1. День кинаматери прошел нелегко. Задержки зарплаты, очереди в магазине, тяжелые от двухлитровой бутылки «Пепси» сумки – всё это наложило на её лицо отпечаток безграничной усталости. Сгорбившись от непосильной ноши, она брела по заснеженным тротуарам, пугая прохожих своим мертвенно бледным и осунувшимся лицом. Она не любила приходить домой. Вид её сына-инвалида, отрешившегося от всех мирских проблем, беззаботно катающегося на стуле, наполнял её сердце такой беспросветной тоской, что хотелось открыть окно и выть волком. Иногда она плакала в подушку. Она втайне надеялась, что сын проснется от её сдавленных рыданий и скажет «Мама, что с тобой? Тебе плохо?», и, может быть, даже сползет со своего дивана и заглянет ей с пола в лицо заботливым и любящим взглядом. Но этого никогда не случалось. Вместо этого кинамать лишь наблюдала огромные раздувающиеся ноздри и слюну в уголке рта. Даже слёзы матери не в силах были пробиться сквозь стальную стену ностальгии и достучаться до сердца Паши. Сегодня кинамать ожидала именно такую ночь. Вечером домашние хлопоты и забота об инвалиде заставляли её на время забыться, но ночью тоска и одиночество наваливались с новой силой, унося её в пучину отчаяния и выдавливая из неё слезу за слезой. Видя на тротуарах женщине её возраста с закутанными в разноцветную одежду карапузами, он отворачивалась, чтобы никто не увидел её блестящих от слёз глаз. Снова нахлынули мысли о сыне. «Внуков мне не дождаться, я уже смирилась» - повторяла кинамать про себя, но чувствовала, что она лжет самой себе. Смирения не было. Была жажда чуда, хотя бы маленького чуда в это предновогоднее время. Все это перекрыло вчерашнее воспоминание: тугая струя поноса, хлещущая промеж вялых от миопатии ягодиц в лицо кинаматери. Едкая вонь до сих пор ощущалась у неё в ноздрях и во рту. «Паша, только не сегодня, молю тебя, только не понос сегодня» - бормотала себе под нос кинамать. Начинало холодать. Сгорбившись ещё сильнее, она поспешила к дому.

