В комнату вновь заглянула медсестра, и сказала:
- На перевязку.
Я сел на кровать, и стал наблюдать как она подкатывает кресло. Откровенно говоря настроение у меня было подавленным, но я все равно привычной маской улыбался ей. Конечно ее нервозность веселила, но не настолько чтобы рассеять мрачное настроение, так что разговор я вел без особого энтузиазма, хотя поставленный голос и скрывал это:
- Что вы так нервничаете? Лет через десять у вас таких пациентов каждый пятый будет.
- Сомневаюсь.
- Пфф, да вы может и сама решите пройти генетическую модификацию когда это распространенным станет. Вот случится пожар и отрежет от выхода, что делать будете? Я хоть из окна выпрыгнуть смогу с шансами выжить.
Она посмотрела на меня, и промолчала. Я пересел в кресло и молча ждал всю дорогу пока меня везут. Может это вызвано и тем что я в некотором роде повинен в гибели Любы, но скорее всего иное. Шанс, у меня есть уникальный шанс на славу, богатство, долгую и счастливую жизнь. Он призрачен, он туманен, он почти невероятен, но он есть. Вот только я знаю одну важную истину, если тебе обещают что-то хорошее, в первую очередь ищи в этом обман, во вторую – выгоду предложившего сделку.
Где был обман в первой сделке? Риск. Я рисковал жизнью и здоровьем. Но им нужны были добровольцы, именно добровольцы. Вероятно я прошел скрытые от меня отборы, подошел тем что имел мало контактов, а следовательно мало тех кого могла бы заинтересовать моя судьба и мое исчезновение. Вернее почти никого бы это и не заинтересовало. Тут же и выгода. Я не искал для себя материального вознаграждения на риск. Если быть откровенным, я просто кинулся в омут головой, даже толком не осознав что что-то могло пойти не так. Я оказался отличным добровольцем, потеря которого была бы несущественной.
И так, обманом было то, что я не получил полной, вернее совсем никакой информации о рисках. До сих пор я могу только догадываться о том, что происходит если модификация идет не так как задумывалось. Выгодой стало то что никто бы не интересовался моей судьбой, исчезни я. Но почему меня просто отпустили, да еще и возились с документами? Обман? Ну, на самом деле я был брошен в общество как щенок в воду. Да, я выплыл, кое-как но выплыл. Помощь мне понадобилась только после той драки, и то, сперва я обеспечил услуги адвоката себе сам. Это теперь уже плотно влип в неприятности. Выгода? Они посмотрели что будет в обществе если в него закинуть столь измененного человека на примере моего городка. И похоже что результат им понравился.
Меня довезли до перевязочной. На этот раз процедуру осуществляли другие люди, некоторое время просто с интересом меня разглядывавшие, пока я пересаживался на стол. Я отвечал улыбкой, хоть мысли и продолжали блуждать вокруг проблемы того, чего же с меня потребуют. Врач заговорил:
- Так вот значит ты какой…
- Какой есть, удивлены?
- Ну слышать слышал, и снимки видел, Леночка, вы пока повязку то снимите.
Он подошел надевая перчатки, медсестра споро разрезала повязки, я любовался потолком. Поморщился когда сняли марлю с ран на подошвах.
- Да, это чем же так?
- Асфальтом.
- Босиком значит?
- Да, падение затем довольно долгий бег. Фшшш… Может обезболивающего вколите?
- Ничего, все уже почти.
Затем мне перевязали руки, спину. Проверили царапины на морде. Разговоров я не вел, погружаясь в некую меланхолию. На этот раз боль напомнила о том, что на самом деле я был весьма близок к смерти. Да, кости выдержали, да, я сумел смягчить падение, но будь оно жестче, и я бы превратился в такой же издыхающий кусок мяса как и Люба. Достаточно было приземлиться не на ноги, а на спину например.
И ведь не было никакой всей жизни перед глазами. Даже страха толком не было. Только пустота, и отчаянная жажда выжить, пережить удар. Я ведь не знал что действительно смогу отделаться так легко, и испуг был настоящим. А ведь и до того, пуля могла задеть меня напрямую, а не сквозь заложницу, спецназ мог зацепить очередью, я мог затупить в той комнате и подорваться на гранате. Слишком много шансов погибнуть на один день. И все потому что я был без бронежилета. В нем бы хоть не так нервничал, и может быть даже действительно не бросился бы убегать.
А еще я не поверил своим предчувствиям. Ведь я замечал слежку, замечал опасность. Но позволил себе проявить беспечность. Почуял запах п…зденки блин. А ведь мне нужно быть готовым, всегда быть готовым к проблемам. Чем сильнее меня пропиарят, тем более вероятны покушения. Не случайные события, а намеренные, тщательно организованные акции направленные на мою ликвидацию. От безумцев с ножами до профессиональных снайперов. Все что угодно. И нельзя просто взять и отступить.
А возможна обратная модификация? Снова стать человеком? Но нет, я не хочу этого. И даже если это и возможно, это не выгодно им, и с меня просто попросят плату. Думаю сейчас это слишком дорогое удовольствие. Я нужен им такой какой я есть, или такой каким они хотят меня увидеть. Да и себе я нужен таким. Вернись я обратно, что ждало бы меня? Обычная серая жизнь, возможно даже хуже чем у большинства. И обычная смерть. Болезнь, несчастный случай, насилие. Что угодно может оборвать ее. Теперь я живучее. Уже дважды я выжил там где погиб бы без модификации. А если вспомнить то нападение у банка, то и трижды. С другой стороны без модификации я бы и не попал в эти ситуации. Но скорее всего я остался бы лежать с проломленной головой еще тогда, у банка.
Да, возможно модификация и сделает меня мишенью, но никто не застрахован от несчастных случаев. Со мной несчастные случаи должны быть более серьезными, а это уже менее вероятно. И четыреста лет, невероятно долгий срок, пусть и теоритический. Я рискую больше чем рисковал просто живя обычным человеком, но и цена за избыток риска высока. И вообще, мне не следует столь переживать. Ведь я бывал в опасных ситуациях. Просто не столь ярких, как неумолимо приближающаяся такая далекая земля. Просто я успел испугаться. Ничего, мне необходимо переломить этот страх, как я переламывал боязнь выйти на улицу. Мне нужно переломить страх смерти, не позволять себе впадать в панику.

>>89242
Врачи тем временем продолжали обрабатывать мои раны, негромко переговариваясь. Командам я подчинялся почти рефлекторно, находясь в размышлениях. Конечно нужно все-таки различать страх и панику. Бояться надо, страх спасает от необдуманных поступков и опасных действий. Паника… Если подумать, она меня спасла. Но будь я этаже на десятом, спасла бы она меня или погубила бы? В любом случае я терял над собой контроль, утрачивал рассудок и действовал скорее на инстинктах. А это опасно.
Как научится хладнокровию? Переламывать постоянно ища неприятностей на хвост? Но это слишком опасно. Я могу наткнуться на неприятности которые создадут мне проблемы, и не малые. От потери здоровья в какой-нибудь драке, до попадания под суд. Заняться экстремальным спортом? Тоже опасно. И опять же, научится не боясь лазить по скалам это совсем не то что сохранять хладнокровие когда тебе в лицо тыкают оружием. Или сходное? Как же мне сохранять хладнокровие при опасности? Да, хорошо когда организм приводится в такое состояние что позволяет совершать почти невероятное для своего спасения, но оно должно контролироваться разумом. Удирая со всех ног я должен удерживать себя от того чтобы удирать через оживленную улицу или в окно высокого этажа. А для этого мне нужен контроль разума.
- Руку поднимите, и все уже.
Голос врача отвлек меня от размышлений, и я поднял руку позволяя перебинтовать мне спину.
- Задумались о чем-то?
- Да, отвлекает немного от неприятных процедур.
- Это правильно, ну вот и все.
Врач закончил бандаж, и пододвинул кресло, на которое я пересел с его помощью. Меня вновь повезли в палату. Конечно страх легко научится контролировать привычкой. Мне вот поначалу было страшно работать с паром. Держишь в руках шланг, из него бьет тугая струя пара, отчетливо вырывающая шланг из рук. Все это с жутким шипением и густыми облаками, за которыми не видно ничего, и приходится время от времени приходиться поднимать шланг вверх чтобы облако рассеялось и было видно где там еще осталась грязь которую надо окатить паром. Я старался открывать его едва-едва, чтобы шло совсем немного. Со временем привык, уже спокойно работал с весьма приличным напором. Страх прошел, появилась уверенность в своих силах.
Таким же образом можно привыкнуть к любой опасности. Просто работать с ней, и страх пойдет, не будет панического бегства. Но опять же встает вопрос, как привыкать к опасности не подвергая себя лишнему риску? Насколько я знаю, в армии для этого используют так называемую обстрелку, занятия рядом с безопасно установленными взрывными устройствами и активной пальбой холостыми патронами, когда привыкаешь не боятся выстрелов и взрывов рядом с собой. Пойти в армию? Опять же это вполне законный способ на годик увильнуть от того чего от меня хочет фирма. Я не служил, сперва отсрочка благодаря институту, затем немного денег позволивших позабыть про меня. Интересно, а годным признать меня могут? Думаю медкомиссия окажется в ступоре. С другой стороны в срочной службе меня скорее всего отправят куда-нибудь уровня стройбата. Просто потому что не будут знать чего от меня вообще ожидать, и предпочтут перестраховаться. Так что я приобрету отличные навыки копания отсюда и до обеда. А это мне не нужно.
Нет, срочная служба мне не нужна. Большая часть времени уйдет на разборки с коллективом, и возню с уставом. Вот например, в армии полагается бриться. Смысл прост, нет растительности на голове, нет проблем с вшами, гнидами и блохами. Бриться на лысо мне? Все тело? Да ну нафиг. Я лучше предпочту ежедневный душ с антиблошиным шампунем для профилактики, но будут ли условия? С одной стороны конечно есть приказ, с другой я знаю как они выполняются. На старом, полуразрушенном доме культуры до сих пор висит полотно с красивым рисунком новенькой стены видимым с главной улицы. Это называется лет пять назад какая-то комиссия проезжала. Так и душ может оказаться например очень красивым, надраенным и цивильным, но одним на всю часть
Меня привезли в палату, и пересел на кровать. Медсестра пошла к выходу, и я спросил ей вслед:
- Ужин скоро?
- Через час.
Она ушла. Делать было категорически нечего, и я уже стал жалеть о том, что у меня нет с собой ноутбука. Эх, больно все неожиданно произошло. Я просто везунчик, могу найти себе проблемы где угодно. Ко мне надо приписать пару полицейских, и вперед, ловить преступность. Прошелся по улице, поймал бандита блин. Зашел в клуб или банк, так сразу целую банду. Хотя, по сути всего три эпизода за месяц. В одном из которых я скорее всего был бы свидетелем если бы просто метнулся в сторону. Мне нужна осторожность, всегда и везде. Никому нельзя верить, и все нужно предусматривать. Только это очень сложно, к этому надо готовиться, тренироваться и учиться. Но я привык замечать лишние машины в моем дворе, теперь просто замечать опасность везде, любого рода. Немного здравой подозрительности.
Везде нужно видеть сперва угрозу, а затем пути предупреждения. Конечно могут быть перестраховки и перегибы, но лучше уйти от подозрительного места чем нарваться на проблемы. Перестраховка, осторожность и предусмотрительность. Всегда и везде. Нужно быть постоянно начеку. И так, по каким признакам можно разделить опасности? Например, так сказать непосредственные. Подозрительно движущаяся машина, не притормаживающая перед дорожным переходом, сосульки на крышах, люди пытающиеся следить и слишком долго следующие за мной, подозрительно стоящие группы людей. Частично это предупреждается соблюдением простейших правил безопасности, тот же переход дороги на нужный сигнал светофора по пешеходному переходу. Нужно дополнять это более внимательным соблюдением, недостаточно посмотреть на светофор, нужно посмотреть и на машины. Второй группой опасности косвенные, но которые можно предупредить. Например отношения с полицией. Я никогда над этим не задумывался, но в ситуации которая будет подозрительной, полицейский может открыть по мне огонь просто с испуга. Именно это заставило меня удирать с той квартиры, я испугался что спецназовец откинув прикрывавший меня плащ настолько испугается меня что выстрелит. Хотя по здравому размышлению их наверное предупреждали с кем они могут столкнуться, с другой стороны судя по тому как они грязно сработали, это далеко не факт.
В любом случае мне нужно будет заводить более тесные отношения с силовыми структурами, чтобы так сказать любая собака знала что я есть такой. Делать это намеренно и упорно, если я конечно отправлюсь в деревню. Каждый полицейский и егерь должны, как минимум слышать обо мне, как максимум быть знакомыми лично. Двуногий серый волк бегающий по лесу достаточный повод схватится за ружье. По идее проблемы будут только когда я стану выходить к городу или деревне за продуктами, а так там места глухие, зимой вряд ли я встречу там человека. Надо только уточнить времена охотничьих сезонов, да и браконьеры не исключены. Может ну ее нафиг эту деревню?
Но с другой стороны, ощутить моими обострившимися чувствами зимний лес, его звуки, запахи. Тихий хруст снега, пение птиц, скрип деревьев и вой ветра. Запахи хвои и смолы, охота на живность. На настоящую лесную живность, настороженную и осторожную, не то что собаки которых я так легко убивал во сне. И никакого страха что меня увидят, подобного тому как я украдкой уносил собачьи тушки, и как мог заметал следы. Там все спишут на тех же волков. Конечно волки это опасность, но я ведь могу лазать по деревьям. Для меня по-настоящему опасны только медведи, а они зимой спят.

>>89466
Я погружался в размышления о том как буду отдыхать в деревне, пытаясь отогнать от себя тягостные мыли о опасности повсюду. Я слышал возню за дверью, слышал как люди спорили обо мне как о какой-то диковине, но заглядывать не решались. Похоже полицейского сняли с дежурства поняв что толку в этом никакого, я все равно упущен для них благодаря Альберту. А в долгосрочной перспективе им станет не до меня. Думаю я понял о чем говорил Альберт, если они будут создавать лишние проблемы мне, пытаясь в чем то обвинить, то он создаст лишние проблемы им, организовав обнародование провальной операции так, что с кого-то полетят погоны.
Хоть ноги и продолжали ныть, я постепенно погружался в дрему, грезя о зимних лесах, и кровавых охотах на зайцев и тому подобную живность. Я и сам не заметил как уснул от все-еще терзавшей тело странной усталости что знакома тем кому доводилось оправляться от ран или побоев. Мне опять снились странные и тревожные сны. Мне вновь снился город, город враждебный мне, город где каждый человек был опасен для меня. Опасность, смертельная опасность была повсюду, в урчании двигателей автомобилей, в блеске ножа спрятанного в кармане прохожего, в темной глазнице окна где таился ствол винтовки, в высоте крыши с которой могла упасть тяжесть, в холодном, горьком запахе нитросоединений, до поры до времени мирно лежащих чтобы расцвести облаком взрыва. Я шел по нему, и улыбался, улыбался вечной полуулыбкой собачки переростка, такой безобидной и обезоруживающей. Серая, мохнатая тень причудливо сочетающая в себе черты животных настолько, что невозможно было сказать на кого же именно я похож.
Я шел улыбаясь опасностям, и понимал что я бесконечно одинок в череде ответных улыбок. Что нет никого кому бы я мог доверять, что каждый может предать, намеренно или нет. А еще я понимал что для всех их я не человек, странное существо, похожее но слишком отличное. И не работают на меня те моральные нормы что ограничивают агрессию в большинстве людей. А думать с позиции разума, помнить о уголовной ответственности… Люди не часто прибегают к разуму заранее. Я шел и улыбался, чувствуя что когти оклеены лейкопластырем так плотно что руки мои не страшнее рук человека. Оклеены тем самыми рамками уголовного кодекса о которых люди помнят не всегда. А я помню, должен помнить дабы не привлечь внимание гораздо более серьезной опасности, опасности имеющей когти закованных в бронированные костюмы и темные маски на лицах людей с короткими автоматами. И эта опасность смотрит на меня вялым взглядом из-под прикрытых век, ибо пока я не привлек ее внимания, только самой малостью, и то не особенно ей важной. Этот мертвенный, безжизненный механизм, капкан на зверя который нужно всегда обходить, даже если он стоит на узкой тропинке идущей рядом с пропастью. Для него не особенно важно кто прав а кто виноват, и он скорее обвинит защищавшегося чем позволит искалечить кого-то безнаказанно.
Но с этим капканом можно играть, Альберт не раз играл с ним. Его можно обойти, можно заставить сработать ложно, можно подмаслить чтобы он сомкнулся на пустоту. И потому я улыбался, потому что играл с ним, и не только с ним, со всеми ими. Со всеми опасностями вокруг, ведь выбора не было. Я не мог бояться их всегда, просто не мог убивать себя вечным страхом и тревогой. Я мог быть осторожным, но права не имел быть зашуганным. И потому я просто играл с ними, как люди играют с водой, плавая в реках и озерах несмотря на то сколько их тонет там, играл как дети играют с петардами и огнем, часто расплачиваясь за это. Но я всегда умел играть с огнем, он не обжигал меня потому что я соблюдал дистанцию. И теперь мне просто нужно научиться играть в новые игры, в игры против всего мира, где ставкой была жизнь моя против устоявшегося порядка.
А еще есть и иные уровни, иные высоты игр где цены меряются не человеческими жизнями а триллионами долларов. Есть уровни где все располагается в более глобальных масштабах, где ставками идут интересы стран и олигархии. Но там фишка с четырехсотлетней жизнью принимается тоже, и потому на том столе и я мог делать ставки. Маленькие, ничтожные в сравнении с другими игроками, но ставки. Просто потому что мне повезло стать тем кто я есть, стать одним из первых людей кто рискнул отринуть прочь слабость и уязвимость тела человеческого в пользу силы, мощи и живучести зверя, и даже большей, неуловимо большей живучести. Вот только играть я мог только слепо, я не видел всех раскладов, даже тех что видимы остальным игрокам, я мог видеть только некоторые последствия, некоторые карты что отражались уровнями ниже. Немного молчания, немного отсутствия сенсаций, немного неуловимого интереса ко мне о котором я мог говорить только потому, что он просто должен быть, и не может быть того чтобы его не было.
Интерес ко мне со стороны спецслужб? Зачем? Достаточно обратится к фирме, предложить им финансирование, и они радостно будут делать все что от них потребуется в тех рамках в которых могут. Или уже финансируются. Ну конечно, вот она, та ошибка, та неправильность что ускользала от меня.
Я увидел ее во сне, я увидел маленькие бумажки, мой паспорт гражданина Российской Федерации, некоторые мои обязанности которые мне могут попытаться навязать, некоторые ниточки что есть у правительства России именно ко мне. И я увидел небольшой поток денег, что тихо тек из громады Кремля в сторону малоизвестных лабораторий которые могут предложить то, что не может предложить никто другой. Сейчас власть сбросила оковы конституционно полагающихся сроков, слишком уверенна, слишком непоколебима. И представить нельзя чтобы хоть одна страна могла свергнуть свое правительство, кроме пожалуй каких-нибудь стран Африки или Востока, где постоянно текут войны. Сейчас власть одного человека ограничена только сроком его жизни, а потому любое что продлит ее – интересно. Вопрос только в том, чтобы избавится от побочных эффектов, а если это невозможно, то сделать их совершенно непримечательными, такими которые будут у всех, и не выделятся на их фоне.
А потом я увидел странных модифицированных, они сменяли один другого когда выходили разумные сроки их жизни, и я видел как миллионы измененных самых разных обликов приветствовали их, твердую линию власти, бережно передававших государство из рук в руки под всенародное одобрение стабильности и растущих скреп преемственности. Но только я знал что мозг оставался одним и тем же, что есть нечто скрытое от остальных, что тело подобно одежде, и вторичная модификация сменит его.
Я стоял в этой толпе и смотрел на этот спектакль, понимая что тут прошла грань между человеком и олигархом. Что один получил все, другой только объедки. Но они слишком хороши чтобы заметить что есть много большее. Я смотрел на трибуну, на того измененного что купил себе власть и над временем, и мой рассудок терзала маленькая, жужжащая неправильность.
- Смотри на тех кто за его спиной.
Шепнул мне на ухо ледяной голос. Я скосил глаз оглядываясь, и увидел свою собственную морду. Вытянутые, мощные челюсти с приклеенной улыбкой довольного кота, длинными, симпатичными вибриссами. Толстая, крепкая шея еще более внушительная от меха. Голова со странным лицом сочетающим высокий лоб человека и почти волчьи пропорции участка между глазами и челюстью, черный собачий нос. Острые уши, причудливо топорщащиеся над головой, и холодный, абсолютно холодный взгляд расчетливой и умной твари не знающей и не признающей главенства ничьих интересов перед своими. Я проследил направление взгляда, словно луч лазерного прицела в дыму, за спину нового диктатора купившего то, о чем только могли мечтать его предшественники. Я увидел других измененных. Таких, которых видел Игорь.

>>89473
Совершенные, идеальные машины смерти, способные расплыться в неуловимый для глаз туман, способные голыми руками на части разорвать автомобиль, способные в одиночку уничтожать целые армии, сочетающие в себе великолепную подготовку, и тело непредставимое ранее. А еще они были связаны узами долга и присяги, гораздо крепче чем я. Если мои узы ограничивались только паспортом, то они были идеальными подопытными выполнявшими долг перед тем кому принесли присягу. Наверное они думали о стране а не об олигархии. Но если есть они, то почему я? Ведь в качестве подопытного гораздо выгоднее было бы послать кого-то связанного присягой, офицера ФСБ, или еще каких спецслужб.
С другой стороны, если смертность высока? Если нет желания жертвовать ценными кадрами? Если есть опасение за психическое состояние? Я скосился в другую сторону, на другого меня. Оскал, ужасающий оскал обнажающий клыки настолько, что ужас пробирает до костей. Безумный, бешеный взгляд пылающих глаз. Ярость и ненависть пылающая внутри, прожигающая тело насквозь так, что кончики когтей подрагивают будто уже впились в плоть, и разрывают ее самым жестоким из всех возможных способов. Он чует опасность, чует но не знает где она, не знает кого бить, рвать, терзать. И это вгоняет его в бешенство. Он жаждет крови, но от ее запаха и вкуса только впадает в еще более сильную ярость. Он сильнее меня, быстрее, свирепее. Он даже не задумается обрывая чью то жизнь. Кто мог бы остановить его?
- Да кто угодно.
Шепнул холодный голос с другой стороны. Я не повернулся, глядя как они тихо исчезают в толпе вокруг. Я ничтожество. У меня нет ни подготовки, ни специальных умений и навыков. Да, я немного умею драться, и то больше полагаюсь на грубую силу и внушаемый моим обликом страх чем на реальное искусство. Я замечаю очевидные опасности, но смогу ли я заметить профессиональную слежку? На самом деле если бы меня хотели взять, действительно хотели бы и подготовились схватить именно меня, я бы ничего не смог сделать. Тот штурм был просто на редкость плохим, с одного направления, без вторых линий, не считать же за нее одну единственную машину полиции которую я просто перепрыгнул? Тогда целью не был я. И даже так, ни один человек в мире не смог бы уйти так как ушел я. А если бы наделить моим телом человека действительно подготовленного? Опытного разведчика или спецназовца? Кто бы смог удержать его, реши он выйти из-под контроля?
Может потому именно добровольцы? Нельзя просто так взять и удержать в повиновении существо которое обладает возможностями выходящими за рамки человеческих, вернее можно, но слишком опасно. А так, взять простого человека, и посмотреть, сумеет ли он пережить модификацию, и что с ним будет потом. Простого человека, у которого нет ни родственников, ни друзей…
Я – Матвей? Проскользнувшая мысль просто обожгла, и я вмиг оказался в окружении полицейской лаборатории ни раз виденной мной в зарубежных детективах. Люди суетились, анализировали следы оставляемые мной. У них были образцы Матвея Сергеевича Соломина, но ни один из них не совпадал со мной. Отпечатки пальцев? Другие, мои пальцы оставляют следы даже не похожие на человеческие, отпечатки зубов? Ну не смешно. ДНК? Совершенно иное. Нет ни одного материального доказательства того что я это я. Ни одного. Только мои воспоминания, и формально переоформленные документы. Которые могли быть подделанными. А память, просто перезаписанная память одного парня пропажу которого никто и не заметил.
Я распахнул глаза, чувствуя как меня трясет. Мысль лихорадочно колотилась в голове. Что если я это не я, а только лишь память записанная чтобы дать хорошую легенду законспирированному агенту? Никаких биологических доказательств. Идеальный способ стать иным человеком, полностью уничтожить свои следы. Любые допросы меня, даже с применением сыворотки правды сообщат о том что я Матвей Соломин, но что если в моей голове есть не только я? Кто они?
Я закрыл глаза. Я же проходил через это, глупые, параноидальные идеи, настоящий бред преследования. Этого просто не может быть. Как не может быть меня. Я имею дело с технологиями которые просто фантастичны. Они близки, невероятно близки и вместе с тем кажутся невозможными. Всего лишь вопрос десятилетий. Они ведь так же невероятны как персональный компьютер в семидесятых. И столь ли невероятны манипуляции с памятью и рассудком? Что же мне делать?
- А что-то можно сделать? Только плыть по течению, и находить взглядом удобные ветки чтобы вцепиться в них если впереди будет обрыв.
Шепнул мне холодный голос сквозь пелену нового сна. Сюрреалистичного сна в котором переплетались рассудок и плоть. Страх, отвращение, гниль, кровь. Изуродованный, изувеченный труп человека, переломанный, вспоротый, вспаханный. Лопнувшая голова, глаза вылезшие бледными яблоками, разорванный живот с петлями кишок. Рваная рана на руке обнажающая алую плоть, сырое мясо. Мягкое, трепещущие, такое ароматное и вкусно пахнущее сырое мясо. Всего лишь девиация восприятия, сырое, свежее и протухшее мясо кажутся мне вкусными, и из-за этого самые мерзкие картины смерти уже не отвратительны мне. Человеческий мозг может и говорил поначалу что этого надо бояться, что страшно видеть как человеку раздавило колесом голову и выплеснуло мозг, но чутье хищника сообщило что не видит тут ничего кроме картины вкусной еды.
Я стоял в окружении самых гнусных картин что может подарить интернет. Автокатастрофы, убийства, производственные травмы, сгнившие трупы, утопленники, сожженные, выпотрошенные, разорванные и раздавленные тела. Кое-что я видел и своими глазами. Теперь ничто из этого не внушало отвращения. Как может внушать отвращение человеку свежее, великолепно приготовленное жаркое? Вот и мне, просто не могут внушить отвращение такие картины от которых человека просто бы стошнило. И никакого страха.
Я стоял там, и меня захватывала мысль о том, что меня просто не могут привести в ужас все эти картины. Только если промелькнет мысль о том что подобное может случиться и со мной. Раздавалось чавканье. Я посмотрел в ту сторону. Там был я, с наслаждением рвавший мертвые тела прямо зубами. Он сидел на четвереньках, вцепившись в труп руками с такой силой, что пальцы погрузились в плоть, хватал кусок мяса зубами, и выдирал, после чего жадно жевал быстрыми и короткими движениями челюстей. Вся морда в крови. Я почувствовал что голоден. Конечно я ел сегодня.
- Но нужно много есть чтобы заживали раны.
Раздался за спиной холодный голос. Я скосил взгляд на себя. Прилипшая к губам улыбка. К окровавленным губам. Все всегда знает. Губы искривились в презрительной усмешке чуть обнажив клыки. Ну ладно, знает не больше чем знаю я. Или больше? Голод усиливался. Такой аппетитный запах свежего мяса. Он заставил меня проснуться снова. Я кинул взгляд на полосу света под дверью. Шум каталки, запах лекарств. Похоже это просто кого-то привезли, кого-то кого недавно хорошо потрепало. Аж слюнки текут.
Я вновь закрыл глаза, пытаясь уснуть. Завтра позавтракаю, не повезут же меня голодным?

>>89486
До самого утра я проспал беспокойно, ворочался с бока на бок, то проваливался в тревожные сны, то просыпался вновь. Ко всему прочему ноги стали напоминать о себе тупой, тянущей болью. Так что рассвет я встретил с облегчением, хотя надо заметит что выспаться мне кое-как удалось. Вновь накатили ночные размышления о том, что я могу на самом деле оказаться не самим собой.
Идеальный способ исчезнуть от внимания любых структур, стать модифицированным. Будь ты хоть всеми разыскиваемый преступник, никто не сможет доказать что ты это ты, если архивы фирмы будут утеряны, или она откажет в доступе к ним. Доказать что именно этот модифицированный тот самый человек – просто невозможно ни одним из известных методов. Это уже совершенно иное существо, способное выдать себя только собственной памятью. Вопрос лишь в том, насколько продвинутые технологии манипуляции сознанием, памятью и разумом доступны фирме, если доступны вообще.
Психиатрия в мире сложила о себе весьма неоднозначное мнение. Конечно мои познания об этих проблемах сильно предвзяты и ограничены рамками той информации что я находил в интернете, но согласно ей мировая психиатрия по сути имеет столь обширные списки девиаций и заболеваний, что просто не существует человека которого можно назвать психически здоровым. Так же я слышал о том, что на этой основе например в США просто огромное число людей буквально сидит на разного рода лекарствах, принося тем самым колоссальные прибыли фармацевтическим компаниям. И возможно, что на самом деле психиатрия в высшей степени некомпетентна в той области что изучает. Как я слышал просто нет человека которого вылечили бы от психического заболевания абсолютно точно.
Но если эта наука имеет инструменты полноценного влияния на психику и поведение, то такая информация просто обязана быть окутана ореолом секретности. И вопрос о том, существуют ли технологии способные записать в мой рассудок иную личность которая однажды станет доминантной, остается открытым. Но гораздо более важным и сложным вопросом становится то, каким образом мне воспрепятствовать этому, если конечно это правда.
Я готовлюсь к опасностям извне, а что если меня подстерегает опасность изнутри моего разума? Единственный выход который я вижу, постоянный самоконтроль, отслеживание своих мыслей, устремлений, проверка их на адекватность. Рассмотрю с той точки зрения свое желание провести зиму в деревне. Во-первых я хочу избавиться от вот уже полугодовой постоянной стрессовой нагрузки от наличия вокруг людей. Да, я привык, приспособился к постоянному вниманию, привык быть в его центре из-за своей внешности, но тем не менее это внимание постоянно давит на меня. Кроме того мне нужно выяснить одну важную вещь, не привык ли я к человеческому вниманию настолько, что его отсутствие причинит мне дискомфорт. Не стал ли я своего рода наркоманом внимания.
Далее, мое желание охотится. Помимо того что мне открылся тот факт что охота, выслеживание, подкрадывание и убийство животного мне просто приятны, что может свидетельствовать о пробуждении во мне неких охотничьих инстинктов, это мне просто необходимо для двоякого определения границ своей силы. Во-первых мне необходимо знать насколько ожесточенное сопротивление я смогу оказать спасая себя, и повысить эту свою способность так сильно как только возможно. Во вторых, мне необходимо научится и сдерживать себя, чтобы не убивать и калечить в драках такого рода где применение подобной силы вызовет слишком много проблем. Вот такая вот дилемма, с одной стороны я жажду от своих когтей возможности разорвать человека на куски, с другой я ожидаю что не оставлю ни царапины если не захочу того.
Третье, необходимость научится выживать. Есть вероятность того что мне понадобится скрываться от каких-либо преследователей, а в городе это просто-напросто невозможно. Я слишком приметен. Если мне и понадобится скрываться, то сделать я смогу это только в глухих лесах на полном самообеспечении. Мне понадобится научиться быть максимально автономным, и учиться этому нужно пока ничто не мешает мне выходить в города за продовольствием, и иметь дом.
Четвертое, самое банальное бегство от проблем. Желательно чтобы дела в которых я фигурировал к тому времени были бы уже давно закрыты, и все немного успокоилось. В том числе и возможный общественный резонанс. Сомневаюсь что репортеры в погоне за сенсацией попрут в такую глушь, и уж тем более будут гоняться за мной по заснеженным лесам. Конечно я упускаю шанс на славу, но не стоит слишком торопить события, более того такой отшельнический образ жизни можно даже будет использовать для самопиара если понадобиться. В голове мелькнули стили подобных речей: «Единение с природой недостижимое никому ранее, свободная жизнь вдали от суеты, примерка на себя звериной шкуры против городских будней». И тому подобная чушь.
Пятое, желание все-таки испытать себя. Это придаст мне уверенности, а она необходима мне как воздух. Лучше иметь пусть даже не совсем объективную уверенность в том что ты сможешь сбежать от опасности, чем постоянно изматывать себя ощущением захлопнувшейся ловушки. Но тем не менее нельзя слишком рисковать. Грубо говоря если я захочу узнать смогу ли я пережить метель на дереве, то это дерево должно быть рядом с натопленным домом. Мне понадобятся возможность быстро обратиться за помощью в случае чего. Но с этим нужно будет определяться на месте.
Так, с этим желанием вроде бы разобрались. Ношение бронежилета так же объективная необходимость, тем более с учетом того что пулю я уже словил. Мне просто повезло что основную ее энергию приняла на себя Ира. В меня действительно могут стрелять, и даже жаль что я не могу защитить все тело. Или могу? Ходить в шлеме? Ну, его придется делать на заказ, и выглядеть я буду мягко говоря как инопланетный десантник. Хотя если оформить в стиле мотоциклетного, и действительно купить мотоцикл. Если честно у меня никогда не было желания ездить на подобном транспорте, насмотрелся записей с тем какие травмы получают на нем люди. Я может и покрепче, но сомнительно что настолько. Насколько я знаю лимитирующим фактором в уровне защиты шлема является то, что прямое попадание пули просто ломает человеку шею. В этом плане моя шея гораздо прочнее. Из-за постоянного воздействия веса челюсть она просто-напросто неплохо накачана. Да и любопытное строение позвоночника что я увидел на снимках. Он словно густо прошит толи косточками, толи сухожилиями, толи хрящевыми тяжами. Одна из причин по которой я пережил это падение. Возможно и достаточно прочный шлем сумеет защитить мою жизнь, но ходить в нем постоянно? Это же просто смешно будет выглядеть. Или на самом деле, ролики, велосипед мало ли подобных увлечений которые требуют ношения защиты на голове? Вопрос только в том, где заказать подходящую для меня экипировку, причем маскируя высокий уровень прочность под пусть и массивную, но стильную вещь.
И конечно мне все еще хочется наконец-то лишиться девственности. Вот только случайные знакомства мне теперь весьма подозрительны. Если девушка соглашается со мной переспать, то нужно тщательно убедиться что она хочет именно этого. Слишком сильно я погорел на подобном. Даже снять проститутку на самом деле опасно. Начиная с того что я просто не знаю где мне найти подобных дам, и заканчивая тем что это не особо законно, а оказаться в подобном двусмысленном положении если вдруг я попаду под очередную волну борьбы с проституцией, у меня желания нет.

>>89617
Хотя, если подумать, может в моем положении зоофилия не есть что то плохое? На самом деле, какая в принципе разница? Я ведь по сути не человек, так что секс с женщиной с моей стороны тоже будет своего рода извращение. А так, если найти животное подходящего размера, волчицу например, то почему бы и нет? Поставить зверька перед простым выбором, расслабится и получать удовольствие, или когтями по глотке. Глядишь и закроет глаза на то что не сезон, и партнер какой-то странный. Главное чтобы никто не прознал. А то мало ли, общественное мнение оно такое. Интересно, что плохого в подобном варианте удовлетворения полового влечения? Собачку там завести. Может общество просто избавляется от конкурентов? Хм, своего рода женская позиция, нет геям и зоофилии, а то на нас никто не посмотрит. Хотя хрен его знает, просто секс обложен самым большим количеством табу и предрасудков среди всех иных аспектов жизни. Интересно, почему так? Наверное на эту тему должны быть исследования какие-нибудь. Конечно мне бы и в голову не пришло попытаться изнасиловать уличную собаку, слишком грязное животное, но может лесные звери более чистоплотны?
Хотя конечно будет проблемно и довольно опасно подобным образом поступить с достаточно крупной зверушкой. Да и опять же встает вопрос импритинга. Не очень хорошо выйдет если волчицы будут возбуждать меня сильнее девушек. Может создать некоторые проблемы. Но если выпадет случай, то может быть и стоит попробовать. В конце концов теплая и живая плоть всегда остается плотью. Интересно, как подобное могло бы выйти? Я представил одинокую волчицу тем или иным образом отрезанную от стаи. Наверняка бы она была агрессивной. Не поняла бы моих намерений, и мне пришлось бы долго нарезать вокруг нее круги, изматывая провоцирующими атаками. Наверняка бы в конце концов она ошиблась, и в секунду пропустив ее мимо себя, я схватил бы ее за шею. Обнял бы в жестоком удушающем захвате, обхватил бы ногами тело не давая вырваться. Удушение всегда изматывает, когда тебе пережимают горло, все силы уходят на отчаянную борьбу за желанный глоток воздуха. Я буквально бы загнал ее перед тем как подмять под себя, и только когда она смириться с тем что оказалась в лапах существа более сильного, я расстегнул бы ширинку, не забывая придерживать ее. Наверняка она была бы изумлена тем что я с ней делал, возможно бы сперва пыталась вырваться, но осознав тщетность попыток и получив несколько болезненных уколов когтями, прекратила бы. Возможно она даже бы начала получать удовольствие, если это вообще свойственно волкам. Возможно я даже отпустил бы ее живой.
Странные мысли были отогнаны стуком в дверь. Опять медсестра, принесла завтрак. Я улыбнулся ей глядя как она проскальзывает мимо, опасаясь подходить слишком близко, и сказал:
- Ну вот что вы меня опасаетесь? Я что, так страшно выгляжу?
- Ну, достаточно.
- Ой, да ладно вам.
- Вот ваша еда, позовете как закончите.
- Да, только потом мне понадобится судно, и бумага.
- Хорошо.
Она вышла, и я приступил к еде. С аппетитом поглощая все предложенное я стал обдумывать свои странные мысли. Это просто своего рода сублимация и попытка перевести влечение на иной объект, так как более нормальный становится менее доступным. Меня слишком жестко обломало с этим клубом. Слишком уж неприятно закончилась вечеринка. Наверное мне придется пересиливать себя пытаясь развивать подобные знакомства в следующий раз, но с другой стороны такой опыт сделает меня более осторожным, поможет избежать опасности. И тем не менее несмотря на все размышления все-таки нужно попытаться будет найти секс с девушкой, а не каким-нибудь зверем. Хм, если я подыщу себе любимую волчицу, а потом ее пристрелит охотник, а потом я в отместку выпущу ему кишки, это будет очень занятная история которую газеты будут долго перетирать во всех подробностях. Правда вряд ли я избегу в таком случае ответственности.
Эти мысли объяснены. А теперь их нужно просто отогнать, сосредоточившись на чем-нибудь другом. Например на том, что же Альберт сделал с моей миной. Самое интересное для меня – узнать сработала она или нет. И вернуть магнитики, что уж там. Дорогие заразы. Не то чтобы прямо разорили, но ощутимо. И да, деньги. Банальные деньги. Надо бы пополнить сбережения на всякий случай, но как? Хотя, плата за квартиру же может будет. Тоже интересно, мои планы несколько поменялись, так как там со сдачей моей квартиры в аренду? Это надо спрашивать Альберта, а он очевидно не выскажет свою позицию раньше чем определиться моя дальнейшая судьба. Все мои размышления могут обломиться если фирма просто запретит мне поездку на зиму на дачу. Рычаги влияния у них есть, хотя вроде бы Мартин одобрял эту идею, но он наверняка просто пешка. В таком случае нужно хотя бы выманить у них денег, на саморазвитие там например. Им же нужно чтобы я был сильным и спортивным? Вот пусть и оплачивают свою выставочную зверушку, главное в процессе умыкнуть часть средств. В конце концов в России каждый через чьи руки текут деньги так или иначе отпиливает себе кусочек, почему бы и мне не попробовать? Тем более в данных рамках маловероятно что на меня заведут дело, не станут выносить сор из избы.
За этими размышлениями я завершил завтрак, и нажал кнопку вызова медсестры. Она вскоре заглянула внутрь, и я сказал:
- Спасибо, было вкусно.
- На здоровье.
Соблюдая вежливость фразой, она все равно нервничала подходя и забирая поднос. Я уже хотел окликнуть ее и напомнить о моей просьбе, необходимость которой мой организм заставлял меня чувствовать вполне ясно, но у выхода она сказала:
- Сейчас судно принесу.
Ждать пришлось действительно недолго, через пару минут она принесла эмалированный сосуд и рулон бумаги. Я спросил:
- Бумагу потом куда деть чтобы вам удобнее было?
- Да прямо в утку киньте.
Сказала она расстилая клеенку на том месте которое я освободил сев на кровати. Я сказа ей:
- Я вполне справлюсь и сам.
И недоверчиво посмотрев на меня, она вышла оставляя меня в уединении. Утка, судно, это вообще-то немного разные вещи. Я размести судно поудобнее, пристраиваясь на нем. На самом деле шерсть на бедрах не создает особых проблем с гигиеной, если перед началом процесса ее развести в стороны руками. На унитазе в этом плане удобнее, когда садишься она зажимается между сиденьем и телом, и если не дергаться ничто не налипнет. Тут вышло немного посложнее, особенно в тот момент когда пришлось подтираться, но ничего такого с чем нельзя было бы справиться привычно обмотав бумагу вокруг пальцев так чтобы трущаяся поверхность находилась на боку пальца, во избежание самотравмирования когтями. Закончив дело я переставил судно рядом с кроватью, и убедился что на клеенке не осталось никаких загрязнений кроме нескольких шерстинок, после чего снова вызвал медсестру.
Она вошла с уже более безразличным видом, унесла сперва судно, а потом и клеенку с бумагой не вступая со мной в разговоры. Я тоже молчал, сидя на кровати и глядя в сторону окна. День за ним был солнечным.

>>89619
Я смотрел на облака, и размышлял. Естественно меня переправят самолетом, расстояния не те чтобы использовать другой транспорт. Последний раз я летал когда возвращался, и тогда меня больше занимала накатывающая паника. Я по сути весь полет просидел укутавшись в капюшон так, что меня и видно не было. Кстати да, нужно во что-нибудь приодеться, сейчас на мне только трусы остались.
Если честно я ожидал что меня сейчас отправят на перевязку, но шаги к двери что я услышал, принадлежали Мартину. Я смотрел в окно когда он открыл дверь, и поприветствовал его оборачиваясь и цепляя на лицо грустную улыбку соответствующую той ситуации в которой я оказался:
- Здравствуйте мистер Чинк.
- Да, здравствуйте мистер Соломин. Как себя чувствуете?
- Гораздо лучше чем следовало бы после падения с шестого этажа.
- Да, конечно мы еще далеки от совершенства, к сожалению. Но ничего, может быть со временем наши результаты станут гораздо лучше.
- Лучше?
- Конечно, мы просто не можем стоять на месте. Каждый год перед нами открывается новый уровень который мы стремимся постичь, появляются новые решения позволяющие достигнуть невероятного.
Пока Мартин заливал мне этим потоком рекламы уши, он вошел внутрь и я увидел у него в руках пакет с одеждой, который он положил на кровать продолжая говорить:
- И тем самым мы способны не просто достигнуть вершин решений природы, но и превзойти их.
- Вернее уже превзошли.
Сказал я.
- Насколько мне известно, просто нет животного у которого кости были бы настолько прочны чтобы пережить падение с такой высоты без переломов.
- Да, на самом деле это оказалось скорее побочным эффектом стремления ускорить модификацию, рост костей оказывался в этом наиболее лимитирующим фактором.
- И как же вы преодолели его в рамках сочетаний геномов различных животных?
Он сел на край кровати глядя на меня, и сказал:
- На самом деле тут уже идет такое углубление в котором я не компетентен. Скажите, как вы вообще представляете себе создание этого вируса?
- Молекулярная сборка?
- Если бы, этот уровень нам пока еще не доступен, вернее он слишком трудоемок. Дело в том что вирусу необходимо размножиться, необходимы значительные его объемы, а технологии молекулярной сборки способны создать молекулу только за очень долгий срок, и что самое главное процесс крайне малоудачен. ДНК слишком большая молекула чтобы собрать ее тонкой иглой, она разрушается во время сборки. Поэтому мы используем более природные методы, внедрение в жизнедеятельность специальных штаммов бактерий, с тем чтобы их естественные процессы репликации проводились с внедрением нужных нам участков. Это невероятно тонкий, сложный и многоступенчатый процесс, возможный благодаря открытиям наших французских коллег в областях воздействия вирусов на процессы внутри зараженных клеток, мы получили более надежный инструмент, и смогли воплотить в жизнь то что ранее могло быть только теорией. Так мы и добились возможности изменять свойства тканей. Конечно же вы понимаете что потом была целая пропасть между тем как изменить свойство одного типа клеток организма, и тем чтобы при этом организм сохранил функциональность. Но мы добились успеха. Значительного успеха, пусть пока только в очень ограниченных областях.
- Костная ткань?
- Да. Сейчас мы можем говорить о том что этот успех закреплен. Но есть проблема определенного рода, во многом связанная и с вашей внешностью. Метаболизм. Чистый человеческий организм не способен сам по себе принять эту, если можно так сказать модификацию. Как вы наверное знаете, жесткость и твердость кости придают минеральные включения. Они же не позволяют кости быть пластичной, модифицируемой. Но в природе есть и иные белковые материалы, сочетающие прочность и упругость, но к сожалению слишком отличные по своим биохимическим процессам образования от того что свойственно человеческому организму. Нам удалось, и это великолепный успех, довести их хотя бы до уровня тех млекопитающих геном которых мы уже умели вводить в человека, и это послужило тем ключом которым мы открыли этот замок.
Мартин оживлялся, переходя в обычную для себя восторженную манеру рассказа о достижениях фирмы, и я поспешил оборвать его:
- То есть вы хотите сказать что мои кости сейчас состоят из чего-то вроде карбона?
- Нет, не совсем. Живая материя не может быть монолитной, если бы мы получили возможность формировать ткани целиком из высокопрочных материалов, то проектная высота безопасного падения измерялась бы далеко не парой десятков метров. Но прочный материал может быть только оболочкой клетки, в нем должны быть поры для обменных процессов, так что в этом плане прочность несколько ограничена, поэтому мы сейчас остановились на белке который у нас получил название стальной белок. Этот комплекс заменяя коллаген в костной ткани пусть и не слишком поднимает прочность, но он придает им упругость, и это дает огромные преимущества в плане выдерживания физических нагрузок.
Мне пришло в голову воспоминание о том, как мои ноги словно немного изогнулись в голени. Тогда я подумал что это просто иллюзия вызванная страхом. Но если подумать, эти кости были наименее толстыми, и скорее всего именно поэтому я заметил в них упругий изгиб, который наверное и травмировал мышцы словно ударом палкой. А если добавить все кости ног? Позвоночник? Тогда становится ясным как мое тело выдержало эту огромную перегрузку. Чинк сказал отвлекая меня от размышлений:
- Ладно, я принес вашу одежду, мистер Матусевич взял на себя смелость взять ее чтобы передать вам.
- Конечно, конечно. Я не возражаю. Как я понимаю мы сейчас уезжаем?
- Да, только заглянем за документами. Ведь у вас все равно плановый медосмотр, так что совместим приятное с полезным.
- Скорее необходимое с необходимым. Я хочу спросить, как я понял я довольно сильно ободрал ступни, вроде бы даже до кости. Это заживет?
- Конечно, а с небольшими стимуляциями даже вполне быстро. Ваше тело очень молодо и легко оправляется от ран. Так что вам не о чем волноваться. Собирайтесь.
- И еще. Почему мне не говорили о подобных изменениях?
Он с улыбкой посмотрел на меня, и сказал немного запнувшись:
- Понимаете, были случаи когда подопытные переоценивали свои силы… С летальным исходом.
- Понимаю. В любом случае взрыв гранаты был бы более летальным. Дайте мне пять минут на переодевание.
Я посмотрел на него, и Мартин вышел, дав мне возможность спокойно одеться. Штаны и футболка были моими. Ничего, у меня в квартире особых секретов нет. Но на будущее нужно тщательнее готовиться, и иметь тайники на случай обысков. Хотя стоп, каких обысков? Глупая мысль, да кому я нужен в конце концов? На самом деле я скорее всего просто неуловимый Джо. Если у спецслужб и возникнет интерес к модификациям, они скорее напрямую в фирму обратятся. А может уже обратились.
Ступни так и остались плотно обмотанные бинтами, что заставило немного повозиться надевая штаны. А вот чехла на хвост нет. Эх, придется походить голохвостым, ну или укроюсь плащом. Должны же и его вернуть тоже? Когда я закончил одеваться в палату вновь заглянул Мартин. На этот раз в компании с санитаром везшим кресло.

>>89704
Санитар хранил редкую безэмоциональность помогая мне пересесть в кресло, и покатил меня прочь из палаты. Чинк шел рядом. Дорогой я спросил его:
- Как там с вещами что были при мне?
- Все уже в такси.
- Оперативно.
- Это не создало проблем.
Я погрузился в молчание. По сути это бегство от проблем, но я боюсь что это бегство к проблемам иного рода. Пока мне счет не предъявлен, и вообще то я не давал никаких согласий на то чтобы за меня вот так решали проблемы, тратя скорее всего значительные средства, а значит формально я ничего не должен. Но и просто так я отказать не смогу. У меня выбор лишь в том, сколько я смогу выторговать в свою пользу.
Возможно, возможно за всеми этими проблемами я упустил самую главную, позволил поймать себя на денежный крючок. Самый эффективный крючок в этом мире. Да, я могу послать все к черту, но тогда мой хвост никто не прикроет от проблем с законом. С другой стороны они не настолько серьезные, по сути я везде просто свидетель. С третьей стороны я уверен в фактах взяток, и это может создать проблемы и мне. А также Альберту, потому шантаж подобным маловероятен. Нет, скорее средней вероятности, ведь для них он не особо важен. Или все-таки маловероятен? Наверняка он в таком случае и сам сможет создать им немало лишних проблем.
Меня провезли коридорами на улицу до парковки. Это зрелище моей поездки, особенно мимо приемной, собрало целую кучу любопытных, от которых я прятался под маской задумчивой полуулыбки, глядя в пустоту. По указанию Мартина санитар подвез меня к автомобилю. Видимо водитель был уже предупрежден о необычном пассажире, так как реагировал спокойно, но тем не менее он не удержался от того чтобы разглядывать меня при помощи зеркал. Санитар достал из кармана пару бахил, и я поблагодарив его натянул их на забинтованные ноги, и с его помощью перелез в машину. Коляска отправилась в багажник, Чинк сел вперед, и назвал адрес конторы Альберта. Мы поехали.
Вероятно мои вещи уже были упакованы в багажнике, или их передадут в конторе. В любом случае я просто вытянул ноги, заняв все сидение, и задумался о ближайших перспективах. Будет ли на меня оказываться давление? Не знаю, но возможно. Допустим я полностью откажусь от сотрудничества. Возникнет важный вопрос, будут ли проведены дела до такой степени что их по отношению ко мне не возбудят вновь. Все просто, нужно выиграть время. Когда все немного уляжется, этот рычаг давления исчезнет. Стрясти с меня деньги за адвокатские услуги? Как? Формально я никому ничего не должен. Трясти через риелторские конторы? По-моему это просто глупо. Я же просто обращусь в полицию, поскольку никаких доказательств долга нет. Хотя, поможет ли она мне? В любом случае я уязвим перед незаконными методами давления, если конечно я не стану агрессивно пресекать любые покушения.
На уступки я так или иначе буду вынужден пойти. Мне нужно время, и пути отступления. А так же максимальная выгода что я смогу извлечь. Мой взгляд скользнул по затылку Мартина, и вновь перешел на дорогу за окнами. Что еще от меня скрывают? Модификация костей, иная, не просто смесь животных. Нечто новое, не существующее в природе. Сейчас он мне говорит о том что им пришлось использовать геномы животных для обеспечения ее возможности. А еще он говорит что первоначально это изменение костной ткани было необходимо для придания пластичности костям. Чтобы например так изменился череп. Замкнутый круг. А значит он либо что-то скрывает, либо сам не знает. А не знаю ли я слишком много теперь? Глупо, слишком много чего? И тем более, я уже засветился в новостях, возможно вызову интерес у масс. Это даст мне некие гарантии безопасности.
И вновь я упираюсь в то, что слишком мало знаю. И так, есть фирма проводящая экспериментальные генетические модификации. Официальная цель – коммерческая. Создать и популяризировать принципиально новую услугу. Для экспериментов необходимы добровольцы. Есть высокий риск неудачи, поэтому никаких гарантий. Идет наработка стабильности результата. И тут же вопрос, так ли необходима столь существенная перемена внешности? Преследует ли она какие-либо цели? Скелет позволяющий выдерживать такие нагрузки был бы полезен любому человеку, ведь он предохранит от обычных бытовых травм. Многие захотят избавиться от риска сломать ногу упав с лестницы, но мало кто рискнет утратить облик свой. Цена за все в этом мире есть, и маловероятно что ее захотят уплатить. Тем более в условиях всеобщей деградации в сторону консервативных взглядов на прогресс и предрассудков.
А если это и есть цель? Вызов обществу. Сильнейший вызов ломающий стереотипы. Если мы возьмем человека, улучшим его сохраняя облик, то начнутся многочисленные споры о гранях допустимого. С самыми разными аргументами, от уровня «бог создал человека таким как он есть и не нам его менять», до «вы хотите чтобы по улицам ходили мутанты способные перебить полгорода?». А тут такая манящая кость брошенная обществу, полный отказ от человеческой сути. И пускай себе бурлят, спорят, негодуют. Под этот шумок можно пропихнуть что-то меньшее. Как сейчас под предлогом борьбы с терроризмом пропихивают сильнейшие ограничения личных прав и свобод во всем мире. В таком случае я оказываюсь расходным материалом который просто спишут достигнув своих целей. Человечество останется прежним внешне, но в клиниках будут предлагать совершенно новые услуги. С другой стороны всегда найдутся те кто хочет эпатировать собой общество, и у них всегда найдутся последователи, и возможно даже что они станут модными.
Человека не изменить, если только не переделать радикально его психику. Генетические модификации станут просто игрушкой, как автомобиль или компьютер. Вся сложность в переломном моменте, моменте когда общество будет еще не готово. Слишком уж это вызывающе. В таких ситуациях возможны возникновения своего рода гетто для измененных. Но это отдаленные перспективы, а в ближайших важно только то, что будет лично со мной. Я вызвал интерес, я представляю ценность, а значит в некоторых рамках могу отстаивать свои интересы. Вот на этом мне и надо сосредоточиться.
Машина остановилась по нужному адресу, и Мартин вышел из нее, попросив подождать. Я остался внутри. Некоторое время висела тишина, водитель косился на меня стараясь делать это незаметно, и я с улыбкой сказал ему:
- Тебя не предупреждали о пассажире?
- Предупреждали.
Он повернулся ко мне:
- Но увидеть все равно странно.
- Генетическая модификация. Привыкай, со временем это может стать популярным.
- Ну, вряд ли. А с тобой что хоть? Непредвиденные последствия?
- Травма от падения с высоты.
Я усмехнулся и добавил:
- С высоты для человека летальной, восемнадцать метров на асфальт. Как видишь отделался настолько легко насколько это вообще могло быть.
- Серьезно?
- Шестой этаж, только не спрашивай причин, заваруха там вышла знатная.
- Но, это же невозможно.
- Для человека да. Теперь ты понимаешь почему со временем модификации станут популярными?
- Глупость, так менять себя чтобы из окон прыгать? К бабе внезапно муж вернулся что ли?
Я рассмеялся:
- Ха, ты почти угадал, но не совсем. А по поводу модификаций, вот ты сколько за страховку платишь?
- Причем тут это?
- Очень простая логика. Модификация ускоряет твою реакцию, и того ты с большей вероятностью избежишь аварии. Модификация укрепит твое тело, и того ты пострадаешь меньше и соответственно плата на лечение будет меньше. А теперь простейший вывод: все модифицированные водители будут меньше платить за страховку. Причем разница может стать огромной особенно в условиях лоббирования интересов компаний занимающихся этим.
- Да ладно, и что тогда? Обязательно в такую зверюгу себя превращать?
- Конечно нет. Просто сравнить что будет дешевле, модификация или платы по более жестким ценникам страховым кампаниям. Это конечно при условии что в ряде профессий модификация не станет обязательной, а это тоже возможно.
Он отвернулся, открыл окно и закурил. Я поморщился почуяв едкий дым, но поняв что разговаривать он не хочет, просто откинулся на сиденье.

>>89878
Спустя несколько минут он вдруг заговорил:
- Ну не может же такого быть просто. Это же, это не правильно просто. Ну нельзя же так в конце концов. Зачем это вообще нужно?
- Чтобы улучшить природу человека.
- Улучшить?
Он обернулся на меня.
- Да какое тут вообще улучшение?
- Живучести.
Я улыбался ему почти ощущая все те чувства что начинали в нем кипеть.
- Если мы попадем в аварию, то у меня самые большие шансы выжить. Если мы заразимся какой-нибудь болезнью, то я быстрее всего выздоровею. Я проживу дольше, я менее подвержен воздействию негативных факторов, я выносливее и сильнее, я менее склонен к утомлению, и после рабочего дня не чувствую усталости. До модификации мне едва хватало сил до кровати доползти, а теперь я открыл для себя что свободного времени у меня гораздо больше просто потому что больше сил. Я стал жить гораздо более полной и насыщенной жизнью, и все это только благодаря модификации. А как ты себя чувствуешь вернувшись домой после смены?
- Нормально.
Буркнул он отворачиваясь. Кажется я задел его за живое. Не знаю даже зачем я это делал, но мне это просто нравилось. И все-таки он водитель, и наверное мне не стоит слишком выводить его из себя. На нервах как бы и впрямь в аварию не попасть. Но он таки сам спровоцировал меня, сказав после паузы:
- Да в конце концов, это же отказ от семьи, от детей.
- Кто тебе сказал что я несовместим с человеком?
Он вновь обернулся натыкаясь на мою полуулыбку.
- Гибриды вполне себе получатся, через несколько лет это проявится на улицах. Да. Ох как проявится…
Я заложил руки за голову и мечтательно уставился в потолок, с наслаждением чувствуя всю гамму его изумления, ошеломления и столь сильного недоумения, что мне показалось что он представил то, что обнаружит подобного гибрида у своей жены, о наличии которой я мог судить по кольцу на его пальце. В это время Мартин уже вышел из здания, и шел к машине. Мужчина все еще пытался прийти в себя когда иностранец наконец распахнул дверь, и сел, держа в руках папку с какими то бумагами. Он сказал:
- Ну а теперь в аэропорт.
Мужчина отвернулся, посмотрел на него и ответил:
- Да, конечно, остановка будет через час примерно, перекусим и доедем.
Он включил музыку, и завел мотор. Его нервозность все еще ощущалось. В моем городе аэропорта нет, следовательно мы едем в областной центр. Да, дорога будет приличная на автотранспорте. Жалко что я не взял ноутбук. А может его в багаж уже погрузили? Эх, без него будет скучновато лечиться и проходить обследование. Хотя я наверняка найду чем себя занять. Надо будет нагружать руки раз ноги пока нельзя. Интересно, а что Мартин говорил о стимуляции? Есть какие-то специфичные медикаменты? В любом случае под ушами водителя я это выяснять не хотел, и предпочел просто задремать на сиденье, тем более что сонливость все время после травмы ощущалась. Легкая, не мешающая, но позволяющая заснуть практически когда угодно. Привычно накрыв нос хвостом, и отметив прищуренным глазом из-под меха то, с каким лицом водитель посмотрел на меня в зеркало, я уснул.
Мне снился двор моего дома. Тот самый момент, когда позади взревел мотор автомобиля. Я едва успел отпрыгнуть. Но сейчас мне снилось что я не успел. Он врезался в меня сзади, бампер ударил по ногам больно изгибая кости, и я налетел на капот, а затем и лобовое стекло, украсив его паутиной трещин. Я слетел в бок, слыша как автомобиль проносится мимо, и чувствуя тянущую боль от ног и ребер, а затем встал глядя вслед. Автомобиль с визгом развернулся ослепляя меня фарами, и я пошел на него улыбаясь, и сжимая в руке мину. Мои глаза отразили свет фар пугая водителя, ввергая его в панику. Автомобиль зашумел вновь летя на меня. Я бросился бежать ему навстречу не обращая внимания на боль, не чувствуя ее. Свет слепил, но слух давал вполне достаточно информации чтобы я прыгнул в последний момент.
Перепрыгнуть едущий автомобиль не так то и сложно, по крайней мере мне. И просто отпустить мину, чтобы она упала на измятый капот, прочно примагничиваясь к нему. Машина пролетела подо мной, и я мягко приземлился на асфальт, припадая на согнувшиеся ноги, и упираясь в него левой рукой. Правая нащупала рычажок пульта.
Вновь взревели шины в резком развороте, но теперь к ним добавилось шипение. Шипение раскаленной, бурлящей массы шлака. Мотор заревел опять, предупреждая меня. Я просто откатился клубком за соседний автомобиль припаркованный у стены дома. На этот раз мимо меня промчался пылающий болид. Шлак проник к мотору, пережег тонкие нити бензопроводов и масляных баков. Автомобиль вспыхнул как спичка. Он завизжал тормозами останавливаясь, распахнулась дверь, и из этого крематория выскочил человек. Мягкий, беспомощьный, безоружный человек. Теперь у него не было даже разбитой бутылки. Он бросился прочь, но едва успел отбежать пару метров как взорвался бензобак. Огненное облако пылающих паров взвилось высоко вверх, а его отбросило ударной волной, повалив на землю.
Я пошел к нему чувствуя как запах гари щекочет ноздри. Он лежал лицом вниз, еще живой. Пока еще живой. На моей руке зловеще блеснули лезвия черных когтей в зареве пожара. Человек стал подниматься, надрывно кашляя и пытаясь втянуть выбитый ударно волной воздух обратно в легкие. Я перешел на бег, и прыгнул прямо ему на голову. Мужчина едва успел поднять лицо на пару десятков сантиметров от асфальта, как подошвы моих ног врезались ему в затылок, с силой впечатывая обратно и буквально размазывая его плоть. Я проехался на его голове с десяток сантиметров, оставляя на земле алую, ароматно пахнущую полосу и клочки содранной кожи, и спрыгнул чтобы сохранить равновесие. Он стонал. Булькающим, надрывным стоном, который бывает у людей избитых до потери сознания. Еще живой.
Обернувшись к нему, я подхватил человека за шиворот, и потащил к пылающему автомобилю. Дверца водителя приглашающе распахнута. Рывком подняв голову, я глянул в разодранное до кости лицо со свернутым набок носом, и когда один глаз приоткрылся, улыбнулся ему. А затем побежал, таща за собой полубессознательное тело, и швырнул его внутрь, в этот ад горящей машины, после чего бросился обратно раньше чем жар проник сквозь шерсть, хоть вонь паленого волоса и обожгла меня. Кончики чуток подпалились. Пустяки. Я развернулся, и пошел прочь слыша как стон перешел в дикий вопль сгорающего заживо человека, мозг которого был слишком контужен чтобы заставить тело выбраться из железного гроба. Потянуло ароматом шашлыка.

