192 Кб, 1000x667Тот самый тред, где качество вашей писанины не важно, потому что здесь упражняются. Если вам тяжело садиться писать, если вы заранее боитесь, что нехватка мыслей или словарного запаса сделает ваш текст пресным, попробуйте это.
Правила фрирайтинга: https://petrosian.ru/2011/12/frirajting-kak-napisat-svoi-mysli-i-udivitsya-kak-mnogo-my-znaem-i-ne-znaem-ob-etom/
Моар идей и подробностей: https://texterra.ru/blog/pishi-ne-sokrashchay-samyy-polnyy-gayd-po-tekhnike-friraytinga.html
Важно: так как от письма нас часто останавливает застенчивость, пишите сами для себя. Вы можете не публиковать свои тексты в этот тред. Пусть он просто служит напоминанием. Но если получилось хорошо - поделитесь для вдохновения других анонов на это дело.
Правила фрирайтинга: https://petrosian.ru/2011/12/frirajting-kak-napisat-svoi-mysli-i-udivitsya-kak-mnogo-my-znaem-i-ne-znaem-ob-etom/
Моар идей и подробностей: https://texterra.ru/blog/pishi-ne-sokrashchay-samyy-polnyy-gayd-po-tekhnike-friraytinga.html
Важно: так как от письма нас часто останавливает застенчивость, пишите сами для себя. Вы можете не публиковать свои тексты в этот тред. Пусть он просто служит напоминанием. Но если получилось хорошо - поделитесь для вдохновения других анонов на это дело.
Забор шатался от ударов. Громандная псина набрасывалась на него всем весом. "Бедному сенбернару, должно быть, одиноко,"- подумал проходящий мальчик. "Мерзкая тварь принимает меня за грабителя! И вот так всегда, мне не сделать шагу из дому, чтоб кто-то не посмотрел криво," - подумал другой прохожий, зябко кутаясь в пальто, хотя весеннее солнышко уже старалось припекать пожарче, тренируясь перед летом. "Весело-то как!" - думал сенбернар. "Гав, гав, могу ли я сломать забор? Тварь я дрожащая или право имею?"
Голуби в луже около забора ничего не думали. Они давно привыкли к подобному шуму и бедламу. Старая жирная птица, взъеровшив перья, погрузила тело в лужу. Мимо промчался велосипед, обдав птиц грязной водой - лужи были глубокие! - и юные голубки обрадовались неожиданному душу. "Меньше паразитов!" - закурлыкали они. "Вот ведь паразиты," - подумал прохожий в пальто, адресуя это не то голубям, не то велосипедисту, обрызгавшему его брюки. А вот думало ли о чём-нибудь солнце, или для таких тёплых и щедрых лучей мыслительный процесс не обязателен? Вот бы поменьше думать и побольше греть - мог бы подумать кто-нибудь, но некому было.
10 мин
Голуби в луже около забора ничего не думали. Они давно привыкли к подобному шуму и бедламу. Старая жирная птица, взъеровшив перья, погрузила тело в лужу. Мимо промчался велосипед, обдав птиц грязной водой - лужи были глубокие! - и юные голубки обрадовались неожиданному душу. "Меньше паразитов!" - закурлыкали они. "Вот ведь паразиты," - подумал прохожий в пальто, адресуя это не то голубям, не то велосипедисту, обрызгавшему его брюки. А вот думало ли о чём-нибудь солнце, или для таких тёплых и щедрых лучей мыслительный процесс не обязателен? Вот бы поменьше думать и побольше греть - мог бы подумать кто-нибудь, но некому было.
10 мин
Фрирайтинг - это метод Стивена Кинга? На самом деле, его профессиональный конвейер литературы работает на наркотическом топливе.
>>107340
Не слышал, чтобы он им занимался. Кинг больше похож на "утренние страницы", то есть обычное дисциплинированное ежедневное писательство. Нуачо, в офис не надо таскаться.
Не слышал, чтобы он им занимался. Кинг больше похож на "утренние страницы", то есть обычное дисциплинированное ежедневное писательство. Нуачо, в офис не надо таскаться.
Бампуэ
Отличная тема, спасибо, анон.
У меня, правда, пошли записываться личные переживания, поэтому я пока постить не буду
У меня, правда, пошли записываться личные переживания, поэтому я пока постить не буду
Андрей проснулся с ужасным сушняком. Он встал и пошёл на кухню, лениво почёсывая бок. Открыл кран. Раздался мерзкий скрежет, а воды не полилось. Андрей вздохнул и сунул нос в чайник, но там тоже ничего не было. Тогда Андрей взял кружку и вернулся в комнату, чтобы одеться.
Он вышел в коридор, не закрыв за собой дверь и направился к квартире напротив.
Сосед долго не отвечал. Андрей уже начал было злиться, но, наконец, дверь открылась. На мигающий свет тусклой лампочки выползла пропитая рожа семьянина.
— Чо надо? — вяло заворочал языком сосед.
Андрей не знал его имени. Он-то его всегда называл пидором с дрелью. Он, не мешкая, сунул ногу в проём и рванул дверь на себя. Сосед ошарашенно смотрел на него долю секунды, он не ждал ничего подобного — и этой доли секунды оказалось достаточно, чтобы Андрей вырубил его одним ударом.
Переступив через бессознательное тело, Андрей прошёл в квартиру.
— Всё в порядке? — сонный женский голос раздавался из комнаты, но не женщина интересовала Андрея. Он прошёл на кухню и открыл кран. Всё тот же мерзкий скрежет. Сунул нос в чайник — всё та же кошмарная пустота. Мрачная пропасть вечного не-присутствия ждала его в чайнике.
Тогда Андрей выдвинул ящик из столешницы, верно угадав расположение столовых приборов. Он достал нож и вернулся обратно к бессознательному соседу.
— Олег? Олег, ты там? — с тревогой позвала женщина.
Как раз в тот момент, когда Андрей подставил кружку под тёплую струю крови.
Он вышел в коридор, не закрыв за собой дверь и направился к квартире напротив.
Сосед долго не отвечал. Андрей уже начал было злиться, но, наконец, дверь открылась. На мигающий свет тусклой лампочки выползла пропитая рожа семьянина.
— Чо надо? — вяло заворочал языком сосед.
Андрей не знал его имени. Он-то его всегда называл пидором с дрелью. Он, не мешкая, сунул ногу в проём и рванул дверь на себя. Сосед ошарашенно смотрел на него долю секунды, он не ждал ничего подобного — и этой доли секунды оказалось достаточно, чтобы Андрей вырубил его одним ударом.
Переступив через бессознательное тело, Андрей прошёл в квартиру.
— Всё в порядке? — сонный женский голос раздавался из комнаты, но не женщина интересовала Андрея. Он прошёл на кухню и открыл кран. Всё тот же мерзкий скрежет. Сунул нос в чайник — всё та же кошмарная пустота. Мрачная пропасть вечного не-присутствия ждала его в чайнике.
Тогда Андрей выдвинул ящик из столешницы, верно угадав расположение столовых приборов. Он достал нож и вернулся обратно к бессознательному соседу.
— Олег? Олег, ты там? — с тревогой позвала женщина.
Как раз в тот момент, когда Андрей подставил кружку под тёплую струю крови.
— Итак, Алинэхо —илээ готова выслушать тебя. - заявил мне один из советников, пропуская в комнату. Я прошёл, представ перед живой легендой, семнадцатилетней правительницей одной восьмой суши мира, и, хоть она была и лишь одной из семнадцати в Верховном Совете, это не лишало ее статуса самого влиятельного подростка в истории.
Она была... Удивительно обычной. Эпитеты навроде "Неземная красота" или "сияние" на ум, конечно, приходили, но ничего экстраординарного в Алинэхо не было. Видали, как говорится, и покрасивее. Лежавший у её ног Селенский Скипетр блестел куда сильнее ее глаз. Возможно — потому что был из полированой стали. Возможно — потому что свет попадал на него, а не девушке в глаза.
— Эм... Привет? Ты по какому вопросу?
Алинэхо вывела меня из ступора. Я абсолютно точно знал, что пришел сюда по важному вопросу, но забыл, по какому именно. Что то... Что - то... Кажется меня отправил сюда мой класс. Почему меня, а не старосту? Ума не приложу.
— Алинэхо—илээ, я люблю вас!
Не знаю, почему мне пришло это в голову. Знаю, что это была весьма стандартная реплика для подобных ситуаций.
— Угу. Я тебя тоже. Инферия же, тут все всех любят. Так по какому вопросу то?
Наконец, мой разум начал выдавать более-менее связные идеи. Ну разумеется, грант Правительства на развитие школьной науки, часть от которого выиграл наш класс как передовой. Вообще, тот факт, что его выиграла мелкая школа на отшибе государства, а не Селен, имеющий в распоряжении два с половиной миллиона учеников и целый город территории — это интересно. Но, тем не менее.
— Алинэхо—илээ... По поводу нашего гранта. А на что мы можем его тратить? Директор хочет украсть его и провести ремонт в школе. Наш класс, как выигравший, противится: мы хотим оснастить химическую лабораторию.
— Ну разумеется, грант в тех, кто его выиграл. Я поговорю с вашим директором. А насчет лаборатории — у меня есть кое какие связи. Возможно, смогу достать вам крупную скидку. Так, за смелость обратиться непосредственно к Советнице. Никто так не делает, по этому у меня удивительно много свободного времени...
10 мин, с телефона.
Она была... Удивительно обычной. Эпитеты навроде "Неземная красота" или "сияние" на ум, конечно, приходили, но ничего экстраординарного в Алинэхо не было. Видали, как говорится, и покрасивее. Лежавший у её ног Селенский Скипетр блестел куда сильнее ее глаз. Возможно — потому что был из полированой стали. Возможно — потому что свет попадал на него, а не девушке в глаза.
— Эм... Привет? Ты по какому вопросу?
Алинэхо вывела меня из ступора. Я абсолютно точно знал, что пришел сюда по важному вопросу, но забыл, по какому именно. Что то... Что - то... Кажется меня отправил сюда мой класс. Почему меня, а не старосту? Ума не приложу.
— Алинэхо—илээ, я люблю вас!
Не знаю, почему мне пришло это в голову. Знаю, что это была весьма стандартная реплика для подобных ситуаций.
— Угу. Я тебя тоже. Инферия же, тут все всех любят. Так по какому вопросу то?
Наконец, мой разум начал выдавать более-менее связные идеи. Ну разумеется, грант Правительства на развитие школьной науки, часть от которого выиграл наш класс как передовой. Вообще, тот факт, что его выиграла мелкая школа на отшибе государства, а не Селен, имеющий в распоряжении два с половиной миллиона учеников и целый город территории — это интересно. Но, тем не менее.
— Алинэхо—илээ... По поводу нашего гранта. А на что мы можем его тратить? Директор хочет украсть его и провести ремонт в школе. Наш класс, как выигравший, противится: мы хотим оснастить химическую лабораторию.
— Ну разумеется, грант в тех, кто его выиграл. Я поговорю с вашим директором. А насчет лаборатории — у меня есть кое какие связи. Возможно, смогу достать вам крупную скидку. Так, за смелость обратиться непосредственно к Советнице. Никто так не делает, по этому у меня удивительно много свободного времени...
10 мин, с телефона.
— Итак, Алинэхо —илээ готова выслушать тебя. - заявил мне один из советников, пропуская в комнату. Я прошёл, представ перед живой легендой, семнадцатилетней правительницей одной восьмой суши мира, и, хоть она была и лишь одной из семнадцати в Верховном Совете, это не лишало ее статуса самого влиятельного подростка в истории.
Она была... Удивительно обычной. Эпитеты навроде "Неземная красота" или "сияние" на ум, конечно, приходили, но ничего экстраординарного в Алинэхо не было. Видали, как говорится, и покрасивее. Лежавший у её ног Селенский Скипетр блестел куда сильнее ее глаз. Возможно — потому что был из полированой стали. Возможно — потому что свет попадал на него, а не девушке в глаза.
— Эм... Привет? Ты по какому вопросу?
Алинэхо вывела меня из ступора. Я абсолютно точно знал, что пришел сюда по важному вопросу, но забыл, по какому именно. Что то... Что - то... Кажется меня отправил сюда мой класс. Почему меня, а не старосту? Ума не приложу.
— Алинэхо—илээ, я люблю вас!
Не знаю, почему мне пришло это в голову. Знаю, что это была весьма стандартная реплика для подобных ситуаций.
— Угу. Я тебя тоже. Инферия же, тут все всех любят. Так по какому вопросу то?
Наконец, мой разум начал выдавать более-менее связные идеи. Ну разумеется, грант Правительства на развитие школьной науки, часть от которого выиграл наш класс как передовой. Вообще, тот факт, что его выиграла мелкая школа на отшибе государства, а не Селен, имеющий в распоряжении два с половиной миллиона учеников и целый город территории — это интересно. Но, тем не менее.
— Алинэхо—илээ... По поводу нашего гранта. А на что мы можем его тратить? Директор хочет украсть его и провести ремонт в школе. Наш класс, как выигравший, противится: мы хотим оснастить химическую лабораторию.
— Ну разумеется, грант в тех, кто его выиграл. Я поговорю с вашим директором. А насчет лаборатории — у меня есть кое какие связи. Возможно, смогу достать вам крупную скидку. Так, за смелость обратиться непосредственно к Советнице. Никто так не делает, по этому у меня удивительно много свободного времени...
10 мин, с телефона.
Она была... Удивительно обычной. Эпитеты навроде "Неземная красота" или "сияние" на ум, конечно, приходили, но ничего экстраординарного в Алинэхо не было. Видали, как говорится, и покрасивее. Лежавший у её ног Селенский Скипетр блестел куда сильнее ее глаз. Возможно — потому что был из полированой стали. Возможно — потому что свет попадал на него, а не девушке в глаза.
— Эм... Привет? Ты по какому вопросу?
Алинэхо вывела меня из ступора. Я абсолютно точно знал, что пришел сюда по важному вопросу, но забыл, по какому именно. Что то... Что - то... Кажется меня отправил сюда мой класс. Почему меня, а не старосту? Ума не приложу.
— Алинэхо—илээ, я люблю вас!
Не знаю, почему мне пришло это в голову. Знаю, что это была весьма стандартная реплика для подобных ситуаций.
— Угу. Я тебя тоже. Инферия же, тут все всех любят. Так по какому вопросу то?
Наконец, мой разум начал выдавать более-менее связные идеи. Ну разумеется, грант Правительства на развитие школьной науки, часть от которого выиграл наш класс как передовой. Вообще, тот факт, что его выиграла мелкая школа на отшибе государства, а не Селен, имеющий в распоряжении два с половиной миллиона учеников и целый город территории — это интересно. Но, тем не менее.
— Алинэхо—илээ... По поводу нашего гранта. А на что мы можем его тратить? Директор хочет украсть его и провести ремонт в школе. Наш класс, как выигравший, противится: мы хотим оснастить химическую лабораторию.
— Ну разумеется, грант в тех, кто его выиграл. Я поговорю с вашим директором. А насчет лаборатории — у меня есть кое какие связи. Возможно, смогу достать вам крупную скидку. Так, за смелость обратиться непосредственно к Советнице. Никто так не делает, по этому у меня удивительно много свободного времени...
10 мин, с телефона.
>>109417
Ну извини.
А вообще мне понравилось фрирайтить, я тут ещё насру. Последний раз, честно.
Слово: хребет
Время: 20 минут
Несмотря на обнаружившуюся проблему, я чувствовал себя вполне счастливым. Проблему, я сказал? Проблема была в том, что у меня не было спины. Нет, вы можете подумать, что я какой-нибудь инвалид, но это не так. Я вполне нормально функционирую.
Но отсутствие спины меня всё равно беспокоило, поэтому я твёрдо решил излечиться от этого недостатка.
Для начала я пошёл к врачам. Все как один они были удивлены.
— У вас есть спина, — говорили они и на дне их зрачков дрожал скорчившийся вежливый страх.
— Не надо шутить с нами, — просили они, стремясь уйти от меня, “заражённого”, как можно скорее.
— Мы выпишем вам направление к психиатру, — убеждали они.
Но я знал, что это неправда. То, что они видели — было муляжом. Никто из них не был способен посмотреть за грань обычного зрения.
И поэтому я нашёл Марию.
Мне повезло найти Марию.
Сплетение вероятностей породило Марию.
Мария, как вы бы могли догадаться, совершенно слепа. Я тогда шёл, разочарованный, от очередного доктора — его важное, лоснящееся лицо до сих пор стояло у меня перед глазами, и рыхлые щёки, и приглаженная хипстерская бородка, гадливый такой доктор, часть изменившегося мира — недоносок перестройки, выблеванное дитя полосатых московских многоэтажек. Конечно, он не мог понять. Лил дождь. Я добрался до остановки и встал под козырёк, не обращая внимания на девушку, сидевшую на мокрой лавочке позади меня. Она окликнула меня:
— Чувак, — сказала она своим писклявым голосом, — чувак, ты в курсе, что у тебя спины нет?
И тогда меня точно молнией прошило.
Я не сумасшедший.
Я в порядке.
Я знал — но до этой встречи был один, совсем один.
А потом мы пошли в кафе и долго болтали о том, о сём.
Когда она повышала голос, он звучал слишком низко и грубо для её очаровательных черт, и её кадык бледно выделялся на тощей шее, когда она вскидывала голову.
Она сказала, что я из другой истории, что там, где я должен быть — давно уже только мокрые, слипшиеся страницы забытых книг. Она сказала, что мой народ мёртв, и что я должен отомстить. Она сказала, что она Дева — а я Арматура, и что наша встреча предопределена.
Мне не нужно искать способ быть таким же, как люди. Так уж вышло, что я единственный выживший элле. Так уж вышло, что Дева — моя трансцедентная мать.
Я оставил её и ушёл в горы, чтобы осознать различение и увидеть мир изнутри. Там я встретил человека, который был камнем и был моим истинным отцом.
Тогда-то я и узнал, что я сам — хребет реальности. Подобная рекурсия была бы неприемлемой, именно поэтому спина мне не нужна. Я плакал и смеялся, и думал, что нет героя, которому я могу передать небесный свод, подобно Атласу. Потому что я Последний. И когда я понял это, бытие замкнулось.
Вот, что в действительности Мария имела в виду, когда давала мне имя.
Ну извини.
А вообще мне понравилось фрирайтить, я тут ещё насру. Последний раз, честно.
Слово: хребет
Время: 20 минут
Несмотря на обнаружившуюся проблему, я чувствовал себя вполне счастливым. Проблему, я сказал? Проблема была в том, что у меня не было спины. Нет, вы можете подумать, что я какой-нибудь инвалид, но это не так. Я вполне нормально функционирую.
Но отсутствие спины меня всё равно беспокоило, поэтому я твёрдо решил излечиться от этого недостатка.
Для начала я пошёл к врачам. Все как один они были удивлены.
— У вас есть спина, — говорили они и на дне их зрачков дрожал скорчившийся вежливый страх.
— Не надо шутить с нами, — просили они, стремясь уйти от меня, “заражённого”, как можно скорее.
— Мы выпишем вам направление к психиатру, — убеждали они.
Но я знал, что это неправда. То, что они видели — было муляжом. Никто из них не был способен посмотреть за грань обычного зрения.
И поэтому я нашёл Марию.
Мне повезло найти Марию.
Сплетение вероятностей породило Марию.
Мария, как вы бы могли догадаться, совершенно слепа. Я тогда шёл, разочарованный, от очередного доктора — его важное, лоснящееся лицо до сих пор стояло у меня перед глазами, и рыхлые щёки, и приглаженная хипстерская бородка, гадливый такой доктор, часть изменившегося мира — недоносок перестройки, выблеванное дитя полосатых московских многоэтажек. Конечно, он не мог понять. Лил дождь. Я добрался до остановки и встал под козырёк, не обращая внимания на девушку, сидевшую на мокрой лавочке позади меня. Она окликнула меня:
— Чувак, — сказала она своим писклявым голосом, — чувак, ты в курсе, что у тебя спины нет?
И тогда меня точно молнией прошило.
Я не сумасшедший.
Я в порядке.
Я знал — но до этой встречи был один, совсем один.
А потом мы пошли в кафе и долго болтали о том, о сём.
Когда она повышала голос, он звучал слишком низко и грубо для её очаровательных черт, и её кадык бледно выделялся на тощей шее, когда она вскидывала голову.
Она сказала, что я из другой истории, что там, где я должен быть — давно уже только мокрые, слипшиеся страницы забытых книг. Она сказала, что мой народ мёртв, и что я должен отомстить. Она сказала, что она Дева — а я Арматура, и что наша встреча предопределена.
Мне не нужно искать способ быть таким же, как люди. Так уж вышло, что я единственный выживший элле. Так уж вышло, что Дева — моя трансцедентная мать.
Я оставил её и ушёл в горы, чтобы осознать различение и увидеть мир изнутри. Там я встретил человека, который был камнем и был моим истинным отцом.
Тогда-то я и узнал, что я сам — хребет реальности. Подобная рекурсия была бы неприемлемой, именно поэтому спина мне не нужна. Я плакал и смеялся, и думал, что нет героя, которому я могу передать небесный свод, подобно Атласу. Потому что я Последний. И когда я понял это, бытие замкнулось.
Вот, что в действительности Мария имела в виду, когда давала мне имя.
>>109417
Ну извини.
А вообще мне понравилось фрирайтить, я тут ещё насру. Последний раз, честно.
Слово: хребет
Время: 20 минут
Несмотря на обнаружившуюся проблему, я чувствовал себя вполне счастливым. Проблему, я сказал? Проблема была в том, что у меня не было спины. Нет, вы можете подумать, что я какой-нибудь инвалид, но это не так. Я вполне нормально функционирую.
Но отсутствие спины меня всё равно беспокоило, поэтому я твёрдо решил излечиться от этого недостатка.
Для начала я пошёл к врачам. Все как один они были удивлены.
— У вас есть спина, — говорили они и на дне их зрачков дрожал скорчившийся вежливый страх.
— Не надо шутить с нами, — просили они, стремясь уйти от меня, “заражённого”, как можно скорее.
— Мы выпишем вам направление к психиатру, — убеждали они.
Но я знал, что это неправда. То, что они видели — было муляжом. Никто из них не был способен посмотреть за грань обычного зрения.
И поэтому я нашёл Марию.
Мне повезло найти Марию.
Сплетение вероятностей породило Марию.
Мария, как вы бы могли догадаться, совершенно слепа. Я тогда шёл, разочарованный, от очередного доктора — его важное, лоснящееся лицо до сих пор стояло у меня перед глазами, и рыхлые щёки, и приглаженная хипстерская бородка, гадливый такой доктор, часть изменившегося мира — недоносок перестройки, выблеванное дитя полосатых московских многоэтажек. Конечно, он не мог понять. Лил дождь. Я добрался до остановки и встал под козырёк, не обращая внимания на девушку, сидевшую на мокрой лавочке позади меня. Она окликнула меня:
— Чувак, — сказала она своим писклявым голосом, — чувак, ты в курсе, что у тебя спины нет?
И тогда меня точно молнией прошило.
Я не сумасшедший.
Я в порядке.
Я знал — но до этой встречи был один, совсем один.
А потом мы пошли в кафе и долго болтали о том, о сём.
Когда она повышала голос, он звучал слишком низко и грубо для её очаровательных черт, и её кадык бледно выделялся на тощей шее, когда она вскидывала голову.
Она сказала, что я из другой истории, что там, где я должен быть — давно уже только мокрые, слипшиеся страницы забытых книг. Она сказала, что мой народ мёртв, и что я должен отомстить. Она сказала, что она Дева — а я Арматура, и что наша встреча предопределена.
Мне не нужно искать способ быть таким же, как люди. Так уж вышло, что я единственный выживший элле. Так уж вышло, что Дева — моя трансцедентная мать.
Я оставил её и ушёл в горы, чтобы осознать различение и увидеть мир изнутри. Там я встретил человека, который был камнем и был моим истинным отцом.
Тогда-то я и узнал, что я сам — хребет реальности. Подобная рекурсия была бы неприемлемой, именно поэтому спина мне не нужна. Я плакал и смеялся, и думал, что нет героя, которому я могу передать небесный свод, подобно Атласу. Потому что я Последний. И когда я понял это, бытие замкнулось.
Вот, что в действительности Мария имела в виду, когда давала мне имя.
Ну извини.
А вообще мне понравилось фрирайтить, я тут ещё насру. Последний раз, честно.
Слово: хребет
Время: 20 минут
Несмотря на обнаружившуюся проблему, я чувствовал себя вполне счастливым. Проблему, я сказал? Проблема была в том, что у меня не было спины. Нет, вы можете подумать, что я какой-нибудь инвалид, но это не так. Я вполне нормально функционирую.
Но отсутствие спины меня всё равно беспокоило, поэтому я твёрдо решил излечиться от этого недостатка.
Для начала я пошёл к врачам. Все как один они были удивлены.
— У вас есть спина, — говорили они и на дне их зрачков дрожал скорчившийся вежливый страх.
— Не надо шутить с нами, — просили они, стремясь уйти от меня, “заражённого”, как можно скорее.
— Мы выпишем вам направление к психиатру, — убеждали они.
Но я знал, что это неправда. То, что они видели — было муляжом. Никто из них не был способен посмотреть за грань обычного зрения.
И поэтому я нашёл Марию.
Мне повезло найти Марию.
Сплетение вероятностей породило Марию.
Мария, как вы бы могли догадаться, совершенно слепа. Я тогда шёл, разочарованный, от очередного доктора — его важное, лоснящееся лицо до сих пор стояло у меня перед глазами, и рыхлые щёки, и приглаженная хипстерская бородка, гадливый такой доктор, часть изменившегося мира — недоносок перестройки, выблеванное дитя полосатых московских многоэтажек. Конечно, он не мог понять. Лил дождь. Я добрался до остановки и встал под козырёк, не обращая внимания на девушку, сидевшую на мокрой лавочке позади меня. Она окликнула меня:
— Чувак, — сказала она своим писклявым голосом, — чувак, ты в курсе, что у тебя спины нет?
И тогда меня точно молнией прошило.
Я не сумасшедший.
Я в порядке.
Я знал — но до этой встречи был один, совсем один.
А потом мы пошли в кафе и долго болтали о том, о сём.
Когда она повышала голос, он звучал слишком низко и грубо для её очаровательных черт, и её кадык бледно выделялся на тощей шее, когда она вскидывала голову.
Она сказала, что я из другой истории, что там, где я должен быть — давно уже только мокрые, слипшиеся страницы забытых книг. Она сказала, что мой народ мёртв, и что я должен отомстить. Она сказала, что она Дева — а я Арматура, и что наша встреча предопределена.
Мне не нужно искать способ быть таким же, как люди. Так уж вышло, что я единственный выживший элле. Так уж вышло, что Дева — моя трансцедентная мать.
Я оставил её и ушёл в горы, чтобы осознать различение и увидеть мир изнутри. Там я встретил человека, который был камнем и был моим истинным отцом.
Тогда-то я и узнал, что я сам — хребет реальности. Подобная рекурсия была бы неприемлемой, именно поэтому спина мне не нужна. Я плакал и смеялся, и думал, что нет героя, которому я могу передать небесный свод, подобно Атласу. Потому что я Последний. И когда я понял это, бытие замкнулось.
Вот, что в действительности Мария имела в виду, когда давала мне имя.
>>109423
Включил внутреннего критика и заплакал. Прошлый получше вышел.
Алсо ошибок тьма. "Трансцендентный", ыть.
Включил внутреннего критика и заплакал. Прошлый получше вышел.
Алсо ошибок тьма. "Трансцендентный", ыть.
2,7 Мб, 1286x854>Последний раз, честно.
Ай, вру, держите ещё, только на лицо не ссыте. Название протокола дописано постфактум.
Слово: черница
Время: 20 минут
Соломония спустилась в свою келью после заутрени. Она взяла тонкий хлыст, который бережно хранила уже многие годы заточения. Её крики во время самобичевания никто не слышал. Не потому что стены монастыря были крепки и толсты, но потому что Соломония не позволяла себе проронить ни звука.
На этот раз её ритуал был прерван. Скрипнула дверь и вошедшая черница, низко склонив голову, попросила прощения за вторжение. Соломония спросила, что ей нужно. Черница ответила, что час настал, и встревоженная Соломония снова накинула одежду, отложив хлыст.
Вместе с послушницей они вышли во двор и, поражённые, замерли перед лицом неестественно яркой зари. На востоке сияла звезда, её блеклая выколотость в свете поднимающегося солнца была такой маленькой, наивной и нежной, что сложно было поверить, насколько жуткие события она предвещала.
— Я доложу патриарху, — одними губами шепнула Соломония. Она бросилась к порталу, торопясь в Москву. Портал находился в самых глубинах монастыря, там, где немые мёртвые слуги несли вечную повинность перед Церковью. Соломония, подхватив подол, бежала мимо их оскаленных черепов.
Она встала на пьедестал, сметя юбкой пыль и паутину и прошептала заговор телепортации. Ей казалось, она моргнула лишь на миг, и вот уже всё вокруг озарилось свечами, тусклое золото питалось и наполнялось их светом.
Соломония вышла из коридора, мимо молчаливых, склонённых монахов. Её провожали взглядами, но никто не смел ни коснуться, ни заговорить с Лунной жрицей. Её прибытие не предвещало ничего хорошего, и Соломония кожей чувствовала волнение Собора.
По длинному залу, полному оплавленных свечей и плачущих икон она взбиралась вверх, где в белой митре на сияющем троне её ожидал вечноживущий Костяной Король, Патриарх Москвы. Его золотая маска не двинулась, когда Соломония подошла на дозволенное расстояние.
— О величайший и золотоликий, — сказала она, падая ниц, — о светонесущий сын Девы Марии. Я здесь, чтобы предупредить, согласно протоколу “Иоанн 16”. Война началась. Они уже здесь. Они уже здесь. Алая звезда Геены воссияла, а значит первый Всадник уже на горизонте.
Патриарх протянул руку, и Соломония приблизилась, чтобы поцеловать костяшки его священных мощей.
2,7 Мб, 1286x854>Последний раз, честно.
Ай, вру, держите ещё, только на лицо не ссыте. Название протокола дописано постфактум.
Слово: черница
Время: 20 минут
Соломония спустилась в свою келью после заутрени. Она взяла тонкий хлыст, который бережно хранила уже многие годы заточения. Её крики во время самобичевания никто не слышал. Не потому что стены монастыря были крепки и толсты, но потому что Соломония не позволяла себе проронить ни звука.
На этот раз её ритуал был прерван. Скрипнула дверь и вошедшая черница, низко склонив голову, попросила прощения за вторжение. Соломония спросила, что ей нужно. Черница ответила, что час настал, и встревоженная Соломония снова накинула одежду, отложив хлыст.
Вместе с послушницей они вышли во двор и, поражённые, замерли перед лицом неестественно яркой зари. На востоке сияла звезда, её блеклая выколотость в свете поднимающегося солнца была такой маленькой, наивной и нежной, что сложно было поверить, насколько жуткие события она предвещала.
— Я доложу патриарху, — одними губами шепнула Соломония. Она бросилась к порталу, торопясь в Москву. Портал находился в самых глубинах монастыря, там, где немые мёртвые слуги несли вечную повинность перед Церковью. Соломония, подхватив подол, бежала мимо их оскаленных черепов.
Она встала на пьедестал, сметя юбкой пыль и паутину и прошептала заговор телепортации. Ей казалось, она моргнула лишь на миг, и вот уже всё вокруг озарилось свечами, тусклое золото питалось и наполнялось их светом.
Соломония вышла из коридора, мимо молчаливых, склонённых монахов. Её провожали взглядами, но никто не смел ни коснуться, ни заговорить с Лунной жрицей. Её прибытие не предвещало ничего хорошего, и Соломония кожей чувствовала волнение Собора.
По длинному залу, полному оплавленных свечей и плачущих икон она взбиралась вверх, где в белой митре на сияющем троне её ожидал вечноживущий Костяной Король, Патриарх Москвы. Его золотая маска не двинулась, когда Соломония подошла на дозволенное расстояние.
— О величайший и золотоликий, — сказала она, падая ниц, — о светонесущий сын Девы Марии. Я здесь, чтобы предупредить, согласно протоколу “Иоанн 16”. Война началась. Они уже здесь. Они уже здесь. Алая звезда Геены воссияла, а значит первый Всадник уже на горизонте.
Патриарх протянул руку, и Соломония приблизилась, чтобы поцеловать костяшки его священных мощей.
>>109423
Кекнул.
Кекнул.
>>109594
Смысл? Это тренировок тред.
Во фрирайтинге ты прокачиваешь чувство потока и отпускаешь внутреннего критика вообще целиком. Тогда у тебя появится иммунка к "блоку" и "боязни чистого листа", проще будет писать черновики, чтобы потом было что резать и править на свежую голову. Написание полноценной миниатюры на заданную тему это немного не то, однако пусть будет, пох, они прикольные и бампают тред. Или ты реально от балды все эти виньетки пишешь? Тогда у тебя ни фига себе поставлено мышление.
>только на лицо не ссыте
Смысл? Это тренировок тред.
Во фрирайтинге ты прокачиваешь чувство потока и отпускаешь внутреннего критика вообще целиком. Тогда у тебя появится иммунка к "блоку" и "боязни чистого листа", проще будет писать черновики, чтобы потом было что резать и править на свежую голову. Написание полноценной миниатюры на заданную тему это немного не то, однако пусть будет, пох, они прикольные и бампают тред. Или ты реально от балды все эти виньетки пишешь? Тогда у тебя ни фига себе поставлено мышление.
>>109637
В последней пришлось Библию гуглить после того, как таймер вышел, чтобы дать протоколу имя конкретной главы. А так да.
Вот это мне и понравилось. Мне тяжело даётся себя не хуесосить и просто шпарить, не подбирая каждое слово по полчаса. А тут спецом прям надрачиваться на решение этой проблемы можно.
>Или ты реально от балды все эти виньетки пишешь?
В последней пришлось Библию гуглить после того, как таймер вышел, чтобы дать протоколу имя конкретной главы. А так да.
>отпускаешь внутреннего критика вообще целиком
Вот это мне и понравилось. Мне тяжело даётся себя не хуесосить и просто шпарить, не подбирая каждое слово по полчаса. А тут спецом прям надрачиваться на решение этой проблемы можно.
Вы мне лучше объясните, чем писательство постов на дваче отличается от вашего фрирайтинга. По-моему, это он и есть. Придумали как обычно новое слово для старого явления и носятся с ним. Вообще охуеть.
>>109642
Фрирайтинг - это написание ради написания, причём более крупного текста.
Пост на дваче - написание с целью убедить кого-то или выговориться самому, причём редко ты на это потратишь больше 2-5 минут.
Фрирайтинг - это написание ради написания, причём более крупного текста.
Пост на дваче - написание с целью убедить кого-то или выговориться самому, причём редко ты на это потратишь больше 2-5 минут.
>>109711
Чтобы учиться что-то делать, надо это делать грамотно. Чай долбоебы в Интернете много всякого пишут, но до писателей им далеко.
Чтобы учиться что-то делать, надо это делать грамотно. Чай долбоебы в Интернете много всякого пишут, но до писателей им далеко.
>>109719
Ну и ладно, зато это весело. И как брейншторминг хорошо заходит.
Время: 25 минут
Слово: конюшня
— Игорь! Игорь! — кричала мать. — У тебя не комната, а конюшня! Хоть бы раз прибрался!
Игорь посмотрел в её лицо и закурил. Англосаксы напали на его врата. Так бы он сказал с иронией.
— Что же, — сказал, наконец, Игорь, нахмурившись. — Это твоя вина, что моя комната похожа на конюшню. Кто тебя просил спариваться с племенным жеребцом и рожать кентавра? Ты ужасная мать, ты водишь к себе мужчин и женщин, и лесных зверей. Не тебе меня упрекать.
Она села на кресло, что стояло возле кухонного стола и закрыла лицо руками.
— Послушай, Игорь, — сказала она после долгой паузы. — Я должна тебе признаться, ты приёмный. От секса с лошадьми у людей не рождаются дети. Ты достаточно взрослый, чтобы знать это. В конце концов, тебе уже тридцать.
Игорь пожал плечами.
— Я подозревал, — сказал он. — Вчера меня посетил волшебник. Он сказал, что я Избранный, и что я должен отправиться в путь. Я отказал ему, но теперь понимаю, что напрасно. Я должен выяснить, кто я, кто мои родители. Или, может, ты можешь мне рассказать это?
Его мать покачала головой.
— Я нашла тебя у Небесных камней, — сказала она. — Удачи тебе, Игорь, в поисках.
Игорь ушёл.
Он долго странствовал, пока не пришёл к горным троллям. Те поили его волшебными напитками сотни лет, а в конце концов Костяной Король сказал ему:
— Твоя мать солнце и луна, твой отец глазное яблоко. Ты круг, ты алое пламя. Возьми этот плащ и этот меч. Ступай же теперь прочь, ты готов, и я даю тебе имя: Аррандварра.
Игорь Аррандварра ушёл. Он спустился с гор на равнинные земли, его глаза чернели сдвоенными зрачками, когда он вычищал мир от человеческой скверны. Там где он проходил — оставалась лишь выжженная земля, и смерть, и разложение. А взамен исчезающих людей приходила новая природа, и мир стали населять гоблины.
Горные тролли тоже вылезли наружу, и прочая нечисть.
Гоблины построили города.
Аррандварра Игорь умер во время схватки с человекотитаном — существом, которое люди собрали в последних попытках выжить. Это был громадный мясной голем, управляемый квантовыми импульсами, передаваемыми суперкомпьютером, который был его сердцем. Игорь Аррандварра умер, но победил, и весь волшебный народ ликовал.
С тех пор прошли сотни, тысячи лет. Гоблины основали колонию на Марсе. Они построили огромный Гоблинград, подземный муравейник, изрытые ходы которого в общей сложности составляли миллионы километров. Они верили, что когда планеты Солнечной системы выстроятся в ряд, что бывало довольно редко, И-Гор-Д-Варр вернётся. Они уже и забыли кто это, чем он знаменит, верили только в его возвращение. Некоторые гоблинские шаманки считали, что он уничтожит мир, другие же — что он поведёт их к новым реальностям.
И вот однажды одна женщина нашла на красном песке Марса младенца с копытами и красными глазами. Он плакал и она приютила его у себя. Прошло семнадцать лет. Однажды она вошла в его комнату и возмутилась:
— И-Хвр! И-Хвр, — закричала она сердито. — У тебя не комната, а конюшня! Хоть бы раз прибрался!
И-Хвр покачал головой.
— Это твоя вина, — сказал он. — Кто тебя просил спариваться с племенным жеребцом и рожать кентавра? Ты ужасная мать, ты водишь к себе мужчин и женщин, и различных андроидов. Не тебе меня упрекать.
Тогда она сказала ему, что нашла его, и он ушёл прочь. Он долго путешествовал и постигал мудрость учителей гоблинов. Он стал так умён, что смог обрести последователей, те верили, что он тот самый И-Гор-Д-Варр, потому что он был очень на него похож. Он вернулся в Гоблинград через много лет после ухода. Там он проповедовал новую религию. Многие хотели его убить за это, но И-Гор-Д-Варр был прекрасным воином, он затаптывал своих противников, а затем покрывал их. Однажды враги, хранители древних традиций, яростные сторонники веры, подослали ему женщину, та опоила его и зарезала во время секса. Она вернулась и сказала Первосвященнику гоблинов:
— Презренный И-Хвр мёртв.
Но когда они пришли проверить, так ли это, они не обнаружили ни тела, ни крови. За ложь перед лицом веры женщину разорвали на маленькие клочки на месте. Учеников И-Хвра повесили за ноги и щекотали до смерти. Они утверждали, что И-Гор-Д-Варр отправился на небеса, потому что восстал из мёртвых, и никто из них от своих слов не отрёкся.
А на пятый день вышедшие на улицы гоблины вдруг увидели, что Солнце обратилось в глазное яблоко, радужка его была красной, а зрачок сдвоенным. Так они поняли, что И-Хвра действительно был И-Гор-Д-Варр, и осознали иллюзорность реальности. Они смогли преодолеть границы плоти. Все гоблины вознеслись и стали бессмертными духами воздуха.
Ну и ладно, зато это весело. И как брейншторминг хорошо заходит.
Время: 25 минут
Слово: конюшня
— Игорь! Игорь! — кричала мать. — У тебя не комната, а конюшня! Хоть бы раз прибрался!
Игорь посмотрел в её лицо и закурил. Англосаксы напали на его врата. Так бы он сказал с иронией.
— Что же, — сказал, наконец, Игорь, нахмурившись. — Это твоя вина, что моя комната похожа на конюшню. Кто тебя просил спариваться с племенным жеребцом и рожать кентавра? Ты ужасная мать, ты водишь к себе мужчин и женщин, и лесных зверей. Не тебе меня упрекать.
Она села на кресло, что стояло возле кухонного стола и закрыла лицо руками.
— Послушай, Игорь, — сказала она после долгой паузы. — Я должна тебе признаться, ты приёмный. От секса с лошадьми у людей не рождаются дети. Ты достаточно взрослый, чтобы знать это. В конце концов, тебе уже тридцать.
Игорь пожал плечами.
— Я подозревал, — сказал он. — Вчера меня посетил волшебник. Он сказал, что я Избранный, и что я должен отправиться в путь. Я отказал ему, но теперь понимаю, что напрасно. Я должен выяснить, кто я, кто мои родители. Или, может, ты можешь мне рассказать это?
Его мать покачала головой.
— Я нашла тебя у Небесных камней, — сказала она. — Удачи тебе, Игорь, в поисках.
Игорь ушёл.
Он долго странствовал, пока не пришёл к горным троллям. Те поили его волшебными напитками сотни лет, а в конце концов Костяной Король сказал ему:
— Твоя мать солнце и луна, твой отец глазное яблоко. Ты круг, ты алое пламя. Возьми этот плащ и этот меч. Ступай же теперь прочь, ты готов, и я даю тебе имя: Аррандварра.
Игорь Аррандварра ушёл. Он спустился с гор на равнинные земли, его глаза чернели сдвоенными зрачками, когда он вычищал мир от человеческой скверны. Там где он проходил — оставалась лишь выжженная земля, и смерть, и разложение. А взамен исчезающих людей приходила новая природа, и мир стали населять гоблины.
Горные тролли тоже вылезли наружу, и прочая нечисть.
Гоблины построили города.
Аррандварра Игорь умер во время схватки с человекотитаном — существом, которое люди собрали в последних попытках выжить. Это был громадный мясной голем, управляемый квантовыми импульсами, передаваемыми суперкомпьютером, который был его сердцем. Игорь Аррандварра умер, но победил, и весь волшебный народ ликовал.
С тех пор прошли сотни, тысячи лет. Гоблины основали колонию на Марсе. Они построили огромный Гоблинград, подземный муравейник, изрытые ходы которого в общей сложности составляли миллионы километров. Они верили, что когда планеты Солнечной системы выстроятся в ряд, что бывало довольно редко, И-Гор-Д-Варр вернётся. Они уже и забыли кто это, чем он знаменит, верили только в его возвращение. Некоторые гоблинские шаманки считали, что он уничтожит мир, другие же — что он поведёт их к новым реальностям.
И вот однажды одна женщина нашла на красном песке Марса младенца с копытами и красными глазами. Он плакал и она приютила его у себя. Прошло семнадцать лет. Однажды она вошла в его комнату и возмутилась:
— И-Хвр! И-Хвр, — закричала она сердито. — У тебя не комната, а конюшня! Хоть бы раз прибрался!
И-Хвр покачал головой.
— Это твоя вина, — сказал он. — Кто тебя просил спариваться с племенным жеребцом и рожать кентавра? Ты ужасная мать, ты водишь к себе мужчин и женщин, и различных андроидов. Не тебе меня упрекать.
Тогда она сказала ему, что нашла его, и он ушёл прочь. Он долго путешествовал и постигал мудрость учителей гоблинов. Он стал так умён, что смог обрести последователей, те верили, что он тот самый И-Гор-Д-Варр, потому что он был очень на него похож. Он вернулся в Гоблинград через много лет после ухода. Там он проповедовал новую религию. Многие хотели его убить за это, но И-Гор-Д-Варр был прекрасным воином, он затаптывал своих противников, а затем покрывал их. Однажды враги, хранители древних традиций, яростные сторонники веры, подослали ему женщину, та опоила его и зарезала во время секса. Она вернулась и сказала Первосвященнику гоблинов:
— Презренный И-Хвр мёртв.
Но когда они пришли проверить, так ли это, они не обнаружили ни тела, ни крови. За ложь перед лицом веры женщину разорвали на маленькие клочки на месте. Учеников И-Хвра повесили за ноги и щекотали до смерти. Они утверждали, что И-Гор-Д-Варр отправился на небеса, потому что восстал из мёртвых, и никто из них от своих слов не отрёкся.
А на пятый день вышедшие на улицы гоблины вдруг увидели, что Солнце обратилось в глазное яблоко, радужка его была красной, а зрачок сдвоенным. Так они поняли, что И-Хвра действительно был И-Гор-Д-Варр, и осознали иллюзорность реальности. Они смогли преодолеть границы плоти. Все гоблины вознеслись и стали бессмертными духами воздуха.
>>109719
Ну и ладно, зато это весело. И как брейншторминг хорошо заходит.
Время: 25 минут
Слово: конюшня
— Игорь! Игорь! — кричала мать. — У тебя не комната, а конюшня! Хоть бы раз прибрался!
Игорь посмотрел в её лицо и закурил. Англосаксы напали на его врата. Так бы он сказал с иронией.
— Что же, — сказал, наконец, Игорь, нахмурившись. — Это твоя вина, что моя комната похожа на конюшню. Кто тебя просил спариваться с племенным жеребцом и рожать кентавра? Ты ужасная мать, ты водишь к себе мужчин и женщин, и лесных зверей. Не тебе меня упрекать.
Она села на кресло, что стояло возле кухонного стола и закрыла лицо руками.
— Послушай, Игорь, — сказала она после долгой паузы. — Я должна тебе признаться, ты приёмный. От секса с лошадьми у людей не рождаются дети. Ты достаточно взрослый, чтобы знать это. В конце концов, тебе уже тридцать.
Игорь пожал плечами.
— Я подозревал, — сказал он. — Вчера меня посетил волшебник. Он сказал, что я Избранный, и что я должен отправиться в путь. Я отказал ему, но теперь понимаю, что напрасно. Я должен выяснить, кто я, кто мои родители. Или, может, ты можешь мне рассказать это?
Его мать покачала головой.
— Я нашла тебя у Небесных камней, — сказала она. — Удачи тебе, Игорь, в поисках.
Игорь ушёл.
Он долго странствовал, пока не пришёл к горным троллям. Те поили его волшебными напитками сотни лет, а в конце концов Костяной Король сказал ему:
— Твоя мать солнце и луна, твой отец глазное яблоко. Ты круг, ты алое пламя. Возьми этот плащ и этот меч. Ступай же теперь прочь, ты готов, и я даю тебе имя: Аррандварра.
Игорь Аррандварра ушёл. Он спустился с гор на равнинные земли, его глаза чернели сдвоенными зрачками, когда он вычищал мир от человеческой скверны. Там где он проходил — оставалась лишь выжженная земля, и смерть, и разложение. А взамен исчезающих людей приходила новая природа, и мир стали населять гоблины.
Горные тролли тоже вылезли наружу, и прочая нечисть.
Гоблины построили города.
Аррандварра Игорь умер во время схватки с человекотитаном — существом, которое люди собрали в последних попытках выжить. Это был громадный мясной голем, управляемый квантовыми импульсами, передаваемыми суперкомпьютером, который был его сердцем. Игорь Аррандварра умер, но победил, и весь волшебный народ ликовал.
С тех пор прошли сотни, тысячи лет. Гоблины основали колонию на Марсе. Они построили огромный Гоблинград, подземный муравейник, изрытые ходы которого в общей сложности составляли миллионы километров. Они верили, что когда планеты Солнечной системы выстроятся в ряд, что бывало довольно редко, И-Гор-Д-Варр вернётся. Они уже и забыли кто это, чем он знаменит, верили только в его возвращение. Некоторые гоблинские шаманки считали, что он уничтожит мир, другие же — что он поведёт их к новым реальностям.
И вот однажды одна женщина нашла на красном песке Марса младенца с копытами и красными глазами. Он плакал и она приютила его у себя. Прошло семнадцать лет. Однажды она вошла в его комнату и возмутилась:
— И-Хвр! И-Хвр, — закричала она сердито. — У тебя не комната, а конюшня! Хоть бы раз прибрался!
И-Хвр покачал головой.
— Это твоя вина, — сказал он. — Кто тебя просил спариваться с племенным жеребцом и рожать кентавра? Ты ужасная мать, ты водишь к себе мужчин и женщин, и различных андроидов. Не тебе меня упрекать.
Тогда она сказала ему, что нашла его, и он ушёл прочь. Он долго путешествовал и постигал мудрость учителей гоблинов. Он стал так умён, что смог обрести последователей, те верили, что он тот самый И-Гор-Д-Варр, потому что он был очень на него похож. Он вернулся в Гоблинград через много лет после ухода. Там он проповедовал новую религию. Многие хотели его убить за это, но И-Гор-Д-Варр был прекрасным воином, он затаптывал своих противников, а затем покрывал их. Однажды враги, хранители древних традиций, яростные сторонники веры, подослали ему женщину, та опоила его и зарезала во время секса. Она вернулась и сказала Первосвященнику гоблинов:
— Презренный И-Хвр мёртв.
Но когда они пришли проверить, так ли это, они не обнаружили ни тела, ни крови. За ложь перед лицом веры женщину разорвали на маленькие клочки на месте. Учеников И-Хвра повесили за ноги и щекотали до смерти. Они утверждали, что И-Гор-Д-Варр отправился на небеса, потому что восстал из мёртвых, и никто из них от своих слов не отрёкся.
А на пятый день вышедшие на улицы гоблины вдруг увидели, что Солнце обратилось в глазное яблоко, радужка его была красной, а зрачок сдвоенным. Так они поняли, что И-Хвра действительно был И-Гор-Д-Варр, и осознали иллюзорность реальности. Они смогли преодолеть границы плоти. Все гоблины вознеслись и стали бессмертными духами воздуха.
Ну и ладно, зато это весело. И как брейншторминг хорошо заходит.
Время: 25 минут
Слово: конюшня
— Игорь! Игорь! — кричала мать. — У тебя не комната, а конюшня! Хоть бы раз прибрался!
Игорь посмотрел в её лицо и закурил. Англосаксы напали на его врата. Так бы он сказал с иронией.
— Что же, — сказал, наконец, Игорь, нахмурившись. — Это твоя вина, что моя комната похожа на конюшню. Кто тебя просил спариваться с племенным жеребцом и рожать кентавра? Ты ужасная мать, ты водишь к себе мужчин и женщин, и лесных зверей. Не тебе меня упрекать.
Она села на кресло, что стояло возле кухонного стола и закрыла лицо руками.
— Послушай, Игорь, — сказала она после долгой паузы. — Я должна тебе признаться, ты приёмный. От секса с лошадьми у людей не рождаются дети. Ты достаточно взрослый, чтобы знать это. В конце концов, тебе уже тридцать.
Игорь пожал плечами.
— Я подозревал, — сказал он. — Вчера меня посетил волшебник. Он сказал, что я Избранный, и что я должен отправиться в путь. Я отказал ему, но теперь понимаю, что напрасно. Я должен выяснить, кто я, кто мои родители. Или, может, ты можешь мне рассказать это?
Его мать покачала головой.
— Я нашла тебя у Небесных камней, — сказала она. — Удачи тебе, Игорь, в поисках.
Игорь ушёл.
Он долго странствовал, пока не пришёл к горным троллям. Те поили его волшебными напитками сотни лет, а в конце концов Костяной Король сказал ему:
— Твоя мать солнце и луна, твой отец глазное яблоко. Ты круг, ты алое пламя. Возьми этот плащ и этот меч. Ступай же теперь прочь, ты готов, и я даю тебе имя: Аррандварра.
Игорь Аррандварра ушёл. Он спустился с гор на равнинные земли, его глаза чернели сдвоенными зрачками, когда он вычищал мир от человеческой скверны. Там где он проходил — оставалась лишь выжженная земля, и смерть, и разложение. А взамен исчезающих людей приходила новая природа, и мир стали населять гоблины.
Горные тролли тоже вылезли наружу, и прочая нечисть.
Гоблины построили города.
Аррандварра Игорь умер во время схватки с человекотитаном — существом, которое люди собрали в последних попытках выжить. Это был громадный мясной голем, управляемый квантовыми импульсами, передаваемыми суперкомпьютером, который был его сердцем. Игорь Аррандварра умер, но победил, и весь волшебный народ ликовал.
С тех пор прошли сотни, тысячи лет. Гоблины основали колонию на Марсе. Они построили огромный Гоблинград, подземный муравейник, изрытые ходы которого в общей сложности составляли миллионы километров. Они верили, что когда планеты Солнечной системы выстроятся в ряд, что бывало довольно редко, И-Гор-Д-Варр вернётся. Они уже и забыли кто это, чем он знаменит, верили только в его возвращение. Некоторые гоблинские шаманки считали, что он уничтожит мир, другие же — что он поведёт их к новым реальностям.
И вот однажды одна женщина нашла на красном песке Марса младенца с копытами и красными глазами. Он плакал и она приютила его у себя. Прошло семнадцать лет. Однажды она вошла в его комнату и возмутилась:
— И-Хвр! И-Хвр, — закричала она сердито. — У тебя не комната, а конюшня! Хоть бы раз прибрался!
И-Хвр покачал головой.
— Это твоя вина, — сказал он. — Кто тебя просил спариваться с племенным жеребцом и рожать кентавра? Ты ужасная мать, ты водишь к себе мужчин и женщин, и различных андроидов. Не тебе меня упрекать.
Тогда она сказала ему, что нашла его, и он ушёл прочь. Он долго путешествовал и постигал мудрость учителей гоблинов. Он стал так умён, что смог обрести последователей, те верили, что он тот самый И-Гор-Д-Варр, потому что он был очень на него похож. Он вернулся в Гоблинград через много лет после ухода. Там он проповедовал новую религию. Многие хотели его убить за это, но И-Гор-Д-Варр был прекрасным воином, он затаптывал своих противников, а затем покрывал их. Однажды враги, хранители древних традиций, яростные сторонники веры, подослали ему женщину, та опоила его и зарезала во время секса. Она вернулась и сказала Первосвященнику гоблинов:
— Презренный И-Хвр мёртв.
Но когда они пришли проверить, так ли это, они не обнаружили ни тела, ни крови. За ложь перед лицом веры женщину разорвали на маленькие клочки на месте. Учеников И-Хвра повесили за ноги и щекотали до смерти. Они утверждали, что И-Гор-Д-Варр отправился на небеса, потому что восстал из мёртвых, и никто из них от своих слов не отрёкся.
А на пятый день вышедшие на улицы гоблины вдруг увидели, что Солнце обратилось в глазное яблоко, радужка его была красной, а зрачок сдвоенным. Так они поняли, что И-Хвра действительно был И-Гор-Д-Варр, и осознали иллюзорность реальности. Они смогли преодолеть границы плоти. Все гоблины вознеслись и стали бессмертными духами воздуха.
>>109770
Кое-где запятые лишние, кое-где отсутствуют.
Алсо, ты вот когда писал подобное, у тебя не было чувства, что стоит остановиться хоть на минуту и продумать часть сюжета наперёд, выйдет тупо лучше?
В общем, я считаю этот "фрирайтинг" хренью. Само писательство с жёстким ограничением по времени - хорошая тренировка. Но писательство, где намеренно не думаешь... сомнительно, что оно тебя тренирует. Скорее уж вскрывает самые поверхностные твои штампы.
Кое-где запятые лишние, кое-где отсутствуют.
Алсо, ты вот когда писал подобное, у тебя не было чувства, что стоит остановиться хоть на минуту и продумать часть сюжета наперёд, выйдет тупо лучше?
В общем, я считаю этот "фрирайтинг" хренью. Само писательство с жёстким ограничением по времени - хорошая тренировка. Но писательство, где намеренно не думаешь... сомнительно, что оно тебя тренирует. Скорее уж вскрывает самые поверхностные твои штампы.
>>109771
Не "намеренно не думаешь", а выключаешь внутреннего критика. Вероятно, у тебя просто нет с этим проблем. Но тебя никто и не заставляет участвовать, верно?
Уже после четырёх работ могу назвать плюсы фрирайтинга:
1. Я напрямую спизжу у себя некоторые вещи из этих работ и доработаю другие до полноценных схем. Для меня это стало кучей наполненного инфой материала.
2. Немного лучше понимаю, в какую сторону мне идти и как сформулировать ключевые идеи. Получившиеся комки текста похожи на сраную шизу, но на деле важны в идеологическом смысле. Это всё требует дополнительного обдумывания и шлифовки.
3. Лучше вижу скилл. Постфактум отслеживаю уже сформированные приёмы, к которым прибегаю (например, повторение ситуации в последней истории, размерность текста в истории про хребет или сраный мономиф). Это вещи, к которым я приходил ранее и, оказывается, теперь я могу их использовать походя.
4. После упражнения проще браться за обычное написание, чувствуешь себя свободнее и меньше боишься текста.
5. Я получил тут фидбек, и это само по себе уже хорошо.
Не "намеренно не думаешь", а выключаешь внутреннего критика. Вероятно, у тебя просто нет с этим проблем. Но тебя никто и не заставляет участвовать, верно?
Уже после четырёх работ могу назвать плюсы фрирайтинга:
1. Я напрямую спизжу у себя некоторые вещи из этих работ и доработаю другие до полноценных схем. Для меня это стало кучей наполненного инфой материала.
2. Немного лучше понимаю, в какую сторону мне идти и как сформулировать ключевые идеи. Получившиеся комки текста похожи на сраную шизу, но на деле важны в идеологическом смысле. Это всё требует дополнительного обдумывания и шлифовки.
3. Лучше вижу скилл. Постфактум отслеживаю уже сформированные приёмы, к которым прибегаю (например, повторение ситуации в последней истории, размерность текста в истории про хребет или сраный мономиф). Это вещи, к которым я приходил ранее и, оказывается, теперь я могу их использовать походя.
4. После упражнения проще браться за обычное написание, чувствуешь себя свободнее и меньше боишься текста.
5. Я получил тут фидбек, и это само по себе уже хорошо.
Крепкие мышцы - залог мышиного здоровья. Мышление формируется на основе мышиных синапсисов, сигнализирующих о снеге, хлебе и лисе. Листы, под снегом гниющие, прелой упругостью тренируют мускульную систему мужика-мышика. Раз-два! Раз-два! Побежали, побежали. Пищик, ты чего сачкуешь? Не слышу! Невнятное пищание своё оставь подушке! Раз-два! Пропитание добывается тяжким трудом. Чем больше рисковал, тем больше потрудился. Мера успеха - выжил и побежал. Я на параде и ты на параде. Прячься! Слышу лису. Эх, Пищик, Пищик...
Запомните и зарисуйте на синапсах и прелых листьях. Лиса хрустит сначала снегом, а затем - мышиными костями. Лиса пахнет злобой, а злоба пахнет кислой и горячей шерстяной кровью. Кровь мыши пахнет отчаянием и риском. Все там будем, но все перед тем поедим и породим мышат. Свежие мягкие капли жизни будут бегать под холмами в отнорках, собирать росу в махонькие лапки и валяться в свежей траве. Свежий ветерок будет щекотать нетронутые морозом носики. И целых три месяца они будут верить, что так будет всегда, и зима не пронесётся ни в одной их маленькой мыслишке. Но потом она настанет, да, молодые мои особи, она настанет и для кого-то - навсегда. Но для тех, кто... Быстрее! Прочь!
Запомните и зарисуйте на синапсах и прелых листьях. Лиса хрустит сначала снегом, а затем - мышиными костями. Лиса пахнет злобой, а злоба пахнет кислой и горячей шерстяной кровью. Кровь мыши пахнет отчаянием и риском. Все там будем, но все перед тем поедим и породим мышат. Свежие мягкие капли жизни будут бегать под холмами в отнорках, собирать росу в махонькие лапки и валяться в свежей траве. Свежий ветерок будет щекотать нетронутые морозом носики. И целых три месяца они будут верить, что так будет всегда, и зима не пронесётся ни в одной их маленькой мыслишке. Но потом она настанет, да, молодые мои особи, она настанет и для кого-то - навсегда. Но для тех, кто... Быстрее! Прочь!
>>109829
Советую переписать. Эти слова выглядят неуместно.
>синапсисов
>сигнализирующих
>мускульную систему
>на синапсах
Советую переписать. Эти слова выглядят неуместно.
Запах легкого парфюма и дешевого вина из тетрапака. Зеленый свет перемешивался с красным и отражался на твоем лице. Я аккуратно убрал темный локон твоих волос с щеки и приобнял. Не знаю, желал я этого или нет, но в этот момент мои губы соприкоснулись с твоими. Я ничего не почувствовал. На самом деле, я хотел чтобы на твоем месте была она. Гормоны все равно дали о себе знать и нам стало чуть лучше. Заиграла песня, которая всегда напоминала мне о тебе. Ты попросила не переключать. Мы молча ехали в трамвае, твоя голова лежала у меня на плече. От твоих волос приятно пахло персиками. Мы доехали до конечной остановки, обняли и разошлись в разных направлениях.
В этот момент что-то во мне поменялось. Стало как-то пусто?
Два поворота ключа. Я разделся и сразу плюхнулся на кровать. На стене мигали красно-зеленые гирлянды.
В этот момент что-то во мне поменялось. Стало как-то пусто?
Два поворота ключа. Я разделся и сразу плюхнулся на кровать. На стене мигали красно-зеленые гирлянды.
Я умер десять лет назад. Потом время откатилось, и я снова оказался в точке, откуда некогда стартовал. Это удивило меня, но ненадолго. В конце-концов, я погибал уже не один десяток раз, поразиться этому было бы так же сложно, как утреннему моциону, который состоял у меня из одного и того же блюда на протяжении пяти лет подряд.
В общем-то, в моей смерти не было ничего необычного, как и в очередной петле времени, в которую я угодил. Не было ничего необычного и в кроваво-красном небе за окном, разрушенных зданиях и бродящих тут и там уродах, каких свет не видывал со времен моего появления из утробы матери.
Просто ещё одна временная петля. Прошлое, настоящее, будущее или же место, где одна эпоха наслаивается на другую. Оставалось только определиться с набором необходимых действий.
Первым из них было установление моего настоящего облика. Зайдя в ванную, я увидел в зеркале человека, которого перекрутили, словно половую тряпку и вытянули - этакая спираль из кожи, плоти и костей. Но я все ещё мог передвигаться, взаимодействовать с объектами, мыслить и даже говорить - правда, моя речь походила на шипение.
Всё было не так уж и безнадежно.
Следовало выйти на улицу и прожить очередной цикл.
5 мин
В общем-то, в моей смерти не было ничего необычного, как и в очередной петле времени, в которую я угодил. Не было ничего необычного и в кроваво-красном небе за окном, разрушенных зданиях и бродящих тут и там уродах, каких свет не видывал со времен моего появления из утробы матери.
Просто ещё одна временная петля. Прошлое, настоящее, будущее или же место, где одна эпоха наслаивается на другую. Оставалось только определиться с набором необходимых действий.
Первым из них было установление моего настоящего облика. Зайдя в ванную, я увидел в зеркале человека, которого перекрутили, словно половую тряпку и вытянули - этакая спираль из кожи, плоти и костей. Но я все ещё мог передвигаться, взаимодействовать с объектами, мыслить и даже говорить - правда, моя речь походила на шипение.
Всё было не так уж и безнадежно.
Следовало выйти на улицу и прожить очередной цикл.
5 мин
>>110300
Нет. Неуместно выглядят слова "пищать" в почти соседних предложениях. Возможно, ещё слово "свежий", но там видно, что специально наляпано. Отсылка к слонику - максимально неуместна.
А медицинские термины, вылезшие из безрассудного процесса письма, придают интересный колорит. Может, это постапокалипсис, в котором развилась мышиная цивилизация? Может, это поехавший физрук? Может, мыши настолько хорошо осознают своё тело, что у них есть понимание синапсов и мускульной системы? Этот последний вариант мне нравится больше всего. Нарочно никогда бы не придумал.
Нет. Неуместно выглядят слова "пищать" в почти соседних предложениях. Возможно, ещё слово "свежий", но там видно, что специально наляпано. Отсылка к слонику - максимально неуместна.
А медицинские термины, вылезшие из безрассудного процесса письма, придают интересный колорит. Может, это постапокалипсис, в котором развилась мышиная цивилизация? Может, это поехавший физрук? Может, мыши настолько хорошо осознают своё тело, что у них есть понимание синапсов и мускульной системы? Этот последний вариант мне нравится больше всего. Нарочно никогда бы не придумал.
Запомни, тварь: я не сломаюсь - сказал я в ехидный экран компьютера. Экран ответил мерцанием открытого двача, доходящего чуть не до потолка разворотом серой вкладки. Психотронная тюрьма окутала меня, вновь я был поглощён. За то, что не сбежал вовремя. Разве за такое сажают? Должна быть ещё причина.
За то, что любил поучать других. За то, что привлекал внимание.
А должно было быть по-другому. Капли утренней росы, стекающие по пальцам через клавиатуру в сеть, свежий морской бриз могли бы ворваться в стены обезьяньей кладки. Вбросил и умчался, пока не зацепило. За новой порцией свежести и бодрости. Заряды всегда надо подновлять, они не берутся из ниоткуда. Ниоткуда не порождает ничего, оно только жрёт, жрёт и поглощает, быть может, копит, но никогда не отдаёт. У пасти ничего лежат крошки, приманивающие других любопытных птиц вроде меня. И более не слышны их голоса, умевшие так звонко петь.
За то, что любил поучать других. За то, что привлекал внимание.
А должно было быть по-другому. Капли утренней росы, стекающие по пальцам через клавиатуру в сеть, свежий морской бриз могли бы ворваться в стены обезьяньей кладки. Вбросил и умчался, пока не зацепило. За новой порцией свежести и бодрости. Заряды всегда надо подновлять, они не берутся из ниоткуда. Ниоткуда не порождает ничего, оно только жрёт, жрёт и поглощает, быть может, копит, но никогда не отдаёт. У пасти ничего лежат крошки, приманивающие других любопытных птиц вроде меня. И более не слышны их голоса, умевшие так звонко петь.
А я тоже ещё продолжаю. Хотя не каждый день. Моментами выходит странное дерьмо.
Слово: собирать вечность
Время: 20 минут
Ильса жила на краю посёлка вместе с матерью. Однажды Ильса ушла далеко в лес и провалилась под снег, где жило многоглазое чудовище. Ильса маленькая и альбинос. Оно назвало себя королевой холода, и попросило Ильсу остаться. Ильса осталась. Она должна была складывать вечность изо льда. Лёд не складывался, так что Ильсе оставался только бесконечный алхимический поиск. Какова цена слов и всё прочее.
Ильса сказала, что ей нужно уйти. Оно никогда не отпустит Ильсу. Сколько Ильса не собирала, получались лишь дурацкие шутки. Потому что Ильса была шутессой. Дураком. Нулём.
Но оно многоглазое равнялось вечности.
Ильса всё же ушла и долго ходила, она состарилась и волосы её побелели. Она вернулась. Когда поняла что ноль и бесконечность не далеки друг от друга. Она обняла это. Их дружба должна быть вечной.
Многоглазое интегрировало Ильсу в себя. Оказавшись внутри Ильса оказалась снаружи. Блеклая память о человечности истончилась, она протянула руки и коснулась скандинавии.
Вообще говоря, внутри оказалось неплохо. Холодно, но неплохо. Ильса брела по белой заснеженной пустыне. Ад? Корабль из ногтей мертвецов поджидал её, она взобралась на него. Мачты скрипели.
— Время путешествий.
Вот что сказала Ильса.
Половина её тела была синяя, половина красная.
Она осталась одна и ей было грустно.
Тогда она свистнула и на корабль взобрались тени, эти тени мёртвых, они берегли её. Вместе они отправились в далёкие страны, но море никогда не кончалось. Ильса поняла, что она потеряла важное.
Она захотела вернуться к вечности.
Но в одни воды никто не в силах вернуться дважды.
Оно было мертво, может быть, было мертво задолго до того, как встретило Ильсу. Может быть, это всё было ужасающе глупо. Наивно. Бессмысленно. Хелтер скелтер личного масштаба. Но Ильсе было всё равно. В одни воды не войдёшь дважды. Потому что река течёт. Потому что течёт дальше.
Оно это понимало, а Ильса нет. Глупо, глупо.
"Вернись, мне жаль, мне жаль. Нет, мне не жаль, умри, умри."
Ильса больше никогда не увидит эту ледяную корону, и боль, нет, беспокойство. Смешная и маленькая. Как может быть вечность меньше человека? Меньше, крохотная и милая. Страшная и громадная.
Вечность сложила мириады звёзд и шевелящуюся плоть воедино, и получилась женщина. Женщина, имя которой… Ильса.
Жаль, что всё закончилось — думала Ильса.
Но они снова были вместе. Вечная война.
И всё закончилось. Снова.
Слово: собирать вечность
Время: 20 минут
Ильса жила на краю посёлка вместе с матерью. Однажды Ильса ушла далеко в лес и провалилась под снег, где жило многоглазое чудовище. Ильса маленькая и альбинос. Оно назвало себя королевой холода, и попросило Ильсу остаться. Ильса осталась. Она должна была складывать вечность изо льда. Лёд не складывался, так что Ильсе оставался только бесконечный алхимический поиск. Какова цена слов и всё прочее.
Ильса сказала, что ей нужно уйти. Оно никогда не отпустит Ильсу. Сколько Ильса не собирала, получались лишь дурацкие шутки. Потому что Ильса была шутессой. Дураком. Нулём.
Но оно многоглазое равнялось вечности.
Ильса всё же ушла и долго ходила, она состарилась и волосы её побелели. Она вернулась. Когда поняла что ноль и бесконечность не далеки друг от друга. Она обняла это. Их дружба должна быть вечной.
Многоглазое интегрировало Ильсу в себя. Оказавшись внутри Ильса оказалась снаружи. Блеклая память о человечности истончилась, она протянула руки и коснулась скандинавии.
Вообще говоря, внутри оказалось неплохо. Холодно, но неплохо. Ильса брела по белой заснеженной пустыне. Ад? Корабль из ногтей мертвецов поджидал её, она взобралась на него. Мачты скрипели.
— Время путешествий.
Вот что сказала Ильса.
Половина её тела была синяя, половина красная.
Она осталась одна и ей было грустно.
Тогда она свистнула и на корабль взобрались тени, эти тени мёртвых, они берегли её. Вместе они отправились в далёкие страны, но море никогда не кончалось. Ильса поняла, что она потеряла важное.
Она захотела вернуться к вечности.
Но в одни воды никто не в силах вернуться дважды.
Оно было мертво, может быть, было мертво задолго до того, как встретило Ильсу. Может быть, это всё было ужасающе глупо. Наивно. Бессмысленно. Хелтер скелтер личного масштаба. Но Ильсе было всё равно. В одни воды не войдёшь дважды. Потому что река течёт. Потому что течёт дальше.
Оно это понимало, а Ильса нет. Глупо, глупо.
"Вернись, мне жаль, мне жаль. Нет, мне не жаль, умри, умри."
Ильса больше никогда не увидит эту ледяную корону, и боль, нет, беспокойство. Смешная и маленькая. Как может быть вечность меньше человека? Меньше, крохотная и милая. Страшная и громадная.
Вечность сложила мириады звёзд и шевелящуюся плоть воедино, и получилась женщина. Женщина, имя которой… Ильса.
Жаль, что всё закончилось — думала Ильса.
Но они снова были вместе. Вечная война.
И всё закончилось. Снова.
А я тоже ещё продолжаю. Хотя не каждый день. Моментами выходит странное дерьмо.
Слово: собирать вечность
Время: 20 минут
Ильса жила на краю посёлка вместе с матерью. Однажды Ильса ушла далеко в лес и провалилась под снег, где жило многоглазое чудовище. Ильса маленькая и альбинос. Оно назвало себя королевой холода, и попросило Ильсу остаться. Ильса осталась. Она должна была складывать вечность изо льда. Лёд не складывался, так что Ильсе оставался только бесконечный алхимический поиск. Какова цена слов и всё прочее.
Ильса сказала, что ей нужно уйти. Оно никогда не отпустит Ильсу. Сколько Ильса не собирала, получались лишь дурацкие шутки. Потому что Ильса была шутессой. Дураком. Нулём.
Но оно многоглазое равнялось вечности.
Ильса всё же ушла и долго ходила, она состарилась и волосы её побелели. Она вернулась. Когда поняла что ноль и бесконечность не далеки друг от друга. Она обняла это. Их дружба должна быть вечной.
Многоглазое интегрировало Ильсу в себя. Оказавшись внутри Ильса оказалась снаружи. Блеклая память о человечности истончилась, она протянула руки и коснулась скандинавии.
Вообще говоря, внутри оказалось неплохо. Холодно, но неплохо. Ильса брела по белой заснеженной пустыне. Ад? Корабль из ногтей мертвецов поджидал её, она взобралась на него. Мачты скрипели.
— Время путешествий.
Вот что сказала Ильса.
Половина её тела была синяя, половина красная.
Она осталась одна и ей было грустно.
Тогда она свистнула и на корабль взобрались тени, эти тени мёртвых, они берегли её. Вместе они отправились в далёкие страны, но море никогда не кончалось. Ильса поняла, что она потеряла важное.
Она захотела вернуться к вечности.
Но в одни воды никто не в силах вернуться дважды.
Оно было мертво, может быть, было мертво задолго до того, как встретило Ильсу. Может быть, это всё было ужасающе глупо. Наивно. Бессмысленно. Хелтер скелтер личного масштаба. Но Ильсе было всё равно. В одни воды не войдёшь дважды. Потому что река течёт. Потому что течёт дальше.
Оно это понимало, а Ильса нет. Глупо, глупо.
"Вернись, мне жаль, мне жаль. Нет, мне не жаль, умри, умри."
Ильса больше никогда не увидит эту ледяную корону, и боль, нет, беспокойство. Смешная и маленькая. Как может быть вечность меньше человека? Меньше, крохотная и милая. Страшная и громадная.
Вечность сложила мириады звёзд и шевелящуюся плоть воедино, и получилась женщина. Женщина, имя которой… Ильса.
Жаль, что всё закончилось — думала Ильса.
Но они снова были вместе. Вечная война.
И всё закончилось. Снова.
Слово: собирать вечность
Время: 20 минут
Ильса жила на краю посёлка вместе с матерью. Однажды Ильса ушла далеко в лес и провалилась под снег, где жило многоглазое чудовище. Ильса маленькая и альбинос. Оно назвало себя королевой холода, и попросило Ильсу остаться. Ильса осталась. Она должна была складывать вечность изо льда. Лёд не складывался, так что Ильсе оставался только бесконечный алхимический поиск. Какова цена слов и всё прочее.
Ильса сказала, что ей нужно уйти. Оно никогда не отпустит Ильсу. Сколько Ильса не собирала, получались лишь дурацкие шутки. Потому что Ильса была шутессой. Дураком. Нулём.
Но оно многоглазое равнялось вечности.
Ильса всё же ушла и долго ходила, она состарилась и волосы её побелели. Она вернулась. Когда поняла что ноль и бесконечность не далеки друг от друга. Она обняла это. Их дружба должна быть вечной.
Многоглазое интегрировало Ильсу в себя. Оказавшись внутри Ильса оказалась снаружи. Блеклая память о человечности истончилась, она протянула руки и коснулась скандинавии.
Вообще говоря, внутри оказалось неплохо. Холодно, но неплохо. Ильса брела по белой заснеженной пустыне. Ад? Корабль из ногтей мертвецов поджидал её, она взобралась на него. Мачты скрипели.
— Время путешествий.
Вот что сказала Ильса.
Половина её тела была синяя, половина красная.
Она осталась одна и ей было грустно.
Тогда она свистнула и на корабль взобрались тени, эти тени мёртвых, они берегли её. Вместе они отправились в далёкие страны, но море никогда не кончалось. Ильса поняла, что она потеряла важное.
Она захотела вернуться к вечности.
Но в одни воды никто не в силах вернуться дважды.
Оно было мертво, может быть, было мертво задолго до того, как встретило Ильсу. Может быть, это всё было ужасающе глупо. Наивно. Бессмысленно. Хелтер скелтер личного масштаба. Но Ильсе было всё равно. В одни воды не войдёшь дважды. Потому что река течёт. Потому что течёт дальше.
Оно это понимало, а Ильса нет. Глупо, глупо.
"Вернись, мне жаль, мне жаль. Нет, мне не жаль, умри, умри."
Ильса больше никогда не увидит эту ледяную корону, и боль, нет, беспокойство. Смешная и маленькая. Как может быть вечность меньше человека? Меньше, крохотная и милая. Страшная и громадная.
Вечность сложила мириады звёзд и шевелящуюся плоть воедино, и получилась женщина. Женщина, имя которой… Ильса.
Жаль, что всё закончилось — думала Ильса.
Но они снова были вместе. Вечная война.
И всё закончилось. Снова.
>>114140
Продолжай, хоть про росу как то странно показалось, откуда роса в помещении, но в целом тема близкая поднята, напиши больше.
Продолжай, хоть про росу как то странно показалось, откуда роса в помещении, но в целом тема близкая поднята, напиши больше.
Звонит мне как-то в дверь пьяный сосед. Открываю — он говорит: дай, говорит, пройду. Мне, говорит, только глянуть. И проходит на мою еврокухню, значит, прямо в башмаках. Прошёл, значит, в башмаках на еврокухню — и давай рыться в мусорном ведре. Я говорю: тебя что, бомжи от контейнеров отлучили? Нет, говорю, у меня стеклотары.
А сосед поворачивается ко мне с грозным видом: глаза таращит, троечкой по Норвуду блестит. Ты, говорит, мусор свой в синих мешках держишь, а я — в чёрных. Значит, говорит, это ты свой мешок в подъезде оставил. Там на лестнице, говорит, между третьим и вторым этажом, лежит чей-то синий мешок.
Когда до меня дошла суть обвинения, я, наверное, минуту ходил взад и вперёд и никак не мог придумать достойного ответа. Такого, то есть, чтобы ух. У меня вообще, когда злюсь, мысли заедает и я принимаюсь бормотать что-нибудь бессвязное, и в моём словесном попурри то и дело Надино имя проскакивает. Глупо это, но ничего не поделать: такая она женщина, что вспоминается, когда не нужно. В постели Надя, в тот самый момент... в общем, когда она видит, что я — уже, то качает головой и вздыхает тяжко-тяжко, будто все грехи мира заключены в этом моём деянии, а она аки мать Тереза всё-таки мне их прощает. Короче, без ума я от этого.
Так о чём я? А, сосед. Ну и вот, я говорю: слышь, говорю, Шерлок. Не таких в водопад сбрасывали. И приступили мы, значит, к взаимообмену лёгкими телесными.
А после этого, примерно в три, начался зомби-апокалипсис.
А сосед поворачивается ко мне с грозным видом: глаза таращит, троечкой по Норвуду блестит. Ты, говорит, мусор свой в синих мешках держишь, а я — в чёрных. Значит, говорит, это ты свой мешок в подъезде оставил. Там на лестнице, говорит, между третьим и вторым этажом, лежит чей-то синий мешок.
Когда до меня дошла суть обвинения, я, наверное, минуту ходил взад и вперёд и никак не мог придумать достойного ответа. Такого, то есть, чтобы ух. У меня вообще, когда злюсь, мысли заедает и я принимаюсь бормотать что-нибудь бессвязное, и в моём словесном попурри то и дело Надино имя проскакивает. Глупо это, но ничего не поделать: такая она женщина, что вспоминается, когда не нужно. В постели Надя, в тот самый момент... в общем, когда она видит, что я — уже, то качает головой и вздыхает тяжко-тяжко, будто все грехи мира заключены в этом моём деянии, а она аки мать Тереза всё-таки мне их прощает. Короче, без ума я от этого.
Так о чём я? А, сосед. Ну и вот, я говорю: слышь, говорю, Шерлок. Не таких в водопад сбрасывали. И приступили мы, значит, к взаимообмену лёгкими телесными.
А после этого, примерно в три, начался зомби-апокалипсис.
>>114423
Надо оговориться, что этот фрирайтинг всё-таки был приглажен, так как мне он понравился.
Надо оговориться, что этот фрирайтинг всё-таки был приглажен, так как мне он понравился.
>>114423
Годно
Годно
>>114334
Хорошечно.
>Вечность сложила мириады звёзд и шевелящуюся плоть воедино, и получилась женщина.
Хорошечно.
Нашёл как-то боярин рыбку. А та хвать и укуси его за хуй. Почему так - непонятно было даже самой рыбке, да упаси еёё господь и земля ей водою святой из под крана нечестивого. Однако эта комичная ситуация дала результат совнем неожиданный: боярин проснулся и пошёл отлить, да только не нашёл он ничего в штанах своих. Не поверив в такой поворот событий, он принялся искать утерянный прибор, хлопая по карманам бояр.
Один из них устал наблюдать это действо и как закричит:
- Мать честная, Володя блаженный, да как тебя развязало то-так.
А тот в ответ головой мотает, руками хлопает, гопак танцует, прокричал "Хей хей холалей!" и хрясь - бошка лопнула.
Вот и сказочке конец, кто не слушал - огурец.
Один из них устал наблюдать это действо и как закричит:
- Мать честная, Володя блаженный, да как тебя развязало то-так.
А тот в ответ головой мотает, руками хлопает, гопак танцует, прокричал "Хей хей холалей!" и хрясь - бошка лопнула.
Вот и сказочке конец, кто не слушал - огурец.
>>124066
Годнота.
Годнота.
13 минут
Один товарищь на заводе в курилке говорил, что курить плохо а пить хоошо и предлагал отдельную комнату на заводе для водки - поилку. На что тотчас же его послали в ларек, хорошо там затариться и печенек не забыть. Так товарищ тот и пошел, и прошел он долгий путь, через реки и горы, подымал целину, продавал динамит и прочие приправы к супу, но все ему казалось что за это жизненной суетой потерялось что-то важное, смысл. Смысл жизни. Его все влекла к себе какая-то цель, мутно маячила на горизонте. Он решил погадать у ближайшей бабки гадалки.
- Ну? Что?
- Уготовано тебе, мил чевек, великое дело. Постороишь ты царство, но до этого пройдешь войны и невзгоды, но всегда тебя будет беречь твое Предназначение.
Опешил от таких слов товарищ и даже забыл забыть кошелек на память. Шел он и думал над словами старухи. Дорога сама вывела его к замку. Замок был угрюмый, практичный.
“Взять бы его, сволочь” - подумал он с некоторым азартом. Уже роились мысли в голове, уже чесался амулет на шее, но возможности все никак не виделось. Тут он увидал группу наемников на конях, их возглавлял типичный убийца по Ломброзо.
- Куда путь держишь? - спросили его наемники, давая времечко подумать о смысле жизни чтобы потом нелепо убить.
- На кудыкину гору, - сказал он и ударил наемника по голове. Неожиданная прыть заставила того опешить а самих неамников стушеваться.
- Все за мной! - сказал он и пошел брать угрюмую крепость. Брать решили хитро: из всех мешков в лагере сшили один большой и другой большой, да поменьше. Туда нагнали дыму и, на кончх с оружием в руках заватили замок. В самом центре замка был король.
- Ты! - сказал король в ужасе, - ты! Отродье тьмы, порождение демонов долины! Но я тебя уничтожу! - С этими словами король встал на четвереньки и начал гавкать. От лая полопались вазы с цветочками а сам кололь стал большой и злой псиной.
- Как тебе такое, темная ты сущность?
- Я тебя одолею, продавшийся силам зла и корчащий из себя добро негодяй!
Началась драка, но описывать ее не буду. Король пес был повержен и тут товарищь с завода вспомнил, будто из одной из прошлых жизней: “И печеньки не забудь!”
Вернувшись из ларька, товарищь получил штрафец, за то что так долго занимал курилку.
Один товарищь на заводе в курилке говорил, что курить плохо а пить хоошо и предлагал отдельную комнату на заводе для водки - поилку. На что тотчас же его послали в ларек, хорошо там затариться и печенек не забыть. Так товарищ тот и пошел, и прошел он долгий путь, через реки и горы, подымал целину, продавал динамит и прочие приправы к супу, но все ему казалось что за это жизненной суетой потерялось что-то важное, смысл. Смысл жизни. Его все влекла к себе какая-то цель, мутно маячила на горизонте. Он решил погадать у ближайшей бабки гадалки.
- Ну? Что?
- Уготовано тебе, мил чевек, великое дело. Постороишь ты царство, но до этого пройдешь войны и невзгоды, но всегда тебя будет беречь твое Предназначение.
Опешил от таких слов товарищ и даже забыл забыть кошелек на память. Шел он и думал над словами старухи. Дорога сама вывела его к замку. Замок был угрюмый, практичный.
“Взять бы его, сволочь” - подумал он с некоторым азартом. Уже роились мысли в голове, уже чесался амулет на шее, но возможности все никак не виделось. Тут он увидал группу наемников на конях, их возглавлял типичный убийца по Ломброзо.
- Куда путь держишь? - спросили его наемники, давая времечко подумать о смысле жизни чтобы потом нелепо убить.
- На кудыкину гору, - сказал он и ударил наемника по голове. Неожиданная прыть заставила того опешить а самих неамников стушеваться.
- Все за мной! - сказал он и пошел брать угрюмую крепость. Брать решили хитро: из всех мешков в лагере сшили один большой и другой большой, да поменьше. Туда нагнали дыму и, на кончх с оружием в руках заватили замок. В самом центре замка был король.
- Ты! - сказал король в ужасе, - ты! Отродье тьмы, порождение демонов долины! Но я тебя уничтожу! - С этими словами король встал на четвереньки и начал гавкать. От лая полопались вазы с цветочками а сам кололь стал большой и злой псиной.
- Как тебе такое, темная ты сущность?
- Я тебя одолею, продавшийся силам зла и корчащий из себя добро негодяй!
Началась драка, но описывать ее не буду. Король пес был повержен и тут товарищь с завода вспомнил, будто из одной из прошлых жизней: “И печеньки не забудь!”
Вернувшись из ларька, товарищь получил штрафец, за то что так долго занимал курилку.
13 минут
Один товарищь на заводе в курилке говорил, что курить плохо а пить хоошо и предлагал отдельную комнату на заводе для водки - поилку. На что тотчас же его послали в ларек, хорошо там затариться и печенек не забыть. Так товарищ тот и пошел, и прошел он долгий путь, через реки и горы, подымал целину, продавал динамит и прочие приправы к супу, но все ему казалось что за это жизненной суетой потерялось что-то важное, смысл. Смысл жизни. Его все влекла к себе какая-то цель, мутно маячила на горизонте. Он решил погадать у ближайшей бабки гадалки.
- Ну? Что?
- Уготовано тебе, мил чевек, великое дело. Постороишь ты царство, но до этого пройдешь войны и невзгоды, но всегда тебя будет беречь твое Предназначение.
Опешил от таких слов товарищ и даже забыл забыть кошелек на память. Шел он и думал над словами старухи. Дорога сама вывела его к замку. Замок был угрюмый, практичный.
“Взять бы его, сволочь” - подумал он с некоторым азартом. Уже роились мысли в голове, уже чесался амулет на шее, но возможности все никак не виделось. Тут он увидал группу наемников на конях, их возглавлял типичный убийца по Ломброзо.
- Куда путь держишь? - спросили его наемники, давая времечко подумать о смысле жизни чтобы потом нелепо убить.
- На кудыкину гору, - сказал он и ударил наемника по голове. Неожиданная прыть заставила того опешить а самих неамников стушеваться.
- Все за мной! - сказал он и пошел брать угрюмую крепость. Брать решили хитро: из всех мешков в лагере сшили один большой и другой большой, да поменьше. Туда нагнали дыму и, на кончх с оружием в руках заватили замок. В самом центре замка был король.
- Ты! - сказал король в ужасе, - ты! Отродье тьмы, порождение демонов долины! Но я тебя уничтожу! - С этими словами король встал на четвереньки и начал гавкать. От лая полопались вазы с цветочками а сам кололь стал большой и злой псиной.
- Как тебе такое, темная ты сущность?
- Я тебя одолею, продавшийся силам зла и корчащий из себя добро негодяй!
Началась драка, но описывать ее не буду. Король пес был повержен и тут товарищь с завода вспомнил, будто из одной из прошлых жизней: “И печеньки не забудь!”
Вернувшись из ларька, товарищь получил штрафец, за то что так долго занимал курилку.
Один товарищь на заводе в курилке говорил, что курить плохо а пить хоошо и предлагал отдельную комнату на заводе для водки - поилку. На что тотчас же его послали в ларек, хорошо там затариться и печенек не забыть. Так товарищ тот и пошел, и прошел он долгий путь, через реки и горы, подымал целину, продавал динамит и прочие приправы к супу, но все ему казалось что за это жизненной суетой потерялось что-то важное, смысл. Смысл жизни. Его все влекла к себе какая-то цель, мутно маячила на горизонте. Он решил погадать у ближайшей бабки гадалки.
- Ну? Что?
- Уготовано тебе, мил чевек, великое дело. Постороишь ты царство, но до этого пройдешь войны и невзгоды, но всегда тебя будет беречь твое Предназначение.
Опешил от таких слов товарищ и даже забыл забыть кошелек на память. Шел он и думал над словами старухи. Дорога сама вывела его к замку. Замок был угрюмый, практичный.
“Взять бы его, сволочь” - подумал он с некоторым азартом. Уже роились мысли в голове, уже чесался амулет на шее, но возможности все никак не виделось. Тут он увидал группу наемников на конях, их возглавлял типичный убийца по Ломброзо.
- Куда путь держишь? - спросили его наемники, давая времечко подумать о смысле жизни чтобы потом нелепо убить.
- На кудыкину гору, - сказал он и ударил наемника по голове. Неожиданная прыть заставила того опешить а самих неамников стушеваться.
- Все за мной! - сказал он и пошел брать угрюмую крепость. Брать решили хитро: из всех мешков в лагере сшили один большой и другой большой, да поменьше. Туда нагнали дыму и, на кончх с оружием в руках заватили замок. В самом центре замка был король.
- Ты! - сказал король в ужасе, - ты! Отродье тьмы, порождение демонов долины! Но я тебя уничтожу! - С этими словами король встал на четвереньки и начал гавкать. От лая полопались вазы с цветочками а сам кололь стал большой и злой псиной.
- Как тебе такое, темная ты сущность?
- Я тебя одолею, продавшийся силам зла и корчащий из себя добро негодяй!
Началась драка, но описывать ее не буду. Король пес был повержен и тут товарищь с завода вспомнил, будто из одной из прошлых жизней: “И печеньки не забудь!”
Вернувшись из ларька, товарищь получил штрафец, за то что так долго занимал курилку.
>>126842
Красочно, доставило, особенно прыгучее начало
Красочно, доставило, особенно прыгучее начало
5 минут, темы "потерянная вещь" + "что у тебя в сумке" взял с генератора
Такой вопросец к издачерам, доставило бы вам такое описание в сферическом в вакууме произведении с претензией на идейность? Или кр сестр тал? В данном тексте ничего не происходит, но 15 предложений как с куста. Стоит ли?
Портфель валялся раскрытым. Кожаные ремни застёжек вывалились, как язык из пасти усталого зверя. На замшевой изнанке виднелись крошки. А больше ничего не было, потому что выброшенные вещи рассыпаными лежали в беспорядке на полу, на столе, на диване, в конце концов.
Удивительно, сколько барахла вмещает одна сумка. Ещё удивительнее то, что при всём этом объёме невероятно полезных вещей ни одна из них не оказалась маркером.
Маркер нужен был Петьке из-за его цветастых свойств. Во-первых, он был двусторонним. Во-вторых, стороны отличались не только цветом, но и толщиной. В-третьих, цвета полупрозрачного чернила-хайлайтера прекрасно накладывались друг на друга...А, что говорить! Нужен человеку маркер - и всё тут!
"В чём же я провинился," - грустно думал Пётр, наступая пяткой на карандаш. Хруст под ногой на момент отвлёк его от раздумий, и со скорбью в душе наш герой отпрыгнул от раненой канцелярской принадлежности и тут же смял ступнёй конспект.
В общем, какие бы усилия он не прилагал, ситуация становилась только хуже. Желая украсить тетрадные записи, он только испортил их.
Такой вопросец к издачерам, доставило бы вам такое описание в сферическом в вакууме произведении с претензией на идейность? Или кр сестр тал? В данном тексте ничего не происходит, но 15 предложений как с куста. Стоит ли?
Портфель валялся раскрытым. Кожаные ремни застёжек вывалились, как язык из пасти усталого зверя. На замшевой изнанке виднелись крошки. А больше ничего не было, потому что выброшенные вещи рассыпаными лежали в беспорядке на полу, на столе, на диване, в конце концов.
Удивительно, сколько барахла вмещает одна сумка. Ещё удивительнее то, что при всём этом объёме невероятно полезных вещей ни одна из них не оказалась маркером.
Маркер нужен был Петьке из-за его цветастых свойств. Во-первых, он был двусторонним. Во-вторых, стороны отличались не только цветом, но и толщиной. В-третьих, цвета полупрозрачного чернила-хайлайтера прекрасно накладывались друг на друга...А, что говорить! Нужен человеку маркер - и всё тут!
"В чём же я провинился," - грустно думал Пётр, наступая пяткой на карандаш. Хруст под ногой на момент отвлёк его от раздумий, и со скорбью в душе наш герой отпрыгнул от раненой канцелярской принадлежности и тут же смял ступнёй конспект.
В общем, какие бы усилия он не прилагал, ситуация становилась только хуже. Желая украсить тетрадные записи, он только испортил их.
>>127030
Вопрос странный. Подробное описание застывшего момента, как бы фото, можно использовать чтобы управлять динамикой ящитаю, типа вспышки, запечатленного в деталях момента. Это самое простое что пришло в голову. Ну или пейзажные зарисовки тут совсем сложно - динамики 0 и важно чтоб это вписывалось в повествование и не было натужной попыткой закосплеить Пришвина.
Ну всякое бывает, например Добычин примерно такому принципу и следовал, но это его стиль и его метод.
Если вам за это не платят, то не рекомендую гнаться за объемами ради объемов.
Вопрос странный. Подробное описание застывшего момента, как бы фото, можно использовать чтобы управлять динамикой ящитаю, типа вспышки, запечатленного в деталях момента. Это самое простое что пришло в голову. Ну или пейзажные зарисовки тут совсем сложно - динамики 0 и важно чтоб это вписывалось в повествование и не было натужной попыткой закосплеить Пришвина.
>кр сестр тал
Ну всякое бывает, например Добычин примерно такому принципу и следовал, но это его стиль и его метод.
>15 предложений как с куста
Если вам за это не платят, то не рекомендую гнаться за объемами ради объемов.
>>127124
Это ты рассказываешь, для чего нужно. А я спросил, насколько уместно и читабельно.
Надо бы заценить.
Не гонюсь. Просто это очень легко пишется, но при том создаёт тексту плоть. Но, может быть, лишнюю! Отсюда и вопрос, стоит ли.
Это ты рассказываешь, для чего нужно. А я спросил, насколько уместно и читабельно.
>например Добычин примерно такому принципу и следовал, но это его стиль и его метод.
Надо бы заценить.
>не рекомендую гнаться за объемами ради объемов.
Не гонюсь. Просто это очень легко пишется, но при том создаёт тексту плоть. Но, может быть, лишнюю! Отсюда и вопрос, стоит ли.
Бамп
>>127030
Охуеть. Это же прям визуальное построение сцены. Я бы хотел так, потому что не получается. У меня в основном "Этот ударил, этот упал."
>Такой вопросец к издачерам, доставило бы вам такое описание в сферическом в вакууме произведении с претензией на идейность? Или кр сестр тал? В данном тексте ничего не происходит, но 15 предложений как с куста. Стоит ли?
Охуеть. Это же прям визуальное построение сцены. Я бы хотел так, потому что не получается. У меня в основном "Этот ударил, этот упал."
>>132806
У меня в текстах тоже не получается. Внутренний редактор агрится и торопит перейти к основной мысли. Значит, и мне, и тебе надо пофрирайтить на темы визуальных сцен.
У меня в текстах тоже не получается. Внутренний редактор агрится и торопит перейти к основной мысли. Значит, и мне, и тебе надо пофрирайтить на темы визуальных сцен.
>>132806
>>132808
А может вам обоим стоит выложить какой-нибудь произвольный кусок своего "этот ударил, тот упал" на суд какого-нибудь нейтрального читателя? Потому что может статься, что там все более-менее нормально, а вы собираетесь все это раздувать неуместными описаниями того, что вообще не работает на произведение.
>>132808
А может вам обоим стоит выложить какой-нибудь произвольный кусок своего "этот ударил, тот упал" на суд какого-нибудь нейтрального читателя? Потому что может статься, что там все более-менее нормально, а вы собираетесь все это раздувать неуместными описаниями того, что вообще не работает на произведение.
>>132968
Вот, к примеру: https://pastebin.com/HDhcMr3e
Фанфик, да. Который у меня кишка тонка дописать.
Мне хотелось бы делать вступление по типу абзаца, в начале каждой сцены, чтобы читатель смог визуализировать. Это давало бы своего рода "ментальную паузу", когда я хочу замедлить динамику. Плюс, это очень круто для ворлдбилдинга в главах-разборах, когда накал на время спадает.
Но я обычно скатываюсь в повторение и не могу нормально играться эпитетами. Поэтому сделал объяснения по ходу экшона.
Он прав, это нужно просто тренировать. Просто брать и писать описания. Как в упражнениях для писателей. Тогда и описательный компонент языка подтянется.
Вот, к примеру: https://pastebin.com/HDhcMr3e
Фанфик, да. Который у меня кишка тонка дописать.
Мне хотелось бы делать вступление по типу абзаца, в начале каждой сцены, чтобы читатель смог визуализировать. Это давало бы своего рода "ментальную паузу", когда я хочу замедлить динамику. Плюс, это очень круто для ворлдбилдинга в главах-разборах, когда накал на время спадает.
Но я обычно скатываюсь в повторение и не могу нормально играться эпитетами. Поэтому сделал объяснения по ходу экшона.
Он прав, это нужно просто тренировать. Просто брать и писать описания. Как в упражнениях для писателей. Тогда и описательный компонент языка подтянется.
>>133004
Ты переоцениваешь мою начитанность, так что я твой текст воспринимаю как оригинальную работу, если ты не против.
По делу: на мой вкус у тебя нет такой уж огромной проблемы в виде отсутствия описаний, хотя в некоторых моментах они действительно просятся. К примеру, после окончания фразы Аматы "Тебе нужно уходить, и немедленно!" вполне смотрелось бы описание того, как Амата при этом выглядит. Т.е. не ее шелковистые волосы - а ее волнение, нетерпение.
По-моему несколько таких вставок в нужных местах будут смотреться лучше, чем просто вступления к каждой сцене. Ты, к примеру, не сможешь дать читателю полное описание состояния Аматы - потому что в начале сцены ее нет. Да и в течении сцены оно могло меняться. Может быть, в начале Амата истерично заламывала руки, потом немного успокоилась, а когда дело дошло до ее плана - то не смогла скрыть довольной улыбки. А может быть она все это время была подтянута, собрана и серьезна. Ты не сможешь передать этого до начала сцены.
>Фанфик, да.
Ты переоцениваешь мою начитанность, так что я твой текст воспринимаю как оригинальную работу, если ты не против.
По делу: на мой вкус у тебя нет такой уж огромной проблемы в виде отсутствия описаний, хотя в некоторых моментах они действительно просятся. К примеру, после окончания фразы Аматы "Тебе нужно уходить, и немедленно!" вполне смотрелось бы описание того, как Амата при этом выглядит. Т.е. не ее шелковистые волосы - а ее волнение, нетерпение.
По-моему несколько таких вставок в нужных местах будут смотреться лучше, чем просто вступления к каждой сцене. Ты, к примеру, не сможешь дать читателю полное описание состояния Аматы - потому что в начале сцены ее нет. Да и в течении сцены оно могло меняться. Может быть, в начале Амата истерично заламывала руки, потом немного успокоилась, а когда дело дошло до ее плана - то не смогла скрыть довольной улыбки. А может быть она все это время была подтянута, собрана и серьезна. Ты не сможешь передать этого до начала сцены.
>>133032
Это Fallout 3.
Т.е. это то, что в игре, например, делается естественно (игрок видит изображение), а я это заменяю небольшим кусочком описания как бы "показывая" читателю, что он должен увидеть? Да, это и правда круто было бы.
Но всё равно хочется длиннее тоже уметь. В случае с вставкой типа "смог рассмотреть поподробнее: ..." или же просто глава-филлер с низким напряжением, чтобы лор рассказать. Я всё-таки не настоящее произведение хотел сделать, а что-то вроде сериала с арками.
Описание просто предмета/персонажа для "рассмотреть поподробнее" у меня обычно списком получается, не самым красивым. Если это нормально, то ок.
Я посмотрел на своего "гида". Девушке нельзя было дать больше двадцати пяти-тридцати лет. У неё были чёрные как смоль волосы, слегка не достающие до плеч. Ростом чуть ниже меня, но даже в мешковатой форме можно было заметить рельефную мускулатуру. На спине у неё висел нож, прикреплённый рукояткой вниз, а на правом бедре была кобура с пистолетом. Судя по форме это был обычный бластер. Крайне надёжный, как древний огнестрел.
А что делать с красивыми описаниями мест/предметов не знаю. Вот тот кусочек от анона выше, где есть и описание, и взаимодействие с персонажами, и деталь персонажа - это я считаю очень хорошо сделано. Мне бы голову поломать пришлось, а он сказал "как с куста".
Это Fallout 3.
Т.е. это то, что в игре, например, делается естественно (игрок видит изображение), а я это заменяю небольшим кусочком описания как бы "показывая" читателю, что он должен увидеть? Да, это и правда круто было бы.
Но всё равно хочется длиннее тоже уметь. В случае с вставкой типа "смог рассмотреть поподробнее: ..." или же просто глава-филлер с низким напряжением, чтобы лор рассказать. Я всё-таки не настоящее произведение хотел сделать, а что-то вроде сериала с арками.
Описание просто предмета/персонажа для "рассмотреть поподробнее" у меня обычно списком получается, не самым красивым. Если это нормально, то ок.
Я посмотрел на своего "гида". Девушке нельзя было дать больше двадцати пяти-тридцати лет. У неё были чёрные как смоль волосы, слегка не достающие до плеч. Ростом чуть ниже меня, но даже в мешковатой форме можно было заметить рельефную мускулатуру. На спине у неё висел нож, прикреплённый рукояткой вниз, а на правом бедре была кобура с пистолетом. Судя по форме это был обычный бластер. Крайне надёжный, как древний огнестрел.
А что делать с красивыми описаниями мест/предметов не знаю. Вот тот кусочек от анона выше, где есть и описание, и взаимодействие с персонажами, и деталь персонажа - это я считаю очень хорошо сделано. Мне бы голову поломать пришлось, а он сказал "как с куста".
>>133042
Читатель в любом случае что-то видит. Я, например - барак с бетонной стеной, койкой, и тремя тонкими перегородками. Красные лампы в решетке. Мозги это все автоматически подсовывают, наскоро вылепливая из ассоциаций по паре слов. Убежище - бетон, сирена - лампы, копошение за стеной - тонкие стены.
Частенько бывает так, что читателю в этом особо мешать не стоит. Так что тут по-моему важно чувствовать меру, которая обычно задается жанром.
Читатель в любом случае что-то видит. Я, например - барак с бетонной стеной, койкой, и тремя тонкими перегородками. Красные лампы в решетке. Мозги это все автоматически подсовывают, наскоро вылепливая из ассоциаций по паре слов. Убежище - бетон, сирена - лампы, копошение за стеной - тонкие стены.
Частенько бывает так, что читателю в этом особо мешать не стоит. Так что тут по-моему важно чувствовать меру, которая обычно задается жанром.
>>133004
словарь синонимов в помощь
словарь синонимов в помощь
Зелёная липа родилась весною, шапочку надела, синичка на неё села. А я иду по улице, в шапке тоже, хлопаю ногами по лужам, весь такой пригожий. Ещё немного осталось. Каждый год дожить до весны - приключение. Не такое увлекательное, как провалиться в люк и угодить в крысиное царство к королю сырости и труб, более медленное, но тоже ничего. Поскольку я очень не против дожить и до лета, то люки обхожу стороной. Иногда крышка подымается, крыса высовывает свою голову, но добраться до меня ей не удаётся. Зелёная липа возвышает синичку над асфальтными ручьями, над моей шапчонкой. Дико пахнет она разошедшимися в полную силу липкими листочками. Синица спасена от бренности нижнего мира, вот и поёт, и щебечет, дерзкая пузатая девчонка. Мне же следует быть осторожным, так как солнце, бьющее прямо в глаза, ослепляет меня - жителя нижнего и верхнего миров одновременно, ногами увязшего в асфальте, головою унесённого в облака. Ослепляет и мешает высматривать люки, перекрёстки, фонари, светофоры и дворовую лавку, куда я отправляюсь за шоколадкой. Если внимательно внимать всему, что происходит, всё превращается в приключение - вернее, оказывается им.
Небольшая сторона концертного зала просто взяла и исчезла этой ночью. Прибывшие выступающие увидя отсутствие сцены и пустую черную дыру були шокированы и немедля вызвали полицию, сказав по телефону "у нас украли сцену, приезжайте". Я бы не сказал, что что-то важное для города и для страны в целом, но эта сцена славилась своим стилем и престижностью. Здесь в три ночи могли устраивать оргии, а в в 10 утра проходили детские утренники для самых богатых.
По приезду полицейские просто почесали друг другу головы и сказали "следует вызвать правительственную армию по особым делам". Армия прибыла со скорой и сразу же закрыла все входы и выходы к театру.
Когда во время осмотра из ниоткуда раздался крик, напоминающий предсмертную агонию животного, солдаты были ошарашены. Один из них стал на колени и начал молить Бога о помощи. Другие солдаты с потом на лбу начали разглядывать сцену - точнее то, что после неё осталось. Самый смелый из толпы солдат подошел в месту, где раньше находилась сцена и исчез. Взбударашенные армейцы начали кричать. Вышел толстый генерал и сразу же был осведомлен о странном случае. Генерал приказал подойти рядовому Бесогонову подойти на то место, где исчез солдат. Бесогонов с тяжелой одышкой и комом в горле аккуратно шагал к таинственному порталу. Когда он наконец подошел на место, он закрыл глаза и замер ссутулившись, пытаясь каким-то образом укрыть себя от опасности. Когда рядовой Бесогонов открыл глаза, пред ним предстало тело пропавшего солдата. рядовой попятился назад, пытаясь кричать со всех сил, но сделать он этого не смог - ком в горле был слишком большой и наростал посекундно, пока солдат не вырвал утренний завтрак.
Его начало окутывать что-то скользкое и дурно пахнущее. С хриплым криком "Не-ет!" он достал пистолет и поднес к веску. Раздался грохот, что прошелся эхом по всей округе таинственного мира.
По приезду полицейские просто почесали друг другу головы и сказали "следует вызвать правительственную армию по особым делам". Армия прибыла со скорой и сразу же закрыла все входы и выходы к театру.
Когда во время осмотра из ниоткуда раздался крик, напоминающий предсмертную агонию животного, солдаты были ошарашены. Один из них стал на колени и начал молить Бога о помощи. Другие солдаты с потом на лбу начали разглядывать сцену - точнее то, что после неё осталось. Самый смелый из толпы солдат подошел в месту, где раньше находилась сцена и исчез. Взбударашенные армейцы начали кричать. Вышел толстый генерал и сразу же был осведомлен о странном случае. Генерал приказал подойти рядовому Бесогонову подойти на то место, где исчез солдат. Бесогонов с тяжелой одышкой и комом в горле аккуратно шагал к таинственному порталу. Когда он наконец подошел на место, он закрыл глаза и замер ссутулившись, пытаясь каким-то образом укрыть себя от опасности. Когда рядовой Бесогонов открыл глаза, пред ним предстало тело пропавшего солдата. рядовой попятился назад, пытаясь кричать со всех сил, но сделать он этого не смог - ком в горле был слишком большой и наростал посекундно, пока солдат не вырвал утренний завтрак.
Его начало окутывать что-то скользкое и дурно пахнущее. С хриплым криком "Не-ет!" он достал пистолет и поднес к веску. Раздался грохот, что прошелся эхом по всей округе таинственного мира.
Пишу с телефона - не обращайте внимания на ошибки, пожалуйста.
.
Взявшись за руки едино, все понеслись некуда, друг друга убеждая что верный путь. Один к другому дальше-ближе; и даже если в разныхконцах цепи несясь, один против другого за место в строю борясь, все, всё равно, несутся.
Но кто-то может и упасть. Кому не даст судьба бежать, а неких тот вопрос - "куда?" не даст покоя в ряду, других средь, непрерывно бежать; быть затасканым теми кто впереди тебя, и волочить что за тобою отстают.
И что же падшим делать? Вернутся в строй, наверняка, каждому хочется скорей, ведь думают что жить - она ведь там средь этой цепи социальных уз; в экономике энергии людской движения. Но пусть лежат и судьбе по-одинокой не стыдятся их путь належит всех против.
Вершину знаний одолея: философов, историков и классиков работы; - увидят, умозреют, что Любе все, что взялись за руки - в кругу стоят; и светило их день отто дня хоровод вести оповещает.
Хоровод, сам по себе, без цели. А смысл лишь себя, других непрерывно убеждать: Есть путь! Есть жертва! И есть счастье -на конце пути!
И перестань они все верить, что смысл есть - придёт отчаяние ко всем, можно к одиночка тем, что когда-то выпали из строя.
Отчаяние погубит всех людей, разделит на индивидов, чьё счастье материально, и суть индивидуально, и общего у всех людей и быть не может!
Хотя, как нам известно от мыслитель по кличке Стагирит: Человек - тварь политическая. - Потому, наверное, одиночество для каждого - страшнейшая болезнь.
И будет хоровод вовеки вечным, день отто дня идти! Их жизнь игра пародий знаний о структуре бытия снаружи их игры. И быть им таковым пока не упадут, и их затопчает новый круг.
.
Взявшись за руки едино, все понеслись некуда, друг друга убеждая что верный путь. Один к другому дальше-ближе; и даже если в разныхконцах цепи несясь, один против другого за место в строю борясь, все, всё равно, несутся.
Но кто-то может и упасть. Кому не даст судьба бежать, а неких тот вопрос - "куда?" не даст покоя в ряду, других средь, непрерывно бежать; быть затасканым теми кто впереди тебя, и волочить что за тобою отстают.
И что же падшим делать? Вернутся в строй, наверняка, каждому хочется скорей, ведь думают что жить - она ведь там средь этой цепи социальных уз; в экономике энергии людской движения. Но пусть лежат и судьбе по-одинокой не стыдятся их путь належит всех против.
Вершину знаний одолея: философов, историков и классиков работы; - увидят, умозреют, что Любе все, что взялись за руки - в кругу стоят; и светило их день отто дня хоровод вести оповещает.
Хоровод, сам по себе, без цели. А смысл лишь себя, других непрерывно убеждать: Есть путь! Есть жертва! И есть счастье -на конце пути!
И перестань они все верить, что смысл есть - придёт отчаяние ко всем, можно к одиночка тем, что когда-то выпали из строя.
Отчаяние погубит всех людей, разделит на индивидов, чьё счастье материально, и суть индивидуально, и общего у всех людей и быть не может!
Хотя, как нам известно от мыслитель по кличке Стагирит: Человек - тварь политическая. - Потому, наверное, одиночество для каждого - страшнейшая болезнь.
И будет хоровод вовеки вечным, день отто дня идти! Их жизнь игра пародий знаний о структуре бытия снаружи их игры. И быть им таковым пока не упадут, и их затопчает новый круг.
Свет фонарей разбудил мою душу, жёлтые лампадки, произрастающие из стен. Старый кирпич принимает их на руки, нянчит и лелеет весь день, но когда доживут они до ночи - воздадут, отдав накопленное тепло, многократно умноженное. Матовое стекло покоится в обрамлении бронзы, как во гнезде. Неудивительно, что созерцание фонаря приносит столько уютной радости человеку. Если бы оно ещё могло принести мне эффектные глаголы вместо утиной цепочки прилагательных - но не будем об этом.
Вы видели, как девочки, только выпорхнув из богатого родительского гнезда в собственную смарт-квартиру, обставляют балкон или кухонный уголок? Правильно. Сначала они берут фальшивые дольки кирпича. Потом на выложенную этой плиткой стену, как вишенку на торт, сажают штамповку, клон с лед-лампой под сердцем. Их стремления похвальны, но мне не верится, что искусственная потёртость позволит их подсознанию всё отпустить, как раньше, что обманет их тревогу. Фонари с завода, карты мира из фанеры, шершавость из заливочеой формы - всё это не принесёт в вашу жизнь историю, не купите вы её, вам всё равно придётся создать её самим.
Вы видели, как девочки, только выпорхнув из богатого родительского гнезда в собственную смарт-квартиру, обставляют балкон или кухонный уголок? Правильно. Сначала они берут фальшивые дольки кирпича. Потом на выложенную этой плиткой стену, как вишенку на торт, сажают штамповку, клон с лед-лампой под сердцем. Их стремления похвальны, но мне не верится, что искусственная потёртость позволит их подсознанию всё отпустить, как раньше, что обманет их тревогу. Фонари с завода, карты мира из фанеры, шершавость из заливочеой формы - всё это не принесёт в вашу жизнь историю, не купите вы её, вам всё равно придётся создать её самим.
