39 Кб, 665x303Усташи, к сожалению, не устраивали геноцида сербов.
Усташи - защищались от сербского империализма.
Йосип Франк не был евреем.
Анте Старчевич был прав по поводу расового положения сербов в Европе.
Хорваты - прямые потомки остготов.
Степан Радич был одной из жертв югославского Франкенштейна.
В Ясеноваце не было детей.
Усташи - защищались от сербского империализма.
Йосип Франк не был евреем.
Анте Старчевич был прав по поводу расового положения сербов в Европе.
Хорваты - прямые потомки остготов.
Степан Радич был одной из жертв югославского Франкенштейна.
В Ясеноваце не было детей.
51 Кб, 604x402>>109
Косово чье?
Косово чье?
>>108 (OP)
Казалось бы, золотой век югославизма должен был наступить после Первой мировой войны, когда все славянские народы Балканского полуострова (кроме болгар) объединились в Королевство сербов, хорватов и словенцев. В 1929 году это государство будет переименовано в Югославию. На самом же деле создание югославского государства уничтожило последние иллюзии романтического югославизма. Сербы смотрели на новое государство как на большую Сербию, где вся власть должна принадлежать им по праву победителей. Почти весь хорватский народ объединился под знаменами Хорватской крестьянской партии, которая несколько лет даже не признавала конституции королевства. Интересы словенцев представляла Словенская народная партия, боснийских мусульман – Югославянская мусульманская организация, сербов – Сербская радикальная партия. В Скупщине (парламенте) шли споры и даже драки. Однажды черногорский депутат-радикал достал револьвер и расстрелял руководство хорватской оппозиции, смертельно ранив лидера Хорватской крестьянской партии Степана Радича. После этого хорваты создали свою террористическую организацию (сначала «Хорватский домобран», то есть хорватский ополченец, потом «Усташа» – повстанец) и приступили к вооруженной борьбе против югославского государства.
>Степан Радич был одной из жертв югославского Франкенштейна.
Казалось бы, золотой век югославизма должен был наступить после Первой мировой войны, когда все славянские народы Балканского полуострова (кроме болгар) объединились в Королевство сербов, хорватов и словенцев. В 1929 году это государство будет переименовано в Югославию. На самом же деле создание югославского государства уничтожило последние иллюзии романтического югославизма. Сербы смотрели на новое государство как на большую Сербию, где вся власть должна принадлежать им по праву победителей. Почти весь хорватский народ объединился под знаменами Хорватской крестьянской партии, которая несколько лет даже не признавала конституции королевства. Интересы словенцев представляла Словенская народная партия, боснийских мусульман – Югославянская мусульманская организация, сербов – Сербская радикальная партия. В Скупщине (парламенте) шли споры и даже драки. Однажды черногорский депутат-радикал достал револьвер и расстрелял руководство хорватской оппозиции, смертельно ранив лидера Хорватской крестьянской партии Степана Радича. После этого хорваты создали свою террористическую организацию (сначала «Хорватский домобран», то есть хорватский ополченец, потом «Усташа» – повстанец) и приступили к вооруженной борьбе против югославского государства.
>>108 (OP)
Петар Брзица (хорв. Petar Brzica; 1917) — хорватский военный преступник, обвинявшийся в массовом убийстве сербов. Свои преступления совершал ножом-сербосеком. Предположительно, являлся «рекордсменом» по числу убийств за ночь (1360 человек): считается, что он совершил столько убийств ночью 29 августа 1942 года в концлагере Ясеновац.
29 августа 1942 принял участие в соревновании по убийствам пленных сербов-узников концлагерей и одержал победу, убив примерно 1360 человек. В качестве награды он получил денежное поощрение и именные золотые часы. Насчёт количества убийств, совершённых Брзицей в этом соревновании, имеются разногласия. Некоторые историки утверждают, что он не убил и тысячи человек, другие, что 1100.
