярэ на!

Когда же спросят: «Куда бежали
славные самураи Канто?»
Токотон-ярэ тон-ярэ на!
Скажем: «Бежали на восток, бросив
И замки, и воодушевление, и замки, и воодушевление!»
Токотон-ярэ тон-ярэ на!

5

国を追うのも 人を殺すも
誰も本意じゃないけれど
トコトンヤレ　トンヤレナ
薩長士肥の　薩長土肥の
先手に手向いする故に
トコトンヤレ　トンヤレナ

Куни о оу но мо, хито о коросу мо
Дарэ мо хонъи дзя най кэрэдо
Токотон-ярэ тон-ярэ на!
Са-Ттё:-До-Хи но, Са-Ттё:-До-Хи но
Сакитэ ни тэмукай-суру юэ ни
Токотон-ярэ тон-ярэ на!

Никому на самом деле не хочется
выгонять из страны и убивать людей.
Токотон-ярэ тон-ярэ на!
Но они сопротивляются силам
Сацумы, Тёсю, Тосы и Хидзэна!
Токотон-ярэ тон-ярэ на!

6

雨の降るよな　雨の降るよな
鉄砲の玉の来る中に
トコトンヤレ　トンヤレナ
命惜しまず魁するのも
皆御主の為故じゃ
トコトンヤレ　トンヤレナ

Амэ но фуру ё на, амэ но фуру ё на,
Тэппо: но тама но куру нака ни
Токотон-ярэ тон-ярэ на!
Иноти осимадзу, сакигакэ-суру но мо,
Минна о-сю но тамэ юэ дзя!
Токотон-ярэ тон-ярэ

>>25707
Ёсино-таю

10 апреля 1606 года в семье самурая Мацуда, жившего в Киото в районе Хигасияма, родилась девочка, которая получила имя Токуко (松田徳子).

Казалось, девочку не ждало ничего особо интересного в жизни: домашнее образование, раннее замужество, как было положено в те годы, рождение какого-то количества детей и тихая смерть в кругу домашних. Как у многих тысяч других японок того времени.

Однако, судьба распорядилась по-своему…

Родители девочки умерли слишком рано, а прочих родственников она не интересовала. И Токуко Мацуда была продана в публичный дом в квартале Рокудзё-Мисудзи-мати (六条三筋町), позже известном по всей Японии под названием “Симабара”(嶋原).

В 7 лет Токуко стала “камуро” (禿) – ученицей и служанкой таю (太夫) – профессиональных и высококвалифицированных куртизанок. Девочка получила лучшее образование, возможное по тем временам для женщины. И показала незаурядные таланты во всех дисциплинах: танцы, чайная церемония, игра на музыкальных инструментах, икэбана, японская поэзия, каллиграфия. В 14 лет девушка была уже широко известна под именем “Ёсино-таю” (吉野太夫) и ее популярности могли бы позавидовать многие поэты, художники и артисты не только того времени, но и наших дней.К вашему сведению, звание “таю” соответствовало по значению чиновнику 5го ранга при императорском дворе. Аналогичный ранг имели даймё – феодальные землевладельцы-самураи. И, как даймё, таю могли быть приглашены в императорский дворец пред светлые очи тэнно – Императора Японии. Среди поклонников и клиентов Ёсино-таю были известнейшие и состоятельнейшие люди начала 17-го века. Девушка славилась не только своей изысканной красотой и грацией, но и как танцовщица, музыкант и поэт. Среди друзей Ёсино был и буддийский монах Никкэн (日乾 上人) – основатель секты Нитирэн-сю (日蓮宗). Известно, что Ёсино проводила много времени в беседах с многомудрым монахом и всячески спонсировала храм, им основанный – Дзёсё-дзи (常照寺). В частности, на деньги Ёсино установлены центральные ворота храма, “Сю-мон” (朱門) , существующие и по сей день.

В возрасте 26 лет Ёсино-таю была выкуплена наследником одной из богатейших купеческих семей Киото, Дзёэки Хаия (灰屋 紹益), и стала его женой.

В последние годы Ёсино проводила все больше времени в беседах с Никкэном.

