Нажу. Нажу попал в больницу за то, что убил ребёнка, который переставил его велосипед, чтобы лечь на пляже. Нажу очень сильно зависим от чая. Я продавал ему 2 пакетика чая за 6 бутылок минералки. Цена одной бутылки – 30 рублей, а 2 пакетика чая мне обходились 50 рублей. Выгодно же? Под чаем Нажу становился неадекватным, он начинал очень быстро ходить, не замечая других людей и сталкиваясь с ними. Всё из-за того, что чай нейтрализовывал действие нейролептиков, которыми глушили бедного Нажу.

Давид. Давида арестовали за то, что засунул палец между ног маленькой девочке, хотя он говорит, что просто покачал мальчика на коленках. Давид выполнял самую грязную работу – мыл туалет, за что был любимчиком у заведующего. Заведующий защищал Давида от любых нападок, часто угрожал, что если услышит, как его называют "Ара" – переведёт в лечебное отделение, но меньше Давида от этого не оскорбляли. Давид был слабоумным, и это было видно даже по его лицу. Однажды пациент Дмитрий назвал Давида педофилом, Давид терпеть не стал, и пошёл на пост, где заявил, что Дмитрий его изнасиловал. Сразу же вызвали дежурного врача. На беседе у дежурного врача Давид очень увлёкся рассказом о том, как Дмитрий его насиловал, и, вместе с Дмитрием, перечислил добрую половину отделения "насильников", овладевших Давидом. Среди перечисленных "насильников" был и я, что было странно, ведь я ни разу Давида не оскорбил, называл его не "Ара", а Давидушка, и часто угощал его орехами, мёдом, и, нет-нет, подкидывал сигарет ему. В результате – Давида перевели в лечебное отделение. На следующий день, когда пришёл заведующий, вслед за Давидом перевели и Дмитрия, за провокацию.

Саша. Саша убил двоих. Первого в начале 00-х, топором, был оправдан по причине: необходимая самооборона. Второго убил позже, забил кочергой. Мой лучший друг и по сей день, мы с ним обсуждали разные мошеннические схемы, как обогатиться на нашем диагнозе. Все мысли сходились в два направления:
1. Оспаривать сделки купли-продажи через суд, ссылаясь на 177 статью ГК РФ, и деньги, разумеется, не возвращая.
2. Собирать с клиентов предоплату за какой-либо товар, например, за билеты на концерт, после чего выводить деньги в криптовалюту и ехать на принудительное лечение, которого мы не боялись.
Но сейчас Саша стал скучным офисным работником, на авантюры его больше не тянет.

Санал. У Санала мать – психиатр. Когда он совершил своё первое убийство, она подсуетилась, чтобы он оказался не в тюрьме, а в больнице. После того, как он вышел, он совершил ещё 3 убийства, за каждое отдельно лечился. То есть, по сути, он лечится в больницах примерно пол жизни. По религии – буддист. Очень мирный и добрый старик. За 10 пачек сигарет покупал у него коробку пирожных. Да, дорого, но возможности разжиться лишними пирожными я не упускал.

Константин. Костя с малых лет воспитывался жуликом, который обучил его ремеслу карманника. Когда Костя подрос, он перешёл на грабежи, по наводке обнальщиков. Иногда они разыгрывали сцены, чтобы жертва потеряла бдительность. Наркоман, сидит на стимулирующих наркотиках. Имеет отличное чувство юмора. Мы с ним обсуждали футбол. Пользуясь своими привилегиями, всегда смотрел футбольные матчи после отбоя. В больнице он работал на самой сложной работе – помогал поварихам, на пищеблоке, за что они угощали его домашней едой: макароны с мясом, жаренная рыба, салаты. Он давал часть еды мне, и не любил, когда я благодарю его за это.

Потёмыч. Попал в больницу за изнасилование. Торговал больше всех в отделении. В основном – покупал еду. Его даже заведующий прозвал: "ИП Потёмыч" – заведующий не одобрял покупки-продажи, но с этим явлением он не боролся.

