На правах бампа

Ася сидела в коридоре больницы, рядом с дверью врача и тоскливо поглядывала на лампочку над дверью. Когда лампочка зажжется, ей можно будет войти. Время тянулось медленно, до неё на обследование уже вошли две девочки приблизительно ее возраста, и каждая пробыла у врача достаточно долгое время. Ася барабанила пальцами по коленям и постукивала ногой по полу от нетерпения. Наконец долгожданный огонек зажегся. Она встала, постучалась и, не дождавшись ответа, засунула голову в дверь.
- Можно?
- Да, заходи, - ответила ей сидящая за столом женщина лет 40, с прямой осанкой и короткими темными волосами. Это была Наталья Сергеевна, хирург и гинеколог, именно она и должна была осмотреть Асю.
- Подойди сюда, - спокойно сказала она.
Ася покорно подошла и встала перед столом.
- Ваш врач сказала, что ты жалуешься на напряжение в области промежности. Это так?
Ася занималась гимнастикой, и однажды пожаловалась на это своему тренеру, с которой у нее сложились хорошие отношения.
- Да, правда.
- Давай мы посмотрим. Раздевайся снизу, - сказала Наталья Сергеевна.
Ася села на кушетку, стоящую у стены и покрытую пленкой, стянула кроссовки, потом джинсы.
- Целиком? - замялась она.
- Да, и трусы тоже, - Наталья Сергеевна в это время начала что-то писать на бумаге, в специальной тетрадке, вероятно, историю болезни.
Ася стащила трусики, поднялась и подошла неуверенным шагом к столу. Ей было неловко.
Врач внимательно посмотрела на ее девичью промежность.
- Ого, как у тебя всего много.
Асины гениталии действительно выступали вперед. Ее половые губы и клитор были больше обычных. Такое обилие женской плоти, видимо, и вызывало напряжение в ее интимных местах во время занятий гимнастикой, а иногда и причиняло сильную боль, когда она задевала своим венериным холмом случайно гимнастический брус.
Наталья Сергеевна долго разглядывала ее гениталии, потом усадила в гинекологическое кресло и изучила их уже там, раздвигая половые губы Аси. Ася чувствовала волнение, стыд и легкое возбуждение оттого, что незнакомая взрослая женщина вот так открыто видит и ощупывает ее самые сокровенные места.
- Надо будет это исправить, - вдруг заявила Наталья Сергеевна.
- Как исправить? - кашлянув от волнения, спросила Ася.
- Не волнуйся, немножко хирургии, и ты в порядке, - сказала врач, заметив ее беспокойство и слегка улыбнувшись. - Приходи завтра в 13. Я проведу тебе небольшую операцию, и тебе станет лучше.
- Что за операцию?
- Стандартная операция. Уменьшение губок и клитора, подрежем тебе немножко между ножек - небрежно сказала Наталья Сергеевна, - Немножко полежишь потом.
- Ну... - Ася замешкалась, - это не полностью отрезается?
- Нет, конечно, - рассмеялась врач, - Мы тебе только почистим немножко промежность и все.
При этих словах внутри девочки что-то перевернулось. Она почувствовала сильнейшее возбуждение и стала быстрее одеваться, чтобы этого никто не заметил. Позже, дома, лежа в кровати, она вспоминала это ощущение, прокручивая в уме сегодняшнюю сценку, и снова испытывала то же чувство возбуждения и страха. "Тебя облегчат", - слышались ей слова Натальи Сергеевны. Ей пришли на ум два слова: "женское обрезание". Это та жестокая процедура, про которую она что-то когда-то читала и теперь пыталась вспомнить, что именно. Девочкам удаляли клитор и губы, в основном, это происходило в Африке и Азии... Но, как ни странно, думая об этом, Ася испытывала только сладкое возбуждение. Вопреки тому, что говорилось об обрезании, она интуитивно чувствовала, ей казалось, что обрезаемые испытывают в этот момент оргазм. То, что этот оргазм последний только придает ему остроту. Это расставание с клиторальной сексуальностью и одновременно ее вершина. В этот оргазм как бы вмещаются все оргазмы, которые могли бы быть. И она ласкала свои выступающие гениталии и представляла себя жертвенной девой, кладущей свои половые органы под каменный нож во время языческого обряда...
А ещё она вспоминала тех уже обрезанных девушек, которых она видела в гимнастической душевой и в женской бане. Они были такие красивые... Их миниатюрные гладенько выбритые гениталии без выступающих губок притягивали взгляд, и Ася втайне, стоя под теплыми струями, разглядывала их. Ее очень интересовало, каково это - быть обрезанной, но спросить она стеснялась, это было бы бестактно. Когда она думала о том, что ее тоже могут обрезать, она ощущала ужас и в то же время какое-то идущее из подсознания желание тоже быть обрезанной.
Она вспоминала одну девушку лет двадцати из старшей секции, с которой мылась как-то в одном отделении. Девушка стояла под душем, ее мокрые темные волосы красиво лежали на плечах, она намыливала руками свое тонкое тело, а Ася не могла оторвать глаз от ее пипочки, от которой после обрезания осталась одна маленькая безволосая щелочка...
.