Умерла она 7 октября 1643 года в возрасте 38 лет и была похоронена на территории храма Дзёсё-дзи.Могила Ёсино-таю все последующие сотни лет после ее смерти была местом паломничества для всех девушек, кто пытался повторить ее путь и достигнуть ее вершин. До сих пор образ Ёсино-таю – один из символов красоты и образованности, сочетания ума и грации, женственности и мудрости.

Четырнадцатого января 1714 года старшая фрейлина Эдзима в сопровождении кортежа из 130 дам отправилась в буддийский храм Дзосё поклониться праху недавно умершего шестого сёгуна Иэнобу. В свои тридцать с небольшим лет Эдзима занимала должность распорядительницы 3-го ранга при матери малолетнего сёгуна Иэцугу (1709–1716). А мать сёгуна, Гэккоин, в свое время была наложницей. Родив Иэнобу сына, определенного затем в наследники, она в 1714 году считалась четвертой по влиянию дамой в замке Эдо. От ее имени фрейлина Эдзима и отправилась в храм Дзосё.

В семейных храмах Токугава богатым угощением и светской беседой дам не развлекали — бакуфу за этим присматривало. Поэтому на обратном пути Эдзима решила заглянуть в театр Ямамура в районе Гиндза, с руководством которого у неё сложились хорошие отношения. Там как раз шло представление с участием популярного актера Икусима, которому она глубоко симпатизировала. На втором этаже театра сняли 50 комнат, заказали еду и напитки. По мере поступления фарфоровых графинчиков с сакэ оживление в комнатах нарастало, и вскоре зрители на первом этаже театра то ли не смогли, то ли уже не хотели смотреть на сцену. Сопровождавшие фрейлин осведомители бакуфу заметили это, и их старший попробовал напомнить о правилах. Однако получил нагоняй от старшей фрейлины и ушёл ни с чем. После представления Эдзима вместе с директором театра и любимым актером перешла в чайный домик, и банкет продолжился. Увлекшись, дамы забыли о времени и вернулись в замок Эдо затемно, после 6 часов, когда входы на женскую половину были закрыты. В замок их не пустили, и пришлось переночевать в усадьбе дальних родственников. На следующий день все были на рабочих местах.

Ночёвка большой группы фрейлин за пределами замка — чрезвычайное происшествие. Бакуфу приказало магистрату провести расследование, и менее чем через два месяца, 5 марта 1714 года, прозвучал приговор. Занимая высокий пост, старшая фрейлина Эдзима пренебрегла нормами морали и допустила грубейшие нарушения дисциплины. Посещая малопристойные места, общалась с недостойными людьми. Опоздав в замок, она провела ночь за его пределами, в чужом доме. Всех причастных к инциденту наказали. Старшую фрейлину Эдзима приговорили к пожизненной ссылке. Её старшего брата, хатамото Сираи Хэйэмона, лишили самурайского звания и казнили, отрубив голову, а младшего брата сослали. Актёра Икусима Сингоро, сопровождавшего старшую фрейлину в её похождениях, отправили на далёкие острова. Театр Ямамура закрыли, остальным столичным театрам запретили давать вечерние представления.

Всего по этому делу было наказано более полутора тысяч человек. Старшую фрейлину приговорили к ссылке, но с учётом высокого статуса смягчили наказание и отправили в провинцию Синсю (префектура Нагано), где она провела следующие 27 лет. Она умерла в возрасте 61 года.

Особый резонанс вызвала казнь старшего брата Эдзима, имевшего ранг хатамото. Его не просто казнили: лишив воинской чести и права на ритуальное самоубийство, ему отрубили голову как простолюдину. Его вину усмотрели в отсутствии контроля над сестрой, что привело к реализации ее порочных наклонностей. И хотя за этим инцидентом стояла борьба вдовы сёгуна Иэнобу с его наложницей, матерью преемника, суровость наказаний и масштаб репрессий впечатлили современников. “Скандал Эдзима-Икусима”, как его называют в Японии, стал самым громким за всю историю замка Эдо. Он подробно описан в хронике “Подлинные записи Токугава” (Токугава дзикки).

