>>30573
Сплетаемся в объятьях братских.
Крепкие руки дозорные крепкие тела обхватывают. Целуем друг друга в уста. Молча целуем, по-мужски, без бабских нежностей. Целованием друг друга распаляем и приветствуем. Стюарды между нами суетятся с горшками глиняными, мазью мейстерской полными. Зачерпываем мази густой, ароматной, мажем себе уды. Снуют бессловесные стюарды аки тени, ибо не светится у них ничего.
— За Дозор — восклицает Мормонт.
— За Дозор! — восклицаем мы.
Встает Мормонт первым. Приближает к себе Алиссера. Вставляет Алиссер в Лорда-Командующего верзоху уд свой. Кряхтит Старый Медведь от удовольствия, скалит в темноте зубы белые. Обнимает Алиссера Боуэн Марш, вставляет ему смазанный рог свой. Ухает Торне утробно. Боуэну Скорбный Эдд заправляет, Эдду — Сэмвелл, а уж Сэму липкую сваю забить и мой черед настал. Обхватываю брата черного левою рукою, а правой направляю уд свой ему в верзоху. Широка верзоха у брата Сэмвелла. Вгоняю уд ему по самые ядра багровые. Сэм даже не крякает: привык, дозорный на Стене. Обхватываю его покрепче, прижимаю к себе, щекочу черным плащом своим. А уж ко мне Джон Сноу пристраивается. Чую верзохой дрожащий бастард его. Увесист он — без толчка не влезет. Торкается Джон, вгоняет в меня толстоголовый уд свой. До самых кишок достает махина его, стон нутряной из меня выжимая. Стону в ухо Сэму. Джон кряхтит в мое, руками молодецкими меня обхватывает. Не вижу того, кто вставляет ему, но по кряхтению разумею — уд достойный. Ну, да и нет среди нас недостойных — всем мейстер Эймон уды обновил, укрепил, обустроил. Есть чем и друг друга усладить, и врагов Королевств наказать. Собирается, сопрягается гусеница дозорная. Ухают и кряхтят позади меня. По закону ордена строители с рейнджерами чередуются, а уж потом новички пристраивается. Так у Старого Медведя заведено. И слава Старым богам...
По вскрикам и бормотанию чую — новичков черед пришел. Подбадривает Мормонт их:
— Не робей, зелень!
Стараются молодые, рвутся друг другу в верзохи тугие. Помогают им стюарды, направляют, поддерживают. Вот предпоследний молодой вскрикнул, последний крякнул — и готова гусеница. Сложилась. Замираем.
— За Дозор! — кричит Мормонт.
— За Дозор! — гремим в ответ.
Шагнул Джиор. И за ним, за головою гусеницы двигаемся все мы. Ведет Мормонт нас в купель. Просторна она, вместительна. Теплою водою наполняется, заместо ледяной.
— Ночной Дозор! Ночной Дозор! — кричим, обнявшись, ногами перебирая.
Идем за Мормонтом. Идем. Идем. Идем гусеничным шагом. Светятся муде наши, вздрагивают уды в верзохах.
— Ночной Дозор! Ночной Дозор!
Входим в купель. Вскипает вода пузырями воздушными вокруг нас. По муде погружается Мормонт, по пояс, по грудь. Входит вся гусеница дозорная в купель. И встает.
Теперь — помолчать время. Напряглись руки мускулистые, засопели ноздри молодецкие, закряхтели дозорные. Сладкой работы время пришло. Окучиваем друг друга. Колышется вода вокруг нас, волнами ходит, из купели выплескивается. И вот уж подступило долгожданное, дрожь по всей гусенице прокатывается. И:
— За Дозор!!!
Дрожит потолок сводчатый. А в купели — шторм девятибалльный.
—За Дозор!!!
Реву в ухо Сэму, а Джон в мое вопит:
— За Дозор!!
Старые боги, помогите нам не умереть
Неописуемо. Потому как божественно.
Райскому блаженству подобно возлежание в мягких лежаках после божественного совокупления. Свечи погашены, вино в ведерках на полу, еловый воздух, Дареон Бард нам песню поет. Старый Медведь наш после совокупления любит музыку послушать. Возлежим расслабленные. Гаснут огни в мудях. Пьем молча, дух переводим.