В марте 1943 года он подвергся избиению со стороны пленных сербов в знак мести за совершённый акт геноцида. Достоверных данных о местонахождении Брзицы после войны на сегодняшний день не предоставлено. В 1970-е годы его выдачи безуспешно требовали от США в Югославии.
Петар Брзица (хорв. Petar Brzica; 1917) — хорватский военный преступник, обвинявшийся в массовом убийстве сербов. Свои преступления совершал ножом-сербосеком. Предположительно, являлся «рекордсменом» по числу убийств за ночь (1360 человек): считается, что он совершил столько убийств ночью 29 августа 1942 года в концлагере Ясеновац.
29 августа 1942 принял участие в соревновании по убийствам пленных сербов-узников концлагерей и одержал победу, убив примерно 1360 человек. В качестве награды он получил денежное поощрение и именные золотые часы. Насчёт количества убийств, совершённых Брзицей в этом соревновании, имеются разногласия. Некоторые историки утверждают, что он не убил и тысячи человек, другие, что 1100.
В марте 1943 года он подвергся избиению со стороны пленных сербов в знак мести за совершённый акт геноцида. Достоверных данных о местонахождении Брзицы после войны на сегодняшний день не предоставлено. В 1970-е годы его выдачи безуспешно требовали от США в Югославии.
>>108 (OP)
«Srbe na vrbe!» (с хорв.—«Серба — на вербу!») — лозунг хорватских, боснийских и болгарских националистов, сутью которого является призыв к уничтожению сербов через повешение. Фраза первоначально использовалась болгарскими солдатами во время сербско-болгарской войны (1885 г.).
«Srbe na vrbe!» (с хорв.—«Серба — на вербу!») — лозунг хорватских, боснийских и болгарских националистов, сутью которого является призыв к уничтожению сербов через повешение. Фраза первоначально использовалась болгарскими солдатами во время сербско-болгарской войны (1885 г.).
Характерен эпизод, который приводит в своих воспоминаниях видный хорватский политический деятель В. Мачек. В концлагере Ясеновац он обратил внимание на одного охранника-усташа, который каждый вечер перед сном творил крестное знамение. Мачек спросил усташа, не боится ли он суда Божьего?
«Я прекрасно знаю, что за свои прошлые, настоящие и будущие грехи я буду гореть в аду, но, по крайней мере, я буду гореть во имя Хорватии!» - ответил усташ.
«Я прекрасно знаю, что за свои прошлые, настоящие и будущие грехи я буду гореть в аду, но, по крайней мере, я буду гореть во имя Хорватии!» - ответил усташ.
>>108 (OP)
О «подвигах» самих хорватов сохранилось много различных свидетельств современников.
Так, в октябре 1634 г. город Темар (Themar) в Тюрингии был разграблен и почти полностью разрушен; из 300 домов осталось только 69. Хорватские всадники, которые в небольших отрядах искали себе добычу, доходили своими набегами вплоть до ворот Майнингена (Meiningen). Вскоре ими был взят город Зуль (Suhl), знаменитая оружейная «кузница Европы» прекратила свою работу.
В том же году хорваты напали на город Зонтра (Sontra), в Гессен-Касселе, в рождественскую ночь и зажгли его. Затем тысяча всадников двинулась к городу Эшвеге (Eschwege), где после боя хорваты «подожгли все». Вслед за этим городом, после грабежей и обысков, запылал Райхензаксен (Reichensachsen), где сгорело 130 домов и конюшни. Из тех, кто осмелился остаться в городе, было немало погибших. Некоторым отрубили головы на улицах, других убили топорами, кого-то сожгли, кто-то задохнулся в подвалах, иные оказались в плену. Последние были более несчастны, чем те, которые умерли сразу, ибо их «убивали до тех пор, пока они не отдавали последние деньги».
