>>6371558
Федра тоже в отказ

> Александр Горшков: Федерация не оплачивает работу Орсера. Это делает сама Медведева

> — Федерация фигурного катания на коньках России поддерживает Женю?

> — Она — член сборной России. Как мы можем поступить иначе? И еще, как я понял, Колобков сказал про оплату работы тренера Брайана Орсера. Вот и все.

> — Значит, работу Орсера оплачивает федерация?

> — Нет, мы не имеем права ее оплачивать. У нас нет таких возможностей.

> — А кто тогда? Сама Женя?

> — Ну да. Вы знаете, вся эта ситуация решается. У Жени нет проблем в этом отношении.

> — Жене, как члену сборной России, оформлена какая-то субсидия?

> — Федерация оплачивает ее пребывание в Канаде и перелеты.

> — А тренировки Орсера оплачивает сама Женя?

> — Да.

> — Женя предоставила вам индивидуальный план тренировок на сезон?

> — Да. У нас все спортсмены сборной России имеют такие планы, а федерация их рассматривает.

> — Если Медведева провалится на чемпионате России, федерация продолжит оплачивать перелеты и жизнь в Канаде?

> — Давайте не будем забегать вперед. Зачем думать о плохом? Всегда надо надеяться на лучшее.

https://www.sportsdaily.ru/articles/aleksandr-gorshkov-federacziya-ne-oplachivaet-rabotu-orsera-eto-delaet-sama-medvedeva

Если на ЧР скурвится, думаю и вовсе бюджетную кормушку закроют

Алина Загитова: с Медведевой мы все выяснили на Олимпиаде

— Из поражений получаешь больше опыта и на следующих соревнованиях лучше знаешь, что тебе нужно, — сказала Загитова. — Как собраться морально. У каждого спортсмена есть свой обряд. Кто-то с правой ноги на лед выходит. А я уже прокручиваю свои удачные старты, то, как я себя вела, как спала, где ела чуть больше, где чуть меньше. Опытный спортсмен состоит из таких мелочей.

— Старт в Канаде доставлял забот и из-за акклиматизации?

— Первый раз мне акклиматизация далась не так легко, как обычно. Вот в Японии удобнее, там как будто я просто рано просыпаюсь, всегда солнце светит. Для меня очень важно, какая за окном погода. Ну, такой уж я человек. Если солнце, то у меня хорошее настроение и вообще я бодрячком. Как пасмурно, мне сложно нащупать свое тело. Здесь, в Канаде, перед произвольной я принимала таблетки для сна, потому что не могла спать ночью, а днем было ощущение, что усну прямо на тренировке.

— Снотворное?

— Да, все спортсмены, по-моему, так делают, чтобы акклиматизироваться. Но это не всегда хорошо, стараюсь все же заснуть сама, потому что на следующий день вялая ходишь. Это был единственный случай (приема снотворного. — Прим. ред.).

— Что у вас крутилось в голове перед этим сном, который предшествовал произвольной? Баллы отставания от Рики Кихиры, что-то еще?

— Было такое. И еще я почему-то вспомнила чемпионат мира. Самый ужасный мой старт (на чемпионате мира — 2018 в Милане Загитова заняла пятое место, будучи олимпийской чемпионкой). Здесь я вспомнила, что тогда тоже была вторая. И тогда, в Италии, я думала на ночь, что мне сделать, чтобы быть первой. Но сейчас я стала опытнее. Сейчас я настраивала себя по-другому: что мне надо сделать, чтобы просто откатать произвольную. Когда ты стремишься кого-то обогнать, то самому себе делаешь плохо. Плохо, когда такие мысли лезут в голову.

— Но как этому научиться?

— Просто вбивать себе в голову и каждый раз повторять одну и ту же фразу, пока не запомнишь ее. Только чистый прокат. И больше ничего.

— Верна ли информация, что вы перед произвольной программой в Ванкувере подвернули ногу?

— Я уже размялась перед прокатом и решила чуть-чуть побегать, чтобы растрясти мышцы, чтобы они не дрожали. Неудачно наступила (на кабель. — Прим. ред.), подвернула ногу. Так случилось.

— После этого потребовалась помощь доктора?

— Конечно. Слава богу, с нами поехал наш врач, которого предоставила школа, и он сделал свою работу. Заморозка, обезболивающие. Нога чуть опухла.

— Не рассматривался вариант снятия с турнира?