.. На следующий день к 13 Ася была у знакомой двери. Сердце её нервно стучало, ночью ей снились беспокойные странные сны, и ее взбудораженное воображение рисовало ей гнетущие картины. Она постучалась, и ее пригласили войти.
- Проходи в соседнюю комнату, - сказала ждавшая ее Наталья Сергеевна. На руках ее были белые резиновые перчатки.
Ася прошла. Там у стены стояла кушетка со шторкой, сбоку - железный столик для инструментов.
- Раздевайся, - раздался за ее спиной голос врача.
Наталье Сергеевна помогала молоденькая медсестра. Сначала сняла верхнюю одежду и осталась в купальнике. Она почему-то специально надела купальник, когда шла на процедуру. "Сейчас меня очистят под трусиками" - вертелось у нее в голове. "Купальник тоже снимай" - сказала медсестра.
Ася безропотно разделась догола, ее сердце бешено колотилось.
"Боже, как сладко и как возбуждающе", думала она, глядя на кушетку. Она чувствовала так, как будто ее сейчас должны лишить девственности.
- Ложись и раздвинь ноги! - услышала она снова властный голос.
Ася навсегда запомнила то, что с ней произошло потом. В минуты возбуждения она вспоминает этот момент, и ее снова охватывает сладкая дрожь. Произошедшее стало для нее тем, что не забывается никогда. Врач все делала не спеша, как в замедленной съемке, никуда не торопясь. Сначала она взяла острую бритву и выбрила асины лобочек и губы, пройдясь по складочкам. Прикосновение холодного металла и сама процедура возбуждали необычайно. Были сбриты все волоски, в результате чего голенькая киска Аси приняла вид совсем девчачий, детский.
- Потерпи, сейчас будет немного больно, - сказала врач, набирая в шприц лидокаин для обезболивания.
Она протерла холодной влажной тряпочкой половые органы девочки, потом растерла каким-то антисептиком. Потом оттянула левую губку и быстро вонзила иголку шприца в ее основание.
- Ой, - негромко вздохнула Ася.
От укола и вошедшего в плоть шприца она испытала острую резкую боль, которую, впрочем, можно, было терпеть. И эта боль быстро утихла. Вся эта процедура вызывала у Аси какие-то звериные, древние чувства. Она воображала себе, как ее сочные гениталии приносят в жертву, как это усекновение убирает все лишнее, оставляя только самое нежное женское начало. Она чувствовала жгучий интерес к тому, что должно было сейчас произойти. Ася воображала себя восточной девушкой, проходящей обязательную процедуру обрезания перед замужеством. Как она читала, на Востоке считается, что это, помимо прочего, делает женщину более женственной, т. к. выступающие части являются как бы мужским элементом. Ася думала, станет ли она такой же. Ее соски торчали вверх совершенно бесстыдно, а клитор разбух и принял угрожающие размеры. Врач и медсестра, конечно, это заметили, но виду не подали. Наталья Сергеевна оттянула вторую губку и вколола лидокаин в нее. Потом последовала очередь бедняжки клитора. Через некоторое время интимные части онемели, и между ног Аси разлился приятный холодок.
- Ну вот, пробормотала Наталья Сергеевна, - Теперь ещё немножко и ты будешь легка промеж ног.
Медсестра установила специальные зажимы на асины губки, эти зажимы как бы отделяли ампутируемую часть. Потом врач взяла скальпель, поднесла его к губе и сделала надрез сверху. Ася смотрела на это как завороженная. Наталья Сергеевна несколькими движениями отпилила, срезала выступающую вперед часть половой губы. Потом отрезала другую. Отрезанную плоть она положила в металлическую мисочку на столе. Теперь у Аси были два окровавленных среза, сжимаемых зажимами. Наступила очередь клитора. Кода Ася увидела это, она почувствовала себя так, как будто сейчас умрет. Как будто лишится всего тела, а не части. Гениталии - средоточие телесности, поэтому их обрезание так ею воспринималось. "Пережить смерть и вернуться к жизни" - смысл африканского обряда обрезания стал понятен ей. Ася, обнаженная и беззащитная, лежа с раздвинутыми ногами, смотрела, как ей обрезают клитор, и испытывала невероятные ощущения, от которых ей хотелось выгнуться дугой.
Разумеется, Ася ощущала боль. Однако в тот момент, когда скальпель рассек капюшон и коснулся клитора, она почувствовала необычные и также очень интенсивные сексуальные ощущения. Рассекая ее половые органы, скальпель задевал не только те нервные окончания, которые отвечали за боль, задевались и окончания, отвечающие за сексуальное возбуждение. Интенсивная боль вызвала непроизвольные сокращения мышц бедер и живота. Это дало апогей сексуальных ощущений.