>>89906
Меня разбудило то что машина остановилась. Я сохранял неподвижность продолжая делать вид что сплю. По-моему прошло не более получаса с того момента как я уснул. И мне кажется что это еще слишком рано. Да и шум проезжающих машин говорил о том что мы на трассе. Однако загадка довольно скоро разрешилась, во-первых комментарием водителя:
- Вот черт.
А во вторых подошедшим человеком, который сказал в открытое водителем окно:
- Инспектор Сальников, ваши документы.
- Да, сейчас.
Ответил водитель доставая их. Мой взгляд прикрытый мехом хвоста скользнул по стеклам окон, и я увидел гаишника. Он тоже смотрел на меня, и судя по взгляду был просто шокирован открывшейся ему картиной. Я скинул хвост, поднял голову и широко зевнул, распахивая пасть настежь. Затем потянулся и мотнул головой. Гаишник натурально отшатнулся, рефлекторно потянув руку к кобуре, и сказал:
- Это что за животное?
Прежде чем кто-либо успел ответить, я резко повернул голову в сторону Сальникова и возмущенно заявил:
- Животное? Что вы себе вообще позволяете? Мистер Чинк, я ведь правильно помню что животными вы называете неразумных представителей фауны своей планеты?
- Да.
Отозвался он растерянно посмотрев на меня.
- Ну знаете…
Сказал я возмущенным голосом:
- Между прочим это может рассматриваться как оскорбление, что за мир такой? Между прочим аборигены Сириуса гораздо вежливее. Мистер Чинк, я выражаю протест против подобного отношения, конечно я понимаю что в рамках моего путешествия на отсталые планеты столкновение с ксенофобией неизбежно, но в конце концов это просто возмутительно.
Повисла пауза во время которой я рассчитывал на то что гаишник просто извиниться и не станет нас задерживать, но к моему удивлению он оправился от шока и сказал:
- Так, а ваши документы можно?
- Пфф…
Ответил я, и махнул рукой Чинку, делая вид что теряю к происходящему всякий интерес:
- Покажите ему.
Как я и предполагал в папке были документы, в том числе видимо и мой паспорт, который Мартин протянул гаишнику, причем видимо вместе со своими. Тот некоторое время изучал бумаги, и наконец сказал раздраженным тоном:
- Так, гражданин Российской Федерации Соломин. И что это было?
- Что именно?
- То что вы наплели.
Я вновь уставился на него и невинным тоном сказал:
- А что такого?
- Вранье представителям власти при исполнении.
- Вы подводили меня под присягу?
- Багажник откройте, а вы выйдите из машины.
Водитель раздраженно посмотрел на меня, и вышел. Я привстал, открыл дверь и сидя на сиденье выглянул наружу свесив ноги.
- Выходите, выходите.
Сказал Сальников, на что я возразил:
- У меня травмированы ноги и я не могу стоять.
Он кинул взгляд мне на ноги, затем его отвлек водитель, сказав:
- Да вот, его кресло тут сложено, сами посмотрите.
Инспектор отошел, стал осматривать багажник. Я услышал как он тихо сказал водителю:
- Это кто вообще такой?
- А я знаю? Я вообще таксист. Кого сказали везти того и везу. Я не при делах вообще.
- А аптечка где?
- Да вот, видите, сумкой просто накрыта.
- Закрывайте.
Видимо гаишник так ничего незаконного не нашел, и вновь подошел ко мне, на что я ему заявил:
- Хорошо хладнокровие сохраняете, служили где?
- Незаконное что-нибудь провозите?
- Кроме блох? Абсолютно ничего.
Я почесал затылок быстрым движением, заставив человека едва заметно дернутся назад, но он быстро вернул самообладание сказав водителю:
- Так, пройдемте, проверим наличие алкоголя в крови.
Кинув на меня еще один раздраженный взгляд водитель пошел за гаишником. Когда они отошли в сторону поста на достаточное расстояние, Мартин наконец приобрел дар речи и спросил меня:
- Зачем?
- В девяти из десяти случаев он бы просто козырнул нам и отправил восвояси. Но нам не повезло и мы попали на десятый. Бывает.
- Вообще то мы немного спешим.
- Только не говорите мне что вы не брали запас времени на непредвиденные ситуации.
- Брали конечно, но все равно как бы не было задержек в аэропорту. И у вас не должно быть блох.
- Конечно недолжно, но если людям делать намеки на то что они есть, то можно избежать их желания погладить меня, или надоедать иным подобным способом. Кстати, наличность что была у меня в кармане плаща все еще там?
- Наверное.
- Гляньте и дайте мне плащ пожалуйста.
Он вышел из машины, открыв дорогой багажник, покопался там и достал плащ, сказав:
- Да, есть.
Я поймал кинутый мне плащ, засунул руку в карман и нащупал там свои деньги. Достав их и переложив в карман штанов, я свернул плащ и сунул под голову. В это время гаишник с водителем вернулись, и гаишник шел достаточно быстро, увидев манипуляции Мартина.
- Что тут происходит?
Спросил он подойдя ближе. Я махнул рукой на свернутый плащ и сказал:
- Попросил друга дать мне мою одежду чтобы было что под голову положить. В этом есть что-то плохое?
- Одежду покажите.
Я протянул ему плащ. Он развернул его, прохлопал по карманам, и не найдя ничего интересного сказал мне:
- А в карманах штанов что?
Я вывернул их показав ему банкноты. Он протянул мне плащ и раздраженно сказал:
- Проезжайте.
Водитель воспользовался приглашением садясь за руль, я же принял плащ, чуть заметно коснувшись руки гаишника когтем мизинца и заявив:
- Кстати, если зуд появиться то рекомендую шампунь чистотел, он в магазинах для животных продается, очень хорош от блог.
Мужчина отдернул руку рефлекторно почесав место укола, и я захлопнул дверь. Мы тронулись, и я оглянулся, увидев что гаишник внимательно рассматривает свои руки, а затем вдруг резкими движениями стал отряхивать их. Ну хоть такая радость. Я расслабленно спросил водителя:
- Сколько содрали?
- Нисколько, внушение сделали.
- Ну ладно.
Я положил голову на свернутый плащ, накрыл хвостом нос и вновь сделал вид что дремлю. Спустя несколько минут до водителя наконец дошло, и он раздраженно сказал:
- Тысячу содрали.
- Печально.
Ответил я. Повисла пауза. Мартин с любопытством поглядывал то на меня, то на водителя, видимо заинтересовавшись этой сценой. Наконец водитель не выдержал:
- Компенсировать не собираешься?
- Конечно нет.
Ответил я и водитель увеличил громкость музыки, похоже окончательно потеряв на сегодня настроение от упущенной выгоды. Я тоже был несколько разочарован тем что не удалось запудрить мозги гаишнику. Наглость – второе счастье, и обычно у меня получается более успешно использовать тот шок что испытывают люди при встрече со мной, но вот тут не повезло. Жалко конечно, это было бы забавно. Особенно то что тогда гаишник бы довольно долго размышлял бы о своей встрече с «инопланетянином», но чего нет того нет. Водитель же еще подбавил громкость, стараясь нащупать волну с музыкой погромче. Думаю это была своего рода маленькая мест, помешать мне спать, однако я старательно делал вид что сплю, хоть и немного подергивал ушами. Первым не выдержал Мартин, он сказал:
- Извините, можно громкость убавить?
Водитель раздраженно подчинился. Мартин оглянулся на меня, видимо желая убедится что я и правда сплю, и похоже поверил. Он сказал водителю:
- Вы извините, вас и правда оштрафовали?
- Нет, не оштрафовали блин. Кто это вообще такой у вас?
- Я же говорил, генетически модифицированный человек.
- Ага, человек. У меня кошка живет, если нассыт где не надо и ее туда мордой натыкать, то потом с таким же видом сидит.
- Да? Любопытно. На самом деле удельный вес кошачьих в данной модификации не слишком высок, и домашний кот там не использовался. Насколько я помню, рысь в основном.
- Знаете, меня как то не очень волнует кого вы там скрещивали чтобы эту хрень получить.
Буркнул водитель.

>>89920
Вновь повисло молчание, когда Мартин понял что мужчина не настроен на разговоры. Мы ехали еще минут двадцать, и наконец свернули куда-то и остановились. Водитель открыл дверь и сказал:
- Вон тут неподалеку закусочная. Вы как хотите а я голоден.
- Да, я тоже ноги разомну пожалуй.
Ответил Мартин, и я поднял голову и сказал:
- И мне тоже прихватите чего-нибудь мясного.
- Обязательно прихвачу.
Едко отозвался водитель.
- Только деньги вперед.
Я молча протянул ему денег, и они пошли прочь захлопнув двери. Я услышал как водитель сказал Мартину:
- Вы идите, а я до магазина.
По его тону я понял что он замыслил какую-то подлянку. Я сел, и стал ждать глядя на улицу. Мы были в каком-то населенном пункте, остановились рядом с закусочной, а водитель пошел в крупный магазин по соседству. Первый человек остановился примерно через две минуты. Увидев меня в машине он сперва замер глядя на меня, затем подошел и уставился мне в лицо. Я в ответ уставился на него. Естественно что это породило цепную реакцию, и люди замечавшие странную реакцию человека на нечто увиденное тоже обращали внимание на меня. Вскоре собралось довольно приличное количество зрителей во все глаза рассматривающих меня. Особо наглый парень подошел к машине и постучал по стеклу. Я спустил стекло, заставив его отшатнутся, и сказал:
- Что надо?
- Ты что, разговариваешь?
Искренне удивился он. По собравшейся толпе уже разносились перешептывания. Обсуждали меня, строя предположения о том что я такое. В основном сходились на том что странное животное, но услышав мой голос люди вновь породили волну удивленных возгласов на тему моей способности говорить.
- Да, говорю. А ты что, удивлен?
- Ну…
- Ну и хрен с тобой.
Ответил я закрыв окно и накрываясь плащом, когда увидел как среди людей появились те кто достали телефоны с камерами. Я свернулся накрывшись так что меня не было видно. Похоже что люди подошли ближе. Я вновь услышал как кто-то постучал по стеклу, услышал голоса:
- Эй, ты. Покажись.
- Епт, покажись ты кто?
- Ау, слышь?
И тому подобные попытки заставить меня показаться. На камеры я делать это не собирался, так что продолжал прикидываться ветошью. Не то чтобы подобное внимание людей меня раздражало слишком сильно, но все-таки я несколько поотвык от него. В моем городе я немного приелся, и подобного ажиотажа не вызывал. Проклятые видеокамеры понатыканные в каждый телефон. Они определенно раздражали, особенно тем что глупые людишки не преминут выложить все это в интернет чтобы похвастаться. Эх, а мне следовало это предусмотреть и накрыться заранее. По стеклу продолжали постукивать, и продолжали пытаться выманить меня.
Тем не менее некоторые постепенно теряли интерес и уходили, считая что им просто показалось и тут нет ничего интересного. Наконец вернулся Мартин, и стал проталкиваться сквозь толпу. Тут его ожидал сюрприз, двери были заблокированы, а я не собирался их открывать. Оставалось дождаться водителя. Тем не менее Мартин выдал себя тем что требовал пропустить его к машине, и его засыпали вопросами о том, кто там в машине. Тут наконец до него дошло что он только вызовет новые волны ненужного интереса, и стал вяло отбиваться от толпы, говоря что он просто ждет друга. Вскоре я услышал голос и водителя:
- Эй, а ну отошли от моей машины.
- А там у тебя кто в машине лежит?
- Пассажир, пройти дай мля.
- Да ладно, что ты.
- Я щя ментов вызову, кто стекло заляпал? Сука, сейчас огребет кто-то, свалили от машины нах мля, не дай бог кто поцарапал.
Он возмущенно пробился к автомобилю, открыл дверь и сел внутрь, разблокировав дверь и Мартину. Завелся мотор, и мы поехали прочь. Думаю водитель уже трижды проклял себя за то что согласился на такого пассажира. Когда мы отъехали прочь, я выглянул из-под плаща. Увидев это водитель кинул мне что-то массивное, завернутое в пакет и пахнущее кровью, и сказал:
- Просил мяса? На, угощайся.
Я развернул пакет, и усмехнулся обнаружив там свиную голову. Я протянул руку:
- Сдачу давай.
- Забирай.
Сказал он сунув мне свернутые купюры с монетами внутри, и поглядывая на меня в зеркало. В конце концов я же хотел попробовать сырого мяса, да и уступать мне не хотелось. Мартин оглянулся, и увидев у меня в руках такое угощение возмутился:
- Вы чего? Вас же просили еды купить.
- Да все нормально.
Ответил я, и вцепился зубами в плоть обрубленной шеи. Вкус был вполне приятным. Я оторвал кусок и разжевал его. Ближе всего по вкусу сырое мясо напоминало вареное если сварить его без лаврового листа. Оно было гораздо сочнее жареного, буквально брызгало на зубах соком с мягким, нежным вкусом. Жир, больше всего похожий на тот который бывает в банке тушенки не содержал ни капли соли, и маслянисто растекался по горлу пористыми, творожистыми кусочками. Вот только то что оставалось после того как мясо изжёвывалось было довольно вязким, как жвачка, и как следует пережевав эту массу я просто глотал ее.
Осторожно откусив пару кусочков и поняв что вкус мне нравится и не вызывает тошноты, я стал есть смелее, распоров щетину когтем. Мартин с изумлением смотрел на меня, водитель тоже был удивлен тем что я не побрезговал сырым мясом, и постепенно до него начало доходить как он только что себя подставил. Он протянул растерянным голосом:
- Ты же мне всю обивку засрешь…
- Конечно.
Согласился я примеряясь к хрящу гортани.
- Особенно когда начну раскалывать череп чтобы мозг достать.
Сказав это я вцепился в хрящ с довольно громким хрустом. Он был весьма твердым, скользким и малосъедобным. Вырвав кусок мне пришлось тщательно перемалывать его зубами. Он тянулся как резина, гораздо хуже поддавался чем например хрящи в курятине. Водитель сглотнул борясь с тошнотой, и сказал:
- Оставь ее.
- Я голоден.
- Блин, ты мне всю обивку заляпаешь!
- Ага.
Я вновь вцепился в мясо, вырывая еще кусок и роняя капли застывшей крови.
- Черт, оставь ее!
- За дорогой следи.
- Да блин!
- Окей, окей. Продам ее тебе за четыре сотни.
- Сука.
- Ну ведь ты же ее купил.
- Сука, ты мудак просто.
- Хватит.
Вмешался Мартин. Я рассмеялся в ответ, глядя как водитель вытаскивает купюры. Увидев деньги я аккуратно убрал голову в пакет и положил под заднее стекло. Взяв деньги я ухмыльнулся и растянулся на сиденье, прислушиваясь к чувствам в животе и смакуя остаток терпкого вкуса.
- Чтоб я еще раз каких-нибудь мутантов перевозил…
Прошипел водитель видимо думая что ему теперь делать с этой головой. Остаток пути он провел в молчании, видимо опасаясь от меня еще каких-нибудь выкрутасов. Я же размышлял над своими впечатлениями. Определенно мясо излишне жирное, но даже сырой жир не вызвал отвращения. Мне понравилась такая еда, хоть она и была несколько застывшей. А вот если бы это было свежее, еще живое, телесно теплое мясо… Со сладким ароматом крови, с мягкостью и восхитительным нежным вкусом… Я остро захотел этого. Вонзить клыки в еще живое существо. Вырвать из него кусок, и прожевать наслаждаясь каждой каплей сока. Поохотится. Догнать, схватить, вонзить когти и укусить. Почувствовать обжигающий жар крови на губах, почувствовать этот восхитительный аромат разорванного мяса в сочетании с его вкусом.
Например поймать зайца. Схватить маленькое существо, вогнать когти под шкуру и резким движением распороть. Содрать кожу и вцепившись в мясо вырывать его кусками. Грызть кости, внутренности. Разгрызть череп. Сердце, печень, легкие. Только требуху выкинуть, и шкуру. А остальное все съесть. Или существо покрупнее, лисица например, или небольшой олень. Если вкус сырого мяса хорош, то вкус живого мяса наверное будет просто великолепен.

>>89921
Пока я предавался подобным кровожадным размышлениям, мы наконец доехали до аэропорта, и остановились на парковке. Тут меня охватило некоторое волнение, в конце концов это очень людное место в городе где про меня не факт что и слышали. Я прикрыл глаза пытаясь успокоиться. Ничего, главное сохранять самообладание, а это я умею. Расправив плащ и повозившись, я натянул его на себя, а на голову накинул давно уже не использовавшийся капюшон.
Мартин и водитель вышли, обошли автомобиль и открыв багажник достали и разложили кресло. Водитель демонстративно отошел прочь, всем видом показывая полное нежелание помогать мне. Я усмехнулся. Мне вполне хватало того что кресло было в доступности рукам, чтобы схватиться за него и пересесть. Я коснулся колес. Эх, надо было попрактиковаться управлять им, но слишком напрягать руки не хотелось, они и так отозвались болью от ссадин. Мартин кажется дал водителю деньги, и поставил рядом с собой пару чемоданов взятых из багажника.
Чинк огляделся по сторонам, и достал телефон. Водитель тем временем погрузился в машину, смерив меня напоследок уничтожающим взглядом, и уехал. Люди же вокруг постепенно замечали странную фигуру в кресле, недоуменно оглядывались и шли по своим делам. Мне приходилось смотреть вниз чтобы не палить морду. Мартин же наконец дождался ответа, и сказал в трубку:
- Мы прибыли, вы где?
- Вы на парковке?
- Да, справа от входа.
- Сейчас подойдем.
Он сбросил вызов и я спросил:
- Кто это?
- Работники аэропорта, их уведомили заранее и попросили помочь с погрузкой.
И правда, вскоре подошли двое мужчин, с любопытством глядя на меня. Я поднял взгляд, и улыбнулся им. Они были весьма удивлены, один даже отступил на шаг назад. Второй сказал:
- Вы и есть Мартин и Матвей?
- Да.
Ответил Мартин и показал на чемоданы:
- Вот багаж.
- Кресло тоже?
- Нет, кресло в больницу отправите. Там на месте другое будет.
- Ну хорошо.
Он вновь покосился на меня, и подошел сзади нерешительно берясь за ручки кресла. Я сказал ему:
- Да ладно, я не кусаюсь.
- Не кусаешься так не кусаешься.
Он повез меня в здание, Мартин и второй мужчина, с чемоданами пошли рядом. Уличив момент я убедился что мои перчатки так и лежат в карманах, и надел их.
Зона пропуска стала привычной помехой. Когда меня подвезли к таможенникам они естественно потребовали снять капюшон. Я подчинился, и с усмешкой наблюдал за реакцией. Люди были шокированы. Причем возникшая тишина привлекла внимание и тех кто был по соседству. Я буквально оказался в центре внимания. Вновь к моему неудовлетворению у некоторых людей в руках возникли телефоны. Но на этот раз мне ничего не оставалось как ждать, с полуулыбкой на лице и маской абсолютного спокойствия.
- Это что?
Спросил один из охранников.
- По-моему все написано в документах.
Расслабленно ответил я.
Они вновь стали копаться в бумагах, то и дело поглядывая на меня. Еще одна заминка вышла в том, что рамка металлоискателя была бесполезна так как я был в кресле, так что меня просто досмотрели лично, и не найдя ничего интересного наконец пропустили. Я молчал, предпочитая отдать споры Мартину, и делая вид что меня все это на редкость утомило. В конечном итоге меня пропустили, хоть и провожали удивленными взглядами.
В здании аэропорта меня устроили немного в стороне, где людей было поменьше. Мартин посмотрев на расписание сказал что вылет будет через два часа, вручил мне мой паспорт и скрылся чтобы проследить за отправкой багажа, а может и еще за чем-нибудь. Например поговорить по телефону в стороне от моих ушей. Сидел я вновь накинув капюшон, в конце концов так я привлекаю меньше внимания. Меня очень раздражало то что я прикован к креслу, и в случае неприятностей просто не смогу уйти. Кроме того и чувства мои были ограничены. Так как я сидел глядя вниз, с видом дремлющего человека, то мог полагаться только на слух, обоняние и осязание. Капюшон полностью меня не прятал, кончик морды с вибриссами все равно выглядывал, хоть и не бросался в глаза сразу. Тем не менее внимание он привлек.
Я слышал как неподалеку переговаривалась группа молодых людей обсуждая мой странный вид, и один из них обратил внимание остальных на мой нос. В завязавшемся споре он наконец заявил что хочет посмотреть ближе. Я обратился в слух, вычленяя направляющиеся ко мне шаги. Проклятье, вот ведь не сидится некоторым людям спокойно. Я напрягся в ожидании. Было слышно как он замедлил шаг понимая что видит именно совершенно звериный нос под капюшоном, и длинные вибриссы.
- Тебе чего надо?
Сказал я, слыша что он замер услышав мой голос, весьма и весьма отличный от обычного человеческого. Он не ответил, более того, он протянул руку, и едва я почувствовал его движение вибрисами, как моя рука взметнулась вверх наперехват, одновременно с поднятым взглядом. Отреагировать он не успел, и я грубо схватил его за ладонь, зажимая указательный палец в замок, и до боли выдавив его.
- Эй!
Крикнул он отдергивая руку. Мне пришлось его отпустить чтобы не сломать ему палец. Это вызвало бы больше проблем. Он отскочил назад, и закричал, указывая на меня:
- Это не человек!
- И это повод тыкать в меня руками?
Рявкнул я в ответ скинув капюшон. Люди вокруг и так привлеченные криками буквально замерли увидев меня. Я окинул толпу презрительным взглядом, с вечной полуулыбкой на лице. На меня смотрело не меньше полусотни человек, растерянные, удивленные, некоторые даже испуганные. Раздавались перешептывания. Некоторые смотрели с интересом, я видел как парень глядел на меня усмехаясь, словно считая что его разыгрывают, видел как мужчина потер глаза, как ребенок прижался к женщине растерянно глядя на меня. Кто смотрел почти восхищенно, кто то равнодушно. Но от некоторых я чувствовал страх. Я видел молодую девушку, которая перекрестилась с суеверным страхом глядя на меня. Я видел пожилого мужчину посмотревшего на меня с презрением. Видел людей смотрящих с омерзением, отвращением и страхом. Множество взглядов давило на меня, выводило из себя, и сильнее всего те, что несли негатив. Сопротивляясь этому я почувствовал как мой рассудок словно покрывается ледяной коркой. Жалкие существа, что они могут понимать? Двадцать первый век, а человек все еще подвержен суеверным страхам. Все виды ксенофобий. Моя улыбка адресовалась только тем кто смотрел с симпатией или нейтральным любопытством. Для остальных – только презрительный взгляд.
Внутри меня что-то тихо шевельнулось, разбуженное теми кто посчитал меня чем-то чего не должно быть. А еще этим придурком стоявшим рядом и растиравшим палец. Я посмотрел ему в глаза, и тихо сказал:
- Наглая тварь. Мне следовало сломать тебе руку.
Затем я усилил голос окидывая взглядом толпу:
- Ну что вылупились как папуасы на самолет. Никогда геномодификатов не видели, или что? Ну полюбуйтесь.

>>90097
Я сидел с гордым видом, холодным взглядом и доброжелательной полуулыбкой. Ярость вызванная человеком сунувшимся к моему капюшону вмерзла в ледяную кору покрывшую разум. Эмоции притихли, ушли куда-то вглубь. Я стал абсолютно невозмутим. Люди все смотрели и смотрели на меня, но многие постепенно стали отвлекаться на свои дела. Особенно этому поспособствовал голос объявивший о прибытии какого-то рейса. Я увидел в руках некоторых людей появляющиеся телефоны, и плавным движением накрыл голову капюшоном. Коснувшись колес я развернул кресло спиной к большинству и угрюмо замер. Переговоры усиливались. Люди перешептывались обсуждая увиденное. Парень потоптавшись рядом наконец вернулся к своим. Кто-то привычным образом высказывал предположение что все это просто розыгрыш, другие говорили что тут что-то нечисто, третьи высказывали предположение что я какой-то уродец. Промелькнула даже мысль о том что я – йети. Но в любом случае больше ко мне никто не подходил, похоже что агрессивная реакция дала толк.
Ледяное оцепенение рассудка постепенно таяло, и я невольно поразился своей реакции. Ведь я уже привык к подобному, я сталкивался с подобными реакциями, и учился противостоять этому иначе чем жесткой агрессией и последующим игнорированием всего и вся. Так что же со мной такое? Кипящая ярость внутри утихала. Я вздохнул, и наконец понял причину. Мои ноги, я не мог просто встать и уйти куда подальше, и это подспудно давило на меня, словно загоняя в угол. Я приучился не убегать от шоковой реакции людей на мой облик, научился улыбаться и идти навстречу, но бегство всегда оставалось доступным путем отступления, и это успокаивало, внушало уверенность.
Вот и весь секрет. Узнав его я взял себя в руки, но статус-кво меня уже вполне устраивал. Люди постепенно начинали игнорировать меня, погружаясь в свои дела, только несколько все не успокаивались обсуждая увиденное. Прозвучало новое объявление, и возникшая суета еще больше размыла поток внимания. Я погружался в ожидание.
Планы на ближайшее время никак не могли определиться. Я был вынужден ждать того что мне предложат. Практически беспомощный. Этот месяц многое переменил, я стал слишком зависим. Придется как-то это исправлять. Вот только как? Хотя, если цена удовлетворит меня, то все можно оставить так как есть. Я не прочь поработать лицом фирмы если зарплата будет нормальной. Вот только это может занимать много моего времени. Но в любом случае не все. Я уверен в том что мне будет позволено уделять большую часть времени на то чтобы следить за своим физическим состоянием. Если подумать, то в перспективе я ничего не теряю. Скорее всего приобрету вполне полезные навыки, возможно некоторую известность и славу. На этой волне можно даже проскользнуть на эстраду. Не то чтобы я этого хотел, но там крутятся большие деньги, так почему бы и нет? Сотрудничество может быть вполне выгодным, экономическая поддержка, самые совершенные модификации. Наверное это и имелось ввиду говоря о вторичной. Нечто что сделает меня еще более поразительным для мира.
Только мне нужно не позволять себе срываться как только что. Минутная слабость, не более. Все эти люди должны рассматриваться мной как потенциальные потребители генетических модификаций, и мое поведение должно быть соответствующим. Доброжелательность и легкая нота собственного превосходства. Навязывание осознания того что я лучше, но каждый может быть таким. Этому придется учиться отдельно.
Я чуть повернул голову услышав знакомые шаги Мартина. Вообще я долго не замечал расширившийся угол зрения. Осознание того что увиденное за спиной потребовало от меня только легкого поворота головы и скошенного глаза пришло не сразу. Усилившееся обоняние в этом плане отнимало почти все мое внимание. Подойдя ко мне Мартин сказал:
- Скоро отлет, как себя чувствуете?
- Нормально. Настроение правда не очень.
Я усмехнулся.
- Что так, по моему сегодня вполне хороший день.
Сказал Мартин, я ответил:
- Ну у вас не болят ноги.
- Разболелись?
- Немного. Скорее бы уже зажили.
- Много времени это не займет.
- Знаю, молодой организм и все такое.
- У вас хорошие способности к восстановлению.
- Это проверялось?
Мартин подумал над моим вопросом и ответил:
- Ну, можно сказать проверяется.
- На моем примере?
- Не только. Но на самом деле все довольно индивидуально. Тем не менее волноваться вам не стоит, после того что требует процесс модификации оправление от мелких ссадин просто пустяк.
Мартин отвлекся слушая очередное объявление, и махнул куда-то рукой.
- А вот и наш рейс.
Пункт назначения мне был незнаком. Я посмотрел на подошедших людей, те самые грузчики, видимо по причине того что они меня уже видели. Один взялся за ручки кресла, и повез меня из зала ожидания. Я вновь сидел склонив голову и прикрывая лицо капюшоном. Столько времени прошло, а вновь в незнакомом людном месте я скрываю свое лицо. Ничего, со временем привыкну еще лучше.
Неужели все эти месяцы тренировок самоконтроля оказались сметены только тем, что у меня повреждены ноги? Или эта тянущая боль тому виной? Научусь. Я всему могу научиться. В конце концов это всего лишь люди. И почему я так взъелся на них? Интересно, а какая бы была бы моя реакция, еще тогда когда я был человеком, если бы я увидел модификанта? Любопытство? Отвращение? Страх? Восхищение? Сложно сказать. Я слишком изменился чтобы судить о реакции себя прежнего. Ясно одно, необходимо сдерживать свои эмоции, не проявлять их когда не надо. И это необходимо всем людям. Самоконтроль и сдержанность.
Но наивно ожидать этого от всех. Хотя бы от себя. А люди, их реакция может быть самой разнообразной. Я могу сталкиваться с агрессией. Всегда могу, и в первую очередь должен быть готов именно к ней. Все остальное просто менее опасно для меня. И тут мне придется идти по лезвию бритвы, с одной стороны я должен давать решительный отпор любой угрозе, с другой это может создать мне очень ненужные проблемы, вплоть до тюремного заключения. А сейчас, сейчас я просто волнуюсь. Волнуюсь от того что отправляюсь выяснять что именно от меня хотят.
Меня везли через здание аэропорта, то и дело останавливаясь у различного рода охранников, таможенников и тому подобного, кого привлекал мой странный наряд и скрытность. Мартин довольно споро решал все возникающие вопросы, мелькая документами с ловкостью карточного шулера. Я же старался абстрагироваться от этой суеты. В конце концов сидя на инвалидном кресле я имею полное право изображать из себя страдальца.
К трапу самолета меня подкатили уже когда основной народ прошел, и возникла естественная проблема заключающаяся в том, как мне попасть наверх. Мартин поднялся первый, а второй из грузчиков, который нес чемоданы, сказал:
- Так, ну что на руках что ли?
- Ну, придется.
Ответил второй. Я усмехнулся откидывая капюшон, и оглядываясь на него:
- Да ладно, я не кусаюсь. И у меня даже блох нет, представь себе.
- Точно нет?
Спросил он меня подхватывая.
- Точно, каждый день душ принимаю.
- А с ногами у тебя кстати что?
Спросил второй.
- С высоты упал. Ободрал.
Ответил я ему. Мужчины подняли вдвоем, потащили наверх. Дорогой один из них задал привычный для меня вопрос:
- А ты вообще кто такой? Ну я имею в виду, ну кто ты есть?
- Человек, генетически модифицированный. Это как соя, только человек.
- Генетически модифицируемый?
- Да, хобби у меня такое. Собирать геномы всех животных которых вижу, и модифицировать себя с их помощью. Результат порой получается весьма забавен.
За этими шуточками меня внесли в самолет, и теперь меня несут по салону к месту по билету. Я на секунду прикрываю глаза собираясь с мыслями и самообладанием. Сейчас мне просто нужно немного поиграть. Поиграть с вниманием незнакомых людей, которые даже не факт что когда либо слышали обо мне. Привычная игра.

В просторном кабинете за вытянутым столом сидели люди, изучавшие друг друга внимательными взглядами. Перед каждым из присутствующих лежала папка, а на стене, видимый для всех присутствующих висел экран проектора. Стояла напряженная тишина ожидания пока человек во главе стола посматривал на часы на своей руке. Но вот, наконец в кабинет вошел еще один человек, молодой парень, и тихо извинившись устроился на свободном месте.
- И так господа – Произнес человек смотревший до того на часы. – Позвольте представиться, мое имя Анатолий Золов. Перейдем сразу к делу, опуская лишние формальности. О том, что все услышанное здесь носит гриф «совершенно секретно» вам уже известно из тех расписок, что вы давали. Речь пойдет о деятельности фирмы Сирвиус Геном Корпорейшен. Это неправительственная коммерческая организация, проводящая исследования в области генома, очень любопытные надо сказать исследования. Суть их заключается в том, что человеку изменяют генетический код, что влечет за собой и изменение самого организма.
- Прошу прощения. – Сказал один из сидевших за столом. – Изменяют генетический код взрослого человека? Прижизненно?
- Совершенно верно доктор Колосов. Несмотря на кажущуюся фантастичность подобного заявления. Деятельность этой компании отслеживается примерно с восьмидесятых годов двадцатого века, и долгое время они не привлекали никакого внимания, будучи полностью собственностью некоего Сирвуса Кевина. Их исследования были направлены на манипуляцию с геномом человека с целью, скажем так, сделать его совершеннее. И нужно признать, что они добились значительных успехов, особенно к концу нулевых. Перед каждым из вас лежит папка, ознакомьтесь с фотографиями в начале ее. Да, это действительно реально живущее существо, более того, гражданин Российской Федерации.
Золов сделал паузу, наливая себе в стакан минеральной воды и утоляя жажду, пока присутствующие открывали указанные папки. Увиденное и впрямь было необычным. Человек, если его можно было так назвать, был представлен в различных ракурсах сделанных как профессиональным оборудованием, так и при помощи камер наружного наблюдения различных заведений. Первое на чем останавливался взгляд, была голова существа. Больше всего она походила на голову крупного волка, или некоего иного представителя семейства псовых. Вытянутые, мощные челюсти, достаточно выраженный лоб, насмешливый взгляд желтых, раскосых глаз. За почти собачьим носом выступали очень длинные усы, или вернее сказать вибриссы. Чуть более короткие росли из того места где должны были расти брови. Заостренные уши существа располагались заметно выше того места где должны были быть у человека. Макушка не имела выраженных волос, правильнее было назвать это шерстью, серой шерстью покрывавшей всю голову, от короткой и жесткой на морде, до более длинной на макушке и затылке, скрывавшей и мощную шею. Тонкие губы существа являли собой совершенно неестественное для подобного лица зрелище. Они были явно подвижнее чем следовало ожидать, и застывшее на них выражение однозначно классифицировалась как улыбка, причем внушавшая своего рода симпатию.
На некоторых из снимков существо было одето в длиннополый плащ, но некоторые, на которых его наряд был более легким, открывали взгляду как руки, так же практически полностью покрытые шерстью, и внешне не имевшие существенных отличий от человеческих, так и длинный хвост выраставший из основания спины и укутанный в своего рода чулок. Внимательный взгляд людей привыкших обращать внимание на малозаметные, но важные подробности задержался и на вполне выраженных когтях оканчивающих пальцы полузверя. На первый взгляд существо имело довольно крепкое телосложение, но истинность этого утверждения была скрыта длинной пятнистого меха.
- Знакомьтесь. – Сказал мужчина, допив воду. – Матвей Сергеевич Соломин. По крайней мере, по нашим оценкам вероятность этого порядка восьмидесяти процентов.
- По оценкам? – Протянул пожилой мужчина, который нахмурившись разглядывал странные снимки.
- Да капитан Валенов, мы не можем утверждать точно. У нас есть документальные подтверждения оформленные фирмой, но насколько они могут быть достоверными? Об этом следует сказать отдельно. Гражданин Соломин полный сирота, его родители погибли в автокатастрофе незадолго до того как он отправился на эту операцию. Соответственно самый надежный источник способный опознать его по его поведению – отсутствует. Все остальное по сути косвенно. Он даже лишился особой приметы в виде химического ожога на лице полученного в результате производственной травмы. Тем не менее, наши наблюдения позволяют судить о том что он это именно он, а разница в характере и поведении может быть объяснена тем что с ним произошло. Дело в том, что Сирвиус Геном ищет добровольцев для своих экспериментов, причем делает это по всему миру. У нас есть достоверные данные о нескольких десятках подобных людей, в том числе о восьми русских, трое из которых, включая Матвея, живы и по настоящий момент. До настоящего времени особого внимания они не привлекали.
- И что изменилось? – Спросил Валенов.
- А изменился всего один, но важный момент. Начну издалека. – Анатолий откинулся на стуле. – Наиболее вероятным источником, с которого началась работа Сирвуса, являются американские разработки в областях генетического допинга для военнослужащих. Разработки окончившиеся полным и абсолютным провалом. Некоторое время все результаты были засекреченными, пока не всплыли в вышеозначенной фирме. За относительно короткое время прогресс был достигнут огромный. Достоверные причины этого нам пока неизвестны, по их собственным утверждениям они натаскали ненужных разработок по всему миру, и объединив их добились эффекта синергии. В настоящий момент Сирвиус Геном переживает не лучшие времена, и тому есть причины. В силу сложившейся в настоящий момент политической ситуации все их разработки не представляют значительной ценности.
- Почему? – Спросил один из молчавших до того мужчин. – Я правильно понимаю вашу мысль о том, что эти работы направлены на создание своего рода сверхсолдата?
- Потому полковник Васильев, что эти с позволенья сказать «сверхсолдаты» долгое время не демонстрировали признаков чего-то действительно сверхъестественного. Нужно признать что модификация действительно позволяет поднять любого человека, если он конечно переживет ее, на уровень спортсмена с хорошими физическими задатками, и даже более того. Но задумайтесь вот над каким вопросом; допустим мы, создадим спецподразделение из бойцов подобных Матвею. Что нам это даст? Из того что мы знаем о нем следует отметить прежде всего огромную, можно даже сказать нечеловеческую выносливость. Так же есть непроверенные данные об его устойчивости к некоторым токсинам, и достаточно высокой скорости реакции. Давайте даже предположим что он и правда, наделен сверхъестественными физическими данными. А теперь подумайте, окупит ли это все те проблемы, с которыми мы, да и правительство любой страны, столкнется при попытке использовать такое спецподразделение? Любая утечка, а она в современном мире средств массовой информации практически неизбежна, вызовет сильнейший общественный резонанс. Конечно, эти работы привлекают и наше внимание, и внимание вероятного противника. Но мы столкнулись с парадоксальной ситуацией, по всем нашим расчетам выгоднее всего использовать эти технологии вторыми.

>>90111
- Вторыми? Но почему бы не выкупить активы этой компании и получить монополию на подобные, перспективные на первый взгляд работы? – Спросил Васильев.
- Потому что тот, кто возьмет их себе получит кучу бойцов с нельзя сказать чтобы особо высокой эффективностью, которых придется содержать в режиме полной секретности, и соответственно практически невозможно будет использовать. Посмотрите еще раз на эти фотографии, и подумайте, какая спекуляция начнется, если подобное существо будет снято или сфотографировано во время спецоперации. Страну, применившую подобное оружие можно будет обвинить в создании своего рода нации сверхлюдей, которые должны организовать неодолимое отчуждение между правительством и гражданами, более того, это вызовет сильнейшее возмущение в собственном населении. Политические потери рискуют быть просто огромными. Также подумайте и о психологической стороне для самих бойцов. Представьте себя на их месте. Что вы скажете жене? Детям? Вы сможете гарантировать, что сохраните рассудок в таком положении? Что сохраните верность присяге, зная, что теперь для вас есть только одна жизнь, которую вы никогда не сможете променять на что-то другое? Не спешите с ответом. Оказаться в отчуждении от человечества гораздо сложнее чем кажется на первый взгляд. Все это слишком спорно с точки зрения мировой морали и этики чтобы рисковать репутацией ради сомнительных выгод от чуть более крепких людей.
- Хорошо, я понял. – Сказал Васильев.
- И что же изменилось? – Повторил вопрос Валенов.
- А изменилось, изменилось на самом деле всего одна вещь. – Золов окинул взглядом внимательно слушавших его людей. – У нас появилось доказательство, что работы по генетической модификации на примере Матвея дали действительно поразительный результат. Долгое время все эти работы рассматривались как своего рода фричество. Какой на самом деле толк от того чтобы стать неким полуживотным? Физические данные человека и так весьма высоки в животном мире. Все эти разработки долгое время казались своего рода чисто косметическими, у некоторых людей есть своего рода тяга… - Золов сделал паузу глядя на молодого парня, молчавшего до сих пор. Тот понял намек:
- Как их называют, фуррфаги. Подобное психологическое влечение, тягу к антропоморфизму животного мира можно прослеживать от первобытных тотемных верований. В настоящий момент это оформилось в целую субкультуру, весьма спорного морально-этического характера, среди членов которой к примеру весьма популярен гомосексуализм, фетишизм и тому подобные девиации. С точки зрения этой субкультуры Матвея можно назвать фуррем, антропоморфным зверем. Думаю многие из членов данной субкультуры многое дали бы за возможность влезть в его шкуру. Я правильно понимаю, что Матвей является фуррфагом?
- Как ни странно, нет. Анализ архивов запросов с его компьютера показал, что данной субкультурой он заинтересовался уже после этого изменения, по всей видимости, наткнувшись на данные о ней случайным образом. Следует отметить, что в виртуальной жизни он крайне пассивен, не имеет никаких аккаунтов в социальных сетях, не хранит о себе никаких лишних данных на почте, пользуясь аккаунтами с выдуманными именами при необходимости. Все это существенно затрудняет работу по сбору данных о нем. Дело в том, что сейчас между нами и вероятным противником своего рода негласное соглашение, мы не проявляем активных мер по изучению этих работ. Внимание к ним поставит нас в уязвимое положение в информационной войне. Поэтому вся деятельность вокруг модифицированных строго секретна. Возвращаясь к вышесказанному, долгое время работы действительно были малоинтересны, достаточно сказать что губы и голосовые связки Матвея это результат огромного труда по их проектированию с целью того, чтобы он мог членораздельно говорить с таким лицом.
- Погодите. – Сказал Васильев. – Они делают человеку собачью морду, а потом мучаются, чтобы вернуть ему способность говорить? Но это же бред!
- Именно. Нонсенс, несуразица, но, тем не менее, они делали именно это.
- Я бы не сказал что это такая уж и несуразица. – Вмешался Колосов до того внимательно изучавший рентгеновские снимки существа. – Подобная анатомия может иметь некоторые преимущества, увеличенная площадь обонятельных рецепторов, увеличенная площадь кровеносных сосудов отдающих тепло от крови, идущей в мозг. Это имеет важное значение; тело способно выдержать перегрев до сорока двух градусах, мозг при такой температуре погибнет. Как вы говорили, сверхчеловеческая выносливость?
- Да. Тем не менее, трудозатраты колоссальны для сомнительной выгоды. Причиной же побудившей нас обратить пристальное внимание… В общем посмотрите сами, комментарии будут излишни.
Анатолий протянул руку к проектору. Свет в кабинете погас, а на экране высветилась видеозапись. Ракурс с камеры наблюдения, панельный дом напротив, этажность упущена, видно только основание пятого этажа. Десяток секунд ничего не происходит, и внезапно в кадре сверху появляется трудноразличимая из-за полумрака фигура похожая на человеческую. Она стремительно падает вниз, ударяется об асфальт и кубарем летит вперед в нескольких метрах от стены. Кажется, что человек разбился, но после такого смертельного падения он поднимается, и смотрит вверх. Теперь отчетливо видно, что это не человек, вытянутая морда ясно говорит о том кто это. Короткий, нервный кивок длинномордого, и спустя еще пару секунд падает второе тело и застывает у стены брошенным кулем.
Существо смотрит на застывшего второго, и оглядывается на камеру, отчего его глаза вспыхивают зловещими зелеными огнями. Оно бросается прямо на зрителя, с места набирая спринтерский темп, на несколько кадров мелькает ужасная морда с жутким клыкастым оскалом, и тварь исчезает из кадра, прыгнув куда-то вверх. Запись обрывается. В кабинете вновь вспыхнул свет.
- Это и есть Матвей? – Валенова передернуло. – Что это было?
- Ситуация достаточно глупая, и можно сказать забавная, если бы обошлась без человеческих жертв. – Золов вздохнул. – Этот Матвей, скорее всего невольно, вмешался в спецоперацию по задержанию банды клофелинщиц. Проще говоря, познакомился с ними в клубе, помешав тем самым провести их знакомство с подставными лицами, и в результате оказался можно сказать жертвой. Полиция, ведшая эту операцию, проявила некомпетентность, позволив событиям течь своим чередом. Матвей каким-то образом узнал о намерениях преступников, и попытался уйти, захватив заложником одну из бандиток.
На этих словах Валенов нахмурился, Золов продолжал, не обратив внимания на это:
- Едва он вышел из двери, начался штурм. Как выяснилось оперативная информация была в корне не верна, во-первых не та квартира, во вторых оказалось что преступников четверо а не трое, в третьих у них оказалось больше оружия чем ожидалось. В итоге заложница была убита шальной пулей, попавший в нее бандит убит спецназом, двое остальных покончили с собой. Матвей же выпрыгнул в окно шестого этажа, после чего удирал еще примерно тысячу триста метров по городу с такой скоростью, что преследовать его было попросту бесполезно.
- Шестого этажа? На асфальт? – Васильев был совершенно удивлен.
- Именно это и вызвало наш интерес. В настоящий момент Матвей находится заграницей, его адвокат проплаченный фирмой достаточно активно обосновал необходимость его лечения, по предварительным данным он только лишь ободрал кожу на ступнях, и получил касательное пулевое в спину, и организовал отлет. Насколько нам известно, у Сирвиус геном есть планы на него, известно только о вторичной модификации. Поэтому сейчас наша задача состоит в том, чтобы подробнее узнать чего же именно они достигли, и уже на основе этого принять решения о том, что нам делать. Прямой интерес сделает нас уязвимыми для провокаций. Так же мы должны быть готовы дискредитировать вероятного противника, если он проявит внимание к этим работам. Доктор Колосов, вы уже сделали какие-нибудь выводы?

>>90112
- Рентгеновских снимков мало. Его следовало бы изучить более подробно. Фирма же рекламирует эти свои модификации? Есть информация из открытых источников? – Спросил Колосов.
- Если верить ей, то этот Матвей способен бегом, с перерывами на сон и прием пищи, пересечь Россию от восточной границы до западной, выжить голым на северном полюсе, прожить полтысячи лет, переплыть тихий океан и затащить на верхушку уральских гор легковой автомобиль у себя на спине. Вы верите в это?
- Явно преувеличено, но, полтысячи лет?
- Официальная летальность процесса модификации на сегодняшний день порядка восьмидесяти процентов. Никаких данных подтверждающих долгожительство чтобы оправдать риск, попросту нет.
- Тем не менее, про легковой автомобиль я бы поверил. Обратите внимание на позвоночник. – Колосов показал снимок груди существа. Плотный и толстый тяж по центру сразу привлекал внимание, будучи почти в два раза шире, чем должен быть позвоночник человека.
- Я видел подобное. – Сказал Колосов. – Белозубка Тора, маленький грызун весом в несколько десятков граммов живущий в Африке. По слухам ее непросто раздавить взрослому человеку из-за уникального строения хребта, скопированного в этом существе. Это только то, что бросилось в глаза сразу. Также обратите внимание на строение челюсти. – В руках доктора мелькнул соответствующий снимок. – Очень похоже на гиену, не правда ли? И вот это. – Палец очертил затемненные участки на всей длине челюсти. – Судя по всему второй набор зубов.
- Второй набор? – Спросил Анатолий.
- Да. Видели череп ребенка? Молочные зубы, а под ними прямо в кости – постоянные. Похоже, что мы имеем дело с тем же самым. Или строение стопы. – Мелькнул новый снимок. – Костей мизинца нет совсем, остальные заметно утолщены, дабы выдерживать гораздо, большие нагрузки.
- Ближе к делу. – Оборвал его рассуждения Васильев. – Ваши выводы?
- Мощный, прочный костяк, рассчитанный на огромные нагрузки. Как вам «сверхсолдат» для которого норма комфортной нагрузки будет не двадцать килограмм, а двести?
- Вы преувеличиваете. – Сказал Васильев.
- Возможно. Но факт остается фактом, навскидку этот наш Матвей способен тащить на себе в два или три раза больше груза, чем человек, при прочих равных и с учетом фактора усталости.
- А термобаланс?
- По-вашему я увижу его на рентгеновских снимках? Я сужу только по строению скелета, и он говорит мне о том, что это существо создано, чтобы быть закованным в броню. Экипировка, принятая в странах НАТО при весе порядка сорока килограмм уже позволяет защитить от выстрела из автомата. Дальнейший рост ее защитных свойств ограничен физическими способностями человека. Эта генетическая модификация своего рода выход из тупика. Посмотрите например на мощь шейного отдела позвоночника. Я сильно сомневаюсь, что ему свернет шею даже пуля, попавшая в достаточно прочный шлем, или напавший со спины человек. И нельзя забывать об увиденном, а увидели мы практически безтравмовый прыжок с высоты смертельной для человека. И еще, я хотел бы спросить, что это? – Колосов показал снимок, на котором была сфотографирована человеческая рука, изуродованная жуткими шрамами от запястья до локтя, буквально изрывшими плоть зигзагообразными кавернами, и явно грубо и неправильно зажившими.
- А это. – Сказал Золов. – Результат знакомства человека с когтями Матвея. Самооборона. Зверьку не понравилось, что в него ткнули ножом. К его чести он сам вызвал скорую, а вышеназванный адвокат обеспечил ему чистую свободу, несмотря на то, что жертва осталась калекой.
- Впечатляет. – Заметил Васильев, достав этот снимок из своей папки. – Но на мой взгляд нож в руках профессионала не оставил бы ему шансов.
- В живой природе когти редко являются именно оружием. – парировал Колосов. – Часто это в первую очередь инструмент чтобы лазить, копать, лучше цепляться за грунт при беге. Хищники убивают жертву как правило укусом, и если судить по строению челюсти, то уж лучше познакомится с зубами пит Буля чем Матвея. Любопытно кстати, что строение когтей на руках и ногах принципиально разное. Но я не могу понять, почему раны носят такой характер. Такие странные изломы.
- Дальше, посмотрите документы дальше.
- Так, вижу. Вот эти самые когти. Снимок крупным планом, сделанный при следствии? Хм. Они что, заточены? Да еще и таким образом? Вот дерьмо. Но это же? Кто его такому только учил? – Воскликнул Колосов.
- Видите что то любопытное? – Спросил Золов.
- Еще бы. Носить такое на пальцах, да это просто садистом надо быть. Вот смотрите, три направления заточки. Представьте, что вам в руку погружается такой коготь, и начинает двигаться. Силы сопротивления плоти начинают давить с разных сторон и примерно равновесно. При естественно движении руки коготь должен постепенно извлекаться, и тогда давление на среднюю грань перевесит давление на кончик. Коготь потянет в сторону. Скажем, он врезался вам в локтевой сгибатель запястья и начал резать вдоль. Спустя несколько сантиметров его мотнет в сторону, и мышцу рассечет. А затем кончик будет тянуть в другую сторону. Если позволить пальцам вихлять, расслабить их, приноровиться. В общем резаный от ножа хотя бы заживет легче. Но я не понимаю, как вообще коготь не выкрашивается от такого издевательства. Он должен стать хрупким, грани должны ломаться.
- Есть проверенная информация, что Матвей залезал на высоту пятого этажа по кирпичной стене, цепляясь когтями.
- Невозможно, когти должны были просто переломаться, если их ослабить такой заточкой. Я думаю что он сточил ее после того как понял какие именно раны она причиняет.
- Не думаю. Еще дальше фотографии трупов собак, которые как утверждал Матвей полицейским, напали на него, перепутав с котом.
Колосов перебрал снимки, и принялся внимательно их изучать. Наконец он сказал:
- Собаки проверялись на бешенство?
- Нет.
- Жаль. Во всяком случае, нормальные животные просто бы разбежались от такого кота. – Колосов вздохнул, переворачивая фотокарточки. – Он случаем в детстве пироманией не страдал? Или недержанием например?

>>90113
- Вы что, хотите сказать… - Валенов растерянно посмотрел на остальных.
- Именно. – Произнес Золов. – В его школьном деле имелся эпизод, когда он подсунул однокласнику самодельную пиросмесь, и тот чуть не лишился глаз. Есть также и записи от детского психолога, у которого он проходил наблюдение. В его детстве был сильный травматический период, его отец крепко запил потеряв работу. Избивал семью.
- Триплет маньяка. – Прошептал молодой парень.
- То есть у нас вдобавок ко всему еще и потенциальный маньяк-садист в теле супермена? Дайте догадаюсь, а еще у него нет личной жизни, поэтому он и попал в сети тех клофелинщиц. – С ужасом сказал Валенов.
- В точку. – Ответил Золов. – В этой ситуации утешает лишь то, что Соломов не сможет долго скрываться из-за своей внешности, если все-таки перейдет грань.
- И насколько длинную серию мы ему позволим совершить? – На этой фразе щека Валенова непроизвольно дернулась.
- Не нагнетайте панику. – Жестко сказал Золов. – Парень пока никому не причинял вреда, кроме как защищая себя.
- А знаете, что я вам скажу. – Ответил Валенов. – Ключевое слов; пока. Он наверняка уже ощущает себя сверхчеловеком имеющим право распоряжаться чужими жизнями.
- Мы не имеем права вмешиваться в его жизнь слишком открыто, если не хотим чтобы запад забурлил новостями о том, что Россия создает армию кровожадных мутантов для новой войны. И поверьте, это не так смешно как кажется. Это реальная и ощутимая причина, по которой все развитые страны вынуждены скрывать свои интересы к результатам работ Сирвус Геном, поскольку удар по репутации будет настолько силен, что позволит создать реальную и неконтролируемую оппозицию власти. Теперь, если вы позволите, рассмотрим остальных модификантов. До сих пор они не привлекали никакого интереса, более ранние модели, если можно так сказать.
- Мы и ими займемся? – Спросил парень.
- Нет, доктор Жиглов, наша задача только наблюдение за Соломовым. Сейчас он представляет наибольший интерес. – Сказал Золов. – И так. Первый; Игорь Бровин. – На столе появилась фотография существа явно похожего на кого-то из представителей кошачьих. Помимо характерного лица покрытого серой шерстью в глаза бросались странные руки с короткими и явно утолщенными пальцами, и хвост, достававший до земли. Существо смотрело на мир голубыми глазами с щелевидными зрачками, и в холодном взгляде было нечто пугающее. – Прошел модификацию в седьмом году. Самое любопытное, у него были шестидесяти процентные ожоги тела после того как его квартиру сожгли вместе с его семьей бандиты в девяностых, с которыми у него вышел спор когда он пытался завести свой бизнес. Спастись удалось только ему. Как видите, от ожогов не осталось и следа. Возможно, именно по этой причине он и рискнул на эту операцию. В настоящий момент скрывается где-то в Сибири. Последний раз информация о нем поступала две недели назад из малонаселенного пункта, где он закупался провиантом. Стоит упомянуть, что он гораздо менее, если можно так сказать, совершенен. Во-первых, у него серьезные трудности с дикцией. Во-вторых, как вы можете увидеть, пальцы на руках у него так же аналогичны по анатомии кошачьим. Это налагает существенные ограничения на подвижность рук. Своего рода у него нет того разделения типов когтей что добились у Матвея. Образ жизни ведет крайне замкнутый, возможно скрывается от преследования.
- Преследования? – Спросил Валенов.
- Совершенно верно. По непроверенным данным он отомстил тем бандитам после модификации, а среди них один пробился во власть городского уровня. Стоит заметить… - Золов окинул взглядом людей. – Что у него есть, скажем так, покровители сверху которые имели заинтересованность в том что он сделал. Далее. – На столе появилась новая фотография, на первый взгляд просто человека, но глаз резали некие неправильности, нечто чуждое роду людскому.
- Паралич лицевых нервов? – Спросил Колосов глядя на карточку.
- Возможно, но мимика у него работает. В миру Сергей Купин. После пострижения в монахи отец Яков.
- Простите, что? – С искренним удивлением спросил Жиглов.
- Вы не ослышались. Вскоре после модификации он ушел в монастырь, где и пребывает по сей день. По всей видимости, пережитое во время модификации как-то повлияло на него.
- Я не вижу существенных отличий от человека. – Сказал Колосов, внимательно рассматривая фотографию.
- Да. – Ответил Золов. – Насколько нам известно, модификация неким образом затрагивала нервную систему, и только ее. А славится этот человек тем, что по слухам проводит в молитвах по двадцать часов в сутки.
- Без сна? – Спросил Жиглов. – Это очень любопытно.
- Все осложняется тем, что он крайне фанатичен, и ведет затворнический образ жизни. До модификации провел восемь лет в тюрьме, из них два года в колонии для малолетних. Убил свою мать, когда та пришла домой пьяная с любовником. Видимо теперь кается.
- Вы говорили о восьми модифицированных в России. Что остальные пять? – Спросил Валенов внимательно глядя на Золова.
- Два суицида, один несчастный случай, два убийства по мотивам ненависти. – Ответил тот. Воцарилось молчание.
- Можно сказать, что Матвей вырос в самых тепличных условиях. – Нарушил его Васильев.
- Возможно, так оно и есть. – Вздохнул Золов. – Сирвус геном ищет добровольцев, людей которым нечего терять, и у которых нет родственников, чтобы возмущаться их пропажей. Напоминаю, что двадцать процентов на то чтобы пережить модификацию это шанс дня сегодняшнего. Сколько всего человек пропало в их лабораториях, знают только архивы, в которых хранятся договоры о принесении себя в жертву науке. Предлагаю сделать перерыв на обед, и обсудить ближайшие планы.
С этим согласились все присутствующие.

Мой второй полет за границу. Самолет уже взлетел, и направляется прочь из России по адресу который мне не знаком. Я сижу в кресле, с полуулыбкой на лице отвечая взглядом на многочисленные взгляды других пассажиров. Пока они еще не решаются заговорить, но наверняка к этому все и подойдет за время полета. Нужно немного абстрагироваться от всех этих взглядов, и тогда они давят не так сильно. А затем начинать игру, словно смертельный танец под градом пуль. Пожирать внимание людей, наслаждаться их растерянностью, удивлением, восхищением, страхом. Всей гаммой чувств. Это своего рода эмпатический вампиризм что помогает мне ликвидировать страх перед толпой. Страх убивает, это я знаю очень хорошо. А еще он очень приятен, если конечно он чужой, и перед тобой.
Ноги побаливают. Я стараюсь не обращать внимания на эту легкую, тянущую боль. У меня довольно сильно так ободраны ступни, но думаю, это заживет. Руки ободраны гораздо слабее, хотя тоже перебинтованы, а сверху надеты перчатки. Которые заодно скрывают от любопытных глаз когти. Интересно, а если бы таможня обратила на них внимание, меня бы пустили в самолет? Хотя сам я пока можно сказать не могу ходить. Для человека прыжок с шестого этажа обошелся бы гораздо тяжелее. Я даже видел как именно. Просто куль мяса с переломанными костями. Такой приятно пахнущей свежей кровью куль мяса.
Это случилось почти год назад. Я стал добровольцем в проведении эксперимента по изменению генома человека. После гибели родителей в автокатастрофе, и производственной травмы изуродовавшей мое лицо мне было уже все равно. В прошлом году все и началось. Я подписал договоры, отказался ото всех претензий. По сути даже если бы я и погиб, компания проводившая эксперимент не понесла бы никакой ответственности. Думаю, они даже не стали бы слишком возится с моим телом, близких родственников у меня нет, друзей я тоже практически не имел. А людей пропадает без вести очень много, и их не всегда находят, даже если ищут. Меня бы никто не искал. Идеальный подопытный.
Это изменение, модификация, трансформация или какой не примени термин, оказалась не настолько сложной на первый взгляд. Просто серия уколов, после которых мое тело стало меняться. Насколько я понял из объяснений, сперва мне подавили иммунитет, а затем ввели вирус, который стал изменять каждую клетку моего тела, внедрил в нее иную цепочку ДНК, подменил ее, а затем моя плоть стала меняться, словно управляемый рак сразу по всему организму. Процесс оказался весьма мучительным. Не сразу, сперва боли практически не было. Можно даже сказать первое время вообще ничего внешне не происходило. Затем стала отслаиваться кожа, и на ее месте расти более грубая. Потом начали меняться кости, и все это время я был на обезболивающем. Не то чтобы оно не помогало, но боль все равно была. Каждую минуту, в каждом участке тела. Приглушенная, но постоянная. Все тело менялось, кости меняли форму, отрастали новые, изменялось строение и расположение мышц. Медленно, но верно. Мои руки сохранили почти прежнюю форму, но неуловимо изменились. Стали немного длиннее, чуть иной формы. Мои ноги изменились сильнее, особенно ступни. Стали четырехпалыми, с пальцами примерно одинакового размера, оканчивающимися когтями на кошачий манер. На руках то когти не втяжные. Туловище стало более бочкообразным, изменилось так, что люди, видевшие меня без шерсти говорили; что возникает некая оторопь, инстинктивный, глубинный ужас от схожести и отличности в сравнении с телом человека. Голова стала больше походить на голову зверя, пса, волка, гиены, сложно сказать. Смесь всего. Как сказала одна знакомая; спереди мое лицо похоже на, кошачье, а сбоку на собачье. То время когда мой череп менялся, я даже не помню за пеленой боли. Один юморист шутил; что не понимает смысла фразы «незаконный оборот наркотиков». Все сильные обезболивающие по своей сути наркотики, и я искренне желаю ему пережить что-то наподобие трансформации или тяжелой формы рака без доступа к легальным наркотикам, которые так яростно пытаются запретить. В любом случае то что кололи мне зависимости не вызвало, но пережить помогло. А еще у меня вырос весьма длинный хвост, даже длиннее ног.
Примерно к концу зимы этого года мое новое тело окончательно сформировалось. Я покрыт достаточно длинной серой шерстью с темными пятнами, неравномерно разбросанными по телу. Мой организм стал заметно сильнее, более ловким и с просто чудовищной выносливостью. А еще он радостно откликался на физические нагрузки, делая их настоящим наслаждением. Не то чтобы я занялся спортом профессионально, но осознание того что я могу бегать практически не уставая, как при ходьбе, меня просто потрясло. Я включил упражнения самого различного рода в свое расписание, чувствуя как новое тело стремительно наливалось силой словно само стремилось к этому. Иногда я задумывался над тем, насколько же я действительно силен в сравнении с человеком. Порой я оценивал себя на уровне хорошо подготовленного человека с неплохими природными задатками, но порой неожиданно для самого себя вытворял нечто просто лежащее за гранью. Например, однажды перепрыгнул автобус, разом перебив мировые рекорды по прыжкам в высоту. Правда, тогда я был в неадекватном состоянии от неожиданной встречи с вооруженным грабителем.
Весной я вернулся домой. Тут моя эйфория от обретенных возможностей заметно спала, когда я понял, что среди людей я выделяюсь просто невероятно сильно. Чего только стоят взгляды, которыми меня сейчас одаряют все присутствующие сидящие достаточно близко, чтобы меня разглядеть. Я не мог вечно ходить балахоне с капюшоном наподобие того в котором летел домой. Мне пришлось научиться как то выживать будучи не совсем человеком, и я научился. Да, я стал порой насмешлив до издевки, я приучил себя откровенно наслаждаться тем шоком, изумлением и ужасом что порой вызываю у людей. Научился постоянно держать на вытянутой морде с необычно гибкими для ее длины тонкими губами легкую улыбку, вызывавшую ответную симпатию, и не обнажающую острые клыки. Я вызываю своего рода симпатию, желтые, нечеловеческие глаза с круглыми зрачками в несколько раскошенных к вискам глазницах, почти собачий, хоть и несколько отличный темный нос. Длинные, длиннее ширины плеч жесткие вибриссы растущие из кончика морды, и более короткие над глазами. Сильно контрастирующий в схожести моего черепа с собачьим высокий лоб, и уши, настороженно торчащие на макушке. Подвижные, острые уши великолепно направляющие звуки к барабанным перепонкам. Я симпатичен подобно тому, как симпатичны людям коты. Главное улыбаться, чисто человеческая гримаса приязни в контрасте со звериным обликом создает своего рода психологическую ловушку, в которой теряется сознание человека не способное понять чего же от меня ожидать. Эта ловушка странным образом переламывает инстинктивный страх перед крупным хищником, заменяя его, как правило, на любопытство. Конечно я утрирую, и во многом реакция людей на меня глубоко индивидуальна.

>>90303
Да, индивидуальна. Мне пришлось переламывать себя, свою замкнутую, нелюдимую природу. А еще я стал затачивать когти на руках. Это была своего рода попытка создать своего рода иллюзию защищенности, превосходства, осознания того что ты всегда вооружен, что ты сильнее. Когда ты всегда в центре внимания невольно возникает чувство собственной беспомощности, и его нужно как-то компенсировать. Я не задумывался особенно над тем, что делал, и как делал. Просто использовал пилочку, выданную мне для ухода за когтями в немного иной манере. Мой взгляд проскальзывает по рукам скрытым перчатками. Сделаны на заказ, как и большая часть моего гардероба. Сперва я подтачивал их просто как нож, но потом мне пришла в голову идея немного изменить заточку. На внутренней части каждого когтя на руке я стал создавать три грани заточки под углами друг к другу. Это немножко напоминает пилу. Мне нравилось то ощущение что возникало когда с силой царапаешь ими мягкую древесину, их словно мотало из стороны в сторону. В плоти они вели себя так же.
Это случилось летом. В это время я устроился на работу в книжный магазин. Маргарита Павловна, его хозяйка, взяла меня по некоторому размышлению. Возможно, она считала, что моя внешность увеличит приток покупателей. Возможно, она и не ошиблась. Мне нужно было бороться с собой, учится постоянно быть на людях, и я выбрал такую работу. Я привыкал втираться в доверие. В общем, в тот день я стоял на остановке, не очень привычное для меня занятие, так как я привык передвигаться по городу бегом. Это помогает избегать лишнего внимания, никто не станется гоняться за мной чтобы поглазеть. У меня возникла ссора с мужчиной, если быть точнее – он ее спровоцировал. Просто я ему не понравился. Он стал обзываться, оскорблять меня. Я посылал его куда подальше выдерживая некоторую вежливость. Он схватил меня за одежду, и я показал ему руку. Как правило в подобных ситуациях такой жест, напоминающий что перед человеком находится явный крупный хищник с почти двухсантиметровыми лезвиями на каждом пальце мигом обрывал всю агрессию и заставлял отступить. В этом случае идиот не нашел ничего лучше чем вытащить из кармана нож.
Я просто схватил его за правую руку. За предплечье, чуть ниже локтя. Схватил, изогнул пальцы вдавливая когти, и рванул на себя. Инстинктивный жест для любого человека, схватить руку врага с оружием, чтобы не дать себя ударить. Когти проявили себя просто великолепно. Они вошли так глубоко, что прокурор упоминал о царапинах оставшихся на костях. Они с легкостью прошлись по плоти, вихляя и уродуя ее. Они стругали сухожилия и разрезали мышцы. Предплечье это весьма сложная часть руки. Там много достаточно тонкой мускулатуры, и мои когти просто перемешали ее. Я не знаю сколько швов пришлось наложить на руку этого дебила, но он остался калекой. Как по мне так это отличный урок для того кто считает что можно начать конфликт, и стремительно поднимать в нем ставки до наивысшего уровня.
Естественно это создало мне проблемы с законом. Но я сам вызвал полицию и скорую, вокруг было полно свидетелей, видевших как он вытащил нож, а еще у меня был очень хороший адвокат. Альберт Матусевич. Как известно законодательство это, прежде всего дыры и лазейки, а только во вторую очередь непреклонная истина. О чем говорить, если сама основа законодательства, конституция Российской Федерации, ясно и однозначно говорящая что цензура запрещена, уже давно прямым текстом выброшена в мусорное ведро. А если фундамент сгноен, то какая может быть речь о целой крыше? Лазейка была очень простой, я был без оружия, он вооружен. От компенсации тяжкого вреда здоровью ему пришлось отказаться, чтобы с моей стороны был произведен отказ от возбуждения уголовного дела по факту покушения на убийство. Уж как это все на самом деле было проведено я не знаю, мне вполне достаточно того что с меня были сняты все обвинения, и осень я встретил без проблем с законом.
Они начались относительно недавно. Я не могу сказать, что именно привело меня к таким итогам, возможно причины были комплексными. Начать следует с того, что тот однорукий ублюдок не успокоился, и попытался организовать на меня покушения. Сперва подговорил дружков встретить меня. Они встретили, увидели с близкого расстояния, и испугались. Не так-то просто сохранить самообладание, когда перед тобой хищного вида зверюга ростом под метр восемьдесят, особенно если ты знаешь, что она способна сделать с человеком. Даже если с тобой пара приятелей. Он понял свою ошибку, попытался сбить меня на автомобиле. Возможно, это и удалось бы ему, не будь я достаточно ловок, чтобы ускользнуть от столкновения. Тогда я понял, что моей жизни возникла реальная угроза, стал предпринимать меры. Подобно тому как я учился держат себя на людях, я стал учиться смотреть по сторонам. Купил бронежилет и стал носить его почти постоянно. Правда это был тяжелый бронежилет высокого уровня защиты, и мне пришлось скрывать его под плащом, единственной одеждой подходящей для этой цели. Собственно говоря плащ и сейчас на мне. Не смотря на вес почти в два десятка килограммов, мне понравилось ходить в броне. В ней я чувствовал себя еще более защищенным, самоуспокоение того же плана что и отточенные когти. Я уволился с работы чтобы избежать риска регулярного движения по одному и тому же маршруту. Кончилось все банальнее чем казалось, однажды я столкнулся с ним в магазине когда он покупал водку, и он разбил бутылку угрожая мне. Как итог, до самого отлета он меня не беспокоил, прохлаждаясь в камере за хулиганство в людном месте.
Водка. Тяжелый наркотик вызывающий больше всего проблем в обществе. Я сам уязвим к ней. До модификации от нее меня клонило в сон, после – тянуло на приключения. Я их и нашел на свой хвост. Разок избежав нападения грабителей у банка, где я ночью снимал деньги, я увидел их там же будучи пьяным, после случайного знакомства в пивной где изначально я собирался просто поужинать. В моем одурманенном алкоголем рассудке возникли смутные планы мести, и в результате этого я тихо залез на крышу одноэтажного здания банка, и стал за ними наблюдать. Я услышал их разговоры, в которых они обсуждали встречу со мной. Конечно они были смелы когда я убегал от них, и с удовольствием гнались за мной, не сразу поняв что догнать им меня не светит при всем желании. Чего стоит только тот факт, что я сумел получить фору достаточную, чтобы порезать когтями шины их автомобиля. Но по здравому размышлению они все сильнее и сильнее боялись меня, накручивали на себя страхи. А страх – он убивает.

