Владимир Петров любил женщин, он любил их изящность, их длинные, не чуждые разным цветам, волосы, волнующий взгляд подведённых тушью глаз, сочные губы в цветах ярких помад, их нежную, не знавшей щетины, кожу лица. Любил их плавность движений и даже самой речи, их мягкий голос. И особенно любил их искренность эмоций, румянец смущения, высокие ноты в голосе негодования и слёзы от осознания какой-то несправедливости. Владимир не хотел обладать женщиной — он хотел саму женственность.
Полностью погруженный в эти мысли он видел всё это в зеркале, нежно гладя себя по лицу едва касаясь подушечками пальцев, водя ими вдоль линий от лба до подбородка, с некоторым возбуждением касаясь губ. Школьный звонок вернул его из забытья, в зеркале на него смотрел тучный мужчина за 30 со стандартной короткой стрижкой и нелепой бородкой. Взгляд его поник, а сердце наполнилось грустью и отчаянием. Владимир не был "из этих", но отрицать желания не мог, он понимал что это не правильно, так не должно быть, но поделать ничего не мог и это мучило его. Особенно сейчас, когда у него были критические дни — из комитета по образованию приехала комиссия по аттестации и со дня на день должна была пройти проверка его квалификации. Сделав глубокий вдох и выпрямившись выпятив грудь он улыбнулся самому себе и пошёл в класс стараясь идти по-мужски. "Здравствуйте, дети!" — как можно уверенней продекламировал учитель. Класс сидел тихо внимательно наблюдая за ним. Подойдя к доске, чтобы написать тему урока, он взял тряпку и начал стирать прежние записи, как вдруг увидел на доске рисунок: толстая женщина сидела за компьютером обернув к зрителю испуганный взгляд, рядом с ней висела табличка "Место учителя информатики". Лицо женщины было закрашено розовым мелом, который в сочетании с зелёной доской давал ядреный лиловый цвет. Вовик не мог отвести взгляд, с одной стороны ничего явно не указывало на него. С другой стороны всё указывало на это, "Но как они узнали? Нет мне просто кажется." — такие мысли сейчас роились у него в голове, когда он услышал шёпот сзади: "Смотрите, реально лиловый!". Повернувшись к классу, Владимир Сергеевич скривил губы: "Ыхых хых, давайте рофлить над этим" — старался как мог он разрядить обстановку. Ожидаемо следом класс разразился хохотом. Владимир почувствовал что сейчас заплачет, выдавив из себя: "Включайте компьютеры" — он выбежал из класса и тут же слезы брызнули из глаз, зажав нос и рот рукой он посеменил короткими шажками в туалет.
Добравшись до раковины он разрыдался. Ещё не так давно он жил жизнью обычного парня, и пусть его забавы не разделяли местные жители, но всё-же нашёлся друг понимающий его с такими же увлечениями. Этот друг даже приезжал к нему как-то летом и они радостно играли в денди, а после условились об обратном визите и друг обещал непременно сообщить ему как только появится возможность. И Владимир ждал. Даже несмотря на то что никаких сообщений от друга не было несколько лет, он всё равно ждал и верил. Пока однажды, случайно не узнал что его прежний друг и слышать ни о каких визитах не желает. В этот момент он захотел забыть об этих пацанских посиделках, а всё мужское стало для него вдруг противным, грубым как неотёсанное бревно, стало для него чем-то чуждым. И внутри образовалась пустота, которая неожиданно для него заполнилась чем-то другим, чем-то совсем противоположным. "За что ты так со мной! Что я тебе сделала!" запищал тоненьким голоском Владимир Сергеевич всё ещё не в силах совладать со слезами. "Владимир? Вы что здесь делаете?" — внезапный голос из глубины туалета ошарашил его. Он принадлежал Анастасии Щербицкой — члену аттестационной комиссии, которая чуть раньше зашла в женский туалет, так же как и Владимир впоследствии. Внутри стало жарко, на подоконнике очнулись мухи и стали яростно жужжа биться в окно зимнего дня...