Так, теперь приступим к описанию Требования говорить. Это довольно простой концепт, но вместо его дескрипции через родовое понятие и определитель проще всего рассмотреть конкретные примеры.

Есть рассказ (название которого я забыла и, кажется, навсегда) про молодого человека, который приезжает из провинции в Париж и попадает сразу в высшее общество: сидя за банкетным столом он предпочитает отмалчиваться, дабы не выдавать свои провинциальные корни, но затем, через некоторое время, ему всё равно приходится включиться в беседу: его расспрашивают о его происхождении, занятии и прочем. И вот, через некоторое время, он уже флиртует с местными дамами, а через пару недель уже пишет фельетоны в местную газету. Рассказ заканчивается плохо и призван деманстрировать формулу: "Из провинции юношу выгнать можно, но наоборот - никогда". Но мне интересно другое: ситуация сложилось так, что варианта промолчать у него принципиально не было.

Современная культура буквально невротизирована на Требовании говорить, ещё один социальный конструкт, который порождён только Требованием говорить и ничем другим: школьные сочинения-рассуждения. Для какой цели они служат? Совершенно понятно, что никакого намёка на самостоятельный анализ в младшем школьном возрасте ждать не стоит, что всё сводится к повторению каких-то дискурсивных конструктов, которые от ребёнка и ждут, что речь из него буквально выдавливают, ещё с детских лет пытаясь его, что называется "разговорить". Следует заметить, что, во-первых, желание разговорить маленького годовалого ребёнка - это чисто современный конструкт, в средневековье, или даже чуть позже, ничего такого, кажись, не было (и в итоге люди средневековья говорить как-то учились всё равно), а во-вторых нету никакого внятного медицинско-педагогического исследования, указывающего на то, что подобное "быстрое разговорение" способствует более качественному развитию каких-либо когнитивных функций. То есть тут желание разговорить ради желания разговорить, ответ на то самое Требование говорить: читать энцеклопедии, писать заметки, выражать мысли, иметь мнение по любому вопросу (при этом какое - абсолютно не важно, важно, чтобы имел хоть какое-то), переиздавать энцеклопедии.

Что забавно, в древней Греции говорили, в смысле высказывания своего фи на симпозиумах, только господа в зрелом возрасте, рабам и безбородым мальчикам говорить воспрещалось, в этом была своя логика: они должны были всё обдумать и набраться опыта прежде, чтобы им было что сказать, когда их спросят. Теперь речь выдавливают буквально с пелёнок. Марксисты, кстати, видят в этом какую-то свободу (свободу говорить), хотя очевидно, что Требование говорить по своей структуре крайне репрессивно, и являет собой неотъемлимую часть современного субъекта.

Ещё пара метонимий о Реальном (Лакан завещал нам всегда предпочитать метонимию метафоре), а также о том, почему его так сложно определить и описать.

Скажем, 11го сентября, когда после взрыва башней у людей начала пропадать иллюзия о том, что они в безопасности, они моментально начинают придумывать какие-то теории заговора или ещё что-то в таком духе. И вот тут-то Реальное и проявляется. Но, как говорил Лакан, Реальное - это не просто разрыв сети означающих, а то, чем этот разрыв заполняется, когда рвётся. Но как только они всё это придумали и артикулировали (про себя) - Реальное моментально переходит в другой регистр - в регистр Воображаемого. То есть Реалььное если и существует, то всего миг, и даже этот миг оно не существует. Именно поэтому Реальное - это невозможное.

Другой пример - это опять эта же цитата Громова про многообразия: "Многообразие - это как порнография, придумать определение сложно, но ты всегда узнаешь его, когда увидишь". Это многообразие находится в регистре Реального. Почему? Представим, что Громов попадается какое-то топологическое пространство и он начинает вертеть его так и эдак, и не может понять многообразие это или нет, но вот в какой-то миг он замечает, что это, какое-нибудь "обобщённое гиперкэлеровое многообразие с cusps особенностями над полем F3" (терминология сейчас неважна), и как только он это заметил, как только он это категорифицировал и дал этому определение так сразу это перешло в регистр Воображаемого. Но эти самые обобщённые гиперкэлеровые многообразия с cusps особенностями над полем F3" - это не то, о чём говорил Громов когда говорил в своей цитате, действительно, как может быть чему-то сложно дать определение, у чего определение уже есть? Значит Громов говорил о нечто таком, что находится в регистре Реального и усиливая его цитату: "Многообразие - это нечто такое, чему невозможно дать определение, ...". Именно поэтому Реальное - это невозможное.

Третий пример, который произошёл со мной буквально сейчас. Многие знают, что когда пытаешься не заснуть лёжа с открытыми глазами при свете, то на долю секунды может произойти очёнь странный эффект: когда ты вдруг забываешь, что стул - это стул, стол - это стол, а потолок - это потолок. То есть когда кусок потолка, стула, головка ручки и монитор вместе могут оказаться чем-то вроде головы лошади, или космическим кораблём. То есть как-будто алгоритм семантической типизации, вшитый в наш мозг, на долю секунды даёт серьезный сбой. Именно в эту долю секунды и проявляется Реальное (которое, впрочем, быстро переносится в регистр Воображаемого снова - голова лошади, которая нам видится в стуле - это такое же воображаемое, как и стул, который нам видется в стуле).

Именно поэтому Реальное нельзя ухватить, можно лишь показать, что оно тут побывало и оставило след.
Именно поэтому Реальное - это невозможное.