10 минут
- Пшел нах. - сказал Вишня покуривая сигару. Он давно думал на д тем, чтобы сменить окна, замеи на окнах. Все таки часто всякие мудаки выходят в окно и входят в окно и приходится вот так горорить им, мол, пшел нах. Пшел нах - категорический императив Графа. Гравический анализ, это его специальность. На нее он пошел по настоянию собственного рассудка преисолненного чувства собственной важности. И вот он теперь солидный специальисть жрет в ресторанах и срет в салонах .Н о будет о бы этом, мелочи жизни так сказать. Мы оставили нашео героя курящим у окна.. О н в очередной раз послал нах очередную форточную дешевку, вообруюившуюся галогенидом серебра, бромом и аргенутумом, чтобы спроистб мнение Маэстро о совеоей новой книжечке про тупых попаданцев. Вишни надоело это до честки в зубах, он им и так и эдак объяснял по пунктам Какие они скоты и как пойти им куда подальше от его кабинета, от его храма уединенных размышелнеий. НО особо непоянтливые особи осбоо плотно засели у его подъезда, покуривая дешевые трубки они плюются, соревнуются, кто кого переплюнет. Победитель брал крюг, карабин и лез в окно. Двери были надежно защищены Бессмертным Зоддом, а светильники деражвл сам Василий Степаныч. Как попрешь проитве Такой плотной охраны? И они лезли в окна, ведь Граы еще не разжился личным драконом. Травили их обычно злыми фразами, зловеще повисающими в воздухе прихожей молчанием, неловким перешептываньем с девицами, гуляющими оп дорогам с облаками, курящими какк ночные курилсяшщики. Вот и получае тся, чтоыб дебитировать, нужно не только написать про то как пользоваться фотолабораторией, но еще и родумать о вечном, добраом и красоиовм. Приятна, если не сказать , что не удобнаяя особоекннночмть. , Данно й мистемы, это то что кружки ярких звезд заливают светом, подобно лимонаду очень удобно, так что сам Вишня похвалил, упорства Графоману Графоманычу было не занимать, и он решил сдавать в долг, Котрыл банк и разобогател. Город погрязал, кот в ботинки срал, огурец лежал и не был Риком, ведь стариком подребром нужно не быть, когда ты всего лишь ученый гуляка. Вот тогда и доудумались опсылать рукописи в эксмо, ведь они их не возвращают, так что книги, пишутся, изадаетльяства отправляются, издевательства продолжаются и их результаты покрваыют бумагу слоями убористого почерка, который символизирует особоенности писхической нервной системы . А вот и получается, что хацйку это всего лишь благодпроность за то что бты купил телевизор.
- Пшел нах. - сказал Вишня покуривая сигару. Он давно думал на д тем, чтобы сменить окна, замеи на окнах. Все таки часто всякие мудаки выходят в окно и входят в окно и приходится вот так горорить им, мол, пшел нах. Пшел нах - категорический императив Графа. Гравический анализ, это его специальность. На нее он пошел по настоянию собственного рассудка преисолненного чувства собственной важности. И вот он теперь солидный специальисть жрет в ресторанах и срет в салонах .Н о будет о бы этом, мелочи жизни так сказать. Мы оставили нашео героя курящим у окна.. О н в очередной раз послал нах очередную форточную дешевку, вообруюившуюся галогенидом серебра, бромом и аргенутумом, чтобы спроистб мнение Маэстро о совеоей новой книжечке про тупых попаданцев. Вишни надоело это до честки в зубах, он им и так и эдак объяснял по пунктам Какие они скоты и как пойти им куда подальше от его кабинета, от его храма уединенных размышелнеий. НО особо непоянтливые особи осбоо плотно засели у его подъезда, покуривая дешевые трубки они плюются, соревнуются, кто кого переплюнет. Победитель брал крюг, карабин и лез в окно. Двери были надежно защищены Бессмертным Зоддом, а светильники деражвл сам Василий Степаныч. Как попрешь проитве Такой плотной охраны? И они лезли в окна, ведь Граы еще не разжился личным драконом. Травили их обычно злыми фразами, зловеще повисающими в воздухе прихожей молчанием, неловким перешептываньем с девицами, гуляющими оп дорогам с облаками, курящими какк ночные курилсяшщики. Вот и получае тся, чтоыб дебитировать, нужно не только написать про то как пользоваться фотолабораторией, но еще и родумать о вечном, добраом и красоиовм. Приятна, если не сказать , что не удобнаяя особоекннночмть. , Данно й мистемы, это то что кружки ярких звезд заливают светом, подобно лимонаду очень удобно, так что сам Вишня похвалил, упорства Графоману Графоманычу было не занимать, и он решил сдавать в долг, Котрыл банк и разобогател. Город погрязал, кот в ботинки срал, огурец лежал и не был Риком, ведь стариком подребром нужно не быть, когда ты всего лишь ученый гуляка. Вот тогда и доудумались опсылать рукописи в эксмо, ведь они их не возвращают, так что книги, пишутся, изадаетльяства отправляются, издевательства продолжаются и их результаты покрваыют бумагу слоями убористого почерка, который символизирует особоенности писхической нервной системы . А вот и получается, что хацйку это всего лишь благодпроность за то что бты купил телевизор.
10 минут
- Пшел нах. - сказал Вишня покуривая сигару. Он давно думал на д тем, чтобы сменить окна, замеи на окнах. Все таки часто всякие мудаки выходят в окно и входят в окно и приходится вот так горорить им, мол, пшел нах. Пшел нах - категорический императив Графа. Гравический анализ, это его специальность. На нее он пошел по настоянию собственного рассудка преисолненного чувства собственной важности. И вот он теперь солидный специальисть жрет в ресторанах и срет в салонах .Н о будет о бы этом, мелочи жизни так сказать. Мы оставили нашео героя курящим у окна.. О н в очередной раз послал нах очередную форточную дешевку, вообруюившуюся галогенидом серебра, бромом и аргенутумом, чтобы спроистб мнение Маэстро о совеоей новой книжечке про тупых попаданцев. Вишни надоело это до честки в зубах, он им и так и эдак объяснял по пунктам Какие они скоты и как пойти им куда подальше от его кабинета, от его храма уединенных размышелнеий. НО особо непоянтливые особи осбоо плотно засели у его подъезда, покуривая дешевые трубки они плюются, соревнуются, кто кого переплюнет. Победитель брал крюг, карабин и лез в окно. Двери были надежно защищены Бессмертным Зоддом, а светильники деражвл сам Василий Степаныч. Как попрешь проитве Такой плотной охраны? И они лезли в окна, ведь Граы еще не разжился личным драконом. Травили их обычно злыми фразами, зловеще повисающими в воздухе прихожей молчанием, неловким перешептываньем с девицами, гуляющими оп дорогам с облаками, курящими какк ночные курилсяшщики. Вот и получае тся, чтоыб дебитировать, нужно не только написать про то как пользоваться фотолабораторией, но еще и родумать о вечном, добраом и красоиовм. Приятна, если не сказать , что не удобнаяя особоекннночмть. , Данно й мистемы, это то что кружки ярких звезд заливают светом, подобно лимонаду очень удобно, так что сам Вишня похвалил, упорства Графоману Графоманычу было не занимать, и он решил сдавать в долг, Котрыл банк и разобогател. Город погрязал, кот в ботинки срал, огурец лежал и не был Риком, ведь стариком подребром нужно не быть, когда ты всего лишь ученый гуляка. Вот тогда и доудумались опсылать рукописи в эксмо, ведь они их не возвращают, так что книги, пишутся, изадаетльяства отправляются, издевательства продолжаются и их результаты покрваыют бумагу слоями убористого почерка, который символизирует особоенности писхической нервной системы . А вот и получается, что хацйку это всего лишь благодпроность за то что бты купил телевизор.
- Пшел нах. - сказал Вишня покуривая сигару. Он давно думал на д тем, чтобы сменить окна, замеи на окнах. Все таки часто всякие мудаки выходят в окно и входят в окно и приходится вот так горорить им, мол, пшел нах. Пшел нах - категорический императив Графа. Гравический анализ, это его специальность. На нее он пошел по настоянию собственного рассудка преисолненного чувства собственной важности. И вот он теперь солидный специальисть жрет в ресторанах и срет в салонах .Н о будет о бы этом, мелочи жизни так сказать. Мы оставили нашео героя курящим у окна.. О н в очередной раз послал нах очередную форточную дешевку, вообруюившуюся галогенидом серебра, бромом и аргенутумом, чтобы спроистб мнение Маэстро о совеоей новой книжечке про тупых попаданцев. Вишни надоело это до честки в зубах, он им и так и эдак объяснял по пунктам Какие они скоты и как пойти им куда подальше от его кабинета, от его храма уединенных размышелнеий. НО особо непоянтливые особи осбоо плотно засели у его подъезда, покуривая дешевые трубки они плюются, соревнуются, кто кого переплюнет. Победитель брал крюг, карабин и лез в окно. Двери были надежно защищены Бессмертным Зоддом, а светильники деражвл сам Василий Степаныч. Как попрешь проитве Такой плотной охраны? И они лезли в окна, ведь Граы еще не разжился личным драконом. Травили их обычно злыми фразами, зловеще повисающими в воздухе прихожей молчанием, неловким перешептываньем с девицами, гуляющими оп дорогам с облаками, курящими какк ночные курилсяшщики. Вот и получае тся, чтоыб дебитировать, нужно не только написать про то как пользоваться фотолабораторией, но еще и родумать о вечном, добраом и красоиовм. Приятна, если не сказать , что не удобнаяя особоекннночмть. , Данно й мистемы, это то что кружки ярких звезд заливают светом, подобно лимонаду очень удобно, так что сам Вишня похвалил, упорства Графоману Графоманычу было не занимать, и он решил сдавать в долг, Котрыл банк и разобогател. Город погрязал, кот в ботинки срал, огурец лежал и не был Риком, ведь стариком подребром нужно не быть, когда ты всего лишь ученый гуляка. Вот тогда и доудумались опсылать рукописи в эксмо, ведь они их не возвращают, так что книги, пишутся, изадаетльяства отправляются, издевательства продолжаются и их результаты покрваыют бумагу слоями убористого почерка, который символизирует особоенности писхической нервной системы . А вот и получается, что хацйку это всего лишь благодпроность за то что бты купил телевизор.
>>167846
Орнул немножечко
Орнул немножечко
Фрирайтинг, не фрирайтинг. Не знаю. Увидел тему, решил попробовать. Много лет ничего не писал. 10 минут, тема из генератора случайных слов - "зуб".
Вряд ли есть на свете что-то противнее, чем зубная боль. Если у тебя болит зуб, то ничего больше не имеет значения. Боль проникает в самую глубину твоей глупой головёшки, которая не догадалась заранее позаботиться о том, чтобы избежать этой муки. Ну сходи ты раз в полгода к врачу! Они же даже уже не страшные совсем. Физически не страшные – больно они не делают. Оставляют тебя без гроша в кармане, это да. Но ведь сейчас, когда ты не чувствуешь ничего, кроме этой бесконечной ноющей агонии, ты готов отдать все, что у тебя есть, лишь бы это прекратилось. А отдавать некому.
Ты ноешь, скулишь, держишься за щеку, будто от этого должно стать легче. Ты даже в бога готов поверить, только бы это прекратилось. Но бог штука сложная, это тебе не сливной бачок, где нажал на кнопку, и вода полилась. Нет. Тут два варианта. Либо он смотрит на тебя и думает, мол, ты, гнида, ни в меня не верил, не обращался ко мне, когда у тебя все нормально было; ни в себя не верил – плыл и плыл, как кирпич деревянный, оставляя все заботы на себя завтрашнего. Вот, подумай над своим поведением. Извлеки уроки. Либо же бог на тебя вообще не смотрит, потому что устал на тебя, дурака бестолкового, глядеть.
И вот вас двое. Ты и пробивающая тебя всего насквозь боль. И вы ненавидите друг друга. Иногда она, будто бы, чуть-чуть ослабевает, но это лишь коварное тактическое отступление, после которого становится только хуже и тебе кажется, что голова сейчас треснет, словно переспевший арбуз. А представь, если бы у тебя зубов было не тридцать два, а столько же, сколько семечек в арбузе. Штук так триста пятьдесят. И все, ну ладно, пусть будет половина, вдруг одновременно заболели бы. Вот бы ты охуел.
Проходит час. Два. Четыре. Само не проходит. Ты привык, что все как-то само по себе рассасывается. А тут из рассасывающегося – только желание жить. Ты надеваешь штаны, рубашку, куртку. Находишь полис. Обуваешься. Выходишь из подъезда, щуришь глаза из-за рикошетящего от белого, словно только что поставленные виниры, снега. От холода у тебя перебивает дыхание, ты не можешь вздохнуть, судорожно втягиваешь ледяной воздух ртом. И падаешь на колени, хватаясь за щеку. И воешь! Воешь!
Замолкают дети на детской площадке. Женщина, шедшая к подъезду из «Пятерочки» замирает на месте, едва не выронив пакет. Мужичок на балконе второго этажа забывает, что у него в зубах сигарета. Никто из них не слышал такого отчаянного крика. Даже в криминальных передачах по НТВ. Даже в порно.
Дальше все как в тумане. Ты все же как-то оказался в стоматологической поликлинике. Тебя, как пациента с самой острейшей болью в мире, принимают без очереди. Ты в слезах и соплях валишься в кресло, словно куль. Никаких снимков, ты даже не уверен, что врач помыл руки. Тебе все равно. Поскорее бы из тебя удалили эту черную дыру, пожирающую все твое существо. Все кончается за 5 минут. Ты видишь в металлической чаше эту кроху, которая сломила тебя, сделала тебя безвольной скулящей тварью. Сплевываешь не то кровью, не то извергающимся из тебя облегчением.
– Не запускайте так больше, - говорит тебе врач. – У вас еще пару нужно бы залечить, пока все еще в зачаточном состоянии.
– Что вы, конечно! – обещаешь ты своему спасителю. – Вот будет зарплата через две недели, начнем пломбировать. Я такой ад не уверен, что смогу еще раз пережить.
Но проходит две недели, месяц, полтора года. И ты просыпаешься в пять утра от боли, которая проникает в самую глубину твоей глупой головёшки и шепчет:
«Давно не виделись, дурик».
Вряд ли есть на свете что-то противнее, чем зубная боль. Если у тебя болит зуб, то ничего больше не имеет значения. Боль проникает в самую глубину твоей глупой головёшки, которая не догадалась заранее позаботиться о том, чтобы избежать этой муки. Ну сходи ты раз в полгода к врачу! Они же даже уже не страшные совсем. Физически не страшные – больно они не делают. Оставляют тебя без гроша в кармане, это да. Но ведь сейчас, когда ты не чувствуешь ничего, кроме этой бесконечной ноющей агонии, ты готов отдать все, что у тебя есть, лишь бы это прекратилось. А отдавать некому.
Ты ноешь, скулишь, держишься за щеку, будто от этого должно стать легче. Ты даже в бога готов поверить, только бы это прекратилось. Но бог штука сложная, это тебе не сливной бачок, где нажал на кнопку, и вода полилась. Нет. Тут два варианта. Либо он смотрит на тебя и думает, мол, ты, гнида, ни в меня не верил, не обращался ко мне, когда у тебя все нормально было; ни в себя не верил – плыл и плыл, как кирпич деревянный, оставляя все заботы на себя завтрашнего. Вот, подумай над своим поведением. Извлеки уроки. Либо же бог на тебя вообще не смотрит, потому что устал на тебя, дурака бестолкового, глядеть.
И вот вас двое. Ты и пробивающая тебя всего насквозь боль. И вы ненавидите друг друга. Иногда она, будто бы, чуть-чуть ослабевает, но это лишь коварное тактическое отступление, после которого становится только хуже и тебе кажется, что голова сейчас треснет, словно переспевший арбуз. А представь, если бы у тебя зубов было не тридцать два, а столько же, сколько семечек в арбузе. Штук так триста пятьдесят. И все, ну ладно, пусть будет половина, вдруг одновременно заболели бы. Вот бы ты охуел.
Проходит час. Два. Четыре. Само не проходит. Ты привык, что все как-то само по себе рассасывается. А тут из рассасывающегося – только желание жить. Ты надеваешь штаны, рубашку, куртку. Находишь полис. Обуваешься. Выходишь из подъезда, щуришь глаза из-за рикошетящего от белого, словно только что поставленные виниры, снега. От холода у тебя перебивает дыхание, ты не можешь вздохнуть, судорожно втягиваешь ледяной воздух ртом. И падаешь на колени, хватаясь за щеку. И воешь! Воешь!
Замолкают дети на детской площадке. Женщина, шедшая к подъезду из «Пятерочки» замирает на месте, едва не выронив пакет. Мужичок на балконе второго этажа забывает, что у него в зубах сигарета. Никто из них не слышал такого отчаянного крика. Даже в криминальных передачах по НТВ. Даже в порно.
Дальше все как в тумане. Ты все же как-то оказался в стоматологической поликлинике. Тебя, как пациента с самой острейшей болью в мире, принимают без очереди. Ты в слезах и соплях валишься в кресло, словно куль. Никаких снимков, ты даже не уверен, что врач помыл руки. Тебе все равно. Поскорее бы из тебя удалили эту черную дыру, пожирающую все твое существо. Все кончается за 5 минут. Ты видишь в металлической чаше эту кроху, которая сломила тебя, сделала тебя безвольной скулящей тварью. Сплевываешь не то кровью, не то извергающимся из тебя облегчением.
– Не запускайте так больше, - говорит тебе врач. – У вас еще пару нужно бы залечить, пока все еще в зачаточном состоянии.
– Что вы, конечно! – обещаешь ты своему спасителю. – Вот будет зарплата через две недели, начнем пломбировать. Я такой ад не уверен, что смогу еще раз пережить.
Но проходит две недели, месяц, полтора года. И ты просыпаешься в пять утра от боли, которая проникает в самую глубину твоей глупой головёшки и шепчет:
«Давно не виделись, дурик».
Фрирайтинг, не фрирайтинг. Не знаю. Увидел тему, решил попробовать. Много лет ничего не писал. 10 минут, тема из генератора случайных слов - "зуб".
Вряд ли есть на свете что-то противнее, чем зубная боль. Если у тебя болит зуб, то ничего больше не имеет значения. Боль проникает в самую глубину твоей глупой головёшки, которая не догадалась заранее позаботиться о том, чтобы избежать этой муки. Ну сходи ты раз в полгода к врачу! Они же даже уже не страшные совсем. Физически не страшные – больно они не делают. Оставляют тебя без гроша в кармане, это да. Но ведь сейчас, когда ты не чувствуешь ничего, кроме этой бесконечной ноющей агонии, ты готов отдать все, что у тебя есть, лишь бы это прекратилось. А отдавать некому.
Ты ноешь, скулишь, держишься за щеку, будто от этого должно стать легче. Ты даже в бога готов поверить, только бы это прекратилось. Но бог штука сложная, это тебе не сливной бачок, где нажал на кнопку, и вода полилась. Нет. Тут два варианта. Либо он смотрит на тебя и думает, мол, ты, гнида, ни в меня не верил, не обращался ко мне, когда у тебя все нормально было; ни в себя не верил – плыл и плыл, как кирпич деревянный, оставляя все заботы на себя завтрашнего. Вот, подумай над своим поведением. Извлеки уроки. Либо же бог на тебя вообще не смотрит, потому что устал на тебя, дурака бестолкового, глядеть.
И вот вас двое. Ты и пробивающая тебя всего насквозь боль. И вы ненавидите друг друга. Иногда она, будто бы, чуть-чуть ослабевает, но это лишь коварное тактическое отступление, после которого становится только хуже и тебе кажется, что голова сейчас треснет, словно переспевший арбуз. А представь, если бы у тебя зубов было не тридцать два, а столько же, сколько семечек в арбузе. Штук так триста пятьдесят. И все, ну ладно, пусть будет половина, вдруг одновременно заболели бы. Вот бы ты охуел.
Проходит час. Два. Четыре. Само не проходит. Ты привык, что все как-то само по себе рассасывается. А тут из рассасывающегося – только желание жить. Ты надеваешь штаны, рубашку, куртку. Находишь полис. Обуваешься. Выходишь из подъезда, щуришь глаза из-за рикошетящего от белого, словно только что поставленные виниры, снега. От холода у тебя перебивает дыхание, ты не можешь вздохнуть, судорожно втягиваешь ледяной воздух ртом. И падаешь на колени, хватаясь за щеку. И воешь! Воешь!
Замолкают дети на детской площадке. Женщина, шедшая к подъезду из «Пятерочки» замирает на месте, едва не выронив пакет. Мужичок на балконе второго этажа забывает, что у него в зубах сигарета. Никто из них не слышал такого отчаянного крика. Даже в криминальных передачах по НТВ. Даже в порно.
Дальше все как в тумане. Ты все же как-то оказался в стоматологической поликлинике. Тебя, как пациента с самой острейшей болью в мире, принимают без очереди. Ты в слезах и соплях валишься в кресло, словно куль. Никаких снимков, ты даже не уверен, что врач помыл руки. Тебе все равно. Поскорее бы из тебя удалили эту черную дыру, пожирающую все твое существо. Все кончается за 5 минут. Ты видишь в металлической чаше эту кроху, которая сломила тебя, сделала тебя безвольной скулящей тварью. Сплевываешь не то кровью, не то извергающимся из тебя облегчением.
– Не запускайте так больше, - говорит тебе врач. – У вас еще пару нужно бы залечить, пока все еще в зачаточном состоянии.
– Что вы, конечно! – обещаешь ты своему спасителю. – Вот будет зарплата через две недели, начнем пломбировать. Я такой ад не уверен, что смогу еще раз пережить.
Но проходит две недели, месяц, полтора года. И ты просыпаешься в пять утра от боли, которая проникает в самую глубину твоей глупой головёшки и шепчет:
«Давно не виделись, дурик».
Вряд ли есть на свете что-то противнее, чем зубная боль. Если у тебя болит зуб, то ничего больше не имеет значения. Боль проникает в самую глубину твоей глупой головёшки, которая не догадалась заранее позаботиться о том, чтобы избежать этой муки. Ну сходи ты раз в полгода к врачу! Они же даже уже не страшные совсем. Физически не страшные – больно они не делают. Оставляют тебя без гроша в кармане, это да. Но ведь сейчас, когда ты не чувствуешь ничего, кроме этой бесконечной ноющей агонии, ты готов отдать все, что у тебя есть, лишь бы это прекратилось. А отдавать некому.
Ты ноешь, скулишь, держишься за щеку, будто от этого должно стать легче. Ты даже в бога готов поверить, только бы это прекратилось. Но бог штука сложная, это тебе не сливной бачок, где нажал на кнопку, и вода полилась. Нет. Тут два варианта. Либо он смотрит на тебя и думает, мол, ты, гнида, ни в меня не верил, не обращался ко мне, когда у тебя все нормально было; ни в себя не верил – плыл и плыл, как кирпич деревянный, оставляя все заботы на себя завтрашнего. Вот, подумай над своим поведением. Извлеки уроки. Либо же бог на тебя вообще не смотрит, потому что устал на тебя, дурака бестолкового, глядеть.
И вот вас двое. Ты и пробивающая тебя всего насквозь боль. И вы ненавидите друг друга. Иногда она, будто бы, чуть-чуть ослабевает, но это лишь коварное тактическое отступление, после которого становится только хуже и тебе кажется, что голова сейчас треснет, словно переспевший арбуз. А представь, если бы у тебя зубов было не тридцать два, а столько же, сколько семечек в арбузе. Штук так триста пятьдесят. И все, ну ладно, пусть будет половина, вдруг одновременно заболели бы. Вот бы ты охуел.
Проходит час. Два. Четыре. Само не проходит. Ты привык, что все как-то само по себе рассасывается. А тут из рассасывающегося – только желание жить. Ты надеваешь штаны, рубашку, куртку. Находишь полис. Обуваешься. Выходишь из подъезда, щуришь глаза из-за рикошетящего от белого, словно только что поставленные виниры, снега. От холода у тебя перебивает дыхание, ты не можешь вздохнуть, судорожно втягиваешь ледяной воздух ртом. И падаешь на колени, хватаясь за щеку. И воешь! Воешь!
Замолкают дети на детской площадке. Женщина, шедшая к подъезду из «Пятерочки» замирает на месте, едва не выронив пакет. Мужичок на балконе второго этажа забывает, что у него в зубах сигарета. Никто из них не слышал такого отчаянного крика. Даже в криминальных передачах по НТВ. Даже в порно.
Дальше все как в тумане. Ты все же как-то оказался в стоматологической поликлинике. Тебя, как пациента с самой острейшей болью в мире, принимают без очереди. Ты в слезах и соплях валишься в кресло, словно куль. Никаких снимков, ты даже не уверен, что врач помыл руки. Тебе все равно. Поскорее бы из тебя удалили эту черную дыру, пожирающую все твое существо. Все кончается за 5 минут. Ты видишь в металлической чаше эту кроху, которая сломила тебя, сделала тебя безвольной скулящей тварью. Сплевываешь не то кровью, не то извергающимся из тебя облегчением.
– Не запускайте так больше, - говорит тебе врач. – У вас еще пару нужно бы залечить, пока все еще в зачаточном состоянии.
– Что вы, конечно! – обещаешь ты своему спасителю. – Вот будет зарплата через две недели, начнем пломбировать. Я такой ад не уверен, что смогу еще раз пережить.
Но проходит две недели, месяц, полтора года. И ты просыпаешься в пять утра от боли, которая проникает в самую глубину твоей глупой головёшки и шепчет:
«Давно не виделись, дурик».
>>168004
Да не было никаких лучших годов, лол. Писал мелочь нигде не публикуя, никогда не задумывался о скорости или количестве знаков. Все надеялся, что в голове сейчас что-то щелкнет, и роман как возьмет, как напишется. А потом проблемы со здоровьем, с работой, быт. И все. Последнее что калякал - это негативный отзыв на 2гисе, что кота плохо подстригли.
А тут что-то захотелось попробовать писать снова, вот и стал лазать по издачу, поглядывать как тут ребятки к успеху приходят.
Да не было никаких лучших годов, лол. Писал мелочь нигде не публикуя, никогда не задумывался о скорости или количестве знаков. Все надеялся, что в голове сейчас что-то щелкнет, и роман как возьмет, как напишется. А потом проблемы со здоровьем, с работой, быт. И все. Последнее что калякал - это негативный отзыв на 2гисе, что кота плохо подстригли.
А тут что-то захотелось попробовать писать снова, вот и стал лазать по издачу, поглядывать как тут ребятки к успеху приходят.
Бамп
Резкий поворот делают колёса. Слышен визг покрышек по асфальту. Невидимые искры брызжут из-под резины, обжигая капли дождя, скученные лужами около сливных решёток. Открывается дверца - с хлопком; со стуком вытаскивают своё тело белые штиблеты, непропорционально тонкие ноги в серых брюках. Джеймс стар. Шестнадцать лет назад случился поворот, такой же резкий, после чего вчерашний щегол и щёголь заматерел, обзавёлся кожаным чемоданом и костюмом, подобным сегодняшнему, и начал ходить по окрестным городкам, предлагая своё творчество на продажу. Не то, чтобы меня беспокоила судьба души Джеймса - куда хуже было то, что происходило с жителями. Открывая воскресным утром дверь, они сталкивались с вылетающими из чемодана бумажными мышами и драконами. Твари вились над головой, тыкались в лицо, заставляя чихать, и бесцеремонно проникали в дверные и оконные щели. Некоторые платили только для того, чтобы наконец получить власть над этими существами и сжечь их в печи. Тушки обугливались и чернели, издавая вой - это было частью заложенного Джеймсом месседжа. Ну не мерзавец ли? Нет, не мерзавец, не поворачивается у меня язык сказать о нём так, ведь я ещё помню те первые времена, когда чемодан, ещё новенький, сияющая полированная кожа, замочки - когда чемодан выпускал на волю синих птиц.
Жизнь очень похожа на смерть, если ты об этом. Неважно сидишь ты на имиджборде, в вкашечке, занимаешься непотребствами с котом, а может быть и вовсе являешься хохлом, это неважно. Как и то что было после и будет. Все скатывается к могиле как тред в которой закинули боевую свинью. Остановить это невозможно, как только первая пошла. Будет и вторая. Будет и третья. И так пока тред не смоет. Может оно и к лучшему. Не надо нам жизни, ведь ее и не было никогда. Теперь избавь меня от своих глупых вопросов, и принимайся заработу. Пятнадцать рублей это пятнадцать рублей. Сами себя они не заработают.
Вверх
>>107221 (OP)
Субботнее утро отзывалось глухим стуком грузных капель дождя. Дождинки словно маленькие свинцовые акулы впивались в меня и с каждым ударом, с каждым стуком, с каждым ощущением от меня будто бы отнималась крохотная толика жизненной энергии. Путь это определенной набор частей и и их взаимодействие. Субъект пути - он же идущий, машрут (пути) составными частями которого всегда является точка начала пути и не всегда точка конца и так же некий отпечаток, эмоциональный сгусток из ожиданий к пути предстоящему, впечатлений по пути настоящему и рефлексии по пути продешдешму. Самый фундаментальный и даже немного вульгарный вопрос к идущему это - «А куда ты идёшь?». Ибо ты пытаешься заполучить не просто информацию о перемещениях объекта X в пространстве, ты покушаешься на нечто сокровенное и неуловимое. Вопрос прекрасен тем, что отрезает груду ненужных вопросов, ибо зная куда можно и предположить зачем. Я на обычное районное СТО находящееся рядом с протяженной дорогой, таких в крупных городах будто бы кто-то огромный невзначай рассыпал пригоршню, да и убирать не стал, а разные поменьше разнесли это по всему пространству. Не успев проделать ещё пару ментальных кувырков с объектом своей мысли (им было постоянно транслирующееся в меня восприятие пути, а так же мышление над самим этим процессом). Едва успев погрузиться в сонму иллюзии разводящей иллюзии меня выдернуло в мир реальный, а вернее то что я привык назвать им. Аляповатоая вывеска гласившая на всю округу "СТО ПРИНЦИП". Это здание, вернее даже этот объект. Казался мне не просто местом с определенным назначением, а важной в этот момент вехой моей жизни. Кое-как справляясь с грузной металлической дверью, ситуацию усугубляла промасленная какой-то влагой ручка ибо моя культя норовила соскользнуть, я распахнул этот этап и как будто не по своей воле протиснулся в кажущаеся мне тесным помещение. В глаза ударила смена светимости. Вдох и лёгкие наполнились запахами тел занятых трудом, машинных испарений и их контакта с разными поверхностями откуда-то доносились еле различимые вони домашней еды готовленной без любви, но лишь с целью утоления и тысячи едких средний когда-то бывшей одной лишь никотиновой сосулькой. Вся эта мериада запахов будто бы решила оторваться и устроить оргию, поэтому из бесконтрольной вульгарной связи множества за саккаду рождалось тысячи раздражающих соединений и их оттенков, что пытаться описать это словами было бы смешно, Гомерически. Не успев опомниться я ощутил чью-то руку на своем плече.
"Сссдарова" - прошипел голос
Я обернулся и увидел высокую фигуру в рабочей одежде. Роста метра под два, с выглядывающими в мир, я бы сказал сочащимися в него глазными яблоками, массивной челюстью и каплевидным носом. Было в этом лице что-то хроническое, но сейчас не об этом, не об этом. Этот лицевой сплав я оставлю физиономистам.
Набрав побольше воздуха в грудь хотел было выдить я, но из кратера моих лёгких раздался все тот же тонюсенький тенерочее - "Добрый день, Алексанн Паллыыч?"
Фигура улыбнулась - "Саня на втором этаже".
Я уж было хотел улизнуть из района восприятия этого гражданина, но он добавил чуть перейдя на дружелюбные нотки "Вифлеем, звать. Не спрашивай даже" - ко мне тянулась титаническая конечность. Я сдавил её как бы совершая обязательный ритуал, попутно оглянув здание и увидел металлическую, но тонкую лестницу, что видимо в наш век извлечения прибыли являло собой стандарт. Шмыгнув туда сквозь видимо стража, как физического так и морального, шмвгнув сквозь Вифлеема, а вернее даже испаряясь с точки его восприятия меня, я или то, что было мной оказалось на втором этаже.
Шаг, второй, третий. Стоп. На этот раз деревянная дверь с табличкой "РУК. ПЕР. АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ ЦЕРЮХИН". Робкий стух как пропуск и вот я подозрительный гражданин серой склоки из самой серой массы самых серых, чертвых и грязных людей, не соль и не перец, а скорее жмых земли. Я. Я. Я. Я. Я. Я. Я. Зависло на полутоне, привычная своей непрерывностью картина распалась на частицы, а те на другие и так покуда мир не рузнет.
Волна. Волна сознания. Первое что я почувствовал это рука моей женщины лежащая на моей правой ноге. Сон отпустил. В голове витали мысли, вернее только их зародышевое состояние, но копаться в хтнонических пластах своего сознания в утро понедельника дело несерьёзное. Как будто под тягой этой мысли послесонные фантомы скрылись в привычности. Я встал и на автомате проделал обычные утренние процедуры. Кофемашина делала кофе, я бутерброды, жена сопела, солнце всходило. Все как у людей. Все. Процедилось сквозь меня. Я обед свой пинжак с белым как январский снег бейджем "Александр Павлович Церюхин - Руководитель Персоналом". Вместе с этим обыденность растворила меня в своих объятиях.
Не знал я до сего этого вашего фрирайтингу, но все случается в первый раз
Субботнее утро отзывалось глухим стуком грузных капель дождя. Дождинки словно маленькие свинцовые акулы впивались в меня и с каждым ударом, с каждым стуком, с каждым ощущением от меня будто бы отнималась крохотная толика жизненной энергии. Путь это определенной набор частей и и их взаимодействие. Субъект пути - он же идущий, машрут (пути) составными частями которого всегда является точка начала пути и не всегда точка конца и так же некий отпечаток, эмоциональный сгусток из ожиданий к пути предстоящему, впечатлений по пути настоящему и рефлексии по пути продешдешму. Самый фундаментальный и даже немного вульгарный вопрос к идущему это - «А куда ты идёшь?». Ибо ты пытаешься заполучить не просто информацию о перемещениях объекта X в пространстве, ты покушаешься на нечто сокровенное и неуловимое. Вопрос прекрасен тем, что отрезает груду ненужных вопросов, ибо зная куда можно и предположить зачем. Я на обычное районное СТО находящееся рядом с протяженной дорогой, таких в крупных городах будто бы кто-то огромный невзначай рассыпал пригоршню, да и убирать не стал, а разные поменьше разнесли это по всему пространству. Не успев проделать ещё пару ментальных кувырков с объектом своей мысли (им было постоянно транслирующееся в меня восприятие пути, а так же мышление над самим этим процессом). Едва успев погрузиться в сонму иллюзии разводящей иллюзии меня выдернуло в мир реальный, а вернее то что я привык назвать им. Аляповатоая вывеска гласившая на всю округу "СТО ПРИНЦИП". Это здание, вернее даже этот объект. Казался мне не просто местом с определенным назначением, а важной в этот момент вехой моей жизни. Кое-как справляясь с грузной металлической дверью, ситуацию усугубляла промасленная какой-то влагой ручка ибо моя культя норовила соскользнуть, я распахнул этот этап и как будто не по своей воле протиснулся в кажущаеся мне тесным помещение. В глаза ударила смена светимости. Вдох и лёгкие наполнились запахами тел занятых трудом, машинных испарений и их контакта с разными поверхностями откуда-то доносились еле различимые вони домашней еды готовленной без любви, но лишь с целью утоления и тысячи едких средний когда-то бывшей одной лишь никотиновой сосулькой. Вся эта мериада запахов будто бы решила оторваться и устроить оргию, поэтому из бесконтрольной вульгарной связи множества за саккаду рождалось тысячи раздражающих соединений и их оттенков, что пытаться описать это словами было бы смешно, Гомерически. Не успев опомниться я ощутил чью-то руку на своем плече.
"Сссдарова" - прошипел голос
Я обернулся и увидел высокую фигуру в рабочей одежде. Роста метра под два, с выглядывающими в мир, я бы сказал сочащимися в него глазными яблоками, массивной челюстью и каплевидным носом. Было в этом лице что-то хроническое, но сейчас не об этом, не об этом. Этот лицевой сплав я оставлю физиономистам.
Набрав побольше воздуха в грудь хотел было выдить я, но из кратера моих лёгких раздался все тот же тонюсенький тенерочее - "Добрый день, Алексанн Паллыыч?"
Фигура улыбнулась - "Саня на втором этаже".
Я уж было хотел улизнуть из района восприятия этого гражданина, но он добавил чуть перейдя на дружелюбные нотки "Вифлеем, звать. Не спрашивай даже" - ко мне тянулась титаническая конечность. Я сдавил её как бы совершая обязательный ритуал, попутно оглянув здание и увидел металлическую, но тонкую лестницу, что видимо в наш век извлечения прибыли являло собой стандарт. Шмыгнув туда сквозь видимо стража, как физического так и морального, шмвгнув сквозь Вифлеема, а вернее даже испаряясь с точки его восприятия меня, я или то, что было мной оказалось на втором этаже.
Шаг, второй, третий. Стоп. На этот раз деревянная дверь с табличкой "РУК. ПЕР. АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ ЦЕРЮХИН". Робкий стух как пропуск и вот я подозрительный гражданин серой склоки из самой серой массы самых серых, чертвых и грязных людей, не соль и не перец, а скорее жмых земли. Я. Я. Я. Я. Я. Я. Я. Зависло на полутоне, привычная своей непрерывностью картина распалась на частицы, а те на другие и так покуда мир не рузнет.
Волна. Волна сознания. Первое что я почувствовал это рука моей женщины лежащая на моей правой ноге. Сон отпустил. В голове витали мысли, вернее только их зародышевое состояние, но копаться в хтнонических пластах своего сознания в утро понедельника дело несерьёзное. Как будто под тягой этой мысли послесонные фантомы скрылись в привычности. Я встал и на автомате проделал обычные утренние процедуры. Кофемашина делала кофе, я бутерброды, жена сопела, солнце всходило. Все как у людей. Все. Процедилось сквозь меня. Я обед свой пинжак с белым как январский снег бейджем "Александр Павлович Церюхин - Руководитель Персоналом". Вместе с этим обыденность растворила меня в своих объятиях.
Не знал я до сего этого вашего фрирайтингу, но все случается в первый раз
>>107221 (OP)
Субботнее утро отзывалось глухим стуком грузных капель дождя. Дождинки словно маленькие свинцовые акулы впивались в меня и с каждым ударом, с каждым стуком, с каждым ощущением от меня будто бы отнималась крохотная толика жизненной энергии. Путь это определенной набор частей и и их взаимодействие. Субъект пути - он же идущий, машрут (пути) составными частями которого всегда является точка начала пути и не всегда точка конца и так же некий отпечаток, эмоциональный сгусток из ожиданий к пути предстоящему, впечатлений по пути настоящему и рефлексии по пути продешдешму. Самый фундаментальный и даже немного вульгарный вопрос к идущему это - «А куда ты идёшь?». Ибо ты пытаешься заполучить не просто информацию о перемещениях объекта X в пространстве, ты покушаешься на нечто сокровенное и неуловимое. Вопрос прекрасен тем, что отрезает груду ненужных вопросов, ибо зная куда можно и предположить зачем. Я на обычное районное СТО находящееся рядом с протяженной дорогой, таких в крупных городах будто бы кто-то огромный невзначай рассыпал пригоршню, да и убирать не стал, а разные поменьше разнесли это по всему пространству. Не успев проделать ещё пару ментальных кувырков с объектом своей мысли (им было постоянно транслирующееся в меня восприятие пути, а так же мышление над самим этим процессом). Едва успев погрузиться в сонму иллюзии разводящей иллюзии меня выдернуло в мир реальный, а вернее то что я привык назвать им. Аляповатоая вывеска гласившая на всю округу "СТО ПРИНЦИП". Это здание, вернее даже этот объект. Казался мне не просто местом с определенным назначением, а важной в этот момент вехой моей жизни. Кое-как справляясь с грузной металлической дверью, ситуацию усугубляла промасленная какой-то влагой ручка ибо моя культя норовила соскользнуть, я распахнул этот этап и как будто не по своей воле протиснулся в кажущаеся мне тесным помещение. В глаза ударила смена светимости. Вдох и лёгкие наполнились запахами тел занятых трудом, машинных испарений и их контакта с разными поверхностями откуда-то доносились еле различимые вони домашней еды готовленной без любви, но лишь с целью утоления и тысячи едких средний когда-то бывшей одной лишь никотиновой сосулькой. Вся эта мериада запахов будто бы решила оторваться и устроить оргию, поэтому из бесконтрольной вульгарной связи множества за саккаду рождалось тысячи раздражающих соединений и их оттенков, что пытаться описать это словами было бы смешно, Гомерически. Не успев опомниться я ощутил чью-то руку на своем плече.
"Сссдарова" - прошипел голос
Я обернулся и увидел высокую фигуру в рабочей одежде. Роста метра под два, с выглядывающими в мир, я бы сказал сочащимися в него глазными яблоками, массивной челюстью и каплевидным носом. Было в этом лице что-то хроническое, но сейчас не об этом, не об этом. Этот лицевой сплав я оставлю физиономистам.
Набрав побольше воздуха в грудь хотел было выдить я, но из кратера моих лёгких раздался все тот же тонюсенький тенерочее - "Добрый день, Алексанн Паллыыч?"
Фигура улыбнулась - "Саня на втором этаже".
Я уж было хотел улизнуть из района восприятия этого гражданина, но он добавил чуть перейдя на дружелюбные нотки "Вифлеем, звать. Не спрашивай даже" - ко мне тянулась титаническая конечность. Я сдавил её как бы совершая обязательный ритуал, попутно оглянув здание и увидел металлическую, но тонкую лестницу, что видимо в наш век извлечения прибыли являло собой стандарт. Шмыгнув туда сквозь видимо стража, как физического так и морального, шмвгнув сквозь Вифлеема, а вернее даже испаряясь с точки его восприятия меня, я или то, что было мной оказалось на втором этаже.
Шаг, второй, третий. Стоп. На этот раз деревянная дверь с табличкой "РУК. ПЕР. АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ ЦЕРЮХИН". Робкий стух как пропуск и вот я подозрительный гражданин серой склоки из самой серой массы самых серых, чертвых и грязных людей, не соль и не перец, а скорее жмых земли. Я. Я. Я. Я. Я. Я. Я. Зависло на полутоне, привычная своей непрерывностью картина распалась на частицы, а те на другие и так покуда мир не рузнет.
Волна. Волна сознания. Первое что я почувствовал это рука моей женщины лежащая на моей правой ноге. Сон отпустил. В голове витали мысли, вернее только их зародышевое состояние, но копаться в хтнонических пластах своего сознания в утро понедельника дело несерьёзное. Как будто под тягой этой мысли послесонные фантомы скрылись в привычности. Я встал и на автомате проделал обычные утренние процедуры. Кофемашина делала кофе, я бутерброды, жена сопела, солнце всходило. Все как у людей. Все. Процедилось сквозь меня. Я обед свой пинжак с белым как январский снег бейджем "Александр Павлович Церюхин - Руководитель Персоналом". Вместе с этим обыденность растворила меня в своих объятиях.
Не знал я до сего этого вашего фрирайтингу, но все случается в первый раз
Субботнее утро отзывалось глухим стуком грузных капель дождя. Дождинки словно маленькие свинцовые акулы впивались в меня и с каждым ударом, с каждым стуком, с каждым ощущением от меня будто бы отнималась крохотная толика жизненной энергии. Путь это определенной набор частей и и их взаимодействие. Субъект пути - он же идущий, машрут (пути) составными частями которого всегда является точка начала пути и не всегда точка конца и так же некий отпечаток, эмоциональный сгусток из ожиданий к пути предстоящему, впечатлений по пути настоящему и рефлексии по пути продешдешму. Самый фундаментальный и даже немного вульгарный вопрос к идущему это - «А куда ты идёшь?». Ибо ты пытаешься заполучить не просто информацию о перемещениях объекта X в пространстве, ты покушаешься на нечто сокровенное и неуловимое. Вопрос прекрасен тем, что отрезает груду ненужных вопросов, ибо зная куда можно и предположить зачем. Я на обычное районное СТО находящееся рядом с протяженной дорогой, таких в крупных городах будто бы кто-то огромный невзначай рассыпал пригоршню, да и убирать не стал, а разные поменьше разнесли это по всему пространству. Не успев проделать ещё пару ментальных кувырков с объектом своей мысли (им было постоянно транслирующееся в меня восприятие пути, а так же мышление над самим этим процессом). Едва успев погрузиться в сонму иллюзии разводящей иллюзии меня выдернуло в мир реальный, а вернее то что я привык назвать им. Аляповатоая вывеска гласившая на всю округу "СТО ПРИНЦИП". Это здание, вернее даже этот объект. Казался мне не просто местом с определенным назначением, а важной в этот момент вехой моей жизни. Кое-как справляясь с грузной металлической дверью, ситуацию усугубляла промасленная какой-то влагой ручка ибо моя культя норовила соскользнуть, я распахнул этот этап и как будто не по своей воле протиснулся в кажущаеся мне тесным помещение. В глаза ударила смена светимости. Вдох и лёгкие наполнились запахами тел занятых трудом, машинных испарений и их контакта с разными поверхностями откуда-то доносились еле различимые вони домашней еды готовленной без любви, но лишь с целью утоления и тысячи едких средний когда-то бывшей одной лишь никотиновой сосулькой. Вся эта мериада запахов будто бы решила оторваться и устроить оргию, поэтому из бесконтрольной вульгарной связи множества за саккаду рождалось тысячи раздражающих соединений и их оттенков, что пытаться описать это словами было бы смешно, Гомерически. Не успев опомниться я ощутил чью-то руку на своем плече.
"Сссдарова" - прошипел голос
Я обернулся и увидел высокую фигуру в рабочей одежде. Роста метра под два, с выглядывающими в мир, я бы сказал сочащимися в него глазными яблоками, массивной челюстью и каплевидным носом. Было в этом лице что-то хроническое, но сейчас не об этом, не об этом. Этот лицевой сплав я оставлю физиономистам.
Набрав побольше воздуха в грудь хотел было выдить я, но из кратера моих лёгких раздался все тот же тонюсенький тенерочее - "Добрый день, Алексанн Паллыыч?"
Фигура улыбнулась - "Саня на втором этаже".
Я уж было хотел улизнуть из района восприятия этого гражданина, но он добавил чуть перейдя на дружелюбные нотки "Вифлеем, звать. Не спрашивай даже" - ко мне тянулась титаническая конечность. Я сдавил её как бы совершая обязательный ритуал, попутно оглянув здание и увидел металлическую, но тонкую лестницу, что видимо в наш век извлечения прибыли являло собой стандарт. Шмыгнув туда сквозь видимо стража, как физического так и морального, шмвгнув сквозь Вифлеема, а вернее даже испаряясь с точки его восприятия меня, я или то, что было мной оказалось на втором этаже.
Шаг, второй, третий. Стоп. На этот раз деревянная дверь с табличкой "РУК. ПЕР. АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ ЦЕРЮХИН". Робкий стух как пропуск и вот я подозрительный гражданин серой склоки из самой серой массы самых серых, чертвых и грязных людей, не соль и не перец, а скорее жмых земли. Я. Я. Я. Я. Я. Я. Я. Зависло на полутоне, привычная своей непрерывностью картина распалась на частицы, а те на другие и так покуда мир не рузнет.
Волна. Волна сознания. Первое что я почувствовал это рука моей женщины лежащая на моей правой ноге. Сон отпустил. В голове витали мысли, вернее только их зародышевое состояние, но копаться в хтнонических пластах своего сознания в утро понедельника дело несерьёзное. Как будто под тягой этой мысли послесонные фантомы скрылись в привычности. Я встал и на автомате проделал обычные утренние процедуры. Кофемашина делала кофе, я бутерброды, жена сопела, солнце всходило. Все как у людей. Все. Процедилось сквозь меня. Я обед свой пинжак с белым как январский снег бейджем "Александр Павлович Церюхин - Руководитель Персоналом". Вместе с этим обыденность растворила меня в своих объятиях.
Не знал я до сего этого вашего фрирайтингу, но все случается в первый раз
>>192768
Неблохо!
>Ибо ты пытаешься заполучить не просто информацию о перемещениях объекта X в пространстве, ты покушаешься на нечто сокровенное и неуловимое.
Неблохо!
>>192837
Спасибо, анон.
Ну што ш навернем ещё немного етого вашего фрирайтенху.
Словосочетание - изобрел друга
Секундомер - 42:28:42
Я сидел в кресле идея которого явилась явно из дешёвых в контексте культурных ценности голливудских фильмов. Чёрное кресло сделанное под кожу, оно должно было быть удобным и распологать меня к разговору, но эта смешная подделка, мало того вдохновлённая другой подделкой только цепляла мое сознание и отвлекала этом. Доктор Д. постукивал обратной стороной карандаше по бумаге, обводя меня безучастным взглядом, таким же каким глядят криминалисты на то, что раньше было человеком. Из нас двоих он видимо вспомнив, что все таки является специалистом (какое смешное слово), первый нарушил тишину.
"Нуу-с, голубчик, на что жалуетесь?" - дежурным тоном цедил этот придурок в белом халате. Я уже тысячу и один раз пожалел о том, что отдал за это мероприятие деньги, но вряд-ли кто-то стал слушать меня бесплатно, а тут какая-никая возможность выговориться живому человеку, плотному и кровному. Эта мысль вытягивала меня из состояния общего разрежения.
И наконец вздохнув я начал свой рассказ.
Менахем, так меня звали и зовут, это и выбьют на моем надгробии. С детства я был колоссально застенчив. Необходимость социального контакта всегда отзывалась острой болью в животе, раздувшимися сосудами иногда и рвотой. Из-за этой особенности моей психо-соматики учиться в обычной школе я не мог, но не сказать что я особо расстраивался по этому поводу, я был инфернально этим доволен. Матушка работала поваром в местной школе, а поэтому не могла мною заниматься, да и не думаю, что она хороша как педагог. Я постигал мудрость благодаря ему, благодаря отцу. Его звали Вифииль, худой мужчина, с иссхошимися скулами, серого цвета глазами будто бы выглядывающими к нам через претвор из другого мира. Он был прикован к коляске, не столько физически, сколько морально. Я думаю для него она была объектом одновременно удобства, объектом туалета повседневности дающим возможность передвигаться, но при этом являлась постоянным напоминанием о его неполноценности. Как только он сел на эту коляску он будто бы скрылся в дебрях других миров, закрылся и закольцевался сам в себе. Вифииль любил подолгу закрываться в своем кабинете-библиотеке, это была большая комната обставленная стеллажами на манер библиотечных и весьма хорошим письменным столом приведенным когда-то ещё его прадедом откуда-то из-за кордона. Но каждый день ровно в 2:30 после обеда мой отец выносил свое естество из сонмы одному ему известных пространств и принимался за образование подрастающего хомо, пытался сделать из него сапиенса. К школьной программе от относился весьма недоверчиво, по ней он проводил меня сухо и скупо, лишь ради сдачи экзаменов, всегда ударяясь в более интересные по его мнению моменты. Так и велось мое обучение, так и велось, эх. Слезы будто бы хищные звери почуяв кровь хотели было вылиться в мир из своих глаз, вероятно прорывая себе дорогу в общий мировой океан, но я сумел их удержать. Мысли тянулись дальше. Друзей у меня никогда и не было, случайные словоохотчие люди с которыми я изредка в письменной форме обсуждал что им заблагорассудится, меня они вряд-ли слышали. Из дома я выходил редко, в основном по ночам с новой лёгкостью шагов топал к поляне, быть поближе к природе. В такие моменты мне однозначно было хорошо. Помню что ещё в глаза бил горизонт, когда твое зрение неизменно ограничивается стенами, мозг привыкает не представлять о том, что да ними что-то есть. А вот шагая по просёлочной дороге в свое тихое местечко, не видя препятствий и преград, мое зрение устремлялось к горизонту и сознание будто бы смыкалось на нем. Так и рос я, фантомом среди древесных ниш. Разум остальных жителей мысль о моем существовании не тревожила, я был этом рад. Я привык существовать в своем карманном измерении и выбираться оттуда мне категорически не хотелось, но в один момент в метафорическом окне моего подпространства мигнула фигура, являля она собой мысль предвещающую, ахахахха. Предвещающую нечто. В этот день один из словоохотчивых заливался о явлении называемом "тульпа". Д. исходя из профессии вероятно был с ним знаком, поэтому я опустил пояснения. Вообщем я решил создать себе друга и даже больше. С фантазией и погружением у меня все было как раз прекрасно. Первые полгода я не получал никаких ответов, сначала занимался этим шутливо, потом уже это стало привычным дневном ритуалом. Но внезапно из тьмы полупространств, пространств, пластов, развалов, перевалов моего сознания до меня донёсся чужой голос - "Я проснулась, дурак". Иса, наконец я ее слышал. С этого момента процесс шел гораздо бодрее, ибо наконец-то мне было с кем поговорить по настоящему. Мы общались постоянно, ежесекундно будто бы обмениваясь "энергией" из которой были сотканны. Через три месяца я начал видеть ее периферийным зрением, ещё через пять полупрозрачный фантом на яву, еде год ушел на то, что бы откалибровать ее плотность, тогда я мог чувствовать прикосновения, поцелуи, казалось даже, что будто воздух колышется при взмахе ресниц. Иса как и всякое молодое сознание была пронизана духом исследовательского азарта, она постоянно тянула меня покинуть привычную обитель. Под ее чутким руководством я устроился на свою первую работу, управлялся с небольшим складом, сторожа его и иногда давая указания по разгрузке. Посетители были редкостью, ибо на складе хранились какие-то непонятные мне реагенты в сосудах самых разнообразных, но мне было признаться до фени. Волнение, рвотные позовы и прочее не беспокоило меня более, ибо как я понял со слов Исы она меня "подлатала". Вялые деньки привычность сменились когда отец умер. Раньше моей дежурной отмазкой от переезда из этой глуши была необходимость ухаживать за отцом. Теперь же Иса подбила меня собрать накопления полученные с работы складского сторожа, попрощаться с матерью и поехать в большой город. Я не сильно горел желанием покидать дом, но с ней мне было не страшно, я доверился Исе.
Спасибо, анон.
Ну што ш навернем ещё немного етого вашего фрирайтенху.
Словосочетание - изобрел друга
Секундомер - 42:28:42
Я сидел в кресле идея которого явилась явно из дешёвых в контексте культурных ценности голливудских фильмов. Чёрное кресло сделанное под кожу, оно должно было быть удобным и распологать меня к разговору, но эта смешная подделка, мало того вдохновлённая другой подделкой только цепляла мое сознание и отвлекала этом. Доктор Д. постукивал обратной стороной карандаше по бумаге, обводя меня безучастным взглядом, таким же каким глядят криминалисты на то, что раньше было человеком. Из нас двоих он видимо вспомнив, что все таки является специалистом (какое смешное слово), первый нарушил тишину.
"Нуу-с, голубчик, на что жалуетесь?" - дежурным тоном цедил этот придурок в белом халате. Я уже тысячу и один раз пожалел о том, что отдал за это мероприятие деньги, но вряд-ли кто-то стал слушать меня бесплатно, а тут какая-никая возможность выговориться живому человеку, плотному и кровному. Эта мысль вытягивала меня из состояния общего разрежения.
И наконец вздохнув я начал свой рассказ.
Менахем, так меня звали и зовут, это и выбьют на моем надгробии. С детства я был колоссально застенчив. Необходимость социального контакта всегда отзывалась острой болью в животе, раздувшимися сосудами иногда и рвотой. Из-за этой особенности моей психо-соматики учиться в обычной школе я не мог, но не сказать что я особо расстраивался по этому поводу, я был инфернально этим доволен. Матушка работала поваром в местной школе, а поэтому не могла мною заниматься, да и не думаю, что она хороша как педагог. Я постигал мудрость благодаря ему, благодаря отцу. Его звали Вифииль, худой мужчина, с иссхошимися скулами, серого цвета глазами будто бы выглядывающими к нам через претвор из другого мира. Он был прикован к коляске, не столько физически, сколько морально. Я думаю для него она была объектом одновременно удобства, объектом туалета повседневности дающим возможность передвигаться, но при этом являлась постоянным напоминанием о его неполноценности. Как только он сел на эту коляску он будто бы скрылся в дебрях других миров, закрылся и закольцевался сам в себе. Вифииль любил подолгу закрываться в своем кабинете-библиотеке, это была большая комната обставленная стеллажами на манер библиотечных и весьма хорошим письменным столом приведенным когда-то ещё его прадедом откуда-то из-за кордона. Но каждый день ровно в 2:30 после обеда мой отец выносил свое естество из сонмы одному ему известных пространств и принимался за образование подрастающего хомо, пытался сделать из него сапиенса. К школьной программе от относился весьма недоверчиво, по ней он проводил меня сухо и скупо, лишь ради сдачи экзаменов, всегда ударяясь в более интересные по его мнению моменты. Так и велось мое обучение, так и велось, эх. Слезы будто бы хищные звери почуяв кровь хотели было вылиться в мир из своих глаз, вероятно прорывая себе дорогу в общий мировой океан, но я сумел их удержать. Мысли тянулись дальше. Друзей у меня никогда и не было, случайные словоохотчие люди с которыми я изредка в письменной форме обсуждал что им заблагорассудится, меня они вряд-ли слышали. Из дома я выходил редко, в основном по ночам с новой лёгкостью шагов топал к поляне, быть поближе к природе. В такие моменты мне однозначно было хорошо. Помню что ещё в глаза бил горизонт, когда твое зрение неизменно ограничивается стенами, мозг привыкает не представлять о том, что да ними что-то есть. А вот шагая по просёлочной дороге в свое тихое местечко, не видя препятствий и преград, мое зрение устремлялось к горизонту и сознание будто бы смыкалось на нем. Так и рос я, фантомом среди древесных ниш. Разум остальных жителей мысль о моем существовании не тревожила, я был этом рад. Я привык существовать в своем карманном измерении и выбираться оттуда мне категорически не хотелось, но в один момент в метафорическом окне моего подпространства мигнула фигура, являля она собой мысль предвещающую, ахахахха. Предвещающую нечто. В этот день один из словоохотчивых заливался о явлении называемом "тульпа". Д. исходя из профессии вероятно был с ним знаком, поэтому я опустил пояснения. Вообщем я решил создать себе друга и даже больше. С фантазией и погружением у меня все было как раз прекрасно. Первые полгода я не получал никаких ответов, сначала занимался этим шутливо, потом уже это стало привычным дневном ритуалом. Но внезапно из тьмы полупространств, пространств, пластов, развалов, перевалов моего сознания до меня донёсся чужой голос - "Я проснулась, дурак". Иса, наконец я ее слышал. С этого момента процесс шел гораздо бодрее, ибо наконец-то мне было с кем поговорить по настоящему. Мы общались постоянно, ежесекундно будто бы обмениваясь "энергией" из которой были сотканны. Через три месяца я начал видеть ее периферийным зрением, ещё через пять полупрозрачный фантом на яву, еде год ушел на то, что бы откалибровать ее плотность, тогда я мог чувствовать прикосновения, поцелуи, казалось даже, что будто воздух колышется при взмахе ресниц. Иса как и всякое молодое сознание была пронизана духом исследовательского азарта, она постоянно тянула меня покинуть привычную обитель. Под ее чутким руководством я устроился на свою первую работу, управлялся с небольшим складом, сторожа его и иногда давая указания по разгрузке. Посетители были редкостью, ибо на складе хранились какие-то непонятные мне реагенты в сосудах самых разнообразных, но мне было признаться до фени. Волнение, рвотные позовы и прочее не беспокоило меня более, ибо как я понял со слов Исы она меня "подлатала". Вялые деньки привычность сменились когда отец умер. Раньше моей дежурной отмазкой от переезда из этой глуши была необходимость ухаживать за отцом. Теперь же Иса подбила меня собрать накопления полученные с работы складского сторожа, попрощаться с матерью и поехать в большой город. Я не сильно горел желанием покидать дом, но с ней мне было не страшно, я доверился Исе.
>>192837
Спасибо, анон.
Ну што ш навернем ещё немного етого вашего фрирайтенху.
Словосочетание - изобрел друга
Секундомер - 42:28:42
Я сидел в кресле идея которого явилась явно из дешёвых в контексте культурных ценности голливудских фильмов. Чёрное кресло сделанное под кожу, оно должно было быть удобным и распологать меня к разговору, но эта смешная подделка, мало того вдохновлённая другой подделкой только цепляла мое сознание и отвлекала этом. Доктор Д. постукивал обратной стороной карандаше по бумаге, обводя меня безучастным взглядом, таким же каким глядят криминалисты на то, что раньше было человеком. Из нас двоих он видимо вспомнив, что все таки является специалистом (какое смешное слово), первый нарушил тишину.
"Нуу-с, голубчик, на что жалуетесь?" - дежурным тоном цедил этот придурок в белом халате. Я уже тысячу и один раз пожалел о том, что отдал за это мероприятие деньги, но вряд-ли кто-то стал слушать меня бесплатно, а тут какая-никая возможность выговориться живому человеку, плотному и кровному. Эта мысль вытягивала меня из состояния общего разрежения.
И наконец вздохнув я начал свой рассказ.
Менахем, так меня звали и зовут, это и выбьют на моем надгробии. С детства я был колоссально застенчив. Необходимость социального контакта всегда отзывалась острой болью в животе, раздувшимися сосудами иногда и рвотой. Из-за этой особенности моей психо-соматики учиться в обычной школе я не мог, но не сказать что я особо расстраивался по этому поводу, я был инфернально этим доволен. Матушка работала поваром в местной школе, а поэтому не могла мною заниматься, да и не думаю, что она хороша как педагог. Я постигал мудрость благодаря ему, благодаря отцу. Его звали Вифииль, худой мужчина, с иссхошимися скулами, серого цвета глазами будто бы выглядывающими к нам через претвор из другого мира. Он был прикован к коляске, не столько физически, сколько морально. Я думаю для него она была объектом одновременно удобства, объектом туалета повседневности дающим возможность передвигаться, но при этом являлась постоянным напоминанием о его неполноценности. Как только он сел на эту коляску он будто бы скрылся в дебрях других миров, закрылся и закольцевался сам в себе. Вифииль любил подолгу закрываться в своем кабинете-библиотеке, это была большая комната обставленная стеллажами на манер библиотечных и весьма хорошим письменным столом приведенным когда-то ещё его прадедом откуда-то из-за кордона. Но каждый день ровно в 2:30 после обеда мой отец выносил свое естество из сонмы одному ему известных пространств и принимался за образование подрастающего хомо, пытался сделать из него сапиенса. К школьной программе от относился весьма недоверчиво, по ней он проводил меня сухо и скупо, лишь ради сдачи экзаменов, всегда ударяясь в более интересные по его мнению моменты. Так и велось мое обучение, так и велось, эх. Слезы будто бы хищные звери почуяв кровь хотели было вылиться в мир из своих глаз, вероятно прорывая себе дорогу в общий мировой океан, но я сумел их удержать. Мысли тянулись дальше. Друзей у меня никогда и не было, случайные словоохотчие люди с которыми я изредка в письменной форме обсуждал что им заблагорассудится, меня они вряд-ли слышали. Из дома я выходил редко, в основном по ночам с новой лёгкостью шагов топал к поляне, быть поближе к природе. В такие моменты мне однозначно было хорошо. Помню что ещё в глаза бил горизонт, когда твое зрение неизменно ограничивается стенами, мозг привыкает не представлять о том, что да ними что-то есть. А вот шагая по просёлочной дороге в свое тихое местечко, не видя препятствий и преград, мое зрение устремлялось к горизонту и сознание будто бы смыкалось на нем. Так и рос я, фантомом среди древесных ниш. Разум остальных жителей мысль о моем существовании не тревожила, я был этом рад. Я привык существовать в своем карманном измерении и выбираться оттуда мне категорически не хотелось, но в один момент в метафорическом окне моего подпространства мигнула фигура, являля она собой мысль предвещающую, ахахахха. Предвещающую нечто. В этот день один из словоохотчивых заливался о явлении называемом "тульпа". Д. исходя из профессии вероятно был с ним знаком, поэтому я опустил пояснения. Вообщем я решил создать себе друга и даже больше. С фантазией и погружением у меня все было как раз прекрасно. Первые полгода я не получал никаких ответов, сначала занимался этим шутливо, потом уже это стало привычным дневном ритуалом. Но внезапно из тьмы полупространств, пространств, пластов, развалов, перевалов моего сознания до меня донёсся чужой голос - "Я проснулась, дурак". Иса, наконец я ее слышал. С этого момента процесс шел гораздо бодрее, ибо наконец-то мне было с кем поговорить по настоящему. Мы общались постоянно, ежесекундно будто бы обмениваясь "энергией" из которой были сотканны. Через три месяца я начал видеть ее периферийным зрением, ещё через пять полупрозрачный фантом на яву, еде год ушел на то, что бы откалибровать ее плотность, тогда я мог чувствовать прикосновения, поцелуи, казалось даже, что будто воздух колышется при взмахе ресниц. Иса как и всякое молодое сознание была пронизана духом исследовательского азарта, она постоянно тянула меня покинуть привычную обитель. Под ее чутким руководством я устроился на свою первую работу, управлялся с небольшим складом, сторожа его и иногда давая указания по разгрузке. Посетители были редкостью, ибо на складе хранились какие-то непонятные мне реагенты в сосудах самых разнообразных, но мне было признаться до фени. Волнение, рвотные позовы и прочее не беспокоило меня более, ибо как я понял со слов Исы она меня "подлатала". Вялые деньки привычность сменились когда отец умер. Раньше моей дежурной отмазкой от переезда из этой глуши была необходимость ухаживать за отцом. Теперь же Иса подбила меня собрать накопления полученные с работы складского сторожа, попрощаться с матерью и поехать в большой город. Я не сильно горел желанием покидать дом, но с ней мне было не страшно, я доверился Исе.
Спасибо, анон.
Ну што ш навернем ещё немного етого вашего фрирайтенху.
Словосочетание - изобрел друга
Секундомер - 42:28:42
Я сидел в кресле идея которого явилась явно из дешёвых в контексте культурных ценности голливудских фильмов. Чёрное кресло сделанное под кожу, оно должно было быть удобным и распологать меня к разговору, но эта смешная подделка, мало того вдохновлённая другой подделкой только цепляла мое сознание и отвлекала этом. Доктор Д. постукивал обратной стороной карандаше по бумаге, обводя меня безучастным взглядом, таким же каким глядят криминалисты на то, что раньше было человеком. Из нас двоих он видимо вспомнив, что все таки является специалистом (какое смешное слово), первый нарушил тишину.
"Нуу-с, голубчик, на что жалуетесь?" - дежурным тоном цедил этот придурок в белом халате. Я уже тысячу и один раз пожалел о том, что отдал за это мероприятие деньги, но вряд-ли кто-то стал слушать меня бесплатно, а тут какая-никая возможность выговориться живому человеку, плотному и кровному. Эта мысль вытягивала меня из состояния общего разрежения.
И наконец вздохнув я начал свой рассказ.
Менахем, так меня звали и зовут, это и выбьют на моем надгробии. С детства я был колоссально застенчив. Необходимость социального контакта всегда отзывалась острой болью в животе, раздувшимися сосудами иногда и рвотой. Из-за этой особенности моей психо-соматики учиться в обычной школе я не мог, но не сказать что я особо расстраивался по этому поводу, я был инфернально этим доволен. Матушка работала поваром в местной школе, а поэтому не могла мною заниматься, да и не думаю, что она хороша как педагог. Я постигал мудрость благодаря ему, благодаря отцу. Его звали Вифииль, худой мужчина, с иссхошимися скулами, серого цвета глазами будто бы выглядывающими к нам через претвор из другого мира. Он был прикован к коляске, не столько физически, сколько морально. Я думаю для него она была объектом одновременно удобства, объектом туалета повседневности дающим возможность передвигаться, но при этом являлась постоянным напоминанием о его неполноценности. Как только он сел на эту коляску он будто бы скрылся в дебрях других миров, закрылся и закольцевался сам в себе. Вифииль любил подолгу закрываться в своем кабинете-библиотеке, это была большая комната обставленная стеллажами на манер библиотечных и весьма хорошим письменным столом приведенным когда-то ещё его прадедом откуда-то из-за кордона. Но каждый день ровно в 2:30 после обеда мой отец выносил свое естество из сонмы одному ему известных пространств и принимался за образование подрастающего хомо, пытался сделать из него сапиенса. К школьной программе от относился весьма недоверчиво, по ней он проводил меня сухо и скупо, лишь ради сдачи экзаменов, всегда ударяясь в более интересные по его мнению моменты. Так и велось мое обучение, так и велось, эх. Слезы будто бы хищные звери почуяв кровь хотели было вылиться в мир из своих глаз, вероятно прорывая себе дорогу в общий мировой океан, но я сумел их удержать. Мысли тянулись дальше. Друзей у меня никогда и не было, случайные словоохотчие люди с которыми я изредка в письменной форме обсуждал что им заблагорассудится, меня они вряд-ли слышали. Из дома я выходил редко, в основном по ночам с новой лёгкостью шагов топал к поляне, быть поближе к природе. В такие моменты мне однозначно было хорошо. Помню что ещё в глаза бил горизонт, когда твое зрение неизменно ограничивается стенами, мозг привыкает не представлять о том, что да ними что-то есть. А вот шагая по просёлочной дороге в свое тихое местечко, не видя препятствий и преград, мое зрение устремлялось к горизонту и сознание будто бы смыкалось на нем. Так и рос я, фантомом среди древесных ниш. Разум остальных жителей мысль о моем существовании не тревожила, я был этом рад. Я привык существовать в своем карманном измерении и выбираться оттуда мне категорически не хотелось, но в один момент в метафорическом окне моего подпространства мигнула фигура, являля она собой мысль предвещающую, ахахахха. Предвещающую нечто. В этот день один из словоохотчивых заливался о явлении называемом "тульпа". Д. исходя из профессии вероятно был с ним знаком, поэтому я опустил пояснения. Вообщем я решил создать себе друга и даже больше. С фантазией и погружением у меня все было как раз прекрасно. Первые полгода я не получал никаких ответов, сначала занимался этим шутливо, потом уже это стало привычным дневном ритуалом. Но внезапно из тьмы полупространств, пространств, пластов, развалов, перевалов моего сознания до меня донёсся чужой голос - "Я проснулась, дурак". Иса, наконец я ее слышал. С этого момента процесс шел гораздо бодрее, ибо наконец-то мне было с кем поговорить по настоящему. Мы общались постоянно, ежесекундно будто бы обмениваясь "энергией" из которой были сотканны. Через три месяца я начал видеть ее периферийным зрением, ещё через пять полупрозрачный фантом на яву, еде год ушел на то, что бы откалибровать ее плотность, тогда я мог чувствовать прикосновения, поцелуи, казалось даже, что будто воздух колышется при взмахе ресниц. Иса как и всякое молодое сознание была пронизана духом исследовательского азарта, она постоянно тянула меня покинуть привычную обитель. Под ее чутким руководством я устроился на свою первую работу, управлялся с небольшим складом, сторожа его и иногда давая указания по разгрузке. Посетители были редкостью, ибо на складе хранились какие-то непонятные мне реагенты в сосудах самых разнообразных, но мне было признаться до фени. Волнение, рвотные позовы и прочее не беспокоило меня более, ибо как я понял со слов Исы она меня "подлатала". Вялые деньки привычность сменились когда отец умер. Раньше моей дежурной отмазкой от переезда из этой глуши была необходимость ухаживать за отцом. Теперь же Иса подбила меня собрать накопления полученные с работы складского сторожа, попрощаться с матерью и поехать в большой город. Я не сильно горел желанием покидать дом, но с ней мне было не страшно, я доверился Исе.
Между прочим, это я не шучу. Именно так, как тут написано, так и надо жить:
Благородные мужи всегда высказываются за справедливость, не взирая на попрекание со стороны окружающих и не страшась ненависти со стороны подлых людей. А кто потакает низменному стадному чувству, тот утрачивает свою добродетель.
Защищай всех убогих и сирых, которых порицают глупые и жестокие люди. Будучи благородным мужем не страшись никого, порицай жестоких людей и то, что они воображают себя лучшими людьми, чем те, кого они смеют осуждать не за дела, а за их природу или чаяния. Пройдут годы, твой разум окрепнет и ты будешь справедливо горд, что видел мир не как злая собака, а как благородный муж с большой добродетелью.
Где же взять изначальную добродетель? А она тем больше, чем шире кругозор, а кругозор растет благодаря знанию. Увеличивай знание и расширяй кругозор, тогда твоя большая добродетель облагородит тебя и ты будешь благородным мужем.
Благородный муж имеет чувство такта и меры, так же красоту и ясность изложения мысли, оттачиваемые, как лезвие, на оселке общественного попрекания или одобрения. Ежели давить сильно, то кромка сломается. Ежели давить слабо, то лезвие не отточится и не будет сбривать мерзкую щетину лжи и заблуждения, которой подернуто общественное сознание.
Всякий слабый человек в споре норовит отстоять свою точку зрения с упорством осла и сопротивляется, если действовать силой, а не манить осла сладкой морковью. Но и тугая плеть правды оставит в памяти упрямого скота след мудрости. Отчего плеть тугая? От того, что сплетена она аккуратно и добросовестно. И от того она тугая, что ясный ум благородного мужа, как крепкая рука, уверенно хлещет плетью, и свищет она супротив всякого забуждения и несправедливости.
Благородные мужи всегда высказываются за справедливость, не взирая на попрекание со стороны окружающих и не страшась ненависти со стороны подлых людей. А кто потакает низменному стадному чувству, тот утрачивает свою добродетель.
Защищай всех убогих и сирых, которых порицают глупые и жестокие люди. Будучи благородным мужем не страшись никого, порицай жестоких людей и то, что они воображают себя лучшими людьми, чем те, кого они смеют осуждать не за дела, а за их природу или чаяния. Пройдут годы, твой разум окрепнет и ты будешь справедливо горд, что видел мир не как злая собака, а как благородный муж с большой добродетелью.
Где же взять изначальную добродетель? А она тем больше, чем шире кругозор, а кругозор растет благодаря знанию. Увеличивай знание и расширяй кругозор, тогда твоя большая добродетель облагородит тебя и ты будешь благородным мужем.
Благородный муж имеет чувство такта и меры, так же красоту и ясность изложения мысли, оттачиваемые, как лезвие, на оселке общественного попрекания или одобрения. Ежели давить сильно, то кромка сломается. Ежели давить слабо, то лезвие не отточится и не будет сбривать мерзкую щетину лжи и заблуждения, которой подернуто общественное сознание.
Всякий слабый человек в споре норовит отстоять свою точку зрения с упорством осла и сопротивляется, если действовать силой, а не манить осла сладкой морковью. Но и тугая плеть правды оставит в памяти упрямого скота след мудрости. Отчего плеть тугая? От того, что сплетена она аккуратно и добросовестно. И от того она тугая, что ясный ум благородного мужа, как крепкая рука, уверенно хлещет плетью, и свищет она супротив всякого забуждения и несправедливости.
>>193209
Я сохранил, годнота.
Я сохранил, годнота.
>>193321
апвс?
апвс?
>>193321
На компьютере. Это ты "утренние страницы" вспомнил? К ним, кстати, ещё куча упражнений шла.
На компьютере. Это ты "утренние страницы" вспомнил? К ним, кстати, ещё куча упражнений шла.
>>193878
Писать обязательно утром. Заполнить три страницы привычного тебе формата рукописным текстом. То есть опора идёт не на время, а на объём.
Из полученной писанины можно потом выковыривать умные мысли и красивые обороты и вставлять в рабочие тексты уже.
Писать обязательно утром. Заполнить три страницы привычного тебе формата рукописным текстом. То есть опора идёт не на время, а на объём.
Из полученной писанины можно потом выковыривать умные мысли и красивые обороты и вставлять в рабочие тексты уже.
>>193892
Ну так разница в мелочах получается: писать утром, три страницы, писать на время ( у фрифайтинга ) и т.д а смысл у них общий.
Ну так разница в мелочах получается: писать утром, три страницы, писать на время ( у фрифайтинга ) и т.д а смысл у них общий.
>>193920
Получается, да.
Получается, да.
Николай был шизиком. Не тем которые лежат в палатах и пускают слюни, а настоящим русским учёным шизиком — прямо на острие современной науки. Что изучал Николай? Шизические явления (предмет изучения шизики). В чем же они заключились? По большому счёту в постоянном состоянии полураспада всего и вся. Полу потому что все хоть и распадалось, но делало это не до конца. К примеру, возьмём распад СССР. Это разве распад? СССР поделился на частицы и продолжил жить. А остальное не важно. А вот что по настоящему важно это силовая броня класса «CUSTER». Заправляйте своих детей в варпе.
Оставьте ваше сообщение после сигнала.
Чето сегодня хуета какая-то только и лезет в голову/spoiler]
Оставьте ваше сообщение после сигнала.
Чето сегодня хуета какая-то только и лезет в голову/spoiler]
>>194324
Спросонья прочитал как "Николай был циклопом". Подойдёт для следующей затравки на фрирайт. Алсо, чуть проиграл с шизических наук.
Спросонья прочитал как "Николай был циклопом". Подойдёт для следующей затравки на фрирайт. Алсо, чуть проиграл с шизических наук.
В космической обсерватории сидел человек. Его профессия астроном, он наблюдает за звездами. И сегодня велкикй астроном был печален. Он узнал, что страшная правда - правда. Смотря в телескоп, посматривая на далекие звезды и мечтая о том, какие великие и разные цивилизации населяют космическое пространство, пребывая в великих думах о судьбе блистательной и трудной человечества в космосе и пребывая в велкиой заняточти он случайно заметил маленькое пятнышко на краю солнца. Он перепроверил расчеты, посмотрел, не жучок ли это. Нет, двух мнений быть не может. Это комета летящая на огромной скорости! И она летит прямо к земле!
Велкикй астроном позвонил в ООН
- Срочно, дайте мне самого главного человека в ООН
- Кто вы?
- Я великий астроном, что наблюдает за ходом светил
- Я самый главный человек на планете. Что случилось, великий астроном?
- Произошла чудовищная катастрофа, - и астроном рассказал все великому человеку. Долго думал он над его словами. Врезались они в могучее сердце, что не раз было и бывало поражено сомнениями и радостями, великими думамии истраданиями за судьбы человечества. Наконец, он решился.
- Мы выкопаем в антарктиде адама и сделаем вид, что это был первый удар. Потом мы построим огромных человекоподобных роботов и тварей из космоса и они будут драться, а потом мы сделаем комплименатцию. Как идея?
- Уже было в аниме, - ответил ему человек из зала. Его тьма скрывала.
- ТОгда надо поставить ветряные мельницы, пусть они подуют на астероид и он улетит чуть дальше и упадет в лужу мирового акеана.
- Годится, - человек в темноте был доволен.
Строили ковчеги для всех людей, кто то спрятался в пещере, а кто-то просто смотрел на звезды. Такие дела.
Велкикй астроном позвонил в ООН
- Срочно, дайте мне самого главного человека в ООН
- Кто вы?
- Я великий астроном, что наблюдает за ходом светил
- Я самый главный человек на планете. Что случилось, великий астроном?
- Произошла чудовищная катастрофа, - и астроном рассказал все великому человеку. Долго думал он над его словами. Врезались они в могучее сердце, что не раз было и бывало поражено сомнениями и радостями, великими думамии истраданиями за судьбы человечества. Наконец, он решился.
- Мы выкопаем в антарктиде адама и сделаем вид, что это был первый удар. Потом мы построим огромных человекоподобных роботов и тварей из космоса и они будут драться, а потом мы сделаем комплименатцию. Как идея?
- Уже было в аниме, - ответил ему человек из зала. Его тьма скрывала.
- ТОгда надо поставить ветряные мельницы, пусть они подуют на астероид и он улетит чуть дальше и упадет в лужу мирового акеана.
- Годится, - человек в темноте был доволен.
Строили ковчеги для всех людей, кто то спрятался в пещере, а кто-то просто смотрел на звезды. Такие дела.
Пробираясь через ящики, Вася наконец вышел на балкон. Позади оставалась заваленная остатками ремонта и старыми вещами комната. Но Вася смотрел вперёд, в большое белое окно, новое, вставленное мастерами за немалые деньги. Денег у Васи оставалось не так много, и он подумывал уже начать доделывать ремонт самостоятельно. После этой мысли он осмотрелся в поисках чего-нибудь, что могли оставить для ремонта предыдущие хозяева: ведёрко штукатурки или хотя бы несколько досок. Из всего можно что-нибудь смастерить, состряпать, чтобы пустая комната не казалась такой вакуумированной. Хорошо бы поддон... Нужно разгрести всё, что осталось позади, думал Вася, там в коробках могут быть шурупы и гвозди, а ящики сами по себе из дерева. Паркет, конечно, не соберёшь из такого, но что-то может получиться, какая-нибудь тумбочка... Он оглянулся, но сам вид тёмной громады ужаснул его. Как это всё разобрать? Где там что? Ни конца, ни начала нет у заспинного хаоса. Вася опёрся спиной на стену балкона и вперился в красивое, светлое окно. Для начала он просто отмоет его, и всё. В конце концов, можно просто жить на балконе, пока не начались настоящие холода, а дальше он постепенно что-нибудь поправит. Лишь бы потом. Не сегодня.
Это сценарий к порнофильму больше.
Гуляет молодой человек по парку. На спортивной площадке о чем то общались молодая девушка и мужчина.
- Не хочешь ее пустить по кругу?, - спросил меня этот мужчина.
- А что нужно делать?
- Я не спрашиваю что нужно делать, хочешь ты этого или нет.
Конечно, я был в ступоре. Девушка была симпатичная, и в целом можно было бы согласится. Но по кругу, на непонятно каких условиях.
- По кругу вряд ли, соглашусь, девушка интересная, ответил я.
- Мы тут фильм снимаем. Для многих парней это реальный шанс. Не упусти его.
- И сколько нас будет?
- Кого?
- Парней, которые с ней...
Мужчина ухмыльнулся. Он был лысый, как один известный актер.
- Короче, съмки будут в конце недели. А там вы можете погулять вместе, узнать друг друга.
- Как ее зовут?
- К. подойди сюда. Этот молодой человек будет твоим кавалером. Я вас оставлю, пойду решать дела.
К. была стройной девушкой, с интересными кудрявыми волосами, по типу одуванчик, с рыжеватым оттенком.
- Тебе не пугает это?, - спросила она.
- Волнуеще. Вы давно этим заниматесь?
- Да нет. В первый раз.
- Хм, - я призадумался. Я тоже. Правда, я пока не решил. Вы красивая девушка, так бы с вами можно было нормально познакомится...
- Так знакомся, что тебе мешает? - улыбнулась она.
Мы гуляли по парку. Говорили о пустом. Разговоры о нашем возможном совместном предприятии даже не заводили.
- Пара заканчивать, - остановилась она. Так что ты решил, ты с нами?
Я не хотел так с ней поступать. Я колеблился. Но и упускать такой случай было бы странно.
- Да, я подойду, куда и что с собой приносить.
- Он тебе все расскажет.
Я был в странном расположении духа. Там же камера. И меня покажут. Меня запечатлят в этом положении. Я запомнюсь людям таким.
О, Боже. Но и отказываться от этого случая было бы глупо. Да черт. Надо было договорится с ней о встрече, нормально с ней пообщаться.
Может она передумает. У нее это же в первый раз. Значит, есть шанс что не все упущено. А этот случай будет просто комическим моментом в нашей жизни.
Где мы чуть не совершили глупость. Да и к чему она приводит? К деньгам, к сомнительной славе? Или быть очередным расходником этих низкобюджетных фильмов?
Эх, жизнь моя жестянка.
Конец недели уже наступил. Я накануне позвонил тому мужчине.
- Отлично, я рад что ты с нами, - ответил он.
- А сколько нас будет?
- Двое актеров, я и оператор.
- Как двое? Вы же говорили о...
- Я знаю, знаю. Но пока так. Да и К. сказала что не готова к большому жанру.
- Ок.
Хм, в целом такой расклад даже проще чем ожидалось. Буду только я и она. Похоже я влюбился. Не удивительно, такому юнцу так быстро влюбится
в такой ситуации. Хотя я не юный, а скорее ближе к средним годам. Но в душе я малоопытен, поэтому. А может все пройдет, ничего не будет.
Я пришел в студию. Так стоял он, К. и оператор. Я так думаю. Что же.
- Держи.
- Что это?
- Это твои рабочие принадлежности. Сходи в душевую, приведи себя в порядок. Лучше сними напряжение. Разрядись. А то так одним дублем и закончим. Хе-хе, - проинструктировал мужчина.
- Нет не нужно это. Лучше начать как можно быстрее.
Все прошло гладно. Перед такими случаями я много и долго волнуюсь. Но как только наступает этот самый момент, я становлюсь решителен. Колебаниям не остается места.
Стать известными мы не стали. Никто не искал нас с целью разоблачения. С К. мы придолжили общаться, вместе вспоминали этот случай.
Это история как в моей жизни появилась она. Наивная, страная. Больше мечта подростка, чем взрослого человека. Я думаю, что этот случай помог мне найти ее. К. больше не участвовала в подобных мероприятиях.
Мы верили, хотели верить, что пленка и дальше хранится где-нибудь в архивах студии. И не была допущена в продакшем. Осталась неким домашним видео. Жалко, что мы не додумались попросить эту запись.
Молодость.
Однажды к нам дозвонился некий мужчина.
- Добрый день, я А.И. Мы тут снимаем кино...
Гуляет молодой человек по парку. На спортивной площадке о чем то общались молодая девушка и мужчина.
- Не хочешь ее пустить по кругу?, - спросил меня этот мужчина.
- А что нужно делать?
- Я не спрашиваю что нужно делать, хочешь ты этого или нет.
Конечно, я был в ступоре. Девушка была симпатичная, и в целом можно было бы согласится. Но по кругу, на непонятно каких условиях.
- По кругу вряд ли, соглашусь, девушка интересная, ответил я.
- Мы тут фильм снимаем. Для многих парней это реальный шанс. Не упусти его.
- И сколько нас будет?
- Кого?
- Парней, которые с ней...
Мужчина ухмыльнулся. Он был лысый, как один известный актер.
- Короче, съмки будут в конце недели. А там вы можете погулять вместе, узнать друг друга.
- Как ее зовут?
- К. подойди сюда. Этот молодой человек будет твоим кавалером. Я вас оставлю, пойду решать дела.
К. была стройной девушкой, с интересными кудрявыми волосами, по типу одуванчик, с рыжеватым оттенком.
- Тебе не пугает это?, - спросила она.
- Волнуеще. Вы давно этим заниматесь?
- Да нет. В первый раз.
- Хм, - я призадумался. Я тоже. Правда, я пока не решил. Вы красивая девушка, так бы с вами можно было нормально познакомится...
- Так знакомся, что тебе мешает? - улыбнулась она.
Мы гуляли по парку. Говорили о пустом. Разговоры о нашем возможном совместном предприятии даже не заводили.
- Пара заканчивать, - остановилась она. Так что ты решил, ты с нами?
Я не хотел так с ней поступать. Я колеблился. Но и упускать такой случай было бы странно.
- Да, я подойду, куда и что с собой приносить.
- Он тебе все расскажет.
Я был в странном расположении духа. Там же камера. И меня покажут. Меня запечатлят в этом положении. Я запомнюсь людям таким.
О, Боже. Но и отказываться от этого случая было бы глупо. Да черт. Надо было договорится с ней о встрече, нормально с ней пообщаться.
Может она передумает. У нее это же в первый раз. Значит, есть шанс что не все упущено. А этот случай будет просто комическим моментом в нашей жизни.
Где мы чуть не совершили глупость. Да и к чему она приводит? К деньгам, к сомнительной славе? Или быть очередным расходником этих низкобюджетных фильмов?
Эх, жизнь моя жестянка.
Конец недели уже наступил. Я накануне позвонил тому мужчине.
- Отлично, я рад что ты с нами, - ответил он.
- А сколько нас будет?
- Двое актеров, я и оператор.
- Как двое? Вы же говорили о...
- Я знаю, знаю. Но пока так. Да и К. сказала что не готова к большому жанру.
- Ок.
Хм, в целом такой расклад даже проще чем ожидалось. Буду только я и она. Похоже я влюбился. Не удивительно, такому юнцу так быстро влюбится
в такой ситуации. Хотя я не юный, а скорее ближе к средним годам. Но в душе я малоопытен, поэтому. А может все пройдет, ничего не будет.
Я пришел в студию. Так стоял он, К. и оператор. Я так думаю. Что же.
- Держи.
- Что это?
- Это твои рабочие принадлежности. Сходи в душевую, приведи себя в порядок. Лучше сними напряжение. Разрядись. А то так одним дублем и закончим. Хе-хе, - проинструктировал мужчина.
- Нет не нужно это. Лучше начать как можно быстрее.
Все прошло гладно. Перед такими случаями я много и долго волнуюсь. Но как только наступает этот самый момент, я становлюсь решителен. Колебаниям не остается места.
Стать известными мы не стали. Никто не искал нас с целью разоблачения. С К. мы придолжили общаться, вместе вспоминали этот случай.
Это история как в моей жизни появилась она. Наивная, страная. Больше мечта подростка, чем взрослого человека. Я думаю, что этот случай помог мне найти ее. К. больше не участвовала в подобных мероприятиях.
Мы верили, хотели верить, что пленка и дальше хранится где-нибудь в архивах студии. И не была допущена в продакшем. Осталась неким домашним видео. Жалко, что мы не додумались попросить эту запись.
Молодость.
Однажды к нам дозвонился некий мужчина.
- Добрый день, я А.И. Мы тут снимаем кино...
Это сценарий к порнофильму больше.
Гуляет молодой человек по парку. На спортивной площадке о чем то общались молодая девушка и мужчина.
- Не хочешь ее пустить по кругу?, - спросил меня этот мужчина.
- А что нужно делать?
- Я не спрашиваю что нужно делать, хочешь ты этого или нет.
Конечно, я был в ступоре. Девушка была симпатичная, и в целом можно было бы согласится. Но по кругу, на непонятно каких условиях.
- По кругу вряд ли, соглашусь, девушка интересная, ответил я.
- Мы тут фильм снимаем. Для многих парней это реальный шанс. Не упусти его.
- И сколько нас будет?
- Кого?
- Парней, которые с ней...
Мужчина ухмыльнулся. Он был лысый, как один известный актер.
- Короче, съмки будут в конце недели. А там вы можете погулять вместе, узнать друг друга.
- Как ее зовут?
- К. подойди сюда. Этот молодой человек будет твоим кавалером. Я вас оставлю, пойду решать дела.
К. была стройной девушкой, с интересными кудрявыми волосами, по типу одуванчик, с рыжеватым оттенком.
- Тебе не пугает это?, - спросила она.
- Волнуеще. Вы давно этим заниматесь?
- Да нет. В первый раз.
- Хм, - я призадумался. Я тоже. Правда, я пока не решил. Вы красивая девушка, так бы с вами можно было нормально познакомится...
- Так знакомся, что тебе мешает? - улыбнулась она.
Мы гуляли по парку. Говорили о пустом. Разговоры о нашем возможном совместном предприятии даже не заводили.
- Пара заканчивать, - остановилась она. Так что ты решил, ты с нами?
Я не хотел так с ней поступать. Я колеблился. Но и упускать такой случай было бы странно.
- Да, я подойду, куда и что с собой приносить.
- Он тебе все расскажет.
Я был в странном расположении духа. Там же камера. И меня покажут. Меня запечатлят в этом положении. Я запомнюсь людям таким.
О, Боже. Но и отказываться от этого случая было бы глупо. Да черт. Надо было договорится с ней о встрече, нормально с ней пообщаться.
Может она передумает. У нее это же в первый раз. Значит, есть шанс что не все упущено. А этот случай будет просто комическим моментом в нашей жизни.
Где мы чуть не совершили глупость. Да и к чему она приводит? К деньгам, к сомнительной славе? Или быть очередным расходником этих низкобюджетных фильмов?
Эх, жизнь моя жестянка.
Конец недели уже наступил. Я накануне позвонил тому мужчине.
- Отлично, я рад что ты с нами, - ответил он.
- А сколько нас будет?
- Двое актеров, я и оператор.
- Как двое? Вы же говорили о...
- Я знаю, знаю. Но пока так. Да и К. сказала что не готова к большому жанру.
- Ок.
Хм, в целом такой расклад даже проще чем ожидалось. Буду только я и она. Похоже я влюбился. Не удивительно, такому юнцу так быстро влюбится
в такой ситуации. Хотя я не юный, а скорее ближе к средним годам. Но в душе я малоопытен, поэтому. А может все пройдет, ничего не будет.
Я пришел в студию. Так стоял он, К. и оператор. Я так думаю. Что же.
- Держи.
- Что это?
- Это твои рабочие принадлежности. Сходи в душевую, приведи себя в порядок. Лучше сними напряжение. Разрядись. А то так одним дублем и закончим. Хе-хе, - проинструктировал мужчина.
- Нет не нужно это. Лучше начать как можно быстрее.
Все прошло гладно. Перед такими случаями я много и долго волнуюсь. Но как только наступает этот самый момент, я становлюсь решителен. Колебаниям не остается места.
Стать известными мы не стали. Никто не искал нас с целью разоблачения. С К. мы придолжили общаться, вместе вспоминали этот случай.
Это история как в моей жизни появилась она. Наивная, страная. Больше мечта подростка, чем взрослого человека. Я думаю, что этот случай помог мне найти ее. К. больше не участвовала в подобных мероприятиях.
Мы верили, хотели верить, что пленка и дальше хранится где-нибудь в архивах студии. И не была допущена в продакшем. Осталась неким домашним видео. Жалко, что мы не додумались попросить эту запись.
Молодость.
Однажды к нам дозвонился некий мужчина.
- Добрый день, я А.И. Мы тут снимаем кино...
Гуляет молодой человек по парку. На спортивной площадке о чем то общались молодая девушка и мужчина.
- Не хочешь ее пустить по кругу?, - спросил меня этот мужчина.
- А что нужно делать?
- Я не спрашиваю что нужно делать, хочешь ты этого или нет.
Конечно, я был в ступоре. Девушка была симпатичная, и в целом можно было бы согласится. Но по кругу, на непонятно каких условиях.
- По кругу вряд ли, соглашусь, девушка интересная, ответил я.
- Мы тут фильм снимаем. Для многих парней это реальный шанс. Не упусти его.
- И сколько нас будет?
- Кого?
- Парней, которые с ней...
Мужчина ухмыльнулся. Он был лысый, как один известный актер.
- Короче, съмки будут в конце недели. А там вы можете погулять вместе, узнать друг друга.
- Как ее зовут?
- К. подойди сюда. Этот молодой человек будет твоим кавалером. Я вас оставлю, пойду решать дела.
К. была стройной девушкой, с интересными кудрявыми волосами, по типу одуванчик, с рыжеватым оттенком.
- Тебе не пугает это?, - спросила она.
- Волнуеще. Вы давно этим заниматесь?
- Да нет. В первый раз.
- Хм, - я призадумался. Я тоже. Правда, я пока не решил. Вы красивая девушка, так бы с вами можно было нормально познакомится...
- Так знакомся, что тебе мешает? - улыбнулась она.
Мы гуляли по парку. Говорили о пустом. Разговоры о нашем возможном совместном предприятии даже не заводили.
- Пара заканчивать, - остановилась она. Так что ты решил, ты с нами?
Я не хотел так с ней поступать. Я колеблился. Но и упускать такой случай было бы странно.
- Да, я подойду, куда и что с собой приносить.
- Он тебе все расскажет.
Я был в странном расположении духа. Там же камера. И меня покажут. Меня запечатлят в этом положении. Я запомнюсь людям таким.
О, Боже. Но и отказываться от этого случая было бы глупо. Да черт. Надо было договорится с ней о встрече, нормально с ней пообщаться.
Может она передумает. У нее это же в первый раз. Значит, есть шанс что не все упущено. А этот случай будет просто комическим моментом в нашей жизни.
Где мы чуть не совершили глупость. Да и к чему она приводит? К деньгам, к сомнительной славе? Или быть очередным расходником этих низкобюджетных фильмов?
Эх, жизнь моя жестянка.
Конец недели уже наступил. Я накануне позвонил тому мужчине.
- Отлично, я рад что ты с нами, - ответил он.
- А сколько нас будет?
- Двое актеров, я и оператор.
- Как двое? Вы же говорили о...
- Я знаю, знаю. Но пока так. Да и К. сказала что не готова к большому жанру.
- Ок.
Хм, в целом такой расклад даже проще чем ожидалось. Буду только я и она. Похоже я влюбился. Не удивительно, такому юнцу так быстро влюбится
в такой ситуации. Хотя я не юный, а скорее ближе к средним годам. Но в душе я малоопытен, поэтому. А может все пройдет, ничего не будет.
Я пришел в студию. Так стоял он, К. и оператор. Я так думаю. Что же.
- Держи.
- Что это?
- Это твои рабочие принадлежности. Сходи в душевую, приведи себя в порядок. Лучше сними напряжение. Разрядись. А то так одним дублем и закончим. Хе-хе, - проинструктировал мужчина.
- Нет не нужно это. Лучше начать как можно быстрее.
Все прошло гладно. Перед такими случаями я много и долго волнуюсь. Но как только наступает этот самый момент, я становлюсь решителен. Колебаниям не остается места.
Стать известными мы не стали. Никто не искал нас с целью разоблачения. С К. мы придолжили общаться, вместе вспоминали этот случай.
Это история как в моей жизни появилась она. Наивная, страная. Больше мечта подростка, чем взрослого человека. Я думаю, что этот случай помог мне найти ее. К. больше не участвовала в подобных мероприятиях.
Мы верили, хотели верить, что пленка и дальше хранится где-нибудь в архивах студии. И не была допущена в продакшем. Осталась неким домашним видео. Жалко, что мы не додумались попросить эту запись.
Молодость.
Однажды к нам дозвонился некий мужчина.
- Добрый день, я А.И. Мы тут снимаем кино...
Эх. Настолько медленно пишу, что пока набираю текст - частенько успеваю отбросить следующую мысль. Критик, сцуко, не дремлет и работает на опережение.
>>201627
Охрипну через пару заходов.
Не, я конечно понимаю, что ~6к символов за десять минут - это медленно и нужно поднимать скорость и выучиться десятипальцевому методу все-таки. Буду работать.
Да что уж, успеваю посмотреть на кота и почувствовать какие-то эмоции из-за того, что он решил погрызть кабель! В целом-то да, поток сознания получается. Но все одно частично фильтрованный. Отличный, кстати, способ поныть в текстовом виде, никого этим не доставая.
Охрипну через пару заходов.
Не, я конечно понимаю, что ~6к символов за десять минут - это медленно и нужно поднимать скорость и выучиться десятипальцевому методу все-таки. Буду работать.
Да что уж, успеваю посмотреть на кота и почувствовать какие-то эмоции из-за того, что он решил погрызть кабель! В целом-то да, поток сознания получается. Но все одно частично фильтрованный. Отличный, кстати, способ поныть в текстовом виде, никого этим не доставая.
>>201831
Чел, ты ориентируешься на какие-то нереалистичные стандарты. Если фрирайтинг для тебя работает, то работай с ним, а не дрочись. Работать и дрочиться - разные вещи.
Чел, ты ориентируешься на какие-то нереалистичные стандарты. Если фрирайтинг для тебя работает, то работай с ним, а не дрочись. Работать и дрочиться - разные вещи.
>>201832
Я им занялся просто так. Фактически, для меня это прокрастинация - много текста, не нужно думать над качеством, нет разочарования и уныния от того, что в очередной раз за несколько часов получилась щепотка сухой нелогичной фигни.
Я им занялся просто так. Фактически, для меня это прокрастинация - много текста, не нужно думать над качеством, нет разочарования и уныния от того, что в очередной раз за несколько часов получилась щепотка сухой нелогичной фигни.
>>201833
Так это и есть работа. Он тебя расковывает, как спортсмена - потряхивание конечностями, хотя это потряхивание не качает мышц.
Так это и есть работа. Он тебя расковывает, как спортсмена - потряхивание конечностями, хотя это потряхивание не качает мышц.
Бамп
>>193209
Конфуцианство? Любой, кто берёт какую-то добродетель и превращает своё учение в поклонение ей, уже проиграл. Это становится понятно, когда в первый раз на своей шкуре осознаёшь, что золотое правило не работает.
Потом остаётся только отрастить яйца, чтобы быть жестоким, властным и доминантным. И вот здесь те, кому в детстве читали сказки про справедливость, жидко обсераются. Я свою жопу вытереть и постирать штаны до сих пор не могу. Плачу, воняю, но не могу.
Зашёл просто в тренж и уже сагрился. Воистину, двач - пятый круг.
>Благородные мужи
Конфуцианство? Любой, кто берёт какую-то добродетель и превращает своё учение в поклонение ей, уже проиграл. Это становится понятно, когда в первый раз на своей шкуре осознаёшь, что золотое правило не работает.
Потом остаётся только отрастить яйца, чтобы быть жестоким, властным и доминантным. И вот здесь те, кому в детстве читали сказки про справедливость, жидко обсераются. Я свою жопу вытереть и постирать штаны до сих пор не могу. Плачу, воняю, но не могу.
Зашёл просто в тренж и уже сагрился. Воистину, двач - пятый круг.
57 Кб, 426x390Под ногами хрустит снег, шея взмокла и чешется от шерстяного шарфа, вокруг темно, как в Вальпургиеву ночь, да еще и пуклы мигают из черноты всеми своими парами глаз, а я как дурак пробираюсь мимо спящих изб в сторону леса. Пока я иду, огарок свечи в руках плачет желтым воском прямо в мерцающие сугробы. Парафиновые капли с шипением исчезают в снегу, оставляя после себя длинные тонкие тонели. Погост остался позади, впереди только небольшой предлесок с ручейком и за ним уже сам Лес. О, как я не хочу идти в Лес, и тем не менее туда меня несут ноги, кажется даже против моей воли. Что я там забыл? И сам не знаю, потому что сижу пишу эту хуйню прямо на ходу и не собираюсь останавливаться, а так быстро генерировать сюжет я не могу. Предположу, что в лесу этом что-то влекущее и таинственное, но читателю подавать этого не буду прямым текстом, во-первых, потому что и сам пока толком не знаю, во-вторых, потому что так выйдет атмосфернее.
Уже у ручья меня догнал Ячсмить:
- Что, думал без меня ускользнешь?
- Вообще-то надеялся.
- Хрена с два, пойдем вместе.
- А захуя ты мне нужен?
- Да потому что у тупня, который нас пишет, диалоги получаются даже быстрее чем повестование.
- Пожалуй...
Побрели вместе, заметил, что у Ячсмитя нет ноги.
- Где нога?
- Дома оставил.
- Заебись поговорили.
Блять нахуя я все это пишу, полнейшее отсутствие идей и импотенция, а не фрирайтинг. Неужели это и правда кому-то помогает? Или это я сам выбрал такую тему? Ну давайте сменим декорации на посовременнее.
(НА ПРАВАХ СНОСКИ: как же хуево быть заложником повествования от первого лица. Как же завидую анонам, у которых получается непринужденно писать от третьего. Захуя я вообще пишу от третьего? Я ебаная корзина с двача с нулевым жизненным опытом, о чем я вообще знаю в этой ебаной жизни, чтобы убедительно и интересно написать? О том как пердеть перед монитором? Саморазвиваться через аниме? О чем я блять могу рассказать читателю? По-моему в умнице Уилле Хантинге был подобный диалог, где Робин Уильямс сказал Мэту Дэймону, что все на что он способен, это надменно пересказать чужую историю, чужую книжку, чужую работу. Может мне тоже нужен Робин Уильямс? Мэту Дэймону-то к концу фильма полегчало, может и мне полегчает и прекращу заниматься хуйней и писать сноски на 10 предложений во фрирайтинге.)
Так вообще пишут этот ваш фрирайтинг? Почему у меня чувство, как будто это просто поток сознания и он только закрепляет в подкорке хуевые паттерны, и что настоящим мастером слова так никогда не стать?
Вроде декорации хотел сменить, а сейчас думаю НА КАКИЕ БЛЯТЬ? Пишешь на русском языке и сразу же попадаешь в рамки, пиши про Россию. А что если мне противны эти декорации и не хочется строить в них историю? Ну не хочу я блять своего героя называть Пашей или, прости господи, Саней, и чтобы приходилось писать про панельные бараки и заплеванные кухни. А в каких декорациях тогда все обставить? Писать про заграницу - кринж. Как я вам напишу, если я там и не был толком? Переносить на бумагу хуевые клише из голливудского кино? Писать про Джони или Тони? Нахуй так жить. Писать ФЭНТЭЗИ тогда? Кто это будет читать-то епта? Выкладываешь фэнтезятину в издач, так ей любой здоровый человек пренебрежет. Еще бы - читать русскую фантастику! Сразу перед глазами эти безвкусные картинки с обложек Перумова и всей остальной пиздобратии. Писать про прошлое? Неплохой вариант, вот только чем дальше в прошлое тем более избитые сюжеты, тем больше вероятности, что все уже было написано за тебя. Да и проблема аутентичности не исчезает. Ну не историк я, чтобы хорошо написать пускай даже про XVIII век. А тратить по несколько часов листая википедию, чтобы банально по неграмотности не обосраться с какой0-нибудь бытовой деталью это просто мучение. Как же завидую писателям вроде Хемингуэя или Мисимы! Хотел бы ебануть что-нибудь похожее, но не в своих декорациях родины, нет, сэр. В декорациях родины хорошо получаются только смешные и пошлые высеры Мамочки Стифлера. Даже какая-нибудь Улицкая или Петросян всячески избегают декораций современной рашки, потому что это серость, которая будет дышать дешевкой на читателя.
Можно сделать универсальный сюжет, почти притчу! Захуярить все так. что анон и не поймет, что речь тут про нашу с ним действительность, и сразу сталкиваемся с проблемой, что в этом жанре написано уже все на свете.
С радостью бы писал и детские сказки даже, и над языком не сильно парится надо, но стоит только реально сесть и попробовать, как сразу понимаешь, что невольно начинаешь воспроизводить то, что сам так или иначе читал в детстве. Сядешь писать про волшебную страну, так неприменно начнешь переиначивать Волшебника изумрудного города, сядяешь писать городское фэнтези и закончишь Гарри Поттером. Воистину, быть писакой это не просто адский труд, это еще и адская боль, ты как будто белка в колесе, которая пытается построить для него первый ДВС только для того, чтобы постоянно ей напоминали, что это сделали уже сотню лет назад, но патент на устройство принадлежит не тебе, так что крути колесо дальше, грызун ебучий.
Мда, ну и бедность. Духовная бедность. Единственная рожденная походу этого нытья ассоциация с тем как однажды сфотографировал белку в лесу. Вот это достижение достойное двачера! Вот и про что может написать такой обсосок? Федор Михалыч на плахе постоять успел, Толкин всю Швейцарию прошел через альпы в военные годы, Толстой был графом и раскольником, Фейнман лауретом по физике, Эрнест охотником, Мисима самураем (и не спорь), даже какой-нибудь сраный Маяковский (которого я ненавижу) был советской богемой, вокруг него всегда кипела жизнь. А про что может написать ебучая корзина-то? Примеры вообще писак без жизненного опыта есть? Назовете хоть один? На ум приходит может только Фаулз. И то хуй его знает, кем он был до затворничества. Они хотя бы писку ебали! Я ебал только руку, может мне про это написать? Уверен, что про это уже написал Паланик. Пиздец. Просто пиздец. Охуенно родиться в 21 веке? Каким же дохуя одаренным надо быть, чтобы высрать что-то свое. Походу наш век не просто так про потребление, просто создавать контент стало в тысячи раз сложнее.
Страшно подумать, что ты будешь вымучивать книгу, только чтобы потом узнать, что нечто подобное уже написал какой-нибудь Хуй Георгиевич из Тимбукту 10 лет назад.
Что-то меня заебало вайнить. Охуенный фрирайтинг получился. Как и все в общем-то. Что-то я не чувствую себя продуктивным после этого сеанса самотерапии, чувствую, что стало только хуже. Все, конец. Не помогает эта хуйня. И это даже никто и не прочтет. Я бы не стал, откровенно. Читать чужие потоки сознания, где автор сам-то не захотел минимально потрудиться, чтобы вышло хорошо, хорошая шутка.
Уже у ручья меня догнал Ячсмить:
- Что, думал без меня ускользнешь?
- Вообще-то надеялся.
- Хрена с два, пойдем вместе.
- А захуя ты мне нужен?
- Да потому что у тупня, который нас пишет, диалоги получаются даже быстрее чем повестование.
- Пожалуй...
Побрели вместе, заметил, что у Ячсмитя нет ноги.
- Где нога?
- Дома оставил.
- Заебись поговорили.
Блять нахуя я все это пишу, полнейшее отсутствие идей и импотенция, а не фрирайтинг. Неужели это и правда кому-то помогает? Или это я сам выбрал такую тему? Ну давайте сменим декорации на посовременнее.
(НА ПРАВАХ СНОСКИ: как же хуево быть заложником повествования от первого лица. Как же завидую анонам, у которых получается непринужденно писать от третьего. Захуя я вообще пишу от третьего? Я ебаная корзина с двача с нулевым жизненным опытом, о чем я вообще знаю в этой ебаной жизни, чтобы убедительно и интересно написать? О том как пердеть перед монитором? Саморазвиваться через аниме? О чем я блять могу рассказать читателю? По-моему в умнице Уилле Хантинге был подобный диалог, где Робин Уильямс сказал Мэту Дэймону, что все на что он способен, это надменно пересказать чужую историю, чужую книжку, чужую работу. Может мне тоже нужен Робин Уильямс? Мэту Дэймону-то к концу фильма полегчало, может и мне полегчает и прекращу заниматься хуйней и писать сноски на 10 предложений во фрирайтинге.)
Так вообще пишут этот ваш фрирайтинг? Почему у меня чувство, как будто это просто поток сознания и он только закрепляет в подкорке хуевые паттерны, и что настоящим мастером слова так никогда не стать?
Вроде декорации хотел сменить, а сейчас думаю НА КАКИЕ БЛЯТЬ? Пишешь на русском языке и сразу же попадаешь в рамки, пиши про Россию. А что если мне противны эти декорации и не хочется строить в них историю? Ну не хочу я блять своего героя называть Пашей или, прости господи, Саней, и чтобы приходилось писать про панельные бараки и заплеванные кухни. А в каких декорациях тогда все обставить? Писать про заграницу - кринж. Как я вам напишу, если я там и не был толком? Переносить на бумагу хуевые клише из голливудского кино? Писать про Джони или Тони? Нахуй так жить. Писать ФЭНТЭЗИ тогда? Кто это будет читать-то епта? Выкладываешь фэнтезятину в издач, так ей любой здоровый человек пренебрежет. Еще бы - читать русскую фантастику! Сразу перед глазами эти безвкусные картинки с обложек Перумова и всей остальной пиздобратии. Писать про прошлое? Неплохой вариант, вот только чем дальше в прошлое тем более избитые сюжеты, тем больше вероятности, что все уже было написано за тебя. Да и проблема аутентичности не исчезает. Ну не историк я, чтобы хорошо написать пускай даже про XVIII век. А тратить по несколько часов листая википедию, чтобы банально по неграмотности не обосраться с какой0-нибудь бытовой деталью это просто мучение. Как же завидую писателям вроде Хемингуэя или Мисимы! Хотел бы ебануть что-нибудь похожее, но не в своих декорациях родины, нет, сэр. В декорациях родины хорошо получаются только смешные и пошлые высеры Мамочки Стифлера. Даже какая-нибудь Улицкая или Петросян всячески избегают декораций современной рашки, потому что это серость, которая будет дышать дешевкой на читателя.
Можно сделать универсальный сюжет, почти притчу! Захуярить все так. что анон и не поймет, что речь тут про нашу с ним действительность, и сразу сталкиваемся с проблемой, что в этом жанре написано уже все на свете.
С радостью бы писал и детские сказки даже, и над языком не сильно парится надо, но стоит только реально сесть и попробовать, как сразу понимаешь, что невольно начинаешь воспроизводить то, что сам так или иначе читал в детстве. Сядешь писать про волшебную страну, так неприменно начнешь переиначивать Волшебника изумрудного города, сядяешь писать городское фэнтези и закончишь Гарри Поттером. Воистину, быть писакой это не просто адский труд, это еще и адская боль, ты как будто белка в колесе, которая пытается построить для него первый ДВС только для того, чтобы постоянно ей напоминали, что это сделали уже сотню лет назад, но патент на устройство принадлежит не тебе, так что крути колесо дальше, грызун ебучий.