— Нет, такого не было. В этот момент я вспомнила Юдзуру Ханю, который на этапе Гран-при в Москве выступал с куда более серьезной травмой. Я поняла: чтобы быть спортсменом, надо преодолевать трудности. Все гладко не может быть.

— После финала Гран-при какие выводы сделали?

— Нужно полностью "почистить" программы, чтобы не кататься так зажато, как у меня получилось. У меня есть большой запас, чтобы улучшить баллы. Мой рекорд, если не ошибаюсь, 238 баллов (238,43 балла — мировой рекорд в произвольной программе, установленный Загитовой на турнире в Оберстдорфе). Здесь было всего лишь 226 (226,53). Ого-го сколько мне еще нарабатывать!

— Нужно смотреть на соперниц, которые прыгают тройной аксель?

— Самый главный урок, который я вынесла из этого финала Гран-при, следующий: я поняла, что не нужно надеяться на то, что кто-то что-то не сделает. Нужно все делать самой.

— Во время этого финала вы сказали, что не надо особо раздувать тему чемпионата России.

— Да.

— Но все же, как планируете на него настраиваться? Ведь это уже наш местный чемпионат, и все будут проводить аналогии с Олимпийскими играми в Пхенчхане.

— Да? Я не знала об этом. Надеюсь, не будет так много комментариев до чемпионата. После соревнований пускай хоть завалят этими комментариями, кого-то похвалят, кого-то поругают, но перед ними — я люблю затишье перед боем.

— Вы читаете все, что о вас пишут в социальных сетях?

— Специально, чтобы почитать, я в них не захожу. Просто смотрю Instagram, кто выложил новые фотографии, рецепты еды. Но иногда проскакивают перед глазами какие-то заголовки, и невозможно это все не читать.

— Это популярность.

— Иногда это мешает.

— С иронией не пробовали к этому ажиотажу относиться?

— Пробовала. Все равно эти вещи иногда злят, но я уже поняла, что без этого никуда. Никогда тебя не будут любить все.

— Во Франции, после этапа Гран-при в Гренобле, я поговорил с Женей Медведевой, она сказала, что ее больше всего злят обвинения в предательстве. Что больше всего злит вас в этих комментариях?

— Злит, когда я выступаю не так хорошо, как все от меня ждут, и многие начинают сразу же писать: вот, она сливается, она не может. Это диванные критики. Они просто не знают, кто такой спортсмен. Это то же самое, что я пойду комментировать другой вид спорта, не зная его. Они не были на моем месте, они не занимаются никаким видом спорта, не знают, как тяжело быть профессиональным спортсменом, как трудно все дается на этом уровне. Повторюсь: они никогда не были на моем месте и никогда не будут. И когда я это осознаю, то этим самым успокаиваю себя.

— Есть категория людей, которых сторонняя ненависть подстегивает, они смеются над своими хейтерами и еще лучше делают свое дело, смотря на эту диванную критику свысока.

— Я тоже пытаюсь сейчас относиться к этому с иронией, со смехом, потому что действительно смешно иногда бывает в таких случаях.

— Простите за неудобный вопрос, но у Медведевой во Франции я спросил, почему вы перестали говорить друг о друге. И Женя рассказала много хорошего о вас, что она не видела человека, который бы работал больше вас. Почему вы не говорите о Жене после Олимпиады?

— А что я должна говорить? Мы уже с ней все выяснили на Олимпиаде. Там мы сказали друг другу теплые слова. А в остальном я не хочу... Это только наше с ней дело, и я не хочу, чтобы все о нем знали.

— Но вы общаетесь?

— Нет.

— На Олимпиаде между вами была идиллия. Вы стали олимпийской чемпионкой, Женя — серебряным призером. Она поплакала и на пресс-конференции поддерживала вас. Со стороны это выглядело фантастическим примером профессионального отношения к делу двух сильных людей. Почему там же в Пхенчхане все закончилось?

— Во-первых, она уехала в Канаду. Мы в принципе с ней много не общались, особенно перед Олимпиадой. Сложно ответить на вопрос почему. Даже сформулировать сложно. Потому что в первую очередь мы были с ней соперницами. И общались мы не так, что прям лучшие подруги-подруги. С тех пор, как она уехала, и она мне не пишет, и я не пишу. Да я в принципе не люблю писать. И разговаривать тоже. Мне даже с родителями иногда разговаривать по телефону просто лень.

— Дружба вообще возможна в конкуренции в спорте?

