Пасмурным питерским утром Глеб Говнов сидел в одиночестве на кухне коммуналки. Жена его бросила, в кармане было пусто. А между тем Зенит сегодня играл с ЦСКА. Остаться трезвым в такой день для Глеба было сродни преступлению. "Где наша не пропадала!" — с улыбкой подумал Говнов и, решив вспомнить юность, отправился собирать бутылки. Улов вышел на удивление неплохим. К пяти часам дня на столе у Глеба стояла поллитровка любимой "Ладожской". На догон был припасен флакон настойки боярышника. На закусь денег не осталось, и Глеб решил занюхивать грязными семейниками, висящими на трубе в санузле его коммуналки.

Матч начался с опасного удара Кокорина. Глеб сразу повеселел и выпил первую рюмочку. Зенит давил, у Глеба было хорошее настроение, и к двадцатой минуте матча бутылка "Ладожской" была уже выпита. Внезапно Зенит пропустил совсем нелогичный гол. Из-под Кокорина гол забил Ерёменко. Лицо Глеба помрачнело: "Понабрали, блядь, гламурных пидорасов, играть не умеют. Вот были же наши ребята, бились за Питер... Тот же Саня Панов... Свой, колпинский. В 92-м с ним вместе хмурым по вене ставились". Вираж затянул: "Гооол, надо гооол, надо гооол, надо гооол!". Но опьяневший мозг Глеба воспринял это как "на догон". Глеб вспомнил, что как раз на догон у него припасен флакон боярышника, и разом опорожнил ёмкость.

Вдруг Глеб услышал, как диктор объявляет замену: "Вместо Александра Кокорина на поле выходит Глеееб!.. Глеееб!.. ГЛЕБ ГОВНОВ!!!". Глеб изумленно огляделся по сторонам. Он уже находился не на своей засраной кухне коммуналки, а на бровке поля новенького стадиона "Крестовский"! Не смея верить своему счастью, Глеб выбежал на поле и посмотрел на игроков. Бирюков, Долгополов, Веденеев, Желудков, Вернидуб, Попович, Бурчалкин, Аршавин, Панов, Кержаков — все его любимые футболисты аплодируют и улыбаются ему, и Глеб улыбается им в ответ.

Вдруг мощный хук справа привел Глеба в чувство. "Говнов, ты чё, обосрался?! Ты опять обосрался, мразота ты эдакая?!". Над Глебом угрожающе нависла его жена Людмила, полная женщина за сорок. "Я вернулась, думала дать тебе еще один шанс... А ты... Ну и живи дальше в говне со своим Зенитом, фанат ты недоделанный!". Глеб вытер руки, запачканные жидким калом о скатерть, откинулся на диван и, блаженно закрыв глаза, пробормотал: "Долгополов... Желудков..."