Кузя. Кузя сидел за преступление, совершенное его отцом. Он очень не хотел, чтобы отца посадили, поэтому договорился с ним, что он возьмёт на себя убийство. Приехал в больницу он 50-килограммовой тростинкой, а уехал атлетом. Накачался он в больнице, каждый день тренируясь с железом и принимая спортивное питание, которое, в больнице, можно покупать на пенсию. Я раз в 2-3 дня заходил к нему за спортивным питанием, потому что протеиновые коктейли по вкусу напоминали мне молочный коктейль. Заходить каждый день я стеснялся, потому что протеиновые смеси стоили дорого, но он мне никогда не отказывал, хоть мы и не были друзьями.
Вася. В первый раз Вася сел за двойное убийство, за что он пробыл в больнице 5 лет. Во второй раз его отправили в эту же больницу всего за одно убийство без отягчающих, и отпустили только спустя 7 лет. Работяга, делал ремонт во всех палатах. Любил ставить на место разную нечисть, за то, что не моют руки перед едой, пукают не в туалете и не закрывают рот, когда чихают.

Лёша. Лёшу сначала все звали Цыган, но потом он получил другое прозвище, более яркое и заслуженное – Отдел Кадров. Началось всё с того, что заигравшийся санитар слегка пнул под зад пациента, а второй санитар увидел это, и ничего не предпринял. Лёша пошёл к главному врачу, и рассказал обо всём увиденном. Главный врач уволила санитара, который дал пинка, а так же того санитара, который ничего не предпринял, чтобы предотвратить это. Так, после жалобы Лёши было уволено два сотрудника, а Лёшу начали называть "Лёша-Отдел Кадров".

Александр. Александр оказался в больнице за убийство. Он совершил убийство не в одиночку, а с женой, но жена не села, потому что Александр взял всю вину на себя. Дело было так: у них был в гостях сосед, сосед похвалил его жену за красоту, что разозлило Александра. Александр зарезал ножом соседа, а пока тот лежал и кряхтел, жена решила отрезать ему голову, и отрезала. Потом Александр вспорол брюхо убитому соседу, и засунул в брюхо отрезанную голову. Сам Александр – жизнерадостный и позитивный человек, никогда никого не оскорблял, но считал, что его несправедливо держат в больнице 5,5 лет, а именно столько его и продержали. Мы с ним работали вместе на глажке белья, только я гладил пижамы, а он – медицинские халаты.

Виктор. Виктор мой приятель. Очень любит Америку, ненавидит Россию, и все страны бывшего СССР. Больше, чем Россию, ненавидит только кавказцев, считая их недоразвитыми народами, из-за их нелиберальных ценностей. Виктор сел за убийство матери, как и я. Ему рекомендовали лечение специализированного типа, с которого он ушёл бы домой за 2 года, в худшем случае, но на суде, когда его спросили, сожалеет ли он о содеянном, он заявил, что ни капли не сожалеет, и что всё, что ни делается – к лучшему. Судья в праве отправить на лечение более строгого типа, и судья этим правом воспользовался. Уже более 7 лет Витя не может выйти из больницы.