Мда, ну и бедность. Духовная бедность. Единственная рожденная походу этого нытья ассоциация с тем как однажды сфотографировал белку в лесу. Вот это достижение достойное двачера! Вот и про что может написать такой обсосок? Федор Михалыч на плахе постоять успел, Толкин всю Швейцарию прошел через альпы в военные годы, Толстой был графом и раскольником, Фейнман лауретом по физике, Эрнест охотником, Мисима самураем (и не спорь), даже какой-нибудь сраный Маяковский (которого я ненавижу) был советской богемой, вокруг него всегда кипела жизнь. А про что может написать ебучая корзина-то? Примеры вообще писак без жизненного опыта есть? Назовете хоть один? На ум приходит может только Фаулз. И то хуй его знает, кем он был до затворничества. Они хотя бы писку ебали! Я ебал только руку, может мне про это написать? Уверен, что про это уже написал Паланик. Пиздец. Просто пиздец. Охуенно родиться в 21 веке? Каким же дохуя одаренным надо быть, чтобы высрать что-то свое. Походу наш век не просто так про потребление, просто создавать контент стало в тысячи раз сложнее.
Страшно подумать, что ты будешь вымучивать книгу, только чтобы потом узнать, что нечто подобное уже написал какой-нибудь Хуй Георгиевич из Тимбукту 10 лет назад.
Что-то меня заебало вайнить. Охуенный фрирайтинг получился. Как и все в общем-то. Что-то я не чувствую себя продуктивным после этого сеанса самотерапии, чувствую, что стало только хуже. Все, конец. Не помогает эта хуйня. И это даже никто и не прочтет. Я бы не стал, откровенно. Читать чужие потоки сознания, где автор сам-то не захотел минимально потрудиться, чтобы вышло хорошо, хорошая шутка.
57 Кб, 426x390Под ногами хрустит снег, шея взмокла и чешется от шерстяного шарфа, вокруг темно, как в Вальпургиеву ночь, да еще и пуклы мигают из черноты всеми своими парами глаз, а я как дурак пробираюсь мимо спящих изб в сторону леса. Пока я иду, огарок свечи в руках плачет желтым воском прямо в мерцающие сугробы. Парафиновые капли с шипением исчезают в снегу, оставляя после себя длинные тонкие тонели. Погост остался позади, впереди только небольшой предлесок с ручейком и за ним уже сам Лес. О, как я не хочу идти в Лес, и тем не менее туда меня несут ноги, кажется даже против моей воли. Что я там забыл? И сам не знаю, потому что сижу пишу эту хуйню прямо на ходу и не собираюсь останавливаться, а так быстро генерировать сюжет я не могу. Предположу, что в лесу этом что-то влекущее и таинственное, но читателю подавать этого не буду прямым текстом, во-первых, потому что и сам пока толком не знаю, во-вторых, потому что так выйдет атмосфернее.
Уже у ручья меня догнал Ячсмить:
- Что, думал без меня ускользнешь?
- Вообще-то надеялся.
- Хрена с два, пойдем вместе.
- А захуя ты мне нужен?
- Да потому что у тупня, который нас пишет, диалоги получаются даже быстрее чем повестование.
- Пожалуй...
Побрели вместе, заметил, что у Ячсмитя нет ноги.
- Где нога?
- Дома оставил.
- Заебись поговорили.
Блять нахуя я все это пишу, полнейшее отсутствие идей и импотенция, а не фрирайтинг. Неужели это и правда кому-то помогает? Или это я сам выбрал такую тему? Ну давайте сменим декорации на посовременнее.
(НА ПРАВАХ СНОСКИ: как же хуево быть заложником повествования от первого лица. Как же завидую анонам, у которых получается непринужденно писать от третьего. Захуя я вообще пишу от третьего? Я ебаная корзина с двача с нулевым жизненным опытом, о чем я вообще знаю в этой ебаной жизни, чтобы убедительно и интересно написать? О том как пердеть перед монитором? Саморазвиваться через аниме? О чем я блять могу рассказать читателю? По-моему в умнице Уилле Хантинге был подобный диалог, где Робин Уильямс сказал Мэту Дэймону, что все на что он способен, это надменно пересказать чужую историю, чужую книжку, чужую работу. Может мне тоже нужен Робин Уильямс? Мэту Дэймону-то к концу фильма полегчало, может и мне полегчает и прекращу заниматься хуйней и писать сноски на 10 предложений во фрирайтинге.)
Так вообще пишут этот ваш фрирайтинг? Почему у меня чувство, как будто это просто поток сознания и он только закрепляет в подкорке хуевые паттерны, и что настоящим мастером слова так никогда не стать?
Вроде декорации хотел сменить, а сейчас думаю НА КАКИЕ БЛЯТЬ? Пишешь на русском языке и сразу же попадаешь в рамки, пиши про Россию. А что если мне противны эти декорации и не хочется строить в них историю? Ну не хочу я блять своего героя называть Пашей или, прости господи, Саней, и чтобы приходилось писать про панельные бараки и заплеванные кухни. А в каких декорациях тогда все обставить? Писать про заграницу - кринж. Как я вам напишу, если я там и не был толком? Переносить на бумагу хуевые клише из голливудского кино? Писать про Джони или Тони? Нахуй так жить. Писать ФЭНТЭЗИ тогда? Кто это будет читать-то епта? Выкладываешь фэнтезятину в издач, так ей любой здоровый человек пренебрежет. Еще бы - читать русскую фантастику! Сразу перед глазами эти безвкусные картинки с обложек Перумова и всей остальной пиздобратии. Писать про прошлое? Неплохой вариант, вот только чем дальше в прошлое тем более избитые сюжеты, тем больше вероятности, что все уже было написано за тебя. Да и проблема аутентичности не исчезает. Ну не историк я, чтобы хорошо написать пускай даже про XVIII век. А тратить по несколько часов листая википедию, чтобы банально по неграмотности не обосраться с какой0-нибудь бытовой деталью это просто мучение. Как же завидую писателям вроде Хемингуэя или Мисимы! Хотел бы ебануть что-нибудь похожее, но не в своих декорациях родины, нет, сэр. В декорациях родины хорошо получаются только смешные и пошлые высеры Мамочки Стифлера. Даже какая-нибудь Улицкая или Петросян всячески избегают декораций современной рашки, потому что это серость, которая будет дышать дешевкой на читателя.
Можно сделать универсальный сюжет, почти притчу! Захуярить все так. что анон и не поймет, что речь тут про нашу с ним действительность, и сразу сталкиваемся с проблемой, что в этом жанре написано уже все на свете.
С радостью бы писал и детские сказки даже, и над языком не сильно парится надо, но стоит только реально сесть и попробовать, как сразу понимаешь, что невольно начинаешь воспроизводить то, что сам так или иначе читал в детстве. Сядешь писать про волшебную страну, так неприменно начнешь переиначивать Волшебника изумрудного города, сядяешь писать городское фэнтези и закончишь Гарри Поттером. Воистину, быть писакой это не просто адский труд, это еще и адская боль, ты как будто белка в колесе, которая пытается построить для него первый ДВС только для того, чтобы постоянно ей напоминали, что это сделали уже сотню лет назад, но патент на устройство принадлежит не тебе, так что крути колесо дальше, грызун ебучий.
Мда, ну и бедность. Духовная бедность. Единственная рожденная походу этого нытья ассоциация с тем как однажды сфотографировал белку в лесу. Вот это достижение достойное двачера! Вот и про что может написать такой обсосок? Федор Михалыч на плахе постоять успел, Толкин всю Швейцарию прошел через альпы в военные годы, Толстой был графом и раскольником, Фейнман лауретом по физике, Эрнест охотником, Мисима самураем (и не спорь), даже какой-нибудь сраный Маяковский (которого я ненавижу) был советской богемой, вокруг него всегда кипела жизнь. А про что может написать ебучая корзина-то? Примеры вообще писак без жизненного опыта есть? Назовете хоть один? На ум приходит может только Фаулз. И то хуй его знает, кем он был до затворничества. Они хотя бы писку ебали! Я ебал только руку, может мне про это написать? Уверен, что про это уже написал Паланик. Пиздец. Просто пиздец. Охуенно родиться в 21 веке? Каким же дохуя одаренным надо быть, чтобы высрать что-то свое. Походу наш век не просто так про потребление, просто создавать контент стало в тысячи раз сложнее.
Страшно подумать, что ты будешь вымучивать книгу, только чтобы потом узнать, что нечто подобное уже написал какой-нибудь Хуй Георгиевич из Тимбукту 10 лет назад.
Что-то меня заебало вайнить. Охуенный фрирайтинг получился. Как и все в общем-то. Что-то я не чувствую себя продуктивным после этого сеанса самотерапии, чувствую, что стало только хуже. Все, конец. Не помогает эта хуйня. И это даже никто и не прочтет. Я бы не стал, откровенно. Читать чужие потоки сознания, где автор сам-то не захотел минимально потрудиться, чтобы вышло хорошо, хорошая шутка.
Уже у ручья меня догнал Ячсмить:
- Что, думал без меня ускользнешь?
- Вообще-то надеялся.
- Хрена с два, пойдем вместе.
- А захуя ты мне нужен?
- Да потому что у тупня, который нас пишет, диалоги получаются даже быстрее чем повестование.
- Пожалуй...
Побрели вместе, заметил, что у Ячсмитя нет ноги.
- Где нога?
- Дома оставил.
- Заебись поговорили.
Блять нахуя я все это пишу, полнейшее отсутствие идей и импотенция, а не фрирайтинг. Неужели это и правда кому-то помогает? Или это я сам выбрал такую тему? Ну давайте сменим декорации на посовременнее.
(НА ПРАВАХ СНОСКИ: как же хуево быть заложником повествования от первого лица. Как же завидую анонам, у которых получается непринужденно писать от третьего. Захуя я вообще пишу от третьего? Я ебаная корзина с двача с нулевым жизненным опытом, о чем я вообще знаю в этой ебаной жизни, чтобы убедительно и интересно написать? О том как пердеть перед монитором? Саморазвиваться через аниме? О чем я блять могу рассказать читателю? По-моему в умнице Уилле Хантинге был подобный диалог, где Робин Уильямс сказал Мэту Дэймону, что все на что он способен, это надменно пересказать чужую историю, чужую книжку, чужую работу. Может мне тоже нужен Робин Уильямс? Мэту Дэймону-то к концу фильма полегчало, может и мне полегчает и прекращу заниматься хуйней и писать сноски на 10 предложений во фрирайтинге.)
Так вообще пишут этот ваш фрирайтинг? Почему у меня чувство, как будто это просто поток сознания и он только закрепляет в подкорке хуевые паттерны, и что настоящим мастером слова так никогда не стать?
Вроде декорации хотел сменить, а сейчас думаю НА КАКИЕ БЛЯТЬ? Пишешь на русском языке и сразу же попадаешь в рамки, пиши про Россию. А что если мне противны эти декорации и не хочется строить в них историю? Ну не хочу я блять своего героя называть Пашей или, прости господи, Саней, и чтобы приходилось писать про панельные бараки и заплеванные кухни. А в каких декорациях тогда все обставить? Писать про заграницу - кринж. Как я вам напишу, если я там и не был толком? Переносить на бумагу хуевые клише из голливудского кино? Писать про Джони или Тони? Нахуй так жить. Писать ФЭНТЭЗИ тогда? Кто это будет читать-то епта? Выкладываешь фэнтезятину в издач, так ей любой здоровый человек пренебрежет. Еще бы - читать русскую фантастику! Сразу перед глазами эти безвкусные картинки с обложек Перумова и всей остальной пиздобратии. Писать про прошлое? Неплохой вариант, вот только чем дальше в прошлое тем более избитые сюжеты, тем больше вероятности, что все уже было написано за тебя. Да и проблема аутентичности не исчезает. Ну не историк я, чтобы хорошо написать пускай даже про XVIII век. А тратить по несколько часов листая википедию, чтобы банально по неграмотности не обосраться с какой0-нибудь бытовой деталью это просто мучение. Как же завидую писателям вроде Хемингуэя или Мисимы! Хотел бы ебануть что-нибудь похожее, но не в своих декорациях родины, нет, сэр. В декорациях родины хорошо получаются только смешные и пошлые высеры Мамочки Стифлера. Даже какая-нибудь Улицкая или Петросян всячески избегают декораций современной рашки, потому что это серость, которая будет дышать дешевкой на читателя.
Можно сделать универсальный сюжет, почти притчу! Захуярить все так. что анон и не поймет, что речь тут про нашу с ним действительность, и сразу сталкиваемся с проблемой, что в этом жанре написано уже все на свете.
С радостью бы писал и детские сказки даже, и над языком не сильно парится надо, но стоит только реально сесть и попробовать, как сразу понимаешь, что невольно начинаешь воспроизводить то, что сам так или иначе читал в детстве. Сядешь писать про волшебную страну, так неприменно начнешь переиначивать Волшебника изумрудного города, сядяешь писать городское фэнтези и закончишь Гарри Поттером. Воистину, быть писакой это не просто адский труд, это еще и адская боль, ты как будто белка в колесе, которая пытается построить для него первый ДВС только для того, чтобы постоянно ей напоминали, что это сделали уже сотню лет назад, но патент на устройство принадлежит не тебе, так что крути колесо дальше, грызун ебучий.
Мда, ну и бедность. Духовная бедность. Единственная рожденная походу этого нытья ассоциация с тем как однажды сфотографировал белку в лесу. Вот это достижение достойное двачера! Вот и про что может написать такой обсосок? Федор Михалыч на плахе постоять успел, Толкин всю Швейцарию прошел через альпы в военные годы, Толстой был графом и раскольником, Фейнман лауретом по физике, Эрнест охотником, Мисима самураем (и не спорь), даже какой-нибудь сраный Маяковский (которого я ненавижу) был советской богемой, вокруг него всегда кипела жизнь. А про что может написать ебучая корзина-то? Примеры вообще писак без жизненного опыта есть? Назовете хоть один? На ум приходит может только Фаулз. И то хуй его знает, кем он был до затворничества. Они хотя бы писку ебали! Я ебал только руку, может мне про это написать? Уверен, что про это уже написал Паланик. Пиздец. Просто пиздец. Охуенно родиться в 21 веке? Каким же дохуя одаренным надо быть, чтобы высрать что-то свое. Походу наш век не просто так про потребление, просто создавать контент стало в тысячи раз сложнее.
Страшно подумать, что ты будешь вымучивать книгу, только чтобы потом узнать, что нечто подобное уже написал какой-нибудь Хуй Георгиевич из Тимбукту 10 лет назад.
Что-то меня заебало вайнить. Охуенный фрирайтинг получился. Как и все в общем-то. Что-то я не чувствую себя продуктивным после этого сеанса самотерапии, чувствую, что стало только хуже. Все, конец. Не помогает эта хуйня. И это даже никто и не прочтет. Я бы не стал, откровенно. Читать чужие потоки сознания, где автор сам-то не захотел минимально потрудиться, чтобы вышло хорошо, хорошая шутка.
>>213521
Я поржал. Алсо, атмосферненько.
Я поржал. Алсо, атмосферненько.
Фристайл \ Хуй знает сколько минут, но вроде бы вышло неплохо
Стоя по колени в воде я молил благородных господ о прощении.
Слезы неконтролируемо лились по щекам и падали в ров. На глазах из меня испарялась жизнь и они были весьма довольны этим. Продолжать молить было бесполезно, их это только позабавит. Я замолчал и окинул небо взглядом. Ласточка такая грациозная и свободная летела куда-то.
«И я бы хотел взлететь» — пронеслось у меня в голове
— Арктур - рявкнул властный голос
Полноватый холоп в льновых обносках засеменил с увесистым бочонком. Не секунду он замер, будто бы только сейчас до него дошла вся скорбь этого мира, но не подчиниться он не мог.
Я слышу как открывается крышка бочка и в ней плещется моя погибель.
Арктур начал заливать содержимое в ров.
Лица моих обидчиков расплавились в садисткой улыбке, такое ощущение, что сейчас кто-то из них крикнет «Арктур!» и холоп ничего не уточняя подойдет к ним, снимет портки и начнет дрочить пока они наслаждаются зрелищем.
Вас когда-нибудь ели?
Сейчас в мои ноги впивался ворох пираний, странное ощущение когда методично секунда за секундой ты лишаешься плоти и теряешь равновесие.
Я не мог кричать, ужас наложил на меня свои исполинские руки и я впал в шок.
Послышался стук тела о глухую землю. Я упал, они все еще с упоением смотрели на это.
В панике я начал грести руками по мокрой земле, соскользнуть было нельзя.
Уши оглушал громогласный смех, они наслаждались. Арктур ютился в сторонке опустив глаза.
Пока меня продолжали есть я полз, постепенно они потеряли ко мне интерес и уехали, я остался один.
Перевалившись на спину я решил лицом к лицу столкнуться с произошедшим. Моему взору открылась полоса из еще живых конвульсирующих пираний тянущаяся от рва и единичные экземпляры вцепившиеся в то, что было раньше моими ногами.
Я не смог сдержать рвоту и она полилась прямо на мою рубашку. Откашлявшись я начал отцеплять гадин, все же на земле у меня было преимущество. Я охватывал их ладонью по бокам и сдавливал что есть силы, ощущения странные, сам представь ты сминаешь чью-ту плоть и внутренние органы в кашу, если наступить на мышь, то чувствуешь нечто подобное.
Я насчитал четверых, все они были мертвы.
...
— Вот значит как ты начал попрошайничать старик
Я угрюмо молчал.
— Ну держи два пенсо за честную историю, как и договаривались - молодой юноша поэтической внешности протянул мне монеты.
Я спрятал монеты в свое тряпьё и хотел погрузиться в давящую на меня безысходность, что бы раствориться с ней, но но юнец уже почти ушедший опешил.
— А за что они тебя так, старик?
«В голове появилась картина как моя дочь загоняет коров домой, ей не посчастливилось вырасти красавицей и наткнуться на господского сына в период полового созревания. Как сейчас помню когда я увидел эту картину, то попытался попросить его отвязаться от неё, думал что его охватит стыд, но он лишь пнул мне ногой в живот и со словами «Это честь для тебя, отребье» плюнул на меня. Я не знал что мне сделать и взялся за соху лежающую неподалёку и навал его колотить, когда она уже сломалась я понял что меня ждёт, упал на колени и в плаче начал молиться. Из-за угла улицы показалась конная стража. Я.. Я.. Просто хотел защитить свою дочь...»
...
Старик начал равдать навзрыд.
Стоя по колени в воде я молил благородных господ о прощении.
Слезы неконтролируемо лились по щекам и падали в ров. На глазах из меня испарялась жизнь и они были весьма довольны этим. Продолжать молить было бесполезно, их это только позабавит. Я замолчал и окинул небо взглядом. Ласточка такая грациозная и свободная летела куда-то.
«И я бы хотел взлететь» — пронеслось у меня в голове
— Арктур - рявкнул властный голос
Полноватый холоп в льновых обносках засеменил с увесистым бочонком. Не секунду он замер, будто бы только сейчас до него дошла вся скорбь этого мира, но не подчиниться он не мог.
Я слышу как открывается крышка бочка и в ней плещется моя погибель.
Арктур начал заливать содержимое в ров.
Лица моих обидчиков расплавились в садисткой улыбке, такое ощущение, что сейчас кто-то из них крикнет «Арктур!» и холоп ничего не уточняя подойдет к ним, снимет портки и начнет дрочить пока они наслаждаются зрелищем.
Вас когда-нибудь ели?
Сейчас в мои ноги впивался ворох пираний, странное ощущение когда методично секунда за секундой ты лишаешься плоти и теряешь равновесие.
Я не мог кричать, ужас наложил на меня свои исполинские руки и я впал в шок.
Послышался стук тела о глухую землю. Я упал, они все еще с упоением смотрели на это.
В панике я начал грести руками по мокрой земле, соскользнуть было нельзя.
Уши оглушал громогласный смех, они наслаждались. Арктур ютился в сторонке опустив глаза.
Пока меня продолжали есть я полз, постепенно они потеряли ко мне интерес и уехали, я остался один.
Перевалившись на спину я решил лицом к лицу столкнуться с произошедшим. Моему взору открылась полоса из еще живых конвульсирующих пираний тянущаяся от рва и единичные экземпляры вцепившиеся в то, что было раньше моими ногами.
Я не смог сдержать рвоту и она полилась прямо на мою рубашку. Откашлявшись я начал отцеплять гадин, все же на земле у меня было преимущество. Я охватывал их ладонью по бокам и сдавливал что есть силы, ощущения странные, сам представь ты сминаешь чью-ту плоть и внутренние органы в кашу, если наступить на мышь, то чувствуешь нечто подобное.
Я насчитал четверых, все они были мертвы.
...
— Вот значит как ты начал попрошайничать старик
Я угрюмо молчал.
— Ну держи два пенсо за честную историю, как и договаривались - молодой юноша поэтической внешности протянул мне монеты.
Я спрятал монеты в свое тряпьё и хотел погрузиться в давящую на меня безысходность, что бы раствориться с ней, но но юнец уже почти ушедший опешил.
— А за что они тебя так, старик?
«В голове появилась картина как моя дочь загоняет коров домой, ей не посчастливилось вырасти красавицей и наткнуться на господского сына в период полового созревания. Как сейчас помню когда я увидел эту картину, то попытался попросить его отвязаться от неё, думал что его охватит стыд, но он лишь пнул мне ногой в живот и со словами «Это честь для тебя, отребье» плюнул на меня. Я не знал что мне сделать и взялся за соху лежающую неподалёку и навал его колотить, когда она уже сломалась я понял что меня ждёт, упал на колени и в плаче начал молиться. Из-за угла улицы показалась конная стража. Я.. Я.. Просто хотел защитить свою дочь...»
...
Старик начал равдать навзрыд.
Фристайл \ Хуй знает сколько минут, но вроде бы вышло неплохо
Стоя по колени в воде я молил благородных господ о прощении.
Слезы неконтролируемо лились по щекам и падали в ров. На глазах из меня испарялась жизнь и они были весьма довольны этим. Продолжать молить было бесполезно, их это только позабавит. Я замолчал и окинул небо взглядом. Ласточка такая грациозная и свободная летела куда-то.
«И я бы хотел взлететь» — пронеслось у меня в голове
— Арктур - рявкнул властный голос
Полноватый холоп в льновых обносках засеменил с увесистым бочонком. Не секунду он замер, будто бы только сейчас до него дошла вся скорбь этого мира, но не подчиниться он не мог.
Я слышу как открывается крышка бочка и в ней плещется моя погибель.
Арктур начал заливать содержимое в ров.
Лица моих обидчиков расплавились в садисткой улыбке, такое ощущение, что сейчас кто-то из них крикнет «Арктур!» и холоп ничего не уточняя подойдет к ним, снимет портки и начнет дрочить пока они наслаждаются зрелищем.
Вас когда-нибудь ели?
Сейчас в мои ноги впивался ворох пираний, странное ощущение когда методично секунда за секундой ты лишаешься плоти и теряешь равновесие.
Я не мог кричать, ужас наложил на меня свои исполинские руки и я впал в шок.
Послышался стук тела о глухую землю. Я упал, они все еще с упоением смотрели на это.
В панике я начал грести руками по мокрой земле, соскользнуть было нельзя.
Уши оглушал громогласный смех, они наслаждались. Арктур ютился в сторонке опустив глаза.
Пока меня продолжали есть я полз, постепенно они потеряли ко мне интерес и уехали, я остался один.
Перевалившись на спину я решил лицом к лицу столкнуться с произошедшим. Моему взору открылась полоса из еще живых конвульсирующих пираний тянущаяся от рва и единичные экземпляры вцепившиеся в то, что было раньше моими ногами.
Я не смог сдержать рвоту и она полилась прямо на мою рубашку. Откашлявшись я начал отцеплять гадин, все же на земле у меня было преимущество. Я охватывал их ладонью по бокам и сдавливал что есть силы, ощущения странные, сам представь ты сминаешь чью-ту плоть и внутренние органы в кашу, если наступить на мышь, то чувствуешь нечто подобное.
Я насчитал четверых, все они были мертвы.
...
— Вот значит как ты начал попрошайничать старик
Я угрюмо молчал.
— Ну держи два пенсо за честную историю, как и договаривались - молодой юноша поэтической внешности протянул мне монеты.
Я спрятал монеты в свое тряпьё и хотел погрузиться в давящую на меня безысходность, что бы раствориться с ней, но но юнец уже почти ушедший опешил.
— А за что они тебя так, старик?
«В голове появилась картина как моя дочь загоняет коров домой, ей не посчастливилось вырасти красавицей и наткнуться на господского сына в период полового созревания. Как сейчас помню когда я увидел эту картину, то попытался попросить его отвязаться от неё, думал что его охватит стыд, но он лишь пнул мне ногой в живот и со словами «Это честь для тебя, отребье» плюнул на меня. Я не знал что мне сделать и взялся за соху лежающую неподалёку и навал его колотить, когда она уже сломалась я понял что меня ждёт, упал на колени и в плаче начал молиться. Из-за угла улицы показалась конная стража. Я.. Я.. Просто хотел защитить свою дочь...»
...
Старик начал равдать навзрыд.
Стоя по колени в воде я молил благородных господ о прощении.
Слезы неконтролируемо лились по щекам и падали в ров. На глазах из меня испарялась жизнь и они были весьма довольны этим. Продолжать молить было бесполезно, их это только позабавит. Я замолчал и окинул небо взглядом. Ласточка такая грациозная и свободная летела куда-то.
«И я бы хотел взлететь» — пронеслось у меня в голове
— Арктур - рявкнул властный голос
Полноватый холоп в льновых обносках засеменил с увесистым бочонком. Не секунду он замер, будто бы только сейчас до него дошла вся скорбь этого мира, но не подчиниться он не мог.
Я слышу как открывается крышка бочка и в ней плещется моя погибель.
Арктур начал заливать содержимое в ров.
Лица моих обидчиков расплавились в садисткой улыбке, такое ощущение, что сейчас кто-то из них крикнет «Арктур!» и холоп ничего не уточняя подойдет к ним, снимет портки и начнет дрочить пока они наслаждаются зрелищем.
Вас когда-нибудь ели?
Сейчас в мои ноги впивался ворох пираний, странное ощущение когда методично секунда за секундой ты лишаешься плоти и теряешь равновесие.
Я не мог кричать, ужас наложил на меня свои исполинские руки и я впал в шок.
Послышался стук тела о глухую землю. Я упал, они все еще с упоением смотрели на это.
В панике я начал грести руками по мокрой земле, соскользнуть было нельзя.
Уши оглушал громогласный смех, они наслаждались. Арктур ютился в сторонке опустив глаза.
Пока меня продолжали есть я полз, постепенно они потеряли ко мне интерес и уехали, я остался один.
Перевалившись на спину я решил лицом к лицу столкнуться с произошедшим. Моему взору открылась полоса из еще живых конвульсирующих пираний тянущаяся от рва и единичные экземпляры вцепившиеся в то, что было раньше моими ногами.
Я не смог сдержать рвоту и она полилась прямо на мою рубашку. Откашлявшись я начал отцеплять гадин, все же на земле у меня было преимущество. Я охватывал их ладонью по бокам и сдавливал что есть силы, ощущения странные, сам представь ты сминаешь чью-ту плоть и внутренние органы в кашу, если наступить на мышь, то чувствуешь нечто подобное.
Я насчитал четверых, все они были мертвы.
...
— Вот значит как ты начал попрошайничать старик
Я угрюмо молчал.
— Ну держи два пенсо за честную историю, как и договаривались - молодой юноша поэтической внешности протянул мне монеты.
Я спрятал монеты в свое тряпьё и хотел погрузиться в давящую на меня безысходность, что бы раствориться с ней, но но юнец уже почти ушедший опешил.
— А за что они тебя так, старик?
«В голове появилась картина как моя дочь загоняет коров домой, ей не посчастливилось вырасти красавицей и наткнуться на господского сына в период полового созревания. Как сейчас помню когда я увидел эту картину, то попытался попросить его отвязаться от неё, думал что его охватит стыд, но он лишь пнул мне ногой в живот и со словами «Это честь для тебя, отребье» плюнул на меня. Я не знал что мне сделать и взялся за соху лежающую неподалёку и навал его колотить, когда она уже сломалась я понял что меня ждёт, упал на колени и в плаче начал молиться. Из-за угла улицы показалась конная стража. Я.. Я.. Просто хотел защитить свою дочь...»
...
Старик начал равдать навзрыд.
Бамп.
Bump
135 Кб, 268x188>>107221 (OP)
А знает кто ещё интересные игры и упражнения для графомана? Люблю иногда побаловаться фрирайтингом, но с подводками и форматом часто бывает сложно. Либо начинается шизофазия, либо, напротив, форматированная душниловка, если повезёт, то иногда выходит неплохой полёт и поток, но и он малость надоедает, всегда хочется разнообразия, но не всегда хватает задора.
Как-то спонтанно начинал писать тарабарщину, а также автоматическое письмо, это довольно освежающе и освобождающе. Ну и старое доброе взять два случайных слова и с ними сплясать.
А что ещё подобного вы знаете?
А знает кто ещё интересные игры и упражнения для графомана? Люблю иногда побаловаться фрирайтингом, но с подводками и форматом часто бывает сложно. Либо начинается шизофазия, либо, напротив, форматированная душниловка, если повезёт, то иногда выходит неплохой полёт и поток, но и он малость надоедает, всегда хочется разнообразия, но не всегда хватает задора.
Как-то спонтанно начинал писать тарабарщину, а также автоматическое письмо, это довольно освежающе и освобождающе. Ну и старое доброе взять два случайных слова и с ними сплясать.
А что ещё подобного вы знаете?
>>250642
Недавно придумал себе мульку писать рассказики по стихам классиков. Есенина, например. Но это больше к рулетка треду и так называемым writing props
Недавно придумал себе мульку писать рассказики по стихам классиков. Есенина, например. Но это больше к рулетка треду и так называемым writing props
>>250642
Займись переводами. Дрочишь себе слог, не отвлекаясь на выдумывание сюжетов.
Займись переводами. Дрочишь себе слог, не отвлекаясь на выдумывание сюжетов.
129 Кб, 800x600Сижу на скамейке в знаменитой Вилле Боргезе. Приходят разные мысли.
Есть напряжение из-за того, что хочется закрыть все туристические точки, и пока они не закрыты – есть нечто, что я будто бы «должен» делать.
Видимо, дискомфорт возникает оттого, что увидеть достопримечательность – не приносит особого удовлетворения, и даже возникает разочарование: это же всё «легендарные» места – Вилла, Пантеон, Колизей и т.д. Это вроде должно вызывать восторг, но не вызывает.
С другой стороны, как сказал бы мой психолог, тут дело не в том, что должно или не должно быть по чувствам, а в том, что именно я чувствую, и чего именно я хочу от всех этих мест, от Италии, от своего пребывания здесь. Чего я хочу здесь и сейчас?
Сейчас я нахожусь в Италии и понимаю, что это отнюдь не земля обетованная, но такая же страна, как и другие. Со своими проблемами и повседневными реалиями. С толпами иммигрантов, с кучами неубранного мусора, с грязным неразвитым метро, с обшарпанными шедеврами архитектуры, которые быстро набивают оскомину и перестают восприниматься.
Это обычная страна с обычными людьми, которые являют собой обычное повседневное зрелище: гуляют с собаками, играют в футбол, общаются между собой, едят, смеются, ругаются и всё остальное. Это не какие-то «небожители-европейцы», а самые обыкновенные cittadini Romani.
Меня берет некоторое напряжение, что я не смогу интегрироваться в это общество из-за сильной разницы менталитетов, что возможно они какие-то пустые крикуны, не имеющие внутренней глубины и настоящести за внешней вежливой маской. Впрочем, это мой извечный страх, который уже нередко опровергался. Интересные люди есть всегда и везде, как в Италии, так и в России. Причем искать их надо там, где живут мои персональные интересы – в бассейне, в спортзале, на психфаке, в лит клубе и т.д. Нужно пойти туда, где мне интересно. Вот и мои люди.
Если бы я жил в Италии, то чем бы занимался? Ходил бы на спорт, учил язык, общался бы с бумагой, как сейчас. Завел свой тред на 2ch?
Уже скоро я вернусь из Италии в Москву. Это вызывает у меня очень сильную грусть, ощущение того, что возможности для развития и соприкосновения с новым, которые есть у меня здесь, исчезнут, и я снова вернусь в своё застойное болото.
Мне очень нравится, что здесь я в изобилии окружен своим любимым итальянским языком, каждый день узнаю новые слова, хожу по новым местам (развиваюсь!), принимаю какие-то новые челленджи – изучаю новые маршруты внутри Рима, осваиваю новые сервисы – Flix Bus, Metro, Ferrovia и т.д. Становлюсь похож на местного жителя, для которого здесь всё знакомо и привычно, не вызывает стресса или непонимания. Достопримечательности – обычная часть повседневных декораций (можно расслабиться), я знаю, как купить нужные вещи, что отвечать на вопросы, как коммуницировать и др.
При этом, что самое странное и непонятное, у меня по-прежнему куча сомнений о том, чего я вообще хочу от жизни, хочу ли переезжать в Италию? Что именно я здесь буду делать? Учиться? Работать? Как смогу организовать свою жизнь с комфортом, чтобы не быть в роли бедного студента? Будет ли мне действительно интересно то, что я здесь изучаю в универе? Смогу ли найти себе друзей и единомышленников, не буду ли чувствовать себя одиноким, брошенным и несчастным в плену разных долженствований (учиться, зарабатывать)?
При всех этих тревожных мыслях, у меня есть и вполне ясные осознания: я не хочу жить так, как прежде – быть в рутине дней, тратить почти целый день на поездки и работу в надоевшей Москве. Чтобы дать дорогу новому в своей жизни, нужно иметь решимость и смелость избавиться от старого и протухшего. Надо пробовать новое, рисковать. Нет новизны – нет и жизни. Хочется открыться новому, пусть это и страшно.
Есть напряжение из-за того, что хочется закрыть все туристические точки, и пока они не закрыты – есть нечто, что я будто бы «должен» делать.
Видимо, дискомфорт возникает оттого, что увидеть достопримечательность – не приносит особого удовлетворения, и даже возникает разочарование: это же всё «легендарные» места – Вилла, Пантеон, Колизей и т.д. Это вроде должно вызывать восторг, но не вызывает.
С другой стороны, как сказал бы мой психолог, тут дело не в том, что должно или не должно быть по чувствам, а в том, что именно я чувствую, и чего именно я хочу от всех этих мест, от Италии, от своего пребывания здесь. Чего я хочу здесь и сейчас?
Сейчас я нахожусь в Италии и понимаю, что это отнюдь не земля обетованная, но такая же страна, как и другие. Со своими проблемами и повседневными реалиями. С толпами иммигрантов, с кучами неубранного мусора, с грязным неразвитым метро, с обшарпанными шедеврами архитектуры, которые быстро набивают оскомину и перестают восприниматься.
Это обычная страна с обычными людьми, которые являют собой обычное повседневное зрелище: гуляют с собаками, играют в футбол, общаются между собой, едят, смеются, ругаются и всё остальное. Это не какие-то «небожители-европейцы», а самые обыкновенные cittadini Romani.
Меня берет некоторое напряжение, что я не смогу интегрироваться в это общество из-за сильной разницы менталитетов, что возможно они какие-то пустые крикуны, не имеющие внутренней глубины и настоящести за внешней вежливой маской. Впрочем, это мой извечный страх, который уже нередко опровергался. Интересные люди есть всегда и везде, как в Италии, так и в России. Причем искать их надо там, где живут мои персональные интересы – в бассейне, в спортзале, на психфаке, в лит клубе и т.д. Нужно пойти туда, где мне интересно. Вот и мои люди.
Если бы я жил в Италии, то чем бы занимался? Ходил бы на спорт, учил язык, общался бы с бумагой, как сейчас. Завел свой тред на 2ch?
Уже скоро я вернусь из Италии в Москву. Это вызывает у меня очень сильную грусть, ощущение того, что возможности для развития и соприкосновения с новым, которые есть у меня здесь, исчезнут, и я снова вернусь в своё застойное болото.
Мне очень нравится, что здесь я в изобилии окружен своим любимым итальянским языком, каждый день узнаю новые слова, хожу по новым местам (развиваюсь!), принимаю какие-то новые челленджи – изучаю новые маршруты внутри Рима, осваиваю новые сервисы – Flix Bus, Metro, Ferrovia и т.д. Становлюсь похож на местного жителя, для которого здесь всё знакомо и привычно, не вызывает стресса или непонимания. Достопримечательности – обычная часть повседневных декораций (можно расслабиться), я знаю, как купить нужные вещи, что отвечать на вопросы, как коммуницировать и др.
При этом, что самое странное и непонятное, у меня по-прежнему куча сомнений о том, чего я вообще хочу от жизни, хочу ли переезжать в Италию? Что именно я здесь буду делать? Учиться? Работать? Как смогу организовать свою жизнь с комфортом, чтобы не быть в роли бедного студента? Будет ли мне действительно интересно то, что я здесь изучаю в универе? Смогу ли найти себе друзей и единомышленников, не буду ли чувствовать себя одиноким, брошенным и несчастным в плену разных долженствований (учиться, зарабатывать)?
При всех этих тревожных мыслях, у меня есть и вполне ясные осознания: я не хочу жить так, как прежде – быть в рутине дней, тратить почти целый день на поездки и работу в надоевшей Москве. Чтобы дать дорогу новому в своей жизни, нужно иметь решимость и смелость избавиться от старого и протухшего. Надо пробовать новое, рисковать. Нет новизны – нет и жизни. Хочется открыться новому, пусть это и страшно.
129 Кб, 800x600Сижу на скамейке в знаменитой Вилле Боргезе. Приходят разные мысли.
Есть напряжение из-за того, что хочется закрыть все туристические точки, и пока они не закрыты – есть нечто, что я будто бы «должен» делать.
Видимо, дискомфорт возникает оттого, что увидеть достопримечательность – не приносит особого удовлетворения, и даже возникает разочарование: это же всё «легендарные» места – Вилла, Пантеон, Колизей и т.д. Это вроде должно вызывать восторг, но не вызывает.
С другой стороны, как сказал бы мой психолог, тут дело не в том, что должно или не должно быть по чувствам, а в том, что именно я чувствую, и чего именно я хочу от всех этих мест, от Италии, от своего пребывания здесь. Чего я хочу здесь и сейчас?
Сейчас я нахожусь в Италии и понимаю, что это отнюдь не земля обетованная, но такая же страна, как и другие. Со своими проблемами и повседневными реалиями. С толпами иммигрантов, с кучами неубранного мусора, с грязным неразвитым метро, с обшарпанными шедеврами архитектуры, которые быстро набивают оскомину и перестают восприниматься.
Это обычная страна с обычными людьми, которые являют собой обычное повседневное зрелище: гуляют с собаками, играют в футбол, общаются между собой, едят, смеются, ругаются и всё остальное. Это не какие-то «небожители-европейцы», а самые обыкновенные cittadini Romani.
Меня берет некоторое напряжение, что я не смогу интегрироваться в это общество из-за сильной разницы менталитетов, что возможно они какие-то пустые крикуны, не имеющие внутренней глубины и настоящести за внешней вежливой маской. Впрочем, это мой извечный страх, который уже нередко опровергался. Интересные люди есть всегда и везде, как в Италии, так и в России. Причем искать их надо там, где живут мои персональные интересы – в бассейне, в спортзале, на психфаке, в лит клубе и т.д. Нужно пойти туда, где мне интересно. Вот и мои люди.
Если бы я жил в Италии, то чем бы занимался? Ходил бы на спорт, учил язык, общался бы с бумагой, как сейчас. Завел свой тред на 2ch?
Уже скоро я вернусь из Италии в Москву. Это вызывает у меня очень сильную грусть, ощущение того, что возможности для развития и соприкосновения с новым, которые есть у меня здесь, исчезнут, и я снова вернусь в своё застойное болото.
Мне очень нравится, что здесь я в изобилии окружен своим любимым итальянским языком, каждый день узнаю новые слова, хожу по новым местам (развиваюсь!), принимаю какие-то новые челленджи – изучаю новые маршруты внутри Рима, осваиваю новые сервисы – Flix Bus, Metro, Ferrovia и т.д. Становлюсь похож на местного жителя, для которого здесь всё знакомо и привычно, не вызывает стресса или непонимания. Достопримечательности – обычная часть повседневных декораций (можно расслабиться), я знаю, как купить нужные вещи, что отвечать на вопросы, как коммуницировать и др.
При этом, что самое странное и непонятное, у меня по-прежнему куча сомнений о том, чего я вообще хочу от жизни, хочу ли переезжать в Италию? Что именно я здесь буду делать? Учиться? Работать? Как смогу организовать свою жизнь с комфортом, чтобы не быть в роли бедного студента? Будет ли мне действительно интересно то, что я здесь изучаю в универе? Смогу ли найти себе друзей и единомышленников, не буду ли чувствовать себя одиноким, брошенным и несчастным в плену разных долженствований (учиться, зарабатывать)?
При всех этих тревожных мыслях, у меня есть и вполне ясные осознания: я не хочу жить так, как прежде – быть в рутине дней, тратить почти целый день на поездки и работу в надоевшей Москве. Чтобы дать дорогу новому в своей жизни, нужно иметь решимость и смелость избавиться от старого и протухшего. Надо пробовать новое, рисковать. Нет новизны – нет и жизни. Хочется открыться новому, пусть это и страшно.
Есть напряжение из-за того, что хочется закрыть все туристические точки, и пока они не закрыты – есть нечто, что я будто бы «должен» делать.
Видимо, дискомфорт возникает оттого, что увидеть достопримечательность – не приносит особого удовлетворения, и даже возникает разочарование: это же всё «легендарные» места – Вилла, Пантеон, Колизей и т.д. Это вроде должно вызывать восторг, но не вызывает.
С другой стороны, как сказал бы мой психолог, тут дело не в том, что должно или не должно быть по чувствам, а в том, что именно я чувствую, и чего именно я хочу от всех этих мест, от Италии, от своего пребывания здесь. Чего я хочу здесь и сейчас?
Сейчас я нахожусь в Италии и понимаю, что это отнюдь не земля обетованная, но такая же страна, как и другие. Со своими проблемами и повседневными реалиями. С толпами иммигрантов, с кучами неубранного мусора, с грязным неразвитым метро, с обшарпанными шедеврами архитектуры, которые быстро набивают оскомину и перестают восприниматься.
Это обычная страна с обычными людьми, которые являют собой обычное повседневное зрелище: гуляют с собаками, играют в футбол, общаются между собой, едят, смеются, ругаются и всё остальное. Это не какие-то «небожители-европейцы», а самые обыкновенные cittadini Romani.
Меня берет некоторое напряжение, что я не смогу интегрироваться в это общество из-за сильной разницы менталитетов, что возможно они какие-то пустые крикуны, не имеющие внутренней глубины и настоящести за внешней вежливой маской. Впрочем, это мой извечный страх, который уже нередко опровергался. Интересные люди есть всегда и везде, как в Италии, так и в России. Причем искать их надо там, где живут мои персональные интересы – в бассейне, в спортзале, на психфаке, в лит клубе и т.д. Нужно пойти туда, где мне интересно. Вот и мои люди.
Если бы я жил в Италии, то чем бы занимался? Ходил бы на спорт, учил язык, общался бы с бумагой, как сейчас. Завел свой тред на 2ch?
Уже скоро я вернусь из Италии в Москву. Это вызывает у меня очень сильную грусть, ощущение того, что возможности для развития и соприкосновения с новым, которые есть у меня здесь, исчезнут, и я снова вернусь в своё застойное болото.
Мне очень нравится, что здесь я в изобилии окружен своим любимым итальянским языком, каждый день узнаю новые слова, хожу по новым местам (развиваюсь!), принимаю какие-то новые челленджи – изучаю новые маршруты внутри Рима, осваиваю новые сервисы – Flix Bus, Metro, Ferrovia и т.д. Становлюсь похож на местного жителя, для которого здесь всё знакомо и привычно, не вызывает стресса или непонимания. Достопримечательности – обычная часть повседневных декораций (можно расслабиться), я знаю, как купить нужные вещи, что отвечать на вопросы, как коммуницировать и др.
При этом, что самое странное и непонятное, у меня по-прежнему куча сомнений о том, чего я вообще хочу от жизни, хочу ли переезжать в Италию? Что именно я здесь буду делать? Учиться? Работать? Как смогу организовать свою жизнь с комфортом, чтобы не быть в роли бедного студента? Будет ли мне действительно интересно то, что я здесь изучаю в универе? Смогу ли найти себе друзей и единомышленников, не буду ли чувствовать себя одиноким, брошенным и несчастным в плену разных долженствований (учиться, зарабатывать)?
При всех этих тревожных мыслях, у меня есть и вполне ясные осознания: я не хочу жить так, как прежде – быть в рутине дней, тратить почти целый день на поездки и работу в надоевшей Москве. Чтобы дать дорогу новому в своей жизни, нужно иметь решимость и смелость избавиться от старого и протухшего. Надо пробовать новое, рисковать. Нет новизны – нет и жизни. Хочется открыться новому, пусть это и страшно.
>>250654
>>250758
Я рассказы последний раз в школе писал, и те были про Скротти и Сару Джессику сиьски, письки, говно и, боевые действия в крутой республике. Мне больше заходит подумать пространно на письме, как бы долгий структурированный внутренний диалог. Без подобных ходунков с мышлением у меня проблемы, не то аутизм, не то что иное вмешалось. Помогает либо трещать вслух, либо тарахтеть клавишами, иначе ощущение, что недостаёт опоры, оси, всё будто в воздухе растворяется и легко теряет направление.
Тогда поделись источниками подводок для фрирайтинга. Раньше было приложение с ними, вроде, а потом перестало работать.
>>250758
Спасибо, не мой уровень. Даже просто английские тексты вызывают напряжение, хотя на слух всё прекрасно понимаю, куда там ещё в тонкости локализации идиом и прочее садо-мазо ударяться.
>>250758
Я рассказы последний раз в школе писал, и те были про Скротти и Сару Джессику сиьски, письки, говно и, боевые действия в крутой республике. Мне больше заходит подумать пространно на письме, как бы долгий структурированный внутренний диалог. Без подобных ходунков с мышлением у меня проблемы, не то аутизм, не то что иное вмешалось. Помогает либо трещать вслух, либо тарахтеть клавишами, иначе ощущение, что недостаёт опоры, оси, всё будто в воздухе растворяется и легко теряет направление.
Тогда поделись источниками подводок для фрирайтинга. Раньше было приложение с ними, вроде, а потом перестало работать.
>>250758
Спасибо, не мой уровень. Даже просто английские тексты вызывают напряжение, хотя на слух всё прекрасно понимаю, куда там ещё в тонкости локализации идиом и прочее садо-мазо ударяться.
>>250765
Не-не, именно английский меня ставит в тупик. Вот, что меня сейчас заставило затроить, никак не могу понять, что имеет в виду автор. По идее какое-то простое верчение и наблюдение руки, но нифига непонятно.
1/ You need to be in a calm and relaxed place in which you will not be disturbed. You
can either be sitting or standing, but the technique becomes more advanced and
complex if you are standing.
2/ You should take your hand and hold it in front of your face. About 6 inches in front
of your face should be enough.
3/ Here is the critical part: you want to concentrate your attention on the side of your
hand, and the shape of your hand for that side. For example, the outer shape of your
hand where the ring and pinky fingers are located, down to the wrist is a good point
to start with. You should start out with looking at only 3 "sides". For example, the
outer side of the pinky down to the wrist, the inner side of the pinky, and the outer
side of the ring finger closest to the pinky is what you could be observing.
4/ Look at only the side and shapes, and do not focus on the actual hand or the
grooves in the fingers etc. In terms of positioning, make sure the palm is facing
towards your face.
5/ Whilst looking at the outer shape, you want to slowly rotate your hand clockwise
(or anti-clockwise if it suits you) whilst maintaining your focus and attention purely
on the outer shape of the fingers and palm. Do not focus on the hand movement, but
focus your mental attention on observing and focusing on the edges of the fingers.
Also, do not see the sides with your peripheral vision. You should be seeing the sides
actively and directly (as in trying to see 3 things at once). Keep your focus there and
continue to do so until the exercise is completed.
6/ You can rotate your hand up and down, or side to side, or as slow and fast as you
wish. The beauty of this technique is that it is very flexible, and there is almost no
way that it can either be too easy or too hard. All you need to do is adjust the speed of
your hand movement until you can just about see the edges together at once. If you
can't, you are moving the hand too fast. If it becomes easy, you need to speed up the
movement or make it more complicated.
7/ As you become more proficient, slowly increase the speed of the movement and try
to retain your awareness of the sides.
Не-не, именно английский меня ставит в тупик. Вот, что меня сейчас заставило затроить, никак не могу понять, что имеет в виду автор. По идее какое-то простое верчение и наблюдение руки, но нифига непонятно.
1/ You need to be in a calm and relaxed place in which you will not be disturbed. You
can either be sitting or standing, but the technique becomes more advanced and
complex if you are standing.
2/ You should take your hand and hold it in front of your face. About 6 inches in front
of your face should be enough.
3/ Here is the critical part: you want to concentrate your attention on the side of your
hand, and the shape of your hand for that side. For example, the outer shape of your
hand where the ring and pinky fingers are located, down to the wrist is a good point
to start with. You should start out with looking at only 3 "sides". For example, the
outer side of the pinky down to the wrist, the inner side of the pinky, and the outer
side of the ring finger closest to the pinky is what you could be observing.
4/ Look at only the side and shapes, and do not focus on the actual hand or the
grooves in the fingers etc. In terms of positioning, make sure the palm is facing
towards your face.
5/ Whilst looking at the outer shape, you want to slowly rotate your hand clockwise
(or anti-clockwise if it suits you) whilst maintaining your focus and attention purely
on the outer shape of the fingers and palm. Do not focus on the hand movement, but
focus your mental attention on observing and focusing on the edges of the fingers.
Also, do not see the sides with your peripheral vision. You should be seeing the sides
actively and directly (as in trying to see 3 things at once). Keep your focus there and
continue to do so until the exercise is completed.
6/ You can rotate your hand up and down, or side to side, or as slow and fast as you
wish. The beauty of this technique is that it is very flexible, and there is almost no
way that it can either be too easy or too hard. All you need to do is adjust the speed of
your hand movement until you can just about see the edges together at once. If you
can't, you are moving the hand too fast. If it becomes easy, you need to speed up the
movement or make it more complicated.
7/ As you become more proficient, slowly increase the speed of the movement and try
to retain your awareness of the sides.
>>250765
Не-не, именно английский меня ставит в тупик. Вот, что меня сейчас заставило затроить, никак не могу понять, что имеет в виду автор. По идее какое-то простое верчение и наблюдение руки, но нифига непонятно.
1/ You need to be in a calm and relaxed place in which you will not be disturbed. You
can either be sitting or standing, but the technique becomes more advanced and
complex if you are standing.
2/ You should take your hand and hold it in front of your face. About 6 inches in front
of your face should be enough.
3/ Here is the critical part: you want to concentrate your attention on the side of your
hand, and the shape of your hand for that side. For example, the outer shape of your
hand where the ring and pinky fingers are located, down to the wrist is a good point
to start with. You should start out with looking at only 3 "sides". For example, the
outer side of the pinky down to the wrist, the inner side of the pinky, and the outer
side of the ring finger closest to the pinky is what you could be observing.
4/ Look at only the side and shapes, and do not focus on the actual hand or the
grooves in the fingers etc. In terms of positioning, make sure the palm is facing
towards your face.
5/ Whilst looking at the outer shape, you want to slowly rotate your hand clockwise
(or anti-clockwise if it suits you) whilst maintaining your focus and attention purely
on the outer shape of the fingers and palm. Do not focus on the hand movement, but
focus your mental attention on observing and focusing on the edges of the fingers.
Also, do not see the sides with your peripheral vision. You should be seeing the sides
actively and directly (as in trying to see 3 things at once). Keep your focus there and
continue to do so until the exercise is completed.
6/ You can rotate your hand up and down, or side to side, or as slow and fast as you
wish. The beauty of this technique is that it is very flexible, and there is almost no
way that it can either be too easy or too hard. All you need to do is adjust the speed of
your hand movement until you can just about see the edges together at once. If you
can't, you are moving the hand too fast. If it becomes easy, you need to speed up the
movement or make it more complicated.
7/ As you become more proficient, slowly increase the speed of the movement and try
to retain your awareness of the sides.
Не-не, именно английский меня ставит в тупик. Вот, что меня сейчас заставило затроить, никак не могу понять, что имеет в виду автор. По идее какое-то простое верчение и наблюдение руки, но нифига непонятно.
1/ You need to be in a calm and relaxed place in which you will not be disturbed. You
can either be sitting or standing, but the technique becomes more advanced and
complex if you are standing.
2/ You should take your hand and hold it in front of your face. About 6 inches in front
of your face should be enough.
3/ Here is the critical part: you want to concentrate your attention on the side of your
hand, and the shape of your hand for that side. For example, the outer shape of your
hand where the ring and pinky fingers are located, down to the wrist is a good point
to start with. You should start out with looking at only 3 "sides". For example, the
outer side of the pinky down to the wrist, the inner side of the pinky, and the outer
side of the ring finger closest to the pinky is what you could be observing.
4/ Look at only the side and shapes, and do not focus on the actual hand or the
grooves in the fingers etc. In terms of positioning, make sure the palm is facing
towards your face.
5/ Whilst looking at the outer shape, you want to slowly rotate your hand clockwise
(or anti-clockwise if it suits you) whilst maintaining your focus and attention purely
on the outer shape of the fingers and palm. Do not focus on the hand movement, but
focus your mental attention on observing and focusing on the edges of the fingers.
Also, do not see the sides with your peripheral vision. You should be seeing the sides
actively and directly (as in trying to see 3 things at once). Keep your focus there and
continue to do so until the exercise is completed.
6/ You can rotate your hand up and down, or side to side, or as slow and fast as you
wish. The beauty of this technique is that it is very flexible, and there is almost no
way that it can either be too easy or too hard. All you need to do is adjust the speed of
your hand movement until you can just about see the edges together at once. If you
can't, you are moving the hand too fast. If it becomes easy, you need to speed up the
movement or make it more complicated.
7/ As you become more proficient, slowly increase the speed of the movement and try
to retain your awareness of the sides.
>>250829
Ну так хорошо, когда сложности не отвлекают от изложения мысли.
Ну так хорошо, когда сложности не отвлекают от изложения мысли.
- Ну, знаешь, это как с говном. Выглядит и пахнет отвратительно, зато когда начинаешь есть, то ничего - привыкаешь
>>259008
- Я бы всё же сравнил это с мочой. Пахнет не очень, но ты можешь, после того как изливаешься наружу всем своим естеством, может из жадности, а может и из соображений самолечения, вернуть нутриенты обратно в систему. А потом ещё и ещё раз. Многократная, так сказать перегонка. Философское золото, а твоё нутро будто лучший самогоный аппарат. Ведь, и правда, сам гонишь. Однажды получается продукт такой чистоты, что им уже можно и других угощать, как много лет выдержанным коньяком. И вот уже эстеты смакуют оттенки смыслов, узнают в букете землю, сырую листву, кожу, орехи, пердёж молодой крестьянки из французской провинции. А ты же, как искушённый мастер, имеешь целый погреб из подобного добра, да и совершенству процесса многократной фильтрации нет предела. Если вдобавок ещё сказать, что ты стримерша с именем морского млекопитающего (проверять-то в век дип и просто фейков кто станет?), то мочехлёбы будут жадно глотать каждую каплю, тратя последние деньги на новую порцию.
- Я бы всё же сравнил это с мочой. Пахнет не очень, но ты можешь, после того как изливаешься наружу всем своим естеством, может из жадности, а может и из соображений самолечения, вернуть нутриенты обратно в систему. А потом ещё и ещё раз. Многократная, так сказать перегонка. Философское золото, а твоё нутро будто лучший самогоный аппарат. Ведь, и правда, сам гонишь. Однажды получается продукт такой чистоты, что им уже можно и других угощать, как много лет выдержанным коньяком. И вот уже эстеты смакуют оттенки смыслов, узнают в букете землю, сырую листву, кожу, орехи, пердёж молодой крестьянки из французской провинции. А ты же, как искушённый мастер, имеешь целый погреб из подобного добра, да и совершенству процесса многократной фильтрации нет предела. Если вдобавок ещё сказать, что ты стримерша с именем морского млекопитающего (проверять-то в век дип и просто фейков кто станет?), то мочехлёбы будут жадно глотать каждую каплю, тратя последние деньги на новую порцию.
Бамп
Бамп
Я в тредах на сосаче графоманских
Стихи порой читаю уебанские,
Но сам их тоже создаю.
В мой мозг потоки кала льются,
И я читаю кал, потом его пишу.
Аноны над стихом моим уж вволю посмеются.
Я тоже улыбнусь и хохотну.
И старый графоман попросит нас заткнуться,
Допишет старый стих и спать пойдёт.
Стихи порой читаю уебанские,
Но сам их тоже создаю.
В мой мозг потоки кала льются,
И я читаю кал, потом его пишу.
Аноны над стихом моим уж вволю посмеются.
Я тоже улыбнусь и хохотну.
И старый графоман попросит нас заткнуться,
Допишет старый стих и спать пойдёт.
>>259587
Я знал, что китайцы интересные личности, конечно, но чтобы китайская алхимическая система была одой мочехлёбам - этого не знал.
>Философское золото, а твоё нутро будто лучший самогоный аппарат.
Я знал, что китайцы интересные личности, конечно, но чтобы китайская алхимическая система была одой мочехлёбам - этого не знал.
Спасаемо от потопления бысть.
Мягкий снег хрустит под ногами, пушистые елки покрытые снегом, которые отдают свежестью, солнце заходит за горизонт, ты чувствуешь какую-то свободу, единение с миром, и то что это никогда не закончится, что этот момент бесконечен и ты можешь остаться в нем сколько захочешь а потом пойти дальше по жизни, исследуя новые миры своего сознания. Эх почему мы это потеряли. Возможно я пишу бред а возможно я единственный кто это видит но не может объяснить это словами. Еще я буд-то точно, ясно помню, как я еду на толи на мотоцикле, толи на камазе, только что зашло солнце за горизонт и осталась синева. Я как буд-то помню эти елки. Как я еду за рулем этого камаза и он оранжевый такой, особенно выделяется на фоне темного освещения. Что же еще такое вспомнить. Помню тоже время суток, стоит дом по среди леса, горит свет, дом украшен новогодними игрушками.Я сейчас слушаю музыку, видимо музыка придает мне воспоминания, но вот в чем вопрос, откуда они? Что это? Такое ощущения буд-то я это видел еще до моего рождения. Буддисты или кто там хер их знает, говорят что это объясняется что я это и есть целый мир. Музыка, фильмы, радость, спокойствие, гнев, печаль. Все это я и есть, я есть мир, и вы это я и я это вы и камень это тоже вы и я. Мы все рождены из одного большого взрыва, да что там, мы и были этим взрывом, мы захотели жить и создать, и творить. Я не знаю. Сейчас это просто мой поток мыслей, хотя вам может показаться бредом сумасшедшего. Может так и есть. В принципе это все. Я думаю создать на эту тему отдельный тред.
>>289146
Один из распространённых европейских рецептов получения философского камня является аллегорией последовательного нарушения всех заповедей. Да, тот самый, в котором описывается выращивание василисков.
>но чтобы китайская алхимическая система была одой мочехлёбам - этого не знал
Один из распространённых европейских рецептов получения философского камня является аллегорией последовательного нарушения всех заповедей. Да, тот самый, в котором описывается выращивание василисков.
Как-то у вас странно. Почему, если такая игра, комментируете не все фрирайты - это же нечестно.
Например, я выложу свой кусок, и его никто не откомментит - что я должен думать: либо это плохой кусок, либо всем просто похуй.
Например, я выложу свой кусок, и его никто не откомментит - что я должен думать: либо это плохой кусок, либо всем просто похуй.
>>324196
Это не игра, это тред для тренировки. Комментарии бонусом.
Это не игра, это тред для тренировки. Комментарии бонусом.
Она была старше его лет на пять. Это более-менее ощутимая разница, пока тебе не исполнится тридцать. Они лежали друг на друге, в посткоитальной неге. Он - распластавшись на спине, правой рукой обнимая её, утверждая свою ладонь на выемке её перекрученной талии. Она - свинцово отдав свою голову его груди, обняв своими ногами его ногу.
- А ты бы переспал с ребёнком?
- Девочкой, ты имеешь в виду?
- Девочкой.
- Не знаю. Насколько девочкой?
- Лет девяти.
Он прикрыл глаза, задумавшись. Ответил, так и не открыв.
- Нет. Думаю, крайний минимальный возраст - четырнадцать. Есть упругое тело и в меру сформированная психика.
Ответ не то, что бы был лишним, но то состояние, в котором они пребывали, - состояние расслабленности и удовлетворения предполагало совершенно вольное развитие диалога. В том числе - и отсутствие ответа.
Она думала, и мысли её текли лениво, размеренно. Четырнадцать лет. Девочка, родившаяся четырнадцать лет назад, сейчас уже совершенно полностью готова к сексу. Его пенис(1) может войти в её вагину. Девочка будет рдеть, закатывать глаза, выгибать спину и тяжело дышать, экстазируя. Из её тесного, узкого влагалища будет течь весенний сок. Практически березка, где он - опытный лесничий. Сколько ей самой было четырнадцать лет назад? Двенадцать. Ещё два года до её теоретической возможности познать мужчину. Вообще-то, она помнит себя в двенадцать. К тому времени она уже научилась довольно качественно мастурбировать. Она помнит то чувство пустоты и незаполнености, жгучее желание и ощущение запрета. Четырнадцать лет? Мужчины невероятно инфантильны.
______________
1. Она полусознательно игнорировала слово "член".
- А ты бы переспал с ребёнком?
- Девочкой, ты имеешь в виду?
- Девочкой.
- Не знаю. Насколько девочкой?
- Лет девяти.
Он прикрыл глаза, задумавшись. Ответил, так и не открыв.
- Нет. Думаю, крайний минимальный возраст - четырнадцать. Есть упругое тело и в меру сформированная психика.
Ответ не то, что бы был лишним, но то состояние, в котором они пребывали, - состояние расслабленности и удовлетворения предполагало совершенно вольное развитие диалога. В том числе - и отсутствие ответа.
Она думала, и мысли её текли лениво, размеренно. Четырнадцать лет. Девочка, родившаяся четырнадцать лет назад, сейчас уже совершенно полностью готова к сексу. Его пенис(1) может войти в её вагину. Девочка будет рдеть, закатывать глаза, выгибать спину и тяжело дышать, экстазируя. Из её тесного, узкого влагалища будет течь весенний сок. Практически березка, где он - опытный лесничий. Сколько ей самой было четырнадцать лет назад? Двенадцать. Ещё два года до её теоретической возможности познать мужчину. Вообще-то, она помнит себя в двенадцать. К тому времени она уже научилась довольно качественно мастурбировать. Она помнит то чувство пустоты и незаполнености, жгучее желание и ощущение запрета. Четырнадцать лет? Мужчины невероятно инфантильны.
______________
1. Она полусознательно игнорировала слово "член".
>>325406
Скорее наоборот.
Ты в малом возрасте оказавшись в постели с бабой будешь думать, что что-то не так, что сейчас есть какая-то точка невозврата. Со временем понимаешь, что тебе хотелось бы пройти эту точку.
А теперь посмотри на баб. И на всякие приколы типа "целку должен снять только опытный - а не то потом весь опыт себе испортишь".
Сказка ложь, да в ней намёк. Бабы - вечные дети, которых вводят в интимный мир те, которым они доверились.
>Четырнадцать лет? Мужчины невероятно инфантильны.
Скорее наоборот.
Ты в малом возрасте оказавшись в постели с бабой будешь думать, что что-то не так, что сейчас есть какая-то точка невозврата. Со временем понимаешь, что тебе хотелось бы пройти эту точку.
А теперь посмотри на баб. И на всякие приколы типа "целку должен снять только опытный - а не то потом весь опыт себе испортишь".
Сказка ложь, да в ней намёк. Бабы - вечные дети, которых вводят в интимный мир те, которым они доверились.
>>325609
Я вот, банально, за стыковку бы переживал. И когда приходится общаться с девочками, каждый раз, с подсознательным недоумением отмечаю насколько они маленькие. Мозгами я остался там, в школе, и невероятно больно и досадно, воочию наблюдать наше физичиское отличие.
Я вот, банально, за стыковку бы переживал. И когда приходится общаться с девочками, каждый раз, с подсознательным недоумением отмечаю насколько они маленькие. Мозгами я остался там, в школе, и невероятно больно и досадно, воочию наблюдать наше физичиское отличие.
Я вышел вперёд и сказал: пойдёмте вперёд, моя королева! Пойдёмте же, нас ждут. Мы пошли по широкой дороге, нас обгоняли зайцы и кони, и было заметно, что, взмыленные, они спешат куда-то вдаль - или откуда-то прочь, подгоняемые, может, ветром и запотевшим утренним солнцем. Я больше не хотел чего-либо желать, и желал лишь отсутствия желаний. Мы подошли к жертвенному телефонному столбу, я привязал себя к нему, крепко стянув руки за спиной. Королева стянула с меня штаны и оставила на попрание зайцам и коням, которые всё неслись и неслись, подгоняемые невесть чем и с всё той же неуёмной прытью.
Держите young adult литературу 12/10.
— Adulting is hard. — Сказала Тейлор с экрана телефона. Человек продолжал смотреть на экран ещё мгновение, а затем заблокировал его.
— Adulting is hard. — Прошелестело бельё на полу. Оно лежало кучами, наполовину рассортированными, наполовину расбросанными «как легли».
— Adulting is hard. — Бряцнула посуда на кухне. Некоторая замочена, часть покрылась плесенью. Ей вторил мусор, голос которого был слишком прокурен, чтобы быть слышным.
— Adulting is hard. — Пиликнуло приложение банка, которое показывало всё меньшие и меньшие суммы, уже который месяц.
— Adulting is hard. — Глухо ударила дверь в комнату матери. Той самой, что отказывается принимать какую-либо точку зрения, кроме своей собственной, и уже несколько недель подряд, марафоном смотрит ебучие турецкие сериалы. Те, что шепчут «Взрослеть легко» и учат как правильно нужно устраивать семейные ссоры. Но не семейную идиллию.
— Adulting is hard. — Тихо проурчал живот жирного человека, сидящего за компьютером. «Это сложно, может пожрём?»
— Adulting is hard! — Чуть ли не прокричал человек в истерике. Он не понимал, смеялся он или плакал.
— Adulting is hard. — Сказала Тейлор с экрана телефона. Человек продолжал смотреть на экран ещё мгновение, а затем заблокировал его.
— Adulting is hard. — Прошелестело бельё на полу. Оно лежало кучами, наполовину рассортированными, наполовину расбросанными «как легли».
— Adulting is hard. — Бряцнула посуда на кухне. Некоторая замочена, часть покрылась плесенью. Ей вторил мусор, голос которого был слишком прокурен, чтобы быть слышным.
— Adulting is hard. — Пиликнуло приложение банка, которое показывало всё меньшие и меньшие суммы, уже который месяц.
— Adulting is hard. — Глухо ударила дверь в комнату матери. Той самой, что отказывается принимать какую-либо точку зрения, кроме своей собственной, и уже несколько недель подряд, марафоном смотрит ебучие турецкие сериалы. Те, что шепчут «Взрослеть легко» и учат как правильно нужно устраивать семейные ссоры. Но не семейную идиллию.
— Adulting is hard. — Тихо проурчал живот жирного человека, сидящего за компьютером. «Это сложно, может пожрём?»
— Adulting is hard! — Чуть ли не прокричал человек в истерике. Он не понимал, смеялся он или плакал.
Удивительно, как такое могло происходить всего пару лет назад. Быв обычным пареньком с окраин, я вдруг пророс сквозь свой забронзовевший от неподвижности быт и отправился в путешествие. Путешествие по другим городам, странам, да и вообще по любым административным еденицам планеты и жизни вообще. Иной раз мой путь проходил по физическим дорогам из асфальта и щебня, в другой же моим направлением были глубины рефлексии, а иногда и вовсе познания другой личности, развивашейся доселе без моего вмешательства. Это было время жажды жизни, которая сковывалась страхами и неуверенностью, но её было уже не остановить - слишком долго была подавляема натура вечного странника. Поток нёс меня всё дальше и дальше, и в какой-то момент в окружающей реальности, за многие километры от дома, я вдруг видел те никогда не виданные мною картины, не покидавшие границ моей фантазии. Странное дело, я читал книги и представлял себе ощущения и пейзажи, а теперь вдруг вот они - здесь и сейчас. Я видел горы, я вдыхал южный воздух, слышал чуждую моему уху речь. Мой нос улавливал запахи странных незнакомых мне растений. И даже солнце здесь светило под другим углом. Через это совпадение фантазий о странствиях и реальных путешествий я находил себя настоящего, будто моя жизнь была поставлена на паузу, а теперь я нагонял сюжет. Картинами Рериха отзывался каждый момент такого осознания себя как части мира. Мира, который перестал быть статичным и виртуальным, и стал подвижным и физически осязаемым.
Дорога петляла по горам, и в темноте позднего вечера я видел караваны огней грузовых автомобилей, везущих товары через этот богами забытый перевал. Эти огни были то где-то выше нас, то далеко внизу. Настолько далеко, что казалось они где-то на дне толщи тёмной воды океана. Эта ощущение усугублялось полным остутствием света на дороге, и караваны грузовиков с кучей маленьких лампочек по кузовам казались косяками рыб. Было холодно, я думал о том что было, думал что меня ждёт впереди. Но это были праздные думы скучающего человека - с тех пор, как я сорвался с места, думы о будущем потеряли свою значимость. То, что человеку оседлому казалось неоспоримым и железно ожидаемым, кочевнику видится зыбким и умозрительным. Всё равно, на стоянке, которая будет маленьким островком застывшего мира, всё будет не так, как ты представляешь. Раньше мне казалось, что я знаю и понимаю всё, но теперь я точно знаю, что познать до конца можно только себя. Реальность даже там, за первым поворотом окажется совсем другой.
Старенький автомобиль так почитаемой горцами марки бмв остановился у заправки с супермаркетом. Сначала мои уши перестали слышать шум колёс, потом шум невнятной музыки, кажется Скриптонита. Мы вышли и отправились внутрь, не столько из необходимости, сколько из нежелания упустить какой-то опыт, что могла подарить эта дорога. Стоянка напоминала космическую станцию - настолько был высок контраст освещённого пространства с немой темнотой окружавшего нас перевала.
Дорога петляла по горам, и в темноте позднего вечера я видел караваны огней грузовых автомобилей, везущих товары через этот богами забытый перевал. Эти огни были то где-то выше нас, то далеко внизу. Настолько далеко, что казалось они где-то на дне толщи тёмной воды океана. Эта ощущение усугублялось полным остутствием света на дороге, и караваны грузовиков с кучей маленьких лампочек по кузовам казались косяками рыб. Было холодно, я думал о том что было, думал что меня ждёт впереди. Но это были праздные думы скучающего человека - с тех пор, как я сорвался с места, думы о будущем потеряли свою значимость. То, что человеку оседлому казалось неоспоримым и железно ожидаемым, кочевнику видится зыбким и умозрительным. Всё равно, на стоянке, которая будет маленьким островком застывшего мира, всё будет не так, как ты представляешь. Раньше мне казалось, что я знаю и понимаю всё, но теперь я точно знаю, что познать до конца можно только себя. Реальность даже там, за первым поворотом окажется совсем другой.
Старенький автомобиль так почитаемой горцами марки бмв остановился у заправки с супермаркетом. Сначала мои уши перестали слышать шум колёс, потом шум невнятной музыки, кажется Скриптонита. Мы вышли и отправились внутрь, не столько из необходимости, сколько из нежелания упустить какой-то опыт, что могла подарить эта дорога. Стоянка напоминала космическую станцию - настолько был высок контраст освещённого пространства с немой темнотой окружавшего нас перевала.
Удивительно, как такое могло происходить всего пару лет назад. Быв обычным пареньком с окраин, я вдруг пророс сквозь свой забронзовевший от неподвижности быт и отправился в путешествие. Путешествие по другим городам, странам, да и вообще по любым административным еденицам планеты и жизни вообще. Иной раз мой путь проходил по физическим дорогам из асфальта и щебня, в другой же моим направлением были глубины рефлексии, а иногда и вовсе познания другой личности, развивашейся доселе без моего вмешательства. Это было время жажды жизни, которая сковывалась страхами и неуверенностью, но её было уже не остановить - слишком долго была подавляема натура вечного странника. Поток нёс меня всё дальше и дальше, и в какой-то момент в окружающей реальности, за многие километры от дома, я вдруг видел те никогда не виданные мною картины, не покидавшие границ моей фантазии. Странное дело, я читал книги и представлял себе ощущения и пейзажи, а теперь вдруг вот они - здесь и сейчас. Я видел горы, я вдыхал южный воздух, слышал чуждую моему уху речь. Мой нос улавливал запахи странных незнакомых мне растений. И даже солнце здесь светило под другим углом. Через это совпадение фантазий о странствиях и реальных путешествий я находил себя настоящего, будто моя жизнь была поставлена на паузу, а теперь я нагонял сюжет. Картинами Рериха отзывался каждый момент такого осознания себя как части мира. Мира, который перестал быть статичным и виртуальным, и стал подвижным и физически осязаемым.
Дорога петляла по горам, и в темноте позднего вечера я видел караваны огней грузовых автомобилей, везущих товары через этот богами забытый перевал. Эти огни были то где-то выше нас, то далеко внизу. Настолько далеко, что казалось они где-то на дне толщи тёмной воды океана. Эта ощущение усугублялось полным остутствием света на дороге, и караваны грузовиков с кучей маленьких лампочек по кузовам казались косяками рыб. Было холодно, я думал о том что было, думал что меня ждёт впереди. Но это были праздные думы скучающего человека - с тех пор, как я сорвался с места, думы о будущем потеряли свою значимость. То, что человеку оседлому казалось неоспоримым и железно ожидаемым, кочевнику видится зыбким и умозрительным. Всё равно, на стоянке, которая будет маленьким островком застывшего мира, всё будет не так, как ты представляешь. Раньше мне казалось, что я знаю и понимаю всё, но теперь я точно знаю, что познать до конца можно только себя. Реальность даже там, за первым поворотом окажется совсем другой.
Старенький автомобиль так почитаемой горцами марки бмв остановился у заправки с супермаркетом. Сначала мои уши перестали слышать шум колёс, потом шум невнятной музыки, кажется Скриптонита. Мы вышли и отправились внутрь, не столько из необходимости, сколько из нежелания упустить какой-то опыт, что могла подарить эта дорога. Стоянка напоминала космическую станцию - настолько был высок контраст освещённого пространства с немой темнотой окружавшего нас перевала.
Дорога петляла по горам, и в темноте позднего вечера я видел караваны огней грузовых автомобилей, везущих товары через этот богами забытый перевал. Эти огни были то где-то выше нас, то далеко внизу. Настолько далеко, что казалось они где-то на дне толщи тёмной воды океана. Эта ощущение усугублялось полным остутствием света на дороге, и караваны грузовиков с кучей маленьких лампочек по кузовам казались косяками рыб. Было холодно, я думал о том что было, думал что меня ждёт впереди. Но это были праздные думы скучающего человека - с тех пор, как я сорвался с места, думы о будущем потеряли свою значимость. То, что человеку оседлому казалось неоспоримым и железно ожидаемым, кочевнику видится зыбким и умозрительным. Всё равно, на стоянке, которая будет маленьким островком застывшего мира, всё будет не так, как ты представляешь. Раньше мне казалось, что я знаю и понимаю всё, но теперь я точно знаю, что познать до конца можно только себя. Реальность даже там, за первым поворотом окажется совсем другой.
Старенький автомобиль так почитаемой горцами марки бмв остановился у заправки с супермаркетом. Сначала мои уши перестали слышать шум колёс, потом шум невнятной музыки, кажется Скриптонита. Мы вышли и отправились внутрь, не столько из необходимости, сколько из нежелания упустить какой-то опыт, что могла подарить эта дорога. Стоянка напоминала космическую станцию - настолько был высок контраст освещённого пространства с немой темнотой окружавшего нас перевала.
>>369517
Туше. Хотелось бы написать что-нибудь про ультимативное "обычный паренёк с окраин во время своего путешествия нарвался на горячего джигита и они что-то неподелили" чтобы ответить. Но я не умею гачи с поножовщиной писать.
Можно было бы про то, что "обычный парень с окраин после путешествия оказался на обочине жизни", как это более реалистично было бы. Но мотивации что-то нет.
Нет, не писатель я всё-таки.
Туше. Хотелось бы написать что-нибудь про ультимативное "обычный паренёк с окраин во время своего путешествия нарвался на горячего джигита и они что-то неподелили" чтобы ответить. Но я не умею гачи с поножовщиной писать.
Можно было бы про то, что "обычный парень с окраин после путешествия оказался на обочине жизни", как это более реалистично было бы. Но мотивации что-то нет.
Нет, не писатель я всё-таки.
Аноны, такой вопрос
Стоит ли заморачиваться над именами/фамилиями персонажей, вкладывать в них какой-то смысл и т.д.? Или можно просто на похуях рандомные прозвища сделать, ибо никто в этом даже разбираться не будет?
Стоит ли заморачиваться над именами/фамилиями персонажей, вкладывать в них какой-то смысл и т.д.? Или можно просто на похуях рандомные прозвища сделать, ибо никто в этом даже разбираться не будет?
>>369653
Можно и так и эдак. Только не через жопу.
Вон там сверху есть пример с "Аматой". Которая в оригинальном сюжете играет роль чуть ли не массовки, после пролога. Тьфу, блядь!
Amata is from the latin amatus, meaning "lover" or "beloved one".
Можно и так и эдак. Только не через жопу.
Вон там сверху есть пример с "Аматой". Которая в оригинальном сюжете играет роль чуть ли не массовки, после пролога. Тьфу, блядь!
Amata is from the latin amatus, meaning "lover" or "beloved one".
Аноны, прошу заценить белый стих, чи как там их называют, когда не в рифму
-------------------------------------
Сегодня я подавился сигаретами впервые.
Как отвратительно. Это случилось на перерыве
Между жизнью и смертью.
Наверное, нет смысла петь панихиду постоянно умирающему.
Смысл? Какое эфемерное понятие.
Сегодня он есть, завтра его нет.
Он бы избил меня за это,
Я знаю.
Сегодня я пытался блевануть.
Было прекрасно, хоть ничего и не вышло.
Странное чувство было в паху.
Похоже, что тело было возбуждено.
Хочешь сказать, что я безнадёжен?
Сегодня я курил и плакал лёжа на полу прямо в метро.
Бей меня сколько хочешь,
Только не забудь положить мою шляпу мне в гроб.
-------------------------------------
Сегодня я подавился сигаретами впервые.
Как отвратительно. Это случилось на перерыве
Между жизнью и смертью.
Наверное, нет смысла петь панихиду постоянно умирающему.
Смысл? Какое эфемерное понятие.
Сегодня он есть, завтра его нет.
Он бы избил меня за это,
Я знаю.
Сегодня я пытался блевануть.
Было прекрасно, хоть ничего и не вышло.
Странное чувство было в паху.
Похоже, что тело было возбуждено.
Хочешь сказать, что я безнадёжен?
Сегодня я курил и плакал лёжа на полу прямо в метро.
Бей меня сколько хочешь,
Только не забудь положить мою шляпу мне в гроб.
>>109829
Это типо закос под шизофазию, как я понял? Если так то получилось на пол шишечки.
Ибо в тексте всё равно угадывается тема, идея и сохраняется вот это самое смысловое единство и несмотря на все "странности" всё равно можно понять о чём идет и что через него доносится.
Это типо закос под шизофазию, как я понял? Если так то получилось на пол шишечки.
Ибо в тексте всё равно угадывается тема, идея и сохраняется вот это самое смысловое единство и несмотря на все "странности" всё равно можно понять о чём идет и что через него доносится.
О, фрирайтинг-тред. Тебя-то мне и надо на фоне последних постов в этом разделе. В тебя-то я и буду срать! Давно не брал я в руки шашек, щяс щяс падажжи анон
Сердце бешено стучало, я был зол и напуган. Я стоял на улице когда услышал подъезжающий авто, это была она, как ни в чем не бывало. Она остановилась рядом, вышла из машины, я говорил слегка задыхаясь
Где ты была, я... я...
В этот момент лицо скривилось гримасой ужаса, я начал рыдать, ноги подкосились, вот я уже на коленях, тело просто не слушается, ты просто падаешь.
Я думал он убил тебя
Я смотрел ей в глаза, но она не понимала что происходит, она будто просто вышла за хлебом и вернулась через 5 минут, а еë больной альцгеймером муж забыл все на свете. Она совершила ошибку, очень глупую, откровенная лажа, она растерялась, но почему? Еë лицо приняло такое же выражение как и моë, она зарыдала, будто вспомнила сценарий.
Я тоже боялась что потеряла тебя...
Тоже?
Я отрезвел почти сразу. Поднялся на ноги, обнял еë.
Собирай вещи, быстро, мы уезжаем.
Она убежала в дом. Я выжидал паузу. 2 минуты. Даже не знаю зачем, видимо так было нужно по сценарию. Комната была небольшой, как заходишь справа сразу комод, слева большое окно и кравать перед ним, впереди дверь в душевую,вот и все. Я зашел к ней, она что то вытаскивала из комода, слегка приобнял сзади, она развернулсь в моих объятьях, хотела провести рукой по моей щеке, но я взял еë руки крепко, я не мог доверять ей.
Что это было?
Ты о чем?
Господи, кто писал ей слова?!
Это откровеная фальш, то что сейчас было на улице, ты растерялась, но зачем-то решила подыграть, ты с ним за одно?
Он вошел без стука, хм, еще бы. Внутри все кипело от предательства двух близких людей. Когда он сделал шаг к нам на встречу то оказался на расстоянии вытянутой руки. Моей руки, в которой был нож, острым лезвием я уперся в мягкую шею, он не смел двигаться более.
Зачем ты мучаешь бедную девочку?
Его слова не имели смысла, он отвлекал, я был сосредоточен, не зря. Он попытался перехватить мою руку, забрать нож, я оказался быстрее. Кровь слегка брызнула во все стороны и после просто полилась рекой из дыры в шее. К этому человеку уже не было ни какого сожаления. Он начал падать. Я посмотрел ей в глаза. Еë лицо спокойно, глаза будто не подают признаков жизни, это ошибка, очередная. Хаахах, она что пытается убедить меня что ей нет дела до этого?! Она, которая при виде паука бежит быстрее чем гепард, хахаах. Лажа. Левой рукой все еще держал еë обе руки, они так взмокли от напряжения что что бы вырваться ей даже не нужно было применять усилие, но кажется внутри она была напугана на столько что не подумала об этом, либо играла совсем другую игру, это уже не имело смысла. Я указал на кровать.
Сядь.
Что бы видеть еë я обошел его и присел над ним.
Извини я убъю тебя до конца, мы же не в фильме что бы совершать столь глупые ошибки.
Он вряд ли понимал что я говорю, мне было плевать, я действительно будто чувствовал себя в фильме. Достав нож я будто выпустил всю ярость что сидела в тот момент во мне.
Я посмотрел на неë, такая отстраненная будто в лесу на прогулке, в своих мыслях и планах.
Зачем?
Вопрос как и ответ не имел значения, я просто двигал сюжет.
Нужно было убираться от сюда, одна проблема уже была решена, но она, она не могла просто умереть. Мне было обидно, почему нельзя было сказать все как есть, объясниться словами, я бы понял. Думаю что понял бы.
Я не боялся оставить её одну на минуту, еë взор не реагировал, страх сковал еë, она все поняла и прокручивала в голове свой поступок. Свой низкий поступок по отношению ко мне. Я блять любил еë. И она меня. Когда то.
В гараже была веревка, я пошел за ней. Черт где то тут сверху ведь была, может левее, а вот, нашел. Вернувшись в комнату я был прав, она была недвижима, я знал еë, буквально мог прочесть еë следующие действия и слова.
С силой взяв за руку подтащил к батарее, она не сопротивлялась, желала заслужить этим прощения. Тварь. Я вязал долго, крепко. Рот, надо закрыть ей рот, она сможет звать на помощь, тем самым у меня будет слишком мало времени для того что бы испарится. Я предусмотрителен. Ох родная, помнишь тот кляп который ты и купила, сейчас точно пригодится, я достал его из комода, кажется она даже ухмыльнулась увидев его.
Что нибудь хочешь сказать на последок?
Прости...
Банальщина. Я надел кляп. Маловато, сходил за скотчем, она выглядела как жертва износилования, только в одежде, но такая сексуальная в этот момент. Эти взъерошеные волосы, страх в глазах, сама обстановка в комнате напоминала триллер. А я хорош.
Прощай, подумал я, сказать мне было нечего.
Я выбежал из дома, машина, ключ зажигания, дом с виду выглядел обыкновенно, не мог вызвать подозрения в ближайшее время.
Я выехал на трассу, намëтывал план, пара сотен километров и надо сменить машину, меня будут искать. Внутри все кипело, я видел еë перед собой, такой какой оставил еë 10 минут назад, надо было остановиться.
Тянуло блевать от переизбытка чувств внутри. Вдруг я понял, что мне уже наплевать на то что будет, я ужасен не менее чем она и этот ублюдок.
Ха, ха-ха, да, да да да, пошло все в жопу, да нахуй все, да, ха-ха-ха. Разворачиваемся.
Я прыгнул в машину, ох, я считал секунды, блядь я такой злой и такой охуенный. Дорога казалась вечностью, я был непредсказуем.
Привет родная, я вернулся.
Кажется она думала что я пришел в себя. Я вскипел еще больше. Я отвязал еë от батареи, она плакала, ой как мило, это то что мне нужно сейчас, я не мог и не хотел держать себя в руках, я уже все решил. Я связал руки у нее за спиной, бросил на кровать, связал ноги, начал раздеваться.
Я люблю тебя.
Она пришла в ужас понимая к чему идет дело, я питался этим ужасом. Я сорвал с нее штаны и рубашку, она пыталась выть.
Да, давай еще, сука.
Я насиловал еë, я был на пике самых разных чувств, от мести до любви.
Я кончил трижды, и всë ей на лицо. Это было невозможно, казалось нереальным, но я делал то за что мне ничего не будет и был максимально раскован. Похоть выходила через поры, пропитала всю эту комнату, даже его труп на входе участвовал в нашем соитии, я чувствовал бога. Я был богом.
Мы устали, я упал рядом с ней на кровати, и смотрел ей в глаза заляпаные моей спермой, какая красота. Она не пыталась передать мне что то взглядом, еë ужас сменился на пустоту. Так тебе и надо сука, ты это заслужила, и я это заслужил.
Думаю не стоит ждать чуда, иду в гараж, ружьё, патроны, я выдохся, еще пол часа назад я бы не думал а делал, сейчас мысли обгоняют меня, мне страшно. Это слишком. Плевать.
Она ждала меня там где я еë оставил, умница. Я вошел и поставил ружьë к стене и посадил еë что бы она видела всё, она должна была видеть всё. Я расхаживал голый, это добавляло антуража. Она хотела того же чего и я, так зачем тянуть, я подошел к ней, снял скотч с кляпом, она даже не пикнула, умница. Я поцеловал еë, она меня, так сильно мы не чувствовали с первых свиданий. Значит ли это что это того стоило?! Вопрос конечно риторический.
Я отринул от её губ, отшел к стене, взял ружьё, прицелился ей в голову и кровь со спермой разлетелись по всей комнате. Блядь, это было круто. Развернул ружьё, направил себе в рот по направлению мозгов, не хочу страдать, с меня хватит. Блядь, это было кру...
Где ты была, я... я...
В этот момент лицо скривилось гримасой ужаса, я начал рыдать, ноги подкосились, вот я уже на коленях, тело просто не слушается, ты просто падаешь.
Я думал он убил тебя
Я смотрел ей в глаза, но она не понимала что происходит, она будто просто вышла за хлебом и вернулась через 5 минут, а еë больной альцгеймером муж забыл все на свете. Она совершила ошибку, очень глупую, откровенная лажа, она растерялась, но почему? Еë лицо приняло такое же выражение как и моë, она зарыдала, будто вспомнила сценарий.
Я тоже боялась что потеряла тебя...
Тоже?
Я отрезвел почти сразу. Поднялся на ноги, обнял еë.
Собирай вещи, быстро, мы уезжаем.
Она убежала в дом. Я выжидал паузу. 2 минуты. Даже не знаю зачем, видимо так было нужно по сценарию. Комната была небольшой, как заходишь справа сразу комод, слева большое окно и кравать перед ним, впереди дверь в душевую,вот и все. Я зашел к ней, она что то вытаскивала из комода, слегка приобнял сзади, она развернулсь в моих объятьях, хотела провести рукой по моей щеке, но я взял еë руки крепко, я не мог доверять ей.
Что это было?
Ты о чем?
Господи, кто писал ей слова?!
Это откровеная фальш, то что сейчас было на улице, ты растерялась, но зачем-то решила подыграть, ты с ним за одно?
Он вошел без стука, хм, еще бы. Внутри все кипело от предательства двух близких людей. Когда он сделал шаг к нам на встречу то оказался на расстоянии вытянутой руки. Моей руки, в которой был нож, острым лезвием я уперся в мягкую шею, он не смел двигаться более.
Зачем ты мучаешь бедную девочку?
Его слова не имели смысла, он отвлекал, я был сосредоточен, не зря. Он попытался перехватить мою руку, забрать нож, я оказался быстрее. Кровь слегка брызнула во все стороны и после просто полилась рекой из дыры в шее. К этому человеку уже не было ни какого сожаления. Он начал падать. Я посмотрел ей в глаза. Еë лицо спокойно, глаза будто не подают признаков жизни, это ошибка, очередная. Хаахах, она что пытается убедить меня что ей нет дела до этого?! Она, которая при виде паука бежит быстрее чем гепард, хахаах. Лажа. Левой рукой все еще держал еë обе руки, они так взмокли от напряжения что что бы вырваться ей даже не нужно было применять усилие, но кажется внутри она была напугана на столько что не подумала об этом, либо играла совсем другую игру, это уже не имело смысла. Я указал на кровать.
Сядь.
Что бы видеть еë я обошел его и присел над ним.
Извини я убъю тебя до конца, мы же не в фильме что бы совершать столь глупые ошибки.
Он вряд ли понимал что я говорю, мне было плевать, я действительно будто чувствовал себя в фильме. Достав нож я будто выпустил всю ярость что сидела в тот момент во мне.
Я посмотрел на неë, такая отстраненная будто в лесу на прогулке, в своих мыслях и планах.
Зачем?
Вопрос как и ответ не имел значения, я просто двигал сюжет.
Нужно было убираться от сюда, одна проблема уже была решена, но она, она не могла просто умереть. Мне было обидно, почему нельзя было сказать все как есть, объясниться словами, я бы понял. Думаю что понял бы.
Я не боялся оставить её одну на минуту, еë взор не реагировал, страх сковал еë, она все поняла и прокручивала в голове свой поступок. Свой низкий поступок по отношению ко мне. Я блять любил еë. И она меня. Когда то.
В гараже была веревка, я пошел за ней. Черт где то тут сверху ведь была, может левее, а вот, нашел. Вернувшись в комнату я был прав, она была недвижима, я знал еë, буквально мог прочесть еë следующие действия и слова.
С силой взяв за руку подтащил к батарее, она не сопротивлялась, желала заслужить этим прощения. Тварь. Я вязал долго, крепко. Рот, надо закрыть ей рот, она сможет звать на помощь, тем самым у меня будет слишком мало времени для того что бы испарится. Я предусмотрителен. Ох родная, помнишь тот кляп который ты и купила, сейчас точно пригодится, я достал его из комода, кажется она даже ухмыльнулась увидев его.
Что нибудь хочешь сказать на последок?
Прости...
Банальщина. Я надел кляп. Маловато, сходил за скотчем, она выглядела как жертва износилования, только в одежде, но такая сексуальная в этот момент. Эти взъерошеные волосы, страх в глазах, сама обстановка в комнате напоминала триллер. А я хорош.
Прощай, подумал я, сказать мне было нечего.
Я выбежал из дома, машина, ключ зажигания, дом с виду выглядел обыкновенно, не мог вызвать подозрения в ближайшее время.
Я выехал на трассу, намëтывал план, пара сотен километров и надо сменить машину, меня будут искать. Внутри все кипело, я видел еë перед собой, такой какой оставил еë 10 минут назад, надо было остановиться.
Тянуло блевать от переизбытка чувств внутри. Вдруг я понял, что мне уже наплевать на то что будет, я ужасен не менее чем она и этот ублюдок.
Ха, ха-ха, да, да да да, пошло все в жопу, да нахуй все, да, ха-ха-ха. Разворачиваемся.
Я прыгнул в машину, ох, я считал секунды, блядь я такой злой и такой охуенный. Дорога казалась вечностью, я был непредсказуем.
Привет родная, я вернулся.
Кажется она думала что я пришел в себя. Я вскипел еще больше. Я отвязал еë от батареи, она плакала, ой как мило, это то что мне нужно сейчас, я не мог и не хотел держать себя в руках, я уже все решил. Я связал руки у нее за спиной, бросил на кровать, связал ноги, начал раздеваться.
Я люблю тебя.
Она пришла в ужас понимая к чему идет дело, я питался этим ужасом. Я сорвал с нее штаны и рубашку, она пыталась выть.
Да, давай еще, сука.
Я насиловал еë, я был на пике самых разных чувств, от мести до любви.
Я кончил трижды, и всë ей на лицо. Это было невозможно, казалось нереальным, но я делал то за что мне ничего не будет и был максимально раскован. Похоть выходила через поры, пропитала всю эту комнату, даже его труп на входе участвовал в нашем соитии, я чувствовал бога. Я был богом.
Мы устали, я упал рядом с ней на кровати, и смотрел ей в глаза заляпаные моей спермой, какая красота. Она не пыталась передать мне что то взглядом, еë ужас сменился на пустоту. Так тебе и надо сука, ты это заслужила, и я это заслужил.
Думаю не стоит ждать чуда, иду в гараж, ружьё, патроны, я выдохся, еще пол часа назад я бы не думал а делал, сейчас мысли обгоняют меня, мне страшно. Это слишком. Плевать.
Она ждала меня там где я еë оставил, умница. Я вошел и поставил ружьë к стене и посадил еë что бы она видела всё, она должна была видеть всё. Я расхаживал голый, это добавляло антуража. Она хотела того же чего и я, так зачем тянуть, я подошел к ней, снял скотч с кляпом, она даже не пикнула, умница. Я поцеловал еë, она меня, так сильно мы не чувствовали с первых свиданий. Значит ли это что это того стоило?! Вопрос конечно риторический.
Я отринул от её губ, отшел к стене, взял ружьё, прицелился ей в голову и кровь со спермой разлетелись по всей комнате. Блядь, это было круто. Развернул ружьё, направил себе в рот по направлению мозгов, не хочу страдать, с меня хватит. Блядь, это было кру...
Сердце бешено стучало, я был зол и напуган. Я стоял на улице когда услышал подъезжающий авто, это была она, как ни в чем не бывало. Она остановилась рядом, вышла из машины, я говорил слегка задыхаясь
Где ты была, я... я...
В этот момент лицо скривилось гримасой ужаса, я начал рыдать, ноги подкосились, вот я уже на коленях, тело просто не слушается, ты просто падаешь.
Я думал он убил тебя
Я смотрел ей в глаза, но она не понимала что происходит, она будто просто вышла за хлебом и вернулась через 5 минут, а еë больной альцгеймером муж забыл все на свете. Она совершила ошибку, очень глупую, откровенная лажа, она растерялась, но почему? Еë лицо приняло такое же выражение как и моë, она зарыдала, будто вспомнила сценарий.
Я тоже боялась что потеряла тебя...
Тоже?
Я отрезвел почти сразу. Поднялся на ноги, обнял еë.
Собирай вещи, быстро, мы уезжаем.
Она убежала в дом. Я выжидал паузу. 2 минуты. Даже не знаю зачем, видимо так было нужно по сценарию. Комната была небольшой, как заходишь справа сразу комод, слева большое окно и кравать перед ним, впереди дверь в душевую,вот и все. Я зашел к ней, она что то вытаскивала из комода, слегка приобнял сзади, она развернулсь в моих объятьях, хотела провести рукой по моей щеке, но я взял еë руки крепко, я не мог доверять ей.
Что это было?
Ты о чем?
Господи, кто писал ей слова?!
Это откровеная фальш, то что сейчас было на улице, ты растерялась, но зачем-то решила подыграть, ты с ним за одно?
Он вошел без стука, хм, еще бы. Внутри все кипело от предательства двух близких людей. Когда он сделал шаг к нам на встречу то оказался на расстоянии вытянутой руки. Моей руки, в которой был нож, острым лезвием я уперся в мягкую шею, он не смел двигаться более.
Зачем ты мучаешь бедную девочку?
Его слова не имели смысла, он отвлекал, я был сосредоточен, не зря. Он попытался перехватить мою руку, забрать нож, я оказался быстрее. Кровь слегка брызнула во все стороны и после просто полилась рекой из дыры в шее. К этому человеку уже не было ни какого сожаления. Он начал падать. Я посмотрел ей в глаза. Еë лицо спокойно, глаза будто не подают признаков жизни, это ошибка, очередная. Хаахах, она что пытается убедить меня что ей нет дела до этого?! Она, которая при виде паука бежит быстрее чем гепард, хахаах. Лажа. Левой рукой все еще держал еë обе руки, они так взмокли от напряжения что что бы вырваться ей даже не нужно было применять усилие, но кажется внутри она была напугана на столько что не подумала об этом, либо играла совсем другую игру, это уже не имело смысла. Я указал на кровать.
Сядь.
Что бы видеть еë я обошел его и присел над ним.
Извини я убъю тебя до конца, мы же не в фильме что бы совершать столь глупые ошибки.
Он вряд ли понимал что я говорю, мне было плевать, я действительно будто чувствовал себя в фильме. Достав нож я будто выпустил всю ярость что сидела в тот момент во мне.
Я посмотрел на неë, такая отстраненная будто в лесу на прогулке, в своих мыслях и планах.
Зачем?
Вопрос как и ответ не имел значения, я просто двигал сюжет.
Нужно было убираться от сюда, одна проблема уже была решена, но она, она не могла просто умереть. Мне было обидно, почему нельзя было сказать все как есть, объясниться словами, я бы понял. Думаю что понял бы.
Я не боялся оставить её одну на минуту, еë взор не реагировал, страх сковал еë, она все поняла и прокручивала в голове свой поступок. Свой низкий поступок по отношению ко мне. Я блять любил еë. И она меня. Когда то.
В гараже была веревка, я пошел за ней. Черт где то тут сверху ведь была, может левее, а вот, нашел. Вернувшись в комнату я был прав, она была недвижима, я знал еë, буквально мог прочесть еë следующие действия и слова.
С силой взяв за руку подтащил к батарее, она не сопротивлялась, желала заслужить этим прощения. Тварь. Я вязал долго, крепко. Рот, надо закрыть ей рот, она сможет звать на помощь, тем самым у меня будет слишком мало времени для того что бы испарится. Я предусмотрителен. Ох родная, помнишь тот кляп который ты и купила, сейчас точно пригодится, я достал его из комода, кажется она даже ухмыльнулась увидев его.
Что нибудь хочешь сказать на последок?
Прости...
Банальщина. Я надел кляп. Маловато, сходил за скотчем, она выглядела как жертва износилования, только в одежде, но такая сексуальная в этот момент. Эти взъерошеные волосы, страх в глазах, сама обстановка в комнате напоминала триллер. А я хорош.
Прощай, подумал я, сказать мне было нечего.
Я выбежал из дома, машина, ключ зажигания, дом с виду выглядел обыкновенно, не мог вызвать подозрения в ближайшее время.
Я выехал на трассу, намëтывал план, пара сотен километров и надо сменить машину, меня будут искать. Внутри все кипело, я видел еë перед собой, такой какой оставил еë 10 минут назад, надо было остановиться.
Тянуло блевать от переизбытка чувств внутри. Вдруг я понял, что мне уже наплевать на то что будет, я ужасен не менее чем она и этот ублюдок.
Ха, ха-ха, да, да да да, пошло все в жопу, да нахуй все, да, ха-ха-ха. Разворачиваемся.
Я прыгнул в машину, ох, я считал секунды, блядь я такой злой и такой охуенный. Дорога казалась вечностью, я был непредсказуем.
Привет родная, я вернулся.
Кажется она думала что я пришел в себя. Я вскипел еще больше. Я отвязал еë от батареи, она плакала, ой как мило, это то что мне нужно сейчас, я не мог и не хотел держать себя в руках, я уже все решил. Я связал руки у нее за спиной, бросил на кровать, связал ноги, начал раздеваться.
Я люблю тебя.
Она пришла в ужас понимая к чему идет дело, я питался этим ужасом. Я сорвал с нее штаны и рубашку, она пыталась выть.
Да, давай еще, сука.
Я насиловал еë, я был на пике самых разных чувств, от мести до любви.
Я кончил трижды, и всë ей на лицо. Это было невозможно, казалось нереальным, но я делал то за что мне ничего не будет и был максимально раскован. Похоть выходила через поры, пропитала всю эту комнату, даже его труп на входе участвовал в нашем соитии, я чувствовал бога. Я был богом.
Мы устали, я упал рядом с ней на кровати, и смотрел ей в глаза заляпаные моей спермой, какая красота. Она не пыталась передать мне что то взглядом, еë ужас сменился на пустоту. Так тебе и надо сука, ты это заслужила, и я это заслужил.
Думаю не стоит ждать чуда, иду в гараж, ружьё, патроны, я выдохся, еще пол часа назад я бы не думал а делал, сейчас мысли обгоняют меня, мне страшно. Это слишком. Плевать.
Она ждала меня там где я еë оставил, умница. Я вошел и поставил ружьë к стене и посадил еë что бы она видела всё, она должна была видеть всё. Я расхаживал голый, это добавляло антуража. Она хотела того же чего и я, так зачем тянуть, я подошел к ней, снял скотч с кляпом, она даже не пикнула, умница. Я поцеловал еë, она меня, так сильно мы не чувствовали с первых свиданий. Значит ли это что это того стоило?! Вопрос конечно риторический.
Я отринул от её губ, отшел к стене, взял ружьё, прицелился ей в голову и кровь со спермой разлетелись по всей комнате. Блядь, это было круто. Развернул ружьё, направил себе в рот по направлению мозгов, не хочу страдать, с меня хватит. Блядь, это было кру...
Где ты была, я... я...
В этот момент лицо скривилось гримасой ужаса, я начал рыдать, ноги подкосились, вот я уже на коленях, тело просто не слушается, ты просто падаешь.
Я думал он убил тебя
Я смотрел ей в глаза, но она не понимала что происходит, она будто просто вышла за хлебом и вернулась через 5 минут, а еë больной альцгеймером муж забыл все на свете. Она совершила ошибку, очень глупую, откровенная лажа, она растерялась, но почему? Еë лицо приняло такое же выражение как и моë, она зарыдала, будто вспомнила сценарий.
Я тоже боялась что потеряла тебя...
Тоже?
Я отрезвел почти сразу. Поднялся на ноги, обнял еë.
Собирай вещи, быстро, мы уезжаем.
Она убежала в дом. Я выжидал паузу. 2 минуты. Даже не знаю зачем, видимо так было нужно по сценарию. Комната была небольшой, как заходишь справа сразу комод, слева большое окно и кравать перед ним, впереди дверь в душевую,вот и все. Я зашел к ней, она что то вытаскивала из комода, слегка приобнял сзади, она развернулсь в моих объятьях, хотела провести рукой по моей щеке, но я взял еë руки крепко, я не мог доверять ей.
Что это было?
Ты о чем?
Господи, кто писал ей слова?!
Это откровеная фальш, то что сейчас было на улице, ты растерялась, но зачем-то решила подыграть, ты с ним за одно?
Он вошел без стука, хм, еще бы. Внутри все кипело от предательства двух близких людей. Когда он сделал шаг к нам на встречу то оказался на расстоянии вытянутой руки. Моей руки, в которой был нож, острым лезвием я уперся в мягкую шею, он не смел двигаться более.
Зачем ты мучаешь бедную девочку?
Его слова не имели смысла, он отвлекал, я был сосредоточен, не зря. Он попытался перехватить мою руку, забрать нож, я оказался быстрее. Кровь слегка брызнула во все стороны и после просто полилась рекой из дыры в шее. К этому человеку уже не было ни какого сожаления. Он начал падать. Я посмотрел ей в глаза. Еë лицо спокойно, глаза будто не подают признаков жизни, это ошибка, очередная. Хаахах, она что пытается убедить меня что ей нет дела до этого?! Она, которая при виде паука бежит быстрее чем гепард, хахаах. Лажа. Левой рукой все еще держал еë обе руки, они так взмокли от напряжения что что бы вырваться ей даже не нужно было применять усилие, но кажется внутри она была напугана на столько что не подумала об этом, либо играла совсем другую игру, это уже не имело смысла. Я указал на кровать.
Сядь.
Что бы видеть еë я обошел его и присел над ним.
Извини я убъю тебя до конца, мы же не в фильме что бы совершать столь глупые ошибки.
Он вряд ли понимал что я говорю, мне было плевать, я действительно будто чувствовал себя в фильме. Достав нож я будто выпустил всю ярость что сидела в тот момент во мне.
Я посмотрел на неë, такая отстраненная будто в лесу на прогулке, в своих мыслях и планах.
Зачем?
Вопрос как и ответ не имел значения, я просто двигал сюжет.
Нужно было убираться от сюда, одна проблема уже была решена, но она, она не могла просто умереть. Мне было обидно, почему нельзя было сказать все как есть, объясниться словами, я бы понял. Думаю что понял бы.
Я не боялся оставить её одну на минуту, еë взор не реагировал, страх сковал еë, она все поняла и прокручивала в голове свой поступок. Свой низкий поступок по отношению ко мне. Я блять любил еë. И она меня. Когда то.
В гараже была веревка, я пошел за ней. Черт где то тут сверху ведь была, может левее, а вот, нашел. Вернувшись в комнату я был прав, она была недвижима, я знал еë, буквально мог прочесть еë следующие действия и слова.
С силой взяв за руку подтащил к батарее, она не сопротивлялась, желала заслужить этим прощения. Тварь. Я вязал долго, крепко. Рот, надо закрыть ей рот, она сможет звать на помощь, тем самым у меня будет слишком мало времени для того что бы испарится. Я предусмотрителен. Ох родная, помнишь тот кляп который ты и купила, сейчас точно пригодится, я достал его из комода, кажется она даже ухмыльнулась увидев его.
Что нибудь хочешь сказать на последок?
Прости...
Банальщина. Я надел кляп. Маловато, сходил за скотчем, она выглядела как жертва износилования, только в одежде, но такая сексуальная в этот момент. Эти взъерошеные волосы, страх в глазах, сама обстановка в комнате напоминала триллер. А я хорош.
Прощай, подумал я, сказать мне было нечего.
Я выбежал из дома, машина, ключ зажигания, дом с виду выглядел обыкновенно, не мог вызвать подозрения в ближайшее время.
Я выехал на трассу, намëтывал план, пара сотен километров и надо сменить машину, меня будут искать. Внутри все кипело, я видел еë перед собой, такой какой оставил еë 10 минут назад, надо было остановиться.
Тянуло блевать от переизбытка чувств внутри. Вдруг я понял, что мне уже наплевать на то что будет, я ужасен не менее чем она и этот ублюдок.
Ха, ха-ха, да, да да да, пошло все в жопу, да нахуй все, да, ха-ха-ха. Разворачиваемся.
Я прыгнул в машину, ох, я считал секунды, блядь я такой злой и такой охуенный. Дорога казалась вечностью, я был непредсказуем.
Привет родная, я вернулся.
Кажется она думала что я пришел в себя. Я вскипел еще больше. Я отвязал еë от батареи, она плакала, ой как мило, это то что мне нужно сейчас, я не мог и не хотел держать себя в руках, я уже все решил. Я связал руки у нее за спиной, бросил на кровать, связал ноги, начал раздеваться.
Я люблю тебя.
Она пришла в ужас понимая к чему идет дело, я питался этим ужасом. Я сорвал с нее штаны и рубашку, она пыталась выть.
Да, давай еще, сука.
Я насиловал еë, я был на пике самых разных чувств, от мести до любви.
Я кончил трижды, и всë ей на лицо. Это было невозможно, казалось нереальным, но я делал то за что мне ничего не будет и был максимально раскован. Похоть выходила через поры, пропитала всю эту комнату, даже его труп на входе участвовал в нашем соитии, я чувствовал бога. Я был богом.
Мы устали, я упал рядом с ней на кровати, и смотрел ей в глаза заляпаные моей спермой, какая красота. Она не пыталась передать мне что то взглядом, еë ужас сменился на пустоту. Так тебе и надо сука, ты это заслужила, и я это заслужил.
Думаю не стоит ждать чуда, иду в гараж, ружьё, патроны, я выдохся, еще пол часа назад я бы не думал а делал, сейчас мысли обгоняют меня, мне страшно. Это слишком. Плевать.
Она ждала меня там где я еë оставил, умница. Я вошел и поставил ружьë к стене и посадил еë что бы она видела всё, она должна была видеть всё. Я расхаживал голый, это добавляло антуража. Она хотела того же чего и я, так зачем тянуть, я подошел к ней, снял скотч с кляпом, она даже не пикнула, умница. Я поцеловал еë, она меня, так сильно мы не чувствовали с первых свиданий. Значит ли это что это того стоило?! Вопрос конечно риторический.
Я отринул от её губ, отшел к стене, взял ружьё, прицелился ей в голову и кровь со спермой разлетелись по всей комнате. Блядь, это было круто. Развернул ружьё, направил себе в рот по направлению мозгов, не хочу страдать, с меня хватит. Блядь, это было кру...
Наконец-то пробил свой блок. Спасибо анону из соседнего авторского за возможность украсть подачу обещаю не тянуть в серьезные работы чужую фишку
- И вот так работает моё сознание, - закончил Чесноков, глядя психиатру на галстук. - Куски знаний то отключаются, то подключаются. Я наконец понял, что так называемые трансцендентные откровения, все эти убогие мысли о власти над миром с помощью вероятностных распределений - просто ошибочные сектора на диске нормальных, здоровых знаний... Вот как Кельт, например, он помимо своих фантазий о чувстве копья в руке знает правильную координацию тела. Блин, он накачал такие мышцы, о которых я вообще не знал! Теперь я свободен от бреда, доктор. Я всё понял.
Человек в белом халате, считающийся психиатром, одобрительно кивнул, но не поспешил ставить подпись на диагнозе. Вместо этого он вытащил из ящика стола совершенно другую папку. Чесноков уставился на зелёную поверхность, испещренную золотыми узорами в стиле, которого не узнал Лэнгли, его внутренний художник и глас интуиции по совместительству.
- Мне это не нравится, - шелестнул Лэнгли крыльями и одеждой. - Я что-то слышал про изумрудный цветовой код.
Психиатр заговорил быстрее, чем Чесноков успел понять, что означает мимолётная ассоциация:
- Но что если я скажу вам о возможностях применить эти знания? Что, если они вовсе не ошибочны?
- То есть как, не ошибочны? - переспросил Чесноков. - Вы же как доктор должны понимать, что бред это, бред величия и относится к категории симптомов шизотипи...
- Вы хотите работу? - проникновенно спросил человек, похожий на психиатра. - Хотите оказаться с другой стороны вопроса о квантовых влияниях, где именно ваше ощущение мира будет верным, а представления лицевой науки - пыль для пускания в глаза?
- Почему вы об этом говорите? - Чесноков растерялся. Он чувствовал внутреннюю пустоту. Очевидно, Лэнгли не выдержал поисков по картотекам ассоциаций и грохнулся в свой обычный астеничный обморок. Жаль, что глас интуиции не ампутировал себе способность к панике, с другой стороны тогда эта способность лазила бы по загривку Чеснокова самостоятельно и отдельно. Но сейчас плохо было то, что задняя часть была абсолютно пуста, а фасадная, по имени Чесноков, ведь это лишь в паспорте фамилия, а по факту кодовое созвучие, так вот, фасадная часть от напряжения запеклась в глиняную маску. Без гибкости и способности к маневру.
Глину можно заполнить любой жидкостью.
Слова человека в медицинской форме затекали в эту ёмкость, как мёд.
- Вы можете подписать этот документ позже, но ознакомьтесь с ним сейчас. Это ваш золотой билетик в будущее, где вас принимают таким, какой вы есть. Каким бы вы ни были, заметьте. Со всеми вашими Кельтами, Алинами, Джеймсами, Сатори... Особенно Сатори.
Чеснокова передёрнуло, больше инстинктивно: он не помнил о Сатори ничего, кроме бледной шестирукой тени. Платонова пещера, глиняная стена. Вот чем был Чесноков. Куда уж тут помнить существ с именами из мифологии просветления и вышних планов.
Он не знал, как реагировать.
Он слышал стук, похожий на часовую бомбу. Из темноты проступал Джеймс, он поигрывал взрывчаткой, старый глупый анархист, он урчал в предвкушении: "Давай, старина, это наш шанс! Внедримся и разнесём это гнилое гнездо!"
"В прошлый раз мы оттирали говно с двери, а воняло ещё месяц, причем то были всего лишь школьники", - напомнил Чесноков, но его руки уже держали папку, а глаза жадно вперились в условия контракта - золотые чернила на черной, как копирка бумаге. Или не бумаге?
- Пергамент, - подсказал из последних сил Лэнгли и тут же временно испустил дух.
- Вы подпишете это, я уверен, - махровым голосом вещал владелец кабинета, за попадание в который Чесноков вообще-то заплатил собственноручно и лично заработанных денег, не проеденных Алиной. Мысль разозлила его, пустопорожне, как пыль от удара долотом.