Ну, как и обещал.

ДОЗОРНЫЙ И КАРАМРАЗЬ. ЧАСТЬ 1 из 4

Стойкий запах дерьма он почувствовал практически сразу.
Дозорный недовольно поморщился, и соскочил с седла на землю. Породистая черная кобылка, на которой он приехал, недовольно мотала головой, и то и дело всхрапывала. Очевидно, висевший в воздухе смрад нервировал его так же, как и его хозяина.
– Прекращай паниковать. – произнес Дозорный, и успокаивающе похлопал ее по морде. – Не первый наш Шитпостер, и далеко не последний. К сожалению.
Лошадь немного успокоилась, укоризненно покосилась на него, и снова всхрапнула.
– Да-да, опять дерьмо. – вздохнул Дозорный. – Я прекрасно тебя понимаю, но есть нам на что-то нужно. Вы идете или как?
Последний вопрос был адресован его верным спутникам. Огромный белый волк безразлично посмотрел на него красными как кровь глазами, а усевшийся на его голове большой ворон важно каркнул:
– Дерьмо!
– Ох, докаркаешься ты у меня до супа, курица-переросток. – покачал головой Дозорный. – Все с вами ясно: как жрать за мои деньги – так это всегда пожалуйста, а как лезть в дерьмо чтобы их зарабатывать… Дезертиры.
– Пшелты!
– Я все слышал!
Поляна, на которой, по словам кметов, поселился Шитпостер, была в паре десятков метров от него, но дорогу к ней преграждали густые заросли терновника. Чертыхаясь на чем свет стоит, Дозорный извлек из заплечных ножен свой меч Часовщик, и принялся продираться через кусты, срубая особо буйные и колючие побеги там, где это было возможно. И всю дорогу он не прекращал ворчать:
– Хоть бы один долбанный раз за этими зарослями терновника меня ждала спящая красавица. Не-е-ет, это обязательно должен быть очередной дерьмодемон, купающийся в собственных отходах.
Часовщик, хоть и не был Тивачевским клинком из военачерской стали, был прочным острым как бритва, и без труда рубил что угодно, будь то дерьмовые порождения Диких Земель, или же заросли терновника, однако Дозорному все равно пришлось попотеть. К тому времени, как он пробился к логову Шитпостера, его черные одежды оказались изодраны в клочья, а дорожный плащ превратился в лохмотья, и остался висеть на кусте где-то посреди пути. Довершал картину стойкий запах дерьма, который становился все сильнее по мере приближения к убежищу твари, так что не было ничего удивительного, что до своей цели Дозорный добрался изрядно потрепанный, и злой как тысяча чертей.
Перед его взором предстало то, что некогда было просторной, светлой поляной посреди непроходимой чащи леса. Теперь это было огромное озеро в дерьма, в котором барахталось коричневое, обрюзгшее нечто, на расплывшуюся рожу которого был налеплен пергамент с изображением Кары. Увидев это зрелище, Дозорный скривился как от зубной боли, и процедил:
– Карамразь…
– Draste! – радостно прошамкало чудище, завидев нежданного гостя.
– Здрасьте, здрасьте… Курва! – угрюмо ответил Дозорный, поудобней берясь за рукоять меча.
– Nasral tebe v roteshnik!
Дозорный не ответил, лишь встал на боевую позицию. Шитпостер мерзко захихикал, и не размениваясь больше на слова, с неожиданной для его туши резвостью бросился на него. Земля содрогалась под его жирными ногами, однако брат Ночных Часов не дрогнул. Он стоял неподвижно, и лишь когда чудище оказалось совсем рядом с ним, он ловко ушел от удара огромной лапищи, и ударил в незащищенную подмышку.
Острие клинка вспороло бурую плоть, но вместо крови из нее хлынула та самая зловонная, коричневая жижа, которая заполняла сейчас поляну. Карамразь взвыла от боли, и попыталась достать ненавистного человечишку, но тот снова отскочил на безопасное расстояние.
– Быть того не может! – выдохнул Дозорный.
– Аh ti pidor! Rot tvoy toptal!