— (Алина медленно и уверенно отрицательно кивает.) Наверное, нет. А до конца все-таки не знаю. Я смотрела Олимпиаду в Рио, где выступали наши гимнастки Рита Мамун и Яна Кудрявцева. По ним тоже можно было сказать, глядя со стороны, что они прям лучшие подружки. Но я думаю, что в первую очередь между ними была конкуренция. Я общаюсь с Ритой, но еще не спросила у нее, как они с Яной общались во время Олимпиады. Знаю, что тренеры их разделяли. Раньше они жили в одной комнате, но перед Олимпиадой их расселили. Но только они, Рита и Яна, знают, что творилось у них внутри.

— Вы с кем делите номер?

— Либо одна живу, либо с Тиффани (Тиффани Загорски, российская фигуристка, выступающая в танцевальной паре с Джонатаном Гурейро). Я люблю жить с ней. Это такой солнечный человек, с ней можно поговорить на любые темы. Это во-первых, а во-вторых она взрослая, опытный спортсмен, делится со мной жизненными вещами, своими переживаниями, впечатлениями. Ну, и значение имеет то, что она танцор, а я одиночница. Мы не конкурируем с ней, и это добавляет спокойствия.

— На каком языке с ней говорите?

— На русском. Иногда она выражается на английском, но я ей напоминаю: "Тиффани, ты не забыла, что я не разговариваю на английском?" Но можно сказать, что она мой учитель английского. Она очень спокойная, не вспыльчивая. Обычно так, как она, ведут себя за границей. Поэтому когда я нервничаю, она меня успокаивает. Перед стартами это очень хорошо.

— Алина, а на какой вопрос вы сами хотели бы ответить?

— Интересно. "Как Масару?" (собака Загитовой породы акита-ину). Отвечаю: хорошо. Интервью закончено? — произнесла Алина со смехом.

— Японская префектура Акита вроде как пытается повысить интерес к себе с помощью вашей и Масару популярности.

— Да, я читала это. Когда гуляю с Масару, все спрашивают, какая порода. Думаю, что и в России акита-ину станет популярной. Я уже довольно часто встречаю таких собак в Москве.

— Вы представляете, что будет на Олимпиаде 2022 года в Пекине?

— Это очень смешной вопрос. Я не знаю, что будет завтра. Мы даже в начале 2018 года не знали, кто поедет на Олимпиаду.

— Как это? Загитова и Медведева, третья путевка вакантна.

— Я вот до чемпионата России так уверенно не думала. Думаю, что на чемпионате России 2022 года нам станет тоже понятно, кто поедет в Пекин. И не забывайте про травмы.

https://rsport.ria.ru/20181210/1547707972.html

Алена Косторная: бабушка пригласила в морг, я согласилась

- Алена, в чем сила ваших программ?

- Они грамотно подобраны. Для короткой программы музыку предложил Даниил Маркович (Глейхенгауз), Этери Георгиевна (Тутберидзе) придумала образ, в котором я выступаю в роли ангела, спустившегося с небес. Музыку к будущей произвольной я услышала из динамиков на катке. Спросила Этери Георгиевну попробовать что-то сделать под нее. Тренеры сказали, что подумают, а на сборах мы стали ставить программу.

- Вы показывали на тренировках тройной аксель, а потом он у вас куда-то "ушел".

- Когда снимали тот ролик, это была вторая попытка моего тройного акселя. Вращение было неустойчивое, шла и прыгала как могла, втягивалась в воздухе. А потом мы нарабатывали его, он стал достаточно стабильным, выезжала из пяти попыток две. Были степ-ауты, падения, но два раза я выезжала чисто. Потом после летнего отдыха я вышла и почувствовала очень сильную раскоординацию. Летом я прилично выросла. Сантиметра на три. Расту я очень и очень медленно, а сразу после трех мне было безумно тяжело себя собрать.

- То есть вы преодолели отметку роста в полтора метра? Ведь по официальным данным у вас 148 сантиметров.

- Нет, сейчас у меня 149 с половиной.

- В прошлом году вы признавались, что самые лучшие прыжки у Алины Загитовой и (канадки) Кейтлин Осмонд. Ситуация изменилась?

- Мне по-прежнему нравятся каскады Алины Загитовой, особенно с риттбергером, очень нравится, как прыгает Рика Кихира, но не все элементы, а несколько. Очень красиво прыгают (японки) Каори Сакамото и Мако Ямасита - практически без подготовки на огроменной скорости и с большой высотой. Впечатляют прыжки и (кореянки) Им Ын Су.

- Вас мотивирует Кихира, которая мучилась в юниорском сегменте и добилась своего во взрослом?