Меня зовут Максим. На момент событий книги мне было 22 года. Моим воспитанием, с 14 лет, занимался интернет. Причём самая его
глубинная часть. В 2006 году я попал на форум журнала об играх, оттуда на сайт для анонимного общения – Двач, где, благодаря
анонимности, было большое разнообразие мнений, а так же
запрещённый контент на любой вкус. От банального снаффа до
детской порнографии. Сперва, увидев ролик, на котором террористы
отрезают головы русским солдатам, мне стало не по себе. Но я видел, что у постояльцев Двача другая реакция, и встречаются комментарии
вроде: "Спасибо, подрочил". Диапазон реакций, на это видео, был от
"Всё равно" до "Так и надо ватникам!". Я не понимал, почему я не могу
радоваться тому, чему радуются остальные? Почему я не могу
мастурбировать на видео отрезания голов, как это делают посетители
Двача? Что же со мной не так? И, чтобы добиться такой же
устойчивости к шокирующему контенту, я начал смотреть видеозаписи
с убийствами и пытками десятки раз, по кругу. Так выработалась
толерантность к первому видео, начал я с отрезания голов российским
солдатам, потом я смотрел на видео срезания кожи с живого человека, мексиканским наркокартелем. Мексиканцы, в детстве, меня поразили
своей жестокостью. Но, при этом, у меня появлялись мыслишки, как
можно было сделать ещё более жестоко. Например, они сжигают
заживо своих провинившихся и конкурентов, но в средневековье к
температуре был более тонкий подход: они помещали человека в воду, и постепенно её нагревали. Впрочем, задача мексиканцев не сделать
как можно больнее, а напугать конкурентов, и это я понимал даже в 14
лет.Когда я выработал толерантность к шокирующему контенту, я
вспомнил о том, как некоторые Двачеры мастурбировали на
фотографию, где молодая девушка разобрана по запчастям, и каждая её
косточка аккуратно сложена, в порядке от маленьких к большим, и
отдельно лежит голова. Это был очень непростой вызов, потому что
ничего возбуждающего я в этой фотографии не видел. Но я хотел быть
таким же, как Двачеры – мне нравилось их чувство юмора, умение
зреть в корень, независимость их мнения от окружающих. Эти их
черты восхищали меня, и я хотел быть на них похожим. Поэтому было
решено – надо мастурбировать на расчленённую девушку. Но у меня
даже не вставал на неё... Чтобы это преодолеть, я посмотрел, немного, классическую BDSM-лесбо-порнуху, и, когда член встал, я сделал дело, глядя на окровавленные кости и отрезанную голову девушки. Девушку очень жалко, к слову. Ей, судя по фото, было лет 20. Вся
жизнь должна была быть впереди. И вот, меня больше не шокируют видео со сдиранием кожи с
живых людей, я мастурбировал на расчленёнку, как Двачеры. Но
чувство юмора у меня не появилось. Я никогда не умел шутить так же
смешно и тонко, как посетители Двача. Они тоннами генерировали
смешной контент, за что Двач был прозван "Кузницей контента". Но
это меня восхищало не так сильно, как стойкость к шок-контенту. О школе: учился я плохо, много прогуливал уроки, не понимал
больше половины учебного материала. Даже на физкультуру не ходил, показывая пренебрежение к зарядке и бегу, так как я занимался
тайским боксом. На тайский бокс я записался для того, чтобы уметь
защищаться. Меня восхищала суровость этого вида единоборств. В школе я был не особо популярен у противоположного пола, первый секс был только в 14 лет, когда я был в посёлке Вардане, что на
Черноморском побережье. Моей партнёрше было тоже 14, но она была
значительно опытнее меня, и в свои 14 была не девственницей. Начался наш роман с того, что я, смотря на других, начал лапать её за
интимные места, а она и не против! Я лапал её, она лапала меня, и так
каждый день, в течении двух недель. После неуклюжего, быстрого
секса с ней, в результате которого у меня не получилось кончить
внутрь, я думал, что продолжим это в более спокойной обстановке, когда приедем обратно в Екатеринбург. Но, начался учебный год, и мы, по непонятной причине, стали игнорировать друг друга. Не удалось
воплотить свои фантазии с ней. Обидно, досадно, но ладно. Об увлечениях: с 14 до 22 лет, очень увлекался технически
продвинутой музыкой. Любил выпрашивать у продюсеров проекты их
треков, чтобы отключать отдельные дорожки, или, наоборот, слушать
их по отдельности. Их проекты были монструозны! Сотни
автоматизаций и десятки дорожек. Многослойные басы и неслыханные
ранее звуки. Они были настоящими саунд-дизайнерами. Но хватит обо мне, приступим к главным событиям.

