Хожение на флорентийский собор неизвестного суздальца. 1437—1440 гг.

Город же Юрьев каменный, большой, палаты же в нем весьма чудны, и мы не видели таких — удивлялись. Церкви же многие и монастыри большие. Горы же у них, поля и сады красивые.

И видели мы город чудный, и равнины, и горы небольшие, и сады красивые, и палаты весьма чудные, с позолоченными верхами, и монастыри в городе чудные и мощные. И товара в нем всякого полно. А воды проведены в город по трубам, текут по всем улицам. А ныне воды из фонтанов текут, студеные и вкусные.

И видели здесь мудрость недоуменную и несказанную. Просто, как живая, стоит Пречистая и Спаса держит на руках в младенческом облике. Когда же зазвенит колокольчик, тогда слетает ангел сверху, принесет венец в руках и возложит его на Пречистую. И пойдет звезда, как по небу; и, смотря на звезду, идут три волхва, а перед ними человек с мечом, а за ними человек с топором. И принесут дары Христу: и золото, и ладан, и миро; и, подойдя к Христу и Богородице, поклонятся. Христос же, обернувшись, благословляет их и хочет руками взять дары, как дитя, играя у Богородицы на руках. Они же, поклонившись, отходят, и ангел взлетает вверх, взяв венец.

И водили нас туда, где хранятся их книги, и видели более тысячи книг, и всякого неизреченного, и всякие хитрости, и палаты чудесные.

И здесь видели на реке установленное колесо, около сотни сажен от монастыря, воду забирает из реки и отводит во все дома. На том же валу, на котором установлено большое колесо, закреплено и колесо малое, которое мелет и сукна изготавливает красивые.

И поехали из Любека в пятницу троицыной недели и ночевали в городе Мильне, в четырех милях от Любека. И около города этого озеро, а с другой стороны проведен канал более двадцати верст, из великой реки Эльбы.

От Любека до Люнебурга восемь миль. Этот город величиной подобен Любеку. Среди города этого фонтаны устроены, колонны их из меди, позолоченные, весьма чудесные, трех саженей и выше. И у каждого из фонтанов статуи людей пристроены, тоже из меди. И вытекают изо всех этих медных людей воды вкусные и холодные: у одного изо рта, у иного из уха, а у другого из глаза, а у иного из локтя, а у иного из ноздрей, вытекают очень прытко, как из бочек. Статуи эти выглядят просто как живые люди. И эти фонтаны обеспечивают водой весь город тот и скот. И воды проведены эти очень хитро, и течение их несказанно.

А от Люнебурга до Брауншвейга города шестнадцать миль. И этот город величиной больше трех городов прежних. Палаты в нем чудные видом, верхи и кровли их подобны удивлению. Покрыты плитами синими каменными хитро и хорошо, как лемехами, и укреплены гвоздями, что не дает разрушаться на многие годы. И еще каналы большие проведены по всему городу этому, берега их и дно вымощены камнями; а иные воды подведены в фонтаны, как и в ранее описанных городах. И все здания города этого прочные и удивление вызывают.

А от Брауншвейга до Магдебурга города одиннадцать миль. Этот город величиной Любеку подобен. И во всем городе улицы вымощены камнем и палаты каменные, а воды к нему проведены из Аламанской земли

И от того города находится город по названию Лейпциг, очень большой. А от этого города есть город по названию Эрфурт, большой и чудесный, отличается богатством и искусным ремеслом. Такого товара и искусного рукоделия в одном из ранее описанных городов не видели. А от того города находится город Бамберг, большой и чудесный.

И от того города находится город Нюрнберг, очень большой и укрепленный. Людей в нем много и товара много, и палаты в нем построены из белого камня, очень чудные и хитрые. Также и каналы проведены к этому городу с большим трудом, умело. А некоторые воды в фонтан проведены более умело, чем в ранее описанных городах, и рассказать об этом нельзя, недоступно. От Любека до Нюрнберга сто миль.

Аугсбург. И величиной он превосходит все ранее описанные города. И палаты в нем, и воды, и иные все строения весьма чудесны. И храмы в нем снаружи расписаны очень искусно, так же и внутри расписаны.

В том же городе Ферраре на папском дворе возведена башня каменная великая над торговой площадью. И на этой башне устроены часы и колокол большой. И когда ударят в колокол, то на весь город слышно. И у этой башни приделано крыльцо с двумя дверями. И когда придет время и ударит колокол, то выйдет из башни на крыльцо ангел, смотреть — просто как живой. И затрубит в трубу и уходит другими дверями в башню. И люди все видят ангела и трубу, и услышат звук трубы его.