- Я видела, как она нервничала на тренировках еще в юниорах, но на взрослом уровне у нее только первый сезон, а это значит – никакого давления, никакой ответственности. Считаю, у нее стало получаться, потому что она отпустила себя психологически.

- Мечта стать нейрохирургом остается?

- Да. Я по-прежнему считаю, что у меня это получится.

- Маша Сотскова пошла учиться в ГИТИС на балетмейстерский факультет, знаю, что тренеры этому не были рады.

- В этом году заканчиваю 9-й класс, а в следующем планирую 10-й и 11-й и сразу в медицинский институт.

- Будет у вас стоять по плану тренировка и институтская практика в морге. Что выберете?

- Был один момент... Бабушка хотела отбить мое желание стать нейрохирургом. Говорит мне: "Пойдем в морг". Я не испугалась и ответила: "Пойдем".

- Реально сходили?

- Нет, не сходили. Но бабушка думала, что я откажусь. Хотела меня напугать, но не получилось.

https://rsport.ria.ru/20181217/1548049274.html

Прославленный тренер по фигурному катанию Этери Тутберидзе дала откровенное интервью Теду Бартону — бывшему канадскому фигуристу, а теперь известному комментатору — для официального Youtube-канала юниорского Гран-при.

https://www.youtube.com/watch?v=yLqjDQDSS0c

– Этери, раньше юниоры никогда не делали четверные прыжки. Не уверен, что кто-то об этом даже задумывался. Был ли у вас какой-то момент, когда вы поняли: «Кажется, нашим девочкам это по силам».

– Думаю, во время тренировок. По юниорам девочки обычно лучше мальчиков. У них лучше прыжки, больше силы. Если юниорки прыгают лучше юниоров, почему мы тренируем четверные у парней, а у девушек – нет? Стоит ли нам дальше идти этой дорогой? Мне кажется, что у девочек лучше получается.

– Соглашусь с вами. Когда вы начали тренировать у девушек четверные, не беспокоились ли из-за травм? Наблюдая за вашими юниорками, я ни у кого не замечал их. Значит, вы в чём-то добились превосходства.

– Я всё ещё волнуюсь из-за этого. При каждом прыжке я беспокоюсь, не приведёт ли это к травме. На соревнованиях в том числе. К сожалению, у нас тоже бывают травмы.

– Ограничиваете ли вы число...

– Прыжков? Да. Когда я понимаю, что у них устали ноги и не осталось сил, я говорю: «Всё, достаточно».

– И им хочется продолжать?

– Иногда. Расстраиваемся, если приходится заканчивать не на хорошей ноте.

– Давайте перейдём к программам. У вас получается развить в этих юных девушках собственный стиль, подбирать музыку, которая вызывает у них эмоции. Как у вас это получается?

– Наверно, это лучшая часть работы тренера. Я пытаюсь отнестись к каждому по-особенному. Как они выглядят? Как они чувствуют музыку? Как они двигаются? Для меня подобрать программу – это как нарисовать картину, написать книгу, рассказать историю.

Давайте представим, что вы в музее. Смотрите на картину. И думаете: «Что если эта Джульетта выйдет из картины, начнёт двигаться, а потом вернётся на своё место?» Вот что я пытаюсь воссоздать. Иногда слушаешь музыку, и она вызывает у тебя определённые мысли. Вот какую реакцию я хочу вызывать у аудитории. Чтобы они стали частью программы.

– Вы сами работаете над хореографией или это коллективная работа?

– Вместе с Даней (Даниилом Глейхенгаузом, – ред.). Иногда я нахожу сюжет, а он подбирает музыку. Иногда наоборот. Мы работаем сообща.

– У каждой из ваших спортсменок разные характеры, значит, нужно ко всем подобрать разную музыку...

– Да, это мы и пытаемся сделать.

– Наверно, у каждого фигуриста есть переключатель. Они слышат [музыку] и сразу чувствуют её. Различается ли стиль музыки, которую вы подбираете под того или иного спортсмена?

– Да, мы обсуждаем музыку, программу, историю. Мы хотим сделать, давайте представим, ангела, который упал на землю, пожил здесь и вернулся обратно. Это я про Алёну Косторную. Я представляю её ангелом.

– Я часто использую слово «ангельский», когда говорю про неё...

– Именно! Я хочу, чтобы она понимала наш сюжет, что вообще происходит.