Не помня себя от злобы и боли, Карамразь снова накинулась на человека с острым мечом, и эта ошибка стала для нее последней. Дозорный пригнулся, уворачиваясь от нового удара, сделал короткий пируэт и, оказавшись позади ошарашенной твари, рубанул по ногам. Карамразь бухнулась на колени, и брат Часов, не давая ей опомниться, вспорол брюхо мерзкой твари.
Из страшной раны в пузе потоком текла коричневая жижа, но Шитпостер и не думал слабеть. Он лишь жалостно бормотал что-то себе под нос, и богохульствовал так, что услышь это верховный Безумный Макак, он бы наверняка лично спустился в Обитель со своего Пасскодового Трона, и покарал чудище.
– Знаешь, дорогуша, для Шитпостера пятой категории тебя было слишком легко завалить. – заметил Дозорный. – В чем подвох?
– Pidr vonuchiy! – Карамразь даже не подумала ответить – лишь горстями черпала вытекающее из ее брюха дерьмо, и пыталась запихнуть его обратно. – Rot tvoy toptal, huesos! Ty mne ese liz
– Это я уже слышал.

>>30703
Дозорный ухватился за меч обеими руками, и вонзил его прямо в нарисованную на пергаменте пасть. Карамразь взвыла дурным голосом, но Дозорный не дал ей вырваться, и всем весом навалился на эфес, вдавливая клинок глубже в тело Шитпостера. Тварь вопила и билась в конвульсии, а затем настоящий поток коричневой, зловонной жижи хлынул из ее разверстой пасти, и она затихла. Дозорный с отвращением высвободил клинок, и ногой столкнул ее тушу в дерьмотопь.
– Вот тебе и Шитпостер пятой категории. – проворчал он при этом. – Девяносто девяти процентное, кристаллически чистое дерьмо.
Повернувшись к сделанной им в терновнике просеке, он обнаружил, что под ближайшим к поляне-озеру деревом сидит его верный белый волк Семён. Передними лапами зверь держал деревянную табличку с накарябанной на ней цифрой 7.
– Семерка? Серьезно? – возмутился Дозорный. – Да ты охренел, мохнатый? Между прочим, я эту тварь завалил в одиночку, пока вы с Семёнычем отсиживались в укромном местечке.
«Да что я, дурак что ли, с говном воевать?» - читалось в красных глазах волка.
Дозорный достал из внутреннего кармана подранного камзола чистую тряпку, и принялся оттирать покрытый бурыми пятнами клинок, попутно ворча:
– И на кой черт я вообще вас с собой таскаю? Один не говорит, у второго словарный запас как у не к ночи помянутого Мирцеллофага. Зато жрете как за себя.
Если бы волк мог, он бы наверняка пожал плечами, но тот лишь продолжал безучастно смотреть на своего хозяина. Тишину нарушил черный ворон, который опустился на плечо Дозорного, и каркнул прямо ему в ухо:
– Жрать! Жрать!
– Только черта помяни… Не ори так, курица-переросток, будет тебе жрать. Дай только до города добраться, обрадовать их, что Карамразь изволила сдохнуть, и получить, наконец, наш гоно... Стоп, что?
Карамразь зашлась тяжелым, булькающим кашлем, и с трудом поднялась на ноги. Она сильно ослабла, а в животе по прежнему зияла несовместимая с жизнью дыра, но это не помешало ей прошамкать.
– Nu… Nu ty i pidr, suka. Petuh ebuchiy!
– Тебе разве не положено было сдохнуть, мразина? – возмутился Дозорный.
– Сдохнуть! Сдохнуть! – вторил ему с плеча ворон.
– Заткнись, Семёныч, не до тебя сейчас!
– Sosai, shluha!
– Ну все, сука, ты огребаешь! – пригрозил Дозорный, и снял со спины тяжелый, двухзарядный арбалет.
Однако выстрелить он не успел. С грацией пьяного гиппопотама Карамразь нырнула в середину озера, окатив Дозорного и его ворона целой волной дерьма. Не успел он и глазом моргнуть, как огромная туша скрылась в зловонных глубинах, выдав на прощание:
– Otlizhi!
Дозорный с отвращением провел ладонью по лицу, стирая вонючую субстанцию, отшвырнул безнадежно запачканную дерьмом тряпку в сторону, и лишь тогда мрачно произнес:
– Блеск!