>>90306
Один из них отошел в сторону по малой нужде. Я проявил благородство, позволив ему закончить, прежде чем спрыгнуть к нему сверху. Это была потрясающая погоня. Ощущения от преследования жертвы, которая абсолютно убеждена, что за ней гонится сама смерть, несравнимы ни с чем. Я бегаю быстро, и практически не устаю, у него не было ни единого шанса, и я с удовольствием играл с ним, подгоняя то легким касанием когтей, то рыком и шипением. Я в буквальном смысле загнал его до полусмерти. И я просто наслаждался, когда подходил к нему, упавшему без сил, беспомощному, сжегшему все резервы своего организма в этой гонке. Он был уверен, что смотрит в лицо собственной, ужасной смерти, и уже смирился с этим. Думаю, его шокировало то, что я схватил его, и велел отправиться в полицию и признаться во всем, что они там творили. Наверное, я даже почувствовал себя своего рода супергероем борцом с преступностью. Осознание пришло на утро, когда я протрезвел, а особенно когда мне прислали повестку в полицию, которую очень заинтересовали истории этого парня о том, как ему пообещали порвать глотку, если он во всем не признается. Инициатива вообще наказуема, и когда люди начинают кричать о том что общество безразлично, стоит напомнить им что безразличность это лучшая тактика для выживания в текущих социальных условиях. Конечно, в масштабе общества, а не личности она деструктивна, но кого это волнует?
В результате мне вновь пришлось обращаться за помощью к уже знакомому и проверенному адвокату. Я боялся за то, что это окончательно съест мои сбережения, но с удивлением обнаружил что теперь ему платит фирма, проведшая мне модификацию. Естественно они делали это не просто так, им нужны прецеденты, и выгодные дела в отношении меня. Они раскрутили это дело. Я хотел почувствовать себя борцом с преступностью? Мне это организовали. Тут необходимо заметить, что в целом мое так сказать появление в городе прошло весьма гладко. Люди удивлялись мне, но постепенно привыкали в тех местах, где я бывал часто, к тому же обо мне иногда мелькали статьи в местной газете. Но в больших масштабах я о себе практически не слышал, и это было довольно странно. Я сенсация. Это не преувеличение, я настолько отличен от человека внешне, что обо мне просто трубить должны мировые информационные агентства. Но этого нет. В этом есть некая загадка, и я иногда размышляю о ней, но очевидно, что я слишком мало знаю для выводов. Нет никакого сомнения что все СМИ давно принадлежат государству, и порой мне кажется что ореол молчания направлен сверху. Но причин этого я не знаю. А возможно все объясняется проще, и эта новость настолько невероятна, что в нее просто не верят.
В любом случае юридическая защита мне пришлась очень кстати. От меня вновь пострадал человек, и снова по своей вине. Очередной идиот задумал среди белого дня ограбить магазин, чтобы догнаться выпивкой. Алкоголь всегда создает проблемы, но в обществе этот наркотик слишком распространен, чтобы выкорчевать его. А еще люди очень сильно обижаются, если не пить с ними. Для себя я решил эту проблему тем, что стал врать, будто после модификации очень быстро пьянею, и потому мне хватает пары рюмок. Мне верят. Играю я убедительно, физиологические признаки наподобие раскрасневшегося лица скрыты мехом, а мой голос, имеющий сильный и яркий акцент из-за строения рта, который почти невозможно спутать с голосом человека, хорошо изображает пьяный говор. Да, занятия с логопедом, когда я привыкал к новому телу, не прошли даром. Но я ничего не знал о том что похмельный придурок в маске вывалившийся мне на встречу был всего лишь с травматом. Увидев пистолет, я со страха просто налетел на мужчину и бросился бежать прочь. Я и так вешу за семьдесят килограмм, а с учетом веса бронежилета, и того что я рывком набрал спринтерскую скорость, удар вышел знатным. Как я потом выяснил, я сломал ему ребро, и оно пробило легкое. Но тогда меня это не волновало, я удирал, постоянно ожидая выстрела в спину, запаниковал. Именно тогда на волне адреналина я перемахнул одним прыжком автобус, и наткнувшись на кирпичную пятиэтажку буквально взлетел по стене, цепляясь когтями словно кошка за ковер. Снимали меня уже пожарные. Адвокат вновь вытащил меня, доказав что тому идиоту, выжившему кстати, по ребрам добавили охранники магазина, когда он попытался потянуться за оружием. Меня вообще даже почти не гоняли в полицию.
Конечно я не рассказывал адвокату о каждом своем шаге. Ведь у меня есть и свои секреты. Люди бывают порой очень странными. Например, такая субкультура как фуррфаги. Их идеей является влечение именно к подобным мне гибридам человека и животного, разнящееся от легкой симпатии и увлеченности, до откровенной извращенности. Нужно сказать, что меня весьма удивил факт того, что некоторые из них с удовольствием занялись бы со мной гомосексуальным сексом. Причем это еще не самое извращенное, что подобные люди захотели бы от меня при встрече. С другой стороны, где вообще грань между извращением и нормой? Нужно признать, что у меня возникло тоже своего рода девиации и отклонения от общепринятых норм, завязанных в основном на том, что запахи и вкус сырого мяса, от свежего до протухшего, воспринимаются мной как вкусные и аппетитные.
Мне не повезло наткнуться как раз на парня, которого весьма увлекла идея переспать со мной. Естественно я отказал ему, но он был слишком настойчив. Подобное внимание могло повредить мне, и я стал искать способы избавиться от него. Но он стал манить меня, мой рассудок терзали мысли о той погоне за напуганным до смерти человеком, и я хотел повторить этот опыт, тем более что представилась идеальная, и даже добровольная жертва. Я даже размышлял о том, чтобы убить его, узнать каково это. Но такое создало бы мне слишком большие проблемы, и я предпочел поиграть. Я приготовил ему целый спектакль, немножко поцарапал когтями, и он в ужасе удрал от меня, в полной убежденности что еще немного, и я бы разорвал и съел его. Было бы неловко, если бы он оказался из тех, кто был бы готов со мной и на это.
Еще я не рассказывал о том, как в спортклубе в который я ходил, по совету адвоката нужно сказать, я познакомился с девушкой которая проявила ко мне внимание в сексуальном плане. По началу я думал что она тоже своего рода фуррфаг, но как выяснилось она просто хотела позлить своего парня заигрывая со мной как с наиболее вызывающим. Вот только позлила она и меня, причем разозлила настолько, что я едва сдержал себя от применения силы. Агрессию я выплеснул на стае собак имевших несчастье облаять меня. Как оказалось мое тело позволяет мне весьма легко оборвать жизнь. А еще знакомые из спортклуба имели глупость идти за мной, и полюбопытствовали содержимым мусорного контейнера, в который я спрятал то, что осталось от собак. Думаю именно поэтому они стали меня немного избегать.

>>90310
Я задумал месть этой девушке. Для этого мне пришлось связаться с компанией из неблагополучного района, но я стал ее «спасителем» от злы бандитов, и хоть первого в жизни секса даже это мне и не принесло, лицо ее парня заставшего меня выходящим с утра из ее квартиры полностью удовлетворило мою жажду мести. Возникшие затем проблемы оказались серьезными. Мои новые знакомые активно втягивали меня в уличную преступность, и мне приходилось буквально извиваться, чтобы не натворить чего не стоило. Кончилось это тем, что они нарвались на маньяка, который просто подсунул им самогона наполненного метанолом. Я не знал этого, и распивал его с ними. Мой организм отреагировал на него так же как и на этанол, об их смерти я узнал только через пару дней. А еще я очень хорошо запомнил этого маньяка, и он знает об этом. Так что теперь моя жизнь постоянно под угрозой пока его не поймают.
Причиной же по которой я прыгал с шестого этажа и повредил ноги, стала самая настоящая бойня в которой я принял участие. Я познакомился с женщинами в ночном клубе, и пришел к ним домой в расчете на секс. Как оказалось, они были клофелинщицами, а я привлек их дорогой, сделанной на заказ одеждой. А еще оказалось, что за ними следила полиция, но по самонадеянности или безрассудству решили просто позволить событиям развиваться своим чередом. Я сумел выкрутиться, сумел договориться и почти ушел, но едва открылась дверь, как полиция начала штурм. Бездарный штурм, в результате которого я просто бежал прямиком из окна, забыв на каком этаже нахожусь. С учетом того что у бандитов оказалось оружие, в том числе и ручная граната, у меня скорее всего просто не было выбора, я оказался под перекрестным огнем. Шестой этаж, прямо на асфальт. А затем еще и стремительное бегство через полгорода.
Это заставило меня понять, что с моей модификацией не все так просто как казалось. Меня убеждали в том, что я просто смесь, своего рода гибрид множества видов животных, от ежа до гиены. Это объясняло мою внешность, мои сильно обострившиеся чувства, особенно обоняние, мою подвижность и выносливость. Но не объясняло прочность костей, сверхъестественную прочность. Я покосился на Мартина, сидевшего рядом и смотрящего в небо за бортом самолета. Несомненно, он много скрывает от меня, и в этом плане мы с ним в нечестном положении. Этот человек – представитель фирмы проводившей мне модификацию, и он приехал в Россию после того инцидента с бандитами у банка. Приехал, почуяв возможность попиариться на мне. Потому и платил моему адвокату, чтобы я выходил из воды сухим. Сейчас идет раскрутка инцидента, и в ней я уже не пьяный дурак, загнавший парня до полусмерти, а герой, остановивший преступное нападение.
Когда меня заинтересовал тот факт что мои кости выдержали такие нагрузки, он мимоходом сообщил что это было результатом того что их строение изменено, и костная ткань образована некой белковой структурой названной им «стальным белком». Эта структура при схожей прочности с костями обладает значительной упругостью, сохраняя тем самым свою целостность при перегрузках. Почему мне не говорили? Очень просто, чтобы я не слишком рисковал собой. Но эта информация переворачивает все мое восприятие о степени развитости их технологий. Следующим пунктом о котором мне следовало задуматься было то, что я был отпущен после модификации без каких либо обязательств кроме регулярных медицинских осмотров. Из этого следовал любопытный вывод, моя модификация есть не начальный эксперимент, а уже неким образом завершенная работа которую испытывают на приживаемость в обществе. И столь же мимолетно он упоминал о неких планах вторичной модификации, вот только умолчал о подробностях.
И тут возникает самый важный вопрос, а могу ли я отказаться от их планов на меня? Незаметно для себя я оказался на крючке. Конечно капкан пока не захлопнулся, у меня нет никаких обязательств перед фирмой по поводу того что они оплачивали услуги моего адвоката, но тем не менее власть надомной они получили. Да, ограниченную, но власть. А значит, мне необходимо найти немного пользы и для себя. Сейчас эпоха когда все решают сделки и договоры, так почему бы мне и не заключить сделку в случае выгодных мне условий. Конечно у меня есть только тот факт что я кое как прижился в обществе, и довольно симпатичная внешность, но судя по тому что ради меня вообще началась вся эта возня – именно это им и надо.
Вот только вторичная модификация противоречит этой теории, мелькнула холодная мысль. Если только они не довели процесс модификации до такого совершенства, что риска почти нет. Или, например первая модификация уже является своего рода основой для последующих. Как своего рода универсальное основание с уже установленными креплениями под новое, креплениями в виде высокой выносливости, скорости восстановления тканей или иных неведомых мне свойств. Зачем им это? Я не удовлетворительный результат? Они отработали нечто принципиально иное, как мои кости, судя по описанию имеющие иную биохимическую структуру, или выявили опасный дефект, и не хотят говорить мне прямо, а исправить втихую? К сожалению, я не могу сказать, а Мартин увиливает от прямых ответов.
Допустим, я окажусь, да что там, я через несколько часов там буду, в их исследовательском центре, лаборатории, или как там это лучше назвать? Что поменяется в плане того, что они смогут поделиться со мной своими целями? Первое, они могут провести обследование, убедиться, что я действительно подхожу для их целей, перенесу эту их вторичную модификацию, или убедится в обратном, и тем самым они смогут однозначно сообщить мне о своих на меня планах. Второе, они могут продемонстрировать мне нечто такое, что может заставить меня согласится. Как ни крути, а изменение организма настолько, мягко говоря, неприятно, что знай я заранее о той боли что мне придется испытать, я бы вряд ли согласился. Но осознание того чем я стал компенсирует все пережитое. Третье, мне некуда будет бежать. Я не смогу скрываться на неизвестной для меня земле. Я даже не знаю страну в которую направляюсь, и кроме русского языками не владею. Разве английский на уровне назвать свое имя. Но в этом смысла я не вижу, ореол секретности исходит не от фирмы, наоборот, она пытается как можно сильнее разрекламировать свой товар. С другой стороны, возможно что я неким образом стал исключительным результатом, и…
Холод окатил меня словно волной, заставив чуть заметно напрячься. А что если они рассматривают меня как угрозу? Я покалечил человека, тяжело ранил второго, оказался в ситуации, которая окончилась настоящей бойней, и брал в ней заложника. Те клофелинщицы. Когда я почуял медикаментозный запах в алкоголе, они подали сигнал своим сообщникам. У них было оружие, и чтобы спасти себя я схватил одну из женщин и прикрылся ею. Она и поймала пулю в конечном итоге, которая убила ее и, пройдя насквозь, застряла во мне, оставив лишь относительно легкую рану. Еще они знают, что я убил, довольно жестоко убил, нескольких собак. Но так же они знают, что все это было самообороной, кроме собак. Там я был на взводе, а им вздумалось облаять меня. Но я сообщал, что собаки на меня именно нападали, а свидетелей обратного вроде бы нет, более того, мне известно, что та стая покусала какую-то женщину. Что если они считают меня угрозой, которую нужно убрать, чтобы не скомпрометировать генетические модификации?

>>90406
Но откуда им знать? Да, мне нравится запах крови, разорванной плоти, тухлого мяса. Это вероятно всего ожидаемо, так как нет сомнения, что в качестве основы для модификации использованы хищники, гиена, рысь, это те о ком я знаю более-менее достоверно. Но они не могут читать мои мысли, не могут знать о моих ярких, пугающе ярких снах, от кошмаров до кровожадно-приятных снах, что порой рушат грани моего рассудка, рождая в нем нечто новое. Конечно это всего лишь реакции разума на новые впечатления от нового тела, и в них нет ничего плохого поскольку они лишь результат того что разум наконец привыкает к новому мне, и иногда они были результатом стресса вызванного теми неприятностями что градом обрушились на меня за последний месяц. Они не могут этого знать. У меня уже были приступы паранойи, и мне не следует изматывать себя этой теорией. Но быть готовым – необходимо.
- Простите, а вы кто? – Вырвал меня из размышлений вопрос от девушки по соседству. Ну вот и началось, то время в течении которого люди осмысляли то что они видели, прошло, и разум загнанный в тупик нехваткой информации проявил любопытство, не сдерживаемое страхом ввиду того, что угрожающе я не выглядел.
- Ну как я уже говорил… - Я встретился с ней взглядом, привычно держа на лице полуулыбку. – Я генетически модифицированный человек, это почти как генетически модифицированная соя, только человек. Кстати, а как вас зовут? – Когда я заговорил, Мартин оторвался от иллюминатора и стал с интересом прислушиваться, вместе с тем делая вид, что его не волнуют эти разговоры.
- Елена. – Она сидела от меня через проход, так что не сопроводила свое имя никакими жестами.
- Очень приятно, Матвей.
- Просто, вы и правда человек? – Спросила она.
- Да, в конечном итоге я все-таки человек, хоть по мне этого и не скажешь. – Я скользнул взглядом по сторонам, и отметил что люди, сидящие поблизости, тоже прислушиваются к разговору между мной и девушкой, которая рискнула заговорить с таким существом как я.
- Просто вы на человека не очень похожи если честно. – Достаточно смело сказала она, приободренная доброжелательностью в моем голосе. – Скорее на зверя какого-нибудь.
- Модификация имеет в своей основе именно передачу человеку ряда свойств животных, сила, ловкость, повышенная мохнатость. – Я усмехнулся. – Между прочим, очень полезно долгими холодными днями. Да и не только днями.
- Это абсолютная глупость и мерзость. – Встрял в разговор мужчина, сидевший на кресле впереди женщины. Я посмотрел на него все с той же улыбкой, и он заявил мне в лицо: - Ну, посмотри на себя, ты же просто уродлив. Все эти генетические модификации только и делают, что губят человечество.
- Вы серьезно? – Сказал я, придав голосу толику насмешливости, и вместе с тем поддерживая вежливость, не смотря на оскорбление.
- Абсолютно. Когда этого ничего не было, люди жили гораздо дольше, и были здоровыми. А сейчас что? Болезнь на болезни.
- Я извиняюсь спросить, а вы, о каком времени говорите?
- Когда не было всех этих издевательств над природой. Ты вот знаешь что Мафусаил, например, прожил девятьсот с лишним лет?
- Лет? А может месяцев? Между прочим, гораздо более реалистичная цифра, которая к тому же соответствует примерно возрасту в восемьдесят лет, что одновременно и правдоподобно, и достаточно много на фоне тогдашнего среднего возраста лет в пятьдесят, в котором человек уже был стариком.
- Не перевирай, там ясно говорится что лет.
- Там это где?
- В библии.
- А вы ее в оригинале читали, или в переводах? Напомните кстати, во сколько он сына то зачал?
- Тебе-то откуда знать о библии, тварь?
- От ее последователей, и когда они подобны вам, то я разочаровываюсь в пользе этой книге. – Ухмыльнулся я в ответ на очередное оскорбление.
- Да как ты смеешь?! Ты вообще сатанинская тварь! Как только в голову кому-то могло прийти такое делать?
- Вы христианин?
- Православный.
- И с чего вы меня сатанинской тварь обозвали? – Спросил я, откидываясь в кресле, и чувствуя как демагогическая ловушка уже почти захлопнулась на жертве.
- С того что сразу видно что без его вмешательства в эти твои модификации не обошлось. Променял душу на звериное тело.
- Значит, вы утверждаете, что сатана равен в своем величии богу, ибо способен на акт творения?
- Скорее акт осквернения. – Заявил он настолько уверенно, что я понял невозможность спора с ним. А значит оставалось только выставить его дураком настолько насколько это возможно.
- И значит, дьявол способен на такое, да?
- Да ты посмотри на себя. Думаешь, уйдешь от кары божьей? За все в этом мире возмездие будет.
- По такой логике Великая Отечественная тоже возмездие? – Сказав это, я обратил внимание, что пожилой мужчина через кресло спереди меня обернулся, заслышав упоминание второй мировой.
- Конечно, это кара безбожникам коммунистам за то, что они творили.
- Да ты охренел?! – Взорвался пожилой мужчина спереди. Я внутренне взвыл от удовольствия, почти чуя, как только что столкнулись два мнения, слишком упертые, чтобы сойтись в компромиссе, и два человека слишком глупые чтобы игнорировать друг друга. – Да вас твари мало расстреливали, только и думаете, как бы предать!
- Да вы-ж безбожники проклятые, всю Россию порушили! Царя убили!
- Что царь то твой хренов? Он страну то и довел вместе с вами, грабите только трудовой народ, сволочи!
- Да какой народ, какой народ?! Вы же не народ, вы ироды проклятые, бога отринули.
- Угу, а Гитлер это божий помазанник, что возмездие принес. – Аккуратно поддакнул я, чувствуя, что мужчина слишком увлекся чтобы заметить какой стакан бензина я плеснул на эти тлеющие угли.
- Именно… - Сам того не заметив согласился мужчина. В ответ началась буря.
- Мразь! Сука! Да вас тварей христанутых гнать надо из страны! – Взвился старик, тут же получив в ответ мнения сразу нескольких человек.
- Это кто тут тварь? На себя то посмотри пердун старый, ишь разошелся. – Закричала пожилая женщина по ту сторону прохода от старика.
- Пасть захлопни, кошелка!
- Да вы охренели что ли оба?!
- Заткнитесь вы все!
Крики все нарастали, постепенно охватывая салон самолета. Большинство людей старательно отворачивались, или делали вид, что их вообще тут нет, но как минимум человек восемь яростно начали кричать друг на друга, перебрасываясь обвинениями и руганью. Мне оставалось только откинуться в кресле, блаженно улыбаясь и наслаждаясь разыгравшейся бурей эмоций, вызванной только лишь упрямством, и человеческой глупостью. Люди, перессорившиеся друг с другом, высовывались в проход, словно лающие друг на друга псы, сидящие на цепях слишком коротких, чтобы достать друг друга. Пара человек даже сцепились в драке, заняв для этого проход и вызвав вал негодования более умных людей, не лезших в этот бессмысленный спор.
Про меня, казалось, уже все забыли. Даже девушка, которая заговорила со мной вначале теперь просто сидела, уставившись во взятую откуда-то книгу. Судя по запахам, дерущиеся умудрились пронести и употребить алкоголь. Вскоре к веселью подключился и крик проводницы, пытавшейся разнять эту драку, и требующую прекратить все это. К ней на помощь подключилась вторая, и они начали самым натуральным образом растаскивать драчунов, у одного из которых уже расплывался синяк под глазом. Суета очень неплохо оживила атмосферу в салоне, развеяв скуку, а скосившись немного в сторону, я имел удовольствие лицезреть лицо Мартина наполненное такой гаммой чувств, что удивление в них представлялось в своей наивысшей форме.

>>90544
Минут через десять драчунов наконец удалось растащить, а проводницы активно упоминая полицию добились того чтобы спорщики заткнулись, и сидели молча с раскрасневшимися лицами и полными праведного гнева задами. В салоне повисла напряженная тишина, которую уже никто не пытался слишком нарушить, а у бедных бортпроводниц был такой вид, словно они только что лично тушили пожар на борту. Медленно приходящий в себя Мартин, наконец тихо спросил меня:
- Это что такое было?
- А, не обращайте внимания, всего лишь спор личностей не слишком обремененных интеллектом и воспитанием.
- Но вы… Но как?
- Ну что вы, я тут совершенно не при чем. – Я ухмыльнулся глядя на него. – Это всего лишь столкновение пары традиционно враждебных мнений между лицами не способными к бесконфликтности.
- Это что, в России так принято?
- Конечно же нет, надо сказать, что подобные сцены довольно редко бывают, и нужна некая доля везения. – Я запнулся, видя что он не считает подобное везением. – Или невезения, чтобы стать свидетелем подобного цирка.
- А этот человек… - Мартин посмотрел на мужчину завязавшего спор, который молча сидел, пыхтя от накопленной злобы.
- Только не говорите что он верующий. Типичный представитель идиотов, которые пытаются прикрыть свою ущербность внешними моральными принципами, при этом ни капли не соблюдающие их в отношении себя. Веры у него не больше чем блох у меня в хвосте. Эх, вот знавал я попа, который служит у городского кладбища, не то чтобы он так уж ко мне хорошо относился, но с ним, по крайней мере, говорить можно, хотя в конечном итоге мы предпочли вежливо игнорировать друг друга.
- Но почему?
- А вы как считаете? Вы же наверняка знаете, что с точки зрения религии генетическая модификация крайне спорное явление.
- Да, такая проблема существует, но она не слишком серьезна.
- Пока модификантов, сколько на мир?
- Несколько десятков.
- То есть крайне мало чтобы учитывать их в глобальном масштабе. Но со временем естественно проблемы подобного рода возникнут в гораздо более серьезном виде.
- Ничего, все они решаемы. – Сказал Мартин.
- Не существует нерешаемых проблем, существуют только неприемлемые цены за их решения.
- Что вы имеете в виду?
- Скажите мистер Чинк, чего вы от меня хотите? Что за вторичная модификация?
Он помолчал минуту, перед тем как ответить:
- На самом деле я не знаю подробностей. Вам все расскажут на месте, и в любом случае время на размышление будет.
- Цель мистер Чинк, какова цель?
- Совершенство. Нам нужен идеал чтобы поразить людей. Мы не можем ограничиваться полупродуктами, которые скорее вызовут недоумение и отторжение.
- Забавно, но мне теперешнему и года нет. А вы уже ставите новую планку. Не слишком ли высокий темп?
- Все предусматривалось в рамках единого проекта. Только мы столкнулись с техническими проблемами, вынудившими нас разбить единый конструкт на части. Вам не о чем волноваться, риски минимальны.
- Что же вы не выходите на рынок с минимальными рисками?
- С чем? С химерой четырнадцать? Послушайте, риск в вашем случае минимален, поскольку ваш организм уже приспособлен под все последующее.
- Химера четырнадцать? Можно поподробнее с этого момента? – Я говорил, пытаясь понять, было ли это оговоркой, или намеренным сообщением.
- Так мы называем наиболее удачные сочетания геномов, которые по расчетам должны давать результаты удовлетворяющие требованиям. Я имею в виду, что говоря о химере, мы говорим уже о скомпилированном вирусе, и четырнадцатая линия была наиболее безопасной в плане модификации, но слишком неэффективной. Ряд физиологических отклонений, и длительность процесса с которыми люди не захотят мириться. Вы относитесь к ряду семнадцать, в котором путем отказа от использования только генома млекопитающих удалось достигнуть как повышения эффективных показателей, так и снижения срока трансформации.
- А ряды пятнадцать и шестнадцать?
- От них пришлось отказаться на стадиях экспериментов над животными.
- Над животными? – Переспросил я.
- Да, поймите, ряд это очень общее сочетание, в котором положены некие принципы, и он может применяться и к животному при минимальных изменениях, в основном направленных на то чтобы не давать развиваться высшей нервной системе сверх допустимого уровня. Потому я и говорю о безопасности, все отрабатывается, прежде чем подвергать риску человека. Нам необходимо доводить все до совершенства, прежде чем выходить на рынок, риск слишком велик. Ценой ошибки может быть многолетнее предубеждение против самой идеи генетической модификации человека, и потому мы не имеем на нее права, переходя на коммерческую основу.
- Но вы пошли на риск уже тогда когда отпустили меня.
- Ха, ну не можем же мы удерживать вас силой? Кроме того, вы просто великолепно прижились в обществе, знаете, лучше вас у нас просто никого не было. Вы потрясающе умеете воздействовать на людей и являетесь просто идеальным кандидатом для дальнейшего сотрудничества. Знаете… - Он дружески толкнул меня в плечо. – Вы при небольшом обучении сможете просто манипулировать массами, доходчиво объясняя им ценность и пользу генетической модификации.
- Конечно. – Улыбнулся я, тщательно подбирая маску, которая выразила бы то, что я повелся на подобную лесть. – Тем более что я наверное и получу с этого что-нибудь.
- Ну, естественно. Думаю для вас, простого парня из провинциального городка, это великолепная возможность получить и славу, и знаменитость. Просто сотрудничайте с нами во всем, и уверен, что жизнь заиграет для вас новыми красками.
- Естественно что я приложу все усилия, что вы кстати там говорили насчет того что именно хотите добиться вторичной модификацией?
- Я не знаю технических деталей. Уж простите.
- Ничего, на месте ведь все расскажут?
- Естественно.
Мы замолчали. Мне казалось, что Мартин не врал, говоря о том, что он не знает подробностей, но с тем же успехом он мог быть просто достаточно держащим себя в руках. Люди уже не особо смотрели в нашу сторону пока мы тихо общались, возможно опасаясь вспышки нового, непонятного скандала. Я же размышлял над услышанным. По сути ничего нового, кроме потока лести. Подтвердилось лишь то, что внимание фирмы было привлечено моими успехами в социализации. Более интересным было упоминание линий. До этого такого мне не говорили, а следовательно это была или простая оговорка, или попытка произвести на меня впечатление масштабом работ, и тем самым видимостью их надежности и отработанности процессов модификации. Над этим следовало поразмыслить.
Тем временем самолет зашел на посадку, но Мартин сказал, что это только промежуточная точка, а наш пункт назначения будет гораздо дальше. Вскоре после посадки я получил новую порцию наслаждения, когда в самолет вошли сотрудники службы безопасности, и под недовольные крики вывели пьяниц, устроивших драку. На меня они косились почти все время пока были внутри, но моя полуулыбка, и закинутая на ногу нога, демонстрирующая бинт под бахилой, избавили меня от каких бы то ни было вопросов. В конце концов, я ни на кого не кричал, и ни с кем не дрался. Заметная часть пассажиров высаживались, садились новые. Я же просто ждал, потихоньку размышляя.

>>90545
Люди, бывшие по соседству со мной, тоже в основном расходились, Заходившие люди смотрели на меня кто с недоумением, кто с удивлением. Я сидел глядя перед собой с легкой полуулыбкой на лице. Так все-таки, насколько велик риск? Мне его будут занижать, это очевидно. И если подумать, пусть даже не риск, готов ли я еще раз переносить такую боль? Мысль немного пугала, но пока перспектива все же казалась достаточно далекой, чтобы испуг был слишком сильный.
- Может, местами поменяемся? – Отвлек меня голос Мартина. Он улыбался мне, был сама приветливость, но я прекрасно понимал, что он просто хочет избежать еще подобных эксцессов.
- Почему бы и нет? – Сказал я в ответ, прижимаясь к спинке сиденья. Мартин протиснулся мимо меня в коридор, и я, опираясь руками за подлокотники, пересел к стене, и посмотрел в иллюминатор. Ничего интересного кроме взлетной полосы, пары самолетов и машин обслуживания. Так чего же от меня хотят? Что именно они пытаются добиться своей вторичной модификацией, и почему я не устраиваю их такой, какой я есть?
Нужно рассуждать логически. На текущий момент я обладаю симпатичной внешностью, умением входить в доверие к людям, и некой долей умения держать себя при публичном выступлении. Я мог бы быть неплохим актером, снимающимся в рекламных роликах, например, я мог бы быть пропагандистом. Новая модификация это риск, наверняка риск. И так, чего мне не хватает, чтобы быть тем идеалом, что они хотят? Я силен, ловок, вынослив. А может они решили отказаться от столь вызывающей внешности?
Почему бы и нет? Что если их технологии все же достигли такого уровня что возможно изменение организма с целью повышения физиологических характеристик без столь радикального влияния на внешность? Обратное преобразование с сохранением физиологии. Хорошо, допустим. Но чем я тогда буду отличаться от человека? Как ни крути, а я вряд ли могу делать что-то более впечатляющее, чем сможет профессиональный циркач или гимнаст. Чем же таким я смогу выделиться, чтобы люди, видя меня, восхитились, и не сказали что это просто каскадерские трюки? Прыжки с экстремальных высот с риском травмированния? Глупо. Моя внешность, бросая вызов, и придает мне ореол превосходства. Да, если я буду человек и начну, скажем, демонстрировать свою способность подтягиваться сотню раз это вызовет удивление, но удивление атлетом. Сейчас же за счет внешности я создам иллюзию чего-то сверхчеловеческого, восхитительного, невероятного.
Нет, вряд ли это будет возвращение к человеческому облику. В таком случае было бы проще использовать нового подопытного, да и скорее всего я просто утрачу присущий мне шарм пушистого зверька, что неприемлемо для их целей. Я задумался над тем, что я испытываю от подобной перспективы. Будь у меня возможность вновь стать просто человеком, пошел бы я на это? Пусть даже с сохранением этой невероятной неутомимости и прочности тела. Сложно сказать. То, что я есть сейчас, во многом результат практически перековки моей личности под действием сильнейшего и длительного стресса вызванного тем как мне пришлось социализироваться. От моей прошлой личности не осталось практически ничего. Я никогда не жаждал ни внимания, ни общения, но сейчас все изменилось. Не то чтобы я гонюсь за ними, но я научился получать от всего этого удовольствие. Я стал намного более уверен в себе. Хотя, мелькнула холодная мысль, это самоуверенность больше результат чисто физического превосходства, и порой она делает меня весьма неприятным в общении. Она придает мне и большую агрессивность. Вместе с тем это сочетается с откровенной трусостью в действительно опасной ситуации. Теряя над собой контроль от страха, я бросаюсь в бегство. Надо сказать весьма впечатляющее бегство.
Хм, а если это является целью? Если, например это мое бегство вызвано гормональным всплеском? Если я не ошибаюсь, существует два вида гормональных реакций на стресс, адреналиновая, направленная именно на бегство, и норадреналиновая, направленная на агрессию по отношению к источнику стресса. Что если у меня фирма отметила сильное смещение в сторону адреналина, и их это не устраивает? Конечно, смещать в сторону норадреналина они не станут, ведь в таком случае если меня кто то напугает так сильно как в тех ситуациях, то я просто убью его, причем таким способом что увидевшие это впадут в настоящий ужас. Но что если именно небольшая коррекция? Модификация против страха.
Но есть ли в этом смысл? От меня требуется внешность и общительность. Кому какая разница, испугаюсь ли я бандитов с оружием, или нет. Важно только то, как я буду смотреться на экране. Что же может быть тогда? Еще большее физическое превосходство? Да, если я смогу быть этаким трюкачом, выполняющим очевидно невозможные трюки, то это было бы полезным, это произвело бы впечатление. Но риск ради подобного? Хорошо, если так, что может быть принципиально отличным от земной биологии? Эволюция находит наиболее эффективные варианты, пусть даже простым перебором. Если постараться сформулировать этот вопрос, то он звучит примерно так: если мои кости принципиально превосходят по своим физическим характеристикам кости млекопитающих, то почему эволюция не пришла к этому сама? Что есть эволюция? Эволюция это отбор наиболее живучих особей среди множества мутантов относящихся к одному виду. Каждый детеныш отличен от родителя, немного, но отличен. Наименее понятный для меня вопрос заключается в переходе количества в качество, с какого момента мутации делают индивида отличным от своего вида. Это как растягивание цепочки между предком, и его потомками. С какого-то момента она может порваться, и определенное поколение перестанет быть способным давать потомство со своим предком.
Зайду с другой стороны. Почему в природе нет животных со скелетом из стального белка? Вариант первый, принципиальная невозможность. Все живое при сильных отличиях обладает и глубинным сходством. Все ДНК построены из четырех нуклеотидов. Все белки имеют органическую природу, и наверняка во многом сходны, я не биохимик, чтобы судить достаточно строго о них. Что если существует некоторая граница, которую эволюция не способна преодолеть? Некие строительные материалы, которые невозможны просто потому, что невозможность этого заложена в самой первой бактерии возникшей и размножившейся в первичном океане?
Но многообразие жизни велико, велика вариативность живой ткани. И, кроме того, каким то образом стальной белок создан и внедрен в мое тело. Значит, он имеет некоторую общность с обычной биохимией. Вариант второй, принципиальная невозможность развития. В обычных условиях организм развивается из яйцеклетки. Есть некие пути и механизмы развития, и возможно стальной белок не может получиться по этим маршрутам? Скажем, какой либо его компонент просто-напросто токсичен для промежуточных стадий развития организма. Например, деградирует мышечную ткань. Это не проявляется во взрослой трансформации, но на стадии внутриматочного развития просто погубит зародыш. Или к примеру в раннем детстве кости были бы просто настолько мягкими, что погубили бы организм от любого физического воздействия. Это выглядит более реалистичным.
Третий вариант, принципиальные недостатки. Самый неприятный для меня. Что если это превосходство имеет некую цену что отсеивала организмы, приобретшие подобную структуру? Потребность в специфичных витаминах или минералах, например, или угнетающее действие на иные системы организма. Возможно, в процессе модификации в той еде, что мне давали, присутствовали редкие или даже не встречающиеся в природе соединения, просто необходимые для развития моего скелета. Или, к примеру, сложность в сращении кости, если она все же сломается. Если я правильно понял, то мои кости упруги. Они достаточно жестки, чтобы держать физические нагрузки на необходимом для жизни уровне. Я не замечал, чтобы мои предплечья изгибались, когда я поднимал штангу. Но при перегрузках, например, если бы мне на руки свалилось не сто килограмм, а скажем пятьсот, они бы вероятно именно упруго изогнулись, а не сломались. А что я помню из курса материаловедения? Существует предел упругой деформации, за границей которого материал деформируется пластично, и при этом его внутренняя структура разрушается. Когда ломается обычная кость, она дает обломки, которые могут срастись, касаясь друг друга достаточно долго. А как будет срастаться моя кость?

>>90715
- О чем задумались? – Отвлек меня от размышлений Мартин. Я посмотрел на него.
- Ну, у вас был такой вид, словно вы о чем то думали.
- Да, действительно. Как вы говорили, стальной белок? Он теперь образует мою костную ткань?
- Не только костную. – Заметил Мартин.
- Да, еще и когти, например. – Я снял перчатку и стал разглядывать свои пальцы. – Именно потому они держат заточку?
- Верно. Одна из наших лучших разработок, можно сказать одна из взятых вершин. – Расплылся в самодовольной улыбке иностранец.
- А как эта ткань поведет себя при переломах?
Вопрос заставил его задуматься:
- Ну, сломать кости вам еще постараться надо, вы раньше получите травмы соседних тканей.
- И все-таки?
- Очевидно, придется походить в гипсе.
- Вы уверены? – Спросил я его.
- Хм, а почему вы думаете, что все будет не так?
- У вас есть шариковая ручка подешевле?
- Ну да, ношу как запасную. – Он покопался в кармане, и протянул мне совсем простую ручку, ценой рублей в пять.
- Вот смотрите… - Сказал я разбирая его. – Предположим это обычная кость… - Положив стержень рядом, я взял корпус ручки двумя руками, и сломал.
- Вот это у нас перелом. Как видите он практически без деформаций. – Я провел когтем по линии излома, и сложил половинки вместе. – И если мы вправим кость, то ее обломки довольно точно сойдутся вместе. Но в моем случае, в случае упругости… - Я взял стержень, изогнул его, показывая, как он возвращает свою форму, а потом переломил и его. – Как видите, возникает зона необратимых деформаций.
Я задумчиво крутил сломанный стержень, демонстрируя место перелома, в котором стержень хоть и сохранял целостность, но свою форму утерял безвозвратно. Мартин смотрел на него с удивлением, и наконец, сказал:
- Ну, я думаю, будут найдены способы лечения в случае чего. Ваша плоть намного гибче в этом плане. А может и уже есть методы, просто я о них не знаю. Если честно, меня просто поражают ваши знания, порой возникает ощущение, что вы знаете практически что угодно. Это и есть знаменитое российское образование?
Я отметил, что эта очевидная лесть имела целью перемену темы, не более, но поддержал устремление Мартина, сделав вид, что очень доволен похвалой:
- Ну что вы, из высшего образования я вынес один наиболее важный вывод, главное не много и глубоко знать, а уметь быстро найти нужную информацию, или рассуждениями попытаться прикинуть, как может быть. А то о чем я рассуждаю, это наиболее общие положения сопромата.
- Простите, положения чего?
- Курс сопротивления материалов, изучает свойства различных материалов реагировать на физические нагрузки. Сокращенно сопромат.
- А, понятно.
Я вновь уставился в окно, с неудовольствием отметив что, судя по звукам, позади меня расположилась мамаша с ребенком. Мы уже опять летели куда-то, а я вновь размышлял. Как лечить подобный перелом? Если ампутировать деформированную область, нарастет ли ампутированный участок вновь? А если просто фиксировать и дать срастись, восстановится ли структура, или произойдет образование нароста? Сложно сказать.
Да, если задуматься, то я нахожусь в сложном положении в плане медицины. Сейчас очень мало людей имеют представление как меня правильно лечить. Если конечно имеют его вообще, мелькнула холодная мысль. Да, мне помог простой препарат от простуды, но всегда ли будет так? Я отличен в плане биохимии от человека, и неизвестно как на меня подействует, например наркоз, или какие-либо лекарства. Все придется узнавать на своей шкуре. Ничего не поделаешь, такова судьба первопроходца. Вот только одно дело пафосно говорить об этом на камеру, и совсем другое действительно столкнутся с такими сложностями. Ведь каждый раз принимая какое либо лекарство, я буду играть в русскую рулетку, сработает, не подействует, или даст побочку. Особенно с учетом того, что современная фармацевтика не полагается на чистые препараты, выпуская вместо этого сразу комплексы нескольких веществ, которые смягчают и корректируют действие основного агента, а заодно, что более важно, неплохо накручивая цену. А мне желательно использовать именно один препарат, чтобы не забивать реакцию моего организма, иначе я могу оказаться в ситуации, в которой будет неизвестно что же именно из пары десятков компонентов, вызвало у меня аллергическую реакцию. Утешает только то, что для живого организма по-настоящему мощные яды, которые убивают с микродоз, достаточно специфичны и узко-заточены, а следовательно маловероятно что однократный прием лекарства вызовет тяжкие последствия. Да и меня же проектировали как максимально живучего?
От невеселых мыслей и подобного самоуспокоения меня отвлекла стюардесса, разносившая и предлагающая еду. Взяв у нее поднос с рисом и куриной ножкой, я поблагодарил ее, и поставив еду перед собой занялся ей. Откровенно говоря, рис был весьма суховат, и не очень вкусен, но тем не менее я был достаточно голоден чтобы съесть его. Курица оказалась заметно вкуснее, и я с удовольствием откусил ножку прямо целиком, с хрустом перекусывая кость. Вообще у курицы не настолько прочные кости, особенно после термообработки, хотя с моими челюстями я их практически не замечал. Внутри кости особенно вкусен костный мозг, пористый и немного смахивающий по консистенции на печень, он имел весьма специфичный, с небольшой резкой нотой, вкус. А еще он достаточно сочный, и когда мои коренные перемалывали осколки костей в мягкую кашицу, этот сок буквально брызгал в рот, доставляя особое удовольствие. Конечно, его можно было и просто высосать, но зачем, когда кости так легко грызутся? Головка кости гораздо мягче ее сердцевины, имеет очень губчатую структуру, и скорее давится чем трескается. Я ел ее прямо с хрящом, не оставляя от ножки ни единого кусочка. Да и кожа тоже вполне вкусная.
- Вы всегда курицу вместе с костями едите? – Спросил меня Чинк, так же евший такое же блюдо.
- Да, на мой взгляд, прожевать их не составляет никаких проблем.
- А скажем говядину?
- Говядину я покупаю без костей, продается же только мясо как правило.
- А вы не пробовали, скажем, ради интереса грызть такие кости. – Мартин задумчиво посмотрел на обглоданные кости своей порции.
- Знаете, нет. Думаете смогу их разгрызть?
- По идее должны. – Он задумчиво покрутил кость, и я сказал:
- Пожалуй нет, в конце концов это негигиенично.
- Вы порой пугаете. – Мартин усмехнулся.
- Как на мой взгляд, так эта мысль была слишком очевидной. Скажите, а эта вторичная модификация, она будет на тех же условиях? – Сменил я тему, задумавшись над тем, что мне и правда стоит опробовать силу своих челюстей на более серьезной кости. Не зря же Мартин упоминал что в моей линии имеется и гиена, от которой я унаследовал пятна.
- Мы бы хотели заключить небольшой контракт, скажем так, дать вам работу.
- Вот как, и работу какого плана?
- Ничего с чем бы вы не справились, по сути просто демонстрация ваших возможностей на публику и потенциальных заказчиков.
- Демонстрация, какого рода?
Мартин пожал плечами:
- Путешествия, немного экстрима, но в границах безопасного. Естественно будет предварительная подготовка, но сомневаюсь, что она будет для вас слишком тяжелой. Кстати, вы никогда не хотели прыгнуть с парашютом?

>>90883
- С парашютом? Надеюсь это будет более мягкий прыжок чем без него. – Я задумчиво посмотрел на свои ноги.
- Естественно. Кроме того ваш организм избыточно прочен для таких нагрузок.
- И вы хотите снять красивый прыжок в рекламных целях?
- Не только прыжок, есть много планов на этот счет, путешествия в горах, лесах. Концепция, если можно так сказать единения с природой. Ну, или просто достаточно впечатляющие записи. Сейчас концепция путешествий менее привлекательна из-за развитости транспорта, но с вашей помощью ее можно обновить, придать ей новый, неповторимый шарм. Почувствуй себя зверем в лесу. Конечно, все это еще нужно будет дорабатывать, пробовать, готовы только примерные наброски и направления. Понадобится немного индивидуального подхода, чтобы доработать все максимально ярко и эффектно. Так что думаю, дальнейшее сотрудничество будет весьма плодотворным. Новые перспективы туризма, сметание преград, отсутствие необходимости в целом ряде экипировки, теплая одежда, репелленты…
- Репелленты? – Рассеянно спросил я размышляя. Парашют. Насколько я знаю, сейчас он вполне безопасен для человека. Конечная скорость при приземлении примерно как прыжок с полутора-двух метров. И чем они хотят впечатлить с моей помощью? Например тем, что безопасный прыжок это на уже подобранное поле, мелькнула холодная мысль. А в случае десантной операции высадка может вестись куда угодно, и даже простое растяжение ноги может оказаться фатальным. От этой мысли я почувствовал, как шерсть на спине встает дыбом. Но ведь возвращение к военному направлению их разработок это просто глупость, это дискредитирует саму идею генетических модификаций в глазах населения. Достаточно пары обнародованных операций с участием таких как я, и человечество погрузится в фобии, подобно тем что неясно видел Игорь, мой тренер, в своих снах.
- Ваши потовые и сальные железы выделяют вещества достаточно неприятные и токсичные для ряда паразитов. – Оборвал мои размышления Мартин. Я ничем не выдавал свои мысли, сохраняя всю туже полуулыбку на лице. В спину ощутимо толкнуло.
- Серьезно? – Рассеянно спросил я.
- Абсолютно. В природе существует богатый ассортимент подобных веществ, и придать способность железам внешней секреции выделять их вообще не очень сложно. Более сложным оказалось, - Мартин усмехнулся, - сделать это без вреда для организма. Но советские наработки в этом сильно помогли. Вы никогда не замечали подобные оттенки в собственном запахе?
- Вообще-то я не замечаю и собственный нос, если конечно специально не сосредотачиваюсь на нем. – Ответил я. – А ведь людям порой кажется что я непременно должен страдать от того что он постоянно в поле зрения. – Я скосил глаза, разглядывая свой нос. Одна из вибрисс была заметно короче, но постепенно отрастала на месте выпавшей. Интересно, выпавшая так и хранится у Марины? А может та уже отнесла ее к какой-нибудь бабке шептунье, чтобы та прокляла меня? Это было бы забавно, я не верю во всякую мистическую чушь, но узнай я что-либо подобное, я бы постарался устроить им знатную сцену обвинения в ереси и колдовстве. Хм, а полиция такое бы заявление приняла бы? С современными тенденциями скатывания в религиозное мракобесие вполне возможно.
- Ну, может от вещей своих, например? – Спросил Мартин.
- Я практически каждый день принимаю душ, так что в основном от них пахнет ароматизаторами шампуней.
В спину опять ощутимо толкнуло, Мартин сказал:
- Уверяю вас, это излишняя чистоплотность. Знаете, если вы все-таки решите провести остаток этого года на своей даче, то просто попробуйте прогуляться по лесу без искусственных репеллентов. Я уверен, что паразиты не будут вас беспокоить.
- Боюсь, что с подобным испытанием придется подождать до лета, зимой паразиты вообще редко кого беспокоят. – Ответил я, и получив новый толчок, обернулся и уже громче сказал:
- Женщина, может успокоите наконец своего ребенка?
- Он никому не мешает. – Резко ответила она, еще не видя меня за спинкой кресла. В такт ее словам раздался новый толчок.
- Мне например мешает, тем что по спинке пинает.
- И что? Он же ребенок, он не понимает.
- Мистер Чинк, - картинно вздохнул я, - ваша фирма случаем синдром дауна не лечит?
- Вообще то, у нас как раз есть подопытный которому проведено успешная модификация, и сейчас идет реабилитация в плане восстановления интеллектуальных способностей, вернее сказать обучение заново всему необходимому.
- Вот, слышите?
- Да вы что себе позволяете! – Повысила голос женщина.
- А я не вижу иных причин кроме умственной отсталости для того чтобы ребенок слов не понимал.
- Я на вас жаловаться буду. Не тебе мои методы воспитания осуждать.
- Да пожалуйста. – Сказал я переворачиваясь в кресле, и упираясь на сиденье коленом. Я поднял голову над спинкой, и уставился в глаза вжавшейся в испуге женщины.
- Меня вот тоже так воспитывали. – Сказал я ей. – И к чему это привело? – Затем я посмотрел на мальчишку лет семи, смотрящего на меня глазами размером в пол-лица. – А ты, прекратил стул пинать.
Он только кивнул, и я уселся обратно, наслаждаясь воцарившейся тишиной, которую правда стали нарушать удивленные возгласы людей увидевших меня только сейчас. Мартин с трудом сдерживал смех. Я же размышлял, тут же выкинув из головы это событие. Лечение синдрома дауна? Почему бы и нет, ведь он по сути и есть генетическое отклонение. Но, модификацией? Почему не простым исправлением генома? И как реагирует мозг уже сформировавшийся? Или повышена способность к обучению?
- И как успехи в таком лечении?
- Надо сказать, внушают оптимизм. – Сказал Мартин.
- Модификация повлияла на внешность на том же уровне что и моя?
- Да, примерно. Ей приходится всему учится заново, мозг по сути обучается с чистого листа.
- Потому и такое глубокое вмешательство?
- Да. На самом деле не все так просто как кажется. Со временем, когда наши технологии распространятся, подобные врожденные заболевания можно будет лечить прямо внутриматочно. А пока требуется долгая реабилитация по причине того что организм уже взрослый, сформировавшийся. Это та же причина по которой вы полностью сохранили рассудок, не смотря на модификацию, только если в вашем случае это благо, то в ее – зло.
И все-таки они каким-то образом повлияли на ее мозг, активировав способность к обучению на уровне ребенка, подумал я. Вслух же сказал:
- Так следовательно модификация на рассудок не влияет?
- На основные функции мозга, функции высшей нервной деятельности – нет. Но могут образовываться более глубокие механизмы, как в случае с вашим обонянием. Это ведь не просто более развитый нос, это и реакция мозга, его можно сказать адаптация к новому телу. На самом деле сложно сказать, есть ли это результат именно генетического вмешательства, или естественной адаптации.
- Любопытно… - Протянул я разглядывая кончик своего хвоста. Говорят, нервные клетки не восстанавливаются. Более правильно сказать, что они развиваются медленно. Но весь мой хвост, это огромное количество нервной ткани, новая конечность в которой развились нервы которых просто не должно быть у человека, которых не могло быть. Значит, нервная ткань точно так же была подвержена модификации. Следовательно, мой мозг затронут ею.
- Да. Сознание слишком сложно и не изучено, чтобы прямо на него влиять, но косвенные действия вполне дают эффект. Нервная ткань, мозг, все это такие же органы, как и все остальное, и улучшая плоть, делая ее надежнее, прочнее, совершеннее, мы так же влияем и на сознание. Нельзя иметь хороший разум если у тебя проблемы с сердцем и мозг не получает достаточно крови. – Сказал Мартин.

>>90924
- Вы совершенно правы, после модификации я ощущаю себя гораздо лучше, легче, если можно так сказать. Практически не бывает такого состояния как почти постоянная сонливость. Хотя надо признать, что сейчас бы я вздремнул.
- Это просто от того что ваш организм восстанавливается после травмы. Спите если хотите, лететь еще долго.
- Если вы не против. – Я широко зевнул, и откинулся в кресле. Пинать его вроде перестали, и я прикрыл глаза, погружаясь в размышления. Возможно, все не так страшно, возможно им просто нужно от меня не более чем эффектные трюки, прыжки с самолета, альпинизм, походы куда-нибудь. Все со сьемками. Можно даже создать небольшой проект наподобие «мира животных» со мной в качестве ведущего.
Это может быть великолепным роликом. Небо, земля, горы, леса, поля. Идти через все, преодолевать что угодно. Наматывать на ноги сотни километров, взбираться на вершины. Я смогу все, что может хороший турист, главное не ставить зрелищность перед безопасностью. И вполне возможно, что эта вторичная модификация направлена на акклиматизацию, способность быстро приспособится к различным климатам. Чтобы один месяц снимать эпичное восхождение на какие-нибудь горы, а следующий – переход через пустыню. Вполне возможно, что будет даже сплошная сьемка всего маршрута, в качестве демонстрации сверхчеловеческой выносливости и неутомимости.
Возможно, вторичная модификация будет направлена именно на это, еще большая выносливость. Хотя в здоровом состоянии я практически не находил своих границ. Или большая физическая сила. По сути, то что я могу наблюдать в этих модификациях это стремление именно выйти за границы физических возможностей человека. И вместе с тем в этом есть некая странность, загадка, если можно так сказать. Животные не обладают принципиальным превосходством над человеком. Но граница на самом деле высока. Сомневаюсь, что хотя бы один процент людей способен наполовину приблизиться к максимуму человеческого потенциала. И дело даже не в необходимости интенсивных тренировок, врожденный задаток не отменить. Чтобы быть лучшим нужно родиться с подобающим потенциалом, только алмаз может стать бриллиантом. Кварцу это не светит. Искусственное достижение этого задатка уже дает не мало.
А еще можно вспомнить о таком любопытном явлении как гетерозис. Межвидовые гибриды могут быть намного более живучими и крепкими чем их родители, но при этом бесплодны. А искусственное манипулирование геномом вполне могло позволить им добиться этого эффекта без присущих ему отрицательных свойств. Возможно именно в этом причина того что я даже не просто гибрид человека и какого-либо животного, а гибрид чуть ли не нескольких десятков различных видов. Если конечно термин «гибрид» вообще можно употребить по отношению к организму, чей геном был изменен во взрослом состоянии. Наверное, со временем возникнет целый словарь новых терминов.
И все-таки, путешествия… Я попытался представить это, например переход через тайгу. Размеренно теряющиеся под ногами километры, вековые деревья, встающие бесконечным частоколом, ровное дыхание. Бег, часы, больше десятка часов непрерывного и не слишком быстрого бега, даже еда на бегу. Остановки только для сна, и иных биологических нужд. Сменяющие друг друга оттенки леса, хвойные, лиственные. Пожарозаградительные рвы в качестве меры расстояния. Шелест листвы, и скрип раскачиваемых ветром стволов. Интересно, в случае если такой марш-бросок будут снимать, кто это будет делать? На транспорте по лесу особо не поездишь, разве что с вертолета. Но с вертолета еще и разглядеть надо за листвой. Или поле, бег через бесконечные луга. Запах травы, цветов. Думаю это можно снять как следует, и достаточно эффектно своей длительностью. Или горы. Хотя лишний раз я бы рисковать не стал, но при надлежащей подготовке, почему бы и нет? Границы для меня гораздо шире, и возможно именно на это и будет сделана ставка. Постепенно я задремал.
Мне приснился полет в самолете. Десантном самолете. Я был не один, пара десятков модификантов. Сложно разобрать их облик, тяжелая броня надежно его скрывала. Бронежилет, переходящий в бронированную защиту и рук и ног, полностью закрывающий голову шлем. Открыта только пасть, и то, снизу нижняя челюсть защищена подвижной деталью. За спиной рюкзак с парашютом, на груди, животе, бедрах, на каждом свободном участке снаряженные магазины и гранаты. Абсолютно неприемлемая для человека нагрузка. Нагрузка, которая своим весом при приземлении сломает ноги, раздробит хребет. Сжимаю руки на цевье автомата с накрученным на ствол глушителем.
Моя очередь, и я бросаюсь в темноту ночного неба. Тихий гул моторов сразу же сносится ветром. Я окидываю взглядом товарищей. Все сосредоточены, считают время. За облаками не видно ничего. Мы погружаемся в липкий туман, и вот я понимаю что пора, дергаю кольцо. Рывок, и повисаю на стропах. Падение занимает пару минут, и вот мои глаза ясно видят смутно знакомую местность снизу, что то вроде некрупного поселка. Словно виденный мною в какой-то игре или фильме. Там ходят люди, совершенно не замечая бесшумно планирующей к ним угрозы. Я вскидываю автомат, и даю короткую, тихую очередь по ближайшему ко мне, а затем бросаю оружие, позволяя ему повиснуть на ремне, и перехватывая стропы мягко приземляюсь.
Мы тихи словно дождь. Неслышно падаем, неслышно стреляем. Дозорные убиты практически сразу, но тревога уже поднята. Вот только люди еще слишком растерянны. Я вижу, как в ближайшем доме распахивается занавесь окна, и в ночную темноту слепо смотрит мужчина. Стекло взрывается осколками гораздо громче чем очередь из автомата. Я выпускаю всю обойму в это окно, и следом швыряю гранату. Взрывы уже везде, как и стрельба. Меняю магазин, срываю уже бесполезный глушитель, слишком изодранный очередью. Мы планомерно уничтожаем сопротивление, дом за домом, комната за комнатой. Боеприпас не жалеем.
Я вхожу в какой-то дом, остро пахнет кровью и гарью. Мои движения стремительны, автомат проскакивает от одного трупа к другому, бьет в подозрительный просто для проверки. Разительным контрастом с внешним лоском окружения, словно вырванного из игры, вид мертвецов. Изуродованные, перекрученные взрывами, вспоротые пулями тела. Откуда-то сверху стреляют. Пули бьют по мне, но не страшнее кулаков. Броня надежна, весовой границы хватает чтобы ей быть надежной. Мгновенно разворачиваюсь к лазу чердака, откуда человек сбросил створку и теперь стрелял в меня. Следующие пули проходят мимо, а спустя секунду лицо человека жутко уродуется пулей. Она входит ниже правого глаза, заставляя его смяться и вылезти из глазницы, а щеку раздуться, словно от укуса осы. Затылок выплескивается алыми брызгами, запах крови просто одуряет. Следом в этот лаз летит граната, но взрыв только толкает труп, и он вываливается по пояс, руками вниз, зацепившись за что-то ногами.
Проходит не более десяти минут и вот уже идет истребление последних выживших, отчаянно пытающихся спрятаться, спасти свои жизни. У нас слишком чуткие носы и уши, слишком зоркие глаза. Людей выдает даже звук их дыхания, и на тех, кто выглядит неспособным или боящимся оказать сопротивление, пуль уже не тратят. Хватает когтей. Тела мы прячем в домах. С рассветом сюда прибудет новый враг, но у нас более чем достаточно боеприпаса. Запаса автономности хватает с избытком.

>>90943
Время словно прокручивается, и вот мы уже отражаем наступление. Странно, но оно идет без артиллерийской поддержки. Потому что атакованный нами пункт один из крупнейших складов боеприпаса, возникает мысль из-неоткуда. Мы держали крайний дом, кроме меня еще двое, один с пулеметом, второй снайпер. Оба в тяжелой броне, из-под которой даже шерстинки не видать. Жуткое зрелище, производящее впечатление каких-то монументов, а не людей.
Враг атаковал живой волной, и тут же попал под убийственной точности огонь. Снайпер стрелял куда-то вдаль, и судя по тому что по нам не было эффективного подавляющего огня, стрелял эффективно. Я увидел слепо взлетевший вверх снаряд ручного гранатомета. Ни секунды затишья, как только замолкало оружие пулеметчика, высовывался я, и, ловя на мушку фигурки людей, бил одиночными, компенсируя потерю его огневой мощи. Наступление захлебнулось столь же быстро как и началось, понеся тяжелые потери люди бросились бежать, и мы стали стрелять им в спины.
Следующая волна началась с бешеной минуты. Все выжившие в первой атаке слепо разрядили по нам оружие, буквально окатив пулями словно ливнем. Я увидел как шальная пуля попала в голову снайпера, и бессильно взвизгнула по массивному шлему, отбросив измененного и заставив его схватится за вытянутую морду словно от боксерского удара. Пулеметчик врезал кулаком по кирпичу стены, и проломив отверстие в раскрошенной пулями преграде, вновь открыл огонь.
В этом было что-то сюрреалистичное, в нашей неуязвимости, в нашей убойной точности, в отсутствии у врага малейшего шанса не просто на победу, но на нанесение нам хоть сколь-нибудь значительного урона. Я увидел, как снайпер поднялся, невероятно быстро прицелился и выстрелил. Пуля попала в живот бегущего впереди человека, заставив его упасть на колени и завыть от боли. Люди рядом с ним шарахнулись в стороны, и я отстреливал их, ловя на мушку следующего прежде чем предыдущий падал от раны.
Я проснулся совершенно неожиданно от того, что самолет тряхнуло. По рядам пассажиров разнесся взволнованный ропот. Секунду у меня в глазах еще стоял образ сметаемых ураганным огнем людей, но почти сразу сон пропал, сменившись осознанием того где я. Я глянул на Мартина, он тоже растерянно крутил головой.
- Уважаемые пассажиры, сохраняйте спокойствие, наш самолет попал в воздушную яму, но в этом нет ничего страшного. – Раздался голос стюардессы. Я прикрыл глаза. Шерсть на спине встала дыбом. Спокойно, я не могу никак повлиять на происходящее, только сохранять спокойствие. Страх убивает.
Люди волновались, волнение подстегнуло пара новых встрясок. Стюардесса блуждала между рядами, разнося напитки и успокаивая. Мартин сохранял спокойствие, по крайней мере внешне, как и я. Паники не возникло, и постепенно, по мере того время шло и ничего не происходило люди стали успокаиваться. Мои мысли вернулись к тому, чего же на самом деле от меня хотят. Не есть ли эти осторожные заигрывания свидетельством именно того что они пытаются получить из меня образец для проталкивания именно военного направления разработок? И опасаются говорить мне об этом прямо, а возможно блюдут режим секретности, опасаясь, что пока я в России эта информация попадет спецслужбам? Но тогда, кто заказчик? Если они все-таки решили продавать модификации именно как оружие, то почему бы не продать это и России? Иным заказчиком может быть только США. А что тогда со мной? Несомненно, мне предложат, скорее даже включат в контракт, прохождение различного рода подготовок. В конце концов, я даже срочную не служил.
Хорошо, если режим секретности, чем мне это грозит? Несколько лет у меня будет по причине того, что я им нужен живым и здоровым, демонстрирующим все, что от меня потребуют. От меня требуется добровольность. Тот факт, что сотрудничают со мной, а не используют кого то более лояльного говорит о том, что я представляю собой достаточно ценный ресурс. Косвенно это подтверждает предположение о том, что вероятность удачной модификации в настоящий момент времени невелика. Следовательно, например мое хорошее физическое состояние является удачей, причем в такой мере что этот факт имеет значительный вес. Таким образом, они вынуждены сотрудничать со мной, и это дает мне свободу маневра, которую у меня скорее всего постараются отобрать. Проклятье, но не могут же они в конце концов заставить меня сотрудничать силой? Отсутствие близких родственников в такой ситуации оказывается плюсом, меня не смогут шантажировать ничем кроме моей жизни. А в таком случае я буду в ситуации, когда мне нечего терять. Использование меня для демонстраций моих возможностей, которые к тому же вероятно будут усилены, просто небезопасно. Так что вероятен именно принцип добровольчества. Иначе всегда будет возможность, что я просто нападу на тех зрителей, что они решат привести из-за отчаяния или слепой ненависти.
Хорошо, зайду с другой стороны. Предположим, они пытаются продать Америке свои разработки, и предположим, что это идет под грифом секретности. Чем это грозит лично для меня? Прежде всего изоляция. Меня постараются лишить свободы, но ради сохранения лояльности предложат некую награду. Вопрос будет даже не в ее величине, вопрос в том, что будет со мной, когда нужда во мне отпадет. Как известно лучше всего молчит мертвец. Чувство опасности окатило изнутри холодной волной. Наверное, нечто подобное ощущали шпионы, когда оказывались на грани разоблачения. Пока ничего не происходит, пока слишком рано для острого реагирования. Нужна только осторожная подготовка.
- Фух, я уж было напугался, а вроде действительно просто временное неудобство. – Сказал Мартин.
- От атмосферы невозможно требовать абсолютной однородности. – Ответил я, никак не проявляя своих истинных чувств.
- Нам еще долго лететь.
- А куда летим кстати? – Нарочито рассеянно спросил я.
- Одна небольшая страна, где не задают лишних вопросов по поводу нашего центра.
- Лишнее внимание настолько досаждает?
- Иногда. Как правило, люди только прошедшие модификацию достаточно стеснительны, первое время, а когда рядом слишком много жителей, они проявляют довольно назойливое любопытство к происходящему у нас.
- А разве вы не стремитесь к максимальной известности своих работ?
- Стремимся, вот только это не слишком пока удается. – Мартин печально вздохнул. Верить ему мне не стоит, и на свое умение различать чувства людей излишне полагаться тоже не желательно. Он умеет носить маски не хуже меня. А ведь я дилетант, научившийся этому просто в силу необходимости как-то прижиться в обществе, будучи не человеком.
- И в чем же причина?
- Не знаю. Порой кажется, что нас просто игнорируют, порой, что человечество не готово принять такой факт. Сложно сказать. Возможно, люди сосредоточены на чем-то более насущном, возможно наша работа выглядит слишком фантастично.
- Ну, вы как хотите, а я бы предпочел продолжить столь неожиданно прерванный сон. – Сказал я устраиваясь поудобнее и закрывая глаза.
- А? Конечно, приятных снов. – Ответил Мартин. Знал бы он, каковы на самом деле мои сны. До модификации я их практически не видел, или не запоминал.