- Не гипнотизируйте меня, - сказал он резко и встал. - Я ухожу. Я ничего не сделаю с информацией, которую узнал сегодня. "Нужно показать, что я не боюсь, хотя наверняка он всё заметил, видит, как трясутся мои колени". Я обещаю, что мы разойдёмся миром.
Тряска неожиданно прошла. Чесноков готов был поклясться, что чувствует запах степи. Или то была внутренняя свобода?
Врач вздохнул и забрал со стола зелёную папку.
- Не сделаете. Разойдёмся.
Тело Чеснокова выпрямилось, напрягая малые мышцы поясницы и нижнего пресса.
- Потому что вы снова всё забудете, - добавил владелец кабинета и щёлкнул пальцами.
Мёд в глиняной голове Чеснокова вскипел и обернулся туманом.
- А, ага, - забормотал он, словно спросонья. - Что тут? В следующий раз, значит, через две недели? А домаш...ах да, вы же доктор, перепутал чутка, ха, ха...
Собственные руки показались ему слишком длинными.
Доктор кивнул:
- Идите, идите.
Чесноков вышел. Ему казалось, что в затылке стучит, но ощущение он списал на зарождающуюся головную боль.
"Опять двадцать пять, сеанс прошёл, деньги плочены, а памяти никакой, эффекта ноль. О чем говорили - хрен его знает. Ты так никогда не вылечишься, - Алина кидалась в него мятыми чеками из супермаркета. - За эти деньги лучше бы купил уже ежовник какой, да и жрал бы." Чесноков покорно принимал кару.
А где-то в глубинной степи мускулистый человек сидел перед вкопанным в землю дольменом. Камень покрывался рунической вязью. Стиснув зубы, мужчина выбивал символ за символом. Наконечником копья.
- Не забуду, - говорил он, усмехаясь. - Не забуду.
- И вот так работает моё сознание, - закончил Чесноков, глядя психиатру на галстук. - Куски знаний то отключаются, то подключаются. Я наконец понял, что так называемые трансцендентные откровения, все эти убогие мысли о власти над миром с помощью вероятностных распределений - просто ошибочные сектора на диске нормальных, здоровых знаний... Вот как Кельт, например, он помимо своих фантазий о чувстве копья в руке знает правильную координацию тела. Блин, он накачал такие мышцы, о которых я вообще не знал! Теперь я свободен от бреда, доктор. Я всё понял.
Человек в белом халате, считающийся психиатром, одобрительно кивнул, но не поспешил ставить подпись на диагнозе. Вместо этого он вытащил из ящика стола совершенно другую папку. Чесноков уставился на зелёную поверхность, испещренную золотыми узорами в стиле, которого не узнал Лэнгли, его внутренний художник и глас интуиции по совместительству.
- Мне это не нравится, - шелестнул Лэнгли крыльями и одеждой. - Я что-то слышал про изумрудный цветовой код.
Психиатр заговорил быстрее, чем Чесноков успел понять, что означает мимолётная ассоциация:
- Но что если я скажу вам о возможностях применить эти знания? Что, если они вовсе не ошибочны?
- То есть как, не ошибочны? - переспросил Чесноков. - Вы же как доктор должны понимать, что бред это, бред величия и относится к категории симптомов шизотипи...
- Вы хотите работу? - проникновенно спросил человек, похожий на психиатра. - Хотите оказаться с другой стороны вопроса о квантовых влияниях, где именно ваше ощущение мира будет верным, а представления лицевой науки - пыль для пускания в глаза?
- Почему вы об этом говорите? - Чесноков растерялся. Он чувствовал внутреннюю пустоту. Очевидно, Лэнгли не выдержал поисков по картотекам ассоциаций и грохнулся в свой обычный астеничный обморок. Жаль, что глас интуиции не ампутировал себе способность к панике, с другой стороны тогда эта способность лазила бы по загривку Чеснокова самостоятельно и отдельно. Но сейчас плохо было то, что задняя часть была абсолютно пуста, а фасадная, по имени Чесноков, ведь это лишь в паспорте фамилия, а по факту кодовое созвучие, так вот, фасадная часть от напряжения запеклась в глиняную маску. Без гибкости и способности к маневру.
Глину можно заполнить любой жидкостью.
Слова человека в медицинской форме затекали в эту ёмкость, как мёд.
- Вы можете подписать этот документ позже, но ознакомьтесь с ним сейчас. Это ваш золотой билетик в будущее, где вас принимают таким, какой вы есть. Каким бы вы ни были, заметьте. Со всеми вашими Кельтами, Алинами, Джеймсами, Сатори... Особенно Сатори.
Чеснокова передёрнуло, больше инстинктивно: он не помнил о Сатори ничего, кроме бледной шестирукой тени. Платонова пещера, глиняная стена. Вот чем был Чесноков. Куда уж тут помнить существ с именами из мифологии просветления и вышних планов.
Он не знал, как реагировать.
Он слышал стук, похожий на часовую бомбу. Из темноты проступал Джеймс, он поигрывал взрывчаткой, старый глупый анархист, он урчал в предвкушении: "Давай, старина, это наш шанс! Внедримся и разнесём это гнилое гнездо!"
"В прошлый раз мы оттирали говно с двери, а воняло ещё месяц, причем то были всего лишь школьники", - напомнил Чесноков, но его руки уже держали папку, а глаза жадно вперились в условия контракта - золотые чернила на черной, как копирка бумаге. Или не бумаге?
- Пергамент, - подсказал из последних сил Лэнгли и тут же временно испустил дух.
- Вы подпишете это, я уверен, - махровым голосом вещал владелец кабинета, за попадание в который Чесноков вообще-то заплатил собственноручно и лично заработанных денег, не проеденных Алиной. Мысль разозлила его, пустопорожне, как пыль от удара долотом.
- Не гипнотизируйте меня, - сказал он резко и встал. - Я ухожу. Я ничего не сделаю с информацией, которую узнал сегодня. "Нужно показать, что я не боюсь, хотя наверняка он всё заметил, видит, как трясутся мои колени". Я обещаю, что мы разойдёмся миром.
Тряска неожиданно прошла. Чесноков готов был поклясться, что чувствует запах степи. Или то была внутренняя свобода?
Врач вздохнул и забрал со стола зелёную папку.
- Не сделаете. Разойдёмся.
Тело Чеснокова выпрямилось, напрягая малые мышцы поясницы и нижнего пресса.
- Потому что вы снова всё забудете, - добавил владелец кабинета и щёлкнул пальцами.
Мёд в глиняной голове Чеснокова вскипел и обернулся туманом.
- А, ага, - забормотал он, словно спросонья. - Что тут? В следующий раз, значит, через две недели? А домаш...ах да, вы же доктор, перепутал чутка, ха, ха...
Собственные руки показались ему слишком длинными.
Доктор кивнул:
- Идите, идите.
Чесноков вышел. Ему казалось, что в затылке стучит, но ощущение он списал на зарождающуюся головную боль.
"Опять двадцать пять, сеанс прошёл, деньги плочены, а памяти никакой, эффекта ноль. О чем говорили - хрен его знает. Ты так никогда не вылечишься, - Алина кидалась в него мятыми чеками из супермаркета. - За эти деньги лучше бы купил уже ежовник какой, да и жрал бы." Чесноков покорно принимал кару.
А где-то в глубинной степи мускулистый человек сидел перед вкопанным в землю дольменом. Камень покрывался рунической вязью. Стиснув зубы, мужчина выбивал символ за символом. Наконечником копья.
- Не забуду, - говорил он, усмехаясь. - Не забуду.
Наконец-то пробил свой блок. Спасибо анону из соседнего авторского за возможность украсть подачу обещаю не тянуть в серьезные работы чужую фишку
- И вот так работает моё сознание, - закончил Чесноков, глядя психиатру на галстук. - Куски знаний то отключаются, то подключаются. Я наконец понял, что так называемые трансцендентные откровения, все эти убогие мысли о власти над миром с помощью вероятностных распределений - просто ошибочные сектора на диске нормальных, здоровых знаний... Вот как Кельт, например, он помимо своих фантазий о чувстве копья в руке знает правильную координацию тела. Блин, он накачал такие мышцы, о которых я вообще не знал! Теперь я свободен от бреда, доктор. Я всё понял.
Человек в белом халате, считающийся психиатром, одобрительно кивнул, но не поспешил ставить подпись на диагнозе. Вместо этого он вытащил из ящика стола совершенно другую папку. Чесноков уставился на зелёную поверхность, испещренную золотыми узорами в стиле, которого не узнал Лэнгли, его внутренний художник и глас интуиции по совместительству.
- Мне это не нравится, - шелестнул Лэнгли крыльями и одеждой. - Я что-то слышал про изумрудный цветовой код.
Психиатр заговорил быстрее, чем Чесноков успел понять, что означает мимолётная ассоциация:
- Но что если я скажу вам о возможностях применить эти знания? Что, если они вовсе не ошибочны?
- То есть как, не ошибочны? - переспросил Чесноков. - Вы же как доктор должны понимать, что бред это, бред величия и относится к категории симптомов шизотипи...
- Вы хотите работу? - проникновенно спросил человек, похожий на психиатра. - Хотите оказаться с другой стороны вопроса о квантовых влияниях, где именно ваше ощущение мира будет верным, а представления лицевой науки - пыль для пускания в глаза?
- Почему вы об этом говорите? - Чесноков растерялся. Он чувствовал внутреннюю пустоту. Очевидно, Лэнгли не выдержал поисков по картотекам ассоциаций и грохнулся в свой обычный астеничный обморок. Жаль, что глас интуиции не ампутировал себе способность к панике, с другой стороны тогда эта способность лазила бы по загривку Чеснокова самостоятельно и отдельно. Но сейчас плохо было то, что задняя часть была абсолютно пуста, а фасадная, по имени Чесноков, ведь это лишь в паспорте фамилия, а по факту кодовое созвучие, так вот, фасадная часть от напряжения запеклась в глиняную маску. Без гибкости и способности к маневру.
Глину можно заполнить любой жидкостью.
Слова человека в медицинской форме затекали в эту ёмкость, как мёд.
- Вы можете подписать этот документ позже, но ознакомьтесь с ним сейчас. Это ваш золотой билетик в будущее, где вас принимают таким, какой вы есть. Каким бы вы ни были, заметьте. Со всеми вашими Кельтами, Алинами, Джеймсами, Сатори... Особенно Сатори.
Чеснокова передёрнуло, больше инстинктивно: он не помнил о Сатори ничего, кроме бледной шестирукой тени. Платонова пещера, глиняная стена. Вот чем был Чесноков. Куда уж тут помнить существ с именами из мифологии просветления и вышних планов.
Он не знал, как реагировать.
Он слышал стук, похожий на часовую бомбу. Из темноты проступал Джеймс, он поигрывал взрывчаткой, старый глупый анархист, он урчал в предвкушении: "Давай, старина, это наш шанс! Внедримся и разнесём это гнилое гнездо!"
"В прошлый раз мы оттирали говно с двери, а воняло ещё месяц, причем то были всего лишь школьники", - напомнил Чесноков, но его руки уже держали папку, а глаза жадно вперились в условия контракта - золотые чернила на черной, как копирка бумаге. Или не бумаге?
- Пергамент, - подсказал из последних сил Лэнгли и тут же временно испустил дух.
- Вы подпишете это, я уверен, - махровым голосом вещал владелец кабинета, за попадание в который Чесноков вообще-то заплатил собственноручно и лично заработанных денег, не проеденных Алиной. Мысль разозлила его, пустопорожне, как пыль от удара долотом.
- Не гипнотизируйте меня, - сказал он резко и встал. - Я ухожу. Я ничего не сделаю с информацией, которую узнал сегодня. "Нужно показать, что я не боюсь, хотя наверняка он всё заметил, видит, как трясутся мои колени". Я обещаю, что мы разойдёмся миром.
Тряска неожиданно прошла. Чесноков готов был поклясться, что чувствует запах степи. Или то была внутренняя свобода?
Врач вздохнул и забрал со стола зелёную папку.
- Не сделаете. Разойдёмся.
Тело Чеснокова выпрямилось, напрягая малые мышцы поясницы и нижнего пресса.
- Потому что вы снова всё забудете, - добавил владелец кабинета и щёлкнул пальцами.
Мёд в глиняной голове Чеснокова вскипел и обернулся туманом.
- А, ага, - забормотал он, словно спросонья. - Что тут? В следующий раз, значит, через две недели? А домаш...ах да, вы же доктор, перепутал чутка, ха, ха...
Собственные руки показались ему слишком длинными.
Доктор кивнул:
- Идите, идите.
Чесноков вышел. Ему казалось, что в затылке стучит, но ощущение он списал на зарождающуюся головную боль.
"Опять двадцать пять, сеанс прошёл, деньги плочены, а памяти никакой, эффекта ноль. О чем говорили - хрен его знает. Ты так никогда не вылечишься, - Алина кидалась в него мятыми чеками из супермаркета. - За эти деньги лучше бы купил уже ежовник какой, да и жрал бы." Чесноков покорно принимал кару.
А где-то в глубинной степи мускулистый человек сидел перед вкопанным в землю дольменом. Камень покрывался рунической вязью. Стиснув зубы, мужчина выбивал символ за символом. Наконечником копья.
- Не забуду, - говорил он, усмехаясь. - Не забуду.
- И вот так работает моё сознание, - закончил Чесноков, глядя психиатру на галстук. - Куски знаний то отключаются, то подключаются. Я наконец понял, что так называемые трансцендентные откровения, все эти убогие мысли о власти над миром с помощью вероятностных распределений - просто ошибочные сектора на диске нормальных, здоровых знаний... Вот как Кельт, например, он помимо своих фантазий о чувстве копья в руке знает правильную координацию тела. Блин, он накачал такие мышцы, о которых я вообще не знал! Теперь я свободен от бреда, доктор. Я всё понял.
Человек в белом халате, считающийся психиатром, одобрительно кивнул, но не поспешил ставить подпись на диагнозе. Вместо этого он вытащил из ящика стола совершенно другую папку. Чесноков уставился на зелёную поверхность, испещренную золотыми узорами в стиле, которого не узнал Лэнгли, его внутренний художник и глас интуиции по совместительству.
- Мне это не нравится, - шелестнул Лэнгли крыльями и одеждой. - Я что-то слышал про изумрудный цветовой код.
Психиатр заговорил быстрее, чем Чесноков успел понять, что означает мимолётная ассоциация:
- Но что если я скажу вам о возможностях применить эти знания? Что, если они вовсе не ошибочны?
- То есть как, не ошибочны? - переспросил Чесноков. - Вы же как доктор должны понимать, что бред это, бред величия и относится к категории симптомов шизотипи...
- Вы хотите работу? - проникновенно спросил человек, похожий на психиатра. - Хотите оказаться с другой стороны вопроса о квантовых влияниях, где именно ваше ощущение мира будет верным, а представления лицевой науки - пыль для пускания в глаза?
- Почему вы об этом говорите? - Чесноков растерялся. Он чувствовал внутреннюю пустоту. Очевидно, Лэнгли не выдержал поисков по картотекам ассоциаций и грохнулся в свой обычный астеничный обморок. Жаль, что глас интуиции не ампутировал себе способность к панике, с другой стороны тогда эта способность лазила бы по загривку Чеснокова самостоятельно и отдельно. Но сейчас плохо было то, что задняя часть была абсолютно пуста, а фасадная, по имени Чесноков, ведь это лишь в паспорте фамилия, а по факту кодовое созвучие, так вот, фасадная часть от напряжения запеклась в глиняную маску. Без гибкости и способности к маневру.
Глину можно заполнить любой жидкостью.
Слова человека в медицинской форме затекали в эту ёмкость, как мёд.
- Вы можете подписать этот документ позже, но ознакомьтесь с ним сейчас. Это ваш золотой билетик в будущее, где вас принимают таким, какой вы есть. Каким бы вы ни были, заметьте. Со всеми вашими Кельтами, Алинами, Джеймсами, Сатори... Особенно Сатори.
Чеснокова передёрнуло, больше инстинктивно: он не помнил о Сатори ничего, кроме бледной шестирукой тени. Платонова пещера, глиняная стена. Вот чем был Чесноков. Куда уж тут помнить существ с именами из мифологии просветления и вышних планов.
Он не знал, как реагировать.
Он слышал стук, похожий на часовую бомбу. Из темноты проступал Джеймс, он поигрывал взрывчаткой, старый глупый анархист, он урчал в предвкушении: "Давай, старина, это наш шанс! Внедримся и разнесём это гнилое гнездо!"
"В прошлый раз мы оттирали говно с двери, а воняло ещё месяц, причем то были всего лишь школьники", - напомнил Чесноков, но его руки уже держали папку, а глаза жадно вперились в условия контракта - золотые чернила на черной, как копирка бумаге. Или не бумаге?
- Пергамент, - подсказал из последних сил Лэнгли и тут же временно испустил дух.
- Вы подпишете это, я уверен, - махровым голосом вещал владелец кабинета, за попадание в который Чесноков вообще-то заплатил собственноручно и лично заработанных денег, не проеденных Алиной. Мысль разозлила его, пустопорожне, как пыль от удара долотом.
- Не гипнотизируйте меня, - сказал он резко и встал. - Я ухожу. Я ничего не сделаю с информацией, которую узнал сегодня. "Нужно показать, что я не боюсь, хотя наверняка он всё заметил, видит, как трясутся мои колени". Я обещаю, что мы разойдёмся миром.
Тряска неожиданно прошла. Чесноков готов был поклясться, что чувствует запах степи. Или то была внутренняя свобода?
Врач вздохнул и забрал со стола зелёную папку.
- Не сделаете. Разойдёмся.
Тело Чеснокова выпрямилось, напрягая малые мышцы поясницы и нижнего пресса.
- Потому что вы снова всё забудете, - добавил владелец кабинета и щёлкнул пальцами.
Мёд в глиняной голове Чеснокова вскипел и обернулся туманом.
- А, ага, - забормотал он, словно спросонья. - Что тут? В следующий раз, значит, через две недели? А домаш...ах да, вы же доктор, перепутал чутка, ха, ха...
Собственные руки показались ему слишком длинными.
Доктор кивнул:
- Идите, идите.
Чесноков вышел. Ему казалось, что в затылке стучит, но ощущение он списал на зарождающуюся головную боль.
"Опять двадцать пять, сеанс прошёл, деньги плочены, а памяти никакой, эффекта ноль. О чем говорили - хрен его знает. Ты так никогда не вылечишься, - Алина кидалась в него мятыми чеками из супермаркета. - За эти деньги лучше бы купил уже ежовник какой, да и жрал бы." Чесноков покорно принимал кару.
А где-то в глубинной степи мускулистый человек сидел перед вкопанным в землю дольменом. Камень покрывался рунической вязью. Стиснув зубы, мужчина выбивал символ за символом. Наконечником копья.
- Не забуду, - говорил он, усмехаясь. - Не забуду.
>>372670
Бля, уровень говнореала в тексте у тебя прямо пиздец высокий, и понимание происходящего не возникает с первых абзацев.
Или мой текст так же уёбищно выглядит?
>Спасибо анону из соседнего авторского за возможность украсть подач
Бля, уровень говнореала в тексте у тебя прямо пиздец высокий, и понимание происходящего не возникает с первых абзацев.
Или мой текст так же уёбищно выглядит?
>>372682
Так это ж фрирайтинг, плюс забываю что хотел сказать минуту назад. Потому и не возникает.
Говнореала у тебя значительно меньше как раз. Потому меня так впёрло.
Так это ж фрирайтинг, плюс забываю что хотел сказать минуту назад. Потому и не возникает.
Говнореала у тебя значительно меньше как раз. Потому меня так впёрло.
>>372661
Сюжет баянист, как дрель соседа, но чувственность хороша. Почитал бы от тебя что-то наталистское.
Сюжет баянист, как дрель соседа, но чувственность хороша. Почитал бы от тебя что-то наталистское.
Бредить начинает быть полезно, так что продолжим понемногу. лукавство, текст вычитан, но быть ему здесь
...И потом они все вместе мирно спят у костра шаманки, как настоящая семья! - Тьерри возбуждённо махал руками, в кулаке у него трепыхался исписанный лист. - Даже Паучий Волк! Обалденная история, да?
Глаза мальчика блестели из-под большой не по росту и рангу фуражки.
- А ну-ка стой, - Тео выхватил листок, поднял на лоб мутные очки-консервы, годные для защиты глаз, но дурные для фокуса зрения. - Ты опять шастаешь по злачным местам, попадая в сомнительные компании?
Он пробежался взглядом по листку.
- Ты это в открытый доступ хотел запостить, что ли? - уточнил он вполне сдержанным голосом, но Тьерри уловил знакомую нотку, которая не предвещала его затее хороших исходов. Он попытался вырвать листок, но Тео, несмотря на контуженный вид, оказался быстрее. С писаниной в поднятой руке отставной офицер проволокся, хромая, за коммуникатор и уставился в один из многочисленных экранов.
Окуляры на разболтанной резинке сползли с его лба обратно на глаза, но Тео как будто не заметил.
- Так... Ага... Ого! Секьюрити брич! - восклицал он, сверяя написанное с какими-то таблицами и графиками, которые мучительно подгружались на верхний монитор справа. Одновременно он скроллил содержимое экрана слева, напоминавшее рудиментарный форум без логинов и личных сообщений.
- Тьерри, - заключил он, поворачиваясь в кресле. - Это нельзя отправлять. Ни в каком виде. Тут даже вычеркнуть нечего, ты сделал Трёху центральным конфликтом, на этом крутится весь текст. Я не для того занимался консервацией пять лет и ещё пять лет бил вас всех по рукам за попытки вспомнить.
- Но это моя память! - завопил Тьерри, роняя с головы фуражку. При этом оказалось, что волосы у него в пятнах фиолетовых чернил. - Я имею право о ней болтать, если мне хочется! У нас демократия. Аллегро, скажи ему!
Из угла, отгороженного книжным шкафом, послышался смех, но не ответ.
- Ты дал тематические коды, - беспощадно перечислял Тео, тыча скрюченным от контузии пальцем в листок. - Ты создал эмоциональное напряжение вокруг критически важной составляющей, которая до сих пор снится мне в кошмарах, полных зеркал и колонн! А выхлоп-то, выхлоп какой - стоит оно того? Ради чего, а? Внимания не хватает? Кайфа от динамики? Полный интернет всякого гов...увлекательных приключений. Лучше бы мкультру мне расшифровывал.
- Я хотел... - Тьерри беспомощно комкал чужую фуражку. Ему было жаль листка, но объяснение смысла затеи безвозвратно ускользнуло вместе с Аллегро. - Это история с костром, ну. Как ты любишь. Ламповая, верно?
- Нет, ты послушай! - Тео вернулся к экранам и принялся с руганью клацать по элементам на нижнем правом мониторе. Экран шёл рябью, многомерный граф лагал, но мучительно перестраивался, Тео четырьмя пальцами цитировал с листка, дополняя его. Было заметно, как он сдерживает тошноту напряжения.
- Ага, готово! - восторжествовал он. - Тьерри, мальчик мой, сюда. Ты видишь это вероятностное распределение вообще? Вот, и вот, и вот ещё... - бывший офицер тыкал в экран, проминая жидкие кристаллы. Тычки получались все вокруг одного места.
- Ну.
- Это ненормальная картина, узлы сильно сгруппированы, - сообщил Тео, блестя защитными окулярами. - Исходы непредсказуемые, а которые предсказуемые - тех глаза бы мои не видели. Типичная мета-ловушка. Сетка-птицеловка. Учишь вас, учишь... Стоп, что?
Он отстранил Тьерри, близоруко вглядываясь в левый нижний монитор.
- Новое сообщение, - констатировал Тьерри. - Слушай, я правда думал, что тебе понра...
- В него просочился мой культурный код, - хмыкнул Тео и нехарактерно оскалился. - Мой личный, не чей-нибудь. Сетка-то всё соблазнительные, а потому гуще.
Вот тут Тьерри увидел, как сильно он просчитался.
- Тео, - попытался он, - у тебя...
Но старший уже весь обратился в хватку. Он не удостоил мальчика вниманием. "Соблазнительно, да", - шептал отставник, пока фрагментами копировал новые сведения слева направо.
Граф снова перестроился. На этот раз картина напоминала воронку, вроде той, которую видно на высокочастотных снимках мозга у жертв От+Чаянной лоботомии либо многоколенной эпиевгеники.
- Аллегро! - потребовал Тео, но тот уже крался к рабочему месту команды аналитиков, шурша по-азиатски сложным балахоном. Тьерри заметил, как набухли синей влагой волосы существа и на всякий случай зажал ладонями уши. Он не любил, когда ссорятся.
Несмотря на паршивую ситуацию, он остался рядом и не спускал глаз с Тео.
- О, да у нас тут аттрактор, - прокомментировал Аллегро картину распределений. Тео поднял на него взгляд.
- И вот в этот омут для черного лебедя ты решил обмакнуть пальцы, нестареющий? Не отпирайся, я же узнал по слогу. Тьерри так не строчит, вы вместе лепили историю. У... Экуменист!
Для Тео слово считалось ругательным.
- Абьюзер, - ответил Аллегро, не теряя тонкой улыбки.
- Психопат!
- Параноик.
- Песерк...перс...тьфу, понатаскали англицизмов. Информационно немытая свинья!
Тео, который в своё время ввёл табу на уничижения - и вдруг "свинья"?
- Тео, у тебя что-то с гор... - Тьерри снова попытался и тут же получил затрещину. Слезы навернулись на глаза быстрее, чем он сообразил.
Тео никогда не бил своих.
...И потом они все вместе мирно спят у костра шаманки, как настоящая семья! - Тьерри возбуждённо махал руками, в кулаке у него трепыхался исписанный лист. - Даже Паучий Волк! Обалденная история, да?
Глаза мальчика блестели из-под большой не по росту и рангу фуражки.
- А ну-ка стой, - Тео выхватил листок, поднял на лоб мутные очки-консервы, годные для защиты глаз, но дурные для фокуса зрения. - Ты опять шастаешь по злачным местам, попадая в сомнительные компании?
Он пробежался взглядом по листку.
- Ты это в открытый доступ хотел запостить, что ли? - уточнил он вполне сдержанным голосом, но Тьерри уловил знакомую нотку, которая не предвещала его затее хороших исходов. Он попытался вырвать листок, но Тео, несмотря на контуженный вид, оказался быстрее. С писаниной в поднятой руке отставной офицер проволокся, хромая, за коммуникатор и уставился в один из многочисленных экранов.
Окуляры на разболтанной резинке сползли с его лба обратно на глаза, но Тео как будто не заметил.
- Так... Ага... Ого! Секьюрити брич! - восклицал он, сверяя написанное с какими-то таблицами и графиками, которые мучительно подгружались на верхний монитор справа. Одновременно он скроллил содержимое экрана слева, напоминавшее рудиментарный форум без логинов и личных сообщений.
- Тьерри, - заключил он, поворачиваясь в кресле. - Это нельзя отправлять. Ни в каком виде. Тут даже вычеркнуть нечего, ты сделал Трёху центральным конфликтом, на этом крутится весь текст. Я не для того занимался консервацией пять лет и ещё пять лет бил вас всех по рукам за попытки вспомнить.
- Но это моя память! - завопил Тьерри, роняя с головы фуражку. При этом оказалось, что волосы у него в пятнах фиолетовых чернил. - Я имею право о ней болтать, если мне хочется! У нас демократия. Аллегро, скажи ему!
Из угла, отгороженного книжным шкафом, послышался смех, но не ответ.
- Ты дал тематические коды, - беспощадно перечислял Тео, тыча скрюченным от контузии пальцем в листок. - Ты создал эмоциональное напряжение вокруг критически важной составляющей, которая до сих пор снится мне в кошмарах, полных зеркал и колонн! А выхлоп-то, выхлоп какой - стоит оно того? Ради чего, а? Внимания не хватает? Кайфа от динамики? Полный интернет всякого гов...увлекательных приключений. Лучше бы мкультру мне расшифровывал.
- Я хотел... - Тьерри беспомощно комкал чужую фуражку. Ему было жаль листка, но объяснение смысла затеи безвозвратно ускользнуло вместе с Аллегро. - Это история с костром, ну. Как ты любишь. Ламповая, верно?
- Нет, ты послушай! - Тео вернулся к экранам и принялся с руганью клацать по элементам на нижнем правом мониторе. Экран шёл рябью, многомерный граф лагал, но мучительно перестраивался, Тео четырьмя пальцами цитировал с листка, дополняя его. Было заметно, как он сдерживает тошноту напряжения.
- Ага, готово! - восторжествовал он. - Тьерри, мальчик мой, сюда. Ты видишь это вероятностное распределение вообще? Вот, и вот, и вот ещё... - бывший офицер тыкал в экран, проминая жидкие кристаллы. Тычки получались все вокруг одного места.
- Ну.
- Это ненормальная картина, узлы сильно сгруппированы, - сообщил Тео, блестя защитными окулярами. - Исходы непредсказуемые, а которые предсказуемые - тех глаза бы мои не видели. Типичная мета-ловушка. Сетка-птицеловка. Учишь вас, учишь... Стоп, что?
Он отстранил Тьерри, близоруко вглядываясь в левый нижний монитор.
- Новое сообщение, - констатировал Тьерри. - Слушай, я правда думал, что тебе понра...
- В него просочился мой культурный код, - хмыкнул Тео и нехарактерно оскалился. - Мой личный, не чей-нибудь. Сетка-то всё соблазнительные, а потому гуще.
Вот тут Тьерри увидел, как сильно он просчитался.
- Тео, - попытался он, - у тебя...
Но старший уже весь обратился в хватку. Он не удостоил мальчика вниманием. "Соблазнительно, да", - шептал отставник, пока фрагментами копировал новые сведения слева направо.
Граф снова перестроился. На этот раз картина напоминала воронку, вроде той, которую видно на высокочастотных снимках мозга у жертв От+Чаянной лоботомии либо многоколенной эпиевгеники.
- Аллегро! - потребовал Тео, но тот уже крался к рабочему месту команды аналитиков, шурша по-азиатски сложным балахоном. Тьерри заметил, как набухли синей влагой волосы существа и на всякий случай зажал ладонями уши. Он не любил, когда ссорятся.
Несмотря на паршивую ситуацию, он остался рядом и не спускал глаз с Тео.
- О, да у нас тут аттрактор, - прокомментировал Аллегро картину распределений. Тео поднял на него взгляд.
- И вот в этот омут для черного лебедя ты решил обмакнуть пальцы, нестареющий? Не отпирайся, я же узнал по слогу. Тьерри так не строчит, вы вместе лепили историю. У... Экуменист!
Для Тео слово считалось ругательным.
- Абьюзер, - ответил Аллегро, не теряя тонкой улыбки.
- Психопат!
- Параноик.
- Песерк...перс...тьфу, понатаскали англицизмов. Информационно немытая свинья!
Тео, который в своё время ввёл табу на уничижения - и вдруг "свинья"?
- Тео, у тебя что-то с гор... - Тьерри снова попытался и тут же получил затрещину. Слезы навернулись на глаза быстрее, чем он сообразил.
Тео никогда не бил своих.
Бредить начинает быть полезно, так что продолжим понемногу. лукавство, текст вычитан, но быть ему здесь
...И потом они все вместе мирно спят у костра шаманки, как настоящая семья! - Тьерри возбуждённо махал руками, в кулаке у него трепыхался исписанный лист. - Даже Паучий Волк! Обалденная история, да?
Глаза мальчика блестели из-под большой не по росту и рангу фуражки.
- А ну-ка стой, - Тео выхватил листок, поднял на лоб мутные очки-консервы, годные для защиты глаз, но дурные для фокуса зрения. - Ты опять шастаешь по злачным местам, попадая в сомнительные компании?
Он пробежался взглядом по листку.
- Ты это в открытый доступ хотел запостить, что ли? - уточнил он вполне сдержанным голосом, но Тьерри уловил знакомую нотку, которая не предвещала его затее хороших исходов. Он попытался вырвать листок, но Тео, несмотря на контуженный вид, оказался быстрее. С писаниной в поднятой руке отставной офицер проволокся, хромая, за коммуникатор и уставился в один из многочисленных экранов.
Окуляры на разболтанной резинке сползли с его лба обратно на глаза, но Тео как будто не заметил.
- Так... Ага... Ого! Секьюрити брич! - восклицал он, сверяя написанное с какими-то таблицами и графиками, которые мучительно подгружались на верхний монитор справа. Одновременно он скроллил содержимое экрана слева, напоминавшее рудиментарный форум без логинов и личных сообщений.
- Тьерри, - заключил он, поворачиваясь в кресле. - Это нельзя отправлять. Ни в каком виде. Тут даже вычеркнуть нечего, ты сделал Трёху центральным конфликтом, на этом крутится весь текст. Я не для того занимался консервацией пять лет и ещё пять лет бил вас всех по рукам за попытки вспомнить.
- Но это моя память! - завопил Тьерри, роняя с головы фуражку. При этом оказалось, что волосы у него в пятнах фиолетовых чернил. - Я имею право о ней болтать, если мне хочется! У нас демократия. Аллегро, скажи ему!
Из угла, отгороженного книжным шкафом, послышался смех, но не ответ.
- Ты дал тематические коды, - беспощадно перечислял Тео, тыча скрюченным от контузии пальцем в листок. - Ты создал эмоциональное напряжение вокруг критически важной составляющей, которая до сих пор снится мне в кошмарах, полных зеркал и колонн! А выхлоп-то, выхлоп какой - стоит оно того? Ради чего, а? Внимания не хватает? Кайфа от динамики? Полный интернет всякого гов...увлекательных приключений. Лучше бы мкультру мне расшифровывал.
- Я хотел... - Тьерри беспомощно комкал чужую фуражку. Ему было жаль листка, но объяснение смысла затеи безвозвратно ускользнуло вместе с Аллегро. - Это история с костром, ну. Как ты любишь. Ламповая, верно?
- Нет, ты послушай! - Тео вернулся к экранам и принялся с руганью клацать по элементам на нижнем правом мониторе. Экран шёл рябью, многомерный граф лагал, но мучительно перестраивался, Тео четырьмя пальцами цитировал с листка, дополняя его. Было заметно, как он сдерживает тошноту напряжения.
- Ага, готово! - восторжествовал он. - Тьерри, мальчик мой, сюда. Ты видишь это вероятностное распределение вообще? Вот, и вот, и вот ещё... - бывший офицер тыкал в экран, проминая жидкие кристаллы. Тычки получались все вокруг одного места.
- Ну.
- Это ненормальная картина, узлы сильно сгруппированы, - сообщил Тео, блестя защитными окулярами. - Исходы непредсказуемые, а которые предсказуемые - тех глаза бы мои не видели. Типичная мета-ловушка. Сетка-птицеловка. Учишь вас, учишь... Стоп, что?
Он отстранил Тьерри, близоруко вглядываясь в левый нижний монитор.
- Новое сообщение, - констатировал Тьерри. - Слушай, я правда думал, что тебе понра...
- В него просочился мой культурный код, - хмыкнул Тео и нехарактерно оскалился. - Мой личный, не чей-нибудь. Сетка-то всё соблазнительные, а потому гуще.
Вот тут Тьерри увидел, как сильно он просчитался.
- Тео, - попытался он, - у тебя...
Но старший уже весь обратился в хватку. Он не удостоил мальчика вниманием. "Соблазнительно, да", - шептал отставник, пока фрагментами копировал новые сведения слева направо.
Граф снова перестроился. На этот раз картина напоминала воронку, вроде той, которую видно на высокочастотных снимках мозга у жертв От+Чаянной лоботомии либо многоколенной эпиевгеники.
- Аллегро! - потребовал Тео, но тот уже крался к рабочему месту команды аналитиков, шурша по-азиатски сложным балахоном. Тьерри заметил, как набухли синей влагой волосы существа и на всякий случай зажал ладонями уши. Он не любил, когда ссорятся.
Несмотря на паршивую ситуацию, он остался рядом и не спускал глаз с Тео.
- О, да у нас тут аттрактор, - прокомментировал Аллегро картину распределений. Тео поднял на него взгляд.
- И вот в этот омут для черного лебедя ты решил обмакнуть пальцы, нестареющий? Не отпирайся, я же узнал по слогу. Тьерри так не строчит, вы вместе лепили историю. У... Экуменист!
Для Тео слово считалось ругательным.
- Абьюзер, - ответил Аллегро, не теряя тонкой улыбки.
- Психопат!
- Параноик.
- Песерк...перс...тьфу, понатаскали англицизмов. Информационно немытая свинья!
Тео, который в своё время ввёл табу на уничижения - и вдруг "свинья"?
- Тео, у тебя что-то с гор... - Тьерри снова попытался и тут же получил затрещину. Слезы навернулись на глаза быстрее, чем он сообразил.
Тео никогда не бил своих.
...И потом они все вместе мирно спят у костра шаманки, как настоящая семья! - Тьерри возбуждённо махал руками, в кулаке у него трепыхался исписанный лист. - Даже Паучий Волк! Обалденная история, да?
Глаза мальчика блестели из-под большой не по росту и рангу фуражки.
- А ну-ка стой, - Тео выхватил листок, поднял на лоб мутные очки-консервы, годные для защиты глаз, но дурные для фокуса зрения. - Ты опять шастаешь по злачным местам, попадая в сомнительные компании?
Он пробежался взглядом по листку.
- Ты это в открытый доступ хотел запостить, что ли? - уточнил он вполне сдержанным голосом, но Тьерри уловил знакомую нотку, которая не предвещала его затее хороших исходов. Он попытался вырвать листок, но Тео, несмотря на контуженный вид, оказался быстрее. С писаниной в поднятой руке отставной офицер проволокся, хромая, за коммуникатор и уставился в один из многочисленных экранов.
Окуляры на разболтанной резинке сползли с его лба обратно на глаза, но Тео как будто не заметил.
- Так... Ага... Ого! Секьюрити брич! - восклицал он, сверяя написанное с какими-то таблицами и графиками, которые мучительно подгружались на верхний монитор справа. Одновременно он скроллил содержимое экрана слева, напоминавшее рудиментарный форум без логинов и личных сообщений.
- Тьерри, - заключил он, поворачиваясь в кресле. - Это нельзя отправлять. Ни в каком виде. Тут даже вычеркнуть нечего, ты сделал Трёху центральным конфликтом, на этом крутится весь текст. Я не для того занимался консервацией пять лет и ещё пять лет бил вас всех по рукам за попытки вспомнить.
- Но это моя память! - завопил Тьерри, роняя с головы фуражку. При этом оказалось, что волосы у него в пятнах фиолетовых чернил. - Я имею право о ней болтать, если мне хочется! У нас демократия. Аллегро, скажи ему!
Из угла, отгороженного книжным шкафом, послышался смех, но не ответ.
- Ты дал тематические коды, - беспощадно перечислял Тео, тыча скрюченным от контузии пальцем в листок. - Ты создал эмоциональное напряжение вокруг критически важной составляющей, которая до сих пор снится мне в кошмарах, полных зеркал и колонн! А выхлоп-то, выхлоп какой - стоит оно того? Ради чего, а? Внимания не хватает? Кайфа от динамики? Полный интернет всякого гов...увлекательных приключений. Лучше бы мкультру мне расшифровывал.
- Я хотел... - Тьерри беспомощно комкал чужую фуражку. Ему было жаль листка, но объяснение смысла затеи безвозвратно ускользнуло вместе с Аллегро. - Это история с костром, ну. Как ты любишь. Ламповая, верно?
- Нет, ты послушай! - Тео вернулся к экранам и принялся с руганью клацать по элементам на нижнем правом мониторе. Экран шёл рябью, многомерный граф лагал, но мучительно перестраивался, Тео четырьмя пальцами цитировал с листка, дополняя его. Было заметно, как он сдерживает тошноту напряжения.
- Ага, готово! - восторжествовал он. - Тьерри, мальчик мой, сюда. Ты видишь это вероятностное распределение вообще? Вот, и вот, и вот ещё... - бывший офицер тыкал в экран, проминая жидкие кристаллы. Тычки получались все вокруг одного места.
- Ну.
- Это ненормальная картина, узлы сильно сгруппированы, - сообщил Тео, блестя защитными окулярами. - Исходы непредсказуемые, а которые предсказуемые - тех глаза бы мои не видели. Типичная мета-ловушка. Сетка-птицеловка. Учишь вас, учишь... Стоп, что?
Он отстранил Тьерри, близоруко вглядываясь в левый нижний монитор.
- Новое сообщение, - констатировал Тьерри. - Слушай, я правда думал, что тебе понра...
- В него просочился мой культурный код, - хмыкнул Тео и нехарактерно оскалился. - Мой личный, не чей-нибудь. Сетка-то всё соблазнительные, а потому гуще.
Вот тут Тьерри увидел, как сильно он просчитался.
- Тео, - попытался он, - у тебя...
Но старший уже весь обратился в хватку. Он не удостоил мальчика вниманием. "Соблазнительно, да", - шептал отставник, пока фрагментами копировал новые сведения слева направо.
Граф снова перестроился. На этот раз картина напоминала воронку, вроде той, которую видно на высокочастотных снимках мозга у жертв От+Чаянной лоботомии либо многоколенной эпиевгеники.
- Аллегро! - потребовал Тео, но тот уже крался к рабочему месту команды аналитиков, шурша по-азиатски сложным балахоном. Тьерри заметил, как набухли синей влагой волосы существа и на всякий случай зажал ладонями уши. Он не любил, когда ссорятся.
Несмотря на паршивую ситуацию, он остался рядом и не спускал глаз с Тео.
- О, да у нас тут аттрактор, - прокомментировал Аллегро картину распределений. Тео поднял на него взгляд.
- И вот в этот омут для черного лебедя ты решил обмакнуть пальцы, нестареющий? Не отпирайся, я же узнал по слогу. Тьерри так не строчит, вы вместе лепили историю. У... Экуменист!
Для Тео слово считалось ругательным.
- Абьюзер, - ответил Аллегро, не теряя тонкой улыбки.
- Психопат!
- Параноик.
- Песерк...перс...тьфу, понатаскали англицизмов. Информационно немытая свинья!
Тео, который в своё время ввёл табу на уничижения - и вдруг "свинья"?
- Тео, у тебя что-то с гор... - Тьерри снова попытался и тут же получил затрещину. Слезы навернулись на глаза быстрее, чем он сообразил.
Тео никогда не бил своих.
>>373210
Мог вышвырнуть кого-либо за дверь, стоял над душой у неугодного сожителя часами. Всё это не жестокость. Жестоким Тео так и не стал.
Но додумать не вышло - слезы уже запустили в Тьерри регрессию, которой мальчик такого возраста и набора знаний сопротивляться не мог.
- Я просто... Просто хотел, чтобы всем было весело! - зарыдал Тьерри в голос. - Я не делю на чужих и своих, как ты-ы! И Аллегро не делит!
Аллегро покосился и потрепал плачущего по чернильной макушке.
- Ну что ж, по крайней мере, малыш помнит свою мотивацию. Глядишь, разовьётся гибкость памяти - пойдёт к нам в аналитики, когда подрастёт. Тео, да чего ты так, извиняюсь за выбор слова, взбесился? Невозможно заглянуть на ту сторону чёрной дыры. С чего ты взял, что ситуация за нею - не в нашу пользу? По мне так всем будет лишь лучше, если поворошить нынешние болото палкой и посмотреть, что из этого выйдет. Белые начинают и выигрывают, нужно просто выбрать подходящую палку.
- В последний раз, когда я так рассуждал, мы получили тебя, а я чуть не потерял зрение с концами.
- Не то, чтобы я был против.
- В последний раз мы получили Кельта, а он классный, - встрял Тьерри. Прохладная по-речному ладонь Аллегро немного успокоила его.
- Ты не понимаешь, это другое, не сравнивай теплое с броуновским, - затеял объяснять Тео. - Там мы были вообще вне зоны действия сети - обеих сетей!
Аллегро сделал быструю пометку прямо на свисающем рукаве. "Надо повторить", - пробормотал он и продолжил дискуссию:
- Мы всегда будем коллективным чёрным лебедем как в плохом, так и в хорошем смысле. Смирись с этим милым обстоятельством, иначе не сможешь им пользоваться. Пока обыватели расстреливают внутренних критиков, мы работаем в четыре руки. Или шесть. Это я к чему: у тебя субъективный выбор вводных, сиречь неполный - прямо как огрызок плаща, которым ты зачем-то до сих пор сентиментально кутаешь плечи. Раз так, результат не окончателен. Пусти меня к клавиатуре! Мне есть, чем дополнить расклады!
Однако Тео продолжал что-то шипеть насчёт наружной части всех измерений, ещё больше разъяряясь, и наконец Тьерри понял, что если он не скажет о своей маленькой догадке сейчас, проблемы будут хуже, чем если скажет:
- Хватит! У тебя шрам разошёлся, Тео!
Офицер замер со сжатой в волевой судороге челюстью, но голос его продолжал говорить, немного глухо, как будто через преграду. Негибкими пальцами Тео расстегнул засаленный ворот формы.
- Интересно как, - сказал Аллегро, разглядывая неаккуратный разрез на горле, похожий на второй рот. - Это специально так асимметрично сделано? Ухмыляется будто.
Тео попытался затиснуть себе глотку рукой. От нехватки воздуха лицо его стало таким же палевым, как волосы.
- Специально, - ответил за старшего Тьерри. Воротник его рубашки прихватывала ленточка. Он потянул за кончик, ослабил воротник и задрал подбородок. Аллегро присвистнул, из вежливости изобразив удивление. Волосы у него постепенно просыхали от защитной слизи, более не нужной.
- Какая неприятность, чтоб мне вновь на Ирминсуле повиснуть! Зови брата, этого пора забирать.
Тьерри подобрал с пола фуражку и швырнул ею в дверь.
Мог вышвырнуть кого-либо за дверь, стоял над душой у неугодного сожителя часами. Всё это не жестокость. Жестоким Тео так и не стал.
Но додумать не вышло - слезы уже запустили в Тьерри регрессию, которой мальчик такого возраста и набора знаний сопротивляться не мог.
- Я просто... Просто хотел, чтобы всем было весело! - зарыдал Тьерри в голос. - Я не делю на чужих и своих, как ты-ы! И Аллегро не делит!
Аллегро покосился и потрепал плачущего по чернильной макушке.
- Ну что ж, по крайней мере, малыш помнит свою мотивацию. Глядишь, разовьётся гибкость памяти - пойдёт к нам в аналитики, когда подрастёт. Тео, да чего ты так, извиняюсь за выбор слова, взбесился? Невозможно заглянуть на ту сторону чёрной дыры. С чего ты взял, что ситуация за нею - не в нашу пользу? По мне так всем будет лишь лучше, если поворошить нынешние болото палкой и посмотреть, что из этого выйдет. Белые начинают и выигрывают, нужно просто выбрать подходящую палку.
- В последний раз, когда я так рассуждал, мы получили тебя, а я чуть не потерял зрение с концами.
- Не то, чтобы я был против.
- В последний раз мы получили Кельта, а он классный, - встрял Тьерри. Прохладная по-речному ладонь Аллегро немного успокоила его.
- Ты не понимаешь, это другое, не сравнивай теплое с броуновским, - затеял объяснять Тео. - Там мы были вообще вне зоны действия сети - обеих сетей!
Аллегро сделал быструю пометку прямо на свисающем рукаве. "Надо повторить", - пробормотал он и продолжил дискуссию:
- Мы всегда будем коллективным чёрным лебедем как в плохом, так и в хорошем смысле. Смирись с этим милым обстоятельством, иначе не сможешь им пользоваться. Пока обыватели расстреливают внутренних критиков, мы работаем в четыре руки. Или шесть. Это я к чему: у тебя субъективный выбор вводных, сиречь неполный - прямо как огрызок плаща, которым ты зачем-то до сих пор сентиментально кутаешь плечи. Раз так, результат не окончателен. Пусти меня к клавиатуре! Мне есть, чем дополнить расклады!
Однако Тео продолжал что-то шипеть насчёт наружной части всех измерений, ещё больше разъяряясь, и наконец Тьерри понял, что если он не скажет о своей маленькой догадке сейчас, проблемы будут хуже, чем если скажет:
- Хватит! У тебя шрам разошёлся, Тео!
Офицер замер со сжатой в волевой судороге челюстью, но голос его продолжал говорить, немного глухо, как будто через преграду. Негибкими пальцами Тео расстегнул засаленный ворот формы.
- Интересно как, - сказал Аллегро, разглядывая неаккуратный разрез на горле, похожий на второй рот. - Это специально так асимметрично сделано? Ухмыляется будто.
Тео попытался затиснуть себе глотку рукой. От нехватки воздуха лицо его стало таким же палевым, как волосы.
- Специально, - ответил за старшего Тьерри. Воротник его рубашки прихватывала ленточка. Он потянул за кончик, ослабил воротник и задрал подбородок. Аллегро присвистнул, из вежливости изобразив удивление. Волосы у него постепенно просыхали от защитной слизи, более не нужной.
- Какая неприятность, чтоб мне вновь на Ирминсуле повиснуть! Зови брата, этого пора забирать.
Тьерри подобрал с пола фуражку и швырнул ею в дверь.
>>373210
Мог вышвырнуть кого-либо за дверь, стоял над душой у неугодного сожителя часами. Всё это не жестокость. Жестоким Тео так и не стал.
Но додумать не вышло - слезы уже запустили в Тьерри регрессию, которой мальчик такого возраста и набора знаний сопротивляться не мог.
- Я просто... Просто хотел, чтобы всем было весело! - зарыдал Тьерри в голос. - Я не делю на чужих и своих, как ты-ы! И Аллегро не делит!
Аллегро покосился и потрепал плачущего по чернильной макушке.
- Ну что ж, по крайней мере, малыш помнит свою мотивацию. Глядишь, разовьётся гибкость памяти - пойдёт к нам в аналитики, когда подрастёт. Тео, да чего ты так, извиняюсь за выбор слова, взбесился? Невозможно заглянуть на ту сторону чёрной дыры. С чего ты взял, что ситуация за нею - не в нашу пользу? По мне так всем будет лишь лучше, если поворошить нынешние болото палкой и посмотреть, что из этого выйдет. Белые начинают и выигрывают, нужно просто выбрать подходящую палку.
- В последний раз, когда я так рассуждал, мы получили тебя, а я чуть не потерял зрение с концами.
- Не то, чтобы я был против.
- В последний раз мы получили Кельта, а он классный, - встрял Тьерри. Прохладная по-речному ладонь Аллегро немного успокоила его.
- Ты не понимаешь, это другое, не сравнивай теплое с броуновским, - затеял объяснять Тео. - Там мы были вообще вне зоны действия сети - обеих сетей!
Аллегро сделал быструю пометку прямо на свисающем рукаве. "Надо повторить", - пробормотал он и продолжил дискуссию:
- Мы всегда будем коллективным чёрным лебедем как в плохом, так и в хорошем смысле. Смирись с этим милым обстоятельством, иначе не сможешь им пользоваться. Пока обыватели расстреливают внутренних критиков, мы работаем в четыре руки. Или шесть. Это я к чему: у тебя субъективный выбор вводных, сиречь неполный - прямо как огрызок плаща, которым ты зачем-то до сих пор сентиментально кутаешь плечи. Раз так, результат не окончателен. Пусти меня к клавиатуре! Мне есть, чем дополнить расклады!
Однако Тео продолжал что-то шипеть насчёт наружной части всех измерений, ещё больше разъяряясь, и наконец Тьерри понял, что если он не скажет о своей маленькой догадке сейчас, проблемы будут хуже, чем если скажет:
- Хватит! У тебя шрам разошёлся, Тео!
Офицер замер со сжатой в волевой судороге челюстью, но голос его продолжал говорить, немного глухо, как будто через преграду. Негибкими пальцами Тео расстегнул засаленный ворот формы.
- Интересно как, - сказал Аллегро, разглядывая неаккуратный разрез на горле, похожий на второй рот. - Это специально так асимметрично сделано? Ухмыляется будто.
Тео попытался затиснуть себе глотку рукой. От нехватки воздуха лицо его стало таким же палевым, как волосы.
- Специально, - ответил за старшего Тьерри. Воротник его рубашки прихватывала ленточка. Он потянул за кончик, ослабил воротник и задрал подбородок. Аллегро присвистнул, из вежливости изобразив удивление. Волосы у него постепенно просыхали от защитной слизи, более не нужной.
- Какая неприятность, чтоб мне вновь на Ирминсуле повиснуть! Зови брата, этого пора забирать.
Тьерри подобрал с пола фуражку и швырнул ею в дверь.
Мог вышвырнуть кого-либо за дверь, стоял над душой у неугодного сожителя часами. Всё это не жестокость. Жестоким Тео так и не стал.
Но додумать не вышло - слезы уже запустили в Тьерри регрессию, которой мальчик такого возраста и набора знаний сопротивляться не мог.
- Я просто... Просто хотел, чтобы всем было весело! - зарыдал Тьерри в голос. - Я не делю на чужих и своих, как ты-ы! И Аллегро не делит!
Аллегро покосился и потрепал плачущего по чернильной макушке.
- Ну что ж, по крайней мере, малыш помнит свою мотивацию. Глядишь, разовьётся гибкость памяти - пойдёт к нам в аналитики, когда подрастёт. Тео, да чего ты так, извиняюсь за выбор слова, взбесился? Невозможно заглянуть на ту сторону чёрной дыры. С чего ты взял, что ситуация за нею - не в нашу пользу? По мне так всем будет лишь лучше, если поворошить нынешние болото палкой и посмотреть, что из этого выйдет. Белые начинают и выигрывают, нужно просто выбрать подходящую палку.
- В последний раз, когда я так рассуждал, мы получили тебя, а я чуть не потерял зрение с концами.
- Не то, чтобы я был против.
- В последний раз мы получили Кельта, а он классный, - встрял Тьерри. Прохладная по-речному ладонь Аллегро немного успокоила его.
- Ты не понимаешь, это другое, не сравнивай теплое с броуновским, - затеял объяснять Тео. - Там мы были вообще вне зоны действия сети - обеих сетей!
Аллегро сделал быструю пометку прямо на свисающем рукаве. "Надо повторить", - пробормотал он и продолжил дискуссию:
- Мы всегда будем коллективным чёрным лебедем как в плохом, так и в хорошем смысле. Смирись с этим милым обстоятельством, иначе не сможешь им пользоваться. Пока обыватели расстреливают внутренних критиков, мы работаем в четыре руки. Или шесть. Это я к чему: у тебя субъективный выбор вводных, сиречь неполный - прямо как огрызок плаща, которым ты зачем-то до сих пор сентиментально кутаешь плечи. Раз так, результат не окончателен. Пусти меня к клавиатуре! Мне есть, чем дополнить расклады!
Однако Тео продолжал что-то шипеть насчёт наружной части всех измерений, ещё больше разъяряясь, и наконец Тьерри понял, что если он не скажет о своей маленькой догадке сейчас, проблемы будут хуже, чем если скажет:
- Хватит! У тебя шрам разошёлся, Тео!
Офицер замер со сжатой в волевой судороге челюстью, но голос его продолжал говорить, немного глухо, как будто через преграду. Негибкими пальцами Тео расстегнул засаленный ворот формы.
- Интересно как, - сказал Аллегро, разглядывая неаккуратный разрез на горле, похожий на второй рот. - Это специально так асимметрично сделано? Ухмыляется будто.
Тео попытался затиснуть себе глотку рукой. От нехватки воздуха лицо его стало таким же палевым, как волосы.
- Специально, - ответил за старшего Тьерри. Воротник его рубашки прихватывала ленточка. Он потянул за кончик, ослабил воротник и задрал подбородок. Аллегро присвистнул, из вежливости изобразив удивление. Волосы у него постепенно просыхали от защитной слизи, более не нужной.
- Какая неприятность, чтоб мне вновь на Ирминсуле повиснуть! Зови брата, этого пора забирать.
Тьерри подобрал с пола фуражку и швырнул ею в дверь.
>>373228
Дверь распахнулась. Молодой человек утончённой наружности поймал фуражку и надел. Оказалось как раз по размеру и цвету.
- Неправдоподобно быстрая коммуникация, Лэнгли не оценил бы дезу. Постирал китель, Флёйк? Выглядишь подозрительно свежим. - Аллегро улыбался чуть искреннее обычного. - Нет, правда, по такому тебе я скучал. Тебе моё, а, Флёйк?
- Мне твоё, - отсалютовал Флёйк, завершая необычную формулу. - Но позже.
Аллегро сделал пометку на рукаве.
- Что ты думаешь о вон тех вводных? - спросил он, указывая на нижний левый экран, когда Флёйк взвалил онемевшего Тео на плечи. Тот мельком глянул:
- Обычные современные архетипы же. Из-за этой ерунды такой переполох?
- Именно. Видишь, что-то ему там померещилось из-за специфики зрения. Вот и получили слепую зону на графе, а никакой не аттрактор. Лишнее доказательство тому, что одиночная аналитика не работает.
- Тео просто считает себя уникальным и вовсе даже не архетипичным, - выпалил Тьерри, за что удостоился поглаживания от Аллегро и радостно побежал придерживать дверь кабинета.
Когда Флёйк уговорами и силой дотащил контуженного до двери, Тео обернулся и прохрипел напоследок:
- Хорошо ли ты помнишь свою мотивацию для всего этого палева, Аллегро?
- М-м...
- Тщеславие, - бросил Тео, увлекаемый прочь. Аллегро остался один на один с изуродованными глитчем мониторами. Некому было заметить, как по холеному лицу пробежала судорога зеленоватого, студенистого вырождения.
- Как и в случае со входными данными, ты видишь лишь часть, - прошептал он захлопнутой двери в ответ. Больше Аллегро не терял времени, а вместил себя в рабочее кресло.
- Вот с мотивациями и надо поиграть. - С навороченной вероятностной карты он резко смахнул всё, что Тео не скопировал, а внёс от себя. - Тщеславие - понятие для низких ёмкостью и духом, оно пусто, как маска, а я пока ещё полон. Я ручей, питающий корни - какова мотивация скачущей воды? Только ли блистать на солнце?
Ответы на эти вопросы Аллегро и ввёл в систему. Граф пересобрался вновь. На сей раз он и правда казался полным случайных сочетаний, лишь некоторые из них группировались в звёздчатые многогранники. Аналитик уменьшил масштаб - карта стала совсем похожей на звёздное небо, бесконечное и непредсказуемое.
- Вот так, - удовлетворено сказал Аллегро экранам и облизнулся. - Вот так из мотивов строятся многомерные направления. Осталось догадаться, кого ещё нужно втянуть сюда вместе с его собственными внутренними порывами, чтобы собрать конфигурацию похлеще всего, что мы видели. Раскрыть для ручейка русло, прямую линию прочь из дурной обреченности. Правильно выбрать палку, я же ему сказал...
Рука ненадолго замерла над клавиатурой.
- Даже жаль, что Тео ни капельки не помнит, как самолично меня всему научил.
с этим всё.
Дверь распахнулась. Молодой человек утончённой наружности поймал фуражку и надел. Оказалось как раз по размеру и цвету.
- Неправдоподобно быстрая коммуникация, Лэнгли не оценил бы дезу. Постирал китель, Флёйк? Выглядишь подозрительно свежим. - Аллегро улыбался чуть искреннее обычного. - Нет, правда, по такому тебе я скучал. Тебе моё, а, Флёйк?
- Мне твоё, - отсалютовал Флёйк, завершая необычную формулу. - Но позже.
Аллегро сделал пометку на рукаве.
- Что ты думаешь о вон тех вводных? - спросил он, указывая на нижний левый экран, когда Флёйк взвалил онемевшего Тео на плечи. Тот мельком глянул:
- Обычные современные архетипы же. Из-за этой ерунды такой переполох?
- Именно. Видишь, что-то ему там померещилось из-за специфики зрения. Вот и получили слепую зону на графе, а никакой не аттрактор. Лишнее доказательство тому, что одиночная аналитика не работает.
- Тео просто считает себя уникальным и вовсе даже не архетипичным, - выпалил Тьерри, за что удостоился поглаживания от Аллегро и радостно побежал придерживать дверь кабинета.
Когда Флёйк уговорами и силой дотащил контуженного до двери, Тео обернулся и прохрипел напоследок:
- Хорошо ли ты помнишь свою мотивацию для всего этого палева, Аллегро?
- М-м...
- Тщеславие, - бросил Тео, увлекаемый прочь. Аллегро остался один на один с изуродованными глитчем мониторами. Некому было заметить, как по холеному лицу пробежала судорога зеленоватого, студенистого вырождения.
- Как и в случае со входными данными, ты видишь лишь часть, - прошептал он захлопнутой двери в ответ. Больше Аллегро не терял времени, а вместил себя в рабочее кресло.
- Вот с мотивациями и надо поиграть. - С навороченной вероятностной карты он резко смахнул всё, что Тео не скопировал, а внёс от себя. - Тщеславие - понятие для низких ёмкостью и духом, оно пусто, как маска, а я пока ещё полон. Я ручей, питающий корни - какова мотивация скачущей воды? Только ли блистать на солнце?
Ответы на эти вопросы Аллегро и ввёл в систему. Граф пересобрался вновь. На сей раз он и правда казался полным случайных сочетаний, лишь некоторые из них группировались в звёздчатые многогранники. Аналитик уменьшил масштаб - карта стала совсем похожей на звёздное небо, бесконечное и непредсказуемое.
- Вот так, - удовлетворено сказал Аллегро экранам и облизнулся. - Вот так из мотивов строятся многомерные направления. Осталось догадаться, кого ещё нужно втянуть сюда вместе с его собственными внутренними порывами, чтобы собрать конфигурацию похлеще всего, что мы видели. Раскрыть для ручейка русло, прямую линию прочь из дурной обреченности. Правильно выбрать палку, я же ему сказал...
Рука ненадолго замерла над клавиатурой.
- Даже жаль, что Тео ни капельки не помнит, как самолично меня всему научил.
с этим всё.
>>373228
Дверь распахнулась. Молодой человек утончённой наружности поймал фуражку и надел. Оказалось как раз по размеру и цвету.
- Неправдоподобно быстрая коммуникация, Лэнгли не оценил бы дезу. Постирал китель, Флёйк? Выглядишь подозрительно свежим. - Аллегро улыбался чуть искреннее обычного. - Нет, правда, по такому тебе я скучал. Тебе моё, а, Флёйк?
- Мне твоё, - отсалютовал Флёйк, завершая необычную формулу. - Но позже.
Аллегро сделал пометку на рукаве.
- Что ты думаешь о вон тех вводных? - спросил он, указывая на нижний левый экран, когда Флёйк взвалил онемевшего Тео на плечи. Тот мельком глянул:
- Обычные современные архетипы же. Из-за этой ерунды такой переполох?
- Именно. Видишь, что-то ему там померещилось из-за специфики зрения. Вот и получили слепую зону на графе, а никакой не аттрактор. Лишнее доказательство тому, что одиночная аналитика не работает.
- Тео просто считает себя уникальным и вовсе даже не архетипичным, - выпалил Тьерри, за что удостоился поглаживания от Аллегро и радостно побежал придерживать дверь кабинета.
Когда Флёйк уговорами и силой дотащил контуженного до двери, Тео обернулся и прохрипел напоследок:
- Хорошо ли ты помнишь свою мотивацию для всего этого палева, Аллегро?
- М-м...
- Тщеславие, - бросил Тео, увлекаемый прочь. Аллегро остался один на один с изуродованными глитчем мониторами. Некому было заметить, как по холеному лицу пробежала судорога зеленоватого, студенистого вырождения.
- Как и в случае со входными данными, ты видишь лишь часть, - прошептал он захлопнутой двери в ответ. Больше Аллегро не терял времени, а вместил себя в рабочее кресло.
- Вот с мотивациями и надо поиграть. - С навороченной вероятностной карты он резко смахнул всё, что Тео не скопировал, а внёс от себя. - Тщеславие - понятие для низких ёмкостью и духом, оно пусто, как маска, а я пока ещё полон. Я ручей, питающий корни - какова мотивация скачущей воды? Только ли блистать на солнце?
Ответы на эти вопросы Аллегро и ввёл в систему. Граф пересобрался вновь. На сей раз он и правда казался полным случайных сочетаний, лишь некоторые из них группировались в звёздчатые многогранники. Аналитик уменьшил масштаб - карта стала совсем похожей на звёздное небо, бесконечное и непредсказуемое.
- Вот так, - удовлетворено сказал Аллегро экранам и облизнулся. - Вот так из мотивов строятся многомерные направления. Осталось догадаться, кого ещё нужно втянуть сюда вместе с его собственными внутренними порывами, чтобы собрать конфигурацию похлеще всего, что мы видели. Раскрыть для ручейка русло, прямую линию прочь из дурной обреченности. Правильно выбрать палку, я же ему сказал...
Рука ненадолго замерла над клавиатурой.
- Даже жаль, что Тео ни капельки не помнит, как самолично меня всему научил.
с этим всё.
Дверь распахнулась. Молодой человек утончённой наружности поймал фуражку и надел. Оказалось как раз по размеру и цвету.
- Неправдоподобно быстрая коммуникация, Лэнгли не оценил бы дезу. Постирал китель, Флёйк? Выглядишь подозрительно свежим. - Аллегро улыбался чуть искреннее обычного. - Нет, правда, по такому тебе я скучал. Тебе моё, а, Флёйк?
- Мне твоё, - отсалютовал Флёйк, завершая необычную формулу. - Но позже.
Аллегро сделал пометку на рукаве.
- Что ты думаешь о вон тех вводных? - спросил он, указывая на нижний левый экран, когда Флёйк взвалил онемевшего Тео на плечи. Тот мельком глянул:
- Обычные современные архетипы же. Из-за этой ерунды такой переполох?
- Именно. Видишь, что-то ему там померещилось из-за специфики зрения. Вот и получили слепую зону на графе, а никакой не аттрактор. Лишнее доказательство тому, что одиночная аналитика не работает.
- Тео просто считает себя уникальным и вовсе даже не архетипичным, - выпалил Тьерри, за что удостоился поглаживания от Аллегро и радостно побежал придерживать дверь кабинета.
Когда Флёйк уговорами и силой дотащил контуженного до двери, Тео обернулся и прохрипел напоследок:
- Хорошо ли ты помнишь свою мотивацию для всего этого палева, Аллегро?
- М-м...
- Тщеславие, - бросил Тео, увлекаемый прочь. Аллегро остался один на один с изуродованными глитчем мониторами. Некому было заметить, как по холеному лицу пробежала судорога зеленоватого, студенистого вырождения.
- Как и в случае со входными данными, ты видишь лишь часть, - прошептал он захлопнутой двери в ответ. Больше Аллегро не терял времени, а вместил себя в рабочее кресло.
- Вот с мотивациями и надо поиграть. - С навороченной вероятностной карты он резко смахнул всё, что Тео не скопировал, а внёс от себя. - Тщеславие - понятие для низких ёмкостью и духом, оно пусто, как маска, а я пока ещё полон. Я ручей, питающий корни - какова мотивация скачущей воды? Только ли блистать на солнце?
Ответы на эти вопросы Аллегро и ввёл в систему. Граф пересобрался вновь. На сей раз он и правда казался полным случайных сочетаний, лишь некоторые из них группировались в звёздчатые многогранники. Аналитик уменьшил масштаб - карта стала совсем похожей на звёздное небо, бесконечное и непредсказуемое.
- Вот так, - удовлетворено сказал Аллегро экранам и облизнулся. - Вот так из мотивов строятся многомерные направления. Осталось догадаться, кого ещё нужно втянуть сюда вместе с его собственными внутренними порывами, чтобы собрать конфигурацию похлеще всего, что мы видели. Раскрыть для ручейка русло, прямую линию прочь из дурной обреченности. Правильно выбрать палку, я же ему сказал...
Рука ненадолго замерла над клавиатурой.
- Даже жаль, что Тео ни капельки не помнит, как самолично меня всему научил.
с этим всё.
Сессия 8
Тема Манифест
Извольте купить мятных конфет и пряников ради поощрения бедных сироток. Кованые улицы Парижа горят огнём от их слёз, их жажды. Кровь ещё ни разу не утоляла жажды, а вот мята освежает, особенно обращённая в доход. Разбивайте синие лампы салонов, врываясь в них на фаэтонах, ибо синий свет вреден для глаз. Глаза - зеркало души, поэтому пренебрежение гигиеной взгляда сделает из вас уродов.
Боритесь с уродством на дне собственных колодцев! Да здравствуют белые комнаты для жаб, кисейные платьица на плечах улиток! Целуйте слизь. Я требую справедливости в форме красоты. Я призываю: даёшь ласку в дом каждой летучей мыши, прячущейся в склепе между лбом и позвоночником.
Революция объявлена - подлинное liebe amore.
Тема Манифест
Извольте купить мятных конфет и пряников ради поощрения бедных сироток. Кованые улицы Парижа горят огнём от их слёз, их жажды. Кровь ещё ни разу не утоляла жажды, а вот мята освежает, особенно обращённая в доход. Разбивайте синие лампы салонов, врываясь в них на фаэтонах, ибо синий свет вреден для глаз. Глаза - зеркало души, поэтому пренебрежение гигиеной взгляда сделает из вас уродов.
Боритесь с уродством на дне собственных колодцев! Да здравствуют белые комнаты для жаб, кисейные платьица на плечах улиток! Целуйте слизь. Я требую справедливости в форме красоты. Я призываю: даёшь ласку в дом каждой летучей мыши, прячущейся в склепе между лбом и позвоночником.
Революция объявлена - подлинное liebe amore.
Тут‑то один мой приятель‑гребец, чтоб позабавить меня и отвлечь от душевной черноты, загадал мне загадку: «Два поросенка пробегают за час восемь верст. Сколько поросят пробегут за час одну версту?» Вот тут я понял, что теряю рассудок.
>>373836
Как бывалый на галерах, могу подтвердить прозорливость вашего приятеля-с. Верным ответом на это будет: «Столько же, сколько женщин родят ребёнка за 20 недель». Сколько угодно много. Просто среди них должен быть один очень, сука, резвый поросёнок. Подсаженный, к тому же, на небезызвестные вещества.
Как бывалый на галерах, могу подтвердить прозорливость вашего приятеля-с. Верным ответом на это будет: «Столько же, сколько женщин родят ребёнка за 20 недель». Сколько угодно много. Просто среди них должен быть один очень, сука, резвый поросёнок. Подсаженный, к тому же, на небезызвестные вещества.
>>373877
Больше чем, ньюфага: вечного ньюфага. Потому что без намёка от вас, Джеймс, никогда я бы даже не прикоснулся к этому. Драматическое произведение, да ещё и трагедия. Пффф.
А знакомство с вопросом у меня действительно есть интимное. Потому что я "грёб на галерах" - программировал в аутсорсе. И программистам этот вопрос известен очень близко. Обычно в формулировке "Сколько женщин смогут родить ребёнка за один месяц".
> Венедикт Ерофеев "Вальпургиева ночь, или Шаги Командора"
Больше чем, ньюфага: вечного ньюфага. Потому что без намёка от вас, Джеймс, никогда я бы даже не прикоснулся к этому. Драматическое произведение, да ещё и трагедия. Пффф.
А знакомство с вопросом у меня действительно есть интимное. Потому что я "грёб на галерах" - программировал в аутсорсе. И программистам этот вопрос известен очень близко. Обычно в формулировке "Сколько женщин смогут родить ребёнка за один месяц".
>>373878
напиши об этом фрирайт :3 сравни ерофеевщину и галерщину, я бы читканул
напиши об этом фрирайт :3 сравни ерофеевщину и галерщину, я бы читканул
Как любить свою графоманию? У меня как бывает, напишу 4-5 абзацев, останавливаюсь чтобы оценить что я высрал, и прям мгновенно тоска накатывает. Мозг сам по себе начинает сравнивать наляпанный текст с работами моих любимых авторов, искать огрехи, поливать дерьмом, и я на эмоциях удаляю весь труд к хуям. Просто не могу заставить себя быть довольным текстом. Наверное, мне нужна оценка от кого-то кроме меня
>>373985
Я реально хочу заниматься писателсьтвом, своим призванием даже, насколько бы днищем мои книги не получались. Но эта проблема просто опустошает меня полностью
Я реально хочу заниматься писателсьтвом, своим призванием даже, насколько бы днищем мои книги не получались. Но эта проблема просто опустошает меня полностью
>>373985
Вопросик больше для психача, но там слишком токсичное болото, гугли сам кпт и занимайся им. Как раз помогает от буйства вбитых установок, автоматических мыслей и самосаботажа.
Это тоже, но сначала надо уменьшить тряску настолько, чтоб написать хоть что-нибудь. Алсо, почитай писательские книги, в каждой первой так или иначе будет совет - разреши себе писать говно + утренние страницы, ака фрирайт.
Даже у признанных писателей бывает проблема как у тебя.
Вопросик больше для психача, но там слишком токсичное болото, гугли сам кпт и занимайся им. Как раз помогает от буйства вбитых установок, автоматических мыслей и самосаботажа.
>Наверное, мне нужна оценка от кого-то кроме меня
Это тоже, но сначала надо уменьшить тряску настолько, чтоб написать хоть что-нибудь. Алсо, почитай писательские книги, в каждой первой так или иначе будет совет - разреши себе писать говно + утренние страницы, ака фрирайт.
Даже у признанных писателей бывает проблема как у тебя.
Очень хочется мне погонять на коне:
Я скакал бы в седле, ну а ты - на хуе.
Такие вот незамысловатые стишки Жека Овсянкен протянул Елене Петровне, когда урок стихосложения подошёл к концу. Уроки стихосложения стали обязательными шесть лет назад, когда к власти в России пришёл настоящий Русский Патриот. Первым делом он разбомбил Львов и Тернополь - точнее, сначала отдал их полякам, а потом уже разбомбил. Вторым делом он запретил букву "и" на всей территории Прекрасной Новой России и Новороссии. В таких условиях украинский язык превратился в подобие чешского - в нём исчезло большинство гласных. В русском языке буква "и" также была запрещена, потому что настоящий русский человек не заставит страдать хохла в одиночку и будет страдать вместе с ними. А уроки стихосложения ввели как раз для того, чтобы научить молодёжь обходиться без буквы "и" (вы, конечно, не заметили, что в стихотворении Овсянкена нет ни одной "и"). Дополнительный смысл уроков стихосложения заключался в том, чтобы отомстить хохлам за снесённые памятники Пушкену (так теперь писалась его фамилия). Теперь каждый житель бывшей украины был обязан отличать хорей от ямба и в случае чего продекламировать запрошенную строфу из "Евгенея Онегена". Ну так вот, когда Елена Петровна прочитала стих Овсянкена, она вскинула руки, подбежала к окну и звучно прокричала: это харассмент! я буду жаловаться! На следующий день её посадили за раболепное употребление западных слов.
Я скакал бы в седле, ну а ты - на хуе.
Такие вот незамысловатые стишки Жека Овсянкен протянул Елене Петровне, когда урок стихосложения подошёл к концу. Уроки стихосложения стали обязательными шесть лет назад, когда к власти в России пришёл настоящий Русский Патриот. Первым делом он разбомбил Львов и Тернополь - точнее, сначала отдал их полякам, а потом уже разбомбил. Вторым делом он запретил букву "и" на всей территории Прекрасной Новой России и Новороссии. В таких условиях украинский язык превратился в подобие чешского - в нём исчезло большинство гласных. В русском языке буква "и" также была запрещена, потому что настоящий русский человек не заставит страдать хохла в одиночку и будет страдать вместе с ними. А уроки стихосложения ввели как раз для того, чтобы научить молодёжь обходиться без буквы "и" (вы, конечно, не заметили, что в стихотворении Овсянкена нет ни одной "и"). Дополнительный смысл уроков стихосложения заключался в том, чтобы отомстить хохлам за снесённые памятники Пушкену (так теперь писалась его фамилия). Теперь каждый житель бывшей украины был обязан отличать хорей от ямба и в случае чего продекламировать запрошенную строфу из "Евгенея Онегена". Ну так вот, когда Елена Петровна прочитала стих Овсянкена, она вскинула руки, подбежала к окну и звучно прокричала: это харассмент! я буду жаловаться! На следующий день её посадили за раболепное употребление западных слов.
>>376566
а могле бы обняться ъ учить олбанскей
а могле бы обняться ъ учить олбанскей
Итак, например, кто-нибудь решает повеситься. Какие в дальнейшем нужны процессуальные действия, чтобы юридически всё вышло гладко. А то ведь как бывает: сначала повесишься, а потом скучающие стражи порядка посадят какого-нибудь соседа-алкаша за доведение тебя до самогубства. Алкаш, возможно, тоже внёс лепту в твою хроническую депрессию видом своей пропитой рожи, но куда меньше, чем любитель басов снизу или твоей знакомой Оксаны, которая меняет мужиков раз в полгода, но тебе так и не дала с самых школьных времён. Скажем, когда прошлый её кавалер 26 декабря замёрз в сугробе пьяный, ты было подумал, что в новый год у тебя появится шанс - ведь какая Оксанка согласится справлять новый год без мужика. Не тут-то было: Оксана продемонстрировала чудеса верности и выставила депрессивную аватарку в контакте аж до восьмого числа. Короче, если ты решил повеситься и желаешь при этом обезопасить от подозрений своего соседа-алкаша (хотя хрен бы с ним по большому-то счёту - но вдруг?), то ты должен писать предсмертную записку. В записке, естественно, пишешь своим почерком, а не почерком алкаша-соседа, и не пишешь странных вещей наподобие "завещаю передать свою квартиру вместе с коллекцией дарёного армянского вина моему соседу, страдающему алкоголизмом". А пишешь - "прошу никого не винить" и чуть ниже выдаёшь краткую объяснительную на имя начальника МВД твоего района. При этом стоит заранее поинтересоваться, не в отпуске ли он, и кто его заместитель. Прилагаешь подпись и фотокарточку. Подпись - обязательно синей ручкой.
>>373985
Вставлю свои 5 копеек - никак.
Считаю, что любовь к своему произведению (или желание страстно его полюбить) - не более чем побочка чрезмерного ЧСВ. Мне, как автору, свои произведения не нравятся. Готовый текст хочется править, доделывать, резать и кромсать. Готовая книга из ожидаемых 8/10 получилась дай б-г 3/10. Не потонуть в болоте постоянной редактуры мне помогает не трогать вообще ничего и оставлять как есть с первого, так сказать, дубля. А ошибки исправлю уже в следующем романе.
Послушай мудрого анона >374021 и напиши хотя бы готовое произведение. Поверь, интересных идей и решений будет больше, чем идей плохих.
>373985
Вставлю свои 5 копеек - никак.
Считаю, что любовь к своему произведению (или желание страстно его полюбить) - не более чем побочка чрезмерного ЧСВ. Мне, как автору, свои произведения не нравятся. Готовый текст хочется править, доделывать, резать и кромсать. Готовая книга из ожидаемых 8/10 получилась дай б-г 3/10. Не потонуть в болоте постоянной редактуры мне помогает не трогать вообще ничего и оставлять как есть с первого, так сказать, дубля. А ошибки исправлю уже в следующем романе.
Послушай мудрого анона >374021 и напиши хотя бы готовое произведение. Поверь, интересных идей и решений будет больше, чем идей плохих.
Я ловко увернулся от кулака, летящего мне в челюсть, и ответным выпадом отправил гопника на землю. Третьего из трёх. Победно отряхнувшись, я сделал пару шагов прочь.
- К-к-к!.. - такой звук произнёс один из них, пытаясь подняться.
Я не замедлил шага.
- Сто-о-ой! - он вскочил и из последних сил бросился на меня. Я встретил его ударом под дых. Он лёг снова.
- Успокойся уже, - сказал я ему.
- Я никогда... - он держался за живот, крючась от боли, - я никогда не отступлюсь, потому что со мной - мои друзья!
- Мы его друзья... - удивлённо зашептались двое других лежащих, тоже поднимаясь, - мы в самом деле его друзья...
С криками они бросились на меня, но тут же упали от двух резких хуков. Первый гопник снова начал подниматься.
- Зачем ты продолжаешь, почему не сдаёшься?! - крикнул я.
- Тебе никогда не понять, - на его лице появилась улыбка, - Тебе не понять, что значит настоящая дружба. Что значит обещание никогда не подводить своих товарищей! Я никогда не брошу их!
- Ебать анимегниль, - сказал я и окончательно вырубил первого.
- К-к-к!.. - такой звук произнёс один из них, пытаясь подняться.
Я не замедлил шага.
- Сто-о-ой! - он вскочил и из последних сил бросился на меня. Я встретил его ударом под дых. Он лёг снова.
- Успокойся уже, - сказал я ему.
- Я никогда... - он держался за живот, крючась от боли, - я никогда не отступлюсь, потому что со мной - мои друзья!
- Мы его друзья... - удивлённо зашептались двое других лежащих, тоже поднимаясь, - мы в самом деле его друзья...
С криками они бросились на меня, но тут же упали от двух резких хуков. Первый гопник снова начал подниматься.
- Зачем ты продолжаешь, почему не сдаёшься?! - крикнул я.
- Тебе никогда не понять, - на его лице появилась улыбка, - Тебе не понять, что значит настоящая дружба. Что значит обещание никогда не подводить своих товарищей! Я никогда не брошу их!
- Ебать анимегниль, - сказал я и окончательно вырубил первого.
Мальчик в фартуке подметал дощатый пол, стараясь не зацепить древком метлы один из многочисленных хрустальных шаров на столе рядом. Ещё сложнее было преодолеть искушение заглянуть в один из них, что строго-настрого запрещалось мастером. Причём не только мальчику, но и самому мастеру.
Доносились обрывки разговора:
- Если вам нечего мне предоставить, просто признайте, что вы шарлатан - и мы в расчёте!
- Я уверяю вас, что есть. Но вы сами не понимаете, в чём заключается ваша просьба, вот ведь незадача!
У мастера был посетитель. Или наоборот, теперь уж трудно было разобраться. Мальчик оглянулся в сторону прилавка.
- Вы ищете картинку, место, - объяснял мастер, размахивая руками, - и не попадаете в цель. А всё потому, что ваш объект - состояние! Не побоюсь этого слова, конфигурация!
- Вы, вы безумны, - перебил посетитель. Одной рукой он растирал пальцы другой, оглядывался в поисках двери, но выхода из лавки не было видно за рядами застекленных стеллажей, часовых механизмов и прочих диковин. - Да видно и я безумен, что явился сюда! Мне не требуется ничего, я ошибся, я... Пожалуй, пойду.
Мастер от возмущения уронил с носа очки.
Вот так всегда. Скучно. Пожав плечами, мальчик вернулся к работе. Под столом, оказывается, скопилась куча сора.
- Постойте! Хотите, я продам вам карту? Только, естественно, так как места не существует, и лишь состояния путешественника имеют смысл, а значит, вы должны составить и расчертить её сами...
- Да вы смеётесь, что ли? Пытаетесь толкнуть мне товар, который я же сам и должен изготовить?!
- Конечно! Более того, процесс изготовления важнее самого результата, ведь...
Мальчик покосился на особенно здоровенный шар и вдруг понял, что это глобус. "Про глобус мастер ничего не запрещал", сообразил он. Разговор не умолкал. Маленький уборщик бесшумно отставил метлу, оперевши её на чучело медведя рядом. После этого он встал у стола на цыпочки, вытянул шею и заглянул в хрустальный артефакт.
Северный полюс глобуса удерживался на тончайшей игле, блестящей, словно льдинка. Дуга охватывала сферу сбоку. Мальчик залюбовался полярным блеском - казалось, в глобусе танцуют тысячи звёзд, не нуждаясь в ночи. Но затем он проследил взглядом по дуге. Вниз, вниз, к основанию - совершенно чёрному раструбу, который впивался в Южный полюс, словно шип.
Чем дольше подмастерье вглядывался, тем гуще клубилась тьма в брюхе глобуса, как будто укушенного ядовитым...
- Конец!
От взмаха пальцев Аллегро диорама рассыпалась по столу на детальки.
- Раз, два, три... - считал Аллегро, вынимая фигурки из кучи мелочёвки, - четыре. Положил три, получил четыре. Остался в выигрыше, как ни крути!
Блестящие и цветные, фигурки троих персонажей он сгрёб в ладонь и сунул в складки одежды, где таились щели карманов. Четвёртая игрушка осталась - застывшая капля в металлической оправе.
Аллегро повертел в пальцах глобус. На миниатюрной штучке виднелись линии меридианов, поблескивая в свете единственного окошка. Но ещё виднелся собственный внутренний свет, а к нему и тьма на самом донышке.
- А ещё у него есть раструб, хм. - Аллегро повертел штуковину, но всматриваться в основание не стал - не решился?
"Кому же подойдёт такой артефакт, чей он?" - размышлял Аллегро, глядя на глобус вскользь, чтобы не видеть его глубины, но и не терять из поля зрения.
Он подошёл к окну, откинул невесомую занавеску. Он любил, чтоб было светло, но неярко, а Тео, видно, вовсе не желал контактировать со внешним миром, потому отгородил именно этот светлый угол. Аллегро нашел его и занял. Идиллия.
Сегодня окно определенно выходило в сад. Дорожка уходила в туман мимо яблонь. На крыльце веранды сидел Флёйк, с опущенными плечами. Любой бы догадался, что парень не тянется сейчас к новым историям. Вернее, любой, кто обладает достаточным сочувствием.
- Определённо стоит попробовать, - воодушевился Аллегро.
Он сжал в кулаке глобус и хлынул в сад.
Доносились обрывки разговора:
- Если вам нечего мне предоставить, просто признайте, что вы шарлатан - и мы в расчёте!
- Я уверяю вас, что есть. Но вы сами не понимаете, в чём заключается ваша просьба, вот ведь незадача!
У мастера был посетитель. Или наоборот, теперь уж трудно было разобраться. Мальчик оглянулся в сторону прилавка.
- Вы ищете картинку, место, - объяснял мастер, размахивая руками, - и не попадаете в цель. А всё потому, что ваш объект - состояние! Не побоюсь этого слова, конфигурация!
- Вы, вы безумны, - перебил посетитель. Одной рукой он растирал пальцы другой, оглядывался в поисках двери, но выхода из лавки не было видно за рядами застекленных стеллажей, часовых механизмов и прочих диковин. - Да видно и я безумен, что явился сюда! Мне не требуется ничего, я ошибся, я... Пожалуй, пойду.
Мастер от возмущения уронил с носа очки.
Вот так всегда. Скучно. Пожав плечами, мальчик вернулся к работе. Под столом, оказывается, скопилась куча сора.
- Постойте! Хотите, я продам вам карту? Только, естественно, так как места не существует, и лишь состояния путешественника имеют смысл, а значит, вы должны составить и расчертить её сами...
- Да вы смеётесь, что ли? Пытаетесь толкнуть мне товар, который я же сам и должен изготовить?!
- Конечно! Более того, процесс изготовления важнее самого результата, ведь...
Мальчик покосился на особенно здоровенный шар и вдруг понял, что это глобус. "Про глобус мастер ничего не запрещал", сообразил он. Разговор не умолкал. Маленький уборщик бесшумно отставил метлу, оперевши её на чучело медведя рядом. После этого он встал у стола на цыпочки, вытянул шею и заглянул в хрустальный артефакт.
Северный полюс глобуса удерживался на тончайшей игле, блестящей, словно льдинка. Дуга охватывала сферу сбоку. Мальчик залюбовался полярным блеском - казалось, в глобусе танцуют тысячи звёзд, не нуждаясь в ночи. Но затем он проследил взглядом по дуге. Вниз, вниз, к основанию - совершенно чёрному раструбу, который впивался в Южный полюс, словно шип.
Чем дольше подмастерье вглядывался, тем гуще клубилась тьма в брюхе глобуса, как будто укушенного ядовитым...
- Конец!
От взмаха пальцев Аллегро диорама рассыпалась по столу на детальки.
- Раз, два, три... - считал Аллегро, вынимая фигурки из кучи мелочёвки, - четыре. Положил три, получил четыре. Остался в выигрыше, как ни крути!
Блестящие и цветные, фигурки троих персонажей он сгрёб в ладонь и сунул в складки одежды, где таились щели карманов. Четвёртая игрушка осталась - застывшая капля в металлической оправе.
Аллегро повертел в пальцах глобус. На миниатюрной штучке виднелись линии меридианов, поблескивая в свете единственного окошка. Но ещё виднелся собственный внутренний свет, а к нему и тьма на самом донышке.
- А ещё у него есть раструб, хм. - Аллегро повертел штуковину, но всматриваться в основание не стал - не решился?
"Кому же подойдёт такой артефакт, чей он?" - размышлял Аллегро, глядя на глобус вскользь, чтобы не видеть его глубины, но и не терять из поля зрения.
Он подошёл к окну, откинул невесомую занавеску. Он любил, чтоб было светло, но неярко, а Тео, видно, вовсе не желал контактировать со внешним миром, потому отгородил именно этот светлый угол. Аллегро нашел его и занял. Идиллия.
Сегодня окно определенно выходило в сад. Дорожка уходила в туман мимо яблонь. На крыльце веранды сидел Флёйк, с опущенными плечами. Любой бы догадался, что парень не тянется сейчас к новым историям. Вернее, любой, кто обладает достаточным сочувствием.
- Определённо стоит попробовать, - воодушевился Аллегро.
Он сжал в кулаке глобус и хлынул в сад.
Мальчик в фартуке подметал дощатый пол, стараясь не зацепить древком метлы один из многочисленных хрустальных шаров на столе рядом. Ещё сложнее было преодолеть искушение заглянуть в один из них, что строго-настрого запрещалось мастером. Причём не только мальчику, но и самому мастеру.
Доносились обрывки разговора:
- Если вам нечего мне предоставить, просто признайте, что вы шарлатан - и мы в расчёте!
- Я уверяю вас, что есть. Но вы сами не понимаете, в чём заключается ваша просьба, вот ведь незадача!
У мастера был посетитель. Или наоборот, теперь уж трудно было разобраться. Мальчик оглянулся в сторону прилавка.
- Вы ищете картинку, место, - объяснял мастер, размахивая руками, - и не попадаете в цель. А всё потому, что ваш объект - состояние! Не побоюсь этого слова, конфигурация!
- Вы, вы безумны, - перебил посетитель. Одной рукой он растирал пальцы другой, оглядывался в поисках двери, но выхода из лавки не было видно за рядами застекленных стеллажей, часовых механизмов и прочих диковин. - Да видно и я безумен, что явился сюда! Мне не требуется ничего, я ошибся, я... Пожалуй, пойду.
Мастер от возмущения уронил с носа очки.
Вот так всегда. Скучно. Пожав плечами, мальчик вернулся к работе. Под столом, оказывается, скопилась куча сора.
- Постойте! Хотите, я продам вам карту? Только, естественно, так как места не существует, и лишь состояния путешественника имеют смысл, а значит, вы должны составить и расчертить её сами...
- Да вы смеётесь, что ли? Пытаетесь толкнуть мне товар, который я же сам и должен изготовить?!
- Конечно! Более того, процесс изготовления важнее самого результата, ведь...
Мальчик покосился на особенно здоровенный шар и вдруг понял, что это глобус. "Про глобус мастер ничего не запрещал", сообразил он. Разговор не умолкал. Маленький уборщик бесшумно отставил метлу, оперевши её на чучело медведя рядом. После этого он встал у стола на цыпочки, вытянул шею и заглянул в хрустальный артефакт.
Северный полюс глобуса удерживался на тончайшей игле, блестящей, словно льдинка. Дуга охватывала сферу сбоку. Мальчик залюбовался полярным блеском - казалось, в глобусе танцуют тысячи звёзд, не нуждаясь в ночи. Но затем он проследил взглядом по дуге. Вниз, вниз, к основанию - совершенно чёрному раструбу, который впивался в Южный полюс, словно шип.
Чем дольше подмастерье вглядывался, тем гуще клубилась тьма в брюхе глобуса, как будто укушенного ядовитым...
- Конец!
От взмаха пальцев Аллегро диорама рассыпалась по столу на детальки.
- Раз, два, три... - считал Аллегро, вынимая фигурки из кучи мелочёвки, - четыре. Положил три, получил четыре. Остался в выигрыше, как ни крути!
Блестящие и цветные, фигурки троих персонажей он сгрёб в ладонь и сунул в складки одежды, где таились щели карманов. Четвёртая игрушка осталась - застывшая капля в металлической оправе.
Аллегро повертел в пальцах глобус. На миниатюрной штучке виднелись линии меридианов, поблескивая в свете единственного окошка. Но ещё виднелся собственный внутренний свет, а к нему и тьма на самом донышке.
- А ещё у него есть раструб, хм. - Аллегро повертел штуковину, но всматриваться в основание не стал - не решился?
"Кому же подойдёт такой артефакт, чей он?" - размышлял Аллегро, глядя на глобус вскользь, чтобы не видеть его глубины, но и не терять из поля зрения.
Он подошёл к окну, откинул невесомую занавеску. Он любил, чтоб было светло, но неярко, а Тео, видно, вовсе не желал контактировать со внешним миром, потому отгородил именно этот светлый угол. Аллегро нашел его и занял. Идиллия.
Сегодня окно определенно выходило в сад. Дорожка уходила в туман мимо яблонь. На крыльце веранды сидел Флёйк, с опущенными плечами. Любой бы догадался, что парень не тянется сейчас к новым историям. Вернее, любой, кто обладает достаточным сочувствием.
- Определённо стоит попробовать, - воодушевился Аллегро.
Он сжал в кулаке глобус и хлынул в сад.
Доносились обрывки разговора:
- Если вам нечего мне предоставить, просто признайте, что вы шарлатан - и мы в расчёте!
- Я уверяю вас, что есть. Но вы сами не понимаете, в чём заключается ваша просьба, вот ведь незадача!
У мастера был посетитель. Или наоборот, теперь уж трудно было разобраться. Мальчик оглянулся в сторону прилавка.
- Вы ищете картинку, место, - объяснял мастер, размахивая руками, - и не попадаете в цель. А всё потому, что ваш объект - состояние! Не побоюсь этого слова, конфигурация!
- Вы, вы безумны, - перебил посетитель. Одной рукой он растирал пальцы другой, оглядывался в поисках двери, но выхода из лавки не было видно за рядами застекленных стеллажей, часовых механизмов и прочих диковин. - Да видно и я безумен, что явился сюда! Мне не требуется ничего, я ошибся, я... Пожалуй, пойду.
Мастер от возмущения уронил с носа очки.
Вот так всегда. Скучно. Пожав плечами, мальчик вернулся к работе. Под столом, оказывается, скопилась куча сора.
- Постойте! Хотите, я продам вам карту? Только, естественно, так как места не существует, и лишь состояния путешественника имеют смысл, а значит, вы должны составить и расчертить её сами...
- Да вы смеётесь, что ли? Пытаетесь толкнуть мне товар, который я же сам и должен изготовить?!
- Конечно! Более того, процесс изготовления важнее самого результата, ведь...
Мальчик покосился на особенно здоровенный шар и вдруг понял, что это глобус. "Про глобус мастер ничего не запрещал", сообразил он. Разговор не умолкал. Маленький уборщик бесшумно отставил метлу, оперевши её на чучело медведя рядом. После этого он встал у стола на цыпочки, вытянул шею и заглянул в хрустальный артефакт.
Северный полюс глобуса удерживался на тончайшей игле, блестящей, словно льдинка. Дуга охватывала сферу сбоку. Мальчик залюбовался полярным блеском - казалось, в глобусе танцуют тысячи звёзд, не нуждаясь в ночи. Но затем он проследил взглядом по дуге. Вниз, вниз, к основанию - совершенно чёрному раструбу, который впивался в Южный полюс, словно шип.
Чем дольше подмастерье вглядывался, тем гуще клубилась тьма в брюхе глобуса, как будто укушенного ядовитым...
- Конец!
От взмаха пальцев Аллегро диорама рассыпалась по столу на детальки.
- Раз, два, три... - считал Аллегро, вынимая фигурки из кучи мелочёвки, - четыре. Положил три, получил четыре. Остался в выигрыше, как ни крути!
Блестящие и цветные, фигурки троих персонажей он сгрёб в ладонь и сунул в складки одежды, где таились щели карманов. Четвёртая игрушка осталась - застывшая капля в металлической оправе.
Аллегро повертел в пальцах глобус. На миниатюрной штучке виднелись линии меридианов, поблескивая в свете единственного окошка. Но ещё виднелся собственный внутренний свет, а к нему и тьма на самом донышке.
- А ещё у него есть раструб, хм. - Аллегро повертел штуковину, но всматриваться в основание не стал - не решился?
"Кому же подойдёт такой артефакт, чей он?" - размышлял Аллегро, глядя на глобус вскользь, чтобы не видеть его глубины, но и не терять из поля зрения.
Он подошёл к окну, откинул невесомую занавеску. Он любил, чтоб было светло, но неярко, а Тео, видно, вовсе не желал контактировать со внешним миром, потому отгородил именно этот светлый угол. Аллегро нашел его и занял. Идиллия.
Сегодня окно определенно выходило в сад. Дорожка уходила в туман мимо яблонь. На крыльце веранды сидел Флёйк, с опущенными плечами. Любой бы догадался, что парень не тянется сейчас к новым историям. Вернее, любой, кто обладает достаточным сочувствием.
- Определённо стоит попробовать, - воодушевился Аллегро.
Он сжал в кулаке глобус и хлынул в сад.
>>379069
А ты сначала научись составлять путь, когда тебе дано место. И только потом обзывайся мастером. Шарлатан.
Карта нужна, чтобы ориентироваться в существующей территории. Если территорию нужно обследовать самому, самому исколесить каждый уголок, то карта бесполезна. Буквально инструмент, который не выполняет свою функцию. А это значит, что мастер продаёт воздух.
Ерохинсон-покупатель таки умнее Сычова-мастера.
> - Вы ищете картинку, место, - объяснял мастер, размахивая руками, - и не попадаете в цель. А всё потому, что ваш объект - состояние! Не побоюсь этого слова, конфигурация!
А ты сначала научись составлять путь, когда тебе дано место. И только потом обзывайся мастером. Шарлатан.
>- Постойте! Хотите, я продам вам карту? Только, естественно, так как места не существует, и лишь состояния путешественника имеют смысл, а значит, вы должны составить и расчертить её сами...
>- Да вы смеётесь, что ли? Пытаетесь толкнуть мне товар, который я же сам и должен изготовить?!
>- Конечно! Более того, процесс изготовления важнее самого результата, ведь...
Карта нужна, чтобы ориентироваться в существующей территории. Если территорию нужно обследовать самому, самому исколесить каждый уголок, то карта бесполезна. Буквально инструмент, который не выполняет свою функцию. А это значит, что мастер продаёт воздух.
Ерохинсон-покупатель таки умнее Сычова-мастера.
Литые фигурки даже в кармане никак не могли угомониться.
- Я же сказал: нет никакого места! Место - это состояние души! - бурчал мастер. Он вынужден был одной рукой держать очки, чтобы те не соскользнули снова.
- Ну и какую же душу мне вскрыть, чтобы обрести искомое? - язвил в ответ посетитель. - Вашу?
- Да хоть бы и мою! - распалился старик. - Думаете, я старый пень без сердца? Да? По глазам вижу, - он прищурился, - что именно так и думаете.
- Шиз, ну куда тебе мысли читать... А может, это ты меня хочешь вскрыть, а? Я видел, на прилавке лежали и скальпели тоже! Старик, да ты определённо тайный маньяк, у меня нюх на таких.
- В следующий раз на прилавке будет стоять табличка "Жопочтецам вход воспрещается!"
"Наивные глупцы! Общаетесь так, словно от вас что-то зависит. Вы оба - просто пародии, затянувшаяся шутка, которую нельзя было воспринимать всерьёз с самого начала. Мастер просто образ высокомерного знатока, неспособного донести мысль. Наш гость - вовсе посторонний. Иногда мне кажется, что вы оба тени на стене, лишь я один настоящий. Я - личность!" - рассуждал мальчик.
Тени, тени по ткани бегут, шепчет шёлк, в шатре своём Индрика кудель разматывает.
"Я настоящий, потому что знаю больше вас, я чувствую, что мы лишь игрушки в руках великой силы, некоего божества."
Он устроился в уголке у самого шва кармана и наслаждался размышлениями, подперев руками щёки.
"А может, над этим божеством есть превыше него управитель. А там ещё, ещё... Ах, мастер, даже вы мне не чета, хоть я и молод! Вам не постичь моих рассуждений, гибкости моего юного пытливого ума!"
Бегут, бегут росписи, как свечные отблески, как танец взмахов пальцев - Индрика перебирает шерсть. Спутано-перепутано, засорено - немеряно.
"Только я тут умный, - думал мальчик. - Не мастер, а я! Один я заметил, что невидимая рука направляет нас. Однажды мы полетим из пригоршни в тигль, чтобы выплавилось нечто новое... Ай!"
От неожиданного толчка на него упало чучело медведя, затесавшееся вместе с прочим игрушечным хламом.
В саду с ветвей стекали капли дождя, дымка скрывала дальние яблони, где едва распустилась листва. На ступеньках сидел уже известный Флёйк, его китель казался совсем сизым при такой погоде. Прямо от его ног уходила дорожка притоптанной травы, покрытой росой, уходила далеко в туман. Флёйк был занят тем, что разглядывал эту дорожку, иногда он шевелил губами, как бы что-то напевая, но затем снова ронял голову.
Аллегро неслышно стёк по расколотым ступенькам из подозрительно старого бетона.
- Отчего грустишь? Не пришла? - спросил он.
- Пришла.
- И?
- Я же сказал: нет никакого места! Место - это состояние души! - бурчал мастер. Он вынужден был одной рукой держать очки, чтобы те не соскользнули снова.
- Ну и какую же душу мне вскрыть, чтобы обрести искомое? - язвил в ответ посетитель. - Вашу?
- Да хоть бы и мою! - распалился старик. - Думаете, я старый пень без сердца? Да? По глазам вижу, - он прищурился, - что именно так и думаете.
- Шиз, ну куда тебе мысли читать... А может, это ты меня хочешь вскрыть, а? Я видел, на прилавке лежали и скальпели тоже! Старик, да ты определённо тайный маньяк, у меня нюх на таких.
- В следующий раз на прилавке будет стоять табличка "Жопочтецам вход воспрещается!"
"Наивные глупцы! Общаетесь так, словно от вас что-то зависит. Вы оба - просто пародии, затянувшаяся шутка, которую нельзя было воспринимать всерьёз с самого начала. Мастер просто образ высокомерного знатока, неспособного донести мысль. Наш гость - вовсе посторонний. Иногда мне кажется, что вы оба тени на стене, лишь я один настоящий. Я - личность!" - рассуждал мальчик.
Тени, тени по ткани бегут, шепчет шёлк, в шатре своём Индрика кудель разматывает.
"Я настоящий, потому что знаю больше вас, я чувствую, что мы лишь игрушки в руках великой силы, некоего божества."
Он устроился в уголке у самого шва кармана и наслаждался размышлениями, подперев руками щёки.
"А может, над этим божеством есть превыше него управитель. А там ещё, ещё... Ах, мастер, даже вы мне не чета, хоть я и молод! Вам не постичь моих рассуждений, гибкости моего юного пытливого ума!"
Бегут, бегут росписи, как свечные отблески, как танец взмахов пальцев - Индрика перебирает шерсть. Спутано-перепутано, засорено - немеряно.
"Только я тут умный, - думал мальчик. - Не мастер, а я! Один я заметил, что невидимая рука направляет нас. Однажды мы полетим из пригоршни в тигль, чтобы выплавилось нечто новое... Ай!"
От неожиданного толчка на него упало чучело медведя, затесавшееся вместе с прочим игрушечным хламом.
В саду с ветвей стекали капли дождя, дымка скрывала дальние яблони, где едва распустилась листва. На ступеньках сидел уже известный Флёйк, его китель казался совсем сизым при такой погоде. Прямо от его ног уходила дорожка притоптанной травы, покрытой росой, уходила далеко в туман. Флёйк был занят тем, что разглядывал эту дорожку, иногда он шевелил губами, как бы что-то напевая, но затем снова ронял голову.
Аллегро неслышно стёк по расколотым ступенькам из подозрительно старого бетона.
- Отчего грустишь? Не пришла? - спросил он.
- Пришла.
- И?
Литые фигурки даже в кармане никак не могли угомониться.
- Я же сказал: нет никакого места! Место - это состояние души! - бурчал мастер. Он вынужден был одной рукой держать очки, чтобы те не соскользнули снова.
- Ну и какую же душу мне вскрыть, чтобы обрести искомое? - язвил в ответ посетитель. - Вашу?
- Да хоть бы и мою! - распалился старик. - Думаете, я старый пень без сердца? Да? По глазам вижу, - он прищурился, - что именно так и думаете.
- Шиз, ну куда тебе мысли читать... А может, это ты меня хочешь вскрыть, а? Я видел, на прилавке лежали и скальпели тоже! Старик, да ты определённо тайный маньяк, у меня нюх на таких.
- В следующий раз на прилавке будет стоять табличка "Жопочтецам вход воспрещается!"
"Наивные глупцы! Общаетесь так, словно от вас что-то зависит. Вы оба - просто пародии, затянувшаяся шутка, которую нельзя было воспринимать всерьёз с самого начала. Мастер просто образ высокомерного знатока, неспособного донести мысль. Наш гость - вовсе посторонний. Иногда мне кажется, что вы оба тени на стене, лишь я один настоящий. Я - личность!" - рассуждал мальчик.
Тени, тени по ткани бегут, шепчет шёлк, в шатре своём Индрика кудель разматывает.
"Я настоящий, потому что знаю больше вас, я чувствую, что мы лишь игрушки в руках великой силы, некоего божества."
Он устроился в уголке у самого шва кармана и наслаждался размышлениями, подперев руками щёки.
"А может, над этим божеством есть превыше него управитель. А там ещё, ещё... Ах, мастер, даже вы мне не чета, хоть я и молод! Вам не постичь моих рассуждений, гибкости моего юного пытливого ума!"
Бегут, бегут росписи, как свечные отблески, как танец взмахов пальцев - Индрика перебирает шерсть. Спутано-перепутано, засорено - немеряно.
"Только я тут умный, - думал мальчик. - Не мастер, а я! Один я заметил, что невидимая рука направляет нас. Однажды мы полетим из пригоршни в тигль, чтобы выплавилось нечто новое... Ай!"
От неожиданного толчка на него упало чучело медведя, затесавшееся вместе с прочим игрушечным хламом.
В саду с ветвей стекали капли дождя, дымка скрывала дальние яблони, где едва распустилась листва. На ступеньках сидел уже известный Флёйк, его китель казался совсем сизым при такой погоде. Прямо от его ног уходила дорожка притоптанной травы, покрытой росой, уходила далеко в туман. Флёйк был занят тем, что разглядывал эту дорожку, иногда он шевелил губами, как бы что-то напевая, но затем снова ронял голову.
Аллегро неслышно стёк по расколотым ступенькам из подозрительно старого бетона.
- Отчего грустишь? Не пришла? - спросил он.
- Пришла.
- И?
- Я же сказал: нет никакого места! Место - это состояние души! - бурчал мастер. Он вынужден был одной рукой держать очки, чтобы те не соскользнули снова.
- Ну и какую же душу мне вскрыть, чтобы обрести искомое? - язвил в ответ посетитель. - Вашу?
- Да хоть бы и мою! - распалился старик. - Думаете, я старый пень без сердца? Да? По глазам вижу, - он прищурился, - что именно так и думаете.
- Шиз, ну куда тебе мысли читать... А может, это ты меня хочешь вскрыть, а? Я видел, на прилавке лежали и скальпели тоже! Старик, да ты определённо тайный маньяк, у меня нюх на таких.
- В следующий раз на прилавке будет стоять табличка "Жопочтецам вход воспрещается!"
"Наивные глупцы! Общаетесь так, словно от вас что-то зависит. Вы оба - просто пародии, затянувшаяся шутка, которую нельзя было воспринимать всерьёз с самого начала. Мастер просто образ высокомерного знатока, неспособного донести мысль. Наш гость - вовсе посторонний. Иногда мне кажется, что вы оба тени на стене, лишь я один настоящий. Я - личность!" - рассуждал мальчик.
Тени, тени по ткани бегут, шепчет шёлк, в шатре своём Индрика кудель разматывает.
"Я настоящий, потому что знаю больше вас, я чувствую, что мы лишь игрушки в руках великой силы, некоего божества."
Он устроился в уголке у самого шва кармана и наслаждался размышлениями, подперев руками щёки.
"А может, над этим божеством есть превыше него управитель. А там ещё, ещё... Ах, мастер, даже вы мне не чета, хоть я и молод! Вам не постичь моих рассуждений, гибкости моего юного пытливого ума!"
Бегут, бегут росписи, как свечные отблески, как танец взмахов пальцев - Индрика перебирает шерсть. Спутано-перепутано, засорено - немеряно.
"Только я тут умный, - думал мальчик. - Не мастер, а я! Один я заметил, что невидимая рука направляет нас. Однажды мы полетим из пригоршни в тигль, чтобы выплавилось нечто новое... Ай!"
От неожиданного толчка на него упало чучело медведя, затесавшееся вместе с прочим игрушечным хламом.
В саду с ветвей стекали капли дождя, дымка скрывала дальние яблони, где едва распустилась листва. На ступеньках сидел уже известный Флёйк, его китель казался совсем сизым при такой погоде. Прямо от его ног уходила дорожка притоптанной травы, покрытой росой, уходила далеко в туман. Флёйк был занят тем, что разглядывал эту дорожку, иногда он шевелил губами, как бы что-то напевая, но затем снова ронял голову.
Аллегро неслышно стёк по расколотым ступенькам из подозрительно старого бетона.
- Отчего грустишь? Не пришла? - спросил он.
- Пришла.
- И?
Флейк стащил фуражку и принялся её мять.
- Мы не договорились, - выдавил он. - Я не представляю, как это вообще возможно. Флора такая изнеженная, такая румяная, взгляд у неё - как у лани, но не загнанной, а сытой от яблок, как к ней такой приблизиться? Не могу. Знаешь, Аллегро, есть в подобной чувствительности что-то бесстыдное. Так нельзя! И ещё... Кажется, я ей омерзителен. Короче, ничего не выйдет. Мы с Флорой слишком разные.
Мотана кудель, перемотана. Рыжая шерсть в ней пригоршнями, чалая шерсть в ней комьями, белая есть и белёсая, грубые клочья и нежный подпушек.
Аллегро втянул воздух узкими ноздрями. Пахло сыростью, серостью и немного - линолеумом. Где-то за теплицами был склад воспоминаний, откуда умели подыматься тучи.
- Значит, надо найти общее. Кстати, о поисках! Я обрёл одну забавную вещицу, - сообщил он. - Не твоя?
Флёйк обернулся к нему, но как только увидел, что лежало на разжатой ладони - опрянул.
- Там чернуха какая-то внизу, убери, глаза б мои не видели. - Он зябко потёр плечи.
- Да почему? - удивился Аллегро.
Глобус мерцал изнутри. Казалось бы, пасмурное небо давало не так уж много света, но расчерченная сфера улавливала и собирала его в себе. Верхушка компаса искрилась, как снег в полдень. Ну и да, внизу там было чего-то намудрено и черно, подумаешь, мелочь какая. Тем не менее, Флёйк обиженно смотрел на напарника снизу вверх.
- Зачем ты притащил эту гадость? Лучше расскажи, чем закончилась твоя авантюра с рассказом.
Аллегро пожал плечами, на пару секунд его налитые волосы неприятно посинели.
- Просто замечательно, но только по моим меркам, так что уже предвкушаю нравоучительный нудёж Тео. Эй, не сбивай меня! Есть хотя бы какие-то догадки, зачем оно нужно и как работает?
- Так. Погоди. Тычешь мне в лицо артефактом, который работает неизвестно как? Ну спасибо, Аллегро.
- Меня интересует твоё личное мнение, - попросил Аллегро.
- Ой бляха, - вздохнул Флёйк, - как ты не вовремя со своими охерительными историями. Ладно, давай посмотрю. Да не буду я в руки брать эту хрень, так показывай! Ну... Это глобус.
Где-то в глубине сада упало яблоко. Туман пожрал звук, только едва заметная вибрация пробежала по земле. Аллегро терпеливо ждал, ему не было скучно - он изучал выражение лица Флёйка с той же тщательностью, с которой парень в кителе разглядывал артефакт. Он заметил, что глаза испытуемого затуманились и расфокусировались.
- Это путеводитель, - сказал наконец Флёйк. - Эта вещь объясняет, что мир круглый, что его можно обойти, объехать.
Любой нормальный человек посчитал бы такое описание глобуса очевидным до идиотизма, но Аллегро прищёлкнул языком.
- Ну, дальше?
- Да ты достал, - пробормотал Флёйк. - Я не хочу в это погружаться. Напоминает про херню всякую, понимаешь? Ладно, раз пообещал... Круглый - следовательно, мир во-первых замкнут сам на себе, а во-вторых - полностью постижим. Также можно, ориентируясь каким-то образом на эту вещь, составлять маршруты. Может быть, если как-то повращать его возле источника освещения, а потом всмотреться, то получится выстроить дорогу до, - он потянулся к хрустальному шарику, сам не замечая, - вот этого замечательного полюса, где так много света.
Флёйк дотронулся до сферы. Зрачки остановились, а речь стала совсем монотонной:
- Но если соскользнуть до самого низа, опуститься на дно, то можно достичь зоны, где... Зоны, которая...
Он ногтем постукивал по глобусу, как будто не мог найти нужное слово. Где-то в теплицах со звоном и дребезгом лопнуло окно. "Хватит", - решил Аллегро и сжал кулак. Флёйк вздрогнул и принялся тереть переносицу ребром ладони.