(Александр Прасол "От Эдо до Токио и обратно: культура, быт и нравы Японии эпохи Токугава").

История Сайто Тосимаса - классический пример того как "низы подавляют верхи" в период Сэнгоку Дзидай. По наиболее распространенной версии, Тосимаса был торговцем масла. Он много путешествовал по провинции Мино, где имел много клиентов, и, благодаря своему красноречию и харизме, стал близок военному губернатору (сюго) провинции Мино - Токи Ёсиёри. Благодаря своим талантам, Тосимаса получил у Ёсиёри официальный чин и земли. Но Сайто не зря прозвали гадюкой. В 1451 году, собрав войска на подвластных ему землях, он изгнал Токи Ёсиёри и подчинил себе всю провинцию Мино.

Немного позже Сайто Тосимаса принял монашеский постриг и взял имя Досан. Для укрепления отношений с Одой Нобунагой, провинция которого находилась пососедству с провинцией Мино, он решил выдать за него свою дочь. Но поскольку, по слухам, манеры Оды Нобунаги были неподобающими, он решил: "Пока он не стал моим зятем, и меня не погубил, и земли не отобрал, посмотрю-ка я, каков он на самом деле". Тосимаса послал известить Нобунагу о том, что они должны будут встретиться в храме Хосёдзи в Томита, в провинции Мино. Сайто думал, что Нобунага, ввиду своего эксцентричного характера и занятости делами управления в своих владениях, явится на встречу без подобающей церемониальной одежды.

Когда Нобунага прибыл в храм, Тосимаса решил подсмотреть за ним через щель в ограде и смеялся про себя над тем, как Ода что-то бормочет и оглядывается назад, и как же Тосимаса был удивлен, увидев, что Ода прибыл в храм первый и уже ждал его, переоблачившись в парадную шапку эбоси и белое платье на подкладке. Ода восседал на своём месте торжественно и величаво. Тосимаса также прошёл к своему месту и оказался лицом к лицу с Нобунагой. Тут Ода сказал: "Только что, когда я был в пути, ты подглядывал за мной и смеялся, сочтя, что вид у меня придурковатый". Сайто посмотрел на него с почтением, а в глубине души очень испугался. "Этот благородный юноша поистине отличается проницательностью и умом. Каким превосходным военачальником он станет! Мои дети и внуки будут привязывать лошадей у его ворот," - подумал он. Этому предсказанию суждено было сбыться. Сайто Тосимаса был убит своим приёмным сыном, а Ода Нобунага, под предлогом мести за своего тестя, захватил его земли.

Когда читаешь о Датэ Масамунэ, знаменитом полководце и влиятельном князе (даймё) эпохи Сэнгоку Дзидай, ощущаешь, что он с детства воспитывал в себе качества, которые помогли ему стать одним из самых выдающихся людей своей эпохи.
В детстве Датэ Масамунэ увидел в храме изображение бога Фудо. Фудо традиционно изображался в свирепой позе, сжимавшим в правой руке меч, а в левой веревку, которой он связывал злых духов. Вообще, это очень характерная история для буддисткой иконографии, духи которые защищают Учение Будды всегда выглядят как демоны, чтобы напугать злых духов. Сравните это с христианской традицией, где наоборот, силы добра должны выглядеть как можно более совершенными и красивыми. Ну, да я отвлекся. На Масамунэ изображение Фудо произвело неизгладимое впечатление, особенно когда ему объяснили, что, несмотря на то, что Фудо внешне выглядит свирепым, в сердце он добр и спокоен. С этого момент молодой самурай начал постоянно искать нужное сочетание внешней агрессивности и внутреннего спокойствия.
Также, в детстве Масамунэ учили, что настоящий полководец должен всегда владеть собой. Со временем самообладание Датэ Масамунэ стало притчей во языцех.

Датэ был прозван "Одноглазый дракон". Есть разные версии о том, как он потерял этот глаз. Одни говорят, что в пять лет он переболел оспой, болезнь дала осложнения, следствием чего явилось то, глаз Масамунэ усох и перестал видеть. Более романтическая версия гласит, что глаз он потерял во время боя. Когда Масамунэ был ранен, глаз повис на его щеке. Он впоследствии отрезал его, чтобы враг не мог ухватиться за него во время сражения.