>>90984
Зайду с третьей стороны, зачем это нужно в военном плане? Недостаток нечеловеческой внешности крайне силен для использования в военном плане с точки зрения секретности. С точки зрения мирового противостояния это мало-актуально. Слишком большой масштаб работ придется провести, чтобы модификанты стали военной силой на уровне мировой войны. Настолько большой что это создаст глубокие социальные и политические проблемы. Чтобы, такие как я, не стали скандалом, нас должно быть меньше тысячи, возможно пара сотен. Сомневаюсь что даже со всеми их модификациями и подготовкой я стану Рембо способным в одиночку уничтожать армии, а следовательно глупо рассчитывать на то, что подобное спецподразделение будет способно решать стратегические задачи, просто в силу малой численности. Кроме задачи глобальной войны, которая благодаря атомному оружию носит скорее теоритический характер, имеют место задачи локальных воин. США ведут агрессивную внешнюю политику, с активным устранением неугодных режимов, вплоть до прямого военного вмешательства под надуманными предлогами. При этом после Вьетнамской войны Америка очень обеспокоена вопросами своих потерь, и стремится их минимизировать чтобы не вызывать народного недовольства. В настоящий момент эта задача в основном решается широким использованием ЧВК, которые и несут на себе основной груз гибели человеческого ресурса с тем, чтобы собственно американские войска имели возможность воевать только с уже максимально ослабленным противником. По крайней мере, так я представляю себе этот расклад сил.
С этой точки зрения можно рассмотреть модификантов именно как особо живучее и подготовленное, но пушечное мясо. Которое не жалко потерять, но которое при этом будет крайне эффективным. Выносливость, живучесть, способность длительное время работать автономно. Это вырисовывается из того что я могу наблюдать в себе. Неплохие задатки для ударной силы которая подавит наиболее острое сопротивление, оставив возможность официальным войскам пострелять по ошеломленному и лишенному сил к адекватному сопротивлению противнику. Устойчивость к химическому оружию…
Ведь уже есть проекты использования тактического атомного оружия для ликвидации биологического оружия «террористов». Почему бы не применить тогда и химическое, тем или иным образом оправдав его применение высшими целями, а под его прикрытием и пустить особо стойкие отряды зачистки? Чтобы уж наверняка, без осечек. На мой взгляд подобная тактика могла бы быть наиболее оптимальным оправданием затрат на генетические модификации, и все побочные их сложности. Но с другой стороны химическое оружие вызовет слишком сильную негативную реакцию мирового сообщества. Хотя в той же Вьетнамской применяли вполне так активно.
Во всех этих рассуждениях меня, прежде всего, волнует моя личная судьба. Я готов пострелять в тире, устроить показательное выступление или что-то вроде того, но вот реально лезть под пули, у меня никакого желания нет. Я готов быть демонстрационной моделью, но не силовиком. И я не хочу провести всю жизнь на какой-нибудь засекреченной базе. Но, вокруг меня нет ореола секретности. Наверняка Российские спецслужбы уже вызнали про меня все что хотели уже по факту того что я вернулся настолько измененным. Просто для приличия. Возможно ли, что что-то изменилось именно сейчас? На контакт со мной они, во всяком случае, не выходили, а следовало ли им это делать? А может, я просто им уже не интересен, может, был кто-то до меня, более засекреченный, и в нем они не увидели ничего интересного. А я, скажем так, более продвинутая модель, уже вызвавшая интерес. Вот только могу проскользнуть мимо их внимания. Хорошо это или плохо? Работа на спецслужбы долгой бывает только при условии полной лояльности, а вот стоит ли это того?
Мне сложно ориентироваться на что-то в этом мире. Я по сути родился в другой стране, а когда страна разваливается практически у тебя на глазах, можно ли быть уверенным в том что сегодняшнее государство не карточный домик? Да и тенденции укрепления патриотичности с точки зрения взятых с давно забытых историей ценностей, меня откровенно говоря настораживают. Все эти неорелигиозные ценности, противопоставление себя остальному миру, создание образа внешних врагов… Хотя такие тенденции идут по всему миру. Человечество не меняется, слишком глупое в массе своей, слишком стремящееся свалить вину за свои неудачи на что-то внешнее. А элита подстегивает эти желания, дабы отвести от себя любые опасности осознания того, что ресурсы в пределах государства распределены крайне неравномерно, и всегда в пользу власть имущих. Встающий вопрос очень прост, заклеймят ли меня как предателя, в случае если я буду делать то, чего от меня хочет фирма. И что более важно, станут ли меня преследовать.
А еще более важным является то, смогу ли я чем-то выкупить свою жизнь и свободу. А может… Ведь руководство фирмы примерно в том же положении что и я. Выбрав какую-либо сторону они окажутся заложниками, в постоянном риске стать разменной монетой в какой-нибудь игре. Военное применение модификаций скорее всего поставит крест на той прибыли что можно получить с массового распространения их в гражданской жизни. А лучше иметь большой доход и независимость, чем большой доход и колпак спецслужб. Или фактор патриотизма? Мне неизвестно кто руководит фирмой.
Возможен вариант объединяющий оба источника прибыли. Пропаганда от военного применения. Стань таким же крутым как наш спецназ. С добавлением иных мотивационных стимулов, наподобие меньшей цены на страховку или выгодными вакансиями для которых обязательным условием будет модификация, это будет вполне эффективно. Можно даже использовать, к примеру, бесплатную модификацию в случае прохождения военной службы, или государственные кредиты, позволяющие вгонять население в практически пожизненную долговую яму. Вот только что будут делать с неплательщиками? В случае ипотеки можно отобрать квартиру, а тут как быть? Хотя меры всегда найдутся. Вопрос только в том, насколько жестким окажется режим.
А если радикальный путь решения? Сделать генетической модификацией собственное население устойчивым к какому либо ОМП, бактериологическому ли, химическому ли, или даже к последствиям атомного, и провести глобальную чистку конкурентов? Но внедрение придется сделать постепенным, потенциальный противник может просчитать такой план, и принять контрмеры. Вопрос во времени. Есть теория, что в 1949 планировалась массированная атомная атака на Советский Союз, она была вполне логичной, ликвидация опасного и враждебного режима имеющего огромную силу. Это был шанс, которым просто нельзя было не воспользоваться, такое технологическое преимущество возникает раз в тысячелетие. Оставалось только накопить достаточный запас ядерного оружия, чтобы нанести глобальный удар. В сорок девятом была взорвана первая советская атомная бомба. А во внешней политике был сыгран великолепный блеф в результате которого мир поверил в то, что атомное оружие в Советском Союзе было создано еще в сорок седьмом. Перевес не возник. Но ведь сейчас мир практически однополярен, США занимает лидирующую позицию, и после развала СССР Россия не может оказывать достойную конкуренцию. Да и власть в целом весьма прозападна, насколько мне известно, чего только стоит тот факт что дети большинства власть имущих учатся и проживают на западе. А что если Китай? Будут ли кого-нибудь волновать побочные жертвы, если возникнет новая возможность очистить планету от конкурентов, и создать мировое правительство с собой во главе? Вряд ли. Вопрос только в том, действительно ли генетические модификации обладают подобающим потенциалом, чтобы сыграть на них эндшпиль.

>>90985
Что нужно для этого? Устойчивость к ОМП, и его последствиям. Химия. Вопрос о пределах. Метанол еще не показатель, не самое страшное вещество. Иприт, фосген, зарин. К метанолу я устойчив, к CS, или чем там баллончики снаряжают, нет. Фосген тоже вряд ли, нельзя так просто выдержать соляную кислоту в легких. Иприт тоже бьет жестко, насколько я помню, разрушает межклеточные мембраны. Метанол не сработал просто потому, что у меня видимо по-иному идет механизм его разложения, без образования высокотоксичных продуктов. Или не все так просто? Сложно сказать, чтобы понимать, как противодействовать отравляющему веществу, нужны глубокие познания в биохимии и токсикологии. А ведь вещества бывают разные. Да и дозировки, безопасных веществ нет, даже водой можно отравиться. Если выпить слишком много и удержать ее в организме, то излишний объем приведет к нарушению водно-солевого баланса что может привести даже к смерти. Прецедент был. Следовательно, следует рассматривать противодействие отравляющему веществу с точки зрения повышения летальной дозы.
Коробка противогаза может потечь. Войсковой защитный костюм может иметь неплотности или пробоины. Тогда возможен контакт с ядом. Но одно дело попасть в комнату наполненную хлором, другое попасть под рассеянное облако. Повышение живучести в этом направлении вполне возможно, или даже не так. Хлор не так то и страшен потому, что его нужно много. Противогаз спасет, пусть даже и пропуская микроколичества, которые организм просто не заметит потому что травмированные ткани будут иметь не слишком большой объем поражения. В пределах способности организма восстановится. Как следует разбавленный воздухом, хлор не приведет к смерти. Чтобы проводить геноцид необходимо гораздо более эффективное вещество, что то, что убивает даже в микроколичествах. Как ботулотоксин например. Чтобы яд был настолько летален, он должен действовать очень тонко и избирательно. А это уже дает пространство для маневра с целью придать устойчивость против него. Следовательно, можно разработать модификацию, которая позволит выжить при распылении какого-либо отравляющего вещества высокой мощности. Или даже против ряда веществ.
С этим пересекается и биологическое оружие. Тот же ботулотоксин это продукт жизнедеятельности бактерий. Они развиваются в анаэробных условиях, но что мешает перенести тот фрагмент генома, что ведет к образованию этого токсина, скажем в вирус гриппа? Хотя нет, это убьет слишком быстро. Как только вирус заразит организм и приведет к изменениям в работе клеток для своего размножения, человек умрет от выделившегося яда. Не успеет разнести заразу. А можно ли сделать вирус, работающий так сказать в две ступени? Сперва безобидный насморк, а спустя время, например по мере изменения биохимии пораженных клеток, происходит выделение высокотоксичных веществ? И для модификанта это будет всего лишь простой грипп, а для человека – смерть.
Механизм может быть и иным, сопротивление самой болезни. Иммунная система, заточенная на сопротивление заболеванию уровня чумы. Ведь организм всегда живет в условиях биологической опасности, и привыкает к ним. Вырабатывается иммунитет, но он не абсолютен. Первая граница – время реакции. То есть время от попадания возбудителя болезни в организм до появления необратимых изменений. Если заболевание развивается быстро, тело просто не успеет выработать иммунитет. Сути прививки в том чтобы внести достаточно ослабленный возбудитель, или его ключевые структуры, чтобы организм получил время на привыкание без риска опасной симптоматики. Вместе с тем человек может переносить не все болезни. Некоторые слишком опасны, чтобы привыкнуть к ним. С другой стороны, если болезнь убивает, то она убивает и себя. Ее возбудителю нужны инкубаторы, в которых он будет размножаться, нужны носители. Если все будут гибнуть от болезни, то рано или поздно она просто затухнет словно пожар, сжегший все топливо. Но если определенный вид животных иммунный к ней, то он будет ее накопителем, будет зажигалкой. Вот и пространство для генетической модификации. Собрать конструкт обладающей наиболее мощной и адаптивной иммунной системой. Особенно шикарно если при этом он будет хорошим носителем. В таком случае можно будет в самом буквальном смысле убивать дыханием.
И конечно же вершина всего. Атомное оружие. Атомный взрыв пережить невозможно, но как оружие апокалипсиса оно опасно не этим, а последствиями. Ядерная зима. Сидя с закрытыми глазами и изображая сон, я чуть заметно коснулся освобожденной от перчатки рукой запястья второй. Мой мех не то чтобы был очень теплым, но у меня уже нет сомнения, что я линяю, и явно буду светлее, чем был. Вопрос в том, насколько длинным мой мех будет после линьки. Опыта у меня нет, прошлые проходили вяло, неправильно. Тогда гормональный фон организма еще не стабилизировался после модификации. Более опасным фактором является радиация. Массированное радиационное заражение. Вот что добьет человечество. Вопрос в том, насколько я смогу перенести его. Мы все живет в условиях радиоактивного фона. Он просто станет более интенсивным. Вероятно, возможно тем или иным образом приспособить тело переносить возросший фон, тем более что некоторые животные и так более устойчивы. Правда, рекордсмены не относятся к млекопитающим.
Это самый опасный для меня вариант, мелькнула холодная мысль. Если спланирован геноцид человечества, то я могу стать опасным свидетелем после того как мои функции испытателя будут завершены. Мне необходима разведка, необходимо планировать каждый шаг, убедиться, что мои предположения верны, и выжить тем или иным образом. Сотрудничать? Опасен, я буду в момент от окончания испытаний до начала апокалипсиса. Тогда у меня будут шансы остановить его, но шансы призрачные. Слишком большие силы могут быть заинтересованы войти в ряды избранных, и взять себе очищенную от людей планету. Смогу ли я противостоять им? Найти уязвимое место в ореоле молчания, что окружает меня? Масштабы могут быть таковыми, что только мировая революция приведет к уничтожению этой угрозы. А смогу ли я убедить человечество разглядеть эту опасность? Бросить привычную жизнь и рискнуть всем, чтобы противостоять ей? Еще более сложный вопрос, смогу ли я дистанциировать себя от тех на кого рухнет гнев людей? Смогу ли я не стать мишенью? Сотрудничать безопаснее. Войти в ряды избранных, быть среди тех, кто переживет. И взять на себя ответственность за миллиарды убитых, смирится с тем, что я знал, но ничего не делал. А могу ли я поделать хоть что то?
Могу. История имеет тенденции, но варианты в них пишутся личностями. Нельзя говорить что то или иное событие произошло потому что было предопределено, все может быть изменено в один момент, в один точно рассчитанный удар что перевернет десятилетия подготовок. Судьбы мира могут решаться одной смертью значимого человека, одним знанием, что переменит восприятие миллионов, одной вовремя сказанной правдой или ложью, одним харизматичным предводителем. Нужна только воля чтобы идти до конца, ум чтобы знать дорогу, и знания, чтобы увидеть ее. А сейчас, мне нужно просто определить реально существующие границы, и принять решение. А еще никак не выдать своих мыслей.
Вновь до моего носа донесся вкусный запах курятины. Я открыл глаза, и увидел, что стюардесса разносит еду.
- Как спалось? – Спросил меня Мартин.
- Нормально. – Ответил я, и подозвал стюардессу: - Извините, а можно мне порцию?
- Да, конечно. – Сказала она, подходя и протягивая мне еду, все тот же рис с курицей.
- Спасибо. – Я вцепился в сочное мясо, с хрустом разгрызая хрящ. Она пошла дальше, а я ел, ибо все судьбы мира не стоят пустого желудка.

>>91116
Откровенно говоря, рис был несколько суховат, а я не настолько голоден, чтобы мучить себя поедая его. Так что съел я только куриную ножку, вместе с костью. Куриные кости всегда легко хрустят на зубах. Я думаю, что и человек без труда разгрыз бы их. Интересно, а понравился бы ему вкус? Хрящи же вполне себе едят.
Стюардесса появилась так же, как и исчезала до этого, и я отдал ей недоеденный рис, поблагодарив за еду. Судя по ее взгляду, тот факт, что мясо было съедено с костями, не ускользнул от ее внимания. Думаю, темы для обсуждения на ближайшие недели у нее и ее коллег уже определены. Пусть их. Главное что уже немного привыкли и не обращают излишнего внимания. Люди вообще порой быстро привыкают к моему виду. Да и стоят ли эти цели их жизней? Современный мир давно и прочно застрял в противоречиях. Этот гордиев узел возможно только разрубить. Вот только не есть ли эта цена выше того что следует заплатить за мир единый, мир целостный? Да и настолько ли избранные будут хороши, чтобы построить нечто более совершенное на пепле старого мира? Или человечество в любых шкурах будет обречено раз за разом повторять свои ошибки, сделанные по причине собственной природы?
Вопрос в том, можно ли изменить ее, эту природу. Дело не во внешности, не в физических данных. Может я и уникален на фоне простых людей, но когда все будут такими же, эта разница нивелируется. Вопрос в рассудке. В инстинктах, рефлексах, поведенческих шаблонах. Люди любят быть слепы, зашоривать свой взгляд иллюзиями. От религии до политических убеждений. И ведь в этом черпается сила. Нельзя пойти в бой, если ты осознаешь его бессмысленность. Вера спасет, даст лживую, но надежду. Люди склонны подчинятся власти толпы, и когда рядом с тобой товарищи, то страх исчезает. В этом огромная сила, сила, что приводит к победе. Но вместе с тем это же оказывается и стеной, из-за которой человечество, раз за разом сбивается в слепых войнах друг с другом за сиюминутные идеалы и интересы. А можно ли перешагнуть эту грань? Стать менее идеалистичным, более расчетливым, и вместе с тем не потерять умение мечтать и идти к мечте? Чего вообще можно добиться, объединив человечество в единую группу? Заселять космос? Экспансировать свой вид в бесконечность пространства? Есть ли в этом смысл? Ведь можно остаться на Земле, замкнутся в виртуальных мирах, приобретя чистое наслаждение.
Вопрос мотивации. Мы подчинены биохимическим процессам в наших организмах, мы рабы эндорфинов и фобий. Меня гонит фобия. Я чувствую, что вокруг меня начинается какая-то игра, и я боюсь в ней проиграть. Я не знаю ни правил, ни ставок, ничего. Я могу только предполагать, правдиво ли, ложно ли. Вот только проигрыш всегда страшен, и потому я хочу избежать его. Но чем я на самом деле рискую? Ведь все мои ставки это жизнь и свобода, ну и немного имущества. Больше у меня ничего нет. Вот только и этого не мало. Я хочу выжить, чтобы не случилось. Тем более что у меня есть потрясающая перспектива прожить намного больше человека, увидеть то, что будет через век, два века. А рады ли были те, кто дожил до девяностых? До времени, когда стали рушится их идеалы, словно карточный домик. Буду ли я рад, если доживу до торжества религиозного мракобесия? До нового средневековья? А может, эта перспектива ложна? Но тенденции, тенденции же есть. Слепота сильна, слепых невозможно победить, их можно только истребить. Так что, может быть, этот вариант приемлем? Но что придет на смену ему? Нужны иные мышления, нужен иной разум. Будет ли достигнуто это?
- О чем вновь задумались? – Спрашивает Мартин. Я поворачиваюсь к нему, вечная полуулыбка на лице. Что знает он? И знает ли он что либо? Посвящен ли он, или слепой исполнитель? А разве я не слеп? Я строю предположения, догадки, но у меня нет никаких подтверждений их правоты. Как и нет подтверждений их ошибочности. Нужно ли смотреть на мир глазами идеалиста, в надежде, что есть утопические цели и устремления к которым человечество непременно придет, или будет пытаться идти, или честнее будет смотреть на него взглядом циника и нигилиста, осознающего что люди всего лишь животные с гипертрофированным мозгом, забагованым органом высшей нервной деятельности, слишком переразвитым чтобы жить счастливо в гармонии с тем миром что есть? Не знаю. Плюсы и минусы есть и там и там. Мне нужны вопросы, вопросы которые не вызовут подозрений. Я откинулся в кресле, закинул руки за голову, взглянул в иллюминатор. Конечно уровень радиации тут выше, чем у поверхности земли, но ничтожно мал в сравнении с тем, что будет в случае атомного апокалипсиса. Да что уж там говорить, в этом году самую большую дозу я нахватал в больнице, когда мне рентген делали. Интересно, а с ним не переборщили? Вообще, наверное, большая часть снимков избыточна, просто любопытство посмотреть, как я устроен. Радиация…
- Да вот что я думаю, мы ведь всегда находимся в радиоактивном поле. Вот сейчас, на высоте, оно интенсивнее. Атмосфера не так сильно экранирует. А ведь радиация, она будет копиться всю жизнь, каждую секунду. Я слышал теорию о том, что именно ее накопление и вызывает старость. – Конечно теория так себе, но ведь я не на экзамене чтобы говорить абсолютно достоверно. Мне нужно говорить убедительно, и аргументировать возникновение вопроса. – А как вы говорили, четыреста лет жизни. В этом учтено постоянное воздействие радиации? Может мне стоит беречься в этом плане? Вы кстати снимки прихватили?
- Снимки?
- Рентгеновские, что мне в больнице делали когда на переломы проверяли. Не хотелось бы получать лишнюю дозу сверх уже полученной. А то вдруг на самом деле со временем последствия будут?
- А, в этом плане не волнуйтесь. Живое к радиации приспособлено, как вы говорите, вопрос восстановления и компенсации. Поврежденная клетка просто уничтожается иммунитетом, и на ее месте растет новая. Я бы даже сказал что для вас не проблема большие дозы, чем для человека. Конечно, тут все глубоко индивидуально, но как я уже говорил, наша цель – наибольшая устойчивость ко всем возможным негативным факторам. Хотя ремонтировать атомные реакторы я бы вам не советовал. – Усмехнулся Мартин.
- В этом направлении не работаете? Удаленно конечно чинить можно, но сложно. А так, если бы радиация не была бы страшна, можно было бы ставить такие модификации ремонтному персоналу. Да и их, более гражданские версии наверняка бы снизили бы истерию вокруг мирного атома.
- Работаем, мы работаем в разных направлениях. Но вы знаете, интенсивное ионизирующее излучение действует слишком обширно, слишком массивно. Так что реактор самому ремонтировать, это весьма утопично. Тут понадобятся принципиально иные решения, то чего нет в природе. Возможно, со временем мы достигнем и этого. Но пока мы можем говорить только о некотором повышении предела безопасных доз.
- И на много?
Мартин пожал плечами:
- В разы. Со временем может в десятки раз. Стоит вопрос не только и не столько компенсации радиационной травмы, сколько о выводе изотопов попавших в организм. Это более важная задача в плане защиты от радиации.

>>91512
- Более важная? Чем же? – В принципе я и так представлял ответ на этот вопрос, и слова Мартина подтвердили его:
- Наибольшее радиационное поражение возникает именно тогда, когда в организме скапливаются радиоактивные изотопы, они, можно сказать, облучают его изнутри. Наружное воздействие переходящее. От источника можно уйти, а вот если изотопы попадают внутрь, то их можно только вывести. А по своим химическим свойствам…
- Они не отличаются от не радиоактивных веществ, а следовательно вывести их можно только путем естественного обмена веществ, и процесс этот не ускорить.
- Вот именно. – Сказал Мартин. – И эту задачу можно решить только для некоторых веществ, которые обычно имеют свойство скапливаться в тканях.
Например, стронций. Он химически схож с кальцием, легко подменяет его в костях. А если кости имеют чисто белковую природу? Любопытно, а в моих костях вообще есть кальций? Все же они весьма и весьма жестки, свою форму практически не меняют при тех нагрузках, что я обычно испытываю. Комплексное решение проблемы? Повышение прочности, ускорение процесса перестройки скелета при модификации, отсутствие накопления одного из опасных изотопов. Возможно, что то еще. Почему же природа не дошла до этого? И как фирма дошла до этого? Я бы не удивился, услышав о подобном веке в двадцать третьем, например. А ведь если верить Мартину, то шансы дожить до этого времени у меня весьма и весьма неплохие.
- Для тех же веществ, что имеют для организма ключевое значение – продолжал свою мысль Мартин, - например йод, проблему так просто не решить. Так что тут приходится обходиться только компенсацией, а она не безгранична.
- Так что если я пройду по эпицентру атомного взрыва, то лучевую болезнь все-таки подцеплю. – Усмехнулся я.
- Да, но, по крайней мере, вам не стоит бояться чуть более частого рентгенологического обследования. – Улыбнулся в ответ Мартин.
Я вновь уставился в окно, делая вид, что мне крайне интересны облака внизу. Они работают над этим, возможно имеют успехи. Радиация и правда воздействует очень сложно и запутано. Известен случай, когда человек пережил несколько тысяч, если не миллионов летальных доз. Правда, это был узконаправленный пучок частиц в ускорителе, но тем не менее. Кроме того некоторые люди работавшие над созданием первых атомных бомб, когда техника безопасности только еще оплачивалась кровью и жизнями, дожили до преклонных лет несмотря на полученные дозы. И все-таки, достигнута ли возможность постоянно жить в условиях той радиации, что должна воцариться на Земле после атомной войны? Не просто жить, давать стабильное потомство. Насколько я помню, в условиях жесткой радиации могут выживать некоторые простейшие организмы, но на то они и простейшие. А вот чтобы модифицированный человек, которому необходимо сохранять большую сложность, а следовательно уязвимость организма? Возможно, их вторичная модификация несет в себе некий ключ к решению этой задачи.
Ведь возможна маскировка и под более мирное назначение. Та же космическая радиация. Одно дело находится в орбитальной космической станции, которая, по-моему, все таки находится в магнитосфере Земли, а следовательно в условиях менее жесткой радиации. Другое дело межпланетный космос, где космический ветер ослабляется только толщиной обшивки, которая жестко ограничена лимитом взлетного веса. Интересно, если американцы летали на луну, то у их космонавтов были проблемы с лучевой болезнью? Хотя вновь все упирается во время облучения. Одно дело разово получить дозу, совсем другое постоянно жить в условиях радиоактивного загрязнения.
Но, если подумать, атомный апокалипсис эффективен, он способен истребить цивилизацию, но сопутствующие разрушения инфраструктуры будут невероятно высоки. Убежища чтобы пережить его можно построить не везде. Полномасштабное применение ядерного оружия приведет к сейсмической активности, и укрытие, построенное в недостаточно стабильном регионе, будет просто засыпано. Опять же, одно дело просто выжить, другое дело выжить, сохранив ресурсы для построения цивилизации. А намеренный геноцид не должен предусматривать ее ликвидацию, только устранение «лишней» части человечества. Хотя, если не ошибаюсь, то одному из китайских вождей принадлежит фраза о том, что гибель миллиона его сограждан ничто для построения мирового коммунизма. Хм, надеюсь сейчас там все-таки не столь радикальное руководство, или фирма хотя бы не сотрудничает с ними. Хотя сейчас, на мой взгляд, в Китае чистой воды империализм, в котором идеалы коммунизма нужны только для эксплуатации населения. Я считаю, что при всех утопиях этой идеологии ее важнейшим недостатком является то, что в ней не рассмотрена проблема власти и управления. Власть всегда стремится к собственной выгоде в силу эгоистичной природы человека. И без систем сдержек и противовесов любое общество неизбежно скатится к олигархии. Потом растущие социальные напряжения выплеснутся в революцию, и в случае успеха добро пожаловать в новый виток переделки общества.
Химия сложна, дорого, неэффективно. Слишком быстро действует, что позволит предпринять меры по защите. А устроить ласковый нервно-паралитический дождь на всей планете практически не реально. Но, может действовать мягче? Как в моем сне. Постепенное повышение норм пределов промышленных загрязнений. Не модифицированные люди со временем отомрут сами собой. Конечно они будут сопротивляться, противодействовать. Но если модифицировать пару десятков рабочих будет дешевле чем строить очистное сооружение, то да здравствует выгода. Особенно если такой путь пролоббировать. Гибель экосистемы? Зачем она нужна, если генетика позволит создать более удобную? Вот только это слишком длинно, растянуто. А значит ненадежно. Может что-то сорваться. С другой стороны, это менее рисково. Больше путей отступления, возможности выйти из проблем с чистыми руками.
Остается биологический путь, о котором весьма сложно рассуждать. Да, вирус что изменил меня, слабо заразен. Чтобы он действовал, мой иммунитет искусственно подавлялся. Но что помешает создать новую чуму для истребления тех, кто не модифицирован? Мои мысли, раз за разом шли по этим кругам. Вынесен ли человечеству смертный приговор? Созданы ли уже машины судного дня, что оставят в живых лишь тех, кто будет подобен мне? Стану ли я невольным участником холокоста такого масштаба, что был непредставим ранее? Человечество совершенствовало методологию уничтожения себе подобных всю историю своего существования. Древние армии могли за сутки сжечь город, ковровая бомбардировка зажигательными бомбами с созданием огненного вихря выполнит эту работу за часы, в гораздо большем масштабе. Атомная бомба достигнет этого за секунды. Только с ее созданием человек понял, что создал такое оружие, против которого у него нет щита, который оградит его от участи врага. А что если щит появился? Тогда ничто не удержит от применения любого оружия массового поражения. Война никогда не меняется, и никакие налеты цивилизованности и гуманности не удержат ее клинок в ножнах, если против него не будет более острого. Если генетическая модификация ослабит призрак атомного сдерживания, то третья мировая уже не за горами. А четвертая будет вестись отнюдь не камнями и палками, как предсказывал Эйнштейн, и даже не когтями и клыками.
Вопрос в том, будет ли проведена атака настолько быстро, что сопротивления не возникнет. Или никто не поймет, что война началась. Просто смертельное заболевание, которое окажется не относительно безобидным как атипичная пневмония или свиной грипп, а по-настоящему смертоносным, как черная смерть, даже не смотря на усилия медицины. Если у вируса будет инкубационный период в пару лет, но все это время носитель будет заразным, кто сможет остановить внезапную вспышку смертей? Что если уже вирус незримо разносится людьми, даже не подозревающими что часы до их смерти уже отсчитывают время? Я посмотрел в сторону салона. Десятки людей, украдкой поглядывают на меня, перешептываются. То, что между ними и мной сидит Мартин немного, но ослабляет их внимание. И все равно переговариваются. Предположения от костюма до животного усаженного как человек. Хорошо еще не лезут с расспросами, спокойно сидя на своих местах. Я вновь отвернулся к иллюминатору. Что если всем им уже подписан смертный приговор?

>>91817
Смогу ли я что-нибудь сделать, да и нужно ли это? Я не знал. Хоть на моем лице это не проявлялось ни в малейшей степени, но мысли терзали меня, беспокоили и мучали. Неужели я могу оказаться в центре событий, которые окажутся для двадцать первого века решающими, событий которые навсегда изменят мир? И как же мне выжить, оказавшись в таком водовороте?
А может, мелькнула отчаянная мысль, созданная желанием отринуть все давящие на рассудок проблемы, может все это просто пустые домыслы? Как та безумная мысль, что я был создан для одного единственного покушения, что заставила меня весьма понервничать, но оказалась ложной. Могу ли я ошибаться и в этот раз? Вполне. Хорошо, допустим, просто допустим, что я ошибаюсь. Истинные подозрения так и так проявлять нельзя. Мне никуда не надо спешить, все мое любопытство их планами на меня, их вторичной модификацией и тем контрактом, что они хотят мне предложить, вполне оправдано. Я имею право задавать вопросы, более того, от меня это будет вполне ожидаемо. И, мое пожелание провести пару месяцев в деревне никто не оспаривал. Пока.
А это ведь время. Необходимое мне время чтобы собраться с мыслями, и приготовить пути отступления. Ведь никто не станет наносить атомные удары по лесной глуши, целью будут столицы, промышленные центры, военные базы, но не глухомань. Помимо этого, в случае заварухи меня там будет трудно найти. Но если мои подозрения верны, то меня вряд ли туда отпустят, из соображения секретности. По всей видимости, план ликвидации не модифицированного человечества если и существует, то возник недавно, возможно какие либо новые разработки, или появившиеся заинтересованные в подобном исходе силы. Что бы ни говорили об однополярном мире, силы в нем не могут быть едины, мир просто слишком большой, чтобы удержать его под контролем. А радикальное решение может быть рассмотрено как доминантной силой, которой выгодна ликвидация неподконтрольной части человечества, так и ее противникам, как внезапный и потому перспективный ход. Оглашение не нужно никому, а оно есть. Меня никто не скрывал, и не скрывает. Вопрос в том, будут ли скрывать. В любом случае это своего рода точка проверки, яростное сопротивление моему желанию получить некоторое время перед вторичной модификацией будет доказательством, пусть и косвенным, моим теориям.
Несомненно, так же следует узнать, что же именно хотят достигнуть этой вторичной модификацией, и чего уже достигли тем, что я есть. Я ведь и не подозревал о свойствах своих костей выдерживать такие перегрузки. Но тут нужно быть осторожным, аргумент Мартина и правда весьма весом. Считая свои способности беспредельными, я легко могу погибнуть. И все же меня не устраивает тот факт что я не знаю чего то о себе. Вот только, а знают ли они сами обо мне все в достаточном объеме? Теория и практический результат могут сильно различаться. Следовательно, мои настоящие способности необязательно достигают спланированного уровня, вот только он мне неизвестен. Всегда нужно помнить об этом. Рассуждая о чем-то, я обращаюсь к своим знаниям, которые далеко не обязательно полны, и к логике, которая исходит из спорных предпосылок. Начну сначала.
Что мне необходимо сейчас? Убедится в том, втянут я или нет в какие либо замыслы, которые затрагивают столь высокие цены, что моя жизнь окажется в них разменной монетой. Если нет – попытаться найти во всем происходящем максимальную для себя выгоду, и плыть по течению. Если да – определить ставки и решить, принять участие в такой игре, или просто сбежать, в надежде что я окажусь слишком малоценным чтобы гоняться за мной по лесам. Первым делом узнать максимум о том, что же именно от меня хотят. Поделить сказанное на два, с учетом того что мне опять наверняка недоговорят. Попытаться узнать о других модификантах, любопытно упоминание о попытке излечения синдрома Дауна модификацией, и любопытно не просто исправлением дефектного кода, если модификацию конечно можно назвать исправлением, но тем, что мозг пациента, судя по всему будет словно перезагружен. Возможно в этом причина того что ставится именно модификация, а не просто коррекция генома. Или модификация несет в себе некий базис, который осуществляет саму возможность изменения генома во взрослом организме. А может быть все проще, фирма просто не хочет упускать возможность продолжать проверки результатов. Чтобы говорить о стабильных результатах, необходима выборка большого числа подопытных. Возможно с ними напряженность, и возможно, что в этом и есть причина. Хм, а что если интерес все-таки представляет процесс обратной модификации? Доказательство возможности обратимости? Хотя с учетом того насколько именно глубокие изменения в организме происходят, эту теорию сложно признать состоятельной. Ведь модифицирующий вирус это не только и не столько тот геном что станет, сколько инструмент, который проведет тот самый переход между взрослым организмом одного вида, и взрослым организмом иного вида. А этот момент наверняка самый опасный. Ведь необходимо сохранение структурирования, иначе это будут своего рода раковые опухоли по всем организму сразу. Должны быть какие-то «костыли», которые вероятно остаются и после модификации. Или вторичная направлена на их вымывание? Сложно сказать.
Так, допустим, я выясню что либо, достоверное в наименьшей степени. От меня разве что не смогут скрыть только то, что проявит себя внешне. А может, поведут и более честную игру. Ведь если от меня хотят демонстрации, то им придется очертить некоторые планки которые я должен достигнуть последующими тренировками. Это если смотреть более оптимистично. Возможно, я социализировался более успешно, меня хотят использовать для публичных демонстраций превосходства генетически модифицированного человека над обычным, но зачем лишний риск? Разве я и так не превосхожу человека? Вопросы, вопросы, бесконечные вопросы.
Я все смотрел и смотрел на освещенные солнцем облака, да бесконечную воду, мелькающую в просветах. Может быть, я зря волнуюсь? Может быть не все так плохо? Но лучше готовиться к худшему, тогда просто нормальное станет хорошим. Если мне будут категорически отказывать в поездке, будут настаивать на том, чтобы я постоянно был под присмотром, то это уже повод насторожится. И в идеале просто тихо исчезнуть в неизвестном направлении, едва только заживут ноги. Найти посольство России, в конце концов, я же остаюсь гражданином? И документы в порядке. Забавно было бы посмотреть на лица тех, кто их переоформлял, когда они видели новую фотографию. Интересно, что я им скажу? Шел – шел, и заблудился. А если в этом окажется повязанной и Российская элита? Но тогда было бы логичнее не вывозить меня из страны, на территории России можно спрятать что угодно. А вызовут ли все эти события интерес спецслужб?
Я не сомневаюсь что уже один факт того, каким я вернулся, вызвал ко мне интерес соответствующих органов. Но на прямой контакт они не выходили, а ожидать того что я замечу профессиональную слежку весьма наивно. Особенно если учесть что тогда мне было совсем не до того. Возможно, ничего интересного не обнаружили, и забили. Но если возникнут факты, которые представляют важность для государственной безопасности, то я могу влипнуть в малоприятные истории. В лучшем случае меня попытаются завербовать. Вероятнее всего путем подкупа. Все люди продажны, одни продаются за деньги, другие – за большие деньги, третьи, за большее чем деньги. Конечно, мне бы приятно было относить себя к третьей категории, но, наверное, я все-таки отношусь ко второй. В любом случае я этого не узнаю, пока мне не предложат чемоданчик набитый крупными купюрами, за какую либо спорную услугу. Но деньги в гробу не нужны, так что гарантии безопасности и укрытия могут оказаться гораздо более приемлемой ценой. Я испытал теплое чувство от того, что на меня хотя бы нельзя давить через близких людей, в силу их отсутствия.

>>91900
Главное не боятся, и тем более не изматывать себя страхом раньше времени. Ничего, и ввязавшись в игры спецслужб жить можно. А порой и неплохо жить, если быть ценным. Конечно это риск, но такому риску, если подумать, я подвергнусь рано или поздно, если технологии модификации станут продвигаться в массы. Вот только в таком случае все будет гораздо менее опасно, и ставки будут намного меньше. Нужно быть готовым к любым вариантам развития событий. Как к благоприятным, так и к самым негативным. А я пока слишком мало знаю.
Неизвестность, вот то, что выматывает сильнее всего. Рождает предположения за предположениями. Мир, это гораздо более жестокая штука чем кажется. Общество привычное мне, весьма безопасно и стабильно, есть громоздкие системы контроля, сдерживания, наказания и пресечения нарушений правопорядка. Но все это может быть в одно мгновение сметено, создайся подходяще условия. А мне нужно выжить, выжить любой ценой.
- Да, часы надо перевести. – Отвлекла меня от изучения водной глади за окном фраза Мартина. Я посмотрел на него. Три часа назад. Греция? Турция? Египет? С географией у меня туго, но судя по тому насколько долгий полет…
- В прошлый раз вроде бы была не Африка. – Сказал я.
- Да, так сказать открыли филиал. – Улыбнулся Мартин.
- Филиал? А что так?
- Местные менее любопытны, и редко смотрят фильмы ужасов с таинственными лабораториями, в которых непременно создают страшных монстров, которые вот-вот вырвутся, и всех сожрут.
Я издал короткий смешок, поддерживая шутку. А ведь там, наверное, жарко. Особенно после осенней прохлады России.
- Долго нам еще лететь? – Спросил я.
- Час или два, потом пересадка на частный самолет. – Ответил Мартин.
- А на нем сколько?
- Тоже несколько часов.
- Боюсь, мне потребуется помощь с посещением туалета. – Я посмотрел на свои ноги, упакованные в бинты и бахилы.
- Нас встретят, так же пара местных грузчиков, которых предупредят.
- А еще я надеюсь, что у вас стоят хорошие кондиционеры.
- Нет, на этот счет не волнуйтесь, пересадка много времени не займет, а наш центр располагается в достаточно мягком с точки зрения климата месте. В крайнем случае, мы обязательно найдем вам место в морозильной камере, чтобы не нарушать акклиматизацию.
- Это звучит крайне двусмысленно. – Вновь рассмеялся я.
- Эм, действительно. Извините. Я имею ввиду, что сейчас линька, которая у вас происходит, должна привести к приспособлению к зимним условиям. Да я думаю, вы и сами догадались об этом по тому, что новая шерсть гораздо светлее. – Он указал на мою освобожденную от перчатки руку, на которой действительно можно было разглядеть пока еще короткие белые волоски.
- Как у волка, серая шкурка летом, белая зимой? – Спросил я.
- И желтая в условиях жары. – Поймав мой удивленный взгляд, Мартин пояснил, - проблема приспособляемости к различным климатическим условиям была решена нами с поистине великолепной изящностью. Помимо сезонного изменения, происходит приспособление к непосредственно длительным температурным воздействиям. Не только окрас и длинна шерсти, жировая масса, структура кожи. К сожалению, по-настоящему высокую гибкость к любым условиям достигнуть не удалось, так что пришлось обойтись минимальным количеством вариантов. Кроме того, для быстрого эффекта можно использовать гормональную стимуляцию, но думаю в нашем случае можно обойтись и без этого.
- Самая что ни на есть натуральная шуба. – Протянул я, размышляя над сказанным. Человек приспосабливается к погоде с помощью одежды. Это оперативно, гибко. Вместе с тем это эффективно для нижнего предела. Легко нацепить на себя шубу в холод, но когда ты оказываешься в месте, где жарче чем там, где ты и так ходишь в футболке и шортах, то приспосабливаться придется уже своим организмом. Но человек достаточно гибок в этом плане, хотя по настоящему устойчивая акклиматизация со временем привела к тому, что человечество стало разделено на различные расы. В невежестве своих инстинктов, человек воспринимает простое климатическое приспособление как признак, который несет некое ключевое отличие. Признак, по которому можно судить о неких высших и низших расах. Хотя нельзя отрицать, что в некотором роде климатическая приспособленность действительно может приводить к заметным различиям, все же это не настолько жесткие границы, чтобы нельзя было говорить о человечестве как о едином виде. А то о чем говорит Мартин, это отрицание этих границ, их уничтожение. Если предположить что подобная модификация будет применена к человеку без изменения его в той мере в которой изменен я, то можно предположить что человек приехавший в саванну приобретет некие черты негроидной расы, как цвет кожи, защищающий от солнечной радиации, в значительно большей мере чем просто загар. Или черты азиатской расы в восточном климате с его пылью и ветрами, от которых защищает узкий разрез глаз. О каких межрасовых предрассудках можно будет говорить в таких условиях?
- Совершенно верно. – Сказал Мартин. – Высочайшая степень приспособляемости и акклиматизации, которой просто не могло быть в животном мире. Да, все животные способны приспосабливаться в пределах индивида, но есть ли хоть один вид, способный менять климатические зоны столь быстро как человек? То чего мы достигли, это своего рода искусственный ответ на искусственный транспорт, который смел понятие расстояния. У человека возникла потребность чувствовать себя комфортно в любом уголке планеты, и мы достигли этого.
- Вот только с обликом человека это оказалось несовместимым. – Заметил я.
- Да, такую высоту мы еще не взяли, но данная проблема это скорее вопрос моды и привычки. Хотя со временем мы наверняка сумеем достигнуть такой тонкости работы, чтобы проводить модификации почти не меняя внешность человека, по крайней мере, не столь сильно.
- Пресловутая зловещая долина?
- Да, можно сказать и так. Вы в ней не лежите, люди не чувствуют инстинктивной неприязни и страха по отношению к вам. Если бы мы только могли изменить врожденные инстинкты и рефлексы что стали обузой для современного человека, убрать эти ксенофобии, неприязни, агрессии.
- А вы этого не умеете?
- Нет, почти нет. Не в такой мере. Модификанты если меняются в психологическом плане, то скорее реакцией на изменившиеся условия, и общественную реакцию на себя.

>>91914
Ну да, ну да, мистер Чинк. Конечно, вы не способны затрагивать рассудок. Возможно, вы сами в это даже и верите, но меня этим не проведешь. Эта возможность, сколь бы зачаточной она не была, самая страшная в вашем арсенале. Даже если вы окажетесь способным изменить меня настолько, что мою шкуру не смогут взять снаряды, мои когти будут способны разорвать танк, а скорость моей реакции позволит мне танцевать под огнем, избегая пуль, то все это не придаст мне и долю той власти что получит человек способный изменить инстинкты масс. Человек уже обладает инстинктом подчинения. Это эволюционная приспособленность жизни в обществе себе подобных, способность быть частью толпы, частью целого, становится одним единым. Но против этого есть и инстинкт власти, в том числе и над собой. Стремление быть независимым, подчинять своей воле свою жизнь. Первое превратило человека в сильного стайного хищника. Второе превратило из обычного животного в человека. Убери второе, и получишь идеального раба. Послушного, исполнительного, довольного своим подчиненным положением. Говорят что сила запада это индивидуализм, а сила востока – коллективизм. Это крайности, каждая из которых ужасна. Только сочетая в себе способность быть частью общества, учитывать потребности других, и вместе с тем иметь независимость, свое мнение и волю, делает человека личностью, возвышая над оголтелым и слепым эгоизмом с одной стороны, и раболепным, слепым послушанием с другой. Наверное, лично я все же перекошен в сторону эгоизма, но это необходимо мне просто по той причине, что я слишком отличаюсь от остальных людей. Я сильный интроверт, замкнут по своей природе. Моя общительность, дружелюбие, это чисто внешние маски, тщательно изготовленные и надетые чтобы выжить. Но будь они моей сутью, будь они моей потребностью быть в коллективе, моя судьба была бы ужасна. Пока модификации не станут распространенными, люди никогда не смогут искренне принять меня за равного. Я всегда буду на некоторой дистанции, некой экзотикой, странной зверушкой которую до конца никто не приблизит к себе. А для экстраверта это практически психическая гибель, дорога к безумию.
- Хотя, эти изменения как правило и весьма заметны, - продолжал Мартин.
- Я знаю по себе. – С усмешкой ответил я. – Но все-таки, неужели вы не затрагиваете мозг?
- Конечно затрагиваем, но это, как бы точнее выразится, - Мартин замялся - слишком грубые, общие изменения. Словно мы копируем процессор на новых материалах, но в точности копируя архитектуру. Нет, конечно, мы пытаемся, но все на уровне эндокринной системы. Ослабить воздействие страха, апатии, депрессии, иных психологических проблем.
- Да уж, мои стрессовые реакции вы затронули знатно. – Я широко улыбнулся. – Особенно на опасность.
- Тут скорее именно возможности вашего организма. Они дают вам способность достигать такого уровня бегства. Я думаю, мы затронем этот вопрос, небольшая коррекция гормональной системы, чтобы ослабить реакцию до такой степени, чтобы рассудок сохранялся даже в стрессовой ситуации.
- Мне кажется, тут более эффективной будет простая подготовка. – Улыбка на моем лице вновь вернулась к социально приемлемому уровню. Особенно потому, что я заметил, как вжался в кресло парень, сидевший через проход от меня, и украдкой меня разглядывавший почти весь полет от последней посадки.
- Возможно, а возможно оптимальным будет сочетание множества факторов.
Факторы, факторы отбора, критерии отбора. Вопрос причины и следствия, который раз за разом становится причиной предрассудков и неверных выводов. Ну конечно же, как я раньше не задумывался об этом? Что если социопатия, внутренняя независимость от мнений людей, склонность к своемыслию и вольнодумничеству есть необходимые причины для того чтобы адаптироваться к жизни модификантом? А из этого следуют очень важные, крайне важные выводы. Насколько мне известно, при экспериментах с недавно полученным в то время ЛСД, самым важным и пугающим выводом стало то, что люди под этим наркотиком теряли свои склонности к подчинению. Они переставали уважать авторитеты, теряли дисциплинированность, и это сразу сделало ЛСД запретным предметом. Что если внешне, тот факт что модификанты отбираются по признаку независимости и своеволия и приводит к тому, что информацию о генетических модификациях умалчивают? Власти боятся что их распространение станет причиной увеличения независимости суждения людей, с чем власть сейчас активно борется. Религиозные пропаганды, создание образа врага, от террористов до западных стран, агрессивная промывка мозгов, оболванивание населения, как снижением уровня образования, так и впариванием под видом научно-популярных передач абсолютного идиотизма с инопланетянами, древними сверхцивилизациями, рептилойдами и высшими силами. Из человечества куют податливую массу, легко подающуюся манипуляциям и пропаганде.
Чтобы убедится в этом, достаточно посмотреть телеканалы, в которых в пределах одной передачи могут рассказать о том, что египетские пирамиды построены инопланетянами, при этом гигантскими атлантами десятиметрового роста, и при этом же древними людьми которые владели псисилами и телекинезом. Вдумчивый просмотр того что предлагает телевиденье для расширения своего кругозора приводит к когнитивному диссонансу от прямо исключающих друг друга мнений. В результате этого люди порой доверяют свое здоровье каким-нибудь бабкам шептуньям, что на секунду есть ересь с точки зрения христианства, и попадают к врачам в откровенно запущенном состоянии, для того чтобы обвинить их в том что они ничего не могут поделать. То что бабка шептунья своими «очищениями ауры и кармы» не добилась так же ничего, помимо пополнения своего кошелька, их не смущает. Пройди такие оболваненные люди генетическую модификацию, их рассудок просто не выдержит последствий. Это я имею привычку издеваться над очень важными мнениями людей по поводу того как кой я ужас, чудовище и неправильность. А те, кто примут это близко к сердцу, просто не выдержат постоянного давления общества. Ведь даже мне приходилось долго учиться своей насмешливости и умению держать себя на людях.
И при таком отборе создастся впечатление, что все модификанты становятся вольнодумцами и бунтарями. Возможно, именно в этом и есть причина, осталось только сделать из этого выводы.
- Сочетание факторов всегда оптимально. – Ответил я Мартину, глядя как в прорывах между облаками показался силуэт континента. – А вот и земля, да?
Он приподнялся на стуле, вглядываясь в иллюминатор.
- Да. Наконец то. Надо было книгу хоть какую-нибудь взять, да в спешке не подумал. Жаль, что на борту электроника запрещена. – Неожиданно поделился он со мной. Я окинул взглядом видимую мне часть салона, отметив что подобный запрет мало кого волновал.
- Сильно выматывает ожидание?
- Скорее безделье.
- Ну, наверное недолго осталось. – Рассеянно ответил я, вновь пытаясь уловить ускользающие мысли. А противоречит ли вторая теория первой? Не очень. Те, кто у власти всегда вольнодумцы, и себе в долголетии модификации они не откажут. От продолжения этой мысли мне стало жутко за себя. Чтобы жить комфортно, нужно сохранить человеческий ресурс в условиях геноцида. Дать им модификацию, но такую, чтобы они стали идеальными рабами без своего мнения. А что если именно это и хотят испытать на мне?

>>91948
Что мне делать в таком случае? Возможно даже прямое бегство. Не надо думать о том, справлюсь ли. Такие задачи нужно решать на ходу, иначе осознание ничтожности своих шансов вселит неуверенность и робость. Так, речь шла о том, что модификация будет не раньше начала четырнадцатого года. Следовательно, у меня есть запас времени. Скрытно начать ее они не смогут, процесс подавления иммунитета не настолько простой. И не очень приятный. Постоянные промывки кожи какими-то растворами, полоскание носовой полости, промывание ушей. Какая-то дрянь, от которой кишечник начинал работать как труба водостока. Практически вся доступная микрофлора организма убивалась, перед тем как мне стали вводить имунодепресанты. Да и побреют наверняка с ног до головы. Интересно, насколько жутко я буду выглядеть без шерсти?
Самое поганое; если меня сразу задержат, и обяжут идти на модификацию. И что мне тогда делать? Так, к тому времени мои ноги уже должны зажить. Подавлять иммунитет с такими ранами слишком опасно. Следовательно, у меня будет время на подготовку. Но опять же, нельзя однозначно гарантировать этого. И все же есть причина, по которой, скорее всего со мной будут избегать насильственных действий. Я всегда вооружен. Когти, зубы. Дело даже не в том, что я могу оказать сопротивление, оно будет легко подавлено силами нескольких подготовленных человек, я могу практически в любой момент покончить с собой. Конечно, вряд ли у меня хватит духу на такой шаг даже перед очевидной опасностью подавления разума, но они-то этого не знают. Поэтому действовать будут осторожно. Нужно знать больше, нужно узнать все, что только смогу. Не стоит предпринимать необдуманных шагов и решений. Я представляю ценность достаточную чтобы оправдать затраты на адвоката, а это уже не так мало. Хотя, может в сравнении с затратами на технические стороны генетических модификаций затраты на юридическую поддержку ничтожны.
Самолет заходил на посадку, и по мере этого моя нервозность невольно увеличивалась. Руки сложены на коленях, сверху надеты перчатки, и под их прикрытием я плавно проводил подушечкой пальца одной руки по лезвию когтя другой, чувствуя их остроту, и ребристый выступ смены угла заточки. Да, это оружие вряд ли будет полезным в чем-то серьезнее охоты на собак, но его наличие успокаивало. Просто успокаивало психологически, внушая иллюзию, что я буду способен постоять за себя.
По салону объявили о скорой посадке, с просьбами пристегнуть ремни и тому подобному. Люди заметно оживились. Поднялся шум негромких переговоров, вздохи облегчения. Я плавными движениями надел перчатки. Мартин посмотрел на меня.
- Не стоит нервировать охрану. – Ухмыльнулся я в ответ.
- Да мы даже за территорию аэропорта не будем выходить, возможно, самолет уже на месте. – Сказал он.
Я почувствовал слабую перегрузку, когда самолет стал заходить на посадку. Главное сохранять спокойствие и холодную голову. Плывя по бурной реке нельзя барахтаться, нужно сохранять силы и внимательно следить за низкими ветками, чтобы успеть схватится за них, и спастись из воды. А в моем случае еще и не дать ни одной эмоции оказаться на моем лице помимо моей воли.
Мы сели. Салон огласился традиционными аплодисментами, непонятно зачем нужными, с учетом того что экипаж их не слышит. Меня позабавил тот факт, что руки Мартина чуть заметно дернулись в инстинктивном порыве делать то же что и все. Люди стали выходить, проходя мимо меня, многие оглядывались и чуть притормаживали, чтобы лучше рассмотреть. Я с интересом глядел в окно на суету каких-то машин вокруг другого самолета. Заправляют его что ли?
- Сейчас, все выйдут. Должны грузчики зайти. – Сказал Мартин.
- Я не тороплюсь, в моем теперешнем положении вообще бегать не очень удобно. – Иронично ответил я.
- Ну, это ненадолго.
Сложно задерживаться, чтобы посмотреть на что-то интересное, когда сзади наседают другие люди. Так что наибольшее удовольствие разглядывать меня досталось тем, кто выходил среди последних. К моему неудовольствию один из них, полный мужчина щеголявшей расплывшейся наколкой на руке, задержался заметно дольше чем следовало, и кроме того заявил:
- Хера себе, во урод.
- Хера себе, во хамло.
Ответил я в точности подражая его интонации. В ответ он резко набычился, и заявил, частично обращаясь и в сторону поторапливающей его стюардессы:
- Э слышь, ты попутал че? А ты отвали, че за зверье тут напускали?
- Действительно. – Я отвернулся от окна, поворачиваясь к человеку с вечной улыбкой на лице. – Что бабуина такого запустили?
Мартин предпочел не вмешиваться, даже когда мужчина надвинулся, перегибаясь через него, с криком:
- Слышь, х…йло мохнорылое, те щя п…зда мля!
Улыбка на моем лице мигом перешла в оскал, когда я резко подался к нему на встречу, и выкинул руку навстречу. Укрытая перчаткой, она плотно схватила его за воротник, и потащила ко мне. Распахнуть пасть, наклонить голову, чтобы горло ублюдка вошло точно в капкан челюстей, сомкнуть их, и погрузить клыки в мягкую плоть, наслаждаясь этим великолепным вкусом крови…
Рука почти сама собой тянула его ко мне, вынуждая терять равновесие, и выбросить наперерез ладонь, в попытке отстранится от меня. Моя тревога, мой страх, мои переживания сконцентрировались в этой короткой вспышке ярости. Я чувствовал, что шерсть встала дыбом, а еще то, что он не успевал, только повернуть голову, распахнуть пасть. Я начал поворачивать ее, ставить рот боком, отогнутые тонкие губы разверзлись еще сильнее, и наконец, сознание взяло верх над рефлексами. Чуть притормозила рука, его ладонь успела сомкнуться на моем запястье. Мы замерли лицом друг к другу, пристально глядя в глаза. Оскал сомкнулся в речь, и я тихо, почти шипя заговорил, стараясь не использовать мат для имитации большей «приблатнености» речи:
- Да ты фраер берега попутал я посмотрю, трепню до базара скатить хочешь, так за базар с тебя сейчас и спрос быть может.
Несколько секунд мы сверлили друг друга взглядом. Злоба, обузданная, но все еще бушевавшая во мне заставляла смотреть даже не помышляя о том чтобы отвести его. Где то рядом стюардесса что-то кричала о том, что сейчас кого-то вызовет. Холод рациональных мыслей окатывал рассудок, отгоняя инстинкты и даря четкость рассуждения. Взгляд не отводить, ответная агрессия не должна сменятся проявлением слабости. Ударить меня из такого положения он не сможет, отпустит вторую руку, которой держится за кресло, потеряет равновесие. Рукой же, которой он меня держит, сильно меня ударить меня не сможет. Да и не станет. Поддержки у него нет, и он видит, что отступать мне некуда. Сейчас он лихорадочно думает как-бы выкрутиться, не потеряв лицо, потому что собачка, над которой он хотел поприкалываться, оказалась немного зубастой. Достаточно знакомая ситуация.
Он разжал руку отпустив мое запястье. Я тут же отпустил его воротник, и подался назад, слезая с вдавленного в спинку кресла Мартина. Мужик тоже отстранился, и почти механически ответил:
- Лады, попутал.
- Проехали. – Сказал я, и повернулся к окну. Неприятный пассажир поплелся к выходу, к видимому облегчению стюардессы.
- Извините. – Пробормотала она. – Вечно пронесут чего-нибудь алкогольное.
- Он был трезв. – Ответил я приподнимаясь в сиденье, и оглядываясь вслед мужику. Убедившись что его нет, я нацепил на лицо полуулыбку, и повернувшись к стюардессе сказал:
- Не обращайте внимания, я привык, в том числе и к подобным реакциям людей.
- Там должны были люди бы быть, помочь высадится. – Вмешался Мартин, и пояснил стюардессе. – Я сопровождающий.
- Да, я сейчас узнаю. – Ответила она, и тоже пошла к выходу.
- И часто такое бывает? – Спросил меня Мартин.
- Иногда, извините что примял. – Ответил я, расслабленно откидываясь в кресле. Главное держать маску, полная безмятежность и спокойствие.
- Да ничего. Но, может вам просто промолчать стоило?
- Проходили уже. – Сказал я ленивым тоном. – Сперва будет стоять и распалять себя тем, что ему не отвечают, потом руками перед лицом махать, потом тыкать ими, пытаясь сорвать мнимую маску. Когда у человека просыпается желание над кем-то поиздеваться, его нужно обламывать быстро и жестко. Так что подобная линия поведения вполне оптимальна.

>>92027
- Проходили? Нет, просто мне и правда интересно, такие ситуации часто возникали?
- Не слишком. А что, такая ситуация кажется вам странной? – Я посмотрел на Мартина.
- Если честно, не то чтобы, просто несколько неожиданно. Я не ожидал что вы в таком окружении живете, если честно.
- А я и не живу, стараюсь избегать. Но, тем не менее, при таких встречах приходится как-то держать себя.
Я услышал шаги, и повернул голову к выходу. Туда уже поднимались двое смуглых мужчин, по всей видимости местные жители, арабы, или представители иных местных рас. Я не настолько силен в антропологии, чтобы судить об этом. Они замерли глядя на меня, я ответил легкой полуулыбкой. Мужчины обменялись какими-то фразами на неизвестном мне языке, Мартин встал и сказал им что-то на английском, указывая на меня. Они вновь переглянулись, осторожно подошли, и наконец, не очень решительно взяли меня, и понесли на выход. Я старался не делать резких движений, и вообще никак их не нервировать. Особенно на трапе, свалиться с которого особого желания у меня не было. Внизу уже было разложено инвалидное кресло, в которое меня и посадили, с видимым облегчением от того что им больше не нужно касаться малопонятного существа.
На улице было весьма жарко, и едва оказавшись в кресле, я поспешил распахнуть плащ и скинуть его на спинку. Под окрики Мартина один и них взял кресло за ручки, и повез меня к зданию аэропорта. В руках же Чинка уже появился мобильный телефон, по которому он куда-то позвонил, но суть речи опять ускользнула от меня из-за незнания языка. Когда он окончил разговор, я сказал:
- Мне бы в туалет.
Мужчины что сопровождали нас, вновь выразительно переглянулись, услышав мой голос.
- Да, да. Конечно. – Ответил Мартин, и вновь о чем-то заговорил с ними. Разговор сразу перешел в спор, конец которому положило вполне знакомое даже мне слово «доллар». Здание аэропорта встретило нас прохладой, гораздо более комфортной, чем температура на улице, хотя надо признать что ни потовые железы, ни учащенное дыхание себя пока еще не проявляли. Тут было весьма людно, разговоры велись на самых разных языках, но по ним буквально прошлась волна молчания, по мере того как люди замечали меня, обращая внимание на реакцию тех кто заметил раньше.
Я ловил множество взглядов, удивленных, растерянных. С учетом того что я был в одной футболке, и не только моя голова, но и руки были обнажены, посмотреть было на что. Молчание не было полным, до кого-то еще не дошел факт того что происходит что-то странное, кто то уже вновь переговаривался с соседями, и судя по тону и взглядам речь перешла на обсуждения меня. Наверное тут как обычно доминируют предположения о розыгрыше. Я рассеянно вертел головой по сторонам, но в целом вел себя пассивно. Мне было о чем поразмыслить.
Прежде всего, удивление грузчиков. Я явно был для них чем-то необычным, следовательно, этот аэропорт не был узлом через который часто проходили модификанты. С другой стороны, вряд ли тут часто принимали именно тех, кого надо везти на коляске, и соответственно работники редко сталкивались с подобными мне. Появляющиеся в руках у некоторых телефоны с камерами намекали на то, что вообще вряд ли широко используются столь крупные аэропорты, и подобная мера скорее вызвана неожиданностью и спешкой. Я старательно разглядывал потолок, пол, стену на улицу, все чтобы избежать показывать на камеры лицо. По крайней мере, насколько мог. Мои спутники заметно ускорили шаг, видимо чувствуя себя неуютно под столь внезапно пристальным вниманием. Довольно быстро из толпы материализовались трое охранников, если судить по форме. Вновь завелся весьма оживленный диалог на непонятном мне языке, который перешел на английский, едва в разговор вмешался Мартин.
Преисполнившись стоического терпения, я сидел и с легкой полуулыбкой наблюдал за спорящими людьми. В основном говорили Мартин и один из охранников. Другой же, растерянно на меня смотревший, протянул руку к моему лицу. Я не стал отстраняться, и дергаться лишний раз, позволяя ему коснуться моего уха, и провести по шерсти вдоль него. Вместо этого я плавным движением протянул руку в перчатке к его лицу, и этот жест, между прочим, весьма точно повторяющий его, заставил парня отшатнуться. Это событие привлекло внимание, и спор оборвался паузой. Подозревая, что кто-то из этих людей может оказаться русскоговорящим, я сказал с совершенно удивленным видом:
- Что? Я думал, тут так здороваются.
На лице Мартина промелькнуло едва заметное понимание, и, отвернувшись, он вновь продолжил спор с главным охранником, который успел обжечь многообещающим взглядом своего излишне рукастого коллегу. К счастью разговор продлился недолго, и меня вновь повезли, сея по пути ступор, удивление и оживление, к становившемуся все более желанным туалету. Как ни странно он оказался весьма чистым, и при помощи людей оказавшись в кабинке, я наконец остался в уединении. Пришлось немного повозиться чтобы спустить штаны в достаточной мере, определенно в этой ситуации хвост немного мешал. Дверь была ближе к унитазу чем хотелось бы, поскольку чтобы мочиться сидя на унитазе пришлось несколько наклониться вперед, в силу анатомических особенностей члена. Закончив свои дела я вновь надел перчатки, неуклюже приподнялся, опираясь на боковые стороны ступней, поправил штаны и постучал в дверь. Один из мужчин помогавший мне судя по взгляду на мои руки обратил-таки наконец внимание на тот факт что я так и остался в перчатках, и по выражению его лица я счел что его мрачные предположения не далеки от правды.
Теперь, когда занимавшая мои мысли тяжесть в животе была убрана, я больше сосредоточился на окружении. Сейчас меня оставили в зале ожидания, под кондиционером благодаря которому я смог вновь натянуть плащ, и накинув капюшон на голову немного избавить себя от лишнего внимания. Людей вокруг было много, самых разных национальностей и говоров. Довольно широко мелькала и русская речь. Мартин куда-то исчез, оставив меня на попечение аборигенов, молчаливо присевших рядом, и бросающих на меня взгляды такого характера, что под ними я чувствовал себя ожившей мумией древнего фараона, решившей зачем то посетить это место. Был еще день, но время скорее всего скралось сменой часового пояса, потому что по моему чувству пора бы уже наступать плавному закату.
Возможно, именно в Африке они хотят устроить укрытие для избранных. Евразия и Северная Америка будут очищены атомным огнем сильнее всего. Южная Америка и Австралия будут менее приоритетными целями, но в Африке больше мест где можно соблюсти секретность. В Австралии тяжелее всего с инфраструктурой, организация крупного убежища для миллионов измененных может оказаться невероятной задачей. Южная Америка все же менее анархична, в ней труднее спрятать что то масштабное. Африка же самый непознанный континент, джунгли которого могут спрятать целые города. И жаркий климат, который станет гораздо умереннее когда наступит ядерная зима. На полюсах во время нее будет настоящий ледяной ад, в котором замерзнут даже белые медведи. Так и выходит что Африка наиболее оптимальный вариант. Кроме того, она богата природными ресурсами, которые понадобятся для построения новой цивилизации.
Интересно, возможно что стекловидные останки городов со временем станут ценным минеральным ресурсом. Это будет мир высокой радиации. Изотопы будут везде. Ветер разнесет их, они заразят все. Люди смогут спрятаться от них только в глубоких, автономных убежищах. Их цивилизация встанет там в ступоре, а затем начнет деградировать. Достаточно одной смены поколений, и люди забудут прошлое, подземелья убежищ станут для них родным домом, а внешний мир страшной, неизведанной землей о которой они ничего не будут знать. Наружу их выгонит только жестокая необходимость, например отказ систем жизнеобеспечения. Модификанты же, чьи тела сумеют переносить новый уровень радиации, к тому времени станут хозяевами планеты. Если кто то из чистых людей и спасется, то в новом мире они станут лишь экзотическими зверушками, которых можно спрятать в музеях с системами защиты от внешней радиации, чтобы приходить и смотреть какими люди были когда-то.