Сначала появились страшные сны. Сны с участием моей матери. Во снах у неё было разлагающееся лицо, с червяками во рту. Она пристально смотрела мне в глаза, в её взгляде я видел злобу. В другом сне: она в виде голубого призрака кричала мне в лицо, высасывая из меня жизнь своим криком. Было это в момент моего пробуждения, я, лёжа на спине, открыл глаза и увидел призрак матери надо мной, я попытался позвать на помощь соседей, хоть они и были за стеной, но не мог ни кричать, ни дышать. Позже я узнал, что это был сонный паралич. В жизни добрее человека, чем моя мама, я не встречал за всю жизнь, но сны – это не жизнь. Сам не понимаю почему я поверил снам, но сны эти меня очень сильно впечатлили, поэтому я, в свои 22 года, начал думать о матери плохо. Но сны были только началом.
Когда это всё происходило, с нами жила моя двоюродная сестра, она приехала к нам в город на учёбу в Педагогическом Институте. Т.к. сестра приходила в квартиру, с учёбы, раньше, чем мама с работы, наедине с матерью, к которой я испытывал страх, мне оставаться не приходилось – я всегда знал, что в квартире есть кто-то ещё. Но вот наступила сессия, которую моя сестра успешно сдала, и она решила уехать на новогодние праздники к себе домой – в Родной Снежинск. Я остался с матерью один на один. Была ещё кошка, которая, иногда, смотрела встревоженно в пустое пространство и мяукала. Я старался сидеть в своей комнате, не ходил даже есть, т.к. вход на кухню был через мамину комнату. Водой запасался заранее, каждый день, чтобы не было необходимости ходить на кухню. Но она приходила в мою комнату сама. Приходила, чтобы поговорить на разные темы, о чём она говорила я уже не помню, т.к. был не в состоянии думать над происходящим и запоминать диалоги, хотя память у меня очень хорошая. Помню только, как, однажды, сказал, что мне хочется поплакать из-за просмотренного мною аниме-мультфильма, чтобы она ушла. И она ушла.
Я понимал, что так долго продолжаться не может, я начал искать решение проблемы. Самое разумное решение мне, в тот момент, в голову не пришло – снимать квартиру, или переехать к отцу. Вместо этого мне в голову лезла всякая дичь: убить себя, при помощи передозировки таблеток, уйти в лес, и там умереть, уехать в монастырь, подальше от родного Екатеринбурга. Но я выбрал самый плохой вариант – убийство матери. Я думал, что это решит мои проблемы: не будет матери – не будет причины тревоги, а так же угрозы моей жизни. Почему не обратился к психиатру, спросите Вы? Потому что я был во власти глупых стереотипов о психиатрии, навязанных мне второсортными сериалами о, тогда ещё, милиции. Каждый раз приходя в психиатрическую больницу, главные герои встречали там различных исторических персонажей, вроде Ленина или Наполеона. Я был не таким, поэтому думал, что психиатрия – это не про меня.
Когда я решил убить свою маму, я начал думать, как сделать это максимально безболезненно. И, через несколько часов раздумий, мне пришла в голову идея зарубить маму топором. Чтобы сделать это максимально быстро и эффективно, я решил сделать это ночью, когда она будет спать. Топор я купил не простой, а дорогой, финский, в 2014 году он стоил 2900 рублей (около 50$). Так же я купил пол литра рома, чтобы выпить для храбрости. И это было очень зря, в первый день, после выпитых 300мл рома, я забыл о том, для чего я вообще покупал топор и ром. Вместо этого я начал танцевать с топором под Диплодокус Нойжи (Noisia - Diplodocus). Но, позже вспомнил, для чего у меня в руках топор, и я пошёл в комнату к матери. Там мне было уже не до веселья. Я встал над спящей матерью, замахнулся, но удар нанести не решился. Так и пошёл спать. Перед сном меня ещё вырвало, я не додумался блевать в унитаз, вместо этого я засорил рвотой ванную – блевотина забила сифон.
На следующую ночь я понял, что пить, для храбрости, не надо. Я дождался 5 утра, и пошёл убивать. Встав над спящей матерью, я замахнулся, постоял так минуту, и нанёс удар. После первого удара мама приподняла голову, через пол секунды последовал второй удар, третий, четвертый. Всего я нанёс 4 удара, но мне казалось, что больше, про 4 удара мне, позже, сказал следователь. Вся комната была в крови. Брызги были на потолке, на стенах, на полу. Я ушёл из комнаты, сел на свою кровать, и сидел, ни о чём не думая. Так я просидел до 6 часов утра, когда услышал будильник мамы, сигнализирующий о том, что ей скоро на работу, я опомнился, выключил будильник и начал отмывать потолки и стены. Отмыть полотки было нетрудно, т.к. они были натяжными. Отмыть стены было труднее, но обои были моющиеся. Потом начал мыть пол, но я не мог закончить ни мытьё потолков, ни мытьё стен, ни мытьё полов, т.к. сначала надо было избавиться о трупа.

