Вынесение в публичное поле моего обращения требует лишь тот факт, что обращение, в любом случае, окажется в публичном поле, только вырванным из контекста, а вот и он.

Соня оказалась в моем списке контактов в тот момент, когда ей потребовалась моя помощь. Помощь с предложением для Славы, связанным с его участием в проекте. После его отказа, мотивированного, впрочем, вовсе не Андреем Замаем, а сомнительностью мероприятия, наше общение прекратилось на ноте «когда-нибудь пересечемся». В общей сумме за всю свою жизнь я видела ее минут 15, 13 из которых ей было очень нехорошо. До этого я лишь знала, что она когда-то обидела близкого(что бы сейчас не происходило) для меня человека.

За наш короткий разговор Соня успела озвучить мне свой принцип: «если я кого-то люблю и он мне дорог, я за него в щепки порву, а предал меня — берегись». Что ж, позиция более чем ясна, я даже с ней солидарна, исключая форму реализации.

Далее о социальном. Подписка в сети всегда является маячком. «Я знаком с тобой, и мне интересно, что с тобой происходит» или же «ты интересующая меня личность по той или иной причине».

Для меня, за счёт скудного опыта личного общения, Соня, в первую очередь, медийная личность, с высказываниями коей я не согласна, и которая, помимо прочего, создала дискомфортную ситуацию для моего партнера. Распространение личных данных человека, который не позволил себе ни единого высказывания, а просто предпочёл не работать совместно — пик профессионализма, не правда ли? Вереница домыслов как бонус тоже неплохо.

Высшей степенью эмпатии и сочувствия к обиженной, и потому срывающейся на всех и вся Соне было тушение «маячка». Молча, не создавая конфликтов. С учётом того, что за своих любимых потенциал рвать в щепки во мне не меньший, а так же ощущать свою причастность к происходящему в ее социальных сетях во мне ни капли желания.

Проснувшись, я обнаружила некоторое количество сообщений в телеграмме, ресурсе, который не так чтобы хранился под семью замками, но и не был предназачен для широкой публики. Большее количество из этих сообщений были с предупреждениями о готовящейся «операции» по завалу лички стикерами и предложением сменить ник. Что крайне мило, и за что я благодарна каждому.

Перейдем к сути.

Пара стикеров в телеграмме не проблема, проблема в создавшейся иллюзии: «молчание — знак согласия», подкреплять которую я не планирую.
Кроме того в ход шла лишь метода «оскорбить в ответ», что тоже не имело шанса на успех.
Хорошо, выведем дискурс на широкое обозрение.

«Я к Саше до последнего старалась относиться очень уважительно. Я знаю, как к ней ОТНОСЯТСЯ в тусе и хотела поддержать».

Далее обращение личного характера.

Соня, слатшейминг как ведущая форма высказывания о неугодных женщинах, использование (создание?) мемов про изнасилование, оценивание личностных качеств человека за счёт физиологии и параллелей: человеческое достоинство|гениталии, право высказываться|количество половых партнеров. И использование притом феминистской терминологии с целью самозащиты от того же лукизма и различного шейминга, как минимум, непоследовательно. Как максимум, это основной ресурс, которым мужчины пользуются для получения дополнительного пространства с целью в очередной раз высказаться: «современные феминистки занимаются бесполезной дичью», которое не только оставляет их в той же выгодной позиции, но и добавляет очков в игре нивелирования феминизма как течения.

Конвенциональность по своим убеждениям, в сочетании с декларацией принадлежности к фем-движению (потому что СИЛЬНАЯ ЖЕНЩЕНА) создаёт проблему. И проблема в том, что, находясь в традиционной парадигме, натягивать эту парадигму как «феминизм» так же продуктивно, как сову на глобус. В ответ на такое поведение люди, разделяющие эту теорию, идущую вразрез с феминизмом, и с которой он борется, убеждаются в правомерности оценки феминисток, исходя из этой системы суждений. Не сложно догадаться, какой, соответственно, будет эта оценка.

Куромушка богиня же, пиздит как Господь.