>>92084
А вот тут возникает новый вопрос, вопрос времени. Модификантов должно быть много, чтобы поддержать цивилизацию. Чтобы сохранить и статус-кво для элиты, модификантов должно быть в разы, в десятки раз больше. В любых условиях социальных потрясений, а зачистка таковым будет, неизбежен передел власти. Даже если основную массу лишить воли на генетическом уровне, передел власти будет среди управленцев. Может возникнуть ситуация когда у каждого обладающего волей будут десятки, а то и сотни идеальных рабов. Возможно даже что человечество приобретет черты присущие муравьям или пчелам. Но понадобятся сложные механизмы контроля и поддержания. Плевать, важно, принципиально важно для меня другое, у меня есть куча времени. Сейчас как ни крути, а генетическая модификация продукт штучный. Пусть даже они могут делать сотню модификаций в год, этого крайне мало. Чтобы создать запас модификатов способный занять место человечества, им понадобятся десятилетия. Следовательно не нужно пороть горячку.
И так, время просто должно быть. Возможно у них даже есть готовая инфраструктура, созданная во времена холодной войны, когда все человечество ждало казавшегося неминуемым конца. Элита могла и попытаться создать себе тайные убежища. Того факта что им необходима значительная численность модификантов это не отменит. И даже если рассмотреть факт того, что укроются люди, и только во время ожидания спада пика радиационного загрязнения им будут устанавливать модификации, это не отменит необходимости отработать технологию, иметь запас модификантов, и провести окончательные подготовки. Кроме того понадобится провести какие-либо провокации чтобы возник сильнейший конфликт между Россией, Америкой, Европой и Китаем. А пока никаких острых ситуаций нет, насколько я помню, последним был Грузинский конфликт, но он особого резонанса не вызвал. А ведь еще должна быть олимпиада в Сочи, что если на ней и будет провокация? Или пока слишком рано? Эх, я стараюсь не забивать голову политикой, и отслеживанием последних новостей, а возможно придется. Я увидел Мартина, он направлялся к нам, и подойдя сказал:
- Ага, вот вы где. В общем можно уже грузиться, остальные тоже скоро подъедут.
- Остальные? – Спросил я.
- Да, несколько специалистов, их должны были отправить к нам еще вчера тем частным рейсом, но ради вас несколько задержали.
- А, понятно.
Мартин тем временем сказал что-то грузчикам, и они без лишних споров повезли меня вновь к взлетным полосам. Из здания аэропорта я так и носа не показал.
На улице плащ стремительно раскалялся под солнцем, так что я вновь скинул его с себя на спинку. Меня доставили на небольшом транспорте, который я бы назвал автобусом, будь он побольше к относительно небольшому самолету, впрочем выглядевшему далеко не новым, и все так же на руках загрузили внутрь. Наблюдая за этим Мартин негромко выругался, судя по тону, и заверил меня что на месте прибытия уж точно будет трап по которому можно будет спуститься прямо в кресле. В ответ я сказал что меня ни в малейшей мере не напрягает тот факт что меня носят на руках. Хотя следует заметить что на своих двоих ходить конечно же приятнее.
Внутри самого самолета, рассчитанного не более чем на пару десятков пассажиров, температура тоже была ниже чем на улице, благодаря кондиционерам. Мартин устроился рядом со мной за небольшим столиком, и с видимым облегчением вздохнул:
- Фух, ну наконец-то. Нам если честно еще повезло что удалось задержать этот самолет, а то пришлось бы добираться гораздо дольше.
Ну естественно, кто станет гонять целый самолет ради меня одного? Вот когда есть уже ряд гостей, тогда почему бы и нет? Возможно это так же причина спешки. Я решил уточнить это у Мартина:
- Потому и такая спешка с отлетом из России?
- Да. Эх, если бы документы удалось оформить побыстрее, и вывезти вас еще вчера, то было бы вообще замечательно. Надо сказать что во многом причина по которой мистер Тошико согласился на еще большую любезность, сверх той что он оказал нам согласием на перевоз нескольких специалистов заключается еще и в вас, по всей видимости вы вызвали его любопытство, хоть он и делает вид что задержка вызвана делами. Да кстати, должен вас предупредить что кроме меня и вас русскоговорящих пассажиров быть не должно, если конечно мистер Тошико не нашел переводчика.
Нас отвлекла появившаяся в самолете девушка, судя по официальной форме нечто вроде стюардессы, или что-то вроде того, явной восточной внешности. Она подошла к нам, сделала что-то вроде вежливого поклона, и о чем-то заговорила с Мартином. Тот ответил, потом обратился ко мне:
- Ничего выпить не желаете?
- Молока не найдется? А лучше шоколад на молоке.
Он по всей видимости перевел ей мою просьбу, и она вышла, вновь изобразив нам поклон.
- Он не знает английский? И я правильно понял по фамилии что он японец? – Озвучил я после ее ухода возможный вывод того, что функции переводчика мог бы взять на себя и Мартин, знай этот неизвестный английский. А эта девушка скорее всего будет занята именно своими обязанностями.
- Да, не знает. Как мне сказали, он предпочитает нанять переводчика чем занимать свое время изучением языка.
Вот как? Любопытно. Своего рода указание на свое положение. Демонстрация того что он не собирается прогибаться под окружение, своего рода гордость. Хм. Со стороны двери куда ушла девушка потянуло великолепным, густым ароматом шоколада.
- Клиент? Это его самолет? – Спросил я невольно принюхиваясь.
- Да, клиент. И я думаю вы понимаете, что я хотел бы от вас любезности поговорить с ним, если он того захочет.
- Конечно, я все прекрасно понимаю. – Улыбнулся я в ответ. Значит клиент достаточно богатенький чтобы владеть личным самолетом. И вместе с тем решивший разделить свой комфорт не только со мной, что могло бы быть объяснено его желанием вживую увидеть образец предлагаемой услуги помимо тех что ему показывали. Не надо быть большого ума чтобы понимать что то что показывает продавец всегда лучший образец, а продать могут и среднего качества. А теперь встает очень любопытный вопрос, какими именно путями он узнал что я не заранее спланированная постановка? Хотя, Мартин же сказал что он согласился, а это значит что его спрашивали. А из этого следует что меня как минимум считают достойным образцом, который можно продемонстрировать в качестве рекламного хода. Кроме того, наверняка он попытается найти собственного русскоговорящего переводчика, потому что если решит поговорить со мной, то постарается говорить со мной, а не с Мартином. – Можете быть уверены что я постараюсь вести себя максимально вежливо, хотя надеюсь ко мне будет небольшое снисхождение из-за культурных различий? Боюсь с тонкостями японского этикета я незнаком, так что придется основываться исключительно на общих представлениях. Тем временем вернулась стюардесса, и с поклоном передала нам напитки, как оказалось Мартин заказал чай.
- Да, конечно, просто будьте немного, дисциплинированнее что ли.
- В моих силах только дать гарантию что я приложу все усилия. – Ответил я, прихлебнув напиток, обладавший на редкость насыщенным вкусом, и просто потрясающим ароматом.
- Я уверен что у вас все получится. О, а вот и первые пассажиры, быстро они. – Сказал Мартин смотря в окно. Я тоже посмотрел туда. Пара человек шли, по видимости о чем-то переговариваясь, но на японцев они точно не походили. И почему шли отдельно? Было бы логичнее сперва всем собраться, потом доехать на одном транспорте. Или просто прибыли раньше по времени?

>>92142
Тем временем они зашли, обменялись приветствиями с Мартином, причем один из них обменявшись рукопожатиями явно представлял второго мистеру Чинку. Я в порядке приветствия ограничился легким кивком и улыбкой, считая что обойдусь без рукопожатий с учетом бинтов на руках под перчатками. Судя по тому что они ответили тем же, этого вполне хватало. Тот которого Мартину представляли, обратил внимание на шоколадное молоко у меня в руках, и этот факт вызвал у него явное удивление, с которым он поделился с остальными. «Токсикал» было вполне понятным словом, так что я сделал вывод о том, что по его мнению шоколад должен быть для меня ядовит подобно тому как он ядовит для собак. Видимо Мартин развеял эти их опасения, так что они уселись немного в стороне, вскоре после чего их так же как и нас одарила своим вниманием девушка.
- Его удивило что я столь похож на собаку, и вместе с тем пью горячий шоколад? – Уточнил я допивая напиток.
- Да, как вы догадались?
- Ну, слова «дог» и «токсикал» мне понятны, а на их основе уже можно делать выводы.
- Знаете, чем больше я с вами общаюсь, тем больше поражаюсь. – Вновь начал мне льстить Мартин. Это уже несколько раздражало. Интересно, это у него привычка, или он нахваливает меня для каких-то своих целей?
- Я бы не сказал что это было настолько уж и сложным, скажите мне лучше вот что, мне ведь ожидать общения через переводчика?- Решил я сменить тему.
- Возможно даже двух. Если не будет кого-то знающего русский и японский, я буду переводить с русского на английский. – Сказал Мартин.
- Ну что вы, я уверен что вас не станут обременять этим.
- Да? Почему вы так думаете?
- Мне так кажется.
Вновь появившаяся девушка дала напитки новым, взяла наши пустые чашки. Это оборвало наш диалог на очередной обмен улыбками и легкими поклонами, по окончанию которого я услышал как в самолет заходят еще люди, и судя по всему не меньше десятка. Разные нации, рассаживались поглядывая на меня. Мистер Тошико был среди последних, если конечно это был он. Но уверенно державшийся человек, одетый в строгий деловой костюм, и опиравшийся на элегантно выглядевшую трость, вряд ли мог быть кем то другим. Его глаза были закрыты темными очками, а руки, сперва я подумал что он в перчатках, но более внимательный взгляд открыл мне что это протезы. Искусно сделанная аугментика отсвечивала темным полимером, довольно явно открывая в своих формах тот факт что это именно протезы. Слишком выраженные сочленения суставов, за которыми никак не могли быть скрыты пальцы. Я разглядел это когда он проходил мимо, удостоив меня коротким, и внешне безразличным взглядом. Все с той же улыбкой на губах я постарался смотреть не слишком заинтересованно, не больше чем на остальных. Довольно интересным моментом было и то, как он садился. Пальцы протезов раскрывались достаточно медленно и плавно, сковывая движения и придавая им какую-то робость, вынужденную осторожность, как действует человек которому недавно сняли гипс. Я не мог сказать точно, насколько у него отсутствуют руки, только ли кисти, или может даже до плеча. Рубашка и пиджак скрывали все это. Очевидно его сопровождал достаточно крепкий мужчина, одаривший всех внимательным взглядом, и вызвавший у меня ощущение того, что это телохранитель, как своим обликом выдававшим хорошую физическую подготовку, так и деловым костюмом. Эта одежда, так же как и у Тошико могла скрывать бронежилет, а возможно и оружие. Кроме него была и девушка, вероятно переводчик, и еще один парень европейской наружности, который взглянул на меня с настолько сильным удивлением, что отчетливо проступило его неведенье относительно того, кто именно может присутствовать в этом рейсе. Наверное в спешке нанятый русскоговорящий переводчик.
Если бы именно Мартин переводил меня, то он мог бы переводить меня так как сочтет нужным. Если мистер Тошико был столь любезен что потратил свое, несомненно очень ценное время на то чтобы подождать меня, то он бы хотел поговорить со мной в уверенности что переводы будут независимы от желания компании. Протезы не удовлетворили его. Они вернули ему руки, но руки слабые, медленные, неуверенные. И похоже что он хотел большего. А еще более любопытен тот факт, что он даже готов на столь радикальную перемену внешности. Хотя кто этих японцев знает. Судя по их фильмам и анимации, самый извращенный фуррфаг что мне может встретиться в России вполне способен оказаться просто образцом нормальности в сравнении с японскими фриками. С другой стороны я вполне возможно оказываюсь рабом заблуждений и предрассудков. Что я вообще знаю о японцах? Совершенно другая культура, прославившаяся своей жестокостью и воинственностью которую смогла сломить только атомная бомбардировка. Да, средний образец японских фильмов или анимэ способен поразить воображение количеством сцен насилия и их откровенностью, но вполне возможно что популярными становятся именно те из них что отвечают требованием иметь именно такой характер. Я ни о чем не должен судить за ранее, иначе я уподоблюсь среднестатистическому россиянину с промытыми мозгами, у которого вся Европа – геи, вся Америка – п…дарасы, а вся Азия – п…здоглазые. Люди везде одинаковы по своей природе, и в любой стране есть любые девиации. Так что и в «высокодуховной» России снимались фильмы со сценами откровенного гуро, копрофилии, гомосексуальных актов, причем все это в рамках одного фильма, и иных атрибутов которые мы предпочитаем приписать кому угодно, только не себе.
Люди расселись, девушка проходила между ними, предлагая напитки. Я же сосредоточился на том, какую именно линию поведения мне избрать. Определенно никакого раболепия, за его изображение пусть мне сперва заплатят отдельную цену. Мне плевать что это какой-то бизнесмен способный нанять самолет, но это клиент фирмы, причем клиент достаточно богатый чтобы требовать и гарантии, и качество. Мне нужно держаться наравне, но на вежливой дистанции. Помимо прочего это ослабит его неизбежное предположение о том, что я нанят заранее как очередной рекламный манекен. Нет, может я и нанят, но пока нет контракта и денег в моих карманах, а так же гарантий что я буду среди тех кто войдет в убежище, я не собираюсь строить из себя слугу. Вместе с тем нужно учитывать что большие деньги не любят мягких людей. А мне нужно тем не менее быть достаточно вежливым, и хорошо проявить себя. Мартин нервничает, я чувствую это. Скорее всего этот японец не просто клиент, он потенциальный инвестор. Возможно даже целый представитель тех, кто хочет быть среди выживших.
Между тем девушка похоже предупредила о взлете, поскольку все стали пристегиваться. Пока она проходила собирая посуду, я так же пристегнулся. Вскоре после того как она скрылась в своем помещении, самолет начал движение выходя на взлетную полосу. Ничего, подумаешь что богачи не свойственный мне круг общения. Я выгляжу слишком неопределенно чтобы о мне могли судить, не зная меня. Людей ставит в тупик даже попытка понять мой возраст. Они определенно понимают что я не подросток, и не старик. Конкретные же даты полностью скрыты под непривычным мохнатым лицом. Ладно хоть еще пол вполне определенно понимают. А вот вопросы определения национальности, общественного положения, рода занятий, целиком отданы на откуп тому как я буду себя держать. Забавно, но с учетом того какой акцент я приобрел из-за заметно более длинных чем у человека челюстей, я мог бы сойти за представителя абсолютно любой народа земного шара, на языке которого я способен был бы бегло говорить.

>>92143
Тем временем самолет пошел на взлет, и оторвавшись от земли направился в неизвестность. В желудке приятной тяжестью теплилось молоко, стимулируя легкую сонливость. Люди негромко о чем-то переговаривались, а я размышлял. Похоже японца не устроили его имплантаты, слишком медленные, слишком неуклюжие. Да и вряд ли это полноценные имплантаты, скорее они просто одеваются на руки, под одеждой не разглядеть. И другие люди. Специалисты, как упоминал Мартин. Скорее всего кибернетики, или как назвать инженеров занятых соединением плоти и металла. Такие протезы требуют вживления электроники, а модификация потребует ее убрать. Да и вопрос восстановления конечностей тоже интересен. Прежде всего с точки зрения того факта, что все нервные связи придется восстанавливать заново. Даже если рука отрастет, наивно думать что нервы сами собой расположатся так как привычно мозгу. Скорее всего мозг приучится контролировать руку, но возможны и проблемы с этим. Проблемы вызванные старой памятью. Ведь хвостом я научился действовать вполне неплохо. Это тоже деталь которую можно будет упомянуть. Фирма несомненно имеет опыт в восстановлении конечностей, та же рука на самом деле ненамного сложнее хвоста, с его позвонками и связками.
Примерно с час я терзал себя размышлениями и предположениями. Как я сумел заметить, японец что-то делал на планшете все это время, а остальные люди были заняты негромкими беседами и дегустаций предложений бара. Мартин старался не выдавать своего беспокойства, но я в сравнении с ним был просто образцом безразличия. По крайней мере внешне происходящее за окном всецело занимало мое внимание. Оказалось что тот факт что все разговоры мне непонятны, весьма раздражал. Они могли говорить что угодно, хоть обо мне, хоть о своих планах. Понять их я был бессилен. Возможно именно поэтому меня и выбрали для испытания модификации. Наконец та девушка что была с японцем подошла к нам, и с легким поклоном что-то сказала. Мартин ответил, замялся. Взглянул на меня.
- Мистер Тошико приглашает вас для разговора. – Сказал он очевидно разрываясь между желанием выполнить эту просьбу, и осознанием невозможности сделать это. Я вытянул ноги, и указав на забинтованные ступни так чтобы это заметила и девушка, сказал:
- Ну так передайте ему что я не способен самостоятельно передвигаться.
Новый короткий диалог, и девушка удалилась. Столик за которым мы находились был рассчитан на четверых, и предполагая что Мартина сейчас попросят освободить место чтобы его занял переводчик нанятый самим Тошико, я сказал ему:
- Думаю вам сейчас предложат пересесть.
- С чего бы это?
Я пожал плечами в ответ. Если он в надежде держать мое общение с инвестором под контролем не задумался об этой возможности, то пусть мое замечание станет для него очередной демонстрацией псевдо-гениальности. А от меня требуется только сохранять хладнокровие, и говорить. Когда девушка подошла и поговорила с японцем, он действительно направился ко мне, в сопровождении своих спутников. Девушка прошла вперед, и заговорила с Мартином. Удивление на его лице было весьма красноречивым, он поднялся и посмотрев на меня он сказал:
- Мисс Си просит вас пересесть к ходу в салон, так как ей было бы удобнее сидеть у окна.
- Если таково ее желание, то пусть так и будет. – Сказал я пересаживаясь опираясь на руки. Конечно, ей удобнее. А вернее удобнее телохранителю контролировать меня, стоя рядом. Девушка моментально просочилась мимо, задев мои вибриссы и устроившись за столом. Как я и предполагал, Мартину тут места не нашлось, а соседние места были заняты, так что к явному его неудовольствию, ему пришлось оказаться достаточно далеко чтобы с трудом нас слышать. Интересно, а не нагнали ли сюда массовки именно для этого? Хотя вряд ли. Второй переводчик так же устроился у окна, телохранитель встал чуть позади меня, думаю так чтобы не быть в поле зрения человека, но я его краем глаза, но замечал.
Любопытно, но мистер Тошико очки так и не снял, предпочтя скрывать глаза. Нежелание демонстрировать эмоции, или еще какую-нибудь травму? С одной стороны руки он не скрывал, что может свидетельствовать о нежелании демонстрировать эмоции. С другой стороны лицо есть лицо, и его дефекты люди стремятся скрыть гораздо сильнее чем любые другие на своем теле. Я все так же держал на лице легкую полуулыбку, расслабленно глядя на собеседника. Чувствовался запах его протезов, какой-то странный полимер, едва-едва пахнущий. Чуть скрипнули суставы, когда он сложил руки, и что-то сказал на характерном, гортанном японском языке.
Это чем-то напоминало игру в сломанный телефон. Он говорил, выслушав его заговорила на английском девушка, и только после этого начал говорить парень, все еще недоуменно глядя на меня:
- Господин Тошико приветствует вас, и выражает свое пожелание говорить с вами.
Построение фразы откровенно резануло слух. Видимо действительно наняли что было в спешке. Хм. Стоп, а все таки, его попросили задержаться, или он как-то прознал обо мне и сам намекнул что не против подвезти пассажира, который уже воспользовался услугами фирмы, и имеет на этот счет свое мнение?
- Здравствуйте мистер Тошико, и о чем же вы хотите поговорить?
На лице переводчика откровенно проскользнул тот факт что для него несколько неожиданна моя способность говорить. Тем не менее он стал переводить, вновь запуская сломанный телефон. Я смотрел только на Тошико, не обращая внимания на переводчиков. Сейчас говорим именно мы, а эти люди просто слуги, инструмент и не более того. Смотреть нужно только на собеседника. Он в высшей степени нейтрален. Каменное лицо не выражающее никаких эмоций. Улыбка если и существует, то припасена явно не для меня. Так, мне менять свое лицо уже поздно, продолжать держать то что уже есть более выгодно чем перестраиваться без повода. Дыхание охранника за спиной. Мои руки под столом, лежат на коленях, но так как переводчики насыщают разговор паузами, я пожалуй сложу их на животе, не суетясь доставая их на стол, но позволяя телохранителю контролировать мои руки и не нервничать лишний раз. Вновь гортанный ответ японца на слова его переводчицы. Довольно краткий, а следовательно стоит отвечать тем же, не многословить пока он не начнет. Говорить именно с ним напрямую, как там переводчики это переведут, это их работа и их заработок.
- Господина Тошико интересует как вы себя чувствуете будучи тем что вы есть, ну то есть не человеком.
- Мистера Тошико делают не человеком его руки? Если нет, то почему модификация делает не человеком меня? – Не меняя легкой полуулыбки ответил я. Похоже что эта фраза поставила переводчика в тупик. Возникла пауза, и вот Тошико чуть заметно повернул голову к своей переводчице, отчего та заговорила с переводчиком. Тот что-то ответил, переводчица возразила. И тогда парень сказал:
- Я должен принести свои извинения, господин Тошико не называл вас не человеком.
Конечно, ты решил дополнить фразу от себя. Ну молодец, не могли найти получше. Но теперь парень я говорю с тобой, и мистер Тошико должен это понять. Поэтому я немного но очевидно обращаясь к парню повернул голову и сказал, добавив немного стали в голос:
- Если из-за сложностей перевода возникнет потребность в ваших дополнениях, я отдельно спрошу у вас пояснений.
Вновь возвращаю взгляд на собеседника. Может он и знает кто я, но сейчас я веду разговор равного с равным, следовательно никакого подобострастия.

>>92144
- Мое самочувствие превосходно в сравнении с лучшими состояниями до модификации. – И переводи как хочешь парень, тебе за это платят. Смотри только опять отсебятины не добавляй. Он стал переводить. Вновь испорченный телефон. С другой стороны дает время рассчитать ход, подумать. Чего я пытаюсь добиться? Установить дистанцию? Выпятить напоказ гордость? Или меня просто раздражает его охранник? Он чуть заметно потер руки, едва слышный скрип пластика. Человек и не услышит. Покуда у него нет рук? Несчастный случай? И сразу две руки? Или последовательно, череда неудач? Вновь он что-то говорит на реплику переводчицы. Они не употребляют моего имени, ему похоже не говорят «господин Соломин говорит то-то». Еще одна отсебятина.
- Господин Тошико спрашивает по какой причине вы считаете что ваше самочувствие лучше чем было до модификации.
- Например я устаю гораздо медленнее. Мистер Тошико, вы хотите узнать каково это?
Опять испорченный телефон. Его интересуют мои личные впечатления, а меня раздражает его без-эмоциональность. Он прячет мысли под каменным лицом, я под полуулыбкой. Своего рода вызов. Особенно обостренный тем, что позиция его охранника явно провоцирующая, рассчитанная на то чтобы я нервничал и оглядывался. Ну уж нет, такого удовольствия я не доставлю. Или это просто мера безопасности? Он стоит так, чтобы схватить меня если я вдруг кинусь на его хозяина.
- Да, он просит вас рассказать это.
- В ситуации в которой я будучи человеком уставал, сейчас усталости я не чувствую. В ситуации в которой будучи человеком я выматывался до предела, сейчас я устаю. Ситуацию в которой я сейчас вымотаюсь до предела, будучи человеком я не пережил бы.
Вновь болтовня переводчиков. Он длиннее. То ли пытается перебрать варианты, то ли пробует сказать более кратко, а может опять отсебятину порет. Кто его знает? Вся игра может быть испорчена им. Но я должен говорить столь же скупо как и собеседник. Он не поймет мои слова, но он поймет интонацию, и в этом плане нужно держать себя. Зачем я вообще выделываюсь? Потому что никогда не любил ни перед кем прогибаться, особенно забесплатно. Никто из людей не достоин того чтобы унижаться перед ним. Разве что ради спасения своей жизни. Хм, а не наживу ли я себе влиятельного врага? Нет, мелькнула холодная мысль. Он смотрит на то, чем собирается стать. Меня просили держать марку? Что ж, я ее держу. Я должен быть образцом, я им и есть. Образец хладнокровия, вежливости и надменной аристократичности. Зеркало человека передо мной. Ответ японца, обратный перевод.
- Господин Тошико спрашивает, что с вашими ногами?
- Ранены.
Воцарилась пауза, по всей видимости переводчик ожидал что я добавлю что-то еще, но наконец понял что это все, и к удивлению умудрился перевести на редкость короткой фразой. Лицо японца даже не дрогнуло от весьма очевидного ответа, он задал новый вопрос. Интересно, уточняющий, или подтекст вопроса об истории получения ранения был исходно, но утерялся в переводе? И почему мистера Тошико этот переводчик упоминает по имени, а по отношению ко мне говорит «хи»?
- Господин Тошико спрашивает как вы получили эти раны.
- А как вы лишились рук? Скажите мне что произошло с вами, и я скажу что произошло со мной.
Конструкция в которой повторяются фразы. Это должно звучать очевидно. Переводчики переводят, я размышляю. Мне в принципе дела нет до его рук, но ставить себя в положение в котором вопросы задают только мне, я не хочу. Вновь дистанция, вновь попытка показать что я тут по своей воле и никому не подчиняюсь. Достаточно ли тонкая попытка, или слишком очевидная? Стоп, мне показалось, или лицо японца чуть заметно дернулось на фразу девушки? Задел по больному месту? Ну не надо так явно выставлять его. Вот глаза то прячешь.
- Господин Тошико говорит что не считает нужным говорить вам это.
- Я упал с шестого этажа и поцарапался об асфальт. Мистер Тошико, вы правы, об обстоятельствах этих злоключений не нужно говорить.
Конечно лучше сказать «нет нужды говорить», но мне надо чтобы в ответах отражались вопросы, он услышит это. А в случае чего, переводчик окажется крайним. Он уже очевидно спалился на отсебятине. Так что в случае конфликта можно будет сказать что это он так напереводил. Провоцирую его, привык провоцировать людей. Ну ничего.
- С шестого этажа? – Переспросил меня переводчик. Я посмотрел на него. Смотреть на собеседника с которым говорю, это должно быть очевидным.
- Именно. Модификация сделала мое тело прочнее.
Плавно вернуть взгляд на основного собеседника. Между переводчиками диалог, возможно девушка уточняет из-за чего возникла заминка, и почему мне был задан еще один вопрос. Японец не реагирует внешне на ответ девушки. Не верит, или не впечатлен? Возможен и тот и другой вариант.
- Господин Тошико говорит что это звучит слишком невероятно.
- У меня нет причин врать, мистер Тошико.
Сломанный телефон. Конечно он мне не верит, я бы и сам не поверил не переживи я это. А еще вопрос в том, какие перспективы ему рисовали. Вполне возможно что слишком приукрашенные и невероятные. Спланирована ли была моя способность пережить такую нагрузку или нет, но практический результат показал ее, и это наверняка отразилось в рекламе.
- Господин Тошико спрашивает, а вы могли бы повторить такой прыжок на его глазах, чтобы доказать правдивость своих слов?
- Даже когда мои ноги заживут, я не стану брать высоту которая привела меня к травме. Более низкая, вполне возможно. Если конечно раньше не предоставят кого-то другого кто продемонстрирует подобные возможности.
Нет приятель, я пока еще каскадером не нанимался, и уж без крайней необходимости с восемнадцати метров больше прыгать не стану. Девять-десять еще вполне терпимо. Может попривыкнув смогу брать и двенадцать-четырнадцать. Но новые травмы мне не нужны, так что мне пока достаточно экспериментов в определении предела своих возможностей.
- Господин Тошико спрашивает, вы боитесь травм? – Сказал переводчик после очередного обмена фразами. Как же он достал своими «господин Тошико то-то». Интересно, он всегда на русский переводит в такой манере?
- Кто не остерегается травм, не сбережет свое здоровье.
Новый виток разговоров. Насколько искажают смысл моих слов? Я стараюсь говорить кратко и емко, это тоже своего рода игра. В конце концов у меня есть опыт торговли, только в мой магазин не захаживали люди способные купить самолет. Хотя может он у него арендован? Хотя при аренде он вряд ли стал бы его задерживать. Или нет? Киберпротезы же он себе позволил.
- Господин Тошико говорит что как бы не оберегать здоровье, смерть все равно неизбежна.
- Мистер Тошико, но тем не менее вы хотите его вернуть, уплатив не только цену денег, но и цену потери человеческого облика.
Виток переводов. Выслушав ответ, японец чуть приподнял сложенные руки. Слушать. Вот тихий скрип пластика протезов, когда он сжимает пальцы, вот он чуть сгибает локти, поднимает руки чтобы опереть на них подбородок. Локти вроде двигаются бесшумно, только шорох одежды. Ампутация ниже локтей? Хм, при несчастном случае ампутация на сходном уровне маловероятна, хотя кто знает? Может он держался за что-нибудь? Или намеренная? Может их ему отрубили? Хотя в его положении, вряд ли. С другой стороны, кто знает как он к нему пришел.
- Господин Тошико спрашивает, а как вы оцениваете эту покупку?
- Я испытатель мистер Тошико. В моем случае я делал ставку без гарантий.
Странный разговор нервировал. Не ошибиться бы в линии поведения, но то что у меня длинный язык не значит что я буду подлизываться. И все же, если он сочтет подобные ответы грубостью? Лучше не слишком злить влиятельных людей. Может сразу извинится? А за что? Нет, обойдется. Он хотел этого разговора, ну я и говорю как могу.

>>92279
- Господин Тошико спрашивает, что вы поставили?
- Свою жизнь.
Да, ни больше и не меньше. Как ни крути, а в худшем случая я рисковал именно ею. Конечно были и промежуточные варианты, но все-таки стоит рассматривать крайности.
- Господин Тошико спрашивает, почему вы бережете здоровье но рискуете жизнью?
- Потому что жизнь ценна здоровьем.
Намного бы проще было бы будь один русско-японский переводчик, а такой расклад все же глуп. Неизвестно как там они смысл передернут. А девица то кажется даже не двигается, сидит и говорит. Я ее правда вижу лишь краем глаза, смотреть нужно только на собеседника. И запахи, они странны, но меня беспокоит легкий запах смазки. Оружие? У охранника вполне может быть. Только стрелять в самолете во время полета полная глупость. Пробой обшивки может привести к тяжким последствиям, особенно если поток воздуха начнет раздирать ее. Пфф, да не пристрелят же меня тут в конце концов. Что меня нервирует, его внешнее безразличие, или та власть которой он обладает?
- Господин Тошико хочет чтобы вы пояснили свои слова.
- Жить здоровым, сильным, крепким, это лучше чем жить больным, искалеченным, беспомощным. Я пошел на это без платы, но без гарантий успеха. А сколько вы хотите заплатить за то чего не получал я мистер Тошико, за гарантии успеха?
Сейчас он или скажет сумму, которая немного мне даст представление о масштабе происходящего, или откажет в этом. И то и то сойдут мне на пользу, да. Моя проблема в том, что нужно держать лицо в ситуации мне малопонятной, и с возможно высокими ставками. А мой хвост не слишком-то прикрыт, вернее он просто свисает со стула, и лежит обернувшись вокруг ног. Ответ японца все так же без эмоций.
- Господин Тошико говорит этот вопрос неуместен.
- А я считал что в этом вопросе нет ничего предосудительного. Но если вы воспринимаете мой вопрос оскорбительным, то мне следует извиниться.
Переводчик не сразу понял что это все, поэтому возникла заметная пауза перед тем как он начал переводить. Утеряет ли он особенность того, что я не приношу извинения, но принесу его если Тошико чем то оскорблен? Я слишком нервничаю. Вот только нервозность обоснована. Пока этот ублюдок пересекается со мной по времени на территории центра фирмы, у него могут быть возможности отплатить мне. С одной стороны хрен их знает насколько эти японцы обидчивы, с другой, любое проявление подобострастия будет воспринята как слабость, а лучше иметь иллюзию независимости чем ставить себя в подчиненное положение.
- Господин Тошико не считает вопрос оскорбительным. Но он спрашивает почему вы прячете руки под столом.
Хитрый сука. Уточняет что именно вопрос. Но я не собираюсь уступать без ответных жестов даже в мелочах.
- В моей стране считается невежливым говорить с собеседником скрывая свои глаза. У вас невежливо скрывать руки?
Опять сломанный телефон, и в ответ японец плавно поднял руку к лицу. Почти синхронно с этим жестом, я поднял с колен сложенные на них руки. Пальцы протезов осторожно сжались вокруг дужки, я размеренно потянул за палец первой перчатки. Сложить очки и убрать их в карман потребовало у Тошико заметное время, в течение которого он был вынужден смотреть на них. Похоже что протезы не обеспечивали осязание, вынуждая человека контролировать свои действия взглядом. За это время я снял перчатки, и положив их на стол, накрыл их сложенными руками. Японец посмотрел мне в глаза. Если он и рассчитывал на какую либо реакцию с моей стороны на тот факт что левый глаз у него был когда то тяжело травмирован, и сейчас представлял собой некую мутную субстанцию, очевидно немного вдавленную в глазницу, словно радужка была срезана или вбита внутрь ударом, он увидел только мою неизменную полуулыбку. А вот охранник немного напрягся, сразу обратив внимание на когти. Теперь понятно почему он носит очки. Вот только я видал последствия несчастных случаев на производстве, и чтобы меня впечатлить нужно нечто большее. Он что то сказал. Переводчики принялись за работу.
- Господин Тошико спрашивает, не создает ли вам неудобств увиденное его взгляд.
Неудобства мне доставляло только построение фразы, и то что я понятия не имел чего ожидать, так что я сказал:
- Ни в малейшей степени. До модификации мое лицо то же было сильно обезображено.
Его глаза все же мне не сообщили ничего нового. Все тот же нейтральный взгляд, но прямо в глаза он мне не смотрел. Взгляд его здорового глаза скользил где то на уровне моей шеи. Интересно, это что-то значит, или это у них так принято? А может он просто меня рассматривает? Если до этого я сосредотачивал взгляд на его очках, в попытке смотреть в глаза, то сейчас отразил его манеру, и так же сосредоточился на его шее. Хрен его знает, может это он воспринимает как оскорбление? Наверное быть японцем это как быть заключенным. Мелкие острова, постоянная скученность. И неизвестно какие из этого могут расцвести предрассудки.
- Господин Тошико спрашивает, что было с вашим лицом?
Хочет оценить от чего именно излечила модификация?
- Химический ожог кислотой. Несчастный случай на производстве.
Работа переводчиков, и новый вопрос:
- Господин Тошико спрашивает, почему вы говорите о причинах ожога, но не о причинах ранения ног.
- Потому что ожога больше нет.
На самом деле у меня просто нет желания рассказывать об этой весьма двусмысленной истории. Так что нечего, он тоже не горит желанием сказать что с его руками.
- Господин Тошико спрашивает, зачем говорить о том чего нет, если его нет.
- Вы хотите узнать может ли эта модификация сделать так, чтобы не было того что вас не устраивает. Поэтому я отвечаю на этот вопрос. В моем случае смогла.
Переводчики переводят, я думаю. Может и правда, искалечили его в свое время конкуренты по бизнесу? И потому он так не хочет говорить об этом. С другой стороны он может быть просто заносчив чтобы делится со мной всем этим. Японец выслушав переводчика чуть заметно кивнул, и потянулся к очкам, тем не менее не спеша их брать пока переводчики переводили его ответ.
- Господин Тошико выражает надежду что ваши раны заживут, и причины их утратят свою значимость. Кроме того он выражает надежду что полет будет для вас комфортен.
Так, так, так, считает что я ему буду должен за полет? Ну уж нет, с такими постановками вопроса извольте проследовать в Японию. Если мне оказывают услугу без заранее оговоренных условий, то я считаю что их нет. Но все же нужно этот момент сгладить, чтобы он не считал что позволив мне прокатиться на его самолете может требовать от меня чего угодно.
- Я также надеюсь что модификация избавит вас от бремени ваших ран, мистер Тошико. И я благодарен вам за этот перелет настолько, что если вы хотите узнать причину по которой ранены мои ноги, я готов вам рассказать о ней.
Кода переводчица сказала ему это, он столь же плавно убрал руку от очков, и что то сказал. Да, я готов отплатить тебе за этот полет историей о моем похождении по шлюхам, и это максимальная цена что я готов заплатить.
- Господин Тошико спрашивает вас об этой истории.
- Это постыдная история, мистер Тошико. Я связался с девушками легкого поведения, и они заманили меня в ловушку. Кроме того как оказалось за ними следила полиция, и мое невольное вмешательство нарушило их планы. Когда полиция начала штурм, я оказался в такой ситуации что за лучшее было сбежать, что я и сделал прямиком из окна. Его стекло оцарапало мое лицо, а падение с высоты повредило ноги. Это постыдная история, и только моя благодарность за то терпение что вы уделили ожидая меня, вынуждает поделиться столь сокровенным.

>>92280
Японец все с тем же нейтральным выражением выслушал перевод, сказал ответ. Наконец мне его перевели:
- Господин Тошико говорит что благодарен вам за то что вы поделились с ним этим, но к сожалению свою историю он рассказать не может.
- Ну что вы мистер Тошико, я полностью принимаю вашу любезность в организации этого перелета, и рад что в ответ могу удовлетворить ваше любопытство, хоть затронутая тема и не приятна мне.
Ему перевели это, и мы вновь обменялись едва заметными кивками, после которых он осторожно надел очки, и пошел прочь, опираясь на свою трость. Переводчики ушли следом, и последним от своего присутствия меня избавил охранник, весь разговор так и стоявший у меня за спиной. На моем лице ничего не отразилось. Проклятый япошка, все нервы истрепал. Хотя может это я накручиваю, и у них такая манера держаться не проявляя эмоций, и ходя вокруг да около в порядке вещей. Нормально ли я держался? А хрен его знает.
Ладно, спокойно. На моем лице ничего не отображается, и мне не следует волноваться, особенно с учетом того что поделать я все равно ничего не могу. Как говорил, так говорил. Не унижаясь, не выделываясь. Еще неизвестно с кем мне может потребоваться общаться в дальнейшем. У иных людей самомнения и заносчивости больше чем на мне шерсти. Я нервно дернул хвостом, до этого неподвижно лежавшим у ног. Все равно никто не увидит этого единственного внешнего проявления раздраженности. Отчаянно захотелось кого-нибудь убить. Собаку например. Порвать голыми когтями. Размеренными движениями я одел на руки перчатки. Ко мне подсел Мартин, и сразу спросил:
- Как все прошло?
- Понятия не имею. – Плавно сказал я. – Он не поделился тем впечатлением что я на него произвел.
- Просто, послушайте это довольно все важно, ответственно. – Нервничает зараза, так нервничает что это даже заметно.
- И что вы хотите от меня? Я отвечал на его вопросы как мог, вел себя предельно вежливо и корректно. – Все с той же улыбкой я посмотрел Мартину в глаза. – Вот только я понятия не имею что считается вежливым в Японии, но надеюсь что следовал общемировым правилам этикета.
- Послушайте, это не просто разовый заказ. Господин Тошико заинтересован нашими технологиями, собирается инвестировать в них, и речь идет о весьма заметных суммах.
- Мой дорогой друг, я все понимаю, но вы так и не сказали, чего же вы конкретно от меня сейчас хотите?
Он отвел взгляд, и сказал:
- Проклятье, да я сам не знаю. Откуда вы вообще знали что он меня отошлет?
- Людям свойственно ошибаться, и он сделал ошибку поспешно наняв того переводчика. Как ужасающе он строил фразы на русском. Просто ужас. – Я неодобрительно качнул головой. – Но он хотел быть уверен в том что переводить будет кто-то не заинтересованный в том чтобы исправлять сказанное.
- Он что, мне не доверяет? – Удивленно спросил мистер Чинк.
- Я сильно сомневаюсь в том что он вообще кому-нибудь доверяет. Кстати, а что с его руками?
- Мне откуда знать? Он не любит когда об этом спрашивают. Проклятье, вы его спрашивали об этом? Зачем?
- А почему нет? Кстати, вот именно по этой причине он и отослал вас.
- Что бы я не вмешивался в разговор. – Неожиданно Мартин ухмыльнулся. – Так вот почему вы подняли этот вопрос, чтобы показать что вы заранее ничего не знаете.
- Вообще-то я и правда ничего не знал.
- А, ну да.
- Кстати, а что насчет моих вещей?
- Все загружено, не волнуйтесь. Это мелочи. Черт, да это я волнуюсь, вы то нет.
Угу, не волнуюсь, делаю вид что не волнуюсь.
- Как вы вообще можете быть настолько хладнокровным? – Спросил Мартин.
- Пройдите модификацию, поживите в обществе в котором на вас пялятся абсолютно все. А порой и не только пялятся. – Я пожал плечами. А еще я до конца не понимал всех ставок. Вот для Мартина все могло быть гораздо важнее, и потому так нервировать. А мне то что в принципе? Чинк рассмеялся:
- Возможно, когда-нибудь.
- Кстати, а вы рассказывали ему насколько мучителен процесс?
- Ну, с тех пор мы не стояли на месте, испытывали новые методы наркоза.
- Наркоза непрерывно действующего несколько месяцев? И что будет с нервной системой после такого?
- Нет, ну понятно что полностью заглушить боль не удастся, хотя бы ослабить. Наши специалисты говорили с ним об этом, он в курсе.
- Ни что не дается просто так. – Сказал я.
- Решение практически найдено, еще немного времени, немного доработок. Скорее всего последующие модификации будут гораздо менее неприятными, и вы возможно сами убедитесь в этом.
Что? Всего лишь только снижение болезненности процедуры? Или это лишь часть того что они хотят проверить?
- А как дело с массовостью?
- Что?
- Как много людей вы можете подвергнуть модификациям при текущих условиях?
- На самом деле не так много как хотелось бы, сложность в том что геном каждого человека нужно обработать, чтобы проложить своего рода тропинку между тем что было и тем что станет. Индивидуальная подборка. Тем не менее алгоритмизация и автоматизация этого процесса дает плоды, и при должных инвестициях массовость будет больше, наши услуги станут более доступны.
Опять никаких конкретных цифр. Я слегка подвигал пальцами сложенных рук, глядя на них.
- А экспоненциальный рост? Вы можете достигнуть его? Десятки тысяч модифицируемых, или выше?
- Конечно, со временем все будет. – Улыбнулся Мартин.
- Со временем? – Я поднял взгляд ловя глаза Мартина. – Я не вызываю в свою сторону негатива потому что являюсь редкостью. Чем больше будет модификатов, тем сильнее будет негатив и предрассудки к ним, и так будет пока их не станет подавляющее число. А это время может стать временем общественного недовольства самой идеей вмешательства в геном человека.
- Да, у нас возникали с этим мелкие проблемы, но не волнуйтесь. Если мы покажем людям ценность наших работ, их результаты, такие как вы, они примут генетические манипуляции как должное.
Опять лесть.
- Надеюсь на это. И все же я опасаюсь митингов, демонстраций, грязи со стороны СМИ.
- Не волнуйтесь, это вряд ли будет слишком сильным. Люди быстро оценят то что полезно.
- Быстро может оказаться годами, а то и десятилетиями. – Заметил я.
- Пусть так. Но рано или поздно мы достигнем того что общество примет манипуляцию с геномом как должное, как когда то оно приняло прививки, хирургию и тому подобное.
Угу, а теперь оно откатывается от этого в пучины невежества. И все же, я сейчас не вижу намеков на радикальный вариант решения проблемы. Но возможно что Мартин просто ничего не знает. Не стоит посвящать в опасные тайны того кто слишком много путешествует.
- Надеюсь мы застанем те времена, кстати а полет долгим будет?
- К утру наверное прилетим. Хотите поспать?
- Да, вздремну наверное. Знаете, по прибытию я хотел бы принять ванну.
- Конечно. Вам помочь к окну пересесть? – Спросил он увидев что я оперся на подлокотники.
- Нет, я и так справлюсь. – Ответил я пересаживаясь и прикрывая глаза. Все же этот день вымотал, да и есть опять охота. Потерплю. Чем меньше делать движений, тем проще уследить чтобы среди них не было тех которые будут оценены. Как же нервирует находиться в положении когда за тобой наблюдает кто-то кого ты не можешь просто послать.

>>92283
Уснул я довольно быстро. На этот раз мне снились сцены из документальных фильмов об отряде 731. Я словно сторонний, невидимый наблюдатель, что безмолвно свидетельствует происходящее с точки зрения камеры. Как японские солдаты поднимают промерзшую китаянку со стула, она дрожит, а ее руки погружены в воду. Рядом человек в медицинской одежде. Все происходит на глазах у десятков человек в таких же халатах. Он говорит про то, что рука «бревна» находилась во льду в течение нескольких часов, а после в теплой воде. Силой женщину заставляют протянуть руку, и человек в медицинском халате ударяет по ней палкой. Плоть разлетается словно стекло, обнажая кость и заставляя женщину вопить в ужасе.
Новая сцена. Вивисекция. Подопытного вскрывают заживо. Отрабатывают операцию удаления аппендицита. Работают слепо, небрежно. Режут практически наугад. Словно даже не знают толком, где он находится. Я вижу еще живое, бьющееся сердце. Нужный орган найден, но на его удалении ничего не заканчивается. Теперь удаляют остальные органы. Прижизненное анатомирование, обучение студентов-медиков на живом материале.
Новые кадры. Люди распяты на крестах. Испытание бактериологической бомбы. Керамический сосуд с десятками тысяч блох зараженных чумой. Самолет скидывает их с пике, и они разбиваются, осыпая людей на крестах носителями бактерий. Спустя несколько часов «бревна» забирают, и отправляют под наблюдение. Записывают время до смерти. Почти мертвых людей раскладывают на столах, обмывают из шлангов, и трут швабрами. Потом трупы вскрывают, скрупулёзно зарисовывая все анатомические отклонения вызванные чумой.
Бактериологическое оружие. Поистине великолепный материал для генетических манипуляций. Вирусы, бактерии, их можно усиливать и модифицировать как угодно, менять вирулентность, инкубационный период. Предусматривать неуязвимость модифицированного к модифицированному вирусу. Делать их носителями болезней. Сохранять инфраструктуру, которая могла бы быть разрушена атомными бомбардировками. Делать все тихо и мирно. Геноцид случайной болезнью. Кто знает, какие вирусы могут прийти из глубин африканских джунглей? Вспышка болезни в Африке. Несколько лет, и вспышки в крупных аэропортах. Затем города будут охвачены болезнями. А избранные уже модифицированы. Модификация предусматривает сильнейший, неестественный иммунитет. Она направлена на то, чтобы быть максимально живучим, максимально устойчивым ко всем негативным воздействиям. Идеал здоровья. Никого не удивит то, что болеют только люди.
Новый сон. Толпа людей, словно согнанный скот. Их ведут на эвакуацию, ведут сквозь пропускной пункт, в котором быстро обследуют на заразность. Правительство заботится о них, старается спасти живых от зараженных. Пытается сделать все, что только можно, чтобы спасти стольких скольких сможет. Возможно, даже искренне, не обязательно официальным властям знать истинные причины происходящего. Люди инстинктивно жмутся друг к другу от витающего в воздухе страха, такого ароматного, сладостного страха. Люди пытаются отдалится друг от друга, боясь заразы. Их последовательно пропускают мимо нескольких врачей, быстро проводящих осмотры и экспресс-анализы.
Я стоял рядом с пропускным пунктом, в военной форме, в бронежилете и шлеме. С коротким автоматом, и дубинкой на поясе. Охрана на всякий случай. Люди смотрят на меня со страхом, а я держу на лице всю ту же легкую полуулыбку, ободряя их и демонстрируя своим видом, что им ничего не угрожает. Скоту не следует волноваться перед бойней.
Но вот раздается крик. Мужчина в ужасе от того что его просят пройти. Конечно, он уже мертв, но он жаждет жить, готов бороться за жизнь против всех вокруг. Его ярость не может ударить по вирусу в его крови, и потому она направлена вокруг всех вокруг. Я подхожу туда. Мужчина кричит, что он здоров, что ему надо на поезд, но люди шарахаются прочь, невольно давая мне дорогу. Его уговаривают пройти с врачами, но вот он тянется за пазуху, к оружию. Я уже рядом, касаюсь когтями его плеча. Он оборачивается, вытаскивая пистолет, и я бью его кулаком прямо в челюсть, подхватывая обмякшее тело. Подбегают еще охранники, утаскивают оглушенного прочь. А я поднимаю взгляд, и встречаюсь им с глазами. Они отводят взгляд, они боятся меня, боятся до ужаса. Боятся, что я стану тем палачом, что уведет их, если врачи не пропустят к спасительному поезду. Их страх опьяняет. Я вновь успокаивающе улыбаюсь им. Слабый, едва заметный укус блохи. В моей шерсти их сотни. Они модифицированы, их укусы намного менее заметны, чем укусы обычных блох. И они отлично переносят заразу, для которой я неуязвим.
Новый сон. Я вхожу в город с оружием в руках, среди десятков подобных мне. В воздухе витает великолепный аромат гнилого мяса. В городе уже не должно быть людей, здоровых людей. Вирус сводит с ума, как в классических фильмах о зомби. Мы зачищаем город от них. Заодно и от тех, кто могли так или иначе выжить.
Командир поднимает руку. Мы слышим их, слышим эти звуки обезумевших зараженных, одержимых голодом. Чуем их специфический запах, запах по которому они инстинктивно не трогают друг друга. Кисловатый запах, выделяющийся на фоне аромата падали. Он рассчитан на человеческий нос. Мы берем оружие наизготовку. Дружный щелчок снимаемых предохранителей, и мы вскидываем оружие наизготовку. Я во втором ряду, и жду.
Звуки надвигаются, шипение, рычание, ворчание. Сложно поверить что это люди. Деградация высшей нервной деятельности стерла их личности, но ресурс мозга не пропал напрасно, превратившись в коварство и маниакальную агрессивность, делая их великолепными носителями вируса. Укус необязателен, достаточно соскочившей блохи, или вдыхания той взвеси слюны, что они выдыхают, издавая эти свои звуки. Мы неуязвимы к вирусу, на нас даже нет защитных костюмов. Только броня от укусов.
Вот и они. Они видят нас, живых и не имеющих запахового маркера. Десятки людей, обезображенных ранами и болезнью. Мужчины, женщины, дети. Первый ряд открывает огонь, укладывая их короткими очередями экспансивных пуль. Да, они устойчивее человека, но только нечувствительностью к боли. Потеря крови их убьет. Разлитой перитонит их убьет, со временем. Вирус не уподобил их нам в физическом совершенстве.
Пули буквально выворачивают их, сбивают ударами с ног, ломают кости и расплескивают внутренности. Кто-то пытается ползти к нам, но их затаптывают бегущие. Сухие щелчки затворов опустевших автоматов, и в стрельбу включаюсь я, давая товарищам время на перезарядку. Я навожу прицел на человека впереди, прямо на грудь. Нажимаю спуск, и три пули летят точно в цель. Первая оставляет аккуратную дырочку в груди, вторая напрочь рвет горло, а третья влетает чуть ниже глаза, выбивая его из глазницы белесой каплей, и выплескивая мозг с осколками затылочной части черепа. Остаток головы отбрасывается назад, нелепо одергивается обрывком шеи, и зомби падает. Я стреляю в следующего.
Мы стреляем как в тире, те кто падает замедляет остальных. Мы просто истребляем их, у них нет ни одного шанса. У них нет оружия, нет брони, и почти нет мозгов. Атакуют в лоб. А наш средний расход боеприпаса, три с половиной пули на человека. Наши руки спроектированы для того чтобы максимально эффективно держать оружие. Отдача плавно гасится в системе упругих костей и суставов, и, несмотря на мощность патрона, мы не устаем от нее.
Живая волна истреблена столь же быстро, как и появилась. Осталось только несколько агонизирующих существ, которым пули вспороли животы, переломали ноги или перебили хребет. Мы добили их одиночными в голову, и перезарядили оружие. У нас полно боеприпасов. Мы способны тащить на себе почти полцентнера патронов каждый, и это не считая остальной амуниции. Мы не выживальщики, затравленно прячущуюся от зомби. Мы просто группа зачистки, для которой один укус это уже высокая оплошность в рутинной работе.
Мы планомерно продвигаемся к цели, какому-то предприятию, которое следует безопасно остановить. Зомби в качестве персонала некомпетентны. Иначе можно было бы просто подождать пока зараженные сдохнут от голода, или заражения ран. Рутинный огневой контакт с еще одной группой зараженных. Вот мы почуяли запах гари, и, запросив снимок со спутника, зафиксировали крупный очаг городского пожара. Мы просто обошли его широким крюком.

>>92585
Я не входил в предприятие. Я стоял на охране, в компании еще десятка. Мы расположились вокруг за импровизированными укрытиями, и лениво переговаривались, не забывая посматривать по сторонам. Никаких приключений, просто работа. Работа для мясников. Столь же обыденно мы и выходили из города, даже не повстречав ни одного зараженного. Инстинктивно сбившись в стаи, они по всей видимости убились об нас пока мы шли сюда.
Я проснулся, чувствуя себя отлично выспавшимся. Посмотрел в окно. Там уже было довольно светло, но слишком облачно, чтобы разглядеть землю. Мартин сказал мне:
- Доброе утро, как спалось?
- Нормально. – Ответил я, и, убедившись, что на меня никто кроме Мартина не смотрит, широко зевнул. – Скоро посадка?
- Уже заходим. Хотите есть?
- Да, но подожду посадки. Как там, обещали доставить кресло?
- Да, и подогнать подходящий трап.
- Значит просто ждать. – Я откинулся в кресле, демонстрируя своим видом нежелание говорить. Биологический вариант геноцида. Почему нет? Он даже более привлекателен, чем атомный. Материальные ценности сохранятся. Да, конечно я простыл этой весной, но возможно, что этот недостаток на самом деле просто результат не до конца стабилизировавшейся модификации. Да, мне назначили курс прививок при подозрении на бешенство, но может это просто отвлекающий маневр? Мартин что-то там говорил про то, что мои потовые и сальные железы выделяют нечто вроде естественного репеллента, но скорее всему причиной того что я не ношу в своем мехе колонию паразитов является моя привычка принимать почти каждый день душ.
Хорошо, пусть не уже существующие болезни, пусть какой-нибудь новый вирус, который только начнет свое шествие по планете пробным маршем. Я могу оказаться не иммунным к нему в том плане что мой организм будет уничтожать его в себе, а окажется неуязвимым к механизму его действия, или содержать его в себе в ограниченном количестве, как например существует микрофлора в пищеварительном тракте, ротовой полости, носоглотке. Таким образом модификант может оказаться разносчиком заболевания, даже сам не подозревая этого. Для человека окажется смертельным один факт нахождения рядом с модифицированным. Встает только вопрос в путях распространения. Укусы и царапины слишком грубы и очевидны, так же как и через кровь или половой контакт. Вирулентность должна быть крайне высокой. Возможно даже специальная заточка организма под нее. Колонии бактерий в носоглотке, превращающие каждый выдох в распыление заразы. Чешуйки кожи и отлинявшие шерстинки, несущие на себе вирус из кожных желез. Паразиты, способные сохранить вирус и на местности. Носителю будет достаточно просто прилечь на диван, и предмет мебели станет смертельной западней.
А что можно сказать о периодах жизни бактерий и вирусов? Грибы например могут иметь сложные жизненные циклы, их поколения могут разительно отличатся друг от друга, порой настолько что их сложно отнести к одному виду. Такой механизм будет очень полезен в распространении заразы. Например штамм А, у которого нет опасных для человека свойств. Просто небольшой насморк и чихание. И предположим в нем есть некий внутренний таймер, отмеряющий поколения. Вирус входит в клетки, разрушает их давая новое поколение с небольшим отличием. За время насморка вызванного им, в человеке за счет самозаражения смениться несколько десятков поколений штамма А. А например тысячное поколение будет уже штаммом Б. Скажем какие-нибудь аналоги ДНК теряющие при каждом цикле небольшой кусочек. И когда этого счетчика не будет, безобидный насморк станет смертельным, активируется рецессивный участок генома. А вирус уже разнесен, и среднее время его жизненного цикла дает даже представление о времени глобальной зачистки. И совершенно неожиданно люди станут умирать от вчера безобидного недомогания. Даже иммунная система может оказаться бесполезной, она привыкла к штамму А, а не Б.
Но это все если и будет применено, то в будущем, когда распространение модификаций позволит без лишних подозрений создать касту избранных, тех кто выживет в геноциде, и выживет в количестве достаточном для продолжения цивилизации, очищенной от разногласий между народами. Сырьевые придатки можно будет заселить модификантами в которых, на уровне инстинктов будет прописана покорность, и безоговорочная подчиненность управленческой расе, наделенной как долгожительством, так и интеллектом. Эта раса станет единым, доминантным народом. Разногласия в нем не станут настолько острыми как сейчас разногласия между нациями мира. Возможно встанет вопрос численности, и единство будет сохраняться только при относительно невысоком числе индивидов наделенных свободной волей, но что помешает создать прослойку, более умную чем рядовые трудовые ресурсы, но недостаточно самостоятельную чтобы решать за себя. Зачем нужны разногласия съедающие ресурсы в огромных масштабах? Зачем нужны войны? Вопрос только в том, не станет ли это стагнацией. С другой стороны неизвестно насколько эффективным может оказаться управление существ которые на уровне инстинктов будут осознавать себя не как индивиды, а как своего рода предводители роя, и мыслить не масштабом своего тела, а масштабом колонии. А это будет неизбежно прописано, поскольку обратное откровенная глупость, которая превратит управленцев в бесполезных потребителей.
В любо случае для этого нужны миллионы модифицированных. Пока же допустимы только тесты биологического оружия. Какие-нибудь лихорадки приходящие из глубин Африки, Австралии или еще откуда, локальные эпидемии. Их нужно много, и они должны оказываться относительными пустышками, как свиной грипп. Это успокоит общество, приучит его к тому что новая эпидемия каждые пару лет это норма, и удержится силами здравоохранения. Заодно позволит прощупать эти силы, обнаружить их слабые места и уязвимости. Удар должен быть неотвратимым когда придет время. Это будет одним из признаков для меня. Каждые несколько лет новая эпидемия, которая сперва доведет почти до паники первыми смертями и неэффективностью антибиотиков, но затем когда умрет сотня-другая человек, эпидемия остановлена и снова все в порядке. Не обращайте внимания люди, вам не стоит подозревать о том что время пришло до того самого момента пока ваша плоть не начнет гнить заживо, а из горла не хлынет потемневшая кровь. Потребуются годы на распространение модификаций, потребуется время на отшлифовку всех компонентов, десятилетия на то чтобы модифицированный стал на улице совершенно привычным зрелищем. Если то что я могу прожить четыреста лет правда, то подобным обладают и те кто стоит за всем этим проектом. У них достаточно времени для проведения даже вековой комбинации. А я просто хочу выжить, и занять место в этом новом мире.
Мы заходим на посадку, о чем нас уведомил голос, порекомендовавший по всей видимости пристегнуть ремни. Не понимая что именно он сказал, я пристегнулся просто по примеру остальных людей. Или отринуть такую перспективу? Смогу ли я смириться с мыслью что привычный мне мир будет уничтожен? Конечно я весьма эгоистичен, но не станет ли для меня зрелище миллионов умирающих людей непоправимым шоком? А смогу ли я изменить что-нибудь? Сейчас точно нет. В работах подобных масштабов почти все дыры и уязвимости закрыты, но почти. Слишком много всего. Такой монолит не сокрушить кувалдой, но укол рапиры в нужное место способен все обрушить. Только нужно найти его, а для этого как минимум стать одним из приближенных и посвященных исполнителей. Правда в таком случае груз ответственности окажется еще более непомерным. Легко рассуждать о перспективах не имея влияния на них, но не дрогнет ли моя рука если коготь коснется красной кнопки? Это вопросы будущего, знание – сила, но пока у меня его нет. Есть только смутные догадки, опасения и отдающие параноидальным бредом подозрения.