В апреле 1635 г., известный по роману Гриммельсгаузена полковник Марко Корпес (уб. в 1638 г. в Эльзасе), вместе с другими полками попал в засаду в Эшвеге. Это привело хорватов в такую ярость, что они сожгли дотла 14 деревень и порубили саблями все население без различия пола и возраста. В ответ шведы не остались в долгу, захватив у Зонтра тринадцать хорватов, сожгли их живьем.
В 1637 г. подданные ландграфа Вильгельма V Гессен-Кассельского сообщали ему, что «нехристи-хорваты (unchristlichen Croaten) отрезали людям языки, носы и уши, выкалывали глаза, вбивали гвозди в головы и ноги. Расплавленное олово и всякого рода грязь вливали в тело через уши, нос и рот».
В докладе хрониста Бекмана (Beckmann) от 15 ноября 1638 г. написано, что хорваты разграбили все церкви, вскрыли могилы, «много хуже, чем когда-либо прежде, обращались с людьми», осквернили женщин, «даже 11 и 12-летних детей, совершая это в церквях злым и неестественным образом». Брали воду из навоза и сам навоз ведрами и «вливали людям в рот, (в) нос и уши», называя это «шведским напитком» или «бренди» (Schwedischen Trunk oder Branntwein). «Другие зажимали людям пальцы и руки железом и винтами (отвинчивали кремни от пистолетов и вместо кремней зажимали пальцы), жгли бороды мужчинам и, кроме того, ранили им головы и руки, засунули некоторых пожилых женщин и мужчин в печи и разводили огонь … одни (жертвы) были повешены на веревках, другие – за волосы, и до тех пор, пока они не почернели…».
Конечно, любые наемники, независимо от того, за какую сторону они воевали, часто представляли собой серьезную угрозу для гражданского населения. Насильственные нападения, грабежи деревень и городов совершались со всех сторон. Гриммельсгаузен, лично видевший ужасы Тридцатилетней войны, ярко и достаточно подробно описывает зверства «солдат удачи» в своем почти автобиографическом романе.
Однако, особая репутация хорватов, как людей диких и жестоких, отчасти стала следствием использования их конных частей как средства военной разведки (Explorateurs). Благодаря тому, что они постоянно шли в авангарде, хорваты часто первыми оказывались в городах и селах, которые ранее не были затронуты войной. Поскольку воины должны были сами обеспечивать себя, эти, не разоренные еще земли, часто становились первыми жертвами войны, которую приносили с собой хорваты. В протестантской части населения Европы хорваты приобрели особенно негативную репутацию в связи со зверствами на войне. Хорватов так часто обвиняли в убийствах, грабежах, изнасилованиях, пытках, что шведский король Густав II Адольф назвал их «Новой знатью дьявола» („Teufels neuer Adel“). С пленными хорватами шведы не церемонились, поэтому в плен они не сдавались, понимая, что пощады не будет.
О «подвигах» самих хорватов сохранилось много различных свидетельств современников.
Так, в октябре 1634 г. город Темар (Themar) в Тюрингии был разграблен и почти полностью разрушен; из 300 домов осталось только 69. Хорватские всадники, которые в небольших отрядах искали себе добычу, доходили своими набегами вплоть до ворот Майнингена (Meiningen). Вскоре ими был взят город Зуль (Suhl), знаменитая оружейная «кузница Европы» прекратила свою работу.
В том же году хорваты напали на город Зонтра (Sontra), в Гессен-Касселе, в рождественскую ночь и зажгли его. Затем тысяча всадников двинулась к городу Эшвеге (Eschwege), где после боя хорваты «подожгли все». Вслед за этим городом, после грабежей и обысков, запылал Райхензаксен (Reichensachsen), где сгорело 130 домов и конюшни. Из тех, кто осмелился остаться в городе, было немало погибших. Некоторым отрубили головы на улицах, других убили топорами, кого-то сожгли, кто-то задохнулся в подвалах, иные оказались в плену. Последние были более несчастны, чем те, которые умерли сразу, ибо их «убивали до тех пор, пока они не отдавали последние деньги».