- Надеюсь, ты доволен, а теперь свали. Я устал.
- А что за херню напоминает-то?
- Да хоть бы путешествия, покатушки всякие, - буркнул Флёйк.
- Покатушки?
- Угу, на мотоцикле.
- У тебя есть мотоцикл? - обрадовался Аллегро.
- Груда металла у меня есть, - огрызнулся Флёйк. - На кой фиг тебе это? Лезешь везде, берегов не знаешь...
- А где ты его хранишь?
- Не твоё дело. Знаешь что, ты вообще-то так и не признался, где взял штуковину. И кстати...
- Мы не договорились, - выдавил он. - Я не представляю, как это вообще возможно. Флора такая изнеженная, такая румяная, взгляд у неё - как у лани, но не загнанной, а сытой от яблок, как к ней такой приблизиться? Не могу. Знаешь, Аллегро, есть в подобной чувствительности что-то бесстыдное. Так нельзя! И ещё... Кажется, я ей омерзителен. Короче, ничего не выйдет. Мы с Флорой слишком разные.
Мотана кудель, перемотана. Рыжая шерсть в ней пригоршнями, чалая шерсть в ней комьями, белая есть и белёсая, грубые клочья и нежный подпушек.
Аллегро втянул воздух узкими ноздрями. Пахло сыростью, серостью и немного - линолеумом. Где-то за теплицами был склад воспоминаний, откуда умели подыматься тучи.
- Значит, надо найти общее. Кстати, о поисках! Я обрёл одну забавную вещицу, - сообщил он. - Не твоя?
Флёйк обернулся к нему, но как только увидел, что лежало на разжатой ладони - опрянул.
- Там чернуха какая-то внизу, убери, глаза б мои не видели. - Он зябко потёр плечи.
- Да почему? - удивился Аллегро.
Глобус мерцал изнутри. Казалось бы, пасмурное небо давало не так уж много света, но расчерченная сфера улавливала и собирала его в себе. Верхушка компаса искрилась, как снег в полдень. Ну и да, внизу там было чего-то намудрено и черно, подумаешь, мелочь какая. Тем не менее, Флёйк обиженно смотрел на напарника снизу вверх.
- Зачем ты притащил эту гадость? Лучше расскажи, чем закончилась твоя авантюра с рассказом.
Аллегро пожал плечами, на пару секунд его налитые волосы неприятно посинели.
- Просто замечательно, но только по моим меркам, так что уже предвкушаю нравоучительный нудёж Тео. Эй, не сбивай меня! Есть хотя бы какие-то догадки, зачем оно нужно и как работает?
- Так. Погоди. Тычешь мне в лицо артефактом, который работает неизвестно как? Ну спасибо, Аллегро.
- Меня интересует твоё личное мнение, - попросил Аллегро.
- Ой бляха, - вздохнул Флёйк, - как ты не вовремя со своими охерительными историями. Ладно, давай посмотрю. Да не буду я в руки брать эту хрень, так показывай! Ну... Это глобус.
Где-то в глубине сада упало яблоко. Туман пожрал звук, только едва заметная вибрация пробежала по земле. Аллегро терпеливо ждал, ему не было скучно - он изучал выражение лица Флёйка с той же тщательностью, с которой парень в кителе разглядывал артефакт. Он заметил, что глаза испытуемого затуманились и расфокусировались.
- Это путеводитель, - сказал наконец Флёйк. - Эта вещь объясняет, что мир круглый, что его можно обойти, объехать.
Любой нормальный человек посчитал бы такое описание глобуса очевидным до идиотизма, но Аллегро прищёлкнул языком.
- Ну, дальше?
- Да ты достал, - пробормотал Флёйк. - Я не хочу в это погружаться. Напоминает про херню всякую, понимаешь? Ладно, раз пообещал... Круглый - следовательно, мир во-первых замкнут сам на себе, а во-вторых - полностью постижим. Также можно, ориентируясь каким-то образом на эту вещь, составлять маршруты. Может быть, если как-то повращать его возле источника освещения, а потом всмотреться, то получится выстроить дорогу до, - он потянулся к хрустальному шарику, сам не замечая, - вот этого замечательного полюса, где так много света.
Флёйк дотронулся до сферы. Зрачки остановились, а речь стала совсем монотонной:
- Но если соскользнуть до самого низа, опуститься на дно, то можно достичь зоны, где... Зоны, которая...
Он ногтем постукивал по глобусу, как будто не мог найти нужное слово. Где-то в теплицах со звоном и дребезгом лопнуло окно. "Хватит", - решил Аллегро и сжал кулак. Флёйк вздрогнул и принялся тереть переносицу ребром ладони.
- Надеюсь, ты доволен, а теперь свали. Я устал.
- А что за херню напоминает-то?
- Да хоть бы путешествия, покатушки всякие, - буркнул Флёйк.
- Покатушки?
- Угу, на мотоцикле.
- У тебя есть мотоцикл? - обрадовался Аллегро.
- Груда металла у меня есть, - огрызнулся Флёйк. - На кой фиг тебе это? Лезешь везде, берегов не знаешь...
- А где ты его хранишь?
- Не твоё дело. Знаешь что, ты вообще-то так и не признался, где взял штуковину. И кстати...
Флейк стащил фуражку и принялся её мять.
- Мы не договорились, - выдавил он. - Я не представляю, как это вообще возможно. Флора такая изнеженная, такая румяная, взгляд у неё - как у лани, но не загнанной, а сытой от яблок, как к ней такой приблизиться? Не могу. Знаешь, Аллегро, есть в подобной чувствительности что-то бесстыдное. Так нельзя! И ещё... Кажется, я ей омерзителен. Короче, ничего не выйдет. Мы с Флорой слишком разные.
Мотана кудель, перемотана. Рыжая шерсть в ней пригоршнями, чалая шерсть в ней комьями, белая есть и белёсая, грубые клочья и нежный подпушек.
Аллегро втянул воздух узкими ноздрями. Пахло сыростью, серостью и немного - линолеумом. Где-то за теплицами был склад воспоминаний, откуда умели подыматься тучи.
- Значит, надо найти общее. Кстати, о поисках! Я обрёл одну забавную вещицу, - сообщил он. - Не твоя?
Флёйк обернулся к нему, но как только увидел, что лежало на разжатой ладони - опрянул.
- Там чернуха какая-то внизу, убери, глаза б мои не видели. - Он зябко потёр плечи.
- Да почему? - удивился Аллегро.
Глобус мерцал изнутри. Казалось бы, пасмурное небо давало не так уж много света, но расчерченная сфера улавливала и собирала его в себе. Верхушка компаса искрилась, как снег в полдень. Ну и да, внизу там было чего-то намудрено и черно, подумаешь, мелочь какая. Тем не менее, Флёйк обиженно смотрел на напарника снизу вверх.
- Зачем ты притащил эту гадость? Лучше расскажи, чем закончилась твоя авантюра с рассказом.
Аллегро пожал плечами, на пару секунд его налитые волосы неприятно посинели.
- Просто замечательно, но только по моим меркам, так что уже предвкушаю нравоучительный нудёж Тео. Эй, не сбивай меня! Есть хотя бы какие-то догадки, зачем оно нужно и как работает?
- Так. Погоди. Тычешь мне в лицо артефактом, который работает неизвестно как? Ну спасибо, Аллегро.
- Меня интересует твоё личное мнение, - попросил Аллегро.
- Ой бляха, - вздохнул Флёйк, - как ты не вовремя со своими охерительными историями. Ладно, давай посмотрю. Да не буду я в руки брать эту хрень, так показывай! Ну... Это глобус.
Где-то в глубине сада упало яблоко. Туман пожрал звук, только едва заметная вибрация пробежала по земле. Аллегро терпеливо ждал, ему не было скучно - он изучал выражение лица Флёйка с той же тщательностью, с которой парень в кителе разглядывал артефакт. Он заметил, что глаза испытуемого затуманились и расфокусировались.
- Это путеводитель, - сказал наконец Флёйк. - Эта вещь объясняет, что мир круглый, что его можно обойти, объехать.
Любой нормальный человек посчитал бы такое описание глобуса очевидным до идиотизма, но Аллегро прищёлкнул языком.
- Ну, дальше?
- Да ты достал, - пробормотал Флёйк. - Я не хочу в это погружаться. Напоминает про херню всякую, понимаешь? Ладно, раз пообещал... Круглый - следовательно, мир во-первых замкнут сам на себе, а во-вторых - полностью постижим. Также можно, ориентируясь каким-то образом на эту вещь, составлять маршруты. Может быть, если как-то повращать его возле источника освещения, а потом всмотреться, то получится выстроить дорогу до, - он потянулся к хрустальному шарику, сам не замечая, - вот этого замечательного полюса, где так много света.
Флёйк дотронулся до сферы. Зрачки остановились, а речь стала совсем монотонной:
- Но если соскользнуть до самого низа, опуститься на дно, то можно достичь зоны, где... Зоны, которая...
Он ногтем постукивал по глобусу, как будто не мог найти нужное слово. Где-то в теплицах со звоном и дребезгом лопнуло окно. "Хватит", - решил Аллегро и сжал кулак. Флёйк вздрогнул и принялся тереть переносицу ребром ладони.
- Надеюсь, ты доволен, а теперь свали. Я устал.
- А что за херню напоминает-то?
- Да хоть бы путешествия, покатушки всякие, - буркнул Флёйк.
- Покатушки?
- Угу, на мотоцикле.
- У тебя есть мотоцикл? - обрадовался Аллегро.
- Груда металла у меня есть, - огрызнулся Флёйк. - На кой фиг тебе это? Лезешь везде, берегов не знаешь...
- А где ты его хранишь?
- Не твоё дело. Знаешь что, ты вообще-то так и не признался, где взял штуковину. И кстати...
- Мы не договорились, - выдавил он. - Я не представляю, как это вообще возможно. Флора такая изнеженная, такая румяная, взгляд у неё - как у лани, но не загнанной, а сытой от яблок, как к ней такой приблизиться? Не могу. Знаешь, Аллегро, есть в подобной чувствительности что-то бесстыдное. Так нельзя! И ещё... Кажется, я ей омерзителен. Короче, ничего не выйдет. Мы с Флорой слишком разные.
Мотана кудель, перемотана. Рыжая шерсть в ней пригоршнями, чалая шерсть в ней комьями, белая есть и белёсая, грубые клочья и нежный подпушек.
Аллегро втянул воздух узкими ноздрями. Пахло сыростью, серостью и немного - линолеумом. Где-то за теплицами был склад воспоминаний, откуда умели подыматься тучи.
- Значит, надо найти общее. Кстати, о поисках! Я обрёл одну забавную вещицу, - сообщил он. - Не твоя?
Флёйк обернулся к нему, но как только увидел, что лежало на разжатой ладони - опрянул.
- Там чернуха какая-то внизу, убери, глаза б мои не видели. - Он зябко потёр плечи.
- Да почему? - удивился Аллегро.
Глобус мерцал изнутри. Казалось бы, пасмурное небо давало не так уж много света, но расчерченная сфера улавливала и собирала его в себе. Верхушка компаса искрилась, как снег в полдень. Ну и да, внизу там было чего-то намудрено и черно, подумаешь, мелочь какая. Тем не менее, Флёйк обиженно смотрел на напарника снизу вверх.
- Зачем ты притащил эту гадость? Лучше расскажи, чем закончилась твоя авантюра с рассказом.
Аллегро пожал плечами, на пару секунд его налитые волосы неприятно посинели.
- Просто замечательно, но только по моим меркам, так что уже предвкушаю нравоучительный нудёж Тео. Эй, не сбивай меня! Есть хотя бы какие-то догадки, зачем оно нужно и как работает?
- Так. Погоди. Тычешь мне в лицо артефактом, который работает неизвестно как? Ну спасибо, Аллегро.
- Меня интересует твоё личное мнение, - попросил Аллегро.
- Ой бляха, - вздохнул Флёйк, - как ты не вовремя со своими охерительными историями. Ладно, давай посмотрю. Да не буду я в руки брать эту хрень, так показывай! Ну... Это глобус.
Где-то в глубине сада упало яблоко. Туман пожрал звук, только едва заметная вибрация пробежала по земле. Аллегро терпеливо ждал, ему не было скучно - он изучал выражение лица Флёйка с той же тщательностью, с которой парень в кителе разглядывал артефакт. Он заметил, что глаза испытуемого затуманились и расфокусировались.
- Это путеводитель, - сказал наконец Флёйк. - Эта вещь объясняет, что мир круглый, что его можно обойти, объехать.
Любой нормальный человек посчитал бы такое описание глобуса очевидным до идиотизма, но Аллегро прищёлкнул языком.
- Ну, дальше?
- Да ты достал, - пробормотал Флёйк. - Я не хочу в это погружаться. Напоминает про херню всякую, понимаешь? Ладно, раз пообещал... Круглый - следовательно, мир во-первых замкнут сам на себе, а во-вторых - полностью постижим. Также можно, ориентируясь каким-то образом на эту вещь, составлять маршруты. Может быть, если как-то повращать его возле источника освещения, а потом всмотреться, то получится выстроить дорогу до, - он потянулся к хрустальному шарику, сам не замечая, - вот этого замечательного полюса, где так много света.
Флёйк дотронулся до сферы. Зрачки остановились, а речь стала совсем монотонной:
- Но если соскользнуть до самого низа, опуститься на дно, то можно достичь зоны, где... Зоны, которая...
Он ногтем постукивал по глобусу, как будто не мог найти нужное слово. Где-то в теплицах со звоном и дребезгом лопнуло окно. "Хватит", - решил Аллегро и сжал кулак. Флёйк вздрогнул и принялся тереть переносицу ребром ладони.
- Надеюсь, ты доволен, а теперь свали. Я устал.
- А что за херню напоминает-то?
- Да хоть бы путешествия, покатушки всякие, - буркнул Флёйк.
- Покатушки?
- Угу, на мотоцикле.
- У тебя есть мотоцикл? - обрадовался Аллегро.
- Груда металла у меня есть, - огрызнулся Флёйк. - На кой фиг тебе это? Лезешь везде, берегов не знаешь...
- А где ты его хранишь?
- Не твоё дело. Знаешь что, ты вообще-то так и не признался, где взял штуковину. И кстати...
>>380203
Никогда я не был так далёк от другого человека, если воспринимать расстояние как расстояние между личными реальностями.
Мастер - это тот, кто набил все возможные шишки в своём деле. Мастер - это тот, кто давным давно оставил альбедо позади (хоть до конца ему и не суждено дойти, никому не суждено).
Даже если брать исходный смысл слова. У мастера должен был быть masterpiece хотя бы один. Тот, что отделяет его от подмастерья. Был ли такой у этого мастера? Учитывая его нахальное шарлатанство - сомневаюсь.
Дальше похер. Я тут отблески личных реальностей разглядываю, а не поиском СМЫСОЛА (с большой буквы) занимаюсь.
Хотя забавно, признаю.
>Мастер просто образ высокомерного знатока, неспособного донести мысль.
> Мастер - образ высокомерного знатока
Никогда я не был так далёк от другого человека, если воспринимать расстояние как расстояние между личными реальностями.
Мастер - это тот, кто набил все возможные шишки в своём деле. Мастер - это тот, кто давным давно оставил альбедо позади (хоть до конца ему и не суждено дойти, никому не суждено).
Даже если брать исходный смысл слова. У мастера должен был быть masterpiece хотя бы один. Тот, что отделяет его от подмастерья. Был ли такой у этого мастера? Учитывая его нахальное шарлатанство - сомневаюсь.
Дальше похер. Я тут отблески личных реальностей разглядываю, а не поиском СМЫСОЛА (с большой буквы) занимаюсь.
>"Только я тут умный, - думал мальчик. - Не мастер, а я! Один я заметил, что невидимая рука направляет нас. Однажды мы полетим из пригоршни в тигль, чтобы выплавилось нечто новое... Ай!"
Хотя забавно, признаю.
>>380209
Чешет кудель Индрика, шерстинка от шерстинки отстаёт, всякий же сор падает под ноги ей, в темноту, не обнятую свечами.
Флёйк помотал головой, как будто сбрасывая с лица паутину.
Свивает Индрика нити, шерстинка к шерстинке прилипает. Не одну, а множество нитей за раз тянет Индрика, ей такое легко. Серая нить отдельно от чалой, рыжая плетёнка сама по себе, и белая в одиночку. Плотно свивает Индрика, медленно из пучков беспорядочных возникает форма.
- И кстати, - сказал он, всматриваясь в Аллегро, как в первый раз. - Ты...
Танцуют пальцы, как по занавесям тени, как вышитые звери с птицами под куполом шатра. Ткань всякая - лишь сотни нитей, в тесноте, да не в обиде. Кто его знает, как частное становится целым, кто его знает, как из груды шерсти тянется нить? Индрика знает, но только чуткими пальцами беседу ведёт, неслышимая.
- Откуда, - спросил Флёйк, - взялся ты сам?
Изображение Индрики танцевало, вздрагивая от глитчей, на одном из множества экранов. Затем экраны слегка пошевелились. Стало видно, что дева шатра присутствует и на других экранах, но вот плетение там выходило совсем другим. Некоторые изображения как будто запаздывали, а может, остальные просто показывали недалёкое будущее. Экраны снова пошевелились, как будто дышали.
Вдох.
Выдох.
Трепет.
Чешет кудель Индрика, шерстинка от шерстинки отстаёт, всякий же сор падает под ноги ей, в темноту, не обнятую свечами.
Флёйк помотал головой, как будто сбрасывая с лица паутину.
Свивает Индрика нити, шерстинка к шерстинке прилипает. Не одну, а множество нитей за раз тянет Индрика, ей такое легко. Серая нить отдельно от чалой, рыжая плетёнка сама по себе, и белая в одиночку. Плотно свивает Индрика, медленно из пучков беспорядочных возникает форма.
- И кстати, - сказал он, всматриваясь в Аллегро, как в первый раз. - Ты...
Танцуют пальцы, как по занавесям тени, как вышитые звери с птицами под куполом шатра. Ткань всякая - лишь сотни нитей, в тесноте, да не в обиде. Кто его знает, как частное становится целым, кто его знает, как из груды шерсти тянется нить? Индрика знает, но только чуткими пальцами беседу ведёт, неслышимая.
- Откуда, - спросил Флёйк, - взялся ты сам?
Изображение Индрики танцевало, вздрагивая от глитчей, на одном из множества экранов. Затем экраны слегка пошевелились. Стало видно, что дева шатра присутствует и на других экранах, но вот плетение там выходило совсем другим. Некоторые изображения как будто запаздывали, а может, остальные просто показывали недалёкое будущее. Экраны снова пошевелились, как будто дышали.
Вдох.
Выдох.
Трепет.
>>380210
Да, но не в этом тексте. Перед тобой карикатурный персонаж для составления модельки, действительно с намеком на низкую квалификацию на фоне раздутого самомнения.
Просто затравка. Из модельки изымается артефакт для основной истории. Зачин может быть каким угодно, в том числе по ржатб.
Можно попробовать ввернуть это в следующую модельку, спс!
Я тебе страшную вещь скажу. Личные реальности - они и есть СМЫСОЛ. Просто красиво оформленный, так как без красоты часть СМЫСОЛа теряется. Поэтому, например, аллегровские модельки и выдают новые элементы, это процесс синтеза прост.
Спасибо за откровенность, но это всё тоже модель. Хотя блин, она встраивается в какой-то степени тоже, это обоюдоострый процесс.
>>380213
Последнее слово вставилось уже в поле отправки поста, а не в блокноте, я его не звал!
>Мастер - это тот, кто набил все возможные шишки в своём деле.
Да, но не в этом тексте. Перед тобой карикатурный персонаж для составления модельки, действительно с намеком на низкую квалификацию на фоне раздутого самомнения.
Просто затравка. Из модельки изымается артефакт для основной истории. Зачин может быть каким угодно, в том числе по ржатб.
>У мастера должен был быть masterpiece хотя бы один.
Можно попробовать ввернуть это в следующую модельку, спс!
>а не поиском СМЫСОЛА (с большой буквы) занимаюсь
Я тебе страшную вещь скажу. Личные реальности - они и есть СМЫСОЛ. Просто красиво оформленный, так как без красоты часть СМЫСОЛа теряется. Поэтому, например, аллегровские модельки и выдают новые элементы, это процесс синтеза прост.
>Я тут отблески личных реальностей разглядываю
Спасибо за откровенность, но это всё тоже модель. Хотя блин, она встраивается в какой-то степени тоже, это обоюдоострый процесс.
>>380213
Последнее слово вставилось уже в поле отправки поста, а не в блокноте, я его не звал!
>>380211
Интерлюдия Аллегро, 1
Тощий дубок торчал посреди поля. Многие ветки уже обломали грозы. Ручеёк протекал через это поле, но далековато, поэтому корням деревца не хватало воды.
Над полем собиралась гроза, Существо чувствовало это, хотя не могло осмотреть небо собственными глазами. Оно висело в слишком неудобной для этого позе.
Однако в самый раз для того, чтобы в поле зрения Существа попадал ручеёк.
Прохлада бежала по камням, игриво поблескивали волны. Дерево росло слишком далеко. Существо уже не пыталось высвободить хвост, а только изредка облизывалось.
Быть может, гроза утолила бы его жажду? Но тучи надвигались не налитые влагой, а багровые. Не молнии ходили по ним, а разверзались и смыкались потоки огня.
Существо не видело, что творится над его головой, поскольку голова висела вниз, а длинные отростки на ней колыхались в воздухе, иногда доставая до травы. Однако оно чувствовало: воздух, обычно стоячий, пришёл в движение. Трава рывками вздрагивала.
Существо продолжало наблюдать из прорезей век за бегом воды. Ему больше ничего не оставалось.
Потом оно увидело, что вдоль ручейка идёт человек.
Человек двигался легко, но без спешки. Он размахивал руками. Обрывки ветра раздували ему рукава, забирались под белую накидку. Существо разглядело, что пришелец улыбается.
Оно повело ноздрями.
Человек остановится и посмотрел на висящего. "Сейчас сбежит", подумало Существо.
Человек стал подыматься по пологому склону от русла к дереву.
"Полезный идиот", подумало Существо. "Шанс."
Не теряя улыбки, человек заговорил:
- Ты висишь здесь, потому что наказан?
Выпуклые веки моргнули.
- Или потому, что наблюдаешь за ходом воды?
Снова сомкнулись и разомкнулись два скользких века.
- У тебя нет сил говорить, - догадался человек, - но я тебя понял. Рад, что ты вмещаешь противоречия! Ценю такое!
Повешенный разглядывал гостя, его широкую блузу, накидку, растрепанные волосы, чуть прищуренные от смеха глаза. Ему стало не только голодно, но и любопытно - свойство, поспособствовавшее его нынешнему неудобному положению. А человек, к счастью, не убегал и не умолкал:
- Мир меняется, потому я здесь. Стало не слишком-то уютно на твоей стороне земли, а? Я пришёл глянуть, что тут есть, а тут такие дела творятся - ну и буря же назрела! Слушай, я подойду к тебе.
Повешенный слегка изогнулся, вытянув заостренное лицо. Нет, зрение не обманывало. Человек всё так же улыбался краешками рта. Его не оттолкнул запах гниющей слизи, не отпугнуло тело, непохожее на его собственное, не отвратило посапывание узких ноздрей.
"Из всех людей на моей памяти этот - самый бесчеловечный", - определил для себя Повешенный. В его отростках приязненно забурлило подобие крови.
>- Откуда, - спросил Флёйк, - взялся ты сам?
Интерлюдия Аллегро, 1
Тощий дубок торчал посреди поля. Многие ветки уже обломали грозы. Ручеёк протекал через это поле, но далековато, поэтому корням деревца не хватало воды.
Над полем собиралась гроза, Существо чувствовало это, хотя не могло осмотреть небо собственными глазами. Оно висело в слишком неудобной для этого позе.
Однако в самый раз для того, чтобы в поле зрения Существа попадал ручеёк.
Прохлада бежала по камням, игриво поблескивали волны. Дерево росло слишком далеко. Существо уже не пыталось высвободить хвост, а только изредка облизывалось.
Быть может, гроза утолила бы его жажду? Но тучи надвигались не налитые влагой, а багровые. Не молнии ходили по ним, а разверзались и смыкались потоки огня.
Существо не видело, что творится над его головой, поскольку голова висела вниз, а длинные отростки на ней колыхались в воздухе, иногда доставая до травы. Однако оно чувствовало: воздух, обычно стоячий, пришёл в движение. Трава рывками вздрагивала.
Существо продолжало наблюдать из прорезей век за бегом воды. Ему больше ничего не оставалось.
Потом оно увидело, что вдоль ручейка идёт человек.
Человек двигался легко, но без спешки. Он размахивал руками. Обрывки ветра раздували ему рукава, забирались под белую накидку. Существо разглядело, что пришелец улыбается.
Оно повело ноздрями.
Человек остановится и посмотрел на висящего. "Сейчас сбежит", подумало Существо.
Человек стал подыматься по пологому склону от русла к дереву.
"Полезный идиот", подумало Существо. "Шанс."
Не теряя улыбки, человек заговорил:
- Ты висишь здесь, потому что наказан?
Выпуклые веки моргнули.
- Или потому, что наблюдаешь за ходом воды?
Снова сомкнулись и разомкнулись два скользких века.
- У тебя нет сил говорить, - догадался человек, - но я тебя понял. Рад, что ты вмещаешь противоречия! Ценю такое!
Повешенный разглядывал гостя, его широкую блузу, накидку, растрепанные волосы, чуть прищуренные от смеха глаза. Ему стало не только голодно, но и любопытно - свойство, поспособствовавшее его нынешнему неудобному положению. А человек, к счастью, не убегал и не умолкал:
- Мир меняется, потому я здесь. Стало не слишком-то уютно на твоей стороне земли, а? Я пришёл глянуть, что тут есть, а тут такие дела творятся - ну и буря же назрела! Слушай, я подойду к тебе.
Повешенный слегка изогнулся, вытянув заостренное лицо. Нет, зрение не обманывало. Человек всё так же улыбался краешками рта. Его не оттолкнул запах гниющей слизи, не отпугнуло тело, непохожее на его собственное, не отвратило посапывание узких ноздрей.
"Из всех людей на моей памяти этот - самый бесчеловечный", - определил для себя Повешенный. В его отростках приязненно забурлило подобие крови.
>>380211
Интерлюдия Аллегро, 1
Тощий дубок торчал посреди поля. Многие ветки уже обломали грозы. Ручеёк протекал через это поле, но далековато, поэтому корням деревца не хватало воды.
Над полем собиралась гроза, Существо чувствовало это, хотя не могло осмотреть небо собственными глазами. Оно висело в слишком неудобной для этого позе.
Однако в самый раз для того, чтобы в поле зрения Существа попадал ручеёк.
Прохлада бежала по камням, игриво поблескивали волны. Дерево росло слишком далеко. Существо уже не пыталось высвободить хвост, а только изредка облизывалось.
Быть может, гроза утолила бы его жажду? Но тучи надвигались не налитые влагой, а багровые. Не молнии ходили по ним, а разверзались и смыкались потоки огня.
Существо не видело, что творится над его головой, поскольку голова висела вниз, а длинные отростки на ней колыхались в воздухе, иногда доставая до травы. Однако оно чувствовало: воздух, обычно стоячий, пришёл в движение. Трава рывками вздрагивала.
Существо продолжало наблюдать из прорезей век за бегом воды. Ему больше ничего не оставалось.
Потом оно увидело, что вдоль ручейка идёт человек.
Человек двигался легко, но без спешки. Он размахивал руками. Обрывки ветра раздували ему рукава, забирались под белую накидку. Существо разглядело, что пришелец улыбается.
Оно повело ноздрями.
Человек остановится и посмотрел на висящего. "Сейчас сбежит", подумало Существо.
Человек стал подыматься по пологому склону от русла к дереву.
"Полезный идиот", подумало Существо. "Шанс."
Не теряя улыбки, человек заговорил:
- Ты висишь здесь, потому что наказан?
Выпуклые веки моргнули.
- Или потому, что наблюдаешь за ходом воды?
Снова сомкнулись и разомкнулись два скользких века.
- У тебя нет сил говорить, - догадался человек, - но я тебя понял. Рад, что ты вмещаешь противоречия! Ценю такое!
Повешенный разглядывал гостя, его широкую блузу, накидку, растрепанные волосы, чуть прищуренные от смеха глаза. Ему стало не только голодно, но и любопытно - свойство, поспособствовавшее его нынешнему неудобному положению. А человек, к счастью, не убегал и не умолкал:
- Мир меняется, потому я здесь. Стало не слишком-то уютно на твоей стороне земли, а? Я пришёл глянуть, что тут есть, а тут такие дела творятся - ну и буря же назрела! Слушай, я подойду к тебе.
Повешенный слегка изогнулся, вытянув заостренное лицо. Нет, зрение не обманывало. Человек всё так же улыбался краешками рта. Его не оттолкнул запах гниющей слизи, не отпугнуло тело, непохожее на его собственное, не отвратило посапывание узких ноздрей.
"Из всех людей на моей памяти этот - самый бесчеловечный", - определил для себя Повешенный. В его отростках приязненно забурлило подобие крови.
>- Откуда, - спросил Флёйк, - взялся ты сам?
Интерлюдия Аллегро, 1
Тощий дубок торчал посреди поля. Многие ветки уже обломали грозы. Ручеёк протекал через это поле, но далековато, поэтому корням деревца не хватало воды.
Над полем собиралась гроза, Существо чувствовало это, хотя не могло осмотреть небо собственными глазами. Оно висело в слишком неудобной для этого позе.
Однако в самый раз для того, чтобы в поле зрения Существа попадал ручеёк.
Прохлада бежала по камням, игриво поблескивали волны. Дерево росло слишком далеко. Существо уже не пыталось высвободить хвост, а только изредка облизывалось.
Быть может, гроза утолила бы его жажду? Но тучи надвигались не налитые влагой, а багровые. Не молнии ходили по ним, а разверзались и смыкались потоки огня.
Существо не видело, что творится над его головой, поскольку голова висела вниз, а длинные отростки на ней колыхались в воздухе, иногда доставая до травы. Однако оно чувствовало: воздух, обычно стоячий, пришёл в движение. Трава рывками вздрагивала.
Существо продолжало наблюдать из прорезей век за бегом воды. Ему больше ничего не оставалось.
Потом оно увидело, что вдоль ручейка идёт человек.
Человек двигался легко, но без спешки. Он размахивал руками. Обрывки ветра раздували ему рукава, забирались под белую накидку. Существо разглядело, что пришелец улыбается.
Оно повело ноздрями.
Человек остановится и посмотрел на висящего. "Сейчас сбежит", подумало Существо.
Человек стал подыматься по пологому склону от русла к дереву.
"Полезный идиот", подумало Существо. "Шанс."
Не теряя улыбки, человек заговорил:
- Ты висишь здесь, потому что наказан?
Выпуклые веки моргнули.
- Или потому, что наблюдаешь за ходом воды?
Снова сомкнулись и разомкнулись два скользких века.
- У тебя нет сил говорить, - догадался человек, - но я тебя понял. Рад, что ты вмещаешь противоречия! Ценю такое!
Повешенный разглядывал гостя, его широкую блузу, накидку, растрепанные волосы, чуть прищуренные от смеха глаза. Ему стало не только голодно, но и любопытно - свойство, поспособствовавшее его нынешнему неудобному положению. А человек, к счастью, не убегал и не умолкал:
- Мир меняется, потому я здесь. Стало не слишком-то уютно на твоей стороне земли, а? Я пришёл глянуть, что тут есть, а тут такие дела творятся - ну и буря же назрела! Слушай, я подойду к тебе.
Повешенный слегка изогнулся, вытянув заостренное лицо. Нет, зрение не обманывало. Человек всё так же улыбался краешками рта. Его не оттолкнул запах гниющей слизи, не отпугнуло тело, непохожее на его собственное, не отвратило посапывание узких ноздрей.
"Из всех людей на моей памяти этот - самый бесчеловечный", - определил для себя Повешенный. В его отростках приязненно забурлило подобие крови.
Что скажете?
Брошенный на обочине разбитого шоссе огромный транспортный дрон напоминал поверженного стального динозавра. Его массивный корпус, весом в тысячи тонн, был буквально вморожен в асфальт. Ледяной панцирь оплел механические конечности, блокируя шарниры.
Из приоткрытого брюха торчали ноги двух рабочих в потёртых комбинезонах, пытавшихся расковырять запершие махину ледяные оковы. Раздавался мерный лязг ударов отбойных молотков по стали и глухие ругательства.
– Да чтоб тебя! Весь чёртов двигатель в льду! – выкрикнул Ваня, один из рабочих, наконец выбираясь из недр дрона и с облегчением выпрямляя затёкшую спину. – Системы контроля напрочь отказали! Чуть не отморозил себе всё, что можно. Как в западне оказались.
– А я говорил, что стоило подождать хоть немного тепла, – проворчал Костя, его напарник, примостившись на гусенице, чтобы передохнуть. – Эти проклятые климатические качели доконают нас раньше срока. Позавчера знобило от сорокаградусной жары, вчера целый день ливень хлестал, норовя смыть все дороги, а сегодня зима пришла. Белым-бело кругом – ни черта не видать дальше собственного носа.
Ваня хмуро оглядел заснеженные развалины вокруг – остовы когда-то оживленной трассы, здесь и там торчащие обломки машин, припорошенные снегом бетонные плиты. Серое затянутое облаками небо давило низко над землей, обещая новую порцию снегопада.
– Транспортный график надо соблюдать, знаешь ли! – буркнул Ваня. – За каждый час простоя компания штрафует нас на полторы тысячи кредитов. Кому нужна эта промёрзшая Антарктика, не пойму. Лишь бы ресурсов побольше выгрести. Будто на своей-то территории для стройки нефтяных вышек мало места...
Костя крякнул с усмешкой и полез за спрятанной под курткой фляжкой.
– Не береди старые раны, а то я опять вспомню, какой красавицей была наша столица, пока не сожрали её эти металлические монстры...
Они ещё некоторое время поворчали, греясь терпким самодельным самогоном и вспоминая прошлое, а потом снова принялись расчищать огромное брюхо дрона от льда – иначе им не удастся запустить механизмы и продолжить транспортировку столь ценных ныне масс разрушенной территории их родной страны в далекую мегакорпорацию, строящую себе новые небоскребы из чужих костей
Брошенный на обочине разбитого шоссе огромный транспортный дрон напоминал поверженного стального динозавра. Его массивный корпус, весом в тысячи тонн, был буквально вморожен в асфальт. Ледяной панцирь оплел механические конечности, блокируя шарниры.
Из приоткрытого брюха торчали ноги двух рабочих в потёртых комбинезонах, пытавшихся расковырять запершие махину ледяные оковы. Раздавался мерный лязг ударов отбойных молотков по стали и глухие ругательства.
– Да чтоб тебя! Весь чёртов двигатель в льду! – выкрикнул Ваня, один из рабочих, наконец выбираясь из недр дрона и с облегчением выпрямляя затёкшую спину. – Системы контроля напрочь отказали! Чуть не отморозил себе всё, что можно. Как в западне оказались.
– А я говорил, что стоило подождать хоть немного тепла, – проворчал Костя, его напарник, примостившись на гусенице, чтобы передохнуть. – Эти проклятые климатические качели доконают нас раньше срока. Позавчера знобило от сорокаградусной жары, вчера целый день ливень хлестал, норовя смыть все дороги, а сегодня зима пришла. Белым-бело кругом – ни черта не видать дальше собственного носа.
Ваня хмуро оглядел заснеженные развалины вокруг – остовы когда-то оживленной трассы, здесь и там торчащие обломки машин, припорошенные снегом бетонные плиты. Серое затянутое облаками небо давило низко над землей, обещая новую порцию снегопада.
– Транспортный график надо соблюдать, знаешь ли! – буркнул Ваня. – За каждый час простоя компания штрафует нас на полторы тысячи кредитов. Кому нужна эта промёрзшая Антарктика, не пойму. Лишь бы ресурсов побольше выгрести. Будто на своей-то территории для стройки нефтяных вышек мало места...
Костя крякнул с усмешкой и полез за спрятанной под курткой фляжкой.
– Не береди старые раны, а то я опять вспомню, какой красавицей была наша столица, пока не сожрали её эти металлические монстры...
Они ещё некоторое время поворчали, греясь терпким самодельным самогоном и вспоминая прошлое, а потом снова принялись расчищать огромное брюхо дрона от льда – иначе им не удастся запустить механизмы и продолжить транспортировку столь ценных ныне масс разрушенной территории их родной страны в далекую мегакорпорацию, строящую себе новые небоскребы из чужих костей
Что скажете?
Брошенный на обочине разбитого шоссе огромный транспортный дрон напоминал поверженного стального динозавра. Его массивный корпус, весом в тысячи тонн, был буквально вморожен в асфальт. Ледяной панцирь оплел механические конечности, блокируя шарниры.
Из приоткрытого брюха торчали ноги двух рабочих в потёртых комбинезонах, пытавшихся расковырять запершие махину ледяные оковы. Раздавался мерный лязг ударов отбойных молотков по стали и глухие ругательства.
– Да чтоб тебя! Весь чёртов двигатель в льду! – выкрикнул Ваня, один из рабочих, наконец выбираясь из недр дрона и с облегчением выпрямляя затёкшую спину. – Системы контроля напрочь отказали! Чуть не отморозил себе всё, что можно. Как в западне оказались.
– А я говорил, что стоило подождать хоть немного тепла, – проворчал Костя, его напарник, примостившись на гусенице, чтобы передохнуть. – Эти проклятые климатические качели доконают нас раньше срока. Позавчера знобило от сорокаградусной жары, вчера целый день ливень хлестал, норовя смыть все дороги, а сегодня зима пришла. Белым-бело кругом – ни черта не видать дальше собственного носа.
Ваня хмуро оглядел заснеженные развалины вокруг – остовы когда-то оживленной трассы, здесь и там торчащие обломки машин, припорошенные снегом бетонные плиты. Серое затянутое облаками небо давило низко над землей, обещая новую порцию снегопада.
– Транспортный график надо соблюдать, знаешь ли! – буркнул Ваня. – За каждый час простоя компания штрафует нас на полторы тысячи кредитов. Кому нужна эта промёрзшая Антарктика, не пойму. Лишь бы ресурсов побольше выгрести. Будто на своей-то территории для стройки нефтяных вышек мало места...
Костя крякнул с усмешкой и полез за спрятанной под курткой фляжкой.
– Не береди старые раны, а то я опять вспомню, какой красавицей была наша столица, пока не сожрали её эти металлические монстры...
Они ещё некоторое время поворчали, греясь терпким самодельным самогоном и вспоминая прошлое, а потом снова принялись расчищать огромное брюхо дрона от льда – иначе им не удастся запустить механизмы и продолжить транспортировку столь ценных ныне масс разрушенной территории их родной страны в далекую мегакорпорацию, строящую себе новые небоскребы из чужих костей
Брошенный на обочине разбитого шоссе огромный транспортный дрон напоминал поверженного стального динозавра. Его массивный корпус, весом в тысячи тонн, был буквально вморожен в асфальт. Ледяной панцирь оплел механические конечности, блокируя шарниры.
Из приоткрытого брюха торчали ноги двух рабочих в потёртых комбинезонах, пытавшихся расковырять запершие махину ледяные оковы. Раздавался мерный лязг ударов отбойных молотков по стали и глухие ругательства.
– Да чтоб тебя! Весь чёртов двигатель в льду! – выкрикнул Ваня, один из рабочих, наконец выбираясь из недр дрона и с облегчением выпрямляя затёкшую спину. – Системы контроля напрочь отказали! Чуть не отморозил себе всё, что можно. Как в западне оказались.
– А я говорил, что стоило подождать хоть немного тепла, – проворчал Костя, его напарник, примостившись на гусенице, чтобы передохнуть. – Эти проклятые климатические качели доконают нас раньше срока. Позавчера знобило от сорокаградусной жары, вчера целый день ливень хлестал, норовя смыть все дороги, а сегодня зима пришла. Белым-бело кругом – ни черта не видать дальше собственного носа.
Ваня хмуро оглядел заснеженные развалины вокруг – остовы когда-то оживленной трассы, здесь и там торчащие обломки машин, припорошенные снегом бетонные плиты. Серое затянутое облаками небо давило низко над землей, обещая новую порцию снегопада.
– Транспортный график надо соблюдать, знаешь ли! – буркнул Ваня. – За каждый час простоя компания штрафует нас на полторы тысячи кредитов. Кому нужна эта промёрзшая Антарктика, не пойму. Лишь бы ресурсов побольше выгрести. Будто на своей-то территории для стройки нефтяных вышек мало места...
Костя крякнул с усмешкой и полез за спрятанной под курткой фляжкой.
– Не береди старые раны, а то я опять вспомню, какой красавицей была наша столица, пока не сожрали её эти металлические монстры...
Они ещё некоторое время поворчали, греясь терпким самодельным самогоном и вспоминая прошлое, а потом снова принялись расчищать огромное брюхо дрона от льда – иначе им не удастся запустить механизмы и продолжить транспортировку столь ценных ныне масс разрушенной территории их родной страны в далекую мегакорпорацию, строящую себе новые небоскребы из чужих костей
>>380520
Да. Мне нравится сеттинг, и читается нормально. Делай фулл, можешь даже тред себе создать под это.
Да. Мне нравится сеттинг, и читается нормально. Делай фулл, можешь даже тред себе создать под это.
>>380517
Аллегро, 2
- Ты боишься бури, наверное? Ничего! Я рядом. Мы со всем справимся, правда? Иначе и быть не может!
"Твоя белёсость - всего лишь ещё один цвет, а не знак превосходства. Похож ты на меня, уродец, похож. Лишенный всякого чувства, кроме основного. Обрубок. Изгой самого себя".
По мере того, как белый юноша приближался, напряжение в воздухе усиливалось. Казалось, вся гравитация места собирается вокруг этой новой для здешнего поля фигуры. Может, именно в новизне крылась причина? Или в здоровом токе сил, ступившем на эту забытую землю? Отростки на голове Существа потянулись уже не вниз, а вперёд.
Как наэлектризованные. Как нейронные окончания.
Человек проговорил что-то ещё своим глупым улыбчивым ртом, но Повешенный уже не слушал, ибо новая гравитация потянула его с мощной силой, той самой, которую он не мог найти в своём запасе воли и желания жить - с такой силой, что запутанный в расщепленной ветке хвост высвободился. Существо скользнуло на землю и стремительно, как только могло, кинулось на своего избавителя.
Повешенный спешил - но, странно, человек даже не попытался бежать.
"Посмотрим, каков ты на вкус, расчеловеченный белый выродок!" - восторжествовал Повешенный, всеми присосками лап вцепляясь в тело перед собой. Он взобрался на добычу одним скользким рывком, как на ствол или торчащий из воды камень. Человек покачнулся под весом иссиня-липкого тела, но не упал.
Отростки поползли в уязвимые ноздри, глаза и уши. Существо пульсировало от предвкушения. Закрепившись, оно вытянулось, зазмеилось тонко и целиком ринулось прямо в усмехающийся рот.
Влага гортани манила его слишком сильно, слишком поздно Повешенный осознал, что улыбка в последний момент стала шире. Слишком поздно - когда, заглатывая и растворяя кислотами мягкий язык, он нашёл на нём вкус последних слов:
- Тебе моё, Повешенный. Мне - твоё.
Слишком поздно, чтобы разочароваться или испугаться потери свободы, ибо все прочие слова этого пришельца уже вошли в голодного Повешенного, как новая кровь. Теперь он знал всё.
Зачем пришёл этот выродок, чего боялся и желал, каким образом укрепил улыбку на своем лице. Как позволил себе раскинуть объятья для перевернутой твари. Для чего ему свободная одежда.
А главное - путь, по которому можно вернуться.
То, чем стали оба, откинуло с лица иссиня-липкие пряди. Бывшая блуза оттянула рукава почти до земли, получив новую материю. Накидка раздвоилась, сползла на грудь.
- Теперь можно записывать во много раз больше, - довольно сказал этот новый, осмотрев себя. Тут же он начертал эту мысль несколькими знаками - прямо ногтем, чернильным и заостренным, на развороте многослойного рукава. Затем он повернулся и скользнул к воде.
- Как меня будут звать-величать? - спросил он себя.
Ручей весело блестел под огненными сполохами, заволокшими половину неба. Вода бежала быстро и свободно из одной дали в другую. Новый удовлетворено кивнул своим мыслям и нырнул в поток.
Аллегро, 2
- Ты боишься бури, наверное? Ничего! Я рядом. Мы со всем справимся, правда? Иначе и быть не может!
"Твоя белёсость - всего лишь ещё один цвет, а не знак превосходства. Похож ты на меня, уродец, похож. Лишенный всякого чувства, кроме основного. Обрубок. Изгой самого себя".
По мере того, как белый юноша приближался, напряжение в воздухе усиливалось. Казалось, вся гравитация места собирается вокруг этой новой для здешнего поля фигуры. Может, именно в новизне крылась причина? Или в здоровом токе сил, ступившем на эту забытую землю? Отростки на голове Существа потянулись уже не вниз, а вперёд.
Как наэлектризованные. Как нейронные окончания.
Человек проговорил что-то ещё своим глупым улыбчивым ртом, но Повешенный уже не слушал, ибо новая гравитация потянула его с мощной силой, той самой, которую он не мог найти в своём запасе воли и желания жить - с такой силой, что запутанный в расщепленной ветке хвост высвободился. Существо скользнуло на землю и стремительно, как только могло, кинулось на своего избавителя.
Повешенный спешил - но, странно, человек даже не попытался бежать.
"Посмотрим, каков ты на вкус, расчеловеченный белый выродок!" - восторжествовал Повешенный, всеми присосками лап вцепляясь в тело перед собой. Он взобрался на добычу одним скользким рывком, как на ствол или торчащий из воды камень. Человек покачнулся под весом иссиня-липкого тела, но не упал.
Отростки поползли в уязвимые ноздри, глаза и уши. Существо пульсировало от предвкушения. Закрепившись, оно вытянулось, зазмеилось тонко и целиком ринулось прямо в усмехающийся рот.
Влага гортани манила его слишком сильно, слишком поздно Повешенный осознал, что улыбка в последний момент стала шире. Слишком поздно - когда, заглатывая и растворяя кислотами мягкий язык, он нашёл на нём вкус последних слов:
- Тебе моё, Повешенный. Мне - твоё.
Слишком поздно, чтобы разочароваться или испугаться потери свободы, ибо все прочие слова этого пришельца уже вошли в голодного Повешенного, как новая кровь. Теперь он знал всё.
Зачем пришёл этот выродок, чего боялся и желал, каким образом укрепил улыбку на своем лице. Как позволил себе раскинуть объятья для перевернутой твари. Для чего ему свободная одежда.
А главное - путь, по которому можно вернуться.
То, чем стали оба, откинуло с лица иссиня-липкие пряди. Бывшая блуза оттянула рукава почти до земли, получив новую материю. Накидка раздвоилась, сползла на грудь.
- Теперь можно записывать во много раз больше, - довольно сказал этот новый, осмотрев себя. Тут же он начертал эту мысль несколькими знаками - прямо ногтем, чернильным и заостренным, на развороте многослойного рукава. Затем он повернулся и скользнул к воде.
- Как меня будут звать-величать? - спросил он себя.
Ручей весело блестел под огненными сполохами, заволокшими половину неба. Вода бежала быстро и свободно из одной дали в другую. Новый удовлетворено кивнул своим мыслям и нырнул в поток.
>>380517
Аллегро, 2
- Ты боишься бури, наверное? Ничего! Я рядом. Мы со всем справимся, правда? Иначе и быть не может!
"Твоя белёсость - всего лишь ещё один цвет, а не знак превосходства. Похож ты на меня, уродец, похож. Лишенный всякого чувства, кроме основного. Обрубок. Изгой самого себя".
По мере того, как белый юноша приближался, напряжение в воздухе усиливалось. Казалось, вся гравитация места собирается вокруг этой новой для здешнего поля фигуры. Может, именно в новизне крылась причина? Или в здоровом токе сил, ступившем на эту забытую землю? Отростки на голове Существа потянулись уже не вниз, а вперёд.
Как наэлектризованные. Как нейронные окончания.
Человек проговорил что-то ещё своим глупым улыбчивым ртом, но Повешенный уже не слушал, ибо новая гравитация потянула его с мощной силой, той самой, которую он не мог найти в своём запасе воли и желания жить - с такой силой, что запутанный в расщепленной ветке хвост высвободился. Существо скользнуло на землю и стремительно, как только могло, кинулось на своего избавителя.
Повешенный спешил - но, странно, человек даже не попытался бежать.
"Посмотрим, каков ты на вкус, расчеловеченный белый выродок!" - восторжествовал Повешенный, всеми присосками лап вцепляясь в тело перед собой. Он взобрался на добычу одним скользким рывком, как на ствол или торчащий из воды камень. Человек покачнулся под весом иссиня-липкого тела, но не упал.
Отростки поползли в уязвимые ноздри, глаза и уши. Существо пульсировало от предвкушения. Закрепившись, оно вытянулось, зазмеилось тонко и целиком ринулось прямо в усмехающийся рот.
Влага гортани манила его слишком сильно, слишком поздно Повешенный осознал, что улыбка в последний момент стала шире. Слишком поздно - когда, заглатывая и растворяя кислотами мягкий язык, он нашёл на нём вкус последних слов:
- Тебе моё, Повешенный. Мне - твоё.
Слишком поздно, чтобы разочароваться или испугаться потери свободы, ибо все прочие слова этого пришельца уже вошли в голодного Повешенного, как новая кровь. Теперь он знал всё.
Зачем пришёл этот выродок, чего боялся и желал, каким образом укрепил улыбку на своем лице. Как позволил себе раскинуть объятья для перевернутой твари. Для чего ему свободная одежда.
А главное - путь, по которому можно вернуться.
То, чем стали оба, откинуло с лица иссиня-липкие пряди. Бывшая блуза оттянула рукава почти до земли, получив новую материю. Накидка раздвоилась, сползла на грудь.
- Теперь можно записывать во много раз больше, - довольно сказал этот новый, осмотрев себя. Тут же он начертал эту мысль несколькими знаками - прямо ногтем, чернильным и заостренным, на развороте многослойного рукава. Затем он повернулся и скользнул к воде.
- Как меня будут звать-величать? - спросил он себя.
Ручей весело блестел под огненными сполохами, заволокшими половину неба. Вода бежала быстро и свободно из одной дали в другую. Новый удовлетворено кивнул своим мыслям и нырнул в поток.
Аллегро, 2
- Ты боишься бури, наверное? Ничего! Я рядом. Мы со всем справимся, правда? Иначе и быть не может!
"Твоя белёсость - всего лишь ещё один цвет, а не знак превосходства. Похож ты на меня, уродец, похож. Лишенный всякого чувства, кроме основного. Обрубок. Изгой самого себя".
По мере того, как белый юноша приближался, напряжение в воздухе усиливалось. Казалось, вся гравитация места собирается вокруг этой новой для здешнего поля фигуры. Может, именно в новизне крылась причина? Или в здоровом токе сил, ступившем на эту забытую землю? Отростки на голове Существа потянулись уже не вниз, а вперёд.
Как наэлектризованные. Как нейронные окончания.
Человек проговорил что-то ещё своим глупым улыбчивым ртом, но Повешенный уже не слушал, ибо новая гравитация потянула его с мощной силой, той самой, которую он не мог найти в своём запасе воли и желания жить - с такой силой, что запутанный в расщепленной ветке хвост высвободился. Существо скользнуло на землю и стремительно, как только могло, кинулось на своего избавителя.
Повешенный спешил - но, странно, человек даже не попытался бежать.
"Посмотрим, каков ты на вкус, расчеловеченный белый выродок!" - восторжествовал Повешенный, всеми присосками лап вцепляясь в тело перед собой. Он взобрался на добычу одним скользким рывком, как на ствол или торчащий из воды камень. Человек покачнулся под весом иссиня-липкого тела, но не упал.
Отростки поползли в уязвимые ноздри, глаза и уши. Существо пульсировало от предвкушения. Закрепившись, оно вытянулось, зазмеилось тонко и целиком ринулось прямо в усмехающийся рот.
Влага гортани манила его слишком сильно, слишком поздно Повешенный осознал, что улыбка в последний момент стала шире. Слишком поздно - когда, заглатывая и растворяя кислотами мягкий язык, он нашёл на нём вкус последних слов:
- Тебе моё, Повешенный. Мне - твоё.
Слишком поздно, чтобы разочароваться или испугаться потери свободы, ибо все прочие слова этого пришельца уже вошли в голодного Повешенного, как новая кровь. Теперь он знал всё.
Зачем пришёл этот выродок, чего боялся и желал, каким образом укрепил улыбку на своем лице. Как позволил себе раскинуть объятья для перевернутой твари. Для чего ему свободная одежда.
А главное - путь, по которому можно вернуться.
То, чем стали оба, откинуло с лица иссиня-липкие пряди. Бывшая блуза оттянула рукава почти до земли, получив новую материю. Накидка раздвоилась, сползла на грудь.
- Теперь можно записывать во много раз больше, - довольно сказал этот новый, осмотрев себя. Тут же он начертал эту мысль несколькими знаками - прямо ногтем, чернильным и заостренным, на развороте многослойного рукава. Затем он повернулся и скользнул к воде.
- Как меня будут звать-величать? - спросил он себя.
Ручей весело блестел под огненными сполохами, заволокшими половину неба. Вода бежала быстро и свободно из одной дали в другую. Новый удовлетворено кивнул своим мыслям и нырнул в поток.
>>380524
Как ж меня корёжит с этого имени.
Максимум, где видел: музыкалка, указание на темп в начале.
Есть ещё AllegroCL. Никогда его не юзал.
Почему не "Весельчак"?
>Аллегро
Как ж меня корёжит с этого имени.
Максимум, где видел: музыкалка, указание на темп в начале.
Есть ещё AllegroCL. Никогда его не юзал.
Почему не "Весельчак"?
>>380955
ыы... за это пусть Тео говорит спасибо.
>>380945
Ага, хочешь сказать, тут вообще есть нормальные имена, типа "Флёйк" не кукожно? Хули делать, оно уже прилипло в рамках этих паст. Темп + аллегория + что-то ещё, забыл.
Но с музыкалками лично у меня связаны только лучшие воспоминания, впрочем кто меня спрашивает
ыы... за это пусть Тео говорит спасибо.
>>380945
Ага, хочешь сказать, тут вообще есть нормальные имена, типа "Флёйк" не кукожно? Хули делать, оно уже прилипло в рамках этих паст. Темп + аллегория + что-то ещё, забыл.
Но с музыкалками лично у меня связаны только лучшие воспоминания, впрочем кто меня спрашивает
>>380957
...the only other sound's the sweep
Of easy wind and downy flake...
Не, напоминает snowflake. Мне нравится. Аллегро же похож на вымученный выбор философа, который не знает, как назвать персонажа для своего аллегорического эссе. Как Ахилл и черепаха у Хофштадтера.
>тут вообще есть нормальные имена, типа "Флёйк" не кукожно?
...the only other sound's the sweep
Of easy wind and downy flake...
Не, напоминает snowflake. Мне нравится. Аллегро же похож на вымученный выбор философа, который не знает, как назвать персонажа для своего аллегорического эссе. Как Ахилл и черепаха у Хофштадтера.
>>380957
А, у тебя Флйойк. Сорян, в глаза ебусь. Но читал у себя в голове как Флэйк.
Алсо, музыкалка хороша, но в меру. Если на троечку учится. Что выше: пизда.
А, у тебя Флйойк. Сорян, в глаза ебусь. Но читал у себя в голове как Флэйк.
Алсо, музыкалка хороша, но в меру. Если на троечку учится. Что выше: пизда.
>>380945
- Имя тоже стрёмное, - продолжал придираться Флёйк. - Что-то мне подсказывает, что оно похоже на выдумку диванного философа, который не знает, как назвать персонажа для своего аллегорического эссе. Давай я тебя буду звать Весельчак, ну или Пофигист.
Аллегро покопался в кармане и наугад вытащил фигурку.
- Ну смотри, - он повертел фигуркой в воздухе, - вот такого можешь называть подобными односложными кличками. Если бы у меня было мозгов, как у игрушки, то подошло бы, вот только такая конфигурация означала бы, что у нас огромные проблемы. Вырождение, так сказать.
- Ну тогда Трикстер, допустим!
- Пошло, - поморщился Аллегро. - Просто роль, функция. Одним голым архетипом быть позорно, это слабость, потому я всегда был несколько против слишком глубокого погружения в термины мозгоправов, вот уж из чего культ делать нельзя... Нет уж, я - то, что я есть, и набивать карманы буду всем, что мне подходит. Как бы неприятно ни смотрелся - тебе придётся привыкать. Посуди сам, характеристика очень точная, а следовательно - удачно само имя.
Флёйк отвернулся и через некоторое время заговорил снова:
- Да уж, вырождение... Видел бы ты своё лицо, с трудом похож на человека. Откуда вы лезете, хотел бы я знать? В свое время тут было относительно пусто.
Аллегро навострился.
- У меня была комната, а в ней рояль, - продолжал Флёйк. - Душная, конечно, а по полу носились комья пыли, но зато из окна можно было глядеть на яблони, они цвели. Только я никогда не мог открыть окно, даже не понимал, что его держит задвижка... Я играл этюды, а Флора, как я теперь понимаю, приходила из сада послушать через стекло. Я не видел её, но замечал силуэт. Казалось, за мной всегда кто-то присматривает.... - Флёйк мечтательно вздохнул. - А теперь Тео на крышке того рояля в пять нафиг слоев раскладывает свои чертежи, карты и чем он там ещё упарывается. Скажи, вот ты шаришь вроде? Какого хрена он там ищет?
- Да то же, что и все, наверное. Только он не ищет в прямом смысле слова. Он делает то же, что я, но на собственный лад: изображает всё, что уже знает, и надеется на возникновение новых зон прямо на пергаменте. Синтез, иными словами. Иногда получается. Самый простой пример - это, представь, несколько уже известных зон выстраиваешь на карте так, чтобы похожие контуры оказались рядом. Вуаля, теперь всё остальное пространство - твоя терра инкогнита - получает очертания...
- Нет и не может быть никаких карт, - перебил Флёйк и с размаху надел фуражку. - Седлаешь мотоцикл и херачишь вперёд, или куда заведут дороги. Ну и смотришь, что тебе откроется... Хотя нет, - добавил он уныло, - забудь. Такие заходы оставили мне только груду металла.
- Ошибка выжившего, - осторожно начал Аллегро, - заключается в том, что мы на чужом примере латаем не те места, которые уязвимы на самом деле. Поступаем логично, но наоборот. Если ты прилетел с боя на честном слове, да на одном крыле, как Тео любит напевать, это значит, что у тебя по крайней мере правильно была собрана обшивка. Всё остальное издержки, нефатальные дырки на крыльях... Так ты говоришь, далеко катался?
>Почему не "Весельчак"?
- Имя тоже стрёмное, - продолжал придираться Флёйк. - Что-то мне подсказывает, что оно похоже на выдумку диванного философа, который не знает, как назвать персонажа для своего аллегорического эссе. Давай я тебя буду звать Весельчак, ну или Пофигист.
Аллегро покопался в кармане и наугад вытащил фигурку.
- Ну смотри, - он повертел фигуркой в воздухе, - вот такого можешь называть подобными односложными кличками. Если бы у меня было мозгов, как у игрушки, то подошло бы, вот только такая конфигурация означала бы, что у нас огромные проблемы. Вырождение, так сказать.
- Ну тогда Трикстер, допустим!
- Пошло, - поморщился Аллегро. - Просто роль, функция. Одним голым архетипом быть позорно, это слабость, потому я всегда был несколько против слишком глубокого погружения в термины мозгоправов, вот уж из чего культ делать нельзя... Нет уж, я - то, что я есть, и набивать карманы буду всем, что мне подходит. Как бы неприятно ни смотрелся - тебе придётся привыкать. Посуди сам, характеристика очень точная, а следовательно - удачно само имя.
Флёйк отвернулся и через некоторое время заговорил снова:
- Да уж, вырождение... Видел бы ты своё лицо, с трудом похож на человека. Откуда вы лезете, хотел бы я знать? В свое время тут было относительно пусто.
Аллегро навострился.
- У меня была комната, а в ней рояль, - продолжал Флёйк. - Душная, конечно, а по полу носились комья пыли, но зато из окна можно было глядеть на яблони, они цвели. Только я никогда не мог открыть окно, даже не понимал, что его держит задвижка... Я играл этюды, а Флора, как я теперь понимаю, приходила из сада послушать через стекло. Я не видел её, но замечал силуэт. Казалось, за мной всегда кто-то присматривает.... - Флёйк мечтательно вздохнул. - А теперь Тео на крышке того рояля в пять нафиг слоев раскладывает свои чертежи, карты и чем он там ещё упарывается. Скажи, вот ты шаришь вроде? Какого хрена он там ищет?
- Да то же, что и все, наверное. Только он не ищет в прямом смысле слова. Он делает то же, что я, но на собственный лад: изображает всё, что уже знает, и надеется на возникновение новых зон прямо на пергаменте. Синтез, иными словами. Иногда получается. Самый простой пример - это, представь, несколько уже известных зон выстраиваешь на карте так, чтобы похожие контуры оказались рядом. Вуаля, теперь всё остальное пространство - твоя терра инкогнита - получает очертания...
- Нет и не может быть никаких карт, - перебил Флёйк и с размаху надел фуражку. - Седлаешь мотоцикл и херачишь вперёд, или куда заведут дороги. Ну и смотришь, что тебе откроется... Хотя нет, - добавил он уныло, - забудь. Такие заходы оставили мне только груду металла.
- Ошибка выжившего, - осторожно начал Аллегро, - заключается в том, что мы на чужом примере латаем не те места, которые уязвимы на самом деле. Поступаем логично, но наоборот. Если ты прилетел с боя на честном слове, да на одном крыле, как Тео любит напевать, это значит, что у тебя по крайней мере правильно была собрана обшивка. Всё остальное издержки, нефатальные дырки на крыльях... Так ты говоришь, далеко катался?
>>380945
- Имя тоже стрёмное, - продолжал придираться Флёйк. - Что-то мне подсказывает, что оно похоже на выдумку диванного философа, который не знает, как назвать персонажа для своего аллегорического эссе. Давай я тебя буду звать Весельчак, ну или Пофигист.
Аллегро покопался в кармане и наугад вытащил фигурку.
- Ну смотри, - он повертел фигуркой в воздухе, - вот такого можешь называть подобными односложными кличками. Если бы у меня было мозгов, как у игрушки, то подошло бы, вот только такая конфигурация означала бы, что у нас огромные проблемы. Вырождение, так сказать.
- Ну тогда Трикстер, допустим!
- Пошло, - поморщился Аллегро. - Просто роль, функция. Одним голым архетипом быть позорно, это слабость, потому я всегда был несколько против слишком глубокого погружения в термины мозгоправов, вот уж из чего культ делать нельзя... Нет уж, я - то, что я есть, и набивать карманы буду всем, что мне подходит. Как бы неприятно ни смотрелся - тебе придётся привыкать. Посуди сам, характеристика очень точная, а следовательно - удачно само имя.
Флёйк отвернулся и через некоторое время заговорил снова:
- Да уж, вырождение... Видел бы ты своё лицо, с трудом похож на человека. Откуда вы лезете, хотел бы я знать? В свое время тут было относительно пусто.
Аллегро навострился.
- У меня была комната, а в ней рояль, - продолжал Флёйк. - Душная, конечно, а по полу носились комья пыли, но зато из окна можно было глядеть на яблони, они цвели. Только я никогда не мог открыть окно, даже не понимал, что его держит задвижка... Я играл этюды, а Флора, как я теперь понимаю, приходила из сада послушать через стекло. Я не видел её, но замечал силуэт. Казалось, за мной всегда кто-то присматривает.... - Флёйк мечтательно вздохнул. - А теперь Тео на крышке того рояля в пять нафиг слоев раскладывает свои чертежи, карты и чем он там ещё упарывается. Скажи, вот ты шаришь вроде? Какого хрена он там ищет?
- Да то же, что и все, наверное. Только он не ищет в прямом смысле слова. Он делает то же, что я, но на собственный лад: изображает всё, что уже знает, и надеется на возникновение новых зон прямо на пергаменте. Синтез, иными словами. Иногда получается. Самый простой пример - это, представь, несколько уже известных зон выстраиваешь на карте так, чтобы похожие контуры оказались рядом. Вуаля, теперь всё остальное пространство - твоя терра инкогнита - получает очертания...
- Нет и не может быть никаких карт, - перебил Флёйк и с размаху надел фуражку. - Седлаешь мотоцикл и херачишь вперёд, или куда заведут дороги. Ну и смотришь, что тебе откроется... Хотя нет, - добавил он уныло, - забудь. Такие заходы оставили мне только груду металла.
- Ошибка выжившего, - осторожно начал Аллегро, - заключается в том, что мы на чужом примере латаем не те места, которые уязвимы на самом деле. Поступаем логично, но наоборот. Если ты прилетел с боя на честном слове, да на одном крыле, как Тео любит напевать, это значит, что у тебя по крайней мере правильно была собрана обшивка. Всё остальное издержки, нефатальные дырки на крыльях... Так ты говоришь, далеко катался?
>Почему не "Весельчак"?
- Имя тоже стрёмное, - продолжал придираться Флёйк. - Что-то мне подсказывает, что оно похоже на выдумку диванного философа, который не знает, как назвать персонажа для своего аллегорического эссе. Давай я тебя буду звать Весельчак, ну или Пофигист.
Аллегро покопался в кармане и наугад вытащил фигурку.
- Ну смотри, - он повертел фигуркой в воздухе, - вот такого можешь называть подобными односложными кличками. Если бы у меня было мозгов, как у игрушки, то подошло бы, вот только такая конфигурация означала бы, что у нас огромные проблемы. Вырождение, так сказать.
- Ну тогда Трикстер, допустим!
- Пошло, - поморщился Аллегро. - Просто роль, функция. Одним голым архетипом быть позорно, это слабость, потому я всегда был несколько против слишком глубокого погружения в термины мозгоправов, вот уж из чего культ делать нельзя... Нет уж, я - то, что я есть, и набивать карманы буду всем, что мне подходит. Как бы неприятно ни смотрелся - тебе придётся привыкать. Посуди сам, характеристика очень точная, а следовательно - удачно само имя.
Флёйк отвернулся и через некоторое время заговорил снова:
- Да уж, вырождение... Видел бы ты своё лицо, с трудом похож на человека. Откуда вы лезете, хотел бы я знать? В свое время тут было относительно пусто.
Аллегро навострился.
- У меня была комната, а в ней рояль, - продолжал Флёйк. - Душная, конечно, а по полу носились комья пыли, но зато из окна можно было глядеть на яблони, они цвели. Только я никогда не мог открыть окно, даже не понимал, что его держит задвижка... Я играл этюды, а Флора, как я теперь понимаю, приходила из сада послушать через стекло. Я не видел её, но замечал силуэт. Казалось, за мной всегда кто-то присматривает.... - Флёйк мечтательно вздохнул. - А теперь Тео на крышке того рояля в пять нафиг слоев раскладывает свои чертежи, карты и чем он там ещё упарывается. Скажи, вот ты шаришь вроде? Какого хрена он там ищет?
- Да то же, что и все, наверное. Только он не ищет в прямом смысле слова. Он делает то же, что я, но на собственный лад: изображает всё, что уже знает, и надеется на возникновение новых зон прямо на пергаменте. Синтез, иными словами. Иногда получается. Самый простой пример - это, представь, несколько уже известных зон выстраиваешь на карте так, чтобы похожие контуры оказались рядом. Вуаля, теперь всё остальное пространство - твоя терра инкогнита - получает очертания...
- Нет и не может быть никаких карт, - перебил Флёйк и с размаху надел фуражку. - Седлаешь мотоцикл и херачишь вперёд, или куда заведут дороги. Ну и смотришь, что тебе откроется... Хотя нет, - добавил он уныло, - забудь. Такие заходы оставили мне только груду металла.
- Ошибка выжившего, - осторожно начал Аллегро, - заключается в том, что мы на чужом примере латаем не те места, которые уязвимы на самом деле. Поступаем логично, но наоборот. Если ты прилетел с боя на честном слове, да на одном крыле, как Тео любит напевать, это значит, что у тебя по крайней мере правильно была собрана обшивка. Всё остальное издержки, нефатальные дырки на крыльях... Так ты говоришь, далеко катался?
1,2 Мб, 800x538>>107221 (OP)
(Художник - Олег Ладыгин)
Аудитория была залита светом. За окном было слякотно и серо – обычная сибирская осень. Студенты сидели в телефонах. Только один, за передней партой, слушал преподавателя.
Антон Вадимыч сидел за ноутбуком, меняя слайды. Он уже свыкся с тем, что студенты на занятиях сидят в телефонах. Надеялся, что хотя бы кто-то усвоит знания. До звонка осталось десять минут, преподаватель переходил к заключению.
- Итак, организационно-массовые мероприятия обычно организуются ответственным за массовые коммуникации. Они могут стоить гораздо дороже, чем другие виды и формы агитации. Как думаете, на каких выборах их лучше всего применять?
Взгляд Антона Вадимыча заскользил по аудитории. Высказаться решил Миша, студент с первой парты.
- На муниципальных?
- Да, верно. На муниципальных выборах орг-массовые мероприятия в процентном отношении могут охватить гораздо больше целевой аудитории, чем на региональных, федеральных, глобальных, уникальных, банальных, вербальных, невербальных, брутальных, анальных, вагинальных, реальных, как пацаны, или чё ты не пацан а, пац? Пацы, пацы, йоу, пацы, пацанщики, пацаки, цаки, цак-цак, цок-цок, увозят из колхоза за колосок, что относится, мягко говоря, к недостаткам коммунистической идеологии.
За это Виктор Иваныч ударил Сушницкого ещё раз. С кровью инженер выплюнул новые зубы.
- Сергей Палыч, я этого вам не говорил, но придётся. – Утерев пот со лба, Виктор Иваныч ещё раз ударил, сломал Сушницкому нос. – Вы, Сергей Палыч, человек некультурный. – Ещё удар. – Мы, большевики, боремся за высокую культуру. – Неожиданный удар по яйцам.
- Хосподи, хосподи! Дед, чё делается, чё делается-то! Мышка пробежала, хвостиком махнула. Яичко наше и разбила! Яичко не простое – золотое! Золото, серебро посуды, белёсая лепнина – всё сплелось воедино. Элли Иванова почти дрожала, когда служанка подошла, чтобы застегнуть ей корсет. Служанка вошла в комнату, когда Элли смотрела в зеркало. Закрыв дверь, служанка достала из-за пазухи кирпич. Размахнулась, по-женски кинула. Бросок был удачным – Элли упала на пол. Кровь платье не заляпала, и служанка стала размазывать кровь по платью. Вылила сверху ещё немного помоев, сбегав за ними на кухню. Наконец, надев наряд, служанка отворила дверь: она готовилась пойти на бал.
- Да, всего одного балла не хватило. У вас будет "хорошо" по Выборным технологиям.
(Художник - Олег Ладыгин)
Аудитория была залита светом. За окном было слякотно и серо – обычная сибирская осень. Студенты сидели в телефонах. Только один, за передней партой, слушал преподавателя.
Антон Вадимыч сидел за ноутбуком, меняя слайды. Он уже свыкся с тем, что студенты на занятиях сидят в телефонах. Надеялся, что хотя бы кто-то усвоит знания. До звонка осталось десять минут, преподаватель переходил к заключению.
- Итак, организационно-массовые мероприятия обычно организуются ответственным за массовые коммуникации. Они могут стоить гораздо дороже, чем другие виды и формы агитации. Как думаете, на каких выборах их лучше всего применять?
Взгляд Антона Вадимыча заскользил по аудитории. Высказаться решил Миша, студент с первой парты.
- На муниципальных?
- Да, верно. На муниципальных выборах орг-массовые мероприятия в процентном отношении могут охватить гораздо больше целевой аудитории, чем на региональных, федеральных, глобальных, уникальных, банальных, вербальных, невербальных, брутальных, анальных, вагинальных, реальных, как пацаны, или чё ты не пацан а, пац? Пацы, пацы, йоу, пацы, пацанщики, пацаки, цаки, цак-цак, цок-цок, увозят из колхоза за колосок, что относится, мягко говоря, к недостаткам коммунистической идеологии.
За это Виктор Иваныч ударил Сушницкого ещё раз. С кровью инженер выплюнул новые зубы.
- Сергей Палыч, я этого вам не говорил, но придётся. – Утерев пот со лба, Виктор Иваныч ещё раз ударил, сломал Сушницкому нос. – Вы, Сергей Палыч, человек некультурный. – Ещё удар. – Мы, большевики, боремся за высокую культуру. – Неожиданный удар по яйцам.
- Хосподи, хосподи! Дед, чё делается, чё делается-то! Мышка пробежала, хвостиком махнула. Яичко наше и разбила! Яичко не простое – золотое! Золото, серебро посуды, белёсая лепнина – всё сплелось воедино. Элли Иванова почти дрожала, когда служанка подошла, чтобы застегнуть ей корсет. Служанка вошла в комнату, когда Элли смотрела в зеркало. Закрыв дверь, служанка достала из-за пазухи кирпич. Размахнулась, по-женски кинула. Бросок был удачным – Элли упала на пол. Кровь платье не заляпала, и служанка стала размазывать кровь по платью. Вылила сверху ещё немного помоев, сбегав за ними на кухню. Наконец, надев наряд, служанка отворила дверь: она готовилась пойти на бал.
- Да, всего одного балла не хватило. У вас будет "хорошо" по Выборным технологиям.
1,2 Мб, 800x538>>107221 (OP)
(Художник - Олег Ладыгин)
Аудитория была залита светом. За окном было слякотно и серо – обычная сибирская осень. Студенты сидели в телефонах. Только один, за передней партой, слушал преподавателя.
Антон Вадимыч сидел за ноутбуком, меняя слайды. Он уже свыкся с тем, что студенты на занятиях сидят в телефонах. Надеялся, что хотя бы кто-то усвоит знания. До звонка осталось десять минут, преподаватель переходил к заключению.
- Итак, организационно-массовые мероприятия обычно организуются ответственным за массовые коммуникации. Они могут стоить гораздо дороже, чем другие виды и формы агитации. Как думаете, на каких выборах их лучше всего применять?
Взгляд Антона Вадимыча заскользил по аудитории. Высказаться решил Миша, студент с первой парты.
- На муниципальных?
- Да, верно. На муниципальных выборах орг-массовые мероприятия в процентном отношении могут охватить гораздо больше целевой аудитории, чем на региональных, федеральных, глобальных, уникальных, банальных, вербальных, невербальных, брутальных, анальных, вагинальных, реальных, как пацаны, или чё ты не пацан а, пац? Пацы, пацы, йоу, пацы, пацанщики, пацаки, цаки, цак-цак, цок-цок, увозят из колхоза за колосок, что относится, мягко говоря, к недостаткам коммунистической идеологии.
За это Виктор Иваныч ударил Сушницкого ещё раз. С кровью инженер выплюнул новые зубы.
- Сергей Палыч, я этого вам не говорил, но придётся. – Утерев пот со лба, Виктор Иваныч ещё раз ударил, сломал Сушницкому нос. – Вы, Сергей Палыч, человек некультурный. – Ещё удар. – Мы, большевики, боремся за высокую культуру. – Неожиданный удар по яйцам.
- Хосподи, хосподи! Дед, чё делается, чё делается-то! Мышка пробежала, хвостиком махнула. Яичко наше и разбила! Яичко не простое – золотое! Золото, серебро посуды, белёсая лепнина – всё сплелось воедино. Элли Иванова почти дрожала, когда служанка подошла, чтобы застегнуть ей корсет. Служанка вошла в комнату, когда Элли смотрела в зеркало. Закрыв дверь, служанка достала из-за пазухи кирпич. Размахнулась, по-женски кинула. Бросок был удачным – Элли упала на пол. Кровь платье не заляпала, и служанка стала размазывать кровь по платью. Вылила сверху ещё немного помоев, сбегав за ними на кухню. Наконец, надев наряд, служанка отворила дверь: она готовилась пойти на бал.
- Да, всего одного балла не хватило. У вас будет "хорошо" по Выборным технологиям.
(Художник - Олег Ладыгин)
Аудитория была залита светом. За окном было слякотно и серо – обычная сибирская осень. Студенты сидели в телефонах. Только один, за передней партой, слушал преподавателя.
Антон Вадимыч сидел за ноутбуком, меняя слайды. Он уже свыкся с тем, что студенты на занятиях сидят в телефонах. Надеялся, что хотя бы кто-то усвоит знания. До звонка осталось десять минут, преподаватель переходил к заключению.
- Итак, организационно-массовые мероприятия обычно организуются ответственным за массовые коммуникации. Они могут стоить гораздо дороже, чем другие виды и формы агитации. Как думаете, на каких выборах их лучше всего применять?
Взгляд Антона Вадимыча заскользил по аудитории. Высказаться решил Миша, студент с первой парты.
- На муниципальных?
- Да, верно. На муниципальных выборах орг-массовые мероприятия в процентном отношении могут охватить гораздо больше целевой аудитории, чем на региональных, федеральных, глобальных, уникальных, банальных, вербальных, невербальных, брутальных, анальных, вагинальных, реальных, как пацаны, или чё ты не пацан а, пац? Пацы, пацы, йоу, пацы, пацанщики, пацаки, цаки, цак-цак, цок-цок, увозят из колхоза за колосок, что относится, мягко говоря, к недостаткам коммунистической идеологии.
За это Виктор Иваныч ударил Сушницкого ещё раз. С кровью инженер выплюнул новые зубы.
- Сергей Палыч, я этого вам не говорил, но придётся. – Утерев пот со лба, Виктор Иваныч ещё раз ударил, сломал Сушницкому нос. – Вы, Сергей Палыч, человек некультурный. – Ещё удар. – Мы, большевики, боремся за высокую культуру. – Неожиданный удар по яйцам.
- Хосподи, хосподи! Дед, чё делается, чё делается-то! Мышка пробежала, хвостиком махнула. Яичко наше и разбила! Яичко не простое – золотое! Золото, серебро посуды, белёсая лепнина – всё сплелось воедино. Элли Иванова почти дрожала, когда служанка подошла, чтобы застегнуть ей корсет. Служанка вошла в комнату, когда Элли смотрела в зеркало. Закрыв дверь, служанка достала из-за пазухи кирпич. Размахнулась, по-женски кинула. Бросок был удачным – Элли упала на пол. Кровь платье не заляпала, и служанка стала размазывать кровь по платью. Вылила сверху ещё немного помоев, сбегав за ними на кухню. Наконец, надев наряд, служанка отворила дверь: она готовилась пойти на бал.
- Да, всего одного балла не хватило. У вас будет "хорошо" по Выборным технологиям.
>>381036
Тру фрирайтинг
Тру фрирайтинг
>>380983
Прозвучал выстрел.
Флёйк перевёл взгляд с мозгов Аллегро, украсивших стены и потолок.
- Я тоже так могу, мой маленький дружок.
>- Имя тоже стрёмное, - продолжал придираться Флёйк. - Что-то мне подсказывает, что оно похоже на выдумку диванного философа, который не знает, как назвать персонажа для своего аллегорического эссе. Давай я тебя буду звать Весельчак, ну или Пофигист.
>
>Аллегро покопался в кармане и наугад вытащил фигурку.
Прозвучал выстрел.
Флёйк перевёл взгляд с мозгов Аллегро, украсивших стены и потолок.
- Я тоже так могу, мой маленький дружок.
>>380983
- Ты думаешь что ты имеешь мозг?
Флёйк и Аллегро перевели взгляд на темнокожего Сократа в кожанке.
- Не знаю, почему "Сократ", - оправдывался он, - меня зовут Морфеус.
Открылся портал из которого выпрыгнул двойник Флёйка с ещё дымящимся револьвером.
Он взвёл курок.
- Я могу так много, много раз.
> - Ну смотри, - он повертел фигуркой в воздухе, - вот такого можешь называть подобными односложными кличками. Если бы у меня было мозгов, как у игрушки, то подошло бы, вот только такая конфигурация означала бы, что у нас огромные проблемы. Вырождение, так сказать.
- Ты думаешь что ты имеешь мозг?
Флёйк и Аллегро перевели взгляд на темнокожего Сократа в кожанке.
- Не знаю, почему "Сократ", - оправдывался он, - меня зовут Морфеус.
Открылся портал из которого выпрыгнул двойник Флёйка с ещё дымящимся револьвером.
Он взвёл курок.
- Я могу так много, много раз.
>>380983
В момент двенадцатого скачка Флёйк уже успел второй раз перезарядить барабан.
В этот раз, Аллегро сидел на спинах Гегеля и Ленина.
Мерзость пересилила экономность и он потратил три пули.
>- Да то же, что и все, наверное. Только он не ищет в прямом смысле слова. Он делает то же, что я, но на собственный лад: изображает всё, что уже знает, и надеется на возникновение новых зон прямо на пергаменте. Синтез, иными словами. Иногда получается. Самый простой пример - это, представь, несколько уже известных зон выстраиваешь на карте так, чтобы похожие контуры оказались рядом. Вуаля, теперь всё остальное пространство - твоя терра инкогнита - получает очертания...
В момент двенадцатого скачка Флёйк уже успел второй раз перезарядить барабан.
В этот раз, Аллегро сидел на спинах Гегеля и Ленина.
Мерзость пересилила экономность и он потратил три пули.
>>380983
Флёйк было хотел ответить.
Открылся портал. Оттуда вышел странный человек, весь в потёках крови и ошмётках мозгов.
- За своим новым именем. Я ездил за своим новым именем туда, где тебе никогда не суждено побывать, аморфный селфинсерт. Ты, в попытках побывать там, лишь проходишь один и тот же путь, возвращаясь к началу и не открывая ничего. Ты топчешься на словах без смысла, ради самих этих слов.
Флейк спокойно вставил последний оставшийся у него патрон в камору барабана. Взвёл курок.
После того, как этот Аллегро упал, новый портал не открылся.
Флёйк не удержался:
- А какое имя ты получил?
- Зря ты это спросил.
Сверху упал револьвер и ударил Флёйка по голове. Перед ним открылся портал.
Флейк ушёл прочь.
>Так ты говоришь, далеко катался?
Флёйк было хотел ответить.
Открылся портал. Оттуда вышел странный человек, весь в потёках крови и ошмётках мозгов.
- За своим новым именем. Я ездил за своим новым именем туда, где тебе никогда не суждено побывать, аморфный селфинсерт. Ты, в попытках побывать там, лишь проходишь один и тот же путь, возвращаясь к началу и не открывая ничего. Ты топчешься на словах без смысла, ради самих этих слов.
Флейк спокойно вставил последний оставшийся у него патрон в камору барабана. Взвёл курок.
После того, как этот Аллегро упал, новый портал не открылся.
Флёйк не удержался:
- А какое имя ты получил?
- Зря ты это спросил.
Сверху упал револьвер и ударил Флёйка по голове. Перед ним открылся портал.
Флейк ушёл прочь.
Алсо пасиба за имена. Ещё скажи, чтобы я знал, как ты сделал Флёйка.
Я придумал придумал труса, балбеса и бывалого.
Аллегро; призёр шоу "Самый Умный", студент философского, Сократо-Гегеле-Ленин с манией величия, который сыпет софизмами и пытается походить на дзен-мастера с палкой.
Флёйка; постоянного ученика Сократа, классического философа, которого попускает Гегель и копеталиста-феодала.
Флэйка; Ницше, который ебёт Гегеля в сраку, Каплан с револьвером, уровнявшая внутренний и внешний мир Ленина. Тот самый ученик дзен-мастера, который перехватывает палку в полёте и отбивает одну из почек кулаком.
Когда говно падает в воду, не забывай, что вода подлетает ровно на тот уровень, с которого её возмутили.
Держи поцелуй Нептуна, Джеймс.
Я придумал придумал труса, балбеса и бывалого.
Аллегро; призёр шоу "Самый Умный", студент философского, Сократо-Гегеле-Ленин с манией величия, который сыпет софизмами и пытается походить на дзен-мастера с палкой.
Флёйка; постоянного ученика Сократа, классического философа, которого попускает Гегель и копеталиста-феодала.
Флэйка; Ницше, который ебёт Гегеля в сраку, Каплан с револьвером, уровнявшая внутренний и внешний мир Ленина. Тот самый ученик дзен-мастера, который перехватывает палку в полёте и отбивает одну из почек кулаком.
Когда говно падает в воду, не забывай, что вода подлетает ровно на тот уровень, с которого её возмутили.
Держи поцелуй Нептуна, Джеймс.
>>381231
Зачем ты всё заспойлерил...
Это должен был быть совсем другой персонаж
>Тот самый ученик дзен-мастера, который перехватывает палку в полёте и отбивает одну из почек кулаком.
Зачем ты всё заспойлерил...
Это должен был быть совсем другой персонаж
>>381247
Судя по настроению постов выше, твой только себе отобьёт, чтобы Аллегро мягко его переубедил перехватывать палку впредь. Потому что "только получив удар по голове, ты узнаешь самого себя" или ещё какая такая же муть. Словесная мастурбация.
Мой Флэйк отобъёт почку дзен-бомбастеру Аллегро. Причём напрочь. Тот всё своё учение забудет. Это хороший, мощный персонаж. И архетипом быть не боится.
>Это должен был быть совсем другой персонаж
Судя по настроению постов выше, твой только себе отобьёт, чтобы Аллегро мягко его переубедил перехватывать палку впредь. Потому что "только получив удар по голове, ты узнаешь самого себя" или ещё какая такая же муть. Словесная мастурбация.
Мой Флэйк отобъёт почку дзен-бомбастеру Аллегро. Причём напрочь. Тот всё своё учение забудет. Это хороший, мощный персонаж. И архетипом быть не боится.
>>381260
Зачем быть архетипом, если уже им не являешься, например? Если являешься, другое дело. У тебя я никаких архетипов не помню, более-менее типажные персоны - это уже ДРУГОЕ, вы не понимаете.
Я пытался накатать огромную сцену в ответ, но стало так весело, что не смог перенести эту болтовню в текст. Так что пока просто скажу - нефиг всё подряд относить на свой счёт. Про имена спросили, ответил. Чё ты опять сагрился, или это такая форма взаимопомощи пабратски? Ну привет, я тоже люблю наносить непрошенное добро, но недолго и иногда.
Я лично вообще ничего не жду от этих постов, как пойдет, так пойдет, но выворачивать душу на двачи считаю глупым. Но мысли были. Активные такие. К сожалению, всё начало приклеиваться на сюжет, а это ограничивает. Сильно.
Всё лучше, чем подъебывать своего же персонажа за недостаточно оригинальный пажилой внешний вид, а потом у него лишние судороги. И тем более - чем не знать выхода из проблемы "как двигаться, если движение истирает".
Зачем быть архетипом, если уже им не являешься, например? Если являешься, другое дело. У тебя я никаких архетипов не помню, более-менее типажные персоны - это уже ДРУГОЕ, вы не понимаете.
Я пытался накатать огромную сцену в ответ, но стало так весело, что не смог перенести эту болтовню в текст. Так что пока просто скажу - нефиг всё подряд относить на свой счёт. Про имена спросили, ответил. Чё ты опять сагрился, или это такая форма взаимопомощи пабратски? Ну привет, я тоже люблю наносить непрошенное добро, но недолго и иногда.
>Судя по настроению постов выше
Я лично вообще ничего не жду от этих постов, как пойдет, так пойдет, но выворачивать душу на двачи считаю глупым. Но мысли были. Активные такие. К сожалению, всё начало приклеиваться на сюжет, а это ограничивает. Сильно.
>Словесная мастурбация.
Всё лучше, чем подъебывать своего же персонажа за недостаточно оригинальный пажилой внешний вид, а потом у него лишние судороги. И тем более - чем не знать выхода из проблемы "как двигаться, если движение истирает".
- Алё!
- Э, да. Говорите.
- Алё, вы нас заливаете!
- Прошу прощения, но не...
- Вы нас заливаете, мрази!!! Жизни не даёте, ироды! Специально с ума сводите нас!
- Враньё!
- Алё бля! Говно по потолку течёт. Флёйк, ещё раз ты сука свою канализацию забьёшь, я тебе печень выре...
- Да стопэ,чел, я вообще над тобой не живу! Чё ты звонишь сюда? Какой Фло... Флю... Вы что там курите?
- Я тя по айпи вычислю!
- Да заткнись ты. Моя канализация - не твоё дело. Всё, адью.
Трубку бросили.
- Кто звонил? - осведомился женский голос из комнаты. Милош попытался вспомнить, кому он мог насолить, но не вышло. Тогда он стал перебирать недавние кухонные разговоры.
- Кажется, кто-то из наших двоих новых соседей с кем-то бухал и оставил номер телефона, - заключил он наконец. - Отвратительно. Вроде неглупые ребята, а контактируют с какими-то... То маскарадники из Леса, то кибербуддисты, а того остроухого помнишь? И ведь оправдываются же каждый раз. "Связность высшая ценность, её нужно взращивать при каждой возможности", - передразнил он журчащим голосом. - Тоже мне, спасатели мира нашлись. Я всё понимаю, но как можно тыкать маскарадника палкой? Не удивлюсь, если следующим шагом этот хулиган телефонный вынырнет из нашего сортира. Плюх!
- Но ведь там десятисантиметровые пауки! - забеспокоился женский голос.
- А будут пятнадцатисантиметровые. Наедятся,как там было? "Позитивного нового опыта", ага, да... Дверь я, конечно, на время заколочу. Эй, граждане тунеядцы! - Милош возвысил голос, - туалет закрыт! Слышали? Я ВАМ ЗАПРЕЩАЮ СРАТЬ!
Ответом ему был нестройный ржач, перебиваемый чьими-то извинениями и чьими-то ещё угрозами в адрес ржущих. Затем телевизор сделали громче.
пасиба за контент, приноси ишчо :3
Про телевизор уже лень писать, я наелся
- Э, да. Говорите.
- Алё, вы нас заливаете!
- Прошу прощения, но не...
- Вы нас заливаете, мрази!!! Жизни не даёте, ироды! Специально с ума сводите нас!
- Враньё!
- Алё бля! Говно по потолку течёт. Флёйк, ещё раз ты сука свою канализацию забьёшь, я тебе печень выре...
- Да стопэ,чел, я вообще над тобой не живу! Чё ты звонишь сюда? Какой Фло... Флю... Вы что там курите?
- Я тя по айпи вычислю!
- Да заткнись ты. Моя канализация - не твоё дело. Всё, адью.
Трубку бросили.
- Кто звонил? - осведомился женский голос из комнаты. Милош попытался вспомнить, кому он мог насолить, но не вышло. Тогда он стал перебирать недавние кухонные разговоры.
- Кажется, кто-то из наших двоих новых соседей с кем-то бухал и оставил номер телефона, - заключил он наконец. - Отвратительно. Вроде неглупые ребята, а контактируют с какими-то... То маскарадники из Леса, то кибербуддисты, а того остроухого помнишь? И ведь оправдываются же каждый раз. "Связность высшая ценность, её нужно взращивать при каждой возможности", - передразнил он журчащим голосом. - Тоже мне, спасатели мира нашлись. Я всё понимаю, но как можно тыкать маскарадника палкой? Не удивлюсь, если следующим шагом этот хулиган телефонный вынырнет из нашего сортира. Плюх!
- Но ведь там десятисантиметровые пауки! - забеспокоился женский голос.
- А будут пятнадцатисантиметровые. Наедятся,как там было? "Позитивного нового опыта", ага, да... Дверь я, конечно, на время заколочу. Эй, граждане тунеядцы! - Милош возвысил голос, - туалет закрыт! Слышали? Я ВАМ ЗАПРЕЩАЮ СРАТЬ!
Ответом ему был нестройный ржач, перебиваемый чьими-то извинениями и чьими-то ещё угрозами в адрес ржущих. Затем телевизор сделали громче.
пасиба за контент, приноси ишчо :3
Про телевизор уже лень писать, я наелся
>>381266
Стирать контекст и отвечать на слова кого-то с помощью прямого цитирования устами твоего персонажа - плохой тон. За это критики потом на пресс-конференции в еблище харкают.
Тащемта мне поебать, суди по себе. Если твой приём выше это "помощь побратске", то и я тебе помог по-братски.
Я - нет. Но я и не говорил, что Флэйк - это мой прямой селфинсерт. Он лучше меня тем, что может додавить до конца. Ему дали возможность выбирать (револьвер, портал и знание сути вещей) и он не спасовал, а сделал по своему велению. Это чистой воды герой сокрушитель тиранов (или антигерой, хуй знает как их называют сейчас). Причём тиранов любого толка, от классического до стареца-мудреца. Это пчел, который выбирает свою судьбу. Очень чёткий архетип, хотя у Юнга в списке я такого не помню.
Почему, ты думаешь, боярка и вообще power fiction так популярны? Потому что они компенсируют то, что у людей забрали. Даже тот же "Брат" был уже зачатком этой тенденции. А ты тут с замудровстваниями, которым сто лет в обед. Хлопни одной ладонью.
Алсо, я рад, что тебе там смешно/грустно/странно стало. Хоть ответил на критику как нормальный, а не как клоун. Не предназначение треда, но слишком уж жирные клэймы своими пастами сыпешь. Без обоснования. Ещё и сериал, ёпт. Тебе рано или поздно ответили бы.
Фи. Суть в демонстрации настоящего. Последуй своему совету и не принимай на свой счёт. Но если ты будешь пиздеть, а не говорить о том, что тебя волнует, то это будет видно. Особенно словесным поносом, где нужно три искусственных слоя смысла сверху срезать, прежде чем до нутра доберёшься.
Скажем так: терапевтическое значение этот текст для тебя иметь будет. Но любой человек, что может понять твою писанину, уже давно сам добрался до этих идей и имеет своё мнение на этот счёт. Обычно не совпадающее с твоим. Особенно если ты остервенело спиритуализм голимый пушишь.
Опять же, не суть треда писать осмысленное. Но слишком жирные клэймы.
Всё лучше, чем делать излишне мудрого персонажа слишком молодым. Ум с ошибками сочетается, мудрость - нет. Она остаток, когда ошибки уже понаделал.
Алсо, персонаж - не человек. Мне стоило усилий, чтобы это понять. Персонаж - это как медийная персона, или японский/корейский айдору. Даже внешний вид и имя роляют, когда ты используешь персонажа не как мимомассовку, а чтобы донести нечто важное. Это точка концентрации внимания. Ты не помнишь количество дырок в прорезиненном полу последнего ПАЗика, на котором ездил. Но можешь сказать, где царапины на экране смартфона или наручных часах. Суть та же.
Кто такой Аллегро? Он никто и звать его никак. Он появился настолько ниоткуда, что я подумал у автора инсульт на середине поста случился. Персонажи могут менять имя. Даже люди ИРЛ в древности так делали, чтобы подчеркнуть момент трансформации. Аллегро был никем, так уж ты начал. Но он мог стать кем-то. Однако ты настаиваешь на том, чтобы имя не менять.
Ладно, поебать. Просто буду скрывать посты. "Аллегро" не склоняется.
>Чё ты опять сагрился, или это такая форма взаимопомощи пабратски?
Стирать контекст и отвечать на слова кого-то с помощью прямого цитирования устами твоего персонажа - плохой тон. За это критики потом на пресс-конференции в еблище харкают.
Тащемта мне поебать, суди по себе. Если твой приём выше это "помощь побратске", то и я тебе помог по-братски.
>Зачем быть архетипом, если уже им не являешься, например?
Я - нет. Но я и не говорил, что Флэйк - это мой прямой селфинсерт. Он лучше меня тем, что может додавить до конца. Ему дали возможность выбирать (револьвер, портал и знание сути вещей) и он не спасовал, а сделал по своему велению. Это чистой воды герой сокрушитель тиранов (или антигерой, хуй знает как их называют сейчас). Причём тиранов любого толка, от классического до стареца-мудреца. Это пчел, который выбирает свою судьбу. Очень чёткий архетип, хотя у Юнга в списке я такого не помню.
Почему, ты думаешь, боярка и вообще power fiction так популярны? Потому что они компенсируют то, что у людей забрали. Даже тот же "Брат" был уже зачатком этой тенденции. А ты тут с замудровстваниями, которым сто лет в обед. Хлопни одной ладонью.
Алсо, я рад, что тебе там смешно/грустно/странно стало. Хоть ответил на критику как нормальный, а не как клоун. Не предназначение треда, но слишком уж жирные клэймы своими пастами сыпешь. Без обоснования. Ещё и сериал, ёпт. Тебе рано или поздно ответили бы.
> Я лично вообще ничего не жду от этих постов, как пойдет, так пойдет, но выворачивать душу на двачи считаю глупым.
Фи. Суть в демонстрации настоящего. Последуй своему совету и не принимай на свой счёт. Но если ты будешь пиздеть, а не говорить о том, что тебя волнует, то это будет видно. Особенно словесным поносом, где нужно три искусственных слоя смысла сверху срезать, прежде чем до нутра доберёшься.
Скажем так: терапевтическое значение этот текст для тебя иметь будет. Но любой человек, что может понять твою писанину, уже давно сам добрался до этих идей и имеет своё мнение на этот счёт. Обычно не совпадающее с твоим. Особенно если ты остервенело спиритуализм голимый пушишь.
Опять же, не суть треда писать осмысленное. Но слишком жирные клэймы.
>Всё лучше, чем подъебывать своего же персонажа за недостаточно оригинальный пажилой внешний вид
Всё лучше, чем делать излишне мудрого персонажа слишком молодым. Ум с ошибками сочетается, мудрость - нет. Она остаток, когда ошибки уже понаделал.
Алсо, персонаж - не человек. Мне стоило усилий, чтобы это понять. Персонаж - это как медийная персона, или японский/корейский айдору. Даже внешний вид и имя роляют, когда ты используешь персонажа не как мимомассовку, а чтобы донести нечто важное. Это точка концентрации внимания. Ты не помнишь количество дырок в прорезиненном полу последнего ПАЗика, на котором ездил. Но можешь сказать, где царапины на экране смартфона или наручных часах. Суть та же.
Кто такой Аллегро? Он никто и звать его никак. Он появился настолько ниоткуда, что я подумал у автора инсульт на середине поста случился. Персонажи могут менять имя. Даже люди ИРЛ в древности так делали, чтобы подчеркнуть момент трансформации. Аллегро был никем, так уж ты начал. Но он мог стать кем-то. Однако ты настаиваешь на том, чтобы имя не менять.
Ладно, поебать. Просто буду скрывать посты. "Аллегро" не склоняется.
>>381266
Стирать контекст и отвечать на слова кого-то с помощью прямого цитирования устами твоего персонажа - плохой тон. За это критики потом на пресс-конференции в еблище харкают.
Тащемта мне поебать, суди по себе. Если твой приём выше это "помощь побратске", то и я тебе помог по-братски.
Я - нет. Но я и не говорил, что Флэйк - это мой прямой селфинсерт. Он лучше меня тем, что может додавить до конца. Ему дали возможность выбирать (револьвер, портал и знание сути вещей) и он не спасовал, а сделал по своему велению. Это чистой воды герой сокрушитель тиранов (или антигерой, хуй знает как их называют сейчас). Причём тиранов любого толка, от классического до стареца-мудреца. Это пчел, который выбирает свою судьбу. Очень чёткий архетип, хотя у Юнга в списке я такого не помню.
Почему, ты думаешь, боярка и вообще power fiction так популярны? Потому что они компенсируют то, что у людей забрали. Даже тот же "Брат" был уже зачатком этой тенденции. А ты тут с замудровстваниями, которым сто лет в обед. Хлопни одной ладонью.
Алсо, я рад, что тебе там смешно/грустно/странно стало. Хоть ответил на критику как нормальный, а не как клоун. Не предназначение треда, но слишком уж жирные клэймы своими пастами сыпешь. Без обоснования. Ещё и сериал, ёпт. Тебе рано или поздно ответили бы.
Фи. Суть в демонстрации настоящего. Последуй своему совету и не принимай на свой счёт. Но если ты будешь пиздеть, а не говорить о том, что тебя волнует, то это будет видно. Особенно словесным поносом, где нужно три искусственных слоя смысла сверху срезать, прежде чем до нутра доберёшься.
Скажем так: терапевтическое значение этот текст для тебя иметь будет. Но любой человек, что может понять твою писанину, уже давно сам добрался до этих идей и имеет своё мнение на этот счёт. Обычно не совпадающее с твоим. Особенно если ты остервенело спиритуализм голимый пушишь.
Опять же, не суть треда писать осмысленное. Но слишком жирные клэймы.
Всё лучше, чем делать излишне мудрого персонажа слишком молодым. Ум с ошибками сочетается, мудрость - нет. Она остаток, когда ошибки уже понаделал.
Алсо, персонаж - не человек. Мне стоило усилий, чтобы это понять. Персонаж - это как медийная персона, или японский/корейский айдору. Даже внешний вид и имя роляют, когда ты используешь персонажа не как мимомассовку, а чтобы донести нечто важное. Это точка концентрации внимания. Ты не помнишь количество дырок в прорезиненном полу последнего ПАЗика, на котором ездил. Но можешь сказать, где царапины на экране смартфона или наручных часах. Суть та же.
Кто такой Аллегро? Он никто и звать его никак. Он появился настолько ниоткуда, что я подумал у автора инсульт на середине поста случился. Персонажи могут менять имя. Даже люди ИРЛ в древности так делали, чтобы подчеркнуть момент трансформации. Аллегро был никем, так уж ты начал. Но он мог стать кем-то. Однако ты настаиваешь на том, чтобы имя не менять.
Ладно, поебать. Просто буду скрывать посты. "Аллегро" не склоняется.
>Чё ты опять сагрился, или это такая форма взаимопомощи пабратски?
Стирать контекст и отвечать на слова кого-то с помощью прямого цитирования устами твоего персонажа - плохой тон. За это критики потом на пресс-конференции в еблище харкают.
Тащемта мне поебать, суди по себе. Если твой приём выше это "помощь побратске", то и я тебе помог по-братски.
>Зачем быть архетипом, если уже им не являешься, например?
Я - нет. Но я и не говорил, что Флэйк - это мой прямой селфинсерт. Он лучше меня тем, что может додавить до конца. Ему дали возможность выбирать (револьвер, портал и знание сути вещей) и он не спасовал, а сделал по своему велению. Это чистой воды герой сокрушитель тиранов (или антигерой, хуй знает как их называют сейчас). Причём тиранов любого толка, от классического до стареца-мудреца. Это пчел, который выбирает свою судьбу. Очень чёткий архетип, хотя у Юнга в списке я такого не помню.
Почему, ты думаешь, боярка и вообще power fiction так популярны? Потому что они компенсируют то, что у людей забрали. Даже тот же "Брат" был уже зачатком этой тенденции. А ты тут с замудровстваниями, которым сто лет в обед. Хлопни одной ладонью.
Алсо, я рад, что тебе там смешно/грустно/странно стало. Хоть ответил на критику как нормальный, а не как клоун. Не предназначение треда, но слишком уж жирные клэймы своими пастами сыпешь. Без обоснования. Ещё и сериал, ёпт. Тебе рано или поздно ответили бы.
> Я лично вообще ничего не жду от этих постов, как пойдет, так пойдет, но выворачивать душу на двачи считаю глупым.
Фи. Суть в демонстрации настоящего. Последуй своему совету и не принимай на свой счёт. Но если ты будешь пиздеть, а не говорить о том, что тебя волнует, то это будет видно. Особенно словесным поносом, где нужно три искусственных слоя смысла сверху срезать, прежде чем до нутра доберёшься.
Скажем так: терапевтическое значение этот текст для тебя иметь будет. Но любой человек, что может понять твою писанину, уже давно сам добрался до этих идей и имеет своё мнение на этот счёт. Обычно не совпадающее с твоим. Особенно если ты остервенело спиритуализм голимый пушишь.
Опять же, не суть треда писать осмысленное. Но слишком жирные клэймы.
>Всё лучше, чем подъебывать своего же персонажа за недостаточно оригинальный пажилой внешний вид
Всё лучше, чем делать излишне мудрого персонажа слишком молодым. Ум с ошибками сочетается, мудрость - нет. Она остаток, когда ошибки уже понаделал.
Алсо, персонаж - не человек. Мне стоило усилий, чтобы это понять. Персонаж - это как медийная персона, или японский/корейский айдору. Даже внешний вид и имя роляют, когда ты используешь персонажа не как мимомассовку, а чтобы донести нечто важное. Это точка концентрации внимания. Ты не помнишь количество дырок в прорезиненном полу последнего ПАЗика, на котором ездил. Но можешь сказать, где царапины на экране смартфона или наручных часах. Суть та же.
Кто такой Аллегро? Он никто и звать его никак. Он появился настолько ниоткуда, что я подумал у автора инсульт на середине поста случился. Персонажи могут менять имя. Даже люди ИРЛ в древности так делали, чтобы подчеркнуть момент трансформации. Аллегро был никем, так уж ты начал. Но он мог стать кем-то. Однако ты настаиваешь на том, чтобы имя не менять.
Ладно, поебать. Просто буду скрывать посты. "Аллегро" не склоняется.
>>381270
Мне интересно про это думать. И полезно.
Ошибаешься.
Ты про который пост вообще? Ладно, в любом случае это недалеко от истины. Хорошо написал, раз это чувствуется.
Такого и собирался ввести. Только не в связи с этими двумя.
>слишком жирные клэймы.
Мне интересно про это думать. И полезно.
>делать
Ошибаешься.
> у автора инсульт на середине поста случился.
Ты про который пост вообще? Ладно, в любом случае это недалеко от истины. Хорошо написал, раз это чувствуется.
>герой сокрушитель тиранов
Такого и собирался ввести. Только не в связи с этими двумя.
>>381272
Значит привыкай, что на это будут отвечать.
И да: "Я пиросто думаю сибе на уме..." - не прокатит.
Схуяли? Я не согласен. Вот эту мысль можно раскрыть, может чего подчерпну.
>Мне интересно про это думать. И полезно.
Значит привыкай, что на это будут отвечать.
И да: "Я пиросто думаю сибе на уме..." - не прокатит.
>Всё лучше, чем делать излишне мудрого персонажа слишком молодым.
>Ошибаешься.
Схуяли? Я не согласен. Вот эту мысль можно раскрыть, может чего подчерпну.
>>381274
Да как бы ок?
Я ничего не "делал".
После твоего поста задумался, а откуда у него эта рассудительность? И понял, что исходный челик из интерлюдии таким не был. У него даже речь совершенно иная. Значит, это второй компонент - Повешенный. Это реально архетип, очевидная копипаста с арканов таро. То есть явно что-то древнее.
Ценность персонажа такого рода как раз в том, что он объединяет каким-то образом противоречивые компоненты, которые иначе шатались бы по отдельности. А это плохо. Целое больше своих частей, толпа частей меньше целого. А что будет, если объединить более крупных персонажей? Быть может, они станут живее и активнее? Воооот.
>Значит привыкай, что на это будут отвечать
Да как бы ок?
>Схуяли?
Я ничего не "делал".
После твоего поста задумался, а откуда у него эта рассудительность? И понял, что исходный челик из интерлюдии таким не был. У него даже речь совершенно иная. Значит, это второй компонент - Повешенный. Это реально архетип, очевидная копипаста с арканов таро. То есть явно что-то древнее.
Ценность персонажа такого рода как раз в том, что он объединяет каким-то образом противоречивые компоненты, которые иначе шатались бы по отдельности. А это плохо. Целое больше своих частей, толпа частей меньше целого. А что будет, если объединить более крупных персонажей? Быть может, они станут живее и активнее? Воооот.
Ебучий спам-лист. Слышишь, моча? Я сейчас буду в тред срать по пол-шишечки, чтобы увидеть, что ты такое туда вписала.
>>381281
Пopoчный споcoб мышлeния.
Персонажа, на минуточку, может разорвать на части. Konfuz (оказия) такой, да. Когда ты видишь явственно нескольких людей, но почему-то они все названы одним именем и находятся в одном и том же месте в одно и то же время.
Пopoчный споcoб мышлeния.
Персонажа, на минуточку, может разорвать на части. Konfuz (оказия) такой, да. Когда ты видишь явственно нескольких людей, но почему-то они все названы одним именем и находятся в одном и том же месте в одно и то же время.
>>381281
Чтобы этого избежать, персонаж должен быть внутренне не противоречив. В общем случае так сделать можно только для простых картонок. А для каждого частного случая сложного персонажа надо думать отдельно.
Я не вижу в Аллегро Пoвешенного. Возможно жопой читал. Но Пoвешенный должен идти на добровольную жертву. Где оно?
А вот внутреннюю противоречивость вижу.
Здесь на слове "конец" случилось острoе нарушение мозгoвого крoвообращения автoра.
Кто такой Аллегро? Он сделан широкими мазками, нечётно. Как я говорил: заготовка для героя философского эссе.
Но тут же автор предполагает, что читатель проникся тонким взаимодействием между персонажами, на которых читателю сейчас поебать. Они возникли из ниоткуда и тут же начали вести утончённые диалоги со скрытием истинного смысла диалога. Это как такая большая, массивная метафopa. Только вот у читателя и так много головной боли о внезапно объявившихся именах собственных в тексте.
Фриpaйт - да. Что-то осмысленное - нет.
Чтобы этого избежать, персонаж должен быть внутренне не противоречив. В общем случае так сделать можно только для простых картонок. А для каждого частного случая сложного персонажа надо думать отдельно.
Я не вижу в Аллегро Пoвешенного. Возможно жопой читал. Но Пoвешенный должен идти на добровольную жертву. Где оно?
А вот внутреннюю противоречивость вижу.
>Чем дольше подмастерье вглядывался, тем гуще клубилась тьма в брюхе глобуса, как будто укушенного ядовитым...
>
>- Конец!
>
>От взмаха пальцев Аллегро диорама рассыпалась по столу на детальки.
Здесь на слове "конец" случилось острoе нарушение мозгoвого крoвообращения автoра.
Кто такой Аллегро? Он сделан широкими мазками, нечётно. Как я говорил: заготовка для героя философского эссе.
Но тут же автор предполагает, что читатель проникся тонким взаимодействием между персонажами, на которых читателю сейчас поебать. Они возникли из ниоткуда и тут же начали вести утончённые диалоги со скрытием истинного смысла диалога. Это как такая большая, массивная метафopa. Только вот у читателя и так много головной боли о внезапно объявившихся именах собственных в тексте.
Фриpaйт - да. Что-то осмысленное - нет.
>>381314
Кэп?
Ты пропустил первые посты этого безобразия, или что, не могу понять?
Видимо, жрац парсится аналогично согласию. Сам удивляюсь.
Ну тут уж действительно: спасибо, что не Авиагрэ! Главная прелесть в том, что голова не должна болеть у меня. Когда начну заботиться о читателе, то промаркирую это. Создам отдельный тред, там. Буду кидать главами, а не отрывками. Жирные клэймы? Это херня на постном масле,а не какие-то уххх плоды бессонных ночей, точёные умственные звёздочки. В правильных условиях я могу часами такое гнать, не потея. Причём ещё и оспаривать, а потом ломать аргументы обоих, это эффективнее всего. Почему столько внимания, я хз.
>>381313
Про меня ирл говорят подобным образом. И чо.
>Фриpaйт - да. Что-то осмысленное - нет.
Кэп?
>из ниоткуда
Ты пропустил первые посты этого безобразия, или что, не могу понять?
>должен
Видимо, жрац парсится аналогично согласию. Сам удивляюсь.
>у читателя и так много головной боли
Ну тут уж действительно: спасибо, что не Авиагрэ! Главная прелесть в том, что голова не должна болеть у меня. Когда начну заботиться о читателе, то промаркирую это. Создам отдельный тред, там. Буду кидать главами, а не отрывками. Жирные клэймы? Это херня на постном масле,а не какие-то уххх плоды бессонных ночей, точёные умственные звёздочки. В правильных условиях я могу часами такое гнать, не потея. Причём ещё и оспаривать, а потом ломать аргументы обоих, это эффективнее всего. Почему столько внимания, я хз.
>>381313
>Когда ты видишь явственно нескольких людей, но почему-то они все названы одним именем и находятся в одном и том же месте в одно и то же время.
Про меня ирл говорят подобным образом. И чо.
>>381327
Ну так подожди, естественно оно парсится аналогично согласию, ведь оба явления лишь частные случаи общей функции, которую я бы назвал так, деотвращение.
А?
Осколочное существо обеспечивает приятие со своей стороны на том уровне, на каком знает жизнь, то есть у него в принципе нет другого вида добровольных слияний, чем через хищное поползновение. Вот так это объясняется.
Ну так подожди, естественно оно парсится аналогично согласию, ведь оба явления лишь частные случаи общей функции, которую я бы назвал так, деотвращение.
А?
Осколочное существо обеспечивает приятие со своей стороны на том уровне, на каком знает жизнь, то есть у него в принципе нет другого вида добровольных слияний, чем через хищное поползновение. Вот так это объясняется.
>>381327
Ты как будто в бэ ни разу не сидел. Жирные они на то и жирые, что требуют дохуя, ничего не предлагая взамен.
> Жирные клэймы? Это херня на постном масле,а не какие-то уххх плоды бессонных ночей, точёные умственные звёздочки
Ты как будто в бэ ни разу не сидел. Жирные они на то и жирые, что требуют дохуя, ничего не предлагая взамен.
>>381231
>Ещё скажи, чтобы я знал, как ты сделал Флёйка.