Масамунэ был ценителем чайной церемонии и с этим его увлечением связана одна легендарная история. Однажды, во время чайной церемонии, он едва не выпустил из рук дорогую фарфоровую чашку. Он вздрогнул и воскликнул "Ах!", но потом произнес: "Я приучил себя не дрожать в самой гуще боя, не произносить лишних слов, и я же испугался разбить чашку только потому, что она стоит тысячи золотых слитков! Да не будет!" С этими словами он с размаху швырнул чашку о камни.

Имагава Ёсимото (1519-1560) - один из самых могущественных князей (даймё) своего времени. Ему подчинялись провинции Микава, Тотоми и Суруга. И жизнь Имагавы Ёсимото протекала бы вполне безоблачно, если бы его противником не стал Ода Нобунага, который и убил знаменитого феодала. Случилось это так.

В 1560 году Ёсимото собрал 25 тысяч самураев из всех своих трёх провинций и попытался захватить Киото. Видимо, он хотел свергнуть сёгунат Асикага и установить свое правление. Ёсимото принадлежал к роду Минамото и поэтому мог претендовать на титул сёгуна. Но его мечтам не суждено было сбыться. Дорога на Киото проходила через провинцию Овари, в которой тогда правил Ода Нобунага. Ёсимото начал стремительно захватывать пограничные крепости Оды Нобунаги, и, казалось, уже ничто не помешает ему безнаказанно пройти через Овари, а может даже и захватить всю провинцию, ибо войска Оды Нобунаги составляли тогда 2500-3000 самураев.
Но Ода Нобунага не стал бы самым знаменитым полководцем Японии, если бы не смог выпутаться из этой ситуации. После удачного наступления Имагава дал отдых своим войскам в местечке под названием Дэнгаку-хадзама около небольшой деревни Окэхадзама, о чём Нобунаге сообщили его разведчики. По словам разведчиков, воины праздновали и пировали, а сам Имага осматривал отрубленные головы и наслаждался музыкальным представлением. Внезапно началась сильная гроза, которой и воспользовался Ода Нобунага.

Пока самураи Имагава укрывались от дождя, Нобунага развернул свои войска, и, когда гроза кончилась, атаковал врага в ущелье. Атака была столь неожиданной, что Ёсимото подумал, что это началась драка между его людьми. Он понял, что это атака Нобунаги, только когда на него налетели два вражеских самурая. Один нацелил на него копьё, которое Ёсимото парировал мечом, но второй снёс Ёсимото голову своим клинком.

Когда весть о гибели Ёсимото распространилась, воины Имагава обратились в бегство. На этом закончилась славная история рода Имагава. Наследник Ёсимото - Удзидзанэ (1538-1614) - к 1569 г. уступил почти все свои земли кланам Токугава и Такэда и был вынужден бежать в Киото.

Исэ Соун (北条早雲)