В апреле 1635 г., известный по роману Гриммельсгаузена полковник Марко Корпес (уб. в 1638 г. в Эльзасе), вместе с другими полками попал в засаду в Эшвеге. Это привело хорватов в такую ярость, что они сожгли дотла 14 деревень и порубили саблями все население без различия пола и возраста. В ответ шведы не остались в долгу, захватив у Зонтра тринадцать хорватов, сожгли их живьем.
В 1637 г. подданные ландграфа Вильгельма V Гессен-Кассельского сообщали ему, что «нехристи-хорваты (unchristlichen Croaten) отрезали людям языки, носы и уши, выкалывали глаза, вбивали гвозди в головы и ноги. Расплавленное олово и всякого рода грязь вливали в тело через уши, нос и рот».
В докладе хрониста Бекмана (Beckmann) от 15 ноября 1638 г. написано, что хорваты разграбили все церкви, вскрыли могилы, «много хуже, чем когда-либо прежде, обращались с людьми», осквернили женщин, «даже 11 и 12-летних детей, совершая это в церквях злым и неестественным образом». Брали воду из навоза и сам навоз ведрами и «вливали людям в рот, (в) нос и уши», называя это «шведским напитком» или «бренди» (Schwedischen Trunk oder Branntwein). «Другие зажимали людям пальцы и руки железом и винтами (отвинчивали кремни от пистолетов и вместо кремней зажимали пальцы), жгли бороды мужчинам и, кроме того, ранили им головы и руки, засунули некоторых пожилых женщин и мужчин в печи и разводили огонь … одни (жертвы) были повешены на веревках, другие – за волосы, и до тех пор, пока они не почернели…».
Конечно, любые наемники, независимо от того, за какую сторону они воевали, часто представляли собой серьезную угрозу для гражданского населения. Насильственные нападения, грабежи деревень и городов совершались со всех сторон. Гриммельсгаузен, лично видевший ужасы Тридцатилетней войны, ярко и достаточно подробно описывает зверства «солдат удачи» в своем почти автобиографическом романе.
Однако, особая репутация хорватов, как людей диких и жестоких, отчасти стала следствием использования их конных частей как средства военной разведки (Explorateurs). Благодаря тому, что они постоянно шли в авангарде, хорваты часто первыми оказывались в городах и селах, которые ранее не были затронуты войной. Поскольку воины должны были сами обеспечивать себя, эти, не разоренные еще земли, часто становились первыми жертвами войны, которую приносили с собой хорваты. В протестантской части населения Европы хорваты приобрели особенно негативную репутацию в связи со зверствами на войне. Хорватов так часто обвиняли в убийствах, грабежах, изнасилованиях, пытках, что шведский король Густав II Адольф назвал их «Новой знатью дьявола» („Teufels neuer Adel“). С пленными хорватами шведы не церемонились, поэтому в плен они не сдавались, понимая, что пощады не будет.
>>108 (OP)
О «подвигах» самих хорватов сохранилось много различных свидетельств современников.
Так, в октябре 1634 г. город Темар (Themar) в Тюрингии был разграблен и почти полностью разрушен; из 300 домов осталось только 69. Хорватские всадники, которые в небольших отрядах искали себе добычу, доходили своими набегами вплоть до ворот Майнингена (Meiningen). Вскоре ими был взят город Зуль (Suhl), знаменитая оружейная «кузница Европы» прекратила свою работу.
В том же году хорваты напали на город Зонтра (Sontra), в Гессен-Касселе, в рождественскую ночь и зажгли его. Затем тысяча всадников двинулась к городу Эшвеге (Eschwege), где после боя хорваты «подожгли все». Вслед за этим городом, после грабежей и обысков, запылал Райхензаксен (Reichensachsen), где сгорело 130 домов и конюшни. Из тех, кто осмелился остаться в городе, было немало погибших. Некоторым отрубили головы на улицах, других убили топорами, кого-то сожгли, кто-то задохнулся в подвалах, иные оказались в плену. Последние были более несчастны, чем те, которые умерли сразу, ибо их «убивали до тех пор, пока они не отдавали последние деньги».
