Пролог
Потолок больничной палаты в темноте напоминал телеэкран, настроенный на пустой канал. Обшарпанные стены и запах влаги сводили с ума.
За окном, не переставая, уже который день лил дождь. Но какой точно день подряд, сказать было сложно, дни будто слились в один. Дырявая крыша псих диспансера видала еще эпоху коммунизма и приветливо пропускала через себя огромное количество воды. Капли с мерзким звуком капали с потолка в эмалированный таз, стоящий посреди комнаты. Мелодию сумасшествия дополнял металлический звук подоконника, который словно бумага колыхался на ветру.
Кинаман хотел умереть, это было его главной мечтой. Впервые за все время пребывания в этом заведении, он это осознал. Его крепкий, как он считал разум, сломался. То ли от таблеток, то ли от этих мерзких психов, которые он с избытком видел каждый день.
Его, Кинамана, считали таким же. Считали ровней этим монстрам. Агрессивным, потерянным, глупым.
Первое время он прекрасно понимал, что он не такой. Его разум был чист как стекло. Да, возможно он был чудаковатым. Но все великие люди были чудаковатыми. Если бы они были такими как все, они бы не стали великими.
Но почему то именно сегодня он смирился с тем, что он псих и место его быть тут, изолированным от простаков. Никто ведь не хочет, гуляя с девушкой увидеть монстра на офисном стуле, который мнит себя режиссером... Хотя, за время, проведенное в больнице, Паша убедился, что он далеко не самый отвратительный человек на земле. Например, в отделении интенсивной терапии он как-то видел человека без кожи на лице. Застывшая грустная улыбка на его лице ввергала в ужас, будто бы сам Сатана сидел перед ним. В последствии Паша узнал, что он убил всю свою семью, а потом содрал с себя кожу овощерезкой.
Неужели он, Кинаман, такой же? Неужели ему место быть тут.
А ведь еще год назад все было по иному. Он сидел в своей уютной квартире на Северном (район Ростова-на-Дону), пил холодный Доктор Пеппер (газированный напиток) и занимался всем, чем хотел. Играл на денди, смотрел любимые шоу. Но самое главное, он снимал фильм. Свой собственный фильм. Павел Гринев был режиссером всем назло.
Но все хорошо быть не может, как ни крути. Павел был тяжелым инвалидом и практически не мог ходить. По квартире он передвигался на офисном стуле, отталкиваясь ногами от пола. Про свою болезнь он не знал ничего, врачи лишь разводили руками. Просто однажды у него начались проблемы со здоровьем. Мышцы атрофировались, позвоночник изогнулся дугой, а сам он сильно похудел и стал весить как ребенок. Все это произошло так быстро, будто кто-то наложил проклятье на него. Хотя во всю эту сверхестественную чушь он не верил.
Всю свою жизнь он построил так, чтобы задвинуть болезнь на второй план. У него были друзья, был свой успешный канал на Youtube (видеосервис, популярный в нач. 21 века), были поклонники его творчества. Павел Гринев снимал фильмы, тематикой связанные с ностальгией по 90м годам 20 века. В основном его творчество касалось пиратской приставки Денди (игровая консоль, тайваньский нелегальный клон консоли Nintendo Entertaiment System. Была популярна в 90е в России и СНГ). Компьютерные игры 90х годов были его источником вдохновения, он болел ими.
Была у него и своя собственная квартира. Жил он там не один, а с родителями, что его не напрягало, ведь с ними он всегда ладил. Лишь отец иногда выходил из себя. Бывало, он приходил с работы не в самом лучшем расположении духа, срывался на всех и вся, хватал ружье из серванта. Но припадки злости проходили довольно быстро. Несмотря на некую агрессию, несмотря на периодические хождения налево, Владимир Гринев любил свою семью. Любил и своего младшего сына, несмотря на его инвалидность. Он был хорошим человеком.
В то время Паша не думал о том, что будет дальше, когда родителей не станет. Я думаю не надо объяснять, что за человеком в состоянии Паши требовался уход. Многие вещи он мог делать сам, но также во многом ему требовалась помощь. Любимой женщины у него не было. Были подруги по переписке, но с ними он ни разу не виделся. Да если бы увиделся, как бы они отреагировали на инвалида-колясочника? Счастливые семьи с инвалидами бывают только в кино. Такова суровая реальность и Павел уже давно смирился этим. Смирился с тем, что будет не таким как все до конца дней. А когда этот конец наступит, одному Богу известно.
В Бога, к слову, Паша уже давно перестал верить. Если бы он был, инвалидов бы на земле не было, так он думал. А все, что у него и у его семьи было, Паша заработал сам.
Был и еще один человек в его семье. Человек, которого Паша любил и не ожидал от него ничего плохого. Это был Виталий, его старший брат. На тот момент он уже долгое время жил со своей женой и детьми отдельно. Всю свою жизнь Паша думал, что он может положиться на брата, что тот его не бросит в трудной ситуации.
Но потом все быстро закрутилось. Разбитый Рено Логан (автомобиль фирмы Рено, выпускаемый в нач. 21 века), две жертвы трагедии, похороны, суд по дележке квартиры, признание недееспособности, признание психического отклонения, переезд в псих диспансер, переезд Виталия с семьей в более просторную пятикомнатную квартирую. Думаю не стоит объяснять, что Пашин собственный брат, упрятал его в психушку, а квартиру нагло присвоил себе. Сложно сказать как он это сделал, Паша лишь знал, что у него были знакомые юристы, плюс скорее всего он дал на лапу врачам. Но все это не важно, случилось то, что случилось.
Павла окатил гнев с головы до ног. Он ненавидел своего брата, ведь тот сделал ужасную вещь - отнял у него все светлое, что было в жизни и оставил наедине с болезнью в этой затхлой темной палате.
Где-то за стеной раздался сумасшедший вопль. Это уже стало обыденностью, его соседу за стеной постоянно снились кошмары и он начинал плакать и кричать как ребенок.
Паша думал о смерти. Наверное, это самое лучшее, что теперь может с ним случится. Интересно, придет ли его брат на похороны? Хотя бы оказать последнюю честь. Ведь он, Павел, тоже человек. Пусть неполноценный, пусть инвалид, но человек.
Гнев переполнял его. Он уже не думал о смерти. Таблетки отпустили и разум его снова становился ясным.
Нет, Павел Гринев не умрет. Не здесь и не сейчас. Все не будет так просто, Виталик. Я не жалкий инвалид. Ты забрал у меня жизнь, значит я заберу твою. Я приду к тебе и взгляну тебе в глаза. Перед тем как убить. А твои дети будут смотреть на это. Да да, те самые дети, которые даже не знали, что у них есть дядя. Ты ведь не говорил никогда обо мне, верно? Не говорил об инвалиде, словно меня и нет.
Мысли о побеге снова переполнили его разум. Таблетки полностью отпустили.
Так, стул, нужен стул, чтобы была возможность передвигаться. Стул должен быть на колесиках и компактный. Где то он такой видел тут, в больнице, идеальный вариант. Думай, думай, вспоминай.
Точно! Кабинет директора.

В следующей серии: побег, первые шаги на свободе.

Стоит писать дальше?