Однажды я сидел на том самом русскоязычном анонимном форуме – Двач, там была тема обсуждения, как лучше избавляться от трупа, в этой теме мне особенно запомнился один описанный способ – срезать плоть по маленьким кусочкам, и смывать её в унитаз, а кости вывозить в лес. Этот способ избавления от тела я и решил применить. Я отрезал ноги по суставам, мясо и жир смыл в унитаз, а вот в лес мне ехать очень не хотелось, и я вспомнил одну вещь: когда мама готовила суп на свиных рёбрышках, она их вываривала до такой степени, что они рассыпались в порошок, когда я на них давил. Вот я и решил выварить кости до такого же состояния. Я поместил в кастрюлю ступни без пальцев – пальцы я смыл в унитаз, и включил газ на всю мощность. Пока варились ступни, я решил сварить голень, но голень в кастрюлю бы не влезла, поэтому я попытался разрубить её топором. Нанеся один удар, я понял, что топор голень не возьмёт. Мне в голову пришла мысль, что если выпарить влагу из кости, то она станет хрупкой, я поместил голень в духовой шкаф, поставил режим конвекции и включил духовку. Пока я всё это делал, я понял, что на это уйдёт много времени, и так же я понял, что не смогу потрошить живот, это слишком даже для меня, человека, которого воспитал Двач. Поэтому я достал из кастрюли ступни и выключил духовку. На запах пришла кошка, она захотела отведать мяса, но я понял, что это точно не то, что ей нужно, и закрыл её в ванной комнате. Через 20 минут пришли сотрудники банка, в котором работала моя мама. Они переживали, что она не вышла на работу, вместе с ними была моя двоюродная сестра, которая работала в том же банке, что и мама. Я позвонил сестре, попросил, чтобы она пришла одна, после чего она отправила сотрудников банка обратно на работу, и пришла. Когда она увидела труп, я сказал ей, что пришёл домой – так и было. Она спросила, во сколько и откуда я пришёл? Я ответил первое, что пришло в голову: к маме пришёл любовник, и она попросила меня погулять несколько часов, а когда я вернулся – она была мертва, и с отрезанными ногами. Сестра позвонила брату, тоже двоюродному, и тоже сотруднику банка, в котором работала мать. Брат, когда приехал, сразу начал звонить в полицию. Полиция не хотела приезжать, они не верили брату, что в соседней комнате находится труп. После 5 минут уговоров они согласились прислать наряд. В наряде были два сотрудника полиции с автоматами. Они, выслушав мою версию, поспешили успокоить меня. Они обещали мне, что убийцу обязательно найдут. По рации они сообщили своим, что насчёт трупа – не шутка, и надо приезжать. Через 10 минут была полная квартира сотрудников полиции.

