>>3903
.. Сейчас, много лет спустя, я перечитываю свои дневники, написанные после возвращения из лагеря.

Память о том, другом, времени не исчезла, она просто забилась в дальний угол памяти и лишь изредка дает о себе знать. Оно и к лучшему.

Сейчас я удивляюсь, как можно было жить там, откуда пришел. Место, где самое распространенное чувство – одиночество, а главный принцип – не лезть в чужие дела.

Если Ольга не обманула, и лагерь вправду нашел мне «место, для которого я подхожу», то угадал он очень удачно.

Что случилось, когда мы приехали в город? Многое.

Я так и не встретил своих «родителей», но по адресу меня ждал пустой дом и наглая, но добродушная собака, о которой заботились соседи.

Я осторожно рассказал о своем происхождении родителям Лены. Ее мама, большая поклонница фантастики, по-моему, поверила сразу, а вот отец все еще считает меня странным чудаком, хотя предъявленный мобильный телефон помешал ему вызвать санитаров сразу после разговора. В итоге у нас возникла негласная договоренность. Я притворяюсь обычным, пусть и чудаковатым, школьником, а он, в свою очередь, притворяется, что верит мне. Свой настоящий возраст я скрыл, чтобы не добивать будущего родственника.

Предки Лены помогли мне уладить бумажные вопросы, которые не мог решить школьник, и здорово помогали следующие годы, пока я не получил паспорт и не стал полноправным гражданином СССР.

Союз, кстати, так и не собрался разваливаться. Году в девяностом я начал было агитировать за покупку золота, и, чтобы меня успокоить, даже купили несколько увесистых побрякушек, но когда до 94-го ничего не произошло, их раздарили многочисленным родственникам на разные торжества.

Об отличиях этого мира от нашего можно было бы написать толстую книгу, но вряд ли я возьмусь за это, а больше некому.

После выпуска мы с Леной немного охладели друг к другу, и я был уверен, что на этом наши пути разойдутся.

Положение спасли Ульяна и Алиса, которые обещали переломать ноги мне и вырвать волосы ей, если мы сделаем такую глупость. И они не ошиблись…

Окончив школу, я выучился на детского психолога. Светилом советской психологии не стал, но в горздраве считают, что ученые степени и звание «заслуженный» для меня – только вопрос времени. Сапожник ходит без сапог, у плотника течет крыша, а у психолога до сих пор остается сильная нелюбовь к пассажирским автобусам, на грани фобии.

Сразу после получения дипломов мы решили: «Довольно разврата!» – и поженились. Как и было обещано, подружкой была Алиса… Ульяне же доверили не менее ответственное дело – видеосъемку. Кто справился бы с этим лучше, чем профессиональный оператор-видеограф?

Лена так и не стала профессиональным художником, а предпочла карьеру преподавателя. Под мужским псевдонимом она пишет картины и неплохо востребована как художник, но всеми силами избегает известности.

Сейчас она ждет ребенка, вяжет детские вещи и выглядит вполне счастливой.

Я посетил свой родной город летом, после окончания университета. Странно, но даже улица, где я жил, оказалась на своем месте. Правда, на месте дома обнаружился бассейн. Туда ему и дорога, между нами говоря. Никогда не любил этот человеческий муравейник.

Увы, время методично развело нас по разным местам. Алиса все-таки стала музыкантом и гастролирует, Ульяна мотается с киносъемочной группой. Мику вышла замуж и уехала в Югославию. Славяна познакомилась с неким Стасом и уехала в небольшой город под Иркутском. Об остальных я так ничего и не узнал.

Наш дом, тот, что достался от несуществующих родителей, вплотную примыкает к огромному лесопарку, так что белка на подоконнике или сова на сушилке для белья – обычное дело, не говоря уже о куче мелких птиц. Иногда они умиляют, чаще – досаждают.

Но я всегда нахожу что-нибудь вкусненькое для совы, потому что хочется верить, что это та самая сова из лагеря, которая присматривает за нами.

Пора уже поверить в то, что чудеса закончились. Но иногда, по ночам, в промежутке между тремя часами и рассветом, или, как его называют, «время кошмаров», я просыпаюсь и думаю, что это все тоже может оказаться нереальным. Что я могу очнуться в другом месте. Когда эти страхи одолевают меня, я касаюсь руки Лены, спящей рядом, и они отступают.

Я буду просыпаться здесь и нигде больше.

Всегда.