– Вы проделали отличную работу с этими фигуристками, но рано или поздно они вырастут. Понимаете ли вы, как помочь им пройти этот процесс взросления – возможно, самый сложный?

– Мы не знаем, что будет завтра. Это будет поэтапная работа. День за днём. Что я должна сделать сегодня, чтобы ни о чём не сожалеть завтра? Вот и всё.

– Вы тренер и в то же время мама...

– А по-другому никак. Они проводят с нами столько времени. Они приходят на каток в десять утра и уходят в десять вечера. Приходим домой и сразу ложимся спать. Просыпаемся – снова с нами. Так что...

– Вы направляете их не только на льду, но и по жизни.

– Пытаюсь.

– Ваша дочь (Диана Дэвис, танцы на льду) тоже катается, и она принимала участие в юниорском Гран-при. Что вы чувствовали, когда наблюдали за её выступлением?

– Я не смотрела.

– Как так? Я даже задумывался, когда вёл трансляцию, не смотрите ли вы.

– Я как-то пыталась, но не смогла. Это было во время Олимпиады. На следующий день должна была быть произвольная программа. Я наблюдала за выступлением и так волновалась, что сказала себе: «Послушай, тебе нужно думать о завтрашнем дне». Так что я перестала. Теперь мне достаточно взглянуть на итоговой протокол.

– Можете сравнить эмоции, которые вы испытываете, когда наблюдаете за своей дочерью и когда наблюдаете за своими подопечными?

– Скажу, что всё одинаково. Я всегда замечаю ошибки, что можно было сделать лучше. Иногда доходит до ссор. Я говорю дочери: «Вот здесь ты могла бы сделать по-другому» А она мне: «Стой! Ты моя мама. У меня есть тренер».

– И вам приходится молчать.

– Я отвечаю: «Ну я же тренер!» А она говорит: «Не мой тренер».

– Какие советы вы можете дать родителям? Что они должны сделать, чтобы вы могли помочь их детям?

– Это как дома. Если ты не согласен со мной, не показывай это в присутствии ребёнка. Мы можем всё обсудить позже, без него. То же самое у нас. Не показывай своего несогласия с тренером перед ребёнком. Ведь он (ребёнок) всегда пойдёт по более лёгкому пути. Это нормально. Я бы так же делала.

– Хотел бы спросить о вашем штабе. Как вам удалось собрать эту команду и как у вас распределены обязанности?

– Мы ничего не разделяем между собой. За исключением, наверно, Сергея Дудакова. Он не работает над программами и не ищет музыку. Но на льду мы все выполняем одну и ту же работу.

– В этом году вас не было на этапах юниорского Гран-при. Вы были дома и работали...

– С Алиной (Загитовой) и другими фигуристами.

– Но у вас на подходе очень сильные фигуристки, разве не так?

– Хотелось бы в это верить.

– Да, вы не любите много говорить. Когда вы сами были фигуристкой, был ли у вас любимый тренер? У которого вы что-то позаимствовали, на кого ориентировались?

– Нет. Просто разные тренеры в разное время. Я могла посмотреть на кого-то и по-хорошему позавидовать: «Боже, как много хороших фигуристов она воспитала, вот бы и мне стать такой в один день. Пожалуйста!»

– Думаю, этот день уже настал. Был ли у вас любимый фигурист?

– Мне нравился Бойтано (Брайан – двукратный чемпион мира, победитель Олимпиады-1988, - ред.). У него был полный набор. Он красив, хорошее катание, подводки, прыжки. И у него всегда был сюжет. Даже тогда! Я помню его показательное выступление, где он вроде бы был в образе птицы. Это прекрасно.

– Что вам больше всего нравится в тренерской работе?

– Результаты.

– Вы любите соревноваться?

– Да.

– Хотя это глупый вопрос. Идём дальше. Ваша любимая еда?

– Острая. Мексиканская. Ещё нравится суши.

– Любимый фильм?

– Что-нибудь романтичное, где можно поплакать, о чём-нибудь подумать.

– Вы эмоциональный человек?

– Да.

– Удерживаете ли вы это внутри себя?

– Иногда это выбивается наружу. Но только иногда.

– Любимое занятие, если не считать фигурное катание?

– Мне нравится сажать цветы, деревья. И в этом ты тоже можешь увидеть результат! Саженец растёт, становится красивым, ему нужна забота.

– Возможно, в этом причина вашего успеха. Вы так же помогаете этим юным леди развиваться...

– Ты берёшь семя, сажаешь и ждёшь, пока он разрастётся. В этом есть что-то похожее с тренерством.