Есть же в городе этом божница великая, и в ней более тысячи кроватей, и на самой последней кровати перины чудные и одеяла дорогие. Это устроено на подаяния для немощных пришельцев и странников из иных земель. Их здесь кормят и одевают, и обувают и содержат честно. А кто окрепнет, тот бьет челом городу и уходит благодаря бога. И среди постелей устроено место для молебствия, и поют службу каждый день.

И есть в городе том церковь великая, сделана из белого и черного мрамора. У церкви той устроена колокольня, также из белого мрамора, а хитрости ее недоумевает ум наш. И поднимались в колокольню по лестнице и насчитали ступеней четыреста пятьдесят. В этом же городе видели диких зверей двадцать два. А около города того стена длиною шесть миль.

Есть в городе том церковь каменная святого Марка евангелиста. И колонны в ней сложены из мрамора различных цветов. А иконы в ней чудные, греки писали мозаикой, и до самого верха видна чудесная красота. А внутри вырезаны статуи святых из мрамора очень хитро. А сама церковь великая. А над главным входом поставлены фигуры четырех коней медных, позолоченных, великих, видом как будто живые, и там повешены два великих змея убитых.

Захват крымскими татарами - и самооборона дворянина Василия Грязного на реке Кмолше (вторая пол. XVI века)

В царствование Иоанна IV Грозного думный дворянин Василий Грязной-Ильин, прежде приближенный царя, был отослан от двора воеводой на Донец, противу крымских татар. - Где, во время рейда в степь в 1573 или 1574 г., был захвачен в плен и увезен в Крым, к хану.
Будучи долгое время полоняником, Василий Грязной переписывался с Иваном Грозным, и эта переписка почти вся сохранилась.
В ответ на первое (не дошедшее до нас) письмо Грязного с просьбой обменять его на известного крымского полководца мурзу Дивея, Иван Грозный пишет едко и поучающе: нечего тебе было, Васюк, без опаски по крымским степям ездить, а ездил - так нечего было спать, как на охоте-забаве! Привык, как вначале был псарем у дяди мово князь Старицкого, за зайцами гонять - так тебя самого, как зайца, к седлу приторочили! Ты наговорил крымцам небось, что большой при мне человек - и требуют за тебя сто тыщ рублев либо мурзу Дивея. За сто тыщ государя выкупают, а не тебя, страдника. А Дивею не ты чета. Ты столько татар в полон не возьмешь, сколько он берет христиан. Он ханов сват, не тебе ровня (разве что такого воеводу как князь Семен Пунков, что Казань брал, либо брата матери моей князь Михайлу Глинского - по свойству - с ним наравне можно поставить). Тебя вернуть - ты от увечий своих на печи лежать будешь; а Дивей снова на нас войною пойдет... Две тыщи рублев за тебя, так и быть, дам.
(Род Грязных царь намеренно принижает - они вполне бояре, только захиревшие и ушедшие из Москвы служить удельным князьям; а две тысячи это очень приличные деньги).
Грязной отвечает, прогибаясь - он сидит в кандалах, голодает и просит пособия - но местами также очень дерзко: Государю царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии бедной холоп твой полоняник Васюк Грязной плачетца. Ты пеняешь, что де нечего мне было в крымску степь заезжать - так я за языками, для твоего государева дела, ездил. Не на кого мне было положиться - кого ни слал вместо себя, никому веры не было: увидят зверя - скажут татар видели... И не сонного меня взяли. Послал я (стрелецкого?) голову Василья Степанова погонять татарские дозоры с наказом: если самого его погонят, чтоб вел татар на мой полк, с которым стал я в овраге засадой. А как увидали силу татарскую - все дунули впобег, никто руки не поднял! Говоришь, повязали меня, как зайца. А я, государь, шестерых "псов" татарских насмерть покусал, да двадцать двух ранил. Только двумя седлами закрывшись, ко мне подойти смогли, а взяли меня все равно что мертвого. И к хану принесли на кошме, стоять не мог. - Такой я заяц, государь...
Грязной писал правду: его упорной обороне были свидетели. Но подробности этого боя, кроме тех, что я упомянул, теперь неизвестны. Давайте восстановим картину.
Бывший царский приближенный, боярин-опричник, Василий Грязной прежде участвовал в военных походах, но опытным воеводой не был. Он не смог отобрать толковых и верных людей, создать слаженную боевую часть из данного ему "полка"... Но индивидуальным бойцом он был умелым и храбрым. Когда побежали его люди, он попал в окружение татарских воинов - либо был отрезан, либо под ним застрелили лошадей. Тогда он начал обороняться. Отстреливался Грязной из пищалей-"ручниц" - потому что подобраться к нему татары смогли в конце концов только закрывшись двумя седлами каждый. Такой заслон мог потребоваться от пули - стрела и одного седла не пробьет. Стволов у Грязного мог быть при себе целый походный набор в чехле-"чемодане" (например, в описи 1609 г. имущества боярина М. Татищева, которое тот возил с собою, значатся самопал "съезжий" с колесцовым замком, самопал шведский "витованый"-нарезной птичий [мелкашка на птиц], две пары самопалов немецких малых [четыре пистолета] и 17 самопалов шведских и ливонских в чехлах да 4 - без чехлов). - Имея подобный арсенал, Грязной мог и в одиночку настрелять шестерых "двухсотых" и двадцать двух "трехсотых" атакующих его на открытой местности татар... Но стоит предположить, что пищалей у него под рукой было меньше, зато имелся впридачу слуга-стремянной, который перезаряжал господину оружие.
Но вот татарские воины, прикрывшись снятыми с лошадей седлами, подобрались к Грязному для последнего броска... Взяли они его почти мертвым. Как он получил увечья, от которых, по словам самого Грозного, должен будет еще долго лечиться на печи?
Грязной мог сильно разбиться, еще падая с подстреленного в бегстве коня. - Тогда, конечно, ему вдвойне трудно было прицельно отстреливаться от атакующих, менять позицию... Но возможен вариант, что к тому моменту, как татары вошли с ним в рукопашный контакт, Грязной был еще практически цел-невредим. Как тогда разворачивались события? - Татары, приметив на русском богатый доспех, конечно, старались взять его живым для получения выкупа. Поэтому они не рубили Грязного саблями - а старались взять его на аркан либо били боевыми плетьми-басалыками, стремясь отбить руки и оглушить по голове... В любом случае, Грязной не сдавался до последнего. А последним аргументом уже поваленного наземь многочисленными врагами бойца был его нож-засапожник.
Василий Григорьевич Грязной был неприятным человеком - будучи опричником, он участвовал в карательных акциях, похищал дочерей и жен у неугодных царю лиц, грабил, пьянствовал и скорей всего, сам пытал "изменников"... Но трусом он не был.
Это факт.
(я вам не парадную картинку нарисовал и не голливудского суперкрасавца выбрал. - Но это жизнь. Такая, какой она бывает. Желаю вам счастья.)

