>>8100
Блять, всё таки хрюкнул. Большая часть мирных и способных обезьян находились в ебаном рабстве своих более высокопримативных соплеменников. Оно и понятно, что рабовладельцы не хотели лишаться такого прибыльного, традиционного и в целом непыльного дела. Да и плюс ко всему война для русского дворянства, аристократии была делом карьеры, и уже поколения заслуживших там чины не были полностью заинтересованы в скорейшем решении конфликтов на Кавказе. Ну а сейчас там наместник советского полковника, а всё что связано с советскими являет собой непонятное политическое образование.

Ну а в заключение надо ебануть цитату из книги Арминия Вамбери, Британского агента на Ближнем Востоке. Она тем более ценна, что Вамьери был жуткий, искренний русофоб. И всю жизнь посвятил борьбе с русским влиянием в регионе и в мире в целом. То есть заподозрить его в том, что он что-то написал по заданию Петербуга, решительно невозможно.

"Из числа появляющихся на рынке невольников и невольниц пятая часть остается для надежных перекупщиков. Зверски выглядывающий черкес, в своей чудовищной, высокой меховой шапке, с усеянной патронами грудью, вечно нося с собой порох и свинец, тихо скользит по передней в изорванной одежде и сафьяновых кавказских сапогах, таща за собой двух измученных голодом и холодом малюток. Они помещаются перед занавесом, за которым находится хозяйка дома вместе с некоторыми знатоками дела, бросающими на товар пытливые взоры.

Начинается торг, дети дрожат от стужи и истощения, стуча зубами, они поглядывают то на бессердечного отца (хозяина дома. — Прим. авт.), то на стоящих за перегородкой хозяек дома. Бедняги, они не знают, к кому обратиться им в этот критический момент, к тому ли, кто привел их как товар, или к той, кто присвоит их как покупку. Я часто бывал свидетелем подобных сцен, и они всегда глубоко потрясали меня. После продолжительных, ведущихся тихим голосом переговоров, сделка заключается.

Жестокий, гнусный черкес, которого в Европе произвели в героя свободы, схватывает блестящее золото. Вот он уже спустился по одной лестнице, как вдруг поспешно вбегает назад и с шумом требует отдать ему платье проданного ребенка, которое, по его словам, не входило в счет товара. Завязываются новые переговоры, наконец ему бросают лохмотья каттуна или изношенного холста, облекавшие его ребенка.

Они не стоят самого дрянного недоуздка на европейской лошади, но и эти лохмотья он жадно подбирает и удаляется с ними. Вот образцовый экземпляр народа, для которого в Европе несколько лет тому назад собирали пожертвования sub titulo: “мученикам за свободу”. Поистине, грубая ирония!"