>>32514
Сцена, в которой происходит первый визит Гоши к психологу.
Психолог всю сцену молчит.
Молчит и слушает.

Гоша: Вы просите каждое чувство развернуто пояснять. Но бывает же такое, что чувство – короткий жест, и развернуть его дальше, чем он есть нельзя. Не появляется ли при этом новых смыслов? Я говорю, любую же красоту при желании можно свести к пошлости. Любую здравую идею довести до абсурда. В чем смысл в развертывании? Что я должен найти? Я не понимаю…Я не знаю, если вы что-то вроде семейного психолога, то почему моя жена не сидит на соседней кушетке? Почему вы говорите со мной одним? У меня одного проблемы? Я понимаю, что вы не психиатр. Психиатры же врачи, а вы не врач. Нет, не в обиду. Просто некоторые боятся, думают, что врач, но вы же не врач. Не злитесь? Не злитесь! Я понимаю, учеба в меде бывает сложнее чем на гуманитарных факультетах. Я преподавал. Ладно. Если бы мне попросили рассказать о себе в трёх словах, я бы сказал: учитель, муж…а третье слово я бы промолчал. То есть оно есть, но я бы его промолчал. Потому что я больше не уверен, что это так. Все слишком перевернулось. Я расскажу. Только не со своей стороны. Я не хочу со своей стороны, я опять начну плакать. Слезы раздражают кожу, красные полосы украсят мое лицо. Это все не слишком красиво, вдобавок, вы можете подумать, что вы хороший специалист. А, правда, это не так. Я вижу. Вижу по вашим глазам, что вы неуверенный, что неряшливый, но скрываете и…вижу, что иногда хлопаете дверью машины очень сильно, так можно сломать механизм. Не стоит. Я расскажу то, что меня волнует с точки зрения одной женщины. Она встает по его будильнику, собирает ему завтрак, наливает крепкий кофе. Когда за ним закрывается дверь, она падает на кровать, полчаса еще ворочается в попытках заснуть, после встает. У нее неприятный запах во рту, она идет в ванную, несколько раз полоскает рот холодной водой. Сплевывает. Смс. “Мне поставили еще одну смену. Надо поработать ночью”. Она вздыхает и включает телевизор. В России опять бастуют дальнобойщики. Она думает о том, что бастовать – гораздо легче, чем терпеть и работать. Мысль о том, что он терпит и работает внушает в неё какое-то ощущение очищения. Может, их дети, какими бы не были их дороги, будут счастливы. Они так много на себя взяли для них. У нее есть какое-то предчувствие катастрофы, но она старается не отвлекаться. Будит детей, собирает в школу, выгоняет в ВУЗ. Ей сегодня ко второй смене. Её муж ест колбасу из животных, носит туфли из кожи животных, любит боевики и водит троллейбус с надписью “ Спасибо за мирное небо над головой!”. Надпись на троллейбусе явно обращена не к живущим, и потому имеет какую-то магическую силу. Но люди редко выбирают троллейбус по надписи на нём, если эта надпись, конечно, не маршрут. Она красится синими тенями, тени немного осыпаются сразу после нанесения. Сухие губы без увлажнения она мажет помадой. Она смотрит в зеркало. И, кажется, ей всё нравится. Она кондуктор троллейбуса, но работает с другим водителем. На ее троллейбусе реклама окон. Окна её троллейбуса, конечно, безобразно И поэтому, когда событие произойдет, она посмотрит на пыльный вид её мужа, которого прижимают к капоту полицейской тачки, как в дешевом боевике, которые он любит. И на пыльную черную точку, которая похожа на большой мусорный пакет, лежащую возле троллейбуса её мужа. Пыльные окна закрыты, нельзя узнать, насколько громко люди кричат. Если бы окна были чистыми, можно было бы что-то рассмотреть. Она сходит на ближайшей остановке и прямо в жилетке кондуктора бежит к месту. Одышка. Слёзы. И в этой ужасающей честности она ужасно красивая, а в своей косметике нет. П Р О Т И В О Р Е Ч И Е