>>92642
Более близкие перспективы. Мои выгоды. Мне нельзя мешать фирме в пропаганде генетических модификаций. Это необходимо мне, иначе в лучшем случае я окажусь экзотической зверушкой, которую можно показывать в цирке, то есть почти в сегодняшнем положении, в худшем – преследуемым всеми тварью. Чтобы общество по настоящему приняло меня, нужно чтобы я был не единственным, вернее чтобы такие как я стали значительным меньшинством, а еще лучше большинством. Значит любыми способами заставить общество принять модификации. Пусть даже силой и необходимостью. Еще более близкая цель – локальная власть. Власть хотя бы суперзвезды. Если моя симпатичная и улыбчивая морда так нужна фирме как рекламный экспонат, то я должен стать не просто одним из статистов, но в идеале лучшим, лицом фирмы. Я должен улыбаться с каждого плаката, с каждого транспаранта. Я должен мелькать в рекламных роликах и ток-шоу. Должен стать необходимым, потому что иначе окажусь расходным материалом. Власть даст и какой-никакой, но рычаг воздействия.
Следовательно мне нужно сотрудничество, и сотрудничество на чуть отстраненных условиях. Я не уникален, но и не обыден. Со мной работают, в меня инвестируют. Следовательно я должен быть готов к сотрудничеству, но как партнер, а не собачка которую можно дергать так как захочется. Нельзя идти на все условия сразу, надо выторговать для себя хоть что-то сверх того что мне предложат. И проявлять себя изо-всех сил. Мне понадобится не только лицо, но и мозг. Мне недостаточно быть актером, куклой, мне придется научиться решать проблемы чтобы повысить свою ценность. В наиближайшей перспективе это сделает мою жизнь более комфортной в материальном плане. Хотя вопрос того что лучше, лежать на замызганном диване с ноутбуком, и время от времени ходить на не напрягающую работу, или вкалывать как ломовая лошадь, но купаться в деньгах, весьма спорен. Возможно я и предпочел бы первый вариант, просто наслаждаться жизнью не задумываясь о лишней ответственности и титанических задачах, но вот только эта самая жизнь может оказаться на кону.
А возможно все обернется и к лучшему. Не будет ли более оптимальным и правда истребить человечество, с его раздорами, борьбой за ресурсы, политикой, в которой каждый народ предает друг друга ради десятилетних интересов, слепыми толпами, которых хороший демагог может сподвигнуть на революции, бесконечными войнами, и заменить его на человечество иное, менее разобщенное, более связанное друг с другом. Нужно только предусмотреть опасность стагнации. Каждый из верховных управленцев должен оказаться личностью, титаном, и вместе с тем частью коллектива. Противоречивые на первый взгляд условия. Но возможно выполнимые. А чего будет стоить кровь миллиардов ради такой цели? Ее уже проливали и за пустые химеры, пусть и не в таких масштабах. Люди вообще любят проливать кровь, я то хоть не боюсь в этом себе признаться.
Самое страшное для меня, спустится на уровень животного и поставить инстинкты превыше разума. Да, инстинкты нельзя отрицать. В вопросах выживания вообще лучше доверится им, хотя нельзя исключить их недоработанности под мое тело, мелькнула холодная мысль. Им можно и потакать, но только взвесив удовольствие от этого, и цену что за него заплачена. Взвешенность и планирование нужны во всем. Эгоизм не есть что-то плохое, что бы о нем не говорили менее умные люди. Они скажут что эгоизм это постановка своих интересов превыше интересов остальных людей, что это плохо для общества и вообще зло, но их ума не хватит чтобы делать выводы, на основе которых будет найдена и ценность эгоизма. Заботясь о себе я не стану лишний раз без причин вредить другим, ведь они могут и отомстить. Я прекрасно осознаю что лучше быть улыбчивым и дружелюбным, чем заносчивым и высокомерным. Интересы различаются по приоритетам, и я пожертвую своим временем чтобы помочь знакомому в не слишком обременяющей меня работе. Или даже незнакомому, незначительной для меня ценой оказав ему услугу имеющую для него высокую ценность, по причине чего он в маловероятной но перспективе отплатить мне добром во много раз превышающем мои затраты. Конечно иногда я отдаюсь эмоциям, мстительности и тому подобному, но опять же, тот кто прощает все обиды быстро прослывет тем над кем можно безнаказанно издеваться. Поэтому и приходится порой демонстративно царапать когтями дерево, а то и прямо давать кулаком по морде. А в критических ситуациях и не сжимать руку в кулак. Но в критической ситуации стоит вопрос цены. Не стоит рисковать проблемами с законом, но риск для жизни более приоритетен чем риск уголовного преследования. Наверное я окажусь очень неприятным спутником в случае авиакатастрофы в какой-нибудь пустыне, где не окажется никакой еды кроме других выживших. Перед риском голодной смерти я наверное не побрезговал бы и человеченой. Интересно, а какова она на вкус? Да, кажется я заметно проголодался.
Самолет уже заходил на посадку, судя по звукам и вестибулярным ощущениям. Я посмотрел в окно. Мы и правда уже спускались к грунтовому аэродрому, с какими-то ангарами. Местность вокруг как ни странно не была пустыней, скорее саванна или даже джунгли прореженные человеческой деятельностью. Самолет легонько тряхнуло при касании, и вскоре он затормозил. Вновь раздался голос, сообщивший что-то пассажирам, вышла уже знакомая стюардесса, и отвесила поклон всем присутствующим. Люди зашевелились. Наконец подогнали трапы, и пассажиры стали выходить через переднюю дверь. Мистер Тошико ушел одним из первых, в сопровождении своих спутников. Собственно говоря его обогнал только его охранник. Когда салон опустел, внутрь зашел негр, несущий при себе сложенное кресло. Он обменялся с Мартином, который встал ему навстречу, коротким диалогом, и разложил кресло рядом с моим местом. Я довольно ловко пересел на него, и обратил более пристальное внимание на человека что принес кресло.
Мужчина, навскидку лет сорок, хотя я не могу быть уверенным в своих суждениях относительно негров. По всей видимости местный житель. Самое любопытное в том, что он мне практически не удивился, или тщательно скрыл свои эмоции. Я смотрел на него не дольше чем необходимо чтобы благодарственно кивнуть. В конце концов пялится на людей непривычного облика невежливо, хотя в отношении меня редко кто соблюдает это правило приличия. Уложив хвост на коленях, чтобы его не задело колесом, я продемонстрировал новым кивком факт того что устроился удобно, и меня повезли к задней двери.

>>92643
Трап действительно был более полог, и с площадкой под колеса. Тем не менее я держал руку у поручня, ибо в такой ситуации не стоит доверять свою безопасность кому бы то ни было. Остальные пассажиры уже погрузились в довольно комфортный автобус, куда завезли и меня. Модификанта на переднем сидении, неподалеку от водителя, я заметил почти сразу.
Довольно высокий, ростом под метр девяносто, он выглядел достаточно грациозным и сухощавым. Явно несущий в своем облике черты крупной кошки, вроде гепарда или ягуара, он тем не менее отличался равномерной песочной окраской шерсти, словно у льва. Хвост, подробности анатомии было невозможно разглядеть из-за балахонистого одеяния, больше подобающего арабам в пустынях. Так что о его внешности я мог судить только по лицу, имевшему в себе именно схожесть, а не полную аналогичность с кошачьим, и кистям рук. В лице как и у меня внимание сразу задерживалось на в-высочайшей степени аналогичному человеческому строению лобной части черепа. Челюсти, морда были вытянуты аналогично крупным кошкам, нос так же был скорее кошачьим, с характерными кожистыми ноздрями. Вибриссы над бровями и на щеках были заметно короче моих, и выходили за пределы головы сантиметров на пять-семь. Более подробно строение головы мешал разглядеть головной убор, так же напоминавший те что носят в пустыне. Глаза у модификанта зеленые, и с узким от яркого солнца, щелевидным зрачком. Я успел разглядеть это когда он обернулся, убеждаясь что я последний из пассажиров, и сейчас мы поедем.
Руки модификанта имели тонкие, музыкальные пальцы, оканчивающиеся изящного вида когтями. Окрас шерсти так же был равномерным, но по-моему чуть светлее лица. Следующим на чем заострилось мое внимание был ствол автомата, стоявшего рядом с ним, но почти полностью закрытый от меня креслом. Я не мог сказать точно что это за автомат, но ствол переходил в пламегаситель без прицельных приспособлений, как у автомата Калашникова, или М16. Возможно это какая-нибудь современная, или просто футуристического вида штурмовая винтовка, призванная произвести впечатление продвинутости. Но одежда, может ему просто комфортнее в такой? Или это часть образа? Или под ней что-то скрывается, например бронежилет или еще оружие? И вообще, зачем он тут с оружием? Охрана? От кого?
- Тут что, так опасно что есть нужда в вооруженной автоматическим оружием охране? – Спросил я Мартина кивнув в сторону модификана.
- Не знаю. – Довольно искренне на мой взгляд ответил он. Автобус тем временем поехал прочь с аэропорта. Я стал смотреть в окно. Незнакомая тропическая растительность производила впечатление джунглей, подвергшихся искусственному опустыниванию. Было весьма жарко, но за время дороги я как следует прочувствовать ее не успел, а в автобусе на кондиционере не экономили. Интересно, а может это броневик? Бронестекло например, броневые вставки в корпусе. Вроде трогается довольно плавно, но точно судить я не мог.
Моя нервозность усиливалась, но я не показывал вида, рассеянно глядя в окно. Охрана от кого то, или охрана чтобы я не сбежал? Хотя в моем положении сбежать будет трудно. А что если на месте уже готовый укрепленный район, из которого сбежать будет невозможно даже когда я выздоровею? Проклятье, мне нужно пространство для маневра, мне необходима безопасность. Что если действительно эксперимент по проверке модификации подавляющей волю? Рассудок это то, на потерю чего я категорически не согласен. Так, до заживления ран модификация невозможна, подавление иммунитета станет слишком опасным. Затем придется что-то делать. До того надо осмотреться, все разведать. Нужно определиться с тем, насколько высокая у меня будет свобода передвижения. Найти способы украсть оружие, вырваться силой если придется. Как там добираться до России через полмира, это уже предмет отдельных размышлений.
А смогу ли я? У меня нет необходимой подготовки. С другой стороны по этой причине мои слепые, некомпетентные действия будут непредсказуемы. И все же риск слишком высок. Нужно сперва все разведать. Или уходить под прикрытием диверсии. У них должны быть уязвимые узлы, электростанции, склады ГСМ, возможно какие-либо специфичные опасные вещества или бактерии, утечка которых заставит бросить на ликвидацию последствий все силы. Взрывчатка найдется вряд ли, но бытовой газ вполне позволить причинить масштабные разрушения. Но весь вопрос в уровне безопасности, и том, на что способны модификаты охраны. Когда я только открываю газ, то уже почти сразу чую его запах. Даже если спичка к конфорке уже поднесена, я успеваю почуять характерный аромат одуранта, и чую запах оксида серы при его горении, хотя доля серосодержащего компонента в бытовом газе и ничтожна.
Тем временем пока мы ехали Мартин встал, и подошел к модификанту, заговорив с ним о чем-то на английском. К моему удивлению голос модификанта, в отличие от моего, весьма походил на человеческий. Думаю в слепую я бы и не понял что это нечеловек. Они говорили о чем-то, затем модификант наклонился, и достал откуда-то, из-под сиденья что ли, еще одну винтовку, щелкнул затвором, спуском и протянув ее Мартину что-то сказал. Тот ответил отрицающим тоном, но после короткого спора взял оружие, и пошел обратно ко мне. Дорогой я разглядел что это похоже G-36, выглядящая достаточно необычно, и вместе с тем насколько я помню довольно старый и не слишком дорогой автомат. А еще у этой винтовки не было магазина. Хм, ее что, хотят дать мне?
В чем смысл давать мне разряженное оружие? Так, модификант держит свой автомат стволом так, чтобы он был виден из окна. Мое инвалидное кресло так просто не разглядеть. А вот нечеловеческий облик, очень даже. Понты? Сделать вид что в автобусе два вооруженных модификанта? Почему нет? С оружием я буду выглядеть страшнее вооруженного человека, именно из-за непривычности звериного облика. По мне ведь не скажешь что стрелял я только из пневматики, ну и давно, в школе еще, из самопала. А если на футболку еще и разгрузку надеть, так вообще сойду на генетически модифицированного солдата, несомненно очень опасного внешне. И так, мне предложат подержать оружие у себя?
Как ни странно да. Подойдя ко мне и сев рядом, Мартин протянул мне оружие, и сказал извиняющимся тоном:
- Абу попросил чтобы вы поставили ее рядом с собой, так чтобы ствол был виден из окна.
- Угу, она же разряжена я надеюсь? – Спросил я беря оружие и ставя его рядом с собой с безразличным видом.
- Да, просто так будет безопаснее, не то чтобы было чего бояться, просто иногда местные слишком докучливы.
- И сколько было нападений на конвои с грузами и клиентами? – Спросил я все тем же равнодушным тоном.
- Да всего один, и то не нападение, а так, инцидент. В общем иногда местные жители бывают надоедливы, и теперь принято сопровождать транспорт охранником. Не волнуйтесь, тут достаточно просто показать что охрана есть, и никто не будет искать проблем.
- Мистер Чинк. – Я посмотрел на Мартина, и придал голосу максимальную вкрадчивость на которую был способен. – Вам дали боеприпас для меня?
- Эм, нет. Это же просто для вида.
- Я думаю вы понимаете, что если нас начнут обстреливать, то я просто лягу на пол.
- Да, конечно.
На самом деле вопрос про боеприпас вообще не относился к этой теме. Естественно что охранник не даст заряженное оружие тому кого совершенно не знает. Но если бы он дал магазины Мартину, то он мог бы предусматривать возможность того что мы и правда попадем в ситуацию в которой понадобится лишний ствол. А так, может и правда просто создают видимость? Но тем не менее этой ситуацией можно попытаться воспользоваться, чтобы узнать где у них хранится оружие. Я сказал извиняющимся тоном:
- Просто я никогда не стрелял, и даже не умею толком обращаться с оружием. – Я вздохнул. – Наверное мне стоит исправить это опущение. Скажите, а у вас тира там случайно нет? Все равно надо будет чем-то занять время пока мои ноги заживают.
- Не знаю, а стрелять научиться вам действительно стоит. Так что я подниму это вопрос. – Сказал Мартин.

>>92756
Стоп. Мне стоит научиться стрелять? И силовик у них модификант. А еще Мартин упоминал что изначально подобные модификации человека были военным проектом. Они создают армию? Вполне логично, создать сперва силовую базу на непредвиденный случай. Я достаточно силен, очень вынослив. Я после совершенно небольшой тренировки, буквально несколько дней, привык носить тяжелый, противовинтовочный бронежилет. Хм, при тяжелой физической деятельности возникает проблема перегрева. Человек благодаря голой коже может эффективно отдавать тепло. Моя кожа покрыта шерстью, и скорее всего я охлаждаюсь дыханием, длинная морда вполне позволяет иметь большую поверхность теплоотдачи, а мои легкие хорошо вентилируют ее. Но все равно, обнаженным я должен охлаждаться менее эффективно чем человек. Иное дело в плотной одежде, например броне. Тогда охлаждаясь преимущественно дыханием я буду иметь превосходство. Приспособленный к работе с покрытой мехом кожей, организм не заметит существенной разницы от полу-центнера брони, закрывающей все тело. Эх, надо было как следует заниматься бегом с набитым камнями рюкзаком. А я забил. А ведь это дало бы мне представление о своей грузоподъемности.
Мой хребет укреплен. Я ходил, бегал и прыгал с бронежилетом весом почти в двадцать килограмм, и даже не испытывал от него неудобств. Наверное даже у крепкого человека от таких долгих нагрузок болела бы спина. Если неудобств нет, то я себя недогружал. Следовательно на меня можно навесить больше. Достаточно толстые пластины чтобы грудь выдержала бронебойную пулю винтовки. Защитные элементы на руки и ноги, чтобы шальной выстрел из автомата не покалечил меня. И хвост нагрузить. Чтобы под всем этим весом удобнее было сохранять равновесие в движении. Постоянная нагрузка на шею от веса челюстей сделала ее очень крепкой, достаточно чтобы я смог носить тяжелый шлем скрепленный с бронежилетом наподобие саперской брони. И чувствовать себя достаточно приемлемо для боя. Игорь ошибся, пули будут исчезать не в нашей шерсти, а слоях кевлара, титана и керамики невыносимого для человека веса. В сражении с модификантами подобными мне придется отказаться от пистолетов и мелкокалиберных штурмовых винтовок. А мощные винтовки уже будут гораздо более тяжелыми и неудобными. Отбросят маневренность оружия на уровень Второй Мировой. Уже заметное преимущество.
Но, вот этот кошкоподобный модификант не выглядит укутанным в тяжелую броню. Или его тело просто приспособлено под жару? Или они соблюдаю режим секретности? Я не знаю. Так, помедленнее. Думать. В полномасштабной войне потери от личного стрелкового оружия малы. Артиллерия и бомбежки соберут более кровавую жатву. А от взрыва фугаса никакая модификация и личная броня не спасет. Фантастический экзоскелет разве что. А зачем создавать искусственные мышцы, когда можно гипертрофировать природные? Опять же, тяжелая броня – меньше потерь от осколков. Стоит добавить и фактор страха. Одни только слухи о тварях которых почти невозможно застрелить, уже позволят парализовать волю противника.
Так, нужно думать в меньших масштабах. Для полномасштабной войны под ружье нужно поставить миллионы модификантов, а так быстро их взять неоткуда. Но в локальных войнах, например за африканскую территорию, чтобы создать плацдарм на котором избранные переживут геноцид человечества, подобные мне будут еще более эффективны. Проблему перегрева можно даже решить просто избегая наступления днем. Я отлично вижу в темноте, а с учетом свойственных отсталым народам суеверий, такие как я станут настоящим кошмаром, одного только появления которого будет достаточно чтобы обратить врага в бегство. А кого будет волновать очередная заварушка на континенте в котором войны итак обыденны? И мало артиллерии и авиации, которая нивелировала бы превосходство модификанта.
Вот он, первый шаг грандиозного плана очищения Земли от грязи разобщенного человечества. Создания плацдарма, дома для сотен тысяч новых хозяев планеты. Но от этого нужно отвести внимание. Пока в странах первого и второго миров все спокойно, войнушки в банановых республиках могут стать интересными. Следовательно логично ожидать провокаций, например теракта на предстоящей олимпиаде, с целью втянуть Россию в войну с кем-нибудь, и сосредоточить внимание мировой общественности на этом. Главное под боком Европы, например обвинить во всем Грузию, и повторить Грузинский конфликт, только в большем масштабе. Тогда исчезновение людей в глубинах Африки никто и не заметит. Все будут жевать поп-корн, наблюдая за тем что происходит почти под боком. Особенно с учетом того факта что после СССР любой конфликт с участием России будет для европейцев и американцев нести в себе призрак красной угрозы, которую их очень хорошо научили бояться. Обыватель в такой ситуации вряд ли задумается о том, что для обуздания России достаточно арестовать заграничные счета и родственников живущих за границей нашей элиты, которая со своим стремлением держать все свое подальше от России уязвима до почти марионеточной покорности в случае реальной войны. Да и они могут быть втянуты во все вполне сознательно. Часть по крайней мере.
Элита любой страны может быть в заговоре. Билет на Ноев ковчег достаточная цена для предательства. А оно будет. Даже в случае биологической атаки рано или поздно люди станут искать врага которому можно вцепиться в горло, и очень легко можно будет стравить страны и народы в Третьей Мировой Войне. Пропаганда каждой страны обвинит в биологической атаке вероятного врага. Даже перекрестно. Запад может винить коалицию России и Китая, а те перегрызутся друг с другом. Веселье затронет всех, и вместо того чтобы бороться с чумой, люди станут ее помощниками в своем истреблении. Вот и причина того что информацию обо мне придерживают.
Так, стоп. Противоречие. Выгодна ли популяризация модификации? Ее проводят, но в новой моей теории это опасно. Наоборот, нужна секретность. Или все поменялось недавно? Нет, не может быть. Всего несколько дней назад фирма добивалась того чтобы мое лицо мелькало в газетах с красивой историей о поимке опасной банды. Так, думать комплексно. Нарастить слои. Проведу параллельные линии.
Первое. Популяризация модификации. Она создаст фон, на котором те кто будут избраны пережить апокалипсис затеряются. Когда даже тетя Люба из пятого подъезда сможет позволить себе небольшую модификацию по отращиванию шерсти чтобы ходить в любимой блузочке зимой, действительно важные модификации, продлевающие жизнь, усиливающие ум и живучесть, дающие неуязвимость к грядущей чуме никто и не заметит. А уж на фоне эстрады, которая будет стремиться перещеголять друг друга в необычности генной модификации, так и вообще можно будет спрятать такие что дадут просто божественную мощь. Но вряд ли все люди захотят так менять себя. Религии мира воспротивятся, хотя церкви те еще продажные образования, чтобы при команде сверху объявить генетическую модификацию божественным даром. И все же люди консервативны. А когда чума будет убивать людей, но не модификантов, то вектор ненависти очевиден. И тут вступает в действие второе. Мировая вражда. Новые конфликты. Когда твой брат гниет заживо от странной болезни, а мохнатый сосед Петя ее даже не замечает, гнев мог бы пасть на Петю, но вот если эта чума несомненно заброшена страшными американцами, которые поддерживают злых грузинских террористов взорвавших олимпиаду, а Петя просто вовремя воспользовался передовыми достижениями наших НИИ, то вектор гнева будет отнюдь не на Петю. Народ как скот, его легко резать если он боится пастушьей собаки, а пастуха считает своим вожаком.

>>92757
>>92757
А причины сдерживания… Нет нужды в заговоре если все его участники. При всей своей масштабности, правду знают немногие. Отсюда многочисленные противоречия и конфликты которые просто нельзя подавить сверху и сохранить секретность. Особенно если из верхов посвящены только жидомассоны. Неожиданный виток мысли который вывел весьма неоднозначное понятие, окатил разум холодом. Так, стоп. А не слишком ли много выводов я делаю из буквально обрывков и намеков? Мне критически нужна любая информация о том, что же на самом деле творится в этом мире. Потому что если он будет уничтожен и на смену ему придет новый, я хочу иметь место в этом новом мире. Я хочу иметь билет на Ноев ковчег, а из капитала у меня есть только то что я возможно один из первых успехов. Но пока я скорее расходный материал для опытов, и мне нужно это изменить. Сперва узнать чего именно от меня хотят.
Все это время я сидел с безразличным видом, глядя в окно с привычной полуулыбкой на губах, и поглаживая непривычный пластик автомата в руках. Рычаг затвора весьма удобно ложился под пальцы, легко изгибаясь из стороны в сторону, и я поигрывал с ним. Хотелось есть. Мы ехали по какой-то дороге, в состоянии характерном для Российской глубинки усугубленным вывозом леса. Несмотря на его качество и наверняка хорошие рессоры, автобус потряхивало. Ехали мы очень и очень долго, через всю ту же полу-саванну полу-джунгли. Настоящие джунгли виднелись вдалеке, невольно напоминая леса таящиеся за распаханными и заброшенными полями, что часто встречаются в России. Впрочем местные заросли могли оказаться и какой-нибудь возделываемой культурой. Я пытался запоминать дорогу, но она была слишком длинна и с многочисленными развилками и перекрестками. Несколько раз встречались и деревни, весьма примитивного вида, из местной растительности. Пару раз они даже были рядом с дорогой, и аборигены удостаивали нас ленивым любопытством. Истощенные дети даже разок устроили мини-погоню за автобусом, которая впрочем длилась вряд ли больше пары десятков метров. Признаков опасности я не замечал, если не считать увиденного разок ржавого автомата Калашникова в руках мужчины в одной из деревень.
Наверное и правда, отчаянные местные разок обстреляли автобус с персоналом, или скорее грузовик с поставками, а потом возможно этот модификат пострелял по ним, и с тех пор одного вида его лица достаточно чтобы отбить все помыслы о грабеже. А сколько потребляют их лаборатории? По такой дороге многого не привезти. Разве что настоящими караванами грузовиков. Им наверняка нужна энергия, много химии и расходуемого оборудования, в том числе и медицинского. Такой путь от аэропорта слишком неудобен.
- Мистер Чинк, это ведь не единственный путь к пункту прибытия?
- Нет, - ответил он – но это самый так сказать оперативный. Обычно грузы мы возим морским путем, а затем по реке.
- На реке есть ГЭС?
- Да, снабжает местную столицу и окрестности электричеством. Ну и нас за определенную плату. А что?
- Просто попытался представить как вы везете этими тропинками грузы, и ужаснулся расходу топлива. – Усмехнулся я.
- Нет, нет, нет. Просто водный путь по времени длиннее.
А так ли это? Аэропорт и морской порт могут быть поблизости. От морского порта путь к речному вряд ли будет слишком уж долог. Опасен? Может, идет по территории нескольких государств? Гостей нужно доставлять со всеми удобствами, и наверное мы не пересекали границ.
- Да и с таможнями наверное проблемы. – Рассеянно сказал я.
- Ну, там все в принципе схвачено, в основном. – Ответил Мартин.
- А наземный путь схвачен полностью. – Я посмотрел на него.
- Да ладно вам, слухи о постоянных войнах в Африке весьма преувеличены. – Сказал он.
- Угу, тут если честно немного на сельскую глубинку похоже. Только люди истощены.
- Да, к сожалению местный климат не очень способствует сельскому хозяйству.
- Умеренный всегда лучше. – Сказал я вновь возвращаясь к изучению событий за окном. Угу, климат. Как же. Вон какие заросли чуть дальше от дороги. Выращивай и выращивай. Скорее дело в человеческом факторе. Грабежи, убийства, возможно и войны. Или рейды местной диктатуры с принудительным изъятием всего подряд. Это более реалистично чем климат.
Вероятно у них договоренность с властями, а местные разок решили пощупать караван. Теперь их пугают человеко-котом с автоматом. Возможно не только им. Интересно, какие среди местных ходят слухи о модификантах? Скорее всего я этого не узнаю. И по какой причине этот модификант работает на них? Деньги, или что то другое? И я и он пешки, и заинтересованность у нас скорее всего проста, моя стать ферзем, а его? Араб он что ли? Или просто кличка. Не понять. А ведь модификация может быть и бегством от прошлого. Человек умирает, модификант появляется. Не обязательно сохранять имя и прошлое. Я вот сохранил.
Тем временем окружающая растительность становилась гуще. Мы проезжали даже откровенными джунглями, и вскоре наконец приехали. Если честно, я почувствовал некое разочарование и облегчение. Наверное я ожидал увидеть нечто вроде концлагеря, с высокими заборами, колючей проволокой и вышками с пулеметами. Увиденное-же больше напомнило уже виденные лаборатории. Хотя забор был, и даже достаточно высокий, метра два с половиной, из проволочной сетки. Он производил впечатление защиты скорее от животных чем от людей, правда судя по изоляторам колючая проволока наверху была под током. Однако ее ряды выступали наружу, явно мешая проникнуть именно оттуда, а не бежать. Бежать то через него будет легко, забраться по сетке, и накинуть на колючку плотную ткань.
Территория отстояла в стороне от густых лесов, занимая вполне мирного вида поляну. Площадь поля была весьма большой, дальние леса терялись за расстоянием. Мы проехали через достаточно небрежный контрольно-пропускной пункт, охрана которого даже не соизволила показаться из будки, открыв ворота каким-то механизмом. Мы проехали дальше. Дорога была уже засыпана гравием, а в качестве растительности были какие-то кустарники, деревья и травы смутно знакомых по телевизионным передачам видов. Несколько дальше виднелись и здания, два-три этажа высотой. Мы подъехали к ближайшему зданию, достаточно протяженному, и заехали в него. Дорогой я успел увидеть вроде бы еще одного модификанта, который приветливо помахал рукой автобусу, но подробностей разглядеть я не успел из-за расстояния и растительности. Вроде бы там их даже двое было.
- Приличные масштабы. Откуда это? – Спросил я Мартина.
- Тут то ли военная база была, то ли склады какие с подсобными зданиями, а может научный центр. Вроде бы Советский Союз строил это, ну а потом все естественно в запустение пришло, пока мы территорию не приобрели.
Автобус остановился в чем-то вроде гаража или небольшого ангара, где нас уже ждали несколько человек. Пассажиры выходили, их встречали, о чем-то говорили на неизвестных мне языках. Мистера Тошико довольно скоро увели пара человек, встретивших его вежливыми поклонами. Меня же выкатил сам Мартин, и поговорив с кем-то вывел на улицу через другой вход, и направил к длинному двухэтажному зданию. На улице кроме жары мое внимание привлек тот факт что воздух довольно влажен по запаху, и слышен дальний шум воды. Затем все мое внимание поглотила настоящая лавина совершенно незнакомых запахов растительного происхождения, и я стал с интересом принюхиваться к ним.

>>92759
Это был очень богатый букет странных, по всей видимости цветов, насыщенный, густой, переплетающийся. Много видов. Эти ноты были наиболее яркие, на их фоне чувствовались и свежие ароматы влажной растительности, словно после дождя. И вместе с тем для запаха дождя не хватало ни влажности, ни оттенка озона. Просто влажная растительность. Тонкий аромат падали. Очень слабый, но вкусный. Возможно какое-то мертвое животное. Хм, а этот запах выделяется на фоне остальных более ярко. Как подвижный объект на неподвижном фоне. Любопытно. Тут воздух чище чем в городе, нет привычного резкого запаха гари нефтепродуктов. Это чувствуется. Великолепно чувствуется.
Поглядывая по сторонам я обратил внимание на садовника обслуживающего растительность. Судя по его облику он был аборигеном. В принципе логично. Скорее всего они и берут недорого, и с их стороны будет меньше агрессии если это место их заработка. Да и болтливость у них пониженная. Вряд ли у них привычка в свободное время сидеть в интернете. Как ни крути, а местная рабочая сила на подсобных должностях оптимальна. Хм, а в роли подопытных? Но, возможно местные предрассудки являются противоречащим фактором.
У входа нас встретила негритянка средних лет, которая обменявшись с Мартином парой фраз взялась за ручки моего кресла. Дальше везла уже она. Внутри здание действительно напоминало больницу или общежитие советского образца, длинный коридор и ряды дверей. И запахи тут чувствовались не только людские. Да, немного даже напоминающие запахи животных, слабые, вряд ли слишком заметные для человека, но мое внимание они привлекали. А ведь если подумать, я свой запах не очень хорошо понимаю. Он именно мой, и я не стану его с чем то ассоциировать. Постоянное нахождение в его окружении делает меня предвзятым в этом плане, пусть свои вещи я воспринимаю в том числе и по запаху. Опять вопрос восприятия. Я не замечаю собственный запах как не замечаю собственный нос, хотя он вполне в поле зрения, и легко виден если на нем сосредоточить внимание. Но постоянное, фоновое ощущение теряет свою яркость и заметность.
Вроде бы я не слышал никого. Тут пусто? Или нет? Я решил спросить об этом прямо:
- Кстати, а кроме меня тут еще кто проживает?
- Да, двое или трое. Гуляют может.
Так мало? Я ожидал больших масштабов. Скорее всего это палата для ожидающих начала иммунноподавления, и тех кто уже окончил модификацию, и реабилитируется после нее. Палаты тех кто ее проходит, будут более сложны в техническом плане. Там требуется поддержание высокой стерильности, и наличие медобслуживания без выхода на улицу. Не сезон? Может не успели обустроить необходимые условия для масштабности? Как давно тут все начало перестраиваться? А здания явно недавно были капитально отремонтированы.
Меня завезли во вторую от начала коридора палату, которая судя по размерам рассчитана на четырех человек, но кровать тут была одна, а так же тумбочка, шкаф, стол и пара стульев. Мебель выглядела контрастно. Если стулья были вполне современны, то кровать – железный монстр советского образца, впрочем аккуратно застеленная. Почти треть комнаты было преобразовано в ванную комнату, если судить по виду стен, которые явно поставлены недавно, и запаху влаги и моющих средств. Видимо первоначальный проект здания предусматривал общий туалет на коридор.
- Вы позволите? – Чуть обернулся я к негритянке, улыбкой и демонстративным поднесением рук к колесам выражая желание далее управлять своим перемещением самостоятельно. Вряд ли она поняла речь, но коляску отпустила, и я подъехал к двери и распахнул ее. Действительно совмещенный санузел, унитаз за перегородкой, ванная с душем. Поворочавшись, я стащил плащ и кинул его на стул рядом. Потом включил свет выключателем у входа, и сказал Мартину:
- Извините, но я бы хотел уединиться минут на десять.
- Да-да, я скажу чтобы вам еды принесли.
- Буду очень благодарен. – Ответил я, и закатившись внутрь закрыл дверь на защелку, имевшую рычаги с обоих сторон.
Рядом с унитазом и ванной были металлические поручни. Возможно комнату специально предусмотрели для тех у кого проблемы с подвижностью. Взявшись за поручни у унитаза, я попытался встать осторожно опираясь на ступни, но они отозвались болью, так что я опирался на их боковины, неуклюже выворачивая ноги. Наконец я со всеми удобствами обустроился на унитазе, особенность которого в виде трубы вместо бачка была явным анахронизмом, который по всей видимости сохранили с учетом хвостатости гостей, тем не менее поставив новые пластиковые трубы.
Наконец то облегчение. Я рассеянным взглядом стал осматривать потолок. Так, вот лампа, вот провод к ней. Камер вроде бы не видать. Хотя за плафоном не разглядеть, но камера рядом с источником света будет слепа. Так, а эта кнопка вроде звонка? Хм, наверное он и есть. Вызов медицинского персонала. Все-таки это комната для пациента, которому внезапно может понадобиться помощь. И бумага уже есть под боком, это хорошо. Ершик, похоже новый, пахнет только полимером. В целом пока у меня не возникало чувство что до меня тут кто-то жил. По крайней мере недавно. Ведра не было, так что бумага отправилась прямо в унитаз. Я смыл воду, пересел на кресло, помыл руки. На выбор предлагалось как полотенце, так и фен для рук, и я предпочел второй. Вода как вода, немного пахнет хлоркой. Стандартная водопроводная. Наверное ценность в Африке еще та. Мое внимание привлек фен. Вполне ожидаемо что розетка европейского типа, и надписи на фене так же были иностранными. Хотя с чего мне тут ожидать российского оборудования?
Я посмотрел на ванную, пару бутылок шампуня и мыло. Эх, принять бы ванну, но после. Сперва поесть. Думаю мне будет снисхождение с учетом дороги, и сразу меня в оборот не возьмут. Я выехал из ванной комнаты, там меня встретил Мартин. Негритянка уже ушла.
- Ну и какие планы на сегодня? – Спросил я устроившегося на стуле человека.
- Планы? Да никаких собственно. Хотя да, вам наверное нужно ноги перевязать будет. До перевязочной доберетесь?
- А где она?
- Эм, ну тут есть медкабинет в конце коридора, думаю там. Уточню чуть позже. И расписания обследований тоже. Вообще вам нужно будет поговорить с другими, тоже надо уточнить кто тут сейчас. Впрочем это потом, вы главное выздоравливайте.
- А что мне остается? Вряд ли тут найдется русскоязычная литература, а ноутбука не найдется время скоротать? – Спросил я, услышав приближающиеся шаги за дверью. Наверное негритянка с едой. Вопрос был с подвохом, отказ в доступе к интернету будет свидетельством в пользу моих подозрений.
- Я спрошу об этом. – Ответил Мартин.
В дверь постучали, и Мартин ответил видимо разрешением войти, так как негритянка вошла с подносом, с которого весьма ароматно пахло. Пшенная каша, масло. Салат, с морской капустой кажется. Такой солоноватый, йодный запах. Котлета, м-м-м, говядина вроде, а может что-то местное. Стакан сока, апельсиновый. И суп, вернее уха. Она поставила поднос на стол, что то сказала. Я поблагодарил на русском, и кивнул. Думаю тон и жест были ей вполне понятны. Затем она ушла.
- Ладно, не буду вам докучать. Как только будут новости я зайду. – Сказал Мартин уходя. Я ответил весьма неопределенно, поскольку мое внимание полностью заняла еда. На вкус мясо оказалось все же немного отличным от привычной говядины или свинины, и уж тем более от курятины. Рыба в супе так же оказалась незнакомой. Тем не менее все было потрясающе вкусно, и покончив со скорее обедом чем завтраком, я понял что хочу еще.
Я немного подождал, продолжая ощущать голод. Затем проехался по комнате, заглядывая в шкаф и тумбочку. Они оказались пусты. Кровать застелена, но большого полотенца я не нашел, а исполнять акробатические этюды с прикрепленным к стене феном было весьма затруднительно. Пока я осматривался, в дверь постучали, и я откликнулся неопределенным гласным звуком. Негритянка что-то сказала, и справедливо рассудив что она просит разрешения войти, я выразил согласие, благо моих познаний английского на это хватало.

>>92790
Языковой барьер конечно большое препятствие, но язык жестов в целом универсален. И подъехав к столу с подносом я довольно красноречиво изобразил при помощи ложки и тарелки желание получить добавки. Женщина похоже меня поняла, что то сказала с кивком согласия, взяла поднос. Я обогнал ее, заглянув в ванную и придержав жестом открытой ладони. Пока она остановилась, растерянно посмотрев на меня, я взял полотенце, и выкатившись к ней расправил его, потом развел руки сильнее, показывая что мне нужно большое, обкинул им себя и потер спину, выражая желание вытереться после душа. Она понимающе кивнула, что то сказала. Я подтвердил, и изобразил сушку головой феном. Это поставило ее в тупик, и я откатился обратно в ванную, поднес руку к настенному фену заставив его заработать, и вновь изобразил сушку своего тела ручным феном. Она опять что-то заговорила, но тон мне показался понимающим, и я согласно кивнул. После этой пантомимы возникла пауза пока женщина ожидала новых просьб, но поняв что это все она указала на вход пальцем, и я кивнул.
Она ушла, оставив меня одного. Новый осмотр на наличие камер на потолке мне ничего не дал. Только провод к светильнику, к розеткам, к кондиционеру и к пожарной сигнализации. В ней вроде тоже ничего подозрительного нет. На окне решетка отсутствует. Немного непривычно для первых этажей в России. И окно почему то деревянное а не пластиковое. Хотя герметичность на пене, и выглядит новым. Может, купили тут где-нибудь? Древесина вроде бы какая-то не такая на ощупь. Вероятно местные пальмы.
Вошедшая женщина застала меня за разглядыванием растительности за окном. Второй обед был абсолютно таким же. Фен и большое полотенце она тоже принесла. Я вновь кивком поблагодарил ее, потом изобразил жестами свое желание после еды пойти в душ. Кажется, изобразил понятно. Во всяком случае она вновь кивнула, и вышла. Любопытно, а местные сотрудники образованы? Мартин говорил о том что лаборатория снабжается энергией с той же электростанции что и местная столица. Но из этого вовсе не следует что они рядом. Высоковольтные линии могут далеко идти. Хм, а я кстати не заметил столбов, но они могут скрываться за зданиями. А может линия подземная, все-таки вокруг тропики. Хотя кто знает какая технология тут лучше? С другой стороны высокого образования чтобы работать обслуживающим персоналом не надо. Но английский она знает. Хотя возможно он тут исторически распространен. Хм, а помоложе служаночки тут есть? Так, ладно. Не о том думаю. Сперва поесть.
Тем не менее за едой мысли все равно невольно пошли во фривольном направлении. Конечно местные выглядят так себе, встреченные по дороге сильно истощены, явно недоедают. Работающие тут выглядят более здоровыми и упитанными, возможно среди них есть даже симпатичные. Наверное тут очень хлебное место, а ради еды можно и отказаться от предрассудков и суеверий. Относились ко мне в принципе вполне нейтрально, да и тут же есть другие измененные. Тот, или та кто нам помахал рукой, вот только с ним вроде все же человек был. Эх, заметил их только когда уже заезжали за растительность. Пройтись бы по коридору, принюхаться. Замеченные мной запахи содержат и свежие. И все же они только схожи с запахами животных, отличаются сильно и не особенно резки. Вероятно модификация избегает желез выделяющих сильно-пахнущие вещества. С другой стороны люди тоже не отличаются опрятностью, но я вроде бы притерпелся, кроме близкого нахождения со совсем уж не следящими за собой экземплярами.
И все же, для местных негритянок я можно сказать респектабельный иностранец, способный позволить себе удовольствие генетической модификации. Вряд ли им скажут что мое состояние так себе, и вообще я скорее подопытный чем клиент. Хотя на фоне местных поселений я живу весьма богато как ни крути. Конечно не стоит рассчитывать что я возьму иждивенку отсюда, но вот пару ночей провести… Хм, а меня тут случаем не наградят проверкой моего иммунитета на венерические заболевания? Надо будет порыться в вещах, может презервативы остались. Вроде бы были. Или не брал? Или тут где достать можно? Понятия не имею как тут относятся к сексуальной активности клиентов. В принципе после модификации вряд ли до этого есть дело. Пока привыкнешь к новому телу, видимо по этой причине посуда из пластика и металла, пока привыкнешь к новой лавине ощущений. Да и просто я не припомню чтоб у меня возникало желание даже просто онанировать. Вероятно гормональные изменения подавляли, или скорее замещали сексуальное желание более приоритетным для организма процессом глобальной перестройки. Среди медсестер существует поговорка, что если мужчина с ними заигрывает, значит самочувствие нормализовалось. Так что возможно это и не предусматривалось. Хотя вдруг?
Доев все без остатка, и в буквальном смысле вылизав посуду, я осторожно снял штаны и футболку, сложив их на стуле у кровати, и оставшись в одних трусах и бинтах на ногах, отправился в ванную, где заткнул слив и открыл воду. Полотенце на полочку рядом, фен у раковины где сушилка для рук. Конечно бы стоило взять бумагу поплотнее, чтобы не расплылась в руках, но есть только туалетная. Я отмотал ее, свернул в кулек, намотав несколько слоев. У раковины нашлась коробочка мыльницы, правда без мыла. Оное было рядом, еще в упаковке с какими то иностранными надписями. Так, его я пожалуй распакую, и положу на край ванной, благо есть подходящее углубление. А кулек в мыльницу, и пока закрыть. У ванной есть еще и плотная занавеска, чтобы душ не брызгал. Прикроюсь заодно и ей. Вновь подъехав к двери, я стал внимательно осматривать замок. Зараза, защелкивается, но изнутри не запирается так чтобы снаружи не открыть. В принципе логично, если с модификантом случится что-то в ванной, скажем тело отреагирует негативно на погружение в горячую воду, то помощь должна войти. Конечно и у унитаза, и у ванной я видел кнопки вызова медсестры, но тут вполне вероятны и камеры.
Возбуждение побуждало к поспешности. Осмотр потолка, стен. Ничего подозрительного. Провода идут поверх плитки, крепления замазаны в щелях. Все уходит к потолку. Пол, заглянуть под ванную. Оп па, а вот это интересно. Под ванной в выложенном плиткой полу была дыра. Круглое отверстие диаметром с канализационную трубу, и слабым запахом канализации, свойственному сливу. Хотя, наверное это и есть сливное отверстие. В принципе, вполне логично предположить что моя проблема с водой на полу, из-за шерсти которая все равно сохраняет влагу как бы не вытираться, решена таким способом как слив в полу ванной комнаты, и возможно небольшой наклон к нему. Я плеснул на пол воды, и она действительно потекла к сливу. Хм, а у них отличные строители. В том заводе на котором я когда то работал, проблема выравнивания полов не была решена. Вода копилась где угодно только не у сливного отверстия. Особенно любила места между основаниями колон, промеж которых сгонку не просунуть.
А еще из этого следовало что у этого здания есть подвал. Но камер вроде нет, а вот прослушка может быть вполне. Ладно, ванная наполнилась где-то на треть, пущу струю воды прямо в воду, и шум приглушит звуки. Так, защелка закрыта, кресло расположить на уровне паха, его спинка… Стоп, кресло? Я закрыл воду, и сползя на пол стал осматривать его. Так, простое кресло, колеса можно вращать руками. Где бы я спрятал камеру или жучок? В трубках конструкции, или в спинке или в сиденье. Концы трубок закрыты пробками и закрашены. Краска вроде равномерная, без следов последующей обработки. Подножки, сиденье, вал колес маловероятны. Высокий уровень посторонних шумов. Я внимательно осмотрел спинку. Тоже вроде бы ничего подозрительного, кожзаменитель с мягкой подкладкой. На ощупь ничего выделяющегося. Ну конечно, рукоятки с резиновыми наконечниками. Легко открывающаяся трубка. Я покрутил ее, она поддалась. Но снималась с трудом, приходилось активно крутить из стороны в сторону. Наконец я ее снял, и заглянул внутрь. Ничего. Так же осмотрел и вторую рукоятку, и убедившись что там тоже пусто, надел все на место. Так, где еще может быть? Я прощупал все мягкие детали, проверил все окончания трубок. Ничего.

Жизнь часто делится событиями на две части, до и после. Объективно это могут быть самые ничтожные события, но их субъективная роль высока. Они отражаются на личности самым причудливым образом, и к ним нельзя быть готовым. Сколько-бы не рассуждай, сколько не представляй, то, что наступает после, становится совершенно новым опытом, к которому можно подстраиваться только когда он наступил. И все мои рассуждения и представления о том, каково это, убить, весь напускной цинизм, хладнокровие и опыт просмотра видеоматериалов шокового характера мало чем помогли, когда это случилось. Так просто, удачно попавшая пуля, и авария в которой погибло два человека. А третьего, третьего я убил собственными когтями. Да, как ни пытайся оправдать себя тем, что смертельный выстрел в голову сделал не я, а все же живот ему вспорол именно я.
Это случилось вчера вечером. Мы ехали в аэропорт, на самолет домой, в Россию. И попали в засаду. Даже не знаю, нормально ли для Африки такое, но нам перегородили дорогу, и наш водитель протаранил преграду, сбив замешкавшегося бандита. Надеюсь что бандита, надеюсь, что могу оправдать себя хотя бы тем, что это были преступники, грабившие и убивающие проезжих.
Они погнались за нашей машиной, стали стрелять из пулемета. Наш джип был бронирован, не знаю, по какой причине предприняли эту меру предосторожности, но она полностью окупилась. Если бы не это, мы бы уже были мертвы. У меня было оружие, новый немецкий автомат. Для вида, как я считал, в него даже не был вставлен магазин. Предполагалось что один вид меня, существа больше похожего на сказочного оборотня в полузверином обличии белого волка, да еще с оружием, позволит напугать подобных мародеров, и заставить их выбрать цель попривычнее. Но это скорее парализовало шоком того несчастного у самодельного шлагбаума, по которому проехался наш автомобиль.
Такой я не с рождения, пока еще слишком рано для первого поколения рожденных. Как и это событие, то тоже поделило мою жизнь на до и после. До, парень с изуродованным химическим ожогом лицом, производственная травма на химическом предприятии, и после, доброволец, успешно прошедший экспериментальную генетическую модификацию. Событие, о котором я жалею только в периоды слабости. Этот омерзительный стадный инстинкт, животная потребность быть как все, быть частью толпы. Потребность, преследующая всех людей, превращающая их из личности в часть народа. И, несмотря на необходимость этой потребности, на то, что она и создает общество, просто нельзя отбрасывать свою уникальность хоть в чем-нибудь, хоть в какой-то мелочи создающей уникальность. Так уж вышло, что я ударился в другую крайность.
Мелочью может быть практика в каком-либо виде творчества, или хотя бы в добропорядочном осваивании собственной профессии, ведь даже слесарь полноценно понимающий принципы и взаимосвязи во вверенной ему аппаратуре, знающий возможные причины любой неисправности, уже достоин уважения как личность, посвятившая себя делу. Я же оказался слишком ярко уникальным. Не знаю, о чем я думал, подписывая документы на этот эксперимент. После гибели родителей у меня пропали цели в жизни, пропал даже интерес к ней. Я жил по инерции, на одних рефлексах. В чем то это и привело к несчастному случаю, изуродовавшему меня, технику безопасности легко нарушить если отнестись к работе как к чему-то заученному до автоматизма, без размышлений и просчета своих действий, с туманом в голове.
Я был отличным подопытным, молодым, здоровым, без родных и друзей, которые могли бы заинтересоваться мной в случае неудачи, и достаточно отчаянным, чтобы не глядя подписать отказ от любых претензий. Иногда я думаю, а не выиграл ли я в ставке на зеро? Как бы там не было, модификация прошла успешно. Достаточно долгий процесс, почти полгода. И ничтожно короткий, если задуматься о глубине произошедшего. Думаю, я вполне могу заявить, что переболел СПИДом, пусть его причиной стало медикаментозное подавление иммунитета. В мой организм был внедрен некий вирус, внедрившийся в каждую клетку тела, давший ей новую программу. Естественно, что со здоровым иммунитетом в лучшем случае ничего бы не произошло, в худшем начавшиеся процессы убили бы меня надежнее, чем букет раковых заболеваний от мощного канцерогена. Я как-то читал о парне покончившим с собой путем выпивания раствора соли радия. Он умирал почти год что ли, и на вскрытии у него обнаружили сразу семь очагов рака, дававших семь видов метастаз.
А ведь какая-нибудь случайная мутация от пролетевшей мимо частицы космического излучения, и неизвестно сколько типов модифицированных клеток стали бы бороться в моем организме за существование, не взирая на его гибель из-за этого. Уже это говорит о том, что я кинул фишку далеко не на цвет. Как бы там ни было, процесс изменения организма оказался на редкость мягким. То же повод для размышлений. Нельзя так просто взять, и сменить геном уже сформированному организму, ДНК раскрывает себя в процессе нормального развития и роста зародыша, а следовательно, была предусмотрена некая программа преобразования. Очень глубокая программа.
Меня пробрал холод, когда я представил перспективы, и я поежился. Думаю, мой сосед по креслу в самолете, Мартин Чинк, представитель фирмы, занимающийся лично мной, счел это сонливым ознобом от свежего ожога, вызванного попыткой вытащить одного из напавших из горящей машины. Мне это даже удалось, разодрав когтями его ногу, я вытащил его, но он уже слишком сильно обгорел. Так что тот факт, что у меня был огнетушитель, позволивший отогнать пламя, лишь продлил его мучения. Наверное, более милосердным было бы просто пустить ему пулю в лоб, но об этом тогда я даже не подумал.
А перспективы вырисовывались и правда жуткие. Ведь если вирус способный прижизненно менять геном человека использовать как оружие…
Есть люди внушаемые. Они легко поддаются на рекламы, пропаганду, легко становятся жертвами тоталитарных сект и религиозными фанатиками. Они – расходный материал человечества, который с радостью побежит на самую бессмысленную войну, увлекая за собой и более думающие массы. А если найти причины подобной внушаемости на генном уровне, если пустить вирус, делающий всех людей кроме избранных столь внушаемыми, тоталитаризм приобретет устойчивую форму, лишенную внутреннего червя думающей оппозиции. В конце Великой Отечественной войны советским солдатам строго внушалось, что они воюют с фашизмом, а не германским народом. Действительно, была огромная прослойка людей, для которых разбившиеся об реальность идеи стали чуждыми сознанию, и страхи немецких офицеров, со всей обреченностью рационалистического мировоззрения понимавших, что одной десятой тех преступлений, что они совершали, вернувшейся в ответ будет достаточно для гибели их нации, не оправдались. А если таким вирусом сделать всех так называемыми «идейными»? Ведь иного метода, чем тотальная зачистка зараженных, просто не будет. Фильмы про зомби слишком оптимистичны. Зомби окажется не полумертвым существом, не многим более опасным чем животное, а разумным, думающим человеком, имеющим некую сверх-идею, ради которой он не пожалеет никого, сколь бы оторванной от реальности она не была.
Но для этого необходимо решить две кардинальные проблемы, вирус, изменивший мое тело, требовал подавленного иммунитета, и индивидуальной настройки под мой геном. А что если вторичная модификация затронет меня таким образом? Страх вновь возник где-то в глубине. Я уже подписал контракт. В принципе у меня, возможно, был выбор, мои проблемы с законом были не столь и сильны, но моему адвокату стала платить фирма, и это создало зависимость.

>>98828
Тут сочеталось множество факторов. В первичном случае была глупая, пьяная выходка, когда я устроил погоню за одним из шайки грабителей, чуть не напавших на меня. Ну как напавших, подстерегших возле банка, где я снимал деньги, и погнавшихся с недвусмысленными намерениями. Вот только догнать меня очень непросто, они и не смогли. А потом, по пьянке, уже я подстерег их. Нельзя не отметить ироничность ситуации погонь друг за дружкой. Правда, тот парень, за которым гнался я, думаю, отнесся к этой ситуации без юмора. Сложно сохранять оптимистичный настрой, когда за тобой гонится нечто смахивающее на оборотня, вооруженное когтями и зубами. По хорошему мне надо было врезать ему пару раз по морде, и велеть исчезнуть из города. Но я зачем-то велел ему отправиться в полицию с чистосердечными признаниями, что он и сделал. Видимо испугался слишком.
Гражданская инициатива в России вообще немного наказуема, пытаясь бороться с преступностью можно легко самому стать преступником, и в результате у меня возникла вполне реалистичная перспектива оказаться обвиненным в угрозе жизни и здоровью, но уже знакомый адвокат, Альберт Матусевич, был столь любезен, что занялся этой проблемой. Не бесплатно конечно, но расходы взяла на себя фирма. Нельзя сказать, что я не был этому рад, тот случай, где я впервые прибег к услугам Альберта, был куда более серьезен, я искалечил человека, сильно порвав ему руку когтями. Этот идиот вытащил нож, и напал на меня, хотя еще когда он начал бузить, я показал ему руку, ясно давая понять, что связываться со мной весьма опасно. Но видимо алкоголь в его крови взял верх над осторожностью. В мою пользу было то, что я защищался от нападения с ножом, была куча свидетелей, видевших, как он шел на меня с оружием, и я сам вызывал полицию и скорую, но все же хороший адвокат, прилично подорвавший мои сбережения, решал куда больше. В итоге по решению комиссии я даже был признан безоружным в той ситуации, вот так вот, в России теперь есть прецедент того, что когти, сколь бы остро заточенными они не были, не являются ни холодным оружием, ни даже предметом, использованным как оружие. Формально разница между ударом когтей и ударом кулаком – исчезла. Немного похоже на ситуацию с собаками, даже если твоя собака порвала человека на части, тебе невозможно предъявить обвинения в вооруженном нападении.
Вероятно, такое решение заинтересовало фирму, потому что как ни крути, а это решение в пользу модификантов, в пока еще не существующей правовой базе. А Мартин, прибывший в связи с моими проблемами, дал мне очень убедительное объяснение затрат на меня, из глупой пьяной выходки сделали героический случай спасения несуществующего прохожего от отмороженных преступников. Даже целый сюжет сняли на городской телестудии, очень ярко показав мне цену того что говорится с экрана.
Затем были и другие проблемы. Нельзя сказать, что я слишком уж виноват в них, скорее мне не хватало осторожности. Цепочка событий, частью случайных, частью закономерных, невольно стала затягиваться вокруг моего горла. От внезапно выскочившего на меня грабителя с травматом, в которого я с испуга врезался со всего маха, до нелицеприятной связи с отбросами общества, использованных мной для мелкой мести обманувшей меня девушки. С девушками у меня вообще вполне ожидаемые проблемы. Я ведь выгляжу совсем не как человек, и знакомство с целью секса для меня несколько осложнено. В целом общий вывод для меня пока заключается в том, что если девушка проявляет ко мне интерес, то в нем есть что-то кроме желания оказаться в пушистых объятиях. В первом случае была месть парню, вызывающие заигрывания с самым необычным знакомым, во втором случае банальный грабеж.
Когда-то, в попытке скрывать свою внешность, я потратился на дорогой, сшитый на заказ кожаный плащ, которой по своей цене разом переплюнул весь остальной гардероб. Он действительно неплохо превращал меня во внешне вполне обычного человека, если обернуть хвост вокруг ног, прикрыть морду, и ковылять так. Но его даже видимая цена придала мне облик богатенького мальчика, который я весьма умело поддержал, в надежде на веселую ночку. Ночка вышла и правда веселой, с захватом заложника, штурмом полиции логова клофелинщиц, стрельбой, взрывом гранаты, и моим прыжком с шестого этажа.
Правда там одна из преступниц оказалась зажатой у окна, с ней вели переговоры, отговаривая прыгнуть, она посмотрела вниз. Мое новое тело позволило мне пережить падение почти без травм. Когда я понял, что цел, а потом увидел ее, я кивнул ей, и она решилась. Но не думаю, что в том была моя вина, это ее выбор. Может я и оказался невольным спусковым крючком, но только потому, что у нее было слишком много иных предпосылок. И вообще это все вина полиции, которые наделали кучу ошибок в этой операции, и подставили меня по полной программе. Уже начиная с того, что, не смотря на то, что они уже следили за бандитами, они позволили мне попасть в их сети. Да, в той ситуации я конечно брал заложника, но только для того чтобы спастись, и это была сама преступница, да и свидетелей особо нет, но если бы мне хотя бы просто позволили спокойно выйти, не начиная штурм, как минимум одна подозреваемая оказалась бы у них живой. И мне нечего винить себя за случившееся. Я делал все что мог, чтобы выкрутится из той ситуации.
Но ведь всегда лучше списать вину на жертву, чем подставлять своих, так что в той ситуации хороший адвокат мне потребовался особенно сильно. Если честно, я и сейчас не знаю что там происходит, меня увезли из страны на лечение под предлогом того что мои ободранные ноги в России вылечить никак, потому что у врачей нет опыта работы с модификантом. Правда все лечение было уровня регулярных перевязок, а швы мне и в больнице, куда меня скорая увезла, наложили.
Так что мне еще повезло, что я сумел выторговать некоторые условия в контракте, по которым я смог бы разорвать его, в случае если меня попытаются кинуть в бой. Пока же я буду должен фирме пятнадцать миллионов рублей после вторичной модификации. Подловили меня крепко. Тем не менее, со мной работали весьма мягко, и причины этого были бы весьма любопытны. Может малочисленность относительно успешных модификантов?
Тем не менее, вчерашний инцидент в счет не идет. Как же все внезапно то случилось. Нельзя сказать, чтобы мой разум был совсем не подготовлен к подобному шоку, мне доводилось убивать бродячих собак, да что там, я намеренно охотился на них, убивая голыми руками. Я спокойно отношусь к крови, да и новое восприятие делает ее вкусной для меня, как и сырое мясо, как и подтухшее мясо. Эти свои черты я тщательно скрываю. Но все же убить человека, это немного другое. А чем другое? Ведь по сути, что я сделал? Они стреляли в нас, я стрелял в них. Я метил в мотор их машины, попал в колесо на повороте. Разве авария моя вина? Это несчастный случай. Я же даже попытался спасти того которого зажало в автомобиле. Зачем его товарищ бросился на меня с ножом? Идиот. Хотя ему немного не хватило, и мне еще повезло, что под обстрелом он умудрился выронить свой автомат.
А ведь я ему откусил руку, зубами. Да, у меня длинные, мощные челюсти, и мне нравится грызть кости, и он был достаточно хрупкого телосложения, но все же. Нет, никому из них я не наносил смертельной раны. Двух добил наш водитель, одного раздавило перевернувшейся машиной. Мне не следует ни в чем себя винить. Тем более что, по сути, я никакой ответственности за это не понесу. Это случилось там, в Африке. Мне нужно просто забыть это, выбросить из головы. Но я не могу отрицать одного факта. Мне понравился запах от сгорающего заживо человека, и мне понравился вкус человеческого мяса, разорванного моими зубами.

>>98829
Надо признать, мое психическое состояние вообще оставляет желать лучшего. Слишком долгий и невероятный стресс. Когда я вернулся домой, уже можно сказать нечеловеком. Существом, покрытым серой, пятнистой шерстью, обладающим длинным, длиннее ног хвостом, вытянутой мордой, головой похожей отчасти на собачью, отчасти на кошачью, как сказала одна знакомая, с неестественно удлиненными руками, и когтями на пальцах рук и ног. Мой облик естественно постоянно делал меня центром внимания. Это тяжело, быть постоянно под взорами абсолютно всех вокруг, быть причиной самых разнообразных реакций, от навязчивого любопытства с желанием потрогать руками, до самой настоящей паники.
Мне пришлось переламывать себя как личность. Пришлось учиться с этим жить, пропускать сквозь себя потоки внимания, питаться ими, или позволять им стекать как воде с меха. Изначально я был весьма нелюдимым, у меня даже не было людей, которых я мог бы назвать друзьями, ни со школы, ни с института, ни с работы. Да и сейчас нет. Мне пришлось выстроить целую систему иллюзий вокруг себя, научится выглядеть дружелюбно, вести себя дружелюбно, постоянно носить на лице маску полуулыбки, воздействовать и манипулировать людьми, используя свою внешность. И ни с кем, никогда, ни за что не быть до конца откровенным. Возможно это первый надлом. Ломка личности, как ни крути. Просто чтобы выжить, чтобы иметь возможность выйти из дома.
У меня было единственное, и величайшее утешение, оправдывающее все. Новое тело. Своеобразная химера из целого ряда животных, сочетающая в себе целый ряд великолепных физических свойств. Я силен на уровне тренированного человека, хотя знаю людей сильнее меня физически. Я достаточно ловок и проворен, я просто потрясающе вынослив, практически не знаю усталости от бега. Все это требует постоянных тренировок для поддержания формы, но они не вызывают у меня неприязни, более того, я наслаждаюсь ими. Порой мне кажется, что двигательная активность подкреплена биохимически, мой мозг получает дозу эндорфинов после упражнений как следует прогревших мускулатуру. Мне приятно двигаться, и нагружать себя, хотя последнее время я провел довольно малоактивно, по причине того что по весне полинял в зимнюю шкуру снежно белого цвета, с едва заметными светло-серыми пятнами на месте темных. В Африке в таком виде было жарковато, так что меня посадили в холодильник. Правда, в нем были трубчатые рельсы для мясных крюков, которые неплохо справлялись с ролью турника.
И все же я загадка для самого себя. Первоначально мне говорили, что все мои свойства не выходят за пределы свойств живой природы, химера, но не чудо. Да, я физически силен, но с тяжеловесом в троеборье мне не состязаться. Да, я могу бегать не уставая, но ведь есть племена аборигенов способных загнать даже лошадь, следовательно, такая выносливость не лежит за пределами человеческой. Но все меняется, когда я в состоянии аффекта. Состояние страха заставляет меня выделывать такие штуки, что невольно задумаешься об истинных границах моей силы. Однажды впав в панику, тогда когда передо мной внезапно выскочил магазинный грабитель с оружием, оказавшийся на самом деле алкашом без денег, зато с травматом, я удирал так, что махом перепрыгнул автобус, и взлетел по кирпичной стене пятиэтажки под самую крышу. Взлетел бы и выше, но там уж больно большой выступ был. Снимали меня пожарные. Интересно, они до сих пор ржут, вспоминая это? Даже не знаю, к чему следует поставить вопрос об этом инциденте, к моей гормональной системе с возможность выброса бешеных доз адреналина, или еще каких гормонов, или все же к мышечной.
А вторым фактором ярко говорящем о моей сверхприродности, фактором о котором я не задумывался, хотя он проявлял себя с самого начала, является неестественное строение моих костей и когтей на материальном уровне. Их образует некий белок, который Мартин назвал «стальным». Этот белок предает моим костям некоторую упругость, и иные физические свойства делающие их крайне устойчивыми к нагрузкам. Упав с шестого этажа, я лишь только ободрал ноги, потому что был босиком. И сколь бы не привыкал я к прыжкам с высоты, приобретя привычку, носится как полоумный по гаражам, и прыгать с них со всего разбега, такая высота при моей массе тела в нормальных условиях потребовала бы от моих костей иметь толщину в разы большую, чтобы не сломаться. А ведь намек на эту странность был с самого начала. Дело в том, что обнаружив на своих пальцах когти, я вместо того чтобы лишь поддерживать их в эстетически красивом виде, стал затачивать их почти до остроты ножей, да еще и с переходящими друг в друга режущими кромками. Это некое подсознательное, детское желание иметь при себе оружие, чтобы ощущать превосходство над людьми, чтобы прятаться за ним от страха вызванного постоянной лавиной внимания, спасало меня все же чаще чем приводила к неприятным последствия. Тем более что Альберт оправдал меня с юридической точки зрения, и, несмотря на то, что заточка моих когтей позволяет мне наносить ужасающие, дерганные, рваные раны способные одним взмахом руки изувечить или убить, я безоружен с точки зрения закона. Юриспруденция тоже подвержена багам, но пока он не пофикшен, я не вижу причин не пользоваться им. Конечно, мне потребовалась привычка, чтобы не царапать ими все подряд, но у меня вполне ловкие руки чтобы рукопожатие со мной не было травматичным, да и порой я бескровно хватал людей за горло, хотя это уже был баланс на самой грани. Чуть сильнее сжать руку, чуть по-другому изогнуть пальцы…
Ладно, тогда все обошлось. Внезапная ссора не привела ни к каким последствиям, если не считать той мелочи что после нее я со злобы перебил небольшую стайку собак, а эти придурки из спортклуба, с одним из которых я и поссорился, поперлись за мной и обнаружили то что осталось от тупых псин, вздумавших полаять на меня когда я и так был зол. В общем, особо крепко подружиться с теми людьми не вышло.
Октябрь вообще вышел у меня тяжелым. Хоть я уже и приспособился к реакции людей на меня, в конце сентября возник новый фактор, тяжело на мне сказавшийся. Тот калека решил мне отомстить, подговорил приятелей напасть на меня, что закончилось ровно тогда, когда они увидели меня вблизи, и здраво оценили свои шансы остаться живыми и здоровыми, тогда он попытался сбить меня на машине. С тех пор я жил в постоянном опасении за свою жизнь, и надо сказать, что мой разум отреагировал на опасность не только и не столько осторожностью, сколько полноценной паранойей. Я удивился, поняв, сколько опасностей вокруг. До этого, то того как я стал задумываться над этим, до того как у меня открылись глаза, я упускал из вида просто гигантское количество фактов и не состыковок.
Начать с первой, я малоизвестен. Да, в век интернета обо мне мало кто знает, ну кроме моих соседей по городу. А ведь в сети просто обязательно должны были плавать ролики со мной, может даже они и сейчас есть, просто просмотров мало. И это не просто звоночек, это настоящий набат заговора вокруг меня. Ведь это же так очевидно, генетическая модификация, полностью меняющая тело человека, делающая его нечто иным. Это шок, скандал, сенсация. Но, в наш ли век тотального контроля? Да, создание терроризма стало отличным средством закрутить гайки, и уже даже США, которые всегда хвастались своими свободами, стремительно прикручивают их. Ведь людей так легко напугать, пара взорванных домов, и они подставят жопы хоть для чтения личной переписки. А кто не согласен, тот сообщник террористов.
Естественно, что такие решения став реальными все же являются ресурсозатратными. И тут нужно учесть простой факт, изменение природы человека это величайшая революция со времен атомной энергетики. Последствия применения такой технологии просто непредсказуемы. Они способны разом перевернуть все общество, и потому для контроля над ними применимы любые способы. Работа ведется давно, достаточно вспомнить репутацию генных модификаций в обществе. Генномодифицированные продукты считаются вредными, фильмы приучили к тому, что существо, модифицированное генетически, будет страшным монстром, убивающим сотни людей. Любые манипуляции с геномом человека считаются неэтичными.