Операция была завершена. Наталья Сергеевна протерла ранку обеззараживающим средством, потом забинтовала.
- Полежи теперь, - только и сказала она.
Ася лежала, а внутри нее все клокотало от перенесенного только что. Она вспоминала тех девушек в душе и понимала, что теперь она такая же. Она обрезана! Ее клитор и губы обрезаны, и теперь ее давление в гениталиях должно уменьшиться. Это было очень странное ощущение, и Асе казалось, что у нее наступил новый жизненный этап. Почему - она сама не могла ответить сейчас на этот вопрос, но в глубине души произошедшее с ней казалось ей очень важным.
Все зажило сравнительно быстро. Некоторое время она испытывала боль при мочеиспускании, но это прошло. Снизился и ее уровень сексуального возбуждения, она стала поспокойнее, в области бикини теперь не было такого давления. Моясь в ванной, она теперь часто подходила обнаженная к зеркалу и разглядывала свое обновленное тело, до сих пор удивляясь ему.
- Как хорошо, - думала она, и ее сердце наполнялось непонятной радостью...

>>47669
Короче, аноны, для поехавшей нигрошвали и арабоблядей отрезать своей дочке клитор как для рашкованской мамашки покрестить, большинство из них считают, что вреда от процидурки никакого, так как сами прошли через это, а если не сделать, то что же люди скажут, замуж никто не возьмет и вообще бохнакажет. Им что говори, что не говори, что проводи ликбезы, что устраивай конференции, что хоть запрещай под страхом уголовки - всё похуй, ибо в головах такой манямирок, что любая рациональная аргументация, любые угрозы сгущенки, упрутся и отскочат от его крепких стенок. Так как эти люди в принципе не способны мыслить самостоятельно, а почитание традиций им вбивалось под страхом анальной кары с детства - они готовы на любые изъебы лишь бы исполнить традицию. Так, когда в Европке муслимоблядям за женские обрезание стали грозить реальной сгухой, они начали летать в свои бантустаны, чтобы отхуярить своим дочкам клиторы. Сейчас во многих странах Европы ввели обязательные медосмотры, где проверяют гениталии девочек и если замечают, что не всё на месте - лишают родителей прав. Хуй знает как это сейчас работает, но вангую что муслимобляди и тут найдут способ изъебнуться, возможно начнут сами заявлять в полицию на тётушек Йоб и дядь Бафометов, которые якобы без ведома родителей обрезали дочурке письку, когда семейство гостило у них в Больших аль-Залупках в Нижнем Египте, или еще какую-то хуйню.
Что забавно, несмотря на визги феминиствующих селедок о вине патриархата, за женское обрезание лютее всего топят как раз женщины лол. Что и не удивительно, тётки с бабками - это самые лютые пидорахи в любом обществе, именно они топят за скрепы, традиции и религию(нихуя в ней не разбираясь, ясное дело, так что правильней будет сказать топят за ебанутейшую ересь). Мужики там тоже уебаны, но они в эти вопросы в основном не лезут, оставляя его решение за женщинами.
В общем резюмируя, несмотря на развернувшуюся в последние 20 лет кампанию против этой хуйни значительно снизить процент отпидорашенных клиторов не удалось, спасти от этой хуйни зачастую получается лишь малый процент девочек, зачастую городского население, переубедить можно только детей местной интеллигенции, у которой скрепы отчасти вытравлены хорошим образованием и части местного среднего класса, представители которого иногда могут в кое-какое мышление. Переубеждать сельское быдло и городские низы практически бесполезно, там эффективных результатов можно добиться только устроив террор с массовыми расстрелами и развешиванием сельских бабок-разносчиц традиций на пальмах, но увы и ах, у арабов с ниггерами нынче к успеху идут не какие-нибудь коммунисты, а их полная противоположность в виде диких бабахов вроде ИГИЛ или Боку Харам, которые наоборот люто топят за женское обрезание, да и их более умеренные противники вроде тех же курдов, на которых наяривают сейчас все либерасты мира, практикуют сабж.