Ходзё Соун (Исэ Синкуро Нагаудзи) (1432 — 8 сентября 1519) — японский полководец периода Сэнгоку, основатель могущественного рода Го-Ходзё. Автор семейного кодекса «21 правило Ходзё Соун».
Происходил из знатной самурайской семьи, которая вела своё происхождение от древнего рода Тайра. Его старшая сестра была замужем за Имавага Ёситада (1436—1476), правителя провинции Суруга. Исэ Синкуро поступил на службу к своемя зятю Имагаве Ёситаде и стал одним из его вассалов.
После гибели Имагавы Ёситады в 1476 году началась борьба за главенство в роде Имагава. Исэ Соун поддержал своего племянника Имагаву Ёситаку и пришёл к нему на помощь с отрядом из шести солдат. Исэ Соун умертвил Осику Норимицу, двоюродного брата и соперника Ёситаки. Имагава Ёситака (1476—1526) в благодарность пожаловал Исэ Соуну во владение замок Кококудзи, отряд самураев и право использовать иероглиф из своего имени. Теперь Исэ Соун стал приближенным одного из сильнейших даймё и комендантом замка под именем Исэ Нагаудзи.
В 1493 году Исэ Нагаудзи вмешался в борьбу за власть в соседней провинции Идзу. Асикага Тадамару, сын даймё провинции Идзу и племянник сёгуна Асикага Ёсимасы, был лишен наследства и отправлен отцом в монастырь. В ответ Асикага Тадамару поднял мятеж, умертвил своего отца, мать и младшего брата, назначенного наследником. Исэ Нагаудзи со своим отрядом вторгся в провинцию Идзу, осадил отцеубийцу в замке Хоригоэ, где последний покончил жизнь самоубийством. Вассалы рода Асигака подчинились власти Исэ Нагаудзи, который приобрел всю провинцию Идзу и взял себе старинную самурайскую фамилию Ходзё.
Вскоре Ходзё Соун обратил своё внимание на соседнюю провинцию Сагами. В ней правил молодой даймё Омори Фудзиёри. Его резиденция находилась в замке Одавара, который был расположен стратегически очень удачно и давал контроль на всей равниной Канто. Ходзё Соун подружился с Омори Фудзиёри, пригласил его на охоту, где и убил последнего. В 1494 году Ходзё Соун подчинил своей власти провинцию Сагами и избрал своей столицей замок Одавара.

В 1512 году Ходзё Соун подчинил себе Камакуру, старинную столицу сёгунов из династии Минамото. В 1518 году за ней последовал замок Араи, который принадлежал клана Миура. Ходзё Соун с 9-тысячным войском осадил замок и вынудил его владельца Миура Ёсимото совершить сэппуку.

В сентябре 1519 года 88-летний Ходзё Соун скончался. Он прославился как смелый воин и искусный управленец. Он оставил своему старшему сыну-преемнику Ходзё Удзицуне кодекс, который стал образцом для любого даймё.

Ояма Ивао (大山 巌)

Ояма Ивао (12 ноября 1842, город Кагосима, княжество Сацума (ныне — префектура Кагосима) — 10 декабря 1916, префектура Фукуока) — японский военный деятель, маршал Японии (1898), сыграл важную роль в создании японской армии современного типа.
Родился в княжестве Сацума (ныне — префектура Кагосима) в семье древнего самурайского рода.
Отличился во время реставрационной войны 1868 года в рядах сторонников императора.
Во время франко-прусской войны находился при прусских войсках, изучая передовой опыт ведения войны. В 1871—74 годах получил военное образование во Франции и Швейцарии.
Когда в 1877 году его близкий родственник Сайго Такамори поднял самурайское восстание в Сацуме (к которому присоединился также старший брат Оямы), остался верен правительству — командовал бригадой при подавлении мятежа, используя при этом полученный в Европе опыт.

В 1879 году был назначен заместителем министра внутренних дел и начальником столичной (токийской) полиции. С 1880 года — министр армии, с 1882 года — начальник генерального штаба. В 1883 году совершил путешествие в Европу для изучения организации армий.

После возвращения, в 1885—96 годах (с небольшим перерывом), — вновь министр армии, проводил милитаризацию страны.

После начала в 1894 году японо-китайской войны (1894—1895) — командовал 2-й армией, высадившейся на Ляодунском полуострове, штурмом взявшей Люйшунь. Затем армия пересекла Жёлтое море и захватила крепость Вэйхайвэй.

По итогам этой кампании получил титул маркиза и стал членом Тайного совета при императоре. 20 января 1898 года стал маршалом Японской империи.

В 1899—1904 годах — вновь начальник Генштаба. Под его руководством был разработан план войны с Россией и проведена тщательная подготовка японской армии к кампании.

В июне 1904 года был назначен главнокомандующим японскими войсками в Маньчжурии и на Ляодунском полуострове. Под его общим командованием японские войска победили в Ляоянском сражении, отбили наступление русских при реке Шахе и с помощью прибывшей из-под Порт-Артура 4-й армии Ноги одержали решительную победу под Мукденом.

В 1906 году стал почётным членом британского Ордена Заслуг (Order of Merit).

В 1907 году император пожаловал Ояме титул князя. С 1912 года был лордом-хранителем императорской печати и гэнро.