>>1191256
Нет, я очень хорошо помню диалог.
Сперва я, как и рассказывал, от неожиданности начал артикулировать "ё...". Не помню, добрался ли я до буквы "б", но абсолютно уверен, что за её пределы не продвинулся. Потом от меня последовало одно слово: "Живой?". Собственно, это единственное, что волновало меня в тот момент. Отчётливо помню тоскливую интонацию, которую я в этот вопрос вложил. Наверное она была призвана выразить мою полную готовность к отрицательному ответу. Но пацан поспешил заверить меня в безошибочности моего предположения. Мне запомнилось, как он как-то по-житейски мудро протянул в своём ответе "Живо-ой" гласный "о". Так, словно его по десять раз на дню роняют с велосипедов, причём падение всё время осуществляется с разной высоты. Дальше я, должно быть, промямлил что-то вроде "Ну слава Богу". Этого я не помню, но зная свою натуру, ничуть не удивился бы, если бы удалось убедиться в своей правоте. Ну дальше последовала эта рутина с неуклюжими попытками спасти велик лол. В процессе чего, собственно, малыш и утешил меня эти удивительными "Ничего!". Потом, как я уже писал, последовала новая порция утешений , облачённая на этот раз в формулировку "я сам не видел", но этого я уже не помню так отчётливо, потому что в этот миг сознание моё переключилось на отслеживание дислокации розовых тварей, послуживших истинной причиной трагедии.
Ну а насчёт наушников - их я, должно быть, выдернул в тот момент, когда почувствовал, как что-то металлическое и достаточно острое пространствовало мимо моей лодыжки, успев основательно облобызаться с ней.
Ну и конечно я забыл сейчас упомянуть своё вчерашнее молебное "прости", которое адресовал юнцу всей силою печали, ну и на которое он, собственно, и ответил своим мудрым "Ничего!", одарив меня при этом на удивление даже в какой-нибудь другой ситуации, более нейтральной, добрым-добрым и тёплым-тёплым взглядом.
А не укладывается у меня в голове вот что.
Почему пиздюк в 10-12 оказывается сильнее, смелее и мудрее меня? Как так?
Почему он не разревелся?
Это же должно быть пиздецки больно - падать с велика на железные хуйни. Надо ли говорить, что я теоретизирую, ибо самому мне, конечно, ничего подобного никогда переживать не доводилось. Но ведь наверняка пиздецки больно. К тому же сознание не перестаёт писать страшные картины того, что могло бы случиться, приземлись он на эту хуйню менее удачно.
И вот я не понимаю, почему он не заплакал. Наверное, роль сыграл мой бесконечно искренний испуг. Сейчас не хочется думать, за кого я в тот момент боялся больше. Наверное, из-за этого вышло так, что в роли утешителя выступил он, хотя по идее это же мне следовало бы его утешать, верно?
И ещё я очень боюсь, что в своём широчайшем душевном движении утешить меня он не очень внимателен был к своим собственным ощущениями в тот момент. Я к тому, что... Ну а вдруг (как же тоскливо делается от этой мысли; она гнетёт меня в этой истории больше всего) он отделался всё-таки чем-то большим, чем лёгким испугом и парой синяков?
И ещё меня очень гнетёт странное устройство мира и порядок вещей.
Почему так случается, что по-настоящему добрый, на редкость добрый малыш должен из-за меня переживать какие-то страдания? Не говоря уж о том, что я совсем не желал ему эти страдания причинять. Что это за несправедливость такая, кто её выдумал?
У какого-то писателя есть афоризм насчёт того, что он-де верил бы в Бога, если бы дети не плакали. Но на самом деле. Бля. Вот это всё никак не желает укладываться в голове и потому не даёт покоя.
Ну и мозоль беспокоит, да. Лол.