>>98830
Когда тебе навязывают мнение, всегда надо задать два вопроса, кому выгодно, и в чем обман. Обман тут в том, что моя генетическая модификация не сделала меня монстром. Мой разум вполне человеческий, а тело делает меня ненамного более опасным, чем любой хорошо подготовленный человек с хотя бы ножом. Зато она дала мне потрясающее здоровье, выносливость, способность переносить некоторые яды, и что самое главное, Мартин сказал, что срок моей жизни будет около четырехсот лет. Даже если это слишком оптимистично, и его сократить до двухсот, то выгода уже вполне ясна. Для обывателя недопустимо удлинение жизни столь радикальным способом. Проблема перенаселенности и так остра, чтобы обострять ее сильнее. Такое продление жизни достойно только элиты, а для простых людей генная модификация должна стать не запретом, нет. Она должна стать табу, мерзостью, богохульством. Пусть правителям придется скрывать факт модификации своего генома от масс, может со временем необходимость менять внешность так радикально как у меня, если она есть, будет устранена. Но у простого человека и мысли не должно возникнуть стремится к такому шагу. Для него есть церковь и религия, тщательно обещающая ему рай после смерти, если конечно он будет очень послушным, и не посягать на привилегии власть-имущих.
Но фирма ведет свою игру. Она коммерческая структура, она независима, и самое главное, она основывает свои работы на работах целого ряда стран, безуспешных у них, но давших результат при объединении. Конечно, тут я погружаюсь в мутную область собственных догадок, но логика вполне очевидна:
Во времена холодной войны работы, в том числе, шли и над человеческим геномом, но без особого успеха. У каждого не хватало детали для успеха. Но размышления, расчеты ситуаций естественно велись, то есть мировые власти знают возможные потрясения совершенные коммерческой распространенностью генных модификаций. И когда кто-то скупил пылящиеся на полках технологии, и добился успеха, пришло время осторожности. Фирма набрала добровольцев, часть из них выжила, и вернулась домой уже не людьми. Поэтому я и не уверен в необходимости моей внешности, возможно, это ход фирмы, сделанный для привлечения внимания масс.
Но что было, когда Майкрософту позволили совершить революцию как коммерческой организации? Появился целый независимый мир, интернет, который приходится с трудом брать под контроль, то раздувая истерию вокруг переписок террористов, то вокруг педафилов, которые только и делают что пытаются украсть лично твои фотографии твоего ребенка, молодая мамаша, чтобы дрочить на них, то тотальная продажа наркотиков. В общем все, чтобы под шумок принять ряд законов на тотальный контроль за сетью. Второй раз такую ошибку не допустят, и если им позволить, генетические модификации с самого начала будут выпущены уже под полным контролем государств. Вот и ведется подковерная игра, поскольку как ни крути, мирового правительства нет, есть ряд государств с разными интересами, и потому они тянут одеяло в разные стороны. И негласно предпринимают меры по умалчиванию факта свершения генной модификации человека, потому что это слишком важное событие начала двадцать первого века, чтобы говорить о нем вслух. Гласности накушались и в двадцатом веке.
А сколько ножей припрятано друг для друга. Вот допустим, Россия берет генные модификации на вооружение, и наделяет свою олигархию долгожительством. Тут же начнется вой Америки о том, что Россией правят монстры, которые даже не являются людьми. Тут же начнется активная пропаганда с целью нагнетания общественной истерии, потому что допускать анархию на территории государства с атомным оружием – убийственное безумие, а вот подрывать его мощь недоверием населения к власти – вполне приемлемо. И так со всеми. И вместе с тем, причина, по которой меня попросту не устранили, власти самой любопытно посмотреть на этот эксперимент. Осторожно, под контролем, не слишком афишируя.
Надо признать, что от всех этих мыслей у меня разболелась голова. Проклятье, дело в том, что несколько дней назад один из клиентов фирмы, то ли сутенер, то ли наркоторговец, по фамилии Винсенти решил посмотреть на то, что я представляю собой в рукопашной. Может он слегка обиделся на меня за то что его личная модификантка по имени Сара решила со мной потрахаться. Не то чтобы я был слишком против, до того, как почуял от нее странный запах, и узнал, что ее тело выделяет что-то вроде наркотика, но в свете этих открытий я ей отказал, и уж не знаю, не подговорила ли она его сама, обидевшись на меня. Или виной тому его переводчица, которая, кстати, летит с нами, ведь согласно, ее истории, ее грозили сделать чуть ли не шлюхой в борделе, если только я такой, весь благородный рыцарь, не отстою ее честь в драке. И конечно она в честь такого своего спасения будет согревать мою постель каждую ночь до отлета. Интересно, насколько она наврала? Во всяком случае, после боя навестить меня она не соизволила и разу, не то что я был в состоянии заняться с ней сексом, но могла бы хоть внимание проявить, лживая сука.
В общем, мне весьма прозрачно намекнули, что бой крайне желателен, так как вызвал интерес богатых клиентов, и я получил с этого выгоду, сумев выторговать с его помощью немного поблажек в контракт, в виде возможности расторгнуть его в определенных случаях. Так что бой состоялся. Мой противник, Афроамериканец, как принято говорить, был заметно выше и сильнее меня. Можно сказать противостояние генетики двадцать первого века против евгеники девятнадцатого. У меня в кармане было несколько грязных трюков, от намыленной шерсти, позволившей мне пару раз избежать опасных для меня захватов, до негласной помощи фирмы, видимо возмущенной излишней расторопностью Винсенти в распространении информации об этом бое, и создании ажиотажа. На него и его людей оказали психологическое давление, пара модификантов, работающих на фирму охраной, немного демонстративного поведения, намекающего на то, что вся охрана Винсенти не сделает ничего, если фирма решит устранить опасность со своей территории, и, пользуясь замешательством противника, я нанес ему удачный первый удар, сломавший ему ребро.
Тем не менее, поколотил он меня знатно, с явным намерением покалечить. Но мое новое тело дало мне ряд преимуществ, прочности против силы, его попытки проломить мне ударом локтя позвоночник наткнулись на то, что мой хребет прочнейшая часть моего тела, толщиной раза в два превосходящая человеческий. А вот по голове он мне настучал знатно, до сотрясения мозга. И все же я победил, простым и жестоким расчетом. Если мои кости столь прочны, что выдержали падение с шестого этажа, то встречный удар конечности по конечности станет губительным для него. Так и вышло. Когда я лежал, приходя в себя после ударов по голове, он попытался со всей силы ударить меня ногой по голове, а я встретил его голень ударом локтя. Его нога сломалась, а я сумел-таки встать. Несколько дней я провел в полубессознательном состоянии. Сейчас вроде оклемался, только голова иногда болит. Да и пару раз…
Я часто вижу очень яркие, насыщенные и звуками, и запахами сны. Кровавые кошмары, причудливо и гротескно отражающие мое видение ужасающих перспектив мрака будущего. Возможно, не будь я убежденным атеистом, я бы принимал их за религиозные откровения, но я достаточно разумен, чтобы не терять связь с реальностью, и понимать их рациональную причину. После сотрясения моя самодисциплина несколько ослабла, я, словно видел галлюцинации наяву, оказывающиеся в принципе короткой дремой. Словно видел свою копию, свое отражение, самого себя иной личностью, пришедшей ко мне, чтобы поговорить. Я должен признать, постоянный стресс, постоянное осознание всех истин скрытых от взоров обывателей, несколько подломили мою психику. Я в трех шагах от безумия, и имя этим шагам: рационализм, самоконтроль, и разум. Пока против меня последствия сотрясения, но скоро они пройдут, и все будет в порядке. Нужно помнить о том, что модификация наделила меня несколько иным восприятием. Вот, например, сейчас.

>>98831
Общеизвестно, что человек, впервые переживший бой, как правило, долгое время находится в состоянии сильнейшего психического шока. Да, вчера был самый настоящий, короткий, но яростный бой. И пусть никто из наших, не пострадал, я убил, моя жизнь разделилась на до того как я стрелял в людей, и после. Было бы проще если бы водитель не остановился, но я стал свидетелем того как заживо сгорал человек в подстреленной мной машине, и я вышел победителем из жестокой рукопашной схватки, занявшей секунд пять. Я понимаю, что отсутствие гибели тех кого я знал, относительная легкость победы, внезапность и некая психическая готовность помогли мне перенести произошедшее без слишком сильной потери контроля над собой, короткую истерику я позволил себе лишь добравшись до душа. Но я вынужден признать и роль того фактора, что мое восприятие запаха горящей человеческой плоти, свежей крови, вкуса мяса перекушенной руки на зубах, как приятных, так же снизило уровень психического шока.
Несмотря на весь испытанный мной страх, на все раскаяние и ужас от произошедшего, модификация моих чувств дала мне возможность насладиться кровавым убийством.
Этот факт дополнил картину контракта ярким штрихом. Сама суть контракта уже являлась неприятной. Столкнувшись с ореолом молчания вокруг работ по генной модификации царившим в цивилизованных странах, фирма решила сделать ставку на старое военное направление работ, и на страны третьего мира. Как и любая иная сфера прогресса, изначально генетические модификации были военной разработкой. Заманчивая перспектива суперсолдат, сильных, выносливых, имунных к отравляющим веществам, просто не могла не вызвать интереса. Работы велись, но окончились ничем, пока наработки не объединила фирма. А быть сильным, выносливым, заманчиво и с точки зрения гражданского применения, кто бы не захотел купить себе физическое совершенство? Но не срослось, не пустили.
Согласно расчетам ученых фирмы, я должен обладать боеспособностью с нагрузкой на себе превышающей центнер. Это противоречит факту того что мне не дался вес на руки в сто тридцать килограмм, но мое телосложение сейчас достаточно легкое, а приспособляемость организма – удивительна. При падении с шестого этажа я затем спасался бегством в панике, в кровь стерев босые ноги. Они зажили, более того, я привык ходить босиком, и на подошвах ступней образовались своего рода подушечки, сходные с теми, что бывают у животных. Об их прочности можно судить по тому факту, что вытаскивая человека из горящей машины я опирался босой ногой о ее дверцу, и не получил ожога. Обжег я только руку, которую просунул, чтобы разорвать зажатую ногу, ну и немного морду. Мое тело, перенеся травму, приспособилось к ней, создало защитный механизм на травмированном участке. Не удивлюсь если смогу пройтись по раскаленным углям без ожога. Возможно, я смогу приучится двигаться и с такой нагрузкой, это все вопрос тренировок, ведь удивительных успехов своей текущей физической формы я достигал практически на голом энтузиазме, не используя тренировки, доводящие до изнеможения. Я легко бегал, мне понравилось бегать, и я бегал просто так, для удовольствия. Похоже, пришло время заняться собой более профессионально.
Пока я в ситуации без потерь, и нужно порадоваться этому. Контракт еще не окончателен, я своего рода на испытательном сроке. Как сказал Мартин, в России ввели какие-то новые стандарты личной брони, предусматривающие защиту от противотанкового патрона калибра 12,7. Да, для человека, которого такой калибр просто рвет на куски. Вроде как военные инженеры поскрипели мозгами, и даже выдали результат, вот только такой бронежилет весит далеко за шестьдесят килограмм, а полный комплект облегченной защиты, все девяносто. Самое же крутое что они сделали, весит сто двадцать килограмм, и позволяет полностью плевать всякие там автоматы и пистолеты, иногда поддаваясь разве только винтовкам, и то в уязвимых местах. Осталось найти человека, способного таскать на себе это творение сумрачного гения, и можно так сказать докладывать о первых успехах. И тут на сцену вышла фирма, предложив им меня, и уверив, что я смогу приспособится таскать это на себе. И мне придется поднапрячься, маршировать в этом хоть до отвала хвоста, если понадобится, но научится бегать и в этом, достаточно долго чтобы меня можно было признать боеспособным.
Противоречие? Очевидное, вопрос, это личная инициатива оружейников пытающихся любой ценой выдать результат, или осторожное заигрывание с фирмой официальных властей? Не знаю. Знаю я только то, что если справлюсь, меня ждет подписанный контракт и вторичная модификация. Если же нет, мне делают ручкой, и я живу как жил. Что тоже не может не радовать, но вот какая вещь, пассивно ждать событий в мире в свете открывающегося мне, это просто ужасно. Это как быть евреем в Германии в тридцатых, и просто наблюдать за происходящим. Мне нужна власть, нужны инструменты влияния на ситуацию в мире, хоть самые ничтожные. Потому что историю как ни крути всегда пишут личности, и смогу ли я простить себя если не сделаю хотя бы просто попытку стать кем-то, чье имя будет в учебнике истории, как одного из первых генетически модифицированных людей давших миру новое будущее, будущее где человек стал инженером себя, научившись менять свое тело так как это ему захочется. Да, я не генетик, я не ученый, но я могу стать пропагандистом, и возможно найти способы избежать тех вариантов будущего, что вижу во снах. Или хотя бы просто жить в новом мире не в положении одного из миллиардов рабов лишенных собственной воли на генетическом уровне.
Сам не замечая того, я стал погружаться в сон, измотанный ноющей головной болью, и размышлениями. Новый сон несущий физическое обновление, и умственную усталость очередными жестокими перспективами двадцать первого века, века, где человек окончательно стал объектом воздействия науки, подчиненной капиталу.
Мне снился сон о варианте противодействия. Я сидел в снятой квартире, и читал с экрана ноутбука новости, ужасающие для меня новости о том, что генетические модификации запрещены по верховным суждениям очередных мелочных судов. Жалкие людишки увидели ту истину, что показали им на экранах, поверив в нее, и только в нее. На смену коммунистам, террористам, педофилам и другим чучелам, им подсунули генетически модифицированных, сыграв на страхах умственного большинства перед всем иным. И вот теперь все несущие на себе печать генетической модификации, все столь омерзительно крепкие, здоровые, все возвышающиеся над ублюдочной массой дегенератов отравляющих свои тела алкоголем и табаком, а разумы безнравственными развлечениями, играющими на низменных инстинктах, все они объявлялись вне закона. Теперь правильным было быть больным человеком, отказавшимся от богохульственного совершенства. Бог имеет пивной живот, дряблые мышцы, и лысую голову, потому ты образ божий. Вот что стало модным в проповедях.
И вот теперь перейдена последняя грань. Теперь модификант вне закона, и я уже слышал, как соседка шаркает к телефону, чтобы донести на меня. Я метнулся к двери. Открыть ее, дело пары секунд. Ее квартира смежная, вместе с моей отделена от лестничной клетки еще одной дверью. Никто не увидит. Оборвать провод, он легко поддался когтям. Взломать дверь, подцепить снизу, приподнять, с нечеловеческой силой снимая с петель. Войти внутрь. Старуха стоит у телефона, не услышала. Недоуменно посмотрела на телефон, потыкала по кнопкам, вновь набирая номер. Сука.
Я бесшумным шагом подлетел к ней, схватил трубку, и резким движением обернув провод вокруг ее шеи, со всех сил потянул его. Она даже не захрипела, вцепилась тонкими пальцами в мою руку, укрытую рукавом. Не будет следов шерсти. Выпученные глаза уставились на меня, в них я увидел свое отражение, оскаленную морду безумного, загнанного зверя, жестокого и жалкого одновременно. Она побледнела как полотно, раскрывала беззубый рот в агонии, острый запах мочи донесся до меня. Мой взгляд скользнул по телефону, и замер. Там, на экранчике был набранный номер. Чей угодно, но не полиции. Я вновь посмотрел на женщину. Ее глаза уже закатились, грудь судорожно сжималась в попытке вдохнуть, а шея, она была пережата с невероятной силой. Отпустить.

>>98832
«Отпусти ее!», закричал я сам себе, но зверь внутри меня уже не слушал. У него были свои аргументы. Ей понадобится скорая, вопросы к следу на шее будут вполне очевидны. И как я оправдаюсь перед ней? Извините, что чуть не убил вас? Я ошибся?
Она обмякла.
«Отпусти ее!» Мои звериные глаза хладнокровно смотрели на угасающую жизнь, нос обонял запах смерти, приятный в своей омерзительности. Я падальщик, у меня чутье падальщика. Гриф, которому агония это приглашение к обеденному столу. Как я смогу вызвать ей помощь, если меня объявили вне закона?
«Отпусти ее!» Бесполезно. Она уже почти мертва. Ее сердце обрывается в своем биении, нехватка кислорода коснулась и его, следовательно, мозг мертв уже. Ошибка возможна всегда, но совершив ее, не следует поддаваться эмоциям. На это нет права. Мир враждебен, мир будет сопротивляться чуждости. Мне нет, и не может быть покоя. Люди когда-то удивлялись мне, относились ко мне как к экзотическому зверьку, которого можно потрепать за ушком, но нож за спиной был готов уже тогда. Люди никогда не примут подобного мне, а на тысячу принявших и безразличных будет один ненавидящий и стремящийся уничтожить. Я не могу разглядеть одного, а значит, при опасности гибель тысячи допустима.
«Отпусти ее!»
Я был услышан. Мертвое тело упало на пол. Я лихорадочно огляделся. Я – убийца. Снова. Ошибка, как тогда. Но всего один вопрос, готов ли я сейчас сдаться полиции, чтобы быть уничтоженным по новому правосудию? Или лучше пойти против всего мира, с ничтожным, но шансом выжить? Ответ очевиден.
Где она хранила деньги? Ящики шкафов разлетались один за другим. Пусть первой версией будет ограбление, это даст время. Но сейчас уйти я не могу, мне нужна ночь, что скроет меня. А мой слух делает меня удивительно осведомленным о соседях без их ведома. Я знаю, что она живет не одна. Что ж, разве есть у меня выбор?
Я зашел на кухню, взял нож. В отличие от когтей, он анонимен. Ведь я уже перешел черту, какая теперь разница? Я приговорен и так, мне остается только сопротивляться, отчаянно сопротивляться, оправдывая их страхи. Как забавно, все мои действия, словно уже заранее просчитаны с целью того, чтобы сделать меня более ужасным в глазах людей. И выбора ведь нет, если я выйду сейчас, меня растерзает толпа. Если я возьму с собой клинок, чтобы отбиваться, меня только с большим усердием приговорят. Установив дверь на место, я замер в ожидании.
Несколько часов ожидания пролетели как миг, за окнами уже темнело. В двери повернулся ключ. Она вошла внутрь, кинула сумочку на стол, захлопнула дверь. Я следил за ней, своими приспособленными к темноте глазами, она не видела труп. Она окликнула ее таким знакомым голосом:
- Мама? Мам, ты спишь?
Переводчица? Да, это она. Я узнал ее запах. Она обещала себя мне, пришло время взять старый долг. Остальное подождет. Когда она протянула руку к выключателю, я шагнул к ней, и одновременно с включением света зажал ей рукой рот, и приставил лезвие ножа к горлу. Она что-то невразумительно булькнула, увидев труп, а я улыбнулся, и коснулся ее вибриссами, вынося морду вперед, так чтобы она ее разглядела.
- Сколько времени прошло, а я ничего не забыл. Пришло время забрать то, что ты мне должна.
Я потащил ее вперед, затолкнул в спальню, отпустив. Она оглянулась на меня, в ее глазах застыл страх, непонимание.
- Ну? Чего ты ждешь? Раздевайся! – сказал я ей, и она распахнула рот, чтобы закричать. Но прежде чем она издала звук, я шагнул к ней, и сбил ее на пол пощечиной. Она упала, обливаясь кровью, и я стал грубо стаскивать с нее одежду. Она почти не сопротивлялась, сложно сопротивляться, когда в голове туман от сотрясения мозга, и боль от разорванной щеки поглощает рассудок. Я навалился на нее, грубо входя внутрь, грубо сжимая ей руки. Пару раз она пыталась сопротивляться, за что я обрушивал на нее новые удары, пока она не затихала.
Когда я кончил, ее голова была уже совершенно разбита. У нее вытек один глаз, лопнула кость на виске, гематома поглотила целую щеку. Но мой пах уже наполнили теплые волны от облегчения, и я был счастлив. В пучине тьмы и ненависти нужно довольствоваться малым, ведь цена за этот поступок даже не почувствуется на фоне того счета что мне предъявят. Но явных следов оставлять не стоит. Я вышел из комнаты, пошел на кухню, разжег газ. Вернулся, она уже начала ползти к окну, на свет, но я схватил ее за шкирку, и потащил на кухню. Она задергалась, когда ее лицо нырнуло в огонь, но ее мозг уже не контролировал тело, она билась в вялых судорогах.
Ослепительно запахло жареным. Я с интересом наблюдал как прижигались раны, как кожа на лице стала скворчать и скукоживаться, раскрываясь бурыми бутонами пузырей. Глаза побелели как куриные яйца, потом вылезли, зашипев и пенясь. Я держал ее, пока не обуглился череп, а затем поднял, и посадил на плиту, озаботившись тем, чтобы один из цветков газа был точно под пахом. Все внутри превратится в рваные остатки белков, совершенно не классифицируемые. В ванной нашелся органический растворитель, отличное горючие. Им я облил кровать, на которой изнасиловал ее. Нашел ароматическую свечу, вынул из подложки, и поставил на кровать. Поджег. Когда догорит до топлива, все вспыхнет. Не будет ни шерстинки. Может потом и определят, но это даст время.
Когда я уходил, в квартире был великолепный запах шашлыка. Не было ни капли сожаления о содеянном, лишь приятная опустошенность внизу живота, и запах жаренного мяса в носу. Меня встретила единственная подруга, ночь, с ее темнотой, делающей человеческие глаза слепыми. Не в городе, нет, но я уже уходил из него. Я могу великолепно выжить в лесу, со временем все утихнет, а если нет…
Что ж, лес мой единственный друг. Он даст мне пищу и кров, укрытие и дом. Он даст мне все, кроме оружия. Но его я заберу у тех, кто посягнет на мой лес. Я буду тенью под ночными кронами, подлым выстрелом в живот, блеском лезвия у горла, во мраке ночи и взрывом фугаса при свете дня. Я буду тишиной нор, и журчанием ручьев. Они будут приходить, десятками, сотнями, и будут уносить процент от своего числа мертвыми. Они будут сжигать лес напалмом, но я уже буду далеко. Я буду прятаться в ямах и болотах, в подвалах и темноте, до тех пор, пока они не устанут. Рано или поздно затраты на ловлю призрака будут слишком высоки, и тогда они отступят. А потом, мало ли что случится потом?
Возможно, будет война, и я стану шакалом, пирующим на ее руинах. Возможно, будет чума, и я стану крысой, разносящей блох. Возможно, будет революция, и я вскину кулак, приветствуя новое мясо недовольных, и ведя их на убой. Я буду приходить по ночам, и красть крохи для своей жизни, набегать на помойки словно пес, и они смирятся с этим. Время от времени я буду оставлять им своих детей, и смотреть что они сделают с ними. Однажды, в новом приступе гуманизма, они позволят им стать множеством, как сейчас позволяют чужакам приезжать в свои страны и ставить свои законы. И тогда я выйду вольным, в окружении подобных мне, потому что совершенство, заложенное на генному уровне гениальными умами, сметет слепую эволюционную подборку ровно тогда, когда ксенофобская ненависть хоть на секунду утратит бдительность.
Самолет шел на посадку, я почувствовал это, просыпаясь. Меня вновь охватила тоска. Что если я уже стал чудовищем? Что если я сам себя загнал в ловушку постоянными страхами? Что если все мои подозрения имеют менее опасные объяснения? Что если я нагнетаю? Простая экономическая война за потенциальный источник дохода, который будет самым великим в двадцать первом веке, вот например причина. Чем не причина? Не хотят давать такую прибыль выскочкам, и всего-то. А те вертятся, как умеют. Что если человечество примет меня ненамного более шокировано, чем например человека сменившего пол? А потом привыкнет, и генная модификация будет как пластическая операция?

>>98833
Окончательно ли потерялся ли я сам в себе? Может мне нужно смотреть на мир более оптимистично? Но если он ударит меня по лицу, когда я не буду готов? Рано или поздно, это произойдет. Как я могу не быть постоянно готовым? Мне всегда нужно прятать свои мысли под маской улыбки, всегда держать когти наточенными, а разум холодным. Я уже обжигался на неверии к своим подозрениям, а значит, мне нужно просто рассматривать все варианты. Да, это тяжело, да, это выматывает. Надо преодолеть трудность, и она станет привычной. Я не схожу с ума, мой разум становится адекватным безумию самого факта моего существования. Возможно, я дую на воду, но готовясь к худшему можно обнаружить, что неприятное событие стало хорошим просто потому, что могли случиться гораздо более худшие вещи, о которых ты предполагал. Вполне возможно, что кровавое безумие моих снов лишь предупреждение о той силе, что я обладаю, силе позволившей мне откусить человеку руку, и вспороть ему живот всего за несколько секунд.
Но не будь ее, и уже несколько месяцев я гнил бы под землей, от ножевого в животе. Не будь ее, я просто был бы мертв. Еще одна причина? Разум тут же породил новую причинно-следственную цепочку. Старые опыты, без усиления природных данных. Берем человека, модифицируем его, давая вызывающую полузверинную внешность для анализа реакции общества, и он гибнет от спонтанных приступов ксенофобии. Ведь на меня могут просто не подействовать психологические запреты, обнажить против меня нож так же легко, как и против собаки, не для всех, но для многих. Более цивилизованный вариант, массовая травля и игнорирование, изгнание из общества, способное довести даже до суицида. Могли быть такие опыты? Могли, и гибель подопытных. И тогда, подбор новых вариантов. Выборка мизантропичных подопытных, с большей вероятностью способных пережить отчуждение. Использование вариантов модификации с максимальным увеличением физических характеристик, что придаст, как большую вероятность успешно защитить себя, так и отвлечет внимание открывшимися возможностями, даст уверенность в себе, недостижимую иным образом. Временное чувство упоения собственной силой, что поможет пережить первые, самые опасные месяцы. Сколько же на самом деле модификантов выжило, если теперь, когда фирме понадобился материал для новых целей, они так деликатно работали со мной?
- Проснулись? – спросил Мартин, - мы уже садимся.
- Я чувствую, - вяло ответил я, размышляя. Пусть меня терзают кошмары, сомнения, страхи и подозрения, внешне я должен оставаться пушистой няшкой.
«И тем более шокирующим станет очевидный для тебя поступок, который для остальных будет выглядеть ужасающим приступом безумия».
Я мотнул головой, отгоняя внезапно возникшей в голове голос, просто последствие сотрясения, пройдет. Но да, мне нужно быть осторожнее, много более осторожнее. Тогда знакомые из спорткомплекса были шокированы, увидев убитых мной собак. Для меня взаимосвязь очевидна, сдержав всей силой злость от осознания того факта что Марина заигрывала со мной только чтобы позлить своего парня, я выплеснул ее на первый объект что попался под руку, спровоцировал меня, и расправу над которым я мог совершить безнаказанно. Это был результат краха моих мечтаний, последствие подлого удара в уязвимое место, и в чем-то результат пробелов в самодисциплине, которая может лишь взять чувства под контроль, но не удалить их. Для них это внезапная и жуткая расправа над несчастными животными, совершенная практически без причин. Им и в голову не могло прийти как это вообще можно, выпустить кишки собаке. Для них это нечто запредельное, нечто кошмарное. Мне надо тщательнее скрывать свои неприглядные стороны, потому что я не могу бороться ко всем прочему еще и с собой, я должен иметь отдушины и послабления для самого себя, должен иметь возможность выпускать пар, или до психоза недалеко.
Мартин понял мое молчание по-своему:
- Послушайте, вашей вины в произошедшем, нет…
- Я знаю, - вздохнул я. Линия поведения? Обвинить в том что это лишь начало того что они потребуют? Нет, с Мартином я должен быть хорошим и наивным парнем, - просто, это пройдет со временем, Мартин, я просто, ну, я не хотел просто, вот.
Тяжело выдохнуть, так вроде в уголках глаз проступили слезы, отлично. Нагнетаем комплекс вины. Мартин, лично ты сунул мне в руки автомат, навел прицел, и заставил расстреливать несчастных беззащитных людей.
- Я не хотел, я в мотор целился. Мартин, у вас всегда так? Ну, стрельба эта? Просто, я ведь теперь…
Убийца? Тихо, тихо, вокруг куча людей, и они поглядывают на меня с любопытством. Нечего трепать языком.
- Я ведь теперь… Как мне с этим жить, Мартин?
- Послушайте, мне самому это все тяжело. Я даже не предполагал ничего такого, никто не предполагал этой засады. Вы поступили как настоящий мужчина, защитили нас, - о, какая прелесть, игра на столь старом приеме, защитили девушку… - девушку. И тогда, ведь Винсенти действительно отдал мне ее документы, откажись вы от этого боя, что за судьба бы ее ждала? А если бы те бандиты поймали ее? Вы знаете, что бы они с ней сделали?
Какая милая игра, подыграть что ли?:
- Догадываюсь, - короткий выдох, почти всхлип, - но я хотел чтобы все обошлось, просто в двигатель, и они бы остановились.
- А потом напали бы на кого-нибудь другого. Сколько жизней вы с Абу спасли? – Опа, разделение вины, теперь виноват и он, и груз частично можно на него переложить. Хорошая уловка, - Скольких ни в чем неповинных людей могли убить те бандиты? Сколько выполняющих свой долг полицейских, могли не вернутся с задания? Ведь их было шестеро, целая банда, - вновь напоминание о том, что я всего то троих угрохал, а если еще помудрить с цифрами, то и вообще одного, которого перевернувшейся машиной придавило. Остальных-то Абу добивал. Теперь напомни, что я пытался их спасти… - и они могли положить целый десяток человек, если бы их выкуривали из логова.
- Я знаю Мартин, но все равно… Вы ведь не заставите повторять все это в рамках контракта?
- Эм, нет. Матвей, послушайте, я же говорил, нам нужны только своего рода демонстрации. Смотрите, как сейчас все будет. Когда вы натренируетесь достаточно чтобы уверенно передвигаться в этой бронезащите, в дальнейшем от вас будет требоваться только демонстрация способности вести в ней активные действия. Она ведь, по сути, делает неуязвимым.
- Даже от фугаса?
- Ну, все равно гораздо более защищенным. И самое главное, самое нужное нам, это выглядит очень, не побоюсь этого слова, круто. Да. Именно то, что нужно нашим клиентам. Никто не требует от вас, извиняюсь, быть крутым, достаточно круто выглядеть. Ну, двигаться там, демонстрировать выносливость. Мы будем категорически против, если вас попросят участвовать в военных действиях, скажем так, экспонат не продается, окей? Да и ведь мы же включили эти пункты в контракт.
- Я знаю…
- Матвей…
- Ладно Мартин, - оборвал я его, - мне просто нужно время. Я могу выглядеть, как вы сказали, крутым, но на самом деле я обычный парень со своими страхами и комплексами, попавший в необычную ситуацию.
- И вы великолепно справляетесь. В конце концов, вы же даже пытались спасти того человека.
- Да уж, не знаю, что бы было бы, если бы я успел его вытащить. А эта женщина, что с ней теперь? – Переключил я его внимание на другого человека, демонстрируя заботливость.
- Ну, она свободна, Стоун даже дал указание выдать ей немного денег на дорогу, на условии что она будет помалкивать о произошедшем. Хотя по мне она и сама не захочет так очернять свою репутацию, это же надо, работать на таких людей.
Я решил умолчать, что под такими людьми понимался потенциальный клиент, и, повернувшись к окну, сказал:
- Хоть кому то теперь хорошо. Мартин, я просто, мне просто время нужно, вот и все. Я знаю, что вы выбрали меня за умение держать себя на людях, и постараюсь оправдать доверие. Простите, просто иногда сложно держать все в себе.
- Если хотите, я всегда готов выслушать вас.
Да сейчас, разбежался. Ты на одном из последних мест, в списке тех, кому я доверяю. Правда список этот первых мест не имеет вообще.
- Спасибо Мартин. Если честно, меня утешает мысль о том, что у меня появился хоть один друг, а не очередной приятель.

>>98834
Он промолчал, пока голос в динамиках сообщал шаблонные фразы о ремнях. Я пристегнулся, он тоже. Я странный житель странного мира. Я выгляжу не как человек, и воспринимаю мир уже немного иначе. Люди смотрят на меня как на что-то нереальное, что-то чего не должно быть. Я презираю их, принижаю их в своих глазах только затем, чтобы иметь силы опереться хотя бы на гордыню. Я лицемерю, стараясь не верить никому, ведь будь у меня настоящий друг, он стал бы инструментом для манипуляции мной. Если обо мне станут писать газеты, он станет тем, кого будут осаждать журналисты. Я нахожусь в подвешенном состоянии, я лежу за границами всех рамок дозволенного, всех правил. Миллионы людей с пеной у рта запретят любые попытки манипуляции с человеческим геномом, но их не спросили. Мне дали это, и теперь им пришлось заткнуться, потому что я есть, и с этим ничего не поделать. Вернее поделать вполне можно, но перейдя границу. Это одна из множества опасностей, что видны мне теперь, когда я стал искать опасности всюду. Я трус, параноик и перестраховщик, но будет день, когда это спасет мне жизнь. Я глуп, застрял в своих комплексах и надуманных обидах, фобиях и инстинктах. Я погрузился от них в пучину лицемерия, подлости и трусости, но где те, что были смелыми и сильным?
«Сильные да смелые головы сложили в поле. В бою». – Как пелось в песне. Я удачный модификант, сумевший пока что выживать. В мире вообще выживаю мрази, а самые конченные из них еще и выживают успешно. И все же мне нужно быть осторожным. Нельзя скатываться на самое дно, это смертельно в еще большей степени. Пусть мне некому поплакаться в жилетку в периоды слабости, друг станет для меня уязвимым местом, а оправдывая себя, я мог бы сказать, что друг станет человеком уязвимым только из-за дружбы со мной. А в бога я не верю. И путь веры в него, он будет еще более ужасен. Я уже давно рассматриваю вариант возможного использования генных модификаций для подбора числа избранных из человечества перед его тотальной зачисткой. Вера же в то что модификация является новым мерилом между убер и унтерменшами, между правоверными и неверными, поведет меня по еще более скользкому пути. И если начну я творить зло, и будет кровь проливаться рекой из-под когтей моих, и если принесу я чуму и смерть, то да будет это результатом решения разумного, циничного и безжалостного, но совершенного с трезвым расчетом и в жестких рамках. Ибо зло творимое с верой в сердце, с верой в доброту совершаемого, есть не просто зло, но зло слепое, не знающее ни границ, ни пределов. А мне, мне надо быть честным хотя бы с собой.
Так что выплакаться я могу только себе. Даже дневник завести не в праве, его могут прочитать. А мир слишком сложен и противоречив, он полон загадок для меня, и ловушек. Я вижу лишь часть картины, и подозреваю о тенях, увидеть которые не в силах даже моим новым зрением. Порой мир нужно рассмотреть с позиции глупости, потому что разум творит дорогу истории, а глупость делает в ней повороты. И вот сейчас, очень может быть, что одна глупая фирма делает глупую ставку на глупую клиентуру просто, чтобы пережить кризис. Но куда я могу деться от них? Мне еще дотянуть надо до того времени когда о защите моих прав будут кричать как о защите прав геев, лесбиянок, феминисток и тому подобных меньшинств. А пока мне нужны укрытия, разного рода, потому что любое из них ненадежно. И фирма будет одним из моих укрытий, пока оплачивают адвоката способного вытащить мой хвост из самой глубокой проруби. Конечно, я им благодарен, но не пожизненно.
Наконец мы сели. Люди пошли к выходу, проходившие мимо меня оглядывались, но толпа несла их вперед. Потом я надел капюшон своего дорогого плаща, закрывая морду от тех кто могли остановиться поглазеть. Наконец Мартин тоже встал, дав мне понять, что недовольные служащие аэропорта уже собираются высказать возмущение слишком медленными пассажирами. Их речи застыли у них в горлах, когда они увидели меня.
Я улыбнулся им, заученной, натренированной перед зеркалом полуулыбкой, ни в коем случае не обнажающей острые зубы, и вызывающей странную симпатию ко мне.
- Ох, извините, что заставил ждать. Спасибо за полет ребята, наконец-то я дома.
Под напряженное молчание я вышел из самолета, и мы с Мартином пошли на таможню. Естественно, что там я вызвал самое пристальное внимание, хорошо еще, что остальных пассажиров достаточно резво двигали. Говорил в основном Мартин, я больше молчал, отвечая лишь по делу. Ведь я же подавлен, в конце концов.
- Имя?
- Матвей Сергеевич Соломин.
- Цель прилета в Россию?
- Домой возвращаюсь, по бумагам не видно?
- Угу, откуда?
- Что?
- Возвращаетесь откуда?
- С медицинского обследования.
- По какому поводу?
- По поводу приживаемости генетической модификации, эти вопросы есть в списке необходимых?
- Какой генетической модификации?
- Простой генетической модификации, в каком веке живем? – поймав взгляд излишне дотошного таможенника, я картинно посмотрел в потолок, и вздохнул, - двадцать первый век на дворе, люди летают в космос, изменяют собственный геном для путешествия в Арктику, а на меня смотрят так, будто прикидывают шансы, получить такого сына переспав со своей собакой. Ну что смотрите? Что еще?
- Металлические вещи есть?
- Да, пуговицы в плаще, например.
- Плащ снимайте, в рамку проходите. Что с рукой?
- Ожог, бытовая травма.
- По всей руке?
- Костер штука опасная, бинт снимать надо?
- Обойдемся, следующий.
Наконец, после всех процедур и встречи, наверное, со всем персоналом аэропорта, я оказался на территории России, со своими документами в кармане, и теми копейками, что были при мне при отлете. Я не замедлил воспользоваться ими, чтобы приобрести кофе из автомата, от которого столь маняще пахло.
На улице лежал грязный, мокрый снег. Уже середина ноября, и внезапно я понял, что можно сказать это моя первая зима в новом обличие. Я не обращал внимания ни на толпу вокруг, ни на суету охраны, недовольную внезапным скоплением людей, ни на камеры мобильных телефонов. Я просто наслаждался не таким уж и плохим кофе, о нем, по крайней мере, можно справедливо говорить в мужском роде, и смотрел в окно. Я дома.
- Эй, приятель, прикольный прикид, - донесся до меня голос какого-то парня, решившегося подойти поближе.
- Спасибо, - ответил я, - это мой любимый плащ.
Я сделал еще маленький глоток, позволяя ему разглядеть вблизи факт движения моих тонких губ, остро подчеркивающих натуральность морды, тот факт, что это не маска. По его резкой напряженности стало ясно, что он понял. Потом он сказал:
- Э, так ты это, живой?
Последний глоток кофе. Плащ застегнут, скрывая обнаженную грудь, и перебинтованную руку. Я вдохнул аромат напитка из чашки, наполненной крупицами сахара, улыбнулся, обоняя поверх него тревогу толпы, и обернулся, отправляя посуду в урну, и бросая взгляд желтых глаз на парня:
- Более чем, и даже настоящий, - мой взгляд обратился к толпе, отразив редкие вспышки, и чувствуя натренированную практикой опьяненность вниманием, я заговорил, не снимая с лица улыбки:
- Доброе утро люди, двадцать первый век. Эпоха генетических модификаций, и да, я настоящий. Прошу вас, не надо смотреть на меня как жители начала двадцатого века на автомобиль. Понимаю, я конечно еще редкость, но уверяю вас, что этот легкий способ избавиться от целого ряда болезней скоро выйдет за рамки экспериментов, и тогда сменить свою внешность будет не сложнее чем поменять одежду.

>>98835
Толпа зашумела, зашелестела. Она в шоке, она не знает что делать, ведь опасности она не чует, а опасность ее любимый кнут. И я пошел им навстречу, питаясь их растерянностью, черпая в ней уверенность. Люди расступились, давая мне дорогу. Кто-то протянул руку, касаясь моего лица, кто-то коснулся хвоста. Пока не дергали за шерсть, и то ладно. Вокруг стали раздаваться бесчисленные вопросы, и я начал бросать редкие ответы:
- Да человек, модификация же.
- А кто его знает? Целый набор же, тут дело не во внешности, а в полезных свойствах, вот от собаки нюх, например.
- Нет, духи хорошие, но лейте поменьше, ладно?
- Сам в жопу.
- А что, за окном полнолуние?
Как обычно наиболее смелыми, или наглыми, были дети. Я увидел девочку лет двенадцати, тянувшую за одежду женщину, с уже готовым к фотосъемкам телефоном. Женщина сказала мне:
- Извините, но моя дочь…
Я посмотрел на девочку, и, сочтя улыбку на моем лице приглашением, она подбежала ко мне, прижавшись к ноге. Пожав плечами, я посмотрел на женщину, положил девочке руку на голову и сказал:
- Да ладно, я привык.
Короткая вспышка, и радостный ребенок убежал к матери. Интересно, потом, на снимке она разглядит когти на моих руках, небрежно касающиеся волос? Ну, по крайней мере у девчонки будет чем похвастаться. И вновь новые вопросы осмелевших людей, новые фотоссесии. Кто-то уже предлагал пойти выпить, когда, наконец, объявился Мартин, освободивший меня из этой кутерьмы, и поспешно уведший на улицу, подальше от зевак.
- Ох, ну и толпа. Извините. Слушайте, вот деньги, ну на дорогу. Мы, скорее всего железнодорожным путем будем, а пока в гостиницу. Карточку с зарплатой на месте оформим, это так, аванс пока снял.
- Да, ладно, спасибо. Я понял, - поспешно сказал я, убирая деньги. Тысяч двадцать навскидку, вроде четыре пятитысячные. Оглядевшись в поисках тех, кого могли привлечь деньги, я отметил примерно две группы, и трех одиночек, заприметивших их, в том числе и переводчицу.
- Ладно, сейчас такси возьмем, там Сергей его ловит, и поедем.
Мартин отвлекся, посмотрев вдаль, и сказал:
- А, вон он машет, пошли.
Я последовал за ним, но нас нагнала переводчица. Оценив ситуацию Мартин ушел вперед, сказав что подождет, я же посмотрел на женщину, под кучами осторожных взглядов издалека, бросаемых прохожими.
- Ты извини, - сказала она, - я просто сказать хотела, спасибо. Спасибо что ты вытащил меня тогда, признаться, я… Я бы даже не знаю, что со мной было бы, если бы не ты. Я просто, слушай, - она вдруг поежилась под моим стремительно холодеющим взглядом. Я уже знал, что она скажет, - слушай, мне просто домой надо, далеко. А я совсем одна, и без денег…
- П…зда котируется везде детка. Думаю, на попутках доберешься, - сказал я. Она вскинула голову, посмотрев на меня взглядом оскорбленной невинности, и крикнула:
- Да ты, как ты смеешь после того что со мной сделал?
- Ты даже не заглянула к своему котику, когда он страдал от болящей головки. Болящей из-за драки, устроенной ради тебя. Так что катись ко всем х…ям шлюха, и не думай, что я не знаю то, что ты сделала, чтобы помочь моей головке заболеть.
- Да ты… - Она ойкнула, схватившись за свою руку, когда ее попытка ударь мне по щеке, наткнулась на весьма жесткий блок.
- Ты мразь, ты просто конченная мразь, - выдохнула она со слезами на глазах.
- Эй, слышь. Ты чо девушку бьешь? – Услышал я откуда-то сбоку, скосив взгляд, я увидел, что ко мне идет весьма агрессивно настроенный парень, чья смелость подкреплялась парой приятелей позади.
- А ты еще кто? Ее очередной е…ырь? – Придав голосу злобы, сказал я, резко поворачиваясь, и идя на парня. Главное не боятся, задавить обвинениями, - е…ырь очередной, да? Еще один, е…ешь эту шлюху? Че примолк? Когда она тебя-то нашла, бл…дь этакая? А?
Он сделал шаг назад, понимая, что будет выглядеть как дурак, если влезет в разборки мужика с бабой, да еще и потому что она ему якобы изменила, и, не давая ему, опомнится, я резко добавил:
- Ну и е…и это золотце теперь. Отвернутся нельзя как п…зду на новый х…й пристроит. Че вылупился? На, бери, е…и бл…дь эту.
Махнув рукой на онемевшую девушку, я резко развернулся, взмахнув хвостом, и пошел к машинам, пропев дорогой:
- И пусть теперь тебя е…ет собака злая, а не такой, о-о-оррел как я!
Думаю, расстояние скрыло от Мартина и Сергея эту сцену, тем более что когда я нагнал их, они уже наблюдали за тем, как носильщики перегружают багаж в такси.

>>98836
Когда я подошел, и носильщики разглядели меня, их лица приобрели некое сходство с дуэтом масок трагедии и комедии, только у одного лицо исказилось самым натуральным страхом, и он отшатнулся, а на лице второго застыло восхищение. Водитель же замер с сигаретой во рту, не замечая, что пепел просыпался ему на грудь. Я махнул людям рукой, улыбнулся и сказал:
- Ну что, все готово?
- Ты кто? спросил меня тот, чье лицо отразило восхищение.
- А что, не рассказали? Генетическая модификация, экспериментальная. Добро пожаловать в двадцать первый век, Мартин, вы бы хоть людей предупредили.
- Ну, тут ведь пока не увидишь, и не поверишь, - ответил он.
- Это, нет, это серьезно? Мужчина, слушая меня, сделал еще шаг ближе, во вполне очевидном порыве потрогать. Не желая того чтобы мне опять тыкали в лицо, и упреждая этот, в принципе вполне мне известный порыв, я шагнул навстречу, и протянув руку перехватил его руку в рукопожатии, сказав при этом:
- Да, спасибо что с вещами помогли, ладно, удачи.
От моего действия он несколько растерялся, что дало мне время усесться в машину, и закрыть дверь, благо, что остальные уже погрузились. Я откинулся на заднем сиденье, водитель еще раз посмотрел на меня в зеркало, и мы, наконец, поехали. Сзади носильщик как-то зачарованно приподнял руку, в неоконченной попытке помахать. Я прикрыл глаза, пытаясь укрыться от вновь начинающейся головной боли во сне.
Попытка впрочем, успехом не увенчалась, как оказалось, дорога была не такой уж и далекой, хотя пробки и удлинили ее. Водитель к счастью попался молчаливый, меня разговорами не отвлекал. Мы остановились около гостиницы, и на этот раз роль носильщика досталась мне. Хотя чемоданы с сумками и были весьма объемны, я вполне с ними справлялся, нагрузив на себя основной вес большой спортивной сумки и пары чемоданов. Остальное пришлось нести Мартину и Сергею.
Мы зашли внутрь, Мартин пошел снимать номер, прихватив наши документы, я же с Шиловым остался неподалеку от входа, устроившись в кресле. Я пытался сохранять на лице как можно большее безразличие, тем более что вроде ни у кого не возникало желания подходить. Правда Сергея похоже ситуация нервировала. Он видел, как на меня смотрят, да и сам, находясь рядом, был под вниманием. Правда, если не считать человека, с которым говорил Мартин, несмотря на его попытки глядеть через плечо, тут было всего трое. Вероятно персонал, вот они и смотрели на меня, с нескрываемым любопытством.
- Блин, на тебя всегда так пялятся? спросил Шилов. Я взял какой-то журнал, раскрыл его, делая вид что читаю, и ответил:
- А сам-то как думаешь?
- Да, охрененно тебе наверное. Блин, это-ж рехнутся можно, постоянно. Нет, ну реально, каждый день так.
- Что делать, привык уже. И поверь, когда просто смотрят это еще отличный вариант.
- М-да, и вот скажи, оно того стоило вообще?
- Да.
На этот мой ответ Сергей повернулся, и уставился на меня:
- Ты серьезно? Тебе вот что, нравится, когда вот на тебя так пялятся?
- Нет.
- Ну а что тогда?
- Мне нравится то физическое совершенство, что дает модификация, и я считаю цену постоянного внимания вполне оправданной.
- Угу, физическое совершенство. А просто спортом заниматься не пробовал? До модификации, например. Или просто радости полные штаны, когда то, что обычно добывается упорным трудом, на халяву досталось?
И что это он злой какой, сегодня? Продолжает винить меня за случившееся? Он прячет за агрессией страх, но страх чего? Меня? Того во что ввязался? Но ведь все что ему осталось, это вернуться, доложить о результатах своей работы, и писать заявление на отпуск.
- Не подскажешь тренировок позволяющих выжить после падения с шестого этажа, причем не просто выжить, а отделаться ободранной кожей да ушибами?
- Не падать, например.
- Классный аргумент, передам его твоим праправнукам.
- Угу, раскатал губу. Как же, верь больше во все что они пздят.
- Предполагают. И часть предположений оказываются верными.
- И бессмертие, и неуязвимость, и безумная сила, да, да, да. Как же.
- И что ты в крайности впадаешь? Давай начистоту, ты до сих пор не оправился от шока? Я уставился на него, с легкой улыбкой на лице, когда он повернулся и посмотрел на меня, и добавил, - ты же, в конце концов, то же работаешь в этой сфере, в чем проблема?
- Ни в чем, отстань.
Он отвернулся, замыкаясь в себе. Я смотрел на него, понимая, что все же причиной стал страх. Страх того, что он тоже теперь замешан в чем-то, чего еще до конца не понимает, но что воспринимает как некое зло.
- Знаешь что, в конце концов, я спасал там и твою шкуру в том числе. И если тебя так напугала моя окровавленная пасть, в следующий раз потребуй себе личное оружие, и применяй его для самообороны сам, - я умолк, и подождав несколько секунд, добавил, - а если ты считаешь что я такой хладнокровный ублюдок каким кажусь, то учти что жизнь под прицелами взглядов всех людей увидевших меня, приучила скрывать свои чувства.
Когда он повернулся ко мне, я уже вновь с рассеянным видом смотрел в журнал, не обращая внимания на, так и не рискнувших приблизится, людей. Я держал на лице привычную полуулыбку, тем не менее, позволяя чуть заметно подергиваться губе. А затем к нам подошел Мартин, и сказал:
- Фух, все мозги проели. В общем, я снял три однокомнатных номера на ночь.
- Едем то завтра? Спросил я.
- Да, немного не вышло со временем, чтобы сразу.
- Ну, думаю, нам всем стоит передохнуть со всеми этими делами, - заметил я, и вновь подняв вещи, пошел вслед за Мартином. Номера действительно оказались весьма маленькими, но там была ванная комната, и в целом они были вполне неплохи для ночевки.
Наконец оставшись один, я распаковал ноутбук, первым делом нащупывая подключение к сети. Оно нашлось, и я погрузился в изучение, как новостей, так и карты города. И вновь я не обнаружил, чтобы репортаж о моем «задержании бандитов» приобрел хоть какую-то популярность, более того, он отсутствовал и на сайте телекомпании, что ясно дало мне понять, что мои идеи о замалчивании сверху не паранойя, а реальность. Миру могут скормить тысячи незначительных новостей, но то что может быть реально важным, то что может совершить революцию, то не будет сокрыто только при масштабе происходящего. А я видимо, не слишком масштабен.
Я перевязал руку, убедившись, что ожог не слишком серьезен, если не считать пары вздувшихся пузырей на кисти. Определенно более толстая кожа полезна. Я вымыл руку, опять смазал ее, стараясь не повредить пузыри, и забинтовал заново. Голова опять болела, и, в конце концов, я решил прогуляться. Я проверил что документы и деньги при мне, в карманах штанов, посмотрел на плащ. В любом случае бинт лучше защитить от грязи, да и лишние карманы пригодятся.
Собрав все немногочисленные свои вещи, кроме ноутбука естественно, я вышел из комнаты, и, проигнорировав удивленно замершего прохожего, постучал к Мартину. Он откликнулся практически сразу:
- Да?
- Мартин? Я пойду, прогуляюсь, если будете меня искать, ищите по телефону.
- А? Куда?
- На улицу, ответил я очевидный ответ, и прежде чем он подошел к двери, я уже спускался по лестнице.

>>99142
Быстрый шаг вниз, вечная, ничего не значащая улыбка на лице, рассеянный взгляд. Быстрое движение помогает избегать избыточного внимания. А его сейчас мне не хотелось. Да я и сам не знаю, чего мне хотелось. Возможно странного, иррационального и бесполезного бегства.
Улица встретила меня снегом. И пусть он был прекрасен, но он был грязен. Воздух пропитывали запахи города, вонь машин, грязи, копоти. Выйти за его границы? Идея показалась хорошей, пусть это и будет долгая прогулка. Забавно наблюдать как прохожие, идущие по своим делам, касаются меня взглядами, отводят их, и лишь потом до сознания доходит некая неправильность увиденного, и они вновь смотрят на меня с ошеломленным видом. А кому-то нет дела до такой мелочи, их слишком поглощают собственные дела. Я вдохнул полной грудью, почувствовав, как прохладный воздух обжег ноздри. Отсутствие на кончике морды, вернее их укороченность от огня, вновь дала о себе знать неприятным ощущением чего-то поднимающегося снизу, словно вокруг моего лица поднималась коробка.
Надо купить футболку, но сперва
Оружие. Мне нужен газовый баллончик, просто так, на всякий. Он создает минимум проблем. Мысль об этом подсказала, что мне следует посетить крупный торговый центр, или найти магазин, специализирующийся на подобном, но затем мой взгляд остановился на вывеске аптеки через дорогу, и я понял, что мне больше всего сейчас необходимо. Я направился к ней, воспользовавшись разрешающим сигналом светофора. Главное шагать быстро.
Внутри был всего один покупатель, какой-то мужчина стоял у окошка продавца, так что я подошел к другому окошку, поскольку сквозь прозрачные витрины было вполне видно, что продавщицы две. Мое появление оборвало разговор не сразу, девушка оторвалась от экрана компьютера, отвечая мужчине по поводу наличия такого препарата в каталоге, ее взгляд застыл на мне, и она умолкла, исказив лицо в весьма забавной гримасе удивления. Мужчина уставился на нее, не сразу поняв, что она смотри через него, затем обернулся. Обрывая эту немую сцену, я заговорил, обращаясь к свободной продавщице:
- Девушка, девушка, у вас аспирин есть?
Молчание.
- Девушка, ау. Аспирин есть?
- А? Да, да конечно.
Она зашуршала в ящиках, наконец, положив передо-мной требуемое. Следующим что ее озадачило, стало пятитысячная купюра, но раньше, чем она возмутилась, я уже сграбастал пачку, и, закинув таблетку в рот, быстро проглотил ее, запив собственной слюной. Она посмотрела на меня, на купюру, снова на меня. Затем начала отсчитывать сдачу. Мужчина за спиной так и пялился на меня, видимо не обращая внимания на то, что отражение в стеклах витрин позволяет мне вполне уверенно следить за ним, с достаточно хорошей видимостью, чтобы заметить, что его внимание особенно привлек мой хвост. Я вильнул им пару раз, наблюдая, как его взгляд проследовал за движением хвоста в мучительной попытке принять то, что он видит, а затем девушка, наконец, отсыпала мне сдачу, ворохом купюр и монет, которые я поспешил сграбастать в карман.
- Спасибо, - сказал я, и вышел. На улице я вновь перешел на неспешный бег, пока это позволяла плотность людского потока. Восстановив в памяти карту, я прикинул, что достаточно крупный магазин расположен, не так уж и далеко, и скорее всего я увижу его за следующим поворотом улицы. Я направился туда, не обращая внимания на порой преследующие меня окрики, но уже вполне привычным образом отслеживая обстановку. Голова уже вроде бы перестала болеть. Учитывая свои не вполне стандартные анатомию и метаболизм, я предпочитаю использовать наиболее простые лекарства. Во всяком случае, аспирин вполне помог. Мое внимание привлекла группа из трех молодых парней, что то крикнувших мне вслед. Один из них даже подорвался меня преследовать, именно поэтому я и заострил на них внимание, но как выяснилось, опасность следовало искать не в них.
Он сделал буквально пару шагов, и отстал. Я уже скрывался за поворотом, вынужденно переходя на шаг из-за большей плотности людского потока. На бегу хвост всегда развивается за спиной, только переходя на семенящий шаг можно обернуть его вокруг ног, скрыв под полами плаща, и какой-то мудак не упустил случая схватить меня за хвост, когда я замедлился. Интересно, в законодательстве существуют какие-то нормы оправдывающие нанесение побоев? Например, попытка ткнуть в глаза. Попытку схватить за хвост, нужно будет обязательно внести в такой список, подумал я, резко оборачиваясь к источнику боли.
Вполне ожидаемо, что это был молодой парень, иным людям подобное вряд ли могло прийти в голову. Короткий взгляд по сторонам дал понять, что возможно он находится в компании, а возможно те двое неподалеку просто случайные прохожие. Во всяком случае, спрятав хвост за спиной, я прошипел:
- Слышь, ты охренел?
Я сказал это без излишней агрессии, понимая, что свидетели не будут на моей стороне без очевидной и яркой провокации. Пути отступления, к моей цели отрезаны, там сложно будет бежать, а то еще и наткнусь на кого-нибудь ненароком, крика будет Назад, да, наиболее оптимально, наиболее затруднено для перехвата теми двумя расстоянием.
- Ты че как ходишь? Между тем довольно нагло сказал парень, протягивая руку к моему лицу. Такого я уже терпеть не собирался, и вскинул руку в защитном жесте. Отбивать его руку было опасно, открывало меня для удара, и потому я схватил его за предплечье, упреждая второй рукой его возможный удар. Затрещала ткань теплой куртки, и в нагловатых глазах парня промелькнул страх, когда он посмотрел на свой рукав. Мои когти пропороли ткань, обнажив тонкий слой белоснежного утеплителя, и я чуть сжал пальцы, впиваясь когтями в его руку. Пока неглубоко, только укол контролируемый подушечками пальцев. Пока он обойдется всего царапинами, если попытается вырвать руку. Мы замерли в довольно глупой позе, и, кинув взгляд на наблюдающих двоих, я вновь сказал:
- Ты охренел меня за хвост дергать?
Конечно, сейчас, пользуясь его растерянностью, я мог бы ударить кулаком в живот. Но при этом он имел бы высокие шансы вцепиться мне в одежду, задержать, и помешать бегству. А против троих Нет, шансы вполне были, даже весьма высокие, если дать волю когтям. Но вот последствия, да еще и при такой куче свидетелей. Уверен, девяносто процентов этих ублюдков будут потом говорить, что я сам кинулся на парня, а потом на двух, поспешивших его спасти. Но те пока только смотрят. Тонкий, чуть заметный запах крови коснулся моих ноздрей, разом возбуждая, и наполняя мышцы кипящей силой. Остатки головной боли смылись под потоком гормонов, казалось, даже время чуть замедлилось. Я отчетливо увидел алую струйку на белом материале порванной куртки, совсем маленькую, как от кошачьей царапины. Оторвавшись от созерцания повреждения, взгляд парня метнулся на мое лицо, в сторону, вновь на лицо, и он сказал:
- А, это, извини. Попутал.
Секундная пауза, и я ответил, отпуская его:
- А ты не путай.
Он рефлекторно сжал запястье, а я развернулся, и быстрым шагом пошел прочь. Оглядываться не следовало, поэтому я пытался уловить поведение его приятелей по отражениям в стеклах витрин. И мне показалось, что они пошли следом. Я нырнул в толпу, и засеменил обернутыми хвостом ногами. Да, замедляло, но никто на хвост не наступит. Встречные лица искажались целой гаммой чувств, но все же тут было достаточно многолюдно, чтобы организовывать затор, людей сносили другие люди, которым было глубоко наплевать на мелькавшую между человеческих голов мою голову. Я нервничал, тут я недостаточно быстр, и не смогу уверенно уйти от преследования. Осторожно поворачивая голову, я пытался уловить краем глаза этих парней, и мне казалось, что они где-то здесь. От этого чувства я вдруг почувствовал себя невероятно голым, без привычного веса бронежилета на теле, который я заказал однажды по интернету, в опасении покушения на свою жизнь. Толпа всегда скрывает руки, всегда делает уязвимым живот, для неожиданного удара ножом. Достаточно только подойти близко, и пырнуть, в спину, в брюхо, в пах, куда угодно. А затем толпа легко скроет, паника от внезапного крика раненого позволит отшатнуться от жертвы вместе с людским потоком.

>>99270
Проклятье, где же эти ублюдки? Я уже не держал руки в карманах, они висели вдоль тела, в попытке упредить удар, перехватить. Но встречных людей слишком много, порой на меня в буквальном смысле натыкались, мои руки касались одежд, сумок, чего угодно. Слишком много помех, слишком много чтобы почувствовать опасность, слишком много запахов, чтобы ощутить нужные. От удара ножом в толпе может спасти только пассивная защита, только слои брони, укутывающей тело. Как же легко убить кого-то посреди множества людей, пусть это и риск что случайный взгляд даст ненужного свидетеля, увидевшего блеск клинка, или кровь на рукаве. Мои губы исказились в чуть заметном оскале, я попытался ускориться, стараясь все же не продираться сквозь людей слишком грубо. Лишний след, дорожка ко мне.
Я миновал несколько магазинов, теснившихся в длинном доме, перекресток, с подловленным разрешающим сигналом, но опять повороты были слишком многолюдны. А затем, к моему облегчению, я увидел отворот между домами, за которым было весьма тихо. Не задумываясь, я вырвался из толпы, и свернул туда. Тут я уже увижу опасность. Кипящая кровь жгла руки изнутри, я прошел под аркой, свернул за угол, и оказался в колодце домов, забитым деревьями и машинами. Я встал у дерева, став невидимым с оживленной улицы, и наблюдая за дорогой сюда, руки положил на холодную кору. Спокойно, нужно избежать драки. Я, я пролью кровь, если их будет трое. Как минимум одного из них серьезно раню, а если это не станет достаточным для того чтобы двое других бежали, то возможно пострадают они все. Мне вдруг ярко вспомнилось как человеческая кость хрустнула на моих зубах, хрустнула и лопнула, оставляя в моей пасти откушенную руку, с перемолотыми в попытках вырваться сухожилиями и мышцами, растрепанными об зубы точно веревка об точильный круг. Как легко, даже незаметно для меня, когти ноги вспороли брюшину, дав волю кишкам. Я могу контролировать удары, могу бить кулаками, локтями и ногами, но один на один. В драке против нескольких это слишком опасно для меня, там встанет вопрос немедленного выведения человека из строя, а в том, что я смогу прописать нокаут в челюсть, я не уверен. Не могу быть уверенным, нельзя рисковать связывать себя борьбой, если врагов несколько. Тому, кого схватили за руки слишком легко воткнуть нож в спину. Проклятье, как же мне нужен мой бронежилет, нужна возможность не бояться летальных ударов. И он оправдает меня, ножевой пробой в моей одежде сразу даст огромное преимущество моему адвокату, однозначно обозначит намерение нападавших причинить смерть, и заставит заткнуться ублюдочную тенденцию российского законодательства оправдывать пострадавшего, и обвинять посмевшего защитить себя. Как же, может те парни, что шли на убийцу с ломами и ножами просто хотели предложить ему услуги ремонтников.
И все же это люди, они умеют бояться, разорванная куртка, чувство лезвий на руке, разом застопорило агрессию той мрази, решившей, что я какой-то чудак в маске, над которым можно поиздеваться. Тупое животное, с каким бы удовольствием я сломал бы ему нос, будь у меня для этого возможность. Так что пока ставка на страх, мне нужно оборвать их преследование, я не знаю этот город достаточно хорошо, следовательно, не могу быть уверен, что бегство не загонит меня в тупик. Убежать успею, я уже вижу выходы из этого колодца, но пока их нужно напугать, заставить отступить. Мои уши были направленны на проход, и я легко услышал, как кто-то идет сюда, не один человек. Я начал драть дерево, резать когтями жесткую кору, натягивая на них почти весь свой вес, так как кошка точит столб. Это чувство, чувство натяжения в пальцах, давала выход тому жару, что кипел под моей шкурой, просто демонстрация силы, предупреждение о том, что я опасен, и могу постоять за себя, с летальным исходом для напавшего.
Из-за поворота вышли парень с девушкой, и привлеченные звуком раздираемой коры, повернулись ко мне. Они замерли в оцепенении, парень рефлекторно закрыл собой девушку, а я продолжал драть дерево, глядя на них. Запущенное действие не могло остановиться так сразу, магме в моих венах нужен был выход в движении, в жестком, преодолевающим сопротивление движении, потому я драл дерево, и смотрел как они пятятся назад. Все происходило в полном молчании, под треск оледенелой коры. Секунд десять оцепенения, секунд десять осторожного отступления, и вот они поспешно скрылись за поворотом, так и не издав ни звука. Еще немного подрав дерево, я остановился, и опустил руки. Время текло мучительно медленно, но вроде больше никто не заходил сюда. Отстали? Потеряли меня? Или меня вообще никто не преследовал, и чувство опасности лишь плод моего воображения? Я не знал, но если бы я послушался своего чутья тогда, когда ехал с двумя шлюхами прямиком в засаду, я бы избежал очень больших проблем.
Но теперь опасность, кажется, прошла. Скорее всего, они попытались за мной идти некоторое время, но просто отстали. Ничего, цена тому китайскому пуховику тысяча рублей, так что пускай зашивают. И вообще, мало ли где он мог его порвать? За гвозди там зацепился, или еще где. Я никого не видел, я никого не знаю. Я поспешил прочь, воспользовавшись другим выходом, и вновь слился с толпой. Определенно, мне нужен газовый баллончик, единственное из разрешенных недооружий, способное справится с несколькими противниками без последствий с законом.
Я лавировал среди прохожих, оставляя за собой след недоумевающих от увиденного людей. Магазин я уже видел, как и было обозначено на карте. Вскоре я уже заходил в него, благо вроде бы ни у кого больше не возникало желания хватать меня. Я прошелся по залу, стараясь нигде слишком не задерживаться, пока мое внимание не привлек нужный мне отдел. Внушительный ассортимент ножей, травматов, и пневматических игрушек, замаскированных под огнестрельное оружие, придавал этому месту видимость оружейной лавки. Мое внимание сразу привлекли баллончики, хотя взгляд и задержался на клинковом оружии. Все же во всех этих мачете, кукри, катанах и тому подобному металлолому есть что-то завораживающее.
- Вам чем-то помочь? Спросил мужчина за прилавком, настороженно изучающий меня. Еще немного посмаковав мысль об анонимном клинке в рукаве, я ответил ему:
- Да, мне нужен баллончик для самообороны, что-нибудь покрепче.
- Ну, - он одарил меня долгим взглядом, натыкаясь на маску улыбки, - думаю, вот хорошие средства.
Передо-мной появилось несколько баллончиков. Я покрутил их в руках, почитал этикетки. Все это время мужчина разглядывал меня, да и, пользуясь моей остановкой, начала собираться толпа зевак, заинтересованно рассматривающих меня.
- Думаю, я возьму пару таких, - сказал я найдя в предложенном ассортименте такой же как у меня и был, уже показавший свою эффективность в деле.
- Да, сейчас, - ответил мужчина, доставая второй, такой же, и занимаясь с кассовым аппаратом. Я достал деньги, расплатился, сунул по карманам покупки. Мало ли, пусть будет про запас. Затем мое внимание привлек любопытный нож изогнутый точно коготь, небольшой, с отверстием под палец.
- А можно посмотреть вот эту штуку? спросил я, указывая на нож.
- Да, конечно, - ответил продавец, давая мне оружие. Видимо он скрывал растерянность обыденностью действий, выдавая ее только долгим, изучающим взглядом. Я взял клинок, изучая его и сравнивая. Любопытно, у него то же были приспособления для нанесения рвущих ран, в отличии от моей сложной заточки, невыполнимой на тонком стальном лезвии, он имел ряд зубчиков, похожих на пилу. Заметно крупнее моих когтей, этот клинок все же не был настолько удобен, да и количество компенсирует размер. К тому же сталь анонимна. Следы моих когтей на жертве, это однозначная роспись в том, кто нанес рану. Тут же, тут нужны будут иные доказательства. Да и убить им сложновато, он не предназначен для колотых ран, а искусство захватить артерию, вену, подцепить мясо с кожей для длинного разрыва, подцепить кость, все это доступно только когтям, растущим на ловких и сильных пальцах, но не металлу.