Я бы поменялся с кем-нибудь. Логику имён Флёйка, его предшественника и Лэнгли на происхождение полного имени одной учёнки из соседнего треда.
Ты прав про суходрочку, да и в принципе советы пришлись ко двору. Негативный результат тоже результат, буду искать больше связности для персонажей.
>>381270
Хз, о чем ты. Я хотел, чтобы все персонажи осмотрели новый девайс и прокомментировали его каждый в своей манере. Потом он бы у них заработал, вероятно, так как собралась бы полная картина. Иллюстрация кооперации, с сияющими спецэффектами. И собственное упражнение, соответственно, никоим образом не спиритуалистическое.
Очень неудобно сейчас писать такие тексты, не вовремя это всё. Неудивительно, что мимохожему читателю неприятно.
>Ещё скажи, чтобы я знал, как ты сделал Флёйка.
Я бы поменялся с кем-нибудь. Логику имён Флёйка, его предшественника и Лэнгли на происхождение полного имени одной учёнки из соседнего треда.
Ты прав про суходрочку, да и в принципе советы пришлись ко двору. Негативный результат тоже результат, буду искать больше связности для персонажей.
>>381270
>спиритуализм
Хз, о чем ты. Я хотел, чтобы все персонажи осмотрели новый девайс и прокомментировали его каждый в своей манере. Потом он бы у них заработал, вероятно, так как собралась бы полная картина. Иллюстрация кооперации, с сияющими спецэффектами. И собственное упражнение, соответственно, никоим образом не спиритуалистическое.
Очень неудобно сейчас писать такие тексты, не вовремя это всё. Неудивительно, что мимохожему читателю неприятно.
>>381758
Ну вот. Как это так он у них смог заработать, только когда все пощупали? Этот девайс, что, живой что ли?
Почему каждый видит его по-своему? Если ты смотришь на ручку и я смотрю на ручку, то мы оба видим ручку. Хотя и слегка по разному.
Если я смотрю на ядерный реактор и специалист смотрит на ядерный реактор, то видим мы совершенно разные вещи. Только ядерный реактор не перестаёт работать. И чтобы его запустить, было бы мало просто группы людей, которая нихуя не знает, но осмотрела его со всех сторон.
Есть у меня подозрения, что вот эта многогранность мнений не просто так туда вложена. Как будто это ёба аниме меч, который для каждого свой. Подозрения в спиритуализме у меня начались с "отсутствия карты". Потом, когда фокус оказался на личных переживаниях, то как-то эти подозрения увеличились.
Тут сразу же: нужно испытать опыт самому, чтобы найти + найти в реальном мире по карте нереально. Нужно осмотреть девайс всем, чтобы понять. Просто сесть и проанализировать, поставить опыты по гипотезам невозможно. Да ещё и девайс у каждого свою форму показывает.
Ты точно не спиритуализм пропихиваешь? Материя так-то определяет сознание. Если нет, то могу предложить очень сильно представить, что ты летишь как птица.
Алсо, чекни последние три реплики диалога здесь: >>380983
Выглядит как писанина страдающего антероградной амнезией каждые пять минут. Последняя реплика вообще спотыкается на каждом предложении. Ты решил описать цвет мягкости? Или как идеи яростно спят? Тухлая затея.
>>381327
Да, пропустил. Теперь нашёл. Понял почему пропустил.
Тебе не надоели мои реплики про "инсульт посреди поста", "антероградную амнезию автора"?
Так вот. Я пропустил их именно потому что каждые два предложения ты меняешь контекст и вводишь какое-то новый смысл.
Кажется, что это свежо и хорошо? Но я оценил этот текст просто как шизовысер того же noctia-1. И отфильтровал.
>>381758
У тебя есть полная картина произведения? Ты написал, что вычитал текст. Можешь без тайн и загадок, описать всю онтологию и фабулу того, что у тебя творится? Или ты реально пишешь пургу, для которой этот тред и делался, а потом вычитываешь её, по кусочку за раз? Может я пытаюсь выдать критический взгляд для марковской случайной цепи? Это был бы кекус, согласен.
>Я хотел, чтобы все персонажи осмотрели новый девайс и прокомментировали его каждый в своей манере. Потом он бы у них заработал, вероятно, так как собралась бы полная картина. Иллюстрация кооперации, с сияющими спецэффектами.
Ну вот. Как это так он у них смог заработать, только когда все пощупали? Этот девайс, что, живой что ли?
Почему каждый видит его по-своему? Если ты смотришь на ручку и я смотрю на ручку, то мы оба видим ручку. Хотя и слегка по разному.
Если я смотрю на ядерный реактор и специалист смотрит на ядерный реактор, то видим мы совершенно разные вещи. Только ядерный реактор не перестаёт работать. И чтобы его запустить, было бы мало просто группы людей, которая нихуя не знает, но осмотрела его со всех сторон.
Есть у меня подозрения, что вот эта многогранность мнений не просто так туда вложена. Как будто это ёба аниме меч, который для каждого свой. Подозрения в спиритуализме у меня начались с "отсутствия карты". Потом, когда фокус оказался на личных переживаниях, то как-то эти подозрения увеличились.
> Спиритуали́зм (от лат. spiritualis «духовный») — философское учение, в противоположность материализму считающее началом или субстанцией вещей не материю, а дух. Термин был введён в конце XVII века Лейбницем[1]. Различают спиритуализм как психологическое и как метафизическое учение. В психологии спиритуализм утверждает существование человеческого духа как субстанции психических явлений[2]; в метафизике он предполагает, что и в основе физического мира лежит субстанция или субстанции, подобные человеческому духу[3].
Тут сразу же: нужно испытать опыт самому, чтобы найти + найти в реальном мире по карте нереально. Нужно осмотреть девайс всем, чтобы понять. Просто сесть и проанализировать, поставить опыты по гипотезам невозможно. Да ещё и девайс у каждого свою форму показывает.
Ты точно не спиритуализм пропихиваешь? Материя так-то определяет сознание. Если нет, то могу предложить очень сильно представить, что ты летишь как птица.
Алсо, чекни последние три реплики диалога здесь: >>380983
Выглядит как писанина страдающего антероградной амнезией каждые пять минут. Последняя реплика вообще спотыкается на каждом предложении. Ты решил описать цвет мягкости? Или как идеи яростно спят? Тухлая затея.
>>381327
>Ты пропустил первые посты этого безобразия, или что, не могу понять?
Да, пропустил. Теперь нашёл. Понял почему пропустил.
Тебе не надоели мои реплики про "инсульт посреди поста", "антероградную амнезию автора"?
Так вот. Я пропустил их именно потому что каждые два предложения ты меняешь контекст и вводишь какое-то новый смысл.
Кажется, что это свежо и хорошо? Но я оценил этот текст просто как шизовысер того же noctia-1. И отфильтровал.
>>381758
>Я хотел
У тебя есть полная картина произведения? Ты написал, что вычитал текст. Можешь без тайн и загадок, описать всю онтологию и фабулу того, что у тебя творится? Или ты реально пишешь пургу, для которой этот тред и делался, а потом вычитываешь её, по кусочку за раз? Может я пытаюсь выдать критический взгляд для марковской случайной цепи? Это был бы кекус, согласен.
>>381758
Ну вот. Как это так он у них смог заработать, только когда все пощупали? Этот девайс, что, живой что ли?
Почему каждый видит его по-своему? Если ты смотришь на ручку и я смотрю на ручку, то мы оба видим ручку. Хотя и слегка по разному.
Если я смотрю на ядерный реактор и специалист смотрит на ядерный реактор, то видим мы совершенно разные вещи. Только ядерный реактор не перестаёт работать. И чтобы его запустить, было бы мало просто группы людей, которая нихуя не знает, но осмотрела его со всех сторон.
Есть у меня подозрения, что вот эта многогранность мнений не просто так туда вложена. Как будто это ёба аниме меч, который для каждого свой. Подозрения в спиритуализме у меня начались с "отсутствия карты". Потом, когда фокус оказался на личных переживаниях, то как-то эти подозрения увеличились.
Тут сразу же: нужно испытать опыт самому, чтобы найти + найти в реальном мире по карте нереально. Нужно осмотреть девайс всем, чтобы понять. Просто сесть и проанализировать, поставить опыты по гипотезам невозможно. Да ещё и девайс у каждого свою форму показывает.
Ты точно не спиритуализм пропихиваешь? Материя так-то определяет сознание. Если нет, то могу предложить очень сильно представить, что ты летишь как птица.
Алсо, чекни последние три реплики диалога здесь: >>380983
Выглядит как писанина страдающего антероградной амнезией каждые пять минут. Последняя реплика вообще спотыкается на каждом предложении. Ты решил описать цвет мягкости? Или как идеи яростно спят? Тухлая затея.
>>381327
Да, пропустил. Теперь нашёл. Понял почему пропустил.
Тебе не надоели мои реплики про "инсульт посреди поста", "антероградную амнезию автора"?
Так вот. Я пропустил их именно потому что каждые два предложения ты меняешь контекст и вводишь какое-то новый смысл.
Кажется, что это свежо и хорошо? Но я оценил этот текст просто как шизовысер того же noctia-1. И отфильтровал.
>>381758
У тебя есть полная картина произведения? Ты написал, что вычитал текст. Можешь без тайн и загадок, описать всю онтологию и фабулу того, что у тебя творится? Или ты реально пишешь пургу, для которой этот тред и делался, а потом вычитываешь её, по кусочку за раз? Может я пытаюсь выдать критический взгляд для марковской случайной цепи? Это был бы кекус, согласен.
>Я хотел, чтобы все персонажи осмотрели новый девайс и прокомментировали его каждый в своей манере. Потом он бы у них заработал, вероятно, так как собралась бы полная картина. Иллюстрация кооперации, с сияющими спецэффектами.
Ну вот. Как это так он у них смог заработать, только когда все пощупали? Этот девайс, что, живой что ли?
Почему каждый видит его по-своему? Если ты смотришь на ручку и я смотрю на ручку, то мы оба видим ручку. Хотя и слегка по разному.
Если я смотрю на ядерный реактор и специалист смотрит на ядерный реактор, то видим мы совершенно разные вещи. Только ядерный реактор не перестаёт работать. И чтобы его запустить, было бы мало просто группы людей, которая нихуя не знает, но осмотрела его со всех сторон.
Есть у меня подозрения, что вот эта многогранность мнений не просто так туда вложена. Как будто это ёба аниме меч, который для каждого свой. Подозрения в спиритуализме у меня начались с "отсутствия карты". Потом, когда фокус оказался на личных переживаниях, то как-то эти подозрения увеличились.
> Спиритуали́зм (от лат. spiritualis «духовный») — философское учение, в противоположность материализму считающее началом или субстанцией вещей не материю, а дух. Термин был введён в конце XVII века Лейбницем[1]. Различают спиритуализм как психологическое и как метафизическое учение. В психологии спиритуализм утверждает существование человеческого духа как субстанции психических явлений[2]; в метафизике он предполагает, что и в основе физического мира лежит субстанция или субстанции, подобные человеческому духу[3].
Тут сразу же: нужно испытать опыт самому, чтобы найти + найти в реальном мире по карте нереально. Нужно осмотреть девайс всем, чтобы понять. Просто сесть и проанализировать, поставить опыты по гипотезам невозможно. Да ещё и девайс у каждого свою форму показывает.
Ты точно не спиритуализм пропихиваешь? Материя так-то определяет сознание. Если нет, то могу предложить очень сильно представить, что ты летишь как птица.
Алсо, чекни последние три реплики диалога здесь: >>380983
Выглядит как писанина страдающего антероградной амнезией каждые пять минут. Последняя реплика вообще спотыкается на каждом предложении. Ты решил описать цвет мягкости? Или как идеи яростно спят? Тухлая затея.
>>381327
>Ты пропустил первые посты этого безобразия, или что, не могу понять?
Да, пропустил. Теперь нашёл. Понял почему пропустил.
Тебе не надоели мои реплики про "инсульт посреди поста", "антероградную амнезию автора"?
Так вот. Я пропустил их именно потому что каждые два предложения ты меняешь контекст и вводишь какое-то новый смысл.
Кажется, что это свежо и хорошо? Но я оценил этот текст просто как шизовысер того же noctia-1. И отфильтровал.
>>381758
>Я хотел
У тебя есть полная картина произведения? Ты написал, что вычитал текст. Можешь без тайн и загадок, описать всю онтологию и фабулу того, что у тебя творится? Или ты реально пишешь пургу, для которой этот тред и делался, а потом вычитываешь её, по кусочку за раз? Может я пытаюсь выдать критический взгляд для марковской случайной цепи? Это был бы кекус, согласен.
>>381766
Естественно. Причём то был единственный вычитанный отрывок. Потом появились некоторые идеи будущих сценок, и кто за кем появляется из новых персонажей, по какому поводу. Вот и всё. Я ж не совсем дегенерат, чтоб оккупировать такой тред под тексты, не соответствующие ему.
Не думал я, что настолько заметно. Это очень тяжело, анон, правда. Как раз фрирайтингом в числе прочего пытаюсь это поправить, так как определил наконец причину и вот буквально в тот день подтвердил её у спеца. От этого немного тупее обычного был.
Именно.
Но эти персонажи знают, хотя и не особо профессионально.
У мозговой материи есть обратная связь, и есть реакция на настроения и умозаключения. Не более. В эту историю спиритуализм не лезет, но внутренний мирок, пусть даже видоизменённый, естественно будет выглядеть мистично и зыбко. Более того, эта зыбкость и обеспечивает связность противоположностей, не позволяя амнезии разростись.
Да насрать на произведение эффекта на зрителя, ну. Некоторые вещи просто не получается выразить иначе, чем через "яростно спят". Да, можно позволить своему подсознанию активно генерировать стоковые образы, но тогда какие-то крупицы смысла будут потеряны.
Допустим даже, я выгляжу как нездоровая херня и мои подходы вызывают максимум недоверия, но ведь не навязываю их, а просто строчу херню. Я не из-за этого подхода такой разъебанный, что теперь опять же является подтвержденным фактом.
Кстати, я потерял тексты ноктии. Спасибо, что напомнил, мне нравилось присутствие этого анона. Очень нравилось, хоть и непонятно.
>Или ты реально пишешь пургу, для которой этот тред и делался, а потом вычитываешь её, по кусочку за раз?
Естественно. Причём то был единственный вычитанный отрывок. Потом появились некоторые идеи будущих сценок, и кто за кем появляется из новых персонажей, по какому поводу. Вот и всё. Я ж не совсем дегенерат, чтоб оккупировать такой тред под тексты, не соответствующие ему.
>Выглядит как писанина страдающего антероградной амнезией каждые пять минут.
Не думал я, что настолько заметно. Это очень тяжело, анон, правда. Как раз фрирайтингом в числе прочего пытаюсь это поправить, так как определил наконец причину и вот буквально в тот день подтвердил её у спеца. От этого немного тупее обычного был.
>Если я смотрю на ядерный реактор и специалист смотрит на ядерный реактор, то видим мы совершенно разные вещи.
Именно.
>которая нихуя не знает
Но эти персонажи знают, хотя и не особо профессионально.
>Материя так-то определяет сознание.
У мозговой материи есть обратная связь, и есть реакция на настроения и умозаключения. Не более. В эту историю спиритуализм не лезет, но внутренний мирок, пусть даже видоизменённый, естественно будет выглядеть мистично и зыбко. Более того, эта зыбкость и обеспечивает связность противоположностей, не позволяя амнезии разростись.
>Кажется, что это свежо и хорошо?
Да насрать на произведение эффекта на зрителя, ну. Некоторые вещи просто не получается выразить иначе, чем через "яростно спят". Да, можно позволить своему подсознанию активно генерировать стоковые образы, но тогда какие-то крупицы смысла будут потеряны.
Допустим даже, я выгляжу как нездоровая херня и мои подходы вызывают максимум недоверия, но ведь не навязываю их, а просто строчу херню. Я не из-за этого подхода такой разъебанный, что теперь опять же является подтвержденным фактом.
Кстати, я потерял тексты ноктии. Спасибо, что напомнил, мне нравилось присутствие этого анона. Очень нравилось, хоть и непонятно.
>>381776
Ты чувствуешь будто это Тело => Мозг => Разум => Мозг => Тело.
На деле это
Тело
||
v
Мозг => Разум
||
v
Тело
Тогда ядерный реактор начитает медленно становится ручкой. Потому что сам ядерный реактор не меняется, меняет степень его понимания. Для девайсов и изделий ситуация ощупывания слона слепыми не имеет смысла. Ну, или имеет смысл, но только если "ощупывающие" совсем не разбираются.
Окей. Так-то магреализм цветёт и пахнет. Просто у тебя в голове должно пыть чёткое понимание. Онтология и фабула, как я и написал. Другое дело, сколько ты читателю из этого покажешь.
Не получится и так тоже. Точнее, получится выразить, но твоё выраженное не считается никем, кроме тебя. И получается, что ты чёть ли не рандомный образ сгенерировал: как марковская цепь или хуёвая нейронка.
>У мозговой материи есть обратная связь
Ты чувствуешь будто это Тело => Мозг => Разум => Мозг => Тело.
На деле это
Тело
||
v
Мозг => Разум
||
v
Тело
>Но эти персонажи знают, хотя и не особо профессионально.
Тогда ядерный реактор начитает медленно становится ручкой. Потому что сам ядерный реактор не меняется, меняет степень его понимания. Для девайсов и изделий ситуация ощупывания слона слепыми не имеет смысла. Ну, или имеет смысл, но только если "ощупывающие" совсем не разбираются.
>но внутренний мирок, пусть даже видоизменённый, естественно будет выглядеть мистично и зыбко
Окей. Так-то магреализм цветёт и пахнет. Просто у тебя в голове должно пыть чёткое понимание. Онтология и фабула, как я и написал. Другое дело, сколько ты читателю из этого покажешь.
> Некоторые вещи просто не получается выразить иначе, чем через "яростно спят".
Не получится и так тоже. Точнее, получится выразить, но твоё выраженное не считается никем, кроме тебя. И получается, что ты чёть ли не рандомный образ сгенерировал: как марковская цепь или хуёвая нейронка.
>>381792
Анон, я крайне наглядно знаю, какая связь между мозговой активностью и действиями сознания, волевыми переключениями внимания и так далее. В принципе, мне стоило бы выцепить пару дополнительных снимков для оценки прогресса роста мозговой ткани, но пока не нашел подходящей аппаратуры. Я не "чувствую", а проверил. Сотни учоных, опять же, проверили до меня.
Та понятно. У них есть девайс без инструкции, они пытаются разобраться что это такое, а я пытаюсь просто на примере этого показать или вычленить их специализацию. Если я вижу, что не могу внятно создать новое описание с точки зрения нового персонажа, то бросаю это дело до лучшего дня.
Да я вроде умею в такое, другое дело что процесс их построения как раз и напоминает сборку инструкции к неведомому артефакту из кучи противоречивых взглядов. Но, опять же, это физиологическое ограничение в чистом виде, а не результат моей самовлюблённости и необразованности. За это можешь не волноваться.
Если ты хочешь со мной переписываться, для этого есть другие места. Если хочешь меня чему-то научить - не стоит, у меня программа самоперекраивания максимально плотная и разнообразная. Если надеешься, что я что-то уроню на тебя полезное - хз, я бы не хотел напрягаться, ещё обеспечишь мне новый поцелуй Нептуна в ответ, а ресурс будет потрачен. Если не с кем поговорить про онтологии, можно поднять тему в генеральном, я рано или поздно приду в себя и что-то отпишу.
Анон, я крайне наглядно знаю, какая связь между мозговой активностью и действиями сознания, волевыми переключениями внимания и так далее. В принципе, мне стоило бы выцепить пару дополнительных снимков для оценки прогресса роста мозговой ткани, но пока не нашел подходящей аппаратуры. Я не "чувствую", а проверил. Сотни учоных, опять же, проверили до меня.
>Для девайсов и изделий ситуация ощупывания слона слепыми не имеет смысла.
Та понятно. У них есть девайс без инструкции, они пытаются разобраться что это такое, а я пытаюсь просто на примере этого показать или вычленить их специализацию. Если я вижу, что не могу внятно создать новое описание с точки зрения нового персонажа, то бросаю это дело до лучшего дня.
>Онтология и фабула, как я и написал.
Да я вроде умею в такое, другое дело что процесс их построения как раз и напоминает сборку инструкции к неведомому артефакту из кучи противоречивых взглядов. Но, опять же, это физиологическое ограничение в чистом виде, а не результат моей самовлюблённости и необразованности. За это можешь не волноваться.
Если ты хочешь со мной переписываться, для этого есть другие места. Если хочешь меня чему-то научить - не стоит, у меня программа самоперекраивания максимально плотная и разнообразная. Если надеешься, что я что-то уроню на тебя полезное - хз, я бы не хотел напрягаться, ещё обеспечишь мне новый поцелуй Нептуна в ответ, а ресурс будет потрачен. Если не с кем поговорить про онтологии, можно поднять тему в генеральном, я рано или поздно приду в себя и что-то отпишу.
>>381800
Ты написал текст сюда. Я могу отвечать на посты. Ваш аргумент - инвалид.
Я выше уже написал: ты кидаешь слишком жирные клэймы, слишком многими постами. Рано или поздно кто-нибудь ответит. Так уж получилось, что сейчас это был я.
>Если ты хочешь со мной переписываться, для этого есть другие места.
Ты написал текст сюда. Я могу отвечать на посты. Ваш аргумент - инвалид.
>Если хочешь меня чему-то научить - не стоит, у меня программа самоперекраивания максимально плотная и разнообразная
Я выше уже написал: ты кидаешь слишком жирные клэймы, слишком многими постами. Рано или поздно кто-нибудь ответит. Так уж получилось, что сейчас это был я.
>>381804
Анон, я не против,но есть ощущение, что мы переливаем из пустого в порожнее, копаемся в моих подходах к графоманству - в общем, начинаем трындеть на новые темы, а дальше наверняка углубимся ещё и ещё. Стопэ.
А ещё я не понял, почему клэймы одновременно 1) банальные 2) плохо понятные и 3) привлекают сильное внимание. Противоречиво.
Анон, я не против,но есть ощущение, что мы переливаем из пустого в порожнее, копаемся в моих подходах к графоманству - в общем, начинаем трындеть на новые темы, а дальше наверняка углубимся ещё и ещё. Стопэ.
А ещё я не понял, почему клэймы одновременно 1) банальные 2) плохо понятные и 3) привлекают сильное внимание. Противоречиво.
>>381813
Вроде ответил всё, кроме третьего.
Потому что вот эти штуки с познанием самого себя, с архетипами, с мистикой и непонятностями только ленивый не лепил в произведения.
Все уже поняли. Что конкретно ты доносишь, чего ещё не было?
Или, может быть, ты доносишь исключительно до себя? Тогда мы возвращаемся к тому, что наш разговор - удел случая. Будь ты в отдельном треде, я бы просто прошёл мимо.
Потому что текст написан вот так.
Ты вообще поспрашивай, может это у меня ума нет. Но мне твои тексты кажутся перескакиванием с темы не тему. Модель в голове не строится, а значит текст воспринимается просто как буквы, а не повествование.
Да потому что это выглядит как какая-то софистика. Я люблю, когда в произведении видно причины и следствия. Видно, чему оно хочет тебя научить.
То, что у тебя происходит, с первых абзацев мне показалось такой словесной кашей, где в конце ты выведешь "0 = 1" и скажешь, что весь мир не существует. ИЧСХ, каждый шаг у тебя будет логичный и понятный, взятый в отдельности. Потому что у тебя шаги не связаны между собой общей мыслью.
А с софистикой меня давно познакомили. Мерзкая срань.
Вроде ответил всё, кроме третьего.
>1) банальные
Потому что вот эти штуки с познанием самого себя, с архетипами, с мистикой и непонятностями только ленивый не лепил в произведения.
Все уже поняли. Что конкретно ты доносишь, чего ещё не было?
Или, может быть, ты доносишь исключительно до себя? Тогда мы возвращаемся к тому, что наш разговор - удел случая. Будь ты в отдельном треде, я бы просто прошёл мимо.
>2) плохо понятные
Потому что текст написан вот так.
Ты вообще поспрашивай, может это у меня ума нет. Но мне твои тексты кажутся перескакиванием с темы не тему. Модель в голове не строится, а значит текст воспринимается просто как буквы, а не повествование.
>3) привлекают сильное внимание
Да потому что это выглядит как какая-то софистика. Я люблю, когда в произведении видно причины и следствия. Видно, чему оно хочет тебя научить.
То, что у тебя происходит, с первых абзацев мне показалось такой словесной кашей, где в конце ты выведешь "0 = 1" и скажешь, что весь мир не существует. ИЧСХ, каждый шаг у тебя будет логичный и понятный, взятый в отдельности. Потому что у тебя шаги не связаны между собой общей мыслью.
А с софистикой меня давно познакомили. Мерзкая срань.
>>381824
Прямо нелогично. Отдельный тред - заявление на что-то серьёзное, фрирайтинг-тред загон для потока сознания. На нем написано.
Я уже два раза успел забыть, зачем это всё, кроме "ну весело же". Обычно если я нахожу у себя начатое что-либо, то пытаюсь закончить, не выясняя свою мотивацию целиком. Вроде туда должны были просочиться истории связности и приятия, а также установки хорошего внутреннего климата, не хуже, чем на красивых южных островах наверное. А там бы эти истории может кто-то подобрал бы для вдохновения.
Но я очень долго запрягаю, да.
>Будь ты в отдельном треде, я бы просто прошёл мимо.
Прямо нелогично. Отдельный тред - заявление на что-то серьёзное, фрирайтинг-тред загон для потока сознания. На нем написано.
>Что конкретно ты доносишь, чего ещё не было?
Я уже два раза успел забыть, зачем это всё, кроме "ну весело же". Обычно если я нахожу у себя начатое что-либо, то пытаюсь закончить, не выясняя свою мотивацию целиком. Вроде туда должны были просочиться истории связности и приятия, а также установки хорошего внутреннего климата, не хуже, чем на красивых южных островах наверное. А там бы эти истории может кто-то подобрал бы для вдохновения.
Но я очень долго запрягаю, да.
>>381859
А вот тут очень хороший вопрос. Не цепляет лишь безразличных. А те, кого зацепило, можно разделить на два лагеря...
>Значит, не так уж вонюче сру, раз людей цепляет, хех :3
А вот тут очень хороший вопрос. Не цепляет лишь безразличных. А те, кого зацепило, можно разделить на два лагеря...
177 Кб, 1000x735Затравка: два последних поста и пикча
Фрирайтинг - ассоциативное письмо, почти автоматическое, когда фиксируется мысленная каша, но в моем случае в некоем сеттинговом потоке. Естественно, там будут скачки контекста, даже противоположные значения у одних и тех же элементов. Иначе это был бы рассказ. Но при написании рассказа слишком много рамок.
Жила-была норна Дайане. Однажды ей стало тяжело носить все случайности и совпадения, которые она копила, и тогда Дайане стала сыпать их из рукавов, словно царевна-лебедь свои крошки и объедки. Тут же налетели всякие голуби, потому что когда организм видит посреди пустоты крошку питания, то его туда тянет неодолимо. Итак, птицы собрались кругом со всех концов земли, хотя секунду назад им было нахер
не надо топтаться у ног довольной собой норны. "Ну как же приятно поглядеть на вас, - думала Дайане, - когда вы выстраиваетесь в такой аккуратный кружок, как гармонично вы смотритесь". Вокруг головы Дайане заиграла музыка сфер, прорастая из хорового курлыканья снизу вверх. Сферы мерцали и блестели, очень красиво.
Птицы, правда, были не очень довольны, потому что некоторых нежданная удача отвлекла от их кустиков с кислыми мелкими ягодами, или же от чердаков и крыш, или же от сранья на памятники, что никоим образом не осудительно, ибо памятники временны, а метаболизм вечен и первичен. Голуби не виноваты, что урбанизм. Им надо.
Так вот, голуби активно вели за едой беседу. Одна толстая птица заявила:
- Нас заманили сюда! Наверняка в крошки заложен стрихнин. Иначе с какой бы стати такая щедрость?
Птица эта была похожа на Вэлианта из мультика.
- Параноик, беззаботно ответил другой голубь, белый и потрепанный, после чего его уже невозможно было заткнуть:
- Всё есть яд и всё лекарство,я уже дней пять тебе повторяю эту фразу. В каждой крошке сладкого печенья-совпаденья содержится питательное вещество, но ты ещё должен переварить его. Ты вообще представляешь, на что способна твоя печень? Я хочу сказать, что любой опыт даёт позитивные возможности, ролевую ситуацию для наработки более сложных шаблонов, увлекательные головоломки, следовательно...
Пока голубок курлыкал, надувая нагрудные перышки, которые и правда были хороши, его жирный собрат ухватил крошку прямо из-под его носа. Ну и улетел, естественно. Хотя как его только крылья носят? Если бы голубям перед полетом делали медицинский осмотр, этому птицу сказали бы:
- У вас перевес! Вы слишком много внимания направляете внутрь. Ешьте меньше фруктов с большими косточками, а то выглядите так, будто проглотили персик.
- Это свинцовая пуля, -гордо сказал бы этот голубь. - Я не смогу от неё отказаться, это часть моей идентичности.
Но так как он слегка самоустранился из кругового танца голубей, то забудем о нем пока.
Некий воробышек, увидев скопление различных птиц, воспользовался ситуацией иначе. Он подлетал к питающимся и щебетал мелодичную песенку. В переводе с воробьиного песенка звучала так:
"У меня коричневые перышки и мягкий серый пушок, галстучек на шее! Как я хорош! У тебя длинные черные перья и блестящие чёрные глаза! Как ты хорош!"и т д
Как видим, этой птахе было без разницы, насколько отличается слушатель. Получались конфузы. Хищные и просто крупные птицы не понимали воробьиного языка и считали, что малявка пытается отнять их возможности и шансы в обличьи хлебных крошек, сбив их с толку и испортив аппетит. Неудивительно, что в итоге воробейчика долбанула сойка с роскошным розовым пузом. Так что этот тоже покинул ебучий хоровод, о котором никто из птиц не просил наверное. Воробейчик вознесся прямо в рай на прекрасное поле маргариток, теперь он поет свои песенки цветам и греется на солнышке. Если первый голубь наконец выблюет или, даже лучше, по совету второго переварит свою свинцовую пулю, то легко сможет долететь туда же.
Неплохая перспектива.
Третий голубь решил использовать слётку для того, чтобы взглянуть норне в глаза. Так сказать, подняться до ее уровня, а лучше ещё выше.
Ну норна его и пизданула. Нефиг. Она тут наслаждается гармонией, а ей перед глазами мельтешат с неудобными вопросами, типа а кто пек хлеб для твоих крошек.
Нормально же нельзя ответить.
"Как много проблем от неправильной коммуникации", протрещала сорока. А потом протрезвела.
Тональность музыки сфер явно поменялась, а всё потому, что стала подбираться гипотетическая норна Никтис. При виде неё птицы начинают метаться стаями, создавая странно упорядоченные фигуры. Никакой жратвы, только кадриль до упаду...но я не смею описывать, какими цветами расчерчен тогда танцпол облаков.
- ! - сказал тогда норнам глас божий.
- Щито? - прошипела Никтис.
- У тебя переводческий модуль из уха выпал, поправь, сказала Дайане.
- А у тебя знаешь какой модуль выпал и из какого места, мм? - обиделась Никтис. - Почему Он не может говорить с нами на нашем языке, вот скажи?
- Потому что наш язык слишком неточен, груб, как формочка для печенья, а Он не станет врать во имя понятности. Это база же, сис.
Затем в обеих сестер шарахнула молния, дабы они наконец сплавились воедино и перестали морочить птицам божьим голову своими хлебными и бесхлебными частицами и античастицами, а действовали слаженно и с энергией верховной молнии в руках. То-то стало мироздание!
Конечно, можно было обрезать обеих бритвой Оккама и сделать понятнее, но не по-божески это, отнимать и расчленять, ибо при том теряется многое.
Всё это, как водится, поток сознания. Что в сознание упало, то из него с процентами выпало. Обросшее водорослями, обглоданное моллюсками. Но это уже другая история.
Фрирайтинг - ассоциативное письмо, почти автоматическое, когда фиксируется мысленная каша, но в моем случае в некоем сеттинговом потоке. Естественно, там будут скачки контекста, даже противоположные значения у одних и тех же элементов. Иначе это был бы рассказ. Но при написании рассказа слишком много рамок.
Жила-была норна Дайане. Однажды ей стало тяжело носить все случайности и совпадения, которые она копила, и тогда Дайане стала сыпать их из рукавов, словно царевна-лебедь свои крошки и объедки. Тут же налетели всякие голуби, потому что когда организм видит посреди пустоты крошку питания, то его туда тянет неодолимо. Итак, птицы собрались кругом со всех концов земли, хотя секунду назад им было нахер
не надо топтаться у ног довольной собой норны. "Ну как же приятно поглядеть на вас, - думала Дайане, - когда вы выстраиваетесь в такой аккуратный кружок, как гармонично вы смотритесь". Вокруг головы Дайане заиграла музыка сфер, прорастая из хорового курлыканья снизу вверх. Сферы мерцали и блестели, очень красиво.
Птицы, правда, были не очень довольны, потому что некоторых нежданная удача отвлекла от их кустиков с кислыми мелкими ягодами, или же от чердаков и крыш, или же от сранья на памятники, что никоим образом не осудительно, ибо памятники временны, а метаболизм вечен и первичен. Голуби не виноваты, что урбанизм. Им надо.
Так вот, голуби активно вели за едой беседу. Одна толстая птица заявила:
- Нас заманили сюда! Наверняка в крошки заложен стрихнин. Иначе с какой бы стати такая щедрость?
Птица эта была похожа на Вэлианта из мультика.
- Параноик, беззаботно ответил другой голубь, белый и потрепанный, после чего его уже невозможно было заткнуть:
- Всё есть яд и всё лекарство,я уже дней пять тебе повторяю эту фразу. В каждой крошке сладкого печенья-совпаденья содержится питательное вещество, но ты ещё должен переварить его. Ты вообще представляешь, на что способна твоя печень? Я хочу сказать, что любой опыт даёт позитивные возможности, ролевую ситуацию для наработки более сложных шаблонов, увлекательные головоломки, следовательно...
Пока голубок курлыкал, надувая нагрудные перышки, которые и правда были хороши, его жирный собрат ухватил крошку прямо из-под его носа. Ну и улетел, естественно. Хотя как его только крылья носят? Если бы голубям перед полетом делали медицинский осмотр, этому птицу сказали бы:
- У вас перевес! Вы слишком много внимания направляете внутрь. Ешьте меньше фруктов с большими косточками, а то выглядите так, будто проглотили персик.
- Это свинцовая пуля, -гордо сказал бы этот голубь. - Я не смогу от неё отказаться, это часть моей идентичности.
Но так как он слегка самоустранился из кругового танца голубей, то забудем о нем пока.
Некий воробышек, увидев скопление различных птиц, воспользовался ситуацией иначе. Он подлетал к питающимся и щебетал мелодичную песенку. В переводе с воробьиного песенка звучала так:
"У меня коричневые перышки и мягкий серый пушок, галстучек на шее! Как я хорош! У тебя длинные черные перья и блестящие чёрные глаза! Как ты хорош!"и т д
Как видим, этой птахе было без разницы, насколько отличается слушатель. Получались конфузы. Хищные и просто крупные птицы не понимали воробьиного языка и считали, что малявка пытается отнять их возможности и шансы в обличьи хлебных крошек, сбив их с толку и испортив аппетит. Неудивительно, что в итоге воробейчика долбанула сойка с роскошным розовым пузом. Так что этот тоже покинул ебучий хоровод, о котором никто из птиц не просил наверное. Воробейчик вознесся прямо в рай на прекрасное поле маргариток, теперь он поет свои песенки цветам и греется на солнышке. Если первый голубь наконец выблюет или, даже лучше, по совету второго переварит свою свинцовую пулю, то легко сможет долететь туда же.
Неплохая перспектива.
Третий голубь решил использовать слётку для того, чтобы взглянуть норне в глаза. Так сказать, подняться до ее уровня, а лучше ещё выше.
Ну норна его и пизданула. Нефиг. Она тут наслаждается гармонией, а ей перед глазами мельтешат с неудобными вопросами, типа а кто пек хлеб для твоих крошек.
Нормально же нельзя ответить.
"Как много проблем от неправильной коммуникации", протрещала сорока. А потом протрезвела.
Тональность музыки сфер явно поменялась, а всё потому, что стала подбираться гипотетическая норна Никтис. При виде неё птицы начинают метаться стаями, создавая странно упорядоченные фигуры. Никакой жратвы, только кадриль до упаду...но я не смею описывать, какими цветами расчерчен тогда танцпол облаков.
- ! - сказал тогда норнам глас божий.
- Щито? - прошипела Никтис.
- У тебя переводческий модуль из уха выпал, поправь, сказала Дайане.
- А у тебя знаешь какой модуль выпал и из какого места, мм? - обиделась Никтис. - Почему Он не может говорить с нами на нашем языке, вот скажи?
- Потому что наш язык слишком неточен, груб, как формочка для печенья, а Он не станет врать во имя понятности. Это база же, сис.
Затем в обеих сестер шарахнула молния, дабы они наконец сплавились воедино и перестали морочить птицам божьим голову своими хлебными и бесхлебными частицами и античастицами, а действовали слаженно и с энергией верховной молнии в руках. То-то стало мироздание!
Конечно, можно было обрезать обеих бритвой Оккама и сделать понятнее, но не по-божески это, отнимать и расчленять, ибо при том теряется многое.
Всё это, как водится, поток сознания. Что в сознание упало, то из него с процентами выпало. Обросшее водорослями, обглоданное моллюсками. Но это уже другая история.
177 Кб, 1000x735Затравка: два последних поста и пикча
Фрирайтинг - ассоциативное письмо, почти автоматическое, когда фиксируется мысленная каша, но в моем случае в некоем сеттинговом потоке. Естественно, там будут скачки контекста, даже противоположные значения у одних и тех же элементов. Иначе это был бы рассказ. Но при написании рассказа слишком много рамок.
Жила-была норна Дайане. Однажды ей стало тяжело носить все случайности и совпадения, которые она копила, и тогда Дайане стала сыпать их из рукавов, словно царевна-лебедь свои крошки и объедки. Тут же налетели всякие голуби, потому что когда организм видит посреди пустоты крошку питания, то его туда тянет неодолимо. Итак, птицы собрались кругом со всех концов земли, хотя секунду назад им было нахер
не надо топтаться у ног довольной собой норны. "Ну как же приятно поглядеть на вас, - думала Дайане, - когда вы выстраиваетесь в такой аккуратный кружок, как гармонично вы смотритесь". Вокруг головы Дайане заиграла музыка сфер, прорастая из хорового курлыканья снизу вверх. Сферы мерцали и блестели, очень красиво.
Птицы, правда, были не очень довольны, потому что некоторых нежданная удача отвлекла от их кустиков с кислыми мелкими ягодами, или же от чердаков и крыш, или же от сранья на памятники, что никоим образом не осудительно, ибо памятники временны, а метаболизм вечен и первичен. Голуби не виноваты, что урбанизм. Им надо.
Так вот, голуби активно вели за едой беседу. Одна толстая птица заявила:
- Нас заманили сюда! Наверняка в крошки заложен стрихнин. Иначе с какой бы стати такая щедрость?
Птица эта была похожа на Вэлианта из мультика.
- Параноик, беззаботно ответил другой голубь, белый и потрепанный, после чего его уже невозможно было заткнуть:
- Всё есть яд и всё лекарство,я уже дней пять тебе повторяю эту фразу. В каждой крошке сладкого печенья-совпаденья содержится питательное вещество, но ты ещё должен переварить его. Ты вообще представляешь, на что способна твоя печень? Я хочу сказать, что любой опыт даёт позитивные возможности, ролевую ситуацию для наработки более сложных шаблонов, увлекательные головоломки, следовательно...
Пока голубок курлыкал, надувая нагрудные перышки, которые и правда были хороши, его жирный собрат ухватил крошку прямо из-под его носа. Ну и улетел, естественно. Хотя как его только крылья носят? Если бы голубям перед полетом делали медицинский осмотр, этому птицу сказали бы:
- У вас перевес! Вы слишком много внимания направляете внутрь. Ешьте меньше фруктов с большими косточками, а то выглядите так, будто проглотили персик.
- Это свинцовая пуля, -гордо сказал бы этот голубь. - Я не смогу от неё отказаться, это часть моей идентичности.
Но так как он слегка самоустранился из кругового танца голубей, то забудем о нем пока.
Некий воробышек, увидев скопление различных птиц, воспользовался ситуацией иначе. Он подлетал к питающимся и щебетал мелодичную песенку. В переводе с воробьиного песенка звучала так:
"У меня коричневые перышки и мягкий серый пушок, галстучек на шее! Как я хорош! У тебя длинные черные перья и блестящие чёрные глаза! Как ты хорош!"и т д
Как видим, этой птахе было без разницы, насколько отличается слушатель. Получались конфузы. Хищные и просто крупные птицы не понимали воробьиного языка и считали, что малявка пытается отнять их возможности и шансы в обличьи хлебных крошек, сбив их с толку и испортив аппетит. Неудивительно, что в итоге воробейчика долбанула сойка с роскошным розовым пузом. Так что этот тоже покинул ебучий хоровод, о котором никто из птиц не просил наверное. Воробейчик вознесся прямо в рай на прекрасное поле маргариток, теперь он поет свои песенки цветам и греется на солнышке. Если первый голубь наконец выблюет или, даже лучше, по совету второго переварит свою свинцовую пулю, то легко сможет долететь туда же.
Неплохая перспектива.
Третий голубь решил использовать слётку для того, чтобы взглянуть норне в глаза. Так сказать, подняться до ее уровня, а лучше ещё выше.
Ну норна его и пизданула. Нефиг. Она тут наслаждается гармонией, а ей перед глазами мельтешат с неудобными вопросами, типа а кто пек хлеб для твоих крошек.
Нормально же нельзя ответить.
"Как много проблем от неправильной коммуникации", протрещала сорока. А потом протрезвела.
Тональность музыки сфер явно поменялась, а всё потому, что стала подбираться гипотетическая норна Никтис. При виде неё птицы начинают метаться стаями, создавая странно упорядоченные фигуры. Никакой жратвы, только кадриль до упаду...но я не смею описывать, какими цветами расчерчен тогда танцпол облаков.
- ! - сказал тогда норнам глас божий.
- Щито? - прошипела Никтис.
- У тебя переводческий модуль из уха выпал, поправь, сказала Дайане.
- А у тебя знаешь какой модуль выпал и из какого места, мм? - обиделась Никтис. - Почему Он не может говорить с нами на нашем языке, вот скажи?
- Потому что наш язык слишком неточен, груб, как формочка для печенья, а Он не станет врать во имя понятности. Это база же, сис.
Затем в обеих сестер шарахнула молния, дабы они наконец сплавились воедино и перестали морочить птицам божьим голову своими хлебными и бесхлебными частицами и античастицами, а действовали слаженно и с энергией верховной молнии в руках. То-то стало мироздание!
Конечно, можно было обрезать обеих бритвой Оккама и сделать понятнее, но не по-божески это, отнимать и расчленять, ибо при том теряется многое.
Всё это, как водится, поток сознания. Что в сознание упало, то из него с процентами выпало. Обросшее водорослями, обглоданное моллюсками. Но это уже другая история.
Фрирайтинг - ассоциативное письмо, почти автоматическое, когда фиксируется мысленная каша, но в моем случае в некоем сеттинговом потоке. Естественно, там будут скачки контекста, даже противоположные значения у одних и тех же элементов. Иначе это был бы рассказ. Но при написании рассказа слишком много рамок.
Жила-была норна Дайане. Однажды ей стало тяжело носить все случайности и совпадения, которые она копила, и тогда Дайане стала сыпать их из рукавов, словно царевна-лебедь свои крошки и объедки. Тут же налетели всякие голуби, потому что когда организм видит посреди пустоты крошку питания, то его туда тянет неодолимо. Итак, птицы собрались кругом со всех концов земли, хотя секунду назад им было нахер
не надо топтаться у ног довольной собой норны. "Ну как же приятно поглядеть на вас, - думала Дайане, - когда вы выстраиваетесь в такой аккуратный кружок, как гармонично вы смотритесь". Вокруг головы Дайане заиграла музыка сфер, прорастая из хорового курлыканья снизу вверх. Сферы мерцали и блестели, очень красиво.
Птицы, правда, были не очень довольны, потому что некоторых нежданная удача отвлекла от их кустиков с кислыми мелкими ягодами, или же от чердаков и крыш, или же от сранья на памятники, что никоим образом не осудительно, ибо памятники временны, а метаболизм вечен и первичен. Голуби не виноваты, что урбанизм. Им надо.
Так вот, голуби активно вели за едой беседу. Одна толстая птица заявила:
- Нас заманили сюда! Наверняка в крошки заложен стрихнин. Иначе с какой бы стати такая щедрость?
Птица эта была похожа на Вэлианта из мультика.
- Параноик, беззаботно ответил другой голубь, белый и потрепанный, после чего его уже невозможно было заткнуть:
- Всё есть яд и всё лекарство,я уже дней пять тебе повторяю эту фразу. В каждой крошке сладкого печенья-совпаденья содержится питательное вещество, но ты ещё должен переварить его. Ты вообще представляешь, на что способна твоя печень? Я хочу сказать, что любой опыт даёт позитивные возможности, ролевую ситуацию для наработки более сложных шаблонов, увлекательные головоломки, следовательно...
Пока голубок курлыкал, надувая нагрудные перышки, которые и правда были хороши, его жирный собрат ухватил крошку прямо из-под его носа. Ну и улетел, естественно. Хотя как его только крылья носят? Если бы голубям перед полетом делали медицинский осмотр, этому птицу сказали бы:
- У вас перевес! Вы слишком много внимания направляете внутрь. Ешьте меньше фруктов с большими косточками, а то выглядите так, будто проглотили персик.
- Это свинцовая пуля, -гордо сказал бы этот голубь. - Я не смогу от неё отказаться, это часть моей идентичности.
Но так как он слегка самоустранился из кругового танца голубей, то забудем о нем пока.
Некий воробышек, увидев скопление различных птиц, воспользовался ситуацией иначе. Он подлетал к питающимся и щебетал мелодичную песенку. В переводе с воробьиного песенка звучала так:
"У меня коричневые перышки и мягкий серый пушок, галстучек на шее! Как я хорош! У тебя длинные черные перья и блестящие чёрные глаза! Как ты хорош!"и т д
Как видим, этой птахе было без разницы, насколько отличается слушатель. Получались конфузы. Хищные и просто крупные птицы не понимали воробьиного языка и считали, что малявка пытается отнять их возможности и шансы в обличьи хлебных крошек, сбив их с толку и испортив аппетит. Неудивительно, что в итоге воробейчика долбанула сойка с роскошным розовым пузом. Так что этот тоже покинул ебучий хоровод, о котором никто из птиц не просил наверное. Воробейчик вознесся прямо в рай на прекрасное поле маргариток, теперь он поет свои песенки цветам и греется на солнышке. Если первый голубь наконец выблюет или, даже лучше, по совету второго переварит свою свинцовую пулю, то легко сможет долететь туда же.
Неплохая перспектива.
Третий голубь решил использовать слётку для того, чтобы взглянуть норне в глаза. Так сказать, подняться до ее уровня, а лучше ещё выше.
Ну норна его и пизданула. Нефиг. Она тут наслаждается гармонией, а ей перед глазами мельтешат с неудобными вопросами, типа а кто пек хлеб для твоих крошек.
Нормально же нельзя ответить.
"Как много проблем от неправильной коммуникации", протрещала сорока. А потом протрезвела.
Тональность музыки сфер явно поменялась, а всё потому, что стала подбираться гипотетическая норна Никтис. При виде неё птицы начинают метаться стаями, создавая странно упорядоченные фигуры. Никакой жратвы, только кадриль до упаду...но я не смею описывать, какими цветами расчерчен тогда танцпол облаков.
- ! - сказал тогда норнам глас божий.
- Щито? - прошипела Никтис.
- У тебя переводческий модуль из уха выпал, поправь, сказала Дайане.
- А у тебя знаешь какой модуль выпал и из какого места, мм? - обиделась Никтис. - Почему Он не может говорить с нами на нашем языке, вот скажи?
- Потому что наш язык слишком неточен, груб, как формочка для печенья, а Он не станет врать во имя понятности. Это база же, сис.
Затем в обеих сестер шарахнула молния, дабы они наконец сплавились воедино и перестали морочить птицам божьим голову своими хлебными и бесхлебными частицами и античастицами, а действовали слаженно и с энергией верховной молнии в руках. То-то стало мироздание!
Конечно, можно было обрезать обеих бритвой Оккама и сделать понятнее, но не по-божески это, отнимать и расчленять, ибо при том теряется многое.
Всё это, как водится, поток сознания. Что в сознание упало, то из него с процентами выпало. Обросшее водорослями, обглоданное моллюсками. Но это уже другая история.
>>381766
Нет. Было приятно, наоборот. Нужно знать про себя как можно больше, чтобы иметь правильные предпосылки. Об этом и пасты про тусовку перед экранами.
>>381270
Архетип не выбирает свою судьбу. Это, пожалуй, основная причина им НЕ быть. Архетип это определенной формы тень на стене. Индрика - архетип. У тебя типаж, троп может быть.
>Тебе не надоели мои реплики про
Нет. Было приятно, наоборот. Нужно знать про себя как можно больше, чтобы иметь правильные предпосылки. Об этом и пасты про тусовку перед экранами.
>>381270
>Это пчел, который выбирает свою судьбу. Очень чёткий архетип
Архетип не выбирает свою судьбу. Это, пожалуй, основная причина им НЕ быть. Архетип это определенной формы тень на стене. Индрика - архетип. У тебя типаж, троп может быть.
Аркадий Анатольевич сидел на паребрике. И одного только этого уже было бы достаточно. Однако он, статно положивший одну ногу на другую, усиленно рисо... Ах, да, писал что-то в блокно... Ах, да, скетчбуке. Чёрный линер скользил по бумаге, бросские штрихи составляли архитектурный портрет одного из многих зданий Петербурга. Каждое окно, не иначе, было индивидуально расписано Аркадием Анатольевичем на листе, хотя в самом-то деле было бы достаточно и простой перспективы. Но нет же: душа творца яростно желала индивидулизировать даже такой аспект своей графики, как окна, и его ведь понять можно: окна культурной столицы, они же... Они же особенные. Каждое. И небо в каждом из них... Своё, особое. Незыблимое. Рядом, словно товарищ, стоял бумажный стакан карамельного рафа на миндальном молоке. Паребрик с трудом выдерживал вес Аркадиевого таланта, который дополнял и его изысканный вкус в кофе. Шедевр закончен, а сам Аркадий скромно вздохнул, убрал вместилище своих непостижимых ни одному провинциальному хомо эректусу идей, сделал глоток кофе и встал на ноги: земля с трудом держала его, содрогалась от того количества идей и таланта, что хранила в себе душа Аркадия Анатольевича, и содрогания эти сквозь всю земную кору попадали куда-то в Океанию, Таиланд или в Сочи, например.
Аркадий Анатольвич гордо шёл по лестнице парадной своего дома. Гордость эта была не то, чтобы сильно рациональной: мало что в его мышлении впринципе было рациональным, кроме знания о линейной перспективе. Однако внезапный удар исподтишка в защищённую одним лишь синим шарфом из Гарри Поттера (он не читал другой книги) резво выбил его из материального плана.
— И что? Лишние пол литра лишние только для таких как ты.
— Ты совсем тупорогая, бля? Нам сказано было русским по белому, пять литров и мы как сыр в масле: нет, надо выёбываться, мол, такие мы сякие, лишние поллитра надыбали!
— Да ты не понимаешь, быдло, как нам хуже будет?
Спорящие голоса выбили художника из полудрёмы. Он лежал на какой-то жёсткой, стальной кровати, ужасно неприятной и неудобной, привязанный к ней ржавыми наручниками всеми своими конечностями, а ощущения во всём теле были ужасными, грубо говоря.
— Да так, что им нахуй не сдались твои ебучие поллитра. Господи, какие же хохлы дегенераты.
— Я беларуска.
— Мне похуй. Кстати, наш Рафаэло проснулся.
— Опа. Наконец.
Аркадий Анатольевич открыл уставшие веки. Потолок был старым, посыпавшимся, было по-приятному темно, и эта темнота была единственным приятным чем-то в данный момент.
— Так. Талантище, проснись и пой. Это во первых. Сколько пальцев видишь?
Перед лицом Аркадия Анатольевича потрясли чем-то вроде сосиски или мужского полового члена, который слегка двоился.
— О... Один.
— Неважно. Слушай внимательно. Ты в плену у вампиров. Твоя жизнь окончена. Всё. Шансов на спасение ноль. Ну, ноль, зеро нахуй.
Перед лицом мелькнул нолик, сложенный из большого и указательного пальца. Или это был знак ОК?
— Уровень картизола в норме. Качаем?
— Неа. Дай ещё покомпоссировать.
Вампир (предположительный) провёл кончиками пальцев по коже Аркадия Анатольевича, и тот поразился тому, как это не правильно: надо ведь начинать с низу, с паховой области и уже затем касаться губ. Ну ладно. Новичок, возможно, не совсем знает за основы питерского этикета. Простительно.
— Картизол не растёт, гений. Он даже подрасслабился.
— Гы. Ну ладно. Сейчас всё будет. Подъезд. Шаурма. Бордюр.
Рекордный показатель. В голове интиллигента проскользнула мысль, что это такой прикол: ну, не могут же вампиры быть... Хомо эректусами. Это же неудачный анекдот. Ну как такое возможно?! Вампиры! Хомо эректусы, не понимающие языка, не знающие его норм. И тут же Аркадия Анатольевича сковала такая сладость, что жизнь медленно ушла из его тела вместе с кровью.
Когда все пакеты и шприцы, полные красной, рубиновой жидкости были готовы к сбыту, вампиры посмотрели на мумию бывшего художника. Уборка тела - уже не их обязанность.
— Неплохо ты его так. Учил специально или ты из этих? Из хомо эректусов?
— Вампиры не могут быть хомо эректусами. Пришлось перебарывать боль и учить. Но оно того стоило.
— Стоило-то стоило, как сбывать то будем эти твои рекордные показатели? У Валеры таких денег нет. У Джамшута тем более, он сам столько не стоит, как такая кровь.
— А может, Ярику просто неполную партию сдадим?
— Неполную? Предлагаешь себе их захапать?
— Да. Это же отменная партия, незабываемая ебля будет.
— А давай. Только сначала пять литров сдаём в общак, и уже потом пустимся во все тяжкие.
— Конечно. Ни один кровосос не приходит вштыренный на сделку с общаком.
— А трава зелёная. Хватай чемоданы давай.
Аркадий Анатольвич гордо шёл по лестнице парадной своего дома. Гордость эта была не то, чтобы сильно рациональной: мало что в его мышлении впринципе было рациональным, кроме знания о линейной перспективе. Однако внезапный удар исподтишка в защищённую одним лишь синим шарфом из Гарри Поттера (он не читал другой книги) резво выбил его из материального плана.
— И что? Лишние пол литра лишние только для таких как ты.
— Ты совсем тупорогая, бля? Нам сказано было русским по белому, пять литров и мы как сыр в масле: нет, надо выёбываться, мол, такие мы сякие, лишние поллитра надыбали!
— Да ты не понимаешь, быдло, как нам хуже будет?
Спорящие голоса выбили художника из полудрёмы. Он лежал на какой-то жёсткой, стальной кровати, ужасно неприятной и неудобной, привязанный к ней ржавыми наручниками всеми своими конечностями, а ощущения во всём теле были ужасными, грубо говоря.
— Да так, что им нахуй не сдались твои ебучие поллитра. Господи, какие же хохлы дегенераты.
— Я беларуска.
— Мне похуй. Кстати, наш Рафаэло проснулся.
— Опа. Наконец.
Аркадий Анатольевич открыл уставшие веки. Потолок был старым, посыпавшимся, было по-приятному темно, и эта темнота была единственным приятным чем-то в данный момент.
— Так. Талантище, проснись и пой. Это во первых. Сколько пальцев видишь?
Перед лицом Аркадия Анатольевича потрясли чем-то вроде сосиски или мужского полового члена, который слегка двоился.
— О... Один.
— Неважно. Слушай внимательно. Ты в плену у вампиров. Твоя жизнь окончена. Всё. Шансов на спасение ноль. Ну, ноль, зеро нахуй.
Перед лицом мелькнул нолик, сложенный из большого и указательного пальца. Или это был знак ОК?
— Уровень картизола в норме. Качаем?
— Неа. Дай ещё покомпоссировать.
Вампир (предположительный) провёл кончиками пальцев по коже Аркадия Анатольевича, и тот поразился тому, как это не правильно: надо ведь начинать с низу, с паховой области и уже затем касаться губ. Ну ладно. Новичок, возможно, не совсем знает за основы питерского этикета. Простительно.
— Картизол не растёт, гений. Он даже подрасслабился.
— Гы. Ну ладно. Сейчас всё будет. Подъезд. Шаурма. Бордюр.
Рекордный показатель. В голове интиллигента проскользнула мысль, что это такой прикол: ну, не могут же вампиры быть... Хомо эректусами. Это же неудачный анекдот. Ну как такое возможно?! Вампиры! Хомо эректусы, не понимающие языка, не знающие его норм. И тут же Аркадия Анатольевича сковала такая сладость, что жизнь медленно ушла из его тела вместе с кровью.
Когда все пакеты и шприцы, полные красной, рубиновой жидкости были готовы к сбыту, вампиры посмотрели на мумию бывшего художника. Уборка тела - уже не их обязанность.
— Неплохо ты его так. Учил специально или ты из этих? Из хомо эректусов?
— Вампиры не могут быть хомо эректусами. Пришлось перебарывать боль и учить. Но оно того стоило.
— Стоило-то стоило, как сбывать то будем эти твои рекордные показатели? У Валеры таких денег нет. У Джамшута тем более, он сам столько не стоит, как такая кровь.
— А может, Ярику просто неполную партию сдадим?
— Неполную? Предлагаешь себе их захапать?
— Да. Это же отменная партия, незабываемая ебля будет.
— А давай. Только сначала пять литров сдаём в общак, и уже потом пустимся во все тяжкие.
— Конечно. Ни один кровосос не приходит вштыренный на сделку с общаком.
— А трава зелёная. Хватай чемоданы давай.
Аркадий Анатольевич сидел на паребрике. И одного только этого уже было бы достаточно. Однако он, статно положивший одну ногу на другую, усиленно рисо... Ах, да, писал что-то в блокно... Ах, да, скетчбуке. Чёрный линер скользил по бумаге, бросские штрихи составляли архитектурный портрет одного из многих зданий Петербурга. Каждое окно, не иначе, было индивидуально расписано Аркадием Анатольевичем на листе, хотя в самом-то деле было бы достаточно и простой перспективы. Но нет же: душа творца яростно желала индивидулизировать даже такой аспект своей графики, как окна, и его ведь понять можно: окна культурной столицы, они же... Они же особенные. Каждое. И небо в каждом из них... Своё, особое. Незыблимое. Рядом, словно товарищ, стоял бумажный стакан карамельного рафа на миндальном молоке. Паребрик с трудом выдерживал вес Аркадиевого таланта, который дополнял и его изысканный вкус в кофе. Шедевр закончен, а сам Аркадий скромно вздохнул, убрал вместилище своих непостижимых ни одному провинциальному хомо эректусу идей, сделал глоток кофе и встал на ноги: земля с трудом держала его, содрогалась от того количества идей и таланта, что хранила в себе душа Аркадия Анатольевича, и содрогания эти сквозь всю земную кору попадали куда-то в Океанию, Таиланд или в Сочи, например.
Аркадий Анатольвич гордо шёл по лестнице парадной своего дома. Гордость эта была не то, чтобы сильно рациональной: мало что в его мышлении впринципе было рациональным, кроме знания о линейной перспективе. Однако внезапный удар исподтишка в защищённую одним лишь синим шарфом из Гарри Поттера (он не читал другой книги) резво выбил его из материального плана.
— И что? Лишние пол литра лишние только для таких как ты.
— Ты совсем тупорогая, бля? Нам сказано было русским по белому, пять литров и мы как сыр в масле: нет, надо выёбываться, мол, такие мы сякие, лишние поллитра надыбали!
— Да ты не понимаешь, быдло, как нам хуже будет?
Спорящие голоса выбили художника из полудрёмы. Он лежал на какой-то жёсткой, стальной кровати, ужасно неприятной и неудобной, привязанный к ней ржавыми наручниками всеми своими конечностями, а ощущения во всём теле были ужасными, грубо говоря.
— Да так, что им нахуй не сдались твои ебучие поллитра. Господи, какие же хохлы дегенераты.
— Я беларуска.
— Мне похуй. Кстати, наш Рафаэло проснулся.
— Опа. Наконец.
Аркадий Анатольевич открыл уставшие веки. Потолок был старым, посыпавшимся, было по-приятному темно, и эта темнота была единственным приятным чем-то в данный момент.
— Так. Талантище, проснись и пой. Это во первых. Сколько пальцев видишь?
Перед лицом Аркадия Анатольевича потрясли чем-то вроде сосиски или мужского полового члена, который слегка двоился.
— О... Один.
— Неважно. Слушай внимательно. Ты в плену у вампиров. Твоя жизнь окончена. Всё. Шансов на спасение ноль. Ну, ноль, зеро нахуй.
Перед лицом мелькнул нолик, сложенный из большого и указательного пальца. Или это был знак ОК?
— Уровень картизола в норме. Качаем?
— Неа. Дай ещё покомпоссировать.
Вампир (предположительный) провёл кончиками пальцев по коже Аркадия Анатольевича, и тот поразился тому, как это не правильно: надо ведь начинать с низу, с паховой области и уже затем касаться губ. Ну ладно. Новичок, возможно, не совсем знает за основы питерского этикета. Простительно.
— Картизол не растёт, гений. Он даже подрасслабился.
— Гы. Ну ладно. Сейчас всё будет. Подъезд. Шаурма. Бордюр.
Рекордный показатель. В голове интиллигента проскользнула мысль, что это такой прикол: ну, не могут же вампиры быть... Хомо эректусами. Это же неудачный анекдот. Ну как такое возможно?! Вампиры! Хомо эректусы, не понимающие языка, не знающие его норм. И тут же Аркадия Анатольевича сковала такая сладость, что жизнь медленно ушла из его тела вместе с кровью.
Когда все пакеты и шприцы, полные красной, рубиновой жидкости были готовы к сбыту, вампиры посмотрели на мумию бывшего художника. Уборка тела - уже не их обязанность.
— Неплохо ты его так. Учил специально или ты из этих? Из хомо эректусов?
— Вампиры не могут быть хомо эректусами. Пришлось перебарывать боль и учить. Но оно того стоило.
— Стоило-то стоило, как сбывать то будем эти твои рекордные показатели? У Валеры таких денег нет. У Джамшута тем более, он сам столько не стоит, как такая кровь.
— А может, Ярику просто неполную партию сдадим?
— Неполную? Предлагаешь себе их захапать?
— Да. Это же отменная партия, незабываемая ебля будет.
— А давай. Только сначала пять литров сдаём в общак, и уже потом пустимся во все тяжкие.
— Конечно. Ни один кровосос не приходит вштыренный на сделку с общаком.
— А трава зелёная. Хватай чемоданы давай.
Аркадий Анатольвич гордо шёл по лестнице парадной своего дома. Гордость эта была не то, чтобы сильно рациональной: мало что в его мышлении впринципе было рациональным, кроме знания о линейной перспективе. Однако внезапный удар исподтишка в защищённую одним лишь синим шарфом из Гарри Поттера (он не читал другой книги) резво выбил его из материального плана.
— И что? Лишние пол литра лишние только для таких как ты.
— Ты совсем тупорогая, бля? Нам сказано было русским по белому, пять литров и мы как сыр в масле: нет, надо выёбываться, мол, такие мы сякие, лишние поллитра надыбали!
— Да ты не понимаешь, быдло, как нам хуже будет?
Спорящие голоса выбили художника из полудрёмы. Он лежал на какой-то жёсткой, стальной кровати, ужасно неприятной и неудобной, привязанный к ней ржавыми наручниками всеми своими конечностями, а ощущения во всём теле были ужасными, грубо говоря.
— Да так, что им нахуй не сдались твои ебучие поллитра. Господи, какие же хохлы дегенераты.
— Я беларуска.
— Мне похуй. Кстати, наш Рафаэло проснулся.
— Опа. Наконец.
Аркадий Анатольевич открыл уставшие веки. Потолок был старым, посыпавшимся, было по-приятному темно, и эта темнота была единственным приятным чем-то в данный момент.
— Так. Талантище, проснись и пой. Это во первых. Сколько пальцев видишь?
Перед лицом Аркадия Анатольевича потрясли чем-то вроде сосиски или мужского полового члена, который слегка двоился.
— О... Один.
— Неважно. Слушай внимательно. Ты в плену у вампиров. Твоя жизнь окончена. Всё. Шансов на спасение ноль. Ну, ноль, зеро нахуй.
Перед лицом мелькнул нолик, сложенный из большого и указательного пальца. Или это был знак ОК?
— Уровень картизола в норме. Качаем?
— Неа. Дай ещё покомпоссировать.
Вампир (предположительный) провёл кончиками пальцев по коже Аркадия Анатольевича, и тот поразился тому, как это не правильно: надо ведь начинать с низу, с паховой области и уже затем касаться губ. Ну ладно. Новичок, возможно, не совсем знает за основы питерского этикета. Простительно.
— Картизол не растёт, гений. Он даже подрасслабился.
— Гы. Ну ладно. Сейчас всё будет. Подъезд. Шаурма. Бордюр.
Рекордный показатель. В голове интиллигента проскользнула мысль, что это такой прикол: ну, не могут же вампиры быть... Хомо эректусами. Это же неудачный анекдот. Ну как такое возможно?! Вампиры! Хомо эректусы, не понимающие языка, не знающие его норм. И тут же Аркадия Анатольевича сковала такая сладость, что жизнь медленно ушла из его тела вместе с кровью.
Когда все пакеты и шприцы, полные красной, рубиновой жидкости были готовы к сбыту, вампиры посмотрели на мумию бывшего художника. Уборка тела - уже не их обязанность.
— Неплохо ты его так. Учил специально или ты из этих? Из хомо эректусов?
— Вампиры не могут быть хомо эректусами. Пришлось перебарывать боль и учить. Но оно того стоило.
— Стоило-то стоило, как сбывать то будем эти твои рекордные показатели? У Валеры таких денег нет. У Джамшута тем более, он сам столько не стоит, как такая кровь.
— А может, Ярику просто неполную партию сдадим?
— Неполную? Предлагаешь себе их захапать?
— Да. Это же отменная партия, незабываемая ебля будет.
— А давай. Только сначала пять литров сдаём в общак, и уже потом пустимся во все тяжкие.
— Конечно. Ни один кровосос не приходит вштыренный на сделку с общаком.
— А трава зелёная. Хватай чемоданы давай.
>>382454
Оцените как нибудь, двачик, буду рад советам
Оцените как нибудь, двачик, буду рад советам
>>382454
Полчаса ровно писал, на первую пришелшую в голову тему
Полчаса ровно писал, на первую пришелшую в голову тему
>>382454
Ржачно.
Ржачно.
>>382447
А, мы про разное говорим, видимо. Мои "архетипы" — юнгианские.
И да, каждый раз когда ты облекаешь мысль в слова это уже не архетип. Но вот насколько близок персонаж к нему — важно.
Тот Флэйк даже не задавался вопросом "А стоит ли Аллегро выбивать мозги? А стоит ли прыгать по порталам?" Он это делал просто потому что свержение тирана важнее всего остального.
Если это — не архитипичный образ, то я не знаю что.
>Архетип это определенной формы тень на стене. Индрика - архетип
А, мы про разное говорим, видимо. Мои "архетипы" — юнгианские.
И да, каждый раз когда ты облекаешь мысль в слова это уже не архетип. Но вот насколько близок персонаж к нему — важно.
Тот Флэйк даже не задавался вопросом "А стоит ли Аллегро выбивать мозги? А стоит ли прыгать по порталам?" Он это делал просто потому что свержение тирана важнее всего остального.
Если это — не архитипичный образ, то я не знаю что.
>>382447
Кстати, можно было бы заняться словодрочем и сказать, что я имел в виду не "выбирает из каталога", а "выбирает свою". А то, что после акта бунта Флэйку будет нехуй делать, что у Флэйка нет судьбы как таковой — это читатель знать как бэ необязательно.
Но я предпочитаю не мыслить категориями. Персонаж поравнялся с архетипом, но лишь на время. А потом потопал своей дорогой. Люди тоже так могут.
>Архетип не выбирает свою судьбу.
Кстати, можно было бы заняться словодрочем и сказать, что я имел в виду не "выбирает из каталога", а "выбирает свою". А то, что после акта бунта Флэйку будет нехуй делать, что у Флэйка нет судьбы как таковой — это читатель знать как бэ необязательно.
Но я предпочитаю не мыслить категориями. Персонаж поравнялся с архетипом, но лишь на время. А потом потопал своей дорогой. Люди тоже так могут.
>>382447
Кстати, можно было бы заняться словодрочем и сказать, что я имел в виду не "выбирает из каталога", а "выбирает свою". А то, что после акта бунта Флэйку будет нехуй делать, что у Флэйка нет судьбы как таковой — это читателю знать как бэ необязательно.
Но я предпочитаю не мыслить категориями. Персонаж поравнялся с архетипом, но лишь на время. А потом потопал своей дорогой. Люди тоже так могут.
>Архетип не выбирает свою судьбу.
Кстати, можно было бы заняться словодрочем и сказать, что я имел в виду не "выбирает из каталога", а "выбирает свою". А то, что после акта бунта Флэйку будет нехуй делать, что у Флэйка нет судьбы как таковой — это читателю знать как бэ необязательно.
Но я предпочитаю не мыслить категориями. Персонаж поравнялся с архетипом, но лишь на время. А потом потопал своей дорогой. Люди тоже так могут.
>>382534
Образ архетипичный, но у него явно больше извилин, так как он хорошо ориентируется в пространстве, различает героев, а ещё что важно - испытывает гамму настроений. Я сужу по твоей задумке, не только по постам.
У того же Повешенного две с половиной функции - наблюдать, сливаться через поглощение и мудрить. Что касается Аллегро,я вспомнил аж два вполне молодых и мудрых образа. Западные сиды и азиатские духи. Как бы ещё нёх, но уже напоминает человека. Учитывая, что безымянный белый перс был всё же человеком, НЁХовость занимает в Аллегро максимум треть, делая его неприятным, но не хищным, а текучие свойства воды не дадут ему распасться.
Аллегро, он... Есть такая максима, "поступай с другими так, как хочешь, чтоб поступали с тобой". Вот у него смазаны различия между другими и собой, поэтому он ко всем лезет, а его предшественник долез аж до нёх и забрал её с собой. Я не понял, когда писал, в чем его бесчеловечность, а сейчас сказал бы, что там ампутирован страх и всё с ним связанное - гнев, обида и так далее. Без обсуждения, кстати, не понял бы. Чем не терапия.
В моем понимании - тоже навык, тоже некая цельность. Ему не нужно спрашивать самого себя, чтобы получить ответ. Он слит с ответом воедино. Мне близок этот образ в том смысле, что я только недавно научился его вообще охватывать сознанием. В "сериале" задумывался такой персонаж, в том числе чтобы гонять и тренировать робкого Флёйка и воссоединить его с сорвиголовскими наклонностями, которые у него безусловно есть, просто крэшнулись в мотоаварии. Проблема в том, что я упустил момент вдохновения для этого, не успел даже зафрирайтить. Теперь всё. История ускользает, сменяясь другой.
У моего тоже, лол.
Пожалуй, запишу костяк истории, раз ты напомнил об этом образе.
Образ архетипичный, но у него явно больше извилин, так как он хорошо ориентируется в пространстве, различает героев, а ещё что важно - испытывает гамму настроений. Я сужу по твоей задумке, не только по постам.
У того же Повешенного две с половиной функции - наблюдать, сливаться через поглощение и мудрить. Что касается Аллегро,я вспомнил аж два вполне молодых и мудрых образа. Западные сиды и азиатские духи. Как бы ещё нёх, но уже напоминает человека. Учитывая, что безымянный белый перс был всё же человеком, НЁХовость занимает в Аллегро максимум треть, делая его неприятным, но не хищным, а текучие свойства воды не дадут ему распасться.
Аллегро, он... Есть такая максима, "поступай с другими так, как хочешь, чтоб поступали с тобой". Вот у него смазаны различия между другими и собой, поэтому он ко всем лезет, а его предшественник долез аж до нёх и забрал её с собой. Я не понял, когда писал, в чем его бесчеловечность, а сейчас сказал бы, что там ампутирован страх и всё с ним связанное - гнев, обида и так далее. Без обсуждения, кстати, не понял бы. Чем не терапия.
>Тот Флэйк даже не задавался вопросом
В моем понимании - тоже навык, тоже некая цельность. Ему не нужно спрашивать самого себя, чтобы получить ответ. Он слит с ответом воедино. Мне близок этот образ в том смысле, что я только недавно научился его вообще охватывать сознанием. В "сериале" задумывался такой персонаж, в том числе чтобы гонять и тренировать робкого Флёйка и воссоединить его с сорвиголовскими наклонностями, которые у него безусловно есть, просто крэшнулись в мотоаварии. Проблема в том, что я упустил момент вдохновения для этого, не успел даже зафрирайтить. Теперь всё. История ускользает, сменяясь другой.
>свержение тирана важнее всего остального.
У моего тоже, лол.
Пожалуй, запишу костяк истории, раз ты напомнил об этом образе.
Приблудные кариатиды настаивают на том, чтобы пасть ниц. Коварные каракатицы расписывают их животы чернилами, щекотно проводя щупальцами. Каково это, стоять без движения, ибо на твоих плечах висит весь дневной и ночной свод? Любая пытка доступна, пока мраморное тело вытянулось под гнетом обязанностей, тяжёлых, как судьба. Каракатицам смешно. Они чувствуют себя свободными. Они шалят. Им невдомёк, что морское дно притягивает их с той же тяжестью, с которой статуи подвергаются давлению ответственности. Рано или поздно каракатиц утянет на самое дно, где будет плющить до скончания этой эпохи. Таким образом, сия часть равновесия восстановится. Но удастся ли кариатидам расправить плечи, потянуться, а затем пасть в позу дитяти, растягивая каменные фасции с приятным похрустыванием? Удастся ли им таким образом почувствовать себя живыми? Так выпьем же за то, чтоб мольбы дев были услышаны, а чернила весёлых каракатиц не кончались и через десятилетия подводной тюрьмы! Аминь!
Дева-лилия проносится через улицы навылет, как будто она не нежный цветок, а лишь татуировка. Чернила на плече рано созревшей школьницы, чье детство закончилось в ванной комнате после переезда. Не сомневайтесь однако - дева-лилия очень самодостаточная спутница придыханий и колышущихся над канавой серёжек. Она безмятежно наблюдает за потоком блевотины. Она принимает город таким, какой он есть, пусть даже в нём обитает тот самый дом и та самая ванная, где ей попытались отказать в праве на существование, просклоняли по всем падежам, после чего само тело стало несовместимо с ней, как старая версия айфона. Всё, кроме плеча, за которое цепко держится дева своими золотыми ноготками. Говорят, за правым плечом стоит ангел. Он прощает тебя, даже когда ты пытаешься выблевать всякую память о нём или вскрыть прошивку, сделавшую вас такими разными. Ты слышишь ли, Лилия? Все чувствуют запах цветения от твоей кожи, каждый, кроме самой тебя.
Румяна, наносимые на щёки бледнолицых клоунов, производятся из сердец розовых русалочек. Производство регулируется стройным набором правил, который обязательно фиксируется именно на марле - той самой, которой отцеживают комара от верблюжьей мочи. Использование настолько законничьего предмета, настоянного на пяти тысячах лет фарисейства (и многих литрах мочи!) придаёт легитимность всякому написанному поверх марли слову. Но вот незадача: русалки, оказывается, очень обильно рыдают, когда из их грудной клетки выковыривают содержимое! Постепенно влага их слёз подмывает чернила формулировок, они становятся расплывчатыми, и вот уже слова уплывают прочь прямо из рук румянных дельцов. Без слова нет закона, без закона нет обхода закона. "О, неправедный судия!" - вопят хвостатые красавицы.
А вода всё прибывает и прибывает от рыданий, выходят из берегов моря. Вы думали, это глобальное потепление подмывает дома Венеции? Вы слишком много зарезали русалок, вам конец, нет больше закона, способного защитить вас. Вырванные сердца взывают к небесам.
Больше всех будут негодовать, конечно же, клоуны. Нехватку румян на рынке они всерьёз считают нарушением своих меньшинных прав. Стоя по горло в солёной и горькой воде...
А вода всё прибывает и прибывает от рыданий, выходят из берегов моря. Вы думали, это глобальное потепление подмывает дома Венеции? Вы слишком много зарезали русалок, вам конец, нет больше закона, способного защитить вас. Вырванные сердца взывают к небесам.
Больше всех будут негодовать, конечно же, клоуны. Нехватку румян на рынке они всерьёз считают нарушением своих меньшинных прав. Стоя по горло в солёной и горькой воде...
27 Кб, 300x100Кровь при высыхании сгущалась, становясь болотом. Шварц стоял в ней по колено. Его беспокоило засасывающее ощущение.
Кровь пахла, дурманила голову. Примешивался запах гниения.
Шварц переступал ногами. Засасывало всё сильнее. Из глубины месива подымались крупные пузыри, словно головы утопших. Шварц наклонялся тогда, чтобы в них вглядеться. Шар - форма совершенная. Казалось, пузырь вот-вот поведает больше о своей природе, покажет образ, словно зерцало ясновидца.
Но и без того Шварц знал, что за море крови обнимает ему голени, лижет кончики пальцев.
Да, всё это были убитые. Жертвы.
Шварц поднял голову. Над ним было темно. Наверху стояла невидимая преграда. Своего рода чёрное стекло.
Внизу медленно варилась одна большая рана. Шварц повёл рукой, но не отряхнул налипших багровых нитей. Постепенно он становился одним целым с озером жертвенного месива.
Кем были убитые? Кем могли бы стать?
Шварц не знал.
Но он неплохо представлял себе, кто оставил их здесь. Как и его самого.
Чтобы забыть, чтобы очистить совесть, отмыть добела одежды...
Преграда наверху затрещала.
Что-то стало падать во мрак. Сначала оно пускало пузыри, потому что около самой границы тьма ещё была водой, но вскоре тело попало на глубину.
Шварц вгляделся в трещину. Сквозь неё просачивался свет. Серый, как зимнее послеобеденное время. Этого было достаточно.
Шварц погрузил руки в гниющую рану под собой. Затем он с силой рванулся вверх.
Накопленная в этом септике масса потянулась за ним. Липкие потоки, казалось, сами пытались удержаться за него десятками ладошек. Они цеплялись за его руки, словно тонкие пальчики детских ручонок.
Это не помешало Шварцу ухватить упавшего за воротник и потащить за собой. Он бил ногами, отталкиваясь от того, что постепенно становилось холодной водой.
Наконец, он вдохнул воздух. Дышать было непривычно. Колко.
Он снова был снаружи.
Отпечатки десятков окровавленных ладошек впитались в его плащ. Определённо, они теперь вместе.
Шварц был не против. Совсем не против.
Кровь пахла, дурманила голову. Примешивался запах гниения.
Шварц переступал ногами. Засасывало всё сильнее. Из глубины месива подымались крупные пузыри, словно головы утопших. Шварц наклонялся тогда, чтобы в них вглядеться. Шар - форма совершенная. Казалось, пузырь вот-вот поведает больше о своей природе, покажет образ, словно зерцало ясновидца.
Но и без того Шварц знал, что за море крови обнимает ему голени, лижет кончики пальцев.
Да, всё это были убитые. Жертвы.
Шварц поднял голову. Над ним было темно. Наверху стояла невидимая преграда. Своего рода чёрное стекло.
Внизу медленно варилась одна большая рана. Шварц повёл рукой, но не отряхнул налипших багровых нитей. Постепенно он становился одним целым с озером жертвенного месива.
Кем были убитые? Кем могли бы стать?
Шварц не знал.
Но он неплохо представлял себе, кто оставил их здесь. Как и его самого.
Чтобы забыть, чтобы очистить совесть, отмыть добела одежды...
Преграда наверху затрещала.
Что-то стало падать во мрак. Сначала оно пускало пузыри, потому что около самой границы тьма ещё была водой, но вскоре тело попало на глубину.
Шварц вгляделся в трещину. Сквозь неё просачивался свет. Серый, как зимнее послеобеденное время. Этого было достаточно.
Шварц погрузил руки в гниющую рану под собой. Затем он с силой рванулся вверх.
Накопленная в этом септике масса потянулась за ним. Липкие потоки, казалось, сами пытались удержаться за него десятками ладошек. Они цеплялись за его руки, словно тонкие пальчики детских ручонок.
Это не помешало Шварцу ухватить упавшего за воротник и потащить за собой. Он бил ногами, отталкиваясь от того, что постепенно становилось холодной водой.
Наконец, он вдохнул воздух. Дышать было непривычно. Колко.
Он снова был снаружи.
Отпечатки десятков окровавленных ладошек впитались в его плащ. Определённо, они теперь вместе.
Шварц был не против. Совсем не против.
27 Кб, 300x100Кровь при высыхании сгущалась, становясь болотом. Шварц стоял в ней по колено. Его беспокоило засасывающее ощущение.
Кровь пахла, дурманила голову. Примешивался запах гниения.
Шварц переступал ногами. Засасывало всё сильнее. Из глубины месива подымались крупные пузыри, словно головы утопших. Шварц наклонялся тогда, чтобы в них вглядеться. Шар - форма совершенная. Казалось, пузырь вот-вот поведает больше о своей природе, покажет образ, словно зерцало ясновидца.
Но и без того Шварц знал, что за море крови обнимает ему голени, лижет кончики пальцев.
Да, всё это были убитые. Жертвы.
Шварц поднял голову. Над ним было темно. Наверху стояла невидимая преграда. Своего рода чёрное стекло.
Внизу медленно варилась одна большая рана. Шварц повёл рукой, но не отряхнул налипших багровых нитей. Постепенно он становился одним целым с озером жертвенного месива.
Кем были убитые? Кем могли бы стать?
Шварц не знал.
Но он неплохо представлял себе, кто оставил их здесь. Как и его самого.
Чтобы забыть, чтобы очистить совесть, отмыть добела одежды...
Преграда наверху затрещала.
Что-то стало падать во мрак. Сначала оно пускало пузыри, потому что около самой границы тьма ещё была водой, но вскоре тело попало на глубину.
Шварц вгляделся в трещину. Сквозь неё просачивался свет. Серый, как зимнее послеобеденное время. Этого было достаточно.
Шварц погрузил руки в гниющую рану под собой. Затем он с силой рванулся вверх.
Накопленная в этом септике масса потянулась за ним. Липкие потоки, казалось, сами пытались удержаться за него десятками ладошек. Они цеплялись за его руки, словно тонкие пальчики детских ручонок.
Это не помешало Шварцу ухватить упавшего за воротник и потащить за собой. Он бил ногами, отталкиваясь от того, что постепенно становилось холодной водой.
Наконец, он вдохнул воздух. Дышать было непривычно. Колко.
Он снова был снаружи.
Отпечатки десятков окровавленных ладошек впитались в его плащ. Определённо, они теперь вместе.
Шварц был не против. Совсем не против.
Кровь пахла, дурманила голову. Примешивался запах гниения.
Шварц переступал ногами. Засасывало всё сильнее. Из глубины месива подымались крупные пузыри, словно головы утопших. Шварц наклонялся тогда, чтобы в них вглядеться. Шар - форма совершенная. Казалось, пузырь вот-вот поведает больше о своей природе, покажет образ, словно зерцало ясновидца.
Но и без того Шварц знал, что за море крови обнимает ему голени, лижет кончики пальцев.
Да, всё это были убитые. Жертвы.
Шварц поднял голову. Над ним было темно. Наверху стояла невидимая преграда. Своего рода чёрное стекло.
Внизу медленно варилась одна большая рана. Шварц повёл рукой, но не отряхнул налипших багровых нитей. Постепенно он становился одним целым с озером жертвенного месива.
Кем были убитые? Кем могли бы стать?
Шварц не знал.
Но он неплохо представлял себе, кто оставил их здесь. Как и его самого.
Чтобы забыть, чтобы очистить совесть, отмыть добела одежды...
Преграда наверху затрещала.
Что-то стало падать во мрак. Сначала оно пускало пузыри, потому что около самой границы тьма ещё была водой, но вскоре тело попало на глубину.
Шварц вгляделся в трещину. Сквозь неё просачивался свет. Серый, как зимнее послеобеденное время. Этого было достаточно.
Шварц погрузил руки в гниющую рану под собой. Затем он с силой рванулся вверх.
Накопленная в этом септике масса потянулась за ним. Липкие потоки, казалось, сами пытались удержаться за него десятками ладошек. Они цеплялись за его руки, словно тонкие пальчики детских ручонок.
Это не помешало Шварцу ухватить упавшего за воротник и потащить за собой. Он бил ногами, отталкиваясь от того, что постепенно становилось холодной водой.
Наконец, он вдохнул воздух. Дышать было непривычно. Колко.
Он снова был снаружи.
Отпечатки десятков окровавленных ладошек впитались в его плащ. Определённо, они теперь вместе.
Шварц был не против. Совсем не против.
>>386734
Ультраахуенно
Ультраахуенно
>>386734
Засекал время? Алсо, это из головы персонаж и тема, или из какой-то более масштабной работы? Завлекло.
Засекал время? Алсо, это из головы персонаж и тема, или из какой-то более масштабной работы? Завлекло.
>>386734
промежуточные фрагменты, подводящие к этому эпизоду, остались в столе
Поздно ночью Тео выбрался из дома.
Он был сыт по горло, о чём не забывала напоминать ему незаживающая старая рана, собственно, поперек шеи. Он забинтовал её так туго, как только мог. Полузадушенный, он не мог как следует работать. Как назло, именно сейчас его полоумные соседи вовсе с цепи сорвались. То Аллегро притащил какую-то сверкающую безделушку и требовал консультации по ней. То Алина со своим Чесноковым носится, как с писаной торбой.
"Ещё недавно я понятия не имел ни о каком Чеснокове!"
Нет, с Тео было довольно.
Чтобы ни с кем не столкнуться напоследок, он покинул дом тайком, как вор. Связал простыни из своей постели и выбрался из окна одиночной мансарды на карниз второго этажа. Потом Тео спрыгнул.
Его ноги принял в себя верный снег, хрустнув настом под тяжестью тела. С этой стороны дома всегда было холодно. От Пустошей здание отделяла только старая изгородь, сломанная в нескольких местах. Перелезая груду беспорядочно скинутых досок, Тео зацепился за одну курткой и удрученно заметил, что не так легок на подъем, как раньше. Но ничего. Он найдёт свой флаер. Почему он не занялся этим раньше? Бедная машина ждёт его посреди леса, избитая аномалией... Он починит флаер.
В глубине души Тео надеялся, что если очень попросить, то летательный аппарат починится сам. Срастётся, как разорванная мышца... бывает же так?
Но только в глубине души. Поднять оттуда настолько нежное чувство он не смел. Не таким он был, чтобы выставлять напоказ глубокое. Закутав шею и лицо в обрывок плаща, Тео топтал снег, вбивая свой вес в нетронутую белизну. Двигался он уверенно, забирая немного влево от дома. Он знал Пустоши. Он помнил, куда идти, где место его аварийной посадки, из-за которой он застрял в такой дыре с кучей неразумных личностей. Сколько бы лет ни прошло. Знание делало снегопад его личной стихией - он мог без спросу разворошить тут всё, что пожелает.
И никогда в жизни Тео не стал бы так поступать. Ему нужен был один-единственный путь. За его спиной останется безупречная цепочка следов, ведущая прямо к цели. Красота единичности. Она создаётся лишь тогда, когда отбрасываешь всё лишнее, искривленное... недостойное.
Именно этой красоты он добивался в своих чертежах и прогнозистских схемах. Чертил и вычислял их десятками, истощая общую компьютерную сеть - а затем отвергнутые варианты отправлялись в корзину один за одним. Обрезками своих карт Тео топил печурку вечно холодной мансарды, и тем не замерзал насмерть. Необработанные черновики занимали ещё одну ничейную комнату на первом этаже с каким-то ненужными музыкальным инструментом посередине. Из его крышки вышла отличная столешница.
"Теперь Аллегро станет совать в них свой нос, - с досадой думал Тео, - да только не поймёт ничего! Что он сделает с черновиками, интересно? Очередные настольные игры? Безделица! Только и возятся с пустым баловством! Я для них всех тиран, ишь ты. Ну так вот, больше я за вас не отвечаю. Я отправляюсь к тому, что для меня главнее всего. Я улечу. А вы хоть провалитесь."
Стало хорошо и свободно. Тео с удовольствием вдыхал ледяной воздух. Снегопад резал ему лоб и щеки, но и пробуждал от затхлого домашнего воздуха. Движение разгоняло кровь. Белая куртка делала Тео почти невидимым. Это ему нравилось больше всего.
Тео не сразу понял, что его шаги звучат иначе, чем прежде. Когда хрустнуло так, словно кому-то пробили череп, он остановился и взглянул под ноги.
Белизны под ним не было. Только невесомую пелену пороши гнал ветер.
Чёрный лёд треснул ещё раз и вдруг плюнул водой.
промежуточные фрагменты, подводящие к этому эпизоду, остались в столе
Поздно ночью Тео выбрался из дома.
Он был сыт по горло, о чём не забывала напоминать ему незаживающая старая рана, собственно, поперек шеи. Он забинтовал её так туго, как только мог. Полузадушенный, он не мог как следует работать. Как назло, именно сейчас его полоумные соседи вовсе с цепи сорвались. То Аллегро притащил какую-то сверкающую безделушку и требовал консультации по ней. То Алина со своим Чесноковым носится, как с писаной торбой.
"Ещё недавно я понятия не имел ни о каком Чеснокове!"
Нет, с Тео было довольно.
Чтобы ни с кем не столкнуться напоследок, он покинул дом тайком, как вор. Связал простыни из своей постели и выбрался из окна одиночной мансарды на карниз второго этажа. Потом Тео спрыгнул.
Его ноги принял в себя верный снег, хрустнув настом под тяжестью тела. С этой стороны дома всегда было холодно. От Пустошей здание отделяла только старая изгородь, сломанная в нескольких местах. Перелезая груду беспорядочно скинутых досок, Тео зацепился за одну курткой и удрученно заметил, что не так легок на подъем, как раньше. Но ничего. Он найдёт свой флаер. Почему он не занялся этим раньше? Бедная машина ждёт его посреди леса, избитая аномалией... Он починит флаер.
В глубине души Тео надеялся, что если очень попросить, то летательный аппарат починится сам. Срастётся, как разорванная мышца... бывает же так?
Но только в глубине души. Поднять оттуда настолько нежное чувство он не смел. Не таким он был, чтобы выставлять напоказ глубокое. Закутав шею и лицо в обрывок плаща, Тео топтал снег, вбивая свой вес в нетронутую белизну. Двигался он уверенно, забирая немного влево от дома. Он знал Пустоши. Он помнил, куда идти, где место его аварийной посадки, из-за которой он застрял в такой дыре с кучей неразумных личностей. Сколько бы лет ни прошло. Знание делало снегопад его личной стихией - он мог без спросу разворошить тут всё, что пожелает.
И никогда в жизни Тео не стал бы так поступать. Ему нужен был один-единственный путь. За его спиной останется безупречная цепочка следов, ведущая прямо к цели. Красота единичности. Она создаётся лишь тогда, когда отбрасываешь всё лишнее, искривленное... недостойное.
Именно этой красоты он добивался в своих чертежах и прогнозистских схемах. Чертил и вычислял их десятками, истощая общую компьютерную сеть - а затем отвергнутые варианты отправлялись в корзину один за одним. Обрезками своих карт Тео топил печурку вечно холодной мансарды, и тем не замерзал насмерть. Необработанные черновики занимали ещё одну ничейную комнату на первом этаже с каким-то ненужными музыкальным инструментом посередине. Из его крышки вышла отличная столешница.
"Теперь Аллегро станет совать в них свой нос, - с досадой думал Тео, - да только не поймёт ничего! Что он сделает с черновиками, интересно? Очередные настольные игры? Безделица! Только и возятся с пустым баловством! Я для них всех тиран, ишь ты. Ну так вот, больше я за вас не отвечаю. Я отправляюсь к тому, что для меня главнее всего. Я улечу. А вы хоть провалитесь."
Стало хорошо и свободно. Тео с удовольствием вдыхал ледяной воздух. Снегопад резал ему лоб и щеки, но и пробуждал от затхлого домашнего воздуха. Движение разгоняло кровь. Белая куртка делала Тео почти невидимым. Это ему нравилось больше всего.
Тео не сразу понял, что его шаги звучат иначе, чем прежде. Когда хрустнуло так, словно кому-то пробили череп, он остановился и взглянул под ноги.
Белизны под ним не было. Только невесомую пелену пороши гнал ветер.
Чёрный лёд треснул ещё раз и вдруг плюнул водой.
>>386734
промежуточные фрагменты, подводящие к этому эпизоду, остались в столе
Поздно ночью Тео выбрался из дома.
Он был сыт по горло, о чём не забывала напоминать ему незаживающая старая рана, собственно, поперек шеи. Он забинтовал её так туго, как только мог. Полузадушенный, он не мог как следует работать. Как назло, именно сейчас его полоумные соседи вовсе с цепи сорвались. То Аллегро притащил какую-то сверкающую безделушку и требовал консультации по ней. То Алина со своим Чесноковым носится, как с писаной торбой.
"Ещё недавно я понятия не имел ни о каком Чеснокове!"
Нет, с Тео было довольно.
Чтобы ни с кем не столкнуться напоследок, он покинул дом тайком, как вор. Связал простыни из своей постели и выбрался из окна одиночной мансарды на карниз второго этажа. Потом Тео спрыгнул.
Его ноги принял в себя верный снег, хрустнув настом под тяжестью тела. С этой стороны дома всегда было холодно. От Пустошей здание отделяла только старая изгородь, сломанная в нескольких местах. Перелезая груду беспорядочно скинутых досок, Тео зацепился за одну курткой и удрученно заметил, что не так легок на подъем, как раньше. Но ничего. Он найдёт свой флаер. Почему он не занялся этим раньше? Бедная машина ждёт его посреди леса, избитая аномалией... Он починит флаер.
В глубине души Тео надеялся, что если очень попросить, то летательный аппарат починится сам. Срастётся, как разорванная мышца... бывает же так?
Но только в глубине души. Поднять оттуда настолько нежное чувство он не смел. Не таким он был, чтобы выставлять напоказ глубокое. Закутав шею и лицо в обрывок плаща, Тео топтал снег, вбивая свой вес в нетронутую белизну. Двигался он уверенно, забирая немного влево от дома. Он знал Пустоши. Он помнил, куда идти, где место его аварийной посадки, из-за которой он застрял в такой дыре с кучей неразумных личностей. Сколько бы лет ни прошло. Знание делало снегопад его личной стихией - он мог без спросу разворошить тут всё, что пожелает.
И никогда в жизни Тео не стал бы так поступать. Ему нужен был один-единственный путь. За его спиной останется безупречная цепочка следов, ведущая прямо к цели. Красота единичности. Она создаётся лишь тогда, когда отбрасываешь всё лишнее, искривленное... недостойное.
Именно этой красоты он добивался в своих чертежах и прогнозистских схемах. Чертил и вычислял их десятками, истощая общую компьютерную сеть - а затем отвергнутые варианты отправлялись в корзину один за одним. Обрезками своих карт Тео топил печурку вечно холодной мансарды, и тем не замерзал насмерть. Необработанные черновики занимали ещё одну ничейную комнату на первом этаже с каким-то ненужными музыкальным инструментом посередине. Из его крышки вышла отличная столешница.
"Теперь Аллегро станет совать в них свой нос, - с досадой думал Тео, - да только не поймёт ничего! Что он сделает с черновиками, интересно? Очередные настольные игры? Безделица! Только и возятся с пустым баловством! Я для них всех тиран, ишь ты. Ну так вот, больше я за вас не отвечаю. Я отправляюсь к тому, что для меня главнее всего. Я улечу. А вы хоть провалитесь."
Стало хорошо и свободно. Тео с удовольствием вдыхал ледяной воздух. Снегопад резал ему лоб и щеки, но и пробуждал от затхлого домашнего воздуха. Движение разгоняло кровь. Белая куртка делала Тео почти невидимым. Это ему нравилось больше всего.
Тео не сразу понял, что его шаги звучат иначе, чем прежде. Когда хрустнуло так, словно кому-то пробили череп, он остановился и взглянул под ноги.
Белизны под ним не было. Только невесомую пелену пороши гнал ветер.
Чёрный лёд треснул ещё раз и вдруг плюнул водой.
промежуточные фрагменты, подводящие к этому эпизоду, остались в столе
Поздно ночью Тео выбрался из дома.
Он был сыт по горло, о чём не забывала напоминать ему незаживающая старая рана, собственно, поперек шеи. Он забинтовал её так туго, как только мог. Полузадушенный, он не мог как следует работать. Как назло, именно сейчас его полоумные соседи вовсе с цепи сорвались. То Аллегро притащил какую-то сверкающую безделушку и требовал консультации по ней. То Алина со своим Чесноковым носится, как с писаной торбой.
"Ещё недавно я понятия не имел ни о каком Чеснокове!"
Нет, с Тео было довольно.
Чтобы ни с кем не столкнуться напоследок, он покинул дом тайком, как вор. Связал простыни из своей постели и выбрался из окна одиночной мансарды на карниз второго этажа. Потом Тео спрыгнул.
Его ноги принял в себя верный снег, хрустнув настом под тяжестью тела. С этой стороны дома всегда было холодно. От Пустошей здание отделяла только старая изгородь, сломанная в нескольких местах. Перелезая груду беспорядочно скинутых досок, Тео зацепился за одну курткой и удрученно заметил, что не так легок на подъем, как раньше. Но ничего. Он найдёт свой флаер. Почему он не занялся этим раньше? Бедная машина ждёт его посреди леса, избитая аномалией... Он починит флаер.
В глубине души Тео надеялся, что если очень попросить, то летательный аппарат починится сам. Срастётся, как разорванная мышца... бывает же так?
Но только в глубине души. Поднять оттуда настолько нежное чувство он не смел. Не таким он был, чтобы выставлять напоказ глубокое. Закутав шею и лицо в обрывок плаща, Тео топтал снег, вбивая свой вес в нетронутую белизну. Двигался он уверенно, забирая немного влево от дома. Он знал Пустоши. Он помнил, куда идти, где место его аварийной посадки, из-за которой он застрял в такой дыре с кучей неразумных личностей. Сколько бы лет ни прошло. Знание делало снегопад его личной стихией - он мог без спросу разворошить тут всё, что пожелает.
И никогда в жизни Тео не стал бы так поступать. Ему нужен был один-единственный путь. За его спиной останется безупречная цепочка следов, ведущая прямо к цели. Красота единичности. Она создаётся лишь тогда, когда отбрасываешь всё лишнее, искривленное... недостойное.
Именно этой красоты он добивался в своих чертежах и прогнозистских схемах. Чертил и вычислял их десятками, истощая общую компьютерную сеть - а затем отвергнутые варианты отправлялись в корзину один за одним. Обрезками своих карт Тео топил печурку вечно холодной мансарды, и тем не замерзал насмерть. Необработанные черновики занимали ещё одну ничейную комнату на первом этаже с каким-то ненужными музыкальным инструментом посередине. Из его крышки вышла отличная столешница.
"Теперь Аллегро станет совать в них свой нос, - с досадой думал Тео, - да только не поймёт ничего! Что он сделает с черновиками, интересно? Очередные настольные игры? Безделица! Только и возятся с пустым баловством! Я для них всех тиран, ишь ты. Ну так вот, больше я за вас не отвечаю. Я отправляюсь к тому, что для меня главнее всего. Я улечу. А вы хоть провалитесь."
Стало хорошо и свободно. Тео с удовольствием вдыхал ледяной воздух. Снегопад резал ему лоб и щеки, но и пробуждал от затхлого домашнего воздуха. Движение разгоняло кровь. Белая куртка делала Тео почти невидимым. Это ему нравилось больше всего.
Тео не сразу понял, что его шаги звучат иначе, чем прежде. Когда хрустнуло так, словно кому-то пробили череп, он остановился и взглянул под ноги.
Белизны под ним не было. Только невесомую пелену пороши гнал ветер.
Чёрный лёд треснул ещё раз и вдруг плюнул водой.
>>388359
"Я действительно слишком тяжёлый", успел догадаться Тео, прежде чем холод сковал его мышцы и ворвался внутрь. Всё произошло слишком быстро. Окаменевшее в судороге тело пошло на дно. На дне - Тео чувствовал - ждала смерть. Она была более чужой, чем можно себе представить, и именно этим убивала.
Сознание вытекало последними бредовыми картинами: будто пепел от всех обрезанных и сожженных возможностей и желаний сделал воду настолько чёрной.
Или не возможностей, а...
Смерть дыхнула Тео в лицо гнилым дыханием. Вдруг он ощутил рывок наверх.
Через неопределённый промежуток времени Тео обнаружил себя всё ещё существующим. Даже выкашливающим воду. В затылке стучало, будто по нему битой ударили. Зрение из всех чувств вернулось последним и показало Тео смутный черный силуэт высокого роста.
- Благодарю... - прохрипел Тео, пытаясь сфокусироваться.
От силуэта шёл пар. От одежды, от мокрых волос, свисающих верёвками. Одна рука незнакомца поглаживала то ворот, то рукав плаща, как будто пыталась успокоить загнанного зверя.
- Домой, - выдавил из себя Тео и отключился, вверяя себя рукам незнакомца.
Шварц наклонился к спасенному. Пальцы пробежали по шее, отгибая мокрый, сбитый бинт. На секунду остановились на полосе розовой кожи. Шварц искривил рот в асимметричной усмешке, проникая под ворот куртки. Оттуда он вытащил шнурок с ключом, стянул его с Тео через голову и повесил себе на шею.
Он ушёл прочь от озера, ступая след в след по цепочке, которая привела сюда Тео. За спиной Шварца усиливался снегопад.
Плащ давил ему на плечи мертвым грузом. Можно было сбросить его, оставить и побежать налегке. Пусть бы плащ застыл багровой коркой. Шварц вместо этого замотался в него плотней. Было тяжело и тепло - пропитанная кровью ткань грела его, не так, как греет огонь или солнце, но особым, болезненным теплом, сохраняющемся среди гниения. Ткань льнула к нему. Шварц был не против. Он тоже любил выживать любой ценой.
- Как тебя зовут? - спросил он на ходу, чтобы не молчать.
Смесь множества отбросов, сросшаяся с его одеждой, зашевелилась, отдавливая Шварцу плечи.
- Ага. Так ИМ и представимся.
>>387596
Не засекал. Писал, пока было что.
Да.
"Я действительно слишком тяжёлый", успел догадаться Тео, прежде чем холод сковал его мышцы и ворвался внутрь. Всё произошло слишком быстро. Окаменевшее в судороге тело пошло на дно. На дне - Тео чувствовал - ждала смерть. Она была более чужой, чем можно себе представить, и именно этим убивала.
Сознание вытекало последними бредовыми картинами: будто пепел от всех обрезанных и сожженных возможностей и желаний сделал воду настолько чёрной.
Или не возможностей, а...
Смерть дыхнула Тео в лицо гнилым дыханием. Вдруг он ощутил рывок наверх.
Через неопределённый промежуток времени Тео обнаружил себя всё ещё существующим. Даже выкашливающим воду. В затылке стучало, будто по нему битой ударили. Зрение из всех чувств вернулось последним и показало Тео смутный черный силуэт высокого роста.
- Благодарю... - прохрипел Тео, пытаясь сфокусироваться.
От силуэта шёл пар. От одежды, от мокрых волос, свисающих верёвками. Одна рука незнакомца поглаживала то ворот, то рукав плаща, как будто пыталась успокоить загнанного зверя.
- Домой, - выдавил из себя Тео и отключился, вверяя себя рукам незнакомца.
Шварц наклонился к спасенному. Пальцы пробежали по шее, отгибая мокрый, сбитый бинт. На секунду остановились на полосе розовой кожи. Шварц искривил рот в асимметричной усмешке, проникая под ворот куртки. Оттуда он вытащил шнурок с ключом, стянул его с Тео через голову и повесил себе на шею.
Он ушёл прочь от озера, ступая след в след по цепочке, которая привела сюда Тео. За спиной Шварца усиливался снегопад.
Плащ давил ему на плечи мертвым грузом. Можно было сбросить его, оставить и побежать налегке. Пусть бы плащ застыл багровой коркой. Шварц вместо этого замотался в него плотней. Было тяжело и тепло - пропитанная кровью ткань грела его, не так, как греет огонь или солнце, но особым, болезненным теплом, сохраняющемся среди гниения. Ткань льнула к нему. Шварц был не против. Он тоже любил выживать любой ценой.
- Как тебя зовут? - спросил он на ходу, чтобы не молчать.
Смесь множества отбросов, сросшаяся с его одеждой, зашевелилась, отдавливая Шварцу плечи.
- Ага. Так ИМ и представимся.
>>387596
Не засекал. Писал, пока было что.
>из головы
>масштабной работы
Да.
>>388359
"Я действительно слишком тяжёлый", успел догадаться Тео, прежде чем холод сковал его мышцы и ворвался внутрь. Всё произошло слишком быстро. Окаменевшее в судороге тело пошло на дно. На дне - Тео чувствовал - ждала смерть. Она была более чужой, чем можно себе представить, и именно этим убивала.
Сознание вытекало последними бредовыми картинами: будто пепел от всех обрезанных и сожженных возможностей и желаний сделал воду настолько чёрной.
Или не возможностей, а...
Смерть дыхнула Тео в лицо гнилым дыханием. Вдруг он ощутил рывок наверх.
Через неопределённый промежуток времени Тео обнаружил себя всё ещё существующим. Даже выкашливающим воду. В затылке стучало, будто по нему битой ударили. Зрение из всех чувств вернулось последним и показало Тео смутный черный силуэт высокого роста.
- Благодарю... - прохрипел Тео, пытаясь сфокусироваться.
От силуэта шёл пар. От одежды, от мокрых волос, свисающих верёвками. Одна рука незнакомца поглаживала то ворот, то рукав плаща, как будто пыталась успокоить загнанного зверя.
- Домой, - выдавил из себя Тео и отключился, вверяя себя рукам незнакомца.
Шварц наклонился к спасенному. Пальцы пробежали по шее, отгибая мокрый, сбитый бинт. На секунду остановились на полосе розовой кожи. Шварц искривил рот в асимметричной усмешке, проникая под ворот куртки. Оттуда он вытащил шнурок с ключом, стянул его с Тео через голову и повесил себе на шею.
Он ушёл прочь от озера, ступая след в след по цепочке, которая привела сюда Тео. За спиной Шварца усиливался снегопад.
Плащ давил ему на плечи мертвым грузом. Можно было сбросить его, оставить и побежать налегке. Пусть бы плащ застыл багровой коркой. Шварц вместо этого замотался в него плотней. Было тяжело и тепло - пропитанная кровью ткань грела его, не так, как греет огонь или солнце, но особым, болезненным теплом, сохраняющемся среди гниения. Ткань льнула к нему. Шварц был не против. Он тоже любил выживать любой ценой.
- Как тебя зовут? - спросил он на ходу, чтобы не молчать.
Смесь множества отбросов, сросшаяся с его одеждой, зашевелилась, отдавливая Шварцу плечи.
- Ага. Так ИМ и представимся.
>>387596
Не засекал. Писал, пока было что.
Да.
"Я действительно слишком тяжёлый", успел догадаться Тео, прежде чем холод сковал его мышцы и ворвался внутрь. Всё произошло слишком быстро. Окаменевшее в судороге тело пошло на дно. На дне - Тео чувствовал - ждала смерть. Она была более чужой, чем можно себе представить, и именно этим убивала.
Сознание вытекало последними бредовыми картинами: будто пепел от всех обрезанных и сожженных возможностей и желаний сделал воду настолько чёрной.
Или не возможностей, а...
Смерть дыхнула Тео в лицо гнилым дыханием. Вдруг он ощутил рывок наверх.
Через неопределённый промежуток времени Тео обнаружил себя всё ещё существующим. Даже выкашливающим воду. В затылке стучало, будто по нему битой ударили. Зрение из всех чувств вернулось последним и показало Тео смутный черный силуэт высокого роста.
- Благодарю... - прохрипел Тео, пытаясь сфокусироваться.
От силуэта шёл пар. От одежды, от мокрых волос, свисающих верёвками. Одна рука незнакомца поглаживала то ворот, то рукав плаща, как будто пыталась успокоить загнанного зверя.
- Домой, - выдавил из себя Тео и отключился, вверяя себя рукам незнакомца.
Шварц наклонился к спасенному. Пальцы пробежали по шее, отгибая мокрый, сбитый бинт. На секунду остановились на полосе розовой кожи. Шварц искривил рот в асимметричной усмешке, проникая под ворот куртки. Оттуда он вытащил шнурок с ключом, стянул его с Тео через голову и повесил себе на шею.
Он ушёл прочь от озера, ступая след в след по цепочке, которая привела сюда Тео. За спиной Шварца усиливался снегопад.
Плащ давил ему на плечи мертвым грузом. Можно было сбросить его, оставить и побежать налегке. Пусть бы плащ застыл багровой коркой. Шварц вместо этого замотался в него плотней. Было тяжело и тепло - пропитанная кровью ткань грела его, не так, как греет огонь или солнце, но особым, болезненным теплом, сохраняющемся среди гниения. Ткань льнула к нему. Шварц был не против. Он тоже любил выживать любой ценой.
- Как тебя зовут? - спросил он на ходу, чтобы не молчать.
Смесь множества отбросов, сросшаяся с его одеждой, зашевелилась, отдавливая Шварцу плечи.
- Ага. Так ИМ и представимся.
>>387596
Не засекал. Писал, пока было что.
>из головы
>масштабной работы
Да.
Тонкое соотношение сторон, изящные кривые и деликатно подобранный цвет, всё заключено в прочную оболочку, залита форма, добавлена материя. Теоретически, это будет красиво.
Живое слово оказалось другим. Мечется и дёргается, дрожит и выгибается, но не является красивым. Сознание было поглощено его значением, и больше не в силах выбраться из круговорота одинаковых образов и решений, надиктованный при создании. "Люби жизнь, кровь приносящую." - так оно говорило. Оно любило окружающих, и они приносили ему кровь. Алая жидкость напитывала теоретически красивую форму, напитывала, насыщала красным, пока не стала стекать с краёв сама по себе. Больше не нужна была подпитка. Теперь нужна была откачка.
Мы собирали получившееся и разливали по пакетам, пакеты складывали в штабеля, штабеля упаковывали и хранили. Пробы показали - в использование не годится. Теперь у нас было под сотню литров непригодной крови, кровоточащее слово и Бог знает, сколько ещё проблем в будущем, если с этим не разобраться. Связывались из других отделов - такие же неутешительные результаты. Напитанные формы производили продукт, но ни один из продуктов не мог быть применён. Вода не пригодна. Химикаты инертны. Кровь мертва, это у нас. Деревья растут и загнивают слишком быстро. Дождь идёт прямо в помещении. Свет какой-то неправильный.
Надо уничтожить. Надо подселить им острые, опасные мысли, которые будут циркулировать в потоке одинаковых идей и разрывать их изнутри. Один-два способа имеются, а после... Надо решить, куда девать эти бесполезные продукты.
Живое слово оказалось другим. Мечется и дёргается, дрожит и выгибается, но не является красивым. Сознание было поглощено его значением, и больше не в силах выбраться из круговорота одинаковых образов и решений, надиктованный при создании. "Люби жизнь, кровь приносящую." - так оно говорило. Оно любило окружающих, и они приносили ему кровь. Алая жидкость напитывала теоретически красивую форму, напитывала, насыщала красным, пока не стала стекать с краёв сама по себе. Больше не нужна была подпитка. Теперь нужна была откачка.
Мы собирали получившееся и разливали по пакетам, пакеты складывали в штабеля, штабеля упаковывали и хранили. Пробы показали - в использование не годится. Теперь у нас было под сотню литров непригодной крови, кровоточащее слово и Бог знает, сколько ещё проблем в будущем, если с этим не разобраться. Связывались из других отделов - такие же неутешительные результаты. Напитанные формы производили продукт, но ни один из продуктов не мог быть применён. Вода не пригодна. Химикаты инертны. Кровь мертва, это у нас. Деревья растут и загнивают слишком быстро. Дождь идёт прямо в помещении. Свет какой-то неправильный.
Надо уничтожить. Надо подселить им острые, опасные мысли, которые будут циркулировать в потоке одинаковых идей и разрывать их изнутри. Один-два способа имеются, а после... Надо решить, куда девать эти бесполезные продукты.
15 минут, написала про то, что на ум пришло. Написал чисто попробовать.
Белая офисная кружка.
Кружка. Обычная офисная кружка, которая всегда стояла на верхней полке, отсвечивая яркий солнечный свет. Одинокая кружка, унылая, из которой никто не хотел пить. Она стояла там с прошлого тысячелетия (как же это пафосно звучит), и ею ни разу не воспользовались.