Свет в родном окне её уже давно не радовал. Вот и подъезд. Поставив тяжеленные сумки на пол, она защелкала дверными замками. Из приоткрытой двери доносилась опостылевшие восьмибитные пищания. Кинамать тяжело ввалилась в прихожую. Павел сидел на кухне к ней спиной и даже не оглянулся. «Привет, Павлушенька! Как твой день прошел?» - усталым голосом крикнула она в кухню. Раздались матные выкрики и стук пластмассы об стол. «Нормально все шло, пока ты не приперлась! Все удары на последнем боссе из-за тебя проебал!» - крикнул Паша в ответ, выезжая из кухни. Демонстративно отвернувшись, он деловито проехал на стуле в комнату, смешно семеня ногами. Проезжая мимо кинаматери, он с вызовом и громким треском испустил газы в видавшую виды сидушку родного стула. Стула, которого он, похоже, любил больше родной матери. Кинамать закусила губу от досады и поспешила на освободившуюся кухню готовить ужин. - Мать, шо-то у меня всё чешется, давай массаж делай! - донеслось из комнаты. - Павлуш, у меня тут ужин, картошка, давай перед сном? - с жалобой в голосе прокричала кинаманть в ответ. Послышался скрип стула, и в дверном проеме появился Павел. «Сейчас я сказал, непонятно шоли!» - гаркнул он так, что кинамать от неожиданности выронила деревянную лопаточку, которой помешивала картошку. Гордо испустив газы, Павел укатился обратно в комнату, а кинамать, охая и причитая, бросилась за ним. - Ты бы пока сам на диван сполз, Павлуш - с укором промолвила кинамать. - Я бы сполз, но это такой геморрой, мать» - небрежно бросил Павел - Давай, ложи меня. Собрав все силы, кинамать подхватила тощее, но тяжелое тело под мышки и аккуратно уложила на диван спиной наверх. Поясницу чудовищно заломило, в глазах помутнело от боли. Как сквозь туман кинамать слышала недовольные поторапливания Павла. – Ох, сейчас, Павлуш, сейчаС, передохну. Наконец боль отпустила, и кинамать стянула широченные дурно пахнущие штаны Паши. В лицо пахнуло вонью от немытых пролежней. Зажмурившись и стараясь не дышать, кинамать принялась за массаж. В такой пытке прошло десять минут. За хлюпаньем ягодиц Павла кинамать с трудом расслышала шипение на кухне, но было уже поздно. Бросившись к плите, она наконец почуяла запах гари, не оставивший сомнений – сегодня семья Гриневых осталась без ужина. - Ну что, Павлуш, сегодня мы с тобой без ужина – устало промолвила кинамать, вернувшись в комнату и обращаясь к покрасневшим ягодицам Павла. –Ты шо, мать, ебанулась? Я так не моху, мне подпитка нужна! Я же творец, мне фильмы снимать надо!! – закричал Павел в диван, дрыгая ногами и попадая ими кинаматери в живот. – Ты хоть лейс мне купила, быдло тупое?! – крикнул Паша уже на всю комнату, потому что массаж закончился и кинамать усаживала его на стул. – Ну Павлуш, конечно, как я забыть такое могла? Большие лейс с беконом, как заказывал – виновато сказал кинамать, проглотив обиду. – Найс, неси их сюда давай. Кинамать достала чипсы из магазинного пакета и принесла их Павлу. – И Пепси давай тащи – недовольно поморщился Павел. Кинамать достала из пакета злополучную бутылку, отнявшую у неё сегодня столько сил, и, взяв из кухонного шкафа две чашки, поспешила в комнату. – А зачем ты две чашки тащишь, дура старая, совсем сбрендила? Мне одной хватит! – удивленно сказал Павел. – Дык, Павлуш, это наш с тобой единственный ужин на сегодня, картошка-то последняя сгорела из-за мас… - осеклась кинамать, не желая вызывать очередную волну гнева Павла. – Меня не ебет, Лейс – мне, пепси – тоже мне. Кто ту творец вообще, а? Пепси мне налей! – Павел открыл огромный пакет с чипсами и стал кружиться по комнате на стуле, разглядываю каждый чипс и отправляя его в рот. Раздалось громкое чавканье и довольное мычание Павла. Кинамать неожиданно для себя обнаружила, что с большим трудом сдерживается, чтобы не дать с размаху по этим кривым зубам в чавкающем рте. Она удалилась на кухню, заберя с собой одну чашку.

Задержка зарплаты давала о себе знать - холодильник был абсолютно пуст. Последние закуски и варенья были доедены еще в прошлом месяце. Лишь в хлебнице осталась пара заплесневелых корок, но они были совершенно несъедобными. Кинамать подумала, что, работай Павел, они бы никогда не попали в такую безвыходную ситуацию. Вскипятив чайник, она налила себе в тарелку воды и бросила туда щепотку соли. Кинамать застучала ложкой по тарелке, поглощая «суп Соленый» - её личное изобретение родом из голодных девяностых. Закончив трапезу, она обхватила голову руками и всецело отдалась мрачным мыслям – прелюдия перед ночными рыданиями. Из комнаты всё ещё доносились звуки хруста чипсов и прихлебывания газировки – наверно, немало сил потребовалось Павлу, чтобы съесть всё это в одиночку. Так прошло немало времени. Кинамать изо всех сил гнала от себя мысли о суициде, как вдруг тишину ростовской однушки прорезали знакомые до боли в ушах звуки. «Перемен требуют наши сердца!» - хрипло доносился из дешевых колонок голос мертвого кумира Павла. «Перемен, мы ждём перемен!» - вдруг запульсировали в мозгу кинаматери эти простые и давно приевшиеся слова песни, вызывая поток абсолютно новых для неё мыслей. «Перемен!» - эхом отзывалось в каждой клетке её тела, рождая новую кинамать. Все кусочки паззла вдруг сложились в её голове в полную картину. Мысли, действия – всё вдруг обрело поразительную ясность. Встав из-за стола, не обращая внимания на пустой желудок, словно на крыльях она бросилась в опостылевшую рутину ухода за инвалидом. И даже получив вечером от Павла струю поноса лицо, она улыбалась и смеялась, а в глазах горел огонек. Павел с удивлением и опасением наблюдал кинамать после катарсиса, даже не осознавая, как творчество Виктора Цой повлияло на дальнейшую судьбу Павла. Не проронив ни слезинки, кинамать в эту ночь спала как младенец.