>>89835

>Слове о полку Игореве

До довольно широкого распространения конского доспеха даже в Европе рановато.

>Задонщине

«Задонщина» в списке XVII века была впервые опубликована в 1852 году В. М. Ундольским и сразу была воспринята как литературное подражание «Слову о полку Игореве»: отдельные её выражения, образы, целые фразы повторяли и переделывали соответствующие образы, пассажи и выражения «Слова», применяя их к рассказу о победе русских войск над татарами за Доном на Куликовом поле. Все шесть ныне известных списков «Задонщины» дают крайне искажённый текст, и точное восстановление первоначального вида произведения сейчас задача едва ли возможная. Не вполне ясно и текстологическое соотношение сохранившихся списков Задонщины. Исследователи спорят о том, представляет ли собой «краткая редакция» (отражённая в Кирилло-Белозерском списке) изначальную версию или, напротив, впоследствии сокращённую. Точная дата создания «Задонщины» неизвестна. Она датируется временем между самой битвой и концом XV века, к которому относится её самый ранний сохранившийся список — Кирилло-Белозерский. В рукописи упоминается брянский боярин, впоследствии священник в Рязани, Софоний — вероятный автор повести.

>Сказании о мамаевом побоище

Относительно датировки «Сказания» в отечественной историографии существует весьма обширная литература. При этом время создания этого памятника средневековой русской книжности, указываемое разными авторами, весьма сильно разнится – от конца XIV в. до 30-х – 40-х гг. XVI в. Так, один из авторитетнейших исследователей этого памятника русской книжности Л.А. Дмитриев полагал, что его текст появился на свет не позднее рубежа XV/XVI вв., а скорее всего – во времена сына Дмитрия Ивановича, великого князя Василия Дмитриевича, после того, как русские земли подверглись нашествия эмира Едигея, а В.С. Мингалев относит время написания «Сказания» к 30-м- 40-м гг. XVI в.9 В.А. Кучкин, полагал, что «Сказание» не могло быть написано раньше 1485 г., а, скорее всего, в начале XVI в. Б.М. Клосс, развивая и уточняя его предположения, датировал создание «Сказания» 1521 г. и предложил считать его автором епископа Коломенского Митрофана, епископа Коломенского, бывшего великокняжеского духовника и архимандрита Московского Андроникова монастыря.