Один из оперативников сразу распорядился отвезти меня в отдел полиции. Меня заковали в наручники и увезли с места преступления. Оперативник, ответственный за мой допрос, был очень вежливым, и сразу мне сказал, что в мою версию произошедшего он не верит, и лучше мне сознаться сразу, чтобы наказание было легче. Но я обвинял его в том, что пока он тратит время на жертву, настоящий преступник, возможно, уже уехал из города. Так продолжалось около 10 минут. Позже пришёл оперативник с бородой, который был на месте преступления и видел, что стало с телом. Он был в ярости. Он, одним ударом ноги, повалил меня со стула на пол, и начал меня топтать. Пинал, наступал на голову, давил ногой на бок живота. Но это было не страшно и не больно. Он быстро понял, что избиение не работает, и сказал своим сотрудникам, чтобы готовили стул. Меня отвели в соседний кабинет, это был длинный кабинет, заставленный компьютерами и цветами. По центру кабинета стоял стул. Меня подвели к стулу, уронили на пол, вывернули руки за спину, ноги привязали к спинке стула, после чего стул наклонили и привязали к этой же спинке руки. Когда руки и ноги были привязаны к спинке стула, они, коллективными усилиями, поставили стул на ножки, я оказался снизу стула – висел под сидением. Через минуту какая-то женщина принесла пакет. Этот пакет надели мне на голову, чтобы я не мог дышать. Я сразу начал прогрызать дырку в пакете. А они наклоняли стул так, что мне выламывало суставы в плечах, было очень больно, ещё и воздуха не хватало. Через секунд 30 я прогрыз дырку, но кто-то это заметил, и повернул пакет той стороной, где не было дырки. После слов, что они так могут держать меня часами, я сразу решил признаться. Я сказал, что всё им расскажу, и меня сразу отвязали. Я рассказал всё, как есть, со всеми подробностями убийства, расчленения, рассказал о причине убийства и о том, где взял топор. Выслушав это оперативник с бородой рассвирепел ещё больше, и начал меня таскать за волосы. Это мне очень не понравилось, так как причёска у меня была хорошо уложена, и он повредил укладку. Но оперативник, отвечающий за допрос, прекратил истязания, и прогнал бородатого оперативника из кабинета. Он мне сразу объяснил, что разозлило бородатого: причиной его злобы было то, что он, по своему опыту, понял, что меня с такой историей отправят не в колонию особого режима, как ему хотелось бы, а в психушку. Опер записал все мои показания, потом записал их ещё раз, но уже на видеокамеру, потом мне дали коробочку Лапши быстрого приготовления, от которой я отказался по причине: похоже на червяков. Тогда мне принесли пюре быстрого приготовления. Я съел баночку и меня посадили на стул, сказали с него не вставать. Я уснул прямо на стуле. Не знаю, сколько я спал, и какое время суток было в момент, когда я проснулся, но я проснулся как раз к моменту, когда приехал следователь. Следователь читал, записанные опером, мои показания, периодически округляя глаза. Позже меня отвели на очередной допрос, где уже следователь спрашивал всё то же самое, что и опер, по третьему разу пришлось всё рассказывать в подробностях. Через час пришли две студентки, они слушали, как меня допрашивает следователь. Как позже выяснилось – они были понятыми. После допроса следователем, приехала дежурный адвокат, и пришлось всё рассказывать в четвёртый раз, сначала и до конца, со всеми подробностями. Адвокат сказала, что я поеду в психушку, а следователь добавил, что, скорее всего, на Исеть (психиатрическая больница специализированного типа). Я не знал, что всё это значит, но то, что сотрудники говорили о психушке, меня скорее радовало, потому что я догадывался, что в больнице лучше, чем в тюрьме.
После допросов мы поехали на место преступления, где маминого тела уже не было. На кровати была лужа крови, на стене за кроватью – брызги крови, с прилипшими к ней срубленными с головы волосами. На окровавленный матрас положили какую-то куклу, после чего мне дали палку, и сказали показать, как я замахивался на спящую маму. Мой замах сфотографировали, хотя, обычно, снимают на видео. Далее мы начали искать мою кошку, чтобы передать её брату. Кошка, всё это время, пряталась под ванной. Оперативники, пока я искал кошку, подшучивали: "Ты и её, может, в унитаз смыл?". Затем мне сказали, чтобы я собрал вещи для СИЗО. Я начал собирать любимые футболки, и опер дал совет – убрать из портфеля розовую футболку, и вообще избегать розовых вещей в СИЗО. Я, по глупости, поверил ему. Позже выяснилось, что зря, в СИЗО нормально относятся к розовым вещам.
Когда мы вернулись в отдел полиции, меня отвели на цокольный этаж, где у меня забрали ремень и супинаторы из обуви. На цокольном этаже располагались камеры для временного содержания, мне предстояло там переночевать. Там было очень неудобно – ни подушек, ни матрасов, ни одеял. Но может, оно и к лучшему, потому что с их контингентом, в постельном белье поселились бы вши и клопы. На следующий день меня повезли в ИВС (Изолятор Временного Содержания). В ИВС сотрудники готовились к новому году, они шутили, что влажные салфетки можно выжать в рот, вместо водки. Меня в камеру не положили, вместо этого мне постелили матрас в середине коридора, приковав меня наручниками к решётке, разделяющей коридор на две равные части. В ИВС я ждал этапирования в Следственный Изолятор (далее – СИЗО). Около недели пришлось ждать. Так как я лежал не в палате, а в коридоре, я мог видеть все происходящие там события. Сначала кто-то начал пинать дверь, требуя адвоката, потом другой заключенный начал беспокоиться, что мама ему передачку не привозит, ревел и просил, чтобы они позвонили его маме. Но они не звонили. Через четыре дня кто-то попытался повеситься. Со всеми этими персонажами я позже встретился в СИЗО.
Итак, тот, кто пинал дверь и требовал адвоката – Александр, когда мы с ним познакомились, выяснилось, что мы играли в одну и ту же онлайн-игру, и даже пересекались в ней, на российском сервере. Но я его не запомнил, а он долго не мог поверить, что перед ним Oceria из Трансформайса. Он шизофреник, уже бывал на принудительном лечении. Попал, в этот раз, за поножовщину.
Дмитрий – пациент, который просил позвонить его маме. Он тоже шизофреник, у него постоянно текли слюни изо рта, на принудительном лечении он был около пяти раз, каждый раз за всякие мелочи. Ростом около 150см. Когда меня завели к нему в камеру, чтобы отдохнуть от коридора, он спросил меня, за что я попал? Я ему ответил, что маму убил. Он сказал: "Толкнул, наверное, неосторожно? Бывает..." – да, толкнул случайно, отвечаю я ему.
Сергей – заключённый, пытавшийся повеситься. Как позже выяснилось, он не планировал покончить с жизнью, он просто хотел в психушку, вместо СИЗО. Но в психушке его не приняли. По профессии он наркоторговец, очень неудачный, к слову – продал квартиру, чтобы купить BMW X6 и килограмм наркоты, килограмм этот у него изъяли, а своей БМВ он не сможет воспользоваться ближайшие 17 лет. Такой вот неудачник.
Прошла мучительная неделя в ИВС, и нас отвезли в СИЗО.