На заброшенном хуторе Ягодном стояла так хорошо сочетаемая с ним тишина. Только скрип давно не смазанных ворот от порывов ветра иногда прерывал ее. Такая картина могла бы длиться вечно, если бы только шум мопеда по дороге из хутора Горбатовского окончательно не решил её уничтожить. Старенький мопед издавал не только привычное рычание мотора, но и скрипение колодок. Виной тому был лишний вес его водителя, который к тому же вёз с собой груз очень личного характера. Большой мешок от комбикорма, плотно завязанный и привязанный к мопеду хитрым образом, находился прямо за спиной грузного посетителя мертвого хутора.

Стремительно промчавшись вдоль главной улицы хутора, он притормозил на третьем повороте и свернул направо, где и остановился у неприметного одноэтажного домика с забитыми окнами. Водитель мопеда огляделся по сторонам, после чего завел мопед в ближайшие кусты, а сам взял свой груз и зашел внутрь того самого дома, закрыв за собой дверь на засов. Забитые досками окна не пускали сюда рассветный свет, так что вокруг царила практически абсолютная темнота, где только пару щелей бросали длинные лучи света на стену напротив окон. Мужчина положил мешок на пол и стал рыться в содержимом своей куртки на ощупь. Очень скоро он выудил из нее туристический фонари и включил его. Мощного света лампы фонарика хватило, чтобы стало можно разглядеть практически пустую большую комнату. От прежних жильцов тут остались только полки у одной из стен и дровяная печь, одиноко стоящая в углу. Слой пыли и паутина говорили о том, что не жили тут уже очень давно. Единственным местом без пыли был только тряпичный коврик, который лежал в самом дальнем углу от входа. Вновь взяв в руки мешок, мужчина потащил его на спине к этому коврику. Он подвинул коврик ногой и теперь можно было увидеть дверь в подвал, которая была под ним.

Спустившись в подвал (не забыв закрыть за собой сам люк) мужчина смог впервые за несколько часов передохнуть. Все, дело почти сделано. Осталось совсем чуть-чуть. Освящая себе путь фонарем, он прошел с мешком пару метров вглубь темноты, после чего скинул его с плеча и стал думать. "Может еще раз убедиться, что она мертва?" - пронеслось у него в голове. Эта мысль уже не в первый раз приходило ему в голову. Она приходила к нему еще с момента его самой первой жертвы пять лет тому назад. Тогда он еще был не опытным в этом деле, но сейчас, спустя столько раз, это скорее походило на паранойю, чем на оправданный страх возможного "воскрешения" жертвы удушения. Да и все необходимые "процедуры" уж точно не способствуют выживаемости: глаза было выколоты, язык отрезан, а все пальца на руках сломаны. Решив все же не открывать мешок еще один раз мешок, мужчина донес его до стеллажей. Если когда-то тут держали соленья, то теперь тут был обустроен некий "склад" жерты. 16 мешков, не считая нового, лежали на стеллажах, а внутри каждого из них по девушке в позе эмбриона. В углу стояла почти полная канистра с бензином. Это на случай, если кто-то начнет подозревать. Тогда он просто спалит весь подвал и дом над ним, чтобы избавиться от любых возможно оставшихся улик, которые могут вывести именно на него. Вряд ли кто вообще вызовет пожарных в мертвый хутор, а обгорелые остатки тел уж точно не скажут полиции, кто тут убийца. "Надо мыслить системно", говорил своим ученикам мужчина на уроках информатики и гордился, что придерживается этого правила и в жизни. Он положил мешок на свободное место, вышел из подвала, закинул вход тряпичным ковриком, покинул дом и вывел мопед из кустов. Осталось только доехать до хутора Горбатовского и заглушить мотор около въезда, чтобы незаметно завести мопед в сарай и так же незаметно войти в дом, пока все ещё спят. Сезон охоты только начался..