В апреле 1635 г., известный по роману Гриммельсгаузена полковник Марко Корпес (уб. в 1638 г. в Эльзасе), вместе с другими полками попал в засаду в Эшвеге. Это привело хорватов в такую ярость, что они сожгли дотла 14 деревень и порубили саблями все население без различия пола и возраста. В ответ шведы не остались в долгу, захватив у Зонтра тринадцать хорватов, сожгли их живьем.
В 1637 г. подданные ландграфа Вильгельма V Гессен-Кассельского сообщали ему, что «нехристи-хорваты (unchristlichen Croaten) отрезали людям языки, носы и уши, выкалывали глаза, вбивали гвозди в головы и ноги. Расплавленное олово и всякого рода грязь вливали в тело через уши, нос и рот».
В докладе хрониста Бекмана (Beckmann) от 15 ноября 1638 г. написано, что хорваты разграбили все церкви, вскрыли могилы, «много хуже, чем когда-либо прежде, обращались с людьми», осквернили женщин, «даже 11 и 12-летних детей, совершая это в церквях злым и неестественным образом». Брали воду из навоза и сам навоз ведрами и «вливали людям в рот, (в) нос и уши», называя это «шведским напитком» или «бренди» (Schwedischen Trunk oder Branntwein). «Другие зажимали людям пальцы и руки железом и винтами (отвинчивали кремни от пистолетов и вместо кремней зажимали пальцы), жгли бороды мужчинам и, кроме того, ранили им головы и руки, засунули некоторых пожилых женщин и мужчин в печи и разводили огонь … одни (жертвы) были повешены на веревках, другие – за волосы, и до тех пор, пока они не почернели…».
Конечно, любые наемники, независимо от того, за какую сторону они воевали, часто представляли собой серьезную угрозу для гражданского населения. Насильственные нападения, грабежи деревень и городов совершались со всех сторон. Гриммельсгаузен, лично видевший ужасы Тридцатилетней войны, ярко и достаточно подробно описывает зверства «солдат удачи» в своем почти автобиографическом романе.
Однако, особая репутация хорватов, как людей диких и жестоких, отчасти стала следствием использования их конных частей как средства военной разведки (Explorateurs). Благодаря тому, что они постоянно шли в авангарде, хорваты часто первыми оказывались в городах и селах, которые ранее не были затронуты войной. Поскольку воины должны были сами обеспечивать себя, эти, не разоренные еще земли, часто становились первыми жертвами войны, которую приносили с собой хорваты. В протестантской части населения Европы хорваты приобрели особенно негативную репутацию в связи со зверствами на войне. Хорватов так часто обвиняли в убийствах, грабежах, изнасилованиях, пытках, что шведский король Густав II Адольф назвал их «Новой знатью дьявола» („Teufels neuer Adel“). С пленными хорватами шведы не церемонились, поэтому в плен они не сдавались, понимая, что пощады не будет.
О «подвигах» самих хорватов сохранилось много различных свидетельств современников.
Так, в октябре 1634 г. город Темар (Themar) в Тюрингии был разграблен и почти полностью разрушен; из 300 домов осталось только 69. Хорватские всадники, которые в небольших отрядах искали себе добычу, доходили своими набегами вплоть до ворот Майнингена (Meiningen). Вскоре ими был взят город Зуль (Suhl), знаменитая оружейная «кузница Европы» прекратила свою работу.
В том же году хорваты напали на город Зонтра (Sontra), в Гессен-Касселе, в рождественскую ночь и зажгли его. Затем тысяча всадников двинулась к городу Эшвеге (Eschwege), где после боя хорваты «подожгли все». Вслед за этим городом, после грабежей и обысков, запылал Райхензаксен (Reichensachsen), где сгорело 130 домов и конюшни. Из тех, кто осмелился остаться в городе, было немало погибших. Некоторым отрубили головы на улицах, других убили топорами, кого-то сожгли, кто-то задохнулся в подвалах, иные оказались в плену. Последние были более несчастны, чем те, которые умерли сразу, ибо их «убивали до тех пор, пока они не отдавали последние деньги».