2. Оказавшись на улице, кинамать хлопнула себя рукой по лбу и бросилась обратно в квартиру. – Самое главное забыла, Паш, подожди здесь! – крикнула она на ходу. Павел, пристегнутый к коляске и не в силах пошевелиться, оказался один на один с огромным миром. Флаг с красной надписью победно развевался на ветру. Прохожие от такого диковинного зрелища останавливались и делали снимки на телефон, кто-то смеялся. Наконец кинамать вернулась, с трудом таща в руках огромный мешок, который громыхал чем-то до боли знакомым Павлу. Он изловчился и повернул шею так, чтобы увидеть содержимое мешка. В мешке блестело что-то разноцветное, преимущественно оранжевое. Сверху лежала картонка с наклейками от жвачки «Терминатор 2». Павел поднял глаза к небу и завизжал что было мочи, но его крик потонул в надежном кляпе. «Вся моя жизнь!!! Все мои деньги!!! Ностальгия-а-а-а!!! Спаси-и-и-и меня-а-а-а!!!» - верещал Павел и бился об коляку, но раздавалось только мычание и писк. Когда они проезжали мимо знакомой Павлу с детства помойки, мешок, описав изящную дугу, с грохотом приземлился на дно пустого мусорного контейнера, что для Павла было равносильно удару в сердце. Вся его сущность оказалась выброшена на помойку. Кинамать тем временем радостно и беззаботно напевала знакомый Павлу мотив. В который раз за сегодня Павел провалился в спасительные воспоминания о теперь уже навсегда утраченной семиигровке. Они шли пешком. Шли так долго, что Павлу казалось, что они собираются пройти весь Ростов. Шли по самым людным местам, и реющий флаг с красной надписью извещал всех о болезни Павла. В забытьи Павел слышал, что кинамать взяла кредит и продала квартиру. Что она нашла вторую работу. И что теперь они будут видеться только раз в год. Наконец выяснилось, что у их пешего путешествия была конечная цель – угрюмое серо-жёлтое здание ростовского дома-интерната для инвалидов. С трудом поднявшись по сломанному пандусу, они оказались в приемной, где пахло плесенью, сыростью и квашенной капустой. Наконец, оформив все необходимые бумаги, кинамать покатила Павла в палату. Глаза Павла бегали по восковому лицу, а сам он изо всех сил старался проснуться. Но у него не получалось, а бивший в нос запах несвежей мочи и хлорки был поразительно реален. Вот и палата Павла, палата номер пять. Кинамать наконец-то вынула кляп, но кричать Павлу уже не хотелось. Здесь прекрасно кричали и без него – по всему коридору стояли вопли и стоны. – Знакомься, Паша, это Даша – кинамать указала на толстую и уродливую девушку с широким лицом и раскосыми глазами, выдававшими синдром Дауна. Даша растопырила руки и, гогоча, кинулась к Павлу обниматься. Павел в ужасе вскрикнул и зажмурился. Наблюдая эту трогательную сцену, кинамать подумала, что с внуками ещё далеко не всё потеряно. Солнце, с утра затаившееся за облаками, залило всё пространство вокруг интерната живительным светом. Кинамать, выйдя на крыльцо, полной грудью вдохнула свежий зимний воздух и подставила лицо под солнечные лучи. Жизнь была прекрасна. Казалось, что вот-вот наступит весна. В душе у кинаматери она уже началась, и зеленые почки всех радостей жизни уже вовсю разбухали, превращаясь в желания. – Вас подвезти? – услышала вдруг кинамать. Зажмурившись от солнечного света, она разглядела хорошо выглядящего мужчину, окликавшего её из блестящего вишнёвого BMW. – Да, если не трудно! – она улыбнулась в ответ и радостно сбежала по ступенькам вниз. – По делам здесь? – вежливо поинтересовалась она. – Да вот, сына сдал, Кольку – ослепительно улыбнулся в ответ мужчина – Аутист он у меня. Сил моих больше нет: мямлит что-то постоянно, уезжает черт знает куда. Одно слово - бестолочь. – Ой, и я тоже сына – засмеялась кинамать – Пашку. Миопат он и патологический лжец. Может, подружатся даже наши мальчики – кинамать мечтательно улыбнулась. – Хорошо, если так. Что-то я проголодался после таких приключений, не откажете мне в удовольствии отужинать с вами? – обворожительный незнакомец повернулся к кинаматери, ожидая ответа. – Да, конечно да! – с неожиданной для самой себя готовностью ответила кинамать. Она откинулась на уютную кожаную спинку и расправила плечи, словно сбрасывая с себя груз прошлой жизни, и мощный мотор завыл, унося её в новую жизнь, полную радостей и восторгов.