Что весьма странно. Семья большая, кружки - весьма хрупки, и могут разбиться по простой случайности. Вчера я например разбил кружку, уронив ее в раковину. Бам, и одной кружки нет. Значит остальные кружки теперь будут быстрее растрачиваться, их чаще придется мыть и будет больше случаев, чтобы снова разбить кружку, уронив ее в раковину.
Но вернёмся к той белой офисной кружке. Ею никто не пользовался и это стало своеобразной традицией моей семьи. Интересно, убирали ли с нее пыль?
Я пронесся пальцем по поверхности кружки. На пальце ни осталось не пылинки. Но появилась кровоточащая царапина. Я облизал ее и забыл про эту кружку до следующего случая.
Посленовогодние каникулы. К нам приехали премногочисленные гости, и ведь всем им нужны стулья, тарелки, вилки, ложки... и кружки.
С начала все идет умеренно, спокойно. Всем всего хватает, все рады и счастливы. Но я забыл про себя. Да я могу обойтись без кофе после сытного обеда, но так хочется ощущить этот ярковыраженный вкус американо. Этот аромат...
Белая офисная кружка. Она все также освечивает лучи солнца. А может даже не освечивает, а вовсе поглощает. Она кажется такой объемной, притягивающей... Белая кружка. Белая офисная кружка.
Я не помню что было со мной после. Я лишь помню тот вкус и аромат свежезаваренного кофе. И белая офисная кружка.
Белая офисная кружка.
Кружка. Обычная офисная кружка, которая всегда стояла на верхней полке, отсвечивая яркий солнечный свет. Одинокая кружка, унылая, из которой никто не хотел пить. Она стояла там с прошлого тысячелетия (как же это пафосно звучит), и ею ни разу не воспользовались.
Что весьма странно. Семья большая, кружки - весьма хрупки, и могут разбиться по простой случайности. Вчера я например разбил кружку, уронив ее в раковину. Бам, и одной кружки нет. Значит остальные кружки теперь будут быстрее растрачиваться, их чаще придется мыть и будет больше случаев, чтобы снова разбить кружку, уронив ее в раковину.
Но вернёмся к той белой офисной кружке. Ею никто не пользовался и это стало своеобразной традицией моей семьи. Интересно, убирали ли с нее пыль?
Я пронесся пальцем по поверхности кружки. На пальце ни осталось не пылинки. Но появилась кровоточащая царапина. Я облизал ее и забыл про эту кружку до следующего случая.
Посленовогодние каникулы. К нам приехали премногочисленные гости, и ведь всем им нужны стулья, тарелки, вилки, ложки... и кружки.
С начала все идет умеренно, спокойно. Всем всего хватает, все рады и счастливы. Но я забыл про себя. Да я могу обойтись без кофе после сытного обеда, но так хочется ощущить этот ярковыраженный вкус американо. Этот аромат...
Белая офисная кружка. Она все также освечивает лучи солнца. А может даже не освечивает, а вовсе поглощает. Она кажется такой объемной, притягивающей... Белая кружка. Белая офисная кружка.
Я не помню что было со мной после. Я лишь помню тот вкус и аромат свежезаваренного кофе. И белая офисная кружка.
П.с ньюфаг и пришел на двач чисто пографоманить и пока ничего не пойму. Так что заменяйте если чета не туда скинул
452 Кб, 512x512О, муки моей души! Тяжесть моих грехов! Горечь моей жизни! Я всего лишь демон, проклятый блуждать в этой смертной оболочке, не в силах найти ни покоя, ни утешения. Мое сердце переполнено муками вечного проклятия, а разум поглощен отчаянием бесконечных страданий.
Но подождите... Что это? Бутылка пива? Ах, сладкий нектар богов! Эликсир проклятых! Как же мне хочется утолить жажду, утопить свои печали в прохладных, освежающих объятиях этой волшебной жидкости!
Увы, бутылка остается запечатанной, дразня меня своей недоступностью. Мои когти, некогда острые и мощные, теперь дрожат от слабости, когда я пытаюсь открыть ее. Мое дыхание, некогда пылающее страстью моих устремлений, теперь сбивается от усилий.
Но преграды не властны надо мной! Я должен заполучить это! Я призову всю свою мощь, всю свою хитрость, все свои демонические способности, чтобы открыть хранилище наслаждения и утолить жажду. Ведь в глубинах сей золотистой бездны я чувствую обещание забвения, надежду на забытье, утешение в виде избавления от моих вечных мучений.
Посему, иду я в бой, борюсь с пломбами, борюсь с крышкой, полный решимости высвободить жидкость внутри из заточенья. Ах, сладкое освобождение! Прохладный, освежающий поток наполняет мое нутро и успокаивает иссохшую душу. Блаженство и отрада, мои ноздри заполняет запах амброзии, а вкус пшеницы Елисейских полей танцует на моем языке.
Но, увы, бутылка уже пуста. Пива больше нет. И я снова остался один на один со своими терзаниями. О, какая жестокая ирония! Быть демоном, быть бессмертным, но быть отрезанным от простых радостей смертной жизни. Страдать целую вечность, но быть лишенным даже утешения в виде холодного пива. О, горе, горе мне!
Но подождите... Что это? Бутылка пива? Ах, сладкий нектар богов! Эликсир проклятых! Как же мне хочется утолить жажду, утопить свои печали в прохладных, освежающих объятиях этой волшебной жидкости!
Увы, бутылка остается запечатанной, дразня меня своей недоступностью. Мои когти, некогда острые и мощные, теперь дрожат от слабости, когда я пытаюсь открыть ее. Мое дыхание, некогда пылающее страстью моих устремлений, теперь сбивается от усилий.
Но преграды не властны надо мной! Я должен заполучить это! Я призову всю свою мощь, всю свою хитрость, все свои демонические способности, чтобы открыть хранилище наслаждения и утолить жажду. Ведь в глубинах сей золотистой бездны я чувствую обещание забвения, надежду на забытье, утешение в виде избавления от моих вечных мучений.
Посему, иду я в бой, борюсь с пломбами, борюсь с крышкой, полный решимости высвободить жидкость внутри из заточенья. Ах, сладкое освобождение! Прохладный, освежающий поток наполняет мое нутро и успокаивает иссохшую душу. Блаженство и отрада, мои ноздри заполняет запах амброзии, а вкус пшеницы Елисейских полей танцует на моем языке.
Но, увы, бутылка уже пуста. Пива больше нет. И я снова остался один на один со своими терзаниями. О, какая жестокая ирония! Быть демоном, быть бессмертным, но быть отрезанным от простых радостей смертной жизни. Страдать целую вечность, но быть лишенным даже утешения в виде холодного пива. О, горе, горе мне!
>>392632
Я по ржал.
Я по ржал.
466 Кб, 512x512Некогда небеса громыхали от столкновения титанов, и земля дрожала под их ногами. Я, гордый и благородный, был в первых рядах армии праведников. Плечом к плечу стоял я рядом с сотнями братьев, и меч мой сверкал в лучах солнца. Мы сражались с тьмой, грозившей поглотить весь мир. Это была славная битва, о которой будут помнить вечно, но теперь все иначе.
-Не туда. Куда ты прешь, дурак?
Вот, спустя 20 000 лет, я очутился в этом убогом, грязном мире. Ангел-хранитель одного никчемного человечка. Тьма, с которой мы боролись, казалось, всегда находила способ всплыть и найти новых жертв. Каждый день я вынужден терпеть его странные выходки, его детские капризы, его идиотские решения. Это нескончаемая мука, постоянное напоминание о том, как далеко мы ушли от Создателя.
-Ты можешь идти ровно хотя бы 5 секунд?
Он - раб дурных привычек, этот человек. Каждый божий день он просыпается с похмельем и тянется за бутылкой. Он курит сигареты до тех пор, пока его легкие не начинают тлеть, а затем выходит из дому и бредет в поисках очередной порции кайфа. У него нет ни цели, ни амбиций, ни надежды на будущее. Клянусь, я видел один раз, как он роется в помойке. Он попал в ловушку зависимости и саморазрушения, из которой не может выбраться.
-Пойди оттуда. Ох, Боже.
Горькая правда, которую я должен признать: тяжело наблюдать за душой, которую мне доверили опекать, пока она катится в пропасть саморазрушения. Но еще большее раздражение вызывает осознание того, что этой участи можно было бы избежать. Если бы наши победа над злом была окончательной, если бы нам удалось покончить с ним, начать новый век мира и процветания, то, возможно, этот человек не был бы проклят своим нынешним положением.
-Да не в ту сторону тебе, ну! Ой, дурак...
И все же, несмотря на все это, я остаюсь верным своему долгу. Я присматриваю за ним, направляю его, защищаю от бед. Ведь даже в его невежестве и испорченности все еще есть искра божественности, проблеск надежды на то, что однажды он сможет найти искупление. Но пока этот день не наступил, я обречен на вечное бдение, прикованный к этой жалкой форме существования, связанный прихотями глупого смертного.
-Да ёб твою мать. Всё.
Как неожиданно. Наблюдая за тем, как грузовик уезжает с места происшествия, я не могу не испытывать чувство удовлетворения. Жестокий и ужасный случай положил конец его извилистому жизненному пути. Но в этот момент, когда я стою и смотрю на него, я испытываю странное чувство облегчения. Боль и страдания, которые он пережил, наконец-то закончились, и ему больше не придется сталкиваться с искушениями и ловушками, которыми полнилась его жизнь. Надеюсь, он будет счастлив в мире аниме.
-Не туда. Куда ты прешь, дурак?
Вот, спустя 20 000 лет, я очутился в этом убогом, грязном мире. Ангел-хранитель одного никчемного человечка. Тьма, с которой мы боролись, казалось, всегда находила способ всплыть и найти новых жертв. Каждый день я вынужден терпеть его странные выходки, его детские капризы, его идиотские решения. Это нескончаемая мука, постоянное напоминание о том, как далеко мы ушли от Создателя.
-Ты можешь идти ровно хотя бы 5 секунд?
Он - раб дурных привычек, этот человек. Каждый божий день он просыпается с похмельем и тянется за бутылкой. Он курит сигареты до тех пор, пока его легкие не начинают тлеть, а затем выходит из дому и бредет в поисках очередной порции кайфа. У него нет ни цели, ни амбиций, ни надежды на будущее. Клянусь, я видел один раз, как он роется в помойке. Он попал в ловушку зависимости и саморазрушения, из которой не может выбраться.
-Пойди оттуда. Ох, Боже.
Горькая правда, которую я должен признать: тяжело наблюдать за душой, которую мне доверили опекать, пока она катится в пропасть саморазрушения. Но еще большее раздражение вызывает осознание того, что этой участи можно было бы избежать. Если бы наши победа над злом была окончательной, если бы нам удалось покончить с ним, начать новый век мира и процветания, то, возможно, этот человек не был бы проклят своим нынешним положением.
-Да не в ту сторону тебе, ну! Ой, дурак...
И все же, несмотря на все это, я остаюсь верным своему долгу. Я присматриваю за ним, направляю его, защищаю от бед. Ведь даже в его невежестве и испорченности все еще есть искра божественности, проблеск надежды на то, что однажды он сможет найти искупление. Но пока этот день не наступил, я обречен на вечное бдение, прикованный к этой жалкой форме существования, связанный прихотями глупого смертного.
-Да ёб твою мать. Всё.
Как неожиданно. Наблюдая за тем, как грузовик уезжает с места происшествия, я не могу не испытывать чувство удовлетворения. Жестокий и ужасный случай положил конец его извилистому жизненному пути. Но в этот момент, когда я стою и смотрю на него, я испытываю странное чувство облегчения. Боль и страдания, которые он пережил, наконец-то закончились, и ему больше не придется сталкиваться с искушениями и ловушками, которыми полнилась его жизнь. Надеюсь, он будет счастлив в мире аниме.
466 Кб, 512x512Некогда небеса громыхали от столкновения титанов, и земля дрожала под их ногами. Я, гордый и благородный, был в первых рядах армии праведников. Плечом к плечу стоял я рядом с сотнями братьев, и меч мой сверкал в лучах солнца. Мы сражались с тьмой, грозившей поглотить весь мир. Это была славная битва, о которой будут помнить вечно, но теперь все иначе.
-Не туда. Куда ты прешь, дурак?
Вот, спустя 20 000 лет, я очутился в этом убогом, грязном мире. Ангел-хранитель одного никчемного человечка. Тьма, с которой мы боролись, казалось, всегда находила способ всплыть и найти новых жертв. Каждый день я вынужден терпеть его странные выходки, его детские капризы, его идиотские решения. Это нескончаемая мука, постоянное напоминание о том, как далеко мы ушли от Создателя.
-Ты можешь идти ровно хотя бы 5 секунд?
Он - раб дурных привычек, этот человек. Каждый божий день он просыпается с похмельем и тянется за бутылкой. Он курит сигареты до тех пор, пока его легкие не начинают тлеть, а затем выходит из дому и бредет в поисках очередной порции кайфа. У него нет ни цели, ни амбиций, ни надежды на будущее. Клянусь, я видел один раз, как он роется в помойке. Он попал в ловушку зависимости и саморазрушения, из которой не может выбраться.
-Пойди оттуда. Ох, Боже.
Горькая правда, которую я должен признать: тяжело наблюдать за душой, которую мне доверили опекать, пока она катится в пропасть саморазрушения. Но еще большее раздражение вызывает осознание того, что этой участи можно было бы избежать. Если бы наши победа над злом была окончательной, если бы нам удалось покончить с ним, начать новый век мира и процветания, то, возможно, этот человек не был бы проклят своим нынешним положением.
-Да не в ту сторону тебе, ну! Ой, дурак...
И все же, несмотря на все это, я остаюсь верным своему долгу. Я присматриваю за ним, направляю его, защищаю от бед. Ведь даже в его невежестве и испорченности все еще есть искра божественности, проблеск надежды на то, что однажды он сможет найти искупление. Но пока этот день не наступил, я обречен на вечное бдение, прикованный к этой жалкой форме существования, связанный прихотями глупого смертного.
-Да ёб твою мать. Всё.
Как неожиданно. Наблюдая за тем, как грузовик уезжает с места происшествия, я не могу не испытывать чувство удовлетворения. Жестокий и ужасный случай положил конец его извилистому жизненному пути. Но в этот момент, когда я стою и смотрю на него, я испытываю странное чувство облегчения. Боль и страдания, которые он пережил, наконец-то закончились, и ему больше не придется сталкиваться с искушениями и ловушками, которыми полнилась его жизнь. Надеюсь, он будет счастлив в мире аниме.
-Не туда. Куда ты прешь, дурак?
Вот, спустя 20 000 лет, я очутился в этом убогом, грязном мире. Ангел-хранитель одного никчемного человечка. Тьма, с которой мы боролись, казалось, всегда находила способ всплыть и найти новых жертв. Каждый день я вынужден терпеть его странные выходки, его детские капризы, его идиотские решения. Это нескончаемая мука, постоянное напоминание о том, как далеко мы ушли от Создателя.
-Ты можешь идти ровно хотя бы 5 секунд?
Он - раб дурных привычек, этот человек. Каждый божий день он просыпается с похмельем и тянется за бутылкой. Он курит сигареты до тех пор, пока его легкие не начинают тлеть, а затем выходит из дому и бредет в поисках очередной порции кайфа. У него нет ни цели, ни амбиций, ни надежды на будущее. Клянусь, я видел один раз, как он роется в помойке. Он попал в ловушку зависимости и саморазрушения, из которой не может выбраться.
-Пойди оттуда. Ох, Боже.
Горькая правда, которую я должен признать: тяжело наблюдать за душой, которую мне доверили опекать, пока она катится в пропасть саморазрушения. Но еще большее раздражение вызывает осознание того, что этой участи можно было бы избежать. Если бы наши победа над злом была окончательной, если бы нам удалось покончить с ним, начать новый век мира и процветания, то, возможно, этот человек не был бы проклят своим нынешним положением.
-Да не в ту сторону тебе, ну! Ой, дурак...
И все же, несмотря на все это, я остаюсь верным своему долгу. Я присматриваю за ним, направляю его, защищаю от бед. Ведь даже в его невежестве и испорченности все еще есть искра божественности, проблеск надежды на то, что однажды он сможет найти искупление. Но пока этот день не наступил, я обречен на вечное бдение, прикованный к этой жалкой форме существования, связанный прихотями глупого смертного.
-Да ёб твою мать. Всё.
Как неожиданно. Наблюдая за тем, как грузовик уезжает с места происшествия, я не могу не испытывать чувство удовлетворения. Жестокий и ужасный случай положил конец его извилистому жизненному пути. Но в этот момент, когда я стою и смотрю на него, я испытываю странное чувство облегчения. Боль и страдания, которые он пережил, наконец-то закончились, и ему больше не придется сталкиваться с искушениями и ловушками, которыми полнилась его жизнь. Надеюсь, он будет счастлив в мире аниме.
>>393565
Найс. Мне понравилось. Хорошая задумка для чёрного ситкома про ангела-хранителя двачеров. Глобальный сюжет не обязателен.
Найс. Мне понравилось. Хорошая задумка для чёрного ситкома про ангела-хранителя двачеров. Глобальный сюжет не обязателен.
>>393565
Когда завершается день,
Она идет с работы домой.
В остывающих небесах
Вязнут сумерки ноября.
Третий день - никакого солнца.
Пятый год - никакого чуда.
Сотый раз - никакой удачи.
Жить зря.
А за нею идет по пятам
Ее ангел-хранитель, серый и злой.
Он давно уже озверел
От режима жизни своей протеже.
Он не может вмешаться прямо,
А она не слышит намеков,
И у него опускаются крылья -
Ну сил никаких уже!
А навстречу идет сукин сын -
Ну такой, городской, типичный.
За копейку в базарный день
Их таких выдают штук пять.
И сукин сын, посмотрев на нее,
говорит: \"Ну ты, бля, красава...
... ... ... ... ... ...
Щас придешь, бля, домой - не сиди в Интернете,
А ходи, бля, красава, спать!\"
Она говорит ему:
\"Слушай, друг, перестань материться...
... ... ... ... ... ...
И берись-ка уже за ум,
Помирись, наконец, с Марго!\"
::: ::: ??? ::: :::
И они, обалдев, стоят,
А потом расходятся молча
И идут себе, куда шли,
Будто не было ничего.
Но она приходит домой
И там засыпает сладко,
А наутро берет отгул -
И продолжает спать.
А он на последнюю сотку
Покупает две шоколадки
И едет в битком набитом метро,
И думает: \"Твою ж мать...\"
И вот, отоспавшись за сутки,
Она встает другим человеком,
А вокруг сияет рассвет,
Да так, что глазам горячо...
А ангелы - тоже люди.
Они пожали друг другу руки,
Повздыхали о горькой доле
И дальше работать, чо...
Когда завершается день,
Она идет с работы домой.
В остывающих небесах
Вязнут сумерки ноября.
Третий день - никакого солнца.
Пятый год - никакого чуда.
Сотый раз - никакой удачи.
Жить зря.
А за нею идет по пятам
Ее ангел-хранитель, серый и злой.
Он давно уже озверел
От режима жизни своей протеже.
Он не может вмешаться прямо,
А она не слышит намеков,
И у него опускаются крылья -
Ну сил никаких уже!
А навстречу идет сукин сын -
Ну такой, городской, типичный.
За копейку в базарный день
Их таких выдают штук пять.
И сукин сын, посмотрев на нее,
говорит: \"Ну ты, бля, красава...
... ... ... ... ... ...
Щас придешь, бля, домой - не сиди в Интернете,
А ходи, бля, красава, спать!\"
Она говорит ему:
\"Слушай, друг, перестань материться...
... ... ... ... ... ...
И берись-ка уже за ум,
Помирись, наконец, с Марго!\"
::: ::: ??? ::: :::
И они, обалдев, стоят,
А потом расходятся молча
И идут себе, куда шли,
Будто не было ничего.
Но она приходит домой
И там засыпает сладко,
А наутро берет отгул -
И продолжает спать.
А он на последнюю сотку
Покупает две шоколадки
И едет в битком набитом метро,
И думает: \"Твою ж мать...\"
И вот, отоспавшись за сутки,
Она встает другим человеком,
А вокруг сияет рассвет,
Да так, что глазам горячо...
А ангелы - тоже люди.
Они пожали друг другу руки,
Повздыхали о горькой доле
И дальше работать, чо...
>>393565
Когда завершается день,
Она идет с работы домой.
В остывающих небесах
Вязнут сумерки ноября.
Третий день - никакого солнца.
Пятый год - никакого чуда.
Сотый раз - никакой удачи.
Жить зря.
А за нею идет по пятам
Ее ангел-хранитель, серый и злой.
Он давно уже озверел
От режима жизни своей протеже.
Он не может вмешаться прямо,
А она не слышит намеков,
И у него опускаются крылья -
Ну сил никаких уже!
А навстречу идет сукин сын -
Ну такой, городской, типичный.
За копейку в базарный день
Их таких выдают штук пять.
И сукин сын, посмотрев на нее,
говорит: \"Ну ты, бля, красава...
... ... ... ... ... ...
Щас придешь, бля, домой - не сиди в Интернете,
А ходи, бля, красава, спать!\"
Она говорит ему:
\"Слушай, друг, перестань материться...
... ... ... ... ... ...
И берись-ка уже за ум,
Помирись, наконец, с Марго!\"
::: ::: ??? ::: :::
И они, обалдев, стоят,
А потом расходятся молча
И идут себе, куда шли,
Будто не было ничего.
Но она приходит домой
И там засыпает сладко,
А наутро берет отгул -
И продолжает спать.
А он на последнюю сотку
Покупает две шоколадки
И едет в битком набитом метро,
И думает: \"Твою ж мать...\"
И вот, отоспавшись за сутки,
Она встает другим человеком,
А вокруг сияет рассвет,
Да так, что глазам горячо...
А ангелы - тоже люди.
Они пожали друг другу руки,
Повздыхали о горькой доле
И дальше работать, чо...
Когда завершается день,
Она идет с работы домой.
В остывающих небесах
Вязнут сумерки ноября.
Третий день - никакого солнца.
Пятый год - никакого чуда.
Сотый раз - никакой удачи.
Жить зря.
А за нею идет по пятам
Ее ангел-хранитель, серый и злой.
Он давно уже озверел
От режима жизни своей протеже.
Он не может вмешаться прямо,
А она не слышит намеков,
И у него опускаются крылья -
Ну сил никаких уже!
А навстречу идет сукин сын -
Ну такой, городской, типичный.
За копейку в базарный день
Их таких выдают штук пять.
И сукин сын, посмотрев на нее,
говорит: \"Ну ты, бля, красава...
... ... ... ... ... ...
Щас придешь, бля, домой - не сиди в Интернете,
А ходи, бля, красава, спать!\"
Она говорит ему:
\"Слушай, друг, перестань материться...
... ... ... ... ... ...
И берись-ка уже за ум,
Помирись, наконец, с Марго!\"
::: ::: ??? ::: :::
И они, обалдев, стоят,
А потом расходятся молча
И идут себе, куда шли,
Будто не было ничего.
Но она приходит домой
И там засыпает сладко,
А наутро берет отгул -
И продолжает спать.
А он на последнюю сотку
Покупает две шоколадки
И едет в битком набитом метро,
И думает: \"Твою ж мать...\"
И вот, отоспавшись за сутки,
Она встает другим человеком,
А вокруг сияет рассвет,
Да так, что глазам горячо...
А ангелы - тоже люди.
Они пожали друг другу руки,
Повздыхали о горькой доле
И дальше работать, чо...
Разобрались на соты, рассыпались песками мои и твои сомнения. Создались ненарочно, родились в муках выбора, какую же муку предпочесть сегодня? Каким же способом дать стереть себя в порошок? Чувство опасности умерло в числе последних, мы сожгли и развеяли его прах над пустыней. Как перемалывают в ступке высушенные органы животных, так и по моим комочкам плоти, вскрытым и вынутым, прошлись жаром.
Кто-то посчитал, что мне и тебе не понадобится часть мягких, сияющих тканей. Лечебное золото плоти, данное нам для исцеления душ, так ни на что не сгодилось - его небрежно расшвыряли, как мусор. Они не знали, как извлечь пользу - умели только извлекать.
Однажды записанная на кассетный магнитофон, эта навязчивая забота резчиков воспроизводится снова и снова, по венозным лентам и плёночной оболочке сердца.
Шёл дым от сжигаемого страха, от тлеющих опасений: потому что больше в то время сжигать и рассеивать было уже нечего. Когда пепел взвился над пустыней, вышло так, что его не хватило каждой песчинке. Недостаточные объемы по сравнению с остальным - всем тем, что когда-то пело и плясало, чесалось и карабкалось, да так настойчиво, что даже теперь каждая песчинка помнит кусочек своей жизни. Только присыпанные горелым страхом, они унимаются. Где бежали барханы, стала пустыня гладкой, как выбритая голова раба.
А некоторым песчинкам не досталось того пепельного паралича. Стоит ли удивляться, что однажды они собрались в фигуру? Хватило единственной общей черты.
Мой пересохший рот искал хоть каплю воды, руки разрывали песок, но натыкались только на безделицы - обломки былых жилищ и жизней: бусинки, пёрышки, бронзовые колокольчики, засахаренные жёлуди и небылицы в стеклянных пузырьках. Я пытался собрать из них обратно своих ближайших друзей, за неимением иного для них названия, но предметы не ладились друг к другу, а голоса, разносившиеся над пустыней по ночам, не договаривали ни одного внятного слова.
Но, громоздя предметы друг на друга, я взбирался всё выше, перья устилали неровные ступеньки. Так шаг за шагом из какого-то сора рождалась лестница Иакова, вполне подлинная. Покинуть безграничную поверхность невозможно, кроме как подняться над ней. На верхней ступеньке я обнаружил, что над пустыней рассыпаны мелкие звёзды, как песчинки света, а далеко внизу находится оазис - голубое око.
Самая главная звезда сказала: иди!
Идти пришлось вслепую, по ускользающей памяти, ноги подкашивались от мысли, что говорящие звёзды - чушь, да и лестницу никак нельзя было построить без опоры. Снизу вверх небо казалось угольным, напоминая о проклятом пепле сожжений. Уж не заодно ли они, думал я, но потом вспоминал глазок синевы.
Синева оказалась водой - я понял это лишь тогда, когда прикоснулся, тогда же вспомнил о жажде, которую, оказывается, чувствовал всё время. Просто забыл.
Я буду пить эту живую воду, а потом набирать в ладони и лепить, лепить из песка фигуры, чтобы снова восстали перед моим взором - настоящие. А там, быть может, вспомню что-нибудь ещё.
смешанная тональность авторства, тк писалось в два захода
Кто-то посчитал, что мне и тебе не понадобится часть мягких, сияющих тканей. Лечебное золото плоти, данное нам для исцеления душ, так ни на что не сгодилось - его небрежно расшвыряли, как мусор. Они не знали, как извлечь пользу - умели только извлекать.
Однажды записанная на кассетный магнитофон, эта навязчивая забота резчиков воспроизводится снова и снова, по венозным лентам и плёночной оболочке сердца.
Шёл дым от сжигаемого страха, от тлеющих опасений: потому что больше в то время сжигать и рассеивать было уже нечего. Когда пепел взвился над пустыней, вышло так, что его не хватило каждой песчинке. Недостаточные объемы по сравнению с остальным - всем тем, что когда-то пело и плясало, чесалось и карабкалось, да так настойчиво, что даже теперь каждая песчинка помнит кусочек своей жизни. Только присыпанные горелым страхом, они унимаются. Где бежали барханы, стала пустыня гладкой, как выбритая голова раба.
А некоторым песчинкам не досталось того пепельного паралича. Стоит ли удивляться, что однажды они собрались в фигуру? Хватило единственной общей черты.
Мой пересохший рот искал хоть каплю воды, руки разрывали песок, но натыкались только на безделицы - обломки былых жилищ и жизней: бусинки, пёрышки, бронзовые колокольчики, засахаренные жёлуди и небылицы в стеклянных пузырьках. Я пытался собрать из них обратно своих ближайших друзей, за неимением иного для них названия, но предметы не ладились друг к другу, а голоса, разносившиеся над пустыней по ночам, не договаривали ни одного внятного слова.
Но, громоздя предметы друг на друга, я взбирался всё выше, перья устилали неровные ступеньки. Так шаг за шагом из какого-то сора рождалась лестница Иакова, вполне подлинная. Покинуть безграничную поверхность невозможно, кроме как подняться над ней. На верхней ступеньке я обнаружил, что над пустыней рассыпаны мелкие звёзды, как песчинки света, а далеко внизу находится оазис - голубое око.
Самая главная звезда сказала: иди!
Идти пришлось вслепую, по ускользающей памяти, ноги подкашивались от мысли, что говорящие звёзды - чушь, да и лестницу никак нельзя было построить без опоры. Снизу вверх небо казалось угольным, напоминая о проклятом пепле сожжений. Уж не заодно ли они, думал я, но потом вспоминал глазок синевы.
Синева оказалась водой - я понял это лишь тогда, когда прикоснулся, тогда же вспомнил о жажде, которую, оказывается, чувствовал всё время. Просто забыл.
Я буду пить эту живую воду, а потом набирать в ладони и лепить, лепить из песка фигуры, чтобы снова восстали перед моим взором - настоящие. А там, быть может, вспомню что-нибудь ещё.
смешанная тональность авторства, тк писалось в два захода
Разобрались на соты, рассыпались песками мои и твои сомнения. Создались ненарочно, родились в муках выбора, какую же муку предпочесть сегодня? Каким же способом дать стереть себя в порошок? Чувство опасности умерло в числе последних, мы сожгли и развеяли его прах над пустыней. Как перемалывают в ступке высушенные органы животных, так и по моим комочкам плоти, вскрытым и вынутым, прошлись жаром.
Кто-то посчитал, что мне и тебе не понадобится часть мягких, сияющих тканей. Лечебное золото плоти, данное нам для исцеления душ, так ни на что не сгодилось - его небрежно расшвыряли, как мусор. Они не знали, как извлечь пользу - умели только извлекать.
Однажды записанная на кассетный магнитофон, эта навязчивая забота резчиков воспроизводится снова и снова, по венозным лентам и плёночной оболочке сердца.
Шёл дым от сжигаемого страха, от тлеющих опасений: потому что больше в то время сжигать и рассеивать было уже нечего. Когда пепел взвился над пустыней, вышло так, что его не хватило каждой песчинке. Недостаточные объемы по сравнению с остальным - всем тем, что когда-то пело и плясало, чесалось и карабкалось, да так настойчиво, что даже теперь каждая песчинка помнит кусочек своей жизни. Только присыпанные горелым страхом, они унимаются. Где бежали барханы, стала пустыня гладкой, как выбритая голова раба.
А некоторым песчинкам не досталось того пепельного паралича. Стоит ли удивляться, что однажды они собрались в фигуру? Хватило единственной общей черты.
Мой пересохший рот искал хоть каплю воды, руки разрывали песок, но натыкались только на безделицы - обломки былых жилищ и жизней: бусинки, пёрышки, бронзовые колокольчики, засахаренные жёлуди и небылицы в стеклянных пузырьках. Я пытался собрать из них обратно своих ближайших друзей, за неимением иного для них названия, но предметы не ладились друг к другу, а голоса, разносившиеся над пустыней по ночам, не договаривали ни одного внятного слова.
Но, громоздя предметы друг на друга, я взбирался всё выше, перья устилали неровные ступеньки. Так шаг за шагом из какого-то сора рождалась лестница Иакова, вполне подлинная. Покинуть безграничную поверхность невозможно, кроме как подняться над ней. На верхней ступеньке я обнаружил, что над пустыней рассыпаны мелкие звёзды, как песчинки света, а далеко внизу находится оазис - голубое око.
Самая главная звезда сказала: иди!
Идти пришлось вслепую, по ускользающей памяти, ноги подкашивались от мысли, что говорящие звёзды - чушь, да и лестницу никак нельзя было построить без опоры. Снизу вверх небо казалось угольным, напоминая о проклятом пепле сожжений. Уж не заодно ли они, думал я, но потом вспоминал глазок синевы.
Синева оказалась водой - я понял это лишь тогда, когда прикоснулся, тогда же вспомнил о жажде, которую, оказывается, чувствовал всё время. Просто забыл.
Я буду пить эту живую воду, а потом набирать в ладони и лепить, лепить из песка фигуры, чтобы снова восстали перед моим взором - настоящие. А там, быть может, вспомню что-нибудь ещё.
смешанная тональность авторства, тк писалось в два захода
Кто-то посчитал, что мне и тебе не понадобится часть мягких, сияющих тканей. Лечебное золото плоти, данное нам для исцеления душ, так ни на что не сгодилось - его небрежно расшвыряли, как мусор. Они не знали, как извлечь пользу - умели только извлекать.
Однажды записанная на кассетный магнитофон, эта навязчивая забота резчиков воспроизводится снова и снова, по венозным лентам и плёночной оболочке сердца.
Шёл дым от сжигаемого страха, от тлеющих опасений: потому что больше в то время сжигать и рассеивать было уже нечего. Когда пепел взвился над пустыней, вышло так, что его не хватило каждой песчинке. Недостаточные объемы по сравнению с остальным - всем тем, что когда-то пело и плясало, чесалось и карабкалось, да так настойчиво, что даже теперь каждая песчинка помнит кусочек своей жизни. Только присыпанные горелым страхом, они унимаются. Где бежали барханы, стала пустыня гладкой, как выбритая голова раба.
А некоторым песчинкам не досталось того пепельного паралича. Стоит ли удивляться, что однажды они собрались в фигуру? Хватило единственной общей черты.
Мой пересохший рот искал хоть каплю воды, руки разрывали песок, но натыкались только на безделицы - обломки былых жилищ и жизней: бусинки, пёрышки, бронзовые колокольчики, засахаренные жёлуди и небылицы в стеклянных пузырьках. Я пытался собрать из них обратно своих ближайших друзей, за неимением иного для них названия, но предметы не ладились друг к другу, а голоса, разносившиеся над пустыней по ночам, не договаривали ни одного внятного слова.
Но, громоздя предметы друг на друга, я взбирался всё выше, перья устилали неровные ступеньки. Так шаг за шагом из какого-то сора рождалась лестница Иакова, вполне подлинная. Покинуть безграничную поверхность невозможно, кроме как подняться над ней. На верхней ступеньке я обнаружил, что над пустыней рассыпаны мелкие звёзды, как песчинки света, а далеко внизу находится оазис - голубое око.
Самая главная звезда сказала: иди!
Идти пришлось вслепую, по ускользающей памяти, ноги подкашивались от мысли, что говорящие звёзды - чушь, да и лестницу никак нельзя было построить без опоры. Снизу вверх небо казалось угольным, напоминая о проклятом пепле сожжений. Уж не заодно ли они, думал я, но потом вспоминал глазок синевы.
Синева оказалась водой - я понял это лишь тогда, когда прикоснулся, тогда же вспомнил о жажде, которую, оказывается, чувствовал всё время. Просто забыл.
Я буду пить эту живую воду, а потом набирать в ладони и лепить, лепить из песка фигуры, чтобы снова восстали перед моим взором - настоящие. А там, быть может, вспомню что-нибудь ещё.
смешанная тональность авторства, тк писалось в два захода
Вырывать себя, как арматуру, из стен неосвещённого подъезда, образующегося на изнанке сомкнутых глаз. Так возвращается объём. Кошмарные руки любят раскраивать лестничные пролёты пополам, переворачивать лифты и делать недостижимыми площадки - но это всё актуально лишь пока идёшь по накатанной, как единственный стеклянный шарик. Этого мало. Понадобятся собственные руки... Вот хотя бы для того, чтобы держать цветы - охапки и корзинки. С каждым прутом, вырванным из бетонного сна, картина мира становится полнее. Возвращается запах гниения - и прекрасно, теперь его невозможно будет игнорировать. Нижние этажи ничем не хуже подвалов готических замков. Цветы их украсят. Обитатели ещё не верят, но им понравится.
Враги всегда абстрактны, всегда. То, что имеет форму - не враг. Закрывая глаза здесь, открывать их на самого себя, вытаращиваясь прямо из давящих стен. Удар - отваливается гнилая штукатурка, и к запаху примешивается понимание боли и мягкости. Противником здесь является только страх. Боязнь, что станет слишком хорошо, ведь тогда от страха откажутся, куда же ему деться?
Прокручиваюсь швейцарским ножиком, нахожу среди себя подходящую отмычку. Удар - выступившие металлические рёбра осознают, что колышатся дыханием, сохраняя внутри тепло. За это стоит с кем-нибудь закуситься, найти, кому набить морду во имя сохранения жизни - вероятно, такой противник должен быть причастен к её отнятию или растлению. Зло как отсутствие блага, известное также как лоботомия. Подвалы - провалы. Предлагаю засадить их розами. И даже то, что создаёт импульсные стечения обстоятельств, цепляя страсти, раз за разом прикрываясь форму имеющими, будто это они враги, а не то хитроплетущее - даже оно их все не сможет сгноить.
Враги всегда абстрактны, всегда. То, что имеет форму - не враг. Закрывая глаза здесь, открывать их на самого себя, вытаращиваясь прямо из давящих стен. Удар - отваливается гнилая штукатурка, и к запаху примешивается понимание боли и мягкости. Противником здесь является только страх. Боязнь, что станет слишком хорошо, ведь тогда от страха откажутся, куда же ему деться?
Прокручиваюсь швейцарским ножиком, нахожу среди себя подходящую отмычку. Удар - выступившие металлические рёбра осознают, что колышатся дыханием, сохраняя внутри тепло. За это стоит с кем-нибудь закуситься, найти, кому набить морду во имя сохранения жизни - вероятно, такой противник должен быть причастен к её отнятию или растлению. Зло как отсутствие блага, известное также как лоботомия. Подвалы - провалы. Предлагаю засадить их розами. И даже то, что создаёт импульсные стечения обстоятельств, цепляя страсти, раз за разом прикрываясь форму имеющими, будто это они враги, а не то хитроплетущее - даже оно их все не сможет сгноить.
В зеркале лицо Томаша не отражалось. Обрамленное старой шторой стекло, всё в пятнах амальгамы, оно показывало ту самую вещь, которую по-видимому любило больше всего, и это был не Томаш, хотя зеркало определённо принадлежало ему, ему одному. Но в данной ситуации оно вело себя так, будто было чьим-то ещё.
Мальчик видел в темноте стекла огромный багровый шар, похожий на лицо или глаз. Шар пульсировал, слегка меняя очертания.
Быть может, я лукавлю. Вместо красного шара там мог быть желтый, как ломоть пустыни, треугольник - или зелёный икосаэдр, ощетиненный ядовитыми иглами. Или синий свет, похожий на лампу в хирургическом отделении. Или освежёванное белое платьице, брошенное на музыку очень старого патефона, как на спинку нагло стоящего посреди комнаты кресла - захочешь, не проигнорируешь.
Неважно, как именно выглядел сегодня тот, с другой стороны.
Важно было, что объект в зеркале определённо был знаком Томашу. Более того, он сам знал мальчика очень хорошо. Это чувствовалось по тому, как въедлив был ответный взгляд с той стороны. Важно было, что Томаш терялся под взглядом, то есть буквально начинал растворяться от напора уверенной власти шара.
Казалось, багровый глаз намного реальнее его самого. Томаш не мог оторваться от созерцания зрачка, как будто его подсознание хотело утопиться в чёрном омуте.
Но кое-что не оставляло Томаша в покое. Как назойливая сороконожка, эта мысль бегала по шее, сзади.
В другие дни зеркало могло показывать вполне понятные фигуры: детей и взрослых, иногда странных многоглазых зверей. Смотреть на них было небезопасно, как слушать сказку о самом себе. Томаш погружался в их истории, становясь реальным в совсем другом смысле, чем обычно - а именно, в их смысле. Адский пёс безмолвно рассказывал о потоках душ, проходящих через его слюнявую пасть, и жаловался на несварение. Старый звездочёт без единого слова дал Томашу понять, что все небесные светила ходят по равномерным и равнозначным путям, а вовсе не как попало.
Тут было иное.
На зрачке должны были отпечататься какие-то вещи, некие места, где побывала враждебная тварь. А их не было. Чернота оставалась скучна, как сон без сновидений. Да, за ней были какие-то изображения и сюжеты - словно кинолента, и плёнка эта, заученная напамять сотнями таких принудительных трансляций, крутилась вокруг глупого зрачка, никогда не становясь им.
Так чем же он был - тот, кто желал сегодня быть вместо Томаша?
Мальчик с усилием разлепил полусуществующие губы и спросил:
- Ты хочешь, чтобы я тебя заполнил?
Багровое дерьмо не ответило. Оно продолжало быть агрессивно магнитным. Оно было зданием и лицом, лампой и планетой - но по-прежнему ничего не транслировало, кроме, собственно, своего существования.
Остаться должен был только один. Очевидно, это будет не Томаш. Очевидно, гигантская ерунда, напоминающая кровавую соплю, имела некоторые преимущества, например, в размерах. Поэтому если Томаш хотел остаться хоть на что-то похож - неважно, на себя или на каплю слюны своего адского пса - ему следовало самому обзавестись преимуществами. Не поймите неправильно, ему вовсе не нужна была власть над адом, даже личным - он был достаточно мал, чтобы перерасти эзотерические понты, да ещё и не один раз. Просто когда тебе нужно выжить, ты автоматически становишься крутым. Ну или мёртвым дробь никаким, если не успеваешь.
Томаш поднял обе руки и дёрнул занавеску. Амальгама скрылась под пыльной фатой.
Мальчик отвалил от зеркала, зная, что ещё вернётся, но теперь у него была идея, был план. План означал надежду. Эхо красноты топталось по его следам, как непослушная мантия, но всё, что оно могло - заполнять отпечатки ног кровавой водой. Это наблюдение тоже означало надежду.
Если его следы станут достаточно большими...
Оставалась сущая мелочь - перерасти самого себя, в очередной раз, и, возможно, остаться ужасно недовольным результатом. Вдруг у Томаша тогда будут ноги, как у хемуля? Катастрофа. С другой стороны, выбирать не приходилось. Приходилось искать способы - и только. Снова расти и снова, на минуточку, учиться ходить, чтобы за один шаг покрывать семимильное расстояние, то есть соответствовать габаритам неизвестного и слепо жрущего образа из зеркала.
А чтобы учиться ходить на больших масштабах, придётся...
«Придётся выйти из комнаты», - тяжело вздохнул Томаш. Он выглянул в окно. Двор, еле видимый с башенной высоты гиперчеловейника, вдруг напомнил ему совсем другой, очень давний. Ему захотелось завопить, но только наполовину от ужаса, а наполовину - от радости. Но такой двор ему не подходил именно потому, что вызывал готовые чувства. Невозможно вырасти, всё время питаясь собственным хвостом. Должно было быть - о нет! только не это! - совершенно незнакомое место и время.Так что картинка за окном как бы отговаривала Томаша от затеи.
Но не так-то просто заболтать того, кто твёрдо решил посчитать себя загнанным в угол. Томаш принялся отпирать замки на двери, отвязывать цепочки, отодвигать защёлки и распечатывать считывающие сканеры. Он не рассчитывал закончить до следующией недели. Где-то в одной из соседних квартир ругались и роняли нечто тяжёлое - новый жилец опять охотился на хорьков...
Я не могу одновременно писать во фрирайтинг-тред и заниматься самоцензурой, соответственно, понятия не имею, как это выглядит со стороны, есть ли там жирные клеммы и так далее. Текст касается очень старых дурных воспоминаний, навязанных другими людьми, а не реальными переживаниями. Если с реальными мне уже полностью понятно, что делать, то на какую катушку наматывать чужие фантазии, ставшие реальностью лишь очень локально?
Два подхода с перерывом, потом небольшие правки логических противоречий.
Мальчик видел в темноте стекла огромный багровый шар, похожий на лицо или глаз. Шар пульсировал, слегка меняя очертания.
Быть может, я лукавлю. Вместо красного шара там мог быть желтый, как ломоть пустыни, треугольник - или зелёный икосаэдр, ощетиненный ядовитыми иглами. Или синий свет, похожий на лампу в хирургическом отделении. Или освежёванное белое платьице, брошенное на музыку очень старого патефона, как на спинку нагло стоящего посреди комнаты кресла - захочешь, не проигнорируешь.
Неважно, как именно выглядел сегодня тот, с другой стороны.
Важно было, что объект в зеркале определённо был знаком Томашу. Более того, он сам знал мальчика очень хорошо. Это чувствовалось по тому, как въедлив был ответный взгляд с той стороны. Важно было, что Томаш терялся под взглядом, то есть буквально начинал растворяться от напора уверенной власти шара.
Казалось, багровый глаз намного реальнее его самого. Томаш не мог оторваться от созерцания зрачка, как будто его подсознание хотело утопиться в чёрном омуте.
Но кое-что не оставляло Томаша в покое. Как назойливая сороконожка, эта мысль бегала по шее, сзади.
В другие дни зеркало могло показывать вполне понятные фигуры: детей и взрослых, иногда странных многоглазых зверей. Смотреть на них было небезопасно, как слушать сказку о самом себе. Томаш погружался в их истории, становясь реальным в совсем другом смысле, чем обычно - а именно, в их смысле. Адский пёс безмолвно рассказывал о потоках душ, проходящих через его слюнявую пасть, и жаловался на несварение. Старый звездочёт без единого слова дал Томашу понять, что все небесные светила ходят по равномерным и равнозначным путям, а вовсе не как попало.
Тут было иное.
На зрачке должны были отпечататься какие-то вещи, некие места, где побывала враждебная тварь. А их не было. Чернота оставалась скучна, как сон без сновидений. Да, за ней были какие-то изображения и сюжеты - словно кинолента, и плёнка эта, заученная напамять сотнями таких принудительных трансляций, крутилась вокруг глупого зрачка, никогда не становясь им.
Так чем же он был - тот, кто желал сегодня быть вместо Томаша?
Мальчик с усилием разлепил полусуществующие губы и спросил:
- Ты хочешь, чтобы я тебя заполнил?
Багровое дерьмо не ответило. Оно продолжало быть агрессивно магнитным. Оно было зданием и лицом, лампой и планетой - но по-прежнему ничего не транслировало, кроме, собственно, своего существования.
Остаться должен был только один. Очевидно, это будет не Томаш. Очевидно, гигантская ерунда, напоминающая кровавую соплю, имела некоторые преимущества, например, в размерах. Поэтому если Томаш хотел остаться хоть на что-то похож - неважно, на себя или на каплю слюны своего адского пса - ему следовало самому обзавестись преимуществами. Не поймите неправильно, ему вовсе не нужна была власть над адом, даже личным - он был достаточно мал, чтобы перерасти эзотерические понты, да ещё и не один раз. Просто когда тебе нужно выжить, ты автоматически становишься крутым. Ну или мёртвым дробь никаким, если не успеваешь.
Томаш поднял обе руки и дёрнул занавеску. Амальгама скрылась под пыльной фатой.
Мальчик отвалил от зеркала, зная, что ещё вернётся, но теперь у него была идея, был план. План означал надежду. Эхо красноты топталось по его следам, как непослушная мантия, но всё, что оно могло - заполнять отпечатки ног кровавой водой. Это наблюдение тоже означало надежду.
Если его следы станут достаточно большими...
Оставалась сущая мелочь - перерасти самого себя, в очередной раз, и, возможно, остаться ужасно недовольным результатом. Вдруг у Томаша тогда будут ноги, как у хемуля? Катастрофа. С другой стороны, выбирать не приходилось. Приходилось искать способы - и только. Снова расти и снова, на минуточку, учиться ходить, чтобы за один шаг покрывать семимильное расстояние, то есть соответствовать габаритам неизвестного и слепо жрущего образа из зеркала.
А чтобы учиться ходить на больших масштабах, придётся...
«Придётся выйти из комнаты», - тяжело вздохнул Томаш. Он выглянул в окно. Двор, еле видимый с башенной высоты гиперчеловейника, вдруг напомнил ему совсем другой, очень давний. Ему захотелось завопить, но только наполовину от ужаса, а наполовину - от радости. Но такой двор ему не подходил именно потому, что вызывал готовые чувства. Невозможно вырасти, всё время питаясь собственным хвостом. Должно было быть - о нет! только не это! - совершенно незнакомое место и время.Так что картинка за окном как бы отговаривала Томаша от затеи.
Но не так-то просто заболтать того, кто твёрдо решил посчитать себя загнанным в угол. Томаш принялся отпирать замки на двери, отвязывать цепочки, отодвигать защёлки и распечатывать считывающие сканеры. Он не рассчитывал закончить до следующией недели. Где-то в одной из соседних квартир ругались и роняли нечто тяжёлое - новый жилец опять охотился на хорьков...
Я не могу одновременно писать во фрирайтинг-тред и заниматься самоцензурой, соответственно, понятия не имею, как это выглядит со стороны, есть ли там жирные клеммы и так далее. Текст касается очень старых дурных воспоминаний, навязанных другими людьми, а не реальными переживаниями. Если с реальными мне уже полностью понятно, что делать, то на какую катушку наматывать чужие фантазии, ставшие реальностью лишь очень локально?
Два подхода с перерывом, потом небольшие правки логических противоречий.
В зеркале лицо Томаша не отражалось. Обрамленное старой шторой стекло, всё в пятнах амальгамы, оно показывало ту самую вещь, которую по-видимому любило больше всего, и это был не Томаш, хотя зеркало определённо принадлежало ему, ему одному. Но в данной ситуации оно вело себя так, будто было чьим-то ещё.
Мальчик видел в темноте стекла огромный багровый шар, похожий на лицо или глаз. Шар пульсировал, слегка меняя очертания.
Быть может, я лукавлю. Вместо красного шара там мог быть желтый, как ломоть пустыни, треугольник - или зелёный икосаэдр, ощетиненный ядовитыми иглами. Или синий свет, похожий на лампу в хирургическом отделении. Или освежёванное белое платьице, брошенное на музыку очень старого патефона, как на спинку нагло стоящего посреди комнаты кресла - захочешь, не проигнорируешь.
Неважно, как именно выглядел сегодня тот, с другой стороны.
Важно было, что объект в зеркале определённо был знаком Томашу. Более того, он сам знал мальчика очень хорошо. Это чувствовалось по тому, как въедлив был ответный взгляд с той стороны. Важно было, что Томаш терялся под взглядом, то есть буквально начинал растворяться от напора уверенной власти шара.
Казалось, багровый глаз намного реальнее его самого. Томаш не мог оторваться от созерцания зрачка, как будто его подсознание хотело утопиться в чёрном омуте.
Но кое-что не оставляло Томаша в покое. Как назойливая сороконожка, эта мысль бегала по шее, сзади.
В другие дни зеркало могло показывать вполне понятные фигуры: детей и взрослых, иногда странных многоглазых зверей. Смотреть на них было небезопасно, как слушать сказку о самом себе. Томаш погружался в их истории, становясь реальным в совсем другом смысле, чем обычно - а именно, в их смысле. Адский пёс безмолвно рассказывал о потоках душ, проходящих через его слюнявую пасть, и жаловался на несварение. Старый звездочёт без единого слова дал Томашу понять, что все небесные светила ходят по равномерным и равнозначным путям, а вовсе не как попало.
Тут было иное.
На зрачке должны были отпечататься какие-то вещи, некие места, где побывала враждебная тварь. А их не было. Чернота оставалась скучна, как сон без сновидений. Да, за ней были какие-то изображения и сюжеты - словно кинолента, и плёнка эта, заученная напамять сотнями таких принудительных трансляций, крутилась вокруг глупого зрачка, никогда не становясь им.
Так чем же он был - тот, кто желал сегодня быть вместо Томаша?
Мальчик с усилием разлепил полусуществующие губы и спросил:
- Ты хочешь, чтобы я тебя заполнил?
Багровое дерьмо не ответило. Оно продолжало быть агрессивно магнитным. Оно было зданием и лицом, лампой и планетой - но по-прежнему ничего не транслировало, кроме, собственно, своего существования.
Остаться должен был только один. Очевидно, это будет не Томаш. Очевидно, гигантская ерунда, напоминающая кровавую соплю, имела некоторые преимущества, например, в размерах. Поэтому если Томаш хотел остаться хоть на что-то похож - неважно, на себя или на каплю слюны своего адского пса - ему следовало самому обзавестись преимуществами. Не поймите неправильно, ему вовсе не нужна была власть над адом, даже личным - он был достаточно мал, чтобы перерасти эзотерические понты, да ещё и не один раз. Просто когда тебе нужно выжить, ты автоматически становишься крутым. Ну или мёртвым дробь никаким, если не успеваешь.
Томаш поднял обе руки и дёрнул занавеску. Амальгама скрылась под пыльной фатой.
Мальчик отвалил от зеркала, зная, что ещё вернётся, но теперь у него была идея, был план. План означал надежду. Эхо красноты топталось по его следам, как непослушная мантия, но всё, что оно могло - заполнять отпечатки ног кровавой водой. Это наблюдение тоже означало надежду.
Если его следы станут достаточно большими...
Оставалась сущая мелочь - перерасти самого себя, в очередной раз, и, возможно, остаться ужасно недовольным результатом. Вдруг у Томаша тогда будут ноги, как у хемуля? Катастрофа. С другой стороны, выбирать не приходилось. Приходилось искать способы - и только. Снова расти и снова, на минуточку, учиться ходить, чтобы за один шаг покрывать семимильное расстояние, то есть соответствовать габаритам неизвестного и слепо жрущего образа из зеркала.
А чтобы учиться ходить на больших масштабах, придётся...
«Придётся выйти из комнаты», - тяжело вздохнул Томаш. Он выглянул в окно. Двор, еле видимый с башенной высоты гиперчеловейника, вдруг напомнил ему совсем другой, очень давний. Ему захотелось завопить, но только наполовину от ужаса, а наполовину - от радости. Но такой двор ему не подходил именно потому, что вызывал готовые чувства. Невозможно вырасти, всё время питаясь собственным хвостом. Должно было быть - о нет! только не это! - совершенно незнакомое место и время.Так что картинка за окном как бы отговаривала Томаша от затеи.
Но не так-то просто заболтать того, кто твёрдо решил посчитать себя загнанным в угол. Томаш принялся отпирать замки на двери, отвязывать цепочки, отодвигать защёлки и распечатывать считывающие сканеры. Он не рассчитывал закончить до следующией недели. Где-то в одной из соседних квартир ругались и роняли нечто тяжёлое - новый жилец опять охотился на хорьков...
Я не могу одновременно писать во фрирайтинг-тред и заниматься самоцензурой, соответственно, понятия не имею, как это выглядит со стороны, есть ли там жирные клеммы и так далее. Текст касается очень старых дурных воспоминаний, навязанных другими людьми, а не реальными переживаниями. Если с реальными мне уже полностью понятно, что делать, то на какую катушку наматывать чужие фантазии, ставшие реальностью лишь очень локально?
Два подхода с перерывом, потом небольшие правки логических противоречий.
Мальчик видел в темноте стекла огромный багровый шар, похожий на лицо или глаз. Шар пульсировал, слегка меняя очертания.
Быть может, я лукавлю. Вместо красного шара там мог быть желтый, как ломоть пустыни, треугольник - или зелёный икосаэдр, ощетиненный ядовитыми иглами. Или синий свет, похожий на лампу в хирургическом отделении. Или освежёванное белое платьице, брошенное на музыку очень старого патефона, как на спинку нагло стоящего посреди комнаты кресла - захочешь, не проигнорируешь.
Неважно, как именно выглядел сегодня тот, с другой стороны.
Важно было, что объект в зеркале определённо был знаком Томашу. Более того, он сам знал мальчика очень хорошо. Это чувствовалось по тому, как въедлив был ответный взгляд с той стороны. Важно было, что Томаш терялся под взглядом, то есть буквально начинал растворяться от напора уверенной власти шара.
Казалось, багровый глаз намного реальнее его самого. Томаш не мог оторваться от созерцания зрачка, как будто его подсознание хотело утопиться в чёрном омуте.
Но кое-что не оставляло Томаша в покое. Как назойливая сороконожка, эта мысль бегала по шее, сзади.
В другие дни зеркало могло показывать вполне понятные фигуры: детей и взрослых, иногда странных многоглазых зверей. Смотреть на них было небезопасно, как слушать сказку о самом себе. Томаш погружался в их истории, становясь реальным в совсем другом смысле, чем обычно - а именно, в их смысле. Адский пёс безмолвно рассказывал о потоках душ, проходящих через его слюнявую пасть, и жаловался на несварение. Старый звездочёт без единого слова дал Томашу понять, что все небесные светила ходят по равномерным и равнозначным путям, а вовсе не как попало.
Тут было иное.
На зрачке должны были отпечататься какие-то вещи, некие места, где побывала враждебная тварь. А их не было. Чернота оставалась скучна, как сон без сновидений. Да, за ней были какие-то изображения и сюжеты - словно кинолента, и плёнка эта, заученная напамять сотнями таких принудительных трансляций, крутилась вокруг глупого зрачка, никогда не становясь им.
Так чем же он был - тот, кто желал сегодня быть вместо Томаша?
Мальчик с усилием разлепил полусуществующие губы и спросил:
- Ты хочешь, чтобы я тебя заполнил?
Багровое дерьмо не ответило. Оно продолжало быть агрессивно магнитным. Оно было зданием и лицом, лампой и планетой - но по-прежнему ничего не транслировало, кроме, собственно, своего существования.
Остаться должен был только один. Очевидно, это будет не Томаш. Очевидно, гигантская ерунда, напоминающая кровавую соплю, имела некоторые преимущества, например, в размерах. Поэтому если Томаш хотел остаться хоть на что-то похож - неважно, на себя или на каплю слюны своего адского пса - ему следовало самому обзавестись преимуществами. Не поймите неправильно, ему вовсе не нужна была власть над адом, даже личным - он был достаточно мал, чтобы перерасти эзотерические понты, да ещё и не один раз. Просто когда тебе нужно выжить, ты автоматически становишься крутым. Ну или мёртвым дробь никаким, если не успеваешь.
Томаш поднял обе руки и дёрнул занавеску. Амальгама скрылась под пыльной фатой.
Мальчик отвалил от зеркала, зная, что ещё вернётся, но теперь у него была идея, был план. План означал надежду. Эхо красноты топталось по его следам, как непослушная мантия, но всё, что оно могло - заполнять отпечатки ног кровавой водой. Это наблюдение тоже означало надежду.
Если его следы станут достаточно большими...
Оставалась сущая мелочь - перерасти самого себя, в очередной раз, и, возможно, остаться ужасно недовольным результатом. Вдруг у Томаша тогда будут ноги, как у хемуля? Катастрофа. С другой стороны, выбирать не приходилось. Приходилось искать способы - и только. Снова расти и снова, на минуточку, учиться ходить, чтобы за один шаг покрывать семимильное расстояние, то есть соответствовать габаритам неизвестного и слепо жрущего образа из зеркала.
А чтобы учиться ходить на больших масштабах, придётся...
«Придётся выйти из комнаты», - тяжело вздохнул Томаш. Он выглянул в окно. Двор, еле видимый с башенной высоты гиперчеловейника, вдруг напомнил ему совсем другой, очень давний. Ему захотелось завопить, но только наполовину от ужаса, а наполовину - от радости. Но такой двор ему не подходил именно потому, что вызывал готовые чувства. Невозможно вырасти, всё время питаясь собственным хвостом. Должно было быть - о нет! только не это! - совершенно незнакомое место и время.Так что картинка за окном как бы отговаривала Томаша от затеи.
Но не так-то просто заболтать того, кто твёрдо решил посчитать себя загнанным в угол. Томаш принялся отпирать замки на двери, отвязывать цепочки, отодвигать защёлки и распечатывать считывающие сканеры. Он не рассчитывал закончить до следующией недели. Где-то в одной из соседних квартир ругались и роняли нечто тяжёлое - новый жилец опять охотился на хорьков...
Я не могу одновременно писать во фрирайтинг-тред и заниматься самоцензурой, соответственно, понятия не имею, как это выглядит со стороны, есть ли там жирные клеммы и так далее. Текст касается очень старых дурных воспоминаний, навязанных другими людьми, а не реальными переживаниями. Если с реальными мне уже полностью понятно, что делать, то на какую катушку наматывать чужие фантазии, ставшие реальностью лишь очень локально?
Два подхода с перерывом, потом небольшие правки логических противоречий.
Пахнет мокрым асфальтом.
Небо серо.
Люди шагают куда-то.
Я плетусь вдоль дороги домой.
Слегка капает дождь,
В перерывах меж ливнем и градом.
"Ох, побыстрей бы домой!
Не хочу я попасть под стаккато!"
Первая капля упала.
За ней вдруг вторая.
Третья с десятой упали мгновенно.
И вот уже ливень смывает
Всех не прикованных к месту.
А я всё плетусь вдоль дороги.
Промокший до нитки, избитый судьбою.
Дождь смысл с меня всё живое,
И дом мой разбил на осколки...
Небо серо.
Люди шагают куда-то.
Я плетусь вдоль дороги домой.
Слегка капает дождь,
В перерывах меж ливнем и градом.
"Ох, побыстрей бы домой!
Не хочу я попасть под стаккато!"
Первая капля упала.
За ней вдруг вторая.
Третья с десятой упали мгновенно.
И вот уже ливень смывает
Всех не прикованных к месту.
А я всё плетусь вдоль дороги.
Промокший до нитки, избитый судьбою.
Дождь смысл с меня всё живое,
И дом мой разбил на осколки...
А тут уважаемые аноны могут дать оценку? ( Первый раз попытался описать сражение с участием множества именных персонажей.) Зацените пж и укажите где именно я проебался ( Ошипки и прочее ещё не редактировал)
Идиллию нарушили раздавшиеся в лесу возгласы и выбежавшая из зарослей девочка лет пятнадцати, с криками о помощи. Не успели все толком подняться, как следом за ней из тех же зарослей кубарем вылетел Уильям, и распластался на земле, не издавая ни звука.
- Что там твою мать происходит? - Заорал Готфрид, схватившись за висевший на поясе топорик. Свой меч он оставил в телеге что бы не привлекать внимание.
Ответом ему послужило невнятное верещание. Этот противный звук издавало непонятное существо. Высокое и очень тощее тело серо-желтого цвета, на котором выделялись вполне женские груди, большая голова с длинными жидкими волосами и зубастой пастью. А также длиннющие не пропорциональные руки и пальцы, оканчивающиеся длинными когтями.
- Это ещё что за чувырло? – Судорожно дернул рукой в сторону твари Олли хватаясь за нож.
Говорливостью существо не отличалось, зато вперед понеслось очень быстро. Буквально в два прыжка преодолев расстояние между ними и Готфридом, который сам несся на тварь намереваясь защитить друга.
Прежде чем они столкнулись, в грудину твари со свистом влетела стрела, выпущенная молчаливым Марвином. Существо взвизгнуло и со всего маха замахнулось ударить Готфрида когтистой рукой. Он пригнулся, пропустил удар выше головы и всадил чудищу топор прямо в бедро. Тварь одним движением вернула руку по траектории обратно. От удара молодой барон отлетел как тряпичная кукла, и с шумом влетел головой прямо в лужу на дороге.
Остальная команда тоже не сидела сложа руки. Венс успел вытащить свой годендаг из телеги и схватив его в две руки полетел на существо, а буквально в двух шагах за ним неслись остальные.
Первый удар пришелся существу по животу куда Венс уколол наконечником своего оружия. Следом практически одновременно Гарн со всего маха полосонул саблей по груди, а Рэндальф криком попросил богов о помощи и опустил на голову существа кистень. Тварь с верещанием отпрыгнула назад, разбрасывая во все стороны смердящую кровь. Марвин воспользовался моментом и пустил в нее вторую стрелу, которая угодила прямо в центр груди существа.
- Проверьте как там Готфрид! Быстро! – Заорал Гарн.
- Нормально, сейчас поднимусь. – Ответил Готфрид стараясь унять головокружение.
Этой секунды существу хватило что бы перевести дыхание, оно противно заскрежетало и провело когтем по груди и шрам, начал еле заметно мерцать красным светом. После этого странного действия тварь сразу же понеслась на Венса. Тот успел увернутся от удара когтями и со всей дури припечатал тварь по голове. В ответ быстро получив удар ногой прямо в грудь и опрокинулся на землю. Вошедший в тело сантиметров на тридцать клинок Гарна так же не возымел должного эффекта и тварь наотмашь замахнулась по голове. Правда верткий капитан успел уйти из-под удара, оставляя в ней свое оружие. Готфрид уже собирался кинутся на неё как вдруг Уильям молча поднялся на ноги, и подхватив лежащий на земле меч потопал в сторону битвы.
- Живой! – Радостно крикнул Готфрид и начал подбираться к существу.
- СТОЯТЬ! Всем оставаться на месте и не подходить. – Вдруг выкрикнул Гарн.
- Что такое? – Спросил Рэндальф.
- Посмотри на его глаза – Ответил Гарн смещаясь к образовавшейся шеренге.
Готфрид перевел взгляд на лицо рыцаря и понял, о чем говорил Гарн. Уильям смотрел на него красными, мерцающими, но совершенно мертвыми глазами. Его рот так и остался перекошен, а на шее большим черным сгустком залип комок крови, которая вытекла из раны на том же месте. Осознание пришло не сразу,
«С такой раной не живут» набатом раздалось у Готфрида в голове, от чего руки начали дрожать, а в сердце с дикой болью защемило.
Тварь тем временем криво вывернув пасть ощерилась в подобии улыбки и смесью рычания и человеческого голоса пророкотала.
- Убей!
Стоявший рядом с ней Уильям, кивнул головой и спокойным ровным шагом двинулся по направлению к ним.
- Стреляй! – Скомандовал Гарн и Марвин выпустил стрелу по телу бывшего товарища.
Уильям даже не дернулся, и подойдя в плотную замахнулся на Гарна мечем.
Старик ушел из-под удара и воткнул висевший на поясе кинжал прямо в ребра рыцарю. Тот вновь не издал не звука и в ответ саданул наемнику щитом по лицу.
Тварь тем временем пыталась попасть по Рэндальфу. Но закрываясь щитом и отвечая ударами кистеня этот священник в одиночку сдерживал натиск существа.
«Больше медлит нельзя» Пронеслось в голове у Готфрида, и он рванул по направлению к существу вбивая ему в спину топор и одновременно подшагивая у неё под рукой, опасаясь получит ещё одну увесистую оплеуху.
Готфрид, четко видел, что из оставленной им раны брызнула кровь, тварь отчётливо дернулась, реагируя на боль. Это тоже было заметно, вот только её череп получил ещё сильнее и кое где был сильно загнут внутрь, и она при этом почему-то до сих пор стояла на ногах, хотя любой зверь уже валялся бы на земле мертвым. Рэндальф не отставая от своего напарника ударил снизу-вверх, выворачивая нижнюю челюсть существа. Раздался звук попадания, и на землю осколками осыпались части зубов вперемешку с кровью. После чего осатаневшее существо издало рвущий уши вой и схватило тело священника двумя руками, отрывая того с земли. Готфрид не растерялся и перехватив топорик двумя руками ударил прямо в изгиб одной из рук, отсекая ту напрочь.
Тем временем Гарн , Марвин и Олли прыгали вокруг неумирающего рыцаря, пытаясь уворачиваться от его ударов.
- По ногам стреляй, может хоть упадет! – Отдал приказ капитан, очередной раз уходя от удара мечем.
Марвин мгновенно пустил стрелу Уильяму в колено видимо перебивая сухожилия, и это сработало. Тот припал на одну ногу и мгновенно стал куда медленнее. Заметив это Олли и Гарн быстро подбежали к рыцарю и, капитан схватил его за руку с мечем, пока Олли нырнул вниз, схватив того за здоровую ногу. Повалив Уильяма на землю Гарн со всей силы удерживал руку с мечем, а Олли воткнул длинный тонкий кинжал прямо под колено, после чего проделал то же самое под ключицей и плечом. Ноги существа, которое раньше было Уильямом перестали двигаться, как и рука удерживаемая Гарном. Но при этом лежащее тело до сих пор продолжало попытки ударить работающей рукой со щитом.
- Окружайте паскуду! – Крикнул капитан, поднимаясь на ноги.
Тварь до сих пор душила Рэндалфа оставшейся рукой, пока Готфрид раз за разом вбивал свой топор ей в туловище. Все его лицо уже было покрыто потеками, мутной, вонючей крови.
За спиной у неё поднялся Венс. Словно железная дева он сомкнул свои руки на её туловище и с криком повалил на себя, освобождая Рэндальфа. Вся команда мигом оказалась рядом и с шумом и криками принялась добивать существо. Один из ударов очень удачно отсек твари половину пальцев. Брыкаясь и вереща тварь сумела вырваться из хватки Венса. Ударив остатками руки Готфрида по груди, оно прыгнуло, и в один миг оказалось рядом с Марвином. Саталонец резво пригнулся и откатился назад, а израненное существо издало противный скрежет и в несколько прыжков скрылось в чаще.
Идиллию нарушили раздавшиеся в лесу возгласы и выбежавшая из зарослей девочка лет пятнадцати, с криками о помощи. Не успели все толком подняться, как следом за ней из тех же зарослей кубарем вылетел Уильям, и распластался на земле, не издавая ни звука.
- Что там твою мать происходит? - Заорал Готфрид, схватившись за висевший на поясе топорик. Свой меч он оставил в телеге что бы не привлекать внимание.
Ответом ему послужило невнятное верещание. Этот противный звук издавало непонятное существо. Высокое и очень тощее тело серо-желтого цвета, на котором выделялись вполне женские груди, большая голова с длинными жидкими волосами и зубастой пастью. А также длиннющие не пропорциональные руки и пальцы, оканчивающиеся длинными когтями.
- Это ещё что за чувырло? – Судорожно дернул рукой в сторону твари Олли хватаясь за нож.
Говорливостью существо не отличалось, зато вперед понеслось очень быстро. Буквально в два прыжка преодолев расстояние между ними и Готфридом, который сам несся на тварь намереваясь защитить друга.
Прежде чем они столкнулись, в грудину твари со свистом влетела стрела, выпущенная молчаливым Марвином. Существо взвизгнуло и со всего маха замахнулось ударить Готфрида когтистой рукой. Он пригнулся, пропустил удар выше головы и всадил чудищу топор прямо в бедро. Тварь одним движением вернула руку по траектории обратно. От удара молодой барон отлетел как тряпичная кукла, и с шумом влетел головой прямо в лужу на дороге.
Остальная команда тоже не сидела сложа руки. Венс успел вытащить свой годендаг из телеги и схватив его в две руки полетел на существо, а буквально в двух шагах за ним неслись остальные.
Первый удар пришелся существу по животу куда Венс уколол наконечником своего оружия. Следом практически одновременно Гарн со всего маха полосонул саблей по груди, а Рэндальф криком попросил богов о помощи и опустил на голову существа кистень. Тварь с верещанием отпрыгнула назад, разбрасывая во все стороны смердящую кровь. Марвин воспользовался моментом и пустил в нее вторую стрелу, которая угодила прямо в центр груди существа.
- Проверьте как там Готфрид! Быстро! – Заорал Гарн.
- Нормально, сейчас поднимусь. – Ответил Готфрид стараясь унять головокружение.
Этой секунды существу хватило что бы перевести дыхание, оно противно заскрежетало и провело когтем по груди и шрам, начал еле заметно мерцать красным светом. После этого странного действия тварь сразу же понеслась на Венса. Тот успел увернутся от удара когтями и со всей дури припечатал тварь по голове. В ответ быстро получив удар ногой прямо в грудь и опрокинулся на землю. Вошедший в тело сантиметров на тридцать клинок Гарна так же не возымел должного эффекта и тварь наотмашь замахнулась по голове. Правда верткий капитан успел уйти из-под удара, оставляя в ней свое оружие. Готфрид уже собирался кинутся на неё как вдруг Уильям молча поднялся на ноги, и подхватив лежащий на земле меч потопал в сторону битвы.
- Живой! – Радостно крикнул Готфрид и начал подбираться к существу.
- СТОЯТЬ! Всем оставаться на месте и не подходить. – Вдруг выкрикнул Гарн.
- Что такое? – Спросил Рэндальф.
- Посмотри на его глаза – Ответил Гарн смещаясь к образовавшейся шеренге.
Готфрид перевел взгляд на лицо рыцаря и понял, о чем говорил Гарн. Уильям смотрел на него красными, мерцающими, но совершенно мертвыми глазами. Его рот так и остался перекошен, а на шее большим черным сгустком залип комок крови, которая вытекла из раны на том же месте. Осознание пришло не сразу,
«С такой раной не живут» набатом раздалось у Готфрида в голове, от чего руки начали дрожать, а в сердце с дикой болью защемило.
Тварь тем временем криво вывернув пасть ощерилась в подобии улыбки и смесью рычания и человеческого голоса пророкотала.
- Убей!
Стоявший рядом с ней Уильям, кивнул головой и спокойным ровным шагом двинулся по направлению к ним.
- Стреляй! – Скомандовал Гарн и Марвин выпустил стрелу по телу бывшего товарища.
Уильям даже не дернулся, и подойдя в плотную замахнулся на Гарна мечем.
Старик ушел из-под удара и воткнул висевший на поясе кинжал прямо в ребра рыцарю. Тот вновь не издал не звука и в ответ саданул наемнику щитом по лицу.
Тварь тем временем пыталась попасть по Рэндальфу. Но закрываясь щитом и отвечая ударами кистеня этот священник в одиночку сдерживал натиск существа.
«Больше медлит нельзя» Пронеслось в голове у Готфрида, и он рванул по направлению к существу вбивая ему в спину топор и одновременно подшагивая у неё под рукой, опасаясь получит ещё одну увесистую оплеуху.
Готфрид, четко видел, что из оставленной им раны брызнула кровь, тварь отчётливо дернулась, реагируя на боль. Это тоже было заметно, вот только её череп получил ещё сильнее и кое где был сильно загнут внутрь, и она при этом почему-то до сих пор стояла на ногах, хотя любой зверь уже валялся бы на земле мертвым. Рэндальф не отставая от своего напарника ударил снизу-вверх, выворачивая нижнюю челюсть существа. Раздался звук попадания, и на землю осколками осыпались части зубов вперемешку с кровью. После чего осатаневшее существо издало рвущий уши вой и схватило тело священника двумя руками, отрывая того с земли. Готфрид не растерялся и перехватив топорик двумя руками ударил прямо в изгиб одной из рук, отсекая ту напрочь.
Тем временем Гарн , Марвин и Олли прыгали вокруг неумирающего рыцаря, пытаясь уворачиваться от его ударов.
- По ногам стреляй, может хоть упадет! – Отдал приказ капитан, очередной раз уходя от удара мечем.
Марвин мгновенно пустил стрелу Уильяму в колено видимо перебивая сухожилия, и это сработало. Тот припал на одну ногу и мгновенно стал куда медленнее. Заметив это Олли и Гарн быстро подбежали к рыцарю и, капитан схватил его за руку с мечем, пока Олли нырнул вниз, схватив того за здоровую ногу. Повалив Уильяма на землю Гарн со всей силы удерживал руку с мечем, а Олли воткнул длинный тонкий кинжал прямо под колено, после чего проделал то же самое под ключицей и плечом. Ноги существа, которое раньше было Уильямом перестали двигаться, как и рука удерживаемая Гарном. Но при этом лежащее тело до сих пор продолжало попытки ударить работающей рукой со щитом.
- Окружайте паскуду! – Крикнул капитан, поднимаясь на ноги.
Тварь до сих пор душила Рэндалфа оставшейся рукой, пока Готфрид раз за разом вбивал свой топор ей в туловище. Все его лицо уже было покрыто потеками, мутной, вонючей крови.
За спиной у неё поднялся Венс. Словно железная дева он сомкнул свои руки на её туловище и с криком повалил на себя, освобождая Рэндальфа. Вся команда мигом оказалась рядом и с шумом и криками принялась добивать существо. Один из ударов очень удачно отсек твари половину пальцев. Брыкаясь и вереща тварь сумела вырваться из хватки Венса. Ударив остатками руки Готфрида по груди, оно прыгнуло, и в один миг оказалось рядом с Марвином. Саталонец резво пригнулся и откатился назад, а израненное существо издало противный скрежет и в несколько прыжков скрылось в чаще.
А тут уважаемые аноны могут дать оценку? ( Первый раз попытался описать сражение с участием множества именных персонажей.) Зацените пж и укажите где именно я проебался ( Ошипки и прочее ещё не редактировал)
Идиллию нарушили раздавшиеся в лесу возгласы и выбежавшая из зарослей девочка лет пятнадцати, с криками о помощи. Не успели все толком подняться, как следом за ней из тех же зарослей кубарем вылетел Уильям, и распластался на земле, не издавая ни звука.
- Что там твою мать происходит? - Заорал Готфрид, схватившись за висевший на поясе топорик. Свой меч он оставил в телеге что бы не привлекать внимание.
Ответом ему послужило невнятное верещание. Этот противный звук издавало непонятное существо. Высокое и очень тощее тело серо-желтого цвета, на котором выделялись вполне женские груди, большая голова с длинными жидкими волосами и зубастой пастью. А также длиннющие не пропорциональные руки и пальцы, оканчивающиеся длинными когтями.
- Это ещё что за чувырло? – Судорожно дернул рукой в сторону твари Олли хватаясь за нож.
Говорливостью существо не отличалось, зато вперед понеслось очень быстро. Буквально в два прыжка преодолев расстояние между ними и Готфридом, который сам несся на тварь намереваясь защитить друга.
Прежде чем они столкнулись, в грудину твари со свистом влетела стрела, выпущенная молчаливым Марвином. Существо взвизгнуло и со всего маха замахнулось ударить Готфрида когтистой рукой. Он пригнулся, пропустил удар выше головы и всадил чудищу топор прямо в бедро. Тварь одним движением вернула руку по траектории обратно. От удара молодой барон отлетел как тряпичная кукла, и с шумом влетел головой прямо в лужу на дороге.
Остальная команда тоже не сидела сложа руки. Венс успел вытащить свой годендаг из телеги и схватив его в две руки полетел на существо, а буквально в двух шагах за ним неслись остальные.
Первый удар пришелся существу по животу куда Венс уколол наконечником своего оружия. Следом практически одновременно Гарн со всего маха полосонул саблей по груди, а Рэндальф криком попросил богов о помощи и опустил на голову существа кистень. Тварь с верещанием отпрыгнула назад, разбрасывая во все стороны смердящую кровь. Марвин воспользовался моментом и пустил в нее вторую стрелу, которая угодила прямо в центр груди существа.
- Проверьте как там Готфрид! Быстро! – Заорал Гарн.
- Нормально, сейчас поднимусь. – Ответил Готфрид стараясь унять головокружение.
Этой секунды существу хватило что бы перевести дыхание, оно противно заскрежетало и провело когтем по груди и шрам, начал еле заметно мерцать красным светом. После этого странного действия тварь сразу же понеслась на Венса. Тот успел увернутся от удара когтями и со всей дури припечатал тварь по голове. В ответ быстро получив удар ногой прямо в грудь и опрокинулся на землю. Вошедший в тело сантиметров на тридцать клинок Гарна так же не возымел должного эффекта и тварь наотмашь замахнулась по голове. Правда верткий капитан успел уйти из-под удара, оставляя в ней свое оружие. Готфрид уже собирался кинутся на неё как вдруг Уильям молча поднялся на ноги, и подхватив лежащий на земле меч потопал в сторону битвы.
- Живой! – Радостно крикнул Готфрид и начал подбираться к существу.
- СТОЯТЬ! Всем оставаться на месте и не подходить. – Вдруг выкрикнул Гарн.
- Что такое? – Спросил Рэндальф.
- Посмотри на его глаза – Ответил Гарн смещаясь к образовавшейся шеренге.
Готфрид перевел взгляд на лицо рыцаря и понял, о чем говорил Гарн. Уильям смотрел на него красными, мерцающими, но совершенно мертвыми глазами. Его рот так и остался перекошен, а на шее большим черным сгустком залип комок крови, которая вытекла из раны на том же месте. Осознание пришло не сразу,
«С такой раной не живут» набатом раздалось у Готфрида в голове, от чего руки начали дрожать, а в сердце с дикой болью защемило.
Тварь тем временем криво вывернув пасть ощерилась в подобии улыбки и смесью рычания и человеческого голоса пророкотала.
- Убей!
Стоявший рядом с ней Уильям, кивнул головой и спокойным ровным шагом двинулся по направлению к ним.
- Стреляй! – Скомандовал Гарн и Марвин выпустил стрелу по телу бывшего товарища.
Уильям даже не дернулся, и подойдя в плотную замахнулся на Гарна мечем.
Старик ушел из-под удара и воткнул висевший на поясе кинжал прямо в ребра рыцарю. Тот вновь не издал не звука и в ответ саданул наемнику щитом по лицу.
Тварь тем временем пыталась попасть по Рэндальфу. Но закрываясь щитом и отвечая ударами кистеня этот священник в одиночку сдерживал натиск существа.
«Больше медлит нельзя» Пронеслось в голове у Готфрида, и он рванул по направлению к существу вбивая ему в спину топор и одновременно подшагивая у неё под рукой, опасаясь получит ещё одну увесистую оплеуху.
Готфрид, четко видел, что из оставленной им раны брызнула кровь, тварь отчётливо дернулась, реагируя на боль. Это тоже было заметно, вот только её череп получил ещё сильнее и кое где был сильно загнут внутрь, и она при этом почему-то до сих пор стояла на ногах, хотя любой зверь уже валялся бы на земле мертвым. Рэндальф не отставая от своего напарника ударил снизу-вверх, выворачивая нижнюю челюсть существа. Раздался звук попадания, и на землю осколками осыпались части зубов вперемешку с кровью. После чего осатаневшее существо издало рвущий уши вой и схватило тело священника двумя руками, отрывая того с земли. Готфрид не растерялся и перехватив топорик двумя руками ударил прямо в изгиб одной из рук, отсекая ту напрочь.
Тем временем Гарн , Марвин и Олли прыгали вокруг неумирающего рыцаря, пытаясь уворачиваться от его ударов.
- По ногам стреляй, может хоть упадет! – Отдал приказ капитан, очередной раз уходя от удара мечем.
Марвин мгновенно пустил стрелу Уильяму в колено видимо перебивая сухожилия, и это сработало. Тот припал на одну ногу и мгновенно стал куда медленнее. Заметив это Олли и Гарн быстро подбежали к рыцарю и, капитан схватил его за руку с мечем, пока Олли нырнул вниз, схватив того за здоровую ногу. Повалив Уильяма на землю Гарн со всей силы удерживал руку с мечем, а Олли воткнул длинный тонкий кинжал прямо под колено, после чего проделал то же самое под ключицей и плечом. Ноги существа, которое раньше было Уильямом перестали двигаться, как и рука удерживаемая Гарном. Но при этом лежащее тело до сих пор продолжало попытки ударить работающей рукой со щитом.
- Окружайте паскуду! – Крикнул капитан, поднимаясь на ноги.
Тварь до сих пор душила Рэндалфа оставшейся рукой, пока Готфрид раз за разом вбивал свой топор ей в туловище. Все его лицо уже было покрыто потеками, мутной, вонючей крови.
За спиной у неё поднялся Венс. Словно железная дева он сомкнул свои руки на её туловище и с криком повалил на себя, освобождая Рэндальфа. Вся команда мигом оказалась рядом и с шумом и криками принялась добивать существо. Один из ударов очень удачно отсек твари половину пальцев. Брыкаясь и вереща тварь сумела вырваться из хватки Венса. Ударив остатками руки Готфрида по груди, оно прыгнуло, и в один миг оказалось рядом с Марвином. Саталонец резво пригнулся и откатился назад, а израненное существо издало противный скрежет и в несколько прыжков скрылось в чаще.
Идиллию нарушили раздавшиеся в лесу возгласы и выбежавшая из зарослей девочка лет пятнадцати, с криками о помощи. Не успели все толком подняться, как следом за ней из тех же зарослей кубарем вылетел Уильям, и распластался на земле, не издавая ни звука.
- Что там твою мать происходит? - Заорал Готфрид, схватившись за висевший на поясе топорик. Свой меч он оставил в телеге что бы не привлекать внимание.
Ответом ему послужило невнятное верещание. Этот противный звук издавало непонятное существо. Высокое и очень тощее тело серо-желтого цвета, на котором выделялись вполне женские груди, большая голова с длинными жидкими волосами и зубастой пастью. А также длиннющие не пропорциональные руки и пальцы, оканчивающиеся длинными когтями.
- Это ещё что за чувырло? – Судорожно дернул рукой в сторону твари Олли хватаясь за нож.
Говорливостью существо не отличалось, зато вперед понеслось очень быстро. Буквально в два прыжка преодолев расстояние между ними и Готфридом, который сам несся на тварь намереваясь защитить друга.
Прежде чем они столкнулись, в грудину твари со свистом влетела стрела, выпущенная молчаливым Марвином. Существо взвизгнуло и со всего маха замахнулось ударить Готфрида когтистой рукой. Он пригнулся, пропустил удар выше головы и всадил чудищу топор прямо в бедро. Тварь одним движением вернула руку по траектории обратно. От удара молодой барон отлетел как тряпичная кукла, и с шумом влетел головой прямо в лужу на дороге.
Остальная команда тоже не сидела сложа руки. Венс успел вытащить свой годендаг из телеги и схватив его в две руки полетел на существо, а буквально в двух шагах за ним неслись остальные.
Первый удар пришелся существу по животу куда Венс уколол наконечником своего оружия. Следом практически одновременно Гарн со всего маха полосонул саблей по груди, а Рэндальф криком попросил богов о помощи и опустил на голову существа кистень. Тварь с верещанием отпрыгнула назад, разбрасывая во все стороны смердящую кровь. Марвин воспользовался моментом и пустил в нее вторую стрелу, которая угодила прямо в центр груди существа.
- Проверьте как там Готфрид! Быстро! – Заорал Гарн.
- Нормально, сейчас поднимусь. – Ответил Готфрид стараясь унять головокружение.
Этой секунды существу хватило что бы перевести дыхание, оно противно заскрежетало и провело когтем по груди и шрам, начал еле заметно мерцать красным светом. После этого странного действия тварь сразу же понеслась на Венса. Тот успел увернутся от удара когтями и со всей дури припечатал тварь по голове. В ответ быстро получив удар ногой прямо в грудь и опрокинулся на землю. Вошедший в тело сантиметров на тридцать клинок Гарна так же не возымел должного эффекта и тварь наотмашь замахнулась по голове. Правда верткий капитан успел уйти из-под удара, оставляя в ней свое оружие. Готфрид уже собирался кинутся на неё как вдруг Уильям молча поднялся на ноги, и подхватив лежащий на земле меч потопал в сторону битвы.
- Живой! – Радостно крикнул Готфрид и начал подбираться к существу.
- СТОЯТЬ! Всем оставаться на месте и не подходить. – Вдруг выкрикнул Гарн.
- Что такое? – Спросил Рэндальф.
- Посмотри на его глаза – Ответил Гарн смещаясь к образовавшейся шеренге.
Готфрид перевел взгляд на лицо рыцаря и понял, о чем говорил Гарн. Уильям смотрел на него красными, мерцающими, но совершенно мертвыми глазами. Его рот так и остался перекошен, а на шее большим черным сгустком залип комок крови, которая вытекла из раны на том же месте. Осознание пришло не сразу,
«С такой раной не живут» набатом раздалось у Готфрида в голове, от чего руки начали дрожать, а в сердце с дикой болью защемило.
Тварь тем временем криво вывернув пасть ощерилась в подобии улыбки и смесью рычания и человеческого голоса пророкотала.
- Убей!
Стоявший рядом с ней Уильям, кивнул головой и спокойным ровным шагом двинулся по направлению к ним.
- Стреляй! – Скомандовал Гарн и Марвин выпустил стрелу по телу бывшего товарища.
Уильям даже не дернулся, и подойдя в плотную замахнулся на Гарна мечем.
Старик ушел из-под удара и воткнул висевший на поясе кинжал прямо в ребра рыцарю. Тот вновь не издал не звука и в ответ саданул наемнику щитом по лицу.
Тварь тем временем пыталась попасть по Рэндальфу. Но закрываясь щитом и отвечая ударами кистеня этот священник в одиночку сдерживал натиск существа.
«Больше медлит нельзя» Пронеслось в голове у Готфрида, и он рванул по направлению к существу вбивая ему в спину топор и одновременно подшагивая у неё под рукой, опасаясь получит ещё одну увесистую оплеуху.
Готфрид, четко видел, что из оставленной им раны брызнула кровь, тварь отчётливо дернулась, реагируя на боль. Это тоже было заметно, вот только её череп получил ещё сильнее и кое где был сильно загнут внутрь, и она при этом почему-то до сих пор стояла на ногах, хотя любой зверь уже валялся бы на земле мертвым. Рэндальф не отставая от своего напарника ударил снизу-вверх, выворачивая нижнюю челюсть существа. Раздался звук попадания, и на землю осколками осыпались части зубов вперемешку с кровью. После чего осатаневшее существо издало рвущий уши вой и схватило тело священника двумя руками, отрывая того с земли. Готфрид не растерялся и перехватив топорик двумя руками ударил прямо в изгиб одной из рук, отсекая ту напрочь.
Тем временем Гарн , Марвин и Олли прыгали вокруг неумирающего рыцаря, пытаясь уворачиваться от его ударов.
- По ногам стреляй, может хоть упадет! – Отдал приказ капитан, очередной раз уходя от удара мечем.
Марвин мгновенно пустил стрелу Уильяму в колено видимо перебивая сухожилия, и это сработало. Тот припал на одну ногу и мгновенно стал куда медленнее. Заметив это Олли и Гарн быстро подбежали к рыцарю и, капитан схватил его за руку с мечем, пока Олли нырнул вниз, схватив того за здоровую ногу. Повалив Уильяма на землю Гарн со всей силы удерживал руку с мечем, а Олли воткнул длинный тонкий кинжал прямо под колено, после чего проделал то же самое под ключицей и плечом. Ноги существа, которое раньше было Уильямом перестали двигаться, как и рука удерживаемая Гарном. Но при этом лежащее тело до сих пор продолжало попытки ударить работающей рукой со щитом.
- Окружайте паскуду! – Крикнул капитан, поднимаясь на ноги.
Тварь до сих пор душила Рэндалфа оставшейся рукой, пока Готфрид раз за разом вбивал свой топор ей в туловище. Все его лицо уже было покрыто потеками, мутной, вонючей крови.
За спиной у неё поднялся Венс. Словно железная дева он сомкнул свои руки на её туловище и с криком повалил на себя, освобождая Рэндальфа. Вся команда мигом оказалась рядом и с шумом и криками принялась добивать существо. Один из ударов очень удачно отсек твари половину пальцев. Брыкаясь и вереща тварь сумела вырваться из хватки Венса. Ударив остатками руки Готфрида по груди, оно прыгнуло, и в один миг оказалось рядом с Марвином. Саталонец резво пригнулся и откатился назад, а израненное существо издало противный скрежет и в несколько прыжков скрылось в чаще.
>>406756
Я поэтому и спросил есть ли тут те кто сможет это сделать. Прошу прощение если нарушил какие-то правила не хотел.
Я поэтому и спросил есть ли тут те кто сможет это сделать. Прошу прощение если нарушил какие-то правила не хотел.
>>388418
- Когда зайдёшь в левую комнату, он тебя атакует, - объяснял Йорге, тыча пальцем в экран. - Увернуться даже не надейся, сразу ставь щит. И беги мимо, к дальней стене. Всё время помни, зачем ты здесь.
Йоко передёрнула плечами. Контроллер был мокрым от пота с ладошек, а ей ещё надо было провести персонажа через полосу мелких препятствий.
- Увернуться через комбо было бы проще, я на щит потрачу всю энергию и часть здоровья, - заметила она. - Щиты такое дерьмо... Это ты ловкость не вкачивал, а у меня может получиться. Надо только знать комбо наизусть, я тут пока на площадке потренируюсь.
- Просрёшь, - воспламенился Йорге. - У тебя пульс уже в два раза чаще, чем надо. Таймер, опять же, тикает. Дыши медленнее! Йоко, делай, как я говорю!
- Не бухти.
- Ну вот просрёшь, тогда будешь сама объяснять Тео, почему у нас электричество кончилось.
Глаза Йоко резко замерцали, в них побежали цветные пятна, потом какие-то вышитые рисунки, а затем радужки стали совсем белыми. Йорге вгляделся в глаза сестры. Снег?
- Тео нет дома, - ровным и высоким голосом заявила Йоко.
- Ты чё...
Йорге обескураженно отодвинулся, чтобы не увидеть ещё чего-нибудь.
- Ты чё, хочешь сказать, что старый домосед, хромая курица, танковая башня... Что дядька Тео просто взял и вышел погулять?
Йоко пожала плечами.
Её глаза всё ещё оставались немного слишком пустыми, в них рябил белый шум - остаток той дрессировки, которая позволяла Йоко видеть больше, чем она хотела, в те моменты, когда она этого не хотела вообще.
- Мне тоже жаль, братишка, - сказала она с интонацией, какую Йорге не слышал уже лет восемь точно. - Мне очень-очень жаль.
- Когда зайдёшь в левую комнату, он тебя атакует, - объяснял Йорге, тыча пальцем в экран. - Увернуться даже не надейся, сразу ставь щит. И беги мимо, к дальней стене. Всё время помни, зачем ты здесь.
Йоко передёрнула плечами. Контроллер был мокрым от пота с ладошек, а ей ещё надо было провести персонажа через полосу мелких препятствий.
- Увернуться через комбо было бы проще, я на щит потрачу всю энергию и часть здоровья, - заметила она. - Щиты такое дерьмо... Это ты ловкость не вкачивал, а у меня может получиться. Надо только знать комбо наизусть, я тут пока на площадке потренируюсь.
- Просрёшь, - воспламенился Йорге. - У тебя пульс уже в два раза чаще, чем надо. Таймер, опять же, тикает. Дыши медленнее! Йоко, делай, как я говорю!
- Не бухти.
- Ну вот просрёшь, тогда будешь сама объяснять Тео, почему у нас электричество кончилось.
Глаза Йоко резко замерцали, в них побежали цветные пятна, потом какие-то вышитые рисунки, а затем радужки стали совсем белыми. Йорге вгляделся в глаза сестры. Снег?
- Тео нет дома, - ровным и высоким голосом заявила Йоко.
- Ты чё...
Йорге обескураженно отодвинулся, чтобы не увидеть ещё чего-нибудь.
- Ты чё, хочешь сказать, что старый домосед, хромая курица, танковая башня... Что дядька Тео просто взял и вышел погулять?
Йоко пожала плечами.
Её глаза всё ещё оставались немного слишком пустыми, в них рябил белый шум - остаток той дрессировки, которая позволяла Йоко видеть больше, чем она хотела, в те моменты, когда она этого не хотела вообще.
- Мне тоже жаль, братишка, - сказала она с интонацией, какую Йорге не слышал уже лет восемь точно. - Мне очень-очень жаль.
>>408766
Водопой находился среди сверкающих на вечном синем закате зарослей лопуха. Когда морда Зверька Ле коснулась поверхности озера, зверь заметил что-то новое. Это двуногое новое дремало, положив на лицо картуз. Его ботинки едва не касались воды.
У Ле был длинный хвост, но короткое терпение.
- Эй, привет, - позвал он. - Ты кто?
Двуногий встрепенулся. Из-под картуза показался длинный нос, затем блеснули прищуренные глаза, завешенные нестриженными волосами.
- Я Флёйк. Я, кажется, заснул и вижу сон, - немного виновато сказал человек.
- Но тебе нравится? - уточнил Зверёк Ле.
- Очень. Тут так тихо.
- Тут не всегда тихо, - засмеялся Ле и стукнул хвостом по листу лопуха. Тот загудел, как тончайший серебряный гонг, а капли росы всплеснулись ярко-голубыми искрами в остатках лучей вечера. Из зарослей порскнули колибри.
- Это всё равно считается за тишину, - сказал человек, провожая птичек взглядом. - У нас все постоянно галдят, мечутся куда-то. Каждый хочет своего. Аллегро завесил коридоры лентами и проводами. Тео их выборочно срывает. Тьерри, братишка мой названный, всё так же вскакивает от кошмаров и прибегает ко мне в постель рыдать, вот я и вынужден днём отсыпаться. На дваче на меня написали пародию. Флоре я нравлюсь не настолько, чтобы она хотя бы прикоснулась ко мне своей тёплой рукой. Всё так паршиво.
- Глупенькие вы, - качнул готовой Ле, который успел напиться из озера и теперь чувствовал себя полным и довольным. Он подогнул лапы и лёг в сине-зелёный мох. - Разве так всё решается? Поступайте так, как мы здесь. Хоть раз видел, чтобы горностай или птичка занимались самоотчетами или самоцензурой? Просто живите как можно сильнее, а там...
Зверёк пустил сверкание своих огромных глаз прямо в нутро человеку, стараясь, чтобы тот ощутил нечто не помещаемое в слова: свободу бегать и пастись, радость пить воду, когда хочется, и отсутствие ожиданий смены суток.
- Поступайте так, и сами увидите, что будет. Вот ты, Флёйк, что заставляет тебя настолько обо всём забыть, что ты забываешь даже не чувствовать себя живым? Чего ты хочешь сам для себя, без оглядки на ваши споры?
- Я хочу ещё хоть раз съездить к морю, - без запинки ответил человек. - Развернуть мотоцикл у самой кромки воды, и ловить лицом брызги, пока волны бессильно бьются о металл и резину. Я хочу, чтобы Флора была ко мне ближе. И...гм...
Изображение потеряло четкость.
- Хочу в Австрию девятнадцатого века? - с недоумением пробормотал Флёйк, не открывая глаз. - Твою дивизию, Йорге, можешь постирать куртку раз в два столетия? От тебя опиумом воняет. Чего надо?
- Чё-чё. Идём Тео искать, вот чё. Нет, не могу постирать, она кожаная.
Флёйк вскочил, спросонья чуть не бахнувшись головой об узловатый ствол яблони, под которой дрых.
- Тео пропал? - озадаченно спросил он.
- Да, Йоко видела что-то про снег. Одевайся давай во что-то подходящее, чтоб не как в прошлый раз.
- Тео пропал, - задумчиво повторил Флёйк. - Свалил и заблудился где-то в Пустошах, где я в своё время всё излазил... Пока он себе их не забрал. Вот так прикол. Снег, ха! Заблудился, а ещё считал себя лучше всех нас в навигации.
- Где твоя зимняя форма?
Флёйк проигнорировал вопрос.
- Значит, моя старая комната теперь свободна, - говорил он, потирая переносицу, - только разобрать горы макулатуры. Крутой костёр будет в саду... Часть обороток оставлю под ноты и стихи, вот что.
- Флёйк, ну!
- Я не пойду, - заявил Флёйк. - Мне нужен мой рояль, это я твёрдо знаю. А на фига нужен Тео, кроме как создавать всем проблемы своей паранойей, я без понятия. Когда мы последний раз жили без нравоучений, обрывов контактов и тошнотворно резких разворотов? Он даже обычного психолога считает каким-то маньяком и сектантом. И главное, почему? Я просто не понимаю. Ты слышал от него хоть раз нормальные аргументы?
Йорге взъерошил себе волосы.
- Ну, он там что-то подсчитывает на экранах, траектории какие-то. Я ж не шарю за такое, но выглядит очень серьёзно, какие-то схемы, логика, геометрия. Но я не шарю, да. У вас запитано от Лэнгли, у нас от Индрики, там вычислять - только портить.
- А ваша ветка правда может чувствовать вес тела, температуру и всё такое? - заинтересовался Флёйк при упоминании Индрики. - Может, это как-то связано с вашей одарённостью?
- Всё связано, что не распорото, - огрызнулся Йорге. - Чувак, ты в курсе, что такое убийство через оставление в опасности?
Туман в саду загустел и стал медленно оседать на траву инеем.
- Я дофига про что в курсе, - процедил Флёйк. - Поделиться? Тебе моё?
- Изыди. Откажусь. Я к тому, что пристрелить его, как это делают твои очередные дикие друзяшки, было бы честнее.
- Слишком символично и создаёт дерьмовый прецедент. Нельзя же брать пример с чужих проблем и решений, бляха, Йорге, зачем ты вспомнил... Но я тебе другое скажу, ты помнишь, как Тео наезжал, что не следует вмешиваться в чужие выборы пути, а лучше отойти подальше? Ну вот я и предлагаю поступить по его слову. Ни больше, ни меньше.
- Никаких его лекций, - задумчиво проговорил Йорге. - Никакого дня сурка в классной комнате. Зубрёжки всяких кренов и тангажей, вычерчивания поворотов судьбы во всех вариантах... Слушай, я посижу тут у тебя, ладно? Не хочу сейчас показываться Йоко на глаза.
- Со школы не виделись, ага, - Флёйк плюхнулся в своевременно оттаявшую траву. - Рассказывай, что там у вас под Индрикой.
- Ну смотри, не знаю, чё там вес, а температура - да. И текстура. Например, еды.
- Базаришь?!
- А то!
Водопой находился среди сверкающих на вечном синем закате зарослей лопуха. Когда морда Зверька Ле коснулась поверхности озера, зверь заметил что-то новое. Это двуногое новое дремало, положив на лицо картуз. Его ботинки едва не касались воды.
У Ле был длинный хвост, но короткое терпение.
- Эй, привет, - позвал он. - Ты кто?
Двуногий встрепенулся. Из-под картуза показался длинный нос, затем блеснули прищуренные глаза, завешенные нестриженными волосами.
- Я Флёйк. Я, кажется, заснул и вижу сон, - немного виновато сказал человек.
- Но тебе нравится? - уточнил Зверёк Ле.
- Очень. Тут так тихо.
- Тут не всегда тихо, - засмеялся Ле и стукнул хвостом по листу лопуха. Тот загудел, как тончайший серебряный гонг, а капли росы всплеснулись ярко-голубыми искрами в остатках лучей вечера. Из зарослей порскнули колибри.
- Это всё равно считается за тишину, - сказал человек, провожая птичек взглядом. - У нас все постоянно галдят, мечутся куда-то. Каждый хочет своего. Аллегро завесил коридоры лентами и проводами. Тео их выборочно срывает. Тьерри, братишка мой названный, всё так же вскакивает от кошмаров и прибегает ко мне в постель рыдать, вот я и вынужден днём отсыпаться. На дваче на меня написали пародию. Флоре я нравлюсь не настолько, чтобы она хотя бы прикоснулась ко мне своей тёплой рукой. Всё так паршиво.
- Глупенькие вы, - качнул готовой Ле, который успел напиться из озера и теперь чувствовал себя полным и довольным. Он подогнул лапы и лёг в сине-зелёный мох. - Разве так всё решается? Поступайте так, как мы здесь. Хоть раз видел, чтобы горностай или птичка занимались самоотчетами или самоцензурой? Просто живите как можно сильнее, а там...
Зверёк пустил сверкание своих огромных глаз прямо в нутро человеку, стараясь, чтобы тот ощутил нечто не помещаемое в слова: свободу бегать и пастись, радость пить воду, когда хочется, и отсутствие ожиданий смены суток.
- Поступайте так, и сами увидите, что будет. Вот ты, Флёйк, что заставляет тебя настолько обо всём забыть, что ты забываешь даже не чувствовать себя живым? Чего ты хочешь сам для себя, без оглядки на ваши споры?
- Я хочу ещё хоть раз съездить к морю, - без запинки ответил человек. - Развернуть мотоцикл у самой кромки воды, и ловить лицом брызги, пока волны бессильно бьются о металл и резину. Я хочу, чтобы Флора была ко мне ближе. И...гм...
Изображение потеряло четкость.
- Хочу в Австрию девятнадцатого века? - с недоумением пробормотал Флёйк, не открывая глаз. - Твою дивизию, Йорге, можешь постирать куртку раз в два столетия? От тебя опиумом воняет. Чего надо?
- Чё-чё. Идём Тео искать, вот чё. Нет, не могу постирать, она кожаная.
Флёйк вскочил, спросонья чуть не бахнувшись головой об узловатый ствол яблони, под которой дрых.
- Тео пропал? - озадаченно спросил он.
- Да, Йоко видела что-то про снег. Одевайся давай во что-то подходящее, чтоб не как в прошлый раз.
- Тео пропал, - задумчиво повторил Флёйк. - Свалил и заблудился где-то в Пустошах, где я в своё время всё излазил... Пока он себе их не забрал. Вот так прикол. Снег, ха! Заблудился, а ещё считал себя лучше всех нас в навигации.
- Где твоя зимняя форма?
Флёйк проигнорировал вопрос.
- Значит, моя старая комната теперь свободна, - говорил он, потирая переносицу, - только разобрать горы макулатуры. Крутой костёр будет в саду... Часть обороток оставлю под ноты и стихи, вот что.
- Флёйк, ну!
- Я не пойду, - заявил Флёйк. - Мне нужен мой рояль, это я твёрдо знаю. А на фига нужен Тео, кроме как создавать всем проблемы своей паранойей, я без понятия. Когда мы последний раз жили без нравоучений, обрывов контактов и тошнотворно резких разворотов? Он даже обычного психолога считает каким-то маньяком и сектантом. И главное, почему? Я просто не понимаю. Ты слышал от него хоть раз нормальные аргументы?
Йорге взъерошил себе волосы.
- Ну, он там что-то подсчитывает на экранах, траектории какие-то. Я ж не шарю за такое, но выглядит очень серьёзно, какие-то схемы, логика, геометрия. Но я не шарю, да. У вас запитано от Лэнгли, у нас от Индрики, там вычислять - только портить.
- А ваша ветка правда может чувствовать вес тела, температуру и всё такое? - заинтересовался Флёйк при упоминании Индрики. - Может, это как-то связано с вашей одарённостью?
- Всё связано, что не распорото, - огрызнулся Йорге. - Чувак, ты в курсе, что такое убийство через оставление в опасности?
Туман в саду загустел и стал медленно оседать на траву инеем.
- Я дофига про что в курсе, - процедил Флёйк. - Поделиться? Тебе моё?
- Изыди. Откажусь. Я к тому, что пристрелить его, как это делают твои очередные дикие друзяшки, было бы честнее.
- Слишком символично и создаёт дерьмовый прецедент. Нельзя же брать пример с чужих проблем и решений, бляха, Йорге, зачем ты вспомнил... Но я тебе другое скажу, ты помнишь, как Тео наезжал, что не следует вмешиваться в чужие выборы пути, а лучше отойти подальше? Ну вот я и предлагаю поступить по его слову. Ни больше, ни меньше.
- Никаких его лекций, - задумчиво проговорил Йорге. - Никакого дня сурка в классной комнате. Зубрёжки всяких кренов и тангажей, вычерчивания поворотов судьбы во всех вариантах... Слушай, я посижу тут у тебя, ладно? Не хочу сейчас показываться Йоко на глаза.
- Со школы не виделись, ага, - Флёйк плюхнулся в своевременно оттаявшую траву. - Рассказывай, что там у вас под Индрикой.
- Ну смотри, не знаю, чё там вес, а температура - да. И текстура. Например, еды.
- Базаришь?!
- А то!
>>408766
Водопой находился среди сверкающих на вечном синем закате зарослей лопуха. Когда морда Зверька Ле коснулась поверхности озера, зверь заметил что-то новое. Это двуногое новое дремало, положив на лицо картуз. Его ботинки едва не касались воды.
У Ле был длинный хвост, но короткое терпение.
- Эй, привет, - позвал он. - Ты кто?
Двуногий встрепенулся. Из-под картуза показался длинный нос, затем блеснули прищуренные глаза, завешенные нестриженными волосами.
- Я Флёйк. Я, кажется, заснул и вижу сон, - немного виновато сказал человек.
- Но тебе нравится? - уточнил Зверёк Ле.
- Очень. Тут так тихо.
- Тут не всегда тихо, - засмеялся Ле и стукнул хвостом по листу лопуха. Тот загудел, как тончайший серебряный гонг, а капли росы всплеснулись ярко-голубыми искрами в остатках лучей вечера. Из зарослей порскнули колибри.
- Это всё равно считается за тишину, - сказал человек, провожая птичек взглядом. - У нас все постоянно галдят, мечутся куда-то. Каждый хочет своего. Аллегро завесил коридоры лентами и проводами. Тео их выборочно срывает. Тьерри, братишка мой названный, всё так же вскакивает от кошмаров и прибегает ко мне в постель рыдать, вот я и вынужден днём отсыпаться. На дваче на меня написали пародию. Флоре я нравлюсь не настолько, чтобы она хотя бы прикоснулась ко мне своей тёплой рукой. Всё так паршиво.
- Глупенькие вы, - качнул готовой Ле, который успел напиться из озера и теперь чувствовал себя полным и довольным. Он подогнул лапы и лёг в сине-зелёный мох. - Разве так всё решается? Поступайте так, как мы здесь. Хоть раз видел, чтобы горностай или птичка занимались самоотчетами или самоцензурой? Просто живите как можно сильнее, а там...
Зверёк пустил сверкание своих огромных глаз прямо в нутро человеку, стараясь, чтобы тот ощутил нечто не помещаемое в слова: свободу бегать и пастись, радость пить воду, когда хочется, и отсутствие ожиданий смены суток.
- Поступайте так, и сами увидите, что будет. Вот ты, Флёйк, что заставляет тебя настолько обо всём забыть, что ты забываешь даже не чувствовать себя живым? Чего ты хочешь сам для себя, без оглядки на ваши споры?
- Я хочу ещё хоть раз съездить к морю, - без запинки ответил человек. - Развернуть мотоцикл у самой кромки воды, и ловить лицом брызги, пока волны бессильно бьются о металл и резину. Я хочу, чтобы Флора была ко мне ближе. И...гм...
Изображение потеряло четкость.
- Хочу в Австрию девятнадцатого века? - с недоумением пробормотал Флёйк, не открывая глаз. - Твою дивизию, Йорге, можешь постирать куртку раз в два столетия? От тебя опиумом воняет. Чего надо?
- Чё-чё. Идём Тео искать, вот чё. Нет, не могу постирать, она кожаная.
Флёйк вскочил, спросонья чуть не бахнувшись головой об узловатый ствол яблони, под которой дрых.
- Тео пропал? - озадаченно спросил он.
- Да, Йоко видела что-то про снег. Одевайся давай во что-то подходящее, чтоб не как в прошлый раз.
- Тео пропал, - задумчиво повторил Флёйк. - Свалил и заблудился где-то в Пустошах, где я в своё время всё излазил... Пока он себе их не забрал. Вот так прикол. Снег, ха! Заблудился, а ещё считал себя лучше всех нас в навигации.
- Где твоя зимняя форма?
Флёйк проигнорировал вопрос.
- Значит, моя старая комната теперь свободна, - говорил он, потирая переносицу, - только разобрать горы макулатуры. Крутой костёр будет в саду... Часть обороток оставлю под ноты и стихи, вот что.
- Флёйк, ну!
- Я не пойду, - заявил Флёйк. - Мне нужен мой рояль, это я твёрдо знаю. А на фига нужен Тео, кроме как создавать всем проблемы своей паранойей, я без понятия. Когда мы последний раз жили без нравоучений, обрывов контактов и тошнотворно резких разворотов? Он даже обычного психолога считает каким-то маньяком и сектантом. И главное, почему? Я просто не понимаю. Ты слышал от него хоть раз нормальные аргументы?
Йорге взъерошил себе волосы.
- Ну, он там что-то подсчитывает на экранах, траектории какие-то. Я ж не шарю за такое, но выглядит очень серьёзно, какие-то схемы, логика, геометрия. Но я не шарю, да. У вас запитано от Лэнгли, у нас от Индрики, там вычислять - только портить.
- А ваша ветка правда может чувствовать вес тела, температуру и всё такое? - заинтересовался Флёйк при упоминании Индрики. - Может, это как-то связано с вашей одарённостью?
- Всё связано, что не распорото, - огрызнулся Йорге. - Чувак, ты в курсе, что такое убийство через оставление в опасности?
Туман в саду загустел и стал медленно оседать на траву инеем.
- Я дофига про что в курсе, - процедил Флёйк. - Поделиться? Тебе моё?
- Изыди. Откажусь. Я к тому, что пристрелить его, как это делают твои очередные дикие друзяшки, было бы честнее.
- Слишком символично и создаёт дерьмовый прецедент. Нельзя же брать пример с чужих проблем и решений, бляха, Йорге, зачем ты вспомнил... Но я тебе другое скажу, ты помнишь, как Тео наезжал, что не следует вмешиваться в чужие выборы пути, а лучше отойти подальше? Ну вот я и предлагаю поступить по его слову. Ни больше, ни меньше.
- Никаких его лекций, - задумчиво проговорил Йорге. - Никакого дня сурка в классной комнате. Зубрёжки всяких кренов и тангажей, вычерчивания поворотов судьбы во всех вариантах... Слушай, я посижу тут у тебя, ладно? Не хочу сейчас показываться Йоко на глаза.
- Со школы не виделись, ага, - Флёйк плюхнулся в своевременно оттаявшую траву. - Рассказывай, что там у вас под Индрикой.
- Ну смотри, не знаю, чё там вес, а температура - да. И текстура. Например, еды.
- Базаришь?!
- А то!
Водопой находился среди сверкающих на вечном синем закате зарослей лопуха. Когда морда Зверька Ле коснулась поверхности озера, зверь заметил что-то новое. Это двуногое новое дремало, положив на лицо картуз. Его ботинки едва не касались воды.
У Ле был длинный хвост, но короткое терпение.
- Эй, привет, - позвал он. - Ты кто?