Интересно, а в манямирке кающихся за преступления клятых европейцев против Африки толерастов и здесь неграм говно в жопы белые колонизаторы залили, как вообще существование таких варварских традиций уживается с идеей равенства и братства у этих поциентов? Как у цивилизованного человека может не возникнуть желания стереть ниггеров в радиоактивный пепел при виде того пиздеца, что они разводят не только у себя в стране, но и приезжая в эти ваши Европки? Или оно у них возникает, но они просто его скрывают лол?
>>78548
И да, сделаю отдельную ремарку 15-ти летней тян:
Все люди - поехавшие нахуй извращенцы, но у всех это выражается по разному. Кто-то дрочит на безобидное связывание или шлепки по жопе, а кто-то на говно, расчлененку, ампутацию, изнасилования, еблю детей или животных. И нет ничего страшного во всех этих наклонностях пока фантазии остаются фантазиями. Неудивительно что некоторых людей возбуждает ФГМ, ведь он сочетает в себе и гурятину, и перманентную депривацию чувств(в данном случае сексуальных), и ампутацию, и принуждение к пуритизму. Нет ничего странного в том, что подобный фетиш существует. Так вот, к чему это я, не стоит осуждать людей за их фантазии до тех пор, пока фантазии остаются только фантазиями. 99.99% из тех, кто имеют общественно опасные сексуальные фантазии, никогда их не реализуют, к примеру каждый второй мужик мечтает кого-нибудь изнасиловать(И приблизительно столько же женщин мечтают если не быть изнасилованными, то получить жесткий секс на гране лол), но насиловать идут единицы, что-то около 10% испытывают некоторой силы половое влечение к детям, но ебать допубертатных мальчиков и девочек идут 2.5 поехавших долбоеба.
И да, на классическую мужскую кастрацию наяривает еще больше народу, если судить по гурочану, где в ФГМ-тред отписываются 2.5 анонимуса, а кастрация-тред держится на нулевой практически всё время. Ну это так, к слову.
Вот это мне нехуй делать, писать простыни текста в фетишаче в 2 часа ночи. Всё, съебываю спать

>>146525
Потом поищу. Видел на английском, но там только этих пару страниц на тему.

Нападение пиратов, плен, продажа на невольничьем рынке - всё это прошло как во сне, и только теперь, напившись вдоволь воды и съев пару большую хлебную лепешку, она смогла оглядеться и задуматься над своим положением.
Итак, она находилась во дворце местного эмира. По здешним меркам ей сверх всякой меры повезло, что ее приобрел сам правитель этого города. Здание было большое, но неказистое как снаружи, так и внутри. Она слышала немало рассказов о роскоши восточных гаремов. Ну, у турецкого султана, наверно, действительно роскошь, а это какой-то африканский эмир, племенной вождь.
По сравнению с другими оказавшимися тут европейскими девушками Нора имела ещё такое преимущество, что она умела немного говорить по-арабски. Несколько лет она прожила с родителями в портовом городе и там освоила разговорный арабский и турецкий. Нора стала прислушиваться к разговору сидевших рядом наложниц, и с удовлетворением отметила, что она его понимает. Через несколько минут она решилась обратиться к одной из сидевших рядом девушек, которая выглядела вполне дружелюбно. Действительно, она откликнулась на вопросы Норы о гареме.
- Обычных наложниц человек двадцать. Есть несколько старших рабынь. Они командуют нами и могут выходить из дома по делам. Еще есть две законные жены, но это слишком важные птицы, они нас не касаются. Ходят в паранджах. Как, впрочем, и их дочери. Это на проституток и рабынь может глазеть, кто угодно. А почтенная женщина должна быть скрыта от нескромных взглядов. Кстати, сегодня новенькую обрезать будут.
-Что значит обрезать?
- А ты не обрезана? Ну, значит тебе тоже придется пройти через обрезание.
Соседка подняла подол рубахи и Нора увидела, что у нее неё обрезаны клитор и малые губы.
- Зачем это?
- Это пойдет тебе на пользу. Женское обрезание убирает излишнее хотение... Женщина должна отдаваться мужчине всякий раз, как он её захочет, но не должна навязываться - когда мужчина не настроен на близость... Обрезанная женщина – это именно такая женщина - она не имеет хотения и потому в ней не накапливается неудовлетворённость, если вдруг мужчина лишний раз не обратил на неё внимания... Спокойствие по причине того, что перестанет доставать хотение - уйдут мысли о том, как это хотеть удовлетворения…