В апреле 1635 г., известный по роману Гриммельсгаузена полковник Марко Корпес (уб. в 1638 г. в Эльзасе), вместе с другими полками попал в засаду в Эшвеге. Это привело хорватов в такую ярость, что они сожгли дотла 14 деревень и порубили саблями все население без различия пола и возраста. В ответ шведы не остались в долгу, захватив у Зонтра тринадцать хорватов, сожгли их живьем.
В 1637 г. подданные ландграфа Вильгельма V Гессен-Кассельского сообщали ему, что «нехристи-хорваты (unchristlichen Croaten) отрезали людям языки, носы и уши, выкалывали глаза, вбивали гвозди в головы и ноги. Расплавленное олово и всякого рода грязь вливали в тело через уши, нос и рот».
В докладе хрониста Бекмана (Beckmann) от 15 ноября 1638 г. написано, что хорваты разграбили все церкви, вскрыли могилы, «много хуже, чем когда-либо прежде, обращались с людьми», осквернили женщин, «даже 11 и 12-летних детей, совершая это в церквях злым и неестественным образом». Брали воду из навоза и сам навоз ведрами и «вливали людям в рот, (в) нос и уши», называя это «шведским напитком» или «бренди» (Schwedischen Trunk oder Branntwein). «Другие зажимали людям пальцы и руки железом и винтами (отвинчивали кремни от пистолетов и вместо кремней зажимали пальцы), жгли бороды мужчинам и, кроме того, ранили им головы и руки, засунули некоторых пожилых женщин и мужчин в печи и разводили огонь … одни (жертвы) были повешены на веревках, другие – за волосы, и до тех пор, пока они не почернели…».
Конечно, любые наемники, независимо от того, за какую сторону они воевали, часто представляли собой серьезную угрозу для гражданского населения. Насильственные нападения, грабежи деревень и городов совершались со всех сторон. Гриммельсгаузен, лично видевший ужасы Тридцатилетней войны, ярко и достаточно подробно описывает зверства «солдат удачи» в своем почти автобиографическом романе.
Однако, особая репутация хорватов, как людей диких и жестоких, отчасти стала следствием использования их конных частей как средства военной разведки (Explorateurs). Благодаря тому, что они постоянно шли в авангарде, хорваты часто первыми оказывались в городах и селах, которые ранее не были затронуты войной. Поскольку воины должны были сами обеспечивать себя, эти, не разоренные еще земли, часто становились первыми жертвами войны, которую приносили с собой хорваты. В протестантской части населения Европы хорваты приобрели особенно негативную репутацию в связи со зверствами на войне. Хорватов так часто обвиняли в убийствах, грабежах, изнасилованиях, пытках, что шведский король Густав II Адольф назвал их «Новой знатью дьявола» („Teufels neuer Adel“). С пленными хорватами шведы не церемонились, поэтому в плен они не сдавались, понимая, что пощады не будет.
АСЕТЫНА ПИДОРОК
ТАК БЫЛО, ЕСТЬ И БУДЕТ
ТАК БЫЛО, ЕСТЬ И БУДЕТ
>>108 (OP)
Генетика не подтверждает эти бредни. Хорваты и сербы ближайшие родственники и выблядки одного племени.
>Хорваты - прямые потомки остготов.
Генетика не подтверждает эти бредни. Хорваты и сербы ближайшие родственники и выблядки одного племени.
>>114
Это как сербы заколебали своих соседей, что те пришли к единому modus operandi в их отношении.
Это как сербы заколебали своих соседей, что те пришли к единому modus operandi в их отношении.
>>169
Просто действовали по единой методичке. Вот и все.
Просто действовали по единой методичке. Вот и все.