Двуногий встрепенулся. Из-под картуза показался длинный нос, затем блеснули прищуренные глаза, завешенные нестриженными волосами.
- Я Флёйк. Я, кажется, заснул и вижу сон, - немного виновато сказал человек.
- Но тебе нравится? - уточнил Зверёк Ле.
- Очень. Тут так тихо.
- Тут не всегда тихо, - засмеялся Ле и стукнул хвостом по листу лопуха. Тот загудел, как тончайший серебряный гонг, а капли росы всплеснулись ярко-голубыми искрами в остатках лучей вечера. Из зарослей порскнули колибри.
- Это всё равно считается за тишину, - сказал человек, провожая птичек взглядом. - У нас все постоянно галдят, мечутся куда-то. Каждый хочет своего. Аллегро завесил коридоры лентами и проводами. Тео их выборочно срывает. Тьерри, братишка мой названный, всё так же вскакивает от кошмаров и прибегает ко мне в постель рыдать, вот я и вынужден днём отсыпаться. На дваче на меня написали пародию. Флоре я нравлюсь не настолько, чтобы она хотя бы прикоснулась ко мне своей тёплой рукой. Всё так паршиво.
- Глупенькие вы, - качнул готовой Ле, который успел напиться из озера и теперь чувствовал себя полным и довольным. Он подогнул лапы и лёг в сине-зелёный мох. - Разве так всё решается? Поступайте так, как мы здесь. Хоть раз видел, чтобы горностай или птичка занимались самоотчетами или самоцензурой? Просто живите как можно сильнее, а там...
Зверёк пустил сверкание своих огромных глаз прямо в нутро человеку, стараясь, чтобы тот ощутил нечто не помещаемое в слова: свободу бегать и пастись, радость пить воду, когда хочется, и отсутствие ожиданий смены суток.
- Поступайте так, и сами увидите, что будет. Вот ты, Флёйк, что заставляет тебя настолько обо всём забыть, что ты забываешь даже не чувствовать себя живым? Чего ты хочешь сам для себя, без оглядки на ваши споры?
- Я хочу ещё хоть раз съездить к морю, - без запинки ответил человек. - Развернуть мотоцикл у самой кромки воды, и ловить лицом брызги, пока волны бессильно бьются о металл и резину. Я хочу, чтобы Флора была ко мне ближе. И...гм...
Изображение потеряло четкость.
- Хочу в Австрию девятнадцатого века? - с недоумением пробормотал Флёйк, не открывая глаз. - Твою дивизию, Йорге, можешь постирать куртку раз в два столетия? От тебя опиумом воняет. Чего надо?
- Чё-чё. Идём Тео искать, вот чё. Нет, не могу постирать, она кожаная.
Флёйк вскочил, спросонья чуть не бахнувшись головой об узловатый ствол яблони, под которой дрых.
- Тео пропал? - озадаченно спросил он.
- Да, Йоко видела что-то про снег. Одевайся давай во что-то подходящее, чтоб не как в прошлый раз.
- Тео пропал, - задумчиво повторил Флёйк. - Свалил и заблудился где-то в Пустошах, где я в своё время всё излазил... Пока он себе их не забрал. Вот так прикол. Снег, ха! Заблудился, а ещё считал себя лучше всех нас в навигации.
- Где твоя зимняя форма?
Флёйк проигнорировал вопрос.
- Значит, моя старая комната теперь свободна, - говорил он, потирая переносицу, - только разобрать горы макулатуры. Крутой костёр будет в саду... Часть обороток оставлю под ноты и стихи, вот что.
- Флёйк, ну!
- Я не пойду, - заявил Флёйк. - Мне нужен мой рояль, это я твёрдо знаю. А на фига нужен Тео, кроме как создавать всем проблемы своей паранойей, я без понятия. Когда мы последний раз жили без нравоучений, обрывов контактов и тошнотворно резких разворотов? Он даже обычного психолога считает каким-то маньяком и сектантом. И главное, почему? Я просто не понимаю. Ты слышал от него хоть раз нормальные аргументы?
Йорге взъерошил себе волосы.
- Ну, он там что-то подсчитывает на экранах, траектории какие-то. Я ж не шарю за такое, но выглядит очень серьёзно, какие-то схемы, логика, геометрия. Но я не шарю, да. У вас запитано от Лэнгли, у нас от Индрики, там вычислять - только портить.
- А ваша ветка правда может чувствовать вес тела, температуру и всё такое? - заинтересовался Флёйк при упоминании Индрики. - Может, это как-то связано с вашей одарённостью?
- Всё связано, что не распорото, - огрызнулся Йорге. - Чувак, ты в курсе, что такое убийство через оставление в опасности?
Туман в саду загустел и стал медленно оседать на траву инеем.
- Я дофига про что в курсе, - процедил Флёйк. - Поделиться? Тебе моё?
- Изыди. Откажусь. Я к тому, что пристрелить его, как это делают твои очередные дикие друзяшки, было бы честнее.
- Слишком символично и создаёт дерьмовый прецедент. Нельзя же брать пример с чужих проблем и решений, бляха, Йорге, зачем ты вспомнил... Но я тебе другое скажу, ты помнишь, как Тео наезжал, что не следует вмешиваться в чужие выборы пути, а лучше отойти подальше? Ну вот я и предлагаю поступить по его слову. Ни больше, ни меньше.
- Никаких его лекций, - задумчиво проговорил Йорге. - Никакого дня сурка в классной комнате. Зубрёжки всяких кренов и тангажей, вычерчивания поворотов судьбы во всех вариантах... Слушай, я посижу тут у тебя, ладно? Не хочу сейчас показываться Йоко на глаза.
- Со школы не виделись, ага, - Флёйк плюхнулся в своевременно оттаявшую траву. - Рассказывай, что там у вас под Индрикой.
- Ну смотри, не знаю, чё там вес, а температура - да. И текстура. Например, еды.
- Базаришь?!
- А то!
1
На третий день Зоркий Сокол заметил, что ему не хватает одного глаза. Третьего. Прерия виделась более бесприютной, чем обычно, и фиолетовые икосаэдры камней, звёздчатые, как кусты алоэ, покрылись трещинами.
Из этого Зоркий Сокол заключил, что третий глаз был способен видеть воду, но чем ему грозила потеря, он точно не знал. Он помнил, что вода была вязкой - как кровь, как плавленый воск пчелиной свечи - вернее, нет, не помнил, а догадался по тому, как крошилась под босой ногой пыль, как трескалась глина. Он чувствовал сухость - значит, мог примерно вывести противоположное ощущение.
Не хватало одного компонента из трёх, чтобы свободно и безопасно бродить по этому миру.
Зоркий Сокол не был суетлив. Он даже не был особо быстр, как тот охотник, Неуловимый Кто, которого иногда можно было встретить в тех же прериях с рейлганом за спиной. Почти одно и то же качество, суетливость и скорость, но первый вариант вывихнут, а второй полезен. Так Зоркий Сокол вывел для себя, когда однажды наблюдал за ползущим по чахлой траве, волочащим распухшую от колена ногу мальчиком по имени Тьерри: движения были поспешны, лишены ритма.
Так вот, в скорости они оба разнились, а в остальном совпадали, как двоюродные братья. Умели чуять землю и ходить босиком, приветствовать редкое солнце и получать ответный привет, любимая игра - игра мышц, перекатывающих напряжение. Оба кожей чувствовали, что живы, даже если их что-либо пыталось на словах убедить в обратном.
И от дыхания обоих, глубокого и свободного, менялись потоки в атмосфере, не давая миру застаиваться. Именно так на прерии иногда накатывали сочные бурдюки дождя.
2
Зоркий Сокол не спешил. Он сидел, скрестив ноги, пока редкие просветы умывали ему неполноглазое лицо. Камень был едва тёплым. Ладонь упиралась в шершавую его поверхность, знакомилась со вкраплениями кварца и шпата, а затем впитывала дальнейшее и более далёкое: скользила по закуткам и осколкам, шелестела травяными кустиками. Остатки тепла забивались пыльцой земли в линии жизни - неисчислимые извилины... Но глубже под землёй жил холод. Зоркий Сокол не покидал своей поверхности.
И следы пепла нашёл Зоркий Сокол - здесь недавно Неуловимый Кто разводил свой осторожный - сплошь тлеющие угли - очаг. А рядом, в расщелине между валунами, поросшими зубчатым кремниевым лишайником, ощущались эманации беглого третьего глаза, фиолетовые и зелёные.
Тогда ищущий поднял уцелевшие веки и вскочил.
Тяжёлыми, но уверенными прыжками Зоркий Сокол бежал за своевольной частью себя. Перья в его волосах свистели на бегу. Он успел. Глаз висел там и не собирался менять расположение. Он разглядывал то горизонт, то лишайники, и часто-часто моргал. Вид у этого Бехолдера таким образом получался обескураженный и какой-то сиротливый.
- Поди сюда, - велел Зоркий Сокол и протянул руку.
Он вложил в этот жест всю властность, какую помнил. Дрогнула земля. Взмыли и снова упали мелкие камешки, затмевая двумерный обзор некогда-Зоркого Сокола. Ищущий даже слегка покачнулся от неожиданных глюков восприятия, из-за которых с непривычки закружилась голова. Такое с ним было впервые. А самое странное - Бехолдеру было хоть бы хны. Глаз прокрутился несколько раз вокруг своей оси и стал вращательно улепётывать прочь. Он двигался до нелепого медленно и по какой-то не очень ровной траектории, как будто следовал некоей линии.
Зоркий Сокол выкашлял пыль, которой надышался во время случайно поднятой бури, шершаво облизал губы и задумался.
3.
Потом он попробовал ещё раз, но уже по-другому.
- Эй ты, бесполезная кругляшка! Ну что ты без меня можешь, а? Ни толком передвигаться, ни даже напитать себя. А ну вернись, не то так и останешься ничтожеством!
Глаз отчаянно заморгал. Закрутился вокруг своей оси...и тем самым придал себе ускорение.
- Оп-па, - озадачился Зоркий Сокол. Тем временем, ближайшие к нему кустики травы весьма ощутимо желтели и умирали, крошась на землю. Нужно было как можно скорее что-то придумать, но, как мы помним, этот типочек был не очень быстрым.
Также, как мы помним, он всё-таки обладал нехилой чуйкой, плюс умел погружаться в себя и ДУМОТЬ. рефлексировать т.е. Вот он и стал заниматься этими незаменимыми в ловле беглых частей тела действиями. А что же Бехолдер? Потихоньку удалялся по своему странному курсу, но то и дело с любопытством или сожалением (он же глаз, по нему не оч понятно) оглядывался.
4
- Или я не уважал тебя? - с горечью сказал Зоркий Сокол. - Или запрещал тебе глядеть на то, что тебе милее всего? Ведь было-то оно тогда мило мне самому.
Он встал и осторожными шагами, не производя шорохов, последовал за Бехолдером. Тот отскочил чуть подальше, но без энтузиазма. Однако Зоркий Сокол не попытался его схватить или ударить. Вместо этого он опустился на колени там, где что-то привлекло внимание Глаза. Глина как глина... Ищущий коснулся рукой земли в том месте, где пролегала длинная морщина. Еле заметный излом брал начало у камней. И лишайник...
Всё это были записи на полотне мира, но Зоркий Сокол разучился их читать.
Вдруг он на секунду ощутил что-то, и тут же вновь потерял. Зоркий Сокол скосил уцелевшие глаза. Оказалось, что Бехолдер почти касается его, с робким любопытством присматриваясь к его движениям.
- Поведай мне воду, - шёпотом попросил Зоркий Сокол. Глаз кувыркнулся и на какой-то миг коснулся ищущего.
Под пальцами Зоркого пространство стало гибким и стремительным настолько, насколько это возможно. А ещё оно играло, подпрыгивало, огибало и никогда ни на что не рассыпалось... Но через миг всё это вновь стало немыслимым.
Тогда снова зашептал Зоркий Сокол:
- Ты так мал, ни ходить не можешь, ни дышать, ни даже напитаться водой, хоть и знаешь её. Верно говорю?
Бехолдер моргнул с явной досадой.
- Но ты не менее значим, чем я. Одно лишь явление знаешь, зато без него иссохнет прерия, зачахну я сам. Будь другом - поведай мне воду!
...
И тучи сгустились над равниной, а вскоре на иссушенное лицо земли пролился дождь.
столько заходов и всё равно не вытянул ничего сильного из себя, ну ладно
На третий день Зоркий Сокол заметил, что ему не хватает одного глаза. Третьего. Прерия виделась более бесприютной, чем обычно, и фиолетовые икосаэдры камней, звёздчатые, как кусты алоэ, покрылись трещинами.
Из этого Зоркий Сокол заключил, что третий глаз был способен видеть воду, но чем ему грозила потеря, он точно не знал. Он помнил, что вода была вязкой - как кровь, как плавленый воск пчелиной свечи - вернее, нет, не помнил, а догадался по тому, как крошилась под босой ногой пыль, как трескалась глина. Он чувствовал сухость - значит, мог примерно вывести противоположное ощущение.
Не хватало одного компонента из трёх, чтобы свободно и безопасно бродить по этому миру.
Зоркий Сокол не был суетлив. Он даже не был особо быстр, как тот охотник, Неуловимый Кто, которого иногда можно было встретить в тех же прериях с рейлганом за спиной. Почти одно и то же качество, суетливость и скорость, но первый вариант вывихнут, а второй полезен. Так Зоркий Сокол вывел для себя, когда однажды наблюдал за ползущим по чахлой траве, волочащим распухшую от колена ногу мальчиком по имени Тьерри: движения были поспешны, лишены ритма.
Так вот, в скорости они оба разнились, а в остальном совпадали, как двоюродные братья. Умели чуять землю и ходить босиком, приветствовать редкое солнце и получать ответный привет, любимая игра - игра мышц, перекатывающих напряжение. Оба кожей чувствовали, что живы, даже если их что-либо пыталось на словах убедить в обратном.
И от дыхания обоих, глубокого и свободного, менялись потоки в атмосфере, не давая миру застаиваться. Именно так на прерии иногда накатывали сочные бурдюки дождя.
2
Зоркий Сокол не спешил. Он сидел, скрестив ноги, пока редкие просветы умывали ему неполноглазое лицо. Камень был едва тёплым. Ладонь упиралась в шершавую его поверхность, знакомилась со вкраплениями кварца и шпата, а затем впитывала дальнейшее и более далёкое: скользила по закуткам и осколкам, шелестела травяными кустиками. Остатки тепла забивались пыльцой земли в линии жизни - неисчислимые извилины... Но глубже под землёй жил холод. Зоркий Сокол не покидал своей поверхности.
И следы пепла нашёл Зоркий Сокол - здесь недавно Неуловимый Кто разводил свой осторожный - сплошь тлеющие угли - очаг. А рядом, в расщелине между валунами, поросшими зубчатым кремниевым лишайником, ощущались эманации беглого третьего глаза, фиолетовые и зелёные.
Тогда ищущий поднял уцелевшие веки и вскочил.
Тяжёлыми, но уверенными прыжками Зоркий Сокол бежал за своевольной частью себя. Перья в его волосах свистели на бегу. Он успел. Глаз висел там и не собирался менять расположение. Он разглядывал то горизонт, то лишайники, и часто-часто моргал. Вид у этого Бехолдера таким образом получался обескураженный и какой-то сиротливый.
- Поди сюда, - велел Зоркий Сокол и протянул руку.
Он вложил в этот жест всю властность, какую помнил. Дрогнула земля. Взмыли и снова упали мелкие камешки, затмевая двумерный обзор некогда-Зоркого Сокола. Ищущий даже слегка покачнулся от неожиданных глюков восприятия, из-за которых с непривычки закружилась голова. Такое с ним было впервые. А самое странное - Бехолдеру было хоть бы хны. Глаз прокрутился несколько раз вокруг своей оси и стал вращательно улепётывать прочь. Он двигался до нелепого медленно и по какой-то не очень ровной траектории, как будто следовал некоей линии.
Зоркий Сокол выкашлял пыль, которой надышался во время случайно поднятой бури, шершаво облизал губы и задумался.
3.
Потом он попробовал ещё раз, но уже по-другому.
- Эй ты, бесполезная кругляшка! Ну что ты без меня можешь, а? Ни толком передвигаться, ни даже напитать себя. А ну вернись, не то так и останешься ничтожеством!
Глаз отчаянно заморгал. Закрутился вокруг своей оси...и тем самым придал себе ускорение.
- Оп-па, - озадачился Зоркий Сокол. Тем временем, ближайшие к нему кустики травы весьма ощутимо желтели и умирали, крошась на землю. Нужно было как можно скорее что-то придумать, но, как мы помним, этот типочек был не очень быстрым.
Также, как мы помним, он всё-таки обладал нехилой чуйкой, плюс умел погружаться в себя и ДУМОТЬ. рефлексировать т.е. Вот он и стал заниматься этими незаменимыми в ловле беглых частей тела действиями. А что же Бехолдер? Потихоньку удалялся по своему странному курсу, но то и дело с любопытством или сожалением (он же глаз, по нему не оч понятно) оглядывался.
4
- Или я не уважал тебя? - с горечью сказал Зоркий Сокол. - Или запрещал тебе глядеть на то, что тебе милее всего? Ведь было-то оно тогда мило мне самому.
Он встал и осторожными шагами, не производя шорохов, последовал за Бехолдером. Тот отскочил чуть подальше, но без энтузиазма. Однако Зоркий Сокол не попытался его схватить или ударить. Вместо этого он опустился на колени там, где что-то привлекло внимание Глаза. Глина как глина... Ищущий коснулся рукой земли в том месте, где пролегала длинная морщина. Еле заметный излом брал начало у камней. И лишайник...
Всё это были записи на полотне мира, но Зоркий Сокол разучился их читать.
Вдруг он на секунду ощутил что-то, и тут же вновь потерял. Зоркий Сокол скосил уцелевшие глаза. Оказалось, что Бехолдер почти касается его, с робким любопытством присматриваясь к его движениям.
- Поведай мне воду, - шёпотом попросил Зоркий Сокол. Глаз кувыркнулся и на какой-то миг коснулся ищущего.
Под пальцами Зоркого пространство стало гибким и стремительным настолько, насколько это возможно. А ещё оно играло, подпрыгивало, огибало и никогда ни на что не рассыпалось... Но через миг всё это вновь стало немыслимым.
Тогда снова зашептал Зоркий Сокол:
- Ты так мал, ни ходить не можешь, ни дышать, ни даже напитаться водой, хоть и знаешь её. Верно говорю?
Бехолдер моргнул с явной досадой.
- Но ты не менее значим, чем я. Одно лишь явление знаешь, зато без него иссохнет прерия, зачахну я сам. Будь другом - поведай мне воду!
...
И тучи сгустились над равниной, а вскоре на иссушенное лицо земли пролился дождь.
столько заходов и всё равно не вытянул ничего сильного из себя, ну ладно
1
На третий день Зоркий Сокол заметил, что ему не хватает одного глаза. Третьего. Прерия виделась более бесприютной, чем обычно, и фиолетовые икосаэдры камней, звёздчатые, как кусты алоэ, покрылись трещинами.
Из этого Зоркий Сокол заключил, что третий глаз был способен видеть воду, но чем ему грозила потеря, он точно не знал. Он помнил, что вода была вязкой - как кровь, как плавленый воск пчелиной свечи - вернее, нет, не помнил, а догадался по тому, как крошилась под босой ногой пыль, как трескалась глина. Он чувствовал сухость - значит, мог примерно вывести противоположное ощущение.
Не хватало одного компонента из трёх, чтобы свободно и безопасно бродить по этому миру.
Зоркий Сокол не был суетлив. Он даже не был особо быстр, как тот охотник, Неуловимый Кто, которого иногда можно было встретить в тех же прериях с рейлганом за спиной. Почти одно и то же качество, суетливость и скорость, но первый вариант вывихнут, а второй полезен. Так Зоркий Сокол вывел для себя, когда однажды наблюдал за ползущим по чахлой траве, волочащим распухшую от колена ногу мальчиком по имени Тьерри: движения были поспешны, лишены ритма.
Так вот, в скорости они оба разнились, а в остальном совпадали, как двоюродные братья. Умели чуять землю и ходить босиком, приветствовать редкое солнце и получать ответный привет, любимая игра - игра мышц, перекатывающих напряжение. Оба кожей чувствовали, что живы, даже если их что-либо пыталось на словах убедить в обратном.
И от дыхания обоих, глубокого и свободного, менялись потоки в атмосфере, не давая миру застаиваться. Именно так на прерии иногда накатывали сочные бурдюки дождя.
2
Зоркий Сокол не спешил. Он сидел, скрестив ноги, пока редкие просветы умывали ему неполноглазое лицо. Камень был едва тёплым. Ладонь упиралась в шершавую его поверхность, знакомилась со вкраплениями кварца и шпата, а затем впитывала дальнейшее и более далёкое: скользила по закуткам и осколкам, шелестела травяными кустиками. Остатки тепла забивались пыльцой земли в линии жизни - неисчислимые извилины... Но глубже под землёй жил холод. Зоркий Сокол не покидал своей поверхности.
И следы пепла нашёл Зоркий Сокол - здесь недавно Неуловимый Кто разводил свой осторожный - сплошь тлеющие угли - очаг. А рядом, в расщелине между валунами, поросшими зубчатым кремниевым лишайником, ощущались эманации беглого третьего глаза, фиолетовые и зелёные.
Тогда ищущий поднял уцелевшие веки и вскочил.
Тяжёлыми, но уверенными прыжками Зоркий Сокол бежал за своевольной частью себя. Перья в его волосах свистели на бегу. Он успел. Глаз висел там и не собирался менять расположение. Он разглядывал то горизонт, то лишайники, и часто-часто моргал. Вид у этого Бехолдера таким образом получался обескураженный и какой-то сиротливый.
- Поди сюда, - велел Зоркий Сокол и протянул руку.
Он вложил в этот жест всю властность, какую помнил. Дрогнула земля. Взмыли и снова упали мелкие камешки, затмевая двумерный обзор некогда-Зоркого Сокола. Ищущий даже слегка покачнулся от неожиданных глюков восприятия, из-за которых с непривычки закружилась голова. Такое с ним было впервые. А самое странное - Бехолдеру было хоть бы хны. Глаз прокрутился несколько раз вокруг своей оси и стал вращательно улепётывать прочь. Он двигался до нелепого медленно и по какой-то не очень ровной траектории, как будто следовал некоей линии.
Зоркий Сокол выкашлял пыль, которой надышался во время случайно поднятой бури, шершаво облизал губы и задумался.
3.
Потом он попробовал ещё раз, но уже по-другому.
- Эй ты, бесполезная кругляшка! Ну что ты без меня можешь, а? Ни толком передвигаться, ни даже напитать себя. А ну вернись, не то так и останешься ничтожеством!
Глаз отчаянно заморгал. Закрутился вокруг своей оси...и тем самым придал себе ускорение.
- Оп-па, - озадачился Зоркий Сокол. Тем временем, ближайшие к нему кустики травы весьма ощутимо желтели и умирали, крошась на землю. Нужно было как можно скорее что-то придумать, но, как мы помним, этот типочек был не очень быстрым.
Также, как мы помним, он всё-таки обладал нехилой чуйкой, плюс умел погружаться в себя и ДУМОТЬ. рефлексировать т.е. Вот он и стал заниматься этими незаменимыми в ловле беглых частей тела действиями. А что же Бехолдер? Потихоньку удалялся по своему странному курсу, но то и дело с любопытством или сожалением (он же глаз, по нему не оч понятно) оглядывался.
4
- Или я не уважал тебя? - с горечью сказал Зоркий Сокол. - Или запрещал тебе глядеть на то, что тебе милее всего? Ведь было-то оно тогда мило мне самому.
Он встал и осторожными шагами, не производя шорохов, последовал за Бехолдером. Тот отскочил чуть подальше, но без энтузиазма. Однако Зоркий Сокол не попытался его схватить или ударить. Вместо этого он опустился на колени там, где что-то привлекло внимание Глаза. Глина как глина... Ищущий коснулся рукой земли в том месте, где пролегала длинная морщина. Еле заметный излом брал начало у камней. И лишайник...
Всё это были записи на полотне мира, но Зоркий Сокол разучился их читать.
Вдруг он на секунду ощутил что-то, и тут же вновь потерял. Зоркий Сокол скосил уцелевшие глаза. Оказалось, что Бехолдер почти касается его, с робким любопытством присматриваясь к его движениям.
- Поведай мне воду, - шёпотом попросил Зоркий Сокол. Глаз кувыркнулся и на какой-то миг коснулся ищущего.
Под пальцами Зоркого пространство стало гибким и стремительным настолько, насколько это возможно. А ещё оно играло, подпрыгивало, огибало и никогда ни на что не рассыпалось... Но через миг всё это вновь стало немыслимым.
Тогда снова зашептал Зоркий Сокол:
- Ты так мал, ни ходить не можешь, ни дышать, ни даже напитаться водой, хоть и знаешь её. Верно говорю?
Бехолдер моргнул с явной досадой.
- Но ты не менее значим, чем я. Одно лишь явление знаешь, зато без него иссохнет прерия, зачахну я сам. Будь другом - поведай мне воду!
...
И тучи сгустились над равниной, а вскоре на иссушенное лицо земли пролился дождь.
столько заходов и всё равно не вытянул ничего сильного из себя, ну ладно
На третий день Зоркий Сокол заметил, что ему не хватает одного глаза. Третьего. Прерия виделась более бесприютной, чем обычно, и фиолетовые икосаэдры камней, звёздчатые, как кусты алоэ, покрылись трещинами.
Из этого Зоркий Сокол заключил, что третий глаз был способен видеть воду, но чем ему грозила потеря, он точно не знал. Он помнил, что вода была вязкой - как кровь, как плавленый воск пчелиной свечи - вернее, нет, не помнил, а догадался по тому, как крошилась под босой ногой пыль, как трескалась глина. Он чувствовал сухость - значит, мог примерно вывести противоположное ощущение.
Не хватало одного компонента из трёх, чтобы свободно и безопасно бродить по этому миру.
Зоркий Сокол не был суетлив. Он даже не был особо быстр, как тот охотник, Неуловимый Кто, которого иногда можно было встретить в тех же прериях с рейлганом за спиной. Почти одно и то же качество, суетливость и скорость, но первый вариант вывихнут, а второй полезен. Так Зоркий Сокол вывел для себя, когда однажды наблюдал за ползущим по чахлой траве, волочащим распухшую от колена ногу мальчиком по имени Тьерри: движения были поспешны, лишены ритма.
Так вот, в скорости они оба разнились, а в остальном совпадали, как двоюродные братья. Умели чуять землю и ходить босиком, приветствовать редкое солнце и получать ответный привет, любимая игра - игра мышц, перекатывающих напряжение. Оба кожей чувствовали, что живы, даже если их что-либо пыталось на словах убедить в обратном.
И от дыхания обоих, глубокого и свободного, менялись потоки в атмосфере, не давая миру застаиваться. Именно так на прерии иногда накатывали сочные бурдюки дождя.
2
Зоркий Сокол не спешил. Он сидел, скрестив ноги, пока редкие просветы умывали ему неполноглазое лицо. Камень был едва тёплым. Ладонь упиралась в шершавую его поверхность, знакомилась со вкраплениями кварца и шпата, а затем впитывала дальнейшее и более далёкое: скользила по закуткам и осколкам, шелестела травяными кустиками. Остатки тепла забивались пыльцой земли в линии жизни - неисчислимые извилины... Но глубже под землёй жил холод. Зоркий Сокол не покидал своей поверхности.
И следы пепла нашёл Зоркий Сокол - здесь недавно Неуловимый Кто разводил свой осторожный - сплошь тлеющие угли - очаг. А рядом, в расщелине между валунами, поросшими зубчатым кремниевым лишайником, ощущались эманации беглого третьего глаза, фиолетовые и зелёные.
Тогда ищущий поднял уцелевшие веки и вскочил.
Тяжёлыми, но уверенными прыжками Зоркий Сокол бежал за своевольной частью себя. Перья в его волосах свистели на бегу. Он успел. Глаз висел там и не собирался менять расположение. Он разглядывал то горизонт, то лишайники, и часто-часто моргал. Вид у этого Бехолдера таким образом получался обескураженный и какой-то сиротливый.
- Поди сюда, - велел Зоркий Сокол и протянул руку.
Он вложил в этот жест всю властность, какую помнил. Дрогнула земля. Взмыли и снова упали мелкие камешки, затмевая двумерный обзор некогда-Зоркого Сокола. Ищущий даже слегка покачнулся от неожиданных глюков восприятия, из-за которых с непривычки закружилась голова. Такое с ним было впервые. А самое странное - Бехолдеру было хоть бы хны. Глаз прокрутился несколько раз вокруг своей оси и стал вращательно улепётывать прочь. Он двигался до нелепого медленно и по какой-то не очень ровной траектории, как будто следовал некоей линии.
Зоркий Сокол выкашлял пыль, которой надышался во время случайно поднятой бури, шершаво облизал губы и задумался.
3.
Потом он попробовал ещё раз, но уже по-другому.
- Эй ты, бесполезная кругляшка! Ну что ты без меня можешь, а? Ни толком передвигаться, ни даже напитать себя. А ну вернись, не то так и останешься ничтожеством!
Глаз отчаянно заморгал. Закрутился вокруг своей оси...и тем самым придал себе ускорение.
- Оп-па, - озадачился Зоркий Сокол. Тем временем, ближайшие к нему кустики травы весьма ощутимо желтели и умирали, крошась на землю. Нужно было как можно скорее что-то придумать, но, как мы помним, этот типочек был не очень быстрым.
Также, как мы помним, он всё-таки обладал нехилой чуйкой, плюс умел погружаться в себя и ДУМОТЬ. рефлексировать т.е. Вот он и стал заниматься этими незаменимыми в ловле беглых частей тела действиями. А что же Бехолдер? Потихоньку удалялся по своему странному курсу, но то и дело с любопытством или сожалением (он же глаз, по нему не оч понятно) оглядывался.
4
- Или я не уважал тебя? - с горечью сказал Зоркий Сокол. - Или запрещал тебе глядеть на то, что тебе милее всего? Ведь было-то оно тогда мило мне самому.
Он встал и осторожными шагами, не производя шорохов, последовал за Бехолдером. Тот отскочил чуть подальше, но без энтузиазма. Однако Зоркий Сокол не попытался его схватить или ударить. Вместо этого он опустился на колени там, где что-то привлекло внимание Глаза. Глина как глина... Ищущий коснулся рукой земли в том месте, где пролегала длинная морщина. Еле заметный излом брал начало у камней. И лишайник...
Всё это были записи на полотне мира, но Зоркий Сокол разучился их читать.
Вдруг он на секунду ощутил что-то, и тут же вновь потерял. Зоркий Сокол скосил уцелевшие глаза. Оказалось, что Бехолдер почти касается его, с робким любопытством присматриваясь к его движениям.
- Поведай мне воду, - шёпотом попросил Зоркий Сокол. Глаз кувыркнулся и на какой-то миг коснулся ищущего.
Под пальцами Зоркого пространство стало гибким и стремительным настолько, насколько это возможно. А ещё оно играло, подпрыгивало, огибало и никогда ни на что не рассыпалось... Но через миг всё это вновь стало немыслимым.
Тогда снова зашептал Зоркий Сокол:
- Ты так мал, ни ходить не можешь, ни дышать, ни даже напитаться водой, хоть и знаешь её. Верно говорю?
Бехолдер моргнул с явной досадой.
- Но ты не менее значим, чем я. Одно лишь явление знаешь, зато без него иссохнет прерия, зачахну я сам. Будь другом - поведай мне воду!
...
И тучи сгустились над равниной, а вскоре на иссушенное лицо земли пролился дождь.
столько заходов и всё равно не вытянул ничего сильного из себя, ну ладно
я истощаюсь, как вереница беженцев, что спасаются из объятого пламенем утра,
последний старик проклинает звёздное небо,
мерцание,
треск костей, и треск костров, стрёкот сверчков.
ужас многолюдного одиночества,
распирает,
разворошили гнёзда утлые, слёзы, забвение.
здесь ускользает палитра, рождается
сказывание, утробный рёв, тоска, мельтешение, утварь раскалывается,
расстаивается, разбредается, расслаивается,
выброс строжайше бездонной пропасти, в скатерти
пульс скачко-образный, радуга.
смех. детский смех.
эхо рассеялось,
было,
разбилось.
последний старик проклинает звёздное небо,
мерцание,
треск костей, и треск костров, стрёкот сверчков.
ужас многолюдного одиночества,
распирает,
разворошили гнёзда утлые, слёзы, забвение.
здесь ускользает палитра, рождается
сказывание, утробный рёв, тоска, мельтешение, утварь раскалывается,
расстаивается, разбредается, расслаивается,
выброс строжайше бездонной пропасти, в скатерти
пульс скачко-образный, радуга.
смех. детский смех.
эхо рассеялось,
было,
разбилось.
>>409973
Шикарно
Шикарно
>>406567
Плоть слегка пузырилась в процессе роста, если обращать на это внимание, но если не обращать - будет хуже. Она тогда тоже будет молчать на владельца, а потом раз - и загнила себе втихаря. Итак, каждое отросшее нервное окончание сообщало свой сигнал, а поскольку кожи пока не было - получалось очень доходчиво.
"Потрогал, блин, траву", - думал мальчик-скелет. Его пальцы тихо скребли пододеяльник, оставляя кровавые полосы. Потому что пальцы отрастали. Напитываясь внешней жизнью и внутренним разрешением жить, они вытягивали сами из себя всё новые мышечные волокна.
Мальчик-скелет с отвращением смотрел на испачканную ткань. Он считал себя очень аккуратным ранее. Чистеньким и удобненьким. С хорошей костяной осанкой. А теперь он становился бугристым, неравномерным и ужасно грязным со всех сторон, на какой бок ни повернись.
И эта боль. От каждого прикосновения ткани.
Да что там - от воздуха. От течения времени и то становилось щекотно на лопатках.
Переносить эти страдания было бы не так сложно, но к ним добавлялась боль иного рода. Отрастающие ткани создавали форму. Форму, которая по завершению лепки будет принадлежать мальчику-скелету, а он ей. Форму, которая предполагалась быть его проявлением, его впечатыванием в физический мир. Раньше он занимал так мало места... Пни его раз - и посыплются косточки кучкой, а был ли мальчик?! Ему это нравилось - маскировка, безопасность.
Теперь-то как?
Он будет существовать во плоти - но каким?
Мальчик-скелет впервые на своей памяти зажмурился от ужаса. Ведь у него начало отрастать лицо. Его собственное, его единственное возможное, которому до сих пор - отказывалось в существовании.
Так происходила самая пугающая стычка в его жизни - знакомство с самим собой.
Плоть слегка пузырилась в процессе роста, если обращать на это внимание, но если не обращать - будет хуже. Она тогда тоже будет молчать на владельца, а потом раз - и загнила себе втихаря. Итак, каждое отросшее нервное окончание сообщало свой сигнал, а поскольку кожи пока не было - получалось очень доходчиво.
"Потрогал, блин, траву", - думал мальчик-скелет. Его пальцы тихо скребли пододеяльник, оставляя кровавые полосы. Потому что пальцы отрастали. Напитываясь внешней жизнью и внутренним разрешением жить, они вытягивали сами из себя всё новые мышечные волокна.
Мальчик-скелет с отвращением смотрел на испачканную ткань. Он считал себя очень аккуратным ранее. Чистеньким и удобненьким. С хорошей костяной осанкой. А теперь он становился бугристым, неравномерным и ужасно грязным со всех сторон, на какой бок ни повернись.
И эта боль. От каждого прикосновения ткани.
Да что там - от воздуха. От течения времени и то становилось щекотно на лопатках.
Переносить эти страдания было бы не так сложно, но к ним добавлялась боль иного рода. Отрастающие ткани создавали форму. Форму, которая по завершению лепки будет принадлежать мальчику-скелету, а он ей. Форму, которая предполагалась быть его проявлением, его впечатыванием в физический мир. Раньше он занимал так мало места... Пни его раз - и посыплются косточки кучкой, а был ли мальчик?! Ему это нравилось - маскировка, безопасность.
Теперь-то как?
Он будет существовать во плоти - но каким?
Мальчик-скелет впервые на своей памяти зажмурился от ужаса. Ведь у него начало отрастать лицо. Его собственное, его единственное возможное, которому до сих пор - отказывалось в существовании.
Так происходила самая пугающая стычка в его жизни - знакомство с самим собой.
Сегодня поступила команда сверху на устранение обьекта.Наконец то я дождался этого.Меня ждёт повышение и чистая работа с бумагами в кабинете.Получу премиальные и куплю нормальную тачку.Осталось только выполнит задание и прощай осточертевший мебельный магазин.
Год назад меня внедрили в этот сраный мебельный магазин водителем.Я вожу обьекта и наблюдаю за ним.Год наблюдений ничего не дал.Обьект просто рагружает мебель и ничего конкретного не говорит.Это тупик.
Сверху решили не заморачиваться с этим и просто ликвидировать его.
Моя задача -в движении впечатать обьекта на пассажирском сиденье в буровую установку.Да уж...,прямо как в фильме Груз 300.Спокойно Валера ,ты тысячу раз это делал,ты справишься.
Обьект идёт к машине,соберись.Но что это?...Что за хуйня...Обьект сел на заднее сиденье...Как,как он узнал?Утечка?Значит точно ликвидировать.Или случайность...В любом случае у меня есть приказ.Твоё дело,Валера,не думать ,а выполнять.
Едем.Передо мной выезжает буровая.Ничего не выйдет.Может врезаться а бы как и добить монтировкой?Рискованно.Всё провалено.Надо звонить на верх.
Сверху дали ещё один шанс,завтра,тот же сценарий.Только добивать буду топором.У меня будет 15 секунд.Главное,если не летальный исход,что бы обьекта увезли в больницу.Там наши люди о нём позаботятся.В любом случае его сделают донором органов.Виноват он или не виноват,но общество от этого станет чище.
Год назад меня внедрили в этот сраный мебельный магазин водителем.Я вожу обьекта и наблюдаю за ним.Год наблюдений ничего не дал.Обьект просто рагружает мебель и ничего конкретного не говорит.Это тупик.
Сверху решили не заморачиваться с этим и просто ликвидировать его.
Моя задача -в движении впечатать обьекта на пассажирском сиденье в буровую установку.Да уж...,прямо как в фильме Груз 300.Спокойно Валера ,ты тысячу раз это делал,ты справишься.
Обьект идёт к машине,соберись.Но что это?...Что за хуйня...Обьект сел на заднее сиденье...Как,как он узнал?Утечка?Значит точно ликвидировать.Или случайность...В любом случае у меня есть приказ.Твоё дело,Валера,не думать ,а выполнять.
Едем.Передо мной выезжает буровая.Ничего не выйдет.Может врезаться а бы как и добить монтировкой?Рискованно.Всё провалено.Надо звонить на верх.
Сверху дали ещё один шанс,завтра,тот же сценарий.Только добивать буду топором.У меня будет 15 секунд.Главное,если не летальный исход,что бы обьекта увезли в больницу.Там наши люди о нём позаботятся.В любом случае его сделают донором органов.Виноват он или не виноват,но общество от этого станет чище.
Ну че залетел на доску
--Gothic--
Глава 1
Добро пожаловать в колонию
"Ублюдок!" - именно с этим криком вышибала выкинул из портового кабака Мэда. Молодой хлипкий юноша упал в лужу перед входом в кабак. Вышибала стоявший над ним прокричал: "проваливай от сюда поживее, нечего распугивать посетителей, и не забудь ты должен заплатить за выпивку в ближайшие три дня!"
Мэд поднялся и побрел в сторону верфи. Холодный морской ветер, обдувал его промокшую одежду. Его лицо покраснело от холода, а ещё от злости. Он помнил, что когда он пришел в кабак у него были монеты, а сейчас в сумке ничего не было - должно быть они обокрали его, когда он заснул, а ещё требуют плату! Как бы он хотел быть сильным, тогда он сам бы швырнул того вышибалу в эту лужу, а затем забрав украденное вышиб бы из него и трактиршика всю дурь! Все в порту стали бы уважать его тогда. О как он этого хотел. Гнев сменился возбуждением от представленной картины. Но его размышления прирвал крик:
- "эй молокосос куда это ты собрался! Самое утро! Время работать! Живее тащи сюда свою тощую жопу!" - Мэд вяло побрел на верфь которую чуть было не прошёл, - "почему твоя одежда опять испачкана в каком то дерьме?!" - выкрикнул мастер, - "тебя опять вышибли из кабака?"
- "Я..."
- "Замолкни! Никому это не интересно! Живо иди смолить лодку! Хвала Инносу твой папаша сдох на войне с орками и не видит твоего позора! "
Мэд побрел в сторону чана и начал разводить огонь, чтобы растопить смолу , слова старика его ни как не задели, потому что он привык к его каждодневным криками. Снятая рубаха от жара начала высыхать, а тело понемногу согреваться. Все время Мэд вспоминал лицо вышибалы с издевательской ухмылкой. "Какой это уже был по щету раз?" - думал он, похоже если начать загибать пальцы на руках, они быстро закончатся, но досчитать так и не получится. От этой мысли гнев ещё больше усилился. Он плеснул смолу на днище лодки. "Почему я все ещё хожу в этот кабак? " - думал Мэд. Ответ в прочем он знал: другие заведения ему не по карману. Он продолжил работу.
Все же в этот день воспоминания о случившемся не покидали Мэда - чаша его терпения была переполнена. Почему именно он? Он почти ничем не отличался от других портовых рабочих, может был чуть более худосощным и слабым, а ещё его мать после смерти отца была вынуждена пойти в "красный фанарь", что стало предметом насмешек. В от этих мыслей в сердце Мэда ещё сильнее стал подниматься жар, он хотел показать им, что он ничуть не хуже этих бездельников из верхнего квартала, эти юнцы ещё более хилые чем он, и вечно сланяющиеся по кабакам у храмовой площади и сорящие деньгами, отличаются от него лишь тем, что им посчасливилось родиться в богатой семье.
Отдав пол жалования за эти три дня Мэд расплатился с трактирщиком.
Время тянулось так же уныло.
Он начал ходить за портовый склад, чтобы участвовать в кулачных боях. Конечно это было из за желания отомстить трактирщику и его вышибале. В первые недели он постоянно получал по морде, и так и не выйграл ни разу. Но Мэд стал держаться лучше, теперь он мог выдержать с десяток ударов прежде, чем упасть. Кто-то из бойцов таких же портовых рабочих как и он, из уважения к его упорству, начали понемногу его тренеровать. Спустя пару месяцев он выйграл первый бой, впрочем противник был не на много сильнее его.
Становясь сильнее Мэд начал чувствовать себя более спокойным, его уже не так часто посещало желание ударить трактирщика или его вышибалу.
Через год он стал почти средним бойцом.
Стоял тёплый весенний вечер, Мэд выйграл бой и вместе с ним мешочек звонких монет. Он решил подняться из порта в нижний город, чтобы немного прогуляться. Он прошёл мимо кузницы Гарада, свернул под арку и вышел на храмовую площадь, маг воды уже заканчивал свою проповедь. Послонявшись немного, Мэд повернул назад, из местного трактир выбежал хорошо одетый юноша, одного с Мэдом возроста, он столкулся с ним, на его лице возникло отвращение.
- Смотри куда идёшь! Таким болванам тут не место! Возвращайся в порт, батрак!
По телу Мэда прокатился жар. Вокруг никого не было. Он схватил за ворот камзола этого представителя высшего общества и толкнул его в сторону. Пьяница упал, его вид был жалок. Мэд пошел дальше.
Мэд ходил охотиться в леса Хоринеса за маяком, ему нравилось спокойствие дикой природы, подстрелив пару падальщиков и разведя костёр, чтобы обжарить мясо, можно было расслабиться и отдохнуть от городской суеты. Когда отец был жив он рассказывал ему о разных целебных травах, Мэд хорошо их знал, портовый алхимик иногда посылал его за травами.
В это вечер он возвращался с охапкой. Стражник остановил его у ворот: "эй парень а ну-ка что это там у тебя?", - Мэд показал ему сумку.
- Нет, так дело не пойдёт. Разве ты не слышал, что объявлял глашатый пару дней назад? По указу короля, сбор алхимически ценных расстений строжаше запрещается, пойманые будут отправленны на каторгу. Эй парни вяжите его!
Мэд просидел в яме месяц, от отсутствия движения и из-за плохой еды, его тело немного ослабло. Наконец его вытащили и посадив с клетку с другими заключённым повезли на каторгу. Он проехал знакомый лес, наконец родные крепостные стены Хоринеса исчезли из вида они проехали мимо ферм, Мэд никогда раньше не бывал в этих местах. Но это его не очень волновало, он был поглащенны мыслями о той несправедливости которая с ним произошла. Сбор трав, который был разрешён столько лет, вдруг оказался под запретом и все для того, чтобы у Робара было больше поводов отправлять рабов на каторгу добывать руду для войны. Все были подавлены.
На горизонте начал виднеться синий полупрозрачный сверкающий купол.
К то-то из заключенный сказал другому: "Говорят, что тот если ты попытаешься выйти за него тебя тут же ударит молния и ты умрешь на месте, не иначе король и его маги прибегли к помощи Белиара, чтобы создать его!". Раздраженный стражник ударил дубиной пару раз по прутьям клетки. Разговоры стихли.
Когда все прибыли на место, судья огласил приговор. И стража по очереди столкнула всех в за барьер.
Мэд как и другие плюхнулся в пруд, лежащий под обрывом. На берегу их ждала стража. Некоторые из стражников обменивались товарами с людьми по ту сторону барьера. Другие осматривали новичков. Один из стражей с ководратным массивным лицом остановился перед стариком, которого только что кинули за барьер. "Ну это совсем не годиться", - сказал он, - "только еду переводить. Эй парни ну ка держите его", - сказал он повернувшись к другим стражникам. Затем обернувшись к новоприбывшим сказал: "даже не думайте бежать, это не возможно только жизни лишитесь", - скозав последнее со смешком о махнул рукой, и другие стражники швырнули старика в сторону барьера, его тут час пронзила молния. "добро пожаловать в колонию!" - сказал здоровяк с квадратным лицом.
--Gothic--
Глава 1
Добро пожаловать в колонию
"Ублюдок!" - именно с этим криком вышибала выкинул из портового кабака Мэда. Молодой хлипкий юноша упал в лужу перед входом в кабак. Вышибала стоявший над ним прокричал: "проваливай от сюда поживее, нечего распугивать посетителей, и не забудь ты должен заплатить за выпивку в ближайшие три дня!"
Мэд поднялся и побрел в сторону верфи. Холодный морской ветер, обдувал его промокшую одежду. Его лицо покраснело от холода, а ещё от злости. Он помнил, что когда он пришел в кабак у него были монеты, а сейчас в сумке ничего не было - должно быть они обокрали его, когда он заснул, а ещё требуют плату! Как бы он хотел быть сильным, тогда он сам бы швырнул того вышибалу в эту лужу, а затем забрав украденное вышиб бы из него и трактиршика всю дурь! Все в порту стали бы уважать его тогда. О как он этого хотел. Гнев сменился возбуждением от представленной картины. Но его размышления прирвал крик:
- "эй молокосос куда это ты собрался! Самое утро! Время работать! Живее тащи сюда свою тощую жопу!" - Мэд вяло побрел на верфь которую чуть было не прошёл, - "почему твоя одежда опять испачкана в каком то дерьме?!" - выкрикнул мастер, - "тебя опять вышибли из кабака?"
- "Я..."
- "Замолкни! Никому это не интересно! Живо иди смолить лодку! Хвала Инносу твой папаша сдох на войне с орками и не видит твоего позора! "
Мэд побрел в сторону чана и начал разводить огонь, чтобы растопить смолу , слова старика его ни как не задели, потому что он привык к его каждодневным криками. Снятая рубаха от жара начала высыхать, а тело понемногу согреваться. Все время Мэд вспоминал лицо вышибалы с издевательской ухмылкой. "Какой это уже был по щету раз?" - думал он, похоже если начать загибать пальцы на руках, они быстро закончатся, но досчитать так и не получится. От этой мысли гнев ещё больше усилился. Он плеснул смолу на днище лодки. "Почему я все ещё хожу в этот кабак? " - думал Мэд. Ответ в прочем он знал: другие заведения ему не по карману. Он продолжил работу.
Все же в этот день воспоминания о случившемся не покидали Мэда - чаша его терпения была переполнена. Почему именно он? Он почти ничем не отличался от других портовых рабочих, может был чуть более худосощным и слабым, а ещё его мать после смерти отца была вынуждена пойти в "красный фанарь", что стало предметом насмешек. В от этих мыслей в сердце Мэда ещё сильнее стал подниматься жар, он хотел показать им, что он ничуть не хуже этих бездельников из верхнего квартала, эти юнцы ещё более хилые чем он, и вечно сланяющиеся по кабакам у храмовой площади и сорящие деньгами, отличаются от него лишь тем, что им посчасливилось родиться в богатой семье.
Отдав пол жалования за эти три дня Мэд расплатился с трактирщиком.
Время тянулось так же уныло.
Он начал ходить за портовый склад, чтобы участвовать в кулачных боях. Конечно это было из за желания отомстить трактирщику и его вышибале. В первые недели он постоянно получал по морде, и так и не выйграл ни разу. Но Мэд стал держаться лучше, теперь он мог выдержать с десяток ударов прежде, чем упасть. Кто-то из бойцов таких же портовых рабочих как и он, из уважения к его упорству, начали понемногу его тренеровать. Спустя пару месяцев он выйграл первый бой, впрочем противник был не на много сильнее его.
Становясь сильнее Мэд начал чувствовать себя более спокойным, его уже не так часто посещало желание ударить трактирщика или его вышибалу.
Через год он стал почти средним бойцом.
Стоял тёплый весенний вечер, Мэд выйграл бой и вместе с ним мешочек звонких монет. Он решил подняться из порта в нижний город, чтобы немного прогуляться. Он прошёл мимо кузницы Гарада, свернул под арку и вышел на храмовую площадь, маг воды уже заканчивал свою проповедь. Послонявшись немного, Мэд повернул назад, из местного трактир выбежал хорошо одетый юноша, одного с Мэдом возроста, он столкулся с ним, на его лице возникло отвращение.
- Смотри куда идёшь! Таким болванам тут не место! Возвращайся в порт, батрак!
По телу Мэда прокатился жар. Вокруг никого не было. Он схватил за ворот камзола этого представителя высшего общества и толкнул его в сторону. Пьяница упал, его вид был жалок. Мэд пошел дальше.
Мэд ходил охотиться в леса Хоринеса за маяком, ему нравилось спокойствие дикой природы, подстрелив пару падальщиков и разведя костёр, чтобы обжарить мясо, можно было расслабиться и отдохнуть от городской суеты. Когда отец был жив он рассказывал ему о разных целебных травах, Мэд хорошо их знал, портовый алхимик иногда посылал его за травами.
В это вечер он возвращался с охапкой. Стражник остановил его у ворот: "эй парень а ну-ка что это там у тебя?", - Мэд показал ему сумку.
- Нет, так дело не пойдёт. Разве ты не слышал, что объявлял глашатый пару дней назад? По указу короля, сбор алхимически ценных расстений строжаше запрещается, пойманые будут отправленны на каторгу. Эй парни вяжите его!
Мэд просидел в яме месяц, от отсутствия движения и из-за плохой еды, его тело немного ослабло. Наконец его вытащили и посадив с клетку с другими заключённым повезли на каторгу. Он проехал знакомый лес, наконец родные крепостные стены Хоринеса исчезли из вида они проехали мимо ферм, Мэд никогда раньше не бывал в этих местах. Но это его не очень волновало, он был поглащенны мыслями о той несправедливости которая с ним произошла. Сбор трав, который был разрешён столько лет, вдруг оказался под запретом и все для того, чтобы у Робара было больше поводов отправлять рабов на каторгу добывать руду для войны. Все были подавлены.
На горизонте начал виднеться синий полупрозрачный сверкающий купол.
К то-то из заключенный сказал другому: "Говорят, что тот если ты попытаешься выйти за него тебя тут же ударит молния и ты умрешь на месте, не иначе король и его маги прибегли к помощи Белиара, чтобы создать его!". Раздраженный стражник ударил дубиной пару раз по прутьям клетки. Разговоры стихли.
Когда все прибыли на место, судья огласил приговор. И стража по очереди столкнула всех в за барьер.
Мэд как и другие плюхнулся в пруд, лежащий под обрывом. На берегу их ждала стража. Некоторые из стражников обменивались товарами с людьми по ту сторону барьера. Другие осматривали новичков. Один из стражей с ководратным массивным лицом остановился перед стариком, которого только что кинули за барьер. "Ну это совсем не годиться", - сказал он, - "только еду переводить. Эй парни ну ка держите его", - сказал он повернувшись к другим стражникам. Затем обернувшись к новоприбывшим сказал: "даже не думайте бежать, это не возможно только жизни лишитесь", - скозав последнее со смешком о махнул рукой, и другие стражники швырнули старика в сторону барьера, его тут час пронзила молния. "добро пожаловать в колонию!" - сказал здоровяк с квадратным лицом.
Ну че залетел на доску
--Gothic--
Глава 1
Добро пожаловать в колонию
"Ублюдок!" - именно с этим криком вышибала выкинул из портового кабака Мэда. Молодой хлипкий юноша упал в лужу перед входом в кабак. Вышибала стоявший над ним прокричал: "проваливай от сюда поживее, нечего распугивать посетителей, и не забудь ты должен заплатить за выпивку в ближайшие три дня!"
Мэд поднялся и побрел в сторону верфи. Холодный морской ветер, обдувал его промокшую одежду. Его лицо покраснело от холода, а ещё от злости. Он помнил, что когда он пришел в кабак у него были монеты, а сейчас в сумке ничего не было - должно быть они обокрали его, когда он заснул, а ещё требуют плату! Как бы он хотел быть сильным, тогда он сам бы швырнул того вышибалу в эту лужу, а затем забрав украденное вышиб бы из него и трактиршика всю дурь! Все в порту стали бы уважать его тогда. О как он этого хотел. Гнев сменился возбуждением от представленной картины. Но его размышления прирвал крик:
- "эй молокосос куда это ты собрался! Самое утро! Время работать! Живее тащи сюда свою тощую жопу!" - Мэд вяло побрел на верфь которую чуть было не прошёл, - "почему твоя одежда опять испачкана в каком то дерьме?!" - выкрикнул мастер, - "тебя опять вышибли из кабака?"
- "Я..."
- "Замолкни! Никому это не интересно! Живо иди смолить лодку! Хвала Инносу твой папаша сдох на войне с орками и не видит твоего позора! "
Мэд побрел в сторону чана и начал разводить огонь, чтобы растопить смолу , слова старика его ни как не задели, потому что он привык к его каждодневным криками. Снятая рубаха от жара начала высыхать, а тело понемногу согреваться. Все время Мэд вспоминал лицо вышибалы с издевательской ухмылкой. "Какой это уже был по щету раз?" - думал он, похоже если начать загибать пальцы на руках, они быстро закончатся, но досчитать так и не получится. От этой мысли гнев ещё больше усилился. Он плеснул смолу на днище лодки. "Почему я все ещё хожу в этот кабак? " - думал Мэд. Ответ в прочем он знал: другие заведения ему не по карману. Он продолжил работу.
Все же в этот день воспоминания о случившемся не покидали Мэда - чаша его терпения была переполнена. Почему именно он? Он почти ничем не отличался от других портовых рабочих, может был чуть более худосощным и слабым, а ещё его мать после смерти отца была вынуждена пойти в "красный фанарь", что стало предметом насмешек. В от этих мыслей в сердце Мэда ещё сильнее стал подниматься жар, он хотел показать им, что он ничуть не хуже этих бездельников из верхнего квартала, эти юнцы ещё более хилые чем он, и вечно сланяющиеся по кабакам у храмовой площади и сорящие деньгами, отличаются от него лишь тем, что им посчасливилось родиться в богатой семье.
Отдав пол жалования за эти три дня Мэд расплатился с трактирщиком.
Время тянулось так же уныло.
Он начал ходить за портовый склад, чтобы участвовать в кулачных боях. Конечно это было из за желания отомстить трактирщику и его вышибале. В первые недели он постоянно получал по морде, и так и не выйграл ни разу. Но Мэд стал держаться лучше, теперь он мог выдержать с десяток ударов прежде, чем упасть. Кто-то из бойцов таких же портовых рабочих как и он, из уважения к его упорству, начали понемногу его тренеровать. Спустя пару месяцев он выйграл первый бой, впрочем противник был не на много сильнее его.
Становясь сильнее Мэд начал чувствовать себя более спокойным, его уже не так часто посещало желание ударить трактирщика или его вышибалу.
Через год он стал почти средним бойцом.
Стоял тёплый весенний вечер, Мэд выйграл бой и вместе с ним мешочек звонких монет. Он решил подняться из порта в нижний город, чтобы немного прогуляться. Он прошёл мимо кузницы Гарада, свернул под арку и вышел на храмовую площадь, маг воды уже заканчивал свою проповедь. Послонявшись немного, Мэд повернул назад, из местного трактир выбежал хорошо одетый юноша, одного с Мэдом возроста, он столкулся с ним, на его лице возникло отвращение.
- Смотри куда идёшь! Таким болванам тут не место! Возвращайся в порт, батрак!
По телу Мэда прокатился жар. Вокруг никого не было. Он схватил за ворот камзола этого представителя высшего общества и толкнул его в сторону. Пьяница упал, его вид был жалок. Мэд пошел дальше.
Мэд ходил охотиться в леса Хоринеса за маяком, ему нравилось спокойствие дикой природы, подстрелив пару падальщиков и разведя костёр, чтобы обжарить мясо, можно было расслабиться и отдохнуть от городской суеты. Когда отец был жив он рассказывал ему о разных целебных травах, Мэд хорошо их знал, портовый алхимик иногда посылал его за травами.
В это вечер он возвращался с охапкой. Стражник остановил его у ворот: "эй парень а ну-ка что это там у тебя?", - Мэд показал ему сумку.
- Нет, так дело не пойдёт. Разве ты не слышал, что объявлял глашатый пару дней назад? По указу короля, сбор алхимически ценных расстений строжаше запрещается, пойманые будут отправленны на каторгу. Эй парни вяжите его!
Мэд просидел в яме месяц, от отсутствия движения и из-за плохой еды, его тело немного ослабло. Наконец его вытащили и посадив с клетку с другими заключённым повезли на каторгу. Он проехал знакомый лес, наконец родные крепостные стены Хоринеса исчезли из вида они проехали мимо ферм, Мэд никогда раньше не бывал в этих местах. Но это его не очень волновало, он был поглащенны мыслями о той несправедливости которая с ним произошла. Сбор трав, который был разрешён столько лет, вдруг оказался под запретом и все для того, чтобы у Робара было больше поводов отправлять рабов на каторгу добывать руду для войны. Все были подавлены.
На горизонте начал виднеться синий полупрозрачный сверкающий купол.
К то-то из заключенный сказал другому: "Говорят, что тот если ты попытаешься выйти за него тебя тут же ударит молния и ты умрешь на месте, не иначе король и его маги прибегли к помощи Белиара, чтобы создать его!". Раздраженный стражник ударил дубиной пару раз по прутьям клетки. Разговоры стихли.
Когда все прибыли на место, судья огласил приговор. И стража по очереди столкнула всех в за барьер.
Мэд как и другие плюхнулся в пруд, лежащий под обрывом. На берегу их ждала стража. Некоторые из стражников обменивались товарами с людьми по ту сторону барьера. Другие осматривали новичков. Один из стражей с ководратным массивным лицом остановился перед стариком, которого только что кинули за барьер. "Ну это совсем не годиться", - сказал он, - "только еду переводить. Эй парни ну ка держите его", - сказал он повернувшись к другим стражникам. Затем обернувшись к новоприбывшим сказал: "даже не думайте бежать, это не возможно только жизни лишитесь", - скозав последнее со смешком о махнул рукой, и другие стражники швырнули старика в сторону барьера, его тут час пронзила молния. "добро пожаловать в колонию!" - сказал здоровяк с квадратным лицом.
--Gothic--
Глава 1
Добро пожаловать в колонию
"Ублюдок!" - именно с этим криком вышибала выкинул из портового кабака Мэда. Молодой хлипкий юноша упал в лужу перед входом в кабак. Вышибала стоявший над ним прокричал: "проваливай от сюда поживее, нечего распугивать посетителей, и не забудь ты должен заплатить за выпивку в ближайшие три дня!"
Мэд поднялся и побрел в сторону верфи. Холодный морской ветер, обдувал его промокшую одежду. Его лицо покраснело от холода, а ещё от злости. Он помнил, что когда он пришел в кабак у него были монеты, а сейчас в сумке ничего не было - должно быть они обокрали его, когда он заснул, а ещё требуют плату! Как бы он хотел быть сильным, тогда он сам бы швырнул того вышибалу в эту лужу, а затем забрав украденное вышиб бы из него и трактиршика всю дурь! Все в порту стали бы уважать его тогда. О как он этого хотел. Гнев сменился возбуждением от представленной картины. Но его размышления прирвал крик:
- "эй молокосос куда это ты собрался! Самое утро! Время работать! Живее тащи сюда свою тощую жопу!" - Мэд вяло побрел на верфь которую чуть было не прошёл, - "почему твоя одежда опять испачкана в каком то дерьме?!" - выкрикнул мастер, - "тебя опять вышибли из кабака?"
- "Я..."
- "Замолкни! Никому это не интересно! Живо иди смолить лодку! Хвала Инносу твой папаша сдох на войне с орками и не видит твоего позора! "
Мэд побрел в сторону чана и начал разводить огонь, чтобы растопить смолу , слова старика его ни как не задели, потому что он привык к его каждодневным криками. Снятая рубаха от жара начала высыхать, а тело понемногу согреваться. Все время Мэд вспоминал лицо вышибалы с издевательской ухмылкой. "Какой это уже был по щету раз?" - думал он, похоже если начать загибать пальцы на руках, они быстро закончатся, но досчитать так и не получится. От этой мысли гнев ещё больше усилился. Он плеснул смолу на днище лодки. "Почему я все ещё хожу в этот кабак? " - думал Мэд. Ответ в прочем он знал: другие заведения ему не по карману. Он продолжил работу.
Все же в этот день воспоминания о случившемся не покидали Мэда - чаша его терпения была переполнена. Почему именно он? Он почти ничем не отличался от других портовых рабочих, может был чуть более худосощным и слабым, а ещё его мать после смерти отца была вынуждена пойти в "красный фанарь", что стало предметом насмешек. В от этих мыслей в сердце Мэда ещё сильнее стал подниматься жар, он хотел показать им, что он ничуть не хуже этих бездельников из верхнего квартала, эти юнцы ещё более хилые чем он, и вечно сланяющиеся по кабакам у храмовой площади и сорящие деньгами, отличаются от него лишь тем, что им посчасливилось родиться в богатой семье.
Отдав пол жалования за эти три дня Мэд расплатился с трактирщиком.
Время тянулось так же уныло.
Он начал ходить за портовый склад, чтобы участвовать в кулачных боях. Конечно это было из за желания отомстить трактирщику и его вышибале. В первые недели он постоянно получал по морде, и так и не выйграл ни разу. Но Мэд стал держаться лучше, теперь он мог выдержать с десяток ударов прежде, чем упасть. Кто-то из бойцов таких же портовых рабочих как и он, из уважения к его упорству, начали понемногу его тренеровать. Спустя пару месяцев он выйграл первый бой, впрочем противник был не на много сильнее его.
Становясь сильнее Мэд начал чувствовать себя более спокойным, его уже не так часто посещало желание ударить трактирщика или его вышибалу.
Через год он стал почти средним бойцом.
Стоял тёплый весенний вечер, Мэд выйграл бой и вместе с ним мешочек звонких монет. Он решил подняться из порта в нижний город, чтобы немного прогуляться. Он прошёл мимо кузницы Гарада, свернул под арку и вышел на храмовую площадь, маг воды уже заканчивал свою проповедь. Послонявшись немного, Мэд повернул назад, из местного трактир выбежал хорошо одетый юноша, одного с Мэдом возроста, он столкулся с ним, на его лице возникло отвращение.
- Смотри куда идёшь! Таким болванам тут не место! Возвращайся в порт, батрак!
По телу Мэда прокатился жар. Вокруг никого не было. Он схватил за ворот камзола этого представителя высшего общества и толкнул его в сторону. Пьяница упал, его вид был жалок. Мэд пошел дальше.
Мэд ходил охотиться в леса Хоринеса за маяком, ему нравилось спокойствие дикой природы, подстрелив пару падальщиков и разведя костёр, чтобы обжарить мясо, можно было расслабиться и отдохнуть от городской суеты. Когда отец был жив он рассказывал ему о разных целебных травах, Мэд хорошо их знал, портовый алхимик иногда посылал его за травами.
В это вечер он возвращался с охапкой. Стражник остановил его у ворот: "эй парень а ну-ка что это там у тебя?", - Мэд показал ему сумку.
- Нет, так дело не пойдёт. Разве ты не слышал, что объявлял глашатый пару дней назад? По указу короля, сбор алхимически ценных расстений строжаше запрещается, пойманые будут отправленны на каторгу. Эй парни вяжите его!
Мэд просидел в яме месяц, от отсутствия движения и из-за плохой еды, его тело немного ослабло. Наконец его вытащили и посадив с клетку с другими заключённым повезли на каторгу. Он проехал знакомый лес, наконец родные крепостные стены Хоринеса исчезли из вида они проехали мимо ферм, Мэд никогда раньше не бывал в этих местах. Но это его не очень волновало, он был поглащенны мыслями о той несправедливости которая с ним произошла. Сбор трав, который был разрешён столько лет, вдруг оказался под запретом и все для того, чтобы у Робара было больше поводов отправлять рабов на каторгу добывать руду для войны. Все были подавлены.
На горизонте начал виднеться синий полупрозрачный сверкающий купол.
К то-то из заключенный сказал другому: "Говорят, что тот если ты попытаешься выйти за него тебя тут же ударит молния и ты умрешь на месте, не иначе король и его маги прибегли к помощи Белиара, чтобы создать его!". Раздраженный стражник ударил дубиной пару раз по прутьям клетки. Разговоры стихли.
Когда все прибыли на место, судья огласил приговор. И стража по очереди столкнула всех в за барьер.
Мэд как и другие плюхнулся в пруд, лежащий под обрывом. На берегу их ждала стража. Некоторые из стражников обменивались товарами с людьми по ту сторону барьера. Другие осматривали новичков. Один из стражей с ководратным массивным лицом остановился перед стариком, которого только что кинули за барьер. "Ну это совсем не годиться", - сказал он, - "только еду переводить. Эй парни ну ка держите его", - сказал он повернувшись к другим стражникам. Затем обернувшись к новоприбывшим сказал: "даже не думайте бежать, это не возможно только жизни лишитесь", - скозав последнее со смешком о махнул рукой, и другие стражники швырнули старика в сторону барьера, его тут час пронзила молния. "добро пожаловать в колонию!" - сказал здоровяк с квадратным лицом.
1.
завтра на работу. на самом деле уже через 6 часов. вместо сна снова скроллю интернеты на китаефоне в кромешной темноте.
это было бы моей маленькой местью капиталистическим хищникам, если бы в офисе я не занимал большую часть дня тем же самым. впрочем, иногда я привношу в свою жизнь немного разнообразия, отходя подрочить на 2д-арты в рабочий толчок. кажется, уже весь отдел подозревает, зачем я туда хожу. похуй. лишь бы не мешали. терпеть не могу когда какая-нибудь блядища начинает нетерпеливо барабанить в дверь. да, я понимаю, что на этаже всего три кабинки. пойди на другой, если так не терпится. а здесь идет временная забастовка пролетариата (пятнадцать минут, включая поиск арта и промывание члена под краном). пшла вон. через лет пять тебя заменит робовайфу и твое существование полностью обессмыслится.
захожу в первый попавшийся тред. какой-то дегенерат озвучивает свою новаторскую модель построения справедливого общества. первый пункт программы – всю власть ученым. в говне моченым. время – это плоский круг, поэтому постсовковый инженер никогда ничему не научится. я наблюдаю эти посты здесь уже тринадцать лет, и их рацпредложения всегда одинаковы.
перебираюсь в соседний тред. кажется, оп хотел узнать что-то про инстинкты собакенов, но последние три дюжины постов - фурри-прон. поделом. любопытство наказуемо, раньше бы гоатсе накидали, а теперь всего лишь накачанных меховых дам. ого, вот это елда. я бы у нее…
впрочем, скроллю дальше. инцел-тред. честно говоря, их я слегка презираю. не за неспособность найти тян, разумеется, а за неумение с этим примириться. могли бы уже идти дорогой к просветлению, вон из колеса сансары, а они, болезные, корчатся в бессильной злобе. чего-то хотят. возможно я их презираю за то, что они и их желания слишком нормальные. когда ты достаточно глубоко погружаешься в обычные битардские увлечения, сама идея найти тян начинает казаться смешной. может на луну еще слетать? лучше посмотрю вебмки. надеюсь туда накидали кореяночек.
привет, двощ. надеюсь ты уже достаточно ночной. знаешь, есть одна тян…
завтра на работу. на самом деле уже через 6 часов. вместо сна снова скроллю интернеты на китаефоне в кромешной темноте.
это было бы моей маленькой местью капиталистическим хищникам, если бы в офисе я не занимал большую часть дня тем же самым. впрочем, иногда я привношу в свою жизнь немного разнообразия, отходя подрочить на 2д-арты в рабочий толчок. кажется, уже весь отдел подозревает, зачем я туда хожу. похуй. лишь бы не мешали. терпеть не могу когда какая-нибудь блядища начинает нетерпеливо барабанить в дверь. да, я понимаю, что на этаже всего три кабинки. пойди на другой, если так не терпится. а здесь идет временная забастовка пролетариата (пятнадцать минут, включая поиск арта и промывание члена под краном). пшла вон. через лет пять тебя заменит робовайфу и твое существование полностью обессмыслится.
захожу в первый попавшийся тред. какой-то дегенерат озвучивает свою новаторскую модель построения справедливого общества. первый пункт программы – всю власть ученым. в говне моченым. время – это плоский круг, поэтому постсовковый инженер никогда ничему не научится. я наблюдаю эти посты здесь уже тринадцать лет, и их рацпредложения всегда одинаковы.
перебираюсь в соседний тред. кажется, оп хотел узнать что-то про инстинкты собакенов, но последние три дюжины постов - фурри-прон. поделом. любопытство наказуемо, раньше бы гоатсе накидали, а теперь всего лишь накачанных меховых дам. ого, вот это елда. я бы у нее…
впрочем, скроллю дальше. инцел-тред. честно говоря, их я слегка презираю. не за неспособность найти тян, разумеется, а за неумение с этим примириться. могли бы уже идти дорогой к просветлению, вон из колеса сансары, а они, болезные, корчатся в бессильной злобе. чего-то хотят. возможно я их презираю за то, что они и их желания слишком нормальные. когда ты достаточно глубоко погружаешься в обычные битардские увлечения, сама идея найти тян начинает казаться смешной. может на луну еще слетать? лучше посмотрю вебмки. надеюсь туда накидали кореяночек.
привет, двощ. надеюсь ты уже достаточно ночной. знаешь, есть одна тян…
1.
завтра на работу. на самом деле уже через 6 часов. вместо сна снова скроллю интернеты на китаефоне в кромешной темноте.
это было бы моей маленькой местью капиталистическим хищникам, если бы в офисе я не занимал большую часть дня тем же самым. впрочем, иногда я привношу в свою жизнь немного разнообразия, отходя подрочить на 2д-арты в рабочий толчок. кажется, уже весь отдел подозревает, зачем я туда хожу. похуй. лишь бы не мешали. терпеть не могу когда какая-нибудь блядища начинает нетерпеливо барабанить в дверь. да, я понимаю, что на этаже всего три кабинки. пойди на другой, если так не терпится. а здесь идет временная забастовка пролетариата (пятнадцать минут, включая поиск арта и промывание члена под краном). пшла вон. через лет пять тебя заменит робовайфу и твое существование полностью обессмыслится.
захожу в первый попавшийся тред. какой-то дегенерат озвучивает свою новаторскую модель построения справедливого общества. первый пункт программы – всю власть ученым. в говне моченым. время – это плоский круг, поэтому постсовковый инженер никогда ничему не научится. я наблюдаю эти посты здесь уже тринадцать лет, и их рацпредложения всегда одинаковы.
перебираюсь в соседний тред. кажется, оп хотел узнать что-то про инстинкты собакенов, но последние три дюжины постов - фурри-прон. поделом. любопытство наказуемо, раньше бы гоатсе накидали, а теперь всего лишь накачанных меховых дам. ого, вот это елда. я бы у нее…
впрочем, скроллю дальше. инцел-тред. честно говоря, их я слегка презираю. не за неспособность найти тян, разумеется, а за неумение с этим примириться. могли бы уже идти дорогой к просветлению, вон из колеса сансары, а они, болезные, корчатся в бессильной злобе. чего-то хотят. возможно я их презираю за то, что они и их желания слишком нормальные. когда ты достаточно глубоко погружаешься в обычные битардские увлечения, сама идея найти тян начинает казаться смешной. может на луну еще слетать? лучше посмотрю вебмки. надеюсь туда накидали кореяночек.
привет, двощ. надеюсь ты уже достаточно ночной. знаешь, есть одна тян…
завтра на работу. на самом деле уже через 6 часов. вместо сна снова скроллю интернеты на китаефоне в кромешной темноте.
это было бы моей маленькой местью капиталистическим хищникам, если бы в офисе я не занимал большую часть дня тем же самым. впрочем, иногда я привношу в свою жизнь немного разнообразия, отходя подрочить на 2д-арты в рабочий толчок. кажется, уже весь отдел подозревает, зачем я туда хожу. похуй. лишь бы не мешали. терпеть не могу когда какая-нибудь блядища начинает нетерпеливо барабанить в дверь. да, я понимаю, что на этаже всего три кабинки. пойди на другой, если так не терпится. а здесь идет временная забастовка пролетариата (пятнадцать минут, включая поиск арта и промывание члена под краном). пшла вон. через лет пять тебя заменит робовайфу и твое существование полностью обессмыслится.
захожу в первый попавшийся тред. какой-то дегенерат озвучивает свою новаторскую модель построения справедливого общества. первый пункт программы – всю власть ученым. в говне моченым. время – это плоский круг, поэтому постсовковый инженер никогда ничему не научится. я наблюдаю эти посты здесь уже тринадцать лет, и их рацпредложения всегда одинаковы.
перебираюсь в соседний тред. кажется, оп хотел узнать что-то про инстинкты собакенов, но последние три дюжины постов - фурри-прон. поделом. любопытство наказуемо, раньше бы гоатсе накидали, а теперь всего лишь накачанных меховых дам. ого, вот это елда. я бы у нее…
впрочем, скроллю дальше. инцел-тред. честно говоря, их я слегка презираю. не за неспособность найти тян, разумеется, а за неумение с этим примириться. могли бы уже идти дорогой к просветлению, вон из колеса сансары, а они, болезные, корчатся в бессильной злобе. чего-то хотят. возможно я их презираю за то, что они и их желания слишком нормальные. когда ты достаточно глубоко погружаешься в обычные битардские увлечения, сама идея найти тян начинает казаться смешной. может на луну еще слетать? лучше посмотрю вебмки. надеюсь туда накидали кореяночек.
привет, двощ. надеюсь ты уже достаточно ночной. знаешь, есть одна тян…
>>408766
утра Алина гладко выбрила доставшееся ей на сохранение лицо тридцатипятилетнего полнеющего мужичка по фамилии Чесноков, замазала тональником порезы от неумелого обращения с бритвой - у владельца получилось бы лучше, но владелец исчез настолько полностью, что Алина уже сомневалась в его былом существовании. Возможно, она придумала его, чтобы справиться с ужасом от пребывания в скуфеющем теле. К психиатру самопровозглашенная домоуправительница двигалась на тяге из чувства долга перед телом, обществом, сожителями по нутру и заказчиками Чесноковских фриланс-услуг - и двигалась очень даже бодро.
И приём бодро прошёл.
- Вы знаете, всё бы ничего, но есть такой - такая часть - которая постоянно создаёт ненужные тревоги. Он запрещает всё подряд, он всего боится! Я пытаюсь использовать метод разделения и рационализации, но не помогает. Я уж с ним ругаюсь, тогда он раз - и затыкается, но я не хочу быть совсем уж скандалисткой, я хочу, чтобы он просто понял мою точку зрения! Вот я - понимаю его! А он считает, что выше меня, и от моих вполне обоснованных аргументов отмахивается, представляете? - говорила Алина, сидя в кабинете.
Доктор ей нравился. Такой представительный, импозантный. У него было всё, чего не было у самого Чеснокова. "Понял, Тео? Ау?"
- Ой, вы знаете, а сейчас оно, он... Молчит.
Тео действительно не трепал нервы и не стремился заткнуть ей рот, как это часто бывало на приёмах.
- Вот видите, насколько сильна разговорная терапия, - обрадовался доктор. - Давайте тогда немного углубимся? Что вы можете поведать мне о страхах ваших младших, с позволения сказать, частей?
Алине очень понравилось, как этот специалист внимательно записывал всё раскрытое в блокнотик. Правда, она обнаружила, что совершенно не помнит главного страха Тьерри, будто ластиком стёрли, но Тьерри был не совсем малолетним, так что разговор вышел, считай, без обмана.
"Вот видишь, Тео, когда ты не шизишь, у нас всё отлично. Можешь же, когда хочешь, - сказала она примирительно, обращаясь вглубь черепной коробки. - Тео? Ну где ты там?"
Ей не ответили. "Ну и ладно", - подумала Алина сама для себя.
Прохожие косились на полноватого мужика с плохо замазанными царапинами на подбородке, поскольку очень уж комично выглядела его вихляющая походка от бедра.
утра Алина гладко выбрила доставшееся ей на сохранение лицо тридцатипятилетнего полнеющего мужичка по фамилии Чесноков, замазала тональником порезы от неумелого обращения с бритвой - у владельца получилось бы лучше, но владелец исчез настолько полностью, что Алина уже сомневалась в его былом существовании. Возможно, она придумала его, чтобы справиться с ужасом от пребывания в скуфеющем теле. К психиатру самопровозглашенная домоуправительница двигалась на тяге из чувства долга перед телом, обществом, сожителями по нутру и заказчиками Чесноковских фриланс-услуг - и двигалась очень даже бодро.
И приём бодро прошёл.
- Вы знаете, всё бы ничего, но есть такой - такая часть - которая постоянно создаёт ненужные тревоги. Он запрещает всё подряд, он всего боится! Я пытаюсь использовать метод разделения и рационализации, но не помогает. Я уж с ним ругаюсь, тогда он раз - и затыкается, но я не хочу быть совсем уж скандалисткой, я хочу, чтобы он просто понял мою точку зрения! Вот я - понимаю его! А он считает, что выше меня, и от моих вполне обоснованных аргументов отмахивается, представляете? - говорила Алина, сидя в кабинете.
Доктор ей нравился. Такой представительный, импозантный. У него было всё, чего не было у самого Чеснокова. "Понял, Тео? Ау?"
- Ой, вы знаете, а сейчас оно, он... Молчит.
Тео действительно не трепал нервы и не стремился заткнуть ей рот, как это часто бывало на приёмах.
- Вот видите, насколько сильна разговорная терапия, - обрадовался доктор. - Давайте тогда немного углубимся? Что вы можете поведать мне о страхах ваших младших, с позволения сказать, частей?
Алине очень понравилось, как этот специалист внимательно записывал всё раскрытое в блокнотик. Правда, она обнаружила, что совершенно не помнит главного страха Тьерри, будто ластиком стёрли, но Тьерри был не совсем малолетним, так что разговор вышел, считай, без обмана.
"Вот видишь, Тео, когда ты не шизишь, у нас всё отлично. Можешь же, когда хочешь, - сказала она примирительно, обращаясь вглубь черепной коробки. - Тео? Ну где ты там?"
Ей не ответили. "Ну и ладно", - подумала Алина сама для себя.
Прохожие косились на полноватого мужика с плохо замазанными царапинами на подбородке, поскольку очень уж комично выглядела его вихляющая походка от бедра.
>>408766
утра Алина гладко выбрила доставшееся ей на сохранение лицо тридцатипятилетнего полнеющего мужичка по фамилии Чесноков, замазала тональником порезы от неумелого обращения с бритвой - у владельца получилось бы лучше, но владелец исчез настолько полностью, что Алина уже сомневалась в его былом существовании. Возможно, она придумала его, чтобы справиться с ужасом от пребывания в скуфеющем теле. К психиатру самопровозглашенная домоуправительница двигалась на тяге из чувства долга перед телом, обществом, сожителями по нутру и заказчиками Чесноковских фриланс-услуг - и двигалась очень даже бодро.
И приём бодро прошёл.
- Вы знаете, всё бы ничего, но есть такой - такая часть - которая постоянно создаёт ненужные тревоги. Он запрещает всё подряд, он всего боится! Я пытаюсь использовать метод разделения и рационализации, но не помогает. Я уж с ним ругаюсь, тогда он раз - и затыкается, но я не хочу быть совсем уж скандалисткой, я хочу, чтобы он просто понял мою точку зрения! Вот я - понимаю его! А он считает, что выше меня, и от моих вполне обоснованных аргументов отмахивается, представляете? - говорила Алина, сидя в кабинете.
Доктор ей нравился. Такой представительный, импозантный. У него было всё, чего не было у самого Чеснокова. "Понял, Тео? Ау?"
- Ой, вы знаете, а сейчас оно, он... Молчит.
Тео действительно не трепал нервы и не стремился заткнуть ей рот, как это часто бывало на приёмах.
- Вот видите, насколько сильна разговорная терапия, - обрадовался доктор. - Давайте тогда немного углубимся? Что вы можете поведать мне о страхах ваших младших, с позволения сказать, частей?
Алине очень понравилось, как этот специалист внимательно записывал всё раскрытое в блокнотик. Правда, она обнаружила, что совершенно не помнит главного страха Тьерри, будто ластиком стёрли, но Тьерри был не совсем малолетним, так что разговор вышел, считай, без обмана.
"Вот видишь, Тео, когда ты не шизишь, у нас всё отлично. Можешь же, когда хочешь, - сказала она примирительно, обращаясь вглубь черепной коробки. - Тео? Ну где ты там?"
Ей не ответили. "Ну и ладно", - подумала Алина сама для себя.
Прохожие косились на полноватого мужика с плохо замазанными царапинами на подбородке, поскольку очень уж комично выглядела его вихляющая походка от бедра.
утра Алина гладко выбрила доставшееся ей на сохранение лицо тридцатипятилетнего полнеющего мужичка по фамилии Чесноков, замазала тональником порезы от неумелого обращения с бритвой - у владельца получилось бы лучше, но владелец исчез настолько полностью, что Алина уже сомневалась в его былом существовании. Возможно, она придумала его, чтобы справиться с ужасом от пребывания в скуфеющем теле. К психиатру самопровозглашенная домоуправительница двигалась на тяге из чувства долга перед телом, обществом, сожителями по нутру и заказчиками Чесноковских фриланс-услуг - и двигалась очень даже бодро.
И приём бодро прошёл.
- Вы знаете, всё бы ничего, но есть такой - такая часть - которая постоянно создаёт ненужные тревоги. Он запрещает всё подряд, он всего боится! Я пытаюсь использовать метод разделения и рационализации, но не помогает. Я уж с ним ругаюсь, тогда он раз - и затыкается, но я не хочу быть совсем уж скандалисткой, я хочу, чтобы он просто понял мою точку зрения! Вот я - понимаю его! А он считает, что выше меня, и от моих вполне обоснованных аргументов отмахивается, представляете? - говорила Алина, сидя в кабинете.
Доктор ей нравился. Такой представительный, импозантный. У него было всё, чего не было у самого Чеснокова. "Понял, Тео? Ау?"
- Ой, вы знаете, а сейчас оно, он... Молчит.
Тео действительно не трепал нервы и не стремился заткнуть ей рот, как это часто бывало на приёмах.
- Вот видите, насколько сильна разговорная терапия, - обрадовался доктор. - Давайте тогда немного углубимся? Что вы можете поведать мне о страхах ваших младших, с позволения сказать, частей?
Алине очень понравилось, как этот специалист внимательно записывал всё раскрытое в блокнотик. Правда, она обнаружила, что совершенно не помнит главного страха Тьерри, будто ластиком стёрли, но Тьерри был не совсем малолетним, так что разговор вышел, считай, без обмана.
"Вот видишь, Тео, когда ты не шизишь, у нас всё отлично. Можешь же, когда хочешь, - сказала она примирительно, обращаясь вглубь черепной коробки. - Тео? Ну где ты там?"
Ей не ответили. "Ну и ладно", - подумала Алина сама для себя.
Прохожие косились на полноватого мужика с плохо замазанными царапинами на подбородке, поскольку очень уж комично выглядела его вихляющая походка от бедра.
Канидзе вроде нравилось, скину ещё кусок незамутненной ымпровизации
Дело в том, что кровля Дома была не покатой, а всего лишь плоской отгороженной площадкой. Возможно, такая конструкция символизировала уехавшую крышу, а возможно и нет — Аллегро занимал этот вопрос, но не слишком глубо…
По крайней мере, она была удобной для…
— Ну давай, давай, нападай! Шо ты руками машешь, курица? Живей шевелись! Я тебе шо, для прикола тут? Ещё секунда, и ты труп!
Послышался звон металла о металл. На террасу, по-грибному выросшую поверх мансарды, шмякнулся Флёйк.
— Хоть бы шпагу выдал, — сказал он и с размаху воткнул в землю саблю. На лезвии у гарды виделись следы коррозии.
— Это ты зря. Тут сплошное болото. Вставай давай, — посоветовал Аллегро.
— Откуда у нас столько оружия? — поинтересовался Тео. Он сидел рядом на камне, вытянув больную ногу — подставлял суставы солнцу.
Погода действительно стояла отличная — солнце только слегка затягивало бурой дымкой, а туча, исполненная огненного ливня, привычно болталась где-то на горизонте.
— Ну, заберись на крышу да спроси Шварца. — Аллегро пожал плечами. — Я уже наразгадывался загадок на месяц вперёд.
— Это моё, — с неожиданной резкостью сказал Флёйк. Он закусил губу, стряхнул болотистую грязь со своих драгоценных форменных брюк и полез обратно на крышу. Саблю он, чтобы освободить руки, стиснул в зубах.
— Отдай мне шпагу! — послышался его голос с крыши.
— Забери сам, если такой борзый, — ответили ему грудным голосом. Лязгнуло раз, другой, над крышей раскатился хриплый ржач:
— Тебя таки можно разозлить, малыш Флёйк!
— Трудно будет к этой круговерти привыкнуть, — пожаловался Тео. — Когда они уже угомонятся? Я хочу наконец дописать свой «Трактат о Философии Всего».
— Для того это всё и нужно, чтобы ты его наконец дописал. Чтобы я с чистой совестью ушёл на глубину и шептал оттуда свои сказки тебе под руку. Чтобы Йоко существовала не между двумя мирами, а в обоих сразу, чтобы Йорге не валандался без дела. Чтобы…а, ты его не знаешь, забудь.
Аллегро махнул рукой. С его пальцев сорвалось несколько мутных капель, чтобы снова уйти в почву и очиститься. Экосистема.
— Так что было-то, пока я валялся в отключке? — полюбопытствовал Тео.
— Расскажу, если поможешь мне кое с чем.
Аллегро уже привычно нащупал во внутреннем кармане стеклянный артефакт и вынул его пред очи Тео.
— Что бы ты сделал с этим глобусом, покажи-ка!
— Глобусом?
Тео забрал вещь двумя пальцами, положил на ладонь.
— Это не глобус, а чушь какая-то. Глупая игрушка, имитация!
Казалось, от одних этих слов воздух захолодел. С ладони Тео вспорхнуло несколько снежинок. Его защитные окуляры, вечно торчащие на макушке, и те схватились морозом. Аллегро брезгливо отшатнулся.
Холодный тип не обратил на это внимания. Он сосредоточено смотрел на артефакт. Дыхание его схватилось клубком пара прямо в воздухе, осыпалось инеем. Стеклянный шарик, до того навылет прозрачная слеза с переливами внутри — помутнел.
— Эй! — забеспокоился Аллегро.
Но иней полз по стеклу, руководствуясь своими законами — он собирался в иглы, а те расходились фракталами, и наконец глобус покрыла сеть меридиан — словно две снежинки обняли сферу с обоих полюсов.
Аллегро сам не ожидал, что залюбуется неповторимостью того, что получилось.
— Порядок, — припечатал Тео.
— И результат уникальной, словно отпечаток пальца, импровизации. — Болотистая земля под Аллегро выпустила на поверхность крошечный гейзер и снова задремала. — Потрясающе. Да, конечно я расскажу, как обещал. Только давай уточним: что ты последнее помнишь?
Тео нахмурился.
— Оно меня чуть не сожрало с концами, — только и сказал он.
Аллегро понимающе кивнул.
— Момент был опасен, нам всем здорово повезло, что моя хладнокровная персона не валялась где-нибудь в лимбо, придавленная обломком больной совести или чего-то подобного. Что я сделал, спросишь ты? О, это было не сложно. Я просочился в те бредовые видения, где витал твой отмороженный дух… Что ты так смотришь? Думал, что отгородился от меня стеной размером с Великую Китайскую? Милый Тео, лазеек между камнями никто не отменял — твоя привычка к мысленным рассуждениям не может не связывать тебя со мной, ведь я в некотором роде и есть поток слов! — Аллегро взмахнул исписанным рукавом. — Ловко, правда? Так вот, я приблизился к твоему извечному врагу и…
— И?
— Какие-нибудь догадки?
— Сказку ему рассказал, что ли, — хмыкнул Тео. — Да нет, бред какой-то.
— Вот ты думаешь, что пошутил…
— Серьёзно?
— Почти. Хладнокровие не означает опрометчивости. Вместо того, чтобы связаться с силой, которая смела бы меня одним чихом, я рассказал сказку самому пространству. Не вдаваясь в подробности — напел его более позитивистским.
— Напел пространство?
— Ага. Затем остановил в нём всякое движение.
— Рассказал невозможность течения времени?
— Что-то вроде. Поэтому ты ничего не помнишь, кроме той критической точки. Но время шло вокруг тебя — так ты постепенно и притянулся обратно.
— А оно?
— Оно… — Аллегро нехотя покосился в сторону багровой гряды туч у горизонта. — Как видишь, тоже. Но, знаешь, такое ощущение, что мой картонный театр позитивизма пришёлся ему по вкусу. Это наталкивает на мысль…
— Наверняка что-то крамольное, — прищурился Тео.
— Мысль очень простая, запомни её — поймёшь позже. Дети любят сказки, Тео.
Оборвав таким образом разговор, Аллегро подобрал шлейф одежды и перебрался с террасы на крышу.
— Невер-рно! — раскатился над головой Тео вопль. — Ты просто машешь руками, а нужно бить, телятина ты!
— Я бью! — оправдывался Флёйк. — Мне саблей непривычно!
— Ты машешь руками, — уже спокойнее послышался голос Шварца. — Бить трэба. Рубай на поражение, мать твою, Флёйк!
Тео ощутил привычное раздражение. «Чему он там молодёжь учит?», возмутился он и тоже полез на крышу, чтобы оценить ситуацию самолично.
Когда он перелез через оградку, Шварц нависал над Флёйком, гогоча тому в лицо:
— Шо означает «поражение», ты у нас уже хорошо выучил, так шо осталось всего-ничего!
Космы и дреды Шварца почти падали Флёйку на лицо — кроме тех, что топорщились и колыхались, словно самовольные обрезки теней.
— Оставь его, — потребовал Тео. — Давай-ка, проверь на прочность меня.
Дело в том, что кровля Дома была не покатой, а всего лишь плоской отгороженной площадкой. Возможно, такая конструкция символизировала уехавшую крышу, а возможно и нет — Аллегро занимал этот вопрос, но не слишком глубо…
По крайней мере, она была удобной для…
— Ну давай, давай, нападай! Шо ты руками машешь, курица? Живей шевелись! Я тебе шо, для прикола тут? Ещё секунда, и ты труп!
Послышался звон металла о металл. На террасу, по-грибному выросшую поверх мансарды, шмякнулся Флёйк.
— Хоть бы шпагу выдал, — сказал он и с размаху воткнул в землю саблю. На лезвии у гарды виделись следы коррозии.
— Это ты зря. Тут сплошное болото. Вставай давай, — посоветовал Аллегро.
— Откуда у нас столько оружия? — поинтересовался Тео. Он сидел рядом на камне, вытянув больную ногу — подставлял суставы солнцу.
Погода действительно стояла отличная — солнце только слегка затягивало бурой дымкой, а туча, исполненная огненного ливня, привычно болталась где-то на горизонте.
— Ну, заберись на крышу да спроси Шварца. — Аллегро пожал плечами. — Я уже наразгадывался загадок на месяц вперёд.
— Это моё, — с неожиданной резкостью сказал Флёйк. Он закусил губу, стряхнул болотистую грязь со своих драгоценных форменных брюк и полез обратно на крышу. Саблю он, чтобы освободить руки, стиснул в зубах.
— Отдай мне шпагу! — послышался его голос с крыши.
— Забери сам, если такой борзый, — ответили ему грудным голосом. Лязгнуло раз, другой, над крышей раскатился хриплый ржач:
— Тебя таки можно разозлить, малыш Флёйк!
— Трудно будет к этой круговерти привыкнуть, — пожаловался Тео. — Когда они уже угомонятся? Я хочу наконец дописать свой «Трактат о Философии Всего».
— Для того это всё и нужно, чтобы ты его наконец дописал. Чтобы я с чистой совестью ушёл на глубину и шептал оттуда свои сказки тебе под руку. Чтобы Йоко существовала не между двумя мирами, а в обоих сразу, чтобы Йорге не валандался без дела. Чтобы…а, ты его не знаешь, забудь.
Аллегро махнул рукой. С его пальцев сорвалось несколько мутных капель, чтобы снова уйти в почву и очиститься. Экосистема.
— Так что было-то, пока я валялся в отключке? — полюбопытствовал Тео.
— Расскажу, если поможешь мне кое с чем.
Аллегро уже привычно нащупал во внутреннем кармане стеклянный артефакт и вынул его пред очи Тео.
— Что бы ты сделал с этим глобусом, покажи-ка!
— Глобусом?
Тео забрал вещь двумя пальцами, положил на ладонь.
— Это не глобус, а чушь какая-то. Глупая игрушка, имитация!
Казалось, от одних этих слов воздух захолодел. С ладони Тео вспорхнуло несколько снежинок. Его защитные окуляры, вечно торчащие на макушке, и те схватились морозом. Аллегро брезгливо отшатнулся.
Холодный тип не обратил на это внимания. Он сосредоточено смотрел на артефакт. Дыхание его схватилось клубком пара прямо в воздухе, осыпалось инеем. Стеклянный шарик, до того навылет прозрачная слеза с переливами внутри — помутнел.
— Эй! — забеспокоился Аллегро.
Но иней полз по стеклу, руководствуясь своими законами — он собирался в иглы, а те расходились фракталами, и наконец глобус покрыла сеть меридиан — словно две снежинки обняли сферу с обоих полюсов.
Аллегро сам не ожидал, что залюбуется неповторимостью того, что получилось.
— Порядок, — припечатал Тео.
— И результат уникальной, словно отпечаток пальца, импровизации. — Болотистая земля под Аллегро выпустила на поверхность крошечный гейзер и снова задремала. — Потрясающе. Да, конечно я расскажу, как обещал. Только давай уточним: что ты последнее помнишь?
Тео нахмурился.
— Оно меня чуть не сожрало с концами, — только и сказал он.
Аллегро понимающе кивнул.
— Момент был опасен, нам всем здорово повезло, что моя хладнокровная персона не валялась где-нибудь в лимбо, придавленная обломком больной совести или чего-то подобного. Что я сделал, спросишь ты? О, это было не сложно. Я просочился в те бредовые видения, где витал твой отмороженный дух… Что ты так смотришь? Думал, что отгородился от меня стеной размером с Великую Китайскую? Милый Тео, лазеек между камнями никто не отменял — твоя привычка к мысленным рассуждениям не может не связывать тебя со мной, ведь я в некотором роде и есть поток слов! — Аллегро взмахнул исписанным рукавом. — Ловко, правда? Так вот, я приблизился к твоему извечному врагу и…
— И?
— Какие-нибудь догадки?
— Сказку ему рассказал, что ли, — хмыкнул Тео. — Да нет, бред какой-то.
— Вот ты думаешь, что пошутил…
— Серьёзно?
— Почти. Хладнокровие не означает опрометчивости. Вместо того, чтобы связаться с силой, которая смела бы меня одним чихом, я рассказал сказку самому пространству. Не вдаваясь в подробности — напел его более позитивистским.
— Напел пространство?
— Ага. Затем остановил в нём всякое движение.
— Рассказал невозможность течения времени?
— Что-то вроде. Поэтому ты ничего не помнишь, кроме той критической точки. Но время шло вокруг тебя — так ты постепенно и притянулся обратно.
— А оно?
— Оно… — Аллегро нехотя покосился в сторону багровой гряды туч у горизонта. — Как видишь, тоже. Но, знаешь, такое ощущение, что мой картонный театр позитивизма пришёлся ему по вкусу. Это наталкивает на мысль…
— Наверняка что-то крамольное, — прищурился Тео.
— Мысль очень простая, запомни её — поймёшь позже. Дети любят сказки, Тео.
Оборвав таким образом разговор, Аллегро подобрал шлейф одежды и перебрался с террасы на крышу.
— Невер-рно! — раскатился над головой Тео вопль. — Ты просто машешь руками, а нужно бить, телятина ты!
— Я бью! — оправдывался Флёйк. — Мне саблей непривычно!
— Ты машешь руками, — уже спокойнее послышался голос Шварца. — Бить трэба. Рубай на поражение, мать твою, Флёйк!
Тео ощутил привычное раздражение. «Чему он там молодёжь учит?», возмутился он и тоже полез на крышу, чтобы оценить ситуацию самолично.
Когда он перелез через оградку, Шварц нависал над Флёйком, гогоча тому в лицо:
— Шо означает «поражение», ты у нас уже хорошо выучил, так шо осталось всего-ничего!
Космы и дреды Шварца почти падали Флёйку на лицо — кроме тех, что топорщились и колыхались, словно самовольные обрезки теней.
— Оставь его, — потребовал Тео. — Давай-ка, проверь на прочность меня.
Канидзе вроде нравилось, скину ещё кусок незамутненной ымпровизации
Дело в том, что кровля Дома была не покатой, а всего лишь плоской отгороженной площадкой. Возможно, такая конструкция символизировала уехавшую крышу, а возможно и нет — Аллегро занимал этот вопрос, но не слишком глубо…
По крайней мере, она была удобной для…
— Ну давай, давай, нападай! Шо ты руками машешь, курица? Живей шевелись! Я тебе шо, для прикола тут? Ещё секунда, и ты труп!
Послышался звон металла о металл. На террасу, по-грибному выросшую поверх мансарды, шмякнулся Флёйк.
— Хоть бы шпагу выдал, — сказал он и с размаху воткнул в землю саблю. На лезвии у гарды виделись следы коррозии.
— Это ты зря. Тут сплошное болото. Вставай давай, — посоветовал Аллегро.
— Откуда у нас столько оружия? — поинтересовался Тео. Он сидел рядом на камне, вытянув больную ногу — подставлял суставы солнцу.
Погода действительно стояла отличная — солнце только слегка затягивало бурой дымкой, а туча, исполненная огненного ливня, привычно болталась где-то на горизонте.
— Ну, заберись на крышу да спроси Шварца. — Аллегро пожал плечами. — Я уже наразгадывался загадок на месяц вперёд.
— Это моё, — с неожиданной резкостью сказал Флёйк. Он закусил губу, стряхнул болотистую грязь со своих драгоценных форменных брюк и полез обратно на крышу. Саблю он, чтобы освободить руки, стиснул в зубах.
— Отдай мне шпагу! — послышался его голос с крыши.
— Забери сам, если такой борзый, — ответили ему грудным голосом. Лязгнуло раз, другой, над крышей раскатился хриплый ржач:
— Тебя таки можно разозлить, малыш Флёйк!
— Трудно будет к этой круговерти привыкнуть, — пожаловался Тео. — Когда они уже угомонятся? Я хочу наконец дописать свой «Трактат о Философии Всего».
— Для того это всё и нужно, чтобы ты его наконец дописал. Чтобы я с чистой совестью ушёл на глубину и шептал оттуда свои сказки тебе под руку. Чтобы Йоко существовала не между двумя мирами, а в обоих сразу, чтобы Йорге не валандался без дела. Чтобы…а, ты его не знаешь, забудь.
Аллегро махнул рукой. С его пальцев сорвалось несколько мутных капель, чтобы снова уйти в почву и очиститься. Экосистема.
— Так что было-то, пока я валялся в отключке? — полюбопытствовал Тео.
— Расскажу, если поможешь мне кое с чем.
Аллегро уже привычно нащупал во внутреннем кармане стеклянный артефакт и вынул его пред очи Тео.
— Что бы ты сделал с этим глобусом, покажи-ка!
— Глобусом?
Тео забрал вещь двумя пальцами, положил на ладонь.
— Это не глобус, а чушь какая-то. Глупая игрушка, имитация!
Казалось, от одних этих слов воздух захолодел. С ладони Тео вспорхнуло несколько снежинок. Его защитные окуляры, вечно торчащие на макушке, и те схватились морозом. Аллегро брезгливо отшатнулся.
Холодный тип не обратил на это внимания. Он сосредоточено смотрел на артефакт. Дыхание его схватилось клубком пара прямо в воздухе, осыпалось инеем. Стеклянный шарик, до того навылет прозрачная слеза с переливами внутри — помутнел.
— Эй! — забеспокоился Аллегро.
Но иней полз по стеклу, руководствуясь своими законами — он собирался в иглы, а те расходились фракталами, и наконец глобус покрыла сеть меридиан — словно две снежинки обняли сферу с обоих полюсов.
Аллегро сам не ожидал, что залюбуется неповторимостью того, что получилось.
— Порядок, — припечатал Тео.
— И результат уникальной, словно отпечаток пальца, импровизации. — Болотистая земля под Аллегро выпустила на поверхность крошечный гейзер и снова задремала. — Потрясающе. Да, конечно я расскажу, как обещал. Только давай уточним: что ты последнее помнишь?
Тео нахмурился.
— Оно меня чуть не сожрало с концами, — только и сказал он.
Аллегро понимающе кивнул.
— Момент был опасен, нам всем здорово повезло, что моя хладнокровная персона не валялась где-нибудь в лимбо, придавленная обломком больной совести или чего-то подобного. Что я сделал, спросишь ты? О, это было не сложно. Я просочился в те бредовые видения, где витал твой отмороженный дух… Что ты так смотришь? Думал, что отгородился от меня стеной размером с Великую Китайскую? Милый Тео, лазеек между камнями никто не отменял — твоя привычка к мысленным рассуждениям не может не связывать тебя со мной, ведь я в некотором роде и есть поток слов! — Аллегро взмахнул исписанным рукавом. — Ловко, правда? Так вот, я приблизился к твоему извечному врагу и…
— И?
— Какие-нибудь догадки?
— Сказку ему рассказал, что ли, — хмыкнул Тео. — Да нет, бред какой-то.
— Вот ты думаешь, что пошутил…
— Серьёзно?
— Почти. Хладнокровие не означает опрометчивости. Вместо того, чтобы связаться с силой, которая смела бы меня одним чихом, я рассказал сказку самому пространству. Не вдаваясь в подробности — напел его более позитивистским.
— Напел пространство?
— Ага. Затем остановил в нём всякое движение.
— Рассказал невозможность течения времени?
— Что-то вроде. Поэтому ты ничего не помнишь, кроме той критической точки. Но время шло вокруг тебя — так ты постепенно и притянулся обратно.
— А оно?
— Оно… — Аллегро нехотя покосился в сторону багровой гряды туч у горизонта. — Как видишь, тоже. Но, знаешь, такое ощущение, что мой картонный театр позитивизма пришёлся ему по вкусу. Это наталкивает на мысль…
— Наверняка что-то крамольное, — прищурился Тео.
— Мысль очень простая, запомни её — поймёшь позже. Дети любят сказки, Тео.
Оборвав таким образом разговор, Аллегро подобрал шлейф одежды и перебрался с террасы на крышу.
— Невер-рно! — раскатился над головой Тео вопль. — Ты просто машешь руками, а нужно бить, телятина ты!
— Я бью! — оправдывался Флёйк. — Мне саблей непривычно!
— Ты машешь руками, — уже спокойнее послышался голос Шварца. — Бить трэба. Рубай на поражение, мать твою, Флёйк!
Тео ощутил привычное раздражение. «Чему он там молодёжь учит?», возмутился он и тоже полез на крышу, чтобы оценить ситуацию самолично.
Когда он перелез через оградку, Шварц нависал над Флёйком, гогоча тому в лицо:
— Шо означает «поражение», ты у нас уже хорошо выучил, так шо осталось всего-ничего!
Космы и дреды Шварца почти падали Флёйку на лицо — кроме тех, что топорщились и колыхались, словно самовольные обрезки теней.
— Оставь его, — потребовал Тео. — Давай-ка, проверь на прочность меня.
Дело в том, что кровля Дома была не покатой, а всего лишь плоской отгороженной площадкой. Возможно, такая конструкция символизировала уехавшую крышу, а возможно и нет — Аллегро занимал этот вопрос, но не слишком глубо…
По крайней мере, она была удобной для…
— Ну давай, давай, нападай! Шо ты руками машешь, курица? Живей шевелись! Я тебе шо, для прикола тут? Ещё секунда, и ты труп!
Послышался звон металла о металл. На террасу, по-грибному выросшую поверх мансарды, шмякнулся Флёйк.
— Хоть бы шпагу выдал, — сказал он и с размаху воткнул в землю саблю. На лезвии у гарды виделись следы коррозии.
— Это ты зря. Тут сплошное болото. Вставай давай, — посоветовал Аллегро.
— Откуда у нас столько оружия? — поинтересовался Тео. Он сидел рядом на камне, вытянув больную ногу — подставлял суставы солнцу.
Погода действительно стояла отличная — солнце только слегка затягивало бурой дымкой, а туча, исполненная огненного ливня, привычно болталась где-то на горизонте.
— Ну, заберись на крышу да спроси Шварца. — Аллегро пожал плечами. — Я уже наразгадывался загадок на месяц вперёд.
— Это моё, — с неожиданной резкостью сказал Флёйк. Он закусил губу, стряхнул болотистую грязь со своих драгоценных форменных брюк и полез обратно на крышу. Саблю он, чтобы освободить руки, стиснул в зубах.
— Отдай мне шпагу! — послышался его голос с крыши.
— Забери сам, если такой борзый, — ответили ему грудным голосом. Лязгнуло раз, другой, над крышей раскатился хриплый ржач:
— Тебя таки можно разозлить, малыш Флёйк!
— Трудно будет к этой круговерти привыкнуть, — пожаловался Тео. — Когда они уже угомонятся? Я хочу наконец дописать свой «Трактат о Философии Всего».
— Для того это всё и нужно, чтобы ты его наконец дописал. Чтобы я с чистой совестью ушёл на глубину и шептал оттуда свои сказки тебе под руку. Чтобы Йоко существовала не между двумя мирами, а в обоих сразу, чтобы Йорге не валандался без дела. Чтобы…а, ты его не знаешь, забудь.
Аллегро махнул рукой. С его пальцев сорвалось несколько мутных капель, чтобы снова уйти в почву и очиститься. Экосистема.
— Так что было-то, пока я валялся в отключке? — полюбопытствовал Тео.
— Расскажу, если поможешь мне кое с чем.
Аллегро уже привычно нащупал во внутреннем кармане стеклянный артефакт и вынул его пред очи Тео.
— Что бы ты сделал с этим глобусом, покажи-ка!
— Глобусом?
Тео забрал вещь двумя пальцами, положил на ладонь.
— Это не глобус, а чушь какая-то. Глупая игрушка, имитация!
Казалось, от одних этих слов воздух захолодел. С ладони Тео вспорхнуло несколько снежинок. Его защитные окуляры, вечно торчащие на макушке, и те схватились морозом. Аллегро брезгливо отшатнулся.
Холодный тип не обратил на это внимания. Он сосредоточено смотрел на артефакт. Дыхание его схватилось клубком пара прямо в воздухе, осыпалось инеем. Стеклянный шарик, до того навылет прозрачная слеза с переливами внутри — помутнел.
— Эй! — забеспокоился Аллегро.
Но иней полз по стеклу, руководствуясь своими законами — он собирался в иглы, а те расходились фракталами, и наконец глобус покрыла сеть меридиан — словно две снежинки обняли сферу с обоих полюсов.
Аллегро сам не ожидал, что залюбуется неповторимостью того, что получилось.
— Порядок, — припечатал Тео.
— И результат уникальной, словно отпечаток пальца, импровизации. — Болотистая земля под Аллегро выпустила на поверхность крошечный гейзер и снова задремала. — Потрясающе. Да, конечно я расскажу, как обещал. Только давай уточним: что ты последнее помнишь?
Тео нахмурился.
— Оно меня чуть не сожрало с концами, — только и сказал он.
Аллегро понимающе кивнул.
— Момент был опасен, нам всем здорово повезло, что моя хладнокровная персона не валялась где-нибудь в лимбо, придавленная обломком больной совести или чего-то подобного. Что я сделал, спросишь ты? О, это было не сложно. Я просочился в те бредовые видения, где витал твой отмороженный дух… Что ты так смотришь? Думал, что отгородился от меня стеной размером с Великую Китайскую? Милый Тео, лазеек между камнями никто не отменял — твоя привычка к мысленным рассуждениям не может не связывать тебя со мной, ведь я в некотором роде и есть поток слов! — Аллегро взмахнул исписанным рукавом. — Ловко, правда? Так вот, я приблизился к твоему извечному врагу и…
— И?
— Какие-нибудь догадки?
— Сказку ему рассказал, что ли, — хмыкнул Тео. — Да нет, бред какой-то.
— Вот ты думаешь, что пошутил…
— Серьёзно?
— Почти. Хладнокровие не означает опрометчивости. Вместо того, чтобы связаться с силой, которая смела бы меня одним чихом, я рассказал сказку самому пространству. Не вдаваясь в подробности — напел его более позитивистским.
— Напел пространство?
— Ага. Затем остановил в нём всякое движение.
— Рассказал невозможность течения времени?
— Что-то вроде. Поэтому ты ничего не помнишь, кроме той критической точки. Но время шло вокруг тебя — так ты постепенно и притянулся обратно.
— А оно?
— Оно… — Аллегро нехотя покосился в сторону багровой гряды туч у горизонта. — Как видишь, тоже. Но, знаешь, такое ощущение, что мой картонный театр позитивизма пришёлся ему по вкусу. Это наталкивает на мысль…
— Наверняка что-то крамольное, — прищурился Тео.
— Мысль очень простая, запомни её — поймёшь позже. Дети любят сказки, Тео.
Оборвав таким образом разговор, Аллегро подобрал шлейф одежды и перебрался с террасы на крышу.
— Невер-рно! — раскатился над головой Тео вопль. — Ты просто машешь руками, а нужно бить, телятина ты!
— Я бью! — оправдывался Флёйк. — Мне саблей непривычно!
— Ты машешь руками, — уже спокойнее послышался голос Шварца. — Бить трэба. Рубай на поражение, мать твою, Флёйк!
Тео ощутил привычное раздражение. «Чему он там молодёжь учит?», возмутился он и тоже полез на крышу, чтобы оценить ситуацию самолично.
Когда он перелез через оградку, Шварц нависал над Флёйком, гогоча тому в лицо:
— Шо означает «поражение», ты у нас уже хорошо выучил, так шо осталось всего-ничего!
Космы и дреды Шварца почти падали Флёйку на лицо — кроме тех, что топорщились и колыхались, словно самовольные обрезки теней.
— Оставь его, — потребовал Тео. — Давай-ка, проверь на прочность меня.
Анон вечером сидит в своей квартире в комнате и смотрит в компьютер. Потом смотрит на стену, освещеная светом от компьютера, и видит букву «У» нарисованая краской прямо на стене. Анон встал уставши, приговаривая «Ах да забыл, что же это я». Он посмотрел на стену и сказал «что уже буквы стали рисовать, падлюки, паскудники, раньше были просто крестики» и заклеил скотчем букву, сел снова за стол. Анон отошёл на кухню включил телевизор, увидел новости на котором шёл сюжет про войну, с сердитым лицом переключил на музыкальный канал и сразу улыбнулся, на экране был его любимый клип с рок музыкой. Он налил себе рюмку водки на кухне и пошёл в свою комнату, в комнате он видит букву «У» уже на скотче который он нанёс на стену. Он признеёс фразу «Ага, как же, а я и забыл, ха-ха» выпив водку, он швырнул рюмку в стену, разбив вдребезги рюмку, включил свет и начал наносить обойный клей на стену, прямо на обои. Затем распаковал новые обои которые он купил и заклеил стену. Он подошёл к окну отодвинув штору(он жил на первом этаже), посмотрел в окно и проверил ручку окна, открыл окно, затем закрыл. Анон проверил ручку окна ещё раз, затем ушёл дальше сидеть в компьютере. Потупив в компьютер он обернулся и НЕ обнаружил, что буква снова появилась, он устало отвёл взгляд в монитор не произведя никаких эмоций.