– Главный момент в вашей карьере?

– Я ведь должна сказать про Олимпиаду, верно?

– Необязательно. Скажите как есть.

– Не знаю. Может, он ещё придёт. Давайте объясню. Олимпиада – это тяжёлое время для меня, потому что... (Пытается сдержать слёзы.) Моя мама умирала, и она была далеко от меня. Это было не самое лучшее время в моей жизни (Этери Петровна Тутберидзе скончалась 8 ноября, она боролась с тяжёлой болезнью).

– Трудно было радоваться.

– Да.

– Извините. Вы проделали отличную работу. У вас превосходные результаты сейчас, и такими они будут и в дальнейшем.

– Мы не знаем наверняка. Хотелось бы верить в это.

– Я понимаю, к чему вы. Но это лично моё мнение.

– Мы будем продолжать работать в том же духе, и надеемся, что у наши фигуристы будут здоровы и смогут выполнять наши требования.

– Спасибо вам за вашу работу. И спасибо за то, что нашли время. Если честно, я вас боялся.

– Я и сама себя боюсь.

– Я так рад узнать, что внутри вас сидит столько эмоций и столько преданности делу.

– Спасибо вам.

http://sport.business-gazeta.ru/article/231843

Двукратный призер ЧР Мария Сотскова изыскивает в себе резервы для полноценной конкуренции на чемпионате России в Саранске.

- Мария, Татьяна Тарасова назвала вас чемпионкой мира по тому, как вам ежедневно приходится преодолевать трудности, связанные с физическим ростом. Где находите мотивацию соревноваться с теми, кому и прыгать легко, и скорость набирать?

- Безусловно, девушкам высокого роста тяжелее, чем маленьким девочкам. Но так получилось - я такой родилась, и ничего не могу с этим поделать. Я начала заниматься фигурным катанием раньше, чем я выросла. Это моя жизнь, моя работа, и я люблю это занятие. Каждый день выхожу на тренировку и четко понимаю, зачем мне все это нужно.

- Зачем?

- Чтобы побеждать. По-моему, каждый спортсмен ставит перед собой такую задачу, и я не исключение. На сегодняшний день ситуация такова, что я еще на последнем своем этапе Гран-при в Гренобле была в плохой форме, а конкурентки в хорошей. Это не говорит о том, что они талантливее и сильнее меня, просто они были готовы лучше меня. И это совсем не значит, что всё - моя карьера закончена. Я чувствую в себе силы и буду бороться.

- Елена Германовна тоже сейчас выдерживает критику общественности.

- Я читаю интернет и все вижу. Я вообще не понимаю, что сейчас происходит с людьми, которые пишут это все. У нас почему-то так принято - если спортсмен выступает хорошо, то он молодец. А если плохо, то тренер плохой.

- Всегда так.

- Это неправильно. Проблемы все наши общие, спортсмена и тренера. Не бывает так, что "спортсменка-то хорошая, но это тренер плохой, и нужно уходить от него". Тренер не может тащить человека на себе.

- Но всегда кто-то от кого-то уходит.

- В основном уходят тогда, когда не находят общий язык или некомфортно в условиях, но и это не говорит о том, что какой-то тренер - плохой специалист. Я не считаю, что у нас в России хоть один тренер - плохой. Все наши тренеры очень талантливые, и у каждого есть спортсмены, которые и взлетали, и падали. Когда спортсмен падает, это не значит, что тренер справился, а значит, что и спортсмен сделал что-то не так. У нас командная работа, результат которой зависит даже не от двух человек, а от гораздо большего числа специалистов.

- В ГИТИСе вы учитесь уже несколько месяцев. Мышление систематизируется?

- Вы знаете, если бы я посещала институт в полной мере, может, что-то бы и изменилось в мышлении, а сейчас все говорят "Ой, Маша пошла учиться, Маше не до фигурного катания, невозможно совмещать два дела одновременно, Маше фигурное катание не далось..." Но это неправда. Я за все время не пропустила ни одной тренировки, и страдает от этого институт, а не фигурное катание. Я не бросила спорт во имя института, потому что спорт - это то, на что я положила всю свою жизнь, и я не готова бросать фигурное катание. Я так грезила и так мечтала о ГИТИСе, но я понимала, что будет тяжело совмещать. И фигурное катание в приоритете. А в моей семье принято так: образование - очень важная и неотъемлемая часть жизни. Поэтому я всегда успевала удерживать спорт и фигурное катание на одном качественном уровне