>>99273
- Да, интересная штука, - сказал я, откладывая вещь, и уходя прочь. Мужчина промолчал, от его взгляда мои когти не укрылись, но какое мне до этого дело? Более важным для меня было то, что никто мне не помешал спокойно уйти прочь, направившись на эскалатор на второй этаж, где, если верить объявлениям, был магазин одежды. Можно конечно было сэкономить, отправившись на какой-нибудь рынок, но мне хотелось до минимума сократить лишние контакты в незнакомом мне городе. И хоть это и не вызывало у меня радости, я старательно игнорировал направленные на меня камеры мобильных телефонов, привычным образом держа маску рассеянной полуулыбки, превращающей меня в хорошего и милого парня для тех людей, кто не знает меня достаточно глубоко. Думаю, что таких людей нет, все же я привык носить достаточно много масок, и иметь нулевое количество людей которым мог бы раскрыться полностью. Эта слабость, доверие, наследие стадных инстинктов человека, и я немало трудился, чтобы избавится от нее.
И все-же, успел ли Мартин узнать меня достаточно хорошо, чтобы разглядеть за маской мою истинную природу безумца, загнанного в плен своими фобиями, в которых истинные подозрения переплетаются с ложными, и отказаться от которых вообще слишком опасно. Я пою страх кровью и жестокостью, но отбросить его, прекратить учитывать этот фактор, означает встать на путь гибели. Нельзя питать иллюзий того что не будет людей которые захотят моей смерти. Стоит мне просто выйти из дома, и я уже в опасности, в плену собственной внешности и царящих в обществе установок. Удивительно, но во многом проблема создается тем, что я выгляжу вполне дружелюбно, и даже не слишком опасно. Кому бы пришло в голову дергать меня за хвост, будь во мне больше двух метров роста?
Я уже поднялся на второй этаж, и прохаживался между рядами одежды. Да, вот и футболки. Забавно, но видя, как я выбираю одежду, девушка продавец таки решилась подойти ко мне.
- Вам чем-то помочь? – спросила она, я глянул на нее, вновь сосредоточился на одежде:
- Да, у вас примерочная где?
- Там, - махнула она рукой куда-то в сторону.
- Хорошо, спасибо, - меня охватило желание немного пошутить, - а чехлы для хвоста у вас, где есть?
- Для хвоста? – вообще ее состояние было весьма любопытным. Она не боялась, но была в некоторой растерянности, видимо успокаивая себя мыслью вертящейся вокруг маски или розыгрыша. Это предположение подтверждалось растущим в ней беспокойством, по мере того, как наблюдая за мной вблизи, она убеждалась в моей правильности. Она видела, что мое лицо просто не могло быть маской, слишком живое, слишком подвижное. К тому же я еще и вильнул хвостом, показывая и его. И от понимания увиденного, девушка потихоньку стала впадать в ступор. Она зачарованно наблюдала, как развевается мой хвост, плавными, амплитудными движениями, и наконец, выдохнула то, что пришло ей в голову:
- Я, я не знаю, э, посмотреть надо…
- Хотя, откуда им у вас взяться? Я пока еще не стандарт, на меня не шьют, - я коротко рассмеялся, и добавил:
- Может со временем, когда генные модификации будут более распространены.
Сказав это я взял несколько присмотренных футболок, и отправился в примерочную. Мой выбор пал на светлую одежду, кремового и серого тонов, не слишком дисгармонирующих с цветом шерсти. Уединившись в примерочной, я снял плащ, и повесив его на вешалку, стал примерять футболки. Нет, конечно, меня сложно назвать голым, если не считать руки, но не разгуливать же мне с обнаженным торсом? Я подобрал пару футболок, которые мне больше понравились по сочетанию с цветом побелевшего меха, накинул плащ, и вышел из примерочной. Затем стал ходить и выбирать иные мелкие вещи, несколько пар носков, трусы, хотя перешивку под хвост придется делать самому, по причине чего я дополнил покупки и катушкой ниток с набором иголок. Похоже, в свою квартиру заглянуть мне доведется не скоро.
Продавщицы так и таращились на меня, равнодушно ходящего между развешенной одеждой. Естественно они заодно и обсуждали увиденное, несколько даже сбились в кучу, слушая одну из сплетниц. Меня заинтересовало, что же именно они обсуждают, и стоя у одной из вешалок, и выбирая, как им казалось, одежду, достаточно далеко, чтобы у них была иллюзия защиты от подслушивания, я направил на них уши. Большие ушные раковины довольно удивительная вещь в плане подслушивания, стоит их направить на источник звука, и они словно съедают пару десятков метров дистанции.
- Пишут, целую банду поймал, их там всех повязал, представляете? Это целое значит секретное подразделение в полиции, оборотней в погонах, вот точно говорю, вот таких вот.
- Так он что, в милиции служит?
- Да, да, да, вон, смотри что написано. Секретный значит проект. Там значит, делают таким медицинским способом, чтобы значит, был вот именно такой.
- А зачем?
- А мне, откуда знать, вот смотри, так вот написано, значит так и есть. Теперь вон и у нас вот такого завели.
Что? Я оторвал взгляд от вещей, посмотрев на женщин. При этом моем движении газета в их руках молниеносно скрылась под прилавком, и меня встретило несколько дежурных улыбок. Любое объяснение увиденному снимает ступор, давая возможность действовать почти как обычно. Я направился к ним, неся с собой груду выбранных вещей.
- Добрый день, - поприветствовала меня главная сплетница, и я стал раскладывать вещи.
- Добрый, вот это я бы хотел взять.
Она взяла прибор, стала считывать им бирки. Я расслабленно наблюдал за процессом, держа на лице улыбку. Затем немного отошел, делая вид, что мне интересны куртки на стене, кинул взгляд на прилавок. С этой позиции я мог разглядеть поспешно спрятанную от меня газету, одна из тех самых желтых газетенок, в которых можно прочитать, как корабли марсиан строят египетские пирамиды на луне по заказу древних атлантов, чтобы приблизить к Земле Нибуру, и тем самым вызвать апокалипсис.
- Вам пакетик надо? – Спросила женщина.
- Да, упакуйте, пожалуйста, ответил я, доставая деньги. Расплатившись, и забрав покупки, я спустился вниз, оставив их дальше строить теории, одну удивительнее другой. У выхода из магазина была печатная лавка, и я замер там, изучая ассортимент. Нужная газета довольно быстро попалась мне на глаза, благодаря блевотно яркой обложке, и, купив ее, я вышел на улицу.
Ну, по крайней мере, я не удостоился первой полосы, ее гордо занимала очередная тайна воды которая гарантирует бессмертие. Однако в заголовках обложки была строка: «удивительное направление полицейской реформы, мутанты в погонах». Я перелистнул страницу, натыкаясь на собственную фотографию с весьма жутким оскалом. Это был снимок из того самого телевизионного выпуска, в котором я участвовал как ловец бандитов, благодаря аферам Мартина. Кадр был подобран так, чтобы во время речи моя пасть выглядела как можно более агрессивно распахнутой. В добавок посреди текста была вбита яркая строка ; «робокоп с собачьим сердцем», и я вчитался в тот бред, что был тут написан.
«Многочисленные реформы что уже привели к переименованию милиции в полицию так и не дали результата, и тогда, на уровне эксперимента, были предприняты меры по изменению самого человека. Российские ученые впервые в мире смогли придать человеку поистине собачью верность, неподкупность и преданность. Новые полицейские уже поступили на службу, и нужно сказать, что эффективность их намного выше, чем у прежних».
Мои глаза расширялись все сильнее, по мере того как я читал это. Выходило, что чуть ли ни в каждом городе уже есть такой генномодифицированный полицейский, который способен преследовать любого преступника с упорством служебного пса. Поток мыслей вел к тому, что это пока только пробная мера, но вот еще немного, и чуть ли не всю полицию переделают таким образом. По сути, тут от правды был только сам факт моего существования, и то, что я кого-то там условно задержал. Все остальное, чистой воды бредятина. Тем не менее, над самим фактом такой статьи в журнале за этот месяц, следовало задуматься. Сунув газету в пакет, я пошел дальше.

>>99325
14*
Сложно подумать, сколько информационного мусора содержится в современном мире. Вот эта статья, в ней есть правда о моем существовании, но искаженная и перепутанная настолько, что в этой статье я не более реалистичен, чем инопланетянин. А объективный видеоролик? Неужели он и правда, удален отовсюду? Возможно ли такое? Ведь есть интернет, его сложно контролировать. А что если ролики и бродят где-то, с парой сотен просмотров. Лишь часть информационного мусора. Почему нельзя прятать информацию на самом виду? Возможно, если произойдет такой случай, возникнет всплеск просмотров, информация разрастется, став более доступной. Есть еще и множество роликов с мобильных телефонов, их часто направляют на меня.
Может они просто в силу некоторых обстоятельств не получают достаточной распространенности? Или все же злой умысел? Но достаточно ли у государства ресурсов, чтобы контролировать интернет, это последние прибежище истинной свободы слова? Или тут следует говорить о тех, кто стоит над государствами? Возможно, тоталитаризм ближе, чем мы думаем, ослепленные иллюзиями демократии.
Я уже проголодался, и движимый в равной мере голодом и запахами, направился в какую-то придорожную забегаловку, носившую гордое имя закусочной. Мое появление в не слишком освещенном помещении заметили не сразу, я успел пройти к стойке и изучить выставленное там меню. Кроме меня тут была еще и веселая компания, шумно злоупотреблявшая алкоголем, и один тихий посетитель, явно избегавший лишних знакомств в дальнем углу.
Женщина за прилавком обратила на меня внимание, отвлекаясь от пьяниц. Она посмотрела на меня, замерла, с непередаваемым выражением удивления на лице, затем протерла руками глаза.
- Здравствуйте. Мне бы мясную запеканку, супа, и… Ну чего вы на меня так смотрите?
- Ты, ты кто?
- Кто, кто, волк в пальто. Жрать давай, - сказал я. Поглазев на меня еще пару минут, женщина, наконец, оклемалась, поспешила рассчитаться со мной, и уйти за заказом. Я занял столик в стороне от подвыпившей компании, отгораживаясь от них столбом пронзавшим помещение. Они до сих пор меня не замечали.
Веселье у них было в самом разгаре, и поведением они больше всего напоминали стадо бабуинов нашедших нечто интересное. Громкие возгласы, шум, перебивающие друг друга рассказы, мерзостное зрелище. Я вспомнил свою последнюю пьянку, случившуюся пару месяцев назад, и последовавшие за ней события. Алкоголь сказался на мне не лучшим образом, я понял, что под ним отдаюсь примитивным, животным побуждениям, теряя над собой контроль. Нет, в равной мере потеря контроля и развязывает язык, придавая речи, да и общению в целом, несдержанность, легкость и бессмысленность. Но столь же легко на волю вырываются и гнев, и откровенная глупость. Так какой же смысл опьянять себя, что люди находят в этом настолько сильно, что запрет этого наркотика становится попросту невозможным? Можно запретить опиум, кокаин, марихуану, но никто и никогда не мог запретить алкоголь, а кто пытался, натыкался на такое сопротивление, и размах незаконного оборота, что отказывался от этой идеи. Да, я быстро вошел в тот вечер в ту компанию, пригласившую меня выпить, и вечер вышел неплохим. Вот только затем меня потянуло на лишние приключения. Неужели притягательность алкоголя именно в этом? Снятие барьеров, потворство инстинктам и случайным влечениям. Общение из рационального переходит в область инстинктивного, где просто одно нахождение рядом с себе подобными, потворствует неким стадным инстинктам, или одиночество, освобождающее от мыслей, терзающих рассудок, бегство в сторону животного, бессознательного состояния? Соблазнительный путь деградации, избавления от груза рассудка? Возможно, но этот путь для меня абсолютно неприемлем. Потеря самоконтроля в моем положении вообще чревата, достаточно вспомнить…
Мне вспомнилось, как с хрустом лопнула человеческая кость на моих зубах. Да, с такими челюстями терять самоконтроль весьма опасно. Глотку перегрызть как нефиг делать. Да и просто ставить себя в зависимость от внешнего наркотика, та еще дорожка. Внешний наркотик. Это словосочетание вызвало новый виток бесконечных рассуждений. Модификант Сара вырабатывает наркотические вещества, и сама попала под зависимость от них. Где грань между наркотиком и гормоном? Наркотический препарат ведь может быть и, боевым. Опять же, в СССР проводились работы по созданию различных препаратов, очень большие работы. Таблетки позволяющие сделать пригодной для питья воду из лужи, таблетки позволяющие выполнять боевую задачу без сна несколько суток, таблетки, много всяких таблеток. Военные аптечки советского времени желанная добыча для тех, кто жаждет некоторых веществ из них. А сколь многое утекло в фирму? И сколь многое тело способно синтезировать само? Если подумать, в стрессовых ситуациях, при внезапной опасности, мое тело вытворяло те еще фортели. Чего такого надо плеснуть в кровь, чтобы одним прыжком перемахнуть автобус? А чего такого надо в нее плеснуть, чтобы пробежать с километр на ободранных в кровь ногах, даже не чувствуя боли? Адреналин? А только ли он?
Наконец женщина вернулась, как с едой, так и, похоже, с поварихой, решившей тоже взглянуть на меня. Смущало это меня мало, я подошел, взял еду, и понял что спалился. Кинув равнодушный взгляд на притихших гуляк, эффектом домино по взгляду одного замолчавших всех, я сел за стол, вновь скрываясь от них, и приступая к еде. Повисшая тишина, сменившаяся затем удивленными матерными возгласами, заставила меня есть побыстрее, усердно дуя на запеканку, и закидывая ее в рот большими кусками. Мое усердие было вознаграждено тем, что я успел приступить к супу, к тому моменту, когда обмен репликами исчерпал себя, и побудил людей к действию.
Один из парней, пошатываясь, появился в поле моего зрения, и уставился на меня. Я продолжал есть с самым невинным видом, изображая полную увлеченность пищей. Парень прищурил глаз, глядя на меня, постоял так с полминуты, шатнулся в мою сторону, потом шагнул назад. Я мог почти что читать побуждающие его мотивы. Любопытство, лишенное алкоголем рамок приличия. Страх непонятного, вынуждающий отступать. Противоречие этих побуждений и ставило его в подобную колеблющуюся линию поведения. Так же я мог и предполагать точку смещения равновесия – храбрость стадного инстинкта, когда к нему присоединятся и остальные, движимые наблюдением за его ступором. Пользуясь этим временем, я поспешно доедал суп, однако процесс ускорялся тем фактом, что остальные то же видели меня, поэтому я даже не глядя мог сказать, что они сейчас обмениваются недоуменными взглядами, стараясь отыскать в лицах друг друга подтверждение увиденного.
Естественно они нашли его весьма быстро, и я успел выхлебать примерно половину тарелки, когда они вывалили гурьбой. Полдесятка мужчин, возрастом примерно от двадцати до тридцати лет, они обошли столб, закрывавший меня от них, с обеих сторон, и стали пялится на меня. Один из них, самый так сказать смелый, наверное, заводила компании, практически сразу подошел ко мне, и уселся за стол напротив.
- Х…я ты вырядился, - заявил он мне, после недолгого изучения мутным взглядом, и протянул руку к моему лицу. Я не слишком агрессивным жестом отвел его руку, и сказал:
- Руки убери, я компанию не звал.
- Не, а че ты вырядился?
- А че, тебя мой плащ не устраивает?
- Какой плащ? Х…ли ты маску какую напялил?
- А ты где маску увидел? Глаза протри.
Наверное, если бы я сразу пустил ему немного крови, например слегка поцарапал столь нагло протянутую руку, то остальные бы были осторожнее. Но сейчас они, ни мало не смущаясь, стали рассаживаться за моим столом, а один вообще чуть ли не в меня уперся, и сказал:
- А ты че, не в маске? А ты кто тогда? Ты че, не человек?
- Модификант, не видишь что ли? – флегматично ответил я, отправляя в рот еще одну ложку супа.
- Какой модификант на х…й?
- Генетический, - я вновь отмахнулся от очередной попытки потыкать мне в лицо, раздражаясь все сильнее. Проклятые ублюдки, вот не сидится им спокойно. Ладно бы просто подошли спросить, так ведь чуть ли в лицо не лезут, проклятые алкаши. Морды бы им поразбивал, правда их пятеро.

>>99631
- В смысле генетический? Ты кто вообще?
Началось. На моем лице появилась привычная маска полуулыбки.
- Ну ты что, вообще газет не читаешь? Услуга такая есть, генетическая модификация организма.
- Это как?
- А я откуда знаю? Я что, биоинженер? Как-то так делают, и все.
- А на х…я? Вот это тебе на х…я? – спросил парень напротив, вновь тыкая мне в лицо, я опять отвел его руку.
- А вот надо. Испытатель я. Надо же кому то испытывать новинки?
- Не, это ты неправильно. Ну, вот на х…я тебе собачья морда? Ты че, пес что ли? Сука что ли?
Скрыть эмоции. Мразь, с каким бы удовольствием я вспорол бы ему брюхо. Легкий смешок в ответ:
- Кобель тогда уж. И вообще, не нравится что, я тебя не держу.
- Не, ты вообще вот знаешь, что ты неправильный? Настоящий мужик таким быть не должен.
- А ты что, судья? Судить меня вздумал?
- Не, это бог, бог судья, - парень глубокомысленно поднял вверх указательный палец, пытаясь свести на нем расползающиеся глаза.
- И что? Ты за него тут судишь?
- А те че? Что-т не нравится? Ты вообще кто такой?
- Э, слышь, ты тут это, не прав, - поддакнул тот который был рядом, панибратски обхватывая меня рукой.
- А я Пашка. Меня тут все знают, - вдруг заявил собеседник напротив, врезав для убедительности по столу рукой. На это послышался и возглас женщины за стойкой:
- Я сейчас милицию вызову!
- Умолкни! – донеслось в ответ. Я скинул с себя руку наглеца, в ответ на что, он толкнул меня, и заявил:
- Э, слышь, ты че вообще?
- А ни че, руки убрал.
- А ты че раскомандовался? Пойдем выйдем? – Он вскочил, опять хватая меня за одежду. Я так же поднялся, стараясь следить за возможными ударами. Опасаясь их, я отшагнул от стола, прихватив пакет с покупками, и заявил:
- Че, пошли разберемся?
- Пошли, - ответил он. Остальные уже то же поднялись, и я двинул к двери, в стремлении оказаться на улице раньше них, и попросту сбежать. Нет, у меня, конечно, были шансы и против пятерых, а если пустить в ход когти, то и неплохие шансы. Вот только, к сожалению, нет закона, позволяющего убивать бухую гопоту во время нападения.
- Э, слышь, пакет куда понес? – В сопровождении этого возгласа парень вновь схватил меня за рукав, и понимая что попытка вырвать его из рук силой, скорее всего, окончится его разрывом, я сам схватил его за руку. Подушечка пальца уперлась в кожу, привычно контролируя угол наклона когтя, острие слегка накололо, и размыкая руку, я чуть поцарапал ему основание большого пальца. Он отскочил, и закричал:
- Он на говне парни, парни, он на говне! Порезал меня!
Крик ублюдка заставил уже поднявшихся выб…ядков отшатнуться, в первой мысли о том, что я ранил его серьезно, и это дало мне время оглянутся у выхода, убеждаясь, что на усиленно встряхиваемой руке просто царапина, и почувствовать, пока еще существующий страх. Я остро ощутил их секундную панику, еще не смытую алкоголем, они пока еще думали, что их приятель вот-вот рухнет замертво, и моя пасть растянулась в ухмылке от этого сладкого запаха. Я поднял свободную руку, коснулся кончиками когтей металлической части косяка, и провел руку вниз, издав жуткий скрежет. Правда двоих это напугало не слишком, после секундного замешательства алкоголь взял свое, и они бросились на меня. А я бросился на улицу. Нет, я мог конечно их положить, наверное, но потом милиция, этап за Урал, собачий оскал…
Я выскочил на улицу, бросился бежать, слыша что, повинуясь стадному инстинкту, за парочкой особо смелых, потянулись и остальные. Виляя между относительно немногочисленными прохожими, я пробежал пару кварталов, свернул во двор и замедлился. В их состоянии они уже отстали, так что я просто обернул хвост вокруг ног, накинул капюшон, и не слишком быстро пошел прочь. Меня душила злоба. В моей крови вскипела жажда действия, бегства, агрессии, чего угодно, способного унять этот жар в мышцах. Но скакать по улицам размахивая хвостом, было, наверное, сейчас не лучшей идеей, так я с большей вероятностью останусь в памяти свидетелей. Хотя, что я сделал? Не знаю откуда у него царапина, гвоздь может зацепил. Это даже на побои не тянет.
Тупорылые ублюдки. Да я точно бы их поколотил по полной программе, если бы захотел. С локтя в челюсть этому наглецу, пока остальные встают, ближайшему с ноги в рыло, а уж с тремя как-нибудь справлюсь. Тем более что они и на ногах толком не стояли. Мрази. А ведь отхватили бы от меня, так наперебой побежали бы в полицию жаловаться, и заявление писать, как я такой нехороший на них напал, побил, и отобрал все нажитое непосильным трудом. Знаю я таких сук, уроды е…аные, глотки бы повыдергивал.
Я шел в крайнем раздражении, и злоба держала меня, не давая уйти без мести. Поддавшись этому иррациональному чувству, я, сделав большой крюк, вновь подошел к этой закусочной, с другой стороны дороги. Уже вечерело, солнце скрылось за домами, и я уселся на какую-то скамейку, и стал наблюдать. У меня не было особого плана, я просто изображал усталого прохожего, решившего немного посидеть, и смотрел на закусочную.
Я мог видеть сквозь окно их неясные силуэты. Снег не падал, так что видимости была вполне нормальная, и если бы не занавески, я бы видел их более подробно. Невольно мне пришло опасение, что они там будут сидеть чуть ли не до полуночи, и столько сидеть тут мне, наверное, не стоит. Словно в подтверждение этому я заметил как какой-то прохожий замер, уставившись на меня, видимо заметил торчащую из-под капюшона морду. Поднявшись, я пошел прочь, пока любопытство не стало более назойливым.
Легко перейдя на бег, я направился прочь, в гостиницу. Бег хорошо спасает от нежелательного внимания, люди если и успевают понять, как я выгляжу, то ограничиваются лишь взглядами в спину и на развевающийся за ней хвост. Догонять желающих особо нет, даже с учетом того что по улице я бегу скорее трусцой чем на полную скорость. Опять же, меньше внимания. Если человек бежит трусцой, он просто занимается упражнением, если галопом – удирает от кого-то.
Я вернулся в гостиницу, поднялся в свой номер. Кинув там пакет с покупками, я завозился, разбирая их. В дверь постучали, судя по характеру шагов, это был Мартин.
- Да? – отозвался я.
- Это вы? – он открыл дверь, посмотрев на меня. Ну конечно я, лицемерная ты сволочь, как будто мой голос можно перепутать с кем-нибудь. Я оглянулся, держа на лице привычную маску полуулыбки.
- Да.
- Вы просто так внезапно ушли.
- Мартин, моя последняя футболка насквозь пропиталась гарью, и ее пришлось выкинуть. Я прошелся по магазинам, купил немного одежды. Я ведь правильно понял, что мы направимся прямо к вашим партнерам для испытания их бронежилетов?
- Ну да, так было бы лучше, - в его голосе послышалась толика опасения того, что я начну возражать. Но сейчас мне было как-то не до этого. В конце концов, квартира под присмотром, и ее вроде как в аренду сдали. Надеюсь, рекомендация Альберта относительно риелторов была верной, и они подобрали постояльцев, которых не будут интересовать мои вещи.
- Ну вот, значит мне надо одежды по мелочи. Ладно, я пойду еще прогуляюсь.
- Уже поздно, да и ужинать пора.
- Я дорогой поел, кроме того, ночь самое лучшее время для прогулок. Внимания меньше. Эх, Мартин, вы бы знали, как пахнет снег.
Он посторонился, давая мне дорогу, и сказал вслед:
- Только не забудьте, завтра на поезд.
Да ты мне мамочка что ли?
- Прекрасно помню, в нем и отосплюсь, - кинул я, удаляясь.

>>99633
И вновь я направился к этой закусочной. Уже стемнело, но я видел все прекрасно, хотя и продвигался больше дворами, чем освещенными улицами. Злоба все еще кипела где-то в глубине груди, сокрытая ото всех, но побуждающая меня к действию иррациональным мотивом. Вот знакомый дом, перед которым была скамейка, на которой я сидел. Я прошелся мимо подъездов, и второй же попавшийся мне имел на доске объявлений услужливо записанный код домофона. Я вошел внутрь, убедился, что там никого не слышно, и поднялся на лифте на последний этаж, затем поднялся к выходу на крышу.
Он был заперт на относительно новый замок, но железная дверь не слишком точно входила в размеры проема. Она имела довольно приличные щели, сквозь которые дуло, и я подцепил ее когтями, в попытке снять с петель. Без лома задача оказалась не слишком простой, приходилось напрягать все силы, пальцы ощутимо тянуло, и когда коготь случайно немного скользнул, раздался жутчайший скрежет. Я зашипел на дверь, пытаясь тянуть ее вверх, пользуясь свободой большой, изготовленной из согнутой арматуры, петли с замком, и мое упрямство взяло верх. Мне удалось подснять дверь, и распахнуть ее достаточно, чтобы я пролез в щель на крышу. Я подошел к краю плоской крыши, и припал к парапету, и слегка разгребя снег, просунул голову, уставившись на улицу с высоты двенадцатого этажа. Мой взгляд замер на площадке перед закусочной. Они были еще там, я почти чуял это, каким-то хищным инстинктом.
Мое сознание приобрело странную форму, мысли отошли прочь, освобождая пространство для обработки информации с органов чувств. Я почувствовал себя зверем в засаде. Взгляд направлен вниз, голова спорным образом маскируется снегом вокруг, уши отведены назад. В подъезде кто-то вызвал лифт вниз, но это пока не опасно. Вот и первые признаки, тени на снегу под окном. Они еще там. Ничего, заведение уже скоро закрывается. Я превратился в ожидание.
Полчаса пролетели незаметно, на неосвещенных улицах уже потемнело, но эта была ярко освещена. Наконец они вышли дружной толпой, и их одежда отпечаталась в памяти как картинка. Они пошли прочь, и я последовал за ними, сменив позицию так, чтобы мне стала видна вся улица с той стороны, в которую они направились.
И вот, пройдя буквально пару кварталов, один из них отделился, и, помахав остальным рукой, пошел во дворы. Когда он оглядывался на них, я, не смотря на расстояние, умудрился узнать его лицо. Паша, которого тут все знают. Ну, еще бы, он ведь живет где-то тут, неподалеку. Дома скрыли его, но я запомнил место, где он свернул, и пошел вниз. Я честно попытался установить дверь на место, но ее просто не за что было подцепить сверху, чтобы потянуть на себя, а поддевать ее одной рукой было слишком тяжело, потому я бросил ее лишь слегка прикрытую. Лифт, едущий где-то ждать не было желания, я полетел вниз, стремительно перемахивая через ступени, и буквально на несколько секунд разминулся с выходившим на своем этаже человеком.
Оказавшись на улице, я насколько мог с обернутым вокруг ног хвостом, пошел прочь, уставившись в землю в попытке скрыть лицо. Но в это время люди уже, как правило, идут домой с работы, уставшие и невнимательные, в стремлении скорее поужинать и лечь спать. На меня не обращали особого внимания, и вскоре я добрался до того места где он свернул.
Снег на дороге был истоптан, пусть и не слишком сильно. Я внимательно вглядывался в следы, выделяя относительно свежие, и самое главное, выдающие нетрезвую, виляющую походку. Мое усердие было вознаграждено, я увидел нужный след, покрутил головой по сторонам, убеждаясь, что лишних свидетелей нет, и припав на одно колено, поднес морду к грязному снегу.
Сквозь мешанину вони бензина, гари, дешевого клея, людей, собак, тысяч, миллионов запахов, мое сознание с необычной точностью выделило мимолетно ухваченный запах этого пьяницы. Я пошел по следу, ориентируясь больше зрением по цепочки следов, захватывающих иногда и чистый снег, когда ему становилось мало протоптанной дороги, но когда людей не было видно, я проверял маршрут и обонянием. След привел меня прямо к подъезду.
На этот раз жильцы не озаботились оставить мне код, вместо этого они подарили мне свою борьбу с подъездной вонью, в виде открытой форточки второго этажа лестничной клетки. Подъезд выступал за пределы стены дома, в распространенной мере безопасности против сосулек, образовывая перед приоткрытой форточкой площадку. Газовая труба, идущая вдоль стены, повторяла маневр этого выступа, и, схватившись за нее, упираясь ногами в стену, и убедившись, что любопытных в поле зрения нет, я полез наверх. Это испытание было совсем не сложным в сравнении с возней с дверью, правда пока я лез, во двор вошел человек, и мне пришлось растянуться на площадке, подползая к окну, и разгребая снег, чтобы распахнуть его. Все было тихо, никто меня не окликал, и спустя минуту я скользнул внутрь, тихо приземляясь на пол, и тут же припадая к нему, и принюхиваясь.
Какая-то мразь нассала на первом этаже, видимо и побудив жильцов оставить мне такую дорожку. Несмотря на огромную массу запахов, опавших на бетон лестниц вместе со снегом, свежего запаха цели не было. Он воспользовался лифтом. Я пошел вверх, скрупулезно проверяя каждый этаж, и таясь в темноте за мусоропроводом, когда слышал, как кто-то входит, или выходит в подъезд.
Он жил на пятом. Я четко уловил его след, от лифта и до двери, припал ухом к щели замочной скважины, вполне слыша ссору. Женатый, и жена очень недовольна его состоянием. Он требовал у нее деньги на продолжение банкета, и, судя по крикам, требовал вполне успешно. Магазины должны закрыться в полночь, отрезав возможность выпросить поздний алкоголь, несмотря на вечернее ограничение, так что он спешил. Когда он, наконец, под визг женщины направился к двери, я махнул вниз, обгоняя его попытку спуститься на лифте.
Стрелой слетев на первый этаж я замер, слыша как кто-то входит, и так же стремительно метнулся наверх, замирая в вонючей темноте пространства вокруг мусорной трубы. Ненужный свидетель помешал мне, он ждал лифт, позволив мужчине уйти. Преследовать его на улице я не стал, слишком опасно. Но внизу было две дверь, входная, отвод в сторону, запертая подсобка дворников, и еще одна, пространства между которой и входной позволяло забраться под потолок, упираясь ногами в одну дверь, а руками в другую. Закинув хвостом полы плаща на спину, чтобы они не привлекли внимания, я замер.
Сердце стучало размеренно, меня целиком поглотило лихорадочное возбуждение. Выслеживать, преследовать, таится в засаде, это было просто потрясающе. Опьяняющие чувство охоты на человека было столь великолепным, что на его фоне затмевались иные развлечения. Он ведь даже и подумать не мог, что его предложение пойти выйти получит столь неожиданный поворот, он ведь такая удобная жертва. Просто удивительно сколь беспечны люди, сколь не подозревают они о том, что по их следу может красться хищник, ведомый запахами как маяком. Шаги прохожего, цокот каблуков. Не он, какая-то девушка вошла внутрь, прошла подо мной, даже не обратив внимания на тень над ней. Мои губы растянулись в хищной ухмылке. Беспечные людишки, как же легко на них охотится при желании. Они даже ничего не заподозрят, пока когти не вонзятся в их шеи. Еще один прохожий.
Я таился совершенно неподвижно, несмотря на неудобную позу, тело согревалось жаром, наполнявшим кровь, не дававшим окоченеть, онеметь в засаде. Минута шла за минутой, прошло еще три человека, и никто из них даже не посмотрел наверх. И вот, наконец, он. Я увидел под собой его голову, пакет с бутылкой водки. Мой слух уловил его шаги, только его шаги из-за раскрывающийся двери, и убедившись что он один, я скользнул вниз.
Падение с высоты метров трех прошло мягко. Я оказался за его спиной, и пока он оборачивался на шелест плаща и удар ботинок об пол, я шагнул к нему, и огрел ладонью в услужливо подставленную челюсть, тут же подхватывая внезапно обмякшее тело. Секунда, и я вдруг понял, что все кончено, что он уже в моей власти. Я вырубил его одним ударом, прежде чем он понял что произошло. Но тут мне могли помешать.

>>99634
Подхватив бессознательное тело, я потащил его наверх, в темноту лестничных площадок у мусоропровода, куда случайные прохожие не заглянут, ожидая лифт. Я затащил его на площадку между вторым и третьим этажом, пакет с водкой был при нем, намотанный на руку. Уложив его на бетон, я оценил его состояние. Он дышал, был без сознания, и тихо сопел. Уснул спьяну что ли? Ну что-ж, теперь он не проснется. Я взял его за горло, чувствуя под подушечками пальцев пульсацию артерий, ласково провел кончиками когтей по коже. Всего одно легкое движение руки, и его кровь украсит этот бетон, этот восхитительный запах наполнит мои ноздри. При мысли о запахе крови мой рот наполнился слюной. Вверху кто-то вышел из подъезда, вызвал лифт.
А может поиграть? Оставить живым, но скажем… Кончик когтя скользнул по лицу, к глазу, к слезному мясцу. Интересно, если просунуть туда коготь, и потянуть, глаз можно будет выковырять, или он лопнет? Лишить его зрения, мысль показалось очень манящей, но затем, сметая ее, в мой разум вонзился ледяной штырь иной мысли.
Работая когтями, я оставлю слишком явные следы. Я скользнул руками к его карманам, орудуя только кончиками когтей, чтобы не наполнить их шерстью. Документы в заднем, кошелек, и вот, в правом штанов, нож. Я вынул его когтями, положил на пол, надел перчатки, нащупал кнопку. Подпружиненное лезвие выскочило. Складной нож, почти двадцать сантиметров. Я тихо зарычал, почувствовав страх. Ох не зря я не стал связываться с этой мразью в открытую, ох не зря. Кто еще на говне, суки. Прохожий спустился вниз, пошел прочь. Оглушенный тихо застонал, дернулся, и вновь обмяк, получив смачную оплеуху по башке. То-то такие смелые, крутые суки. Я перевернул его на живот, оттянул голову рукой, поднося нож к голу. Мне вспомнились виденные в интернете ролики, где пленному отрезают голову. А таким ножом можно попробовать…
«Слишком много следов оставлено», - прозвучал в голове ледяной голос, в такт впивающейся в затылок головной боли. Я зарычал, что-то во мне зарычало, уже почуяв добычу, и не желая ее отдавать. Но там, наверху, есть мои следы. Наверняка осталась куча моей шерсти. Мне нельзя убивать, меня найдут. Гребанный ублюдок сам проживет недолго, с таким поведением. Мне нужно было быть осторожнее, спланировать все заранее, не действовать по первому зову. Я оставил слишком много следов, и если будут искать, меня найдут.
Но что-то во мне не хотело забивать голову этими соображениями. Оно хотело свежей крови, хотело вонзить клыки в еще живое мясо, насладится предсмертным ужасом и агонией, хотело вновь услышать хруст кости на зубах, запах жареного мяса, сгорающего заживо человека. Хотело убивать, калечить, жечь. Я воспротивился этому зову, понимая, что следов действительно много. Голова отозвалась пульсирующими, равномерными ударами. Я прикрыл глаза, почти чувствуя влажную скользкость выпущенных внутренностей на руках. Так просто, всего лишь вспороть брюхо. Мне хватило на это одного удара ноги. Утробное рычание стало еще громче, и я усилием воли стал собирать ненависть и ярость в тугой комок, пряча его в глубине себя, укрывая до поры, беря над собой контроль.
Рычание стихло. Я открыл глаза, посмотрел на лежащего подо мной человека. Но отпустить эту суку просто так, я не мог. Я потащил его за шкирку к лестнице, поднял на ступени, приложил его нос к углу ступени, приподнял, и отпустил. Переносица с хрустом треснула, в мои ноздри ударил запах крови, ослепительный, сладкий. Он застонал, дернулся, но вновь пьяно захрапел. Убедившись что дышит через рот, я поднял пакет с бутылкой водки, и приложил его рядом. К запаху крови добавился острый запах алкоголя. Пьяная мразь поперлась по лестнице, не удержалась, и приложилась о ступени. Всем пох…й. Внизу я вызвал лифт, и когда он распахнулся, кинул нож в щель шахты.
Я вышел на улицу, пошел прочь, стараясь не попадаться никому на глаза. Под свежим воздухом головная боль проходила, лишь где-то внутри меня осталась скопившаяся, не нашедшая выхода злоба. Осталось только выплеснуть ее на ком-нибудь, и можно идти спать. На ком? Я уже в принципе знал ответ. Мой путь направлялся большим крюком, в сторону свалки, сиявшей запахами ярче тысячи солнц. Была уже малолюдная полночь, и я легко перешел на бег.
Как я и предполагал, спустя примерно час, найдя свалку за чертой основных застроек, я нашел и собак. Куча шавок валялась у тепловодной трубы, на достаточном удалении от домов. Мое нападение было для них совершенно внезапным. Первая попавшаяся получила тяжелым ботинком в башку, и отлетела. Остальные с лаем вскочили. Я махнул когтями по морде самой крупной, зашипел на них, и под визг вожака они кинулись в разные стороны, оставив меня наедине с моей добычей, оглушено шатающейся на широко расставленных лапах.
Я шагнул к ней, с размаха вновь врезал ногой в голову, сбивая с ног набок. Она перекувыркнулась, замерла, тяжело дыша, и я опустил каблук ей на нижнюю челюсть распахнутой пасти, вкладывая в топчущий удар весь свой вес. Челюсть проломилась, смялась, рассыпая выдавленные из десен резцы, и лишая пса единственного оружия. Он заскулил, и моя нога врезалась ему в бок, выбивая воздух из груди. Я бил его снова и снова, охаживая ребра, чтобы он не слишком шумел, вымещая на нем накопившуюся злость и ненависть. Бесполезная тварь, угроза для города, бродячие собаки это опасность, которую просто нужно устранять. Он пытался уползать, и я прыгнул на вытянутую лапу, вбивая сустав в землю, а потом стал в ярости топтать собаку, прыгая на нее всем весом тела. Чувство того как под ногами сминается плоть было невероятно приятным. Я почти чувствовал как перекатываются и лопаются кишки в нем, как с хрустом проламывается таз, как сминаются ребра, сдавливая легкие, как ломаются лапы. Я размазывал его, то точечными ударами каблука по суставам и хребту, то безумными прыжками, в которых подбрасывал себя в воздух почти на пару метров только затем, чтобы вбить в собаку ноги с силой скачущей лошади.
Я остановился только тогда, когда череп лопнул окончательно, разбрызгав свое содержимое липкими комьями. Я замер, выдыхая густые комья пара, и с удовольствием глядя на то что осталось от собаки. Настоящая отбивная в собственной шкуре, украшенная с одной стороны смесью мозга, зубов, лопнувших глаз и слюны, а с другой мочей и выдавленным калом. Я переломал ей, наверное, все ребра, перебитые лапы извивались плетями, и она была необычайно плоской.
Глядя на это зрелище, я невольно подумал о том, что было бы не сдержись я, и устрой подобное с тем человеком. Думаю, меня было бы сложно оправдать даже Альберту. Во мне есть, какая то злоба, ярость. Что-то, что-то иное, другая модель поведения, не паническое бегство. Во мне есть что-то, столь же заполненное адреналином и бешенством, столь же способное на сверхчеловеческие демонстрации силы, как те, что проявлял я в паническом бегстве. Что-то крайне опасное и разрушительное, что-то, что нужно уметь сдерживать, и использовать осторожно, без лишних глаз.
Я подобрал труп, аккуратно зарывая его под какой-то мусор. Ярость спадала, спадала эта странная, хищническая одержимость, хладнокровие зверя на охоте. Вместо нее стал приходить смутный страх сделанного. Я отмахивался от него, рациональность во мне говорила что полиция спишет того мужчину именно на его собственное пьяное падение, тем более что он жив, и относительно здоров, не считая сломанного носа и легкого сотрясения. К тому же судя по его образу жизни у него и сотрясаться нечему, это мне с моей умной головой нескольких сильных и направленных ударов хватило чтобы до сих пор иногда мучатся от головной боли, а подобной мрази можно хоть молотком по голове стучать, не сильнее похмелья страдать будут, если череп не проламывать. И тогда вектор страха принял иное направление. Я подумал о том, что будет, если я не сдержу эту ярость в драке. Наверное, мне и правда, лучше убегать в таких ситуациях.

>>99635
В номер я вернулся далеко за полночь, часам к трем, если не позже. Ополоснув руки, обувь и одежду, я завалился спать, надеясь успеть немного подремать перед новой дорогой, и утешая себя пусть слабой, иррациональной, не совсем точно выполненной, но местью. Грязной, подлой, и коварной, как и любая месть, вызванная почти что детской обидой. Я слушал в темноте комнаты свое дыхание, пытаясь понять, откуда взялась во мне эта озлобленность, возникшая словно из-неоткуда. Возможно, я просто устал терпеть тех из людей, для которых моя внешность это повод дое…аться, а возможно причиной тому стало то, что я узнал на практике как на самом-то деле легко расправиться с человеком, если пустить в ход имеющуюся у меня силу. Почти незаметно для себя я уснул.
Я висел в том самом подъезде, под потолком между дверьми, и с холодным интересом наблюдал за проходившими внизу людьми. Увлекательное чувство. Взгляд коснулся проводки, убеждаясь, что кабеля камеры нет. На моих руках перчатки, поверх – серый прорезиненный комбинезон, закрывавший любую щель через которую может выпасть волос. На морде – плотная маска, глаза закрыты очками, все тщательно перемотано. Одежда уже просохла от промывки технической перекисью, которая уничтожила любые волоски, частицы кожи, и иные биологические следы, что могли бы остаться при одевании. Вот и цель. Я бесшумно скользнул вниз, и обрушил жесткий удар одетой в перчатку ладони на голову. Мягкий удар, практически без следов. Я подтащил бессознательное тело к лифту, оперев на плечо. Приятель помогает алкашу добраться до дома, если кто войдет. Морду прикрыл его телом.
Мягко распахнулись двери лифта. Я зашел с ним внутрь, нажал на кнопку верхнего этажа. Дорогой прохлопал карманы, и взял нож. Вот и верхний этаж. Я поднялся наверх, к выходу на крышу, достал ломик из-под плаща, и обернув его тряпкой, чтобы не оставлять царапин, поддел дверь, снимая ее с петель. Забравшись на крышу, аккуратно поставил дверь на место. Ему будет некуда бежать в случае чего.
Мужчина начинал приходить в себя. Я достал широкий скотч, и, просунув его руки через металлические ступени вентиляционных надстроек, связал их. Затем заткнул ему рот, и, отойдя так, чтобы он меня не видел, уселся на снег и стал смотреть на звезды. Бездонное небо поглощало меня своей чернотой, далекие светила мерцали в хаотичных течениях атмосферных ветров, и в осознании этой вселенской бесконечности, все копошения жизни на этой планете становились столь бессмысленными, что сами понятия добра и зла вступали в область субъективного. Они лишались общности, значимости, в них не было ни смысла, ни цели, кроме как контроля масс. Я же был лишен всех оков и цепей, и мог использовать свою свободу исключительно в личных интересах, удовлетворения собственных хищнических, кровожадных инстинктов.
За спиной застонал человек. Холод медленно приводил его в сознание, в чудовищную реальность, наполненную беспомощностью, оглушительным ощущением опасности, холодом и онемением затекшего тела. Его попытки позвать на помощь становились всего лишь едва слышными стонами, не доступными никаким свидетелям. Всего лишь одна жалкая песчинка биоматерии, посмевшая оскорбить меня. Пусть я ничтожен, во вселенском масштабе, но здесь и сейчас я для нее тот, кто имеет власть оборвать жизнь. Под его стоны, возню и бесполезные попытки позвать на помощь, я следил за созвездиями, в напрасном стремлении уловить их величественное движение по небесному своду. Слишком долгое, слишком медленное. Возможно, к старости, через сотни лет, я замечу изменения. И если будет так, то тогда я смогу смело сказать что моя жизнь стала чуть-чуть значимой во вселенском масштабе. Биотехнологии могут развиваться, спустя сто лет предел жизни может оказаться измеряем тысячелетиями, а затем, возможно, что и миллионами лет. До этого необходимо дожить, не просто дожить, но стать значимым. Вырваться из копошащейся массы простых людей, для которых прогресс ограничивается лишь сферой потребления и контроля. Они устареют, сменятся послушными биороботами, которые позволят экономно расходовать ресурсы лишь избранной элите. И если отсчет времени существования этих обывателей уже начат, почему бы мне и не позволить себе заставить их платить самую высокую цену за попытку покусится на меня?
Он уже достаточно промерз, накрутил на себя, и протрезвел. Я встал, пошел к нему, входя в поле зрения мужчины. Он поднял голову, его взгляд замер на мне. Его колотило от холода и страха, лицо побледнело. От алкогольной красноты не осталось и следа. Он шокировано смотрел на меня, пытаясь понять, кто перед ним.
- Думаю, ты узнал меня, - заговорил я, - предложение выйти поговорить, конечно, интересное, но ввиду вашей многочисленности, я решил немного повременить с его принятием. Но сейчас время настало. Конечно, ты можешь покричать, когда я открою тебе рот, но это, - я достал нож, и раскрыл его перед лицом отпрянувшего мужчины, - приведет к неприятным для тебя последствиям. Очень неприятным. Так что советую тебе говорить тихо, и по делу. Ты понял меня?
Не отрывая взгляд от ножа, он кивнул. Я протянул руку, и сорвал с его рта скотч. Его голос дрожал, когда он заговорил:
- Б…я, слушай, ну ты чего? Мы же просто пошутить хотели, слушай, ты чего блин? Чего тебе надо?
- Знаешь, - оборвал я его сбивчивые оправдания, и вынимая блокнот - на самом деле меня гораздо больше задел тот, который подсел ко мне. Расскажи мне о нем, и я тебя отпущу. Как его имя?
Он ответил мне, но слово ускользнуло от моего сознания. Тем не менее, диссонансом этому, я запомнил это имя.
- А где он живет?
Адрес.
- А с кем он живет?
Новая информация.
- А как зовут остальных?
Я задавал ему вопрос за вопросом, методично записывая данные. Имена, адреса, расписание, рабочие дни, маршруты движения, сожители. Все, необходимое для стремительной, жесткой и скрытой череды исчезновений. Он говорил мне все что знал, в напрасной попытке спасти жизнь, поддавшись на лживые обещания. То и дело он начинал умолять меня отпустить его, я поддакивал ему, говоря что еще пару вопросов, и он свободен, но когда он сказал все что знал, когда я спросил все что хотел, я убрал блокнот, и с любопытством глядя в теплившуюся в его взгляде надежду, неуловимым движением заклеил ему рот. Он замычал, замотал головой, с ужасом глядя как я достал крупный пакет для мусора.
- Ты ведь не поверил, что я оставлю свидетеля? – сказал я, и начал надевать ему пакет на голову. Он заскулил, стал извиваться, пытаясь вырваться, но в его положении это не слишком осложняло мою задачу. Я прижал его, натянул пакет, и обхватив его вокруг горла стал плотно обматывать его скотчем, не слишком обращая внимания на попытки сопротивления. Закончив работу, я отошел, и стал смотреть. Пакет часто наполнялся и сдувался, в такт дыханию. Мужчина замер, глядя на меня, но спустя минут нехватка свежего воздуха дала о себе знать, и он вновь задергался, в мучительных попытках вырваться. Заклеенный рот не давал ему возможности пытаться разгрызть плотный полиэтилен, но нащупав затылком ребристый металл лестницы, выполненный из согнутого прута арматуры, он стал тереться об нее головой, а потом и вовсе биться затылком, надеясь, что пакет порвется. Я специально выбирал самый плотный. Спустя три минуты попытки прекратились. Он потерял сознание, и нелепо обвис, удерживаемый связанными руками. Его грудь часто вздымалась. Спустя еще три минуты, он перестал дышать.

>>99772
Я подождал еще немного, чтобы исключить попытку притворства, или судороги. Потом развязал ему руки, и стал упаковывать труп в новые пакеты, слой за слоем, обматывая каждый скотчем, точно паук упаковывающий гусеницу. Не меньше десятка слоев, ни одной щели. Когда он начнет гнить, он только надует пакеты. Слой мягких тряпок, которые не дадут пакетам порваться, вновь слои пакетов. Кокон вокруг человека уже совершенно сгладил его контуры. Наконец я счел меры достаточными, и затащил труп на вентиляционную надстройку, забрасывая его в колодец. Прыгнув следом на дно, я подошел к исчезающей в глубине вентиляционной щели у края колодца, узкой, но не настолько, чтобы не принять в себя груз. Я стал запихивать тело туда, в темноту, в которой даже мои глаза выхватывали едва ли десяток метров видимости. Постаравшись придать телу вертикальное положение, чтобы он не забил ход, я опустил его, и оно с шуршанием рухнуло в темноту. Думаю если кто и не спит, он решит что показалось. Конечно, пакеты могли подраться, но вряд ли все слои сразу. Пока холодно с ним точно ничего не будет. Летом он загниет, вздует пакеты. Появится шанс, что они лопнут, и запах заставит ЖЭК провести работы, в ходе которых труп и найдут. Но есть очень большие шансы, что он пролежит тут спрятанным целую вечность, многие десятки лет, пока его не обнаружат при сносе дома.
Я выбрался, спустился вниз, тщательно установив дверь на место. Достал припрятанную одежду. Нелепый безразмерный, поношенный плащ-дождевик придал мне вид бомжа скрывающегося от непогоды. С таким видом я и ускользнул прочь, до укромного уголка в погруженном в ночную тишину парке, где и переоделся в более цивильную одежду, упаковав амуницию в рюкзак, и унеся ее в свой тайник в окрестных лесах. Я простоял около часа рядом с пылающим адским огнем ямой, в которой был предварительно спрятан ящик смеси стружки и селитры, горящей так жарко, и с такой долей кислорода, что одежда расплавилась не оставив и намека на биологические следы. Затем яма была тщательно закопана, и облита растопленной на огне водой. К лету естественные процессы почвообразования уничтожат следы, а зимой лед прикроет от крайне маловероятных попыток раскопать.
Домой я вернулся в крайне приподнятом настроении, весело улыбнувшись Мартину. Подобно любой иррациональности свойственной снам, у меня был не один день. И были планы с четкими расписаниями, дававшими возможность выследить и ликвидировать оставшихся четверых. Теперь оставалось лишь выбрать способы, учитывающие широкую вариативность и несвязанность преступлений. Четыре способа, различных от и до. Стремительных и различных.
Приятный запах падали. Мясной бульон, простоявший в теплом месте достаточно долгое время, чтобы загнить. Я набрал его в большой шприц, упаковал, и спрятал в карман. На этот раз на моем лице не было маски, лишь тщательно вычищенная одежда, да плотно застегнутые манжеты. Новый план исходил из знания того, что у одного из них будет грандиозная попойка. После этой попойки я и ожидал его на пути следования по темному парку. Задачу он мне облегчил сам, ожидаемо идя один, тяжело ковыляя, и пошатываясь. Так же мягко он и осел, приложившись затылком об лед. Всего лишь подскользнулся, пусть так и думает. Я задрал ему штаны, вставил в анус медицинский расширитель. Работа, конечно, не самая чистая, но перчатки и нарукавники я все равно выкину. Игла легко вошла в стенку кишки, впрыскивая содержимое в брюшную полость. Осторожно одев человека, и убедившись в отсутствии свидетелей, я оставил его досыпать. Первое время он будет считать, что это всего лишь последствия злоупотреблений. Ну а затем, затем вряд ли он выживет. Мне может не повезти, вскрытие могут провести тщательно, но с большой вероятностью спишут на то, что погибший баловался с нетрадиционными способами самоудовлетворения, а алкоголь помешал вовремя распознать симптомы заражения. Кто будет слишком сильно заниматься алкобыдлом?
Мой взгляд коснулся компрессора, закачивающего в небольшой баллон газ. Углекислый газ из баллончика для сифона, если быть точнее, передаваемый через тщательно загерметизированную трубку с углем, прокаливаемую на плите. Естественно столь опасную работу я проводил в шланговом противогазе, изрезанном, перекленном и перешитым под мою морду. Затем кухня была оставлена с открытым окном, а я ушел в ночь.
Его гараж проветривался через щелевой кирпич, чем я и воспользовался, пропустив через щель заглушенный мягкой тряпкой от шипения шланг. Простое устройство, баллон, управляемый клапан, и приемник из дешевой рации. Один сигнал, и электродетонатор подожжет немного пороха, на котором перегорит веревка, удерживающая подпружиненный клапан. Все смонтировано очень компактно, в небольшую коробочку, вместе с баллоном зарытую в снег на крыше. Моя наблюдательная позиция в гараже по соседству, заброшенном, запах, от замочной скважины которого позволял судить, что в нем уже несколько месяцев не было людей. Я спилил с его двери замки, открыл задвижки ворот, запер двери на, предварительно купленные замки, выглядящие таким же, как и спиленные, забрался внутрь, и заперся там. Ноутбук уютно устроился на капоте давно не видевшей хозяина машине, а миниатюрная камера, поднятая при помощи складного стула, принесенного с собой, прошла в вентиляционную щель над воротами, аналогичную той через которую пропущен шланг с газом. Я превратился в слух, и ожидание.
Ждать пришлось долго, до самого вечера. Потрясающие инстинкты хищника влили в кровь гормоны, превратившие томительное ожидание в восхитительное наслаждение засады. Потрясающее, увлекательное ощущение напряженного ожидания, когда мышцы не затекают, а разум сворачивается, оставшись взведенным курком под контролем органов чувств. Время словно ускорилось, только для того, чтобы спустится скорым стартом, когда я услышал, как открываются ворота его гаража. Ноутбук включился от нажатия кнопки, находя устройство. Простая оптика, аналогичная линзе дверного глазка, давала сильно искаженное изображение, позволявшее тем не менее судить о людях вокруг. Я подождал, пока он обсудит со случайным прохожим таинственную смерть своего знакомого от острой гнойной инфекции, наступившей в следствии прободенной язвы кишки, и когда он остался один, ковыряться в двигателе своей машины, включил рацию, и активировал ее. Не было ни шума, ни хлопка, ничего. Я одел противогаз, запитав его от небольшого баллона со сжатым воздухом, убедился еще раз, что вокруг тихо, а цель совершенно незаметно для себя осела на пол, и вышел. Подперев за собой дверь кирпичом, я прошел в его гараж, и захлопнул за собой ворота. Быстрый обыск карманов дал мне ключи, я запер ими дверь изнутри. Погрузить человека в машину, закрутит на место гайки, что он успел снять, закрыть капот, убрать инструмент и завести мотор, было делом пары минут. Затем перекинул леску через верхний запор, обмотав его в пару оборотов, осторожно выглянуть зеркалом из-под едва приоткрытых ворот, пропустить случайного прохожего, пока позволял воздух в баллоне, выйти, подпирая отверткой нижний засов. Установить его на запорную пластину, захлопнуть ворота, услышать удар упавшего запора. Леской закрыть верхний запор, дернуть, ставя его в запертое положение, и потянуть за один конец чтобы вынуть ее. Запрыгнуть на крышу, одним шагом по петле соседней двери, лечь на снег. Пропустить прохожего. Убрать газовое устройство, убедится в отсутствии свидетелей, обостренным слухом, спрыгнуть вниз, спрятаться в заброшенном гараже.
Вновь ожидание. Его никто не хватился, и когда стемнело, я покинул приютивший меня гараж, аккуратно заперев его, и унеся все оборудование в рюкзаке. То-то удивится хозяин, когда обнаружит что замки не те, но скорее он решит что где-то ключи перепутал, да и похоже трогать свою машину он не собирается как минимум до лета. Три из пяти.

>>99773
Свойственная снам иррациональность, невероятное везение и подстройка ситуации под желания сопровождали меня и в дальнейших видениях изящного мохнатого убийцы, тщательно просчитывающего каждый шаг, и скрывающего холодный разум под маской доброжелательной улыбки. Порой я видел себя как бы со стороны, удивляясь непривычной изящности черт лица, очертаний острых, тщательно отточенных и лакированных когтей, плащу, превращавшим мою фигуру в нечто утонченное, и длинному, укрытому чехлом хвосту, грациозно дополнявшему контуры тела. Три тишины дразнили, выманивали желание провести нечто чуть более вызывающее, чуть более опасное. Чуть позаигрывать с нерасторопным следствием, но осторожность брала верх, побуждая не полагаться на непродуманные планы. Четвертое оружие было наглым, вызывающим. Мина.
Есть нечто притягательное, дразнящее в запахе нитроорганики. Каждая стадия требует нарастающей аккуратности, бережному отношению к условиям, огромной осторожности и добавлению стабилизаторов. Керамический сосуд, по сути простой горшок обвитый трубками с маслом и нагревателями, и залитый свинцом чтобы выдерживать давление, введенные в него толстые, бронзовые трубки, снабженные запорными клапанами. Компрессор, создающий давление азотом, да медленное перемешивание взбалтыванием. Нельзя получать по многу. Желтоватые крупицы тола должны экстрагироваться осторожно, очищаться. Их нужно заботливо собирать, плавить на масляной бане. И только спустя долгие часы получится густую, маслянистую, пахнущую холодом жидкость в картонную формочку, с трубкой под детонатор. Затем будет новый вызов, достаточно мощной затравочной смеси из порошков алюминиевой пудры, и доступных окислителей. Опасность химикалий диктует и изолирующую одежду. И вот наконец, когда аккуратная коробочка обзаведется накладкой надпиленных, осколкообразующих стержней арматуры, изделие с ударным детонатором и массивной предохранительной пластиной можно прятать в почтовый ящик цели, подпирая дверцей пластину, удерживающую боек на тугой пластине, направленный в капсюль на основе спичечных головок, и вытягивать за нить предохранительный штырь, оставляя ловушку на четвертую цель, живущую одиноко.
И прежде чем газеты взорвутся шокирующей новостью о взрыве в жилом доме, разорвавшим на части одного из жильцов, а органы правопорядка получат ярчайшее свидетельство необходимости тщательного расследования, пятый будет мертв. Не надо выдавать свою физическую силу ударом простого ножа, если можно его доработать. Толстый стальной прут, аккуратно просверленный насквозь, словно большая игла шприца. Рукоять, насаженная на механизм газоприемника сифона подвижно, и подпружинено. Ограничивающая крестовина, и таящийся внутри баллончик все того же углекислого газа. Я стоял в подъезде, за укрытием срезанного замка дворницкой подсобки, в уже привычном плотном одеянии, с заточенным штыком в руке. Сменная одежда и пути отступления через крышу и соседний подъезд были уже подготовлены, и теперь я с наслаждением ждал пятого, того самого что подсаживался ко мне. И когда он вошел в подъезд, в окружении тишины одиночества, я вышел ему на встречу. Прежде чем он понял кого видит, заточка вонзилась ему в плечо чуть выше ключицы, рукоять с силой наколола баллончик об иглу газоприемника, и углекислый газ под давлением пошел в рану, мигом сминая его легкие, и искажая лицо гримасой жуткой боли. Его рот безобразно распахнулся, выдыхая вонь перегара таким выдохом, который не в силах сделать человек, и в этот торжествующий миг агонии, когда я смотрел в его наполненные предсмертным ужасом глаза, где-то в соседнем доме прогремел взрыв, отбрасывая изуродованное железными чушками тело прочь.
Труп аккуратно лег на пол подсобки, и дверь я завязал простой проволокой. Когда его найдут, никто не сможет достоверно судить о силе убийцы, чтобы вонзить так острый штырь много ее не надо. Лифт поднял меня на крышу, оружие осталось лежать в груде термита, сложенной поверх песка, плотно набивавшего ведро, и я спустился уже в новой одежде из соседнего подъезда, оставив за спиной полыхающий расплав.
Утром белоснежный хищник, обретший помимо смертоносного тела и расчетливый, не ведающий жалости ум, уже спокойно спал в своей кровати, отсыпаясь перед дорогой. А в городе была поднята на уши полиция, связавшая два вызывающих убийства с двумя загадочными несчастными случаями, и таинственной пропажей. Но кто мог им рассказать, что причиной тому одна почти забытая ссора, когда у такой компании этих ссор по десять на дню? Кто мог им рассказать, что виной тому улыбчивая тварь, покинувшая город сегодняшним поездом, если остатки снаряжения уже лежали среди слоя спекшихся остатков сухого горючего, под толстым слоем мерзлой земли, копать которую очень легко сильными руками модифицированного тела?
Я проснулся в странном состоянии. Яркий сон, только что покинувший меня, казался столь реалистичным, несмотря на все очевидные просчеты и следы, что могли сдать почти столь же надежно как и собственное признание, что невольно мне в голову пришла мысль о том, что мы прилетели сюда не вчера, а как минимум пару недель назад, за время которых все и произошло. Мысль была столь яркой, столь реалистичной, что я включил ноутбук в стремлении узнать из новостей чудовищную новость о кошмарной по своей жестокости серии убийств, но вместо этого мой взгляд упал на дату, окончательно убедив меня, что это всего лишь сон.
Я умылся, сполоснул руки. Вода на шерсти немного ободрила, и я приступил к обычной зарядке. За ней я вспоминал события вчерашнего дня, пытаясь отделить правду от вымысла. Нет, я не убивал его. Я даже не знаю, действительно ли вентиляция в домах достаточно широка, чтобы туда можно было запихнуть труп. Хотя если так, то, наверное, первое приснившееся мне убийство было близким к идеалу. Во втором мой сонный разум принял грубое допущение, что следы столь явного вмешательства в организм будут списаны на естественные причины. Третий был невероятно опасен как с точки зрения свидетелей, так и с точки зрения сложности оборудования, говорить по правде, подобное отравление можно было бы пытаться произвести только из смежного гаража, чтобы иметь шансы унести оборудование без свидетелей. А уж о четвертом, предлагавшем использование опасной и сложной в кустарном синтезе взрывчатки, сам факт использования которой привлечет самых лучших спецов для расследования, и пятом, имевшем столь небрежное сокрытие следов, и говорить нечего. Нет, таких просчетов допускать никак нельзя, нельзя считать следователей глупее себя, глупые там не задерживаются.
Вслед за этой мыслью пришла тревога от содеянного вчера. Все же я как минимум сломал ему нос, возможно, обеспечил сотрясение. А это уже может тянуть и на тяжкий вред здоровью. Как мне оправдываться? Так, точно есть свидетели нашей ссоры. Если меня найдут только по этому следу – полное отрицалово. Поссорился, удрал. До меня из-за внешности по десять раз на дню такие приставания идут. Нет, сперва осторожное отрицание факта ссоры. Ну не знаю, по десять раз на дню от быдла бегаю. Может, и было с этим, точно не скажу. Что я, запоминаю их всех? А если есть свидетели того что я был в том подъезде? Или я наследил, оставив шерсть?