Копаюсь тут в старых тредах, это очервенно. Зацените какой репчик про Валечку:

Йоу-йоу-йоу, чек аут май рэп

У Пикселя Девила музыка играет
Без говна на голове туда не пускают
У него в углу игровой автомат
В него не играет дегенерат

Лего на полу осторожно смотри
Не забудь на голову сначала насри
Тут модные люди только живут
На голову сри или в уши насрут

Сто тыщ подписчиков просто на даются
От такого числа девки срутся
Но не забудь этих девок взять
К Пикселю домой и на голову насрать

Йоу йоу йоу май пипл а хир
Йоу йоу йоу итс хат бэйб
Шит он ё хэд бэйб йоу
О-о-о-о бэйб йоу

----------------------------------------------------
Йоу-йоу-йоу

Горячие дреды пахнут говном
Сегодня дома мы Лего соберем
О е ты потеешь детка
Смердит на голове волосатая конфетка

Я нежно обнимаю тебя за голову
Пусть похожа на унитаз но мне совсем пофигу
Кэннон Фоддер подождет сегодня йоу
Устроим мы с тобой говняную оргию

Йоу-йоу
Говняная оргия
Йоу-йоу
Без смысла без повода
Йоу-йоу
Говняная голова
Йоу-йоу
Дай же мне любви и говна

Ты страстно пыхтишь, запотели очки
В говне твоем застряли страсти харчки
Прости детка, когда я вижу эту красоту
Она напоминает мне бомжовскую пизду

Поди помойся и начнем сначала
Своей головой ты лего мне провоняла
Ночь страсти ожидает нас
Приготовь свое говно прямо сейчас

Йоу-йоу
Плюй в говно, плюй в говно
Йоу-йоу
Ссы в говно, ссы в говно
Йоу-йоу
Мы сделаем это детка
Йоу-йоу
Сегодня все решено

По деревне мы прошли,
Кинамана мы нашли.
Миопатия такая
Что насрали и ушли.

Опа-опа
Миопатья жопа
Девки думали червяк -
По плечам его хуяк!

-------------------------------

Как у нас по всей деревне
Белы яблони цвели.
Нашли девки Кинамана -
На помойку отнесли.

Опа-опа
Дендевская жопа.
Заебали 8 бит
Сука, мать его етит.

--------------------------------

Были в городе давеча
Проебали Жигули.
С кинаманьих плеч смотрели -
Миопатию нашли.

Опа-опа
Россия не Европа
Думал камень, оказалась
Инвалида жопа.

---------------------------------

Как у нас по всей деревне
Кони разом померли.
Оказалось, Кинамана
Девки песни завели.

Ахха, яхха
Ёбаная бляха.
Как гитару он возьмёт -
Так в ушах говяха.

---------------------------------

Мы частушки вам пропели
Наливайте нам теперь.
А не то мы Кинамана
Принесём под вашу дверь.

Денди, Денди,
Все играют в Денди.
Как увидишь Кинамана,
Так с ума не сбренди.

Как на Масленицу нашу
Веселились, как могли.
Пока чучело искали –
Кинамана подожгли!

Как совхоз наш передумал
Трактор новый покупать:
Кинаман пердит на стуле –
Будем сеять и пахать!

Всем селом гуляли в Пасху,
Парни наряжалися.
Одевали Кинамана –
Три мешка порвалися.

Немцы в гости приезжали,
Дружбу наций укреплять.
Нашли в доме Кинамана –
Стали в печь его совать!

Кинаман в хлеву распелся –
«Ностальхия мне мила!»
Получил ведром в ебало:
Вся скотина померла.

Как картошка уродилась,
Мы про сборы вспомнили.
Нашли в поле Кинамана –
Доверху наполнили.