>>146694
нашел продолжение во вконтактеке

В комнате между тем шла подготовка к обрезанию. Одна из страших наложниц постелила на полу выдубленную шкуру какого-то животного и стала посыпать ее белым порошком. Другая ввела юную рабыню. Рабыне было лет 15. Она была полностью обнажена, только вокруг бедер был повязан какой-то шнурок. наверно она волновалась, но на лицо ее не выражало никаких эмоций. Одна из женщин усадила ее на шкуру. Сама она села сзади нее, таким образом, чтобы рабыня оказалась между ее ног и могла сидеть, слегка откинувшись назад и опираясь на нее. Девушка слегка развела ноги. Другая женщина развела ей ноги пошире, и стала массировать ей клитор. Та женщина, что сидела сзади слегка гладила девочке грудь.
- Они возбуждают ее? Зачем они это делают?
- Это чтобы клитор набух, так его будет легче обрезать. К тому же во время возбуждения боль чувствуется меньше.
«Вот как … Девочка ощущает удовольствие от клитора как перед тем, как его безжалостно отсекут….»
На лице девочки появилось ощущение любопытства.
Наконец, в руке у страшей наложницы сверкнул остро отточенный нож. Короткое движение…. Клитор отсечен. У рабыни вырвался душераздирающий крик. Девушка инстинктивно дернулась и попыталась вырваться, но бесполезно. Сидевшая сзади женщина крепко держала ее за руки около локтей. Ноги сжать тоже было невозможно, так как между них как раз сидела обрезавшая ее женщина. Ещё два движения и малые губки обрезаны. Операция была закончена. На лице девочки выступил холодный пот. Сама идти она не могла. Одна из женщин подхватила ее подмышки, а вторая взяла за ноги. Они понесли ее к выходу из комнаты.
Нора отошла от окошка и села в углу. Мысли вихрем проносились в ее голове.

«Я родилась баронессой, «свободной госпожой». И теперь остаться на всю жизнь бесправной рабыней этого бея?? Лучше смерть». Жалкие лохмотья, висевшие на Норе, никак не отменяли ее благородного происхождения.
Она снова обратилась к сидевшей рядом рабыне.
- А что будет, если поймают?
- За побег тут сбрасывают вот с этой башни.
Нора выглянула в окно. Да, башня высокая. Если упасть с нее, то мучиться, пожалуй, не придется. «Что ж, если попадусь – то, по крайней мере, это будет конец бессмысленных мучений», - подумала Нора.
Прошла пара часов. Стояла ужасная послеполуденная жара. Рабыни сидела в полуподвальном помещении, где была хоть немного прохладнее, чем на открытом воздухе. В галерее, ведшей на улицу никого не было. У выхода на вбитых гвоздях висели чьи-то паранджи. Нора оглянулась по сторонам - никого. Нора набросила одну паранджу. Вышла из галереи во внутренней дворик. Пересекла его и подошла к двери на улицу. Охранники во дворике играли в кости, и, как ни странно, не обратили на Нору ни малейшего внимания.
«Конечно, я говорю по-арабски плохо и не на таком диалекте как здесь, но город портовый, здесь много гостей из разных стран, поэтому «неместная» речь не должна быть уж слишком в диковину». Заметив бедно одетую женщину, тащившую тяжелый бурдюк, Нора обратилась к ней с вопросом о том, как найти лавку кожевенника. Когда их вели с пиратского корабля, Нора обратила внимание на эту лавку. Судя по одежде ее владельцем был европеец....